Литературные Памятники А.-Ф. Прево Манон Леско (1964)

I А К А Д Е М И Я Н А У К С С С Р

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ

аЖ-F. Fiepost

HIS T O I R EШ CHEVALIER

DES GRIEUXET DE

MANON LESCAUT

. Л ре в о

ИСТОРИЯКАВАЛЕРА

ДЕ ГРИЕ

МАНОН АЕСКО

Издание

JM.H. Bi-xuif

ИЗДATI1ЛЫ "ГВО ^ ИАУКА»

&U IV 0 4-

РЕДАЬЦИОИЛАЯ КОЛЛЕГИЯ СЕРИИ

« Л Ш 1 Р 4 Ш 11Ы1 ПАМЯТНИКИ

Академики В В В о лги и

В И Конрад (пред( едатечь),

В В Виноградов, С Д Сказ кип,

М В Тихомиров, М П Алексеев,

ччвпы корреспонденты АН СССР

И И Анисимов, Д Д Благой,

В М Жирчу некий Д С Лихачев,

ччен корреспондент АН Таджикской ССР

// С h р а г и п с к и и

профессоры

А А Ьгистратова 10 Г О к с и а н,

С 1 J- г ч с к к о,

доктор исторических на>ь А М Самсонов

кандидат филологических на\к Н И Балашов,

кандидат исторических на^к Д В ОзноЬишин

()ченыи секретарь )

О т в е г с т в с I! н ы ii р е д а к т о р

ЕА Гi Н СТ

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ АВТОРА

«ЗАПИСОК ЗНАТНОГО ЧЕЛОВЕКА»

Хотя я мог бы включить историю приключенийкавалера де Грие в мои «Записки» ', мне показа-лось, ввиду отсутствия связи между ними, что чи-тателю будет приятнее видеть ее отдельно. Стольдлинная повесть прервала бы слишком надолгонить моей собственной истории. Как ни чуждымне притязания на звание настоящего писателя,я хорошо знаю, что повествование должно бытьосвобождено от лишних эпизодов, кои могут сде-лать его тяжелым и трудным для восприятия,—таково предписание Горация:

Ut jam nunc dicat jam nunc dobentia dici.Pleraque differat et praeseus in teinpus omittat *

Даже не нужно ссылки на столь высокий авто-ритет, чтобы доказать этУ простую истину, ибосам здравый смысл подсказывает такое правило.

Ежели читатели нашли приятной и заниматель-ной историю моей жизни, смею надеяться, чтоони будут не менее удовлетворены этим добав-

* Надо сегодня сказать лишь то, что уместно сегодня,Прочее все отложить и сьазать в иодходящее время 2.

(лат.)

в Прево

лением к ней. В поведении г-на де Грие они уви-дят злосчастный пример власти страстей над че-ловеком. Мне предстоит изобразить ослепленногоюношу, который, отказавшись от счастья и бла-гополучия, добровольно подвергает себя жесто-ким бедствиям; обладая всеми качествами, суля-щими ему самлю блестящую будущность, он пред-почитает жизнь темную и скитальческую всемпреимуществам богатства и высокого положения;предвидя свои несчастья, он не желает их избе-жать; изнемогая под тяжестью страданий, он от-вергает лекарства, предлагаемые ему непрестаннаи способные в любое мгновение его исцелить;словом, характер двойственный, смешение добро-детелей и пороков, вечное противоборство добрыхпобуждений и дурных поступков. Таков фон кар-тины, которую я рисую. Лица здравомыслящиене посмотрят на это произведение как на работубесполезную. Помимо приятного чтения, они най-дут здесь немало событий, которые могли бы по-служить назидательным примером: а, по моемумнению, развлекая, наставлять читателей 3 — зна-чит оказывать им важную услугу.

Размышляя о нравственных правилах, нельзяне дивиться, видя, как люди в одно и то же времяи уважают их и пренебрегают ими; задаешьсявопросом, в чем причина того странного свойствачеловеческого сердца, что, увлекаясь идеямидобра и совершенства, оно на деле удаляется отних. Ежели люди известного умственного складаи воспитания присмотрятся, каковы самые обыч-ные темы их бесед или даже их одиноких разду-мкН, им не трудно будет заметить, что почти всег-да они сводятся к каким-либо нравственным

Мамон Л веко 7

рассуждениям. Самые сладостные минуты жизнисвоей они проводят наедине с собой или с другом,в задушевной беседе о благе добродетели, о пре-лестях дружбы, о путях к счастью, о слабостяхнатуры нашей, совращающих нас с пути, и осредствах борьбы с ними. Гораций и Буало на-зывают4 подобную беседу одним из прекрасней-ших и необходимейших условий истинно счаст-ливой жизни. Как же случается, что мы так легкопадаем с высоты отвлеченных размышлений ивдруг оказываемся на уровне людей заурядных?Я впал в заблуждение, если довод, который сей-час приведу, не объясняет достаточно противоре-чия между нашими идеями и поведением нашим:именно потому, что нравственные правила явля-ются лишь неопределенными и общими принци-пами, весьма трудно бывает применить их к от-дельным характерам и поступкам.

Приведем пример. Души благородные чувству-ют, что кротость и человечность — добродетелипривлекательные, и склонны им следовать; но вту минуту, как надлежит эти добродетели осу-ществить, добрые намерения часто остаются не-выполненными. Возникает множество сомнений:действительно ли это подходящий случай? И вкакой мере надо следовать душевному побужде-нию? Не ошибаешься ли ты относительно данноголица? Боишься оказаться в дураках, желая бытьщедрым и благодетельным; прослыть слабохарак-терным, выказывая слишком большую нежность ичувствительность; словом, то опасаешься превы-сить меру, то — не выполнить долг, который слиш-ком туманно определяется общими понятиями че-ловечности и кротости. При такой неуверенности

8 Bpeto

только опыт или пример могут разумно направитьврожденную склонность к добру. Но опыт не та-кого рода преимущество, которое дано в удел всем;он зависит от разных положений, в какие человекпопадает волею судьбы. Остается, следовательно,только пример, который для многих людей и дол-жен служить руководством на пути добродетели.

Именно такого рода читателям и могут бытькрайне полезны произведения, подобные этомл,по меньшей мере в том случае, когда они напи-саны человеком достойным и здравомыслящим.Каждое событие, здесь излагаемое, есть луч гвота, назидание, заменяющее опыт; каждый эпизодесть образец нравственного поведения; остаетсялишь применить все это к обстоятельствам ceoeiiсобственной жизни. Произведение в целом пред-ставляет собою нравственный трактат5, изложен-ный в виде занимательного рассказа.

Строгий читатель оскорбится, быть может, тем,что я в мои годы6 взялся за перо, чтобы описатьлюбовные приключения и превратности судьбы;но, ежели рассуждение мое основательно, ономеня оправдывает; если же оно ложно, ошибкамоя послужит мне извинением.

Примечание7. По настоянию тех, кто ценит этомаленькое произведение, мы решили очистить егоот значительного числа грубых ошибок8, вкрав-шихся в большинство его изданий. Кроме того,в него внесено несколько добавлений9, которыепоказались нам необходимыми для полноты ха-рактеристики одного из главных персонажей.

Виньетки и гравюры не нуждаются в рекомен-дации и похвале — они говорят сами за себя.

Ч А С Т Ь П Е Р В А Я

рошу читателя последовать за мноюв ту эпоху жизни моей, когда я встре-тился впервые с кавалером де Грие: тобыло приблизительно за полгода домоего отъезда в Испанию10. Хотя я

редко покидал свое уединение, желание угодитьдочери побуждало меня иногда предприниматьнебольшие путешествия, которые я сокращал,насколько то было возможно.

Однажды я возвращался из Руана, куда онапросила меня съездить похлопотать в норманд-ском парламенте п о земельных владениях моегодеда по материнской линии. Пустившись в путьчерез Э в ре 1 2 , мой первый ночлег, я собиралсяна другой день отобедать в Пасси, отстоящемот него на пять или шесть миль. При въезде в

10 Прево

деревню меня поразило смятепие жителей; онивыбегали из домов, стремясь толпой к дверямскверной гостиницы, перед которой стояли двекрытые телеги. Вид лошадей, еще не распряжен-ных и дымившихся от усталости и жары, показы-вал, что повозки только что прибыли.

Я задержался на минуту, чтобы осведомитьсяо причинах суматохи; но я немногого добился отлюбопытных поселян, которые, не обращая нималейшего внимания на мои расспросы, продол-жали, беспорядочно толкаясь, сбегаться к гости-нице; наконец, появившийся в дверяк полицей-ский с перевязью и мушкетом на плече по моемузнаку приблизился ко мне; я попросил его изло-жить мне причину беспорядка. «Пустое дело, су-дарь,— сказал он,— тут находится проездом дю-жина веселых девиц, которых я с товарищами со-провождаю 13 до Гавра, где мы погрузим их дляотправки в Америку. Среди них есть несколькокрасоток, эт0) очевидно, и возбуждает любопыт-ство добрых поселян».

Получив такие разъяснения, я уже готов былдвинуться далее, как меня остановили крикикакой-то старухи, которая выбежала из гостини-цы, ломая руки и восклицая, что это варварство,что это гнусность, к которой нельзя остаться рав-нодушным. «В чем дело?» — обратился я к ней.—«Ах! сударь, войдите сюда,— отвечала она,— иубедитесь, что от такого зрелища сердце разры-вается!» Влекомый любопытством, я спрыгнулс седла, передав лошадь моему конюху. С трудомпробившись сквозь толпу, я вошел внутрь и былпоражен действительно трогательным зрелищем.

Мапон Леско 11

Среди дюжины девиц, скованных по шести це-пями, охватывавшими их вокруг пояса, былаодна, вид и наружность которой столь мало со-гласовались с ее положением, что в любых иныхусловиях я принял бы ее за даму, принадлежа-щую к высшему классу общества. Жалкое ее со-стояние, грязное белье и платье столь мало еепортили, что ее облик возбудил во мне уважениек ней и сострадание. Она старалась, насколькопозволяли ей оковы, повернуться так, чтобыскрыть лицо от глаз зрителей; ее усилия спрятать-ся были так естественны, что, казалось, проис-ходили из чувства стыдливости.

Так как шесть стражников, сопровождавшихкучку несчастных, присутствовали здесь же вкомнате, я отвел в сторону их начальника и об-ратился к нему, спросив, кто эта красавица. Онмог мне дать лишь самые общие сведения. «Мывзяли ее из Приюта и по приказу начальникаполиции,— сказал он.— По всему видно, не за хо-рошие дела она была заключена туда. Я несколь-ко раз расспрашивал ее в п\ти; она упорно отмал-чивается. Но, хотя у меня и нет приказа обра-щаться с ней лучше, нежели с другими, я о нейбольше забочусь, ибо сдается мне, она малостьдостойнее своих подруг. Вон тот молодчик,— до-бавил полицейский,— может вам больше расска-зать о причинах ее несчастья: он следует за

, ней от самого Парижа, не переставая плакать.Должно быть, брат он ей, а не то полюбовник».

Я обернулся к тому углу комнаты, где сиделмолодой человек. Казалось, он был погруженв глубокую задумчивость; мпе никогда не прихо-

12 Прев о

дилось видеть более живой картииы скорби; одеж-да его была крайне проста; но человека хорошейсемьи и воспитания отличишь с первого взгляда.Я подошел к нему; он поднялся мне навстречу,и я увидел в его глазах, в лице, во всех его дви-жениях столько изящества и благородства, чтопочувствовал к нему искреннее расположение.«Не беспокойтесь, прошу вас,— сказал я подса-живаясь к нему.— Не удовлетворите ли вы моеюлюбопытства касательно той красавицы, как мнекажется, вовсе не созданной для жалостного со-стояния, в котором я ее вижу?»

Он вежливо мне отвечал, что не может сооб-щить, кто она, не представившись мне сам, ночто у него есть веские основания не открыватьсвоего имени. «Могу вам все же сказать то, чтоне тайна для этих негодяев,— продолжал он, ука-зывая на полицейских; — я люблю ее со стольнеоборимой страстью, что она делает меня не-счастнейшим из смертных. Я все пустил в ходв Париже, чтобы исхлопотать ей свободу; нипросьбами, ни хитростью, ни силой я ничего недобился. Я решил следовать за ней, хотя бы накрай света. Я сяду на корабль вместе с нею; от-правлюсь в Америку. Но вот предел бесчеловеч-ности; эти подлые мерзавцы,— прибавил он, го-воря о полицейских,— не позволяют мне прибли-жаться к ней. Я сделал попытку напасть на нихоткрыто в нескольких милях от Парижа. Я сго-ворился с четырьмя молодцами, обещавшими мнепомочь за солидную плату; но предатели бросилименя в стычке и бежали, захватив мои деньги.Невозможность достичь чего-либо силой застави-

Манок Леско 13

ла меня сложить оружие; я упросил стражниковпозволить мне хотя бы следовать за ними, обе-щая вознаграждение; жажда наживы побудила ихсогласиться. Они требовали платы всякий раз,как предоставляли мне возможность говоритьс моей возлюбленной. Мой кошелек вскоре иссяк,и теперь, когда я остался без гроша, они сталистоль жестоки, что грубо отталкивают меня, стоитмне сделать шаг в ее направлении. Всего какую-нибудь минуту назад, когда я дерзнул прибли-зиться к ней, несмотря на их угрозы, они имелинаглость прицелиться в меня из ружья; я вынуж-ден, дабы удовлетворить их алчность и следоватьдальше хотя бы пешком, продать здесь дряннуюклячу, что служила мне до сих пор верховойлошадью».

Как ни спокойно, казалось, передавал он мнесвою повесть, невольные слезы катились у негоиз глаз. Странным и трогательным показалосьмне э то приключение. «Не требую, чтобы вы от-крыли мне тайну ваших обстоятельств,— сказаля ему,— но, ежели я могу быть чем полезен,охотно предлагаю вам свои услуги».— «Увы! —возразил он,— я не вижу ни слабого луча надеж-ды; мне надлежит всецело покориться суровойсудьбе моей. Я поеду в Америку; там буду покрайней мере свободен в своей любви; я написалодному из друзей, и он окажет мне некоторуюпомощь в Гавре. Главное затруднение мое в том,чтобы попасть туда и чтобы облегчить хотьсколько-нибудь тяготы путешествия песчастномуэтому созданию»,— прибавил он, печально глядяна свою возлюбленную.— «Позвольте же мне,—

14 Прево

сказал я , — положить конец вашему затрудне-нию: прошу вас принять эту небольшую суммуденег; очень сожалею, что не могу вам помочьиначе».

Я дал ему четыре золотых незаметно от стра-жи, ибо рассудил, что, узнав об этой сумме, онистанут продавать ему свои услуги дороже. Мнедаже пришло в голову сторговаться с ними, чтобыкупить молодому любовнику постоянное праворазговора со своей возлюбленной вплоть до Гавра.Поманив к себе начальника стражи, я сделал емусоответствующее предложение. Он видимо усты-дился, несмотря на присущее ему нахальство.«Мы, сударь, не запрещали ему говорить с деви-цей,— сказал он смущенно,— но он желал бытьподле нее все время; э т 0 нам неудобно, и спра-ведливость требует, чтоб он платил за причи-няемое неудобство».— «Ну, хорошо,— сказал я , —сколько же вам следует, чтобы это вам было нев тягость?» Он имел дерзость потребовать два зо-лотых. Я тотчас дал их ему. «Смотрите однако,—присовокупил я , — без надувательства! Я остав-ляю свой адрес молодому человеку, дабы он изве-стил меня обо всем, и знайте, что я найду способдобиться вашего наказания». Все э т ° обошлосьмне в шесть золотых.

Непринужденная, живая искренность, с какоюмолодой незнакомец выразил мне свою благодар-ность, окончательно убедили меня в том, что яимею дело с человеком из хорошей семьи, заслу-живающим моей щедрости. Прежде чем уйти, яобратился с несколькими словами к его возлюб-ленной. Она мне отвечала с такой милой, очаро-

Манон Леско 15

вательной скромностью, что, уходя, я невольнопредался размышлениям о пепостижимости жен-ского характера.

Вернувшись в свое уединение, я больше неимел никаких известий об этом приключении.Прошло около двух лет 15, и я совсем уже забылпро него, когда неожиданный случай дал мневозможность узнать до конца все обстоятельствадела.

Я прибыл из Лондона в Кале с маркизом де...,моим учеником. Мы остановились, если не изме-няет мне память, в «Золотом Льве», где по ка-ким-то причинам принуждены были провести це-лый день и следующую ночь. Когда я гулял впослеобеденное время по улицам, мне показалось,что я вижу опять молодого незнакомца, с кото-рым встретился тогда в Пасси. Он был весьмапло*о одет и гораздо бледнее, чем в первое нашесвидание; на руке у него висел старый дорожныймешок, указывавший на то, что он только чтоприбыл в город.

Он обладал лицом слишком красивым, чтооыего можно было забыть, и я тотчас же призналего. «Подойдемте-ка к этому молодому челове-ку»,— пригласил я маркиза.

Радость юноши была неописуема, когда онтоже признал меня. «О, милостивый государь,—воскликнул он, целуя мне руку,— наконец-то ямогу еще раз выразить вам мою вечную призна-тельность!» Я спросил, откуда он теперь. Он от-вечал, что прибыл морем из Гавра, куда вернулсянезадолго перед тем из Америки. «Вам, видимо,туго приходится,— сказал я ему,— ступайте к

16 Прево

«Золотому Льну», где я стою, я тотчас следуюза вами».

Я вернулся в гостиницу, сгорая от нетерпенияузнать подробности его несчастной судьбы и об-стоятельства его поездки в Америку; я окружилего заботами и распорядился, чтобы у него ни вчем не было недостатка. Он не заставил себяупрашивать и вскоре рассказал историю своейжизни. «Вы столь благородно со мной поступае-те,— обратился он ко мне,—что я бы упрекалсебя в самой черной неблагодарности, утаив что-либо от вас. Поведаю вам не только мои бедыи несчастья, но и мою распущенность, и постыд-нейшие мои слабости: уверен, что строгий вашсуд не помешает вам пожалеть меня».

Должен предупредить здесь читателя, что я за-писал его историю почти тотчас по прослушанииее, и, следовательно, не должно быть места со-мнениям в точности и верности моего рассказа.Заявляю, что верность простирается вплоть до пе-редачи размышлений и чувств, которые юныйавантюрист выражал с самым отменным изяще-ством. Итак, вот его повесть16, к которой я неприбавлю до самого ее окончания ни слова отсебя.

Мне было семнадцать лет, и я заканчивалкурс философских наук в Амьене, куда был по-слан родителями, принадлежащими к одной излучших фамилий П... Я вел жизнь столь разум-ную и скромную, что учителя ставили меня в при-мер всему коллежу. Притом я не делал никакихособых усилий, чтобы заслужить сию похвалу;

Манон Легко 17

но, обладая от природы характером мягким и спо-койным, я учился охотно и с прилежанием, и мневменялось в заслугу то, что было лишь след-ствием естественного отвращения к пороку. Моепроисхождение, успехи в занятиях и некоторыевнешние качества расположили ко мне всех до-стойных жителей города.

Я закончил публичные испытания и с такойпрекрасной аттестацией, что присутствовавшийна них епископ предложил мне принять духов-ный сан, суливший, по словам его, еще большие

| отличия, нежели Мальтийский Орден1 8, к коему1 предназначали меня родители. По их желанию я|уже носил орденский крест, а вместе с ним имякавалера де Грие; приближались вакации, и я го-товился возвратиться к отцу, который обещалв скором времени отправить меня в Академию 1 9.

Единственное, что меня печалило, когда я по-кидал Амьен, было расставание с другом, связан-ным со мной постоянными, нежными узами. Онбыл на несколько лет старше меня. Мы воспиты-вались вместе, но, происходя из бедной семьи,он был поставлен в необходимость принять духов-ный сан и после моего отъезда оставался в Амье-не для занятий богословскими науками. Он обла-дал множеством достоинств. Вы узнаете его с луч-ших сторон в продолжение моей истории, осо-бенно же со стороны великодушия и преданно-сти в дружбе, которыми он превосходит славней-шие примеры древности. Если бы следовал я тог-да его советам, я бы всегда был мудр и счаст-лив. Если бы внял я его увещаниям, хотя бы изглубины бездны, куда увлекали меня страсти, я

2 Прево. Мялон Лесьо

18 Ирево

спас бы что-нибудь при крушении моего состоя-ния и доброго имени. Но его заботы не принеслиему- ничего, кроме горя при виде их бесполезно-сти, а иногда и грубого отпора со стороны небла-годарного, который обижался на них, как на на-зойливые приставания.

Я назначил срок отъезда из Амьена. Увы! по-чему я не назначил его днем раньше? Я прибылбы в отчий дом непорочным и добродетельным.Как раз накануне расставания моего с городомя гулял со своим другом, имя коего Тиберж; ммвстретили арасскую почтовую карету и последо-вали за ней до гостиницы, где останавливаютсядилижансы. У нас не было к тому иного повода,кроме пустого любопытства. Из нее вышло не-сколько женщин, сейчас же удалившихся в го-стиницу; одна только, совсем еще юная, одинокоподжидала во дворе, пока пожилой человек, оче-видно ее провожатый, хлопотал около ее покла-жи. Она показалась мне столь очаровательной,что я, который никогда прежде не задумывалсянад различием полов, никогда не смотрел внима-тельно ни на одну девушку и своим благоразу-мием и сдержанностью вызывал общее восхище-ние, мгновенно воспылал чувством, охватившимменя до самозабвения. Большим моим недостат-ком была чрезвычайная робость и застенчивость;но тут эти свойства нисколько не остановилименя, и я прямо направился к той, которая поко-рила мое сердце.

Хотя она была еще моложе меня, она не каза-лась смущенной знаками моего внимания, Я об-ратился к ней с вопросом, что привело ее в Амь-

Manon Jemo 19

ен и есть ли у нее тут знакомые? Она отвечаламне простодушно, что родители посылают еев монастырь. Любовь настолько уже овладелавсем моим существом с той минуты, как воцари-лась в моем сердце, что я принял эту весть каксмертельный удар моим надеждам. Я говорилс таким пылом, что она сразу догадалась о моихчувствах, ибо была гораздо опытнее меня; ее ре-шили поместить в монастырь против воли, несо-мненно с целью обуздать ее склонность к удоволь-ствиям, которая уже обнаружилась и котораявпоследствии послужила причиной всех ее и моихнесчастий. Я оспаривал жестокое намерение ееродителей всеми доводами, какие только подска-зывали мне моя расцветающая любовь и моешкольное красноречие. Она не выказывала нистрогости, ни удивления. После минуты молчанияона сказала, что предвидит слишком ясно горест-ную участь свою, но такова, очевидно, воля неба,раз оно не дает никаких средств этого избежать.Нежность ее взоров, очаровательный налет печа-ли в ее речах, а может быть моя собственнаясудьба, влекшая меня к гибели, не дали мне ниминуты колебаться с ответом. Я стал уверять, чтоежели она только положится на мою честь и набесконечную любовь, которую уже внушила мне,я не пожалею жизни, чтобы освободить ее оттирании родителей и сделать счастливой. Я всег-да удивлялся, размышляя впоследствии, откудаявилось у меня тогда столько смелости и наход-чивости; но Амура никогда бы не сделали боже-ством, если бы он не творил чудес. Я прибавилеще тысячу убедительных доводов.

2*

20 Прево

Прекрасная незнакомка хорошо знала, что вмои годы не бывают обманщиками; она поведаламне, что, если бы я вдруг нашел способ вернутьей свободу, она почитала бы себя обязанной мнебольше чем жизнью. Я отвечал, что готов на все;но, не имея достаточной опытности, чтобы сразуизобрести средства услужить ей, я ограничилсяобщим уверением, от которого не могло бытьбольшого толку ни для нее, ни для меня. Темвременем старый аргус присоединился к нам,и мои надежды должны были рухнуть, если бынаходчивая девица не пришла на помощь моей ,недогадливости. Я был поражен неожиданностью, Iкогда при появлении провожатого она назваламеня своим двоюродным братом и, не выказав нималейшего смущения, объявила мне, что таксчастлива встретить меня в Амьене, что решилаотложить до завтра вступление в монастырь радиудовольствия поужинать со мною. Я отлично по-нял и оценил ее хитрость; я предложил ей оста-новиться в гостинице, хозяин которой, до пересе-ления в Амьен, прослужил долгое время в кучераху моего отца и был всецело мне предан.

Я сам сопровождал ее туда; старый провожа-тый ворчал сквозь зубы, приятель же мой Ти-берж, ровно ничего не понимая в этой сцене,молча следовал за мною: он не слышал нашейбеседы, прогуливаясь по двору, покуда я говорило любви моей прекрасной даме. Опасаясь его бла-горазумия, я отделался от него, послав его с ка-ким-то поручением. Итак, придя в гостиницу, ямог отдаться удовольствию беседы наедине с вла-стительницею моего сердца.


Я скоро убедился, что я не такой ребенок, какмог думать. Сердце мое открылось множеств)'сладостных чувств, о которых я и не подозревал,нежный пыл разлился по всем моим жилам.Я пребывал в состоянии восторга, на нескольковремени лишившего меня дара речи 2 0 и выра-жавшегося лишь в нежных взглядах.

Мадемуазель Манон Леско,— так она назваласебя,— видимо, была очень довольна действиемсвоих чар. Мне казалось, что она увлечена неменее моего; она призналась, что находит менямилым и с радостью будет почитать себя обязан-ной мне своей свободой. Пожелав узнать, кто ятакой, она еще более растрогалась, ибо, будучизаурядного происхождения, была польщена тем,что покорила такого человека, как я. Мы сталиобсуждать, каким образом принадлежать другдругу.

После недолгих размышлений мы не нашлииного пути, кроме бегства. Следовало обманутьбдительность провожатого, который, хоть и слу-га, а был не так прост; мы решили, что за ночья снаряжу почтовую карету2 1 и рано утром, доего пробуждения, вернусь в гостинцу; что мы бе-жим украдкою и направимся прямо в Париж, гдетотчас же обвенчаемся. В кошельке у меня былооколо пятидесяти экю 2 2 — плод мелких сбереже-ний, у нее было приблизительно вдвое больше. Понеопытности мы воображали, что сумма эта не-исчерпаема; не менее того рассчитывали мы и науспех других наших замыслов.

Поужинав с большим, чем когда-либо удоволь-ствием, я удалился хлопотать о выполнении

22 Прево

нашего плана. Мои приготовления значительноупрощались тем обстоятельством, что, назначивотъезд домой на следующий день, я уже ранеособрал свои пожитки. Итак, мне ничего не стоилоотправить дорожный сундук в гостиницу и зака-зать карету к пяти часам утра, когда город-ские ворота бывали уже отперты; но оставалосьодно препятствие, которое я не принял в ра-счет, и оно чуть было не разрушило весь мойплан.

Тиберж, хотя и старший меня всего тремя го-дами, был юношей зрелого ума и строгих правил;ко мне питал он исключительно нежные чувства.Вид столь красивой девицы, как мадемуазельМанон, мое рвение ее сопровождать и старанияотделаться от него возбудили в нем некоторыеподозрения. Он не посмел вернуться в гостини-цу, где оставил нас, боясь явиться некстати; норешил дожидаться моего прихода у меня дома,где я и застал его, хотя было уже десять часоввечера. Его присутствие меня немало огорчило.Ему ничего не стоило обнаружить мое смуще-ние. «Уверен,— откровенно обратился он комне,— что вы замышляете нечто, что желаетескрыть от меня; вижу то по вашему лицу». Я от-вечал довольно резко, что не обязан отдаватьему отчет в каждом моем шаге. «Согласен,—возразил он,— но вы всегда относились ко мнекак к другу, а это предполагает некоторое до-верие и откровенность с вашей стороны». Он такнастойчиво стал убеждать меня поделиться с ниммоей тайной, что, будучи всегда с ним прямоду-шен, я и теперь всецело доверил ему свое страст-

Мапон JecKO 23

ное увлечение. Он принял мой рассказ с нескры-ваемым недовольством, повергшим меня в трепет.Особенно раскаивался я в болтливости, с какойрасписал ему весь план нашего бегства. Он за-явил, что питает ко мне слишком преданнуюдружбу, чтобы не воспротивиться этой затее все-ми силами; что представит мне сначала все дово-ды, могущие меня остановить; но что, ежелия не откажусь и после этого от своего несчаст-ного решения, он предупредит о том лиц, кото-рые смогут пресечь его в корне. Засим обратил-ся он ко мне со строгой речью, длившейся болеечетверти часа и закончившейся новой угрозой до-нести на меня, если я не дам ему слова посту-пать более разумно и осмотрительно.

Я был в отчаянии, что выдал себя так некстати.Но так как за последние два-три часа любовькрайне изощрила мой ум, я умолчал о том, чтовыполнение плана назначено на следующее утро,и решил при помощи уловки2 3 обойти затрудне-ние. «Тиберж,— сказал я , — до сих пор считал явас за друга и хотел испытать вас своим дове-рием. Я действительно влюблен, я не обманулвас; но бегство — не такой шаг, чтобы решитьсяна него необдуманно. З а и Д и т е завтра за мнойв девять утра; я постараюсь познакомить вас смоей возлюбленной, и судите тогда сами, достой-на ли она моего решения». Он покинул меняс бесконечными уверениями в своей дружбе.

Всю почь я приводил в порядок дела, и чутьзабрезжило утро, был уже в гостинице мадемуа-зель Манон. Она ожидала у окна, выходившегона улицу, и, завидев меня, сама отворила мне

24 Прево

двери. Бесшумно мы вышли наружу. У нее былтолько сундучок с бельем, и я донес его собствен-норучно. Карета была уя;е подана; не медля ниминуты, мы покинули город.

Впоследствии я сообщу о поведении Тибержа,когда обнаружил он мое вероломство. Рвение егоне угасло. Вы увидите, куда оно его завело исколько пролил я слез, размышляя о том, каковабыла его награда.

Мы так гнали лошадей, что прибыли в Сеп-Дени 2 4 еще до ночи. Я скакал верхом подле ка-реты, вследствие чего мы могли вести разговорлишь во время перемены лошадей; но, едва толь-ко мы завидели Париж, то есть почувствовалисебя почти в безопасности, мы позволили себеподкрепиться, ибо ничего не ели с самого Амьена.Как ни был я влюблен в Манон, она сумела меняубедить в не менее сильном ответном чувстве.Столь мало сдержанны были мы в своих ласках,что не имели терпения ждать, когда останемсянаедине. Кучер и трактирщики смотрели па насс восхищением, и, как я заметил, были поражены,видя такое неистовство любви в детях нашеговозраста.

Намеренье обвенчаться было забыто в Сен-Дени; мы преступили законы церкви и сталисупругами, нимало над тем не задумавшись. Не-сомненно, что, обладая характером нежным и по-стоянным, я был бы счастлив всю жизнь, еслибы Манон оставалась мне верной. Чем более яузнавал ее, тем более новых милы к качеств от-крывал я в ней. Ее ум, ее сердце, нежность и кра-сота создавали цепь столь крепкую и стол*,

Мапон JecKO 25

очаровательную, что я пожертвовал бы всеммоим благополучием, чтобы только быть навекиокованным ею. Ужасная превратность судьбы!То, что составляет мое отчаяние, могло составитьмне счастье! Я стал несчастнейшим из людейименно благодаря своему постоянству, хотя, ка-залось, вправе был ожидать сладчайшей участии совершеннейших даяний любви.

В Париже сняли мы меблированное помеще-ние на улице В...2 5 и, на мою беду, рядом с до-мом известного, откупщика, г-на де Б... Прошлотри недели, в течение коих я столь преисполненбыл страстью, что и думать позабыл о родных ио том, как огорчен отец моим отсутствием. Темвременем, поскольку поведение мое не заключалов себе ни малейшей доли распутства, а также иМаион вела себя безупречно, спокойствие жизнинашей мало-помалу пробудило во мне сознаниедолга.

Я принял решение по возможности примирить-ся с отцом. Возлюбленная моя была так мила,что я не сомневался в хорошем от нее впечатле-нии, если бы нашел средство ознакомить отцас ее благонравием и достойным поведением; од-ним словом, я льстил себя надеждой получить отнего разрешение жениться на ней, не видя воз-можности осуществить это без его согласия.Я сообщил свое намерение Манон, дав ей понять,что, помимо побуждений сыновней любви и долга,следует считаться и г жизненной необходи-мостью, ибо средства наши крайне истощились,и я начинаю терять уверенность в том, что онинеиссякаемы,

26 Прево

Манон холодно отнеслась к моему намерению.Однако все ее возражения были мною принятыза проявление с ее стороны нежного чувства и забоязнь меня потерять в случае, если отец мой,узнав место нашего убежища, не даст своегосогласия на брак; и я ничуть не подозревал же-стокого удара, который был уже занесен надомною. На доводы о неотложной необходимостиона отвечала, что у нас есть еще на что прожитьнесколько недель, а затем она рассчитывает напривязанность к ней и помощь родственников,к которым напишет в провинцию. Она подсласти-ла отказ свой столь нежными и страстнымиласками, что, живя только ею одной и непитая ни малейшего недоверия к ее чувству,я принял все ее возражения и со всем согла-сился.

Я предоставил ей распоряжаться нашим ко-шельком и заботиться об оплате ежедневныхрасходов. Немного спустя я заметил, что столнаш улучшился, а у нее появилось нескольконовых, довольно дорогих нарядов. З н а я , чтоу нас едва-едва оставалось каких-нибудь двена-дцать-пятнадцать пистолей , я выразил изумле-ние явному приращению нашего богатства. Смеясь,просила она меня не смущаться этим обстоя-тельством. «Разве не обещала я вам изыскатьсредства?» —сказала она. II я был слишком ещенаивен в своей любви к ней, чтобы поддатьсякакой-либо тревоге.

Однажды вышел я после полудня, предупредивее, что буду в отсутствии дольше обычного. Вер-нувшись, я был удивлен, прождав у дверей мину-


вд две-три, пока мне отворили. Единственнойприслугой у нас была девушка приблизительнонашего возраста. Когда она впускала меня, я об-ратился к ней с вопросом, почему меня застави-ли так долго ждать. Она смущенно отвечала, чтоне слышала моего стука. Я стучал всего один рази поэтому заметил ей: «Но, если вы не слышали,почему же пошли мне отворять?» Вопрос мойпривел ее в такое замешательство, что, не находяответа, она принялась плакать, уверяя, что это неее вина, что барыня запретила ей отворять, преж-де чем г-н де Б... не уйдет по другой лестнице,примыкавшей к спальной. В моем смущении яне имел сил войти в дом. Я решил вновь спу-ститься на улицу под предлогом какого-то делаи приказал девушке передать барыне, что вер-нусь через минуту, запретив ей однако сообщать,что она говорила мне о г-не де Б...

Охватившая меня тоска была столь велика,что, сходя по лестнице, я проливал слезы, не ве-дая еще, какое чувство было их источником.Я вошел в первую попавшуюся кофейную и, за-няв место у столика, оперся головой на руки,дабы размыслить о происшедшем. Я не смел вы-звать в памяти то, о чем только что услышал;мне хотелось счесть э т 0 лишь обманом слуха,и много раз я готов был уже встать и вернутьсядомой, не показывая вида, что я что-либо заме-тил. Измена Манон мне представлялась столь не-вероятной, что я боялся оскорбить ее подозре-нием. Я обожал ее, это было несомненно; я далей не больше доказательств любви, чем получилот нее: как же я мог ее обвинять в меньшей

28 llpeao

искренности, в меньшем постоянстве сравнитель-но со мною? Какой ей смысл было меня обманы-вать? Всего три часа назад осыпала она меня са-мыми нежными ласками и с упоением отдава-лась моим; собственное сердце знал я не лучшеее сердца. «Нет, нет,— восклицал я , — невозмож-но, чтобы Маноп мне изменила! Ей ведомо, чтожизнь моя посвящена лишь ей одной; она слиш-ком хорошо знает, как я обожаю ее! З а ч т 0 ж е

ей меня ненавидеть?»А между тем посещение и тайное бегство

г-на де Б... приводили меня в замешательство.Я вспомнил также разные мелкие покупки Манон,которые явно превосходили наши средства. Онинаводили на мысль о щедротах нового ее любов-ника. Л ее уверения, что она изыщет денежныесредства из какого-то неведомого источника?!Всем этим догадкам я не мог найти того удовле-творительного объяснения, какого жаждало моесердце.

С другой стороны, я почти не расставался с нейс тех пор, как мы поселились в Париже. Занятия,прогулки, развлечения,— повсюду мы были вме-сте. Боже мой! да мы бы не вынесли огорчениядаже минутной разлуки! Нам беспрестанно надобыло говорить друг другу о любви: без того мыумерли бы от беспокойства. II вот, я не мог вооб-разить ни на одно мгновение, чтобы Манон былазанята кем-либо другим, а не мною.

В конце концов мне показалось, что я нашелразгадку этой тайны. «Г-и де Б...,— решил я , —ведет большие дела и имеет обширную клиенту-РУ; родители Манон могли при его посредстве

Малой Аеско 29

передать ей некоторую сумму денег. Быть мо-жет, уже и ранее она получила что-нибудь отнего; сегодня он явился, чтобы передать ей еще.Вероятно, она решила скрыть от меня его при-ход, чтобы потом поразить меня приятной неожи-данностью. Может быть, она и рассказала бы обртом, войди я к пей как обычно, вместо того, что-бы сидеть здесь и сокрушаться. Во всяком слу-чае она не станет от меня таиться, если я самзаговорю с ней об этом.

Я настолько проникся этим убеждением, чтооно весьма ослабило мою печаль. Я тотчас жевернулся домой и обнял Манон с обычной неж-ностью. Она очень приветливо меня встретила.Сперва я подумал было рассказать ей о своихдогадках, которые представлялись мне теперь бо-лее чем несомненными, но удержался в надежде,что может быть она сама поведает мне все, чтопроизошло.

Подали ужин. Я сел за стол в очень веселомнастроении, но при свете свечи, которая стояламежду нами, лицо дорогой моей возлюбленнойпоказалось мне печальным. Ее грусть передаласьи мне. Я заметил во взгляде ее, обращенном наменя, что-то необычное. Я не мог разобрать,была ли то любовь или сострадание, но чувство,выражавшееся в ее очах, казалось мне ласко-вым и томным. Я взирал на нее с неменынимвниманием; и может быть ей было столь же труд-но судить о состоянии моего сердца по моимвзглядам. Мы не могли ни говорить, ни есть. На-конец, слезы потекли из ее прекрасных очей:лживые слезы!

30 Прево

«О, боже!—вскричал я , — вы плачете, дорогаяМанон; вы расстроены до слез и не скажете мнени слова о ваших печалях». Она ответила мнелишь глубокими вздохами, которые усилили моютревогу. Трепеща, я встал с места; я заклинал еесо всем рвением любви моей открыть причинуее слез; отирая их, я плакал сам; я был ни живни мертв. Даже варвар был бы тронут искренно-стью моей скорби и моих опасений.

В то время, как я весь был занят ею, я услы-шал шаги нескольких человек по лестнице. Ле-гонько постучали в дверь. Манон быстро поце-ловала меня и, выскользнув из моих объятий,бросилась в спальную, мгновенно заперев за со-бою дверь. Я вообразил, что, желая привести впорядок свое платье, она решила скрыться отпосетителей, которые постучались. Я сам пошелим отворять.

Не успел я отворить дверь, как был схвачентремя мужчинами, в коих признал лакеев моегоотца. Они не применили ко мне насилия; но,пока двое из них держали меня за руки, третийобыскал мои карманы и вынул из них неболь-шой нож, единственное оружие, бывшее при мне.Принося мне извинения за столь невежливое сомною обхождение, они разъяснили, что действу-ют по приказу моего отца и что мой старшийбрат ожидает меня внизу в карете. Я был такпоражен, что без сопротивления и без возраже-ний позволил себя проводить к нему. Братдействительно дожидался меня. Меня посадилив карету рядом с ним, и кучер, как ему было при-казано, тут же погнал лошадей в Сен-Дени. Брат


нежно обнял меня, но не проронил ни слова; та-ким образом, я обладал полным досугом, чтобыпредаться мыслям о злой судьбе своей.

Сперва я так был озадачен, что ни одио пред-положение не приходило мне в голову. Меняжестоко предали, но кто же? Тиберж первый при-шел мне на ум. «Изменник! — говорил я , — тыпоплатишься жизнью, если подозрения мои спра-ведливы». Между тем я рассудил, что он не былосведомлен о месте моего убежища и, следова-тельно, не от него могли узнать о нем. Я не смелзапятнать свое сердце обвинением Манон. Тачрезвычайная печаль, которою, казалось мне, онабыла подавлена, ее слезы, нежный поцелуй, с ко-торым она убежала, представлялись мне немалойЗагадкой; но я был склонен объяснять это как быпредчувствием нашей общей беды; сокрушаясьи ропща на судьбу, оторвавшую меня от нее,я наивно воображал, что она заслуживает ещеболее сожалений, нежели я сам.

После долгих раздумий я пришел к убеж-дению, что меня узнал на парижских улицах кто-нибудь из знакомых, который и сообщил о томмоему отцу. Мысль эта меня утешила. Я рассчи-тывал отделаться суровыми упреками, пусть дажекаким-нибудь наказанием, которые мне следова-ло выдержать во имя родительского авторитета.Я решил терпеливо все перенести и обещать все,чего от меня потребуют, дабы кат; можно скореевернуться в Париж и вновь наслаждаться счаст-ливой жизнью со своей дорогой Манон.

Спустя немного времени мы прибыли вСен-Дени. Брат, удивленный моим молчанием,

32 Прсво

приписал его страху. Он стал утешать меня, уве-ряя, что мне нечего бояться суровости отца, ежелитолько я проникнусь сознанием своего долга иоправдаю любовь, которую отец питает ко мне.В Сен-Дени брат решил остаться на ночлег и пре-дусмотрительно положил спать всех трех лакеевв моей комнате.

Тяжело мне было очутиться опять в той жесамой гостинице, где мы останавливались вместес Манон по пути из Амьена в Париж. Хозяини слуги узнали меня и сразу разгадали истин-ный смысл моего приключения. Я услышал, какодин из слуг говорил хозяину: «А ведь никакЭто тот самый красавчик, что полтора месяцаназад проезжал здесь с той пригожей девицей. Ужкак он любил ее! Уж как они ласкали друг друж-ку, бедные детки! Жаль, ей богу, что их разлу-чили». Я притворился, будто ничего не слышу,и постарался никому не показываться на глаза.

В Сен-Дени брата дожидалась двухместная ка-рета. Мы выехали спозаранку и на другой деньк вечеру были дома. До моей встречи с отцомбрат повидался с ним с глазу на глаз, дабы рас-положить его в мою пользу, рассказав, как покор-но дал я себя увезти; таким образом, я былпринят отцом гораздо приветливее, чем мог ожи-дать. Он удовольствовался общим выговором запроступок, который я совершил, исчезнув из домубез его позволения. Упомянув о моей возлюблен-ной, он сказал, что я вполне заслужил то, чтосо мной произошло, связавшись с незнакомкой;что он был лучшего мнения о моем благоразу-мии, однако надеется, что это маленькое приклю-


чение сделает меня умнее. Всю его речь истол-ковал я лишь в благоприятном для себя смысле.Я принес благодарность отцу за доброту, с коейпростил он меня, и обещал отныне соблюдатьпослушание и руководствоваться более строгимиправилами в своем поведении. В глубине сердцая торжествовал; ибо, по обороту всего дела, я несомневался, что получу возможность уже бли-жайшей ночью исчезнуть из дому.

Сели ужинать: за столом подшучивали надмоей амьенской победой и бегством с верной лю-бовницей. Я добродушно принимал насмешки;был даже в восторге, что мне позволено вестиразговор о предмете, неотступно занимающеммои мысли. Однако несколько слов, оброненныхотцом, заставили меня насторожиться. Отец за-говорил о вероломной и корыстной услуге, ока-занной г-ном Б... Я замер от смущения, услышавЭто имя из уст моего отца, и покорно просил егоразъяснить мне подробнее, о чем идет речь. Онобратился к моему брату с вопросом, рассказалли он мне всю историю? Брат отвечал, что в до-роге я держался так спокойно, что он не усмот-рел надобности в этом лекарстве для излечениямоего безумия. Я заметил, что отец колеблется,неуверенный, следует ли объяснить мне все доконца. Но я стал умолять его столь настойчиво,что он удовлетворил моему любопытству, а вер-нее будет сказать, жестоко казнил меня самымужасным из всех разоблачений.

Сначала он спросил, всегда ли я имел наив-ность верить в любовь своей подруги? Я отвечалсо всей прямотой, что вполне в э т о м уверен

3 Прево. Манон Леско

34 Upeeo

и ничто не может поселить во мне ни малейшегосомнения. «Ха! ха! ха! восхитительно!—вскри-чал он, громко расхохотавшись.— Что за пре-лестная простота! Меня умиляют твои чувства.Какая жалость, что я записал тебя в Маль-тийский орден2 7, бедный ты мой рыцарь, раз изтебя может выйти такой покладистый и удоб-ный супруг». И он еще долго не унимался всвоих насмешках над моей глупостью и доверчи-востью.

В конце концов, так как я упорно молчал, онповел речь о том, что, согласно его расчетам,начиная с отъезда из Амьена, Манон любила менявсего лишь около двенадцати дней: «ибо,— при-бавил он,— я знаю, что уехал ты из Амьена 28-годня прошлого месяца; сегодня 29-е: одиннадцатьдней прошло с тех пор, как господин Б... мне на-писал: полагаю, что ему потребовалось дней во-семь для того, чтобы завязать близкое знакомствос твоей подругой; итак, отняв одиннадцать и во-семь из тридцати одного дня, что протекли от28-го числа одного месяца до 29-го другого, по-лучаем двенадцать, или около того». И взрывысмеха возобновились.

Сердце мое сжалось, покуда я выслушивал егонасмешки, и я боялся не выдержать до конца этойпечальной комедии. «Да будет тебе ведомо,—продолжал отец,— раз сам ты ничего не подо-зреваешь, что господин В... покорил сердце твоейпринцессы; ибо, конечно, он пускает мне пыльв глаза, рассчитывая меня убедить, будто возымелнамерение похитить ее у тебя из бескорыстногорвения оказать мне услугу. От кого другого, а уж

Макон Аеско 35

Of такого человека, да притом вовсе даже не зна-комого со мною, невозможно ожидать проявле-ния столь благородных чувств! Он узнал от нее,что ты мой сын; и, чтобы избавиться от твоейназойливости, донес мне о месте вашего приста-нища и о распутном образе жизни, дав понять,что необходимы крутые меры, чтобы схватитьтебя; он предложил помочь мне в этом и благо-даря его наставлениям и указаниям твоей любов-ницы, брату твоему удалось захватить тебя врас-плох. Поздравь же себя в прочности своего триум-фа! Ты умеешь добиться быстрой победы2 8, ры-царь; но не умеешь закрепить за собой свои за-воевания».

Дольше я не имел сил вынести речь, каждоеслово которой пронзало мне сердце. Я встал из-застола и не успел сделать нескольких шагов к две-ри, как упал без чувств и без сознания 2 9. Ока-занная мне быстрая помощь привела меня в себя.Я открыл глаза, дабы пролить потоки слез,и уста, дабы излить жалобы, самые печальные, са-мые трогательные. Нежно любящий меня отецгорячо принялся утешать меня. Я слышал словаего, не внимая их смыслу. Я пал перед ним наколени; сжимая руки, заклинал его отпуститьменя в Париж, чтобы заколоть Б... «Нет,— гово-рил я , — он не покорил сердца Манон; он прину-дил ее, он ее обольстил чарами или зельем, быть.может, овладел ею силой. Манон любит меня,мне ли этого не знать? Наверное, он угрожал ейс кинжалом в руке и против воли заставил поки-нуть меня. Он был готов на все, чтобы похититьу меня мою прелестную возлюбленную. О, боже!

36 Прево

боже, возможно ли, чтобы Манон мне изменилаи перестала любить меня!»

Так как я все время твердил о скорейшем воз-вращении в Париж и всякий раз при этом дажевскакивал с места, отец мой понял, что в моемисступлении ничто не сможет меня остановить.Он отвел меня в одну из верхних комнат, гдеоставил двух слуг для присмотра за мною. Я бо-лее не владел собой. Я бы пожертвовал тысячьюжизней, лишь бы только побывать на четвертьчаса в Париже. Я понял, что выдал себя и мне непозволят так просто выйти из своей комнаты.Я смерил глазами высоту окон над землей. Невидя никакой возможности убежать этой доро-гой, я обратился к двум моим стражам. Я нада-вал им множество обещаний, сулил им целоесостояние, если они не станут препятствоватьмоему побегу. Я убеждал, увещевал, угрожал;попытки мои были бесполезны. Тут я потерялвсякую надежду. Я решил умереть и бросился напостель, намереваясь покинуть ее лишь вместес жизнью. Я провел ночь и следующий день в томже положении. Я отверг пищу, которую принеслимне на утро.

Отец пришел навестить меня после полудня.По доброте своей он старался облегчить мои стра-дания самыми ласковыми утешениями. Он стольрешительно приказал мне что-нибудь съесть, чтоиз уважения к нему я повиновался. Прошло не-сколько дней, в течение которых я принималпищу только в его присутствии, покоряясь еговоле. Он не переставал приводить мне доводы,стараясь образумить меня и внушить презрение


к неверной Манон. Правда, я более уже не ува-жал ее; как мог я уважать самое ветреное, самоековарное из всех созданий? Но ее образ, плени-тельные черты я лелеял по-прежнему в глубинемоего сердца; я это ясно чувствовал. «Пусть яумру,— говорил я , — как можно не умереть послетакого позора и таких страданий; но я претерплютысячу смертей, а не забуду неблагодарнойМанон».

Отец был поражен, видя меня в непрерывнойтоске. Он знал мои правила чести и, не сомне-ваясь в том, что се измена должна вызвать во мнепрезрение, вообразил, что постоянство МОРпроисходит не столько от этой страсти, сколькоот общего влечения моего к женщинам. Он на-столько проникся этой мыслью, что, движимыйнежной привязанностью, однажды вошел ко мнес готовым предложением. «Кавалер,— сказалон,— до сей поры всегда желал я видеть тебярыцарем Мальтийского ордена; убеждаюсь од-нако, что склонности твои направлены в инуюсторону; тебя влечет к красивым женщинам;я решил подыскать тебе подругу по вкусу.Скажи мне откровенно, что думаешь ты обЭтом?»

Я отвечал, что отныне не делаю различий меж-ду женщинами и после несчастья, случившегосясо мною, всех их презираю одинаково. «Я отыщутебе такую,— засмеялся отец,— которая будетпоходить на Манон и будет вернее, чем она».«Ах! ежели у вас есть доброе чувство ко мне,—воскликнул я , — верните мне ее, только ее одну!Верьте, дорогой батюшка, она не изменила мне;

38 Прево

она не способна на столь черную и жестокуюнизость. Всех нас обманывает вероломный Б...,вас, и ее, и меня. Если бы вы ее увидели хоть наМиг, вы сами бы полюбили ее».— «Ребенок! —возразил мой отец.— Как можете вы быть ослеп-ленным до такого предела, после того, что я сооб-щил вам о ней? Ведь она сама предала вас ва-шему брату. Забудьте ее, забудьте самое ее имяи, ежели вы благоразумны, не искушайте моейк вам снисходительности».

Правота отца была для меня слишком очевид-на. Только непроизвольный сердечный порывпобудил меня защищать изменницу. «Увы! — вос-кликнул я, помолчав с минуту,— сомнения нет,я несчастная жертва самого низкого из всех пре-дательств. Да,— продолжал я , — проливая слезыдосады, вижу теперь, что я просто доверчивыйребенок. Им ничего не стоило меня обмануть. Ноя знаю, как отомстить». Отец пожелал узнать моинамерения.— «Я направлюсь в Париж,— сказаля , — подожгу дом Б... и спалю его живьем вме-сте с коварной Маноп». Мой порыв рассмешилотца и послужил поводом лишь к более строгомуприсмотру за мной в моем заточении.

Я провел в нем целых полгода, но в первыемесяцы произошло мало перемен в моем настрое-нии. Все мои чувства сводились к вечному чере-дованию ненависти и любви, надежды и отчая-ния,— в зависимости от того, в каком виде пред-ставал образ Манон моим мыслям. То рисова-лась она мне самой пленительной из всех девицна свете, и я томился жаждой ее видеть; то пред-ставлялась она мне низкой, вероломной любов-

Манон Лыко ЗУ

ницей, и я клялся отыскать ее лишь для того,чтобы покарать.

Меня снабдили книгами, и они немного спо-собствовали успокоению моей души. Я перечиталвсех любимых своих писателей, приобрел новыезнания, вновь получил вкус к занятиям: вы уви-дите, сколько пользы принесло мне э т 0 впослед-ствии. Просвещенный любовью, я нашел смыслво множестве мест Горация и Вергилия, которыеранее оставались для меня темными. Я составиллюбовный комментарий к четвертой книге «Энеи-ды» 30; предназначая его к напечатайте, льщу себянадеждой, что читатели будут им удовлетворены.«Увы,— говорил я, составляя его,— верной Ди-доне нужно было сердце, подобное моему».

Однажды Тиберж навестил меня в темнице.Я был поражен горячим порывом, с которым онобнял меня. До той поры я смотрел на нашувзаимную привязанность как на простую товари-щескую дружбу между молодыми людьми при-близительно одного возраста. Я нашел его стольизменившимся и возмужавшим за пять или шестьмесяцев нашей разлуки, что облик его и манерывнушили мне уважение. Он заговорил со мноюскорее как мудрый советчик, нежели как школь-

чный приятель. Он сожалел о заблуждении, жерт-вой которого я пал; поздравлял с исцелениеми, наконец, увещевал воспользоваться урокомЭтой юношеской ошибки, убедившись на опытев тщете удовольствий.

Я смотрел на него с изумлением. Он заметилЭто. «Дорогой мой кавалер,— сказал он,— все,*гго я вам говорю, несомненная истина, и я

40 Прево

удостоверился в том после суровых испытаний.Я чувствовал в себе влечение к сластолюбию неменьшее, нежели вы; но небо даровало мне в тоже время и склонность к добродетели. Я обратил-ся к собственному разуму, дабы сравнить плоды,приносимые тем и другим, и не замедлил распо-знать их различия. Небо присоединило помощьсвою к моим размышлениям. Во мне зародилосьпрезрение к миру, ни с чем не сравнимое. На-звать ли вам, что удерживает меня здесь,— при-бавил он,— и что препятствует мне бежать в пу-стыню? Единственно, нежная дружба к вам. Мневедомы превосходные качества сердца вашегои ума; нет такого славного поприща, к которомувы не были бы способны. Яд суетных удовольствийсовратил вас с пути. Какая потеря для доброде-тели! Ваше бегство из Амьена причинило мнестолько горести, что с той поры я не вкусил ниминуты покоя. Судите о том по моим поступ-кам». Он рассказал мне, что после того, какобнаружил мой обман и бегство с любовницей,он сел на лошадь, чтобы следовать за мною;по, так как я опередил его на четыре или пятьчасов, ему было невозможно догнать меня; темне менее, он прибыл в Сен-Дени полчаса спустяпосле моего отъезда; будучи уверен, что я оста-новлюсь в Париже, он провел в нем полтора ме-сяца, тщетно разыскивая меня; он обошел всеместа, где льстил себя надеждою меня встретить,и, наконец, однажды узнал мою любовницу в Ко-медии; она сидела в театре в блестящем уборе,и он догадался, что она обязана своим богат-ством какому-нибудь новому любовпику; он про-


следил ее карету до самого дома, где выведал отприслуги, что ее содержат щедроты г-на Б...«Я не остановился и на этом,— продолжал он,—я вернулся туда же на следующий день, дабыузнать от нее самой, что с вами произошло. Онаубежала от меня, лишь только услышала вашеимя, и я вынужден был возвратиться в провин-цию, не добившись других сведений. Там я узнало вашем приключении и о крайнем унынии, в ко-торое оно повергло вас; но я не хотел вас видеть,не уверившись в том, что найду вас в более спо-койном состоянии».

«Значит, вы видели Манон? — воскликнул я совздохом.-—Увы! вы счастливее меня, обреченногоне видеть ее никогда более». Он стал упрекатьменя за этот вздох, все еще обличавший моюслабость к ней. Он с такой изысканной ловкостьюпольстил моему доброму нраву и моим хорошимнаклонностям, что зародил во мне, начиная с пер-вого же посещения, сильное желание отказаться,по его примеру, от всех мирских услад и при-нять пострижение.

Я так увлекся этой идеей, что, оставшись один,ни о чем другом более не помышлял. Я вспо-мнил речи г-на епископа Амьенского, дававшегомне тот же совет, и благоприятные для меня егопредсказания, ежели я последую по сему пути.Благочестивые чувства еще укрепили меня в моемрешении. «Я буду вести жизнь мудрую и хри-стианскую,— говорил я; — посвящу себя науке ирелигии, что пе позволит мне помышлять об опас-ных любовных утехах. Я буду презирать то, чтообычно восхищает людей; и, раз я чувствую, что

42 flpeeo

сердце мое будет стремиться лишь к тому, чтопредставляется ему достойным, у меня будетстоль же мало забот, сколь и желаний».

Я уже заранее составил себе план одинокойи мирной жизни 3 1. В него входила уединеннаяхижина, роща и прозрачный ручей на краю сада;библиотека избранных книг; небольшое число до-стойных и здравомыслящих друзей; стол умерен-ный и простой. Я присоединил к этому перепис-ку с другом, который, живя в Париже, будетсообщать мне городские новости, не столько дляудовлетворения моего любопытства, сколько длятого, чтобы развлекать меня суетными волнения-ми общества. «Разве не буду я счастлив? — при-бавлял я , — разве не осуществятся все мои жела-ния?» Несомненно, такие планы вполне подхо-дили моим склонностям. Однако, размышляя остоль мудром устроении моей будущей жизни, япочувствовал, что сердце мое жаждет еще чего-то,и, дабы уж ничего не оставалось желать в моемпрелестнейшем уединении, надо было только уда-литься туда вместе с Манон.

Между тем Тиберж не прекращал своих посе-щений, стремясь укрепить меня в намерении, ко-торое мне внушил, и вот однажды я решился от-крыться отцу. Отец объявил мне, что взял заправило предоставлять детям свободу выбора жиз-ненного пути, и, каковы бы ни были мои планы,оставляет за собой только право помогать мнесоветами. Он преподал мне несколько весьмамудрых наставлений, не столько стараясь разоча-ровать меня в моем проекте, сколько возбудитьсознательное к нему отношение.

Мапоп Леско 43

Начало учебного года приближалось. Я сгово-рился с Тибержем вместе определиться в семи-нарию Сен-Сюльпис, где он должен был закон-чить курс богословских наук, а я — приступить кним. Его заслуги, известные епархиальному епис-копу, снискали ему от сего прелата солидныйбенефиций 3 2 еще до нашего отъезда.

Отец мой, полагая, что я вполне исцелился отсвоей страсти, отпустил меня без всяких затруд-нений. Мы прибыли в Париж. Духовное одеяниезаменило мальтийский крест, а имя аббата деГрие •— рыцарское звание. Я с таким прилежа-нием взялся за занятия, что в немного месяцевсделал огромные успехи. Я занимался и ночью.а днем не терял даром ни минуты. Слава моя такпрогремела, что меня уже поздравляли с буду-щим саном, который не мог меня миновать; и безвсяких ходатайств с моей стороны имя мое заня-ло место в списке бенефиций. Я не пренебрегали делами благочестия, ревностно посещая церков-ные службы. Тиберж был в восторге, приписываявсе своим стараниям и много раз я видел, как онпроливал слезы радости, торжествуя свой успехв деле моего обращения, как он говорил.

Меня никогда не удивляло, что намерениялюдские подлежат переменам: одна страсть по-рождает их, другая может их уничтожить; но,когда я думаю о святости моих намерений, при-ведших меня в семинарию, и о сокровенной ра-дости, какую ниспослало мне небо при их осу-ществлении, я страшусь при мысли о гом, с ка-кой легкостью я от них отрекся. Ежели истинното, что небесная помощь в любое мгновение обла-

44 Прево

дает силою, равною силе страстей, пусть объяс-нят мне, какая же роковая власть совращаетвдруг человека со стези долга, почему он теряетвсякую способность к сопротивлению33 и не чув-ствует при этом ни малейших угрызений совести.

Я полагал, что совершенно освободился от лю-бовных искушений. Мне казалось, что теперь явсегда предпочту страницу блаженного Августи-на или четверть часа благочестивых размышле-ний всем чувственным утехам, даже если бы меняпризывала сама Манон. А между тем одно зло-счастное мгновение низвергло меня в пропасть,и падение мое было тем непоправимее, что, очу-тившись вдруг на той же глубине, из которой явыбрался, я увлечен был новыми страстями го-раздо далее, в самую бездну.

В Париже я провел около года, не стараясь ни-чего разузнать о Манон. Трудно мне было бо-роться с собой первое время; но всегдашняя под-держка Тибержа и собственные размышленияспособствовали моей победе. Последние месяцыпротекли столь спокойно, что я полагал, что ещенемного — и я забуду навеки это пленительноеи коварное создание. Наступило время публично-го испытания3 4 в Богословской школе; я обра-тился с просьбой к некоторым важным особампочтить своим присутствием мой экзамен. Имямое прогремело по всем кварталам Парижа и до-шло до ушей изменницы. Она не вполне призна-ла меня в сане аббата, но какой-то остаток лю-бопытства, или, быть может, некоторое раская-ние в своем предательстве (я никогда не мог ра-зобрать, какое из этих двух чувств) возбудили

Малой JecKo 45

в ней интерес к имени, столь сходному с моим.Она явилась в Сорбонну вместе с несколькимидругими дамами. Она присутствовала на моемиспытании и, несомненно, без труда меня узнала.

Я ничего не знал о ее посещении. Как изве-стно, для дам отводятся особые ложи, где они си-дят скрытыми за жалюзи. Я вернулся в семина-рию, покрытый славою и осыпанный поздравле-ниями. Было шесть часов вечера. Минуту спустяпо моем возвращении мне доложили, что меняжелает видеть какая-то дама. Я тотчас же напра-вился в приемную. Боже! какое неожиданное яв-ление! •— меня ожидала Манон. То была она, ноеще милее, еще ослепительнее в своей красоте,чем когда-либо. Ей шел осьмнадцатый год; пле-нительность ее превосходила всякое описание:столь была она изящна, нежна, привлекательна;сама любовь! Весь облик ее мне показался вол-шебным.

При виде ее я замер в смущении и, не догады-ваясь о цели ее посещения, ожидал, дрожа, с опу-щенными глазами, что она скажет. Несколькоминут она находилась в неменьшем замешатель-стве, нежели я, однако, видя, что я продолжаюмолчать, поднесла руку к глазам, чтобы скрытьслезы. Робким голосом сказала она, что я вправебыл возненавидеть ее за ее неверность, но если япитал к ней когда-то некоторую нежность, то до-вольно жестоко с моей стороны за два года ниразу не уведомить ее о моей участи, а тем более,встретившись с ней теперь, не сказать ей ни сло-ва. Смятение моей души, покуда я выслушивалее, не может быть выражено никакими словами.

46 Йреёо•

Она села. Я продолжал стоять — в полоборотак ней, не смея прямо взглянуть на нее. Несколь-ко раз я начинал было говорить и не имел силокончить свою речь. Наконец, сделав усилие надсобой, я воскликнул горестно: «Коварная Манон!О коварная, коварная!» Она повторила, заливаясьслезами, что и не хочет оправдываться в своем ве-роломстве. «Чего же вы хотите?» — вскричал ятогда.— «Я хочу умереть,— отвечала она,— есливы не вернете мне вашего сердца, без коего житьдля меня невозможно».— «Проси же тогда моюжизнь, неверная! — воскликнул я, проливая слезы,которые тщетно старался удержать,— возьми моюжизнь, единственное, что остается мне принеститебе в жертву, ибо сердце мое никогда не переста-вало принадлежать тебе».

Едва я успел произнести последние слова, какона бросилась с восторгом в мои объятия. Онаосыпала меня страстными ласками; называламеня всеми именами, какие только может из-обрести любовь для выражения самой нежнойстрасти. Я все еще медлил с ответом. И правда,каков переход от спокойного состояния послед-них месяцев к мятежным порывам души, уже воз-рождавшимся во мне! Я был в ужасе; я дрожал,как дрожат ночью от страха в пустынной мест-ности, когда кажется, что вы перенесены в инуюстихию, когда вас охватывает тайный трепети вы приходите в себя лишь освоившись с окре-стностями.

Мы сели друг подле друга. Я взял ее рукив свои. «Ах, Манон,— произнес я, печально смот-ря на нее,— не ожидал я той черной измены, ка-


кой отплатили вы за мою любовь. Вам легкобыло обмануть сердце, коего вы были полнойвластительницей, обмануть человека, полагав-шего все свое счастье в угождении и в послуша-нии вам. Скажите же теперь, нашли ли вы другоесердце, столь же нежное, столь же преданное?Нет, нет, природа редко создает сердца моего за-кала. Скажите, по крайней мере, сожалели ливы когда-нибудь обо мне? Могу ли я доверитьсятому доброму чувству, что побуждает вас сего-дня утешать меня? Я слишком хорошо вижу, чтовы пленительнее, чем когда-либо; но, во имя всехмук, которые я претерпел за вас, прекрасная Ма-нон, скажите мне, останетесь ли вы верны мнетеперь?»

Она наговорила мне в ответ столько трогатель-ных слов о своем раскаянии и поручилась мнестолькими клятвами в верности, что смягчиласердце мое беспредельно. «Дорогая Манон,— об-ратился я к ней, нечестиво перемешивая любов-ные и богословские выражения,— ты слишкомвосхитительна для земного создания. Я чувствую,что мною овладевает неизъяснимая отрада. Все,что говорится в семинарии о свободе воли — пу-стая химера3 5. Ради тебя я погублю и свое со-стояние, и доброе имя, предвижу это; читаю судь-бу свою в твоих прекрасных очах; но разве мыс-лимо сожалеть об утратах, утешаясь твоей любо-вью! О богатстве я нимало не забочусь; славамне кажется дымом; все мои планы жизни в лонеЦеркви кажутся мне теперь безумными бредня-ми; словом, все иные блага, кроме тех, что нераз-лучны с тобою, достойны презрения, разве они

48 Прево

устоят в моем сердце против одного единствен-ного твоего взгляда?»

Однако же, обещая ей полное забвение ее про-ступка, я пожелал узнать, каким образом моглаона соблазниться Б...? Она рассказала, что, уви-дав ее в окне, он страстно влюбился; что объяс-нился он с ней, как и подобает откупщику, тоесть указав ей в письме, что оплата будет сораз-мерна с ее ласками; сначала она уступила, нотолько ради того, чтобы вытянуть от него изряд-ную сумму, которая могла бы обеспечить нашужизнь; потом он ослепил ее столь великолепнымиобещаниями, что она стала падать все ниже иниже; все же я должен судить о ее угрызенияхпо ее печали в час нашего расставания; и, несмот-ря на роскошь, в которой он содержал ее, онаникогда не вкусила счастья с ним не только по-тому, что вовсе не нашла в нем, говорила она,изящества моих чувств и прелести моего обхож-дения, но потому, что даже в самый разгар удо-вольствий, которые доставлял он ей беспрестан-но, она лелеяла в глубине сердца воспоминаниео моей любви и мучилась угрызениями совести.Она рассказала мне о Тиберже и о крайнем сму-щении, какое причинило ей его посещение. «Ударшпаги в самое сердце менее взволновал бы моюкровь,— прибавила она.-— Я вышла из комнаты,не в силах выдержать ни на минуту его присут-ствие».

Она продолжала рассказывать мне, каким об-разом узнала о моем пребывании в Париже, о пе-ремене в моей жизни и о занятиях в Сорбонне. Поее уверениям, она настолько была взволнована

Манон Леска 4rl

во время диспута, чго ей стоило огромных усилийне только удержать слезы, но даже стоны и кри-ки, которыми не раз готова она была разразиться.Наконец, она сообщила мне, как вышла послед-ней из зала, чтобы скрыть свое расстроенное со-стояние, и как, следуя только движению сердцаи порыву чувств, она явилась прямо в семинариюс решением здесь умереть, если не добьется отменя прощения.

Найдется ли на свете варвар, которого не рас-трогало бы столь живое и нежное раскаяние?Что до меня, то я чувствовал в этУ минуту, чтоготов пожертвовать ради Манон всеми епархиямихристианского мира. Я спросил ее, что же намтеперь делать? Она отвечала, что надо немедлен-но покинуть семинарию и позаботиться о приис-кании более надежного убежища. Я согласилсяна все без возражений. Она села в свою карету,чтобы дождаться меня на перекрестке. Минутуспустя я вышел, незамеченный привратником,и занял место рядом с ней. Мы направилисьв одежный ряд; я снова облачился в кафтан, опо-ясался шпагой. Манон платила за все, ибо у меняне было пи гроша; из страха как бы что не по-мешало мне скрыться из семинарии, она запре-тила мне возвращаться туда за деньгами. Впро-чем, моя казна была не велика, она же достаточ-но богата щедротами Б..., чтобы пренебречь тем,что я бросал за собой по ее воле. Не выходяиз лавки, мы обсудили наши дальнейшие дей-ствия.

Дабы я еще более оценил жертву, которую онамне приносила, она решила порвать всякие сно-

4 Прево Манон Леско

50 Прево

шения с Б... «Я оставлю ему всю обстановку,—сказала она,— она принадлежит ему; по, по спра-ведливости, возьму с собою драгоценности, а так-же около шестидесяти тысяч франков, которые явытянула у него за два года. Я не связала себяс ним никакими обязательствами,— добавилаона,-— поэтому мы можем безбоязненно оставать-ся в Париже, сняв удобное помещение, где и за-живем счастливо».

Я возражал ей, что, если для нее и нет опас-ности, она велика для меня, ибо рано или поздноя буду узнан, и мне постоянно будет угрожатьнесчастье, которое я уже испытал. Она дала мнепонять, что ей жалко было бы покинуть Париж.Я так боялся ее огорчить, что готов был прене-бречь любой опасностью в угоду ей. Между теммы нашли выход из положения: мы снимем домв какой-нибудь деревне за чертою Парижа, отку-да нам легко будет добираться до города всякийраз, как прихоть или нужда призовет нас туда.Мы выбрали Шайо 3 6, расположенное неподале-ку. Манон немедленно отправилась к себе. Я сталподжидать ее у калитки Тюильрийекого сада.

Через час она вернулась в наемной карете,с горничной, прислуживавшей ей, и несколькимисундуками, содержавшими ее платья и ценныевещи.

Мы быстро доехали до Шайо и остановилисьна первую ночь в гостинице, чтобы иметь времяподыскать себе дом, или, по крайней мере, квар-тиру, достаточно удобную. Уже на следующийдень нам удалось найти помещение по своемувкусу.

Макон Леско 51

Счастье мое казалось мне сперва неколебимым.Манон была сама нежность, сама приветл'ивость.Ко мне она относилась с такой милой заботли-востью, что я считал себя вознагражденным с из-бытком за все свои страдания. Мы оба приобре-ли некоторый жизненный опыт и могли лучшесудить о размерах нашего состояния. Суммав шестьдесят тысяч франков, составлявшая осно-ву наших богатств, не могла тянуться всю долгуюжизнь. С другой стороны, мы не были располо-жены слишком стеснять себя в расходах. Береж-ливость отнюдь не была главной добродетельюМанон, равно как и моей. Я предложил следую-щий план. «Шестьдесят тысяч франков,— говориля,— могут поддержать наше существование в те-рние десяти лет. Если мы останемся жить в Шайо,двух тысяч экю нам будет хватать на год. Мыбудем вести жизнь достойную, но простую. Един-ственною нашей тратой будет содержание каре-ты и театр. Мы будем расчетливы. Вы любите«Оперу» 3 7. Мы станем бывать там два раза в не-делю. В игре мы так себя ограничим, чтобы нашпроигрыш не превышал никогда двух пистолей.Не может быть, чтобы в течение десяти летв моем семейном положении не произошло ка-ких-либо перемен; отец мой преклонного возра-ста, он может умереть. Я получу наследство,и все наши заботы останутся позади».

Такой распорядок помог бы нам жить в достат-ке, ежели бы мы имели настолько благоразумия,чтобы постоянно ему следовать. Манон страстнолюбила наряды и развлечения; я был страстновлюблен в нее. То и дело у нас возникали новые

52 Прево

поводы к тратам; нимало не жалея денег, которыеона не раз бросала на ветер, я первый готов былдоставлять ей все, что только могло ей быть при-ятно. Да и наше пребывание в Шайо начало ейстановиться в тягость.

Приближалась зима; все возвращались в город,деревня пустела. Манон предложила мне пересе-литься в Париж. Я не соглашался; но, чтобы уго-дить ей чем-нибудь, я предложил снять в городемеблированные комнаты, где мы могли бы оста-ваться на ночь, когда случится нам слишкомпоздно засидеться в собрании, куда мы отправля-лись по нескольку раз в неделю; ибо неудобствовозвращаться так поздно было предлогом, кото-рый она выставляла, желая покинуть Шайо.Итак, мы обзавелись двумя квартирами, однойв городе, другой в деревне. Такая перемена вско-ре окончательно запутала наши дела, послуживпричиною двух происшествий, которые привелик нашему разорению.

У Манон был брат, служивший в гвардии г 8.К несчастью оказалось, что он живет в Парижена одной улице с нами. Он узнал сестру, увидавее утром у окна, и немедленно прибежал к нам.То был человек грубый и бесчестный; он вошелв комнату с ужасными проклятиями; и, зная о не-которых приключениях сестры, осыпал ее ру-ганью и упреками.

За минуту перед тем я вышел из дому, несом-ненно к счастью для него и для меня, ибо я ме-нее всего был расположен стерпеть оскорбление.Я возвратился уже после его ухода. Печаль Ма-нон выдала мне, что произошло что-то чрезвы-


чайное. Она рассказала мне о прискорбной сце-не, какую пришлось ей вынести, и о грубых упре-ках брата. Я так был возмущен, что готов былнемедленно бежать за обидчиком, только слезы ееудержали меня.

Пока мы обсуждали этУ встречу, гвардеец безпредупреждения снова явился к нам в комнату.Если бы я знал его в лицо, то встретил бы егоменее любезно; но, весело нам поклонившись,он успел принести Манон извинения в своей за-пальчивости; он объяснил, что заподозрил ее враспутстве и эта мысль привела его в ярость; но,расспросив одного из наших слуг, он получил обомне столь благоприятные сведения, что пожелалЗавязать с нами добрые отношения.

Хотя расспрашивать обо мне у лакеев было до-вольно странно и оскорбительно, я вежливо отве-тил на его приветствие, думая угодить этимМанон. Она казалась в восторге, видя, что онуспокоился. Мы оставили его отобедать.

Вскоре он так запросто почувствовал себяу нас, что, услышав о нашем возвращении вШайо, непременно пожелал нам сопутствовать.Пришлось предоставить ему место в карете.Это был первый шаг, ибо вскоре он так при-охотился навещать нас, что стал чувствовать себяу нас как дома и распоряжаться всем как хозяин.

Меня он называл уже братом и, на правах бра-та, принялся приглашать к нам в Шайо своихприятелей, угощая их за наш счет; сшил себе ве-ликолепное платье на наши средства; заставилнас заплатить все свои долги. Я закрывал глаза натакое самоуправство, дабы не причипить огорче-

54 Прево

ния Манон, и даже делал вид, будто не замечаю,как оп выпрашивает у нее время от времени зна-чительные суммы денег. Правда, ведя большуюигру, гвардеец был настолько честен, что частич-но возвращал их ей, когда счастье ему улыбалось;но наше состояние было слишком скромным,чтобы долгое время покрывать столь неумеренныетраты. Я собирался уже решительно поговорить сним, чтобы положить конец его навязчивости, ког-да несчастный случай, избавив меня от одной бе-ды, наслал на нас другую, которая довершиланаше разорение.

Однажды, как это часто бывало, мы заночевалив Париже. Служанка, остававшаяся в таких слу-чаях одна в Шайо, явилась ко мне на утро с из-вестием, что ночью в нашем доме вспыхнул по-жар и огонь едва удалось потушить. Я спросил,пострадала ли наша обстановка. Она отвечала,что была такая великая суматоха и столько чу-жого народа сбежалось на помощь, что она ни зачто не ручается. В тревоге за наши деньги, кото-рые были заперты в маленьком сундуке, я тотчасже вернулся в Шайо. Напрасно я спешил!—сун-дучок исчез.

Я понял тогда, что можно любить деньги, небудучи скупым. Неожиданная утрата преиспол-нила меня такой скорбью, что я опасался за свойрассудок. Я сразу понял, какие новые бедствияожидают меня. Нищета была меньшим из них.Я достаточно изучил Манон; я знал по горькомуопыту, что, как бы она пи была верна и привя-зана ко мне, когда судьба нам улыбалась, нель-зя рассчитывать на нее в беде. Она слишком


любит роскошь и удовольствия, чтобы пожерт-вовать ими ради меня. «Я потеряю ее! — воск-ликпул я . — Несчастный! итак, ты вновь теряешьвсе, что любишь!» Мысль эта повергла меня встоль ужасное смятение, что несколько минут яколебался, не лучше ли покончить разом со все-ми бедами, наложив на себя руки.

По счастью, я сохранил еще присутствие духа,чтобы обдумать, не остается ли у меня какого-ли-бо другого выхода. Небу угодно было внушитьмне мысль3 9, которая удержала меня от отчая-ния: мне пришло в голову, что я могу скрыть отМанон нашу потерю, а там моя изобретатель-ность, либо какая-нибудь счастливая случайностьпомогут мне содержать ее так, чтобы она не по-чувствовала нужды.

«Я рассчитывал,— утешал я себя,— что два-дцати тысяч экю хватит нам на десять лет. Пред-положим, что десять лет истекли и никаких пере-мен в моем семейном положении, на которые янадеялся, не произошло. Что бы я предпринял втаком случае? Не знаю толком: но что мне меша-ет сделать уже теперь то, что мне пришлось быделать тогда? Сколько людей живет в Париже, необладая ни моим умом, ни природными дарова-ниями, и которые тем не менее кормятся в мерусвоих способностей!»

«Сколь премудро устроило мир провидение! —прибавил я, размышляя о различных жизненныхположениях.— Большинство вельмож и бога-чей — дураки. Это ясно всякому, кто хоть немно-го зпает свет. И в этом заключается великая спра-ведливость. Обладай опи и умом и богатством,

56 Црево

они были бы чрезмерно счастливы, остальное жечеловечество слишком обездолено. Телесные и ду-шевные качества даны в удел бедным, как средствапреодолевать свои несчастья и нищету. Одни по-лучают долю в богатстве вельмож, служа их раз-влечениям: они их дурачат. Другие обучают ихнаукам: они стараются сделать из них людей до-стойных; правда, это им редко удается, но не втом цель божественной премудрости: бедняки по-жинают плоды своих усилий, живя на средстватех, кого обучают; и, с какой стороны ни посмот-реть, глупость богачей и вельмож — превосход-ный источник дохода для малых сих».

Мысли эти немного успокоили мне сердце ирассудок. Я решил сперва посоветоваться с г-номЛеско, братом Манон. Он в совершенстве зналПариж, и я не раз имел случай убедиться, чтони его личное состояние, ни королевское жало-ванье не составляют главного источника его до-хода. У мепя оставалось всего каких-нибудь два-дцать пистолей, по счастью уцелевших в моем кар-мане. Я показал ему кошелек, рассказав о своемнесчастье и опасениях, и спросил, есть ли для ме-ня иной выбор, кроме голодной смерти или само-убийства. Он отвечал, что самоубийством конча-ют одни лишь дураки; что же до голодной смер-ти, то множество умных людей были в бедствен-ном положении, пока не решались применитьсвои дарования; мое дело испытать, на что я спо-собен; он же послужит мне помощью и советомво всех моих начинаниях.

«Все это весьма неопределенно, г-п Леско,—сказал я ему; — положение мое требует немед-


ленной помощи, ибо что я скажу Манон?» —«Чем вас смущает Манон? — возразил он.—С ней-то уж вы всегда можете быть спокойны.Такая девица, да она сама должна вас содержать,и вас, и себя, и меня!» Не дав мне по достоин-ству ответить на эту наглую выходку, он тут жепредложил достать до вечера тысячу э к ю> намобоим пополам, ежели я последую его совету;он пояснил, что знает одного барина, столь пад-кого на наслаждения, что он и не задумается за-платить тысячу экю за ласки такой красотки, какМанон.

Я остаповил его. «Я был лучшего мнения овас,— ответил я; — я воображал, что вашей друж-бой ко мне руководит чувство прямо противопо-ложное тому, которое сейчас вы обнаружили». Онимел бесстыдство заявить, что всегда держалсятакого образа мыслей и что, после того как сест-ра его однажды нарушила законы девичьей чести,хотя бы ради человека, который стал ему лучшимдругом, он примирился с нею только в надеждеизвлечь выгоду из ее дурного поведения.

Мне не трудно было понять, как он дурачилнас до сих пор. Но, сколь ни возмутили меня егоречи, нужда в нем побудила меня ответить, сме-ясь, что его совет я рассматриваю как последнеесредство, к которому следует прибегнуть лишь всамом крайнем случае, и прошу его найти какой-нибудь другой выход.

Он предложил мне тогда извлечь выгоду из мо-ей молодости и красоты, дарованной мне приро-дой, и вступить в связь с какой-нибудь богатойи щедрой старухой. Мне не пришелся по вкусу и

33 Прево

Этот план, ибо мне претило быть неверным Ма-нон. Я заговорил об игре, как о средстве наибо-лее легком и подходящем в моем положении. Онсогласился, что игра, действительно, может статьисточником дохода, однако с некоторой оговор-кой; приступить к игре просто с надеждою на вы-игрыш — верное средство довершить свое разо-рение; пытаться самостоятельно и без чужой под-держки применять разные мелкие приемы, по-могающие при известной ловкости исправлятьсудьбу,— занятие слишком опасное; есть третийпуть — вступить в компанию; однако молодостьмоя внушает ему опасения, как бы члены Сооб-щества 4 0 не нашли бы меня неспособным дляучастия в лиге. Тем не менее он обещал мне своюрекомендацию и, чего уж я никак не ожидал отнего, предложил и некоторую денежную помощьв случае крайней нужды. Единственная услуга,о которой я попросил его в нынешних обстоятель-ствах, было ни слова не говорить Манон ни о мо-ей потере, ни о предмете нашей беседы.

Я вышел от него еще более расстроенный, чемпрежде; я даже раскаивался, что доверил емусвою тайну. Он не посоветовал мне решительноничего, что могло бы помочь нам в беде, и я смер-тельно боялся, что он нарушит обещание — ни-чего не говорить Манон. Узнав его истинные чув-ства, я опасался также и того, как бы он не осу-ществил высказанного им намерения извлечь изМанон выгоду, вырвав ее из моих рук или, в край-нем случае, дав ей совет покинуть меня ради ка-кого-нибудь богатого и более удачливого любов-ника. Неотступные размышления на э ту тему

Манон Деско 59

только усилили мои муки и вновь довели менядо отчаяния, в котором я пребывал все утро. Не-сколько раз приходило мне в голову написать от-цу и новым притворным раскаянием добиться отнего денежной помощи; но я тотчас же вспоми-нал, как, при всей своей доброте, он полгода про-держал меня в тесной темнице за первый мойпроступок: я был вполне уверен, что после скан-дального побега из семинарии он обойдется сомною еще суровее.

В конце концов в смятенном моем состояниименя осенила мысль, которая сразу принесла мнеуспокоение, и я не понимал даже, как она рань-ше не пришла мне на ум: мысль эта состояла втом, чтобы прибегнуть к моему другу Тибержу,в котором я не сомневался всегда найти то же го-рячее дружеское участие. Нет ничего более вос-хитительного, и ничто не делает большей честидобродетели, чем доверие к людям, честность ко-торых заведомо известна; знаешь, что обращаяськ ним, можно ничего не опасаться: если они и нев состоянии предложить помощь, можпо быть уве-ренным, по крайней мере, что всегда встретишь сих стороны доброту и сочувствие. И сердце, ко-торое так старательно замыкается перед осталь-ными людьми, непроизвольно раскрывается в ихприсутствии, подобно цветку, распускающемусяпод благотворным влиянием ласковых лучейсолнца.

Я узрел божественный промысел в том, что таккстати вспомнил о Тиберже, и решил изыскатьсредства увидеться с ним еще до вечера. Я не-медленно вернулся домой, чтобы написать ему

60 Прево

записку и назначить место встречи. Я просил егодержать все в строгой тайне, что являлось самойважной услугой в моем положении.

Радость, внушаемая мне надеждой увидатьсяс ним, сгладила черты скорби, которые Маион непреминула бы заметить на моем лице. Я сооб-щил ей о нашем несчастье в Шайо, как о пустя-ке, который не должен ее тревожить; и, так какПариж был местом всегдашних ее мечтаний, онане выразила никакой досады, что нам придетсяостаться здесь до тех пор, покуда в Шайо не ис-правят нескольких незначительных повреждений,причиненных пожаром.

Час спустя я получил ответ от Тибержа; онобещал прийти в назначенное место. Я устре-мился туда с нетерпением. Мне было, правда,очень стыдно показаться на глаза другу, одноприсутствие коего было живым укором моей рас-пущенности; но уверенность в доброте его серд-ца и забота о Манон поддерживали во мне муже-ство.

Я просил его ожидать меня в саду Пале-Роя-л я 4 1 . Он был уже там до моего прихода. Едваувидев меня, Тиберж бросился в мои объятия.Он долго не выпускал меня из рук, и слезы егооросили мое лицо 4 2 . Я сказал, что мне совестновстретиться с ним и я горько раскаиваюсь в своейнеблагодарности; что прежде всего заклинаю егосказать мне, смею ли я еще считать его другомпосле того, как, по всей справедливости, заслужилутрату его уважения и любви. Он отвечал мне всамых ласковых выражениях, что ничто не мо-жет побудить его отказаться от ртой дружбы; что


самые мои несчастья и, если позволено ему будетсказать, мои заблуждения и мое падение усугу-били его нежность ко мне; но нежность его сме-шана с живейшей скорбью, какую естественноиспытываешь, когда дорогой человек гибнет утебя на глазах, а ты не в силах помочь ему.

Мы присели на скамью. «Увы! — сказал я сглубоким вздохом,— состраданье ваше должнобыть чрезмерно, дорогой мой Тиберж, если, какуверяете вы, оно равняется моим мучениям. Сты-жусь раскрыть их перед вами, ибо признаюсь, чтоони вызваны недостойной причиной; однако по-следствия столь печальны, что растрогают дажетех, кто любит меня меньше вашего».

Он попросил меня рассказать ему откровенно,в знак нашей дружбы, все, что произошло сомною со времени моего исчезновения из семина-рии. Я удовлетворил его любопытство и, не пы-таясь искажать истину или оправдываться в сво-их ошибках, рассказал историю любви моей совсей страстью, какую она мне внушала. Я изобра-зил ее, как один из тех ударов судьбы, которыевлекут человека к гибели и от которых доброде-тель столь же бессильна защититься, сколь бес-сильна мудрость их предусмотреть. Я набросалперед ним живую картину моих терзаний, опа-сений, отчаяния, которое я пережил за два часадо встречи с ним и которое опять ждет меня,если друзья так же безжалостно отвернутсяот меня, как отвернулась судьба; в конце концовя так разжалобил моего доброго Тибержа, чтоскорбь его обо мне сравнялась с собственноюмоей скорбью.

(>2 Прево

Ou неустанно обнимал, ободрял и утешал меня;но, так как он все время настаивал на моем раз-лучении с Мапон, я дал ему ясно понять, что счи-таю именно разлуку с ней величайшим несчастьеми готов лучше претерпеть не только самую край-нюю степень нужды, но даже жесточайшуюсмерть, нежели принять лекарство более невыно-симое, чем все мои беды вместе взятые.

«Объясните же мне,— сказал он,— какого ро-да помощь в состоянии я вам оказать, если вывосстаете против всех моих предложений?» У меняне хватило духа признаться, что я нуждаюсь в по-мощи его кошелька. Наконец, он сам догадался обЭтом; и, признавшись, что, кажется, понял меня,несколько времени молчал с видом человека, ко-леблющегося между двумя решениями. «Не ду-майте,— заговорил он опять,— что моя задумчи-вость проистекает от охлаждения дружбы; но пе-ред каким выбором вы меня ставите, если я дол-жен либо отказать вам в единственной помощи,какую вам угодно принять, либо нарушить свойдолг, предоставив ее вам: ибо не значит ли при-нять участие в вашей безнравственной жизни,способствуя вашему в ней упорству?»

«Вместе с тем,— продолжал он после минут-ного раздумья,— я представляю себе, что, бытьможет, именно нужда вас повергает в то не-истовое состояние, которое лишает вас свободылучшего выбора. Лишь при душевном спокойст-вии можно оценить мудрость и истину. Я найдусредства оказать вам денежную помощь. Разре-шите только, дорогой мой кавалер,— прибавилон, обнимая меня,— поставить вам одно условие:

Манон JecKO *й

вы откроете мне место вашего пребывания и неотвергнете моих стараний обратить вас па путьдобродетели, которую, знаю, вы любите и от ко-торой лишь неистовство страстей вас отвращает>>.

Я искренно согласился на все его требованияи просил его пожалеть о злой моей участи, кото-рая понуждает меня столь дурно следовать сове-там достойнейшего друга. З а т е м о н проводилменя к знакомому банкиру, который выдал мнесто пистолей под его вексель, ибо наличных денегу него вовсе не было. Я уже говорил, что он былнебогат. Его бенефиций исчислялся в ты-сячу экю; но, так как он пользовался им первыйгод, то не имел еще от пего никакого дохода: этиденьги одолжил он мне в счет будущих благ.

Я живо почувствовал всю цену его щедрости.Тронутый до слез, я оплакивал ослепление роко-вой любви, которая понудила меня нарушить всемои обязанности. На несколько мгновений добро-детель возымела довольно силы, дабы восстать всердце моем против страсти, и, по крайней мерев эту минуту просветления, я сознал весь стыднедостойных моих оков; но борьба была легка идлилась недолго. Один взгляд Манон мог бы низ-вергнуть меня даже с небес, и я дивился, вновь на-ходясь подле нее, как мог я хотя бы на мгновениеустыдиться столь естественной нежности к созда-нию столь пленительному.

Манон обладала удивительным нравом. Ни однадевица не была так мало привязана к деньгам,как она; но она теряла все свое спокойствие, ед-ва только возникало опасение, что их может нехватить. Она жила удовольствиями и развлече-

64 Прево

нмями и не желала тратить ни гроша, если можнобыло повеселиться даром. Ее даже не занимало,каково состояние нашего кошелька, лишь бытолько провести день приятно; она не предавалась чрезмерной игре, не обольщалась пышностью огромных трат, и не было ничего легче,как удовлетворять ее день за днем новыми забавами по ее вкусу. Но развлечения для нее былистоль необходимы, что без них положительнонельзя было быть уверенным в ее настроении ирассчитывать на ее привязанность. Меня она любила нежно, я даже был единственным челове-ком, по ее собственному признанию, с которымона могла вкушать полную сладость любви, и все-таки я был почти убежден, что чувство ее неустоит, раз в ней зародятся известные опасения.Обладай я хотя бы средним достатком, она пред-почла бы меня всему миру; но я нимало не со-мневался, что буду покинут ради какого-нибудьнового Б..., как только не смогу предложить ейничего иного, кроме постоянства и верности.

Поэтому решил я настолько сократить лич-ные свои расходы, чтобы всегда быть в состоянииоплачивать ее собственные, и лучше уж отказы-вать себе во всем необходимом, нежели ограничи-вать ее даже в излишествах. Более всего пугаламеня карета, ибо я не усматривал никакой возможности содержать лошадей и кучера.

Я сообщил о своих затруднениях г-ну Леско.Я не скрыл от него, что получил сто пистолей отодного друга. Он повторил, что, если я желаю по-пытать счастья в игре, он не сомневается, что,пожертвовав, не скупясь, сотней франков в об-

Ианон Леско 65

щую кассу, я смогу быть принят по его рекомен-дации в Сообщество ловких игроков. И при всемкоем отвращении к обману жестокая необходи-мость заставила меня согласиться.

В тот же вечер г-н Леско представил меня при-ятелям как своего родственника. Он присовоку-пил, что я особенно рассчитываю на успех, ибонуждаюсь в самых больших милостях Фортуны.В то же время, желая показать, что я не нищий,он заявил, что я намереваюсь накормить всехужином. Предложение было принято. Я угостилвсех великолепно. Только и было разговоров, чтоо моем изяществе и природных данных. Решили,что от меня многого можно ожидать, потому что вчертах лица моего столько благородства, чтоникому и в голову не придет заподозрить меня вплутовстве. В заключение все поздравляли г-наЛеско с завербованием в орден столь достойногоновобранца и поручили одному из рыцарей пре-подать мне необходимое обучение в течение бли-жайших дней.

Главной ареной моих подвигов был Трансиль-ванский дворец 4 3, где в одной из зал был столдля фараона, а в галерее играли в другие карточ-ные игры и в кости. Сей игорный дом принадле-жал принцу Р..., жившему тогда в Кланьи а боль-шинство его офицеров входили в наше обще-ство. Стыжусь признаться, но в скором времени явоспользовался уроками своего учителя. Особен-ную ловкость приобрел я в вольтфасах, в под-мене карты; при помощи пары длинных ман-жет, я легко морочил самый проницательныйвзгляд и преспокойно разорял множество честных

5 Првво, Мч вой Леско

60 Лрево

игроков. Исключительная моя ловкость столь быст-ро увеличила наше состояние, что месяца черездва я распоряжался солидной суммой денег, по-мимо тех, которыми щедро делился со своими со-общниками.

Я уже не боялся рассказать Манон о нашей по-тере в Шайо и, чтобы утешить ее в такой непри-ятной новости, снял меблировапный дом, где за-жили мы пышпо и беспечно.

Все это время Тиберж продолжал часто наве-щать меня. Он не оставлял нравственного попе-чения обо мне. Он непрестанно изображал мне,какой ущерб я наношу своей совести, чести, по-ложению. Я дружески принимал его доводы и,хотя ни мало не был расположен им следовать,чувствовал к нему признательность за его рве-ние, ибо мне ведом был его источник. Не раз ндобродушно подсмеивался над ним в присутствиисамой Манон и увещевал не превосходить щепе-тильностью великого множества епископов и иныхпрелатов, отлично согласующих любовницу с бе-нефицием. «Взгляните только,— говаривал я ему,указывая на очи моей возлюбленной,— и скажи-те, есть ли такие проступки, которые не были быоправданы столь прелестною причиною?» Он на-бирался терпения. Казалось, и пределов ему пебыло; однако, видя, что богатства мои множатсяи что я не только вернул ему сто пистолей, но,сняв новый дом и удвоив расходы, погрузился г.большие, чем когда-либо, наслаждения, он резкоизменил свой тон и обхождение. Он сокрушалсямоим упорством, угрожал небесною карой и пред-рекал мне грядущие несчастия, которые и пе за-

Манон JecKo 67

медлили воспоследовать. «Немыслимо,— говорилон,— чтобы богатства, служащие поддержкою ва-шему беспутству, достались вам путями законны-ми. Вы приобрели их неправдою, и так же отни-мутся они от вас. Ужаснейшим наказанием божи-им было бы предоставить вам пользоваться имиспокойно. Все советы мои,— добавил он,— быливам бесполезны; слишком ясно предвижу, чтоскоро они станут назойливы для вас. Прощайте,неблагодарный и слабый друг! да исчезнут, кактень, преступные ваши утехи! да сгинут без ос-татка ваше благополучие и деньги, вы останетесьсир и нищ, дабы восчувствовать тщету благ, коиопьяняли вас безумно! и тогда обретете вы во мнедруга и помощника; отныне порываю я всякиес вами спогаепил и презираю жизнь, которую выведете».

Сию апостолическую проповедь произнес он уменя в комнате, в присутствии Манон. Он поднял-ся, намереваясь удалиться. Я хотел его удержать,но меня остановила Маноп, воскликнув, что э т о

сумасшедший, которого нужно выпроводить.Его речь произвела на меня некоторое впечат-

ление. Так отмечаю я разные случаи, когда всердце мое возвращалось стремление к добру,ибо этим минутам обязап я был впоследствии из-вестною долей той силы, с какою переносил са-мые горестные испытания своей жизни.

Ласки Манон рассеяли в одно мгновепие пе-чаль, причиненную мне тяжелой сценой. Мы про-должали вести жизнь, полную удовольствий илюбви; увеличение нашего богатства усугубиловзаимную нашу привязанность. Венера и форту-

68 Прево

на никогда не имели рабов более счастливых инежных. Боже, возможно ли именовать мирюдолью скорби, раз в нем дано вкушать стольдивные наслаждения! Но, увы! слабая их сторо-на в их быстротечности; какое иное блаженствоможно было бы им предпочесть, если бы по приро-де своей они были вечны? И наши наслажденияпостигла общая участь, то есть длились они недол-го и имели последствием горькие сокрушения.

Мой выигрыш был уже столь значителен, чтоя раздумывал, куда бы поместить часть своих де-нег. Прислуга наша не была в неведении относи-тельно моих успехов, особенно мой камердинери горничная Манон, в присутствии которых мычасто беседовали, не стесняясь. Девица была кра-сива. Лакей мой в нее влюбился. Они имели делос господами молодыми и беспечными, которых,воображали они, весьма легко обмануть. Они со-ставили план и выполнили его к несчастью стольуспешно, что поставили нас в такое положение,из которого нам так никогда и не удалось вы-браться.

Однажды, после ужина у г-на Леско, мы верну-лись домой около полуночи. Я кликнул своеголакея, Манон — горничную; ни тот, ни другаяне явились на зов. Нам доложили, что их не ви-дели в доме с восьми часов, и что они вышли,вынесши наперед несколько сундуков, якобы помоему распоряжению. Я сразу же заподозрилнекоторую долю истины, но то, что обнаружиля, войдя в комнату, превзошло все мои опасения.Замок моего шкафа был взломан, и все деньгипохищены вместе со всею одеждой. Покуда я со-


бирался с мыслями, Манон прибежала вне себя ссообщением о таковом же грабеже в ее комнате.

Удар был столь жесток, что лишь чрезвычай-ным усилием воли мне удалось удержаться откриков и слез. Из боязни как бы мое отчаяниене передалось Манон, я принял внешне спокой-ный вид. Я шутливо сказал ей, что отыграюсьна каком-нибудь простофиле в Трансильванскомдворце. Между тем она показалась мне столь рас-строенной нашим несчастием, что скорбь ее го-раздо сильнее удручила меня, нежели моя при-творная веселость могла ее утешить. «Мы по-гибли»,— произнесла она со слезами на глазах.Тщетно старался я успокоить ее нежными ласка-ми. Мои собственные слезы выдавали мое отча-яние и тоску. Действительно, мы были настолькоразорены, что у нас не оставалось и рубашки.

Я решил тотчас же послать за г-ном Леско. Тотпосоветовал мне немедленно отправиться к на-чальнику полиции и к главному судье Парижа.Я пошел, но к моему величайшему несчастию:ибо, помимо того, что эта попытка, равно как ивсе старания, предпринятые по просьбе моей обо-ими блюстителями правосудия, не привела ни кчему, я дал время Леско переговорить с сестройи внушить ей за мое отсутствие ужасное решение.Он рассказал ей о г-не де Г... М..., старом сласто-любце, который платит за свои удовольствия, нежалея денег; брат представил ей столько выгодпоступить к нему на содержание, что, совершенноудрученная нашим несчастием, она уступила егоубеждениям. Недостойная сделка была заключе-на до моего возвращения, а исполнение отложе-

70 Прево

но на завтра, дабы Леско успел предупредить г-наде Г... М...

Леско поджидал моего возвращения; но Манонуже улеглась в своей комнате, наказав лакею пе-редать мне, что нуждается в отдыхе и проситне беспокоить ее эту ночь. Леско, прощаясь сомною, предложил мне несколько пистолей, кото-рые я принял.

Было почти четыре часа, когда я лег в постель;я долго еще раздумывал, какими средствами вос-становить наше благосостояние и задремал такпоздно, что проснулся лишь около одиннадцатиили двенадцати часов дня. Я поскорее встал, что-бы пойти спросить о здоровье Манон; мне доло-жили, что она вышла час тому назад вместе сбратом, который приехал за ней в наемной карете.Хотя эта прогулка с Леско показалась мне зага-дочной, я принудил себя отложить на время своиподозрения. Протекло несколько часов, которыея провел за чтением. Наконец, не в силах совла-дать с беспокойством, я стал большими шагамипрохаживаться взад и вперед по комнатам. Настоле в спальне Манон мне бросилось в глаза за-печатанное письмо. Оно было адресовано ко мне,рука — ее. Я вскрыл его с замиранием сердца.Оно гласило:

«Клянусь тебе, дорогой мой кавалер, что тыкумир моего сердца и лишь тебя на всем светемогу я любить так, как люблю, но не очевидноли тебе самому, бедный мой друг, что в нашемтеперешнем положении верность — глупая доб-родетель? Думаешь ли ты, что можно быть неж-ным, когда не хватает хлеба? Голод толкнул бы

Манон JecKo 71

меня на какую-нибудь роковую ошибку; однаждыя испустила бы последний вздох, думая, что товздох любви. Я тебя обожаю по-прежнему, поло-жись на меня, но предоставь мне на некотороевремя устроение нашего благополучия. Горе то-му, кто попадется в мои сети! Я задалась цельюсделать моего кавалера богатым и счастливым.Брат сообщит тебе новости о твоей Манон и отом, как она огорчена, что вынуждена тебя по-кинуть».

Затрудняюсь описать свое состояние послепрочтения этого письма, ибо и поныне не ведаю,какого рода чувствами был я тогда одержим. Тобыли ни с чем не сравнимые муки, подобных ко-торым никому не приходилось испытывать; их неудастся объяснить другим, потому что другиене имеют о них никакого представления, да и са-мому трудно в них разобраться, ибо, будучиединственными в своем роде, они не связываютсяни с какими воспоминаниями и не могут бытьсближены ни с одним знакомым чувством. Но,какой бы природы ни было мое состояние, досто-верно одно, что в него входили чувства горя, до-сады, ревности и стыда. О, если бы еще в боль-шей степени сюда не примешивалась любовь!

«Она меня любит, хочу этому верить; да ведьнадо быть чудовищем, чтобы меня ненавидеть! —воскликнул я . — Существуют ли в мире такие пра-ва на чужое сердце, какими я не обладал бы поотношению к ней? Что я мог еще сделать послевсего того, чем я пожертвовал для нее? И вот,она меня покидает, и, неблагодарная, считаетсебя защищенной от моих упреков, ибо, как

72 llpceo

говорит, любит меня по-прежнему! Она страшит-ся голода: о, бог любви! что за грубость чувств,и как э то противоречит моей собственной нежно-сти! Я не страшился голода, когда готов был под-вергнуться ему ради нее, отказавшись от своегосостояния и от радостей отчего дома; я, которыйурезал себя до последних пределов, лишь быудовлетворять ее малейшие прихоти и капризы!Она меня обожает, говорит она. Ежели бы тыобожала меня, неблагодарная, я знаю, к кому быты обратилась за советом; ты бы, по крайней ме-ре, не покинула меня, не попрощавшись. Мнелучше всех известно, сколь жестокие страданияиспытываешь, расставаясь с предметом своегообожания. Только потеряв разум, можно пойтина это добровольно». Мои жалобы были прерва-ны посещением, которого я не ожидал: явилсяЛеско. «Палач! — вскричал я, хватаясь за шпа-гу,— где Манон? Что сделал ты с нею?» Моедвижение испугало его; он отвечал, что, если яоказываю ему такой прием, когда он являетсяотдать мне отчет в самой значительной услуге,какую он мог мне оказать, он тотчас же удалит-ся, и никогда нога его не переступит моего поро-га. Я бросился к дверям и запер их накрепко.«Не воображай,— сказал я, поворачиваясь к не-му,— что тебе удастся снова оставить меня в ду-раках и обморочить своими баснями; защищайсвою жизнь или верни мне Манон».— «Не спеши-те, любезнейший,— возразил он.— Ведь ради это-го только я и пришел сюда. Собираюсь вам воз-вестить счастие, о котором вы и не помышляете,и когда-нибудь вы, быть может, признаете себя


мне обязанным». Я потребовал немедленныхразъяснений.

Он рассказал мне, как Манон, не в силах вы-нести страха перед нищетою, особенно же мыслио том, что мы должны будем сразу изменить весьуклад жизни, просила его устроить ей знаком-ство с г-ном де Г... М..., который славится своейшедростью. On не постеснялся мне сказать, чтосовет исходил от него, и что он сам подготовилвсе пути, прежде чем проводить ее туда. «Я от-вез ее к нему сегодня утром,— продолжал он,—и сей достойный человек был столь ею очарован,что тут же пригласил ее ехать с ним в его по-местье, где собирается провести несколько дней.Сразу раскусив,— прибавил Леско,— какую вы-году можно отсюда извлечь для вас, я ловко далему понять, что Манон понесла значительные по-тери, и настолько затронул его щедрость, что онпервым делом подарил ей двести пистолей. Я ска-зал ему, что на первых порах это недурно, нобудущее сулит моей сестре большие траты; чток тому же на ней лежит забота о юном братце,оставшемся у нас на руках после смерти роди-телей, и что если она достойна его уважения, онне допустит, чтобы она тосковала о бедном ре-бенке, чью судьбу она не отделяет от своей. Рас-сказ мой его растрогал. Он обязался нанять удоб-ный дом для вас и для Манон: ведь бедный бра-тец-сиротка — это вы сами; обещал снабдить домприличной обстановкой и положить Манон еже-месячное содержание в четыре сотни ливров, чтббудет составлять, по моему расчету, четыре ты-сячи восемьсот к концу каждого года. Прежде

74 Прево

чем уехать и деревню, он дал распоряжение сво-ему управляющему подыскать дом и сделать всеприготовления к своему возвращению. И тогда выснова увидитесь с Манон, которая поручила мнепоцеловать вас за нее тысячу раз и заверить, чтоона любит вас более, нежели когда-либо».

Я опустился в кресло, задумавшись о странноймоей участи; противоположные чувства обурева-ли меня, вследствие чего я находился в таком со-стоянии пеуверенпости, что долгое время остав-лял без ответа сыпавшиеся па меня вопросы Лес-ко. В это мгновение честь и добродетель вновьпробудили во мне голос совести, и я со вздохомоглянулся па прошлое: на Амьен, на родительскийдом, на семинарию Сен-Сюльпис, на все места,где жил я непорочным. Какая бездна отделяламеня от этого блаженного бытия! Я видел егоиздалека, как некую смутную тень, привле-кавшую еще мои сожаления и желания, но слиш-ком слабую для того, чтобы возбудить мои уси-лия. «Какая роковая судьба сделала меня стольпреступным? Любовь — страсть невинная: какимже образом превратилась она во мне в источникбедствия и разврата? Кто мешал мне жить спо-койно и добродетельно вместе с Манон? Почемуне женился я па ней, прежде чем получить залогее любви? Неужели же пежно любящий меняотец не согласился бы на мои законные настоя-ния? Ах! отец сам миловал бы прелестную де-вицу, вполне достойную быть женой его сына;я был бы счастлив любовью Мапон, любовью отца,уважением достойных людей, благами фортуны ипокоем добродетельной жизни. О, пагубный обо-


рот судьбы! Кто этот негодяй, которого подыскалидля Манон? Как! делиться с ним?.. Но могу ли яколебаться, раз сама Манон это устроила, и разя потеряю ее, ежели не уступлю? «Г-н Леско,—вскричал я, закрывая глаза, как бы с целью ото-гнать горестные мысли,— если вы намеревалисьмне услужить, приношу вам благодарность; конеч-но, вы могли бы избрать путь почестнее; но делосделано, не правда ли? Так подумаем же, каквоспользоваться вашими стараниями и привести висполнение ваш план».

Леско, которого смутили мой гнев и последо-вавшее за ним долгое молчание, пришел в восторгот моего решения, совершенно расходящегося стем, чего он несомненно опасался; он вовсе небыл храбрецом, впоследствии я получил тому наи-лучшие доказательства. «Да, да,— поспешил онмне ответить,— я оказал вам очень большую услу-гу, и вы увидите, что мы извлечем отсюда ещебольше выгод, чем вы ожидаете». Мы стали об-думывать, каким образом предотвратить подозре-ния, которые может возыметь г-ii де Г... М... отно-сительно наших родственных связей, когда ока-жется, что я и ростом выше, да и несколько по-старше, быть может, чем он воображает. Мы ненашли лучшего способа, как принять перед нимвид деревенского простака и уверить его, что яготовлюсь к духовному сану и с этой целью еже-дневно посещаю коллеж. Решили также, что я оде-нусь похуже, представ впервые пред его ясныеочи.

Он верпулся в город спустя два или три дня иДрчно проводил Манон в дом, приготовленный для

J

76 прево

нее управляющим. Она тотчас же послала уведо-мить Леско о своем возвращении, тот известилменя, и вдвоем мы отправились к ней. Старыйпоклонник уже ушел от нее.

Несмотря на покорность, с которой я подчи-нился ее желаниям, я не мог подавить ропотасердца, снова увидев ее. Я был в печали и тоске;радость свидания не могла вполне заслонить горяот ее неверности. Она, напротив, казалась в вос-торге от моего прихода и упрекала меня в холод-ности. Я же не мог удержаться, чтобы не назватьее коварной и неверной, сопровождая слова своитяжкими вздохами.

Сначала она подсмеивалась над моей наив-ностью; во, вглядываясь в мои печальные взоры ивидя, с каким трудом переживаю я перемену,столь несовместную с моим характером и же-ланиями, она удалилась к себе; минуту спустя япоследовал за нею. Я нашел ее всю в слезах, яспросил ее о причине. «Она не может быть неясна тебе,— сказала она,— стоит ли мне жить,если вид мой более не доставляет тебе ничего,кроме страданий и горя? Ведь ты ни разу неприласкал меня в течение часа, что находишьсяЗдесь, мои же ласки ты принимаешь с величиемсултана в серале».

«Послушайте, Манон,— ответил я, обнимаяее,— не могу скрыть от вас, что сердце мое уд-ручено смертельно. Не говорю сейчас ни о тре-воге, вызванной вашим непредвиденным бегст-вом, ни о жестокости, с коей покинули вы менябез слова утешения, проведя ночь не на одномложе со мною: в вашем присутствии я готов по-

Манон JecKo 77

забыть и горшие обиды. Но полагаете ли вы, чтоя могу думать без вздохов и без рыданий,— про-должал я, проливая слезы,— о жалкой и несчаст-ной участи, уготованной мне в этом доме? Не бу-дем говорить о высоком происхождении моем ичувстве чести; все это доводы слишком слабые,чтобы вступать в соревнование с моей любовью;но самая любовь, неужели вы не чувствуете, какстонет она, оскорбленная и истерзанная неблаго-дарною и жестокою возлюбленной?..»

Она прервала меня.— «Послушайте, мой кава-лер,— сказала она,— бесполезно тревожить меняупреками, которые, исходя от вас, пронзают мнесердце. Вижу, что вас оскорбляет. Я надеялась,что вы согласитесь на мой план восстановлениянашего благосостояния, и, только щадя вашу ще-петильность, я приступила к его выполнению безвашего участия; но, раз вы его не одобряете,я отказываюсь от него». Она прибавила, что про-сит меня только обождать до конца дня; что ужеполучила двести пистолей от влюбленного стари-ка; что вечером он обещал ей принести великолеп-ное жемчужное ожерелье и другие драгоценности,а сверх того половину обещанного ей годовогосодержания. «Дайте мне только время,— говори-ла она,— получить эти подарки; клягусь, что емуне придется хвастаться своими любовными побе-дами, ибо я отсрочила их до возвращения в го-род. Правда, он миллион раз целовал мои руки;справедливость требует, чтобы он оплатил этоудовольствие, и пять или шесть тысяч франковне будет чрезмерной ценой, принимая во внима-ние его богатство и возраст».

78 Прево

Ее решение было для меня гораздо отраднее,нежели надежда на пять тысяч ливров. Я понял,что еще не совсем утратил чувства чести, раз яиспытываю такое удовлетворение, избавляясь отпозора 4 4 . Но я рожден был для кратких радостени для долгих страданий. Фортуна спасла меня отодной пропасти лишь затем, чтобы низвергнутьв другую. Осыпав Манон нежными ласками ивыразив, насколько осчастливило меня ее обещание, я сказал, что необходимо предупредить г-наЛеско, дабы согласовать наши действия. Сначалаон поворчал; но четыре или пять тысяч ливровзвонкой монетой побудили его охотно пойти па-встречу нашим планам. Было решено, что все мыотужинаем вместе с г-ном де Г... М..., и по двумпричинам: во-первых, чтобы не лишить себя удо-вольствия разыграть забавную сцену со школяром,братом Манон; во-вторых, чтобы помешать старо-му развратнику слишком вольничать с моей воз-любленной по праву, приобретенному км стольщедрым задатком. Мы с Леско должны будем уда-литься, когда он отправится в комнату, где рас-полагает провести почь, а Мапоп, вместо того,чтобы последовать за ним, обещала выйти из до-му и провести почь со мною. Леско взял на себязаботы о том, чтобы карета была наготове.

Настал час ужина. Г-н де Г... М... не заставилсебя ждать. Леско с сестрой были в зале. Вместес первым приветствием старик преподнес своейкрасавице жемчужное ожерелье, браслеты и серь-ги стоимостью по меньшей мере в тысячу экю.Вслед за ним он отсчитал чистым золотом суммув две тысячи четыреста ливров, что составляло


половину ее годового содержания. Свой подарокон приправил изрядным количеством нежностейс галантностью вельможи старого двора. Манонне могла ему отказать в нескольких поцелуях;тем приобретала она права на депьги, которыеон ей вручал. Я стоял за дверью и прислуши-вался, ожидая, когда Леско сделает знак мневойти.

Он явился за мной, как только Манон припря-гала деньги и драгоценности; подведя меня заруку к г-ну де Г... М..., он велел мпе склонитьсяпред ним. Я отвесил два-три глубочайших покло-на. «Простите его, сударь, за пеотесапность,—обратился к нему Леско.— Как видите, он малоЗнаком со столичными манерами; по мы надеем-ся, что немного навыка, и он образуется. Выбудете иметь честь часто видеть здесь г-на деГ.. М...,— прибавил он. повернувшись ко мне;—•учитесь, глядя на него».

Старого волокиту, казалось, немало позабавилмой вид. Он потрепал меня по щеке, объявив, чтоя хорошенький мальчик, но должен держать уховостро в Париже, где молодежи пичего не стоитзагулять. Леско стал уверять его, что я от приро-ды столь благоразумен, что только и говорю отом, как сделаюсь священником, и больше всеголюблю мастерить часовенки 4 5. «Я нахожу в немсходство с Манон»,— сказал старик, беря меняза подбородок. Я отвечал с простоватым видом:«Это оттого, сударь, что мы очень близки другс другом, и я люблю сестрицу Мапоп, как самогосебя». «Слышите? — сказал оп Леско.— Оп недурак. Жаль, что этот юпец мало видит люден».—

80 Прево

«О! сударь,— возразил я , — у нас в церквах я до-статочно их насмотрелся и уверен, что наеду вПариже дураков почище меня».— «Смотрите! —прибавил он,— ведь это восхитительно для дере-венского паренька».

Вся наша беседа за ужином шла приблизи-тельно в том же тоне. Хохотунья Манон несколь-ко раз чуть не испортила нам все дело неумест-ными взрывами смеха. Я воспользовался случаемза столом рассказать старику его собственную ис-торию и грозившую ему злую участь. Леско иМанон трепетали во время моего рассказа, осо-бенно когда я нарисовал его портрет весьма схо-жим; однако самолюбие помешало ему узнать внем себя, и я так ловко закончил рассказ, что онпервый нашел его презабавным. Вы увидите да-лее, что не без оснований я распространился осей веселой сцене.

Наконец, пришла пора спать, и старик заго-ворил о своем любовном нетерпении. Мы с Лескоудалились. Старика проводили в его комнату,а Манон, выйдя под каким-то предлогом, присо-единилась к нам у дверей. Карета, поджидавшаянас тремя или четырьмя домами дальше, подка-тила нам навстречу. Через минуту мы были ужедалеко.

Хотя в моих глазах наш поступок был настоя-щим мошенничеством, он еще не был самым бес-честным из тех, за какие я считал нужным себяупрекать. Я больше стыдился денег, приобретен-ных игрою в карты. Впрочем, нам не пошло впрокни то, ни другое, и небу было угодно более легкоеиз двух могаенпитеств наказать более сурово.


Г-н де Г... М... не замедлил сообразить, что егоодурачили. Не знаю, предпринял ли он уже в тотвечер какие-либо шаги, чтобы нас обнаружить;но он имел достаточно связей, чтобы поискиувенчались быстрым успехом, мы же слишкомбеспечно полагались на многолюдность Парижаи на удаленность нашего квартала от того, гдеон проживал. Он не только очень скоро полу-чил сведения о нашем местопребывании и нашихобстоятельствах, но разузнал также про то, ктоя таков, про мой образ жизни в Париже, пропрежнюю связь Манон с Б..., про то, как она егообманула, одним словом, про все скандальныестраницы нашей истории. Тогда он решил до-биться нашего ареста, настаивая, чтобы нас су-дили не столько как уголовных преступников,сколько как отъявленных развратников. Мы былиеще в постели, когда к нам в комнату вошел по-лицейский офицер с полдюжиной стражников.Прежде всего они отобрали наши деньги, иливернее деньги г-на де Г... М... и, подняв нас спостели, вывели наружу, где уже стояли двекареты, в одну из которых была посажена безвсяких объяснений бедняжка Манон, а в другойя был отвезен в исправительную тюрьму Сен-Лазар 4 6 .

Не испытав таких превратностей судьбы, нель-зя судить об отчаянии, в которое они повергают.Стражники имели жестокость не позволить мнени обнять Манон, ни перемолвиться с ней хотьсловом. Долгое время я оставался в неведении,что с ней случилось. Было, несомненно, счасти-ем для меня, что я не сразу об этом узнал, ибо

6 Препп. Манон Леско

82 Прево

столь ужасная катастрофа лишила бы меня рас-судка, а быть может и жизни.

Несчастная моя возлюбленная была увезена намоих глазах и препровождена в такое место, самоназвание которого приводит меня в ужас 4 7 . Како-ва участь для очаровательного создания, достой-ного занять первый престол мира, если бы вселюди имели мои глаза и мое сердце! С нею необращались там по-варварски, но она была за-ключена в тесную одиночную камеру и осужденавыполнять ежедневную урочную работу, чтобыполучать жалкую порцию отвратительной пищи.Я узнал о сей печальной подробности лишь спу-стя долгое время после того, как и я претерпелсуровое и томительное наказание. Не подозреваяо месте моего будущего заключения, я узнал своюучасть лишь в воротах Сен-Лазара. В ту минутуя предпочел бы смерть тому, что меня там ожи-дало. У меня были самые жуткие представленияоб этом доме. Мой ужас усилился, когда при вхо-де стража вторично обыскала мои карманы, что-бы убедиться, что у меня не осталось оружия ииных средств сопротивления.

Тотчас же появился настоятель, предупрежден-ный о моем прибытии. Он весьма приветливовстретил меня. «Отец мой,— обратился я к нему,—я требую достойного со мной обращения; я пред-почту тысячу смертей одной единственной грубо-сти» 4 8 . — «Нет, что вы, что вы, сударь,— отве-чал он,— вы будете вести себя благоразумно,и мы окажемся довольны друг другом». Он при-гласил меня подняться в верхнюю камеру. Я по-слушно последовал за ним. Солдаты сопровождали


нас до самых дверей; войдя со мной в камеру, на-стоятель сделал им знак удалиться.

«Итак, я ваш пленник? — сказал я . — Ну, хо-рошо! отец мой, что же вы намереваетесь делатьсо мною?» Он отвечал, что радуется моему благо-разумию; что на нем лежит долг внушить мне вле-чение к добродетели и религии, на мне же — вос-пользоваться его увещеваниями и советами; что,буде я пойду навстречу его заботам обо мне,я обрету в своем уединении одни лишь утехи. «Ах!утехи,— возразил я; — вы не ведаете, отец мой,единственного предмета, который может мне ихдоставить!» — «Знаю,— возразил он,— однаконадеюсь, что склонности ваши изменятся». По егоответу я понял, что он осведомлен о моих при-ключениях, а„ может быть, также и о моем имени.Я попросил разъяснения. Он отвечал мне просто,что ему все уже известно. Весть эта бы-ла самым жестоким мне наказанием. Слезы гра-дом полились из глаз моих, и я предался ужас-нейшему отчаянию. Я страдал от унижения, ко-торое сделает меня притчей во языцех всех моихзнакомых и позором моей семьи. Так провел янеделю в глубоком унынии, не в силах ничеговыслушивать, ни думать ни о чем, кроме своегобесчестья. Даже воспоминание о Манон не при-бавляло ничего к моей скорби; оно присоединя-лось к ней разве лишь как чувство, предшество-вавшее сей новой горести, главной же мукой моейдуши были стыд и смушение.

Не много людей знает силу глубоких душевныхпотрясений. Большинство человечества чувстви-тельно лишь к пяти-шести страстям, к которым

84 Прево

сводятся все их жизненные волнения. Отнимитеу них любовь и ненависть, радость и печаль, на-дежду и страх,— никаких других чувств у них неостанется. Но люди более высокого склада могутволноваться на тысячу разных ладов; кажется,будто они наделены более чем пятью чувствамии способны вмещать мысли и чувствования, пре-ступающие обычные границы природы; и, таккак они сознают свое превосходство, возвышаю-щее их над толпой, они ценят его больше всегона свете. Поэтому их так тяжко ранят насмешкии презрение, поэтому всего мучительнее перено-сят они чувство стыда.

И я обладал сим печальным преимуществом,живя в заключении в Сен-Лазаре. Печаль моя ка-залась настоятелю столь чрезмерной, что, опа-саясь последствий, он стал проявлять больше мяг-кости и снисходительности в обхождении со мной,навещал меня два-три раза в день, часто бралс собой на прогулку по саду и расточал своервение на увещевания и спасительные советы.Я кротко их выслушивал. Я даже выразил емусвою признательность. Он уже питал надеждына мое обращение.

«Вы столь кротки и добродушны от природы,—сказал он мне однажды,— что я не могу поверитьв распутство, в коем обвиняют вас. Две вещи ме-ня изумляют: одна, как, обладая столь добрымикачествами, вы могли предаваться безудержномуразврату; другая, коей дивлюсь еще более, поче-му внимаете вы столь охотно моим советам и на-ставлениям, в течение многих лет коснея в поро-ках. Ежели сие есть раскаяние, вы являетесь


избранником небесного милосердия; ежели сиепроисходит от природной доброты вашей, вашнрав содержит, во всяком случае, великолеп-ную основу, и это внушает мне надежду, что намне потребуется долго держать вас здесь, дабывернуть вас к жизни достойной и порядочной».

Я был в восторге от такого мнения обо мне.Я решил еще более задобрить его примерным по-ведением, чтобы уже вполне его успокоить, со-образив, что это вернейшее средство сократитьсрок моего заключения. Я попросил у него книг.Он был поражен, что, имея свободу выбора, яограничился несколькими серьезными научнымитрудами. Сделав вид, будто я всецело предался за-нятиям, я дал ему, таким образом, полное дока-зательство желаемой им перемены.

Между тем она оставалась только внешней.Должен признаться, к стыду своему, что в Сен-Лазаре я играл роль лицемера. Вместо занятий,оставаясь один, предавался я стенаниям о судь-бе своей, проклинал мою темницу и тиранию, ко-торая меня в ней удерживает. И не успевал яхоть ненадолго отделаться от тоски, порождаемойсознанием моего позора, как уже снова бывалохвачен муками любви. Отсутствие Манон, трево-га об ее участи, боязнь никогда более не увидетьсяс нею были главным предметом печальных моихраздумий. Я представлял ее в объятиях Г... М...,ибо таково было первоначальное мое предполо-жение; и, далекий от мысли, что он обошелся сней так же, как со мною, я был убежден, что онустранил меня лишь с целью без помехи обла-дать ею,

86 Прево

Так проводил я дни и ночи, казавшиеся мне не-скончаемыми. Я возлагал надежду лишь на успехмоего лицемерия. Внимательно следил я за ли-цом и речами настоятеля, дабы удостовериться вего мнении обо мне, и всячески старался угодитьему, как властителю моей судьбы. От меня немогло укрыться, что я у него на лучшем счету.Я уже более не сомневался в его готовности ока-зать мне услугу.

Однажды я осмелился задать ему вопрос, отнего ли зависит мое освобождение. Он отвечал,что не от него одного это зависит; но он надеет-ся, что, по его представлению, г-н де Г... М..., походатайству коего начальник полиции отдал при-каз о моем заключении, согласится вернуть мнесвободу. «Могу ли льстить себя надеждой,—спросил я тихо,— что два месяца тюрьмы, кото-рые я перенес, покажутся ему достаточным ис-куплением?» Он обещал поговорить с ним, еслия этого желаю. Я настоятельно просил его об этойдоброй услуге.

Два дня спустя он сообщил мне, что Г... М...столь тронут был добрым отзывом обо мне, чтоне только, по-видимому, вознамерился отпуститьменя на свободу, но выразил даже желание ближесо мной познакомиться и предлагает навеститьменя в темнице. Хотя посещение его не моглобыть мне приятно, я усмотрел в нем путь к гря-дущему освобождению.

Он действительно явился в тюрьму Сен-Лазар.Мне показался он более степенным и не стольглупым с виду, как в доме Манон. Он сказал мненесколько здравых слов о моем дурном поведе-

Манон JecKO 87

нии и добавил, очевидно, желая оправдать своесобственное распутство, что человеку по слабостиего разрешаются некоторые наслаждения, коихтребует природа, но что мошеннические, бесчест-ные проделки заслуживают сурового наказания.

Я слушал его с покорным видом, чем он, каза-лось, был удовлетворен. Я стерпел даже брошен-ные им вскользь шутливые замечания о моихродственных связях с Леско и Манон и о часовен-ках, которых, как он сказал, я, должно быть, сма-стерил в Сен-Лазаре изрядное количество, раз ятак увлечен этим благочестивым занятием. Но,на его и на мое несчастие, у него вырвались сло-ва о том, что Манон, вероятно, с успехом занима-ется тем же в Приюте. Несмотря на внутреннеесодрогание при упоминании Приюта, я нашелеще в себе силы смиренно попросить его о разъ-яснении. «Да, да,— ответил он,— уже два меся-ца, как она учится уму-разуму в Исправительномприюте, и я желаю ей извлечь оттуда столько жепользы, сколько вы извлекли в Сен-Лазаре».

Пусть бы грозило мне вечное заключение,пусть сама смерть стояла бы пред моими очами,я и тогда не мог бы овладеть своим исступле-нием при сей ужасающей новости. Я бросилсяна Г... М... в такой ярости, что почти совсем ли-шился сил. У меня хватило их все-таки, чтобы оп-рокинуть его на землю и схватить за горло. Я сталдушить его; но в эту минуту шум падения и про-нзительные его крики, которые я не мог заглу-шить, привлекли в мою камеру настоятеля и не-скольких монахов. Его едва вырвали из моих рук.

Я встал, обессиленный и еле дыша. «О, бо-

88 Прево

ate! — вскричал я, задыхаясь,— о небесное пра-восудие! могу ли я жить после такого злодей-ства?» Я порывался снова броситься на варвара,поразившего меня в самое сердце. Меня схватили.Мое отчаяние, крики и слезы превзошли всякоевоображение. Поведение мое было столь необы-чайно, что все присутствующие, не ведавшие егопричины, переглядывались друг с другом скореесо страхом, нежели с изумлением.

Тем временем г-н де Г... М... привел в порядоксвой парик и жабо и, взбешенный таким обра-щением, приказал настоятелю заточить меня всамую тесную темницу и подвергнуть всем нака-заниям, какие только применяются в Сен-Лаза-ре. «Нет, сударь,— возразил ему настоятель,—с лицами такого происхождения, как кавалер, мытак не поступаем. Притом он ведет себя столькротко, столь достойно, что я понять не могу,как мог он позволить себе такую выходку без до-статочных к тому поводов». Этот ответ довершилгнев г-на де Г... М... Он вышел, говоря, что най-дет управу и на настоятеля, и на меня, и на всехтех, кто посмеет ему сопротивляться.

Приказав монахам проводить его, настоятельостался наедине со мною. Он заклинал меня по-скорее сообщить ему о причине такого бесчин-ства. «Ах, отец мой! — воскликнул я, продолжаярыдать, как дитя,— представьте себе самую ужас-ную жестокость, вообразите себе самое отврати-тельное варварство: таков поступок, которыйгнусный Г... М... имел подлость совершить. О! онпронзнл мне сердце! Я никогда не приду в себя!Я все вам расскажу,— прибавил я рыдая.—


Вы добрый человек, вы сжалитесь надо мной».Я вкратце изложил ему повесть о моей долгой инепреодолимой страсти к Манон; о счастливой на-шей жизни до той поры, как были мы ограбле-ны слугами; о предложениях Г... М... моей воз-любленной; о сделке их и о том, каким образомона была расторгнута. Я представил ему все об-стоятельства с наиболее выгодной для нас сто-роны. «Вот,— продолжал я , — из какого источни-ка проистекает стремление г-на де Г... М... обра-тить меня на путь истины. Он добился моего за-ключения здесь, чтобы отомстить. Прощаю этоему; но, отец мой, это не все: он жестоко похитилу меня драгоценнейшую половину меня самого,он добился позорного заключения ее в Приют;он имел бесстыдство возвестить мне это сегоднясвоими собственными устами. В Приют, отецмой! О небо! мою очаровательную возлюбленную,мою милую царицу в Приют, как самое презрен-ное из всех созданий! Где обрету я достаточносилы, чтобы не умереть от горя и стыда?»

Добрый отец, видя меня в такой тоске, сталутешать меня. Он сообщил мне, что никогда нерисовал себе моей истории в том освещении, какя рассказал ее; он знал, что я жил распутно; нопредставлял себе, что участие г-на де Г... М... вы-звано дружескими связями его с моей семьей;только так он и объяснял себе все; а то, что яему передал, существенно изменяет мое положе-ние, и он не сомневается, что точный отчет, ко-торый он намерен дать начальнику полиции,будет способствовать моему освобождению. За-сим он спросил, почему до сих пор я не подумал

90 прево

известить о себе моих родных, раз они не имеютотношения к моему аресту. Я объяснил ему э т 0

боязнью опечалить отца и чувством стыда, кото-рое я испытываю. В заключение он обещал мнетотчас же отправиться к начальнику полиции,«хотя бы для того,— прибавил он,— чтобы пре-дупредить новые происки со стороны г-на деГ... М..., который ушел весьма разгневанный и присвоей влиятельности не может не внушать опа-сений».

Я дожидался возвращения настоятеля, волну-ясь как приговоренный к смерти, срок казникоторого приближается. Невыразимо мучительнобыло мне воображать Манон в Приюте. Не гово-ря уже о позоре, я не ведал, как с ней обращают-ся там, а воспоминание о некоторых подробно-стях, какие приходилось мне слышать об этомдоме ужаса, вновь и вновь приводило меня в ис-ступленное состояние. Я столь твердо решил спа-сти ее какой бы то ни было ценой, любыми сред-ствами, что не задумался бы поджечь тюрьмуСен-Лазар, если невозможно было бы выбратьсяоттуда иным способом.

Я стал размышлять, что предпринять мне вслучае, если начальник полиции продлит мое за-ключение. Я пустил в ход всю свою изобрета-тельность; продумал все возможности. Я не на-шел ничего, что бы могло мне обеспечить верныйпобег, и боялся навлечь на себя еще более стро-гое заточение в случае неудачной попытки. Я при-поминал имена друзей, на помощь которых могнадеяться; но как известить их о моем положе-нии? Наконец, в голове у меня как будто ело-

Канон Леско 91

жился план, суливший успех, и я отсрочил болеетщательную его проработку до возвращения отцанастоятеля, если неудача сделает то необходи-мым.

Он не замедлил вернуться; я не увидел на еголице признаков радости, сопутствующих добройвести. «Я переговорил с начальником полиции,—сказал он,— но переговорил с ним слишком позд-но. Г-н де Г... М... отправился прямо к нему, вый-дя отсюда, и так настроил его против вас, что онуже изготовил приказ о еще более строгом вашемзаточении».

«Однако же, когда я сообщил ему все обстоя-тельства вашего дела, он, видимо, несколькосмягчился; и, посмеявшись слегка над невоздер-жанностью престарелого г-на де Г... М..., сказал,что для его удовлетворения следует оставить васздесь на полгода, тем паче, по его словам, чтоЗдешнее пребывание несомненно пойдет вам напользу. Он предложил мне обходиться с вами до-стойным образом, и ручаюсь, что вы не пожалуе-тесь на мое к вам отношение».

Рассказ добрейшего настоятеля длился доста-точно долго, чтобы у меня было время все хоро-шенько обдумать. Я понял, что все мои пла-ны рушатся, если я выкажу слишком большоестремление к свободе. Поэтому я заверил его, на-против, что при необходимости остаться здесь,для меня будет сладостным утешением заслужитьправо на его уважение. Затем я непринужденнопопросил его о небольшой милости, которая весь-ма поспособствовала бы моему успокоению, аименно попросил уведомить одного из моих

92 Прево

друзей, благочестивого священнослужителя из се-минарии Сен-Сюльпис, что я нахожусь в Сен-Ла-заре, и дозволить мне изредка принимать егоу себя. Милость сия была мне оказана беспреко-словно.

Я разумел друга моего Тибержа: не то, чтобыя возлагал надежды на его прямую помощь, но яхотел воспользоваться им, как неким косвенныморудием неведомо для него самого. В двух сло-вах мой проект был таков: я думал написатьЛеско и просить его и наших общих друзей поза-ботиться о моем освобождении. Первым затруд-нением было доставить ему письмо; это долженбыл сделать Тиберж. Вместе с тем, так как Ти-берж знал его как брата моей возлюбленной, яопасался, что он откажется от такого поручения.Я имел в виду вложить письмо к Леско в другоеписьмо, адресованное одному достойному моемузнакомому, которого попросил бы спешно доста-вить первое по указанному адресу; а так как мненеобходимо было увидеться с Леско, чтобы стол-коваться с ним о наших действиях, я хотел емупосоветовать явиться ко мне в Сен-Лазар подименем моего старшего брата, нарочно приехав-шего в Париж узнать о положении моих дел. Вме-сте с ним я собирался обдумать наиболее быст-рые и верные средства осуществить побег.Отец-настоятель оповестил Тибержа о моем же-лании побеседовать с ним. Этот верный друг ненастолько потерял меня из виду, чтобы не знатьо моем приключении; он был осведомлен, что янахожусь в Сен-Лазаре и, быть может, не былслишком огорчен этой бедою, полагая, что она

Маноп Леско 93

наконец обратит меня на путь истинный. Он не-медленно явился ко мне в камеру.

Наша беседа была полна дружбы и любви. Онвыразил желание услышать о моих намерениях.Я открыл ему все свое сердце, утаив только на-мерение бежать. «Перед вами я не хочу притво-ряться,— сказал я . — Если вы ожидали найтиздесь друга благоразумного и раскаявшегося, раз-вратника, обращенного небесной карою, однимсловом, сердце, освободившееся от пут любви ичар Манон, вы судили слишком благосклонно обомне. Вы видите меня таким же, каким оставиличетыре месяца назад: все столь же любящегои все столь же несчастного от роковой любви,в которой я по-прежнему вижу все свое счастье».

Он отвечал, что такое признание делает менянедостойным прощения; что много есть грешни-ков, кои в опьянении лживым блаженствомпорока открыто предпочитают его блаженствудобродетели, но что они влекутся, по крайнеймере, к воображаемому блаженству и обманыва-ются призрачным счастием; однако признавать,как я, что предмет моего влечения может сделатьменя только преступным и несчастным, и продол-жать добровольно стремиться к несчастию и пре-ступлению есть противоречие в мыслях и nocTjii-ках, которое не делает чести моему разуму.

«Тиберж,— возразил я , — легко побеждать вам,когда ничего не противопоставлено вашему ору-жию! Предоставьте мне рассудить в свою оче-редь. Можете ли вы утверждать, что то, что выназываете блаженством добродетели, свободно отстраданий, невзгод и волнений? Как назовете

94 Прево

вы тюрьму, крест, казни и пытки тиранов? Ска-жете ли вы, вместе с мистиками, что мучениятелесные — блаженство для души? Вы не дерз-нете так говорить; это — недоказуемый парадокс.Итак, блаженство, прославляемое вами, смешанос множеством страданий; или, выражаясь точ-нее, оно лишь бездна всяческих горестей, сквозькоторую человек стремится к счастию. Если жесила воображения помогает находить удоволь-ствие в самих бедах, потому что они могут вестик желанному счастливому концу, почему же, ког-да речь идет о моем поведении, вы рассматри-ваете подобное же умонастроение как противоре-чивое и безрассудное? Я люблю Манон; я стрем-люсь через множество страданий к жизни счаст-ливой и спокойной подле нее. Горестен путь, ко-торым я иду, но надежда достигнуть желаемойцели смягчает его трудности, и я сочту себяс избытком вознагражденным одним мгновением,проведенным с Манон, за все печали, испытан-ные ради нее. Итак, все обстоятельства с вашейи с моей стороны представляются мне одинако-выми; или, если уж есть какая-либо разница, ток моему преимуществу, ибо блаженство, на ко-торое я надеюсь, близко, а ваше — удалено; моеблаженство той же природы, что и страдания, тоесть понятно земному человеку; природа же ва-шего неизвестна, и принимать его можно толькона веру».

Тиберж, казалось, был испуган таким рассуж-дением. Отступив на два шага, он строго заметил,что слова мои не только оскорбляют здравыйсмысл, но представляются жалким софизмом,


нечестивым и безбожным: «ибо,— присовокупилон,— сие сопоставление цели ваших страданийс тою целью, которую указывает религия, являет-ся одной из самых вольнодумных и чудовищныхидей».

«Признаю,— согласился я , — что идея непра-вильна; но имейте в виду, не в ней суть моегорассуждения. Моим намерением было разъяс-нить вам то, что вы рассматриваете как противо-речие: постоянство в любви злосчастной; и, пола-гаю, мне удалось доказать вам, что, если здесьи есть противоречие, вы равным образом отнего не спасетесь. Лишь в этом смысле я делалсвои сопоставления и продолжаю на них наста-ивать.

Вы возразите, что цель добродетели бесконеч-но выше цели любви? Кто отрицает это? Но раз-ве в этом суть? Ведь речь идет о той силе, с ко-торой как добродетель, так и любовь могут пере-носить страдания! Давайте судить по результа-там: отступники от сурового долга добродетеливстречаются на каждом шагу, но сколь мало най-дете вы отступников от любви!

Вы возразите далее, что, ежели существуюттрудности на пути добродетели, они не неминуе-мы и не неизбежны; что ныне уже не бывает ни

тиранов, ни распятий на кресте, и можно наблю-дать множество людей добродетельных, ведущихжизнь тихую и спокойную? Отвечу вам также,что встречается и любовь мирная и благополуч-ная; и укажу еще на одно различие, говорящееявно в мою пользу, именно что любовь, хотя иобманывает весьма часто, обещает, по крайней

96 Прево

мере, утехи и радости, тогда как религия сулитлишь молитвы и печальные размышления.

Не тревожьтесь,— прибавил я, видя, что привсем его участии ко мне, он готов огорчиться; —единственный вывод, который я хочу сделать,заключается в том, что нет худшего способа от-вратить сердце от любви, как пытаться разуве-рить его в ее радостях и сулить большее счастиеот упражнений в добродетели. Мы, люди, таксотворены, что счастье наше состоит в наслажде-нии 4 9, это неоспоримо; вам не удастся доказатьпротивное: человеку не требуется долгих раз-мышлений для того, чтобы познать, что из всехпаслаждений самые сладостные суть наслажде-ния любви. Он не замедлит обнаружить, что егоморочат, суля какие-то иные, более привлека-тельные радости, и сей обман внушает ему недо-верие к самым твердым обещаниям.

Вы, проповедники, желающие привести меня кдобродетели, уверяете, что она совершепно необ-ходима; но не скрывайте от меня, что она суроваи трудна. Вы можете доказать с полной убеди-тельностью, что радости любви преходящи, чтоони запретны, что они повлекут за собой вечныемуки, наконец,— и это, быть может, произведетна меня еще большее впечатление,— что чемсладостнее и очаровательнее они, тем великолеп-нее будет небесное воздаяние за столь великуюжертву; но признайте, что пока в нас бьется серд-це, наше совершеннейшее блаженство находит-ся здесь, на земле».

Заключение моей речи вернуло Тибержу хоро-шее настроение. Он согласился, что мысли мои

Шанон Леско 97

пе так \ж неразумны. Он привел единственноевозражение, задав мне вопрос, почему же я непоследую своим собственным принципам, по-жертвовав недостойной любовью в надежде на тунаграду, о коей у меня сложилась столь великаяидея. «Дорогой друг! — отвечал я , — тут-то и при-знаю я свою слабость и ничтожество. Увы! да,долг мой поступать так, как я разумею; но в моейли власти мои поступки? Может ли кто оказатьмне помощь, чтобы забыть очарование Ма-

f нон?» — «Бог да простит мне! — сказал Ти-берж,— я, кажется, слышу речи одного из нашихянсепистов» 5 0 .— «Не ведаю, кто я такой,— воз-разил я , — и не вижу ясно, кем должен быть; нодостаточно ощущаю истинность того, что говорятони».

Наша беседа послужила, по крайней мере, ктому, что вызвала сострадание ко мне моего дру-га. Он понял, что в моей распущенности болееслабости, нежели злой воли. И в дальнейшем онпроявил больше дружеского расположения ока-зать мне помощь, без которой я погиб бы окон-чательно. В то же время я не открыл ему своегонамерения бежать из Сен-Лазара. Я попросил

jero только передать мое письмо по назначению.Я изготовил письмо еще до его прихода и, при-ведя множество доводов, вручил конверт Тибер-жу. Он точно выполнил мое поручение, и к кон-цу дня Леско получил письмо, ему адресованное.

Он явился ко мне на следующий день и бла-гополучно был допущен под именем моего брата.Радость моя была беспредельна при виде его.Дверь камеры я тщательно запер. «Не будем

1 Прево. Маяоя Леско

98 Прево

терять ни минуты,— сказал я , — сначала рас-скажите мне все, что вы знаете о Мапон, а затемпосоветуйте, как мне разбить мои оковы». Онуверил меня, что не видел сестры со дня моегозаключения, что о ее, как и моей участи узнал онтолько после тщательных розысканий, что не-сколько раз он являлся в Приют, но ему отказы-вали в свидании с нею. «Презренный Г... М...! —вскричал я , — дорого ты мне за это заплатишь!»

«Что касается вашего освобождения,— продол-жал Леско,— то предприятие это труднее, чем выполагаете. Вчерашний вечер мы с двумя прияте-лями тщательно осмотрели все наружные стеныЗдания и пришли к заключению, что, раз вашиокна, как вы писали, выходят на внутренний двор,вас не легко будет вытащить отсюда. Кроме того,камера находится на четвертом этаже, а мы неможем доставить сюда ни веревок, ни лестниц.Итак, я не вижу никаких средств освобожденияизвне. Необходимо изобрести что-нибудь внутрисамого здания».

«Нет,— возразил я , — я все уже обследовал, осо-бенно с тех пор, как надзор за мной немногоослабили благодаря снисходительности настояте-ля. Дверь моей камеры более не запирается паключ: мне разрешено свободно разгуливать помонашеским коридорам; но все лестницы упира-ются в толстые двери, крепко-накрепко замкиг-тые денно и нощно; таким образом, при всеймоей ловкости немыслимо, чтобы я мог спастисьсвоими силами».

«Постойте,— продолжал я, задумавшись палвнезапно блеснувшей мне идеей,— могли бы вы

Ыанон Леско 99

принести мне сюда пистолет?» «Сколько угод-но,— сказал Леско,— но разве вы хотите убитького-нибудь?» Я уверил его, что убийство нима-ло не входит в мои намерения и нет даже необ-ходимости, чтобы пистолет был заряжен. «При-несите мне его завтра,— прибавил я , — и ждитеменя в одиннадцать часов вечера против вороттюрьмы с двумя-тремя друзьями. Надеюсь, чтосумею присоединиться к вам». Он тщетно доби-вался от меня разъяснений. Я сказал ему, чтопредприятие, какое я задумал, не может нока-заться разумным, прежде нежели оно удастся.Затем я попросил его сократить свое пребыва-ние, дабы ему легче было увидеться со мною наследующий день. Он был допущен ко мне так жепросто, как и в первый раз. Благодаря степенно-му его виду все принимали его за человека до-стойного.

Как только я вооружился орудием моей свобо-ды, я почти уже не сомневался в успехе. Мойплан был странен и дерзок; но на что только небыл я способен, одушевляемый надеждой на спа-сение? С тех пор, как мне разрешено было выхо-дить из камеры и прогуливаться по коридорам,я заметил, что привратник каждый вечер отно-сит ключи от ворот настоятелю; вслед затем всерасходятся по своим покоям и в здании воца-ряется глубокая тишина. Я мог беспрепятствен-но пройти по коридору, ведущему от моей каме-ры к комнате настоятеля. Решение мое состоялов том, чтобы отобрать у него ключи, запугав егопистолетом, ежели он откажется мне их дать доб-ровольно, и при их помощи выбраться па улицу.

100 Прево

Я с нетерпепием дожидался урочного времени.В обычный час, то есть вскоре после девяти, по-явился привратник. Я выждал еще час, дабыудостовериться, что все монахи и служителиЗаснули. Наконец, я выступил со своим оружиеми с зажженною свечой в руках. Сначала я тихопостучал в дверь настоятеля, чтобы разбудитьего, не поднимая лишнего шума. При втором уда-ре он услышал меня и, вероятно вообразив,что стучит кто-нибудь из монахов, заболевшихи нуждающихся в помощи, встал, чтобы отворить.Тем не менее он предусмотрительно спросилчерез дверь, кто там и что нужно. Мне пришлосьназвать себя; но я придал голосу жалобный тон,притворившись, будто мне нехорошо. «А, это вы,сын мой,— сказал он, отворяя дверь.— Что при-вело вас сюда в такой поздний час?» Я вошелв комнату и, отведя его подальше от двери,объявил, что больше мне нет возможности оста-ваться в Сен-Лазаре, что ночь — время удобное,чтобы уйти незамеченным, и я ожидаю от егодружеского ко мне расположения, что он согла-сится либо отпереть мне двери, либо вручить мнеключи, дабы я отпер их сам.

Такое заявление не могло не удивить его. Не-сколько времени смотрел он на меня, не отве-чая; так как каждая минута была дорога, я сно-ва обратился к нему, говоря, что чрезвычайнотронут его добротой, но что свобода — драгоцен-нейшее из всех благ на свете, особенно для меня,который был лишен ее несправедливо, и я решилдобыть ее себе этой ночью, чего бы мне это нистоило; опасаясь, как бы он не возвысил голос,

Маноп Леске 101

зовя на помощь, я показал ему оружие, спрятан-ное у меня под камзолом, как убедительный по-вод к молчанию. «Пистолет!— произнес он.— Как!сын мой, вы хотите лишить меня жизни в знакпризнательности за все мое внимание к вам?» —«Да не допустит этого господь,— отвечал я . — Выдостаточно благоразумны и не доведете меня докрайности; но я хочу свободы, и решение моестоль непоколебимо, что если мой план не осу-ществится по вашей вине, то пеняйте на себя».—«Но, дорогой мой сын,— возразил он, бледныйи напуганный,— что я вам сделал, какие основа-ния у вас желать моей смерти?» — «Да нетже! — отвечал я нетерпеливо,— у меня нет наме-рения убивать вас; хотите жить — отоприте мнедвери, и я — лучший из ваших друзей». Я уви-дел ключи на столе; я взял их и попросил егоследовать за мною, производя как можно меньшешума.

Он вынужден был подчиниться. По мере того,как мы подвигались и он отмыкал одну дверь задругой, он повторял, сокрушаясь: «Сын мой, сынмой! Кто бы мог поверить?» — «Тише, отецмой»,— твердил я ежеминутно. Наконец, мы до-шли до решетки перед воротами на улицу. Я ужесчитал себя на свободе и стоял позади настоя-теля со свечой в одной руке и пистолетом в дру-гой.

Пока он старался отомкнуть замок, один изслужителей, спавший в соседней каморке, услы-шав шум, поднялся и высунул голову в дверь.Добрый отец, очевидно понадеявшись, что тотсможет меня задержать, имел неосторожность

102 Цревв

призвать его на помощь. Зд°Р 0 1 ) е п пый малыйбросился на меня, не колеблясь. Я пе церемо-нился с ним; выстрел мой пришелся ему в са-мую грудь. «Вот чему вы послужили причиною,отец мой,— с некоторой гордостью сказал я свое-му вожатому.— Но, да не послужит вам э т 0

помехой»,— прибавил я, подталкивая его к по-следней двери. Он не посмел отказать и отпер ее.Я благополучно выбрался и нашел Леско с дву-мя приятелями, поджидавших меня в четырехшагах, как он обещал.

Мы двинулись в путь. Леско спросил меня, пепомерещился ли ему звук выстрела из пистолета.«Ваша вина,— сказал я , — зачем принесли вы мнеего заряженным?» Все же я поблагодарил егоза такую предусмотрительность, иначе я несо-мненно надолго бы остался в тюрьме. Ночевать мыотправились к трактирщику, и там я немного вос-становил свои силы после скверной тюремнойпищи. Однако меня не радовало мое спасение.Я смертельно страдал за Манон. «Необходимо ееосвободить,— говорил я своим друзьям.— Я жаж-дал свободы только ради этого. Жду помощи отвашей ловкости; что до меня, то я готов пожер-твовать и жизнью».

Леско, у которого пе было недостатка ни в уме,ни в осмотрительности, заметил мне, что надодействовать осторожно; мой побег из Сен-Лазараи злополучный выстрел при выходе, вызовутнеизбежный переполох; начальник полиции рас-порядится о моей поимке, а руки у него длинные;наконец, если я пе хочу подвергнуться чему-либо худшему, чем в Сен-Лазаре, мне следует

Маион Аеско 103

па несколько дней скрыться и просидеть взапер-ти, пока не уймется первый пыл моих врагов. Со-вет был благоразумен, но надо было и самомубыть благоразумным, чтобы ему последовать. Та-кая медлительность и осторожность не согласо-вывались с моей страстью. Я мог лишь обещать,что просплю весь следующий день. Он запер меняу себя в комнате, и там я остался до вечера.

Часть этого времени я составлял всевозмож-ные проекты и изобретал средства освобожденияМанон. Я был совершенно убеягдеп, что стены еетемницы еще непроницаемее, чем моей. О при-менении силы не могло быть и речи: нужна былахитрость. Но сама богиня изобретательности незнала бы, с какого конца начать. Мне ничего неприходило в голову, и я отложил обдумываниесвоих действий до тех пор, пока не соберу сведе-ний о внутреннем распорядке Приюта.

Как только ночь вернула мне свободу, я попро-сил Леско сопровождать меня туда. Мы завелиразговор с одним из привратников, показавшим-ся нам человеком смышленым. Я прикинулсяиностранцем, слышавшим восторженные отзывыо Приюте и порядках его. Расспросил о малей-ших подробностях, и, слово за слово, мы добра-лись до начальствующих лиц; я просил сообщитьмне их имена, а также дать их характеристики.Ответы его по последнему пункту зародили вомне идею, которой я сейчас же увлекся и не за-медлил приступить к ее исполнению. Я спросилего, как о предмете весьма для меня важном,есть ли дети у его начальников? Он отвечал,что не может мне дать точного отчета, по что

104 llpeeo

касается г-на де Т..., одного из главных лиц, тоу него есть совершеннолетний сын, который не-сколько раз бывал в Приюте вместе с отцом. Этогобыло мне достаточно.

Я почти сейчас же прервал беседу и, вернув-шись домой, поделился с Леско новым своимпланом. «Я представляю себе,— сказал я , — чтог-на де Т... сына, богатого и хорошей семьи, какбольшинство молодежи его возраста, должно тя-нуть к известного рода удовольствиям. Он не мо-жет быть ни врагом женщин, ни таким чудаком,чтобы отвергать их услуги в любовных делах.У меня сложился план заинтересовать его в сво-боде Манон. Ежели он честный человек и не ли-шен чувства, он окажет нам помощь из благород-ного побуждения. Ежели он не способен руко-водствоваться таким мотивом, то, по крайнеймере, он что-нибудь да сделает ради милой деви-цы, хотя бы в надежде на свою долю в ее лас-ках. Не хочу откладывать свидания с ним далее,чем до завтра,— прибавил я . — Меня так привле-кает мой новый план, что я вижу в этом доброепредзнаменование».

Леско и сам согласился, что в моих идеяхмного правдоподобного, и есть основание надеять-ся на некоторый успех на этом пути. Я провелночь уже не так безутешно.

Когда настало утро, я оделся как мог опрят-нее при моей тогдашней бедности и в наемнойкарете подъехал к дому г-на де Т Он был нема-ло удивлен визиту незнакомца. Мои предсказа-ния оправдались в отношении его физиопомиии обхождения. Я объяснился с ним напрямик и,


дабы воснламенить его естественные чувства,рассказал о своей неодолимой страсти, котораяможет быть оправдана лишь редкими достоин-ствами моей возлюбленной. Он мне сказал, что,хотя и никогда не видал Манон, ему приходилосьслышать о ней, по крайней мере, если это та са-мая, что была любовницей старого Г... М.... Я несомневался, что он осведомлеп об участии, какоея принимал в этом приключешти, и, дабы завое-вать еще больше его доверие, рассказал ему всеподробности нашей истории с Манон. «Вы види-те,— продолжал я , — что счастье моей жизни имоего сердца—в ваших руках. Одно для меня недороже, чем другое. Говорю столь откровеннос вами, потому что мне сообщи т о вашем благо-родстве, а сверх того сходство наших возрастовподает мне надежду и на сходство наших наклон-ностей».

Казалось, он был очень тронут таким знакомоткровенности и чистосердечия. Его ответ былответом человека светского, но обладающего чув-ствами; последнее пе всегда дается светом, затонередко там утрачивается. Он заявил, что считаетмое посещение за честь для себя, что мою дружбурассматривает, как одно из самых удачных при-обретений и постарается заслужить ее горячейготовностью оказать мне услугу. Он не обещалвозвратить мне Манон, потому что, по его сло-вам, влияние, каким он пользуется, невелико, ион не может на него вполне рассчитывать; нопредложил доставить мне удовольствие увидетьсяс ней и сделать все, что в ого силах, чтобы вер-нуть ее в мои объятия. Э т°й неуверенностью его

106 Upcao

в своем влиянии я был более удовлетворен, неже-ли если бы он сразу выразил полную готовностьисполнить все мои желания. В умеренности егопредложений я видел знак его чистосердечия,и был очарован. Словом, я преисполнился надеж-ды на его искреннюю помощь. Одно обещаниеустроить мне встречу с Манон побудило бы менявсе сделать для него. Выражения, в каких явысказал ему свои чувства, убедили его в искрен-ности моей натуры. Мы нежно обняли друг дру-га и стали друзьями без всяких других основа-ний, кроме доброты наших сердец и естественно-го расположения, которое сближает двух отзыв-чивых и благородных людей.

Знаки его уважения ко мне простерлись гораз-до дальше; ибо, приняв во внимание мои невзго-ды и рассудив, что по выходе из Сен-Лазарая должен испытывать нужду, он предложил мнесвой кошелек, настаивая, чтобы я его принял.Я отказался наотрез, заявив ему: «Вы слишкоммилостивы, дорогой мой друг. Если благодаря ва-шей дружбе и доброте я увижусь с моей бесцен-ной Манон, я буду на всю жизнь вам обязан.Если же вы навсегда вернете мне э т 0 дорогоесоздание, я буду чувствовать себя должникомвашим, даже пролив за вас всю мою кровь».

Расставаясь, мы условились о времени и местенашего следующего свидания; он был так мил,что предложил мне встретиться в тот же деньпополудни.

Я подождал его в кофейпой, куда он явилсяоколо четырех пасов, и мы вместе направилисьв Приют. Колени тряслись у меня, когда я шел


по двору. «О бог любви! — говорил я , — итак, яувижу кумир моего сердца, предмет столькихслез и волнений! О небеса! сохраните только мнесилы, чтобы дойти до нее, а там предоставляювам мою судьбу и жизнь; я не прошу ни о какойиной милости».

1 Г-н де Т... переговорил с двумя-тремя приврат-I никами, которые наперерыв старались услужить* ему. Он просил показать нам коридор, куда вы-

ходит камера Манон, и служитель повел настуда, неся в руках ужасающей величины ключ отее двери. Я спросил у нашего проводника, кото-рому был поручен уход за Манон, как проводитона время в Приюте. Он стал говорить об ее ан-гельской кротости: о том, что ни разу не слышалот нее ни одного резкого слова; что первые пол-тора месяца своего заключения она не переста-вала плакать; но спустя несколько времени, ка-залось, стала с большим терпением переноситьсвое несчастие и теперь с утра до вечера запи-мается шитьем, за исключением нескольких ча-сов в день, которые она посвящает чтению. Я за-дал еще вопрос, опрятно ли ее содержат. Он уве-рил меня, что все необходимое ей предоставлено.

Мы подошли к двери ее камеры. Сердце моебилось изо всех сил. Я сказал г-ну де Т...: «Вой-дите один и предупредите ее о моем посещепии,ибо я боюсь, что она будет слишком потрясена,если увидит меня внезапно». Дверь отворилась.Я оставался в коридоре. Тем не менее я слышалих разговор. Он сказал, что принес ей утешение;что он принадлежит к числу моих друзей и при-

,'Нимает в нас большое участие. С живейшим

108 Прево

петерпением она спросила его, не принес ли онвестей обо мне. Он обещал, что я, столь нежныйи преданный, как только она может желать, ско-ро буду у ее ног.— «Когда же?» — спросилаона.— «Сегодня,— отвечал он,— счастливое мгно-вение не замедлит; он появится сию же минуту,если вы пожелаете». Она поняла, что я за две-рью. Я вошел и она порывисто бросилась ко мненавстречу. Мы кинулись друг другу в объятияв страстном порыве, очарование которого знаютлюбовники, испытавшие трехмесячную разлуку.Наши вздохи, наши прерывистые восклицания,тысячи любовных имен, томно повторяемых тойи другой стороною в течение четверти часа, уми-лили г-на де Т «Завидую вам,— обратился он

ко мне, приглашая нас сесть,— нет такой славнойучасти, какой я бы не предпочел столь красивуюи страстную возлюбленную».— «Вот почему и япрезрел бы все царства мира,— ответил я , — заодно счастие быть любимым ею».

Вся остальная, столь желанная наша беседабыла проникнута бесконечной нежностью. БеднаяМанон рассказала мне свои злоключения, я пове-дал ей о своих. Мы горько плакали, беседуя обее бедственном положении и о темнице, из кото-рой я только что вышел. Г-н де Т... утешал насновыми горячими обещаниями сделать все, что-бы положить конец нашим бедам. Он посовето-вал нам не затягивать слишком долго этого пер-вого свидания, дабы облегчить ему возможностьустроить дальнейшие наши встречи. Немалыхтрудов стоило ему убедить нас в этом. Манон,в особенности, никак не мотла решиться отп\-

Манон iecKO 109

I стить меня. Вновь и вновь усаживала она меня;| удерживала меня за платье, за руки. «Горе мне!| в каком месте оставляете вы мепя? — говорила

она.— Кто поручится мне, что я опять увижувас?» Г-н де Т... дал ей обещание часто посещатьее вместе со мною. «Что же касается до этогоместа,— прибавил он любезно,— отныне оно ужене должно именоваться Приютом; это — Версаль,с тех пор, как в нем заключена особа, достойная

1 воцариться во всех сердцах».* Выходя, я вручил прислуживавшему ей сторо-% жу некоторую мзду в поощрение его забот о ней.I Малый этот обладал душой менее низкой и менееI черствой, нежели ему подобные. Он был свидете-'• лем нашего свидания. Нежное зрелище растро-' гало его. З о л отой, полученный им от меня, окон-

чательно расположил его в мою пользу. Спус-каясь по лестнице, он поманил меня в сторонуи сказал: «Сударь, ежели вам угодно взять меняна службу или достойно вознаградить за потерюЗдешнего места, думаю, что я легко мог бы осво-бодить мадемуазель Манон».

Я насторожился при этом предложении; и, хотябыл лишен всего своего достояния, наобещалему с три короба. Я рассчитывал, что мне всегдаудастся отблагодарить человека такого десятка.«Будь уверен, мой друг,— сказал я ему,— что нетничего, чего бы я ни сделал для тебя, и что твоеблагосостояние столь же обеспечено, сколь имое». Я пожелал узнать, в чем состоитего план.— «Он очень простой,— отвечал он.—•Я отопру вечером дверь ее камеры и провожу

fee до самых ворот, где вы должны уже стоять

110 Прево

наготове». Я спросил, нет ли опасности, что ееузнает какой-нибудь встречный в коридорах илина дворе. Он признал, что некоторая опасностьесть; но, по его словам, без риска тут не обой-дешься.

Хотя я пришел в восторг от его решимости, нопочел нужным подозвать г-на де Т..., чтобы сооб-щить ему этот проект и единственное обстоятель-ство, делавшее его сомнительным. Он нашел длянего более препятствий, нежели я. Правда, онсогласился, что Манон могла бы бежать такимспособом. «Но если ее узнают,— продолжал он,—и если она будет задержана, то, вероятно, уженавсегда. С другой стороны, вам пришлось бы, нетеряя ни минуты, покинуть Париж, ибо вам ни-когда не укрыться от поисков, которые будутудвоены как из-за вас, так и из-за нее. Одномучеловеку легко ускользнуть; но почти невозмож-но не быть обнаруженным, живя вместе с краси-вой женщиной».

Сколь основательным ни казалось его рассуж-дение, оно не могло во мне пересилить сладост-ной надежды на близкое освобождение Мапон.Я высказал это г-ну де Т..., прося его проститьмоей любви немного неосторожности и безрассуд-ства. Я прибавил, что намерением моим былодействительно покинуть Париж, чтобы поселить-ся, как и прежде, в одной из окрестных деревень.Итак, мы сговорились со служителем не откла-дывать нашего предприятия долее, чем на сле-дующий день; а чтобы вернее достигнуть успехаи облегчить паш выход паружу, решили захва-тить мужское платье. Было не столь просто при-

Манон Аеско 111

нести его с собой, но у иеня хватило изобрета-тельности. Я только попросил г-на де Т... обла-читься в два легких камзола, а заботы обо всемостальном взял на себя.

На другое утро мы вернулись в Приют. Я имелпри себе для Манон белье, чулки и прочее, а по-верх полукафтанья надел сюртук, достаточпо ши-рокий, чтобы скрыть содержимое моих карманов.Мы пробыли в ее камере не более минуты.Г-н де Т... оставил ей один из своих камзолов;я дал ей свое полукафтанье, мне самому былодостаточно сюртука. Все оказалось налицо в еекостюме, за исключением панталон, которые я,к несчастью, забыл.

Оплошность наша в отношении столь необхо-димого предмета, конечно, только рассмешила бынас, если бы затруднительное положение, в кото-ром мы оказались, было менее серьезно. Я былв отчаянии, что такая безделица может нас за-держать. И тут я решился выйти самому без пап-талон, предоставив их Манон. Сюртук у меня былдлинный и, с помощью нескольких булавок,я привел себя в достаточно приличный вид, чтобыпройти через ворота.

Остаток дня мне показался нестерпимо долгим.Наконец, ночь наступила, и мы подъехали в ка-рете к Приюту, остановившись немного поодальот ворот. Нам недолго пришлось ждать появле-ния Манон с ее провожатым. Дверцы были отво-рены, и оба они сейчас же сели в карету. Я при-нял в объятия мою дорогую возлюбленную; онадрожала как лист. Кучер спросил меня, кудаехать. «Поезжай на край света,— воскликнул

112 llpeeo

я,— и вези куда-нибудь, где меня никто не раз-лучит с Манон».

Порыв, который я не в силах был сдержать,чуть было не навлек на меня новой неприятно-сти. Кучер призадумался над моей речью и, ког-да я назвал ему улицу, куда мы должны былиехать, он объявил, что боится, как бы не втрави-ли его в скверную историю, что он догадался,что красивый малый, именуемый Манон,— деви-ца, похищенная мною из Приюта, и что он вовсене расположен попасть из-за меня в беду.

Щепетильность этого негодяя объяснялась про-сто желанием сорвать лишнее за карету. Мы на-ходились еще слишком близко от Приюта, чтобывступать с ним в пререкания. «Молчи только,—сказал я ему,— и заработаешь золотой». Послеэтого он охотно помог бы мне хоть спалить весьПриют.

Мы подъехали к дому, где проживал Леско.Так как было уже поздно, г-н де Т... покинул наспо дороге, обещая навестить на другой день.Приютский служитель остался с нами.

Я так тесно сжал Манон в своих объятиях, чтомы занимали только одно место в карете. Онаплакала от радости, и я чувствовал, как слезы еетекут по моему лицу.

Но, когда мы выходили из кареты у дома Лес-ко, у меня с кучером возникло новое недоразу-мение, последствия коего оказались роковыми.Я раскаивался в своем обещании дать ему золо-той, не только потому, что подарок был чрезме-рен, но и по другому, более вескому основанию:мне нечем было расплатиться. Я послал за Лес-

Манон Леско ИЗ

ко. Когда он появился, я шепнул ему на ухо,в каком я нахожусь затруднении. Будучи нравагрубого, и не имея привычки церемонитьсяс извозчиками, он заявил, что это просто издева-тельство. «Золотой? — вскричал он,— двадцатьпалок этому негодяю!»51 Тщетно я успокаивалего, ставя на вид, что он нас погубит. Он вырвалу меня трость с явным намерением поколотитькучера. Тот, не раз, видно, испытавший на себеруку гвардейца или мушкетера и насмерть пере-пуганный, укатил, крича, что я его надул, но чтоон мне еще покажет. Напрасно я призывал егоостановиться. Бегство его меня крайне встрево-жило; я ничуть не сомневался, что он донесетв полицию. «Вы губите меня,— сказал я Леско;—у вас я не буду в безопасности; нам надо немед-ленно удалиться». Я подал руку Манон, пригла-шая ее идти, и мы поспешно покинули опаснуюулицу. Леско последовал за нами.

Удивительны и неисповедимы пути провиде-ния. Не прошли мы и пяти-шести минут, как ка-кой-то встречный, лица которого я не разглядел,узнал Леско. Несомненно, он рыскал возле егодома с злосчастными намерениями, которые ипривел в исполнение. «Ага, вот и Леско,— крик-нул он и выстрелил в него из пистолета;— емупридется поужинать сегодня с ангелами». В тотже миг он скрылся. Леско упал без всяких при-знаков жизни. Я торопил Манон бежать, ибо по-мощь наша была бесполезна для трупа, а я опа-сался, что нас задержит ночной дозор, которыйвот-вот мог явиться. Я бросился с ней и со слугоюв первый боковой переулок; Мапоп так была


114 Прево

расстроена, что еле держалась на ногах. Нако-нец, на углу переулка я увидел извозчика. Мыпрыгнули в карету, но, когда кучер спросил, кудаехать, я не знал, что ему отвечать. У меня небыло ни надежного убежища, ни верного друга,к которому я решился бы прибегнуть; я был безденег, с каким-нибудь полупистолем в кармане.Страх и усталость настолько обессилили Манон,что она склонилась ко мне почти без сознания.С другой стороны, воображение мое было потря-сено убийством Леско. и я все еще опасался ноч-ного патруля. Что предпринять? К счастью явспомнил о постоялом дворе в Шайо, где прове-ли мы с Манон несколько дней, подыскивая себежилище в этой деревушке. Там мог я надеятьсяпрожить несколько времени не только в безопас-ности, но и в кредит. «Вези нас в Шайо!» — ска-Зал я кучеру. Новое затруднение; он отказалсяехать туда ночью меньше, чем за пистоль. Нако-нец, мы сошлись на шести франках; этим исчер-пывалось содержимое моего кошелька.

По пути я утешал Манон, но в глубине дупл-и сам предавался отчаянию. Я бы покончил с со-бой, если бы не держал в объятиях единственноесокровище, привязывавшее меня к жизниОдна лишь эта мысль вернула мне самооблада-ние. «Во всяком случае Манон со мною,— думал я ; — она любит меня, она принадлежит мнеПускай Тиберж говорит, что ему угодно; это непризрак счастья. Погибай хоть вся вселенная, яостанусь безучастным. Почему? Потому что уменя пет привязанности ни к чему остальному».Я действительно так чувствовал; в то же время,


придавая столь мало значения благам земным,я сознавал, что мне надобно обладать хотя бынебольшой их долей, чтобы с гордым презрениемотнестись ко всему остальному. Любовь могуще-ственнее всяческого изобилия, могущественнеесокровищ и богатств; но она нуждается в их под-держке, и нет ничего горестнее для тонко чув-ствующего любовника, как попасть в невольнуюзависимость от грубости людей низких.

Было одиннадцать часов, когда мы прибылив Шайо. На постоялом дворе нас встретили какстарых знакомых. Мужское платье Манон не воз-будило удивления, потому что в Париже и окре-стностях привыкли ко всяким женским переоде-ваниям. Я распорядился, чтобы ее окружили са-мым заботливым уходом, делая вид, будто не стес-няюсь в средствах. Она не подозревала о моемполном безденежье, а я остерегался намекать ейна это, приняв решение завтра же вернутьсяодному в Париж, чтобы отыскать какое-нибудьлекарство от сей докучливой болезни.

За ужином показалась она мне бледной и по-худевшей. Я не заметил этого в Приюте, потомучто в камере, где я видел ее, было темновато.Я спросил, не от того ли это, что ее напугалоубийство брата, совершенное у нее на глазах.Она уверила меня, что, хотя она и расстроена

\ этим происшествием, бледность ее происходит от}того, что в течение трех месяцев она тосковала|в разлуке со мной. «Значит, ты так любишь|меня?» — проговорил я . — «В тысячу раз более,/нежели могу выразить»,— отвечала она.— «И ты•меня никогда теперь не покинешь?» — прибавил

8*

116 Прево

я . — «Никогда»,— воскликнула она, и заверениесвое скрепила такими ласками и клятвами, чтомне казалось действительно немыслимым, чтобыкогда-нибудь она могла их забыть. Я всегда ве-рил в ее искренность: какой смысл был ей дово-дить притворство до такой степени? Но еще бо-лее она была ветрена или, скорее, безвольнаи сама себя не помнила, когда, видя перед собоюженщин, живущих в роскоши, сама пребывалав нищете и нужде. Мне вскоре предстояло полу-чить этому последнее доказательство, котороепревзошло все прочие и повлекло самое невероят-ное приключение, какое только могло случитьсяс человеком моего происхождения и состоя-ния.

Зная ее с этой стороны, я поспешил на следую-щий день в Париж. Смерть ее брата и необходи-мость запастись бельем и одеждой для нее и длясебя были столь очевидным к тому поводом, чтоя мог и не выдумывать предлогов. Я вышел с по-стоялого двора с намерением, как сказал я Ма-нон и хозяину, взять наемную карету; но этобыло пустое хвастовство. Нужда заставила меняидти пешком, и я быстро зашагал по направле-нию к Кур-ля-Рэн52, где намеревался передох-нуть. Я должен был хоть на минуту остатьсяодин, чтобы спокойно обдумать, что же пред-принять мне в Париже. /

Я присел на траву. Я погрузился в размышле-fния, которые мало-помалу свелись к трем глаи|ным вопросам. Мне необходима была немедлен!ная помощь для бесчисленного количества неотДложных нужд. Мне необходимо было найти путиД


сулящие по крайней мере надежды на будущее,и, что было не менее важно, необходимо былособрать сведения и принять меры предосторож-ности ради нашей с Манон безопасности. Исчер-пав все планы и комбинации по этим трем ста-тьям, я счел за благо пренебречь двумя послед-ними. Мы были бы достаточно надежно скрытыв какой-нибудь комнате, снятой в Шайо, а отно-сительно будущих наших нужд, полагал я, ещенайдется время подумать, когда настоящие будутудовлетворены.

Итак, вопрос состоял в том, как в данное вре-мя пополнить мой кошелек. Г-н де Т... велико-душно предлагал мне свой, однако я испытывалкрайнее отвращение от одной только мысли са-мому напомнить ему об этом. Кто решится пой-ти рассказать о своей нищете чужому человекуи просить его поделиться с тобой своим достат-ком? Только подлая душа способна на это посвоей низости, не дающей чувствовать постыд-ность такого поступка, или же смиренный хри-стианин по избытку великодушия, который воз-вышает его над чувством стыда. Я не был ниподлецом, ни добрым христианином: я бы по-жертвовал полжизни, лишь бы избежать такогоунижения. «Тиберж,— сказал я себе,— добрыймой Тиберж, откажет ли он мне в чем-либо, колиу него есть хоть малейшая возможность? Нет, онбудет тронут моей нищетой, но он уморит менясвоими нравоучениями; придется претерпеть егоупреки, увещания, угрозы; он продаст мне такдорого свою помощь, что я скорее пожертвуюсвоей кровью, чем подвергнусь горестному

118 Прево

испытанию, которое смутит мне душу новымиугрызениями совести. Хорошо! — продолжал я рас-суждать,— надо, следовательно, отказаться от вся-кой надежды, раз мне не остается никакой инойдороги, и раз обе они так мне претят, что яохотнее пролил бы половину своей крови, нежелиступил бы на одну из них, то есть предпочел быпролить всю свою кровь, нежели пойти по обоимпутям. Да, всю мою кровь,— прибавил я послеминутного раздумья;— конечно, я отдал бы ееохотнее, чем согласился бы прибегнуть к уни-зительным мольбам. Но разве дело идет омоей крови! Дело идет о жизни и о существо-вании Манон, о ее любви, о ее верности. Чтоположу я на другую чашу весов? Доныне ни-что другое не имеет для меня цены. Она заме-няет мне славу, счастие, богатство. Есть несо-мненно много вещей, ради которых я пожертво-вал бы жизнью, чтобы получить их или чтобыизбежать; но почитать какую-либо вещь дорожесвоей жизни — не значит почитать ее столь же,сколь Манон». Я не долго колебался после сегорассуждения и возобновил путь, решив сначалаидти к Тибержу, а от него к г-ну де Т...

Войдя в Париж, я взял извозчика, хотя и неимел возможности расплатиться с ним; я рассчи-тывал на помощь, о которой шел просить. Я ве-лел везти себя к Люксембургскому саду, откудапослал сказать Тибержу, что жду его. Он явилсяскорее, чем я мог ожидать. Без всяких околично-стей я поведал ему о своей крайней нужде. Онспросил, хватит ли мне тех ста пистолей, чтоя ему вернул; и, без единого возражения, тотчас


же отправился раздобыть их для меня с той от-крытой и сердечной готовностью, какая свой-ственна только любви и истинной дружбе. Хотяя нимало не сомневался в успехе моей просьбы,я не ожидал, что это обойдется так дешево, тоесть без всякого с его стороны выговора за моюнераскаянность. Однако я ошибался, думая, чтоизбавился от его упреков, ибо, после того, как онотсчитал мне деньги, и я уже собирался про-ститься с ним, он попросил меня пройтись с нимпо аллее. Я ничего не сказал ему о Манон; онне знал, что она на свободе, посему егонаставления коснулись только безрассудногомоего бегства из Сен-Лазара и опасения, как бывместо того, чтобы воспользоваться уроками бла-горазумия, преподанными мне там, я не вступилснова на путь разврата. Он сообщил мне, как,отправившись навестить меня в тюрьме на дру-гой день после моего бегства, он поражен былвыше всякой меры, узнав, каким образом я вы-шел оттуда; как он беседовал об этом с настоя-телем; как добрый отец все езде не мог оправить-ся от ужаса; как, тем не менее, он скрыл вели-кодушно от начальника полиции обстоятельствамоего исчезновения и постарался, чтобы смертьпривратника не стала известной в городе; итак,по его словам, все складывалось для меня благо-получно; но, ежели во мне осталась хоть малей-шая крупица благоразумия, я должен воспользо-ваться счастливым оборотом дела, даруемым мненебом; я должен прежде всего написать отцуи восстановить добрые с ним отношения; и, коль

я последую хоть раз его советам, он полагает,

120 Прево

что мне следует покинуть Париж и возвратитьсяв лоно семьи.

Я выслушал его речь до конца. Многое в нейуспокоило меня. Во-первых, я был в востор-ге, что могу ничего не опасаться со стороны Сен-Лазара. Парижские улицы становились для менясвободной страной. Во-вторых, я радовался, чтоТиберж ничего не знает об освобождении Манони о ее возвращении ко мне. Я заметил даже, чтоон избегает говорить о ней, явно думая, что онаменьше занимает мое сердце, раз я так спокоенв отношении ее. Я решил если не возвратитьсяв семью, то во всяком случае написать отцу, какмне советовал Тиберж, и засвидетельствоватьему, что я готов исполнить свой долг и покорить-ся его воле. Я надеялся выпросить у него денегпод предлогом занятий в Академии, ибо мнетрудно было бы его убедить, что я расположенвернуться в духовное сословие; да, в сущности,я был совсем не так далек от того, что собиралсяобещать ему. Напротив, мне даже улыбалосьнайти себе занятие достойное и разумное, лишьбы оно не препятствовало моей любви. Я рас-считывал жить с моей возлюбленной и в то жевремя заниматься в Академии. Это было вполнесовместимо. Я настолько был успокоен всемиЭтими мыслями, что обещал Тибержу в тот жедень отослать письмо отцу. И, расставшись сним, я, действительно, зашел в почтовую кон-тору и написал столь нежное и смиренное пись-мо, что, перечитывая его, льстил себя надеж-дой, что хоть немного смягчу родительскоесердце.

Манон JecKO 121

Хотя, расставаясь с Тибержем, я был уже в со-стоянии нанять и оплатить извозчика, я доставилсебе удовольствие гордо пройтись пешком к г-нуде Т... Мне хотелось вкусить сладость свободы,уверенность в которой вселил в меня мой друг,рассеяв все мои опасения. Но вдруг мне пришлов голову, что его успокоения касались толькотюрьмы Сен-Лазара, а на мне ведь тяготело ещеи похищение из Приюта, не считая смерти Леско,в которой я был замешан по меньшей мере каксвидетель. Соображение э т 0 так меня испугало,что я скрылся в первую же аллею и оттуда крик-нул карету. Я направился прямо к г-ну де Т...,который посмеялся над моими опасениями. Онии мне самому показались смешны, когда он сооб-щил, что ни в отношении Приюта, ни в отно-шении Леско мне нечего бояться. Он рассказал,что, опасаясь как бы не заподозрили его участияв похищении Манон, он на утро отправилсяв Приют и выразил желание ее видеть, притво-рившись, будто ничего не знает о происшедшем;там были так далеки от подозрений нас обоих,что, напротив, поспешили рассказать ему этуновость как странное происшествие, удив-ляясь, что такая красавица, как Манон, решилабежать со служителем; г-н де Т... ограничилсясухим замечанием, что ничему не удивляетсяи что ради свободы можно пойти на все. Он про-должал свой рассказ: оттуда он направилсяк Леско, надеясь застать меня и мою очарова-тельную возлюбленную; хозяин дома, каретник,заявил, что не видел ни ее, ни меня, но нетничего удивительного, что мы не появлялись

122 Прево

у Леско, потому что до нас несомненно дотлавесть о его убийстве, случившемся приблизительнов то же самое время. Он не отказался сообщить ито, что знал о причине и обстоятельствах его смер-ти. За Два часа перед тем один из гвардейцев,приятелей Леско, зашел к нему и предложилсыграть в карты. Леско так быстро обобрал его,что не прошло и часа, как тот оказался без стаЭкю, то есть с пустым карманом.

Несчастный, оставшись без гроша, попросилЛеско одолжить ему половину проигранной сум-мы, и возникшая по этому поводу размолвкаперешла в жесточайшую ссору. Леско отказалсявыйти на улицу для поединка, а тот пригрозил,уходя, проломить ему голову, что и исполнилв тот же вечер. Г-н де Т... имел любезность доба-вить, что он весьма беспокоился о нас, и вновьпредложил мне свои услуги. Я не задумался от-крыть ему место нашего убежища. Он просил раз-решения с нами отужинать.

Мне оставалось только купить белья и платьевдля Манон, и я сказал ему, что мы можем ехатьхоть сейчас, если он соблаговолит задержатьсясо мной на минуту у нескольких продавцов. Незнаю, подумал ли он, что, делая ему это предло-жение, я имею в виду воспользоваться его щед-ростью, или же то было просто порывом велико-душия, по только, согласившись тотчас же ехать,он проводил меня к торговцам, бывшим постав-щиками его дома; он предложил мне выбрать раз-пых тканей, ценою превосходивших мои предпо-ложения, когда же я собирался заплатить, наот-рез запретил купцам брать с меня хоть одно су.


Эта любезность была им оказана с такой благо-родной непосредственностью, что я мог не сты-дясь воспользоваться ею. Мы вместе пустились подороге в Шайо, к^да я прибыл менее обеспокоен-ный, чем уходил оттуда.

Больше часа потратил кавалер де Грие на свойрассказ, и я попросил его немного отдохнутьи отужинать с нами. Наше внимание показалоему, что слушали мы его с интересом и удоволь-ствием. Он уверял нас, что в дальнейшем мынайдем его историю еще более занимательной,и, когда мы поужинали, продолжал в следующихвыражениях.

Ч А С Т Ь В Т О Р А Я

дет

ое присутствие и любезности г-наде Т... рассеяли последние остаткигрусти Манон. «Забудем минувшиестрадания, душа моя,— сказал я, вер-нувшись к ней,— и наша жизнь пой-

счастливее прежнего. В конце концов,Амур — добрый властелин; Фортуна не в силахпричинить столько огорчений, сколько радостейон дает нам вкусить». Ужин озарен был подлин-ным весельем.

С моей Манон и с сотней пистолей в карманея чувствовал себя более гордым и довольным,чем самый богатый парижский откупщик срединакопленных им сокровищ: богатства надлежитисчислять средствами, какими располагаешь дляудовлетворения своих желаний; а у меня не оста-

Манон Jecico 125

валось ни одного неисполненного желания. Дажебудущность наша мало меня смущала. Я былпочти уверен, что отец не откажет снабдить менядостаточными средствами для безбедной жизнив Париже, ибо к двадцати годам я вступал в пра-ва наследования своей доли материнского состоя-ния. Я не скрывал от Манон, что мой наличныйкапитал ограничивается сотней пистолей. Этогобыло достаточно, чтобы спокойно ожидать луч-шего будущего, которое не должно было мино-вать меня, будь то по праву моего рождения либоблагодаря удачам в игре.

Итак, в течение первых недель я не думал нио чем, кроме наслаждений; чувство чести, равнокак некоторая осторожность в отношении поли-ции, заставляли меня со дня на день отклады-вать возобновление связей с Сообществом игро-ков Трансильванского дворца, и я ограничилсяигроЁ в нескольких собраниях, не бывших на та-ком дурном счету, а милости судьбы избавилименя от необходимости прибегнуть к унизитель-ному плутовству.

Я проводил в городе часть послеобеденноговремени и возвращался к ужину в Шайо, нередков сопровождении г-на де Т..., дружба которогок нам крепла день ото дня. Манон нашла себесредство от скуки. Она сошлась с несколькимимолодыми дамами, которые весной поселилисьпо соседству с нами. Прогулки чередовались сразными затеями, свойственными женскому полу.Играя по маленькой, они оплачивали выигрыша-ми стоимость кареты. Они совершали поездкив Булонский лес, чтобы подышать свежим воз-

126 Прево

духом, и, возвращаясь вечером, я заставалМанон красивою, довольною, страстною, как ни-когда.

И все-таки тучи омрачили горизонт моего сча-стья. Правда, они вскоре начисто рассеялись,и шаловливый нрав Манон сделал развязку стользабавною, что и поныне услаждаюсь я воспоми-нанием о ее нежности и прелести ее души.

Единственный слуга, составлявший всю нашучелядь, отвел меня однажды в сторону и, сму-щаяСь, сказал, что должен сообщить мне важ-ную тайну. Я ободрил его, вызывая на откровен-ность. После некоторого предисловия он дал мнепонять, что некий знатный чужеземец, по-види-мому, весьма увлекся мадемуазель Манон. Отволнения вся кровь во мне закипела. «Увлеченали и она им?» — перебил я его с большей поры-вистостью, нежели позволяло благоразумие. Моягорячность испугала его.

Обеспокоенный, он отвечал, что сведения егоне идут так далеко; но, наблюдая в течение не-скольких дней, что чужеземец этот неуклонно яв-ляется в Булонский лес, там выходит из своейкареты и, уединяясь в боковые аллеи, явно ищетслучая увидеть или встретиться с мадемуазельМанон, решил он завязать знакомство с его слу-гами, дабы выведать имя их господина; слугититулуют его итальянским князем, и сами подо-зревают тут любовное приключение; других све-дений, прибавил он, дрожа, ему добыть не уда-лось, потому что князь, появившись в это времяиз лесу, развязно подошел к нему и спросило его имени. Затем, точно догадавшись, что он


состоит у нас в услужении, он поздравил егос самой очаровательной хозяйкой на свете.

Я с нетерпением ожидал продолжения расска-за. Он закончил его робкими извинениями, кото-рые я приписал своей невольной горячности. На-прасно я убеждал его говорить дальше и безутайки. Он заявил, что ничего больше не знает,и, так как то, о чем сообщил он мне, произошловсего лишь накануне, он не имел времени пови-дать еще раз слуг князя. Я поощрил его не толь-ко похвалами, но и щедрой наградой, и, не об-наруживая ни малейшего недоверия к Манон, бо-лее спокойным тоном наказал ему следить закаждым шагом чужеземца.

Испуг его, в сущности, посеял во мне жестокиесомнения. Под влиянием страха он мог утаитьдолю истины. Однако, поразмыслив, я несколькоуспокоился и даже пожалел, что поддался слабо-сти. Не мог же я обвинить Манон в том, чтов нее кто-то влюбился. Было много данных за то,что она оставалась в неведении своей победы; даи во что бы превратилась моя жизнь, если бы ятак легко поддавался чувству ревности?

На другой день я вернулся в Париж с един-ственным намерением, начав большую игру,ускорить свое обогащение, чтобы быть в состоя-нии покинуть Шайо при первом же поводе к тре-воге. В тот вечер я не узнал ничего такого, чтобы могло нарушить мой покой. Чужеземец опятьпоявлялся в Булонском лесу и на правах знаком-ства, завязанного накануне с моим слугой, сталговорить о любви своей, однако в таких выра-жениях, которые не указывали ни на какую

128 Прево

взаимность со стороны Манон. Он выспрашивал унего множество подробностей. Наконец, сделалпопытку подкупить его щедрыми посулами и, вы-нув приготовленное заранее письмо, тщетно пред-лагал ему несколько золотых, ежели он возьмет-ся передать его своей госпоже.

Прошло два дня без всяких других происше-ствий. На третий тучи сгустились. Вернувшисьдомой довольно поздно, я узнал, что Манон вовремя прогулки ненадолго отошла в сторону отсвоих приятельниц и, когда чужеземец, следовав-ший за ней на небольшом расстоянии, прибли-зился к ней по ее знаку, она вручила ему пись-мо, которое он принял с восторгом. Свое восхи-щение он успел выразить только тем, что нежнопоцеловал письмо, так как Манон тотчас жескрылась. Но весь остальной день она казаласьчрезвычайно веселой, и радостное настроение непокинуло ее и после возвращения домой. Разу-меется, меня охватывала дрожь при каждом сло-ве рассказа. «Уверен ли ты,— печально спро-сил я слугу,— что глаза не обманули тебя?»Он призвал небо в свидетели истины своихслов.

Не ведаю, до чего довели бы меня сердечныетерзания, ежели бы Манон, услышав как я вошел,не явилась ко мне, тревожась и жалуясь на моепромедление. Не дожидаясь ответа, она осыпаламеня ласками, а когда мы остались наедине,принялась горячо упрекать меня за мои позд-ние возвращения, вошедшие в привычку. Таккак я молчал и не прерывал ее речи, она сказаламне, что вот уже три недели, что я ни одного дня

Манон Лвско 129

целиком не провел с нею; что она не может вы-нести столь долгих моих отлучек; что она про-сит хотя бы иногда дарить ей целый день и чтоначиная с завтрашнего дня она желает видетьменя около себя с утра до вечера.

«Я останусь с вами, не беспокойтесь», отве-тил я ей довольно резко. Она мало обратила вни-мания на мой расстроенный вид и в порыве радо-сти, которая, правда, показалась мне чрезмер-ною, принялась описывать забавнейшим образом,как она провела день. «Странная девушка! — ска-зал я себе; — что должен ожидать я после такоговступления?» Мне пришло на память приключе-ние, связанное с нашей первой разлукой. А междутем и радость ее и ласки казались мне проникну-тыми искренним чувством, согласовавшимся с ихвнешней видимостью.

Мне не трудно было приписать свою печаль,которой я не мог преодолеть пока мы сидели заужином, досаде на проигрыш. А то, что она самапопросила меня не уезжать из Шайо на следую-щий день, мне представлялось чрезвычайно бла-гоприятным. Тем самым я выигрывал время дляразмышлений. Мое присутствие устраняло всеопасения на ближайший день; и, если не случит-ся ничего, что бы заставило меня объяснитьсяс ней откровенно, я принял уже решение еще че-рез день перебраться с ней в город и поселитьсяв таком квартале, где бы я был избавлен от столк-новений с какими бы то пи было князьями. Благо-даря такому решению я провел ночь спокойнее,хотя оно и не избавило меня от мучительных опа-сений новой ее измены.


130 Прево

Когда я проснулся, Манон объявила мне, чтоона вовсе не желает, чтобы, оставаясь дома нацелый день, я меньше заботился о своей наруж-ности, и что она желает собственноручно приче-сать меня. Волосы у меня были прекрасные. Нераз она доставляла себе подобное развлечение.Но тут она постаралась, как никогда. Следуя еенастояниям, я должен был усесться за туалети выдержать все ее опыты над моею прическою.Во время работы она то и дело поворачиваламеня к себе лицом и, опершись руками о моиплечи, смотрела на меня с жадным любопыт-ством; затем, выразив свое удовлетворение дву-мя-тремя поцелуями, заставляла меня приниматьпрежнее положение, чтобы продолжать свое дело.

Баловство это заняло все время до самого обе-да. Увлечение ее казалось мне столь естествен-ным, веселость столь безыскусственной, что я немог примирить столь длительные знаки внима-ния ни с какими планами черной измены и не-сколько раз уже готов был открыть ей свое серд-це и освободиться от бремени, начинавшего менятяготить. Но всякий раз я льстил себя надеждой,что она сама пойдет на откровенность, и ужепредвкушал всю сладость торжества.

Мы вернулись в ее комнату. Она стала приво-дить в порядок мои волосы, и я уступал всем ееприхотям, как вдруг доложили, что князь де ...желает ее видеть. Имя это привело меня в пол-ное исступление. «Как! — вскричал я, отталки-вая ее.— Кто? Какой князь?» Она не отвечалана мои вопросы. «Просите,— сказала она хо-лодно слуге; и, обратившись ко мне, продолжа-

Ыанон Леско d 3l

ла чарующим голосом: — Любимый мой! Мойобожаемый, прошу тебя, минуточку будь снисхо-дителен ко мне, минуточку, одну минуточку;я полюблю тебя в тысячу раз сильнее; всю жизньбуду тебе благодарна».

Негодование и неожиданность сковали мнеязык. Она возобновила свои настояния, а я не на-ходил слов, чтобы отвергнуть их с презрением.Но, услыхав как отворилась дверь прихожей, онаодной рукой схватила меня за распущенные во-лосы, другой взяла небольшое зеркало, напряглавсе свои силы, чтобы протащить меня в э т °мстранном виде до дверей и, распахнув их коле-ном, показала чужеземцу, которого шум заставилостановиться посреди комнаты, зрелище, немало,вероятно, его изумившее. Я увидел человека,весьма изысканно одетого, но довольно-таки не-взрачного на вид.

Крайне смущенный всей этой сценой, он непреминул, однако, отвесить глубокий поклон.Манон не дала ему времени открыть рот. Онапротянула ему зеркало. «Взгляните сюда,—• ска-зала она ему,— посмотрите на себя хорошенькои отдайте мне справедливость. Вы просите моейлюбви. Вот человек, которого я люблю и покля-лась любить всю жизнь. Сравните сами. Если выполагаете, что можете оспаривать у него моесердце, укажите мне к тому основания, ибо в гла-зах вашей покорнейшей служанки все князьяИталии не стоят волоса из тех, что я держу вруке».

Во время этой странной речи, очевидно обду-манной ею заранее, я делал тщетные попытки

5*

1з2 Ирево

высвободиться и, испытывая сострадание к знат-ному посетителю, довольно важному на вид, ужесобирался искупить вежливым обхождением на-несенное ему легкое оскорбление. Однако онбыстро овладел собой, и его ответ, показавшийсямне грубоватым, изменил мои намерения. «Суда-рыня, сударыня,— сказал он, обращаясь к Манонс принужденной улыбкой;—у меня действительнораскрылись глаза, и я вижу, что вы гораздоопытнее, нежели я воображал».

Он немедленно удалился, даже не взглянув нанее и бормоча сквозь зубы, что француженкине больше стоят, чем итальянки. Я не испы-тывал при ртом ровно никакого желания внушитьему лучшее мнение о прекрасном поле.

Манон выпустила мои волосы, бросилась вкресло и разразилась долго не смолкавшим сме-хом. Не скрою, что я был растроган до глубинысердца э т °й жертвой, каковую мог я приписатьтолько, любви. Вместе с тем подобная выходка,казалось мне, переходила все границы. Я не могвоздержаться от упреков. Она рассказала мне, чтомой соперник после того, как в течение несколь-ких дней преследовал ее в Булонском лесу, пыл-кими взглядами намекая на свои чувства, решилоткрыто объясниться с ней в письме, подписан-ном полным его именем со всеми титулами, кото-рое передал ей при посредстве кучера, возившегоее с подругами на прогулку; что он обещал ейпо ту сторону Альп блестящее состояние и веч-ное поклонение; что она возвратилась в Шайо,решив сообщить мне об этом приключении; но,рассудив, что мы можем позабавиться на его


счет, не могла удержаться от искушения; в льсти-вом ответном письме она пригласила итальянско-го князя навестить ее и доставила себе лишнееудовольствие тем, что вовлекла меня в свой план,пе возбудив во мне ни малейшего подозрения.Я не проронил ни слова о тех сведениях, которыеполучил другим путем, и в опьянении торже-ствующей любви мог только одобрить все ее по-ступки.

В течение всей своей жизни я замечал, чтонебо, дабы покарать меня самыми жестокими на-казаниями, всегда выбирало время, когда счастиеказалось мне особенно прочным. Я чувство-вал себя таким счастливым дружбою г-на де Т...и нежностью Манон, что не мог и представитьсебе, будто мне может грозить какая-нибудь но-вая напасть. А между тем судьба готовила мнееще более тяжелый удар, и это довело меня дотого состояния, в каком вы видели меня в Пасси,и, шаг за шагом, до таких горестных крайностей,что вам трудно будет поверить моему правдивомуповествованию.

Однажды, когда мы ужинали в обществе г-наде Т..., нам послышался шум кареты, остановив-шейся у ворот гостиницы. Любопытство побудилонас узнать, кто мог приехать в такой позднийчас. Нам доложили, что это молодой Г... М..., тоесть сын нашего злейшего врага, того старогоразвратника, который заточил меня в тюрьмуСен-Лазар, а Манон в Приют. При этом именикровь бросилась мне в лицо. «Само небо привелоего ко мне, чтобы он понес наказание за низостьсвоего отца,— сказал я г-ну де Т.... — Ему не

134 Upeeo

уйти от меня, покуда мы не скрестим нашихшпаг». Г-н де Т..., знавший его и даже состояв-ший в числе его ближайших друзей, постаралсяразубедить меня. Он уверял, что это очень ми-лый, благородный юноша, неспособный прини-мать участие в дурных поступках своего отпа,и, если я повидаю его хотя бы одну минуту, я несмогу отказать ему в уважении и буду добивать-ся ответного чувства с его стороны. Прибавивеще многое в его пользу, он попросил у меняразрешения сходить за ним и пригласить отужи-нать с нами. Возражение об опасности, которойподвергнется Манон, если место ее пребываниябудет обнаружено сыном нашего врага, он пре-дупредил, поклявшись честью, что, познакомив-шись с ним, мы обретем в его лице самого рев-ностного защитника. После таких уверений мнеоставалось только согласиться на все.

Г-н де Т... привел его, предварительно сообщив,кто мы такие. Он вошел с поклоном, и его любез-н ;е манеры действительно расположили нас в егопользу. Он обнял меня; мы уселись. Он восхищал-ся Манон, мною, нашей обстановкой и ел с аппе-титом, отдавая честь ужину.

Когда убрали со стола, разговор принял болеесерьезное направление. Опустив глаза, он загово-рил об оскорблении, нанесенном нам его отцом,и стал почтительно извиняться перед нами. «Ясокращаю свои извинения,-— сказал он,— дабы небудить воспоминаний, слишком постыдных для ме-ня». Искреннее с самого начала, его дружескоерасположение в дальнейшем стало еще более иск-ренним, ибо наша беседа не длилась и получаса,

Manoit Леско 135

как я заметил впечатление, какое производили нанего прелести Манон. Взгляды и манеры его ста-новились все нежнее. В речах его однако не про-скальзывало ничего; но, и не ревнуя, я обладалслишком большим опытом в любви, чтобы не уга-дать его чувств.

Он оставался в нашем обществе допоздна и,прежде чем расстаться, выразил удовольствие поповоду знакомства с нами и попросил позволенияиногда посещать нас, уверяя во всегдашней готов-ности к услугам. Он уехал поутру в своейкарете вместе с г-ном де Т... .

Как я сказал, я вовсе не был склонен к ревно-сти. Более чем когда-либо, я верил клятвам Ма-нон. Прелестное создание настолько владело мо-ей душой, что малейшее мое чувство к ней былопроникнуто уважением и любовью. Отнюдь невменяя ей в вину того, что она понравилась мо-лодому Г... М..., я восхищался действием ее кра-соты и гордился тем, что любим девушкой, кото-рую все находят очаровательной. Я не почелдаже уместным рассказать ей о своих подозре-ниях. В течение нескольких дней мы были заня-ты заботами о нарядах Манон и обсуждениемтого, можем ли мы поехать в театр, не опасаясьбыть узнанными. Недели не прошло, как г-н деТ... опять навестил нас; мы спросили у него со-вета. Он понял, что в угоду Манон должен отве-тить утвердительно. Мы решили ехать в театр всевместе в тот же вечер.

И, однако, этому решению не суждено былоосуществиться, ибо, тут же отведя меня в сторо-ну, г-н де Т... сказал мне: «Со времени нашего

136 Jive во

последнего свидания я нахожусь в крайнем емущении, и сегодняшний мой приезд вызван этим.Г... М... влюбился в вашу даму сердца; он при-знался мне в том. Я искренний его друг и готовво всем помогать ему; но я не меньший други вам. Считаю, что намерения его недостойны,и осуждаю их. Я сохранил бы его тайну, еслибы он собирался применить лишь обычные сред-ства, чтобы понравиться; но он хорошо осведом-лен о нраве Манон. Он узнал, не ведаю откуда,что она любит роскошь и удовольствия, и, так какон уже располагает значительным состоянием, тообъявил мне, что хочет сначала соблазнить ее ка-ким-нибудь пенным подарком и годовым содер-жанием в десять тысяч ливров. При равных усло-виях, мне, может быть, стоило бы гораздо боль-ших усилий выдать его, но справедливость при-соедипилась к дружбе в вашу пользу, тем более,что сам я опрометчиво послужил причиной егострасти, введя его в ваш дом, и потому обязанпредупредить последствия зла, причиненногомною».

Я поблагодарил г-на де Т... за столь важнуюуслугу и с такой же откровенностью призналсяему со своей стороны, что характер Манон имен-но таков, каким представлял его себе Г... М..., тоесть что слово «бедность» для нее нестерпимо.«Однако,— сказал я , — в тех случаях, когда делоидет лишь о большем или меньшем, я не считаюее способной покинуть меня для другого. Я в со-стоянии обеспечить ее всем необходимым и рас-считываю, что мои средства будут расти изо дняв день. Боюсь лишь одного,— прибавит я , — как


бы Г... М... не повредил нам, воспользовавшисьтем, что знает место нашего пребывания».

Г-н де Т... уверил меня, что в этом отношениия могу быть спокоен; что Г... М... способен на ка-кую-нибудь безрассудную выходку, только нена низость; что ежели бы он имел подлостьповредить нам чем-нибудь, то он, де Т..., первыйнаказал бы его за это и тем искупил бы своюоплошность, принесшую нам несчастие. «Почитаюсебя обязанным вам за такие чувства,— ответиля , — но зло уже было бы сделано, лекарство же отнего весьма сомнительно. Итак, благоразумнеевсего предупредить беду, покинув Шайо, чтобыпоселиться где-нибудь в другом месте». «Да,—ответил г-н де Т...,— но трудно вам будетсделать это с необходимою быстротою; ибоГ... М... должен быть здесь в полдень; он сказалмне об этом вчера, что и побудило меня явитьсяв такой ранний час и сообщить вам о его намере-ниях. Он может приехать с минуты на минуту».

Такие веские доводы заставили меня взглянутьна дело серьезнее. Полагая, что избежать посе-щения Г... М... уже невозможно, равно как невоз-можно, конечно, помешать ему открыть свои чув-ства Манон, я решил сам предупредить ее о наме-рениях нового моего соперника. Как я полагал,раз она будет знать, что мне известны предложе-ния, которые он собирается ей сделать и раз онавыслушает их у меня на глазах, у нее хватитсилы воли отвергнуть их. Я поделился своеймыслью с г-ном де Т..., который ответил мне, чтодело это крайне щекотливое. «Согласен,— сказаля , — но, если вообще можно быть уверенным в

i 38 llpeeo

своей любовнице, то привязанность ко мне Манонявляется для меня самым веским основаниемподобной уверенности. Разве только самые бле-стящие предложения могли бы ее ослепить, но,как я уже вам сказал, корыстолюбие ей чуждо.Она любит удобства жизни, но она любит и меня;при настоящем положении дел я не поверю, что-бы она предпочла мне сына человека, который за-садил ее в Приют». Словом, я остался при своемрешении и, отведя в сторону Манон, откровенноей рассказал обо всем, что только что узнал.

Поблагодарив меня за хорошее мнение о ней,она обещала так ответить на предложенияГ... М..., чтобы у него пропала охота возобновитьих в другой раз. «Нет,— сказал я ей,— не нужнораздражать его излишней резкостью: он можетнам навредить. Но ты и без того знаешь, плутов-ка,— прибавил я, смеясь,— как отделаться от до-кучного или неудобного поклонника». Она заду-малась, потом ответила: «У меня явилась восхи-тительная мысль, и я в восторге от своей выдум-ки. Г... М... — сын нашего злейшего врага; надонам отомстить отцу не на сыне, а на его кошель-ке. Я выслушаю его, приму его подарки и одурачуего».

«План хорош,— сказал я , — но ты позабыла,бедное дитя, что это тот самый путь, которыйпривел нас прямо в Приют».

Напрасно я рисовал ей всю опасность подоб-ной затеи; она заявила, что дело только в том,чтобы принять меры предосторожности, и отвелавсе мои возражения. Укажите мне любовника, ко-торый не уступал бы слепо всем причудам бого-


творимой им возлюбленной, и я признаю, что былвиноват, уступив ей так легко. Решение было при-нято — одурачить Г... М..., но по странной при-хоти судьбы случилось так, что я сам был имодурачен.

Его карета появилась около одиннадцати ча-сов. Он рассыпался в самых изысканных извине-ниях, что позволил себе приехать отобедать с на-ми. Он не был удивлен, застав у нас г-на де Т...,который обещал ему накануне прибыть сюда же,но под предлогом разных дел не поехал с ним водном экипаже. Хотя среди нас не было челове-ка, который бы не таил в сердце предательства,мы сели за стол с видом полного доверия и друж-бы. Г... М... не трудно было найти случай открытьсвои чувства Манон. Чтобы не показаться емуназойливым, я нарочно отлучился из комнаты нанесколько минут.

Возвратившись, я заметил, что он отнюдь необескуражен чрезмерно суровым отказом. Он на-ходился в самом лучшем настроении. Я принялтакже весьма довольный вид; он внутренне по-смеивался над моей, а я над его простотой. В те-чение всего послеобеденного времени мы наблю-дали друг за другом, забавляясь в душе. Передего отъездом я дал ему возможность еще раз по-говорить с Манон, так что он имел повод радо-ваться как моей любезности, так и славному уго-щению.

Едва он уселся в карету вместе с г-ном де Т...,как Манон подбежала ко мне с раскрытыми объ-ятиями и расцеловала меня, заливаясь смехом.Она повторила мне его речи и его предложения,

140 Tlpeeo

не утаив ни слова. Они сводились к следующему:он обожает ее, желает разделить с ней сорок ты-сяч ливров ренты, каковой он располагает уже те-перь, не считая того, что получит после смертиотца. Она будет владычицей его сердца и состоя-ния; а в залог будущих благодеяний он готов ейпредоставить карету, меблированный особняк,горничную, трех лакеев и повара.

«Вот сын, превосходящий щедростью своегоотца,— воскликнул я . — Поговорим начистоту,—прибавил я , — ее соблазняет ли вас это предложе-ние?»— «Меня? Ничуть!»—ответила она и, вподтверждение своих слов, продекламировала сти-хи Расина:

Меня! подозревать, что я столь вероломна?Меня! я вынесу ль черты, что приведутНа память мне всегда ужасный тот Приют?»

«Нет,— отвечал я, подхватывая пародию:

Я думать не хочу, что тот Приют, мадам,Запечатлеть в душе любовь могла бы вам 53».

«А все-таки меблированный особняк да еще скаретой и тремя лакеями — вещь соблазнитель-ная, и у любви мало найдется таких приманок».

Она горячо возражала, что сердце ее принад-лежит мне навеки и защищено от всяких любов-ных стрел, кроме моих. «Его обещания,— сказа-ла она,— скорее жало мести, нежели стрела люб-ви». Я спросил ее, намеревается ли она принятьособняк и карету. Она ответила, что стремитсятолько завладеть его деньгами.

канон Леско 14i

Трудность заключалась в том, чтобы получитьодно без другого. Мы решили ждать полного объ-яснения плана Г... М... в том письме, которое онобещал ей написать. Она действительно получилаего на следующий день через лакея, явившегосяпереодетым и весьма ловко улучившего минутупоговорить с ней наедине. Она приказала ему по-дождать ответа и побежала ко мне с письмом. Мывместе распечатали его.

Кроме банальных нежных фраз, оно содержа-ло подробное изложение обещаний моего сопер-ника. Он не скупился на расходы. Обязывалсяотсчитать ей десять тысяч ливров, как только онавступит во владение особняком, и всякий раз вос-полнять расходование этой суммы, чтобы полнаяее наличность была всегда в ее распоряжении.Срок новоселья не отодвигался слишком надолго.Он просил предоставить ему только два дня наприготовления и указывал ей название улицы иособняка, где обещал ожидать ее на второй деньпополудни, ежели ей удастся ускользнуть измоих рук. То был единственный пункт, которыйбеспокоил его; во всем остальном он, казалось,был вполне уверен, однако прибавлял, что в слу-чае если бежать от меня представится затрудни-тельным, то он найдет средство облегчить ей побег.

Г... М... был хитрее своего отца. Он хотеловладеть своею добычей раньше, чем отсчитает ейденьги. Мы обсудили вопрос о том, какого пове-дения держаться Манон. Я попытался еще разубедить ее выкинуть этот план из головы, пред-ставив ей все его опасности. Ничто не могло по-колебать ее решения.

l 7 i2 Ilpeeo

Она коротко ответила Г... М..., уверив его, чтодля нее не представляет затруднений приехать вПариж в назначенный день и что он может спо-койно ее дожидаться.

Мы тут же условились, что я немедленно поедуи сниму для нас новое помещение в какой-нибудьдеревне по другую сторону Парижа и перевезус собой наше скромное имущество; что на сле-дующий день пополудни, точно в назначенное вре-мя, Манон отправится в Париж; получив подаркиГ... М..., она потребует, чтобы он поехал с ней втеатр, и захватит с собой столько денег, сколькосможет унести на себе, а остальное передаст мое-му слуге, который по ее желанию должен был еесопровождать. Это был все тот же человек, предан-ный нам беспредельно, который освободил ее изПриюта. Мне предстояло ждать с наемной каретойна углу улицы Сент-Андре-дез-Ар, и, оставив тамЭкипаж, около семи часов 5 4 направиться в темно-те к театральному подъезду. Манон обещала вы-думать предлог отлучиться из ложи и воспользо-ваться этим мгновением, чтобы присоединитьсяко мне. Остальное не представляло затрудне-ний. Мы бы в одну минуту добежали до каретыи выехали из Парижа в Сент-Антуанское пред-местье, где лежал путь к нашему новому обита-лищу.

План этот, как ни был он сумасброден, казалсянам вполне осуществимым. Но в сущности безу-мием было воображать, что, даже если бы онудался самым благополучным образом, мы смо-жем уберечься навсегда от его последствий.II все-таки мы пошли на риск с самой безрас-

Ыаноп Леско 143

судной беспечностью. Манон уехала с Марселем:так звали нашего слугу. Я с грустью расставалсяс ней. Я обнял ее, говоря: «Манон, вы не обманы-ваете меня? Будете ли вы мне верны?» Она лас-ково пожурила меня за недоверие и повторилаеще раз все свои клятвы.

Она рассчитывала прибыть в Париж к трем ча-сам. Я уехал вслед за ней. Остаток дня я провелв кофейной Фере, что у моста Сен-Мишель. Тамя просидел до темноты. Тогда я вышел на улицу,нанял извозчика и оставил его, как мы условились,на углу улицы Сент-Андре-дез-Ар; затем пеш-ком дошел до театрального подъезда. Я былудивлен, нигде не видя Марселя, который долженбыл ждать меня. Я запасся терпением на целыйчас, смешавшись с толпой лакеев и высматриваявсех прохожих. Наконец, когда пробило семь ча-сов, а я так и не заметил ни единого признака,имевшего какое-либо отношение к нашему плану,я взял билет в партер, чтобы посмотреть, сидятли в одной из лож Манон и Г... М... Ни того, нидругой не было. Я снова вышел наружу и про-ждал еще четверть часа, вне себя от нетерпенияи тревоги. Никто не появлялся; я вернулся к сво-ей карете, не зная, что предпринять. Завидев ме-ня, извозчик пошел мне навстречу и с таинствен-ным видом сообщил, что вот уже час меня ожи-дает в карете какая-то миловидная женщина; чтоона спросила обо мне, указав мои приметы, и,услышав от него, что я должен вернуться, сказа-ла, что будет терпеливо меня дожидаться.

Я тотчас же решил, что э т 0 Манон. Но, подой-дя к карете, я увидел хорошенькое личико, ие

144 Вреёо

похожее на нее: незнакомка первым делом спро-сила, имеет ли она честь говорить с кавалером деГрие? Я отвечал, что таково мое имя. «У меняесть для вас письмо, которое пояснит вам, зачемя здесь и откуда знаю ваше имя»,— сказалаона. Я попросил ее дать мне срок прочесть егов соседнем кабачке. Она захотела последоватьтуда за мною и посоветовала занять отдель-ную комнату. «От кого это письмо?» — спросиля, всходя вместе с ней по лестнице. Вместо от-вета она дала мне его прочесть.

Я узнал руку Манон. Вот, приблизительно, чтоона писала: Г... М... оказал ей такой галантный ивеликолепный прием, что превзошел все ее ожи-дания. Осыпал ее подарками, которым бы поза-видовала королева. Тем не менее, она уверялачто не забыла меня в окружающем ее блеске; но,не добившись согласия Г... М... поехать с ней втот же вечер в театр, она откладывает до другогодня удовольствие меня видеть; а, чтобы утешитьменя немного в том огорчении, какое, она предви-дит, принесет мне эта новость, она постараласьпредоставить мне одну из красивейших девицПарижа, которая и передаст мне письмо. Подписа-но: «ваша верная возлюбленная Манон Леско».

Для меня в э т о м письме заключалось нечтостоль жестокое и оскорбительное, что несколькоминут я не мог прийти в себя от гнева и огорче-ния, но, наконец, решил сделать усилие над собойи забыть навек мою неблагодарную и вероломнуюлюбовницу. Я бросил взгляд на девицу, стоявшуюпередо мною. Она была чрезвычайно хороша со-бой, и я бы очень хотел, пленившись ее красотой,


тоже стать вероломным и неверным; но я не на-ходил в ней ни тех нежных и томных очей, ни тойбожественной стройности, ни тех красок, как быналоженных кистью бога любви, словом, ни однойиз тех неисчислимых прелестей, какими природанаделила коварную Манон. «Нет, нет,— сказаля ей, отводя взгляд,— неблагодарная, приславшаявас ко мне, слишком хорошо знает, что ваши по-пытки будут бесполезны. Возвратитесь к ней и пе-редайте ей от меня: пусть она наслаждается своимпреступлением и пусть наслаждается им, еслиможет, без укоров совести; я покидаю ее без-возвратно и отрекаюсь в то же время от всехженщин, ибо они, хоть и не столь же пленитель-ны, но, без сомнения, столь же подлы и веролом-ны».

В ту минуту я был готов броситься вон из ком-наты и уйти совсем, отказавшись от всяких при-тязаний на Манон; мучительная ревность, раз-диравшая мне сердце, сменилась печальным иугрюмым спокойствием, и мне тем ближе почуя-лось мое исцеление, что я не испытывал ни одногоиз тех бурных душевных движений, какие всегдаволновали меня в подобных случаях. Увы, ястоль же был одурачен любовью, сколь одураченя был, как мне казалось, Г... М... и Манон.

Девица, принесшая мне письмо, видя, что я го-тов уже сбежать вниз по лестнице, спросила, непоручу ли я передать что-нибудь г-ну де Г... М...и его даме. Услышав сей вопрос, я возвратилсяв комнату и под влиянием перемены, котораяпокажется неправдоподобной людям, не испытав-шим в жизни бурных страстей, от мнимого


146 Прево

спокойствия я вдруг перешел к припадку дикойярости. <<Ступай,— сказал я ей.— и передай из-меннику Г... М... и его лживой любовнице, в ка-кое отчаяние повергло меня твое проклятое пись-мо; но предупреди, что недолго им придется весе-литься и что я своею рукой заколю их обоих».Я бросился на стул; шляпа моя упала по однусторону, трость — по другую. Горькие слезы по-текли ручьями из глаз моих. Приступ бешенства,который только что охватывал меня, сменилсяглубокой скорбью; я горько плакал, испуская сто-ны и вздохи. «Приблизься, дитя мое, приблизьсяко мне,— вскричал я, обращаясь к девице,— иботы послана меня утешить. Скажи мне, ведомы литебе средства утешения от ярости и отчаяния, отжажды покончить с собой или убить двух преда-телей, кои не заслуживают прощения. Да, при-близься ко мне,— продолжал я, увидя как онасделала несколько робких, неуверенных шагов понаправлению ко мне; — приди осушить мои сле-зы; приди вернуть мир моему сердцу; приди искажи, что ты меня любишь, пусть меня полюбитиное существо, кроме моей неверной. Ты краси-ва; быть может и я смогу полюбить тебя». Беднаядевушка, на вид пе старше шестнадцати-семна-дцати лет, обладавшая, по-видимому, большеюстыдливостью, нежели ей подобные, была крайнепоражена столь странной сценой. Тем пе менееона приблизилась, желая приласкать меня; но ясейчас же отстранил ее, оттолкнув обеими рука-ми. «Чего ты хочешь от меня? — сказал я ей.—Ты женщина; твой пол я ненавижу, отныне онневыносим для меня. Нежность твоего взгляда


грозит мне новым предательством. Уйди, оставьменя здесь одного». Она поклонилась, пе смеяпроизнести ни слова, и повернулась к выходу.Я закричал, требуя, чтобы она остановилась.«Скажи же мне по крайней мере,— продолжаля , — как, почему и зачем тебя послали сюда? Какты узнала мое имя и место, где можешь най-ти меня?»

Она рассказала, что давно знает г-на деГ... М...; что он прислал за нею в пять часов ла-кея, который привел ее в большой особняк, гдеона застала Г... М..., играющего в пикет с кра-сивой дамой, и что они оба поручили ей передатьмне это письмо, причем указали, что она найдетменя в карете в конце улицы Сент-Андре. Я спро-сил ее, не говорили ли они ей еще чего-нибудь.Покраснев, она пролепетала, что они внушили ейнадежду на сближение со мной. «Тебя обманули,бедняжка,— сказал я ей,— тебя обманули. Ты —женщина и тебе нужен покровитель: но тебе нуж-но, чтобы он был богат и счастлив, и не здесь тынайдешь такого. Вернись, вернись к г-ну деГ... М...; он обладает всем необходимым для люб-ви красоток; он может дарить меблированныеособняки и кареты. Что до меня, который ничегоне может предложить, кроме любви и постоянст-ва, то женщины презирают мою нищету и забав-ляются моей наивностью»,

Я прибавил еще много слов, то печальных, тогневных, по мере того, как то одна, то другаястрасть, обуревавшая меня, или ослабевала илибрала верх. Между тем мое исступление, истер-зав меня, утихло настолько, что уступило место

10*

148 Прево

размышлению. Я стал сравнивать последнеенесчастие с другими подобпыми, уже испытанны-ми мною, и пришел к выводу, что не было боль-ших оснований предаваться отчаянию, нежелипрежде. Я достаточно знал Манон: зачем же таксокрушаться над несчастием, которое давно следо-вало предвидеть? Не лучше ли употребить своисилы на то, чтобы отыскать средство исцеления?Было еще не поздно. Я должен был, во всякомслучае, приложить к тому все старания и впослед-ствии не упрекать себя в том, что своей нерадиво-стью способствовал собственным страданиям. З а "тем я стал изыскивать средства, которые могли быоткрыть мне путь к надежде.

Попытаться насильственно вырвать Манон из рукГ... М..., значило пойти на отчаянный шаг, кото-рый бы только погубил меня и не предве-щал никакого успеха. Однако мне казалось, чтоесли бы я мог добиться хоть самого краткого снею разговора, я непременно отвоевал бы частицуее сердца; я знал так хорошо все ее слабые сторо-ны. Я так был уверен в ее любви ко мне. Дажепричуда послать мне в утешение красивую деви-цу, бьюсь об заклад, исходила от нее и была на-веяна состраданием к моему горю.

Я решил пустить в ход всю свою изобретатель-ность, чтобы увидеть Манон. Из всех путей, чтоперебрал я мысленно один за другим, я остано-вил выбор на следующем: г-н де Т... оказал мнетакую дружескую услугу при первом нашем зна-комстве, что я не мог сомневаться в искреннеми горячем чувстве его ко мне. Я предполагал не-медленно направиться к нему и попросить его,


под предлогом важного дела, пригласить к себеГ... М... Мне нужно было только полчаса, чтобыпоговорить с Манон. Намерение мое состояло втом, чтобы проникнуть к ней в комнату, и я по-лагал, что в отсутствие Г... М... это не представитзатруднений.

Успокоенный таким решением, я щедро на-градил девицу, все еще остававшуюся со мной, ачтобы она не возвращалась к пославшим ее, я взялее адрес, подав ей надежду, что проведу с неюночь. Я сел опять в карету и приказал извозчикувезти меня во всю прыть к г-ну де Т... По счастьюя его застал; дорогой я очень беспокоился об этом.В двух словах я посвятил его в свои страданияи объяснил, какой услуги прошу от него.

Известие, что Г... М... соблазнил Манон, так по-разило его, что, не зная о моем собственном уча-стии в постигшей меня беде, он великодушнопредложил собрать всех своих друзей и с оружи-ем в руках освободить мою возлюбленную.

Я дал ему понять, что огласка, какую вызоветЭто предприятие, может оказаться гибельной дляМанон и для меня. «Не будем проливать крови,—сказал я ему,— оставим это на крайний случай.Мне пришел в голову план, более осторожный исулящий не меньший успех». Он выразил полнуюготовность сделать все, чего бы я от него ни по-требовал; и, когда я повторил, что он должентолько вызвать Г... М... для разговора и задержатьего часа на два вне дома, он сейчас же отправил-ся со мной, чтобы исполнить мою просьбу.

Мы стали изыскивать средство задержать егона такое долгое время. Я посоветовал прежде

150 Прево

всего написать ему короткую записку, приглаша-ющую его немедленно прийти в такую-то тавернупо важному и совершенно неотложному делу.«Я подсмотрю,— прибавил я , — как он выйдет ибеспрепятственно проникну в дом, где меня зна-ют лишь Мапон и Марсель, мой слуга. Вы же,оставаясь все это время с Г... М..., можете сказатьему, что то важное дело, о коем вы желаете по-говорить с ним, касается денег; что вы потерялив игре всю свою наличность и проигрались ещебольше, продолжая играть на честное слово с темже неуспехом. Чтобы пойти с вами и достатьсвои сбережения, ему потребуется время, а этогобудет достаточно для осуществления моего на-мерения».

Г-н де Т... исполнил все точь-в-точь, как я емусказал. Я оставил его в таверне, где он наскоронаписал письмо. Я спрятался в нескольких шагахот дома Манон, увидел, как появился посыльныйс письмом и как через минуту вышел Г... М... всопровождении лакея. Дав ему время скрыться извиду, я подошел к дверям моей изменницы и, не-смотря на весь свой гнев, постучал с благогове-нием, как в двери храма. По счастию отворилмне Марсель. Я подал ему знак молчать; хотя мненечего было бояться прочих слуг, я шепотомспросил, может ли он провести меня незаметнов комнату, где находится Мапон. Он ответил, чтоЭто ничего не стоит сделать, поднявшись осторож-но по главной лестнице. «Идем же скорее,— ска-зал я , — и последи, покуда я там буду, чтобыникто не вошел». Я беспрепятственно проник в еепокои.


Манон была занята чтением. Тут я имел слу-чай убедиться в изумительном нраве этойстранной девушки. Ничуть не испугавшись, необнаружив никакой робости при виде меня, онавыказала лишь легкое удивление, неизбежноепри неожиданном появлении человека, которогопочитали отсутствующим. «Ах, это вы, любовьмоя,— сказала она, обнимая меня с обычной неж-ностью.— Боже! какой же БЫ смелый! Кто бымог ожидать вас здесь сегодня?» Я высвободилсяиз ее объятий и, не желая отвечать на ее ласки,оттолкнул ее с презрением и отступил подальше.Мое движение привело ее в замешательство. Опазамерла и смотрела па меня, изменившись в лице.

В глубине души я так был очарован, видя еевновь, что, несмотря на столько поводов для гне-ва, почти не в силах был открыть рта, чтобы бра-нить ее. А между тем сердце мое истекало кровьюот жестокого оскорбления, нанесенного ею; я жи-во воскресил его в памяти, дабы возбудитьв себе злобу, и постарался притушить в глазахогонь любви. Покуда я продолжал молчать и онане могла не заметить моего возбуждения, я уви-дел, что опа дрожит, вероятно, от страха.

Я пе мог выдержать этого зрелища. «Ах, Ма-нон,— сказал я ей нежно,— неверная, коварнаяМанон! С чего начну я свои жалобы? Я вижу, выпобледнели и дрожите, и я все еще настолькочувствителен к малейшему вашему страданию, чтобоюсь вас слишком удручить своими укорами. По,поверьте, Манол, ваша измена пронзила мне серд-це скорбью. Таких ударов не наносят любимому,если не желают его смерти. Ведь -по третий раз,

152 Прево

Манон; я вел им точный счет; этого забыть нель-зя. Вам надлежит сию же минуту принять то илииное решение, ибо мое бедное сердце уже не мо-жет выдержать столь жестокое испытание. Я чув-ствую, что оно изнемогает и готово разорватьсяот скорби. Я весь разбит,— прибавил я, опуска-ясь на стул,— я не в состоянии говорить, силымои иссякли».

Она не отвечала; но, как только я сел, она упалана колени и склонилась ко мне головой, закрывлицо моими руками. В тот же миг я ощутил наних ее слезы. Боги! чего я только не испыты-вал... «Ах, Манон, Манон,— продолжал я взды-хая,— поздно дарить мне слезы, когда вы нанес-ли мне смертельный удар. Вы предаетесь при-творной печали, а почувствовать ее вам не дано.Мое присутствие, которое всегда служило поме-хою вашим удовольствиям, без сомнения, состав-ляет величайшее несчастие для вас. Откройтеглаза, вглядитесь, каков я; столь нежных слез непроливают над несчастным, коего предали и по-кинули столь бесчеловечно».

Она целовала мне руки, не меняя позы. «Непо-стоянная Манон,— заговорил я снова,— неблаго-дарная и неверная женщина, где ваши обещанияи ваши клятвы? Ветреная, жестокая любовница,что сделала ты со своей любовью, в которой кля-лась мне еще сегодня? Праведные небеса,— вос-кликнул я , — вот как смеется над вами вероломная,после того как столь благоговейно призывала васв свидетели! Итак, вероломство вознаграждается.Отчаяние и одиночество — вот удел постоянстваи верности».


Слова мои сопровождались столь горькимиразмышлениями, что слезы невольно катились измоих глаз. По изменившемуся моему голосуМанон заметила, что я плачу. Она прервала, на-конец, молчание. «Да, я виновна, раз я причинилавам столько горя и волнения,— сказала она пе-чально,— но да покарают меня небеса, еслия сознавала или предвидела свою вину».

Речь ее показалась мне столь лишенной всякогоздравого смысла и правдоподобия, что я не могудержаться от сильнейшего приступа гнева. «Ка-кое чудовищное притворство! — вскричал я . —Яснее, чем когда-либо, я вижу, что ты просто об-манщица и лгунья. Теперь я знаю твой низкийхарактер. Прощай, подлое создание,— продолжаля, вставая; — я предпочитаю тысячу раз умереть,нежели иметь что-либо общее с тобою. Да пока-рают меня небеса, если отныне я удостою тебяхоть одним взглядом. Оставайся со своим новымлюбовником, люби его, презирай меня, забудь очести, о благородстве; я смеюсь пад вами, мневсе равно».

Она пришла в такой ужас от моего исступле-ния, что, все еще стоя на коленях у моего стула,смотрела на меня, дрожа и не смея дышать. Я сде-лал несколько шагов по направлению к двери,обернувшись к ней и не сводя с нее глаз, но надобыло потерять последнее человеческое чувство,чтобы устоять против такого очарования.

Мне было столь чуждо варварское бессердечие,что, перейдя внезапно к противоположной край-ности, я вернулся, или, скорее, бросился к ней,позабыв обо всем. Я заключил ее в объятия,

НА Прево

осыпал бесчисленными нежными поцелуями,просил прощенья за мою вспыльчивость; сознался,что был груб, что не заслуживаю счастья быть лю-бимым такою девушкой, как она.

Я усадил ее и, став перед ней па колени, за-клинал выслушать меня. В немногих словах я вы-разил все, что только может изобрести самогопочтительного, самого нежного покорный и стра-стный любовник. Я умолял ее, как о милости, ска-зать, что она прощает меня. Она уронила рукимне на плечи, говоря, что сама нуждается в моейдоброте, чтобы загладить те огорчения, которыемне причинила, и что она начинает опасаться, ине без оснований, в силах ли я внять тем доводам,какие она может привести в свое оправдание.Я перебил ее тотчас же: — «О, я не прошу у васоправданий! Я одобряю все, что вы сделали. Немне требовать отчета в вашем поведении. Я будуслишком удовлетворен, слишком счастлив, еслимоя дорогая Манон не лишит меня нежности сво-его сердца. Но,— продолжал я, раздумывая о сво-ей участи,— всемогущая Манон, вы, по прихотисвоей дающая мне радость и муки, разрешите МНР.в награду за мое смирение и раскаяние, поведатьвам о печали моей и тоске? Узнаю ли я от вас,что ждет меня сегодня и бесповоротно ли соби-раетесь вы подписать мпе смертный приговор,проведя ночь с моим соперником?»

Она задумалась, прежде чем мне ответит!«Мой кавалер,— сказала она, успокоившись,--если бы вы сразу заговорили так ясно, вы бы уборегли себя от многих волнений, а меня от весьматяжелой сцены. Раз ваши муки происходят лишь

Мапон JecKO 155

от ревности, я бы их исцелила, предложив следо-вать за вами немедленно хоть на край света. Ноя вообразила, что причиной вашего огорчения по-служило письмо, которое я вам написала на гла-зах у г-на де Г... М..., и девица, посланная нами.Я подумала, что письмо мое вы приняли за на-смешку, а увидев девицу, подосланную к вам,предположили, что я отказываюсь от вас радиГ... М... Вот эта мысль и привела меня в отча-янье, ибо, хотя я и не чувствую себя виновной,однако, поразмыслив, нашла, что внешние обсто-ятельства не говорят в мою пользу. И все-таки,—продолжала она,— я хочу, чтобы вы судили менялишь после того, как я объясню вам всю правду».

Тут она рассказала мне все, что произошлопосле того, как она встретилась с Г... М..., ожи-давшим ее в этом особняке. Он принял ее, дей-ствительно, как самую знатную принцессу вмире; показал ей все комнаты, убранные с уди-вительным вкусом и тщательностью; отсчитал ейдесять тысяч ливров в ее спальне и присоединилк ним несколько драгоценностей, в том числежемчужное ожерелье и браслеты, уже раз пода-ренные ей его отцом; оттуда повел ее в гости-ную, которую она еще не видела, где ожидало еевеликолепное угощение. Прислуживали им лакеи,которых он нанял для нее, приказав им смотретьна нее впредь как на свою госпожу; наконец, по-казал ей карету, лошадей и все остальныеподарки; после чего предложил ей партию в пи-кет в ожидапии ужина.

«Признаюсь вам,— продолжала опа,— что былапотрясена таким великолепием. Я рассудила, что

150 Прево

было бы жаль сразу лишиться нам столькихблаг, удовольствовавшись десятью тысячами лив-ров и драгоценностями, которые я унесу на себе;что богатство это создано для вас и для меня,и мы могли бы жить в свое удовольствие насредства Г... М...

Вместо того, чтобы предложить ему поездкув театр, мне пришло в голову выяснить его отно-шение к вам, дабы предугадать, легко ли будетнам видеться в случае, если план мой удастсяосуществить. Я обнаружила, что характера оночень покладистого. Он спросил, что я думаюо вас в жалко ли было мне вас покинуть. Я от-вечала, что вы были так милы со мной, так бла-городно всегда держались по отношению ко мне,что странно было бы вас ненавидеть. Он признал,что вы достойны всяческого уважения и что онжелал бы подружиться с вами.

Ему хотелось знать, как, по моему мнению,вы отнесетесь к моему отъезду, особенно когдаузнаете, где я нахожусь. Я ответила, что началонашей любви относится к такому давнему вре-мени, что она успела уже немного остыть; что,с другой стороны, находясь в несколько стеснен-ном положении, вы может быть даже не сочтетеразлуку со мной большим несчастьем, потому чтоона избавляет вас от лишней обузы. Я прибавила,что будучи совершенно убеждена в ваших мир-ных намерениях, я просто сказала вам, что едув Париж по делу; что вы согласились отпуститьменя и, последовав за мной, не обнаружили осо-бенного беспокойства, узнав, что я вас поки-нула,

Макон Леско 157

«Знай я, что он склонен жить в миресо мною,— сказал он мне,— я первый бы пред-ложил ему свои услуги и знакомство». Я увери-ла его, что, зная ваш характер, не сомневаюсь,что вы открыто пошли бы ему навстречу, особен-но, добавила я, если он согласен вам помочьв ваших делах, весьма расстроенных с тех пор,как вы разошлись с семьей. Он прервал меня,заявив, что готов оказать вам всяческую помощь,зависящую от него, и если бы вы пожелали завя-зать новую любовную связь, готов предоставитьвам хорошенькую любовницу, которую бросилради меня.

Я приветствовала его мысль,— прибавилаона,— дабы усыпить все его подозрения; и,укрепляясь все больше и больше в своем намере-нии, мечтала только изобрести способ вас уведо-мить, боясь, как бы вы не слишком встревожи-лись, не найдя меня в назначенном месте. С этой-то целью, чтобы иметь повод написать вам, я ипредложила ему направить к вам в тот же вечерновую любовницу: я была вынуждена прибегнутьк такой уловке, не имея надежды, что он хотьна минуту оставит меня одну.

Он рассмеялся над моим предложением, кликнуллакея и, спросив, может ли тот немедленноразыскать его прежнюю любовницу, послал егона поиски во все концы города. Он воображал,что ей предстоит отправиться к вам в Шайо; ноя сообщила ему, что, уезжая, обещала встретить-ся с вами в театре, а если что-либо помешаетмне быть там, вы будете меня дожидаться в ка-рете в конце улицы Сент-Андре; поэтому лучше

158 Прево

будет туда и послать вашу новую любовницухотя бы для того, чтобы вы не соскучились заночь. Я прибавила, что следовало бы написатьвам два слова, дабы предупредить об этой мене,которую иначе вам будет трудно понять. Онсогласился; но я была принуждена писать в егоприсутствии и должна была остеречься от слиш-ком откровенных объяснений в письме.

«Вот как все произошло,— прибавила Манон,—Я ничего не скрываю от вас, ни моего поведения,ни намерений. Девица явилась; я нашла ее кра-сивой и, так как не сомневалась, что мое отсут-ствие причинит вам страдание, то искренно по-желала, чтобы она хоть на время сумела раз-влечь вас, ибо верность, которой я жду от вас,есть верность сердца. Я была бы в восторге, еслибы имела возможность послать к вам Марселя;но я не могла улучить ни минуты, чтобы объяс-нить ему то, что должна была вам передать».Наконец, в заключение своего рассказа, она сооб-щила мне, в какое замешательство привела Г...М... записка, полученная им от г-на де Т... «Онколебался расстаться со мной,— сказала она,—и уверял, что не замедлит вернуться: вот почемуменя беспокоит ваше присутствие здесь и оттогоя была так поражена вашим появлением».

Я терпеливо слушал ее речь. Много, конечно,было в ней жестокого и унизительного для меня;ибо намерение ее изменить мне было столь оче-видно, что она даже и не пыталась его скрыть. Немогла же она надеяться, что Г... М... оставит еена всю ночь одну, как весталку. Итак, она рас-считывала провести ночь с ним. Какое признание


для любовника! Однако же я рассудил, что самотчасти виноват, потому что сам рассказал ейо чувствах, которые питает к ней Г... М..., и про-явил такую податливость, что слепо принял уча-стие в осуществлении безумного ее плана. С дру-гой стороны, по присущему мне свойству харак-тера, я был тронут простодушием ее рассказаи той откровенностью, с которой она передавалавсе вплоть до самых оскорбительных для меняподробностей. «Она грешит, сама того не ве-дая,— говорил я себе; — она легкомысленна ибезрассудна, но прямодушна и искренна». При-бавьте, что одной любви моей было достаточно,чтобы закрыть глаза на все ее проступки. Меняслишком радовала надежда похитить ее в этот жевечер у моего соперника. Тем не менее я спро-сил с горечью: «А с кем бы вы провели этуночь?» Этот вопрос смутил ее. Она отвечала мнелишь отрывистыми но и если.

Я сжалился над ее затруднением и, оборвавразговор, прямо объявил, что предлагаю ей после-довать за мной немедленно. «Хорошо,— сказалаона,— но вы, значит, не одобряете моего пла-н а ? » — «Ах, разве не довольно и того,— возра-зил я , — что я одобряю все, что вы сделали до сихпор?» — «Как, неужели мы не возьмем с собойдаже десяти тысяч ливров? — спросила она.— Онподарил их мне; они мои». Я посоветовал ей бро-сить все и думать лишь о том, как бы уйти по-скорее; ибо, хотя я говорил с ней едва ли пол-часа, я опасался возвращения Г... М... Между темона так настойчиво убеждала меня не уходитьс пустыми руками, что я почувствовал себя обя-

160 Прево

за иным хоть в чем-нибудь ей уступить, послетого как столького добился от пее.

Пока мы готовились в путь, я услышал стукв парадную дверь. Я нисколько не сомневался,что вернулся Г... М..., и при этой мысли в смяте-нии объявил Манон, что, если он войдет, не бытьему в живых. Действительно, я не настолько ещеовладел собой, чтобы проявить сдержанностьпри виде его. Марсель положил конец моим муче-ниям, передав мне записку, полученную им удверей; она была от г-на де Т...

Он мне писал, что покуда Г... М... отправилсяк себе домой за деньгами, он пользуется его от-сутствием, чтобы поделиться со мною весьма за-бавной идеей: ему представляется, что я не могуотмстить своему сопернику более приятным об-разом, чем съев его ужин илроведя ночь в той самойпостели, в которую он надеялся улечься вместес моей любовницей; сделать это кажется ему лег-ко, если я заручусь помощью трех-четырех мо-лодцов, достаточно решительных, чтобы задер-жать Г... М... на улице, и достаточно преданных,чтобы не выпускать его до утра; сам же он обе-щает занять его по меньшей мере на час разгово-рами, которые заготовил к его возвращению.

Я показал записку Манон и сообщил ей, к ка-кой хитрости прибегнул, дабы свободно проник-нуть к ней. Как моя выдумка, так и выдумка г-наде Т... привели ее в восторг. Несколько минутмы смеялись, не умолкая; но, заговорив с нейо последней затее как о шутке, я был поражен,что она всерьез стала настаивать на ее осущест-влении. Напрасно я возражал, что нелегко так

Манон Деско 101

сразу найти людей, способных задержать Г... М...и не выпускать его до утра; она сказала, что вовсяком случае следует попытаться, раз г-н де Т...задержит его еще на целый час, а в ответ на про-чие мои возражения заявила, что я тираню ееи не желаю ни в чем доставить ей удовольствие.План этот казался ей чрезвычайно привлекатель-ным. «Вы займете его место за ужином,— твер-дила она;— вы ляжете спать под его одеялом, а за-втра рано утром похитите у него любовницу вместес деньгами. Вы хорошо отомстите и отцу и сыну».

Я уступил ее настояниям, несмотря на смут-ные предчувствия, словно пророчившие мне ро-ковую катастрофу. Я вышел из дому, намере-ваясь попросить двух-трех гвардейцев, с которы-ми познакомил меня Леско, взять на себя заботуо задержании Г... М... Я застал дома только од-ного из них; но то был предприимчивый малый,который, не успев дослушать до конца, сра-зу поручился мне за успех; он только спросилс меня десять пистолей в оплату трех солдат-гвардейцев, которых решил привлечь к делу, ставсам во главе отряда. Я просил его не терять вре-мени. Он собрал их раньше, чем за четверть часа.Я дожидался у него в комнате и, как только онвернулся с товарищами, сам довел его до углаулицы, по которой Г... М... пепременно долженбыл пройти, чтобы попасть к дому Манон. Я на-казал ему обращаться с ним вежливо, но стеречьего до семи часов утра столь бдительно, чтобы ямог быть спокоен, что он не ускользнет. Он отве-тил мне, что отведет его к себе в комнату и за-ставит раздеться, а то даже и улечься в постель,

11 Прево Мапоя Леско

1G2 Прево

сам же он с тремя своими молодцами проведетночь за выпивкой и игрою.

Я оставался с ними, покуда не увидел прибли-жающегося Г... М..., и тогда отступил на 'не-сколько шагов в темноту, чтобы быть свидетелемстоль необычайной сцены. Гвардеец двинулся нанего с пистолетом в руке и вежливо объяснил,что не посягает ни на его жизнь, ни на день-ги, если же он, не последовав за ним доброволь-но, окажет малейшее сопротивление или закри-чит, то он прострелит ему голову. Г... М..., уви-дев за ним еще троих солдат н несомненно опа-саясь заряженного пистолета, не сопротивлялся.У меня на глазах его увели как барана.

Я немедленно возвратился к Манон; и, дабыне возбуждать никаких подозрений у слуг, сказалей, входя, что г-на Г... М... можно не ждать кужину, что он задержан неотлояшьши деламии просил меня принести его извинения и отужи-нать с ней, а что касается меня, то провести ве-чер со столь прекрасною дамой почитаю я за ве-ликое счастье. Она отвечала весьма любезно,ловко способствуя выполнению нашего плана.Мы сели за стол, приняли чинный вид, покудалакеи прислуживали нам. Наконец, отпустив их,провели один из самых очаровательных вечеровв нашей жизни. Украдкой я приказал Марселюнанять карету и велеть кучеру быть у подъездав шестом часу утра. Около полуночи я сделалвид, что прощаюсь с Манон, но бесшумно вернул-ся при содействии Марселя и собирался занятьпостель Г... М..., подобно тому, пак занял егоместо за столом.

Manon Jeaco 161

Тем временем злая судьба готовила намгибель. Мы предавались безумным наслажде-ниям, а меч повис над пашими головами. Нить,державшая его, готова была порваться. Однако,чтобы были понятны все обстоятельства ужасногокрушения, следует пояснить его причину.

Г... М... шел в сопровождении лакея, когда былЗадержан гвардейцами. Этот малый, испуганныйнежданным приключением, пустился наутек и,стремясь оказать помощь своему господину, немед-ленно предупредил старика Г... М... о происшед-шем.

Столь неприятная новость не могла не встре-вожить его в сильнейшей степени. То был егоединственный сын, сам же он для своих преклон-ных лет отличался крайней подвижностью. Преж-де всего он потребовал от лакея отчета в том, чтосын его делал после полудня: не ссорился ли онс кем-либо, не ввязался ли в чужую ссору; не по-бывал ли в каком-нибудь притоне. Лакей, считаямолодого хозяина в крайней опасности и решивне пренебрегать никакими средствами для оказа-ния ему помощи, рассказал все, что знал о еголюбви к Манон, о расходах, которых она емустоила, о том, каким образом он провел времяу себя дома часов до девяти вечера, об его уходеи злополучном возвращении. Этого было доста-точно, чтобы старик заподозрил здесь какое-толюбовное приключение. Хотя было уже не менееполовины одиннадцатого, он, не колеблясь, тот-час же отправился к начальнику полиции. Он по-просил его отдать особые приказания всем по-лицейским патрулям, а один из них предоставить

11*

164 Upeeo

в его личное распоряжение, и вместе с полицей-скими поспешил на ту улицу, где был задержанего сын. Он обегал все части города, где мог на-деяться его отыскать и, не напав нигде на егослед, направился в особняк его любовницы,решив, что за это время он мог туда возвра-титься.

Я собирался лечь в постель, когда он явился.Дверь нашей спальни была затворена, и я не слы-шал стука с улицы; он вошел в сопровожде-нии двух полицейских и, после тщетных расспро-сов о судьбе сына, захотел повидать еголюбовницу, чтобы узнать хоть что-нибудь от нее.Он поднялся по лестнице, неизменно сопутствуе-мый полицейскими. Мы были уже готовы лечьв постель; он отворяет дверь, и при виде егокровь леденеет у нас в жилах... «О, боже, этостарик Г... М...»,— говорю я Манон. Я бросаюсь коружию. К несчастью шпага запуталась в порту-пее. Видя мое движение, полицейские подбежа-ли, чтобы схватить меня. Человек в сорочке без-защитен; они отняли у меня все средства сопро-тивления.

Г... М..., хотя и приведенный в замешательствоэтой сценой, не замедлил меня узнать. Еще лег-че было ему признать Манон. «Что это, обманзрения? — сурово обратился он к нам; — не вижули я перед собою кавалера де Грие и Манон Лес-ко?» Я был в таком бешенстве от стыда и горя,что не отвечал ни слова. Разнообразные мыслии воспоминания, казалось, волновали его несколь-ко минут, и, вдруг, словно они разом воспламенили его гнев, он вскричал, обращаясь ко мне:

Шапоп Леско 165

«Негодяй, я уверен, что ты убил моего сына!»Обида задела меня за живое. «Старый мерза-вец,— гордо ответил я ему,— ежели бы мне по-надобилось убить кого-пибудь из твоей семьи,я бы начал с тебя».— «Держите его крепче,—крикнул он полицейским.— Пусть он расскажет,что случилось с моим сыном. З а в т Р а ж е

велю его повесить, если он не признается сию жеминуту, что с ним сделал». «Ты велишь меняповесить? — воскликнул я . — Это тебе, подлец,место на виселице. З н ай, что кровь моя благо-роднее и чище твоей. Да,— прибавил я , — мне из-вестно, что приключилось с твоим сыном; и еслиты не перестанешь меня раздражать, я велю егозадушить прежде, чем наступит утро и тебе обе-щаю ту же участь после него».

Я поступил опрометчиво, признавшись, чтознаю, где его сын; но гнев довел меня до исступ-ления. Он тотчас же кликнул пять или шестьдругих полицейских, ждавших за дверью, и при-казал не выпускать из дому никого из прислуги.«А, господин кавалер,— продолжал он насмешли-во,— вы знаете, где мой сын, и велите его заду-шить, говорите вы? Будьте спокойны, мы при-мем меры». Тут я почувствовал, что совершилошибку.

Он приблизился к Манон, которая сидела напостели вся в слезах; он сказал ей несколькоиронических любезностей о ее победе над отцоми над сыном, и о том, как хорошо она умеет еюпользоваться. Старый развратник уже готов былповольничать с нею. «Посмей только прикоснуть-ся к ней! — вскричал я , — никакие силы небес-

166 Прево

ные не спасут тебя от моей руки!» Он вышел,оставив в комнате трех полицейских и приказавпоследить за тем, чтобы мы поскорее оделись.

Не ведаю, каковы были его намерения относи-тельно нас. Быть может, мы и получили бы сво-боду, если бы сообщили ему, где находится егосын. Одеваясь, я размышлял о том, не лучше липоступить именно так. Но, если его намерениеи было таково, когда он покидал комнату, онорезко изменилось, когда он возвратился. Он по-шел допросить прислугу Манон, задержаннуюполицейскими. Он ничего не мог добиться отслуг, недавно нанятых его сыном; но, узнав, чтоМарсель служил у нас раньше, он угрозами за-ставил его говорить.

То был преданный малый, но простой и неоте-санный. Воспоминание о том, как он помог Ма-нон бежать из Приюта и страх, который внушалему Г... М..., произвели такое впечатление наего слабый рассудок, что он вообразил, будто еготут же поведут вешать или колесовать. Он обе-щал открыть все, что ему известно, лишь бы по-щадили его жизнь. Г... М... догадался, что нашедело гораздо серьезнее и преступнее, нежели онпредполагал до сей поры. Он предложил Марсе-лю не только сохранить ему жизнь, но и возна-градить за чистосердечное признание.

Несчастный рассказал ему часть нашего плана,о котором мы не стеснялись говорить в его при-сутствии, потому что он сам должен был принятьв нем некоторое участие. Правда, он ровно ниче-го не знал о переменах, происшедших в Париже;но при отъезде из Шайо был осведомлен о дерзком

' Мапоп Лесчо И 1 '

замысле и о роли, которую должен был в немиграть. Итак, он заявил Г... М..., что мы заду-мали одурачить его сына, что Манон долж-па была получить или уже получила десять ты-сяч ливров, которые, в случае нашего успеха,никогда бы не вернулись к наследникам родаГ... М...

После такого открытия взбешенный старик сей-час же устремился опять в нашу спальню. Не го-воря ни слова, он прошел в кабинет, где без тру-да нашел всю сумму и драгоценности. С пылаю-щим лицом он вернулся обратно и, показываято, что ему угодно было именовать награблен-ным добром, осыпал нас оскорбительными упре-ками. Он поднес к самым глазам Манон жемчуж-ное ожерелье и браслеты. «Узнаете вы их?—•сказал он с насмешливой улыбкой.— Не в пер-вый раз вам приходится их видеть. Они те жесамые, честное слово. Неудивительно, что онипришлись вам по вкусу. Бедные детки,— приба-вил он; — право, они оба очаровательны; тольковот плутоваты немножко».

Сердце мое разрывалось от бешенства при егооскорбительных речах. За один миг свободы я быдал... Праведное небо, чего бы только я ни дал?Наконец, сделав над собой усилие, я сказал сосдержанностью, являющейся лишь утонченнойформой ярости: «Покончим, сударь, с дерзкиминасмешками. О чем идет речь? Что намеревае-тесь вы сделать с нами?» — «Речь идет о том,господин кавалер,— отвечал он,— что вы немед-ленно отправитесь в Шатле5 5. Завтра, при днев-ном свете, мы разберемся лучше в этом деле,

168 Прево

и надеюсь, вы сделаете милость, и наконец сооб-щите, где мой сын».

Я постиг без труда, чго заточение в Шатле гво-зит нам ужасными последствиялга. Я с трепетомпредвидел все опасности. При всей своей гордо-сти я понял, что следовало смириться передсудьбой и польстить злейшему нашему врагу, дабыхоть чего-нибудь добиться от него покорностью.Я вежливо попросил его выслушать меня. «Неоправдываю себя, сударь,— сказал я . — Призпаю,что по молодости лет я совершил великие ошиб-ки, и вы достаточно пострадали, чтобы чувство-вать себя оскорбленным; но если вам ведома силалюбви, если вы в состояпии судить о том, чтоиспытывает несчастный юноша, у которого похи-щают все, что привязывает его к жизни, вы, бытьможет, извините мою попытку отомстить ваше-му сыну безобидной проделкой или, по меньшеймере, сочтете меня достаточно наказанным моимпозором. Нет надобности ни в тюрьме, ни в пыт-ках, чтобы принудить мепя открыть, где ваш сын.Он в безопасности. Я не имел намерения ни по-вредить ему, ни нанести вам оскорбление. Я го-тов назвать вам место, где оп спокойно проводитночь, если вы окажете нам милость и отпуститенас обоих на свободу».

Старый тигр, ничуть пе тронутый моими моль-бами, со смехом повернулся ко мне спиной. Онпроцедил сквозь зубы, что наши намерения былиему известны с самого начала. Что же касаетсясына, грубо прибавил оп, то раз я его не убил,рано или поздно он и сам отыщется. «Отвезитеих в Малый Шатле,— сказал он полицейским,—

\ Мант Jet ко Ifi9

и смотрите хорошенько, как бы кавалер не удралпо дороге; он хитер и уже раз сбежал из Сен-Лазара».

Он вышел, оставив меня, можете себе предста-вить, в каком состоянии. «О, небо,— воскликнуля , — приму с покорностью все твои удары; но то.что презренный негодяй имеет власть так деспо-тически распоряжаться мною, приводит меня вкрайнее отчаяние». Полицейские торопили нас.У подъезда уже ждала карета. Спускаясь по лест-нице, я подал Манон руку. «Пойдем, дорогаямоя королева,— сказал я ей,— пойдем и поко-римся суровой участи нашей. Быть может, небе-сам благоугодно будет даровать нам дни болеесчастливые».

Мы уехали в одной карете. Она приникла комне, я ее обнял. Она не проронила ни слова смомента появления Г... М..., но, оставшись на-едине со мною, она принялась утешать меня неж-ными словами, все время укоряя себя в том, чтопослужила причиною моего несчастия. Я уверялее, что никогда не буду сетовать на свой жребий,пока она не перестанет любить меня. «Менянечего жалеть,— продолжал я ; — несколько меся-цев тюрьмы совсем не страшат меня, и я всегдапредпочту Шатле Сен-Лазару. Но о тебе, люби-мая, скорбит мое сердце. Как печальна участьстоль прелестного создания! О небеса, как може-те вы обращаться так сурово с самым совершен-ным из творений своих? Почему не наделены мыот рождения свойствами, соответствующими на-шей злой доле? Мы одарены умом, вкусом, чув-ствительностью; увы, сколь печальное примене-

170 Прево

ние мы им находим, в то время как столько душ,низких и подлых, наслаждаются всеми милостя-ми судьбы!»

Размышления эти преисполнили меня скорби.Но все было ничто по сравнению с думамио грядущем: ибо я изнывал от страха за Манон.Она уже побывала в Приюте, и, хотя благополуч-но выбралась оттуда, я знал, что повторное за-ключение чревато самыми опасными послед-ствиями. Я хотел бы поделиться с Манон своейтревогой, но боялся слишком ее напугать. Я дро-жал за нее, не смея предупредить об опасности,и обнимал бедпяжку, вздыхая и уверяя в своейлюбви, единственном чувстве, которое я смелвыразить. «Манон,—говорил я , — скажите искрен-но, всегда ли будете вы любить меня?» Она отве-чала, что ее крайне огорчают мои сомнения. «Нувот, я больше не сомневаюсь,— сказал я , — и сЭтой уверенностью не страшусь никаких врагов.Я прибегну к содействию своей семьи, я непре-менно выйду из Шатле и отдам всю кровь, посвя-щу все силы, чтобы вырвать вас оттуда, лишьтолько окажусь на свободе».

Мы подъехали к тюрьме. Нас поместили каж-дого в отдельной камере. Удар этот поразил меняне так сильно, ибо я предвидел его. Я препору-чил Манон привратнику, сообщив ему, что я че-ловек с положением, и посулив значительноевознаграждение. Я обнял дорогую мою возлюб-ленную, прежде чем расстаться с нею. Я закли-нал ее не горевать чрезмерно и не страшитьсяничего, покуда я жив. Деньги у меня были.Часть их я отдал ей, а из оставшихся щедро за-

Манон Jec/со 171

платил привратнику вперед за месячное содер-жание 5& ее и мое.

Деньги возымели отличное действие. Меня по-местили в опрятную комнату и уверили, что Ма-нон получила такую же. Я немедленно стал обду-мывать, каким путем добиться скорейшего осво-бождения. Было ясно, что ничего особенно пре-ступного не заключалось в моем деле; предпола-гая даже, что показанием Марселя был установ-лен наш замысел совершить кражу, я прекраснознал, что одни намерения сами по себе не подле-жат наказанию. Я решил спешно написать отцу,прося его лично приехать в Париж. Я гораздоменее стыдился, как уже сказал, заключенияв Шатле, чем в Сен-Лазаре. С другой стороны,хотя я и сохранял должное уважение к роди-тельскому авторитету, годы и опыт весьма умень-шили мою робость. Итак, я сочинил письмо, а котправке его из Шатле не встретил никаких пре-пятствий. Но я мог бы избавить себя от труда,если бы знал, что отец должен прибыть в Парижна следующий день.

Получив первое мое письмо, написанное неде-лю назад, он был им крайне обрадован. Но, какни польстил я ему надеждой на мое исправле-ние, он не счел возможным удовольствоваться од-ними обещаниями. Он решил воочию убедитьсяв происшедшей со мною перемене и поступитьтак или иначе, в зависимости от искренностимоего раскаяния. Он прибыл на следующий деньпосле нашего заключения в тюрьму.

Первым делом он направился к Тибержу, ко-торому я просил его адресовать свой ответ.

172 Прело

От него он не мог получить сведений ни о место'-жительстве, ни о положении моем в настоящеевремя. Он услышал от него только о моих при-ключениях после бегства из семинарии Сен-Сюль-пис. Тиберж с большой похвалой отозвалсяо благих моих намерениях, обнаружившихся припоследнем нашем свидании. Он прибавил, что я,по его мнению, совсем порвал с Манон, но чтоего все-таки удивляет отсутствие от меня изве-стий в течение целой недели. Отец не был так до-верчив. Он понял, что за моим молчанием, на ко-торое жаловался Тиберж, скрывается нечто,ускользающее от его проницательности, и с такимусердием стал искать мои следы, что через двадня по приезде узнал о моем заточении вШатле.

До его прихода, ожидать которого я никакне мог так рано, меня посетил начальник поли-ции, то есть, попросту говоря, я подвергся до-просу. Он бросил мне несколько упреков, правда,не содержавших для меня ничего грубого и обид-ного. Он мягко сказал мне, что сожалеет о дур-ном моем поведении; что я поступил неосторож-но, приобретя себе врага в лице г-на де Г... М...,что, поистине, в деле моем сказывается большеопрометчивости и легкомыслия, нежели злогоумысла; но что я как-никак уже вторично попа-даю на скамью подсудимых, хотя можно былонадеяться, что два-три месяца, проведенныхв Сен-Лазарр, образумят меня.

Довольный тем, что имею дело с судьей рас-судительным, я говорил с ним столь почтитель-но и сдержанно, что он, казалось, был чрезвы-


чайно доволен моими ответами. Он посоветовалмне не слишком сокрушаться и сказал, что хотелбы оказать мне услугу из уважения к моему про-исхождению и молодости. Я отважился поручитьМанон его вниманию, с похвалой отозвавшисьоб ее кротости и благонравии. Он ответил, посме-иваясь, что покуда еще не видал ее, но что емуговорили о ней, как об особе весьма опасной.Слова его пробудили во мне столь великую к нейнежность, что я произнес страстную речь в за-щиту бедной моей возлюбленной и даже не могсдержать слезы. Он приказал отвести меня обрат-но в камеру. «Любовь, любовь,— воскликнул мневслед сей степенный судья,— неужели ты никог-да не уживешься с благоразумием?»

Я предавался грустным думам, размышляяо беседе с начальником полиции, когда услышал,как отворяется дверь в мою камеру: то был отец.Хотя я должен был бы подготовиться к э т о и

встрече, ибо ожидал ее несколькими днями поз-же, но был настолько ею потрясен, что прова-лился бы сквозь землю, если бы она разверзласьу меня под ногами. В крайнем смущении я обнялего. Молча он сел; молча я стоял перед ним, по-тупившись и с непокрытой головой.

«Садитесь, сударь мой, садитесь,— сказал онмне сурово.— Благодаря огласке, вызванной ва-шим распутством и мошенническими проделками,я узнал, где могу вас найти. Преимущество ва-шего достойного поведения состоит в том, что ононе может оставаться тайным. Прямой дорогойвы идете к славе. Надеюсь, близок конец вашегопути к Гревской площади5 7 и вас ждет завидный

174 Прево

жребий быть выставленным напоказ всему на-роду».

Я ничего не отвечал. Он продолжал: «О, скольнесчастен отец, нежно любивший сына, ничегоне щадивший для достойного его воспитания и ви-дящий, в конце концов, перед собою плута, кото-рый бесчестит его! Можно утешиться в ударахЗлой судьбы: время стирает их, и горе смягчает-ся; но где лекарство против тех бедствий, коиусугубляются изо дня в день, против распутствасына порочного, утратившего всякое чувство че-сти? Ты безмолвствуешь, несчастный,— прибавилон.— Взгляните на притворную сию скромность,на лицемерную сию кротость: можно подумать,что видишь пред собой достойнейшего представи-теля нашего рода!»

Хотя я должен был признать, что заслужилзначительную долю оскорбительных укоров, мнепоказались они все же чрезмерными. Я позволилсебе в простых словах изложить свою мысль:

«Смею уверить вас, государь мой,— сказал я , —что скромность моя ничуть не притворна: онаестественна для человека хорошей семьи, питаю-щего безграничное уважение к отцу своему,особливо же к отцу разгневанному. Не притязаювыдавать себя за достойнейшего представителянашего рода. Признаю, что заслужил упрекиваши; но заклинаю вас, не будьте столь суровыи не смотрите на меня, как на самого отъявлен-ного негодяя. Я не заслужил столь жестокого при-говора. Любовь — причина всех моих заблужде-ний, вы рто знаете. Роковая страсть! Увы! неуже-лп не ведома вам вся сила ее, и может

Маноп JecKO 175

ли статься, чтобы кровь ваша, которая течет и вмоих жилах, никогда пе пламенела тем же чув-ством? Любовь сделала меня слишком нежным,слишком страстным, слишком преданным и, бытьможет, слишком угодливым к желаниям обворо-жительной возлюбленной; таковы мои пре-ступления. Позорит ли вас хоть единое из них?Милый батюшка,— прибавил я нежно,— пожа-лейте хоть немного сына, который к вам всегдабыл полон уважения и любви; который не отрек-ся, как мнится вам, ни от чести, ни от долга и ко-торый заслуживает в тысячу раз большего состра-дания, нежели можете вы себе представить». За-канчивая свою речь, я прослезился.

Отчее сердце есть совершеннейшее созданиеприроды: она властвует над ним, так сказать, какблагая царица, и управляет всеми его порывами.Отец мой, бывший, кроме сего, человеком ум-ным и тонким, столь был растроган оборотом,который придал я своим оправданиям, что не всилах был скрыть от меня перемену в своем на-строении. «Приди, мой бедный кавалер,— сказалон; — приди в мои объятия: мне жаль тебя».Я обнял его, а по его объятию мог судить о том,что происходит в его сердце. «Что же предпри-нять для твоего освобождения? — опять загово-рил он.— Поведай мне обо всех делах твоих безутайки».

В виду того, что в поступках моих, в концеконцов, не заключалось ничего слишком позоря-щего меня, хотя бы по сравнению с поведениемизвестного рода светской молодежи, и так какв наше время не почитается постыдным иметь

176 право

любовницу, равно как и прибегав к некоторойловкости рук в игре, я чистосердечно рассказалотцу все подробнос1и жизни моей. Признание вкаждом проступке я старался сопровождатьпримерами из жизни людей знаменитых, дабыослабить тем свою вину.

«Я живу с любовницей,— говорил я , — не буду-чи обвенчан с нею: герцог такой-то содержитдвух на глазах всего Парижа; господин такой-тоцелых десять лет имеет любовницу, которой ве-рен более, нежели жене. Две трети знатных лю-дей Франции за честь почитают иметь любовницЯ плутовал в игре: маркиз такой-то и граф такойто не имеют иных источников дохода; князь та-кой-то и герцог такой ю стоят во главе шайкирыцарей того же ордена». Что касается посяга-тельств моих на кошельки обоих Г... М..., то я могбы доказать, что и в этом у меня были предше-ственники 5 8 , но честь не позволила мне опоро-чить вместе с собою всех тех лиц, которых я могбы привести в пример, а потому я умолял отцапростить мне ЭТУ слабость, объяснив ее двумянеукротимыми страстями, овладевшими мною:жаждой мести и любовью.

Он просил меня указать, как скорейшим путемдобиться моего освобождения, притом так, что-бы избежать огласки. Я сообщил ему о добромотношении ко мне начальника полиции. «Ежеливы встретите какие-либо препятствия,— ска-зал я , — они не могут идти ни от кого, кромедвоих Г... М...; посему, полагаю, вам следова-ло бы повидаться с ними». Он обещал мнеЭто.

Макон Леско ill

Я не решился просить его походатайствоватьза Манон. Причиною этого не был недостатоксмелости, но боязнь возмутить его такою прось-бой и поселить в его душе какие-либо гибельныедля нее и меня намерения. Я до сих пор не ве-даю, не принесла ли мне эта боязнь величайшихнесчастий, помешав мне расположить отца в еепользу и внушить ему благоприятное мнение онесчастной моей любовнице. Быть может, и наЭтот раз я возбудил бы его сострадание. Я быпредостерег его не доверять тому впечатлению отстарого Г... М..., которому он слишком легкоподдался. Кто знает? З л а я судьба, быть мо-жет, в корне пресекла бы все мои попытки; но я,по крайней мере, обвинял бы в своем несчастиитолько судьбу и жестокость врагов моих.

Расставшись со мною, отец направился к г.нуде Г... М... Он застал у него также его сына, ко-торого мой гвардеец честно отпустил на свободу.Я так и не узнал подробностей их беседы; но мнене трудно было судить о ней по роковым ее по-следствиям. Они пошли вместе, оба отца, к на-чальнику полиции, у которого просили двух мило-стей: во-первых, выпустить меня немедленно изШатле; во-вторых, заточить Манон пожизненнов тюрьму, или же выслать в Америку. Как разв то время стали во множестве отправлять раз-ных бродяг на Миссисипи. Начальник полициидал слово отправить Манон с первым же кораб-лем.

Г-н де Г... М... и отец мой явились тотчас жеко мне с известием о моей свободе. Г-н де Г... М...принес мне вежливые извинения за прошлое и,

1J2 Прево Ыанон Леско

178 Чрево

поздравив меня с таким превосходным отцом,убеждал впредь пользоваться его советами ипримером. Отец приказал мне извиниться передГ... М... в мнимом оскорблении, нанесенном мноюего семье, и поблагодарить за содействие моем\освобождению.

Мы вышли все вместе, ни словом не упомянуво моей возлюбленной. В их присутствии я не по-смел даже замолвить о ней слово привратникам.Увы, моя просьба была бы все равно бесполезна.Роковой приказ прибыл одновременно с прика-зом о моем освобождении. Спустя час беднаядевушка была переведена в Приют и присоедине-на к другим несчастным, осужденным на ту жеучасть.

Принужденный последовать за отцом на егоквартиру, я лишь в исходе шестого часа улучилмгновение ускользнуть с его глаз, чтобы поспе-шить обратно в Шатле. Я имел одно только наме-рение — передать немного продовольствия дляМанон и поручить ее заботам привратника, ибоне обольщал себя надеждою, что мне позволятповидаться с нею. Равным образом у меняне было еще времени подумать об ее освобожде-нии.

Я вызвал привратника. Он не забыл моей щед-рости и доброты и, желая хоть чем-нибудь услу-жить мне, заговорил об участи Манон, как о не-счастии весьма прискорбном, ибо это не можетне удручать меня. Я не мог взять в толк, о чемон ведет речь. Несколько времени мы беседовали,не понимая друг друга. Наконец, убедившись,что я ничего не знаю, он поведал мне то, о чем


я уже имел честь вам рассказать и что повторятьдля меня слишком мучительно.

Никакой апоплексический удар не произвелбы более внезапного и ужасного действия.Сердце мое болезненно сжалось, и, падая безчувств, я подумал, что навсегда расстаюсь с жиз-нью. Ясное сознание не сразу вернулось ко мне;когда я пришел в себя, я оглядел комнату, огля-дел себя, чтобы удостовериться, ношу ли я ещепечальное звание живого человека. Достоверното, что, следуя лишь естественному стремлениюосвободиться от страданий, я ни о чем не могмечтать, кроме как о смерти, в этот миг отчаянияи ужаса. Даже страшные картины загробных мукне казались мне более ужасными, чем жестокиесудороги, терзавшие меня. Меж тем, благодарячудесному воздействию любви я скоро нашел всебе силы возблагодарить небеса за возвращениемне сознания и разума. Моя смерть была бы из-бавлением лишь для меня одного. Манон нужда-лась в моей жизни, чтобы я мог освободить ее,помочь ей, отомстить за нее. Я поклялся отдатьей все свои силы без остатка.

Привратник оказал мне помощь с таким уча-стием, какого мог бы я ожидать разве от самоголучшего друга. С горячей благодарностью при-нял я его услуги. «Увы,— сказал я ему,— вы тро-нуты моими страданиями. Все отвернулись отменя. Даже отец мой — один из самых безжалост-ных моих гонителей. Ни у кого нет состраданияко мне. Вы, один только вы, в этой обители жесто-

кости и варварства проявляете сочувствие к не-- счастнейшему из людей». Он мне советовал не по-

«Ь 1 2 *

180 Преви

называться на улице, не оправившись от моегосмятенного состояния. «Ничего, ничего,— отве-тил я уходя; — мы увидимся снова, раньше, чемвы думаете. Приготовьте мне самую мрачную изваших камер; я постараюсь ее заслужить».

Действительно, ближайшие мои намерения со-стояли в том, чтобы расправиться с обоими Г...М... и начальником полиции и вслед затем бро-ситься приступом на Приют, увлекши всех, коготолько смогу, за собою. Даже отца я готов былне щадить в своей справедливой жажде мщения,ибо привратник не утаил от меня, что они с Г...М... виновники моей утраты...

Но, когда я сделал несколько шагов на улицеи воздух немного охладил мою кровь и успокоилменя, ярость моя уступила место чувствам болеерассудительным. Смерть наших врагов оказалабы плохую услугу Манон и, вероятно, отняла быу меня всякую возможность ей помочь. С другойстороны мог ли я прибегнуть к подлому убий-ству? А какой иной путь мести открывался предомною? Я собрался с силами и духом, решив пре-жде всего постараться освободить Манон, а ужпосле успеха этого важного предприятия занять-ся остальным.

Денег у меня оставалось немного. II все-такито была необходимая основа, и с нее следовалоначинать. Я знал только трех лиц, от которыхмог ожидать денежной помощи: г-на де Т..., моегоотца и Тибержа. Мало было вероятия получитьчто-либо от двух последних, а первому мне былосовестно докучать своей назойливостью. Но в от-чаянии не останавливаешься ни перед чем. Я ера-

Ми поп Легко 181

зу же направился в семинарию Ссн-Сюльписне беспокоясь о том, что меня могут узнать.Я вызвал Тибержа. С первых же его слов я по-нял, что мои последние приключения ему неиз-вестны. Поэтому я тут же изменил решение по-действовать на его чувство сострадания. Я заго-ворил с ним о радости моей встречи с отцом изатем попросил одолжить мне небольшую суммуденег, чтобы до отъезда из Парижа расплатитьсяс долгами, утаив их от отца. Он тотчас же пре-доставил мне свой кошелек. Я взял пятьсот фран-ков из шестисот, находившихся в нем и предло-жил дать расписку; но Тиберж был слишком бла-городен, чтобы принять ее.

Оттуда я направился к г-ну де Т... С ним я былоткровенен. Я рассказал ему о всех своих бедахи страданиях; он уже знал о них вплоть до малей-ших подробностей, так как следил за приключе-ниями молодого Г... М... Тем не менее он выслу-шал меня с участием. Когда же я попросил егосовета относительно освобождения Манон, онгрустно мне ответил, что дело представляетсяему столь трудным, что следует отказаться отвсякой надежды, ежели не уповать на чудеснуюпомощь божию; что он нарочно побывал в Прию-те, когда Манон была заключена туда; что дажеему отказано было в свидании с ней; что распо-ряжения, отданные начальником полиции, отли-чаются крайней строгостью, и, в довершение всехнеудач, партия арестантов, к которой она припи-сана, назначена к отправке на послезавтра.

Я был столь подавлен его речью, что, говорион целый час, я бы и не ттодумяч ого прервать.

132 Прево

Он продолжал рассказывать, что не навестилменя в Шатле, рассчитывая, что если он утаитнашу дружбу, ему будет легче оказать мне по-мощь; что, узпав спустя несколько часов о моемосвобождении, он говорил, что не может пови-даться со мною и поскорее подать мне единствен-ный совет, от которого я мог бы ожидать пере-мены в судьбе Манон; но совет столь опасный,что он просит меня сохранить в тайне его уча-стие в нем. План состоял в том, чтобы подобратьнесколько смельчаков и напасть на стражу Ма-нон при выезде из Парижа. Он не стал дожидатьсямоего признания в нищете: «Вот сто пистолей,—сказал он мне, протягивая кошелек,— онимогут вам пригодиться. Вы отдадите мне их, ког-да дела ваши устроятся». Он прибавил, что, еже-ли бы забота о своей репутации не мешала емусамому предпринять освобождение моей любов-ницы, он предоставил бы в мое распоряжениесвою руку и шпагу.

Редкостное его великодушие тронуло меня дослез. Я выразил ему признательность так горячо,как только мог в удрученном своем состоянии.Я спросил его, нет ли надежды воздействоватьчерез кого-нибудь на начальника полиции. Онсказал, что думал об этом, но полагает такойпуть бесплодным, ибо подобного рода проситель-ство должно быть обосновано, а ему совершепнонеясно, посредством каких доводов можнозаручиться поддержкой какого-нибудь важ-ного и могущественного лица; надеяться здесьможно было бы только в том случае, если быудалось переубедить г-на до Г... М... и моего отца


и побудить их самих ходатайствовать перед на-чальником полиции об отмене приговора. Онобещал приложить все усилия, чтобы привлечьна нашу сторону молодого Г... М..., который,впрочем, как будто охладел к нему, подозреваяпричастность его к нашему делу; меня же онубеждал постараться, во что бы то ни стало, смяг-чить сердце моего отца.

Для меня это было вовсе не такое легкое дело;я разумею пе только трудность убедить его, ноеще одно обстоятельство, из-за которого я боял-ся даже подступиться к нему; я ускользнул изего квартиры, нарушив его распоряжения, и твер-до решил не возвращаться туда, после того, какузнал о горестной участи Манон. У меня былиоснования опасаться, как бы он не задержалменя насильно и не отослал в провинцию. Мойстарший брат однажды уже применил такой спо-соб действия. Правда, что я повзрослел за этовремя; но возраст — слабый аргумент противсилы. Между тем я нашел путь более безопас-ный: вызвать отца в какое-нибудь общественноеместо, написав ему от чужого имени. Я тотчасже остановился на этом решении. Г-н де Т... по-шел к Г... М..., а я — в Люксембургский сад, от-куда послал сказать отцу, что некий дворянинпочтительнейше дожидается его. Я боялся, что онне захочет себя тревояштъ в виду приближенияночи. Однако немного спустя он показался в со-провождении лакея. Я попросил его углубитьсяв аллею, где мы могли бы не опасаться посторон-

' них. Шагов сто мы прошли, не говоря ни слова.Конечно, для него было ясно, что за всеми этими

184 Прево

предуготовлениями должно скрываться что-ни-будь немаловажное. Он ждал моей речи, я ее об-думывал.

Наконец, я решился начать. «Батюшка,— ска-зал я дрожащим голосом,— вы так добры ко мне.Вы осыпали меня милостями и простили мненеисчислимые мои проступки. Посему призываюнебо в свидетели, что питаю к вам все чувства,свойственные сыну самому нежному и самомупочтительному. Но смею думать ... ваша стро-гость...» — «Ну, хорошо! Так что же моя стро-гость?» — перебил он меня, полагая, конечно, чтоя злоупотребляю его терпением, растягиваяречь.— «Ах, батюшка,— продолжал я , — смею ду-мать, что ваша строгость чрезмерна по отноше-нию к несчастной Манон. Вы расспрашивали о нейу г-на де Г... М... Из ненависти он изобра-зил вам ее в самых черных красках. У вас, ве-роятно, сложилось о ней ужасное представление.А между тем она — самое нежное, самое милоесоздание на свете. Почему небу не угодно быловнушить вам желание увидеть ее хоть на мину-ту! Я столь же уверен в том, что она прелестна,сколь уверен, что и вы найдете ее такою. Вы быприняли в ней участие, отвергли бы с презрениемвсе черные козни Г... М...; вы прониклись бы со-страданием к ней и ко мне. Увы, я уверен в этом.Ваше сердце не лишено чувствительности: выне могли бы не растрогаться».

Он опять прервал меня, видя, что в своемувлечении я еще не скоро кончу. Он пожелалузнать, какова цель этой страстной речи. «Про-шу сохранить мне жизнь,— отвечал я , — ибо я


расстанусь с жизнью, лишь только Манон увезутв Америку».— «Нет, нет,— возразил он суро-во;— я предпочитаю видеть тебя мертвым,нежели безумным и бесчестным».— «Так покон-чим на этом>— воскликнул я, удерживая егоза руку;— возьмите же ее у меня, возьмите моюжизнь, ненавистную и нестерпимую; ибо вы по-вергаете меня в такое отчаяние, что смерть —благодеяние для меня: дар, достойный отчейруки».

«Дарую тебе то, чего ты заслуживаешь,— от-вечал он.— Другие отцы не стали бы ждать стольдолго, чтобы собственноручно казнить тебя; моячрезмерная доброта тебя погубила».

Я бросился к его ногам. «О, если у вас естьхоть остаток доброго чувства,— говорил я, обни-мая его колени,— не ожесточайтесь на мои сле-зы. Подумайте о том, что я ваш сын... увы, вспо-мните о моей матери. Вы любили ее так нежно!Разве вы перенесли бы, чтобы ее вырвали из ва-ших объятий? Вы защищали бы ее до последнейкапли крови. II разве мое сердце не может бытьподобно вашему? Мыслимо ли быть столь немило-сердным, испытав хоть раз настоящую нежностьи тоску?»

«Не смей говорить о твоей матери,— раздра-женпо вскричал он;— воспоминание о ней распа-ляет мое негодование. Твое распутство довело быее до могилы, будь она еще жива. Прекратимразговор,— прибавил он; — он досаждает мне ине заставит меня изменить решение. Я воз-вращаюсь домой и приказываю тебе следовать замною».

186 Прево

Сухой, жесткий тон, его приказания ясно убе-дил меня в том, что сердце его непреклонно.Я отступил на несколько шагов, боясь, как бы непопытался он собственноручно задержать меня.«Не усугубляйте моего отчаяния, понуждая меняк неповиновению,— сказал я . — Мне невозможноследовать за вами. И так же невозможно житьпосле жестокости, вами проявленной. Итак, про-щаюсь с вами навеки. Смерть моя, о которой выскоро услышите,— прибавил я печально,— бытьможет пробудит в вас снова чувства отеческие».—«Так ты отказываешься следовать за мною? —•гневно вскричал он, видя, что я собираюсь ухо-дить.— Иди, беги к своей гибели! Прощай, не-благодарный и мятежный сын!» — «Прощайте,—отвечал я в исступлении,— прощайте, жестокийи бесчеловечный отец!»

Я сейчас же вышел из Люксембургского сада.Я как безумный метался по улицам, пока не до-шел до дома г-на де Т... Идя, я простирал рукии воздевал глаза, взывая к силам небесным. «О,небеса,— говорил я , — неужели вы будете стольже немилосердны, как люди? Мне не от когождать помощи, кроме вас».

Г-на де Т... еще не было дома; но он вернулсяспустя несколько минут. Его переговоры имелине больше успеха. Он с огорчением рассказалмне об этом. Молодой Г... М..., хотя и менее отцабыл озлоблен против Манон и меня, отказалсяпохлопотать в нашу пользу. Он остерегался, самбоясь мстительного старика, который и так былраздражен, ибо не прощал ему намерениявступить в связь с Мапоп.


Мне оставался только один путь насильствен-ного вмешательства, план, предложенный г-номде Т...; на него возлагал я все мои надежды. «Онивесьма сомнительны,— сказал я ему,— но самаятвердая и самая утешительная для меня надеж-да — погибнуть во время нападения». Я распро-щался с ним, прося его пожелать мне успеха,и стал думать о том, как бы найти товарищей,которым я мог бы передать хоть искру своегопыла и решимости.

Первый, о ком я вспомнил, был тот самыйгвардеец, которого подговорил я задержатьГ... М... Кстати я имел в виду провести ночьу него в комнате, потому что за день не имелдосуга подыскать себе пристанище. Я застал егоодного. Он выразил радость, что видит меня насвободе. Он с полной готовностью предложил мнесвои услуги. Я объяснил, какой помощи жду отнего. У него было достаточно здравого смысла,чтобы понять все трудности предприятия; но онбыл и достаточно великодушен, чтобы не побоять-ся их.

Часть ночи мы провели, обсуждая план дей-ствий. Он указал мне на троих солдат-гвардей-цев, которые помогали ему в последний раз> какна испытанных храбрецов. Г-н де Т... дал мнеточные сведения относительно числа стражников,которые должны были сопровождать Манон: ихбыло всего лишь шесть человек. Пятерых смелыхв решительных людей хватило бы, чтобы пагнатьСтраха на этих негодяев; вряд ли они станут за-щищаться, раз могут избежать опасностей боятрусливым беггтпом.

188 Прево

Видя, что я не стеснен деньгами, гвардеец по-советовал мне ничем не скупиться ради успеханашего нападения. «Нам надобны лошади, писто-леты и каждому из наших по мушкету,— сказалон.— Беру на себя заботу о завтрашних приготов-лениях. Нужно раздобыть также три пары штат-ского платья для наших солдат, которые не по-смеют показаться в подобном деле в мундирахсвоего полка». Я вручил ему сто пистолей, полу-ченных от г-на де Т... Они были израсходованына другой день до последнего гроша. Я сделалсмотр своим трем солдатам, воодушевил их щед-рыми посулами и, чтобы рассеять у них всякоенедоверие, первым делом подарил каждому подесяти пистолей.

Роковой день наступил. Ранним утром я отря-дил одного из солдат к воротам Приюта, дабызнать наверное, когда стражники выедут со своейдобычей. Хотя я принял эту меру предосторожно-сти по чрезмерной мнительности и беспо-койству, она оказалась отнюдь не излишней. Я по-ложился на некоторые лживые сведения, данныемне относительно маршрута, и, будучи убеж-ден, что несчастных должны погрузить на корабльв Ларошели5 9, я бы зря прождал их на Ор-леанской дороге. Между тем из донесениясолдата-гвардейца я узнал, что их повезут подороге в Нормандию и отправят в Америкуиз Гавра.

Мы немедленно выехали к воротам Сент-Оноре,держась каждый разных улиц. В конце городско-го предместья мы съехались вместе. Лошади на-ши шли резво. Мы вскоре завидели впереди тесть

Манон Jectiu 1бУ

стражников и две жалких повозки, те самые, чтовы видели два года тому назад в Пасси. З Р е л и -ще э т о едва не лишило меня сил и сознания. «О,судьба,— воскликнул я , — жестокая судьба, ни-спошли мне хотя бы теперь смерть или победу!»

Мы наскоро посовещались о плане атаки.Стражники были не более, как в четырехстахшагах впереди нас, и мы могли бы перерезать импуть, проскакав поперек небольшого поля, кото-рое огибала проезжая дорога. Гвардеец держалсяименно такого мнения, рассчитывая обрушитьсяна них сразу и захватить врасплох. Я одобрилего мысль и первый дал шпоры коню. Носудьба отвергла безжалостно мои мольбы.

Стражники, завидев пятерых всадников, ска-чущих на направлению к ним, ни на минуту неусомнились, что целью сего было нападение. Ониприготовились к решительной обороне, взявшисьЗа ружья и штыки.

Но то, что лишь придало воодушевлениягвардейцу и мне, разом лишило присутствия духатрех наших подлых товарищей. Они остановилилошадей, точно сговорившись, обменялись не-сколькими словами, которых я не расслышал,повернули назад и пустились во «есь опор по па-рижской дороге.

«Боже,— воскликнул гвардеец, растерявшисьне менее моего при виде их трусливого бегства,—что же нам делать? Нас только двое». От ярости иизумления я лишился голоса. Я придержал коня:мне захотелось первым делом обратить свою местьна преследование и наказать негодяев, предавшихменя. Я глядел на беглецов, а с другой стороны

1Уи Прево

посматривал на стражников. Если б я мог раз-двоиться, я бы обр\ шился одновременно на техи других; я с бешенством пожирал ихглазами.

Гвардеец, догадавшийся по блуждающемувзгляду о моей неуверенности, попросил менявнять его совету. «Нам вдвоем безрассудно ата-ковать шестерых стражников, не хуже нас воору-женных и явно готовых дать нам отпор,— сказалон.— Надо вернуться в Париж и постараться на-брать товарищей похрабрее. Конвоиры не смо-гут делать длинные переходы с двумя тяжелымиповозками; завтра нам не трудно будет их на-гнать».

С минуту я размышлял над этим предложени-ем; но, видя крушение всех своих надежд, я при-нял поистине отчаянное решение: оно состояло втом, чтобы, отблагодарив верного товарища за егопомощь и отбросив всякую мысль об атаке, обра-титься к стражникам со смиренною просьбойпринять меня в их отряд; я решил сопровождатьМанон до Гавра и вместе с нею уплыть за океан.«Весь мир преследует или предает меня,— ска-зал я гвардейцу; — я не могу больше ни на когоположиться; не жду больше ничего от судьбы, ниот людской помощи. Мои несчастия дошли допредела; мне остается только им покориться.Я потерял всякую надежду. Да вознаградит небоваше великодушие! Прощайте. Иду добровольнонавстречу злой моей участи». Бесполезны былиего усилия убедить меня вернуться в Париж.Я просил его предоставить мне следовать моемурешению и немедля покинуть меня, ибо я боялся,

Ma ион Леска 11)1

как Оы стражники не нод)мали, ч\о мы иамереваемся их атаковать.

Я в одиночестве, медленным шагом направилсяк ним с видом столь удрученным, что они не мог-ли опасаться меня. Тем пе менее они сохранялиоборонительное положение. «Успокойтесь, госпо-да,— обратился я к ним, подъезжая;— я не наме-рен нападать на вас: молю у вас только о мило-сти». Я просил их спокойно продолжать свой путьи по дороге сообщил, какого одолжения жду отних.

Они посовещались между собой, как отнестиськ такому предложению, и начальник их обратил-ся ко мне от лица всего отряда. Он сказал, чтоим дано приказание как можно строже наблю-дать за узницами; впрочем, я так приглянулсяему, что он с товарищами готов немного отсту-пить от своих обязанностей; но я, конечно, пони-маю, что дело связано с некоторыми расходами.У меня оставалось около пятнадцати пистолей; яне скрыл от них, какова моя денежная налич-ность. «Ладно,— сказал на это стражник,— мы нестанем вымогать с вас лишнего. Вам это обойдет-ся по экю за каждый час беседы с любой из на-ших девиц по вашему выбору: такова парижскаятакса».

Я не говорил с ними особо о Манон, потому чтов мои намерения не входило, чтобы они узнали омоей страсти. Они воображали сначала, что э т 0

.только причуда молодости — искать развлеченияв обществе подобных созданий; но лишь толькоони заподозрили мою любовь, как взвинтили ценудо таких пределов, что кошелек мой был опусто-

192 Врево

шен уже при выезде из Манта, где ночевали мыперед Пасси.

Стоит ли говорить о горестных беседах моих сМанон во время нашего пути, о впечатлении, ка-кое произвел на меня ее вид, когда я получилразрешение приблизиться к ее повозке? Ах, сло-ва способны передать лишь малую долю чувствсердечных! Но вообразите себе бедную мою воз-любленную, прикованную цепями вокруг пояса,сидящею на соломенной подстилке, в томленииприслонившись головою к стенке повозки, с ли-цом бледным и омоченным слезами, которыеручьями струились из-под ресниц, хотя глаза еенеизменно были закрыты. Она не проявила дажелюбопытства и не открыла их, услышав тревож-ный шум приготовлений к обороне. Белье ее былов грязи и беспорядке; прелестные руки обветре-ны; словом, весь ее облик, вся ее фигура, котораямогла поработить весь мир, являла вид неопису-емого расстройства и изнурения.

Несколько времени я ехал верхом рядом с по-возкой, созерцая ее. Я настолько не владел собой,что несколько раз чуть не свалился с лошади. Моивздохи, мои стоны привлекли ее внимание. Онаменя узнала; я видел, как она рванулась ко мнеиз повозки, но оковы удержали ее, и она упаланазад.

Я молил стражников хоть на минуту остано-виться из сострадания; они согласились из жадно-сти. Я спрыгнул с седла и подсел к ней. Она былав таком изнеможении, так слаба, что долго немогла ни говорить, ни двигаться. Я орошал сле-зами ее руки, и, так как сам не мог произнести

Маион Леско 193

ни слова, мы оба находились в невыразимо пе-чальном состоянии. Не менее печальны были на-ши слова, когда к нам вернулась способностьречи. Манон говорила мало; казалось, стыд и гореисказили ее голос; звук его стал слабым и дро-жащим.

Она благодарила меня за то, что я не забыл ееи доставил ей,— прибавила она со вздохом,— ра-дость еще раз увидеть меня и сказать мне послед-нее прости. Но, когда я стал ее уверять, что ни-что не может разлучить нас и что я решил следо-вать за ней хоть на край света, дабы заботитьсяо ней, служить ей, любить ее и неразрывно свя-зать воедино наши злосчастные участи, беднаядевушка была охвачена таким порывом нежностии скорби, что я испугался за ее жизнь. Все дви-жения души ее выражались в ее очах. Она непо-движно устремила их на меня. Несколько раз сло-ва готовы были сорваться у нее с языка, но онане имела силы их выговорить. Несколькослов все-таки ей удалось произнести. В нихЗвучали восхищение моей любовью, нежные жа-лобы на ее чрезмерность, удивление, что она мог-ла возбудить столь сильную страсть, настояния,ттобы я отказался от намерения последовать занею и искал иного, более достойного меня сча-стия, которого, говорила она, она не в силах мнедать.

Наперекор жесточайшей судьбе, я обретал своесчастье в ее взорах и в твердой уверенности в ееЧувстве. Поистине, я потерял все, что прочиелюди чтут и лелеют; но я владел сердцем Манон,единственным благом, которое я чтил. Жить ли

13 Прево. Манон Лсско

194 Древо

в Европе, жить ли в Америке, не все ли равно, гдежить, раз я уверен, что буду счастлив, что будунеразлучен с моею возлюбленной? Не вся ли все-ленная — отчизна для верных любовников? Не об-ретают ли они друг в друге отца, мать, родных,друзей, богатство и благоденствие?

Больше всего мучила меня боязнь видетьМанон в нищете. Я уже воображал себя с нейв первобытной стране, населенной дикарями.«Уверен,— говорил я себе,— что среди них ненайдется ни одного столь жестокосердого, какГ... М... и отец мой. Они дадут нам, по крайнеймере, жить в мире и покое. Если справедливырассказы о них, они живут по законам природы 6 0;им не ведомы ни бешеная алчность Г... М..., нисумасбродное чувство чести, сделавшее отца моимврагом; они не потревожат двух влюбленных, ко-торые будут жить рядом с ними с тою же просто-той, как они сами». Итак, с этой стороны я былспокоен.

Но я не обольщал себя романтическими надеж-дами по отношению к насущным жизненнымнуждам. Мне слишком часто приходилось испы-тывать, сколь нестерпима нищета, особенно дляженщины нежной, привыкшей к удобствам и рос-коши. Я был в отчаянии, что зря опустошил свойкошелек, а те гроши, что у меня оставались, несегодня завтра будут похищены негодяями-страж-никами. Я рассудил, что с небольшими деньгамия мог бы надеяться не только некоторое время бо-роться с нищетой в Америке, где деньги — ред-кость, но даже предпринять что-либо для проч-ного обоснования там.

Миноп А ее ко li)5

£ сообрангение внушило мне мысль написатьТибержу, всегда столь участливому в дружескойпомощи. Я написал ему из ближайшего города.Я выставил единственным доводом крайнюю нуж-ду, в которой должен очутиться в Гавре, куда, какпризнавался, я сопровождаю Манон. Я просил унего сто пистолей. «Перешлите мне их в Гавр спочтой,— писал я . — Поверьте, я в последний раззлоупотребляю вашей дружбой, но несчастнаямоя возлюбленная навеки отнята у меня и я немогу расстаться с ней, не оказав ей некоторойподдержки, которая смягчила бы ее участь и моюсмертельную тоску».

Стражники, как только убедились в безумноймоей страсти, стали непрестанно увеличивать так-су малейших услуг и вскоре довели меня до пол-ной нищеты. Любовь же не позволяла мне ску-питься. С утра до вечера я не отходил от Манон,и теперь время для меня измерялось не часами, новсей долготой дня. Наконец, кошелек мой опусто-шился, и я был предоставлен прихотям и грубостишестерых негодяев, которые обращались со мноюс нестерпимой наглостью. Вы были свидетелемЭтому в Пасси. Встреча с вами была счастливойпередышкой, ниспосланной мне фортуной. Моимуки возбудили сострадание в благородномсердце вашем. Щедрая ваша помощь позволиламне достигнуть Гавра, и стражники сдержали своеобещание с большей добросовестностью, нежелия надеялся.

, Мы прибыли в Гавр. Прежде всего я пошел напочту. Тиберж еще не успел мне ответить. Я на-вел справки, когда могу ожидать его письма. Оно

13*

lftti Прево

могло прийти лишь через двое суток, а по стран-ному предопределению злой судьбы оказалось, чтонаш корабль должен отплыть утром того дня,когда я ожидал почты 6 1. Не могу изобразить вамсвое отчаяние. «Как,— вскричал я , — даже в бед-ствиях моих судьба не знает пределов!» Манонотвечала: «Увы, заслуживает ли наших усилиижизнь столь несчастная? Умрем здесь, в Гавре,дорогой мой кавалер. Пусть смерть покончит ра-зом наши беды. Стоит ли идти, влача их за со-бою, в неведомую страну, где, несомненно, ждучнас одни ужасы, раз меня ссылают туда в нака-зание? Умрем,— повторила она,— или, по край-ней мере, убей меня и поищи себе иную участьв объятиях любовницы более счастливой».—«Нет, нет,—• сказал я , — быть несчастным вместес вами — для меня участь самая завидная».

Речь ее потрясла меня. Я видел, что она подавлена своими страданиями. Я старался принятьвид более спокойный, дабы отогнать от нее мрач-ные помыслы о смерти и отчаянии. Я решил дер-жаться того же поведения и в будущем; и впо-следствии убедился, что ничто не может так во-одушевить женщину, как мужество человека, ко-торого она любит.

Потеряв надежду дождаться помощи от Тибер-жа, я продал свою лошадь. Вырученные мноюденьги, вместе с теми, что оставались от вашихщедрот, составили небольшую сумму в семна-дцать пистолей. Семь из них я истратил на покуп-ку некоторых припасов, необходимых для Манон,и тщательно припрятал остальные десять, какоснову нашего благосостояния и наших надежд в


Америке. Меня без затруднений приняли на ко-рабль 6 2. В то время подыскивали молодых людей,готовых добровольно отправиться в колонии. Про-езд и пропитание были мне предоставлены бес-платно. С парижской почтой я отправил письмоТибержу. Оно было трогательно и, несомненно,разжалобило его до последней степени, ибо побу-дило его к решению, которое могло возникнутьлишь из искренней и великодушной привязан-ности к несчастному другу.

Мы распустили паруса. Ветер не переставалнам благоприятствовать. Я выхлопотал у капи-тана отдельную каюту для Манон и для себя.У него достало доброты взглянуть на нас инымиглазами, чем на наших жалких спутников. В пер-вый же день я отвел его в сторону и, дабы возбу-дить к себе участие, поведал ему свои злоключе-ния. Я не счел за постыдную ложь сказать ему,что обвенчан с Манон. Он сделал вид, будто веритмне, и взял меня под свое покровительство. Мыпользовались им в продолжении всего плавания.Он позаботился о нашем столе, и его вниманиевозбудило уважение к нам товарищей понесчастию. Я не переставал следить за тем, чтобыМаион не терпела ни в чем недостатка. Она немогла не заметить этого и, чувствуя, до какихкрайних пределов довела меня преданность ей,с такой нежностью, с такой страстью, с такимвниманием относилась ко мне, что между намишло постоянное соревнование взаимных услуг илюбви. Я вовсе не жалел об Европе; напротив,чем ближе мы подплывали к Америке, тем легчеИ спокойнее становилось у меня на сердце. Ежели

108 Прево

бы я мог хоть немного чувствовать себя обеспе-ченным, я возблагодарил бы фортуну за стольприятный оборот злых наших невзгод.

После двухмесячного плавания мы, наконец,пристали к желанному берегу. На первый взглядстрана пе представила ничего привлекательно-го 6 3 . Перед нами расстилались бесплодные, не-обитаемые равнины, кое-где поросшие камышом,с редкими деревьями, оголенными ветром. Ника*ких следов ни человека, ни животных. Между темкапитан приказал дать несколько пушечных вы-стрелов, и немного спустя показалась группаграждан Нового Орлеана, приближавшаяся к намс живейшими признаками радости. Мы не виделигорода: с этой стороны он скрыт небольшим хол-мом. Нас встретили, как посланцев небес.

Бедные жители наперерыв засыпали нас во-просами о Франции и о различных провинциях,откуда они были родом. Они обнимали нас, какбратьев, как дорогих товарищей, пришедших:разделить с ними нищету и одиночество. Мы дви-нулись вместе с ними к Новому Орлеану; но, по-дойдя к нему, мы были поражены, увидав вместоожидаемого города, который нам так расхвали-вали, жалкий поселок из убогих хижин. Населе-ние составляло человек пятьсот-шестьсот. Губер-наторский дом выделялся немного своей высотоки расположением. Он был защищен землянымиукреплениями, вокруг которых тянулся широкийров.

Прежде всего мы были представлены губерна*тору. Он долго беседовал наедине с капитаном и,вернувшись затем к нам, оглядел одну за другое


всех девиц, прибывших с кораблем. Их было всеготридцать, потому что в Гавре к нам присоедини-лась еще одна партия. Потратив немало временипа их осмотр, губернатор вызвал разных моло-дых горожан, томившихся в ожидании супруги.Красивейших он предоставил старшинам, прочихпустил по жребию б 4. Покуда он ни слова не ска-зал Манон; но, приказав другим удалиться, онудержал ее и меня. «Капитан сообщил мне, чтовы муж и жена,— сказал он,— и что во времяплавания вы показали себя людьми разумными идостойными. Не желаю входить в рассмотрениетого, что послужило причиной вашего несчастия;но, ежели вы действительно обладаете той по-рядочностью, о коей говорит мне ваша наруж-ность, я всячески постараюсь облегчить вашуучасть, а вы, со своей стороны, найдете чем усла-дить и мою жизнь в сем диком и пустынномкраю».

Я отвечал ему в тоне, соответствующем томупредставлению о нас, которое у него сложилось.Распорядившись о нашем помещении в городе, онпригласил нас отужинать с ним. Для лица, на-чальствующего над несчастными изгнанниками,он показался мне чрезвычайно вежливым. Застолом, в присутствии других, он не задавал намникаких вопросов о паших приключениях. Беседазавязалась общая, и, несмотря на печаль нашу,мы с Манон старались и со своей стороны сделатьее приятною.

Вечером нас проводили в приготовленное нампомещение. Оно оказалось жалкою лачугою издосок, обмазанных глиной, и состояло из двух

200 Прево

или трех комнат, с чердаком наверху. По распо-ряжению губернатора туда принесли пять-шестьстульев и снабдили нас еще кое-какой необхо-димой обстановкой.

Манон, казалось, была испугана при виде стольубогого жилища. Для меня же горе ее значилогораздо больше, нежели для нее самой. Когдамы остались одни, она села и горько заплакала.Я стал было ее утешать, но, услышав от нее, чтогорюет она только обо мне и в наших обш и х

несчастиях тревожится лишь о моих страдани-ях, я притворился бодрым и даже радостным, да-бы заразить и ее своей веселостью. «О чем мнетужить? — сказал я ей;— я обладаю всем, чегожелаю. Вы любите меня, не правда ли? Об иномсчастии я и не мечтал. Доверим небесам заботуо нашей участи. Она не кажется мне столь безот-радной. Губернатор — человек любезный; он былвнимателен к нам; он не допустит, чтобы мы тер-пели лишения. А что касается до бедной нашейхижины и грубой обстановки, вы сами видели,как мало здешних жителей могут похвастатьсялучшим жилищем и обстановкой, нежели наша;ну, а затем ведь ты же изумительный алхимик,—прибавил я, целуя ее; — ты все превращаешь взолото».

«Тогда вы будете первым богачом мира,— отве-тила она,— ибо, если ничья любовь не достигаласилы любви вашей, зато не было на свете и чело-века, любимого более нежно, чем вы. Отдаю себедолжное,— продолжала она.— Вполне сознаю,что ничем не заслужила той необычайной стра-сти, что вы питаете ко мне. Я причиняла вам та-


кие горести, простить которые могли только выпри вашей беспредельной доброте. Я была ветре-на и легкомысленна и, хотя беззаветно любилавас всегда, часто бывала неблагодарна. Но вы неможете поверить, до чего я изменилась. Слезы,струившиеся столь часто из глаз моих со време-ни нашего игъезда из Франции, ни разу не имелипричиною мои собственные страдания. Я переста-ла чувствовать муки, как только вы разделили ихсо мною. Я плакала лишь от нежности и состра-дания к вам. Я безутешна, что могла причинитьвам хоть минутное горе в своей жизни. Не пере-стаю упрекать себя за свое непостоянство, не пе-рестаю умиляться силою любви вашей к несчаст-ной, которая была недостойна ее и которая неоплатила бы всей своей кровью,— прибавила она,заливаясь слезами,— и половины страданий, вампричиненных».

Ее слезы, слова и самый тон ее речи произвелина меня столь неожиданное и удивительное впе-чатление, что мне почудилось, будто душа моякак бы разделилась на две части. «Будь осторож-на,— сказал я ей,— будь осторожна, милая Манон:у меня слишком мало сил, чтобы выдержать стольгорячие уверения любви твоей; я вовсе не привыкк избытку радости. О боже,— воскликнул я , — непрошу более ничего; отныне я уверен в сердцеМанон; оно таково, о каком мечтал я, чтобы бытьсчастливым: и теперь я навеки счастлив; бла-женство мое упрочено». «Оно упрочено,— про-молвила она,— если зависит только от меня;и я знаю, где могу обрести также и свое'счастье».

202 Прево

Я заснул, преисполненный блаженных мыслей,превративших мою хижину во дворец, достойныйпервого короля в мире. Америка уже казалась мнераем. «Надо было перебраться в Новый Орлеан,чтобы вкусить истинных радостей любви,— частоговаривал я Манон.— Нигде, как здесь, дарит лю-бовь без корысти, без ревности, без непостоянства.Соотечественники наши стремятся сюда в поис-ках золота; они и не воображают, что мы обре-ли здесь сокровища, гораздо более ценные».

Мы старательно поддерживали дружеские от-ношения с губернатором. Он был так добр, чтоспустя несколько недель по приезде нашем опре-делил меня на небольшое место, освободившеесяк тому времени в форте. Хотя должность быласкромная, я принял ее, как милость небес. Онадавала мне возможность жить, не будучи никомув тягость. Я нанял слугу для себя и горничнуюдля Манон. Наше небольшое хозяйство налади-лось. Я вел скромный образ жизни; Манон также.Мы не упускали случая услужить и помочь нашимсоседям. Благосклонное отношение начальства инаша приветливость привлекли к нам доверие илюбовь всей колонии. В короткое время мы заво-евали себе такое положение, что на нас уже смот-рели как на первых лиц в городе после губерна-тора.

Наши мирные занятия и спокойная жизнь неза-метно обратили помыслы наши к религии. Манони ранее была благочестива. Равно и я никогда непринадлежал к завзятым вольнодумцам, которыехвастают тем, что нравственную свою испорчен-ность сочетают с безбожием. Любовь и молодость

Манон Лескп 203

были причиною нашего легкомыслия. Горькийопыт заменил нам годы жизни; он даровал нам то,что дала бы долгая жизнь. Наши беседы друг сдругом, тихие и рассудительные, мало по малуотвратили нас от любви порочной. Я первый пред-ложил Манон узаконить наши отношения. Я зналее сердце. Она была прямодушна и искренна вовсяком проявлении чувств своих — качество, рас-полагающее человека к добродетели. Я дал ейпонять, чего не достает нашему счастью: «Онодолжно получить благословение божие,— сказаля . — Разве с такой любящей душой, с таким чу-десным сердцем можно жить в сознательном за-бвении долга? Пусть жили мы так во Франции, гдебыло нам одинаково немыслимо как перестатьлюбить друг друга, так и узаконить нашу любовь;но в Америке, где мы зависим только от себя са-мих, где нам не нужно считаться с условнымизаконами света, где нас даже считают мужем иженой, кто помешает нам стать ими в действи-тельности, почему не увенчать нашу любовь обе-тами, признаваемыми Церковью? Что до меня, тоничего нового я вам не предлагаю, предлагая своюруку и сердце; но я готов вам принести их в дарпред алтарем».

Мне показалось, что речь моя преисполнила еерадостью. «Поверите ли вы,— отвечала она,— чтомного, много раз я думала об этом, с тех пор какмы в Америке? Только боязнь вызвать ваше недо-вольство побудила меня затаить в сердце это же-лание. Я вовсе не притязаю па высокое званиевашей супруги».— «О, Манон,— воскликнул я , —Ты стала бы сунр\гой короля, если бы небесам

204 Превп

угодно было, чтобы я родился коронованным. Небудем колебаться. Нам не угрожают никакие пре-пятствия. Я сегодня же поговорю с губернатороми признаюсь ему, что мы обманывали его до сихпор. Пусть другие, грубые нравом любовники,—прибавил я , — страшатся неразрывных уз брач-ных. Они не стали бы их страшиться, будь онистоль же уверены, как и мы, в крепости уз, нала-гаемых самою любовью».

Манон была вне себя от радости, услышав моерешение.

Я убежден, что любой честный человек в миреодобрил бы мои намерения в тех обстоятельствах,в каких я находился, то есть приняв во внимание,что я роковым образом был порабощен непреобо-римой страстью и терзался неусыпными укорамисовести. Но кто обвинит меня в ропоте на судьбу,когда я пострадал от жестокости небесного судии,который отверг мое намерение угодить ему? Увы,что говорю я? Отверг! Он наказал его как пре-ступление. Он долго терпел меня, покуда я слепошел по пути греха, и самое суровое его возмез-дие было уготовано мне к тому сроку, когда яступил на путь добродетели. Боюсь, что у меняне хватит сил закончить рассказ о самом мрачномсобытии, какое когда-либо со мной случалось.

Я пошел к губернатору, как сговорился с Ма-нон, просить о разрешении нам обвенчаться. Я быни за что не обратился к нему, будь я уверен, чтоместный священник, единственное духовное лицов городе, окажет мне эту услугу помимо него;но, не смея надеяться на его молчание, я решилдействовать открыто.


У губернатора был племянник но имени Синпе-ле, которого любил он чрезвычайно. Он был леттридцати, смелый, но заносчивый и горячий. Онбыл холост. Красота Манон поразила его с пер-вой минуты, и бесчисленные встречи с ней за э т и

девять или десять месяцев так разожгли его лю-бовь, что втайне он чахнул по ней. Однако, буду-чи убежден вместе со своим дядей и всем горо-дом, что я действительно женат на ней, он на-столько совладал со своей страстью, что ничемее не проявлял и даже много раз оказывал мнесамую дружескую помощь.

Прибыв в форт, я застал вместе и дядю и пле-мянника. У меня не было никакого повода скры-вать от молодого человека мое намерение, такчто я без стеснения объяснился в его присутствии.Губернатор выслушал меня с обычным своим бла-гожелательством. Я рассказал ему часть своейистории, которую он прослушал с удовольствием,и, когда я попросил его присутствовать на брач-ной церемонии, великодушно предложил взять всерасходы на себя. Я ушел очень довольный.

Через час ко мне явился священник. Я вообра-жал, что он пришел дать мне некоторые настав-ления касательно обряда венчания; но, холодномне поклонившись, он в двух словах заявил, чтогубернатор запрещает мне и думать о браке ичто у него иные виды на Манон. «Иные виды наМанон! — воскликнул я и сердце у меня сжалосьв смертной тоске.— Какие же виды, сударь?» Онотвечал, что мне должно быть ведомо, что губер-натор полный хозяин здесь; что раз Манон вы-слана из Франции в колонию, то он властен рас-

206 Upeeo

поражаться ею; что до сих пор он оставлял ее впокое, считая ее замужней, но, >;шав от менясамого, что это не т а к > он полагает уместнымвыдать ее за Синнеле, который влюблен в нее.

Благоразумие было бессильно удержать меня.Гордо я указал священнику на дверь, поклявшись,что ни губернатор, ни Синнеле, ни целый городвместе взятые не посмеют посягнуть на моюжену или любовницу, как бы они ее ни называли.

Я немедленно рассказал Манон о роковом изве-стии, только что полученном мною. Мы поняли,что Синнеле поколебал волю своего дяди послемоего ухода и что он давно замышлял отбитьу меня Манон. Они были сильнее нас. В НовомОрлеане мы находились как бы на островке средиморя, то есть отделенные огромным простран-ством от всего остального мира. Куда бежать встране неведомой, пустынной, населенной дики-ми зверями и людьми, столь же дикими? Меняуважали в городе, но я не мог надеяться настоль-ко возбудить в себе сочувствие в населении, что-бы рассчитывать на помощь равносильную врагу.Без денег нельзя было обойтись; я же был беден.Кроме того успех народного возмущения был со-мнителен; и, если бы судьба отвернулась от нас,наше несчастие было бы непоправимо.

Все эти мысли проносились у меня в голове;отчасти я их сообщал Маноп; не слушая ее отве-та, я продолжал думать дальше, принимал какое-нибудь решение и сейчас же отбрасывал, чтобыпринять другое; я говорил сам с собою и громкоотвечал на свои мысли; наконец я пришел в такоевозбуждение, что не могу пи с чем его сравнить,


ибо подобного ему нельзя себе представить. Ма-нон не сводила с меня глаз: но моему смятениюона могла судить о размерах опасности, и, трепе-ща за меня больше, чем за себя самое, нежнаядевушка не смела проронить ни слова, чтобывыразить свою тревогу.

После бесконечного ряда размышлений я оста-новился на решении пойти к губернатору и упо-требить все силы, чтобы воздействовать на его чув-ство чести и тронуть его напоминанием о моемпочтительном к нему отношении и о нашей друж-бе. Манон не хотела меня отпускать. Со слезамина глазах говорила она: «Вы идете на вернуюсмерть; они вас убьют; я более вас не увижу; яхочу умереть раньше вас». Понадобилось многоусилий, чтобы убедить ее в необходимости мнеидти, а ей оставаться дома. Я обещал ей возвра-титься как можно скорее. Она не ведана, да и ятоже, что на нее-то и должен обрушиться небес-вый гнев и ярость врагов наших.

Я пришел в форт; губернатор был со священни-ком. Чтобы возбудить его сострадание, я не оста-новился перед самыми униженными просьбами,от которых умер бы со стыда в любом другом слу-чае; я пустил в ход все доводы, способные рас-трогать любое сердце, если только оно не принад-лежит дикому, свирепому тигру.

На все мои жалобы этот варвар твердил лишьодно: Манон, говорил он, в его распоряжении, ион дал слово своему племяннику. Решив сдержи-вать себя до последней крайности, я ограничилсяТолько словами, что почитал его слишком боль-"вям другом, чтобы он мог пожелать моей смерти,

208 Прево

которую я всегда предпочту потере своей возлюб-ленной.

Я ушел в полной уверенности, что мне нечегонадеяться на упрямого старика, готового тысячураз погубить свою душу ради племянника. Но,вместе с тем, я не оставил намерения сохранитьдо конца видимость покорности, твердо решив,в случае если несправедливость восторжествует,явить Америке самое кровавое и ужасающеезрелище, какое когда-либо творила любовь.

Я возвращался домой, обдумывая план дейст-вий, когда судьба, желавшая ускорить мою ги-бель, послала мне навстречу Синнеле. Он прочелмои мысли в глазах моих. Я уже упоминал, чтоЭто был человек смелый: он подошел ко мне. «Ве-роятно, вы ищете меня? — сказал он.— З н аю, чтомои намерения оскорбляют вас, и предвидел, чтонам не обойтись без кровавого поединка: посмот-рим, кто будет счастливее». Я отвечал ему согла-сием, сказав, что только смерть положит конецнашей распре.

Мы отошли шагов на сто от города. Наши шпа-ги скрестились; я ранил и обезоружил его почтиодновременно. Он пришел в такое бешенство отсвоей неудачи, что отказался просить пощады иуступить мне Манон. Быть может, я и был вправеразом отнять у него и жизнь и Манон, по благо-родство никогда не изменяло мне. Я швырнулему его шпагу. «Начнем опять,— сказал я , —и помните, что теперь без пощады». Он бросилсяна меня с неописуемой яростью. Должен при-знаться, что фехтовал я неважно, пройдя лишьтрехмесячную школу в Париже. Но шпагу мою


направляла любовь. Синнеле насквозь пронзилмне руку; все же я улучил мгновение и нанес емустоль сильный удар, что он замертво свалилсяк ногам моим.

Несмотря на радость, какую дает победа в боюне на жизнь, а на смерть, я тотчас же стал раз-мышлять о последствиях этой смерти. Мне нечегобыло надеяться ни на помилование, ни на отсроч-ку казни. З н а я любовь губернатора к своему пле-мяннику, я был уверен, что смерть ждет меня непозже, чем через час после того как исход по-единка станет известным. Как ни велик был этотстрах, пе он был главною причиной моей тревоги.Манон, судьба Манон, ее гибель и неизбежнаяутрата ее — вот что приводило меня в такоесмятение, что у меня темнело в глазах и я пере-ставал понимать, где нахожусь. Я завидовал жре-бию Синнеле: быстрая смерть казалась мне един-ственным избавлением от моих мук.

Однако именно эта мысль вернула мне здра-вый рассудок и дала силы принять решение.«Как, мне желать смерти, чтобы покончить сосвоими страданиями?!—воскликнул я . — Развеесть нечто более страшное для меня, неягелиутрата любимой? Нет! Я вынесу жесточайшие му-ки ради моей возлюбленной, а умереть я успею,когда они окажутся бесполезными».

Я пошел обратно в город. Возвратясь домой,я застал Манон полумертвою от страха и тревоги.Мое присутствие оживило ее. Я не мог скрытьот нее ужасного случая, происшедшего со мной.Узнав о смерти Синнеле и о моей ране, она упа-ла без сознания в мои объятия. Более четверти


210 Прево

часа потратил я на то, чтобы привести ее в чув-ство.

Я сам был полумертв; впереди я не видел ника-кой надежды ни на свое, ни на ее спасение. «Ма-нон, что нам делать? — сказал я ей, когда онанемного пришла в себя.— Увы! на что решить-ся? Мне необходимо бежать. Хотите ли выостаться в городе? Да, оставайтесь здесь; здесь выеще можете быть счастливы; я же ухожу далекоот вас искать смерти среди диких племен или вкогтях хищных зверей».

Она поднялась, несмотря на свою слабость;взяла меня за руку, чтобы проводить до двери.«Бежим вместе,— сказала она; — не будем терятьни минуты. Труп Синнеле могут случайно найти,и мы не успеем уйти далеко».— «Но, дорогая Ма-нон,— возразил я в полном замешательстве,—куда же нам идти? Есть ли у вас какая-ни-будь надежда? Не лучше ли вам попытаться житьздесь без меня, а мне добровольно отдаться в ру-ки губернатора?»

Предложение это лишь еще более воспламенилоее стремление бежать; мне оставалось только по-следовать за нею. У меня еще было настолькоприсутствия духа, чтобы, уходя, захватить с собойнесколько фляжек с крепкими напитками из на-шего запаса и всю провизию, какая поместиласьв моих карманах. Сказав прислуге, бывшей в со-седней комнате, что мы идем на вечернюю про-гулку (таков был наш заведенный порядок),мы удалились из города с большей поспешностью,чем, казалось, позволяло хрупкое сложение Ма-нон.

Манпн Jericn 211

Хотя я был по-прежнему в нерешительности от-носительно места нашего убежища, я тем не ме-нее лелеял две надежды, и, не будь их, я предпо-чел бы смерть неизвестности о том, что ждет Ма-нон в будущем. За десять почти месяцев пребы-вания в Америке я достаточно хорошо изучилстрану, чтобы узнать правила обхождения с ди-карями. Можно было отдаться в их руки, не опа-саясь верной смерти. Я даже выучил несколькослов на их языке и при разных встречах, которыемне приходилось иметь с ними, узнал некоторыеих обычаи.

Помимо этого жалкого плана, я возлагал такженадежду на англичан, которые, подобно нам, вла-деют поселениями в этой части Нового Света.Но я страшился дальности расстояния: до их ко-лоний предстояло нам много дней пути по бес-плодным равнинам и через горы, столь крутые иобрывистые, что дорога туда была трудна дажедля самых грубых и выносливых людей. Все жея льстил себя надеждой, что мы можем восполь-зоваться и теми и другими: дикари нам помогутв пути, англичане дадут нам приют в своих посе-лениях 6 5 .

Мы шли, не останавливаясь, насколько позво-ляли силы Манон, то есть около двух миль, ибонесравненная моя возлюбленная неуклонно от-казывалась сделать привал. Наконец, изнемогаяот усталости, она призналась, что дальше идтине в силах. Была уже ночь; мы уселись посредиобширной равнины, не найдя даже дерева дляприкрытия. Первой заботой ее было сменить

. на моей рапе повязку, которую сделала она

14*

2l2 tlpedd

собственнорлчно перед нашим уходом. Я тщетнопротивился ее воле; я бы смертельно огорчил ее,если бы лишил ее удовольствия думать, что мнехорошо и я вне опасности, прежде чем она поза-ботится о себе самой. В течение нескольких ми-нут я покорялся ее желаниям; я принимал ее за-боты молча и со стыдом.

Когда она перевязала мне рану, я снял с себявсе одежды и уложил ее на них, чтобы земля бы-ла ей менее жестка. Как она ни противилась,я заставил ее принять все мои заботы о возмож-ном ее удобстве. Я согревал ее руки горячими по-целуями и жаром своего дыхания. Всю ночь на-пролет я бодрствовал подле нее и возносил к небумольбы о ниспослании ей сна тихого и безмя-тежного. О боже! сколь пламенны и искрен-ни были мои моления! и сколь жестоко ты ихотверг!

Позвольте мне досказать в нескольких словахЭту повесть, воспоминание о коей убивает меня.Я рассказываю вам о несчастье, подобного кото-рому не было и не будет; всю свою жизнь обре-чен я плакать об утрате. Но, хотя мое горе ни-когда не изгладится из памяти, душа каждыйраз холодеет от ужаса, когда я приступаю к рас-сказу о нем.

Часть ночи провели мы спокойно; я думал, чтомоя дорогая возлюбленная уснула, и не смел до-хнуть, боясь потревожить ее сон. Только сталосветать, я заметил, прикоснувшись к рукам ее,что они холодные и дрожат; я поднес их к своейгруди, чтобы согреть. Она почувствовала мое дви-жение и, сделав усилие, чтобы взять мою руку,


сказала мне слабым голосом, что, видимо, по-следний час ее близится.

Сначала я отнесся к ее речам, как к обычнымфразам, произносимым в несчастии, и отвечалтолько нежными утешениями любви. Но учащен-ное ее дыхание, молчание в ответ на мои вопро-сы, судорожные пожатия рук, в которых она про-должала держать мои руки, показали мне, чтоконец ее страданий недалек.

Не требуйте, чтобы я описал вам то, что я чув-ствовал, или пересказал вам последние ее слова.Я потерял ее; она и в самую минуту смерти неуставала говорить мне о своей любви. Это все, чтоя в силах сообщить вам об этом роковом и горе-стном событии.

Моя душа не последовала за ее душою. Небосчитало меня, конечно, недостаточно еще суровонаказанным; ему угодно было, чтобы я и дальшевлачил томительную и жалкую жизнь. Я добро-вольно отказываюсь от жизни счастливой.

Более суток не отрывал я уст своих от лица ирук дорогой моей Манон. Намерением моим былоумереть там же; но в начале второго дня я рассу-дил, что после моей смерти тело ее станет добы-чей диких зверей. Я решил похоронить ее и ждатьсмерти на ее могильном холме. Я был уже такблизок к концу, ослабев от голода и страданий,WO мне стоило огромных усилий держаться наногах. Я принуждеп был прибегнуть к подкрепи-тельным напиткам, что захватил с собою; ониДали мне силы для совершения печального обря-да. Мне пе трудно было разрыть землю в том ме-сте, где я находился: то была песчаная равнина.

214 Прево

Я сломал шпагу, чтобы она заменила мне заступ;но она оказала мне меньше помощи, чем мои собственные руки. Я вырыл широкую яму и положилв нее кумир своего сердца, предварительно завер-нув ее в мои одежды, дабы песок не коснулся ее.Но перед тем я тысячу раз перецеловызал ее совсем пылом беспредельной любви. Я присел околонее; долго смотрел на пее, не решаясь засыпатьмогилу. Наконец, силы мои стали слабеть, и, бо-ясь, что они иссякнут совсем прежде окончаниямоей работы, я схоронил навеки в лоне земли то,•1то было на ней самого совершенного и самогомилого; затем я лег на могилу, уткнувшись лицомв землю и, закрыв глаза с тем, чтобы никогда пеоткрывать их, вознес к небу моление о помощии стал с нетерпением ожидать смерти.

Вам трудно будет поверить, что за время со-вершения скорбного обряда у меня не скатилосьни одной слезы, не вырвалось ни единого вздоха.Глубокое уныние мое и твердое решение умеретьпресекли всякие выражения отчаяния и горя.Я долго пробыл в этом положении, пока непотерял последних остатков сознания и чув-ства.

После того, что вы слышали, заключение по-вести моей столь маловажно, что не заслуживаетвашего любезного внимания. Когда тело Синнелебыло принесепо в город, и раны его тщательноосмотрены, оказалось, что он не только не мертв,но даже не рапен опасно. Он сообщил дяде, каквсе произошло между нами, и чувство чести по-будило его тотчас же во всеуслышание заявитьо моем благородстве. Послали за мной и, обнару-


жив, что дом пустой, заподозрили наше бегство.Было слишком поздно, чтобы снарядить погонюпо свежим следам; но следующие два дня былипосвящены преследованию.

Я был найден без признаков жизни на могилеМанон, и видя меня почти обнаженным и исте-кающим кровью, никто не сомневался, что я ограб-лен и убит. Меня понесли в город. Покачива-ние носилок привело меня в чувство. Вздохи, ко-торые я испустил, открывая глаза и с болью видясебя среди людей, показали, что мне еще можетбыть подана помощь; к сожалению, мне оказалиее слишком успешно.

Меня все же заточили в тесную темницу. Былонаряжено следствие; и, так как Манон не появ-лялась, меня обвинили в том, что в припадке бе-шеной ревности я заколол ее. Я просто и чисто-сердечно рассказал, как произошло горестное со-бытие. Синнеле, несмотря на неистовое горе,в какое поверг его мой рассказ, имел великодушиеходатайствовать о моем помиловании и добилсяего.

Я был настолько слаб, что меня принужденыбыли перенести из темницы прямо в постель,к которой три месяца я был прикован жестокойболезнью. Мое отвращение к жизни не ослабевало;я постоянно призывал смерть и долгое времяупорно отвергал все лекарства. Но небо, покаравменя столь сурово, намеревалось обратить мне напользу все бедствия и испытания: оно просвети-ло меня светом своим и тем дало мыслям моимнаправление, достойное моего рождения и воспи-тания.

216 Upceo

Спокойствие понемногу стало восстанавливать-ся в моей душе, и с этой переменой скоро после-довало и выздоровление. Я отдался всецело вну-шениям чести и продолжал выполнять скромнуюработу в ожидании французских кораблей, кото-рые раз в год совершают плавание в этУ частьАмерики. Я решил возвратиться на родину, дабыжизнью разумной и порядочной искупить позорсвоего поведения. Синнеле позаботился перене-сти тело дорогой моей возлюбленной в достойноеместо упокоения.

Месяца полтора протекло со времени моеговыздоровления, когда, однажды, гуляя в одиноче-стве по берегу, я увидал торговое судно, прибли-жающееся к Новому Орлеану. Я стал вниматель-но следить за высадкой экипажа и был крайнепоражен, узнав Тибержа в числе пассажиров,направлявшихся к городу. Хотя после моих несча-стий я сильно переменился, старый верный другеще издали узнал меня. Он сообщил мне, чтоединственным поводом к его путешествию быложелание повидаться со мною и убедить меня вер-нуться во Францию; получив письмо мое из Гав-ра, он лично приехал туда, чтобы оказать мнепомощь, о которой я просил; огорченный извести-ем о моем отъезде, он собирался немедленно от-правиться вслед за мною, если бы нашелся гото-вый к отплытию корабль; несколько месяцев онискал таковой в разных портах и, найдя наконецв Сен-Мало корабль, отплыиашпин па Мартинику,погрузился на него, надеясь легко переправитьсяоттуда в Новый Орлеан; по пути корабль былЗахвачен испанскими пиратами и отведен к одному

Минон Леско 217

из их островов, оттуда Тибержу удалось бежать,и после разных скитаний оп повстречал это ма-ленькое судно, которое благополучно доставилоего ко мне.

Я не находил слов выразить признательностьстоль великодушному и преданному другу. Я по-вел его к себе, предоставил в его распоряжениевесь свой дом. Я рассказал ему все, что случи-лось со мною после отъезда из Франции, и, дабыпорадовать его неожиданностью, сообщил, что се-мена добродетели, брошенные некогда им в моесердце, начали приносить плоды, которые долж-ны удовлетворить его. Он ответил па это, чтостоль сладостное для него уверение вознагражда-ет его за все тяготы путешествия.

Вместе мы провели с ним два месяца в НовомОрлеане в ожидании кораблей из Франции, и, пу-стившись, наконец, в море, высадились в Гавредве недели тому назад. По прибытии я написал;родным. Из ответа старшего брата я узнал пе-чальную весть о смерти отца, которую, как я стрепетом думаю, несомненно ускорили мои за-блуждения. Пользуясь попутным ветром, я тотчасже сел на корабль, отплывавший в Кале, а отсюдапоеду к одному дворянину, моему родственнику,живущему в нескольких милях от города; тамдолжен ждать меня брат, о чем сообщает он мнев письме своем.

ИСТОРИЯАВАЛЕРА ДЕ ГййГЩНОНАЕСКО

-ч

ПРИЛОЖЕНИЯ

ШШ9

ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО АББАТА ПРЕВО

Как известно, литературные репутации измен-чивы и зыбки: сколько писателей и портов, кото-рых современники провозгласили величайшимигениями, уже ближайшими потомками были низ-ведены с вершин славы, а вскоре и вовсе забыты.С другой стороны, как много таких, которые небыли поняты и оценены современниками, умерлив безвестности, и лишь после смерти заняли по-четное место в истории литературы.

Аббата Прево нельзя причислить ни к той, ник другой из этих двух категорий. Его литератур-ная судьба — особо редкий случай: современни-ки зачитывались его большими романами, внима-тельно прислушивались к его публицистике. Ноуже в начале XIX века слава этих романов по-

222 Е. А. Ту нет

меркла, публицистика устарела, и само имя абба-та Нрево давно было бы забыто, если бы он, слов-но иевзиачай, как бы. на полях своих объемистыхпроизведений, не написал небольшой повести —«История кавалера де Грие и Манон Леско».

Зато эта повесть, занимающая по своему объ-ему ничтожное место в его литературном насле-дии, принесла Прево поистине бессмертную сла-ву и поставила его в один ряд с крупнейшимипредставителями мировой литературы.

Монах, солдат, писатель, проповедник, авантю-рист, ученый — таковы различные облики, кото-рые последовательно открывали в нем его совре-менники. В истории литературы имя Прево ста-ло неотделимым от слова «аббат», но духовныйсан, пожалуй, меньше всего подходил этому мя-тущемуся, легкомысленному, увлекающемуся че-ловеку.

Антуан Франсуа Прево родился 1 апреля1697 года в городе Эдене (Hesdin, провинцияАртуа) в почтенной буржуазной семье, из кото-рой вышло песколько крупных чиновников, свя-щенников и судейских. Первоначальное образо-вание он получил в родном городе, в иезуитскойшколе и уже в ранней юности стал готовиться квступлению на духовное поприще. Едва достиг-нув положенного возраста — 16 лет — он посту-пил послушником в иезуитский монастырь в Па-риже; здесь вскоре оценили незаурядные способ-ности юноши и два года спустя (1715) он былнаправлен в городок Ля Флеш, где находилосьодно из крупнейших учебных заведений того вре-мени — училище Генриха IV. З д с с ь Прево пред-

Жизнь и творчество аббата Прево 223

стояло заняться изучением богословия, филосо-фии и других гуманитарных наук.

Однако уже через год Прево по неизвестнымпричинам покидает Ля Флеш.

С э т о г о времени начинаются его бесчисленныеприключения, которые молва всячески преувели-чивала и расцвечивала, благодаря чему его имяоказалось окруженным множеством легенд. Превоприписывались самые невероятные поступки,вплоть до чудовищных преступлений — вроде то-го, что он будто бы убил своего отца, был двое-женцем и т. п.

Сама кончина его дала повод к созданию мрач-ной легенды: рассказывали, будто однажды Пре-во, находясь в деревне, впал в обморочное состо-яние. Местный лекарь принял обморок за смертьи решил вскрыть «труп». Во время вскрытия Пре-во очнулся с тем, чтобы тут же испустить дух.

Историкам литературы пришлось потратить не-мало труда, чтобы очистить биографию Прево отвздорных вымыслов, но и того, что осталось в нейнеоспоримого, достаточно, чтобы представить себе,как сложна, мятежна и противоречива была егожизнь, особенно в молодые годы.

Уйдя из Ля Флеш, Прево поступает в армиюпростым солдатом; но это было неблагоприятноевремя для военной карьеры: многолетняя войназа «испанское наследство» только что кончилась,и на продвижение в чинах рассчитывать былонельзя. Все же Прево провел в армии около двухлет, после чего (1719) сделал попытку вернутьсяк иезуитам, но получил отказ- Прево решает от-правиться в Рим, чтобы исхлопотать у главы

224 Е. А. Гунст

ордена иезуитов разрешение на вторичный прием ипослушники. По дороге он заболевает, оказыва-ется в крайней нужде, и на помощь ему приходитнекий офицер, который" помещает его в больницуи ссужает деньгами. Однако вскоре выясняется,что офицер руководствовался не столько челове-колюбием, сколько надеждой завербовать юношув армию. Помощь, оказанную Прево, он считалзадатком в счет солдатского жалованья и сталпринуждать Прево поступить на военную службу.Спасаясь от принудительного зачисления в ар-мию, Прево бежит в Голландию, а немного спу-стя возвращается в родительский дом. По-види-мому, именно в ту пору он переживает приключе-ние, которое легло в основу его знаменитойповести.

Как и герой этой повести, Прево решил после-довать за своей возлюбленной, которую задержа-ла полиция, однако в дороге он заболел, отсталот партии арестантов и навсегда потерял след де-вушки. Горе и отчаяние, вызванные утратой воз-любленной, побуждают Прево искать уединения,и он вновь поступает в монастырь, но уже не киезуитам, а к бенедиктинцам, которые славилисьсвоими научными трудами, в частности, по исто-рии.

После года послушничества Прево приноситобет монашества (1721).

Но в одном из писем того времени он откро-венно говорит, что сознает себя непригодным длямонастыря: «Нельзя не признать, что я ни в ка-кой степени не годен для монашества и все те,кому известна тайна моего посвящения, никогда


не предвещали от пего добрых плодов» '. Превовсе же старается сломить себя, смириться, забытьсвои горести, углубившись в научные занятия; онусердно пополняет свои знания, сам преподает.Но уклад монастырской жизпп все-таки тяготитего, он тоскует по независимости, и отношенияего с монастырским начальством все более услож-няются. Достаточно сказать, что за семь лет(1721—1728) Прево восемь раз переходил изодной обители в другую и ни в одной из них немог удержаться.

Не менее красноречиво и другое обстоятельст-во. Именно к этому времени относится началолитературного творчества Прево: в кельях мона-стырей Блан-Манто и Сен-Жермен-де-Прэ он пи-шет первые четыре тома «Записок знатного чело-века, удалившегося от света»,— романа, которо-му суждено было принести ему громкую славу.Первые два тома вышли в свет в начале 1728 го-да.

Появление же III и IV тома совпадает с кру-тым поворотом в судьбе Прево: он тайком бежитиз монастыря и отправляется в Париж. Бенедик-тинцы делают попытку замять скандал и угово-рить его вернуться, однако безуспешно. Тогдаони обращаются к начальнику полиции с прось-бой задержать беглого монаха; 6 поября 1728 го-да был выдан ордер на его арест. Любопытно, чтоВ жалобе бенедиктинцев уже упоминается о том,что Прево является автором «Записок знатногоЧеловека»,— книги, которая вызвала в Париже

1 I l a r r i s s e . L'abhe Prevost. P., 1896, p. 15.ft

15 Прево. Манон ЛРСКО

226 Е. А. Гуна

мпого шуму. Буквально несколько дней спустя —19-го ноября — цензор подписал разрешение напечатание III и IV томов «Записок знатного че-ловека».

Как только Прево узнал о том, что ему грозитарест, он поспешил покинуть родину и перебралсяв Англию. Тут начинается новый этап его при-ключений, а вместе с тем пора его наиболее ин-тенсивной литературной деятельности.

Годы 1729—1734 Прево проводит в изгнании.Одно время он служит в семье английского ари-стократа в качестве воспитателя его сына. Одна-ко больше всего внимания и времени он уделяетлитературной работе.

В 1731 году Прево переехал в Голландию; онпривез с собою, по-видимому, уже вполне закон-ченную «Историю кавалера де Грие и Манон Лес-ко», которую намеревался предложить амстер-дамским издателям. Однако, ввиду исключитель-ного успеха «Записок знатпого человека», гол-ландские книготорговцы предпочли получить отписателя продолжение «Записок». Нуждаясь вденьгах, Прево взялся написать еще два тома«Записок», хотя этот роман, казалось бы, и нетребовал продолжения. Из коммерческих сооб-ражений к этим двум томам был присоединен ещеодин, содержавший в себе «Историю кавалера деГрие и Манон Леско», причем сам автор в обра-щении к читателю вынужден был признаться, чтоистория эта никак не связана с событиями, о ко-торых говорится в «Записках».

Итак, повесть, обессмертившая имя аббата Пре-во, впервые появилась в свет летом 1731 года как

MEMOIRESE T

AVANTURES

D US HOMME

DE Q.17ALITE

A AMSTERDAM,

Aax itfK-% & is С о и » LG кf &

MDCCXXXi.

Титульный лист I'll тома «Записок знатного человека»,где впервые была напечатана «История кавалера

де Грие и Манон Легко»


дополнение к ныне забытым «Запискам знатногочеловека».

К этому времени аббат Прево уже приобрелширокую известность. «Записки знатного чело-века», как и последовавшие за ними романы, име-ли у современников большой успех.

Популярность сочипений Прево определяласьпрежде всего их занимательностью. Страницы егокниг наполнены захватывающими событиями —похищениями, убийствами, погонями, диковин-ными совпадениями. Действие развертывается втаинственных подземельях, замках, дремучих ле-сах, в далеких странах. Среди действующих лицвсегда имеется «злодей» — мрачная и загадочнаяличность, носитель зла.

Аббат Прево склопеп злоупотреблять таинст-венностью и ужасами, и это передко придает раз-вертывающимся событиям неправдоподобный ха-рактер. Однако неоспоримым достоинством егороманов является то, что они написаны проник-новенным психологом, которому удается правди-во передавать чувства и поступки людей, постав-ленных даже в самые неправдоподобные условия.

Авантюрный характер романов Прево в какой-то степени роднит его с авторами реалистических«плутовских» романов, в частности, с Лесажем;однако легко заметить отличие Прево от этих пи-сателей: в плутовском романе события разверты-ваются в «низменной» среде и герои стремятся кзавоеванию лишь материальных, житейских благ,герои же Прево — мечтатели и романтики, живу-щие прежде всего жизнью сердца и воображе-ния.

и творчество абОата Прево 229

С другой стороны, Прево несомненно испыталвлияние и авторов так называемого «прециозно-го» романа, герои которого также переживаютмногочисленные, порой фантастические, приклю-чения, причем в основе всех коллизий здесь так-же лежит чувство любви.

Существенным отличием Прево от этих авторовявляется то, что его герои гораздо менее рацио-налистичны, они пе предаются кропотливому са-моанализу, они гораздо полнокровнее, жизненнее,«телеснее».

Увлекали читателей и те новые черты, которы-ми Прево наделял своих героев: в его романахвыступают люди, захваченные титаническими,всепоглощающими страстями, борьба с которыминепосильна для человека. И среди этих страстейгосподствующее положение занимает любовь.

«Любовь неистова, она несправедлива, жестока,она готова на все крайности, она предается им безмалейшего раскаяния. Освободитесь от любви, ивы окажетесь человеком почти без пороков» 2 —гак говорит Знатный человек своему воспитанни-ку. Но слова бессильны. Это знает и сам Знат-ный человек. Он сам, как и многие другие из-бранники, испытал на себе несокрушимую властьлюбви.

Любовь у аббата Прево — роковая, стихийная,непреодолимая страсть, в большинстве случаевтрагическая, ведущая человека к отчаянию и ги-бели, порою толкающая его на страшные преступ-ления. Вместе с тем герои Прево видят в любви

2 P. H a z a r d . Etudes critiques sur l'abbe Provost.} Chicago (1929), p. 21.

230 Е. А. Гупст

высшее благо; только избранным дано испы-тать ее, и за это блаженство человек готов налюбые жертвы.

«Несомненно, что существуют сердца, создан-ные друг для друга, такие, которые никогда нико-го не полюбили бы, если бы им не посчастливи-лось встретиться. Стоит им только встретиться,как они сразу чувствуют, что предназначены другдля друга и что счастье их заключается в том,чтобы никогда не разлучаться. Какая-то тайнаясила побуждает их любить друг друга; им нетнужды в уверениях, испытаниях, клятвах — у нихмгновенно рождается взаимное доверие, котороеи побуждает их беззаветно отдаться друг дру-гу» 3 («Записки знатного человека», т. I ) .

Эмоциональная сторона романов Прево явиласьодной из причин их большой популярности. Со-временница Прево, мадемуазель Аиссе — та са-мая черкешенка, воспитанная во Франции, жизнькоторой послужила канвою для его романа «Ис-тория современной гречанки» — писала в 1728 го-ду о «Записках знатного человека»: «Книга этане так уж хороша, и все-таки читаешь все ее стодевяносто страниц, заливаясь слезами» 4.

Как психолог, Прево находится под влияниемвеликих драматургов эпохи классицизма — Кор-неля и Расина, в трагедиях которых также гос-подствуют необоримые страсти. Но там чувствапредставляются более отвлеченными и являютсяуделом мифологических героев или выдающихсяисторических лиц (королей, полководцев), а в

3 Там же, стр. 21.4 H a r r i s s e . L'abbe Prevost, p. 131.


романах Прево страсть бушует в сердцах людей,занимающих в обществе более скромное положе-ние; именно благодаря ей эти люди и возвыша-ются над общим уровнем. Поэтому страсть героевПрево приходит в столкновение с обычными фак-торами человеческой жизни — материальнымиобстоятельствами, семейными соображениямии т. п.

В 1731 —1739 годах Прево пишет свой второйбольшой роман «Английский философ, или исто-рия г-на Клевленда, побочного сына Кромвеля,написанная им самим и переведенная с англий-ского автором «Записок знатного человека».

Роман полон диковинных приключений и жут-ких событий: Клевленд, незаконный сын Кромве-ля, преследуемый своим отцом и обреченный набесчисленные страдания, пылает любовью к Фан-ни, дочери лорда Аксминстера, но обстоятельстваразлучают влюбленных. Лорд Аксминстер полу-чает пост губернатора английских колоний вАмерике и увозит туда свою дочь. Клевленд бро-сается вслед за возлюбленной, но долго не можетнайти ее; прибыв на Мартинику, он узнает, чтоАксминстер с дочерью только что отправилсяна Кубу; однако Клевленд и там не застает своейвозлюбленной; он узнает, что отец повез ее даль-ше, во Флориду. Клевленд снова пускается нарозыски и наконец находит отца и дочь — они по-пали в руки дикарей и им грозит смерть.

В таком духе и развертываются события напротяжении восьми томов. При всей невероят-ности событий автору удается увлекательно иправдиво передавать переживания своих героев


и внушать читателям сочувствие к их трагическимсудьбам.

В 1733 году аббат Прево основал в Лондонееженедельный журнал «За и против», задачей ко-торого было знакомить читателей с наиболее зна-чительными явлениями культурной жизни Анг-лии — с ее наукой, политическим укладом, нра-вами и т. п. Особенно много внимания уделялосьв журнале английской литературе. Посколькуанглийская буржуазия была в то время классомболее зрелым, чем буржуазия французская — воФранции с интересом следили за политической,общественной и литературной жизнью англичан.Аббату Прево удалось поставить журнал образцо-во; как подчеркивалось в самом его названии,журнал стремился к всестороннему освещениюматериала и к максимальной объективности. До-стоверность сообщаемых в журнале сведений,беспристрастный его тон, обоснованность крити-ческих выступлений внушали современникамбольшое уважение к этому изданию. Достаточносказать, что сам Вольтер добивался благожела-тельного отзыва в нем о своих сочинениях. Вме-сте с тем Прево стремился сделать журнал зани-мательным и общедоступным, и это способство-вало его популярности как в дворянской, так ив мещанской среде.

Журнал издавался до 1740 года и сыгралЗначительную роль в деле сближения английскойи французской культуры.

В 1734 году Прево получил возможность вер-нуться на родину: папа даровал ему прощение стем, чтобы Прево снова прошел искус послушни-

Жизнь и творчество аббата Прсво 233

чества. Но возвращении во Францию Прево начи-нает издание третьего своего большого романапод названием: «Киллеринский настоятель; мо-ральная история». Главный герой романа — ир-ландский священник, горбун и калека, человекредкостной доброты и благородства, всегда гото-вый на самопожертвование. Он принимает участиев бурной жизни своих двух братьев и сестры стем, чтобы нравственно поддержать их, помочьим разобраться в обуревающих их страстях иосознать свои заблуждепия.

В 1736 году один из крупнейших французскихвельмож, принц Конти, пригласил Прево в составсвоей свиты на должность придворного священни-ка. Прево занимал эту должность только номи-нально; она не была связана с какими-либо обя-занностями, но и не приносила ему никакого до-хода; зато положение свитского священника да-вало ему возможность жить вне монастыря. Сла-ва крупнейшего писателя современности открылааббату Прево доступ в великосветское обществои литературные салоны; у него появляется многодрузей, много почитателей, он состоит в перепи-ске со многими выдающимися современниками, вчастности, с Вольтером. Но материальное его по-ложение плачевно. В одном из писем к Вольтеру(1740) Прево сетует на денежные затруднения:жалованья он не получает, долги растут. Превопросил Вольтера похлопотать перед прусским ко-ролем Фридрихом о предоставлении ему какой-либо должности, однако он вскоре отказался отмысли отправиться в Берлин, отчасти из-за отсут-ствия средств на путешествие.


Именно в это время Прево суждено было ещераз оказаться в изгнании. В те годы во Фран-ции были широко распространены рукописныежурналы, в которых сообщались всевозможныеновости, слухи, светские сплетни, нередко от-нюдь не соответствовавшие действительности.Ловкие дельцы, так называемые journalistes a lamain негласно размножали эти журналы отруки и рассылали подписчикам. Прево имел неос-торожность помочь одному из таких подпольныхжурналистов в литературной обработке материа-ла. Кто-то из влиятельных людей почел себяоклеветанным в этом листке, журналист был аре-стован, началось следствие, и когда выяснилось,что Прево участвовал в редактировании журнала,начальник полиции предложил ему покинутьФранцию. Прево провел в изгнании, в Бельгии иво Франкфурте, полтора года.

По возвращении Прево на родину, его жизньвошла в мирную колею, слава его была в полномрасцвете, пришли годы душевного покоя и отно-сительного благосостояния. Но творчество егопошло на убыль. Прево, и без того много сделав-ший для приобщения соотечественников к анг-лийской культуре, теперь занялся переводом ро-манов Ричардсона, которыми тогда зачитываласьвся Европа. В 1751 году он издал «Клариссу»;«Грандиссон» в переводе Прево вышел уже послеего смерти — в 1775 году. Отлично выполненные,переводы Прево получили не меньшее распрост-ранение, чем подлинный текст. Любопытно, чтоПрево, сам грешивший в своих ромапах длинно-тами, делал в произведениях Ричардсона значи-


тельные сокращения и тем самым придавал имбольшую выразительность и стройность.

Помимо перечисленных выше романов, многотруда Прево положил на составление объемистойи в свое время очень популярной «Всеобщей ис-тории путешествий». Он начал выпускать ее в1746 году. Первые семь томов представляют со-бою не что иное, как сделанный Прево переводанглийского труда Джона Грина, издававшегося вЛондоне в 1745—1747 годах книгопродавцемАстли. Английское издание прекратилось на седь-мом томе, после чего Прево уже самостоятельносоставил следующие восемь томов; последний изних вышел в свет в 1759 году.

Издание эт<> имело большой успех; оно знако-мило широкие круги читателей с далекими стра-нами, с бытом и нравами различных народов.Самого Прево всегда привлекали незнакомыестраны; он, как мы видели, много путешествовали странствия его были вызваны не только необ-ходимостью, но и интересом к чужим, далекимкраям. Эта черта делает Прево предшественни-ком романтиков, в творчестве которых экзотиказаняла столь значительное место.

Прево не оставлял литературной работы до по-следнего своего дня. Смерть застала его за со-ставлением истории рода принцев Конде и Конти.Он умер от разрыва сердца 25 ноября 1763 годаво время прогулки возле Шантийи.

Как уже было сказано выше, «История кавалераде Грие и Манон Леско» впервые была издана в1731 году в Голландии в виде VII тома «ЗаписокЗнатного человека». Во Франции шедевр Прево


не сразу был оценен по достоинству. Любопытно,что парижская издательница вдова Делон, поспе-шившая перепечатать V и VI тома «Записок»,не добавила к ним «Историю». Несмотря на шум-ный успех «Истории» в Голландии и хвалебныеотзывы голландских журналов, французские из-датели не напечатали ее и в 1732 году. Во Фран-ции повесть была впервые издана лишь в 1733 го-ду. Она вышла как самостоятельное произведение(отдельно от «Записок») в Руане (с пометкой«Амстердам»); на титуле значилось: «сочинениег-на Д ***».

Книга имела огромный успех. «На нее летеликак бабочки на огонь» — говорит современник,литератор и адвокат Матье Марэ5-

«Парижская придворная и городская газета»помещает 21 июня 1733 года следующую за-метку:

«На-дпях вышел в свет новый том «Записокзнатного человека». Книга написана с таким мас-терством и так занимательно, что даже порядоч-ные люди сочувствуют мошеннику и публичнойдевке».

Немного позже, 3 октября, в той же газетеможно было прочесть:

«Недавно здесь напечатана «История МанонЛееко и кавалера де Грие», служащая продол-жением «Записок Знатного Человека». Герой —мошенник, героиня — публичная девка, и все жеавтору каким-то образом удается внушить поря-дочным людям сочувствие к ним. Сочинитель этот

5 Н а г г i s s e. L'abbe Prevost, p. 177.

HISTOIREDU CHEVALIER

DES GRIEUX,£ T D E

MANON LE5CAUT.PR£HIERt, PARTiE

M. DCC LIU,

iA AMSTERDAM,

Титульный лип первого изданиявторой редакции «Истории кавалера де Грие

и Мамон Лееко»


пишет отменно; он в прозе то, что Вольтер —в стихах».

Но немного спустя власти дают приказ обизъятии и уничтожении книги. Сохранился до-кумент о конфискации пяти экземпляров у одно-го парижского книготорговца и двух экземпля-ров у другого.

«К «Истории Манон Леско» можно кое-чтодобавить,— писала та же газета 12 октября.—Эта книжечка, только что начавшая привлекатьк себе всеобщее внимание, на днях запрещена.Помимо того, что в ней почтенным людям при-писываются поступки, мало достойные их,— по-рок и распущенность описаны сочинителем так.что не вызывают к себе должного отвраще-ния».

В э т и х заметках не упоминается имя Прево,и широкая публика, вероятно, не знала, кто яв-ляется автором сенсационной книги.

Но в письмах к известному в то время юристуи литератору, академику Буйе (Bouhier) Мар.чназывает имя автора «Истории». Приводим пе-сколько отрывков из этих писем, ибо они красно-речиво говорят о том, какое представление оПрево создалось у его современников.

«Париж, i декабря 1733 г.

...Этот бывший бенедиктинец — полоумный; не-давно он написал омерзительную книжку под па-зваписм «История Манон Леско», а героин иЭта — потаскуха, посидевшая в Приюте и в кан-далах отправлеппая па Миссисипи. Книжка про-


давалась в Париже и на нее летели как бабочкина огонь, на котором следовало бы сжечь и книж-ку и самого сочинителя, хотя у него и недурнойслог».

«Париж, 8 декабря 1733 г.

Прочитали ли Вы «Манон Леско»? Там все-го-навсего одно удачное сравнение: девушка быладо того хороша, что могла бы восстановить в миреязычество».

«Париж, 15 декабря 1733 г.

Просмотрите же «Манон Леско», а потом брось-те ее в огонь; но один раз ее прочесть следует,а не то поместите ее в раздел приапей, где ейместо» 6.

Изъятие книги из продажи не могло, конечно,приглушить ее успеха и современники читалиповесть Прево в многочисленных голландских из-даниях, которые усилепно ввозились во Францию.

Запрещение повести как произведения без-нравственного в эпоху, когда нравы отличалисьособенной распущенностью, кажется теперь непо-нятным. Но может быть именно эта распущен-ность и явилась причиной недооценки и непони-мания основной идеи автора: современники уви-дели в повести Прево только историю фриволь-ных приключений двух распущенных молодыхлюдей. Именно так объяснял недооценку совре-менниками произведения Прево А. И. Герцен.

в H a r r i s s e . L'abbo Prevost, p. 177.

240 Е. А. Г у нет

О несерьезном отношении к повести свидетель-ствует, по мнению Монтеглона, и такая деталь.В Лондоне книга была издана со следующим обо-значением мнимой издательской фирмы: «В Лон-доне, у братьев Констан, под вывеской «Непо-стоянство». Игривое противопоставление фами-лии «Констан» (означающей по-французски «по-стоянство») вывеске «Непостоянство» свиде-тельствует о непонимании трагического содер-жания книги7. Отметим к тому же, что повестьздесь была названа не «Историей», а «Приключе-ниями».

Запрещение повести побудило Прево высту-пить в ее защиту в своем журнале. Пользуясьтем, что книга вышла анонимно и что статьяв журнале тоже печатается анонимно, Прево по-зволил себе дать оценку своего труда. Тонко ана-лизируя свою повесть, Прево старается смяг-чить произведенное ею впечатление и отвестиупреки в том, что он написал «безнравственную»книгу8.

7 Библиографическая справка Анатоля дс Монтеглона в издании «Манон Леско» братьев Глади (Gladyfreres). P., 1875, p. 328.

8 Статья помещена в журнале «Le Pour et Contre»,т. ТП, № XXXVI, стр. 137 и полностью перепечатана вуказанном выше издании братьев Глади (Glady freres),«тр. 7—9. Заметим кстати, что эту апологию иногдаошибочно принимают за третье предисловие к повести(считая первым предисловием письмо к амстердам-ским издателям, предпосланное «Истории кавалера ДРГрис и Манон Леско» в VII томе «Записок знатного че-ловека» и приведенное в издании Глади на стр. 326—328; вторым предисловием является напечатанное в на-шем издании, стр. 5).

Жизнь и творчество аббата Нрево 241

Вот что писал Прево:«Публика с большим удовольствием прочитала

последний том «Записок З н а т н о г о человека», со-держащий приключения кавалера де Грие и Ма-нон Леско.

Мы видим в них юношу, наделенного блестя-щими и бесконечно привлекательными способно-стями, который увлечен безрассудной страстьюк полюбившейся ему молодой женщине и предпо-читает распущенную бродячую жизнь всем бла-гам, которые сулят ему его таланты и его проис-хождение; это злосчастный раб любви, заранеепредвидящий ожидающие его невзгоды, но лишен-ный силы предпринять что-либо, чтобы их избе-жать; он остро переживает эти невзгоды, он уто-пает в них и все же пренебрегает средствами,которые помогли бы ему занять лучшее положе-ние; словом, это юноша одновременно и пороч-ный и добродетельный, благонамеренно мыслящийи дурно поступающий; он привлекателен строемсвоих мыслей и отвратителен своими поступками.Это характер своеобразный (singulier).

Характер Манон Леско еще своеобразнее. ОнаЗнает, что такое добродетель, она даже ценит ее,и все же совершает недостойнейшие поступки.Она страстно любит кавалера де Грие, однакостремление жить богато и блистать принуждаетее изменять своим чувствам и кавалеру, которо-му она предпочитает богача-финансиста. Какоеже искусство требовалось, чтобы увлечь читате-ля и внушить ему сочувствие к тем гибельнымневзгодам, которые переживает рта развращен-ная девушка!

16 Прево. Маион Лесьо


Хотя оба они весьма распутны, их жалеешь,ибо видишь, что их разнузданность происходит отслабоволия и от пыла страстей и что они к томуже внутренне сами осуждают свое поведениеи признают, сколь оно предосудительно.

Следовательно, изображая зло, сочинитель от-нюдь не учит злу. Он рисует влияние неистовойстрасти, которая делает рассудок бесполезным,когда человек имеет несчастье вполне предатьсяей; такая страсть хотя и не может вполне заглу-шить в сердце добродетель, препятствует следо-вать ей на деле. Словом, это сочинение обна-жает все опасности, которые несет с собою рас-путство. Не найдется такого юноши, такой девуш-ки, которым захотелось бы походить на кавалераи его возлюбленную. Они порочны, но их терзаютраскаяние и горести.

Зато характер Тибержа, добродетельного свя-щенника, друга кавалера, превосходен. Это чело-век мудрый, преисполненный благочестия и на-божности; это друг нежный и великодушный; этосердце, неизменно сокрушающееся о заблужде-ниях друга. Сколь привлекательна набожность,когда она сопутствует такому прекрасному ха-рактеру!

Я ничего не скажу о стиле этого сочинения.В нем нет ни грубости, ни высокопарности, нисофистических рассуждений; тут пером водитсама Естественность. Каким жалким кажется ря-дом с ним стиль писателей напыщенных и при-украшающих истину! Тут сочинитель не гонит-ся за остроумием или за тем, что называется та-ковым. Это стиль не лаконически-тугой, но плав-


ный, насыщенный и выразительный. Всюду —живопись и чувства, притом живопись правдиваяи чувства естественные».

Повесть находилась под запретом в течениедвадцати лет. Только в 1753 году запрет был сняти вышло новое издание в двух томиках, с много-численными, хотя и не меняющими основ, поправ-ками и добавленным эпизодом.

С тех пор «Манон Леско» прочно заняла местосреди самых выдающихся произведений мировойлитературы.

Во Франции она печаталась поистине бесчис-ленное количество раз — и в виде дорогих изда-ний с иллюстрациями знаменитых художников,и в массовых грошовых изданиях, и в виде томовбольшого формата с широкими полями, и в видеминиатюрных карманных томиков, и в виде «ака-демических» изданий с предисловиями, примеча-ниями, библиографическими справками, вариан-тами и т. п.

Появилось большое количество статей (иногдав виде предисловий), авторы которых с разныхточек зрения трактуют произведение, стремятсяразгадать тайну очарования главной героини.

В кратком очерке нет возможности перечислитьвсе отзывы французских писателей и критиков.Отметим только наиболее значительные.

Поль де Сен-Виктор пишет: «Есть книги не-пристойные, которыми мы любуемся, несмотря наих грязь, но жалеем при этом, что не можемочистить грязные страницы. «Манон Леско» пред-ставляет собою удивительное исключение — э т а

повесть нравится именно своей непристойностью,

16*

24 i Ё. А. Гуна

и мы отнюдь не хотели бы обелить ее героиню.Будь Манон не столь виновна и не столь без-нравственна, она перестала бы быть самою собой.Пятнышко грязи идет этой игривой девушкесловно мушка. Это отличительный знак, по кото-рому ее узнают любовники. Не приходится коле-баться в выборе слова для определения этого под-лого и восхитительного создания; она «девка»в самом неприглядном смысле слова». «ПодобноУндине немецкого поэта у нее нет души» 9.

Уссэ (Houssaye), подчеркивая автобиографиче-скую достоверность повести, говорит, что Превоизобразил себя в этом произведении дважды: в об-разе де Грие — свою страсть, в образе Тибержа —свою совесть. «Аббат Прево в жизни был пооче-редно то де Грие, то Тибержем; в этих двух харак-терах безупречно правдиво сказываются два на-чала, которые непрестанно боролись в его пыл-ком, но слабом сердце. Де Грие и Тиберж — этодействие и противодействие, это прилив и отлив,это безрассудство, несущееся вскачь, как дикийконь, и разум, который удерживает его за гривуи укрощает, лаская» 1 0. «В этой повести — весьПрево; весь его талант, все его сердце» " .

Александр Дюма-сын в своем известном преди-словии к повести Прево говорит, что нельзяупрекать писателей в том, что, изображая распу-щенность, они поощряют ее; если бы не было

• Paul de S a i n t - V i c t o r . Homines et dieux. P.,1880, p. 479, 481.

10 Histoire de Manon... P., Jouaust, 1874, p. VII.11 Там же, стр. XXVI.


распущенности, говорит он, то не было и писа-телей, которые ее описывают. Дюма подчерки-вает, что в повести Прево, как и во всяком совер-шенном произведении, ярко отразился дух эпохи.«Перенесите повесть о Манон Леско, как она есть,в другую эпоху и в другие нравы, и она потеряетсмысл,— говорит он; но тут же делает оговор-ку: — Чувства, которые в ней описываются, и ко-торые неотъемлемы от человеческого сердца,т. е. от того, что пребывает вечно неизменным,останутся столь же правдивыми, но описываемыефакты то и дело будут возмущать вас своим не-правдоподобием». Дюма утверждает, что еслиотец де Грие, Тиберж, развратные старики и про-чие персонажи повести — яркие представителиЭпохи Регентства, то сама Манон — тип, суще-ствовавший во все времена. «Ты — юность, ты —чувственность, ты — вожделение, ты — отрада ивечный соблазн для мужчины. Ты даже любила —насколько может любить подобная тебе, то естьлюбила, желая получить от любви только удо-вольствие и выгоду. Едва только приходилосьчем-нибудь пожертвовать — ты уклонялась отЭтого». О кавалере Дюма говорит: «Что за неис-сякаемый источник жертв, самоотверженности,всепрощения! Этот чудак становится неблагодар-ным сыном, вероломным другом, он мошенник,он убийца! Но ему все прощаешь: он любит». «Оиизменяет всем; Манон он не изменяет никогда;он ни на минуту не перестает думать о пей». «Ненайдется порядочпого человека, который, выслу-шав повесть о его бедствиях, не протянул бы емуруку, быть может, даже не позавидовал бы ему.


Ибо тот, кто не любил тебя, Манон, тот не позналвсех глубин любви». «Но ты знаешь, Манон, чтоЭтот человек гораздо лучше тебя, лучше в тыся-чу раз! Только лишившись всего, ты начала пони-мать, что он собою представляет, и в этом ты —вполне женщина. З а т 0 о н> к а к хорошо он тебязнает,— и как он терзается этим! Тяжело пере-живая твои постоянные измены, он страдает нетолько оттого, что лишается радости обладатьтобой и не только оттого, что эту радость ты до-ставляешь другому, а потому, что он знает: каковбы ни был твой соучастник, этУ радость ты раз-делишь с ним». Вместе с тем Дюма замечает, чтотаких женщин как Манон любят и прославляюттолько пока они молоды. «Мораль, которую тыпопираешь ногами, обязанности, которые ты пре-зираешь, законы, которые ты нарушаешь, раноили поздно входят в свои права и ты, в своюочередь попранная, презираемая и опозоренная,разбиваешься о то, что так же вечно, как и ты:о семью, труд, скромность и любовь» 12.

Мопассан дал тонкий анализ образа Манонв предисловии к изданию Лонетт. Начав с утверж-дения, что женщина создана лишь для любвии материнства, Мопассан говорит, что «писателиоставили нам всего лишь три-четыре дивныхобраза женщины, которые живут в нас как воспо-минания,— словно мы знали этих женщин — инастолько осязательно, что кажутся живыми».Упомянув Дидону Вергилия, Джульетту Шекспи-

12 «Histoire du chevalier des Grieux...». P., Gladyfreres, 1875, p. XIX.


ра, Виржини Бернерден-де-Сен-Пьера, он заме-чает: «И, наконец, Манон Леско, самая женствен-ная из всех, простодушно-плутоватая, веролом-ная, любящая, волнующая, остроумная (spirituel-1е), опасная и очаровательная. В этом образе,полном обаяния и врожденного коварства, писа-тель как будто воплотил все, что есть самогоувлекательного, пленительного и низкого в жен-щинах. Манон — женщина в полном смысле сло-ва, именно такая, какою всегда была, есть и бу-дет женщина». «И как же искренна эта потас-кушка во всех своих плутнях, как она чистосер-дечна в своей бесчестности!» «В любви она —зверек, хитрый от природы зверек, совершеннолишенный способности к утонченным чувствам,или, вернее, всякого стыда. И все-таки она любит«своего шевалье», но на свой лад, как может лю-бить существо, лишенное совести». «Ни один жен-ский образ не был обрисован с такой тонкостьюи полнотой как этот; ни одна женщина не быластоль женственна, не была до такой степени пол-на этой квинтэссенцией женского начала, стольвлекущего, столь опасного, столь вероломного!» 1 3

* * *

В России произведения аббата Прево пользова-лись известностью еще при жизни писателя. Пер-вый перевод «Записок знатного человека» вышел

13 Предисловие к изданию Лонетт (Launette). P.,1885.— Перевод В. Г. Дмитриева ( М о п а с с а н . Собр.соч., т. XIII. М., 1950, стр. 231).


в 1756—1764 годах. «История кавалера де Гриеи Манон Леско» появилась на русском языкев 1790 году (в виде VII—VIII томов «Записок»).

В дореволюционной русской критической лите-ратуре не было работ, специально посвященных«Истории кавалера де Грие и Манон Леско», нов беглых упоминаниях о повести Прево неизмен-но отмечаются ее художественные достоинства.

Так, Белинский в статье о романе Эжена Сю«Тереза Дюнойе», где рассказывается историяпреданной любви героини к недостойному чело-веку, говорит:

«Мысль верная, но не новая! Ее давно ужепрекрасно выразил аббат Прево в превосходномромане своем «Маноп Леско». И далее Белинскийзамечает, что роману Прево «по его поэтическойи психологической верности суждено бессмер-тие» ' 4 .

Герцен в «Дневнике» (сент. 1842 г.) пишет:«Повесть о Мапоп будет всегда прекрасным про-изведением».

Вместе с тем Герцен замечает, что недооценкаповести Прево при ее появлении была связанас общей распущенностью нравов, характернойдля верхних слоев французского общества тоговремени. «Легкий взгляд XVIII столетия не умелразглядеть во всю ширину и бездонность ужаслюбви к такому существу как Мапоп...» —говорит

1 4 Б е л и н с к и й . Собр. соч., т. X. М., Изд-по АНСССР, стр. 110, 105.

1 5 Г е р ц е н . Собр. соч. т. II. М., И м по <Ш СССР,стр. 225. 22<>.


Отметим, что и Белинский и Герцен видят тра-гичность любви де Грие в том, что она внушенаему недостойной женщиной.

Повесть аббата Прево высоко ценил и Турге-нев. В письме к Полине Виардо от 5/17 января1848 года он говорит: «Я перевожу «Манон Лес-ко»» 1б. По этому поводу Л. П. Гроссман замечает:«Это значительный момент его трудов и дней. Онбрался за переводы лишь самых близких, доро-гих и глубоко пленивших его созданий». «Ма-ленькая книжка аббата Прево должна была силь-но взволновать Тургенева, если он взялся за пере-вод французского текста в самом разгаре работынад «Записками охотника» и первыми комедия-ми...» 1 7.

Тургенев переводил «Манон Леско» на испан-ский язык для практики, но и для этой цели онмог взять, конечно, только очень близкое емупроизведение. К. Н. Леонтьев приводит повестьПрево как пример «гениального творения неге-ниального автора» 1 7 а .

Б. А. Грифцов, противопоставляя «Историю ка-валера де Грие и Манон Леско» произведениямписателей, которые ограничиваются описаниемприключений героя (например, романам Леса-жа), отмечает, что «роман зажил жизнью новойи необычайно интенсивной, когда в него вошлаЭтика». «Прево не искал особых случаев, чудо-

16 Т у р г е н е в. Собр. соч., т. I. M., Изд-во АН СССР,стр. 291, 455.

1 7 Л. Г р о с с м а п. Портрет Манон Леско (Два этю-la о Тургеневе). М., 1922, сгр. 14.

1 7 а К. II. Л е о н т ь е в . Собр. соч., т. VIII. М., 1912,стр. 326.

250 А А. Гунст

вищных или анекдотических. Случай внешне про-стой обнаруживал в себе контроверсу, которуюПрево тем острее ощущал, чем менее был в си-лах найти из нее выход. Этим, очень простымощущением своей беспомощности перед сулящимсомнительное счастье чувством и значительнаповесть «Манон Леско». Что в сущности мешалоее героям найти выход из положений, одно дру-гого позорнее? Очень правильное замечание былооднажды высказано: плохой романист непремен-но сделал бы Манон более нравственной и этимубил бы роман. Манон легкомысленна, тщеслав-на, ей необходимы всякие пустяки и блеск. Онаизменяет де Грие даже не потому, что ее гонитнужда. Она обещает исправиться и не исправитсяникогда. Именно такою он ее любит и любовь за-ставляет его пасть так низко» 18.

В дальнейшем советские литературоведы посвя-тили творчеству Прево и, в частности, «Историикавалера де Грие и Манон Леско» несколько ра-бот, причем все авторы единодушны в высокойоценке повести.

Так, А. К. Виноградов в кратком предисловии,предпосланном повести в издании «Academia» замечает: «...в отличие от своих современников ипредшественников, Прево взял действительно жи-вое существо, изобразил его чертами глубокойреальности, снизив его качество обращенностьюна глубоко реальный, но, быть может, не совсемполноценный предмет. Манон не является «об-разцовой» девушкой, «безукоризненной женщи-

18 Б. А. Г р и ф ц о в. Теория романа. М., 1927.стр. 85—86.


ной»; вот почему э т о т роман поражает читателянеобычайной свежестью красок и правдивостьюситуаций» 1 9.

В последующих работах советских литературо-ведов обнаруживается стремление перенестипроблематику повести из области этической ипсихологической в область социальную и толко-вать «Историю» как произведение, изобличающеепороки аристократического и буржуазного обще-ства. Одновременно намечается тенденция ко всеболее решительной «реабилитации» возлюблен-ной кавалера де Грие.

Рано умерший талантливый литературоведВ. Р. Гриб в предисловии к «Манон Леско» сде-лал попытку более глубокого истолкования пове-сти Прево, однако некоторые выдвинутые имсоображения представляются спорными: «Все не-счастья де Грие и Манон,— говорит он,— проис-ходят от того, что они вступили в столкновениес аристократическими условностями, и в этомстолкновении моральная сила оказывается какраз на стороне мнимых «преступников», а не настороне официальной морали. Разве есть что-нибудь преступное или отталкивающее в харак-терах Манон и де Грие?»

С другой стороны, критик замечает: «Просве-тительская литература часто выводила на сцену«падших созданий» с целью их реабилитации.как жертв сословного угнетения». «Падение»изображалось как следствие внешних, социаль-ных условий, не затрагивающее внутренней чи-

19 П р е в о . Манон Леско. М., «Academia». 1932,стр. Ц,


стоты. Прево нарушает этот канон просветитель-ской литературы. Не только сословные предрас-судки, внешние препятствия разрушили счастьедвух влюбленных, но и внутренние причины —характер самой Манон, неуловимый и причудли-вый, сотканный из противоречий и загадок. Пре-во как художника интересует не борьба со злом,а неуловимое их слияние».

По мнению критика, «взгляды (де Грие.—Е. Г.) на любовь и его поступки — это выраже-ние того, как представлялись новые человеческиевзаимоотношения самим новым людям, людямXVIII века, которые еще могли питать розовыеиллюзии относительно их характера. Поступкиже Манон — это выражение действительного ха-рактера этих отношений» 2 0 .

Н. Я. Берковский в статье «Эволюция и формыраннего реализма на Западе» говорит, что « «Ис-тория кавалера де Грие и Манон Леско», быть мо-жет, самый совершенный и бессмертный для насроман этого столетия». По мнению автора, «деГрие не собирается исправлять Манон,— «склон-ность к удовольствиям», ради которой она изме-няет нищему де Грие, сама по себе природна ичеловечна в его глазах. В этом романе господ-ствует понятие человеческого максимума, есте-ственной доступности человеку всех малых ибольших благ, какими располагает общежитие».«Манон справедлива, когда требует для себятеатров, платья и еще десятка мелких радостей,—

2 0 П р е в о . Маттон Лсско. М., «Arademia», 1930,стр. X, XIII, XIV, XVI.


де Грие через голову Манон относит свое обвине-ние к обществу в его данном историческом виде.С Манон снимается ответственность, тема аббатаПрево — это трагедия индивидуальной любвив условиях ее бытового неосуществления, когдаот нее остается только «верность сердца» и ког-да самая плоть любви доступна с торгов каждому,кто даст больше. Несчастье де Грие в том, чтовнутренне Манон ни разу не изменила ему. Чув-ственная острота романа обусловлена этим раз-двоением любви на физическое и духовное, иде Грие страдает от того, что физическая Манонпостоянно ускользает от него, в то время как ду-ховно она всегда ему принадлежит»21.

Л. А. Левбарг в статье «Манон Леско аббатаПрево» убедительно анализирует основные образыповести: «Кавалер де Грие целиком отдаетсясвоей страсти и, следуя за Манон, падает всениже и ниже. Но это падение кавалера де Гриев обществе связано с его нравственным ростом.Любовь, перерождая де Грие, поднимает его надобществом, вырывает молодого аристократа изкруга узких моральных представлений».

Однако и Л. А. Левбарг склонна объяснятьконфликт различием сословной принадлежностигероев и оправдывать Манон: «Любовь, возник-шая с первого взгляда и поразившая героя как«удар молнии», сталкивается с различной сослов-ной принадлежностью ее носителей». «Манонни в чем не виновата; если она и совершает

21 «Ранний буржуазный реализм»), сб. статей.Л., 1936, стр. 67.

2.V± E. A. i'yncT

аморальные поступки, она этого не сознает. В этойискренности и простоте и заложены причиныобаятельности всего ее облика» 2 2 .

Г. Н. Гендрихсон еще более категорична и пря-молинейна, чем ее предшественники, в нравствен-ном оправдании героев повести: «Носителямиподлинной моральной правоты выступают в его(Прево.— Е. Г.) романе как раз мнимые преступ-ники, а добродетельные Тиберж и отец де Гриеоказываются, в конечном счете, подлинными пре-ступниками, разбившими жизнь де Грие и погу-бившими прелестную Манон»23.

В диссертации «Антуан Прево и его роман«Манон Леско» », защищенной И. Н. Пожаровойв 1953 году, определяется место, которое зани-мает творчество Прево в литературе XVIII века.По мнению автора, для Прево характерно «обли-чение феодально-абсолютических порядков, ока-зывающих губительное действие на судьбу чело-века...» «Глубокое непонимание существует меж-ду влюбленными (де Грие и Манон.— Е. Г.) и те-ми, кто считает, что все продается...» Автор пола-гает, что основной проблемой романа является нетолько протест против сословных предрассудков, ноборьба со всем обществом, со всей системойобщественных отношений, существовавшей в товремя. Став на такую точку зрения, автор идеа-лизирует Манон: «Ее жажда роскоши не только

22 «Ученые записки Ленинградского педагогическо-го института им. Герцена», т. XXVI. Л., 1939, стр. 163—167.

23 «История ф р а н ц у з с к о й литературы», т. I. M., Изд-воАН СССР, 1946, стр. 722.


«черта эпохи», но проявление развитой и бога-той души...» «Все существо ее властно требует отжизни полноты счастья, ее не удовлетворит скром-ная жизнь с любимым. В Манон чувствуется от-каз от религиозно-феодальной морали. Она —• че-ловек, заявляющий права на всестороннее удов-летворение своих потребностей». «Ее развлече-ния — не пустое времяпрепровождение, в них на-ходит отдых и удовлетворение душа сложная иглубокая» 2 4 .

В 1962 году повесть Прево впервые в Россиибыла издана на французском языке. В преди-словии к этому изданию Ю. Б. Виппер отмечает,что «в обществе, где царят деньги, как показы-вает Прево, нет одной общей морали. Их две:одна — для господ, а другая — для их жертв».«От страницы к странице писатель показывает,как неуклонно зреет и крепнет привязанностьМанон к шевалье, постепенно очищая ее нрав-ственные понятия, преобразуя ее в отношениик внешнему миру». «Душевная чистота не вы-травлена из сознания Манон. Подчиняясь оттал-кивающим нравам своего окружения, она не за-ражается духом стяжательства. Она стремитсяк деньгам не ради денег. Де Грие и Манон не мо-гут обойтись без золота, ибо им кажется, что ононеобходимо им для полноты любовного счастья,но одновременно презирают его».

В противоположность большинству наших кри-тиков автор справедливо подчеркивает черты, от-

24 И. Н. П о ж а р о в а. Антуан Прево и его роман«Манон Леско». Кард. дисс. М., 1953, стр. 143, 175, 176,180.

25fi E. А. Гунст

личающие де Грие от его возлюбленной: «С ещебольшей силой тема неистребимой душевной чис-тоты находит выражение в образе де Грие, цент-рального и истинно проблемного героя повести.Враждебные силы не могут сломить, подчинитьсебе окончательно де Грие, разлучить его с Манон.Свои падения он искупает ценой жестоких стра-даний и тяжелых лишений. Его любовь к Манонне только источник его ошибок, но одновременнои источник его силы. Борьба за Манон являетсядля де Грие борьбой за человека и за свое собст-венное право на человечность. Самое важное нето, что увлеченный своим чувством, он можетстать на время карточным шулером, а то, что воимя любви он может и пожертвовать своим лич-ным благополучием, добровольно отправиться вссылку, обречь себя на нищету и бесконечныестрадания» 2 5 .

В «Истории кавалера де Грие и Манон Леско»аббат Прево трактует тему роковой, всепогло-щающей любви — тему, которая, как мы видели,является доминирующей в его творчестве. Но вотличие от больших романов Прево со сложной,запутанной фабулой, «История кавалера де Гриеи Манон Леско» отличается редкостной стройно-стью и уравновешенностью композиции. Бытьможет это объясняется автобиографическим

2 5 «Манон Леско». М., Изд-во литературы на иностр.языках, 1962, стр. 16—18.


характером повести, тем, что драма, глубоко пе-режитая самим писателем, послужила достаточ-ным материалом и позволила ему отказаться отнагромождения надуманных положений и собы-тий.

Прево создал столь пленительный облик «пад-шей девушки», что она вскоре затмила своегопреданного рыцаря в сознании читателей. Дока-зательством тому служит на первый взгляд мел-кий, но весьма красноречивый факт: уже в на-чале XIX века книгоиздатели стали произвольновносить «поправку» в название повести: «Исто-рия кавалера де Грие и Манон Леско» преврати-лась в «Историю Манон Леско и кавалера деГрие», а с годами героиня и вовсе вытесниладе Грие с титульного листа книги: повесть сталинередко называть просто «Манон Леско».

Только в последнее время французские изда-тели вернулись к первоначальному, самим авто-ром данному, названию. Перестановка имен мо-жет показаться мелочью; на самом же деле здесьзатрагивается вопрос об основном герое, о том,чью именно трагедию задумал рассказать намавтор. II не зря, конечно, Прево на первое место.поставил имя де Грие; именно де Грие, а не Ма-нон — трагический герой повести. На это можновозразить, что в повести два героя, связанныеобщностью чувств, и что они неотделимы другот друга, как неотделимы, например, Ромео иДжульетта, Тристан и Изольда и многие другиеперсонажи прославленных произведений. Но та-кое возражение неправомерно — и в трагедииШекспира и в средневековом романе перед нами



два героя, одинаково благородные, одинаковосамоотверженные и действительно составляющиедуховно единое целое. Они переживают однуи ту же, общую для обоих, трагедию. Так, по-ви-димому, понимают конфликт де Грие и Манони те критики, которые говорят о нравственнойчистоте Манон и в этом отношении приравниваютее к де Грие.

Между тем в событиях, о которых рассказы-вает Прево, конфликт заключается в глубокомразличии характеров кавалера и его возлюблен-ной.

Если бы де Грие был так же аморален, как Ма-нон, встреча их не повлекла бы за собою траге-дии: соединив свою судьбу с Манон, он превра-тился бы в преуспевающего сутенера и, прини-мая во внимание внешнюю привлекательностьМанон, друзья зажили бы, не ведая забот и пуж-ды. Кстати,— именно такой путь и подсказываюткавалеру и брат Манон и она сама.

Но все дело в том, что де Грие и Манон — на-туры глубоко различные; в их нравственной сущ-ности, в их интеллектуальном облике мало обще-го. Трагедия де Грие — в невозможности осуще-ствить с Манон тот высокий идеал любви, кото-рый только и может удовлетворить его, а вся тра-гедия Манон сводится к недостатку материаль-ных благ.

По воле писателя рассказ ведется от имениде Грие. Автобиографическая форма повествова-ния позволяет Прево с исчерпывающей глубинойи правдивостью раскрыть перед нами внутренниймир героя. Роковой характер их встречи под-


черкивается ее чистой случайностью, а мгновен-но вспыхнувшая страсть говорит о полной ирра-циональности его чувства. Так же внезапно за-горается страсть в сердцах героев средневеково-го романа «Тристан и Изольда»; но там чувствовозникает под действием выпитого молодымилюдьми приворотного зелья. В повести Превонет такого «материализованного» колдовства,де Грие побежден не колдовским напитком, авнешним очарованием незнакомки. Влечениеде Грие к Манон сугубо чувственное, оно внуше-но не душевными достоинствами, а внешней при-влекательностью девушки. Сама внезапность этойстрасти свидетельствует о ее чисто чувственнойоснове,— влечение де Грие вспыхивает при пер-вом же взгляде на девушку, прежде чем он полу-чает возможность хотя бы поверхностно позна-комиться с ней.

Чувственная основа увлечения де Грие еще яв-ственнее сказывается во время второй его встре-чи с Манон, в семинарии. Если при встрече напостоялом дворе де Грие, еще не зная Манон,мог предполагать, что ее внешнему обаянию со-ответствует и нравственное совершенство, то те-перь, после предательства Манон и ее ухода к бо-гатому покровителю, де Грие уже не может за-блуждаться.

Отметим также, что при первой встрече он былеще юношей вполне свободным в выборе жизнен-ного пути, а ко времени вторичной встречи, двагода спустя,— он уже стал человеком не толькоболее опытным в жизни, но и принявшим на себяизвестные обязательства перед обществом и

17*


собственной совестью. Итак, вторичное «падение»де Грие — гораздо серьезнее и глубже первого,а вторая «победа» Манон, в отличие от первой,случайной и не зависевшей от ее воли, предна-меренна и еще более убедительна.

Врожденное благородство и идеализм де Гриемешают ему видеть Манон такою, какая она есть.Лишь в редкие минуты просветления, чаще всегов отсутствие возлюбленной, де Грие сознает своюнравственную деградацию, и он тем глубже пере-живает ее, что, по его убеждению, борьба длянего непосильна и невозможна, ибо воля чело-века не свободна.

Французские литературоведы, в особенностиПоль Азар, подчеркивают, что в мировоззренииде Грие сильно сказывается влияние янсенизма.Голландский богослов Янсений (1585—1638)учил, что воля человека сама по себе не свободнав выборе между добром и злом; только помощьпровидения, только божественная благодать ук-репляет человека и направляет его к добру. Ян-сенизм получил во Франции в XVII—XVIII векахширокое распространение не только в богослов-ских кругах, но и в обществе. Среди сторонни-ков янсенизма можно назвать таких выдающихсямыслителей и писателей как Паскаль, Арно, Ра-син и другие. В повести Прево влияние янсениз-ма особенно сказывается в философских рассуж-дениях де Грие.

Верный своим высоким идеалам любви, кавалеротносится к Манон как к чистейшему воплощениюженственности. Следует отметить, что де Грие ни-


чего не говорит нам о физическом облике, о чер-тах лица Манон. Для него она — абсолют, заклю-чающий в себе все совершенства.

И как истинный рыцарь, де Грие приноситсвоему кумиру в жертву все, чем он распола-гает — свое доброе имя, общественное положе-ние, семью, карьеру, материальное благополучие;он готов, если понадобится, принести в жертвуи самую жизнь.

Образ Манон по своим художественным до-стоинствам принадлежит к числу самых совер-шенных созданий мировой литературы. Авторуудалось так убедительно соединить в своей ге-роине внешнее обаяние и внутреннюю ограничен-ность, что читатель все время находится на гра-ни противоположных чувств, то восхищаясь, товозмущаясь ею.

Нельзя, правда, забывать, что образ Манон мывоспринимаем со слов де Грие — самого при-страстного рассказчика, какого только можносебе представить. Де Грие всегда старается оправ-дать Манон и лишь в редкие мгновения болееили менее ясно осознает ее недостатки.

Де Грие, естественно, рисует перед нами Ма-нон главным образом такою, какою он видел еев дни их совместной жизни, другими словами —рисует с лучшей стороны. Ни о ее прошлом, нио поведении ее за спиною де Грие, в домах бо-гатых клиентов, мы ничего не знаем, ибо этонеизвестно и самому рассказчику.

При всей своей искренности и правдивостиде Грие сильно идеализирует свою возлюблен-ную. Так, например, он говорит, что при первой


встрече с Манон в Амьене ему показалось, что«чувства ее возбуждены не менее моих». В дей-ствительности же Манон согласилась бежать вме-сте с юношей, с которым едва успела познако-миться, прежде всего потому, что ей во что быто ни стало надо было избавиться от монастыря,куда родители решили ее поместить «против ееволи, несомненно, с целью обуздать ее склон-ность к удовольствиям, которая уже обнаружи-лась». Следовательно, говорить о внезапно воз-никшем у Манон чувстве нельзя. Манон сразуже поняла, какую выгоду она может извлечь извстречи с молодым и богатым дворянином. Самде Грие отмечает, что девушка (хоть ей в ту порутлел только семнадцатый год) была гораздо опыт-нее него.

О семье Манон мы ничего не знаем. В первойредакции повести автор говорил, что Манон про-исходит «не из благородной семьи». Во второйредакции (1753) он говорит определеннее: онапроисходила «из заурядной семьи». ПоправкаЭта была сделана Прево, вероятно, в угоду ари-стократическим читателям того времени, которыммогло показаться невероятным и оскорбитель-ным, что из их среды вышла публичная женщи-на. Но для нас это «уточнение» ничего не меняет:существенно то, что родители не могли спра-виться с дурными задатками девочки.

Манон — женщина, лишенная каких-либо нрав-ственных устоев, существо со слабо развитыминтеллектом и чрезвычайно узким, мещанскимкругозором. Поэтому ошибочным является утверж-дение, будто в этом романе господствует по-

\ Жизнь и творчество аббата Прево 263i

нятие «человеческого максимума»; не говоря ужео том, что гедонизм отнюдь не сопряжен неиз-бежно с нарушением общепринятых этическихнорм,— «человеческий максимум» представляет-ся Манон чем-то весьма примитивным — это на-ряды, ужины, театры, развлечения. Созидательноеначало, даже в чисто женской сфере, чуждо Ма-нон. Ее нельзя представить себе матерью семей-ства, преданной женой, воспитательницей детей,заботливой хозяйкой. Более того, Манон несетв себе активную разрушительную силу: все, чтоприближается к ней — деградирует. Даже слугиМанон, наблюдающие ее жизнь с де Грие, зара-жаются дурным примером и обворовывают хо-зяев, как она обворовывает своих клиентов.

Манон неспособна принести счастье любящемуее человеку: даже на такой твердыне как безза-ветная любовь де Грие, она не может построитьих блаюполучия.

Ей чужды и какие-либо родственные чувства.В отличие от де Грие, который постоянно мысльювозвращается к отцу, к брату, к другу детства,Манон никогда не вспоминает о своей семье и неговорит о ней. Нет у нее и подруг. В то времякак возле де Грие все время, если не физически,то духовно, присутствует его друг Тиберж, она —совершенно одинока. Для дружбы с ней нетпочвы.

Следует заметить, что в повести Прево все по-ложительные персонажи появляются со стороныде Грие (его отец, брат, Тиберж, господинде Т...,— вплоть до тюремщика из Приюта), а всеотрицательные — со стороны Манон (ее брат,


сменяющие друг друга клиенты). Манон как быпритягивает к себе все порочное. Знаменательно,что все «поклонники» Манон, изображенные в по-вести, приходят к ней только из низменных по-буждений; у них нет оснований сомневаться в еедоступности. И нет среди них ни одного, которыйпитал бы к ней искреннее чувство. Последнее об-стоятельство — отсутствие у де Грие достойногосоперника — лишает убедительности попытку не-которых критиков противопоставить у Манон «фи-зические измены» — «духовной верности».

Правда, в Америке поведение Манон менеепредосудительно, чем на родине. Но вряд лиможно видеть в этом следствие раскаяния илиестественную эволюцию характера. Путешествиев Америку в ту эпоху — длительный переезд в,повозке по Франции, двухмесячное плавание напарусном судне, суровые условия жизни в Но-вом Свете, унизительное положение арестантов,всевозможные лишения — все это не могло неподорвать душевные и физические силы Манон.В Америку она прибыла уже другою женщи-ной — измученной, обессиленной, отчаявшейся,утратившей прежнюю беспечность и легкомыслие.

Повесть Прево отличается редкостной тщатель-ностью в описании бытовых черт. Действие про-исходит в эпоху Регентства (1715—1723), когданравы французского общества отличались край-ней вольностью. В последние годы долгого цар-ствования Людовика XIV при дворе царил духсуровости и ханжества, который сказывался навсем укладе жизни. После смерти Людовика XIV,пережившего своего сына и внука, престол уна-

<•' Жизнь и творчество аббата Прево 265

следовал его правнук, малолетний Людовик XV,а фактически правителем сделался регент Фи-липп Орлеанский. При жизнерадостном и легко-мысленном регенте во Франции сразу же нача-лась реакция на «постный» дух, царивший припрестарелом короле. Французское общество вздох-нуло свободнее и дало волю жажде жизни, ве-селья, удовольствий.

Аббат Прево с исключительной точностью вос-произвел в своей повести многие бытовые чер-точки того времени. Историки э п о х и Регентствав один голос утверждают, что такие подробностикак порядок отправки ссыльных в Америку, ме-стоположение и нравы игорных домов, порядки,существовавшие в полиции, в тюрьмах, в харчев-нях и т. п.— словом, что все мелкие подробностисоответствуют действительности. Автор не позво-ляет себе ни малейшего отступления от того,чему он сам был свидетелем. Картина тогдашнейжизни, воспроизведенная им, безупречно прав-дива.

Но это не значит, однако, что конфликт, изоб-раженный Прево, характерен лишь для даннойЭпохи, потому что препятствия к счастью де Гриеи Манон заключаются не столько в социальных:порядках эпохи Регентства, сколько в самом ха-рактере Манон.

Литература восемнадцатого века изобилуетпроизведениями, в которых любящие друг другамолодые люди встречают на своем пути препят-ствие, основанное на аристократических илибуржуазных предрассудках. Вспомним хотя бы«Новую Элоизу»>, где счастье Жюли и Сен-Пре

266 Е. А. Г у нет

рушится только от того, что Сен-Пре — плебей.В основе трагедии кавалера де Грие лежат со-всем иные причины, и ответственность за нее нив коем случае не может быть возложена на егоокружение, в частности, на его отца. Отец де Гриевосстает против брака сына с Манон не потому,что она из простой семьи, а потому, что она, каксущество морально ущербное, не может датьсчастья его сыну. Отец де Грие — человек опыт-ный в жизни, умеющий разбираться в людях,и история бегства Манон с его сыном, с которымона едва успела познакомиться, обстоятельства,при которых состоялось это знакомство, и, бытьможет, особенно — предательство Манон, котораявыдала своего возлюбленного, как только поняла,что у него нет денег на ее содержание — все этифакты давали отцу де Грие полное представлениео Манон и все основания противиться этому бра-ку. Нельзя вообразить не только в годы Регент-ства, но и в любую другую эпоху родителей, ко-торые одобрили бы намерение семнадцатилетне-го сына связать свою судьбу с публичной жен-щиной, воровкой и аферисткой.

Такую девушку, как Манон, не могла бы при-нять ни аристократическая, ни буржуазная, никрестьяпская семья. Порочность Манон вызванане нищетой, а отсутствием каких-либо нравствен-ных устоев. В повести нет даже намека на то,что кто-то соблазнил и развратил ее. ПорочностьМанон лежит в самой основе ее натуры. Будь онаженщиной из знатной, богатой среды — она былабы так же безнравственна, только распущенностьее приняла бы другую форму.

' Жизнь и творчество аббата Прево 267

Искать оправдания Манон и смягчать, затуше-вывать ее глубокую порочность значит умалятьпротиворечивость, своеобразие и значительностьэтого образа и, следовательно, недооценивать пси-хологическую проницательность и литературноемастерство писателя.

Старший друг де Грие — Тиберж изображенавтором как образцовый, преданный друг. Давнозамечено, что положительные персонажи, особен-но в литературе XVIII века, всегда менее коло-ритны, всегда «скучнее» отрицательных. Но бла-горазумие и неуклонная последовательность по-ведения Тибержа отнюдь не делает его образтусклым и пресным. Тиберж непреклонен в своихубеждениях, но в то же время снисходителенк де Грие, он суров, но в то же время человечен.Будь он всего лишь черствым, ограниченным пе-дантом, готовым только на скучные нравоучения,де Грие так не ценил бы его. Тиберж — истин-ный, великодушный друг, никогда не отступаю-щийся от своего слабовольного товарища. Пре-данность его выражается многообразно: и в спо-рах, в заклинаниях образумиться и вернуться напуть чести и труда, и в готовности служить по-средником в переговорах, которые могут бытьполезны де Грие, и в материальной помощи; егопреданность доходит до героизма — ради спасе-ния друга он самоотверженно бросается вслед заним в далекую Америку, а путешествие это зани-мало в тогдашних условиях несколько месяцеви было сопряжено с большими трудностями ириском.

И де Грие высоко ценит дружбу Тибержа; он

268 Е. А. Ту нет

уверен, что ее не в силах сломить никакие испы-тания. Тиберж — единственный человек, с кото-рым де Грие может быть вполне откровенным,и именно в спорах с ним он пытается разобрать-ся в своих переживаниях и найти ответ на му-чащие его вопросы. В этих спорах друзья придер-живаются глубоко различных точек зрения, ноЭто не мешает им понимать друг друга (особен-но Тибержу понимать де Грие). РассужденияТибержа совершенно неприемлемы для де Грие,потому что содержат в себе не только осуждениеего образа действий, но и полное отрицание егоиллюзорного счастья. И все же не кому другомукак Тибержу открывает кавалер свое сердце: онзнает, что встретит у него не только порицание,но и сочувствие, понимание и поддержку.

Заметим попутно, что кавалер никогда не дела-ет даже попытки поговорить с Манон на темы,которые он затрагивает в спорах с Тибер-жем.

До встречи с Манон де Грие, по-видимому,вполне разделял воззрения Тибержа; на этойобщности убеждений и основана их дружбаи уважение. Расхождение де Грие с Тибержем —явление временное и вполне вероятно, что кактолько прекратится действие силы, разъединив-шей их, их воззрения, если и не совсем совпадутвновь, то во всяком случае значительно сблизят-ся. По остроумному замечанию Арсена Уссэ, Ти-берж — это совесть кавалера де Грие.

Литературное мастерство, с каким написана«История кавалера де Грие и Манон Леско», ста-вит эту небольшую повесть в один ряд с вели-

. ' Жизнь и творчество аббата Прево /69

чайшими шедеврами не только французской, нои мировой литературы. Стиль ее отличается под-купающей простотой и гармоничностью; язык —точный, ясный и плавный — не уступает лучшимобразцам французской прозы эпохи классицизмаи просвещения; рассказ де Грие о его бедствияхи страданиях подкупает своей искренностью, онсвободен от аффектации, напыщенности, преуве-личений, но за внешней сдержанностью все времячувствуется клокочущая страсть.

Так же совершенна повесть и в отношениикомпозиции — автор сразу вводит читателя в ходсобытий, и наше внимание не ослабевает до по-следней строки2 6.

Но основная заслуга аббата Прево, конечно,в создании двух поистине бессмертных образов.

Кавалер де Грие — образец беззаветной любвн,самоотверженности и всепрощения. Автор с та-кой убедительностью рисует нам мучительныеи сложные переживания героя, что мы прощаемему все его падения и продолжаем верить в егоблагородство и нравственную чистоту.

Образу Манон нет равного по художественно-му совершенству во всей мировой литературе.Эту пустую, бессердечную, ограниченную и рас-пущенную женщину автору удалось наделить та-ким покоряющим обаянием, что мы забываем о еенедостатках и готовы восхищаться ею не менее

2в Интересный стилистический анализ повести дан вработе Родье (Rod d i e г. Prevost. L'bomme et l'ceuvre.P., 1955). См. также Е. Э т к и н д. Семинарий по фран-цузской стилистике. Ч. I: Проза. Л., 1960.


самого де Грие. Арсен Уссэ остроумно замечает,что сколько бы ни было у Манон любовников —все это ничто в сравнении с теми толпами взды-хателей, которых приводит к ее ногам аббатПрево.

И действительно, по прошествии двух столетийМанон все так же пленительна, со страниц книгивсе так же доносится ее задорный смех, и все также влечет нас ее лукавый, загадочный взгляд.

Е. Г .

БИБЛИОГРАФИЯ РУССКИХ ПЕРЕВОДОВ«ИСТОРИИ КАВАЛЕРА ДЕ ГРИЕ И МАНОН ЛЕСКО» *

П р е в о д'Э к з и л ь А. Ф. Приключения маркиза Г.,или Жизнь благородного человека, оставившего свет.Пер. И. Елагина, т. 7—8: История Кавалера де Грие иМаноны Леско. М., Универ. гип. у Окорокова, 1790. 2 т.

То же. 2 тиснение. 1793.П р е в о. История Маши Леско и Кавалера Де-Грие.

СПб., 1859.— Приложение к журналу «Библиотека длячтения», 1859, № 1.

История Маноны Леско и Кавалера де Грие. Пер.Д. В. Аверкиева.— «Вестник иностранной литературы»,1891, № 6.

П р е в о. История Манон Леско и Кавалера де Грие.Пер. Д. В. Аверкиева. СПб., 1892 («Новая библиотекаСуворина»).

П р е в о. История Манон Леско и Кавалера де Грие.Пер. И. Б. Мандельштама. Л., изд-во «Сеятель» [19261.

П р е в о. Маион Леско. Пер. М. А. Петровского.Предисловие А. К. Виноградова. Илл. В. Конашевича.М — Л., «Academia», 1932.

* Составлена Всесоюзной государственной библио-текой иностранной литературы.

272 Библиография русских переводов

П р е в о. Манон Леско. Пер. М. А. Петровского. ОчеркА. Франса: ((Приключения аббата Нрево». Вступ.статья В. Р. Гриба. Илл. В. М. Конашевича. М.—Л.,<(Academia>>, 1936.

П р е в о А.-Ф. Мапон Леско. Пер. М. А. Петровского.Под ред. Б. А. Кржевского. Л., Гослитиздат, 1951.

П р е в о. Манон Леско. Пер. Б. А. Кржевского. Илл.К. И. Рудакова. М.— Л., Гослитиздат, 1951.

П р е в о. Манон Леско. Пер. Б. А. Кржевского. М.,Гослитиздат, 1957.

М я т е ж н ы й С. Мапон Леско. Мелодрама в 10 карт.(Инсценировка). М., Изд. >правления по охране автор-ских прав, 1940.

Н р е в о А.-Ф. История шевалье де Грие и МанонЛеско. Предисл. Ю. Б. Виппера. Комм. И. Н. Пожаровой.М., Изд. лит-ры на иностр. языках, 1962. Текст нафранц. яз. Предисл. и комм, на русск. яз.

Как видно из приведенной выше библиографии, по-весть аббата Прево всегда пользовалась \ русского чи-тателя широкой популярностью. Одним из лучших пе-реводов является предлагаемый в нашем издании пере-вод М. А. Петровского.

Михаил Александрович Петровский (1887—1940) —профессор Московского университета, автор ряда работпо истории западноевропейской литературы и по тео-рии прозы. Перу М. А. Петровского принадлежат такжепереводы произведений Мериме, Гофмана, д'Оревильи,Арнима, Бальзака, Флобера и других. Из теоретическихработ М. А. Петровского следует отметить- «Композицияновеллы Мопассана» (ж. «Начала», 1921, № 1), «Морфо-логия пушкинского «Выстрела»» (Сб. «Проблемы поэти-ки». М„ 1924), «Морфология новеллы» (Сб. «Ars poeti-са». М., ГАХН, 1927) и др.

Для настоящего издания перевод М. А. Петровскогозаново сверен с оригинальным текстом 1753 года, пере-изданным издательством братьев Глади (Glady freres,P., 1875 г.).

Библиография русских переводов 273

Для выяснения эволюции искусства художественно-го перевода на протяжении почти двух столетий небез-ынтересно привести фрагмент подлинного текста и об-разцы его переводов, сделанных различными авторами.

Т е к с т п о д л и н н и к а

Nous nous assimes Fun pres de l'aulre. Je pris sesmains dans les miennes. «Ah! Manon»,— lui dis-je en laregardant d'un ceil triste,— «je ne m'etais pas attendua la noire trahison dont vous avez paye mon Amour.II vous etait bien facile de tromper un cceur dont vousetiez la Souveraine absolue, et qui mettait toute sa fe-licite a vous plaire et a vous obeir. Dites-moi mainte-nant si vous en avez trouve d'aussi tendres et d'aussisoumis? Non, non, la Nature n'on fait gueres de lameme trempe que le mien. Dites-moi, da moms, si vous1'avez quelquel'ois rcgrette. Quel fond dois-ie faire surce retour de bonte, qui vous ramene aujourd'hui pour leconsoler? Je ne vois quo trop que vous etes plus char-mante que jamais; mais, au nom do toules les peinesque j'ai souffort pour vous! belle Manon, dites-moi sivous serez plus fidele?»

П е р е в о д И. Е л а г и н а (1790 г.)

Мы сели один возле другого и я, взяв ее руки, ска-зал ей, посмотревши на нее печально: «Ах, Манон! Я неожидал никогда от тебя столь подлой измены, котороюЗаплатила ты мне за любовь мою. Тебе легко было об-мануть такое сердце, которого ты была совершенноюобладательницею, и которое полагало все свое благо-получие в том, чтоб тебе нравиться и повиноваться:скажи же мне теперь, нашла ли ты столь нежного истоль покорного, как я?.. Нет, нет! Натура не произво-дила мне подобного; по крайней мере скажи мне, со-жалела ли ты когда-нибудь о мне, и что должен я ду-мать о сем возвращении твоей благосклонности, кото-рая тебя ныне приводит к моему утешению? Я очень



вижу, что ты теперь гораздо прелестнее прежнего; за-клинаю тебя, прекрасная Манопа, всеми претерпенны-ми мною для тебя мучениями, скажи мне, будешь литы впредь вернее?»

П е р е в о д в и з д а н и и« Б и б л и о т е к и д л я ч г е и и я» (18.">9 г.)

Мы сели рядом. Я взял ее руки. «Ах! Маша,— ска-Зал я, смотря аа нее печально,— я не был приготовленк черной измене, которою ты отплатила мое за моюлюбовь. Тебе легко было обмануть сердце, который тывсецело управляла и которого счастье состояло в том,чтобы тебе нравиться и повиноваться. Сознайся мнетеперь—находила ли ты столь нежные и покорныесердца? Нет, нет, природа не создает подобных моемусердец. Скажи мне, по крайней мере, сожалела ли тыо нем иногда? Что я должен думать о причине, котораятебя сегодня привела, чтобы утешить мое сердце?Я только вижу то, что ты еще прекраснее, но, во имявсех страданий, которые я перенес из-за тебя, прелест-ная Mama, скажи мне, останешься ли ты теперь мневерною?»

П е р е в о д Д. В. А в е р к и е в а (1892 г.)

Мы сели друг против друга. Я взял ее за руки.— Ах, Манон! — сказал я, глядя на нее печальным

взором,— я не ждал, что вы такой черной изменой за-платите мне за любовь. Вам легко быле обмануть серд-це, которого вы были полной владычицей и все счастьекоторого состояло в том, чтобы нравиться и повино-ваться вам. Скажите же сами, разве вы нашли сердцестоль же нежное и покорное? Нет, нет! природа весоздавала сердца такого закона, как у меня. Скажитемне, по крайней мере, жалели вы когда-нибудь о нем?Какое доверие в утешение ему могу я питать к томувозврату нежности, который сегодня привел вас сюда?Я слишком вижу, что вы стали еще прелестнее, чем бы-ли; во имя всех мучений, которые я перенес из-за вас,прекрасная Манон, скажите же мне, будете ли вывпредь вернее?

Виблиография русский переводов Ъ1Ь

П е р е в о д И. Б. М а н д е л ь ш т а м а (1926 г.)

Мы сели рядом. Я взял ее руки в свои.— Ах, Манон,— сказал я, грустно глядя на нее,— не

ждал я той черной измены, которою ты отплатила мнеза любовь. Легко тебе было обмануть сердце, над ко-торым ты утвердила свое полное господство и котороевидело все свое блаженство в том, чтобы угождать иповиноваться тебе. Скажи же мне теперь, нашла ли тыдругие сердца, столь же нежные и покорные. О, нет,природа не создала второго сердца того же закала.Скажи мне, по крайней мере, тосковала ли ты когда-нибудь по нем. Как объяснить мне добрый порыв, по-будивший тебя прийти сегодня, чтобы утешить его?Я вижу, что ты стала еще прелестнее, чем была, но воимя всех страданий, которые я вынес из-за тебя, ска-жи мне, прекрасная Манон, будешь ли ты отныне вер-нее?

П е р е в о д М. А. П е т р о в с к о г о (1932 г.)

Мы сели друг подле друга. Я взял ее руки в свои. «Ах,Манон,— произнес я, печально смотря на нее,— неожидал я той черной измены, которой отплатили выза мою любовь. Вам легко было обмануть сердце, коегобыли вы полной властительницей и которое все своесчастье полагало в угождении и в послушании вам.Скажите же теперь, нашли ли вы другое сердце, стольже нежпое, столь же преданное. Нет. нет, природа поч-ти не творит сердец моего закала. Скажите, по крайнеймере, сожалели ли вы когда-нибудь о нем? Могу ли ябыть уверенным в том добром чувстве, что побуждаетвас сегодня утешать его? Я слишком хорошо вижу, чтовы пленительнее, чем когда-либо; но, во имя всех мук,кои я претерпел за вас, прекрасная Манон, скажитемне, останетесь ли вы верны мне теперь?»

П е р е в о д Б. А. К р ж е в с к о г о (1951г.)

Мы сели рядом. Я взял ее руки в свои.—i О Манон,— сказал я, глядя на нее печальными

глазами,— менее всего на свете я мог ожидать той чер-

18*


ной измены, которой ты заплатила за мою любовь. Те-бе было очень нетрудно обмануть сердце, единственнойвладычицей которого была ты и все счастье которогоЗаключалось в том, чтобы подчиняться тебе и тебе нра-виться. Скажи мне теперь, встречались ли тебе сердца,столь же нежные и покорные? О нет, нет; природа несоздает больше сердец такого закала, как мое. Но ска-жи мне но крайней мере, не жалела ли ты когда-нибудьо нем? Какую веру должен я придавать возврату неж-ности, который привел тебя сюда мне в утешение?Я слишком хорошо вижу, что ты очаровательна, как ни-когда, но во имя тех мук, которые я вытерпел из-затебя, прекрасная Манон, скажи мне, будешь ли ты бо-лее верной?

П Р И М Е Ч А Н И Я

П р е д у в е д о м л е н и е а в т о р а

1 Хотя я мог бы включить историю приключений ка-валера де Грие в мои «Записки»...— «История кавалераде Грие и Манон Леско» впервые вышла в свет в видеVII тома «Записок знатного человека, удалившегося отсвета». Аббат Прево приписывает «Записки» маркизу,путешествующему по разным странам под именем гос-Подина де Рокенкура в сопровождении своего воспи-танника.

Первая встреч," маркиза с кавалером де Грие про-изошла перед поездкой маркиза в Испанию и описаниеЭтой встречи должно было бы запять место в III томе«Записок». Вторая их встреча, когда де Грие поведалмаркизу свою историю, имела место два года спустя.. _ В начальных строках «Предуведомления» аббат Пре-ВО, говоря от имени мнимого автора «Записок», поясня-ет читателю, по каким соображениям он не включил«Историю кавалера де Грие и Манон Леско» в то место

278 Примечания

«Записок», где ей надлежало бы быть, а предпочел на-печатать ее отдельно, как самостоятельный рассказ, ввиде добавления к «Запискам».

2 Г о р а ц и й . Послание к Пизоиам, 43 ел.3 ...развлекая, наставлять читателя... — одно из ос-

новных положений поэтики классицизма.4 Гораций и Буало называют... — Имеются в виду

следующие строки Горация («Сатиры», II, VI, 72—76):Наш разговор не о том, хорошо ли и ловко ли пляшетЛепос,— но то, что нужнее, что вредно не знать че-

ловеку.Судим: богатство ли делает счастливым иль доброде-

тель;Выгоды или наклонности к дружбе вернее приводят;Или в чем свойство добра и в чем высочайшее благо?

(Перевод М. Дмитриева),а также стихи 153—158 VI послания Б} ало, где поэтговорит: «Отрешившись от треволнений, потолкуем, Ла-муаньон, о добродетелях, которые занимают твой ум;обсудим какие блага истинны и какие — ложны идолжен ли честный человек страдать от своих недо-статков; побеседуем о том, что скорее ведет нас к сла-ве — обширные знания или незыблемая добродетель».

6 Произведение в целом представляет собою нрав-ственный трактат.— По этому поводу Анатоль Франсзамечает: «Создав как нельзя более легко это чудоискусства, Прево написал две страницы назидательногосодержания, чтобы предпослать их роману. Это как бышаль, наброшенная на плечи мадемуазель Манон. Вэтом маленьком отрывке он ставит себе в заслугу то,что паписал сочинение, долженствующее пойти напользу нравам. Не спорю, вы правы. Но эти прекрасныемысли пришли вам на ум, дорогой аббат, лишь послетого, как была написана книга. Пока вы водили пером,вас вдохновляли воспоминания о ваших первых увле-чениях,— и только» (А. Ф р а н с . Приключения абба-та Прево. Перевод П. Д. Эфрос).

6 ...Я в мои годы...— 3 1 | а т н о м У человеку, которомуПрево приписывает рассказ о его жизни, во время вто-ричной встречи с де Грие было 58 лет.

7 Примечание впервые появилось в издавии 1753 года.

' Примечания 279

• ...очистить ею от... ошибок — Поправки, сделанныеавтором, для этого издании, довольно мноючисленны.Они могут быть разбиты на следующие трудны:

а) исправления чисто стилистические; автор заменя-ет повторяющиеся слова и выражения, стремится к ещебольшей ясности языка, его прозрачности, плавности иблагозвучию.

б) поправки, имеющие целью модернизацию языка;со времени первого издания повести прошло почтичетверть века и за эти годы одни слова вышли из упо-требления, другие — появились им на смену. Так, ста-ринные «auberge, cabaret» (постоялый двор) Прево те-перь заменяет словом «hoteilerie».

в) поправки, вызванные тем обстоятельством, чтоПрево примирился с бенедиктинцами. В новом изданиион стремится ослабить в де Грие черты, свойственныеему как воспитаннику духовной семинарии. Религиоз-ность юноши не подчеркивается, всему его облику при-дан более светский характер.

г) исправления, сделанные в угоду «блюстителейнравственности», которые упрекали автора в грубостии цинизме. Например, фраза Манон: «Ему не удастсяпохвастаться, что он провел со мною ночь» в новойредакции читается так: «Ему не удастся похвастаться,что я позволила ему какие-нибудь вольности» ФразаЛеско: «провести ночь с такой девушкой паи Манон...»изменена в том же духе: «добиться благосклонности оттакой девушки...»

Нельзя, однако, не отметить, что такого рода ис-правления в некоторой степени ослабляют колоритностьгероев.

д) изменения, подсказанные соображениями соци-ального порядка. Так, в издании 1731 года говорилось,что Манон «не из благородной семьи»; в новом изданиисказано определеннее: «из заурядной семьи».

Во второй части повести исправлений значительноменьше, чем и первой.

8 ...внесено несколько добавлений...— Единственноезначительное добавление — эпизод с итальянским кн.ч-зем (в начале второй части).


Ч а с т ь п е р в а я

1 0 ... за полгода до моего отъезда в Испанию... —В IIIтоме «Записок знатного человека» имеются сведения,позволяющие точно определить время первой встречиавтора «Записок» с де Грие: она произошла в 1715 го-ДУ-

11 ...похлопотать в нормандском парламенте.— В до-революционной Франции парламентами назывались су-ды. Всего насчитывалось двенадцать провинциальныхпарламентов; они были подчинены парижскому. Напарламенты были возложены также и некоторые адми-нистративные функции.

1 2 Эвре — городок между Парижем и Руаном. В1726—1727 годах Прево выступал в Эвре в качестве про-поведника.

13 ...дюжина веселых девиц, которых я ...сопровож-даю...— Начиная с 1699 года французское правительст-во стало принимать решительные меры, чтобы заселитьтерриторию на берегу Мексиканского залива, занятуюФранцией и названную в честь Людовика XIV Луизи-аной. Помимо того, что в колонию усиленно вербовалидобровольцев, туда в принудительном порядке ссылалидевушек и юношей дурного поведения, о чем говорятмногочисленные документы и свидетельства очевид-цев.

Вот одно из таких описаний: «Утром восемнадцатогосентября 1719 года в церкви Сен-Мартен-де-Шан, в Па-риже, было обвенчано сто восемьдесят девушек истолько же юношей, взятых из тюрьмы этого прихода,равно как и из других парижских тюрем; несчастнымдевушкам была предоставлена возможность выбрать се-бе мужей среди большего числа юношей. После совер-шения обряда, их сковали попарно, мужа и жену, иотправили в дорогу в сопровождении трех тележек споклажей; тележки предназначаются для того, чтобыдать людям время от времени отдохнуть, а также нагот случай если кто-нибудь заболеет; партию конвоиру-ют до Лярошели двадцать солдат, а оттуда она будетнаправлена на Миссисипи — в надежде на лучшеебудущее».

Примечания 281

Однако колониальные власти вскоре стали возра-жать против присылки в колонии публичных жен-щин. Из следующего сообщения явствует, что заинте-ресованные учреждения обратились к самому королю:

«Король соизволил разрешить «Западной Компании»извлекать молодых людей обоего пола, воспитываемыхв приютах Бисетр, Питье, Главном Приюте и Воспита-тельном Доме, а также девушек и юношей, находящих-ся там в заключении, ибо Компания сообщила, что рас-путные девушки, переселенные на МИССИСИПИ И В дру-гие французские колонии, причинили там великие бес-порядки своим "развратом и дурными болезнями, чтонанесло большой ущерб торговле и делам Компании.Уверяют, будто одни только парижские приюты могутдать четыре тысячи человек» («Журнал Регентства»Жана Бюва; цит. по предисловию de Lescure к «МанонЛеско», изд. Quantin, 1879 г.).

14 ..Мы взяли ее из Приюта... Приют Сальпетриербыл учрежден в 1656 году как отделение Главного При-юта (Hopital general) и предназначался для нищих иумалишенных, а также служил местом заключения пуб-личных женщин.

15 Прошло около двух лет... В «Записках» указы-вается точная дата выезда маркиза и его ученика изАнглии: 24 июня 1716 года.

1 6 ...вот его повесть.— Как «Предуведомление авто-ра», так и первые страницы романа приписываются аб-батом Прево маркизу, мнимому автору «Записок З н а т 'ного человека». В дальнейшем маркиз приводит рас-сказ кавалера де Грие.

17 Я закончил публичные испытания... — Публичныеиспытания проводились в семинариях по окончаниикурса.

18 Мальтийский орден — древнейший в Европе ду-ховно-рыцарский орден, основанный в 1099 году, вовремя крестовых походов; члены его делились на триразряда — на военных, духовных и служителей. В пер-вый входили лица знатного происхождения; они носи-ли титул «кавалер» (франц. chevalier — буквально«рыцарь»).


" Академия — учебное заведение, манеж, где юно-ши из знатных семей обучались фехтованию, верховойезде и другим видам спорта.

2 0 ...восторга, на несколько времени лишившего менядара речи.— Ирево одним из первых во французскойлитературе стал отмечать физические проявления ;-шо-ций; его примеру последовали многие современники, вчастности, Дидро и Руссо.

21 ...снаряжу почтовую карету... Почтовые кареты,введенные в обиход в 1664 году, были в те времена са-мым скорым способом передвижения.

22 Экю — старинная французская серебряная мо-нета, равная трем ливрам или франкам.

2 3 ...при помощи уловки. Имеются в виду уловки, ко-торые дают возможность лгать, придавая своим слонамвидимость правды. Например, прибегая к двусмыслен-ное ги, можно толкнуть собеседника на одно пониманиесказанного, в то время как сам говорящий придает сво-им словам иной смысл. Другой вид улокки — мыслен-но или шепотом прибавить к сказанному слово, совер-шенно меняющее смысл фразы. Иезуиты допускалитакого рода уловки, если они применяются с благиминамерениями. Паскаль разоблачает этот вид лжи в сво-их «Письмах к провинциалу» (письмо IX).

24 Сен-Дени — городок в 8 км к северу от П а р и ж а ; встарину е д у щ и е в столицу здесь в последний раз сме-няли почтовых лошадей.

2 5 ...на улице В — п о д р а з у м е в а е т с я улица Вивьен, по-близости от тогдашней б и р ж и ; здесь стояли особнякик р у п н е й ш и х ф и н а н с и с т о в ; в о п и с ы в а е м о е в романев р е м я Джон Ло основал на этой у л и ц е свой з н а м е н и т ы йбанк, п о т е р п е в ш и й к р а х в 1720 году.

2 6 Пистоль — монета, р а в н а я десяти л и в р а м ( ф р а н -к а м ) .

2 7 Какая жалость, что я записал гебя в Мальтий-ский орден...— Отец де Грие намекает на то, чторыцарь мальтийского ордена обязан дать обет безбра-чия.

2 8 Ты умеешь добиться быстрой победы...— ц и т а т аи з Т и т а Л и в и я (XXII, I ) .

2 9 ...упал без чувств и без сознания — ср. прим. 20


" ..комментарий к четвертой книге «Энеиды».— Вртой книге повествуется о трагической любви Энея иДидоны.

31 Я уже заранее составил себе план одинокой имирной жизни.— Мечта о тихой жизни в деревенскомуединении была дорога и самому Прево и многим егосовременникам; она получила особенно яркое выраже-ние у Руссо (ср., например, конец, IV книги «Эмиля»,IV книгу «Исповеди»).

Поселившись в 1746 году в деревне, Нрево писал сво-ему другу, что в этой обстановке он — счастливейшийиз смертных. «Рано или поздно люди разумныеначинают любигь уединение» — говорит он в этомписьме (Н. Н а г г i s s e. L'abbe Prevost. P., 1896,p. 359).

8 2 Бенефиций — духовная должность, дававшая пра-во на получение дохода с недвижимого имущества,принадлежащего церкви.

3 3 ...почему он теряет всякую способность к сопро-тивлению. . — Говоря о том, что не всем дано преодо-левать свои страсти, де Грие высказывается в духе ян-сенизма. Голландский богослов Янсений (1585—1638)и его последователи отрицают свободу воли и ставят«спасение» человека исключительно в зависимость от«божественной благодати»; по учению Янсения чело-век, лишенный помощи свыше, бессилен в борьбе созлом. Католическая церковь, главным образом в лицеиезуитов, вела ожесточению борьбу с янсенизмом,продолжавшуюся до середины XVIII века.

3 4 Наступило время публичного испытания... Начи-ная со средних веков вплоть до революции 1789 годаучащиеся Богословского Училища (Сорбонны) подвер-гались публичным испытаниям по окончании опреде-ленных этапов обучения. Испытания начинались в 6 ч.утра и могли длиться до 6 ч. вечера. Испытуемыйдолжен был защищать то или иное положение и спорес двадцатью докторами, которые сменяли друг друга.

3 5 Все, что говорится в семинарии о свободе воли —пустая химера.— См. прим. 33.

3 6 Шайо — в те времена деревушка иод Парижем,в XVII— XVIII веках была одним из любимых мест


прогулок парижан. В 1787 году включена в чертугорода.

3 7 «Опера» — театр, основанный в Париже в 1672 го-ду и первоначально называвшийся «Королевской Ака-демией Музыки». Театр играл большую роль в жизнисветского общества; в помещении театра устраивалисьтакже и балы, которые начинались в 11 часов вечераи продолжались до 6 часов утра.

3 8 ...служивший в гвардии.— Имеется в виду от-ряд кавалерии, предназначавшийся для охраны ко-роля.

Первоначально в отряд принимались только молодыелюди из дворянских семей, но в начале XVIII века вгвардию стали принимать и лиц недворянского проис-хождения.

3 9 Небу угодно было внушить мне мысль...— Де Гриепо привычке все еще выражается как воспитанник ду-ховной семинарии.

4 0 ...члены Сообщества...— п р и с я ж н ы е шулера, дей-ствовавшие согласованно и делившие между собою к а квыигрыши, так и проигрыши.

41 Сад Пале-Рояля — в то время излюбленное местопрогулок великосветского общества.

4 2 ...слезы его оросили мое лицо.— Эти строки — од-но из самых ранних проявлений сентиментализма воф р а н ц у з с к о й литературе.

4 3 Трансильванский дворец.— Незадолго до описыва-емых с о б ы т и й д в о р е ц был а р е н д о в а н т р а н с и л ь в а н с к и мк н я з е м Ф е р е н ц е м Р а к о ш и , к о т о р ы й у с т р о и л в н е ми г о р н ы й дом.

44 ...избавляясь от позора.— Де Грие м и р и т с я с тем,что Манон н а м е р е н а о г р а б и т ь господина Г... М.„, одна-к о ж и т ь н а счет д е в у ш к и , с о с т о я щ е й н а с о д е р ж а н и и ,все ж е п р е д с т а в л я е т с я ему н е в о з м о ж н ы м .

4 5 ...мастерить часовенки.— В р а з г о в о р е с Г... М...Леско прибегает к двусмысленностям. Слово «chapelle»значит no-фрапцузски «часовня», «компания, шайка»,«крутой поворот корабля»; поэтому фразу можно по-нять по-разному: «Де Грие любит забавляться детскойигрой в часовенку», «он — участник шайки», «ему зна-комы крутые повороты в жизни».


Так же двусмысленны и слова де Грие о его близо-сти с «сестрой».

4 8 Сен-Лазар — мужская исправительная тюрьма,состоявшая в ведении монахов общины св. Лазаря. Пре-бывание в этой тюрьме считалось неизгладимым позо-ром.

4 7 ..место, само название которого приводит меня вужас.— В первой редакции повести де Грие сразу женазывал тюрьму, в которую заключили его возлюблен-ную; в редакции 1753 года автор вкладывает это страш-ное слово в уста де Грие несколькими страницамипозже — ради придания эпизоду большей драматич-ности.

4 8 ...одной единственной грубости.— Де Грие подра-зумевает телесное наказание, применявшееся в тюрьмеСен-Лазар.

4 9 ...счастье паше состоит в наслаждении... В «Рас-суждении о любовной страсти» (1653) Паскаль говорит:«Человек создан для наслаждения; он это чувствует и вдругих доказательствах тут надобности нет».

5 0 ...слышу речи одного из наших янсенистов.— Ти-берж упрекает де Грие в том, что он рассуждает какянсенист когда говорит, что не в силах действоватьиначе (т. е. что воля его не свободна).

61 ...двадцать палок этому негодяю! — Леско изде-вается над возницей, предлагая ему вместо двадцатиливров (составляющих луидор) двадцать палочныхударов.

62 Кур-ля-Рэн — бульвар, созданный в 1016 году пожеланию королевы-регентши Марии Медичи; в XVII и вначале XVIII века — место прогулок великосветскогообщества.

Ч а с т ь в т о р а я

6 8 Манон и де Грие пародируют диалог Ифигении иЭрифилы из трагедии Расина «Ифигения» (II, 5).

Эрифила старается убедить Ифигению, что она невлюблена в Ахилла, что она не может его любить ужехотя бы потому, что он разорил ее родную страну иобагрил свои руки кровью ее соотечественников.

2§в примечания

Ифигения, ревнующая Эрифилу к своему жениху,отвечает, что все эти жестокости явились лишь стрела-ми, запечатлевшими образ Ахилла в ее сердце.

54 .. около семи часов.— В то время театральныепредставления начинались в пять часов вечера и про-должались часов до девяти.

65 Шатле.— Большой и Малый Шатле — замки-кре-пости, сооруженные в средние века. Большой Шатлеслужил местопребыванием главного парижского судьи(прево) и частично тюрьмой. Малый Шатле тоже былтюрьмой.

5 6 ...заплатил привратнику вперед за месячное со-держание.— Заключенные имели право вносить деньгиза улучшенное содержание.

6 7 Гревская площадь — место, где с 1310 по 1832 гг.казнили преступников.

68 ...у меня были предшественники. — Эти слова деГрие дали современникам Прево повод для множествапредположений — кто именно имеется здесь в виду.

s 9 ...погрузить на корабль в Ляуошели.— Ссылаемыхва Миссисипи отправляли преимущественно либо изЛярошели, либо из Рошфора.

6 0 ...они живут по законам природы... — В XVIII в е к егосподствовало убеждение, что дикари — существа до-бродетельные, могущие служить примером для цивили-зованных европейцев.

61 ...когда я ожидал почты... — Почтовые курьеры от-правлялись в путь и прибывали к месту назначения вопределенные дни.

6 2 Меня без затруднений приняли на корабль. — Дей-ствительно, тогда охотно принимали на корабль вся-кого, кто желал поселиться в колониях.

6 3 ...страна не представила для нас ничего приятно-го...— Прево, всегда очень точный даже в мелочах, вописании колонии допускает погрешности: в районеНового Орлеана берега были болотистые, а не песча-ные; город отстоял дальше от берега, чем говорит ав-тор, и не было холма, скрывающего поселение. З а т 0

Прево правильно отмечает, что Новый Орлеан представ-лял собою тогда всего лишь небольшой поселок, а от-нюдь не процветающий город, как его старалась изо-

Примечания, 2ЭТ

бразить «Индийская Компания», которая ведала коло-низацией и была заинтересована в притоке поселен-цев.

64 Красивейших он предоставил старшинам, прочихпустил по жребию.— Здесь Прево правдиво рисует нра-вы, царившие в колонии; губернатор пользовался не-ограниченной властью.

6 5 ...англичане дадут нам приют в своих поселени-ях.— Английские колонии были расположены гораздодальше от Нового Орлеана, чем думает де Грие, и до-браться до них пешком было невозможно.

На фронтисписе воспроизводится портрет аббатаПрево, гравированный де Во (De Vaux) с оригиналаШмидта (J. F. Schmidt).

Иллюстрации художников Паскье (J. J Pasquier) иГравело (Н. Gravelot) заимствованы из французскогоиздания 1753 г

СОДЕРЖАНИЕ

Прево А.-Ф. История кавалера де Грие и МанонЛеско {Перевод М А Петровского под редак-цией Ш В Вахтеровой)

Предуведомчение автора «Записок знапшго

человека» . . . . 5

Часть первая 9

Часть вторая 124

П р и л о ж е н и я 219

Е. А Гурст Жизнь и творчество аббата Прево 221

Библиография русских переводов «Истории

кавалера де Грие и Манон Леско» . . . 271


А -Ф Прево

История кавалера де Грие и Манон Леско

Утверждено к печатиредколлегией Литературные памятники

Академии наук СССР

Редактор издательства О К ЛогиноваХудожник Н И Крылов

Технические редакторы Г А Астафьева, Е В МакуниКорректоры Т В Гурьева, Н Г Сисекина

Сдано в набор 19/Ш 1964 г П дошсано к печати 9/VI 1964 гФормат 70Х90'/ч2 Печ л 9 + 5 вкл - 10,53 уел п пИзд JVB 91/64 Тип зак J\li 408 Темплан 1964 г № 421

Тираж 125 000 экз Цена в переплете 1 р , в обложке 90 к

Издательство «Наука» Москва, К-62 Подсосенский пер 21

2-я типография «Наука». Москва, Г-99, Шубинский пер, 10

•

vJL ABBE P R O OT.s

К стр. 18

Я стр. 46

К стр. 108

• •

• . : • • • : ' •

К стр. 131

Я лгр. *67

К стр. 192

Я стр. 213

Documents

Литературные Памятники А.-Ф. Прево Манон Леско (1964)