– 1 – 3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Симонович Любодраг - портрет

Любодраг Симонович (59),E-mail: comrade@sezampro.rs был членом сборной команды Югославии по баскетболу, которая в 1970 г. заняла первое место на Первенстве мира в Любляне. Несколько раз играл за сборную Европы. Был участником Олимпийских игр в Мюнхене (1972 г.). В знак протеста против сокрытия допинг-аферы с Пуэрторико покинул Игры, после чего его отсторонили от игры и удалили из сборной. Автор – кандидат юридических наук и доктор философии. Объявил книги: "Восстание роботов", "Профессионализм или социализм",

"Олимпийский обман", "Спорт, капитализм, деструкция" и "Философские аспекты современного олимпизма". Преподавал на университетах в Югославии и заграницей. Женат, у него три ребенка. Живет в Белграде.

ЛЮБОДРАГ СИМОНОВИЧ

ОЛИМПИЗМИ НОВЫЙ МИРОВОЙ ПОРЯДОК

Первое издание

“ЛОРКА” Белград, 2000 г.

Любодраг Симонович

ОЛИМПИЗМ И НОВЫЙ МИРОВОЙ ПОРЯДОК

Перевод на русский язык: Татьяна Джурашкович

Издатель: “ЛОРКА”, Белград

– 2 – 3902867.doc/7/9/2008ТаДж

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ ........................................................................................... ОЛИМПИЗМ И ФАШИЗМ .....................................................................КОММЕНТАРИЙ “ИЗБРАННЫХ ТЕКСТОВ“ИЗ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ПЬЕРА ДЕ КУБЕРТЕНА ...................................

– Колониализм и расизм .......................................................– “Народное просвещение” ..................................................– Педагогия ............................................................................– Нацизм .................................................................................– Аматеризм (Любительский спорт) ...................................

ДОСЬЕ “САМАРАНЧ“ ..........................................................................

– Путь к Олимпу .....................................................................– Самаранч – живой памятник фашизму ............................– Самаранч – могильщик олимпийской идеи Кубертена ..

КРИТИКА КАПИТАЛИЗМА –ИСХОДНАЯ ТОЧКА ОСВОБОДИТЕЛЬСКОЙ КРИТИКИ СПОРТА ... СПОРТ И КУЛЬТУРА ..........................................................................

– Критика спорта Хуизинга .................................................СПОРТ И ПОЛИТИКА

– Олимпийское движение ................................................– Спорт в США ..................................................................– Спорт и великопрусский экспансионизм ....................– Спорт и эмансипация ....................................................

ТАК НАЗЫВАЕМЫЙ “СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ СПОРТ“ ...................

СПОРТ И НАСИЛЬЕ ..........................................................................

– Стадионы – современные концентрационные лагеря ............................................................................

– “Состязательская мотивировка” .................................– Спорт и война ................................................................– И детей убивают, не так ли? ........................................

– 3 – 3902867.doc/7/9/2008ТаДж

“ХЛЕБА И ИГР“ – ПРИРОДА СПОРТИВНОГО “СПЕКТАКЛЯ“ .......... СПОРТ И РАСИЗМ ............................................................................. ПРИРОДА РЕКОРДА .........................................................................СПОРТ В БОЛОТЕ НАРКОТИКОВ .................................................... СМЕРТЬ БИРГИТ ДРЕССЕЛ ............................................................. СПОРТ И ЗДОРОВЬЕ ........................................................................ СПОРТ И ФИЗИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА ................................................ПРИЛОЖЕНИЕ К МАНИФЕСТУ ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ФИЗИЧЕСКОГО АКТИВИЗМА ......................................................ЛИТЕРАТУРА ....................................................................................

*** ОЛИМПИЗМ И ФАШИЗМ

До какой степени Кубертен (Pierre de Coubertin) погряз в нацистском болоте, становясь орудием в руках нацистской пропаганды, показывает и его контакт с Германом Эссером (Hermann Esser). По словам историка Массера (Маsser) Эссер еще в период с 1921 по 1924 годы был “одним из самых влиятельных сотрудников Гитлера в Национал–социалистической партии” (номер 2 на фиктивном списке Нацистской партии из 1925 года)1. В 1925 году Гитлер его

назначает руководителем нацистской пропагандной службы. Вскоре он становится редактором войноподжигательской газеты “Die jüdische Welterest. Judendämmerung auf dem Erdball” (“Еврейская мировая чума. Сумрак евреев на земном шаре”). Государственным секретарем в Министерстве пропаганды Рейха он становится в 1939 году, а во время агонии нацистского режима представляет Гитлера на мюнхенских партийных юбилеях (1943 и1945 г.г.). Историк из Бонна Брахер (Bracher) говорит об Эссере как о “фанатичном” приспешнике Нацистской партии, который применяет “самые низкие тона антисемитской и антидемократической пропаганды”2.

Вот что этот “старый боец” напишет о своей встрече с Кубертеном Ламмеру (Lаmmеr) – Шефу канцелярии Рейха: “Во время моего пребывания в прошлом месяце в Швейцарии для переговоров о новом соглашении о путешествиях мне с разных сторон рекомендовали навестить состарившегося учредителя Олимпийских игр барона де Кубертена. Это во многом могло бы быть полезным для Германии, так как барон Де Кубертен не засыпан вниманием не только Швейцарии, но и его родины – Франции. Поэтому я решил не только навестить барона в Женеве, но и пригласить этого во всем мире известного человека на какой–либо немецкий курорт или в немецкий санаторий. По приезду в Женеву немецкий консул, которому я доверил подготовку визита, сообщилмне об

– 4 – 3902867.doc/7/9/2008ТаДж

исключительно плохом состоянии1 Сравни: Hans Joachim Teichler, “Couberbin und das Dritte Reich”, Sportwissenschaft, 1982,

12(1), стр. 432 Teichler, там же.

– 5 – 3902867.doc/7/9/2008ТаДж

здоровья барона. Несмотря на это, он захотел принять меня. Примет ли он приглашение посетить Германию, зависило, в сущности, полностью от того, кто в действительности посылает это приглашение. В ходе посещения барона Кубертена у меня создалось впечатление, что я разговариваю с человеком, стоящим на краю могилы. С учетом этих обстоятельств, мне показалось оправданным передать старому господину, который о Фюрере и Рейхе говорил с выражением великого одушевления, привет от Фюрера, а также по поручению Фюрера приглашение на лечение на каком–нибудь немецком курорте.

К счастью, кажется, что еще раз состояние здоровья барона Кубертена улучшается на столько, что он уже сейчас серьезно рассчитывает на путешествие в Германию. Я уже выполнил всю подготовку к тому, чтобы барон, присутствие которого имеет исключительное значение для немецкого туризма и посещения немецких курортов, со всей своей семьей был принят и угощен как князь за счет Туристического союза Рейха в Баден–Бадене. Считаю, что такие пропагандные посещения для нас имеют величайшее значение, и верю, что поэтому Фюрер одобрит мое приглашение, сделанное Кубертену”3.

Поверив, что Гитлер послал ему приглашение посетить Германию, Кубертен пишет Гитлеру:

“Ваше Превосходительство,

меня глубоко тронул визит, сделанный мне государственным министром Г. Эссером от имени и по поручению Вашего превосходительства, и я тороплюсь выразить Вам свою благодарность по этому поводу. Германия этим – и то самым чудесным образом – присоединяется к моему юбилею, который 20 января этого года был торжественно отпразднован в Университете в Лозанне, по поводу чего я был приглашен, чтобы подвести итоги работы, проведенной в течение пятидесяти лет, которая вся, так или иначе, касается реформы и

усовершенствования образования. Германия несколько раз выразила свои симпатии к этой работе, и я ей за это обязан самой глубокой признательностью. Если весной мне мое восстановленное здоровье разрешит, я буду иметь в виду возможность воспользоваться таким любезным приглашением, которое мне доставлено от имени Вашего превосходительства и которое является еще одним доказательством благосклонности, которое необходимо присоединить к тем, которые я уже принял.

Прошу Ваше превосходительство изволить принять выражения моего уважения и глубокой преданности.

17 марта 1937 года Пьер де Кубертен”.Нацисты с правом видели в Кубертене искреннего приятеля

нацистской Германии. Говоря в 1938 г. по берлинскому радио о наследии Кубертена, Карл Дим (Carl Diem) – организатор нацистской Олимпиады и многолетний приятель и близкий сотрудник Кубертена высказал и следующее: “Германии выпало на долю задание быть духовным хранителем олимпийской идеи. Учредитель Олимпийских игр современной эпохи Пьер де Кубертен

– 6 – 3902867.doc/7/9/2008ТаДж

3 Teichler, там же, стр. 45.

– 7 – 3902867.doc/7/9/2008ТаДж

незадолго до смерти предложил немецкому правительству учредить Олимпийский институт, которому завещал свое литераторское наследие. Таким образом сочинения Кубертена, которые включают 60 000 печатных страниц, начиная с его первой тетради из колледжа, перешли в немецкие руки, и дело жизни великого педагога и мирового ума непосредственно может наблюдаться, начиная с его первых студенческих сочинений о Руссо, до дня, когда копье в его руках стало слишком тяжелым и когда он его нам доверил. Он считал, что мы – немцы имеем полное понимание всеобъемлющей культурной силы олимпийской идеи, а мы, и наряду с этим, завоевали его сердце”4. Говоря о необходимости того, чтобы олимпийская идея и дальше жила, при чем должны быть сохранены основные принципы и должна развиваться форма, Дим подчеркивает, что из наследия Кубертена вероятно всегда можно будет брать духовную силу, так как Кубертен имел “обширное знание и созидательный дух”5.

Кубертен был больше, чем “великий приятель” нацистской Германии. Он как верховный священнослужитель олимпийского движения современной эпохи был органической связью древней Греции и “новой Германии”. Кубертен был олимпийским глашатаем,

который миру сообщит, что олимпийские боги, особенно Зевс – бог войны, свою благосклонность навсегда подарили арийской “сверхрасе”.

Поэтому не удивительно, что Гитлер 28.01.1936 года принял предложение назвать площадь, находящуюся перед южным входом олимпийского стадиона в Берлине, именем Кубертена6. С этим в связи находится и высказывание Дима из 1946 года о том, что только в Германии воздвигнут памятник Кубертену и только в ней одно место носит его имя”7.

В то же время нацисты выдвигают кандидатуру Кубертена к присуждению Нобелевской премии за мир как противокандидата Карлу фон Оссиецки (Carl von Ossietzkу), который как противник Гитлера гноился в нацистской тюрьме, – из–за него стояла мировая демократическая общественность. Кубертен согласился с его кандидованием нацистами, рассчитывая на поддержку Норвежского олимпийского комитета. После присуждения Норвежским комитетом за мир Нобелевской премии Оссиецки разочарованный Кубертен пишет нацистскому министру спорта (Hans von Tschammer und Osten): “Потому что я знаю, что в течение пятидесяти лет я сделал бόльший вклад в мир тем, что я создавал международный спорт, а не тем, что бы мог сделать тщетными речами и бесполезными замечаниями. Ваше признание, с этой точки зрения, для меня драгоценно”8.

Когда речь идет о деньгах, которые Кубертен получил от нацистов, необходимо сказать, что в конце жизни у него не много осталось от500 000 золотых французских франков, с которыми он двинулся к Олимпу. Что произошло с таким богатством? Французский исследовательсовременного олимпизма Ив–Пьер Булонь (Уves Pierre Boulongne) в работе,

4 Carl Diem, “Das Erbe Coubertin”, в: Carl Diem, Olympische Flamme, Utscher Ver. Берлин,1942 г., стр. 257.

5 Там же.6 Teichler J.H., “Couberbin und das Dritte Reich”, Sportwissenschaft, 1982, 12(1), стр. 28.

– 8 – 3902867.doc/7/9/2008ТаДж

7 Там же, стр. 29 – сноска8 Teichler, там же, стр. 29

– 9 – 3902867.doc/7/9/2008ТаДж

которую объявляет в 1976 году в книге “Die Zukunft der Olуmpischen Spiele” (Hrsg. Hans.–Jürgen Schulke, Pahl–Rugenstein, Köln) под названием “Pierre de Coubertin. Ein Beitrag zu einer wissenschaftlichen Untersuchung seines lebens und seines Werkes”, говорит: “В 1908 году отец ему оставляет наследство в сумме тогдашних 500 000 золотых франков. Когда он умер в 1937 году, от этого больше ничего не осталось: все его

имущество было посвящено олимпийскому движению и реформе образования” (стр. 86 – сноска). Между тем, в книге “Олимпийский дух Пьера де Кубертена”, которая в Югославии выпущена в 1984 году (“Народная книга”, Белград), этот же автор утверждает: “Между тем, война (Первая мировая – прим. автора) его материально почти совсем разорила. Считается, что половина его состояния не стала на бирже” (стр. 31).

Как бы то ни было, Кубертен остался без денег. Для того, чтобы помочь ему, по предложению Байе–Латур учреждается фонд “Pierre–de– Coubertin–Fonds”, в который Французский и

Норвежский олимпийские комитеты внесли по5000 марок рейха. Государственный секретарь

Министерства иностранных дел нацистской Германии Пфундтнер (Pfundtner) понял, что помощь Кубертену может иметь

положительный отклик в международной общественности и быть хорошим пропагандным жестом режима. Поэтому предложил Гитлеру, чтобы Германия была “более щедрой” по отношению к Кубертену. Гитлер сразу же одобрил выплату 10 000 марок рейха Кубертену. По свидетельству Левальда (Lewald), который второй транш личновручил Кубертену,

он “с большим удовольствием и большой благодарностью принял чек”9.

После издания нюрнбергских “Расовых законов” (15.09.1935 г.), по которым у евреев отбиралось немецкое подданство и запрещались браки между немцами и евреями, доходит до разгорания движения за бойкот нацистской Олимпиады. Для того, чтобы уверить мировую общественность в пригодность нацистской Германии для организации Олимпийских игр, Байе– Латур в свойстве президента МОК идет на встречу с Гитлером (5 ноября 1935 г.), исход которой был известен наперед. День спустя после разговоров Байе– Латур сообщает своим коллегам: “Имею честь ознакомить вас с тем, что мои разговоры с немецким канцлером и исследования, предпринятые мною, уверили меня в том, что ничто не препятствует проведению ХI Олимпийских игр в Берлине и Гармиш–Партенкирхене (Garmischpartenkirchen). Условия, выставляемые олимпийскими правилами, соблюдены Немецким олимпийским комитетом. “Движение за бойкот” не будет поддержено ни одним из наших коллег. Этополитическое

движение, базирующееся на необоснованных утверждениях, неточность которых я бы мог легко опровергнуть”10.

Как нацисты соблюли Олимпийскую хартию, может быть лучше всего говорит то, что связано с Гретель Бергманн (Gretel Bergmann) – немецкой прыгуньей в высоту еврейского происхождения. Об этом Арнд Кригер (Arnd Krüger) говорит: “В немецкой команде, конечно, не было евреев. Гретель

– 10 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

9 Там же, стр. 32, 3310 Hajo Bernett, Sportpolitik im Dritten Reich, Karl Hofman Verlag, Schorndorfbei Stuttgart,

1971, стр. 48.

– 11 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Бергманн – прыгуньи в высоту мирового класса и надежного завоевателя медали не было в списке. Ей не дали возможность участвовать в квалификациях за Олимпийские игры не потому, что она еврейка, а потому, что ее (спортивное) общество не было членом Легкоатлетического союза. А оно не могло стать членом, так как Союз отказался принять его, как и другие еврейские общества, в состав членов. Для того, чтобы не допустить Бергманн сообщить в Берлине иностранным комментаторам о лицемерии вожаков национал–социалистического спорта, ее в течение игр держали под домашним арестом“11.

На подоплеку “корректного“ поведения нацистов во время Олимпийских игр в Гармише и Берлине указывает и ангажемент президента Организационного комитета Олимпийских игр фон Хальта (von Halt). Опасаясь, что преследование евреев во время проведения Зимней олимпиады в Гармише может вызвать нападения на любого, кто похож на еврея, и что это будет “огромной потерей престижа“ для Германии,

онпишет государственному секретарю Министерства иностранных дел Пфундтнеру: “Господин государственный секретарь, прошу Вас понять, что я не высказываю эти мои опасения для

того, чтобы помочь евреям, речь исключительно идет об олимпийской идее и олимпийских играх, которым, уже годами честно служа, я посвящаю все свое свободное время“12. В том же духе Хальт пишет своему приятелю фон Лексу (von Leх): “Дорогой Лекс, ты знаешь мою позицию. Ты совсем хорошо знаешь, что я не высказываю свои опасениядля того,

чтобы помочь евреям… В моейжизнибыло бы огромнейшим разочарованием, если бы по перечисленным причинам как раз в Германии невозможно было бы организовать Олимпийские игры“13.

В подобном тоне написано и воззвание Геббельса к немцам до начала берлинской Олимпиады: “По желанию вождя Германия находится в полном разгаре подготовки к Олимпийским играм 1936 года. Много сотен тысяч иностранных гостей должны быть достойно приняты и должны почувствовать блестящий пример немецкого гостеприимства. Я убежден, что каждый немец настоит на том, чтобы в огромнейшей мере пойти на встречу иностранным посетителям, которые все будут находиться под покровительством немецкого Рейха. В случае, если им будет необходима какая–либо помощь, необходимо им помочь советом или делом“14.

Все это не помешало Дима написать после войны: “И в Гармише, и в главном городе Берлине торжество проводилось в совершеннейшей гармонии. Только после крушения нашлись немецкие критики, а также отдельные иностранцы, которые заклеймили торжество как недопустимую политическую пропаганду. Это можно легко опровергнуть, так как после завершения Игр МОК официально выразил благодарность и признание (нацистскому режиму – прим. автора). Интернациональный олимпийский институт по требованию Кубертена и по

одобрению МОК размещен в Берлине. Когда зимние Олимпийские игры 1940 года в Санкт–Мориц (St. Moritz) зашли в тупик, МОК

11 Сравни: Arnd Krüger, Sport und Politik, Fackelträger Verlag, Hannover, 1975, стр. 74.12 Hajo Bernett, там же, стр. 62.

– 12 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

13 Там же, сноска, стр. 62.14 “Время“, 3 июль, 1936 г.

– 13 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

на своей сессии 9 июня 1939 г. в Лондоне решил единогласно путем тайного письменного высказывания предложить проведение зимних Игр снова в Гармише, и если бы они, как это утверждается, были с любой точки зрения злоупотреблены в политических целях, и если бы случилось что–либо, что противоречит олимпийскому духу, наверняка, в этом международном обществе было бы поднято несколько голосов против“15.

И этим комментарием Дима не удалось замаскировать настоящую сущность нацистских Олимпийских игр, но удалось верно показать настоящую сущность МОК того времени.

Единственным членом МОК, который попытался противостоять пронацистской политике остальных “доверенных“ олимпийской идеи, был американский делегат в МОК Эрнест Ли Янке (Ernest Lee Jahncke), который по высказыванию Гутманна (Guttmann) “был евреем или коммунистом на столько же, на сколько и Джереми Махони (Jeremiah Mahoney)“16 – президент Любительской (аматерской) атлетической Унии США (ААU). Он 27 ноября1935 года в нью–йоркской “Таймс“ обратился с воззванием к президенту МОК Байе–Латуру: “Очевиден и неопровержим факт, что нацисты последовательнои упорно нарушают свои обещания. (…) Несомненно, Ваша обязанность –поставить вопрос об ответственности нацистских спортивных лидеров за нарушение их обещаний… Не сомневаюсь, что Вы получили всяческие уверения от компетентных в нацистском спорте. С тех пор, как нам даны гарантии в июне 1933 года, они были щедры в своих обещаниях. Проблема в том, что они были скупы в их применении. (…). Разрешите мне порекомендовать Вам поставить Ваши большие способности и влияние в службу духа “fair–plaу“ (честной игры) и рыцарства вместо в службу брутальности, силы и мощи. Разрешите мне попросить Вас воспользоваться возможностью и занять свое законное место в истории Олимпийских игр рядом с Кубертеном, а не рядом с Гитлером“17.

Янке очевидно не было ясно, что происходит на современном Олимпе. То, что вскоре произойдет, покажет, что он обратился по ошибочному адресу и сослался на ошибочного человека, а именно: Кубертен уже тогда передал Гитлеру все олимпийские знамения.

Байе–Латур, который уже иначе оповестил Брендиджа (Averу Brundage) о готовности приехать в Америку для включения в борьбу против еврейского бойкота Олимпийских игр, заключил, что письмо Янке “неучтиво“, и сердито ответил ему. Он в Янке “видел предателя, который по необъяснимой злобной причине не готов принять личную гарантию честных людей, таких как Левальд, фон Хальт, Брендидж и, конечно, сам Байе–Латур. Он потребовал от Янке дать отставку на его членство в МОК, и когда Янке отказался сделать это, организовал его исключение“18. Янке единогласно был “выброшен“ из МОК, а на его место единогласно был выбран Эвери Брендидж.

Кубертен имел такое же отношение к берлинской Олимпиаде, как и15 Сравни: Carl Diem, Weltgeschichte des Sports, Cotta Verlag, Stuttgart, 3 Auflage, Band II,

1971, стр. 1017, 1018.

– 14 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

16 Сравни: Allen Guttmann, The Games Must Go On, Columbia Un. Press, 1984 г., стр. 74.17 Guttmann, там же, стр. 74, 75.18 Сравни: Guttmann, там же, стр. 75.

– 15 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

члены МОК. На это указывает и интервью, которое Кубертен дал Андре Лангу (Andre Lang) и которое 27.08.1936 года объявлено во французской газете “Le Journal“. Разговор велся по поводу статьи, которую Жак Годе (Jacques Goddet) объявил в журнале “L'Auto“ под названием, позаймленным у Эмиля Золя – “J'Accuze“ (“Обвиняю“), в которой Годе ставит под вопрос законность берлинской Олимпиады. Вот что по этому поводу среди прочего говорит Кубертен: “Что, игры извращены? Олимпийская

идея пожертвована пропаганде? Это абсолютно не точно. Величественный успех берлинских Игр прекрасно послужил олимпийской идее. Только французы, или почти только французы, играют Касандру

…“. И далее:“Во Франции вызывает беспокойството,что Игры 1936года озарены гитлеровской силой и

дисциплиной. Как могло быть иначе? Напротив, необходимо еще сильнее желать, чтобы Игры всегда были так счастливо организованы и чтобы каждый народ в течение четырех лет участвовал в их подготовке“19.

Эти позиции Кубертена, а также его усилия по организации французского спорта по примеру нацистского были яростно оспорены не только в левых, но и в гражданских газетах. Так, например, “Paris–Soir“, которая в январе этого же года объявила эксклюзивное интервью с Гитлером, писала о берлинской Олимпиаде: “Не прославляется больше атлет, а вся нация восклицает успеху своих цветов, победе расы, правящей системы, армии … (…) Немецкая публика топчет элементарные правила приличий. Нельзя больше допустить, чтобы одной нации игры служили для понижения другой нации.“20. После этой статьи парижской газете воспрепятствована дальнейшая высылка сообщений из Берлина, а ее журналистам отказано в разрешениях на въезд в Германию21.

Югославские комментаторы на берлинских Олимпийских играх не имели таких проблем, как их французские коллеги. Посмотрим, почему.

Вот как Живоин Вукадинович и Бора Йованович в “Политике“ от2 августа 1936 года описывают открытие нацистских Олимпийских игр:

“Как настоящий император появляется Гитлер на великолепной лестнице берлинского Колизея, который на много превосходит амфитеатр римских кесарей. Знамя со свастикой, украшенное пурпуром и золотом, поднимают на флагшток моряки.

Публика – на ногах. Правые руки поднимаются. По стадиону эхом разлетаются ритмические возгласы:

– Хайль! Зиг! Хайль! Зиг!

Фюрера, одетого в темную форму, сопровождают члены Международного олимпийского комитета в черных костюмах с золотыми цепями на груди. Медленно и достойно спускается он по высокой лестнице. В это время музыка играет “Deutschland, Deutschland, über Alles“ и “Horst Wessel Lied“. Все немцы с поднятыми руками поют. Гитлер также не опускает руки в течение исполнения гимна. Потом к нему подходит девочка и вручает букет цветов. Публика не прекращает восклицать.

19 Teichler J.H., “Couberbin und das Dritte Reich”, Sportwissenschaft, 1982, 12(1), стр. 35, 36.20 Teichler, там же, стр. 37.

– 16 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

21 Там же, стр. 37.

– 17 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Тогда на высокие флагштоки, находящиеся всюда вокруг стадиона, на самые высокие их концы медленно поднимаются флаги. (…)

После этого приглушенного восклицания стихает весь амфитеатр. С высокой башни разливается олимпийский звон. Звон продолжался ровно столько, сколько было регламентировано – 60 секунд. В это время был слышен только этот звон и перестук пишущих машинок журналистов, которые быстро описывали приход Гитлера на стадион“.

Д. Улага в журнале “Время“ от 11 августа 1936 года оповещает своих читателей об ужине, который устроил министр просвещения Третьего рейха господин Руст (Rust). Руст по интерпретации Улаги сказал: “Прежде всего было необходимо получить власть и политическую мощь. Политика, все–таки, является только частью национал–социалистической программы. Культурная работа и возрождение искусства, а особенно, физическая культура – это программа будущего“.

Улага констатирует, описывая достижения нацистов в спорте, что “это не просто подходящие слова“. Чтобы показать настоящие достижения того образования, Улага приводит свой разговор с “господином в черной форме“:

“Позже я разговаривал с каким–то господином в черной форме. Он постоянный гость нашей Далмации, и это нас сблизило. “Какая это форма?“– спросил его я.

– Я – член лидерства Штафлштуца, – ответил он мне. В первый момент мы были гвардией фюрера. Сейчас работаем на спортивной организации в рамках партии, а форму носим только в торжественной обстановке.

Смотрю на его знаки отличия на груди. Некоторые из них – военные, а одно – “sportabcajhn“ – спортивный значок, который с гордостью носит огромное число немцев. Почти каждый немец, носящий форму, будь он стар или молод, полицейский или офицер, гордится этим спортивным значком.

Смотрю на его нож. Когда он его вынул, я прочитал: “Моя честь называется верность““.

Речь идет об эссесовской присяге Гитлеру: “Mejne Ehre heisst Treue!“.

В подобном тоне о берлинской Олимпиаде пишет и Милош Црнянский (19.12.1935 г.): “Германия первой по–настоящему распространила спорт в массы. Подготовка к Олимпиаде осуществляется в массах систематически. Рождаются не только рекорды, новые виды спорта, но и совсем новые методы упражнений и новые взгляды на спорт. Укреплению мышц, спортивного общества придаются новые спартанские понятия, всему спорту – глубокое значение и смысл.

Но это самое большое значение Олимпиад впервые будет проявлено только в Берлине.

В античной Олимпиаде мог принимать участие только грек, остальные были исключены как “варвары“. В современных Олимпиадах вместе с белой расой борятся и черная, и желтая, и бронзовая. Космополитическое значение этого не нужно толмачить. Античная Олимпиада принадлежала

– 18 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

все–таки одному народу. Современная – всем народам и расам в мире.

– 19 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Германия, между тем, очевидно работает над обновлением глубокой мистерии Олимпиады, над духовным значением Олимпийских игр. На сколько важно, что это делает как раз Германия, не нужно доказывать.

Идея мира, уважение между нациями, которые как колокольный звон разносятся над всеми подготовками к Олимпиаде в Берлине, сейчас в эти роковые дни, идея мира, которая красной нитью проходит во всех программах немецкой Олимпиады, олимпийских торжеств, во всей духовной стороне этого спортивного интернационального конгресса, придает этой Олимпиаде более широкую ценность, чем это имели предыдущие.

Новый смысл народа, нации, человека, общества, одиночки, пример самопожертвования, работы, обновления, пример гордости, уверенности в себе и возвышенные идеалы непреходящих жертв и подвигов вместе с примером одной грандиозной страны делают единственной берлинскую Олимпиаду и с духовной точки зрения.

Германия, которая первой принялась за раскопки Олимпии – святого места античных Игр, которая, не требуя для себя ни одной из скульптур из раскопок, начатых в 1875 году, с бюджетом 800 000 марок, которая преданной работой своих известнейших архитекторов и археологов воскресила Нике Пайона и Гермеса Праксителя, действительно заслужила быть хозяином, который будет встречать цвет человечества, который приедет в Берлин со всех сторон глобуса“22.

Вот что, обращаясь к Антифашистскому комитету по “fair–plaу“ (6 июня 1936 г.), сказал Генрих Манн (Hajnrich Mann): “От имени немецкой антифашистской оппозиции горячо вас благодарю за ваши возвышенные напоры. Свободные народы не имеют права поддерживать берлинскую Олимпиаду по нескольким причинам. Прежде всего, заданием граждан свободных наций не является возвеличивание нечеловечной диктатуры, что все–таки, без сомнения, они сделают, если примут участие в гитлеровской Олимпиаде. Второе, спортсмены, незаинтересованныев политических вопросах, которые приедут в Берлин, не раздумывая об этом, ни коим образом не будут вести себя в духе олимпийской идеи. Картина спорта действительно темнеет, когда спортсмены становятся помощниками заклятых неприятелей “fair–plaу“, так как они силой владеют страной, которая принуждена к пассивной покорности и молчанию. Третье, те, кто приедет в Берлин, не просто встанут на сторону узурпатора и агрессора, они забьют нож в спину тем, кого ужасный гитлеровский режим лишил их самых светлых прав. Расовая ненависть направлена не только на евреев, как чаще всего это считается. Когда властелины одного народа провозглашают этот народ супериорной расой, они

одновременно признают презрение ко всем остальным расам и желают доминировать над ними. В действительности, в Германии не делается различий между евреями и словенами. Так как расизм является концепцией мира, религии ненавидятся так же, как и расы. Борьба ведется не только против иудаизма, но и против христианства.

Разве олимпийский дух – не дух мира? Античный гуманизм снова

22 Милош Црнянский «Олимпиада в Берлине», в: Зоран Аврамович, Црнянский о национал- социализме, Белетра, 1990, стр. 49, 50.

– 20 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

ожил, благодаря человеческим физическим и спортивным достижениям, и точно так же продолжается в делах духа. Но, совсем противоположно этому, нацизм ни что иное как антигуманизм. Восставая против человеческого духа, он неминуемо отбрасывает и истинный дух спорта, ведь спорт – это свободное развитие человеческих способностей. Нацизм понимает человека не по иному, но только как инструмент для достижения своих варварских целей. Может ли такой режим, который

основывается на принудительной работе и робствовании масс, который готовит войну и существует не по иному, а путем лживой пропаганды, уважать миролюбивый спорт и свободных спортсменов? Поверьте мне, те интернациональные спортсмены, которые поедут в Берлин, будут ни чем иным как гладиаторами, узниками и шутами диктатора, который себя уже считает властелином мира. В конце хотел бы подчеркнуть, что успех Олимпиады внесет вклад в продолжение существования гитлеровского режима на некоторое время. Он ему даст новые возможности и новые силы. Он укрепит его престиж. Немецкая оппозиция будет вынуждена ждать еще дольше. Вы не будете ответственными за это. Вы понимаете, что это будет против благосостояния цивилизованного мира и уважаемого вами гуманизма. Прошу Комитет за “fair–plaу“ продолжить свое возвышенное дело“23.

Ни югославское правительство, ни югославский двор не остались в долгу нацистам. “Время“ от 2 августа 1936 года под названием “Министр г–н д–р Рогич вручает югославские знаки отличий организаторам XI Олимпиады“ объявляет следующий текст: “Югославский министр физического воспитания г–н д–р Йосип Рогич, представляющий

югославское правительство на Олимпиаде, пригласил вчера вечером Олимпийский комитет на поседелки. При этом г–н Рогич вручил отдельным личностям знаки отличий, которыми их наградил Его Высочество Король Петр Второй.

Награждены граф Байе–Латур и руководитель спорта в Рейхе г–н фон Чаммер унд Остен орденами Югославской короны первой степени, а государственный подсекретарь г–н Левальд – орденом Святого Саввы первой степени. Главный секретарь Олимпийского комитета г–н Дим награжден орденом Югославской короны второй степени,

высший инженер г–н Нойхаузен – орденом Святого Саввы второй степени“.

Даже если принять, что здесь речь идет о дипломатической куртуазности, нельзя умолчать о том, что высочайшие югославские знаки отличий получили люди, для которых словены были “низшей расой“ и которые пространства нашей страны считали составной частью будущей “великой Германии“. И еще хуже, Карл Дим – немецкий солдат и офицер в Первой мировой войне (иначе фанатичный борец за “великую Германию“) в своих статьях и преподаваниях, написанных в период между двумя войнами, бахвалится тем, что Германия в Первой мировой войне “стерла Сербию с лица земли“24. Когда известно, каким злодеяниям было подвергнуто сербское

23 “Internationale Sportrundschau“, № 7, 1936 г., р. 189. V: Jean–Marie Brohm, Jeux Olimpique a

– 21 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Berlin, Editions Complexe, Bruxelles, 1983, стр. 205, 206 (перевод сделан на основании французского перевода немецкого оригинала) (выделено в источнике).

24 Carl Diem, “Sport ist Kampf“, в: Carl Diem, Olimpische Flamme, Utscher Verlag, Берлин,1942 г., стр. 38.

– 22 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

население в Первой мировой войне, что Сербия потеряла треть своего населения, и когда известно, с каким геройством сербский народ освободил свою отчизну, награждение югославским двором Дима орденом нельзя оправдать никакими “государственными мотивами“.

Дим вскоре покажет свое настоящее лицо. В своей статье из 1940 года, имеющей название “Бросок через Францию“, он пишет:

“Бросок через Францию – как бьется сердце у нас, старых солдат, которые в этом больше не смогут участвовать, как в немом возбуждении и нарастающем воодушевлении мы только наблюдаем за этим броском, этот победоносный поход! Радостное воодушевление, которое мы в мирное время переживаем во время отважных боевых спортивных состязаний, выросло в высоты воинской реальности … стоим восхищенно перед делами армии. В них выражается все, что немец может, в них сегодняшний немец превосходит всю прошлость и себя самого.

Мотивы разнообразные. Один из мотивов – это можем с гордостью подчеркнуть – и спортивный дух, в котором возмужала молодая немецкая команда“.

Констатируя, что привольная жизнь “исчезла из немецкой народной души“, Дим добавляет, что немцы стали “приятелями в борьбе, приятелями в оскудении, приятелями в опасности. Только благодаря такому образу жизни могла быть занята Норвегия, растоптана Франция“. И далее: “Кто бы еще мог предугадать, что в успехе парашютных единиц скрывается часть спортивно– гимнастической отважности, а мы знаем, что не было случайностью, что среди тех, кто получил самые высокие отличия, был олимпийский победитель Шварцманн (Schwarcmann). Это как символ для молодого поколения: олимпийский победитель и одновременно герой в настоящей борьбе. Спортом воодушевлены солдаты, спортом воодушевлены офицеры, спортом воодушевлен Фюрер! Вспомянем еще одного – генерала Дитла (Dietl), героя Нарвика, которого мы, старшие лыжники, хорошо знаем как сильного, упорного, веселого, спортивного друга, который сумел внести в свои труппы спортивный дух и который тогда с ними достиг сверхчеловеческого.

Таким образом дошло до броска через Польшу, Норвегию, Голландию, Бельгию и Францию, до победного похода ради одной лучшей Европы!“25.

После Второй мировой войны Брендидж в письме, направленном Союзнической высокой команде по Германии, будет защищать не только фон Хальта, но и своего “старого приятеля“ Карла Дима от обвинений в том, что они были на стороне нацистов. По личному вызову Зигфрида Эдстрома, первого послевоенного президента МОК, Дим как гость Международного олимпийского комитета приедет на лондонскую Олимпиаду (1948 г.). В день проглашения Федеративной Республики

Германии 24 сентября 1949 г. возрожден и Немецкий олимпийский комитет, чьим президентом становится приспешник нацистов Адольф Фридрих Мекленбург–Шверин (Adolf Friedrich Mecklenburg–Schwerin), а секретарем назначается Карл Дим26.

25 Carl Diem, “Sturmlauf durch Frankreich“, в: Carl Diem, Olimpische Flamme, Берлин, 1942

– 23 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

г., стр. 124, 129.26 Сравни: Guttmann, стр. 101, 109, 151.

– 24 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

В эти драматические дни до начала Второй мировой войны ни Кубертен не скрывает своего воодушевления фашизмом. В своем “Послании олимпийским факелоносцам“ Кубертен, кроме прочего, говорит: “Мы переживаем торжественные часы, так как вокруг нас воскресают неожиданные события. В то время, как в утренней мгле открывается облик (новой) Европы и новой Азии, кажется, что, наконец, человечество увидит, что кризис, с которым оно борется, прежде всего, является кризисом воспитания“27. Броские названия из того времени (использованы “Время“ и “Политика“) показывают то, что открывается в “утренней мгле“ тогдашнего мира и чему в действительности будут служить нацистские Олимпийские игры:

5 июля 1936 года. “В письме, направленном г–ну Идну, самоубийца Стеван Люкс утверждает, что Германия упорно готовится к войне“. “Военно– воздушный флот Германии возрос до 3 300 самолетов, а число резервных аппаратов составляет 2 800“. “Немецкое дорожное бюро“ из Белграда продает входные билеты на берлинскую Олимпиаду “ по цене 18 динаров оптом с 60% скидкой на немецкой железной дороге“.

6 июля. “Немецкие труппы в Кенигсберге готовы войти в Данциг и снова занять его“. “Сообщество народов перед кончиной“. “Г–н Гитлер заинтересован в учениях с отравляющими газами“.

В тексте под названием “Акция за освобождение арестованных политиков в Германии“ говорится: “Вчера вечером под председательством профессора университета г–на Армана Абеля состоялось предварительное заседание по подготовке

международной конференции, которая будет выступать за смягчение отношения к политическим противникам сегодняшнего порядка в Германии. Конференция в резолюции будет просить правительство Рейха выпустить на свободу из концентрационных лагерей политических интернированных“.

9 июля. “Во время Олипиады в Берлине состоится Международный спортивно–педагогический конгресс, в котором примут участие 30 югославов“.

11 июля. “Наше государство в Берлине будут представлять 95 участников соревнований“.

12 июля. “Правительство г–на Блюмма разрабатывает новые законы о40–часовой рабочей неделе и оплачиваемых отсутствиях“.

14 июля. “Составлен окончательный распорядок бегунов и прочих торжеств по поводу переноски олимпийского факела по нашей стране“.

16 июля. “Перед большой амнистией гитлеровцев в Австрии“.

19 июля. “Революция в Испании и испанском Марокко“. “Переворот в Данциге – Снятие компетенций с комиссара Сообщества народов и введение Гестапо“.

20 июля. “Кто в очереди после Данцига и Австрии?“ “Генеральная забастовка в Испании“. “Олимпийский огонь будет зажжен сегодня в

27 “Время“, 21 июля 1936 г.

– 25 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Олимпии“.

21 июля. “Гражданская война (в Испании – прим. автора) в полном разгаре“.

25 июля. “Капитуляция Австрии перед Германией“. “Вследствие упразднения рабочих профсоюзов греческие рабочие организации подготавливают генеральную забастовку“.

26 июля. “Весь Берлин в флагах. Нет нации, которую немцы не развеселили своими любимыми цветами. Всюду переводчики и сопровождающие, всюду флаги со свастикой и олимпийские флаги. Третий Рейх подготовился к Олимпиаде и желает, чтобы все было в порядке, величественно“.

27 июля. “Германия сегодня – властелин Балтийского моря. Лихорадочная отстройка морского флота для войны против Советской России“.

28 июля. “Огнем с олимпийского жертвенника вчера зажжена свеча на могиле Короля Александра“.

30 июля. “Мятежники (в Испании – прим. автора) получат 20 юнкерсовских трехмоторных аппаратов“. “Один из высших офицеров штаба генерала Франко изъявил журналистам: “Вопрос, о котором идет речь, превосходит границы Испании, так как имеется в виду мировая борьба, в которой сталкиваются силы разрушения и анархии с силами порядка, свободы и дисциплины“. “Расширение власти регента г–на Хорти и запрещение некоторых политических партий в Венгрии“.

31 июля. “Гитлеровские манифестации при вносе олимпийского факела в Вену“.

1 августа 1936 года. “1 200 участников на позавчерашнем приеме у г– на д–ра Геббельса“. В Париже Блюмм говорит на празднестве годовщины убийства Жана Жореса и подчеркивает, что

“французский народ в сегодняшних трудных международных обстоятельствах больше, чем когда– либо, должен вспоминать Жана

Жореса и его искреннюю работу по поддержанию мира вмире“. “Аресты левыхв Польше при попытке празднования

традиционного дня мира“. “Министр г–н д–р Рогич вручает югославские знаки отличий огранизаторам XI Олимпиады“.

1 августа. Сообщение с открытия Олимпиады. Левальд: “Тысячи вас на всех пяти континентах будете жить в течение следующих недель в теснейшей дружеской связи в олимпийском поселке, за благоустройство которого мы благодарны немецкой армии, которая и иначе приобрела величайшие заслуги за подготовку этой нашей манифестации мира и дружбы между народами. Пусть и наряду с жесточайшими состязаниями, и наряду со страстнейшими спортивными борьбами между вами постоянно властвуют сложность и сердечная дружба, пусть всегда проявляется гармония ваших душ, для того, чтобы вы этим послужили светлым примером для мирного сотрудничества всех народов, примером, который вождь и государственный канцлер Рейха столько раз обозначил своим идеалом“. “Овации получает Австрия, представители которой по–фашистски

– 26 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

приветствовали Гитлера“. “В

– 27 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Венгрии фашизм распространяется сверху“.

5 августа. “Приход немецкого крейсера “Дойчланд“ в Сеуту и посещение его капитаном генерала Франко вызвали встревоженность в Европе“. “Сегодня вечером началась генеральная забастовка в Греции“.

6 августа. “Гражданская война в Испании получает международный характер“.

7 августа. “Арест коммунистических посланников и выдающихся левых в Греции“. “Германия отправляет шесть военных кораблей в Испанию“. “Гитлер не поздравил олимпийского чемпиона (черного спортсмена из США – прим. автора) по прыжкам в высоту“.

8 августа. “Под защитой итальянских и немецких самолетов генерал Франко перебросил большое число трупп в Альгесирас, откуда собирается напасть на Малагу“. “Г–н Геринг устроил обед в честь Короля Бориса“. “Кроме медалей, канцлер г–н Гитлер раздает немецким победителям на Олимпиаде и офицерские звания“.

9 августа. “Министр г–н д–р Рогич у г–на Гитлера“: “Вождь Рейха – государственный канцлер г–н Адольф Гитлер принял сегодня югославского министра физического воспитания г–на д–ра Йосипа Рогича. Министра сопровождал посланник Королевства Югославии г–н д–р Цинцар Маркович“.

10 августа. “Пацифистская речь г–на Блюмма на великой манифестации в Сен–Клу“. “По всей Испании идет герильская война“.

12 августа. “Генерал Франко намеревается окружить Мадрид и голодом заставить столицу сдаться “.

17 августа. “Гражданская война в Испании. Только в Бадахосе пострадало 15 000 человек“. “Миллион сторонников правительства томится в тюрьмах мятежников“.

18 августа. “На прощальном ужине спортивно–педагогического конгресса по поводу проведения берлинской Олимпиады д–р Криммель – ректор Немецкой государственной академии спорта вручил участникам конгресса “красивые памятные значки, а лидерам групп – художественный барельеф Адольфа Гитлера“.

На настоящую сущность берлинской Олимпиады указывает и состав Организационного комитета XI Олимпийских игр и Немецкого олимпийского комитета. Вот несколько имен. Вождь нацистов Гитлер был официальным “покровителем“ XI Олимпийских игр. Ганс фон Чаммер унд Остен (Hans von Tschammer undOsten) – обергруппенфюрер СА;

референт по спорту высочайшего лидерства СА;государственный секретарь Министерства

иностранных дел Рейха и руководитель отделения по спорту и физическим упражнениям; с 1933 года – начальник канцелярии по спорту общества “Kraft durch Freude“; уполномоченный по делам физических упражнений нацистской партии; с 1934 г. по 1943 г. – президент Немецкого олимпийского комитета; член управительского совета Организационного комитета XI Олимпийских игр; президент Интернационального олимпийского института с 1938 года.

Фрик Вильгельм (Frick Wilhelm) был министром Рейха по внутренним

– 28 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

делам и, как таковой, надзорником и надлежным ведомственным министром по берлинским Олимпийским играм. Пфундтнер Ганс как государственный секретарь министерства внутренних дел Рейха был вице–президентом Организационного комитета XI Олимпийских игр, руководителем совета по строительству и пр., Функ Вальтер (Funk Walter) с 1937 года был шефом по печати правительства Рейха и государственным секретарем министерства пропаганды Рейха и в этой роли – членом Организационного комитета XI Олимпийских игр. Кейтель Вильгельм (Кеjtel Wilhelm) – генерал– фельдмаршал, в 1935 году шеф канцелярии вооруженных сил в военном министерстве Рейха; с 1938 г. по 1945 г. – шеф верховной команды вооруженных сил. Крюммель Карл (Кrümmеl Каrl) был, наряду с прочим, оберфюрером СА; директором института Берлинской высокой школы физических упражнений и Рейсх–академии физических упражнений; преподавателем в армейской школе Вюндсдорфа (Wündsdorf); инспектором по спортивным школам страны у шефа образования СА. И он был членом Организационного комитета. Вальтер фон Рейхенау (Walter von Reichenau), в1936 году генерал–фельдмаршал, был членом Организационного комитета и Немецкого олимпийского комитета. В нем были и Гвидо фон Мендгден (Guido von Mendgden), с 1934 года генеральный референт лидера спорта Рейха, главный редактор нацистской спортивной газеты “НС Спорт“. Лотербахер Хартманн (Lauterbasher Hartmann), штабсфюрер Гитлерюгенда. Далиге Курт (DaliegeKurt), генерал полиции, обергруппенфюрер

СС, руководитель полицейского отдела в прусском, а позже и в Министерстве Рейха, и в Прусском министерстве внутренних

дел. Хайдрих Рейнхард (Haуdrich Reinhard), обергруппенфюрер СС, в 1936 году шеф тайной государственной полиции; до 1942 г.

шеф службы безопасности СС и руководитель политической полиции; с 1941 г. по 1942 г., когда был убит при атентате, находится во главе протектората оккупированной Чехии…28

Настоящую оценку берлинских Олимпийских игр дал Гитлер, сказав, что они предложили миру “картину миролюбивой Германии“29. Вскоре на нюрнбергском партийном конгрессе Гитлер предуведомляет о создании “нового человека“, который уже появляется в облике “удивительных тел миллионов арийцев“. Весь немецкий спорт открыто ставится в службу милитаристической экспансии Германии. Это подтверждается и приказом от1 сентября 1937 г. (который, по Бернетту, не мог быть принят без согласия Гитлера): “Министерство спорта Рейха имеет задание направить весь немецкий спорт к единой цели физического укрепления и осуществления военного обучения немецкого народа“. Хайо Бернетт с правом делает вывод: “Снова показано, что основная черта национал–социалистической внешней политики внесена в политику спорта: сознательное введение в заблуждение мировой общественности“30.

Что касается “будущего“ олимпийского движения в рамках нацистского “нового порядка“, то это можно было предугадать еще в 1936 году, когда Гитлер в Нюрнберге решил учредить “Национал– социалистические боевые игры“, которые будут проводиться на

– 29 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

будущем28 Сравни: Hajo Bernett, Sportpolitik im Dritten Reich, стр. 123–130.29 Bernett, там же, стр. 94.30 Там же, стр. 95.

– 30 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

гигантском “Немецком стадионе“. Об этом Хайо Бернетт говорит: “Временный эпизод с олимпийским мировым торжеством прошел. После того, как Гитлер военной оккупацией Рейнской области аннулировал последние обязательства версальского диктата, он в 1936 году созвал Всепрусский партийныйконгресс под девизом национальной

“чести“. В своей заключительной речи он с глубоким удовольствием возвестил, что “великий военный смотр наций“ включением “физических состязаний“ в будущем доживет свое совершенство. Гитлер украшает картину народно–расового, национал–социалистического самопредставления: “Это новая Олимпия, даже и в современном облике и под другим именем!“31.

На отношение нацистов к берлинским Олимпийским играм, а также к будущему олимпийского движения, указывает одна интересная деталь. А именно, после окончания берлинских Игр определенное число высокопоставленных функционеров Рейха (как и все члены МОК и Немецкого олимпийского комитета) получило по этому поводу выкованную памятную медаль (“Deutsche Olуmpia–erinnerungsmedaille“). К их разочарованию они вскоре увидели, что переоценили ценность этого гражданского ордена. Всего несколько месяцев спустя после окончания “величественных“ берлинских Олимпийских игр, лидер нацистов выпускает провозглашение, в котором членам партии запрещается носить “олимпийскую почетную медаль“ на партийных сборищах32.

Год спустя после этого Гитлер в Нюрнберге снова подчеркнет, что Германия в Берлине под руководством “дряхлых стариков“ из МОК праздновала “последнюю международную Олимпиаду“. Когда ему политическая ситуация 1939 года налагала украсить для мира в последний раз призрачную картину международного олимпийского взаимопонимания, Гитлер в действительности размышлял об одной совсем другой Олимпиаде33.

В этом контексте нужно было бы понимать и визит немецкой олимпийской делегации под руководством нацистского министра спорта фон Чаммера (с Хальтом и Димом) Байе–Латуру в оккупированном немецкой армией Брюсселе. Испрашивая у Гитлера разрешения на этот визит, фон Чаммер пишет об “абсолютно лояльном поведении“ президента МОК по отношению к нацистской Германии и о должной благодарности нацистов за эту “непоколебимую“ преданность.

Иначе, “целью поездки является обеспечение того, чтобы при преображении МОК и в дальнейшем руководстве учитывалась надмощная позиция, которую немецкий спорт в целом и особенно на олимпийском поле завоевал“. Бернетт добавляет: “Чаммер недвусмысленно ставил к знанию, что они пойдут на заполучение ключных позиций; а между строк можно прочитать, что лидеры немецкого спорта задумали осуществить преобразования в верхах МОК в соответствии со своими началами“34.

Байе–Латур завершит трагически. Его единственный сын будет бороться против немецких оккупаторов на стороне сил “свободной Бельгии“ и

31 Bernett, там же, стр. 73.32 Там же, стр. 73.

– 31 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

33 Там же, стр. 74.34 Bernett, там же, стр. 49.

– 32 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

погибнет в авиационной катострофе. Весть о смерти сына тяжело потрясет“непоколебимо преданного“ нацистам графа, и он умрет 6 января 1942 года35.

Что касается немецких архиологических раскопок в Олимпии, они были частью нацистской стратегии представления Рейха как законного наследника эллинской цивилизации, а особенно расовой идеологии. Они производились не во славу античного мира (как духовной колыбели западной цивилизации), а во славу нацистского режима и арийской “сверхрасы“. Обосновывая Гитлеру потребность в продолжении раскопок (которые начаты во время Бисмарка и выполнялись с 1875 г. по 1881 г. и которые служили обеспечению национального престижа Германии), лидер нацистского спорта Ганс фон Чаммер подчеркивает, что завершение раскопок под патронатом Третьего Рейха покажет миру, на сколько немцы осознают свою роль в развитии культуры. После окончания работ “многочисленные представители всех народов посетят это культурное дело Третьего Рейха“, которое в них будет “вызывать изумление“ и которое “на все времена будет памятником Третьему Рейху вне его границ“36.

Гитлер был воодушевлен этой идеей. В своем указе от 28.12.1935 г. Ламер (Lamer) пишет министру просвещения Русту: “Фюрер и канцлер Рейха приветствует это предложение и желает быстрейшей разработки идеи“37. На сколько Гитлер был лично заинтересован во всем этом, говорит и сведение о том, что он согласился не с предложением Чаммера о финансировании раскопок из приходов XI Олимпийских игр, а из фонда, который находился в его распоряжении, дал археологам искомую сумму в размере 300 000 рейхс– марок.

Днем объявления решения о возобновлении археологических работ в Олимпии Гитлер выбрал 1 август 1936 года – день открытия берлинских Олимпийских игр. После окончания торжества зажигания олимпийского огня, которое происходило перед 28 000 самых молодых приспешников нацистского движения, Гитлер в канцелярии Рейха принял членов Международного олимпийского комитета для того, чтобы сообщить им, что он решил в знак памяти о берлинской Олимпиаде возобновить археологические раскопки в Олимпии, начатые в 1875 г., и “привести их к концу“38.

Интересно, что в книге “100 лет немецких раскопок в Олимпии“, которую в 1972 г. по поводу мюнхенской Олимпиады выпустил Организационный комитет ХХ Олимпийских игр, нет ни слова о настоящих причинах возобновления раскопок в Олимпии после берлинских Олимпийских игр. Вместо исторических фактов автор Бертольд Фельман (Berthold Fellman) предлагает нам следующее объяснение: “Когда год спустя после берлинских Игр археологические раскопки могли быть заново открыты, это новое начало, которое руководствовалось научными интересами, имело сильное поощрение возрожденной современной олимпийской идее и со стороны барона Пьера де Кубертена“39.

35 Там же, стр. 50.36 Bernett, там же, стр. 69.37 Bernett, там же.38 Bernett, там же, стр. 69.39 Berthold Fellman, “Die Geschichte der deutschen Ausgrabung“, в: “100 Jahre deutsche

– 33 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Ausgrabung in Olympia“, Prestel–Verlag, Мюнхен, 1972 г., стр. 45.

– 34 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Что касается послевоенных раскопок в Олимпии, Фельман использует их для возвеличивания Карла Дима: “За возобновление раскопок спустя семь лет после завершения войны нужно быть благодарными поддержке проф. д–ра Карла Дима – многолетнего руководителя Интернационального олимпийского института в Берлине, который продолжительное время с живым интересом наблюдал за открытием родных мест Олимпийских игр и который позже решающим образом внес вклад в их научное исследование“40.

Как мы увидели, Интернациональный олимпийский институт был основан (в Берлине) по предложению Кубертена после проведения берлинских Олимпийских игр и “работал“ до 1944 года. С самого начала он находился под патронатом нацистов. Его президентом был не кто иной, а нацистский министр спорта Ганс фон Чаммер унд Остен.

Дим в 1938 году утверждает, что “задача института – стать в известной мере ареной духа, в которой будут сцепляться по поводу дальнейшего современного развития олимпийской идеи“41. Это практически означало, что основной задачей Института являлось полное приспособление олимпийской идеи требованиям нацистской идеологии и создание из нее средства обеспечения доминации арийской расы над “низшими“ расами. В своей статье из 1941 года, посвященной будущему Олимпийских игр, Дим напишет: “Нужно ли, чтобы будущие Олимпийские игры стали мировыми играми, или нужно, чтобы они ограничились на ту часть мира, в которой возникли и чьему образу жизни принадлежат?

Более, чем когда–либо раньше, я убежден, что они должны остаться мировыми играми, так как смысл этой войны – создать новый порядок (Neuordung), под которым все народы мира будут счастливы … (…)

Среди тех, кто сопротивляется тому, чтобы игры имели мировое значение, имеется много таких, которые сознательно или несознательно верят, что не нужно принимать физическую борьбу своей расы с примитивными расами. Я все–таки думаю, что господствующая позиция надмощной расы только тогда долго продерживается,

когдаопирается и на физическое здоровье, и на силу, и поэтому в Играх для Европы вижу как раз то, что Кубертенв них

виделдля Франции: постоянно повторять экзамен в жесточайшем огне, а тернистый вызов – это то, что необходимо предложить и самым лучшим среди других народов.

Мы хотим мировых игр, так как хотим показать миру – что мы можем!“42

Правду говоря, необходимо сказать и то, что имеются авторы, которые уходят в другую крайность. Так, например, Ив–Пьер Булонь, в стараниях снять с Кубертена ответственность за его сотрудничество с нацистами, обвиняет “нацистского волка“ Карла Дима, который “умел вести себя как ягненок, когда речь шла о том, чтобы смутить дух гордых людей“, в том, что он практически обманом вынудил Кубертена примкнуть к нацистам. Дим, по Булоню, “обрабатывал Кубертена с исключительным упорством“, используя

– 35 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

40 Там же, стр. 45.41 Carl Diem, “Das Erbe Coubertin“, в: Carl Diem, Olimpische Flamme, стр. 258.42 Carl Diem, “Weltspiele?“, там же, стр. 244, 245.

– 36 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

при этом не только старость и слабости Кубертена, но и его недовольство тем, что он не был понят другими, а особенно Францией43.

Что касается настояния Дима захватить себе право быть “завещательным и моральным исполнителем“, Булонь считает, что речь идет о “нечестнейшей манипуляции“, которая должна быть “решительно разоблачена“44.

Проблема могла бы быть поставлена и следующим образом: почему Кубертен в роковые по мир и Европу моменты передал олимпийское копье Германии, в которой у власти стояли фашисты, а не Франции, в которой у власти был Народный фронт Леона Блюмма, в котором огромнейшее влияние имели социалисты и коммунисты? Нападая Дима, Булонь забывает сказать, что Кубертен и на этот раз остался последователен идеологии, за которую боролся всю жизнь. Кубертен, прежде всего и сверх

всего, был антисоциалистом и антикоммунистом: этобыло кредо его жизни и олимпийское кредо. В этом

контексте необходимо рассматривать его (а также и Брендиджа) “либерализм“.

Поражение фашистских сил не привело к существенным преобразованиям в МОК. Пойдем от немца Карла фон Хальта (Karl Ritter von Halt). В МОК он вошел в 1929 году. Членом Национал–социалистической партии стал прежде, чем Гитлер пришел к власти. В нацистской солдатеске дотянулся до группенфюрера СА (S.A.Gruppenführer). В качестве президента Легкоатлетического союза нацистской Германии был в течение последних лет войны спортивным руководителем, ответственным за предвойсковое обучение детей. Осужден как военный преступник. Используя свои связи и влияние, Эвери Брендидж спасает своего “старого приятеля“ от тюрьмы. Хальт становится почетным президентом нового

Легкоатлетического союза Германии и президентом (1951 г.) Национального олимпийского комитета. По упорному настоянию Брендиджа Хальт не только остается членом МОК, но в1957 году становится даже членом исполнительного комитета МОК.45

Похожая судьба у французского маркиза Мельхиора де Полиньяка (Marquis Melchior de Polignac). В МОК он принят в 1914 году. Как приспешника нацистов французские власти будут держать его в тюрьме в оккупированной Германии в течение шести месяцев. После войны и далее он остается в МОК, и то как член Исполнительного комитета.46

По упорному настоянию Зигфрида Эдстрома – первого послевоенного президента МОК (а также его наследника Брендиджа) в МОК останется и итальянский фашист граф Паоло Таон ди Ревель (Count Paolo Thaon di Revel). Он становится членом МОК в 1932 году, а в члены Исполнительного комитета МОК будет выбран в 1954 году. Подобным образом в МОК останется и другой приспешник Муссолини – итальянский граф Альберто Бонакосса (Count

43 Yves–Pierre Boulongne, “Pierre de Coubertin, Ein Beitrag zu einer wissenschaftlichenUntersuchung seines Lebens und seines Werkes“, в: Die Zukunft der Olympischen Spiele, Hrsg.

Hans–Jürgen Schulke, Pahl–Rugenstein, Köln, 1976 г., стр. 94.

– 37 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

44 Там же, стр. 94.45 Krüger, там же, стр. 221; Guttmann, там же, стр. 101, 267.46 Guttmann, там же, стр. 101, 265.

– 38 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Alberto Bonacossa), который вошел в МОК в 1925 году, а в 1952 г. стал членомИсполнительного комитета МОК.47

О настоящей сущности послевоенного МОК говорит и случай с итальянским фашистом генералом Гиоргио Ваккаро (Giorgio Vaccaro). Даже ни настояние Итальянского олимпийского комитета на удалении Ваккаро из МОК во избежание компрометирования послевоенной Италии не дало никаких результатов. Это было, в действительности, поражением тех, кто настоятельно боролся за право стран–членов МОК, а также международной общественности влиять на выбор членов МОК и на его политику.48

В МОК после Второй мировой войны останется и герцог АдольфФридрих Мекленбург–Шверин (Herzog Adolf Friedrich Mecklenburg–Schwerin)– председатель Клуба иностранных журналистов во время правления нацистов, который был близким соратником Геббельса. Он будет выбранпервым послевоенным президентом Национального олимпийского комитета(западной) Германии. Затем шведский граф Кларенс фон Росен (Count Clarence von Rosen) – член МОК с 1900 года, который после ознакомления мира с ужасными преступлениями в концентрационных лагерях Третьего Рейха писал своему приятелю Брендиджу о том, что евреи являются ответственными за все зло на свете и что коммунизм – “политическая форма иудаизма“49.

Что касается Эвери Брендиджа, который в 1952 году и официально становится первым человеком МОК (и в последующие 20 лет), необходимо сказать, что он давал открытую поддержку нацистскому режиму в Германии и прежде, чем вошел в МОК. В действительности, без преувеличения можно сказать, что ему пронацистская политика была визой для входа в МОК. Он был тем, кому, наперекор сопротивлению большей части американской общественности, удалось привезти американскую команду на нацистскую Олимпиаду в Берлин, за что ему нацисты, а также МОК были особо благодарны.

Решение об участии американской олимпийской команды на Олимпиаде в Берлине должно было быть принято на годовом совещании Любительской Атлетической Унии (Amateur Atletic Union) в декабре 1935 года. Эвери Брендидж – президент Национального олимпийского комитета предводил делегатов, которые были “за“, а Джереми Махони – президент ААУ предводил делегатов, которые были “против“ участия. Когда Брендидж увидел, что его переголосуют, он применил трюк и в соответствии с правилами отложил вынесение решения на сутки. В течение ночи он по телеграфу контактировал с приверженными ему делегатами, имеющими право голоса, из организаций, которые до

тогда никогда не имели своих представителей. На следующий день с результатом 58:56 голосов решено о выезде в Берлин. Решающими были голоса приятелей Брендиджа: один был позже арестован как немецкий шпион (представитель “German Atletic Union“); второй был американским антисемитом (American Turnerbund), а третий –

– 39 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

47 Там же, стр. 101, 267.48 Там же, стр. 102, 268.49 Guttmann, там же, стр. 92, 264.

– 40 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

представителем профессионального общества велосипедистов.50

Была это, по словам Гутманна, одна из самых “ожесточенных битв“ в карьере Брендиджа, которую он никогда не забудет. Десятилетиями после этого он все еще указывал на “беспринципность борьбы по предупреждению участия США в Олимпиаде“ и на “большую победу олимпийских принципов“. Также десятилетиями после этого он все еще считался “нескрываемым обожателем Гитлера“.51

“Во время жесточайшей борьбы по поводу бойкота, – продолжает Гутманн, – многим казалось, что он зашел намного дальше честной обороны немецкой культуры и стал бессрамным защитником нацистов“. В хорошо известной речи, которую он произнес в Медисон–сквергардене (Medison Squere Garden) 4 октября 1936 года, он высказал признание национал– социалистам за их противопоставление коммунизму. Обращаясь к немецко– американскому союзу, он говорит неумеренно и безрассудно: “Мы можем многому научиться у Германии. И мы,

если желаем сохранить наши институции, должны задушить коммунизм. И мы должны предпринять шаги, чтобы остановить ослабление патриотизма“. После его речи в печати появятся названия, подобные: “Будьте, как нацисты“, “Америка должна следовать примеру нацистов – Брендидж“52. Одновременно Брендидж становится “самым жестким“ поборником фашистской Японии в МОК. Для него, как и для МОК, японская агрессия на соседей, а также вопросы войны и мира, не были ничем иным, как “организационными вопросами“53.

После Второй мировой войны, в настояниях сделать политическую карьеру, Брендидж находился плечом к плечу с Джозефом Маккарти (Joseph McCarthy) – известным “ловцом на ведьм“ в одном из самых позорных периодов американской истории. В то время он “начинает собирать материал, который объявляют радикальныеправые“.54 На его

политическую деятельность указывает и письмо Карла Дима, которое он направил своей жене Лизелот (Liselott) 31 июля 1948 года: “Брендидж посетил меня вчера в депрессивном настроении. Был членом линдберговой (Lindbergh) партии, которая считается фашистской. Поэтому у него много неприятелей, а эти жалкие творения всюду присутствуют. Против Германии все еще идет компании ненависти, против которой никто не предпринимает энергичных действий“55.

В те годы “олимпийский миротворец“ Брендидж нападает американское правительство за то, что оно прекращает войну в Корее, так как это представляет “страшную потерю чести для всей белой расы во всей Азии“56. Свою олимпийскую карьеру Брендидж закончит как пламенный защитник расистского режима на юге Африки. В своей известной речи на мюнхенской Олимпиаде он жалеет по поводу “потерянной битвы за

50 Krüger, там же, стр. 71.51 Guttmann, там же, стр. 74.52 Guttmann, там же, стр. 90.53 Guttmann, там же, стр. 85.54 Guttmann, там же, стр. 96.55 Guttmann, там же, стр. 109.

– 41 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

56 Guttmann, там же, стр. 96.

– 42 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Родезию“57.

Когда речь идет о “моральной чистоте“ Брендиджа, на которой он, как первый человек МОК, столько настаивал, иллюстрирующимиявляются примеры, которые приводит проф. Гутман. На Олимпийских играх в Стокгольме в 1912 году за американскую команду будет выступать и Эвери Брендидж. Его самым большим (американским) противником был индианец Джим Торп (Jim Thorpe). Торп был лучше Брендиджа в пятиборье (Торп занял первое, а Брендидж – шестое место) и полностью деклассировал его в десятиборье. Не умея по–спортивномупринять поражение, Брендидж покидает соревнования до начала последней дисциплины – бега на 1 500 метров, в которой у него не было шансов на победу58. После триумфа в Стокгольме у Торпа будут отобраны медали потому, что, как–будто бы, он играл в бейзбол в одной полупрофессиональной команде, за что получал деньги. Имеется оправданное подозрение в том, что из–за этой интриги стоит Брендидж, который до конца жизни не смог забыть своего поражения. По настоянию Американского олимпийского комитета МОК вернет Торпу медали только в 1982 году, когда этого уже Брендидж не может предотвратить. Если к этому добавить то, что Брендидж, который на публике играл роль борца за “традиционные ценности американского общества“,отказался признать отцовство над своими внебрачными сыновьями, боясь,что это может испортить впечатление о нем в обществе и сделать невозможным его выбор на место президента МОК, становится яснее, о каком олимпийском “чистюле“ идет речь.59

Досегодняшние “пацифистские“ активности МОК сводились, между прочим, к сокрытию настоящего существа тоталитарных режимов и к поддержке этих режимов. Так как не только учредитель и “духовный отец“ современных Олимпийских игр Пьер де Кубертен доверил олимпийское движение нацистской “сверхрасе“, которая свое будущее строила на истреблении и покорении огнем и мечом “низших рас“, но, как мы видели, и его наследники в разгар Второй мировой войны ковали планы о размещении Олимпийских игр навсегда в границах нацистского “нового порядка“. Поэтому у человека просто пойдут мурашки по коже, когда он вспомнит слова Брендиджа, произнесенные им на мюнхенском олимпийском стадионе после убийства еврейских спортсменов палестинскими командосами: “The Games must go on!“ (“Игры должны продолжаться!“). Он поежится и при мисли о том, что те же люди – лидеры олимпийского движения делали с нацистами планы о проведении Олимпийских игр “во славу мира и сотрудничества между народами всего мира!“ на нацистских “лобных местах“. И эти же люди и сегодня прославляются как “великие гуманисты“ и “пацифисты“!

Кубертен видел в гитлеровском фашистском режиме олицетворение идеалов, за которые он боролся всю жизнь. Схожесть фашистского взгляда на жизнь и “практической философии“ Кубертена очевидна. Читая Гитлера и Кубертена, иногда создается впечатление, что речь идет о “друзьях по парте“,

57 Guttmann, там же, стр. 254.58 Guttmann, там же, стр. 27.

– 43 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

59 Там же, стр. 49; Oб этом и: William Oscar Johnson: “Avery Brundage: The man Behind theMask“, Sports Illustrated, Август 4, 1980 г. Особо стр. 56.

– 44 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

которые списывали друг у друга. Поэтому слишком далеко от истины то, что Кубертен был “соблазнен“ фашистской идеологией; прежде можно было бы сказать, что Кубертен был одним из

предшественников фашистской милитаристско–расовой идеологии.

Кубертен свою благосклонность к авторитарному режиму (свое недовольство неэффективностью капиталистических правящих систем, прежде всего, в их расправах с рабочим классом) недвусмысленно выразил еще в 1929 году в разгар большого экономического кризиса: “Во–первых, было необходимо возродить Международный олимпийский комитет с его основными правилами, которые должны были бы быть признаны всеми нациями. Это не так легко, так как его устав был в выраженном противоречии с идеями того времени. Он отбросил делегатский принцип, который так дорог нашим парламентским демократиям, – принцип, который после того, как сделал большую услугу, кажется, с каждым днем становится все менее продуктивным“60 (выделил Л. С.). Точно также нельзя упускать из вида то, что Кубертен, хотя и является “великим французским патриотом“ (что во время бурного расцвета реваншизма в Германии не было беззначительно) был охотно принимаемым (и охотно печатающимся) гостем в фашистской Германии. В конце своего предисловия к “Олимпийским воспоминаниям“ Кубертена, объявленным в 1938 году в Берлине, президент Организационного комитета XI Олимпийских игр Теодор Левальд (Theodor Lewald) говорит о Кубертене: “Он с глубоким пониманием и радостным воодушевлением понял и приветствовал развитие новой Германии под руководством ее великого Фюрера“61. То, что речь идет не о куртуазном преувеличении, свидетельствует и преподавание Кубертена, посвященное берлинской Олимпиаде, которое зачитано по немецкому радио 4 августа 1935 года: “Когда меня как учредителя и почетного президента Олимпийских игр пригласили провести первое радио– преподавание о их значении, я с удовольствием воспринял эту честь. Думаю, что на этот вопрос самым лучшим образом отвечу так, что изложу свои первобытные размышления и философские основы, на которых я попытался построить свое дело. С величайшим интересованием наблюдаю в этом четвертом году Х Олимпийских игр современной эпохи за подготовкой к XI Олимпийским играм. Она основывается на необыкновенном плане и проводится с полностью четкой концепцией о целостности и с не меньшей заботой о деталях. У меня такое впечатление, что вся Германия – начиная с ее вождя и вплоть до скромнейшего ее ученика, пламенно желает, чтобы торжество 1936 года было одним из прекраснейших, которые мир до сего дня видел, хотя Лондон, Стокгольм, Амстердам и Лос–Анджелес … в этом смысле уже осуществили настоящее чудо.

Через год рождественский колокол (рождественский колокольчик в когтях орла был символом берлинской Олимпиады – прим. автора) объявит предстоящий вход атлетов, приехавших со всех сторон света, на берлинский стадион. Хотелось бы уже сегодня поблагодарить немецкое правительство и народ за усилия, вложенные в честь XI Олимпиады “62.

60 Pierre de Coubertin, “Olimpia“, в: Pierre de Coubertin, The Olympic Idea, стр. 117.

– 45 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

61 Baron Pierre de Coubertin, Olympische Erinnerungen, Wilhelm Limper–Verlag, Берлин,1938 г., Vorvort, стр. 6

62 Pierre de Coubertin, “The philosophic Fondation of modern Olympism“, в: Pierre de Coubertin,

– 46 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Кубертен свою безрезервную поддержку фашистскому режиму четче всего выразил в своей (транслированной) речи на закрытии берлинской Олимпиады (которую иначе сам опубликует позже). Вот что говорит Пьер де Кубертен: “Берегите святое пламя!

XI Олимпийские игры будут вскоре только воспоминанием, но каким сильным и богатым воспоминанием!

Прежде всего воспоминанием о красоте. С этого момента ровно 30 лет назад, когда я созвал в Париже конференцию об искусстве, литературе и спорте с целью восстановления постоянной связи между возрожденным олимпизмом и духовным созиданием, мудрые усилия помогли в реализации этого идеала от Стокгольма до Лос–Анджелеса. Сегодня его Берлин навсегда освящает смелыми новшествами, коронованными с полным успехом, такими как эстафетная передача святого факела из Олимпии и величественное торжество на монументальном стадионе в первый вечер Игр, идейный создатель которых – мой гениальный приятель и энтузиаст Карл Дим.

Воспоминанием о храбрости, так как храбрость была необходима для преодоления трудностей, с которыми Фюрер встретился с момента, когда выставил требование: “Wir wollen bauen“ (“Хотим строить“ – прим. автора), чтобы противостоять нелояльным и подлым нападениям со всех сторон, которые стараются остановить прогрессивное созидательное дело (речь идет о бойкоте берлинской Олимпиады – прим. автора).

Наконец, воспоминанием о надеждах, так как под покровительством символического знамени с пятью кольцами, мускулами выковывалось взаимопонимание, которое сильнее, чем сама смерть… “Freude, Tochter aus …“ (начальные слова “Оды радости“ Шиллера, которая была частью культурной программы на открытии берлинской Олимпиады – прим. автора). Исторические колебания и борьба будут продолжены, но немного–понемногу наука заменит опасное незнание; взаимопонимание

смягчит слепую ненависть. Таким образом здание, которое я полвека строил, будет укреплено. А вы, атлеты, не забывайте пламя, которое зажгло солнце и которое пришло к вам из Олимпии для того, чтобы осветить и согреть нашу эпоху. Берегите его ревностно в глубине ваших существ, чтобы оно могло опять появится на другой стороне света, когда через четыре года будете праздновать XII Олимпиаду на далеких берегах великого Пацифика !“63. (Речь идет о фашистской Японии, еще одно “полное попадание в цель“ МОК!).

У Кубертена была особая причина быть воодушевленным берлинскими Олимпийскими играми. Организаторы игр заказали отливку огромного колокола, на котором, как уже сказано,

находился орел с распростертыми крыльями (с не очень приятным взглядом), который в когтях держит олимпийские

кольца, под которыми по ободу колокола металлическими буквами написано обращение: “Ich rufe die Jugend der Welt!“ (“Я созываю молодежь всего мира!“). Олимпийский стадион в Берлине становится таким образом чем–то похожим на современную церковь, в

– 47 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

The Olympic Idea, стр. 130, 131.63 Pierre de Coubertin, “Speech by baron de Coubertin at the clouse of the Berlin Olympic

Games“, там же, стр. 135, 136.

– 48 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

которой будет проведен один из самых театрализованных регигиозных обрядов нового времени – нацистские

Олимпийские игры. Они были олицетворением идей, за которые всю жизнь боролся Кубертен.

Что касается “культурной программы“ берлинской Олимпиады, Кубертен, как мы это видели, выразил исключительное признание своему приятелю Карлу Диму, и то особенно за организацию “величественного торжества“ открытия Олимпийских игр. В чем в действительности состояла “культурная“ часть этого “величественного торжества“? Вот что об этом говорит Мандел: “Самый известный живой немецкий музыкант Рихард Штраус (Richard Strauss), одетый в белое, энергично руководит большим оркестром и хором, состоящим из трех тысяч голосов, при (исполнении) “Deutschland, über Alles“ и “Horst Wessel Lied“, а потом исполняет новый “олимпийский гимн“, который старый композитор, культурный герой обеих – вильгельмовской и веймарской – Германий, написал специально по этому поводу“…64 А вот как звучат слова популярнейшей нацистской мелодии того времени “Horst Wessel Lied“, которая включалась в ударную часть “культурной программы“ Игр: “Wenn das Judenblut vom Messer spritzt, dann geht’s nochmal so gut“ (“Когда еврейская кровь брызжет из–под ножа, тогда все идет на много лучше“)65. Это был истинный олимпийский наказ, который гитлеровский режим послал миру. Этот наказ Кубертен задолго до Гитлера послал парижским коммунарам, народам третьего мира,

революционному пролетариату …

Иначе, Карл Дим до конца своих дней гордился “своей“ Олимпиадой, постоянно подчеркивая ее “культурную программу“. В этой “культурной программе“, к сожалению, находилась и “Девятая соната“ Бетховена, которая внесена в нее по требованию Кубертена и

которая использована как маскировка этому фашистскому фестивалю смерти. По такому же принципу концентрационные лагеря Третьего Рейха можно было бы провозгласить “воспитательными учреждениями“, так как представители “низшей расы“ встречались здесь музикой, а на воротах лагерей было написано: “Arbeit macht Frei!“ (“Труд освобождает!“).

На сколько Кубертен был восторженным сторонником фашистского режима в Германии, говорит и его намерение передать Третьему Рейху все свое писательское наследие, что было связано и с его желанием об основании фашистской Германией Международного олимпийского института – центра развития международного олимпийского движения. Будущее олимпийского движения Кубертен недвусмысленно доверяет Гитлеру и его “сверхрасе“. Вот что об этом говорит его более чем преданный приспешник Карл Дим: “Таким образом 16 марта 1937 года он (Кубертен – прим. автора) направляет немецкому правительству

предложение с экскурсом на спортивно– историческую выставку, состоявшуюся во время проведения Олимпийских игр в 1936 году в пригороде Берлина, об основании этим правительством Международного олимпийского института – Centre d’Etudes Olуmpiques, которому бы он завещал свои “papiers, documents“ («бумаги, документы») и

– 49 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

незавершенные планы, (все) что касается целостности заново пробужденного

64 The Nazi Olympics, стр. 147.65 Morse Arthur, While 6 Million Died, Secker/Warburg, London, 1968 г., стр. 105

– 50 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

олимпизма“66.

Одним из поводов этой инициативы Кубертена было решение Гитлера навсегда переселить Олимпийские игры в Германию. После завершения берлинской Олимпиады Гитлер дал

распоряжение (по обычаю – мегаломанское) своему архитектору Альберту Спиру (Albert Speer) составить планы на строительство нового олимпийского стадиона, в котором сможет разместиться свыше 400 000 человек и который должен был бы быть завершен до 1945 года. “Не важно, – прибеднялся Гитлер, – в 1940 году Олимпийские игры будут организованы в Токио. Но после этого они будут всегда проводиться в Германии – на этом стадионе. А тогда мы будем определять размеры атлетического поля“67. Это одновременно и часть ответа на вопрос – как это возможно, чтобы “великий французский патриот“ Кубертен – “гордый сын французского народа“, который свои юношеские сочинения заканчивал словами “Vive la France!“, мог завещать свои произведения (фашистской) Германии – историческому неприятелю “номер один“ Франции. В Гитлере и его фашистском режиме Кубертен видел возможность полного претворения в жизнь своей философии; Гитлер, его концепция “Wir wollen bauen“ (“Хотим строить”), практика фашистского режима были для Кубертена величайшей гарантией того, что его дело и его идеи будут жить в будущем.

Что касается (знаменитого) вопроса: “Знал ли он о фашистских злодеяниях?“ – нужно сказать, что Кубертен, живя в Швейцарии, имел возможность изблизи познакомиться с преступлениями фашистов. Кроме того, фашисты с момента прихода к власти начали открывать концентрационные лагеря, и то без какой–либо “таинственности“. Вот что об этом говорит Артур Морс (Artur Morse) в своей книге “Пока шесть миллионов умирали“, которую иначе посвятил и памяти крагуевских учеников, которые в 1941 году расстреляны фашистскими палачами (подзаголовок которой – “Неизвестные и потрясающие сообщения о выраженной апатии и сознательной обструкции, проводимой США и

Британией, в ходе настояния спасти евреев от гитлеровского “крайнего решения“68): “Концентрационный лагерь в нацистской Германии существовал еще в 1933 году, и это не было тайной для мира. Как мы это видели, существование Дахау обнародовано в самом начале гитлеровского режима (…). В августе 1933 года “Neuer Vorwärts“ – газета, которую выпускали эмигрировавшие немецкие социалисты, оценила, что было восемьдесят тысяч заключенных в шестидесяти

пяти лагерях.“69 “С приближением конца 1933 года, – говорит далее Морс, – умножалось число сообщенийоб убийствах и

мучениях. Лорд Марлей –заместитель председателя Дома лордов (Deputy Speaker of the House of Lords) оценил, что в течение (того) года в Германии произошло две тысячи убийств“70.

Имеются и другие детали гитлеровской “созидательной“ концепции, которую Кубертен поддержит без резерва, открыто нападая на противников

66 Carl Diem, из: Olympische Akademie, Dortmund, 1962 г., стр. 17–20, в: Carl Diem, Der Olympischen Gedanke, Rede und Aufstäze, Carl–Diem–Institut, Köln, 1967 г., стр. 127, Welt ges chichte des Sports, 1145s.

– 51 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

67 Speer Albert, Inside the Third Reich, Macmillan Pub. C. New York, 1970 г., стр. 70.68 Morse Artur, While 6 Million Died, titulxnwj list.69 Morse Artur, там же, стр. 156, 157.70 Morse Artur, там же, стр. 160.

– 52 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

гитлеровского режима. Свирепая ликвидация сторонниками отрядов СА 30 июня 1934 года (“Ночь длинных ножей“), преследование евреев, которое кульминирует 15 сентября 1935 года принятием нюрнбергских расовых законов, по которым у евреев отнимается подданство, т.е. гражданские права (что Гитлер отстаивал еще в своей первой программе нацистской партии из февраля 1920 года);

преследования, аресты и ликвидация рабочих и оппозиционных лидеров; 16 марта 1935 года Гитлер провозглашает начало восстановительного строительства немецкой военной машинерии; 7 марта1936 года, всего несколько дней спустя по окончании зимних Олимпийских игр в Гармиш–Партенкирхене, в Германии гитлеровские труппы занимают демилитаризованную Рейнскую область, открыто нарушая международные договоры и идя наперекор

(Кубертеновой “любимой“) Франции. Одновременно фашисты систематически уничтожают все те культурные ценности, которые не вписываются в их идеологию. В огромных кострах исчезнут произведения, представляющие культурное наследие человечества.

Между тем, необходимо сказать, что не только Кубертен из олимпийских (и других) господ был воодушевлен фашизмом. После Октябрьской революции, развития революционного движения в Европе, большого экономического кризиса 1929 года, который разрушил миф об обществе “свободной конкуренции“ и показал, что рабочие как рабы капитала могут ожидать от своих “работодателей“, когда “телега пойдет под откос“, Гитлерпоявился как “спаситель (гражданской) цивилизации“ от “коммунистической чумы“! Правящие круги запада

(особенно США и Великой Британии) быливоодушевлены “решительностью“ (читай – брутальностью)

Гитлера в расправах с коммунистами. Стараясь оправдать террор, заведенный фашистами в Германии, американский генеральный консул в Гамбурге Кел (Кеhl) в своем письме Стейт Департменту от 31 марта1933 говорит и это: “Необходимо признать, что национал–социалистическая организация, прежде чем пришла к власти, а с тех пор национал–социалистическое правительство сделали неоценимую услугу всему миру,разрушая коммунизм в Германии, что может иметь весьма полезный эффект в других странах, когда речь идет об уничтожении коммунистической чумы.“71

Морс добавляет: “И хотя генеральный консул Кел был одинок в среде окружающих его людей в своем понимании, его уверения были широкоприняты в Стейт Департменте.“72

Что касается генерала Шерилла (Sherill) – американского делегата в МОК и его отношения к фашизму, Морс говорит: “Отзываясь об общем возмущении против фашизма, он (Шерилл – прим. автора) похвалил Муссолини как “человека, которого долго знаю и уважаю, галантного отца, который двух своих сыновей послал в гущу борьбы…“ (здесь Шерилл, судя по всему, имеет в виду “славный поход“ Муссолини в Эфиопию – прим. автора). “Генерал сумрачно добавил, что ему бы хотелось, чтобы Муссолини была предоставлена возможность приехать в США и рассчитаться с коммунистами, как он это сделал в Италии.“73

– 53 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

71 Morse Artur, там же, стр. 112.72 Там же, стр. 112.73 Там же, стр. 182.

– 54 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Наряду с Шериллом, еще один “олимпийский“ господин будет послан из Америки в Европу, чтобы на месте увериться в том, достойна ли нацистская Германия быть организатором Олимпийских игр. Это был Эвери Брендидж – тогдашний президент Американского олимпийского комитета и будущий президент МОК, великий обожатель Кубертена, который иначе прославился своими антикоммунистическими и расистскими выступлениями. Вот как он оправдал нацистское “правительство страха“ и практически дал “зеленый свет“ американской олимпийской команде на принятие участия в берлинской Олимпиаде: “Независимо от того, в какой стране проводятся Олимпийские игры, всегда будет какая–либо группа, религия или раса, которая может выразить протест против (определенной) акции правительства той страны, в прошлом или настоящем.“74 Исходя из этого, Брендидж направляет следующее обращение евреям и всем, кто призывал к бойкоту нацистской Олимпиады: “Некоторые из евреев должны сейчас понять, что они не могут употребить эти Игры как оружие в их бойкоте нацистов.“75

Что касается инцидента, связанного с мнимым отказом Гитлера поздравить Джесси Оувенса (Jesse Owens) с его первой победой в Берлине, есть версия, по которой это произошло не вследствие отношения Гитлера к неграм, а вследствие протокольных проблем. Граф Байе–Латур – тогдашний президент МОК потребовал от Гитлера прекратить пожатие рук спортсменам после их побед, так как он не был официальным лицом, а просто гостем. Это случилось до триумфа Джесси Оувенса, поэтому и поздравление Гитлера не состоялось.

По словам Балдура фон Шираха (Baldur von Schirach) – одного из близких соратников Гитлера Гитлер сказал: “Американцы должны стыдиться самих себя потому, что допустили, что их медали завоевывают негры. Я никогда не пожал бы руку никому из них.“76 Когда Ширах предложил Гитлеру сфотографироваться с Джесси Оувенсом – его “соперником в популярности“77 на Олимпийских играх в Берлине для создания благоприятного впечатления о дружеской атмосфере на Играх в глазах мировой общественности, Гитлер “взорвался и прокричал, что эта идея – самое грубое оскорбление“78.

Это близко версии, которую главный архитектор Гитлера Альберт Спир высказал в своей книге “Внутри Третьего Рейха“: “Несколько месяцев спустя после очевидной ремилитаризации Рейнской области Гитлер ликовал по поводу гармоничной атмосферы, которая

господствовала в течение проведения Олимпийских игр. Он думал, что международная враждебность к национал–социалистической Германии, без сомнения, – прошлость. Приказал, чтобы все было сделано для создания у многочисленных важных иностранных гостей впечатления о

миролюбивой Германии. Он сам наблюдал за атлетическими борьбами с большим возбуждением. Каждая немецкая победа, а их было неожиданно много, делала его счастливым, но он был взбешен серией побед чудесного (здесь Спир, который до последнего дня был самым

74 Morse Artur, там же, стр. 179.

– 55 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

75 Peter Hain, “The politics of sport and apatheid“ в: Sport, Culture and Ideology, в: JenniferHargreaves, стр. 233.

76 Richard D. Mandell, The Nazi Olympics, стр. 236.77 Там же.78 Там же.

– 56 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

верным слугой Гитлера, старается и после всего показать, что он был другим – прим. автора) черного американского бегуна Джесси Оувенса. “Люди, предки которых вышли из джунглей, примитивны, – сказал Гитлер, пожимая плечами;– их тела сильнее, чем тела цивилизованных белых. Они представляют нечестное состязание и потому должны быть исключены из будущих игр”.“79

Нет причин не принять определенные факты, если доказано, что они точные. Между тем, эта и другие детали (Байе–Латур требовал от Гитлера, чтобы с дороги, ведущий в аэропорт, были убраны надписи с антиеврейскими призывами; также он потребовал от немецких властей до начала проведения Олимпийских игр письменную гарантию того, что Германия будет соблюдать Олимпийскую хартию, что значит, что разрешит и еврейским участникам соревнований быть членами немецкой команды) показывают, что МОК, прежде всего, был заинтересован в том, чтобы иметь формальную маскировку для проведения Олимпийских игр в Берлине для того, чтобы доказать, что “олимпийское движение“ (как и берлинская Олимпиада) “не имеет ничего общего с политикой“. Что печальнее

всего, формальное выполнение формальных условий, которые МОК выставил фашистскому режиму, будет употреблено МОК как коронное доказательство того, что в фашистской Германии “все в порядке“, что нет преследования людей из–за их религиозных и политических убеждений. Инсистирование на формальных условиях МОК использовал

для предоставления фактической поддержки нацистскому режиму и приобретения для него международного признания.

Этим все не заканчивается, хотя бы, когда речь идет о нацистской Германии и Олимпийских играх. Когда фашистская Япония отказалась принять у себя Олимпийские игры, которые должны были проводиться в 1940 году в Токио (для развязывания рук в своем варварском походе против китайского народа и в подготовке к началу войны на Дальнем Востоке), МОК панически старался найти страну, которая в годы, когда война “была на носу“, захотела бы взять на себя обязательство и организовать Олимпийские игры. После неуспешного поиска “жертвы“ МОК обратился Германии и попросил Гитлера об организации Зимней Олимпиады снова в Гармиш–Партенкирхене. Это было, как и в 1936 году, возможностью для Гитлера показать миру, что фашистский режим, прежде всего, тяготит “к миру и сотрудничеству между народами всего мира“. Кроме того, это вписывалось и в планы Гитлера навсегда

переселить Олимпийские игры в Германию. Гитлер принял предложение. Вскоре по тем же причинам, что и Япония, Германия отказалась от организации зимних Олимпийских игр. От имени фашистского режима и на этот раз говорил Карл Дим.

Олимпийские игры в Берлине, кроме прочего, были взвешиванием сил фашистских государств (Германия, Япония, Италия) и либерально– демократических систем (Америка, Англия и Франция). Триумфовали фашистские режимы: Германия в первый раз была лучше, чем США; Япония была успешнее, чем Англия, а Италия завоевала больше медалей, чем Франция. Для фашистских фанатиков это было еще одним знаменованием того, что “провидение“ на их стороне. Война могла быть начата.

– 57 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

79 Speer Albert, Inside the Third Reich, стр. 72, 73.

– 58 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

КОММЕНТАРИЙ “ИЗБРАННЫХ ТЕКСТОВ“ ИЗ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ПЬЕРА ДЕ КУБЕРТЕНА

Несколько лет назад Международный олимпийский комитет выпустил в свет “Избранные тексты“ Кубертена (“Teхtes choises“, 1986 г.), которые нельзя было найти ни в одном библиографическом списке, к которым у меня был доступ. Игрой случая в мое распоряжение попали все три тома этого издания, содержавшего свыше 2 000 страниц. На первый взгляд – достаточно для того, чтобы оспорить мою констатацию из «Введения» к первому изданию о том, что основная деятельность олимпийских господ состоит в том, чтобы предупредить появление на свет дня сочинений их болтливого “папы“. Между тем, когда имеется в виду, что литераторское наследие Кубертена, которое он доверил на хранение нацистам, составляет свыше 60 000 страниц, тогда можно предугадать, что и издание такого объема может быть произведением манипуляции делом Кубертена. Ориентация на “Избранные тексты“ дала возможность составителям издания по своему нахождению сделать не только выбор между целостными текстами, но и “шинковать“ объемные дела Кубертена и давать те их части, которые вписываются в картину, которую они хотели бы создать о Кубертене и его деле. На сколько их выбор из работ Кубертена дает возможность познакомиться с содержанием Кубертеновой олимпийской идеи и понять ее сущность, можно настоящим образом увидеть только тогда, когда сочинения Кубертена будут полностью доступны широкой, прежде всего, научной общественности. На основании объявленных книг, писем, статей, речей, эссе Кубертена, которые мне удалось получить (из которых большая часть не печаталась заново), возможно сделать несколько примечаний.

Основным намерением составителей было извлечение олимпийской идеи Кубертена из исторического контекста и отделение ее от жизненной (политической) философии Кубертена и его общественного (политического) ангажемента. Это предопределило выбор текстов Кубертена, целости, в которой они изложены, а

также форму их представления. Кажущаяся “аполитичность“ издания – выражение настояния замаскировать, прежде всего, политический фон, а самым тем и настоящий смысл олимпизма Кубертена.

“Избранные тексты“ основываются не на научном (историческом), а на мифологическом подходе к Кубертену и олимпийской идее. Целью их издания было не объективное ознакомление общественности с делом Кубертена для того, чтобы читатель смог создать свое мнение и сформировать свое отношениек олимпийской идеи

Кубертена, а возвращениеверы в олимпийский миф во время, когда осуществлена полная коммерциализация и политизация олимпийского движения. Уже в предисловии к “Избранным текстам“ Хуан Антонио Самаранч, президент МОК, выдвигает положение о мысли и деле Кубертена, которое было идеей–путеводителем при выборе текстов: “Пусть пламя, которое они зажгли в сердце человека, озарит наш мир в поисках его судьбы!“ Можно без

– 59 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

преувеличения сказать, что “Избранные тексты“ представляют собой одну из пропагандистских акций МОК, который любым способом старается доказать, что существует идейный континуитет

– 60 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

олимпийской идеи Кубертена и практики сегодняшних лидеров олимпийского движения. Те же, кто Олимпийские игры превратил в банальный “show– business“ и расправился с

педагогическим (моральным) характером олимпийского движения (без чего нет олимпизма Кубертена), пользуются олимпийскими символами, мифом о Кубертене и беспощадно уродуют его дело для того, чтобы приобрести “олимпийский“ легитимность (законность) для своих все более бесскрупулезных махинаций Олимпийскими играми и олимпийским движением.

В настоянии приспособить олимпийскую идею Кубертена к современности редакторы дошли до того, что тексты там, где они это считали нужным, они сопровождали “информационными“ введениями, преимущественная роль которых состояла в устранении каких–либо сомнений в “гуманизме“ Кубертена – таком, какой ему официально приписывался. Так как, несмотря и на тщательный выбор, проскользнули некоторые положения Кубертена, которые даже и у верных поклонников олимпийской мифомании могут вызвать замешательство.

На характер “Избранных текстов“ может быть лучше всего указывает состав редакции, которая подготовила издание. Прежде всего, Институт “Карл–Дим“ из Кельна выполнил основную работу по сбору материала для издания. В редакционном совете, назначенном МОК, находились: Жофри де Навасел (Geoffroу de Navacell) как представитель семьи Кубертена; проф. Лизелот Дим (Liselott Diem), проф. д–р Франс Лоц (Franz Lotz) и проф. д–р Норберт Мюллер (Norbert Müller) – руководитель проекта как представители Института “Карл–Дим“; проф. Жорж Рию (Georges

Riouх) как член Международного комитета “Пьер де Кубертен“ (Comite International Pierre de Coubertin); д–р Герман Лоттер (Hermann Lotter) и проф. д–р Август Кирш (August Kirsch) как члены Национального олимпийского комитета (западной) Германии; Александру Сиперко (Aleхandru Siperco) из Бухареста и Раймонд Гафнер (Raуmond Gafner) из Лозанны как представители МОК.

Предисловие к “Избранным текстам“ “в знак почтения“, которое МОК выражает Кубертену, написал, как мы видели, Хуан Антонио Самаранч. Введение к первому тому (и комментарии) написал Жорж Рию, ко второму тому – Норберт Мюллер, а к третьему – этот же автор в сотрудничестве с Оттом Шанцом (Otto Schantz).

Колониализм и расизмОттолкнемся от комментария Мюллера к тексту Кубертена,

объявленному в 1931 году под названием “Спортивная колонизация“: “В своей статье, написанной для Б.И.П.С (Bureau International de Pedagogie Sportive – прим. автора), Кубертен оценивает успех олимпийского движения в связи с пропагандой спорта. Слово “колонизация“ ни в коем случае не должно создавать впечатление, что Кубертен представлял “расистскую“ точку зрения. Наоборот, он подчеркивает в записи из 1912 года, что здесь не должно дойти до победы одной расы над другой“80.

О чем в действительности идет речь в “Спортивной колонизации“,

– 61 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

80 P. d. Coubertin, “Colonization sportive“, 1931 г., в: Pierre de Coubertin, Textes choisis, II tom,676. Comit Intenational Olympiqie, Weidmannsche Verlag, Cyrih, 1986 г.

– 62 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

видно сразу же в начале. Поддерживая решение МОК из 1923 года об “освоении“ Африки и учреждении “Африканских Игр“, Кубертен считает ошибочной позицию, представленную в “Revue Olympique“ в январе 1912 года, о том, “что победа подчиненной расы над властвующей могла бы получить опасное значение и рискует быть

использованной местным общественным мнением в качестве подбадривания к мятежу“. Сразу же затем Кубертен добавляет: “Немцы не боялись ввести спорт в своих колониях, хорошо оснащенных, среди туземцев; англичане в Индии не подстрекали много это движение, но и не препятствовали ему. Италия благосклонно приняла идею, не имея достаточно времени раздумывать о ней много. Франция былатой,

которая ей воспротивилась. Алжир лишен чести торжественно открыть Африканские Игры“81.

Кубертен во время кризиса капиталистического порядка после Первой мировой войны требует от колониальных сил разрешить (а не признать право) колонизированным народам (“низшим расам“)

заниматься теми видами спорта, которые не могут внести вклад в угрозу возрожденному колониальному порядку (быть

обучением или подстреком к освободительной борьбе порабощенных народов), а также принимать участие в Олимпийских играх и других международных состязаниях под патронатом колониальных властей. Здесь необходимо вспомнить исключительно значительный текст, когда речь идет о понимании Кубертеном отношений спорта и колониализма, который в 1912 году объявлен под названием “Спорт и колонизация“. Совсем известно, что составители “Избранных текстов“ имели перед собой эту статью (появилась и в 1913 году в сборнике текстов Кубертена, носившем название “Essais de Psycholoqie Sportive“, несколько текстов из которого включено в “Избранные тексты“), для которой не нашлось места. В этом тексте Кубертен подробнейше разрабатывает свой тезис, что “спорт, другими словами, может играть свою роль в колонизации, и то интеллигентную и эффективную роль“82, что недвусмысленно указывает на

(колониалистическую и расистскую) оборотную сторону его настояния распространения спорта среди колонизированных

народов. То, чего Кубертен требует от колониальных властей, – показать больше соучастия к “туземцам“ и разрешить им занятия спортом, что в конечном итоге должно внести вклад в интеграцию “низших рас“ в возрожденный порядок расовой доминации. “Туземцы“ на спортивных площадках должны были научиться уважать своих белых

государей. Спортивные арены должны были бы быть местами, на которых должно было бы произойти “сближение“ “высшей“ и “низших“ рас, государей и слуг, хозяев и работников… К своему первоначальному классовому патернализму (как и патернализму, касающемуся отношений мужчин и женщин) Кубертен добавил и расовый патернализм.

Положительным в комментарии Мюллера является то, что он “помог“ нам увидеть, что для Кубертена свобода (“низших рас“, конечно) не является условием, т.е. рабство не является

препятствием возрождению и функционированию “международного“ олимпийского движения. И в этом случае поднимается

– 63 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

вопрос, на сколько идеологи нацизма имели права, когда81 Там же.82 Pierre de Coubertin, “Les sports et la colonisation“, в: “Essais de Psyholoqie Sportive, LibrairiePayot, Lausanne et Paris, 1913 г., стр. 234.

– 64 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

утверждали, что “арийская раса“ является легитимным (законным) наследником олимпизма Кубертена? Нельзя забывать, что Карл Дим, говоря об олимпийском движении и нацистском “новом порядке“, как раз и имел в виду олимпизм Кубертена как орудие обеспечения расовой доминации. Не случайно проф. Мюллер – последователь Дима в своем предисловии ко второму тому “Избранных текстов“ настаивал на том, что “воодушевленный“ призыв Кубертена к олимпийским факелоносцам в 1936 году, в котором Кубертен приветствует рождение фашистской Европы и фашистской Азии, является “составной частью его олимпийского завещания“.

В связи с уже сказанным находится и примечание, что Эвери Брендидж был не первым президентом МОК, который поддерживал южноафриканский расистский режим и его систему апартеида, им был Пьер де Кубертен. В начале ХХ века, в эпоху своего величайшего олимпийского вдохновения, Кубертен пишет: “Не забудьте, под каким режимом развивались южноафриканские рудники (…) Разве нет ничего, что ближе рабству, чем эта институция там? Но она вообще не оскорбляет человеческого достоинства, так как, разумеется, является английской!“83

Было бы интересно узнать, что Ив–Пьер Булонь думает о колониализме и расизме Кубертена: “Завоевание колоний покоится, по его мнению, на началах божественного права, то есть на убеждении, что человеческие расы отличаются между собой своей ценностью и что белой расе, которая по своей природе стоит над другими расами, все они должны полностью подчиняться.”84 И далее: “Утверждать, что никто не может с правом приступить к европеизации других народов, что этнические религии по своей ценности равны христианской религии, что представитель черной или желтой расы отличается от белого человека, но как человек ценен на столько же, на сколько и он – это, – говорит Кубертен, – приятные софизмы, достоверность которых защищается в салоне для курящих, но которые не имеют ценности и не эффективны: они представляют парадокс, связанный с декаденцией, который может вызвать у нас на лице мимолетный осмех, но который никогда не следует принимать как правило поведения.”85

Между тем, Булонь утверждает, что, когда речь идет о колониализме и расизме, “между позициями Кубертена из периода до 1914 года и его позициями из периода после 1918 года существует огромнейшая бездна.”86 “Итак, до 1914 года, – продолжает Булонь, – политические позиции Кубертена представляли собой только позиции классических французских правых, в нем благородство, стремление к развитию интернациональных чувств между народами и вера в мощь воспитания человека не очень быстро приходили в столкновение с позициями, которые

соответствовали тогдашним общепринятым общественнымпозициям. Эти его личные моральные ценностибудут развиваться все больше и в конце концов перевесят

83 Pierre de Coubertin, в: “La Revue du pays de Caux“, 1903 г., No 1, в: Jean–Marie Brohm, Le mythe olympique, стр. 399, Christian Bourgois Editeur, Paris, 1981 г.

84 Ив-Пьер Булонь, «Олимпийский дух Пьера де Кубертена», стр. 215, Народная книга,

– 65 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Белград, 1984 г.85 Там же.86 Там же, стр. 127.

– 66 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

укоренившиеся реакционные позиции.”87

Исторические анализы Кубертена, его политические позиции и политическая практика из периода после Первой мировой войны опровергают правоту Булоня. Так, например, в предисловии к первому тому своей “Общей истории” из 1926 года Кубертен приходит к выводу, что “опыт и рассуждения все больше признают право

восхищенных утверждений пламенных приспешников расового неравенства”, что белая раса – “самая чистая, самая интеллигентная и самая сильная.”88

На сколько Кубертен освободился от расовых предрассудков, показывает и его отношение к евреям. Констатируя в указанном сочинении, что “еврейский народ не имеет особого места в общей истории ни с политической, ни с экономической точек зрения” и что “в этом отношении его роль является незначительной”, Кубертен переходит к

изложению его “расовой характеристики” (кавычки Л. С.): “Евреи в глубине души своей остались азиатами. О них знают не иначе, как только по богатству, которое кто–то из них скопил. Суровые и упорные – в скоплении, ловкие и лукавые – в делах, они часто становились омерзительными, но из–за их недостатков скрывается упрямый и

дикий идеализм, который насильственные преследования, которым они подвергались, только укрепили и которому по большому счету помогло возникновение демократии. Ренан сказал, что семитская раса ввела демократический принцип в общество. Он был введен и без нее, но она здесь помогла, и потому ее Ницше прогласил “мятежной” расой, которая заменила “рабскую мораль” – мораль простолюдья, на мораль хозяев – людей элиты, сильных и красивых. Все немецкие заблуждения и весь современный антисемитизм содержаться в этих словах. Некоторые авторы, с другой стороны, примечают, что не нужно было бы говорить о еврейской расе, так как евреи, разбросанные в течение восемнадцати веков по целому свету, в такой мере смешались с другими народами, что потеряли особенности, которые составляют одну расу. Это ошибочная точка зрения. Истина в том, что, как с помощью веры, так и с помощью пропаганды, многие этнические элементы соединяются с религией Израиля. Но это такая первобытная сила еврейской крови, что нескольких ее капель совсем достаточно, чтобы обеспечить ей освоение дома. Это, иначе, не значит, что так называемое “сионистское” движение может привести к созданию в Палестине нового еврейского государства, которое будет сильным

и развитым. Будущее рассудит.”89

Кубертен имеет “космополитическое” мнение и об арабах. Комментируя пребывание французского президента Лубе (Loubet) в Алжире и речи, с которыми он по этому поводу выступал, Кубертен констатирует: ”М. Лубе простыми словами взывал к простым чувствам; он воздерживался говорить о свободе, равенстве и братстве – словах опасных, если бы они были брошены арабскому простолюдью. Он настаивал на мощи Франции и на выгодах ее владычества, таких, как восстановление мира и надежности в

87 Булонь, там же, стр. 130.88 Pierre de Coubertin, “Histoire universalle”, 1929 г., в: Pierre de Coubertin, “Textes

– 67 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

choisis”, I том, стр. 354.89 Pierre de Coubertin, “Histoire universalle”, II том, стр. 23, в: Jean–Marie Brohm, Le mythe

Olympique, стр. 447.

– 68 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

стране; еще он добавил, что Франция наградит еще большую верность еще большей благотворительностью. Его тон был энергичным и всегда отеческим”. И далее: “Перед Францией открывается очевидная возможность вытянуть огромнейшую выгоду из огромных территорий, которые ей достались по конвенции 1890 года, и то не рассчитывая неосмотрительно на минеральные богатства, на надежное присутствие которых уже указывают многие показатели. Первое, что необходимо сделать, – обеспечить там надежность, которой уже давно не хватает. Так как, в противоположность тому, во что верится, Сахара стала негостеприимной не из–за природы, а и–за людей. Эти люди – не ратники и не представляют организованные группы; это– грабители, воры, которые живут за счет убийств и грабежей и которые угнетают в основном добрые и миролюбивые народы, мешая им в развитии.”90

Между тем, экономическая выгода не является той, которая привела к провалу “благородных чувств” Кубертена, речь идет и о стратегических колониальных интересах Франции. Освоение Сахары – этого “гигантского перекрестка”, должно, по Кубертену, обеспечить Франции “стратегическую и экономическую доминацию в этой части света”.91

Колониализм и расизм до конца жизни Кубертена остались фундаментальными постулатами его философии олимпизма. Он никогда не требовал свободы для колонизированных народов (что было бы в полном противоречии с принципами жизни, которые он фанатично отстаивал), он требовал от колониальных сил быть милосерднее к “низшим расам”, что, в конечном итоге, должно ступить острие колониального владычества и сделать егоболее подносимым для покоренныхнародов. Кубертен стоял за “просвященный” колониализм (мои кавычки), что значит, за постепенную духовную интеграцию “туземцев” в гражданский порядок – без существенного изменения их положения. Идея “о спортивной колонизации” других континентов является только составной частью колониальной стратегии Кубертена, которая должна обеспечить полную и вечную доминацию белой расы над “низшими” расами.

Что касается утверждения Булоня о том, что “личные моральные ценности в конце концов перевесят укоренившиеся реакционные позиции”, достаточно напомнить, что Кубертен “в конце концов” присоединился к фашистам.

На сколько Кубертен был последователен в отстаивании своей основной идеи о том, что “борьба за жизнь” – универсальный закон, и, как таковой, является основой человеческого (общественного) существования? Исходя из этой идеи, Кубертен оправдывает борьбу за существование в гражданском обществе, борьбу между нациями, колониальные походы… Между тем, когда уже речь идет

о борьбе между расами, Кубертен значительно отклоняется от своей философии жизни. Другими словами, он исходит из факта, что белая раса доминирует над “низшими расами”, и вместо того, чтобы

как “доверенный” универсальной олимпийской религии отстаивать право каждой расы бороться за доминацию (во всех областях), он оспаривает это право колонизированным народам и советует колониальным

– 69 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

90 Brohm, там же, стр. 451.91 Там же.

– 70 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

силам, как использовать спорт для предупреждения борьбы порабощенных народов против колонизаторов. Сведение колонизированных народов к “низшей расе”, “туземцам”, “грабителям” и “убийцам” – это только способ лишить порабощенные народы основного (Кубертеновского) права бороться за жизнь (доминацию).

Что касается якобы “борьбы” Кубертена “за свободного индивидуа”, он не исходит из того, что человек “рождается свободным” и что люди “равны по рождению”, а из того, что принадлежность расе является источником его человеческих (расовых) особенностей и человеческих (расовых) прав. Из факта, что белая раса доминирует над остальными расами, Кубертен делает вывод, что белая раса – “самая чистая, самая интеллигентная и самая сильная”, т.е. расово супериорная, что значит, что человек в зависимости от того, какой расе принадлежит, рождается хозяином или рабом. Для Кубертена в жизни нет “равенства на старте”. То, что “низшие расы” получили от белых хозяев право появиться вместе с ними на спортивном поле, не значит, что они признаны равными. Получение права на участие в спортивных состязаниях должно было бы быть компенсацией за отказ от основного человеческого права – права на свободу.

То, чем Кубертен отличался от закоренелых расистов, были не его “благородные чувства”, а политический

реализм. Страх, что колонизированныенароды в моменты серьезного экономического и

политического кризиса колониальных метрополий могут восстать и сбросить колониальное ярмо, является основной причиной того, что Кубертен несколько смягчил свою милитаристскую колониальную риторику. Введение спорта в колонии было не “гуманистским”, а политическим жестом “par exellence”.

В олимпизме Кубертена доминируют три идеи, которые и сегодня представляют источник консервативнейших политических

концепций и движений: безоговорочная покорностьрабочих “хозяевам” (владельцам средств

производства, т.е. капитала); безоговорочная покорность женщины патриархальному порядку; безоговорочная покорность “цветных народов” колониальным метрополиям (белой расе). Рабочие, женщины, представители порабощенных народов не имеют ни начальных человеческих, ни основных (политических) гражданских прав. Милость хозяина составляет источник “их” прав, которые приобретаются постоянным выражением покорности. Слова Лубе о том, что “еще большая верность будет награждена еще большей благотворительностью”, представляют собой формулу обеспечения “общественной правды” (Кубертена).

Кубертен перед Первой мировой войной воспротивится настояниям поставить одну нацию в рамках белой (европейской) расы над другими таким образом, что она будет провозглашена

особой расой, имеющей такие врожденные особенности, которые делают ее супериорной не только по отношению к “цветным расам”, но и по отношению к другим европейским народам.

Конкретно, речь идет о пангерманизме и настоянии великогерманских кругов включить даже и эпоху возрождения в

– 71 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

немецкое духовное наследие таким образом, что, кроме прочего, будут онемечиваться и такие художники, как Леонардо да Винчи (Wincke), Джотто (Jotte), Буонаротти

– 72 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

(Bohnrodt) и другие.92

В этом контексте необходимо понимать и утверждение Кубертена из того же времени о том, что США – страна, в которой не верят в расовую противоположность, которое он подкрепляет фактом, что в ней “все европейские происхождения сливаются и смешиваются таким невероятным образом.”93

Так как Кубертен присутствовал на Олимпийских играх в Сент–Луисе в 1904 году, на которых для “цветных спортсменов” как представителей “низших рас” были организованы так называемые “антропологические дни”. В остальном, сам Кубертен в своих путевых заметках из Америки из 1890 года указывает, что белые обращаются с неграми “как с собаками.”94 К сожалению, когда речь идет об интересах европейских колониальных сил, Кубертена оставляют “благородные чувства” и он становится беспощадным расистом.

Что касается отношения Кубертена к нацистской идеологии, возникает вопрос, воспринял ли он “расовую супериорность“ немцев по отношению к французам и англичанам, или речь идет о поддержке нацистскому режиму как железному кулаку, который снова сможет обеспечить экспансию европейского капитала и вытащить Европу из экономического и политического кризиса?

Кубертен в спорте видит и незаменимое средство обучения колониальных фаланг. В своей речи (под названием “Спорт и современное общество“), произнесенной в июне 1914 года на Сорбонне в присутствии представителя Французской республики Раймонда Поанкаре (Raymond Poincare) на торжестве по поводу двадцатилетия возрождения Олимпийских игр, Кубертен предупреждает: “Спорт является важным фактором в колониальных завоеваниях в том смысле, что колонизация без хорошей спортивной подготовки представляет собой опасную непродуманность. Многие исторические неуспехи и многие успехи можно объяснить тем фактом, что такая подготовка имелась в одном, а ее не хватало в другом случае.“95 Воодушевленные восклицания Дима, которыми он сопроводил нацистские завоевания (“Спортом воодушевлены

солдаты, спортом воодушевлены офицеры, спортом воодушевлен Фюрер“), говорят о том, что нацисты серьезно восприняли предупреждение Кубертена.

Кубертен был решительным противником смешения рас. Олимпийские кольца символизируют единство света не как братского общества свободных людей, а как общества пришедших во взаимное столкновение рас. Они являются не связкой, ведущей к сближению людей независимо от цвета их кожи и национальной принадлежности, а заданными границами, за которыми сближение не допустимо. Поэтому Кубертен утверждает, что братство – не для людей, а “для ангелов.“96 Это означает ни что иное, как то, что цвет кожи должен навсегда остаться непреодолимым препятствием сближению людей.

92 См.: P.d.Coubertin, “L'eugenie”, 1912 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”, I том, стр. 599-602.93 Там же, стр. 601.

– 73 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

94 Сравни: P.d.Coubertin, “Universites Translantiques”, 1890 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”, I том, стр. 130.

95 P.d.Coubertin, “Sport et la Societe moderne“, 1914 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”, I том,стр. 617.

96 P.d.Coubertin, “Respect Mutuel“, 1915 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”, I том, стр. 319.

– 74 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Идеализация Кубертеном “чистой” эллинской расы как основателя олимпизма, настаивание на “факте”, что белая раса “самая чистая”, действует как предупреждение всем (а особенно белым), чтобы они оставались в своей стае.

Что касается имени, не случайно, что это “Олимпийские“, а не “Прометеевские“ или игры “За защиту свободы“. Античная Олимпия была мифологическим местом сбора богов, которые управляли людьми. Смыслом античных Олимпийских игр было выражение покорности властвующим (принадлежащим этой земле) ценностям (правящему порядку), которые посредством божественного авторитета получили божественную мощь. Олимпийская идеология – это обожествление отнятой у человека мощи, которая властвует им, и выражение покорности этой мощи. И как раз покорность человека властвующим ценностям,которые посредством олимпийского ритуала появляются в “святом“ облике, является главной нитью, соединяющей современные и античные Олимпийские игры. И олимпийский паганизм Кубертена возвеличивает не человека, а существующий порядок. Человек, точнее тело мужчины в спортивном напряжении, появляется как символическое олицетворение

властвующих ценностей, как часть олимпийской декорации. Пропорция – высочайшая эстетическая ценность для Кубертена – это “сестра порядка“.97 Принцип “Citius, altius, fortius“ сам по себе неявляется принципом прогресса, а является им только тогда, когда подразумевает освобождение человека от существующих ограничений, (критическое) отношение человека к существующему миру. Олимпийская идея Кубертена направлена не в будущее: Кубертен возвеличивает эллинскую расу как фанатичного стража прошлости. Девиз “Спознай самого себя“ является для Кубертена не освобождающим,

созидательным, а ограничительным, дисциплинирующим принципом. Олимпизм – религия, в которой человек нашел свой оконечный смысл. Поэтому одной из важнейших целей олимпийской педагогии Кубертена является уничтожение юношеской мечты еще в ее зачатии. Не идея о лучшем будущем, а идея о совершенном прошлом должна быть идеей–путеводителем для “примерного“ по Кубертену гражданина.

На сколько Кубертен далеко зашел в своем олимпийском (религиозном) фанатизме, видно и по тому, что до конца своей жизни он старался ввести (по образцу древней Греции) “олимпийский“ отсчет времени. Это ему удалось, хотя бы что касается “олимпийской“ истории.

Кубертену после Первой мировой войны удалось навязать “святой (четырехлетний) ритм” Олимпиад, перешагнув и тот факт, что в 1916 году Олимпийские игры не проводились. Так же поступили и его наследники: фантомные Олимпийские игры 1940 и 1944 годов присоединяются к числу проведенных Олимпийских игр для удовлетворения “святой” олимпийской формы.

“Народное просвещение”В своем предисловии с текстам Кубертена, относящимся к

“народному просвещению” (“education populaire”), Жорж Риу критикует технологию,

– 75 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

97 P.d.Coubertin, “Les Sources et les limites du progres sportif“, 1936 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”, I том, стр. 498.

– 76 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

которая, стремясь быть как можно более эффективной, забыла о человеческой сущности. Кубертен был тем, кто еще с начала своего “воспитательного зачинания” понял, что время требует такой

этики и такой реформы образования, которыекаждому обеспечат возможность свободно

реализоваться в своей совокупности. В течение всей своей жизни Кубертен “будет страстно работать над развитием Народного университета, который будет в состоянии каждому предоставить возможность усовершенствования”. “Нижеследующие тексты, – констатирует в конце Риу, – дают возможность понять все благородство педагогического призвания автора.”98

Уже из первого текста, который следует, можно увидеть, о каком, в действительности, “благородстве” идет речь. Другими словами, Кубертен воодушевленно приветствует открытие для широкой общественности спортивного дворца “Тойнби Холл” (Toynbee Hall), который находится в восточной части Лондона, в квартале Уайтчепел (Whitechapel), название, которое, по мнению Кубертена, стало в Англии “синонимом нищеты и бедности”.99 Зачем нужен такой дворец в нищенском квартале? Кубертен: “Здесь, наоборот, нужно, прежде всего,

доказать, что кто–то достоен уважения; уважение – индивидуальное, а не общее. Молодежь вынуждена доказывать на своих близких свою собственную супериорность. Это большая вещь, так как, чем раньше будет признана супериорность, тем она раньше будет и принята. Истина, что для этого необходим ежедневный контакт – то место пребывания, которое и есть сущность “Тойнби Холл”–а. Рабочие, которые вошли туда (и их уже много), отказались от многих предрассудков о мире, к которому никогда не приблизились и о котором имели самые фантастичные идеи.”100 (выделил П.д.К). Вместо того, чтобы бороться с нищетой и бедностью, “благородный” Кубертен старается использовать спорт для “воспитания” рабочих в том, чтобы они помирились с нищетой, в которой живут, и научились уважать своих хозяев!

После Первой мировой войны во время развития революционного рабочего движения в Европе и распада гражданских институций Кубертен, боясь за судьбу капиталистического общества, тяжело обвиняет буржуазию: “Капиталистическая буржуазия рискует дорого заплатить за эгоистичный расчет, который ее заставил установить демократию. Она никогда не хотела помогать рабочему классу приобретать иные знания, кроме тех, которые службу его могут сделать более

продуктивной,увеличивая его производственные способности. Она ему запрещала доступ даже к тем непристрастным знаниям, которые, как это восхитительно говорит священник Вагнер (Wagner), дают “доступ к возвышенной жизни”. Она создала духовное богатство и поставила возле него стражу для охранения монополии.

Результатом этого является то, что культура сейчас в опасности. При установлении власти рабочих рабочие будет уполномочены охранять хранилище, к содержанию которого никогда не прикасались и которое рискует быть уничтоженным в их руках неспециалистов. Так бы могло пропасть, опять

– 77 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

98 Сравни: “Textes …”, I том, стр. 499.99 P.d.Coubertin, “Toynbee Hall”, “Le patronage social a Londres et les etudiants anglais”“,

1887 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”, I том, стр. 498.100 Там же, стр. 505, 506.

– 78 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

же по ошибке до вчера привилегированных, наследие, скопленное усилиями стольких поколений.

Не поздно ли защищаться от такой страшной неизвестности? Без сомнения, весьма поздно, а, кроме того, малочисленны те, которые видят эту опасность и стараются устранить ее. Сейчас не время излагать то, что может быть сделано полезного с помощью таких средств, как

народные университеты. Предлагаю сделать этовскоре. Но, в педагогии рассматривается не только

умственная сторона; существует и физическая. Время диктируетоткрыть для всей молодежи то поле спортивной

деятельности, где установились радость, мир и равенство, и которое путем этого может стать пригодной территорией для установления социального мира. Так как теряется из вида, что общественные столкновения рождены не только под ударом противоположных, трудно примиримых интересов, а большей частью появляются под бременем тоски, гнева и накопившихся оскорблений. Ничто не является таким пригодным, как спорт, для излечения молодежи от этих ран.

“Спорт для всех”. Это то, что мы сейчас хотим организовать с помощью передовых общин и крупных рабочих обществ. Говорится о “пролетарском олимпизме”. Меня не пугает такое название. Призыв, который я еще в начале этого 1919 года, сделал моим коллегам, встречен, прежде всего, в Америке, самым теплым

образом, а Интернациональный комитет (олимпийский – прим. автора) решил организовать в 1921 году в Лозанне общий конгресс популярных видов спорта, программа которого изучается и будет утверждена на нашей сессии в Анверсе. По нашему старому обычаю мы остаемся упорными практиками, для которых теория не имеет ценности, если не может быть сразу же применена в практике.”101 (выделил П.д.К).

В своей “заботе“ о “духовном развитии“ рабочих Кубертен идет до той меры, что составляет подробнейшую программу их

образования. Он становится специалистом в практически всех областях человеческих знаний. История, философия, естественные науки, искусство… В его программе находим вопросы, которые необходимо разработать в рамках тем, таких, как: звезды, математика, земля,

вода, воздух, огонь, минералы, растения, агрокультура, животные, человек, электричество, машины, промышленность, торговля, транспорт, законы … Конечно, все это – фасад. То, в чем Кубертен был в действительности заинтересован, была расправа с критическим умом, который направляет рабочих на борьбу за свои человеческие права. В разделе “Критика и еуритмика“ первая лекция гласит: “Критический дух: мир (общественный, конечно, – прим. автора) – предварительное условие“. Вторая лекция: “Сотрудничество воли и физической тренировки восстановления физического и умственного мира“.102

Из своей программы образования рабочих Кубертен выбросил все, что не вписывается в его представление о мире. “Культурное наследие

101 P.d.Coubertin, “Le dilemme”, декабрь 1919 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”, I

– 79 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

том, стр. 539, 540.102 Сравни: P.d.Coubertin, “Memoire concernant l’instruction superieure des travailleurs manuels

et l’organisation des Universites ouvrieres”, 1923 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”, I том, стр. 534.

– 80 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

человечества“ сводится, в действительности, к властвующей идеологии. Этот вопрос интересен и потому, что Кубертен – борец за “культурное наследие человечества“ не имеет ни одного слова критики для нацистских пироманских ритуалов, в которых сжигались произведения величайшего культурного значения. Кубертен сводит рабочих к примитивцам, которые уничтожат культурные блага человечества, а возвеличивает нацистов, которые эти блага систематически уничтожают. Идет ли речь о непоследовательности Кубертена, которая может быть объяснена политическими мотивами, или, в действительности, речь о последовательном соблюдении начала – что только то, что соответствует интересам существующего порядка доминации включается в “духовное наследие“ человечества?

В указанной “борьбе за рабочих” Кубертен нигде не исходит из прав рабочих на образование как людей и граждан, и в этом контексте – из их права бороться легальными политическими средствами за то, что им и по закону принадлежит. Кубертен сводит людей, живущих своим трудом, наемников капитала, к “рабочему классу” и таким образом отнимает у них элементарные права как гражданам. Отношение капиталиста и рабочего Кубертен пытается свести к отношению феодального

хозяина и крепостного. Милосердие владельца капитала является основным и единственным источником прав рабочих.

Это исключительно значительная точка соприкосновения Кубертеновской “благородной” педагогии и (точно так же “благородной”) педагогии бывших бюрократских режимов “реального социализма”. Рабочие не являются теми, которые как люди имеют право на образование, а государство (властвующая бюрократская олигархия) является тем, кто им “дает” это право на образование, а также программу образования. Кубертен также нигде не говорит о праве рабочих на самообразование, точнее, о настоянии рабочих принимать участие в культурной жизни и создавать собственный взгляд на жизнь, который проистекает из их общественного положения и который направлен на отмену неправды. Основной смысл Кубертеновских “Рабочих университетов” состоял в том, чтобы (как и в “реальном социализме”) “воспитывать” рабочих так, чтобы, несмотря на их действительное общественное положение, они оставались лояльными существующему порядку.

Боязнь, что рабочие разорят существующий порядок, о котором сам Кубертен говорит как о “неправедном”, – это настоящая причина “духовнического” отношения Кубертена к рабочим, а не человеческие побуждения, солидарность с угнетенными. То, что он в действительности проповедует еще, начиная со своей “Программы” (“Un programme: Le Play”) из ноября 1887 года, это то, что “правящий класс” (аристократия и капиталисты) будет “более милостив” к рабочим для смягчения их недовольства и обеспечения социального мира.

Что касается “пролетарского олимпизма”, у Куберетенабыла возможность выбора между “Olimpiade popular”, которую

летом 1936 года в Барселонеорганизуют иберийские рабочие (взнак протеста против берлинской Олимпиады), и

– 81 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

нацистских Олимпийских игр. Кубертен определился за нацистов. И пока в Берлине под звуки нацистских фанфар

– 82 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

разносились восхваления Кубертенанацистскому режиму, фашистские труппы Франко с

обильной помощью нацистов проливали кровь рабочих – борцов за республику.

Педагогия

Одной из основных причин, по которым гражданские теоретики упорно стараются отделить мысль Кубертена от исторического контекста, в котором она возникла, и его олимпийскую идею – от его фундаментальных политических ориентиров (философии жизни), является та, что Кубертен старался сделать из спорта эффективное

средство для сохранения существующего порядка. Воспитательная концепция Кубертена направлена не на преобразование общественных отношений, а на предупреждение человека изменять существующие отношения. Кубертен пытается с детства искалечить человека, убить в нем самосознание, человеческое достоинство, предупредить развитие его индивидуальных духовных потенциалов. Кубертен и буквально ударяет человека по голове, наступает на его характер, психику. Не случайно, что Кубертен с такой яростью сопротивляется духовному развитию молодежи прежде, чем она приобрела характер “примерных” граждан. Не случайно и то, что он настаивает на боксе как основном и незаменимом средстве воспитания молодежи. Удары кулаков должны уничтожить испульсы человеческого, основание, на котором развивается юношеская мечта.

В предисловии к книге, которую объявит его профессор фехтования, Кубертен объясняет, почему он любит бокс: “Бокс – struggle for life, представление борьбы за жизнь; человек внимательно выбирает свой момент, выбирает место и раз! – направляет своему противнику удар кулаком, в который вкладывает всю свою силу и решительность. Какое удовольствие!, а о пользе такого упражнения не нужно и говорить.”103 (выделил П.К.).

Бокс (вместе с греблей) – “первый”, “фундаментальный” спорт, “основание эффективной и рациональной культуры”104, которым дети должны начать заниматься, “в отличие от большинства других упражнений”, “уже с восьми и девяти лет”105. Когда говорит о боксе, Кубертен имеет в виду не только так называемый “английский бокс”, в котором удары наносятся кулаками, а и так называемый “французский бокс”, в котором удары наносятся и ногами. Интересно, что Кубертен в боксе видит основное средство воспитания не только мальчиков, но и девочек (!), с тем, что девочки должны заниматься несколько “более мягким”

боксом. Разделение происходит несколько позже (впубертатном периоде), когдамальчики начинают заниматься

регби (мужским видом спорта “par exellence”), а девочки – теми видами физических упражнений, которые не будут угрожать исполнение ими тех общественных ролей, для которых они биологически предопределены.106

Кубертен до такой меры был заколдован боксом, что придумал новую

103 P.d.Coubertin, Charles J–B.: “Ma Metode. Preface”, 1890 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”, III том, стр. 182.

104 P.d.Coubertin “Les echelons d un education sportive”, 1913 г., в: P.d.Coubertin, “Textes

– 83 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

…”, III том, стр. 443.105 P.d.Coubertin “La Gymnastique Utilitaire”, 1906 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”, III том,

стр. 500.106 Сравни: P.d.Coubertin “Les echelons…”, в: P.d.Coubertin, “Textes …”, III том, стр. 444.

– 84 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

спортивную дисциплину – “бокс на конях” (!) и составил правила ее игры.107. Странно, что эта “гениальная” идея Кубертена не включена в олимпийскую программу.

То, что бокс – “этот удивительный мужской спорт”108 был непрестанным вдохновением мечтательного духа Кубертена, показывает и его настойчивость в дополнении официальной программы исполнения “Девятой симфонии“ Бетховена, особенно его “единственного финала”, спектаклем, в котором будет исполнено “несколько удивительных атакующих боксерских позиций”109. Эта мания Кубертена использовать произведение Бетховена как декорацию своего олимпизма в самой худшей форме проявится на нацистских Олимпийских играх, когда нацисты, по требованию Кубертена, включат “Девятую симфонию“ Бетховена в “культурную программу” Игр.

Кубертен считает, что тело должно быть полностью подчинено требованиям воли – нить, соединяющая сегодняшний “спорт высокого класса” с педагогией Кубертена. В статье из ноября

1902 года, посвященной физическому образованию в ХХвеке, Кубертен констатирует, что средневековое

истязание (собственного тела) имеет “более гуманную” и “более благородную” причину, чем это показано в отдельных литературных произведениях. Другими словами, речь идет о “потребности души истязать тело, чтобы оно стало покорнее”. Как пример для педагогии ХХ века Кубертен приводит “святого” Коломбана (saint Colomban), который

“в полночь спускается к заледеневшему озеру” или “стегает себя крапивой”, и то, в первую очередь, не для того, чтобы “обеспечить себе место на небе”, а “для сохранения в себе чудесной энергии, из которой его дело проистекло и предоставило ему ободряющее представление”110. Мазохистские спектакли, которые нам рекомендует

Кубертен, в большой мерезавладели так называемым “спортом высокого класса” и Олимпийскими играми. Правду сказать, мотивы несколько банальнее (деньги, конечно), но воля к победе и достижению рекордов до такой меры “усилилась”, что в состоянии уничтожить тело для достижения поставленной цели. Иезуитский фанатизм “святого” Коломбана – детская игра по сравнению с фанатизмом сегодняшних “спортсменов высокого класса”.

На сущность педагогии Кубертена указывает и его текст “Источники и границы спортивного прогресса”, который по поводу нацистских Олимпийских игр объявлен в июне 1936 года в берлинской газете “BZ am Mittag”. Советуя нацистскому режиму, как из “арийцев” создать “красивую спортивную расу”, Кубертен делает вывод: “Общественный мир – не гражданский мир, это – порядок. Можно властвовать под весьма разными политическими порядками; но нельзя будет властвовать в институциях, если сначала не властвуется в головах. Поэтому современный прогресс имеет, прежде всего, педагогическую сущность”111. “Властвовать в головах” – это

107 Сравни: P.d.Coubertin “Boxe”, 1906 g, в: P.d.Coubertin, “Textes …”, III том, стр. 257.108 P.d.Coubertin “Le sport est roi”, 1920 g, в: P.d.Coubertin, “Textes …”, II том, стр. 494.109 Сравни: P.d.Coubertin “Arts, letters et sports”, 1907 g, в: P.d.Coubertin, “Textes …”, II

– 85 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

том, стр. 494.110 Сравни: P.d.Coubertin “L education physique au XXe siecle: la peur et le sport”, 1902 г.,

в: P.d.Coubertin, “Textes …”, I том, стр. 374.111 P.d.Coubertin “Les sources et les limites du progress sportif”, 1936 г., в: P.d.Coubertin,

– 86 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

кредо олимпийской педагогии Кубертена. То, что многие толмачи Кубертена всеми силами пытаются скрыть, Кубертен в воззвании к нацистам ясно сообщает.

Путь олимпийской педагогии Кубертена начинается “мускулистыми христианами” Томаса Арнольда, а

завершается “железным телом” гитлеровских “арийцев”. Здесь необходимо напомнить предупреждение Блоха о том, что физическое обучение молодежи без интеллектуального образования означает не что иное, как производство “пушечного мяса”. Вторая мировая война ужаснейшим образом доказала правильность этого тезиса. В нынешнее время “Рэмбо–изм” представляет собой (правда, несколько более банальную) версию кубертеновской мускулатурной педагогии.

Если в рассуждениях о гуманизме Кубертена оттолкнемся от основных идей Французской гражданской революции (свобода, равенство, братство) как гуманистских постулатов гражданского общества,

трудно было бы олимпийскую философию Кубертена включить в гуманистское наследие гражданского общества. “Право на свободу” для Кубертена – не основное человеческое право: основа и источник всех прав – “право сильного”. Что касается “равенства”, Кубертен утверждает, что “закон неравенства – самый старый и основной общественный закон”, против которого бессмысленно бороться.

“Братство”, по Кубертену, “не для людей, а для ангелов”. Первоисточные “права человека” (droit de l homme), без которых нет (современного) индивидуа, а тем самым и современного общества, не имеют для Кубертена никакого значения. Что касается “прав гражданина” (droit de citoyen), для Кубертена конституитивным элементом общества является не гражданин, а раса, нация, семья. В кубертеновской олимпийской философии нет места для эмансипированного гражданина, что значит, нет места и для (эмансипированного) гражданского общества.

Кубертен создавал свою олимпийскую идею, исходя не из первоисточных гуманистских идей гражданского общества, а из существующего мира, в котором доминируют требования, выставляемые экспансивным капиталом. Еще в самом начале его олимпийского пути идеей– путеводителем Кубертена был “факт”, что в существующем

мире“не установлено владычество духа”112. Лет десять спустя Кубертен повторяет: “Минерва – богиня мира и мудрости не является больше той, которая владеет светом, этосейчас Меркур – бог

предпринимательства, движения и торговли”113. Точно так же Кубертен исходит из “факта”, что “все нации вооружены до зубов” и что эта тенденция пускает “все больше корней”114. Одновременно Кубертен подчеркивает, что “борьба за жизнь” является логикой, которая характеристична не только в нынешнем (его) мире, а совсем наверняка она будет властвовать и в завтрашнем мире, “вопреки всем красивым

проектам общественной организации и коллективистской

“Textes …”, I том, стр. 494.112 Сравни: P.d.Coubertin “Exercices de sport”, 1894 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”, III

том, стр. 432.113 P.d.Coubertin “La Gymnastique Utilitaire”, 1906 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”, III том,

– 87 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

стр. 484.114 Сравни: P.d.Coubertin “Le tableau de l education physique au XXe siecle”, 1902 г.,

в: P.d.Coubertin, “Textes …”, III том, стр. 387.

– 88 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

гармонии”115. Кубертеновская олимпийская идея и практика должны были открыть простор не гуманистским потенциалам гражданского общества, а милитаристскому капиталу, который пытался покорить мир. Сладкоречивые фразы олимпийских господ (“Ода спорту” Кубертена, например) должны были бы придать “гуманистскую” законность беспощадным

завоевательским походам колониальных сил. Кубертен с времени на время “оставляет” существующий мир и возвращается в прошлое для того, чтобы там найти пригодный строительный материал для своей олимпийской идеи. Античная (рабовладельческая, расистская) Греция

при этом появляется как неиссякаемый источникего гуманизма. Позиции Кубертена по поводу

Французской гражданской революции – “изменилась только форма”, а “сущность осталась прежней”, показывают, на сколько Кубертен был заинтересован в существенно новых, гуманистских просторах, созданных гражданским обществом.

Здесь можно было бы поставить и вопрос – как можно называть “гуманистом” человека, который с помощью спорта и “утилитарной педагогии” старается увековечить порядок, о котором сам говорит, что он покоится на неправде? В связи с этим, как можно отделить Кубертеновскую “гуманистскую” олимпийскую идею от его

колониализма, расизма, национализма,дискриминации женщин, фанатичного милитаризма

(антипацифизма), элитаризма, антиинтеллектуализма, от его приклонения к фашизму в дни, когда решалась судьба человечества?

Профессор Риу заканчивает обзор и анализ сочинений Кубертена его работой из апреля 1927 года (“De la transformation et de la diffusion des etudes historiques: caracteres et consequences”), направленной афинской Академии. Свыше ста статей, речей, эссе из последних десяти лет жизни Кубертена, в которых он подвел итог своего дела и написал философские и педагогические дискуссии, которые имеют исключительное значение для понимания его олимпизма, не стали предметом серьезного рассмотрения Риу. А это как раз и есть тот период, в котором Кубертен открыто встал на сторону нацистов.

НацизмНесмотря на единую исходную точку зрения, когда речь идет о

сохранении мифа о Кубертене, между подходами Мюллера и Риу имеются определенные различия. Их можно понять, если иметь в виду борьбу за Кубертена и его олимпийское наследие, ведущуюся, прежде всего, между французскими и немецкими гражданскими теоретиками, в рамках борьбы за национальный престиж.

Современные Олимпийские игры – это (мифологическая) нить, которая соединяет современное гражданское общество с античной Грецией – духовной колыбелью западной цивилизации. Не случайно, что европейские колониальные силы, особенно во время своей колониальной экспансии, боролись за то, чтобы добраться до Олимпии – античного олимпийского святилища и таким образом доказать, что полагают законное право на античное культурное наследие. Бисмарк в свое время получил от греческого

– 89 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

115 Сравни: P.d.Coubertin “Une nouvelle formule d education physique”, 1902 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”, III том, стр. 457.

– 90 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

правительства эксклюзивное право на проведение раскопок в Олимпии. Его дело продолжили нацисты: Гитлер из денежного фонда, находившегося в его распоряжении, финансировал раскопки в Олимпии, предметы из которых должны были стать “памятником Третьему

Рейху за его границами”. Финальные работы на раскопках Олимпии будут произведены после Второй мировой войны под немецким окрыльем и под надзором главного идеолога нацистского олимпизма Карла Дима.

Французским олимпийским националистам остался Кубертен. Между тем, “великий француз” Кубертен, когда добрался до величайших олимпийских вершин, все свое олимпийское наследие доверяет нацистам, назначив их стражами его олимпийской идеи. Весной 1937 года Кубертен пишет правительству Третьего Рейха: “Мне не удалось закончить то, что я хотел. Считаю, что Центр олимпийского изучения помог бы больше, чем что– либо другое, сохранить и развить мое дело, а также защитить его от извращений, которым, боюсь, оно может быть подвергнуто”116. Это была пощечина “любимой Франции” (Кубертена), которая и сегодня звенит в головах национальных олимпийских идеологов. Реакции разные: некоторые, подобно профессору Риу, засовывают голову в песок; другие, подобно культурному посланнику

официальной Франции Булоню, проглашают Кубертена “шизофреником”.

Встревоженные предупреждения Булоня о том, что нельзя допустить, чтобы “нацистский волк” Карл Дим был провозглашен исполнителем духовного (олимпийского) завещания Кубертена, остались, хотя бы, что касается Международного олимпийского комитета, тщетными воплями. “Избранные тексты”, составленные и выпущенные под его покровительством, послужили возвеличиванию Карла Дима как законного наследника Кубертеновского олимпизма. Вот как заканчивает профессор Мюллер свое предисловие ко П тому “Избранных текстов”: “Несмотря на официальные приглашения, Кубертен не присутствовал ни на Олимпийских играх 1928 года в Амстердаме, ни на Олимпийских играх 1932 года в Лос–Анджелесе. Инициатива Карла Дима по поводу Олимпийских игр 1936 года – организовать перенос олимпийского факела – полностью соответствует его пониманиям. Его вдохновленный призыв к факелоносцам от Олимпии до Берлина может быть понят как составная часть его олимпийского завещания.

Важнейшим олимпийским свидетельством из последних лет его жизни является его дискуссия о “философских основах современного олимпизма”, которая транслировалась по радио в 1935 году. Кубертен таким образом начал серию интернациональных передач о берлинских Олимпийских играх 1936 года. Он в сжатой форме еще раз изложил идеи о современном олимпизме, которые развивал десятилетиями. Они могут быть сжаты до трех следующих начал:

1. “Прославлять Олимпийские игры – значит обращаться к истории”.

2. “Олимпийская идея – не система, это духовная и моральная позиция”.

– 91 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

116 В: “The Olympic Movement”, Comite international Olympique, стр. 100, Lozanna, 1984 г..См. и : Carl Diem, Weltgeschichte… стр. 1145.

– 92 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

3.”Моей непоколебимой верой из молодости и поздних дней был и остается животворящий принцип моей работы”.

Кубертен издалека со вниманием наблюдал за ходом Олимпийских игр1936 года. Их художественные формы несли печать его влияния, на что указывает исполнение “Оды радости”

Бетховена во время особойманифестации вечером накануне открытия Игр.

Несмотря на тогдашние желчные дискуссии о политизации и коммерциализации Олимпийских игр и спорта, его вера в будущее олимпизма осталась непоколебимой вплоть до его смерти 02.09.1937 года в Женеве. Как он требовал в своем завещании, его сердце 26 марта 1938 года в Олимпии было замуровано в мраморном памятнике, который воздвигнут в знак памяти на возрождение Олимпийских игр в нескольких шагах от античного стадиона. Международная олимпийскаяакадемия (А.И.О.), о

которой Карл Дим размышлял во время церемониизамуровки сердца, размещена в непосредственном

соседстве стадиона. Ее основание в 1961 году было общим делом грека Яна Кетсеаса (Jean Ketseas) и Карла Дима. Она увековечивает олимпийское наследие Пьера де Кубертена“117.

В предисловии к текстам и интервью Кубертена, в которых он возвеличивает нацистские Олимпийские игры и Гитлера, Мюллер говорит и то, что Кубертен из своей штаб–квартиры в Лозанне “активно участвовал“ в подготовке XI Олимпийских игр. Он был “в близком контакте с Карлом Димом“ – “spiritus rector“ олимпийского движения в Германии. Кубертена и Дима сблизили, по Мюллеру, “одинаковые

стремления в спортивной педагогии“ и “одинаковый взгляд на художественную и торжественную форму“, которая должна была быть реализована на берлинских Играх. Иначе их сближение началось еще в 1913 году во время подготовки Игр, проведение которых предусматривалось в 1916 году в Берлине. 118

На “активное участие“ Кубертена в подготовке нацистских Олимпийских игр указывает и его текст “Олимпизм и политика“, в котором он приветствует “Декларацию“ (“Declaration“), которую Байе–Латур провозглашает по возвращении из Германии (в которую поехал для “проверки“ оправданности многочисленных порицаний по поводу того, что нацистский режим непрерывно нарушает Олимпийскую хартию). Констатируя то, что выраженное беспокойство за то, что происходит в Германии, “не является совсем спонтанным или искренним“, Кубертен подчеркивает, что Байе–Латур оправдано “заклеймил“ настояние “поставить Олимпийские игры в службу избирательских интересов“. Таким образом отбита еще одна “нечестная атака“, направленная против берлинской Олимпиады.119

И Мюллер указывает на принципиальные (неполитические) позиции Кубертена, когда речь идет о берлинской Олимпиаде и Олимпийских играх вообще: “В своем новогоднем приветствии из 1936 года, которое объявлено в “Revue Sportive Illustree Belge“, Кубертен без колебаний определяет свою позицию по поводу влияния политики на спорт. Он

– 93 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

решительно117 Norbert Müller, Preface, II том, стр. 19, в: P.d.Coubertin, “Textes …”.118 Сравни: P.d.Coubertin, “Textes …”, II том, стр. 304.119 Сравни: P.d.Coubertin, “L Olympisme et la politique“, 1936 г., в: “Textes …”, II том, стр.

440.

– 94 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

сопротивляется бойкоту Олимпиады, который планирован в США на 1936 год и поддержан во Франции.

По Кубертену, олимпийский принцип не должен поддаваться влиянию преходящих явлений и должен оставаться независимым от моментальных политических событий“120.

Мюллер ссылается на интервью Кубертена из “Le Journal“ от 27 августа 1936 года, в котором Кубертен подчеркивает, что “величественный успех берлинских Игр прекрасно послужил олимпийской идее“; противится утверждениям, что берлинская Олимпиада была злоупотреблена нацистами в политические цели; и воодушевляется “гитлеровской силой и дисциплиной“, которые доминировали на Играх.

На “непристрастное“ отношение Кубертена к берлинской Олимпиаде указывает и его интервью, которое объявлено в журнале “L Auto“ 4 сентября1936 года. Вот как Кубертен реагировал на комментарий Фернанда Ломаччи(Fernand Lomazzi) о том, что берлинские Олимпийские игры были “пропагандной политической манифестацией“: “Объявлено, что берлинские Олимпийские игры, с технической точки зрения, были полнейшим успехом. Мог бы ответить, что мне этого достаточно. Но это не было бы объяснением. Конечно, спортивная сторона должна быть доминирующим элементом Игр, но я думаю, что не нужно было бы иметь Игр без элемента страсти, который единственный в состоянии дать им значение, которые они должны иметь. Я всегда требовал этой страстной восторженности, я хотел ее, призывал всеми своими силами. Ведь состязательный спорт сам по себе не является обычной вещью, которая может быть приспособлена тесным и мелочным правилам. Давайте поймем, что Олимпийские игры – это жестокая, дикая борьба, которой не соответствуют иные, кроме жестоких и диких существ. Окружить их атмосферой конформистской слабости без страсти и неумеренности, значило бы искалечить их, отнять у них любую их особенность. Не говоря уже об Играх, к которым разрешен доступ женщинам и молодежи, вообще слабым. Для них существует другой облик спорта – физическое воспитание, которое даст им здоровье. Но для Игр, моих игр, я хочу совсем другой крик страсти, каким бы он ни был. В Берлине трепеталось за идею, о которой судить не нам, но котораябыла страстным

вызовом, которого я постоянно требую. Техническая часть, с другой стороны, организована со всем необходимым вниманием, и немцам нельзя приписать спортивной нечестности. Как можете хотеть, чтобы я в таких условиях отрекся празднования XI Олимпиады? Ведь, точно так же, та глорификация нацистского режима была эмоциональным шоком, который обеспечил огромное развитие, которого они достигли“121.

Жан–Мари Бром (Jean–Marie Brohm) с правом замечает: “Нацистская страсть как интеллектуальный стумулянс олимпизма! Фашистское исступление, антисемитская ненависть, тевтонский пафос, нацистская символика как страстная восторженность Игр !“122

120 Norbert Müller, Predislovie k tekstu Kubertena “L Olympisme et la politique“, в: P.d.Coubertin, “Textes …”, II том, стр. 440.

121 “Comment P. de Coubertin concoit les jeux olympique, par Fernand Lomazzi“, “L Auto“,4 сентября1936 г., в: Jean–Marie Brohm, Le Mythe olympique, стр. 431.

– 95 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

122 Там же.

– 96 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Интересно и объяснение Мюллера о том, почему не проводились Олимпийские игры в Токио в 1940 году. Причина – “китайско–японская война“, которая, “к сожалению“, препятствовала проведению Игр в Токио.123

Прежде всего, фашистская Япония после выхода из Сообщества народов отказалась организовать Олимпийские игры для того, чтобы иметьразвязанные руки для своих новых колониальных походов. Японскиефашисты, другими словами, были теми, кто воспрепятствовал проведению Олимпийских игр в Токио. Для членов МОК “японско–китайская война“ (нападение фашистской Японии на Китай), наверняка, не была препятствием к проведению Олимпийских игр в Токио. Иначе, действительно “скорбно“, что фашисткая Япония не дала миру еще одно впечатляющее “пацифистское“ представление, подобное тому, которое нацисты организовали в Берлине. Это, без каких–либо сомнений, невозместимая потеря для олимпийского движения.

Кубертен воодушевленно приветствует предоставление права проведения Олимпийских игр Токио. С восклицанием: “Олимпизм проникает в Азию!“ Кубертен признается в почтении “Японской империи“ (!), называя цивилизацию, которую она представляет, “одной из самых славных“ среди азиатских цивилизаций. Олимпийский огонь должен был бы связать ее с эллинской, как “самой честной“ среди европейских цивилизаций.124 Путь олимпийского факела, конечно же, проходил бы через нацистскую Германию.

В контексте дискуссий об отношении Кубертена кнацистским Олимпийским играм было бы интересно рассмотреть и

вопрос “пацифизма“ Кубертена. Здесь нам “Избранные тексты“ не смогут много помочь, но это может сделать Ив–Пьер Булонь. По нему, “полностью очевидно“, что Олимпийские игры для Кубертена были перемирием. В подтверждение своего тезиса Булонь цитирует Кубертена: “В правильные, с этой целью точно утвержденные периоды

времени, ссоры и перепалки временно бы прерывались, а недоразумения забывались. Люди – не ангелы, и не думаю, что человечество что–нибудь получило бы, если бы большинство из них ими стали. Но действительно сильной личностью является тот человек, который обладает

волей,достаточносильной для того, чтобы самого себя и сообщество, которому он принадлежит, заставить на краткое время полностью забыть свои интересы или страсные желания быть

властителем или собственником, несмотря на то, как бы они не были оправданы. Что касается меня, я не имел бы ничего против того, чтобы увидеть, как среди войны столкнувшиеся войска остановят на краткое время военные операции из уважения к честным и пропитанным рыцарским духом спортивным играм, которые были бы организованы во время этого перемирия“125.

Этот текст совсем ясно говорит о том, что военные столкновения для Кубертена являются не только неминовной судьбой человечества, но что для человечества не было бы хорошо, если бы они навсегда прекратились. И вместо того, чтобы после всего, что ужасы войн “принесли“ человечеству, противопоставиться антропологическим рассуждениям Кубертена, которые

– 97 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

123 Сравни: P.d.Coubertin, “Textes …”, II том, стр. 681.124 P.d.Coubertin, “Les prochains Jeux auront lieu a Tokio“, 1936 г., в: P.d.Coubertin, “Textes

…”, II том, стр. 681.125 В: Ив-Пьер Булонь, Олимпийский дух Пьера де Кубертена, стр. 172, 173.

– 98 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

являются только оправданием войноподжигательского фанатизма Кубертена, Булонь констатирует, что идея Кубертена о приостановке военных столкновений для проведения спортивных игр, “к сожалению, полностью неосуществима“. И действительно, на сколько бы мир был счастливее, если бы воюющие стороны сыграли несколько футбольных матчей прежде, чем продолжить проливать кровь одни другим и уничтожать то, что от мира еще осталось! Какое счастье, если бы, например, поляки провели атлетическую встречу с нацистами прежде, чем те уничтожили Варшаву и убили миллионы поляков. Или евреи с “арийцами“ – прежде, чем их те послали в газовые камеры. Это было бы триумфом “пацифистского“ духа Кубертена!

Фанатичный антипацифизм представляет собой один из основоположных камней Кубертеновской олимпийской педагогии. Ближайшим в оценке “пацифизма“ Кубертена был идеолог нацизма Карл Дим– соратник и “гениальный приятель“ Кубертена. В своем произведении“Олимпийская идея в новой Европе“ (фашистской, конечно) Дим констатирует: “В современной эпохе ожил этот милитаристский дух Олимпийских игр. Кубертен, их возродитель, имел в своих венах бойцовскую кровь. Он гнушался пацифизма и всех туманных утопий о мире. Его педагогические, исторические, политические произведения нам указывают на неустрашимый характер – характер настоящего бойца.“126

На сколько Кубертен был фанатичным милитаристом, указывают и его войноподжигательские позиции из сентября 1913 года, объявленные в “Revue Olympique“, которые иначе представляют собой один из основных постулатов его педагогии: “Контакт с оружием делает из юноши человека. Удивительна традиция, которую установили немцы и из которой берет начало все рыцарство.“127

Сразу же по окончании Первой мировой войны, которая принесла смерть и узуродовала миллионы молодых людей, Кубертен в Лозанне в феврале 1918 года выступает с речью, в которой среди прочего говорит, что история обеспечила Франции возможность отметить “самую удивительную из колониальных эпопей“ в последние сорок лет и “провести молодежь через опасности какого–то пацифизма и какой–то

свободы, доведенной до экстремизма,“ вплоть до мобилизации в августе 1914 года, “которая останется одним из прекраснейших спектаклей, которые демократия показала миру.“128

Аматеризм (Любительский спорт)Кубертен прежде, чем возрождены современные Олимпийские игры,

предупреждал, что деньги – “вечный неприятель спорта“129. В своих поздних произведениях он упорно повторяет, что профессионализм остается “самым худшим неприятелем спорта и в то же время физического образования, взятого

126 В: Jean–Marie Brohm, Le Mythe olympique, стр. 379.127 P.d.Coubertin “Les echalons d une education sportive”, 1913 г.,

в: P.d.Coubertin, “Textes …”, III том, стр. 445.

– 99 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

128 P.d.Coubertin “Ce que nous pouvons maintenant demander au sport”, 1918 г., в:P.d.Coubertin, “Textes …”, III том, стр. 603, 604.

129 P.d.Coubertin “Le retablissement des Jeux Olympiques”, 1894 г., в: P.d.Coubertin, “Textes…”, II том, стр. 559.

– 100 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

в целом“.130 Настойчиво пытаясь сохранить рыцарский дух на Олимпийских играх, Кубертен в июне 1920 года напоминает об античном спорте, который после продолжительного периода просперитета потерпел крах, так как “корыстолюбие, денежная прибыль, обычай ставить ставки, злобные проступки предательства и непочтения“ проникли в греческую атлетику. Кубертен предупреждает, что цивилизация, в которой мы живем, “к сожалению, облегчает подобную коррупцию и умножает ее возможности“. Поэтому “всеми нашими силами

необходимо бороться за сохранение современного атлетизма в его чистоте и почтении“. Одним из лучших способов является достижение того, чтобы каждый атлет прежде, чем войти в состязания, перед флагом своей страны давал клятву, что он знает правила аматеризма (любительского спорта) и что никогда их не нарушал“.

“Национальный флаг и честное слово“ – это те универсальные ценности, которые должны обеспечить продвижение Олимпийских игр к своим высочайшим вершинам.131 В своей речи на открытии Олимпийского конгресса в Праге в мае 1925 года Кубертен снова указывает на то, что спорт развивается в обществе, которому страсть к деньгам угрожает “испортиться до мозга костей“. Он призывает спортивные общества дать “хороший пример возвращения к культу чести и искренности, удаляя из своей среды ложь и лицемерие“, а также “немилосердно дисквалифицируя мнимых любителей“, которые превращают в деньги свое участие в публичных состязаниях. И на этот раз Кубертен подчеркивает “личную клятву“, обязательную для всех спортсменов, как “самое лучшее средство поставить под контроль чести искушения в спорте.“132

Имея в виду педагогический характер олимпизма Кубертена, его инсистирование на “religio athletae“ как величайшем вызове для участников Олимпийских игр, навязывается вопрос, являются ли сегодняшние Олимпийские игры, а также все олимпийское движение законными представителями олимпийской идеи Кубертена.

Утверждение Булоня о том, что “атлетизм не представляет собой центровой вопрос современного олимпизма“ и что “решение этого вопроса Кубертен никогда не считал условием существования олимпизма“, по меньшей мере вводит в заблуждение, так как уже на следующей странице, говоря о Кубертеновских понятиях аматеризма, Булонь делает вывод: “Как каждая религия подразумевает знание догм и углубление любой мистики, так Кубертен основывает на педагогии олимпизма ознакомление с олимпийской философией и практикой: клятва, которую дают участники соревнований, представляет собой в данном случае один из ритуалов, связанных с тем, что свято“.133

130 P.d.Coubertin “Les obstacles et les aides de l education physique au XXe siecle”, 1902 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”, II том, стр. 569.

131 Сравни: P.d.Coubertin “Le role des Jeux Olympiques”, 1920 г., в: P.d.Coubertin, “Textes …”,II том, стр. 474, 475.

132 Сравни: P.d.Coubertin “Discours prononce a l ouverture des Congres Olympiques a l Hotel deVille de Prague le 29 mai 1925”, в: P.d.Coubertin, “Textes …”, II том, стр. 407.

– 101 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

133 Сравни: Iv–Pxer Bulonx, Olimpijskij duh Pxera de Kubertena, стр. 166, 167.

– 102 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Позиция Кубертена из 1936 года о “неосуществимости полного аматеризма“ не означает, что Кубертен помирился с постепенной профессионализацией Олимпийских игр. Он решение вопроса полного аматеризма не считал условием существования олимпизма, но решение развития профессионализма, что значит постоянную борьбу

против (неминовного) проникновения денег в спорт, считал условием существования олимпизма. Отсюда и инсистирование Кубертена на индивидуальной клятве как средстве предупреждения того, чтобы

спортсмены становились “цирковыми гладиаторами“, и сохранения религиозного духа Олимпийских игр. Булонь старается игрой слов скрыть сущность проблемы и восстановить мост между

пониманием олимпизма Кубертеном (аматеризма– профессионализма) и тем, что сегодня происходит на Олимпийских играх и в так называемом “спорте высокого класса“. Кубертен используется как средство для приобретения законности сегодняшним Олимпийским играм, которые стали как раз тем, что Кубертен и предвидел, если будет разрешено, чтобы деньги завластвовали спортом, – банальным “базарным“ развлечением.

Можно сказать, что олимпийское движение во время Кубертена имело две стадии развития: В первой – до Первой мировой войны – олимпийское движение, прежде всего, было

направлено на ускорение колониальной экспансии развитых капиталистических стран Европы. Во второй стадии – после Первой мировой войны – олимпийское движение направлено на консолидацию капиталистического порядка, т.е. на обуздание революционного рабочего движения и борьбы за свободу в колониях, для того, чтобы стать средством установления доминации фашизма.

После Второй мировой войны Олимпийские игры становятся поприщем холодно–военной борьбы между блоками, а также возможностью демонстрации национального суверенитета народов, которые в это время освободились от колониального ига. Уже в середине семидесятых годов становится очевидным, что капитал берет Олимпийские игры в свои руки и становится хозяином олимпийского движения. Спортивные арены становятся полем для расчетов между величайшими капиталистическими фирмами.

Учитывая основные характеристики олимпийской идеи Кубертена, вызов, который он сделал современному олимпизму и тому, что сегодня появляется под именем “Олимпийские игры“, мы могли бы сделать краткое резюме: вместо национальных флагов на Олимпийских играх все больше доминируют символы капиталистических фирм; вместо того, чтобы бороться за свою нацию и расу, спортсмены борются за

престиж своих капиталистических меценатов; вместо церкви Олимпийские игры стали базаром; вместо национальной и расовой элиты спортсмены становятся цирковыми гладиаторами; вместо педагогических спорт получает барышные размеры; вместо воли к победе основной силой развития спорта становятся научные группы, лаборатории, медикаменты, допинг; вместо того, чтобы спортивная элита набиралась из высших слоев, спорт становится “привилегией“ тех, кто находится на социальном дне; вместо демонстрации

– 103 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

“супериорности“ белой расы на спортивных аренах все больше доминируют “цветные“ спортсмены; вместо того, чтобы короновать победителей, женщины становятся главной “тяговой силой“ в достижении рекордов; вместо того,

– 104 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

чтобы быть стражами олимпийской идеи, олимпийские официальные лица становятся бесскрупулезными торгашами, которые из Олимпийских игр сделали “шоу–бизнес“ и средство собственного обогащения…

Олимпийский факел нового века, который первыми пронесли аристократы, чтобы передать его фашистам, а те – ястребам холодной войны, завершил в руках олимпийских маклеров. Те, которые больше всего клялись в Кубертена, стали гробовщиками его олимпийской идеи. С Атлантой олимпизм Кубертена пережил окончательный крах.

ДОСЬЕ “САМАРАНЧ“Посвящено испанскому поэту Федерико Гарсиа Лорка, которого расстреляли фашисты Франко.

В начале 1992 года в Англии выпущена книга “Властелины олимпийских колец“ (“The Masters of the Rings“), которая вызвала большую заинтересованность в Европе и вскоре была переведена на многие языки. Ее авторы – Вив Симсон (Vyv Simson) и Эндрю Дженингс (Andrew Jennings), британские журналисты, работающие в ТВ компании “Гранада“, которые приобрели славу (и были награждены), благодаря своим расследованиям о сотрудничестве служащих британского

Скотланд–ярда с лондонскими перепродавцами наркотиков; о связи Белого дома, ЦИА и британских наемников с никарагуанскими “контрами“, о мафии, терроризме и других “горячих“ темах.

В отличие от спортивных журналистов, которые, по правилу, показывают только одну сторону спорта, которая привлекает зрителей и приносит деньги, Симсон и Дженингс в течение четырехлетней работы исследовали темную, заботливо скрываемую от глаз общественности сторону спорта. Особое внимание авторы уделили Международному олимпийскому комитету (МОК) и его президенту Хуану Антонио Самаранчу (Juan Antonio Samaranch). В работе о его, прежде всего, политической биографии они опирались на исследования Хайме Боикса (Jaume Boix) и Аркадио Эспаде (Arcadio Espada), которые объявлены в книге “El Deporte del Poder” (“Спорт мощи”), выпущенной в 1991 году в Мадриде (Ediciones Temas De Hoy). В то же время авторы пользовались разной информацией и документами, а особое значение имели разговоры с теми людьми, которые посредственно или непосредственно участвовали

или были свидетелями закулисных игр, главными героями которых были ведущие люди международного спорта.

Самаранч желчно реагировал. Обвинил Симсона и Дженингса в том, что они работают на тех, кто желает подкопать его авторитет и взойти на место президента МОК. И вместо того, чтобы противостоять доводам авторов аргументами и фактами из своей политический и “олимпийской” биографии, Самаранч подал иск против них, и то как раз тогда, когда они

– 105 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

должны были ознакомить общественность с документацией, на основании которой написана

– 106 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

книга. Интересен и факт, что иск он подал в Лозанне, где находится штаб–квартира МОК, а не в какой–то из тех стран, где книга объявлена.

Нижеследующий текст написан на основании сведений, изложенных в книге Симсона и Дженингса (речь идет, иначе, о немецком издании под названием “ Geld, Macht und Doping ” (“Деньги, мощь и допинг”), Knaus Verlag, Мюнхен, 1992 г.), а также на основании определенного числа разработок, указанных в моей книге “Олимпийский обман” (Дечьи новине,1992 г.). Особую помощь мне оказала необыкновенная научная работа ТриваИнджича “Современная Испания” (Нолит, 1982 г.), а также переводы, необъявленные рукописи, письма, информация и разъяснения, которые я получил от социолога и историка Радивоя Николича, который во время гражданской войны в Испании сражался против фашизма и который после поражения республики провел несколько лет в фашистских казематах. Я благодарен и его каталонским и испанским соратникам, которые помогли мне лучше понять сущность злодейского режима Франко, а также роль, которую Самаранч играл в том режиме.

Симсон и Дженингс уже в самом начале своей книги предоставляют утверждения, которые могут ошеломить многих неискусных: “Мы поразились, когда выяснилось, что эти расследования на много труднее, чем все предыдущие. В прошедшие годы мы писали и составляли телевизионные сообщения на разные темы: о мафии, об афере “Иран–Контра” (Iran–Contra), о терроризме, о коррупции в Скотланд–ярде и о других темных сторонах общественной жизни. Но труднее всего было нам проникнуть в мир Олимпийских игр и любительского спорта. Никогда прежде мы не встречались с таким количеством препятствий, когда мы хотели получить интервью, предназначенные общественности, или добраться до документов и прочих оригинальных источников.” (Сим., стр. 7).

Говоря о современном олимпийском спорте, авторы констатируют, что речь идет о мире, скрытом от глаз общественности, который находится в “элитной области”, в которой все решения о спорте принимаются “из–за закрытых дверей”. В мире МОК “деньги служат не для того, чтобы создать условия для тренировок спортсменам, а, прежде всего, для того, чтобы обеспечить эксклюзивный образ жизни узкому кругу функционеров. Деньги, предназначенные спорту, бывают переведены на счета за границей. Это общество, в котором функционеры не выбираются и могут постоянно оставаться на руководящих позициях”. “В этой книге речь идет не о спортсменах, которые борются за золотые медали, – констатируют в конце авторы, – а о скрытом мире темных элегантных костюмов, о людях, которые манипулируют спортом для осуществления собственных интересов”. (Сим., стр. 8).

Путь к ОлимпуХуан Антонио Самаранч происхождением из богатого

каталонского дома, заработавшего капитал в текстильной отрасли промышленности. Еще с шестнадцати лет, сразу же возле поднятия мятежа

– 107 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Франко, он присоединяется к движению молодых фашистов “Frente de Juventudes”. Властями Барселоны, которые были лояльны выбранному народом республиканскому порядку, за

– 108 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

его деятельность в фашистском движении он был приведен на допрос и сразу же выпущен, благодаря его возрасту. Непосредственно перед восемнадцатым днем рождения он призван в республиканскую армию. По свидетельству Хуана Ларча (Juan Llarch) – известного каталонского писателя, который призван в один и тот же день с Самаранчем, Самаранч “с самого начала был иным, чем остальные солдаты. Его тактикой было – быть поближе к капитану и другим офицерам. Он каким–то необъяснимым образом всегда имел при себе табак и шоколад, в которых в то время оскудевалось. Когда капитану нужна была сигара, Самаранч всегда был под рукой, чтобы предложить ее ему”. Ларч еще тогда разоблачил способ обхождения Самаранча с людьми: “Всю свою жизнь Самаранч вел себя одинаково: предлагал кому–то что–то для того, чтобы получить на много больше”. (Сим., стр. 87).

У Самаранча не было намерения оставаться в республиканской армии ни на день дольше, чем он это был должен. Об этом Ларч говорит: “Хотел любой ценой пойти в увольнение. Когда ему это было разрешено, он сказал , что не вернется, а присоединится к Красному кресту. Позже я узнал, что он дезертировал, как только приехал в Барселону, и с тех пор скрывался.” (Сим., стр. 88). “Самаранч сегодня восклицает: “Да здравствует Каталония!, – продолжает Ларч, – но мы знаем, что он всю жизнь был приспешником Франко.” (Сим., стр. 89).

По окончании гражданской войны Самаранч включается в дела с текстилем. Становится менеджером и, принимая на работу дешевую рабочую силу, которая не была организована в профсоюзы, ему удается приобрести значительную прибыль. Тогда, используя огромное семейное богатство, он начинает покупать благосклонность важных людей и вести жизнь молодого нувориша. Часто посещал ночные бары, в которых собиралась богатая элита. В них работали молоденькие девушки, которые, убегая от нищеты, занимались проституцией. Их называли “cortesanos”. Самаранч был известен тем, что нанимал в разных клубах группы девушек для того, чтобы дарить их своим приятелям. С помощью своей “безграничной великодушности” Самаранч вскоре становится вожаком молодых богатеев Барселоны. О них ходили разные толки. Его приятели утверждали, что у него был обычай записывать каждую девушку в свою памятку, и что в течение года он заполнял свыше сорока таких тетрадок. Кроме того, он педантно записывал их дни рождения и подарки, которые им покупал. Еще с молодости Самаранч приобрел привычку, которую практиковал всю свою жизнь: раздавать подарки и ждать удобного момента для того, чтобы потребовать контруслугу.

В ранних сороковых Самаранч начал заниматься боксом. Участвовал в первенстве Каталонии и то в легчайшей весовой категории. На ринге появился в шелковой накидке, на которой было написано “Kid Samaranch”. Победил уже во втором раунде. После матча пронеслась молва, что его приятели без его знания дали мито его противнику, чтобы он упал.

Самаранч вскоре оставляет бокс и определяется за политическую карьеру. Он понял, что спорт является наилучшей стартной позицией для быстрого восхождения в фашистской иерархии мощи. В то время в Испании был весьма популярен хоккей на льду. Самаранч воспользовался

– 109 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

финансовыми затруднениями, в которые попал это вид спорта. Вложил деньги

– 110 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

и основал организацию, объединявшую хоккейный спорт, а в 1945 году получил разрешение от генерала Москарадо

(Moscarado) – тогдашнего министра спорта на вступление в Международную ассоциацию по хоккею на льду и на присутствие на генеральной ее ассамблее в Монтре (Montreux). Это был первый его шаг в международном мире спорта.

Следующим шагом было основание испанской национальной команды, которая, конечно же, финансировалась из его кармана. Это был метод, который применяли и некоторые другие члены МОК, для достижения желаемого положения и получения мирового признания: относительно небольшие финансовые вложения в спорт, которые приносят политический престиж, который опять же обеспечивает не только возврат вложенных средств, но и приобретение огромнейшей прибыли. Руководствуясь этой логикой, Самаранч финансирует Первенство мира по хоккею на льду, которое в 1951 году проводилось в Барселоне и которое должно было бы сделать вклад в международное признание фашистского режима Франко. Испанская команда заняла первое место: на шлагшток под звуки национального гимна поднялся флаг, представлявший фашистскую Испанию. Авторитет Самаранча в испанском фашистском движении “Movimiento” – наследнике пресловутой фашистской “Фаланги” возрос. 22 октября 1951 года Самаранч направляет письмо региональному председателю, в котором обращается к нему с просьбой поддержать его кандидатуру на “выборах” в члены городской управы Барселоны. В действительности, это было прошение, направленное фашистским главарям, назначить его членом городской управы.

Но для этого необходимо было получить справку о пригодности и то от тайной фашистской полиции. Об этом Симсон и Дженингс говорят: “В архиве бывшего гражданского гувернера Барселоны, который принадлежал “Фаланге”, находятся два интересных документа из 1951 года. Первый документ имеет номер 994 и полн благодарности Самаранчу. Кажется, что во время генеральной забастовки число партийных активистов было недостимо малым. В документе констатируется: “Самаранч был одним из редких фалангистов, которые во время забастовки присутствовали”“. (Сим., стр. 92). Это было важным для Самаранча очком, но его частная жизнь и далее оставалась препятствием в его

продвижении. “Репутация “плейбоя” Самаранча, – говорят далее Симсон и Дженингс, – беспокоила тайную полицию “Фаланги”, которая следила за каждым. По их оценке его поведение не соответствовало поведению партийного политика. В другом сообщении – документе под номером 884 его будут критиковать за то, что дарит автомобили “своим многочисленным постоянно меняющимся приятельницам”. В конце делается вывод: “Считаем, что он не зрел для исполнения общественной службы”“ (Сим., стр. 92).

Самаранч не терял надежды, что ему удастся умилостивить фашистских высокопоставленных. В остальном, здесь был спорт. Используя деньги и связи, Самаранчу удалось стать заместителем президента комитета, организовавшего П Медитеранские игры, которые, к его большому счастью, проводились в Барселоне. Это было событием величайшего значения для

– 111 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

признания фашистского режима международной общественностью. Самаранч до такой меры улучшил свое политическое положение, что в конце концов ему

– 112 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

удалось сделать и политический прорыв.

Этому способствовали и средства массовой информации – тогда и позже в ходе его олимпийской карьеры. И здесь Самаранч воспользовался испробованными методами, которыми так успешно пользовался в течение всей своей жизни: журналисты были подкуплены. Об этом Симсон и Дженингс говорят: “Самаранч пользовался большей благосклонностью газетчиков, чем многие его друзья по фашистской партии. В Барселоне имелась группа журналистов, которая писала о нем почти бесконечные дифирамбы. Он был известен тем, что журналистов так же, как и проституток из ночных клубов, покупал подарками. Говорится даже, что журналисты, которых Самаранч даже не знал, получали от него серебрянные подносы как свадебные подарки”. (Сим., тр. 93).

Окрыленный своими “успехами” Самаранч снова подаст прошение фашистским лидерам о назначении его членом городской управы. Тайная полиция опять включается для проверки его пригодности к исполнению общественной службы. Фашистские злодеи, поддерживаемые католической церковью, весьма следили за “моральным” лицом режима. Финальный полицейский отчет от 6 ноября 1954 года гласит: “Этот человек пользуется величайшим авторитетом в спорте.

Он совершенный джентельмен. Политически отождествляется с режимом. В его моральном поведении – при чем необходимо учитывать его богатство, его возраст и круг его приятелей – не стремится ни к похвальбам, ни к скандалам, когда имеются в виду его знакомства с женщинами и его любовные аферы. Правда, у него много (любовных) афер, и, по одному из отчетов, для удовлетворения таких потребностей он снимает холостяцкую квартиру. Неженат”. (Сим., стр. 84).

Итак, Самаранч на этот раз получает место, которое просил. Стал слишком мощным для того, чтобы его могли политически игнорировать. Сейчас был в правительстве второго по величине города Испании, чем окончательно приобрел возможность включиться в “большую фашистскую политику”. Вплоть до тогда Самаранч был симпатизером партии. Для дальнейшего продвижения он должен

был и формально принадлежать “Movimiento”. Самаранч стал членом фашистской партии. Между тем, это не было единственным условием дальнейшего продвижения. Лично гувернер потребовал от Самаранча жениться. Об этом Симсон и Дженингс говорят: “Это было ясным сигналом. Если Самаранч хотел политически продвигаться в партии, он должен был найти себе жену. Вскоре после предупреждения Самаранч объявляет о помолвке с Марией–Терезой Салисакс (Maria–Teresa Salisachs). Его невеста, происхождением из богатой семьи, получит прозвище “Бибис”. По прошествие менее года они поженятся. Эскиз приглашений на венчание сделал Сальвадор Дали” (Сим., стр. 95).

Но Самаранчу хотелось подняться еще выше и то как можно скорее. На очереди было место члена правления Каталонского регионального совета. Для этого необходима была поддержка с высочайших мест фашистской иерархии Испании. Симсон и Дженингс: “Самаранч обратился в

– 113 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Барселоне к известному врачу, который имел большое влияние в фашистской партии и который в свое время принял от отца Самаранча финансовую помощь. Врач сделал телефонный звонок. На

следующий день было объявлено, что

– 114 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Самаранч стал членом правления регионального совета и взял на себя ответственность за спорт в Каталонии.” (Сим., стр. 95). Еще несколько телефонных звонков, и региональным советом Самаранч назначается (1956 г.) членом Национального олимпийского комитета, который имел штаб–квартиру в Мадриде. Это, конечно, потребовало еще более сильных выражений лояльности фашистскому режиму. Поэтому Самаранч заканчивает письмо, направленное вышестоящим

спортивным форумам, звонкой позицией: “Всегда в вашем распоряжении, приветствую вас поднятием руки” (Сим., стр.95). Дальше некуда, настоящее олимпийское приветствие!

В фашистской Испании спорт был частью политики. Служил продленной рукой власти, которая имела тоталитарный характер. Самаранч умел это ловко использовать. Ему шло на руку и то, что старая фашистская гвардия не имела понятия о современных средствах манипуляции и властвования. Их взгляды были направлены в прошлое. Самаранчу удалось собрать важные очки, лукаво используя международные соревнования для улучшения в мире представления о фашистской Испании и одновременно укрепляя власть фашистов над спортом. Они ему, наконец, откроют двери Мадрида: Самаранч будет принят в эксклюзивный клуб высочайших фашистских лидеров. Правда, не с особым воодушевлением. Из–за его богатства и нескрываемых амбиций Самаранч в Мадриде получает насмешливое прозвище “senorito” (“франт”).

На основании расследования Симсона и Дженингса можно сделать вывод, что решающую роль в дальнейшем подъеме Самаранча играл финансовый спекулянт Хайме Кастел (Jaime Castell), который стал его деловым партнером и близким приятелем. Вместе включились они в спекулятивные дела с земельными участками на каталонском побережье, которое открывалось для туризма. Самаранч стал членом надзорных советов разных предприятий и банков. С помощью Кастела Самаранч вышел на контакт с самыми мощными людьми Мадрида. Через него познакомился и с семьей Франко. Самаранч и его супруга “Бибис” особенно сдружились с дочерью Франко – Кармен (Carmen).

Авторитет Самаранча возрастал. В декабре 1966 года министр спорта подает в отставку. На его место фашистский диктатор назначает Самаранча. После вступления в Национальный олимпийский комитет Испании это был важнейший момент в его “спортивной” карьере. На следующий год Самаранч как фашистский представитель будет “выбран” в испанский Парламент (Cortes). Самаранч становится мощным человеком. Он был мультимиллионером, высоко котировался в фашистской партии, был близким другом семьи диктатора и стал, благодаря своим испробованным методам, любимцем средств массовой информации. И все–таки “лукавый хамелеон” переоценил свою мощь. Пытаясь работать по–своему, Самаранч пришел в столкновение с фашистскими ветеранами, которые все еще были слишком мощными, чтобы допустить, чтобы какой–то каталонски “франт” им “пудрил мозги”. В 1970 году Самаранч был сменен с должности министра спорта. Между тем, это не угрозило его позиции. Он и далее оставался видным членом фашистской партии и сохранил за собой все функции в политике и в спорте. Это было, в действительности,

– 115 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

“замечанием” Самаранчу о соблюдении

– 116 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

фашистской иерархии.

На “выборах” в Парламент в 1971 году, на которых он опять выступал как фашистский кандидат, Самаранч потерпел настоящую катастрофу. Интересно, что один из предвыборных девизов Самаранча гласил: “Никто не сделал столько для спорта”. На “выборы” вышло едва 35% занесенных в списки избирателей. Фашисты с большим трудом снова втолкнули Самаранча в Парламент. Это, конечно, не помешало журналу “Revue”, выпускаемому МОК, объявить в честь выбора Самаранча вице–президентом МОК в 1974 году, что Самаранч достиг “рекорда по числу голосов на выборах в испанский Парламент”. Приведены результаты из 1967 года, а журналисты “Revue” знали весьма хорошо, о каких это “выборах” идет речь. Конечно, ни журналистам “Revue”, ни господам из МОК не пришло в голову задать себе вопрос, как вообще один из ведущих фашистов Испании после всего, что фашизм “принес” человечеству, был принят в МОК, и как такой человек мог быть назначен на должность вице–президента МОК!

Что касается МОК, и здесь Самаранч быстро продвигался. Два года спустя после приема в МОК Самаранч на Олимпийских играх в Мехико в1968 году был ответственным за олимпийский протокол. Несколько лет спустя он становится членом комиссии за

прессу, затем получает место ввысочайшем теле МОК – Исполнительном комитете, а, как мы это видели, в1974 году назначается вице–президентом МОК.

Окажется, что важнейшим событием в олимпийской карьере Самаранча будет его встреча с Хорстом Дасслером (Horst Dassler) – владельцем фирмы “Адидас”. Об этом Кристиан Жаннет (Christian Jannette), тогдашний член “политической команды” “Адидаса” и близкий соратник Самаранча на Олимпийских играх в Мюнхене, говорит: “Самаранч в Мюнхене был шефом протокола. Я должна была с ним тесно сотрудничать, и мы стали друзьями. В 1974 году Самаранч узнал, что я работаю за Хорста, и выразил пожелание познакомиться с ним. Пригласил нас навестить его в его доме в Барселоне. Мы остались там три дня. Хорст хотел познакомиться со всеми теми, кто занимается организацией спорта. Конечно, уже тогда Самаранч был исключительно важной личностью. Был шефом протокола МОК. Обычно считается, что шеф протокола – это будущий президент. Я знала о желании Самаранча стать президентом. Я сказала Хорсту, что Самаранч хороший и весьма амбициозный человек и большой труженик. Он понравился Хорсту. Позже они стали очень большими друзьями”. (Сим., стр. 104).

Симсон и Дженингс ссылаются на еще одного важного свидетеля. Речь о Патрике Нейли (Patrick Nally) – многолетнем сотруднике Дасслера и человеке, который был свидетелем и участником многих важных разговоров: “Хорст разговаривал с Самаранчем так, что было ясно, что речь идет о завоевании МОК. Хорст еще ранее знал, что Самаранч желает быть президентом. Авеланж (Joao Avelange – президент ФИФА, прим. автора) достиг вершин своими

собственными силами и только после этого рассчитывал на помощь Хорста. Думаю, что Самаранч был первым

– 117 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

значительным игроком, который не делал ничего другого, кроме ведения борьбы за выбор на место президента, и при этом имел постоянную поддержку Хорста. Самаранч был первым функционером нового поколения,

– 118 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

который понял, какие здесь предоставляются возможности. Функционер должен был, подобно политику, включиться в предвыборную борьбу для того, чтобы быть выбранными. А в то время каждый, кто хотел предпринять нечто подобное, сначала направлялся в Ландерсхайм (Landersheim) для разговора с Хорстом и заключения с ним соглашения. Только тогда, когда с Хорстом заключено дело, он помогал кому–то быть выбранным” (Сим., стр. 104).

Вернемся к политической карьере Самаранча. Следующий его шаг был направлен на получение места председателя регионального совета Каталонии. Об этом Симсон и Дженингс говорят: “В режиме Франко председатель регионального совета Каталонии был важной личностью. Со спортом, конечно, не имел никакой связи. Во время, когда в 1973 году жизнь Франко приближалась к концу, по всей стране возрастало расположение к переменам. Тяжелобольной генерал реагирует назначением адмирала Карреро Бланко (Carrero Blanco) на место премьера. Бланко принадлежал ксамым реакционным и самым преданным приспешникам Франко из гражданской войны. Месяц спустя на место президента регионального совета Каталонии Карреро Бланко назначает человека, который в глазах режима был самым подходящим для выполнения задания сохранения контроля над повстанческой Каталонией. Это был Хуан Антонио Самаранч”. (Сим., стр. 105).

Самаранч не скрывал своего отпора демократии. В своей инаугурационной речи он заявляет: “Выражаю свою искреннюю преданность и верность режиму, верность принципам “Movimiento”, свою покорность испанскому принцу и свою абсолютную преданность Франко”. (Сим., стр.105).

За пять дней до Рождества 1973 года в Мадриде Карреро Бланко подорвется на бомбе. Отомстила Баскийская террористическая организация ЭТА. “Он был одним из величайших испанцев этого столетия. (…) Был олицетворением настоящего испанца”, – заявляет Самаранч и посмертно награждает Карреро Бланко золотой медалью регионального совета. (Сим., стр. 106).

Атентат возбудил новую волну террора. Задачей Самаранча было руководство мерами возмездия. “В ходе 1974 и 1975 годов дошло до репрессий в виде такого числа арестов, мучений и вешаний, которые не отмечались еще с поздних сороковых годов. К этому необходимо добавить и готовность полиции и национальной гвардии к применению огнестрельного оружия” (Сим., стр.106), – писал один из историков. Для убийства левых режим пользовался особым методом – ”garrote vil” (постепенное душение с помощью“воротника”), который применялся вплоть до смерти Франко.

Фашистский режим распадался, но Самаранч не хотел оставить “Movimiento”. Одно из событий 1974 года показывает его непоколебимую верность фашистскому движению в те дни. Противники режима в Барселоне попытались осквернить памятник, посвященный фалангистам, погибшим в гражданской войне. Десятки тысяч фашистских приспешников привезены в Барселону на автобусах для организации

– 119 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

протестного марша. В этом марше принимал участие и одетый в голубую рубашку – форму испанских фашистов– Самаранч, здороваясь фашистским приветствием.

– 120 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Самаранч остался верен фашистскому диктатору вплоть до его кончины. В ходе 1975 года состояние здоровья Франко постоянно ухудшалось, но Самаранч не покидал тонущий государственный корабль. 26 января Самаранч, который уже был вице–президентом Международного олимпийского комитета, появляется в голубой рубашке на торжестве по поводу годовщины фашистского “освобождения” Барселоны. Как и всегда, и в этом случае, он здоровался фашистским приветствием. Самаранч появится в фашистской форме и

на пасхальной миссе “Movimiento”, а такжена рождественской службе, посвященной фашистам, павшим в гражданской войне.

Поздней осенью 1975 года Франко был при смерти. У его изголовья беспомощно стояли его семья и старые генералы из гражданской войны. В судорожно сжатой руке Франко лежала мумиофицированная рука “святой Терезы”, а его тело было подсоединено ко всем существующим аппаратам, которые современная медицина могла предложить. В больнице шла молва, что он уже несколько дней лежит мертвым, но его ближайшие приятели не разрешают отключить аппараты.

20 ноября Самаранч в фашистской форме принимает участие в проводимом раз в год торжестве, посвященном основателю “Фаланги” – одной из самых кровавых злодейских организаций, за которые знает история. Тридцать лет спустя после поражения фашизма марширует вице–президент Международного олимпийского комитета со своими друзьями по улицам Барселоны и приветствует фашистским приветствием !

В ту же ночь Самаранч получает телефонный звонок, которого он так боялся: Франко был мертв. Самаранч поспешил в здание регионального совета Каталонии и созвал войска для охраны здания. Затем отправил телеграмму с выражениями соболезнования семье Франко и выражение лояльности Хуану Карлосу (Juan Carlos) и подтвердил свою поддержку правительству. На следующий день Самаранч произнес речь перед региональным советом: “Испания и Каталония остались сиротами, какое горькое чувство. (…) Но не надо отчаиваться. Наша страна верит в короля. Это завет Франко”. Речь закончил следующими словами: “Пример Франко будет всегда с нами в нашей борьбе за лучшую Испанию” (Сим., стр. 107). Интересно, что эту речь Самаранч произнес на каталонском языке, на том языке, который Франко любой ценой хотел уничтожить и от которого в течение полных сорока лет отрекался Самаранч !

Что касается “примера Франко”, необходимо сказать, что еще в 1934 году фашистский диктатор приобрел репутацию палача, которую подтвердил в гражданскойвойне и в течение своего страховластия. Он руководил уничтожением “Астурийской коммуны”, которая была основана астурийскими шахтерами для обороны от грабежей и угнетения. Победа “легионеров” Франко имела ужасный эпилог: за каждого своего погибшего солдата Франко расстреливал по двадцать шахтеров. С тех пор он получил прозвище, которое будет носить всю жизнь с гордостью: “палач из Астурии”. Иначе, Франко привели к власти фашисты Гитлера и Муссолини. И в то время, когда Гитлер, горячо приветствованный господами из МОК, с берлинской олимпийской сцены посылал миру олимпийские

– 121 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

“призывы мира”, немецкая армия

– 122 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

совершала гнуснейшие злодеяния в Испании для того,чтобы помочь фашистскому генералу Франкорассчитаться с испанской демократией. Гернику –

это “святилище баскийской земли” с землей сравняли немецкие бомбардировщики из легии “Кондор”. Свыше миллиона человек пострадало в войне, которую начали те, которые любой ценой пытались и Испанию поставить под фашистское “знамя цивилизации”, и в этом имели молчаливую поддержку “демократического” Запада. И тогда выяснилось, что Западу ближе фашизм, чем демократически установленное левое правительство.

На настоящую сущность движения Франко указывает чудовищный клич франковского генерала Астрай (Astray) – одного из лидеров “Фаланги” в его окончательной расправе с испанской республикой: “Viva la muerte!” (“Да здравствует смерть!”). После “победы”

наступило возмездие: массовые аресты, ужасные мучения, инспирированные методами инквизиции, зверские убийства… “Если будет нужно, мы поубиваем и полстраны!” – восклицает Франко в злодейском безумии. Только в ходе первой волны возмездия в Испании было повешено свыше 200 000 человек. Миллион их бежало из страны. Миллионы других, тех, кто остался, были подвергнуты постоянным арестам,

мучениям, придиркам, обвинениям … Испания стала концентрационным лагерем, на воротах которого висел клич Астрая: “Viva la muerte!”

Барселона была одним из последних городов, павших в руки фашистов. Три года гордые каталонцы защищали свой город от убийц Франко. После беспощадных итальянских и немецких бомбардировок сопротивление защитников было сломлено. Месть была ужасной. Каждый день было повешено по несколько сотен каталонцев, тюрьмы были полны, выжившие подвергались зверским мучениям и

убийствам… Фашисты запретили каталонский язык и начали систематически расправляться с каталонской культурой в намерении

навсегда стереть с лица земли национальный идентитет каталонцев. В этом, к сожалению, они имели поддержку таких людей, как Хуан Антонио Самаранч, который, ослепленный жадностью и потребностью властвовать, стал фашистским слугой и палачом собственного народа.

Шесть недель спустя после смерти Франко Самаранч будет принимать участие в годовщине фашистского “освобождения” Барселоны. После сорока лет, проведенных в фашистской форме, Самаранч появится в белой рубашке. Это не было случайно. После смерти диктатора “лукавый хамелеон” отчаянно пытается замести следы своего грязного прошлого. Каталонский журнал “Arreu” объявил длинное и поразительное сообщение о его злодеяниях во время фашистского режима. Впервые спустя сорок лет кто–то осмелился публично критиковать Самаранча. Название текста гласит: “Самаранч, мы не принадлежим твоему миру”. “Мы имеем дело с лукавым хамелеоном”, – писали авторы статьи. “Он свои цвета лукаво приспособил среде – но этим нельзя обмануть общественность”. (Сим., стр. 108).

Самаранч, как и его фашистские соратники, все–таки имел счастье.

– 123 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Опасаясь возможности гражданской войны, новая власть провозгласила всеобщую амнистию, и поэтому не дошло до суда над фашистскими злодеями. Конечно, политической карьере Самаранча в Испании пришел конец. Его

– 124 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

фашистское прошлое испортило все его виды на успех в демократическойИспании. Политическая карьера Самаранча в Испании завершена 23 апреля1977 года. Сто тысяч человек собралось перед зданием Каталонского регионального совета в Барселоне. Самаранч, который все еще был президентом регионального совета, скрылся за закрытыми дверьми. Демонстранты направляли в его адрес издевки и восклицали: “Samaranch, fot e camp!” (“Самаранч, убирайся прочь!”).

Несколько лет спустя Самаранч изъявляет: “К одному из важнейших решений в моей жизни я пришел в момент, когда понял, что наступил конец моей карьеры в Испании. Не только в политике, но и в обществе”. (Сим., стр.108). Но Самаранч все еще не был “готов”. Он решил создать себе новое лицо. Для подобного “хамелеона” это не представляло проблему.

Испания была в дилемме, как освободиться от Самаранча, а чтобы никто не потерял честь. Самаранч все еще формально был президентом регионального совета, а переходное правительство Испании хотело избежать стычек во время введения демократии. Конечно, решение было найдено: дипломатическая служба. В Министерстве внешних дел говорится, что Самаранчу было предложено спокойное, но, с аспекта возможности установления контактов, незначительное место в Вене, от которого он отказался. К удивлению служащих Министерства Самаранч любой ценой хотел переехать в хмурую столицу Советского Союза. Вскоре выяснилось, что это было лукавым тактическим ходом изворотливого “хамелеона”, который привел его к олимпийскому трону.

18 июля 1977 года Самаранч отправляется в Москву для восстановления дипломатических отношений, которые были прерваны в течение сорока лет. Испания с большим облегчением освободилась от одного из своих ведущих фашистов. Между тем,

Самаранча больше уже не интересовала Испания. Место посла было только средством осуществления его личных интересов.

Самаранч давно хотел стать президентом МОК, и это не было никаким секретом. Отъезд в Москву за три года до проведения московской Олимпиады должен был усилить его позиции в мировой олимпийской бюрократии. Советская олимпийская верхушка имела большие проблемы с организацией Олимпиады. Самаранч был весьма предупредителен. Старался сделать все, что было в его силах, для удовлетворения советской бюрократии, чтобы – не согласилась бы она произвести давление на своих союзников из “Восточного блока”, а также на страны Третьего мира, которые включались в советскую “зону интересов”, и проголосовать за него на выборах президента МОК, которые должны были состояться в 1980 году в Москве. Об этом Симсон и Дженингс говорят: “Убежденный приспешник Франко, который сорок лет поддерживал истребление коммунистов в Испании арестами, мучениями и вешанием, исполнил для него типичное сальто и начал лебезить всюду вокруг. Ирония была совершенная. В течение всей своей жизни Самаранч боролся против “красных” – а сейчас старается им угодить, чтобы заполучить высочайшее положение в спорте. В день национального праздника Испании Самаранч появился по советскому телевидению и произнес трехминутную

– 125 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

речь о дружбе – на русском языке. Помучился, чтобы овладеть языком, а речь

– 126 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

выучил наизусть. Этот человек действительно не знал, что такое стыд. Или по–каталонски, или по–русски он всегда говорил людям то, что им хотелось бы услышать”. (Сим., стр. 110).

Свой путь к вершинам Олимпа Самаранч вымостил и пьянками, которые он устраивал в испанском посольстве в Москве для советской бюрократической верхушки. “Испанские ночи” и полные вин погреба сблизили фашистского злодея, который любой ценой хотел овладеть мировым спортом, и бесскрупулезную советскую бюрократию, которая любой ценой хотела сохранить власть. Не удивительно, что Самаранч так хорошо приноровился в тогдашней Москве: он находился среди своих единомышленников, которые так же, как и он, всю жизнь боролись против демократии. И в то время, как советские бомбардировщики сравнивали с землей афганские села, Самаранч со своими хозяевами в Москве готовился отпраздновать его

выборы на место президента Международного олимпийского комитета и, конечно, поднять олимпийские тосты во “славу мира” и “сотрудничества между народами”!

На основании расследований Симсона и Дженингса можно увидеть, что заполучение советской бюрократии на его сторону было только одним из ходов Самаранча для получения как можно большего числа голосов в МОК. Самаранч ничего не хотел предоставлять случаю. Его следующим ходом было заполучение членов МОК из латиноамериканских стран. В этом ему будут помогать его старый приятель Жоао Авеланж – мощный президент Мировой футбольной федерации (ФИФА) и Хорст Дасслер – владелец фирмы “Адидас”, “серая эминенция” мирового спорта и патрон Самаранча. С помощью Дасслера Самаранч поможет Авеланжу перебродить финансовые затруднения при организации Первенства мира по футболу в 1982 году, а в отплату Авеланж использует все свое влияние на латиноамериканских пространствах и обеспечит голоса Самаранчу.

16 июля 1980 году в Москве объявлены выборы на место президента МОК. Самаранч был избран уже в первом круге голосований. В стране, которой фашизм нанес неописуемое зло и умерщвил двадцать пять миллионов его граждан, среди которых и сотни тысяч детей, на место президента Международного олимпийского комитета избирается человек, который имел в два раза больший фашистский стаж, чем Гитлер или Муссолини, и который был одним из ведущих фашистов Испании !

Пребывание Самаранча в Москве было только введением в успешное сотрудничество с антидемократическими режимами Восточной Европы. Заполучить их поддержку – это было задачей стратегического значения для “олимпийской политики” Самаранча. Симсон и Дженингс: “Во время сессии Международного олимпийского комитета в Восточном Берлине “добро пожаловать” Самаранчу пожелал Манфред Эвальд (Manfred Ewald) – высочайший аппаратчик в спорте ГДР и движущая сила, стоящая из–за допинг–программы страны. Эвальд уже был носителем “олимпийского ордена”. “ГДР решительно отождествляется с гуманистским содержанием олимпийской идеи”, – заявляет Эвальд и получает учтивые аплодисменты. Так как восточнонемецкие хозяева оплачивали все

– 127 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

расходы, было неучтиво спрашивать, какая связь имеется у стероидов с олимпийской идеей и сколько

– 128 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

граждан убито в том году при попытке побега из–за стены”. (Сим., стр. 150).

Лицемерие продолжается: тогдашний глава государства Эрих Хоннекер (Erich Honnecker), которого немецкое правосудие призовет к ответствености засодеянные злодеяния, открыл сессию МОК. За это Самаранч наградил его высочайшим олимпийским знаком отличия – “золотым олимпийским орденом”. Награждение этим орденом такого человека было не только позором для олимпийской идеи, но и издевкой над многочисленными энтузиастами, которые всю свою жизнь посвятили развитию спорта.

В том же (1985) году Самаранч этим признанием наградил еще одного значительного человека: Николаэ Чаушеску (Nicolae Ceausescu) – “мясника из Бухареста”. Он награжден за то, что не последовал советскому бойкоту и что послал команду в Лос–Анджелес. Конечно, Самаранч отлично знал ситуацию в Румынии, как хорошо знал и то, каким образом румынские спортсмены достигают “результатов высокого класса”.

У Самаранча, как это замечают Симсон и Дженингс, был “особое дарование выбирать как раз самых худших из тиранов как носителей олимпийских признаний”. Два года спустя после незабываемой сессии МОК в Восточном Берлине Самаранч отправился в Болгарию для того, чтобы лично повесить на грудь болгарскому диктатору Тодору Живкову “золотой олимпийский орден”.

Уже в следующем году Самаранч обрелся в Южной Корее для того, чтобы с олимпийской трибуны в Сеуле (в 1988 году) дать позорную поддержку одной из самых кровавых военных хунт ХХ века !

Самаранч – живой памятник фашизмуКрупнейшим недостатком книги Симпсон и Дженингса является то,

что они занимаются исключительно спортом наших дней, исходя из понятия, что международный спорт “всего только десятилетие назад считался источником красоты и чистоты“ (Сим.,стр. 7).

Придерживаясь этого абсурдного предубеждения, авторы непосвятили достаточно внимания истории современного олимпийского

движения, без анализа которого нельзя понять, как было возможно, что один из ведущих фашистов Испании после всех фашистских злодеяний будет принят в МОК и станет его президентом. Если бы они хотя–бы немного поинтересовались политической биографией Эвери Брендиджа (Avery Brundage) – президента МОК во время, когда Самаранчбыл

принят в МОК и когда сделал головокружительную олимпийскую карьеру, они бы увидели, что Самаранч заполучил Брендиджа не только мелкими услугами, а приобрел его благосклонность и доверие как раз как ортодоксный фашист. Брендидж, который иначе постоянно повторял рефрен, что “спорт не имеет ничего общего с политикой“, совсем хорошо знал (как и прочие господа из МОК), что Самаранч является видным членом испанского фашистского движения и ответственным за

проведение фашистского террора над гражданами Каталонии. Брендиджу не мешало ни то, что Самаранч появлялся и публично маршировал со своими фашистскими соратниками по улицам

– 129 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Барселоны, одетый в фашистскую форму и приветствуя по–фашистски, в то же время, когда, как член МОК, говорил об олимпийских идеалах. Вещи становятся яснее, когда известно, что как раз

– 130 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

Брендидж был тем, кому удалось, наперекор сопротивлению большой части американской общественности, привезти

американскую олимпийскую команду на нацистскую Олимпиаду в Берлин (1936 г.), за что ему фашисты были особо благодарны. Взамен Брендидж получил место в МОК, в котором уже тогда завладел фашистский дух, и именно то место, которое должен был оставить Эрнест Ли Янке (Ernest Lee Jahncke) – один из американских делегатов в МОК, который единственный противился пронацистской политике тогдашнего президента МОК – бельгийского графа Байе–Латур (Baille–Latour), вследствие чего единогласно был изгнан из МОК. Между тем Брендидж присоединился к фашистской партии Линдберга (Lindbergh) в Америке, а после войны стал организатором и лидером фашистского лоби в МОК. Благодаря его стараниям, в МОК после Второй мировой войны останутся злодеи, подобные нацистскому главарю Карлу фон Хальту (Karl von Halt), которого Брендидж спасет от тюрьмы, чтобы включить его, как и других фашистов, в члены Исполнительного комитета МОК. Когда это принимается во внимание, становится яснее, как могло дойти до того, что в 1965 году в фашистской Испании (Мадрид) организуется сессия

МОК, на которой председательствовал фашистский диктатор Франко! Прием Самаранча в МОК, как и указанная сессия МОК, были выражением поддержки фашистскому режиму Испании и забиванием ножа в спину демократической оппозиции, члены которой были подвержены ужаснейшей тортуре и коварным убийствам во франковских казематах, как и сотни тысяч испанцев, которые бежали или были изгнаны из своей страны. Конечно, на много важнее было то, что Франко предложил

американским властям разместить на территории Испании американские военные базы, что и было сделано. Между тем, все это не входит в олимпийскую историю. Как это всегда говорили властелины олимпийского движения, спорт, а тем более Олимпийские игры “не имеют ничего общего с политикой“. Это, впрочем, подтвердил и фашистский диктатор Франко. Он на сессии МОК, которой председательствовал, говорил не о политике, а о своей “приверженности олимпийским идеалам“, “о мире“, “международном сотрудничестве“… и за это получил от олимпийских господ громкие аплодисменты. Таким образом Франко стал, плечом к плечу с Кубертеном, Байе–Латуром, Карлом Димом, Гитлером, Геббельсом, Брендиджом, Муссолини, частью олимпийской истории. Достаточно только воодушевленно проговорить об олимпийских идеалах и, смотри–ка!, величайшие злодеи становятся олимпийскими ангелами!

“Лукавый хамелеон“ Хуан Антонио Самаранч это вовремя понял. Произношением святых олимпийских молитв о “мире“ и “международном сотрудничестве“ “стопроцентный франковец“, как любил себя называть Самаранч перед своими приятелями, превратился в “посланца мира“, которого все (которые хотят сохранить власть и заработать деньги) встречают с распростертыми объятиями. После Олимпиады в Барселоне испанский король наделил Самаранча титулом “маркиза“. Казалось, что фашист Самаранч после Олимпийских игр в Барселоне искупил свою вину в злодеяниях. Граждан Испании, переживших ужасы злодейского режима, “лукавому хамелеону“ не удалось

– 131 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

обмануть. Для них, как и для свободолюбивой общественности мира, он оставался тем, чем был всегда – фашистом. Впрочем, Самаранч остался верен фашистскому движению до тех пор, пока оно после смерти Франко (в

– 132 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

ноябре 1975 года) и накануне первых демократических выборов не было распущено. Другими словами, он не разорвал свои партийные документы добровольно, а остался верен партии вплоть до края фашизма. Самаранч никогда (само)критично не обернулся к своему фашистскому прошлому, он никогда не сделал никакой критики на счет испанского фашистского режима. “Лукавый хамелеон“ менял цвета, но его нрав оставался таким же.

Интересно, что в официальной биографии Самаранча, выпущенной МОК, нет ни слова о многолетней политической деятельности Самаранча в Испании. Его ангажемент в Москве – “это единственная политическая деятельность, которая указана в его официальной биографии, выпущенной МОК“, – замечает Томас Кистнер (Thomas Kistner) в “Süddeutscher Zeitung“ (24 сентября 1993 г.).

Вот, впрочем, что содержит биография Самаранча, объявленная в 1984 году в офицальной публикации МОК под названием “Олимпийское движение” (“The Olympic Movement”): “Родился в 1920

году в Барселоне. Промышленник, бывший посолИспании в Москве. Вице–президент и президент

Национального олимпийского комитета Испании с 1955 г. по 1970 г., был одним из организаторов П Медитеранских игр в Барселоне в 1955 году. В МОК вошел в 1966 году и был членом многочисленных комиссий. Как член Исполнительного комитета и вице–президент МОК он в 1980 году наследил лорда Килланина (Killanin) и с тех пор руководит олимпийским движением” (Le Comite International Olympique, Лозанна, Швейцария, 1984 г., стр. 25).

Стараясь обмануть мировую общественность и создать себе новое лицо, которое будет соответствовать положению, на котором он находится, Самаранч из своей биографии выбросил то, что он был (фашистским) представителем в (фашистском) парламенте (Cortes) Испании; членом (фашистского) городского совета Барселоны; председателем (фашистского) регионального совета Каталонии и даже то, что он был назначен (Франко) в качестве министра спорта! Из его официальной биографии выброшено свыше тридцати лет его интенсивнейшего политического ангажемента, который ему обеспечил подъем до самых высокопоставленных мест в иерархии власти в фашистской Испании, а именно это и было пропуском, который ему обеспечил вход в Международный олимпийский комитет. Пропагандная служба МОК, которая, как и все прочее в МОК, находится в руках Самаранча, старается создать миф о Самаранче: “Он всю свою жизнь посвятил олимпийскому движению и он культурный человек”, – гласит один из пропагандных материалов, сфабрикованных в штаб–квартире МОК в Лозанне. (Сим., стр.85).

Стараясь прикрыть свои грязные следы и показать себя в свете прокламируемых олимпийских идеалов, “лукавый хамелеон” изменил не только свою биографию, но и выражение лица. Об этом Симсон и Дженингс: “Сорокалетней давности фотографии показывают Самаранча как молодого делового человека в обществе генералов, которые в то время правили Испанией. На этих снимках у негострогий

взгляд славолюбивого оппортуниста”. Сегодня этот строгий

– 133 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

взгляд Самаранча на много “мягче”. Он создает впечатление дружески расположенного старого господина, который с гордостью может оглянуться на свою успешную жизнь, прошедшую в

– 134 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

благосостоянии”. (Сим., стр.85).

Самаранч – могильщик олимпийской идеи КубертенаСамаранч в своей бесскрупулезности зашел так далеко, что Хорста

Дасслера – тогдашнего владельца фирмы “Адидас”, который, подкупая олимпийских господ, сделал из Олимпийских игр театрализованную рекламную программу для своей фирмы, наградил высочайшим олимпийским отличием (“золотым олимпийским орденом”) и то за его “верность олимпийским идеалам основателя современного олимпизма – Пьера де Кубертена”. (Там же, стр. 37). На то, что его лицемерие не знает границ, указывает и его предисловие к “Избранным текстам” Кубертена (“Textes choisis”), которые МОК объявил в 1986 году. В нем Самаранч возвеличивает дело и мысль Кубертена и заключает: “Пусть огонь, который они зажгли в сердцах людей, озарит наш мир в поисках его судьбы!” Это пишет человек, который и буквально продал Олимпийские игры международному капиталу, чтобы тот их превратил в банальный “шоу–бизнес”, в котором спортсмены сведены к “цирковым гладиаторам”

– как называл Кубертен профессиональных спортсменов!

Когда имеется в виду отношение Кубертена к спорту и любительству (см. стр. 190 и 191), ясно, что Кубертен не мог даже и представить себе, чтобы члены МОК, по его мнению высочайшие

и честнейшие “стражи” олимпийской идеи, могли быть оплачиваемы за свой ангажемент в олимпийском движении,

а тем более, чтобы “величайший фестиваль молодости”, на котором должно господствовать религиозное чувство (так называемое “religio athletae”, Олимпийские игры как “церковь” и т.д.), был превращен в банальный “шоу–бизнес” и средство собственного обогащения. МОК, по грубой оценке, только входе последнего четырехлетнего олимпийского цикла “заработал” почти два миллиарда долларов. Эти деньги – эксклюзивная собственность “честных стражей олимпийской идеи”. Когда имеется в виду недемократическая структура МОК, ясно, что этими деньгами распоряжается “лукавый хамелеон” Самаранч. Официально его зарплата составляет миллион марок в год. Неофициально он – самый “высокооплачиваемый” человек на планете.

К этим деньгам, конечно, необходимо добавить и многочисленные богатые подарки “дарителей”, которые борются за получение права организации Олимпийских игр. Ежегодно вкладываются десятки миллионов долларов в подкуп “честных” олимпийских господ. В холодно–военную эпоху решающее значение в предоставлении голосов имела политика блоков. С тех пор, как спорт стал, прежде всего, рекламным

простором мультинациональных компаний, что совпадает с приходом Самаранча на место президента МОК, деньги стали решающей мощью. “У каждого своя цена”, – гласит олимпийская “памятка”, которую от господ из МОК получают все, кто желает впуститься в олимпийскую затею. Иначе, олимпийские высокопоставленные всеми силами стараются израсходовать как можно больше денег, которые им

приносит “фестиваль мира”, “молодости”, “международного

– 135 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

сотрудничества” … И в то время, как во всем мире десятки тысяч спортсменов вкладывают свое здоровье и жизни для достижения олимпийских медалей и таким образом стараются вытащить себя из

– 136 –

3902867.doc/7/9/2008ТаДж

нищенских гетто, в которых ежегодно миллионы детей умирают от голода и болезней, господа из МОК вместе со

своими семьями пребывают в пятизвездочных гостиницах, в которых только ночлег стоит несколько тысяч долларов, устраивают баснословные пиры и приемы… Миллионы долларов ежегодно расходуются на “репрезентативные” сборы, на которых встречается мировая элита мощи, которая служится Олимпийскими играми как средством создания “нового мирового порядка”.

По уставу МОК страны–члены “олимпийской семьи” не имеют ни формального права влиять и контролировать деятельность МОК через своих “представителей”: “Члены МОК – представители МОК в своих странах, а не их делегаты в МОК”, – гласит золотое правило МОК, которое установил еще Кубертен для охранения МОК не только от влияния ежедневной политики, но, прежде всего, от демократической мировой общественности. И как раз на основании этого принципа Кубертена дошло до того, что доступ в МОК воспрепятствован каждому, кто противится бесстыдной коммерциализации Олимпийских игр, соблюдая исходную (педагогическую) олимпийскую идею Кубертена. Пользуясь манерами, приобретенными в ходе своей сорокалетней фашистской практики, Самаранч по своему выбору ввел в МОК почти пятьдесят человек, что составляет свыше половины членства МОК. Среди них и господин Ким – “ближайший” соратник Самаранча, бывший многолетний телохранитель южнокорейского диктатора. По некоторым оценкам Самаранч планирует поставить его своим наследником. Это было бы, непременно, “в духе олимпийских традиций”.

Когда имеется в виду, что так называемые “национальные олимпийские комитеты” являются только продленной рукой МОК, с помощью которых МОК контролирует в странах–членах так

называемый “спорт высокого класса” (а тем самым и всю физическую культуру, которая и официально является “широчайшей базой воспроизводства спорта высокого класса”), ясно, что фашистский злодей Самаранч как “властелин олимпийских колец” в действительности является властелином мирового, что значит и нашего, спорта. Ужасна та истина, что весь наш спорт, прежде всего, служит для того, чтобы получить горстку “спортсменов высокого класса”, которых так называемый“Югославский олимпийский комитет” переправиткак современных рабов своему хозяину Самаранчу, чтобы тот превратил в деньги их пот, кровь и даже жизни.

Сколько еще молодых людей будет принесено в жертву все более ненасытным олимпийским богам нынешних дней? Как долго еще мы будем, сидя перед экранами телевизоров, “наслаждаться” зверским уничтожением людей на спортивных аренах? До каких пор еще будем мы кляняться фашистским злодеям и международным грабителям, одетым в олимпийскую форму, и прославлять их как “величайших благодетелей человечества”?