7
Марк Меерович Уроки политической истории советского градостроительства 1 Меерович Марк Григорьевич – доктор исторических наук, кандидат архитектуры, профессор, советник Российской Академии архитектуры и строительных наук, профессор Международной академии архитектуры, член Правления Иркутской организации Союза архитекторов России. Автор 10 монографий и более 250 статей по опросам теории и истории архитектуры, градостроительства и дизайна. Практикующий архитектор и дизайнер интерьеров. Преподает в Иркутском государственном техническом университете. Вопрос о механизме принятия градостроительных решений в СССР имеет и сегодня, несмотря на пропасть, разделяющую две эпохи, важное общественное значение, так как нынешний регламент разработки и утверждения градостроительной документации, к сожалению, в значительной степени унаследовал «внешний», властно-административный подход и к постановке исходных градостроительных задач, и к принятию результирующих решений. Привлечение к участию в этом процессе общественности носит декоративный характер, так как она не обладает возможностью отмены неверных с ее точки зрения градостроительных решений – согласно Градостроительному кодексу РФ окончательное право принятия и утверждения документации целиком и полностью находится в компетенции главы муниципального образования и, фактически, обжалованию или опровержению не подлежит. Понимание основ советской градостроительной политики способно пролить свет на один из самых загадочных (несмотря на, казалось бы, широкую освещенность) аспектов советской индустриализации – градостроительное обеспечение государственных планов равномерного распределения промышленности и населения по территории страны, осуществлявшегося с целью формирования единой структуры предприятий военно- промышленного комплекса, а также ресурсного освоения отдаленных территорий и оборонного укрепления окраинных зон страны. При таком рассмотрении широко известный факт появления в период первых пятилеток на карте страны сотен новых населенных пунктов в Сибири, на Севере, Дальнем Востоке, Урале, в Казахстане оказывается следствием не собственно градостроительных решений, а результатом исполнения задачи развертывания военно-промышленной индустрии. Казалось бы, какая разница? На самом деле – очень большая! Так как поселения, возникающие не в результате выбора наиболее благоприятных климатических, ландшафтных, эстетических, этнических, социально-культурных и иных естественных качеств исходной среды, обычно порождают конфликт с природным окружением, а не создают гармонического единения с ним. Поселения, возникающие на пустых местах, вне исторически складывавшихся форм обживания территории, вне традиций землеустройства, вне накопленного столетиями смысла мирского и сакрального ландшафтов, часто оказываются лишенными того духа места, который обеспечивает укорененность людей в культуре. Сознательное продолжение советской доктрины равномерного распределения населения по территории страны или же сознательный отказ от нее в одинаковой степени невозможны без точного понимания всех тех фундаментальных идей, которые лежали в ее основании. 1 Выполнено при финансовой поддержке гранта РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Агломерации: расселенческая доктрина в России сегодня и 100 лет назад (учет исторического опыта при принятии современных решений)» № 08-01-00512а. 2008-2009.

Уроки политической истории советского градостроительства

Embed Size (px)

DESCRIPTION

Уроки политической истории советского градостроительства

Citation preview

Page 1: Уроки политической истории советского градостроительства

Марк МееровичУроки политической истории советского градостроительства1

Меерович Марк Григорьевич – доктор исторических наук, кандидат архитектуры, профессор, советник Российской Академии архитектуры и строительных наук, профессор Международной академии архитектуры, член Правления Иркутской организации Союза архитекторов России. Автор 10 монографий и более 250 статей по опросам теории и истории архитектуры, градостроительства и дизайна. Практикующий архитектор и дизайнер интерьеров. Преподает в Иркутском государственном техническом университете.

Вопрос о механизме принятия градостроительных решений в СССР имеет и сегодня, несмотря на пропасть, разделяющую две эпохи, важное общественное значение, так как нынешний регламент разработки и утверждения градостроительной документации, к сожалению, в значительной степени унаследовал «внешний», властно-административный подход и к постановке исходных градостроительных задач, и к принятию результирующих решений. Привлечение к участию в этом процессе общественности носит декоративный характер, так как она не обладает возможностью отмены неверных с ее точки зрения градостроительных решений – согласно Градостроительному кодексу РФ окончательное право принятия и утверждения документации целиком и полностью находится в компетенции главы муниципального образования и, фактически, обжалованию или опровержению не подлежит. Понимание основ советской градостроительной политики способно пролить свет на один из самых загадочных (несмотря на, казалось бы, широкую освещенность) аспектов советской индустриализации – градостроительное обеспечение государственных планов равномерного распределения промышленности и населения по территории страны, осуществлявшегося с целью формирования единой структуры предприятий военно-промышленного комплекса, а также ресурсного освоения отдаленных территорий и оборонного укрепления окраинных зон страны. При таком рассмотрении широко известный факт появления в период первых пятилеток на карте страны сотен новых населенных пунктов в Сибири, на Севере, Дальнем Востоке, Урале, в Казахстане оказывается следствием не собственно градостроительных решений, а результатом исполнения задачи развертывания военно-промышленной индустрии. Казалось бы, какая разница? На самом деле – очень большая! Так как поселения, возникающие не в результате выбора наиболее благоприятных климатических, ландшафтных, эстетических, этнических, социально-культурных и иных естественных качеств исходной среды, обычно порождают конфликт с природным окружением, а не создают гармонического единения с ним. Поселения, возникающие на пустых местах, вне исторически складывавшихся форм обживания территории, вне традиций землеустройства, вне накопленного столетиями смысла мирского и сакрального ландшафтов, часто оказываются лишенными того духа места, который обеспечивает укорененность людей в культуре. Сознательное продолжение советской доктрины равномерного распределения населения по территории страны или же сознательный отказ от нее в одинаковой степени невозможны без точного понимания всех тех фундаментальных идей, которые лежали в ее основании.

Коллаж Марка Мееровича.Индустриализация, как и другие крупные общегосударственные промышленные и строительные программы советской эпохи, являлись средством придания окраинным территориям импульса к развитию. Так в 1920-1930-е гг. развитие военно-промышленного комплекса рассматривалось как «маховик» промышленного развития страны. Стратегия производства военной продукции на базе гражданской промышленности поддерживалась высшим руководством страны, так как позволяла претендовать на увеличение своей доли ресурсов в рамках растущих отраслей машиностроения, автомобильной, авиационной, тракторной, химической промышленности и в то же время предоставляла гражданскому сектору производства возможности для быстрого самостоятельного роста.Заметим, что и сегодня военная индустрия используется российским правительством как импульс саморазвития гражданской авиационной и судостроительной промышленности. Подобная государственная промышленная политика обусловлена тем, что в отличие от экономически развитых стран, давно переживших первичную индустриализацию и находящихся в постиндустриальной стадии, Россия не имеет структур, способных заменить государство как субъекта принятия наиболее оптимальных, эффективных и масштабных стратегических технико-технологических решений. Такие структуры не смогли

1 Выполнено при финансовой поддержке гранта РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Агломерации: расселенческая доктрина в России сегодня и 100 лет назад (учет исторического опыта при принятии современных решений)» № 08-01-00512а. 2008-2009.

Page 2: Уроки политической истории советского градостроительства

сформироваться за предыдущие десятилетия, так как государственное устройство СССР полностью исключало возможность их функционирования.

Коллаж Марка Мееровича.Сегодня правительство не желает отдавать национальное промышленное развитие на откуп иностранным «операторам глобальной экономики», так как это не соответствует представлению о России как о самостоятельном субъекте мировой истории, имеющем собственное предназначение и потому вынужденном сохранять свою военно-политическую и экономическую независимость. Именно на этом политическом самосознании основана установка на возвращение государственным органам утраченной в последние десятилетия функции главного инженера-проектировщика и «сборщика» промышленности.Но если сегодня государство вернуло себе функции распорядителя мегапроектами, то кто должен решать, например, где на территории страны должно располагаться население? В какой зависимости от размещения добывающей, перерабатывающей и производящей промышленности, в какой связи с транспортными артериями – это те вопросы, на которые нельзя не ответить без точного понимания того, как и почему это было устроено прежде. В каких организационных формах должны сегодня объединяться фундаментальная и вузовская наука, крупный девелопмент, федеральная власть, представители ВПК и др., чтобы начать обсуждать эти вопросы и вырабатывать продуманные и аргументированные предложения?Сегодня в отношении многих фрагментов территории страны официальная стратегия освоения по-прежнему остается «сырьевой» – крупные корпорации, владеющие здесь практически всеми активами, ориентированы, прежде всего, на освоение природных ресурсов. Эти корпорации именуются вертикально-интегрированными структурами. Потому, что их «низ» – это производственные подразделения, занятые на местах разработкой и частичной переработкой природных ресурсов, а «верх» – руководящие органы, расположенные в Москве или даже за пределами Российской Федерации; они то и управляют финансовыми потоками, направляя их вовсе не обратно в регионы. В итоге основные налоги уходят с мест, а политика в отношении территорий добычи природных ресурсов оказывается предельно упрощенной: освоение новых проектов вахтовым способом, завоз специалистов из других мест (более дешевая рабочая сила), забота об уровне жизни лишь своих работников. И, как следствие, отказ от каких бы то ни было вложений в развитие эксплуатируемых территорий и расположенных на ней поселений. Не закрепит ли ресурсно-добывающий характер второй волны индустриального освоения, накатывающей сегодня на территорию Севера и Сибири, отношение к среде населенных мест, как к второстепенному фактору, способному лишь «потреблять» финансовые и материальные средства, но ничего не «приносить»? Должны ли в условиях мощнейшего западного миграционного дрейфа2 появляться в Сибири и на Дальнем Востоке новые поселения? Или «сжатие» населения существующих здесь городов – это нормальный процесс? Но тогда на основе каких материальных, финансовых, интеллектуальных источников может быть осуществлено современное качественное преобразование существующей городской среды и жизни провинциальных поселений, для того, чтобы сделать их максимально привлекательными, чтобы люди не покидали их? Что стратегически более правильно для местной власти – запускать на свою территорию крупных внешних девелоперов или оборонять свой строительный рынок от посягательств чужаков, чтобы не «надорвать» в конкуренции местные кампании? Должно ли государство осуществлять свой протекционизм новым формам расселения и в каком виде? Не окажется ли так, что любые попытки привнесения каких-либо

2 Так, например, по официальным данным ежегодные миграционные потери населения Иркутской области составляют всего лишь 5000 чел. Но по оценкам демографов они складываются из разницы между примерно 42000 чел., ежегодно уезжающих отсюда, и 37000 прибывающих с восточной оконечности страны. В тот момент, когда восточная «подпитка» иссякнет, западный дрейф станет уносить на запад гораздо более значительные массы населения.

2

Page 3: Уроки политической истории советского градостроительства

решений свыше законсервирует такое отношение к городской территории, при котором она будет лишь местом, на котором по воле власти возводятся те или иные здания и сооружения – «по приказу», а не по предпочтениям и потребностям населения?Сегодняшний характер территориальной организации страны концептуально мало чем отличается от постулатов, определявших практику индустриального освоения территорий и в начале индустриализации, и в послевоенный период. Давно назревшими и требующими своих незамедлительных ответов являются вопросы: Как можно за счет архитектуры и градостроительства изменить характер формирования и существования городской и, как следствие, производственной культуры, межличностных и групповых отношений? Как инициировать проявления сознательности и самодеятельности населения по отношению к среде своего обитания? Каким образом можно порождать реальные (а не манипулируемые) общественные инициативы по повышению качества жизни и улучшению состояния городской среды и т.п.? Как возможно на региональном уровне разрабатывать стратегии развития крупных фрагментов территории страны с привлечением заинтересованности региональных элит к сохранению исторической среды, а не к уничтожению ее новой застройкой под предлогом улучшения благоустройства и повышения технического состояния? Как сделать федеральную власть, в лице ее представителей на местах, гарантом обеспечения потребностей населения, а не прикрытием рыночных амбиций местных строительно-финансовых кланов?В СССР новые населенные пункты – соцгорода и рабочие соцпоселки – возникали в «логике», далекой от традиционного градоустройства – по правилам административно-партийного управления территориями и по законам искусственно формируемых в них контингентов населения (первоначально, строго определенных по количеству и квалификационному составу). Они являлись элементами совершенно иной градостроительной теории, практики и законодательства, нежели во всей предшествовавшей истории мирового градоформирования. Советская теория градостроительства исходила из рассмотрения соцгородов, как пролетарских «ядер» промышленных районов, создаваемых на пустом месте. Они, с помощью размещения в них контингентов силовых структур, призваны были обеспечивать военно- и трудо-мобилизационные мероприятия на территории города и контролировать население прилегающих территорий сельскохозяйственного профиля. С сельскохозяйственными территориями соцгорода образовывали двусторонние производственно-снабженческие связи «город-деревня», для гарантированного взаимного сбыта сельскохозяйственной и промышленной продукции. Они, как поселения нового типа, призваны были содержать места добычи сырья и потреблять его; поддерживать в эксплуатационном состоянии и развивать стянутые на себя транспортные ареалы, обслуживающие производство; выступать в роли центров распределительной системы и т.п. Все это – весьма специфическая теория, само содержание которой до сих пор замалчивалось и сегодня остро нуждается в своем публичном обсуждении. Потому что, до сих пор, идеология местных властей основана на «промышленно-производственных» источниках развития. Практически отсутствует понимание того факта, что образование, спорт, наука, сфера досуга, жилая среда в целом, не просто способны быть фактором развития и финансового благополучия поселений, а уже сегодня выходят на первое место по объему занятости населения и по количеству оборачиваемых средств.В СССР именно политическая воля определяла характер всех процессов функционирования государства – промышленного производства, ресурсодобычи, военных мероприятий, миграционно-расселенческих кампаний, целенаправленной трансформации и формирования социальных явлений и др. А жилищная и градостроительная политики выступали лишь средствами территориально-пространственной материализации этих процессов. То есть, являлись не столько самостоятельной сферой творчества, сколько одним из аппаратов проектного обеспечения задач воплощения того образа жизни, который желала иметь советская власть. Формировавшаяся в условиях СССР система расселения не являлась следствием комфортного обустройства жизни, а выражала лишь рациональную (с точки зрения промышленности) организацию производственной деятельности, оптимальное (со стороны грузов) формирование макрорегиональных транспортных систем, создание эффективных (в отношении запросов энергоемкого производства) источников выработки электроэнергии, разработку богатых (в отношении простоты извлечения) мест залегания полезных ископаемых, надежное (с точки зрения обороноспособности, из-за недоступности для авиации вероятного противника) и выгодное (с точки зрения минимизации затрат) размещение зон военно-промышленного производства – на ровных площадках и с наличием проточной воды и т.п. При подобном подходе население – его интересы и предпочтения, его культурный уровень и уклад жизни, его традиции и обряды, его верования и самоидентичность – в расчет не принималось. А если оно и учитывалось, то лишь как материал для «переделки» и приспособления под задачи функционирования производства. Какое новое содержание «жизни» должно лечь сегодня в основу формирования «нового уровня качества жилища» и городской среды? Кто способен разрабатывать программы и технические задания, основанные на новые представлениях, при условии, что и западные, и восточные модели не применимы ни к чему отечественному? Требование «повышения качества жизни», как единственный для многих городов России способ удержания населения, превращается сегодня в такой же распространенный риторический лозунг, как в советский период обещание «разрешить жилищный кризис». А выливается он в рост этажности новой застройки; уменьшение площади зеленых насаждений; упрятывание парковок и гаражей под землю (с требованием оплаты за них стоимости, сообразной стоимости квадратного метра жилья); в сдвижке типологии квартир в сторону многометражных (в результате стремления максимально увеличить ширину корпуса здания); в сильном запаздывании возведения объектов обслуживания, так как на участки, зарезервированные для их возведения, инвесторы не торопятся заходить раньше, чем накопится «критическая масса» обитателей квартала; в отсутствие в новой застройке каких-либо мест приложения труда, кроме сферы услуг и торговли и т.п. Но, что самое важное, «качество среды» и в теории, и в практике проектирования, продолжает рассматриваться по-советски – ориентированным на среднестатистического потребителя. Необходимо концептуально уходить от «одного качества», пусть даже для кого-то весьма высокого, на понимание среды, слагаемой из нескольких разновидностей «качества жизни». И, соответственно, на формирование конгломерата разнообразных «образов современной городской среды». Для этого в практике проектирования (и в обеспечивающей его знанием, градостроительной теории) должны появиться не только «типология образов современной городской среды», но и «реальная типология потребителей», из которой и будут формироваться задания на проектирование: студент – студенческое арендуемое

3

Page 4: Уроки политической истории советского градостроительства

жилище; одинокий – временное съемное жилище; молодая семейная пара – молодежное жилище (интенсивно включенное в коллективное общение, досуг и обслуживание); семья из нескольких поколений – семейное жилище и т.п. Типология современных потребителей предполагает появление широкого спектра разновидностей жилых зданий (а не только «эконом», «бизнес» и «премиум»), а также разнообразие городской среды (а не только «центр», «микрорайон» и «где-то у черта на куличках»). Как следствие, должна измениться проектируемая площадь квартир. Диапазон площадей жилища должен быть соотнесен с реальными потребностями населения (что, скорее всего, должно привести к резкому сокращению числа многометражных квартир в пользу малометражных – более доступных в финансовом отношении). Многоквартирное жилище вообще должно подвергнуться анализу и критике с точки зрения «ничейности» принадлежащих ему «мест общего пользования» – подъездов, дворов, спортивных площадок, стоянок, мест сбора отходов и т.п. Оно должно обрести новые формы пространственного и социально-организационного устройства, способного обеспечить «приватность общих мест» и решить проблему «бесхозности пространства».Необходимо понимание того, как можно осуществлять децентрализацию городской среды в существующих условиях резкого роста капитализации земли и недвижимости в центральных частях городов. От концепции советского города с «главным центром» (площадь и примыкающие к ней главные магистрали), где располагались здания власти, управления градообразующих предприятий, основные культурные учреждения, главные и наиболее крупные торговые здания и т.п., современные генеральные планы должны переходить к рассредоточению комплекса функций городского центра в специализированные подцентры, расположенные в разных частях города. Эти подцентры призваны стать новыми ядрами городской ткани и, стянув на себя часть функций центра, ликвидировать концентрацию ежедневных поездок для основной части населения в центр и, как следствие, смягчить транспортные проблемы.Необходимо вернуть в градостроительную проектную практику такие традиционные элементы городской среды, как «улица», «перекресток», «сквер», «бульвар», «квартал», возможно, отказавшись от таких планировочных элементов, как «микрорайон» и «район».Проектирование среды современного города (и его структурная организация) обязано учитывать законодательно разрешенное сегодня возвращение в жизнь некоторых дореволюционных механизмов жизнеобеспечения. Таких, как: а) свободная уличная торговля, б) мелкий обслуживающий бизнес, в) частные виды транспорта, г) индивидуальное предпринимательство, способное обслуживать практически все стороны городской жизни, д) широкий спектр форм проведения досуга и отдыха, предлагаемый частным бизнесом и т.п. В современных проектах дисперсное, расположение этих функций на «уличном фасаде» не предусматривается. Они выдавливаются в глубины специализированных сооружений. Если первые этажи зданий и предусматривают расположение в них нежилых функций, то они оказываются отрезанными от жилья, мешающими ему. Может быть, нужно мелкокубатурные помещения первых этажей жилых зданий «совмещать с жилищем», давая людям возможность жить над местом своей работы, (аналогия традиционного «дома с лавкой»).На формирование теоретического осмысления всех этих вопросов и на последовательное выведение из него заданий на проектирование и должны направлять свои консолидированные усилия городская власть и девелоперы. Только таким путем могут быть разработаны реальные стратегии развития населенных мест. Концептуально осмысленных и соотнесенных с целенаправленно созидаемым образом будущего.

4