ПРАВОВАЯ ФОРМА КАК ИНТЕГРИРУЮЩЕЕ НАЧАЛО

ИСТОРИЧЕСКИЕИ ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫЮРИСПРУДЕНЦИИ

5

В

етю

тнев

Ю.Ю

., 20

10

ISSN 2078-8495. Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Сер. 5, Юриспруд. 2010. № 1 (12)

УДК 340.114ББК 67.0

ПРАВОВАЯ ФОРМА КАК ИНТЕГРИРУЮЩЕЕ НАЧАЛО

Ю.Ю. Ветютнев

Статья посвящена интегративному правопониманию в качестве средства социальной ин-теграции и солидаризации. Автор делает вывод о том, что действующая Конституция РФ являетсязаконом переходного государства, раздираемого острыми внутренними конфликтами, централь-ное место в котором занимает тема социальной целостности и интеграции.

Ключевые слова: интеграция, право, соли-дарность, текст, форма, процедура.

Одним из проявлений интегративногоправопонимания является рассмотрение пра-ва в качестве средства социальной интегра-ции и солидаризации. Если вся культура пред-ставляет собой систему инструментов дляжизнеобеспечения и удовлетворения базовыхпотребностей человека, то ее исходной и пер-вичной задачей становится создание общейсреды обитания, в которой было бы возмож-но сосуществование людей. Такая среда вов-се не является чем-то само собой разумею-щимся, она требует постоянно возобновляе-мых коллективных усилий, и все остальныекультурные механизмы функционируют лишьпри том условии, что уже существует и под-держивается это пространство, свободное отбесконтрольного насилия.

Данте Алигьери писал в своем трактате«Монархия»: «Дело, свойственное всему че-ловеческому роду, взятому в целом, заключа-ется в том, чтобы переводить всегда в акт

всю потенцию “возможного интеллекта”,прежде всего ради познания, и, во-вторых,расширяя область познания, применять его напрактике. И поскольку в целом происходит тоже, что и в части, и поскольку случается, чтов отдельном человеке, когда он сидит и пре-бывает в покое, благоразумие и мудрость егосовершенствуются, очевидно, что и род че-ловеческий, будучи в состоянии покоя и ни-чем не возмутимого мира, обладает наиболь-шей свободой и легкостью совершать свой-ственное ему дело... Из того, что было разъяс-нено, становится очевидным, с помощью чегород человеческий лучше, или, вернее, лучшевсего другого достигает того, что ему соб-ственно надлежит делать. А следовательно,было найдено и наиболее подходящее сред-ство, которое приводит к тому, с чем все нашидела сообразуются, как со своею последнеюцелью, – всеобщий мир» [8, с. 27–28].

Мирное состояние требует известнойсогласованности, равновесия, единения в по-ступках и побуждениях. Разумеется, мир врамках человеческого сообщества не явля-

ИСТОРИЧЕСКИЕ И ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ

6 Ю.Ю. Ветютнев. Правовая форма как интегрирующее начало

ется абсолютным, он имеет свои уровни ипороги, однако в целом он считается всеминормальным и естественным, принимается вкачестве отправной точки для любых оценоки планов. Обратное состояние, связанное сотсутствием этой минимальной умиротворен-ности и построенное на всеобщей открытойвраждебности, знакомо современному чело-веку лишь фрагментарно; оно актуализирует-ся во всевозможных экстремальных соци-альных ситуациях (стихийные бедствия, ре-волюционные события, войны и т. п.), когдаослабевает действие привычных социальныхмеханизмов. Однако Т. Гоббс, описывая этотрежим вражды, именно ему присваивает ти-тул «естественное состояние», причем онодаже не может считаться обществом в соб-ственном смысле слова: «все, что характер-но для времени войны, когда каждый являет-ся врагом каждого, характерно также для тоговремени, когда люди живут без всякой другойгарантии безопасности, кроме той, которую имдают их собственная физическая сила и изоб-ретательность. В таком состоянии нет местадля трудолюбия, так как никому не гаранти-рованы плоды его труда, и потому нет земле-делия, судоходства, морской торговли, удоб-ных зданий, нет средств движения и передви-жения вещей, требующих большой силы, нетзнания земной поверхности, исчисления вре-мени, ремесла, литературы, нет общества, а,что хуже всего, есть вечный страх и постоян-ная опасность насильственной смерти, и жизньчеловека одинока, бедна, беспросветна, тупаи кратковременна» [6, с. 96].

Современные исследователи не отвер-гают этой гипотезы, хотя и описывают соот-ветствующее положение дел в несколькоиных терминах – например, в качестве «жер-твенного кризиса». Согласно концепцииР. Жирара, вся система культурных механиз-мов предназначена главным образом длятого, чтобы предотвратить наступление жер-твенного кризиса, при котором вырываетсянаружу и распространяется тотальное бес-порядочное насилие: «Стоит стереться жер-твенному различию, различию между чистыми нечистым, как вслед за ним стираются ивсе прочие различия. Перед нами единый про-цесс победоносного шествия взаимного на-силия» [9, с. 64].

В условиях распада социальной целост-ности, неизбежно сопровождаемого вспышкойнасилия, гибнут все культурные ценности идостижения. Поэтому поддержание мира иединства оказывается наиболее важной, хотязачастую и скрытой, миссией культуры. Уг-роза единству должна распознаваться как наи-более страшная и устраняться любой ценой.

Погашение агрессии или хотя бы ее сни-жение до социально допустимого уровня воз-можно лишь при условии, что все члены дан-ного сообщества подчиняются некоторымобщим образцам поведения. Разумеется, речьидет не о полном совпадении их представле-ний о должном и сущем, а всего лишь о нали-чии единого смыслового контекста, в которомпротекает совместная деятельность. Соли-дарность представляет собой такое качествосоциальной коммуникации, при котором ееучастники сознательно или интуитивно разде-ляют некоторые установки, стандарты пове-дения и коллективные ценности в той мере, вкакой это позволяет им действовать сообща.

Объединение людей в устойчивое сооб-щество требует надежных механизмов, кото-рые действовали бы с достаточно высокойстепенью автономии, без опоры на индивиду-альное целеполагание, которое не обладаетнеобходимой долговечностью, подверженоколебаниям и не может удерживать в ста-бильном состоянии многочисленные коллек-тивы. Индивидуальная воля должна автома-тически подчиняться некоторому фактору,который по отношению к ней является объек-тивным, в противном случае единство и мирстанут недостижимыми. Наиболее распрост-раненным вариантом решения этой проблемыявляется фетишизм, который отнюдь не сво-дится к архаичным формам верования, апредставляет собой универсальный способсоциальной организации.

Социальные связи и коммуникации, ко-торые образуют живую плоть любого чело-веческого сообщества, в основном являютсясложными, невидимыми и неосязаемыми, апотому недостаточно устойчивыми. Фетиш –это особый предмет, который обозначает со-бой систему социальных отношений, репрезен-тирует их, то есть делает наглядными для всехчленов данного сообщества. В некоторомсмысле фетиш даже отождествляется с эти-


7ISSN 2078-8495. Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Сер. 5, Юриспруд. 2010. № 1 (12)

ми отношениями, которые благодаря ему ужене воспринимаются как нечто разрозненное,эфемерное, а обретают конкретную форму иочертания.

В родовой культуре члены общества объе-динены прежде всего наличием общего пред-ка, поэтому фетишем становится то, что напо-минает об этом предке (культурном герое) и всилу подобия замещает его, так что он факти-чески участвует в жизни рода на всем ее про-тяжении и своим присутствием поддерживаетсоциальное единство. Вокруг фетиша (тотем-ного животного, столба и т. п.) выстраиваетсяритуально-мифологический комплекс, подчиня-ющий себе все совместное существованиелюдей. При этом «в культуре, ориентирован-ной преимущественно на ритуал, отсутствова-ла однородная семиотическая система, специ-ально предназначенная для фиксации, храненияи переработки информации. О такой системеможно говорить лишь с широким распростра-нением письменности» [2, с. 11].

В усложняющемся обществе возникаютновые объединяющие механизмы, которыедополняют и подкрепляют друг друга; усили-вающийся риск распада компенсируется мно-жественностью «страховочных узлов». Рели-гия продолжает ритуально-мифологическуюлинию социальной интеграции, обогащая ееусложненным церемониалом, иерархией пред-метов поклонения, внешней атрибутикой, кор-пусом священных текстов и т. п. На опреде-ленном этапе истории фетишем социальногоустройства становится человеческая личность.Фигура монарха часто является воплощениемсоциального порядка, мира, целостности госу-дарства, политического единства и народногосогласия. Монарх непременно наделяетсясверхъестественными качествами, отражаю-щими его непосредственную связь с высшимисилами («Сын Неба», «помазанник Божий»).Так, в странах средневековой Европы королиобладают магическими способностями, в ча-стности, имеют дар исцелять некоторые болез-ни наложением рук (эта черта используется втом числе для легитимации их власти) [4,с. 136–163]. Своей внешностью король такжедолжен отличаться от подданных, этому слу-жат не только искусственные атрибуты влас-ти, но и естественные, природные отметины наего теле [13, с. 45–48].

Появление и развитие письменности зна-менуют собой формирование новых способовинтеграции. «Письмо и знание, письмо и уп-равление, письмо и власть идут нераздельнорука об руку» [1, с. 160]. Социально значимаяинформация, образующая каркас человечес-кого сообщества и гарантирующая его сохра-нение в качестве единого целого, существо-вала ранее в виде устной речи, ритуально-те-лесных практик или изображений. Письмен-ность выступает в качестве нового носителяколлективной памяти, перекодированной в си-стему однотипных знаков и благодаря этомусвободно передаваемой во времени и про-странстве практически без ограничений исмысловых потерь.

Письменный текст со временем беретна себя функцию основного социокультурногоинтегратора, главным образом благодаря со-зданию новых, технически более совершен-ных форм его воспроизводства. Устойчивостьи целостность общества обеспечиваются, посуществу, магическим путем – изготовлени-ем двойника, дублирующего в миниатюре со-циальную систему и принимающего на себявсе риски, связанные с ее функционировани-ем. Широко известна концепция «двух тел ко-роля» в средневековой политической и право-вой мысли, в соответствии с которой у королякак носителя сакральной власти имеются дватела, он как бы един в двух лицах: король какличность и король как носитель власти, оли-цетворение сообщества, своего государства,как «гарант» стабильности и благополучия.Одно время бытовала такая практика, когдапосле смерти короля изготавливался его двой-ник в натуральную величину – кукла, котораяприбивалась к крышке гроба и подвергаласьзахоронению вместе с умершим.

С появлением книгопечатания возника-ет возможность тиражировать, фиксировать,хранить образцы поведения практически безколичественных ограничений. С этим собы-тием совпадают некоторые другие явления,связанные с «юридической магией». В пер-вую очередь отмирает обычай «двух тел ко-роля» одновременно с обязанностью королялично участвовать в боевых действиях, что всвое время произвело скандальный эффект,потому что считалось невозможным, чтобыармия сражалась не под командованием мо-


8 Ю.Ю. Ветютнев. Правовая форма как интегрирующее начало

нарха. Одновременно с этим набирает силукоролевское право как новый монопольный видправа, объединивший разрозненные доселе по-токи правовой информации (как известно, вСредневековье существовало три основныхпотока – обычное право, церковное право и рим-ское право, которые функционировали как быавтономно друг от друга и в иерархическуюструктуру выстроены не были). Именно бла-годаря книгопечатанию королевская властьобретает возможность значительно усилитьсяза счет использования этой юридической ма-гии, которая по-прежнему эффективно подчи-няет себе деятельность человека.

Общей тенденцией этого периода, по мне-нию исследователей, является дистанцирова-ние [13, с. 74–92]. Власть уже не находится вгуще событий, а как бы вынесена за скобки;король уже физически не присутствует в наро-де, он изолирован, находится в особой резерва-ции. Дистанцируется также юридическое воз-действие; центр, откуда исходит юридическаяинформация, может располагаться за тысячимиль от места ее получения.

Закон, в самом широком смысле этогослова, способен быть фетишем и выполнятьв обществе интегрирующую функцию имен-но в силу своей формы, а не содержания.«К социальным фетишам можно отнести нетолько вещи, но и слова, например, этнонимы(имя группы является надежным и весьма эф-фективным ее заместителем), а также “соци-онимы” (род, клан, племя, народ, нация, этнос,человечество)» [12, с. 15]. В этом смысле уни-кальная интегративная способность закона,очевидно, определяется тем, что он в каче-стве фетиша сочетает в себе слово и вещь,идеальное и материальное, будь то скрижалис заповедями Моисея, свиток, книга с напе-чатанным текстом или экран компьютерногомонитора. Интересно, что в некоторых слу-чаях предметный носитель даже обладаетсамостоятельной силой и может обходитьсябез текста: «Грамота служила символом.Поэтому она вообще могла не содержать тек-ста, и такие cartae sine litteris нередко применя-лись. Государь, желавший добиться повинове-ния подданных или передать им свой приказ,мог послать им простой кусок пергамента илипечать без грамоты, – этого символа его вла-сти было достаточно» [7, с. 157]. Материали-

зация идеи в звуке или даже действии являет-ся относительно эфемерной, недолговечной,требует постоянного повторения и подтверж-дения. Напротив, «буква закона» обладает од-новременно и прочной вещественностью, иодухотворенностью, что позволяет ей статьсимволом коллективного единства и предме-том своеобразного поклонения.

Правовые явления, видимо, в принципенеотделимы от внешнего способа своей ма-териализации, то есть от формы.

Форма применительно к праву представ-ляет собой внешний способ его существова-ния, очертание, границу между правом и внеш-ней социальной средой. В качестве содержа-ния права выступают конкретные требования,дозволения, запреты, юридические сужденияи решения.

Формальная сторона права онтологичес-ки является главенствующей по отношению ксодержанию. Действительно, содержание пра-вовых текстов не является для них чем-тоспецифичным – оно может быть заимствова-но из иных областей социальной жизни; юри-дические положения могут быть простымповторением нравственных правил, религиоз-ных заповедей, идеологических лозунгов и т. п.Содержание права является его переменной,тактической составляющей. Стратегия пра-ва воплощается именно в его формальныхсвойствах.

Правовая форма в данном случае рас-сматривается как многозначное явление, ко-торое выступает, как минимум, в четырехсмыслах:

1. Языковая форма. Юридическийязык – едва ли не главный фактор, конституи-рующий право как самостоятельный соци-альный институт. Ни для кого не секрет, чтоюридические тексты пишутся и всегда писа-лись на совершенно особом языке; сам этотязык меняется, но его «особость» по отноше-нию к общелитературному усредненному язы-ку данной эпохи и общества неизменно сохра-няется. Регулярно высказываемая учеными-юристами идея, будто бы законы должны пи-саться на языке, понятном и близком боль-шинству людей, едва ли имеет шансы бытьпретворенной в жизнь.

Р. Барт в своих эссе «Разделение язы-ков» и «Война языков» показал, что наличие у


9ISSN 2078-8495. Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Сер. 5, Юриспруд. 2010. № 1 (12)

каждой социальной группы собственного язы-ка, так или иначе вписывающегося в нацио-нальный язык (так называемого «социолек-та»), является, по существу, залогом выжива-ния данного коллектива. Использование опре-деленных слов и грамматических конструк-ций позволяет выстраивать ту картину мира,которая функционально необходима даннойсоциальной группе. Эти языки находятся меж-ду собой в сложных отношениях, часто пост-роенных на силе и противостоянии [3, с. 519–540]. Соответственно, написание юридичес-ких текстов на языке большинства не имеетсмысла: «незачем приспосабливать письмо кязыку большинства, ибо в обществе отчуж-дения большинство не универсально, и пото-му говорить на его языке (так поступает мас-совая культура, ориентируясь на статистичес-кое большинство читателей и телезрителей) –значит все-таки говорить на одном из част-ных языков, пусть даже и на самом массо-вом» [там же, с. 533]. Если следовать клас-сификации Барта, то юридический язык отно-сится к так называемым «энкратическим»языкам, которые обладают властным харак-тером – либо рождаются и живут внутри вла-стных группировок, либо используются имидля влияния на остальное общество.

Обособление юридического «социолек-та» внутри национального языка, по существу,способствует сохранению правовой системыкак функционально самостоятельного меха-низма в составе общества; переход права наразговорный или любой другой язык, соответ-ственно, означал бы постепенное растворениев культуре и утрату своей предметности. Осо-бенности юридического языка соответствуютмиссии права и юридического сообщества какхранителей идеи социального порядка.

Приведем в этой связи характерное рас-суждение одного из ведущих российских спе-циалистов по философии права. Изучая языкДекларации независимости США 1776 г.,И.П. Малинова отмечает ее сдержанный па-фос, достоинство слога, благородную интона-цию («Когда в ходе событий для одного наро-да становится необходимым разорвать поли-тические узы, связывавшие его с другим, исреди других держав на земле занять само-стоятельное и равное положение, на котороеему даруют право законы естества и созда-

тель, – приличествующее уважение к мнениючеловечества обязывает объявить причины,побуждающие к отделению…»). Далее, пере-ходя к современной традиции составлениямеждународных актов о правах человека, ав-тор указывает: «В ней превалирует установ-ка на исчерпывающую точность формулиро-вок, категоричность тона и присущая скорееотраслевым кодексам канцелярская стилис-тика. В грамматическом, фразеологическоми вообще стилистическом построении самихпреамбул, задающих тон всему документу, со-вершенно отсутствует человек – и как адре-сат деклараций, конвенций, и как их смысл, икак тот подлинный автор, от лица которого исоставляли конвенцию ее авторы. В резуль-тате в этих декларациях и конвенциях естьбуква, но нет духа» [10, с. 87].

Но это суждение противоречиво. Развесама бросающаяся в глаза категоричность иотсутствие личностного начала не относятсяименно к духу этих юридических текстов?Видимо, здесь предполагается, что дух пра-ва может быть основан только на чувствеиндивидуальности; в этом случае безличностьи холодность юридического языка действи-тельно свидетельствовали бы о бездуховнос-ти. Но если «подлинный автор» правовых тек-стов – не личность, а социальное целое, токатегоризм и строгость формулировок гово-рят именно о том, что замысел текста не об-ращен к отдельно взятому лицу, а направленна общее благо, являющееся для каждогоимперативом.

Что касается современных юридическихактов, направленных на защиту правовых цен-ностей, то они достигают этого именно своимформализмом, требовательностью, намерен-ной сухостью и бесстрастностью, посколькуустранение эмоций оказывается одним из не-обходимых первоначальных условий для со-здания общей среды обитания.

2. Документальная форма, то есть спо-соб внешнего оформления и обнародованияюридического текста. Речь идет о том, чтоюридическим является лишь такой текст, ко-торый особым образом выглядит, обладаетнеобходимыми наружными приметами («рек-визитами»), традиционно включающими всебя его наименование, дату и место приня-тия, номер, указание на властного субъекта,


1 0 Ю.Ю. Ветютнев. Правовая форма как интегрирующее начало

его подпись и т. д. Именно эти внешние при-знаки придают обычному письменному тек-сту, содержащему некую информацию, осо-бый («юридически значимый») статус, пере-водят его в привилегированный режим особойавторитетности и влиятельности. Определе-ние набора и вида этих атрибутов составляетисключительную прерогативу высшей власти,поскольку именно через эти символическиесредства она контролирует потоки правовойинформации.

Совокупность внешних элементов доку-ментальной формы преследует такие основ-ные цели, как локализация юридического тек-ста в социальном времени и пространстве, егоиндивидуализация среди остальных, а такжеподтверждение его регулятивных свойств,вытекающих из властного санкционирования.

Если речь идет о законе как юридичес-ком тексте с повышенной интенсивностью дей-ствия, то особую важность приобретает то,каким способом и когда он опубликован. Впро-чем, признак публичности и открытости юри-дического текста, скорее всего, не абсолю-тен и допускает исключения; например, вДревней Японии существовал принцип «зако-ны исполнять, но не знать». Тайный характерносят некоторые статьи закона о государ-ственном бюджете, выпускаются секретныенормативные акты, но они не перестают бытьправовыми, оттого что остаются неизвестны-ми широкой публике. Следовательно, речьидет не просто о публичности, в обыденномпонимании этого слова, как полной общедос-тупности и открытости, а о юридической пуб-личности, которая заключается в том, чтоправовой текст должен быть тем или инымобразом доведен до сведения своих адреса-тов. Собственно, современное требование обя-зательной публикации законов основываетсяна предположении, что закон предназначендля всего общества, а не для его отдельныхподсистем или представителей.

Документальная форма права обеспечи-вает единство социально-нормативного поля,«маркируя» собой те предписания и дозволе-ния, которые в рамках данного сообщества ненуждаются в дополнительном обоснованиисвоей значимости. Иными словами, авторитетнормы гарантируется местом («источником»)ее нахождения или, точнее, способом внешне-

го оформления. Это придает правовой систе-ме необходимую внутреннюю гибкость и ди-намизм при сохранении общих параметров ееконструкции в неизменном виде. Даже в самыхдецентрализованных системах права формаль-ные стандарты законности непременно оста-ются едиными, что достигается, в частности,благодаря существованию конституций.

3. Процедурная форма, то есть особыйпорядок совершения юридических действий,создания юридических текстов и осуществ-ления тех операций, которые в этих текстахописываются. В этом смысле вполне правыте ученые, которые говорят о процессе илипроцедуре как о центральном звене права, аследовательно, и всей правовой реальности.

Специфика процедуры связана с тем, чтоона, в отличие от остальных видов юридичес-кой формы, расположена не только в простран-стве, но и во времени. Речь идет о созданииособых хронологических структур, которыедисциплинируют социальный организм.В этом смысле юридическая процедура но-сит характер упорядочивающего и организу-ющего ритма, функционально соответствую-щего архаичному ритуалу.

Разрастание и усложнение процедур сви-детельствуют о падении доверия к личностно-му началу и о стремлении к своеобразной ав-томатизации социальных процессов, когда ожи-даемый результат (например, справедливоесудебное решение) достигался бы независимоот воли и сознания отдельных людей. Тем са-мым процедура как бы заменяет собой инди-видуальность, создавая безотказный механизм,который может действовать при минимальныхинвестициях личной добродетели.

В современных правовых системах наи-более детально регламентируются три проце-дуры: законодательная, описывающая поря-док создания базовых юридических текстов;избирательная, определяющая способ форми-рования важнейших институтов власти; судеб-ная, представляющая собой алгоритм приме-нения закона. Таким образом, юридическаяпроцедура, если понимать ее в обобщенномсмысле, образует своего рода полный техно-логический цикл, включающий в себя созда-ние нормативного текста вместе с приведе-нием его в действие и определением круга лиц,правомочных его создавать. В ряде случаев


1 1ISSN 2078-8495. Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Сер. 5, Юриспруд. 2010. № 1 (12)

(например, в англосаксонской правовой тра-диции) процедурный аспект ставится по сво-ему значению выше материально-правового,поскольку считается, что совершение юриди-ческих действий в правильном порядке явля-ется достаточной гарантией получения жела-емого социального результата.

4. Визуальная форма. Хотя в основесвоей правовой механизм построен на рече-вых средствах, представляет собой областьвербальных практик, в ряде случаев он вы-нужденно отступает от этого принципа и при-бегает к иным способам воздействия. Зри-тельные образы представляют собой выра-жение символизма, являющегося неотъемле-мой характеристикой самой правовой формы;они выступают своеобразными опознаватель-ными знаками, которые мобилизуют людей наопределенный тип поведения, причем в техусловиях, когда присущие праву вербальныеформы воздействия по тем или иным причи-нам неприменимы. «Изобразительные право-вые символы наиболее ярко выражают вне-шнюю наглядность и образность, что позво-ляет без особых интеллектуальных усилийвыразить и преподнести юридическую сутьтех или иных жизненных ситуаций» [5, с. 72].

Например, необходимость освоения ви-зуально-цветового инструментария в случаес регулированием дорожного движения (све-тофор, дорожные знаки и др.) достаточно оче-видна и связана с тем, что в данной сфере несрабатывают привычные для права вербаль-ные средства влияния. Дело в том, что весьпроцесс правового регулирования представля-ет собой цепочку актов внушения («суггес-тии»), направленных на то, чтобы перевестиповедение индивидов и социальных групп врусло, желательное для власти. Обычно дляэтого используются различные словесныеприемы, как правило, выражаемые в письмен-ной форме. Однако в случае с дорожным дви-жением обнаруживается особая задача, обус-ловленная тем, что необходимо с чрезвычай-ной быстротой манипулировать массовымисоциальными потоками, причем такими, в ко-торых единицами выступают не столько че-ловеческие индивиды, сколько техническиеустройства. Использование цветовых сигна-лов в этом случае практически не имеет аль-тернатив, поскольку они вызывают быструю

реакцию, легко переключают действия чело-века в нужное направление.

Определяемые юридическими текстамипроцедурные формы, а также визуальная юри-дическая атрибутика зрительно укрепляютединство социальной системы, поскольку яв-ляются общими для различных частей соци-ума, в том числе значительно удаленных другот друга в пространстве и времени.

Тем самым обеспечивается, условновыражаясь, «автоматизация» социальных про-цессов и создаются объединяющие всех ал-горитмы социального взаимодействия; проис-ходит своего рода принудительная солидари-зация, отличающаяся от органической соли-дарности ритуала письменной формой закреп-ления и наличием карательных санкций заотступление от предписанного.

Действующая Конституция РоссийскойФедерации является законом переходного го-сударства, раздираемого острыми внутренни-ми конфликтами, и потому в ней занимает цен-тральное место риторика социальной целост-ности и интеграции. Именно этому в основ-ном посвящена преамбула к Конституции, гдемногократно в различных вариациях выраже-на идея о сплоченности и единстве российс-кого общества. Формулировка «многонацио-нальный народ» усилена словами «соединен-ные общей судьбой на своей земле», «граж-данский мир и согласие», «исторически сло-жившееся государственное единство» и др.Столь настойчивое повторение может свиде-тельствовать о том, что именно сохранениеединства и предотвращение распада являлисьосновной задачей права в момент принятияКонституции.

Для сравнения можно процитировать пре-амбулу более раннего («саратовского») про-екта российской Конституции: «Мы, гражда-не Российской Федеративной Республики, со-знавая историческую ответственность засудьбу России, свидетельствуя уважение ксуверенным правам всех народов, входящихв Союз суверенных Республик, в целях обес-печения достойной жизни и подлинной сво-боды нынешним и всем последующим поко-лениям, сохранения и укрепления единстваРоссии, исходя из принципов незыблемостиправ человека, социальной справедливости,свободы самоопределения наций, защиты


1 2 Ю.Ю. Ветютнев. Правовая форма как интегрирующее начало

прав всех народов, населяющих РоссийскуюФедеративную Республику, их культуры, тра-диций и языка, твердо решив создать демок-ратическое правовое государство, развивая иукрепляя отношения сотрудничества со все-ми народами мира, способствуя сохранениюжизни на Земле, основываясь на Декларациио государственном суверенитете РоссийскойФедеративной Республики 1990 года, торже-ственно принимаем и провозглашаем настоя-щую Конституцию» [11, с. 9]. При тождествен-ности основного содержания очевидно и не-которое различие между двумя преамбулами:по сравнению с принятой Конституцией в са-ратовском проекте идея социального единствазанимает гораздо меньше места («сохране-ние и укрепление единства» упоминается всегоодин раз в общем перечислении). Выражение«граждане Российской Федеративной Респуб-лики» более корректно, чем «многонациональ-ный народ», но использование множественно-го числа не создает впечатления, что речьидет о едином субъекте.

Дальнейший текст действующей Консти-туции РФ также переполнен аналогичныминапоминаниями о единстве в его различныхаспектах: о суверенитете, распространяю-щемся на всю территорию страны (ч. 1 ст. 4);об обеспечении государством своей целост-ности и неприкосновенности (ч. 3 ст. 4); о го-сударственной целостности и единстве сис-темы государственной власти как принципахфедеративного устройства (ч. 3 ст. 5); о един-стве российского гражданства (ч. 1 ст. 6);о единстве экономического пространства, сво-бодном перемещении товаров, услуг и финан-совых средств (ч. 1 ст. 8); о запрете объеди-нений, угрожающих целостности государства(ч. 5 ст. 13); о применении Конституции на всейтерритории страны (ч. 1 ст. 15); об установ-лении основ единого рынка на федеральномуровне (п. «ж» ст. 71); о недопустимости ус-тановления таможенных границ, пошлин, сбо-ров и каких-либо иных препятствий для сво-бодного перемещения товаров, услуг и финан-совых средств на территории России (ч. 1ст. 74); о единой системе исполнительной вла-сти (ч. 2 ст. 77) и т. п.

В самом тексте Конституции прямо на-звано еще одно интегрирующее начало – Пре-зидент Российской Федерации. Именно он

несет на себе основную нагрузку по обеспече-нию единства: принимает меры по охране суве-ренитета Российской Федерации, ее независи-мости и государственной целостности, обеспе-чивает согласованное функционирование и вза-имодействие органов государственной власти(ч. 2 ст. 80); торжественно дает присягу защи-щать суверенитет и целостность государства(ч. 1 ст. 82). Тот же смысл имеет символичес-кое упоминание о «согласительных процедурах»,применяемых Президентом для разрешенияразногласий между органами власти (ч. 1 ст. 85):«согласие», «согласование» во всех случаях обо-значают одну из форм социального единения.Президент, по существу, является воплощени-ем самой Конституции, выполняет одинаковыес нею функции, и это вполне отвечает традици-ям российского общества, которое охотнее ин-тегрируется вокруг человеческой личности, чемвокруг юридического текста.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Ассман, Я. Культурная память: Письмо, па-мять о прошлом и политическая идентичность ввысоких культурах древности / Я. Ассман. – М. :Языки славянской культуры, 2004. – 368 с.

2. Байбурин, А. К. Ритуал в традиционной куль-туре / А. К. Байбурин. – СПб. : Нация, 1993. – 237 с.

3. Барт, Р. Избранные работы: Семиоти-ка. Поэтика / Р. Барт. – М. : Прогресс, 1989. – 616 с.

4. Блок, М. Короли-чудотворцы: Очерк пред-ставлений о сверхъестественном характере королев-ской власти, распространенных преимущественново Франции и в Англии / М. Блок. – М. : Языкирусской культуры, 1998. – 709 с.

5. Вопленко, Н. Н. Правовая символика/ Н. Н. Вопленко // Правоведение. – 1995. – № 4–5. – С. 71–73.

6. Гоббс, Т. Левиафан, или Материя, форма ивласть государства церковного и гражданского / Т. Гоббс// Сочинения : в 2 т. Т. 2. – М. : Мысль, 1991. – 731 с.

7. Гуревич, А. Я. Категории средневековойкультуры / А. Я. Гуревич. – М. : Кучково поле, 1972.

8. Данте Алигьери. Монархия / Данте Алигь-ери. – М. : [Б. и.], 1999. – 192 с.

9. Жирар, Р. Насилие и священное/ Р. Жирар. – М. : Новое лит. обозрение, 2000.

10. Малинова, И. П. Философия права (от ме-тафизики к герменевтике) / И. П. Малинова. – Ека-теринбург : УГЮА, 1995.

11. Саратовский проект Конституции России. –М. : Формула права, 2006. – 64 с.


1 3ISSN 2078-8495. Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Сер. 5, Юриспруд. 2010. № 1 (12)

12. Яворский, Д. Р. Природа как символ един-ства: Становление натуралистической парадигмысоциокультурного универсализма в западноевро-пейской философии / Д. Р. Яворский. – Волгоград :ВАГС, 2007. – 164 с.

13. Ямпольский, М. Физиология символичес-кого / М. Ямпольский. – М. : Новое лит. обозрение,2004. – Кн. 1. Возвращение Левиафана: Политичес-кая теология, репрезентация власти и конец Старо-го режима. – 808 с.

LEGAL FORM AS AN INTEGRATIVE FACTORYu.Yu. Vetyutnev

The article devoted to integral law perception as a mean to social integration and solidarity.Author comes to a conclusion that current Russian Constitution is a law of transitive period, of thestate that suffers from dire internal conflicts; the main topic of the Constitution is social integrity.

Key words: integrity, law, solidarity, text, form, procedure.

Documents

ПРАВОВАЯ ФОРМА КАК ИНТЕГРИРУЮЩЕЕ НАЧАЛО