Д. Д. Николаев

«Жемчужина русского юмора»(Впервые опубликовано в кн.: Тэффи Н.А.

Юмористические рассказы; Из “Всеобщей истории,обработанной “Сатириконом”. — Москва: “Художественнаялитература”, 1990. — С. 3-18).

Было время, когда книги Тэффи пользовалисьнеобыкновенной популярностью. «Ее считают самойзанимательной и «смешной» писательницей и в длиннуюдорогу непременно берут томик ее рассказов»1, — писалМихаил Зощенко. Увы, несколько поколений в нашей странебыли лишены возможности познакомиться с произведениямиТэффи. И даже имя это многим из современных читателей,к сожалению, неизвестно.

Тэффи — псевдоним Надежды Александровны Лохвицкой(в замужестве — Бучинской), родившейся ( ) 1872 г. вПетербурге в семье известного адвоката, профессорауголовного права А. В. Лохвицкого. Автор несколькихкниг по юриспруденции, множества статей, издатель иредактор «Судебного Вестника», он славился такжеостроумием и ораторскими способностями. «Детство моепрошло в большой обеспеченной семье, — вспоминалаТэффи. — Воспитывали нас по-старинному — всех вместе наодин лад. С индивидуальностью не справлялись и ничегоособенного от нас не ожидали»2. Однако подобноевоспитание «на один лад» дало неожиданные результаты. Всемье выросли две известные писательницы — поэтессаМирра Лохвицкая, которую называли «русской Сафо», иТэффи. Старший брат — Николай — стал генералом, вовремя первой мировой войны командовал русскимэкспедиционным корпусом во Франции.

С юных лет Надежда увлекается литературой. Среди еелюбимых книг — произведения А. С. Пушкина, «Детство» и«Отрочество», «Война и мир» Л. Н. Толстого. Девочкойона даже ходила к Льву Толстому в Хамовники — хотелапопросить «не убивать» князя Болконского, но испугаласьи не решилась заговорить с писателем. С интересомследили в семье за «новой» литературой.Художник-«мирискусник» Александр Бенуа, друживший сНадеждой, писал, что именно от сестер Лохвицких онвпервые услышал о Дмитрии Мережковском. Нравилась Надеи поэзия Бальмонта.

Еще в гимназии сестры начинают писать стихи. Онимечтают стать знаменитыми писательницами, но насемейном совете принимается решение, что не следуетвыступать в печати одновременно, дабы не было зависти иконкуренции. Первое место предназначалось старшей изних — Марии, публиковавшейся под именем МиррыЛохвицкой. «Второй выступит Надежда, а потом уж я, —рассказывала в 1887 г. И. И. Ясинскому младшая сестра,тринадцатилетняя Елена. — И еще мы уговорились, чтобыне мешать Мирре, и только когда она станет знаменитойи, наконец, умрет, мы будем иметь право печатать своипроизведения, а пока все-таки писать и сохранять, вкрайнем случае <…> для потомства»3. И действительно,Надежда Лохвицкая начала систематически печататься лишьв 1904 г., немногим более чем за год до смерти Марии (вавгусте 1905 г.), притом подписываясь псевдонимом —Тэффи. Псевдоним был взят из сказки Р. Киплинга «Какбыло написано первое письмо», где так ласково звалималенькую дочку первобытного человека, чье полное имя:«Девочка-которую-нужно-хорошенько-отшлепать-за-то-что-она-такая-шалунья».

С детства любившая рисовать карикатуры и сочинятьсатирические стихотворения, Тэффи начинает писатьфельетоны. Очень популярный в начале века жанрпривлекал публику злободневностью, четко выраженнойавторской позицией, полемичностью, остроумием. Особенновыделялись газетные фельетоны, ибо в ежедневных

изданиях, не подлежавших предварительной цензуре, легчебыло печатать резко критические произведения.

В 1904 г. Тэффи сотрудничала в столичных «БиржевыхВедомостях». «Газета эта бичевала преимущественно«отцов города, питавшихся от общественного пирога», —вспоминала писательница, уже будучи в эмиграции. — Япомогала бичевать». В процессе работы над фельетонамисовершенствовалось ее мастерство, развивалось умениенаходить оригинальную трактовку избитой темы,добиваться минимальными средствами максимальнойвыразительности. Малое количество персонажей, комизм«авторской» речи, «короткая строка» — все это и многоедругое она с успехом использует позднее и вюмористических рассказах.

Уже в это время у Тэффи появились постоянныечитатели. Среди тех, кто обратил внимание на еесочинения, был сам Государь Император. ОдобрениеНиколая II вызвал один из стихотворных фельетонов,направленный против планов петербургского городскогоголовы Лелянова засыпать Екатерининский канал. Издатель«Биржевых Ведомостей» был «высочайшею пожалованулыбкой». Писательница получила прибавку к гонорару —лишние две копейки за строчку, а Николай II до концасвоих дней остался поклонником ее таланта.

В годы первой революции — период легализации ирасцвета политической сатиры — «революционный вихрь»захватил и Тэффи, в общем-то всегда далекую отполитики. Наиболее известно ее стихотворение «Пчелки»,написанное весной 1905 г. Сначала стихотворениечиталось лишь в тесном дружеском кружке, но кто-тоотослал список Ленину в Женеву, и под заглавием «Знамясвободы» оно было напечатано в газете «Вперед» (безуказания автора). Стихотворение построено наклассическом для русской литературы противопоставлении«пчелы — трутни». «Я» поэтессы заменяется местоимением«мы»; многократное его повторение (15 раз),синтаксический параллелизм создают эффект нагнетания:«мы» жалующихся превращается в «мы» угрожающих.

В ту ночь до рассвета мелькала иголка:Сшивали мы полосы красного шелка.Полотнищем длинным, прямым...Мы сшили кровавое знамя свободы,Мы будем хранить его долгие годы,Но мы не расстанемся с ним!

В том же 1905 г. писательница встречается снекоторыми известными большевиками. Среди «интересныхзнакомых» ее приятеля К. Платонова, сына сенатора, былиА. Коллонтай, А. Богданов и другие. В мемуарах Тэффирассказывает, что они часто приходили к ней домой и,обращая мало внимания на хозяйку, разговаривали междусобой о каких-то съездах, резолюциях, кооптациях,ругали каких-то меньшевиков, постоянно цитировалиЭнгельса, повторяли слово «твердокаменный» и неизменноназывали друг друга товарищами. Несмотря на настойчивыесоветы Н. Бердяева держаться от большевиков подальше,Тэффи все-таки выполняет просьбу М. Горького устроитьтак, чтобы корреспонденция из провинции для «егодрузей» приходила на адрес «Биржевых Ведомостей».

17 октября 1905 г. был опубликован знаменитыйМанифест, которым народу были дарованы свободы совести,слова, собраний и союзов. «17 октября — знаменательныйдень в истории русской печати. Изо всех мнимо-свобод,возвещенных этим днем русскому обществу, фактическибыла взята (ненадолго, и после какого длительногоштурма!) свобода печати»4, — писала АнастасияЧеботаревская. Для многих русских писателей в это времяхарактерен поворот от лирики к революционной патетике,от бытовой сатиры к политической. В стране сворилосьчто-то невообразимое. Создавалось впечатление, что всетолько и ждали Манифеста, чтобы развить бурнуюдеятельность. Чуть ли не каждый день возникали новыеполитические партии и новые сатирические журналы. Тэффивспоминает: «Иногда общественная левизна принимала

прямо анекдотические характер: саратовскийполицмейстер, вместе с революционером Топуридзе,женившимся на миллионерше, начал издавать легальнуюмарксистскую газету. Согласитесь, что дальше идти былоуже некуда».

Одним из таких удивительных явлений, возможныхтолько сразу после Манифеста, была «Новая Жизнь»,выходившая в Петербурге с 27 октября по 3 ноября.Социал-демократы, остро нуждавшиеся в легальномпечатном органе, решили воспользоваться разрешением навыпуск газеты, выданный поэту Н. М. Минскому, укоторого не хватало средств на собственное издание.Деньги достал М. Горький. Таким образом, в редакцииобъединились Ленин, В. Воровский, М. Ольминский, А.Луначарский, М. Горький и — Л. Андреев, К. Бальмонт, И.Бунин, З. Венгерова, В. Вересаев, Л. Вилькина, О.Дымов, Е. Чириков. Редактором был Н.Минский, секретаремредакции — П.Румянцев. Предполагалось также участиеЗинаиды Гиппиус.

Одним из ведущих сотрудников в литературном отделестала Тэффи. В первом же номере был опубликован ееочерк «18 октября», описывающий петербургскиенастроение после объявления «свобод». На следующий деньперепечатали стихотворение «Пчелки», теперь уже подавторским названием. В 5-м номере появилосьстихотворение «Патроны и Патрон», а в 7-м — фельетон«Новые партии», в котором высмеивались бесчисленныепартии, нарождавшиеся в России после 17 октября.Стихотворение же было направлено против бывшегопетербургского генерал-губернатора Д. Ф. Трепова,только что снятого с поста за чересчур энергичноеподавление «разрешенных» Манифестом выступлений.Солдаты называли Трепова «Патрон», и Тэффи обыгрывалапечально знаменитый треповский приказ: «Холостых залповне давать, патронов не жалеть», которым он практическисвел на нет дарованные свободы:

Трепов! Не по доброй воле ли

С места вам пришлось слететь?Сами вы учить изволили,Чтоб патронов не жалеть!5

Шутка о Патроне и патронах моментальнораспространилась по Петербургу, ее повторяли везде, имало кто знал, что она могла вообще не появиться из-завнутриредакционных неурядиц. Уже набранный текстзадержал один из рабочих-большевиков, ибо сомневался,можно ли рифмовать «изволили» и «воле ли». Это,естественно, вызвало бурное неудовольствие Тэффи, таккак согласно договору большевики должны были ведатьтолько политической частью газеты, не вмешиваясь влитературные дела. Лишь благодаря усилиям П. Румянцевастихотворение все же напечатали на следующий день.Однако конфликт, частным проявлением которого былслучай с Тэффи, обострялся. Работать вместе становилосьвсе труднее и труднее. Вскоре Минский, спасаясь отсудебного преследования, уехал за границу, а затемвынуждены были уйти из газеты и остальные беспартийныесотрудники.

В отличие от Минского, пытавшегося оправдатьбольшевиков (перед собою и своими партийными интересамиони были вполне правы»6), Тэффи отнеслась к расколу«Новой Жизни» однозначно. Обида была тем сильнее, чтона писателей, сотрудничавших с социал-демократами, спервых же дней обрушился целый поток издевательств инасмешек.

Дама Тэффи станет прачкой,Минский кузню заведет,И Бальмонт из барок тачкой Выгружать дрова начнет, — писал бывший «искровец» П. И. Вейнберг (Гейне из

Тамбова).

Печатается Тэффи в эти годы и в ряде другихпериодических изданий — «Ниве», «Новостях»,

«Театральной России». Ее первый рассказ в«Понедельнике» Не-Буквы (И. М. Василевского) высокооценил А. И. Куприн. Персонажами «серьезных» сочиненийписательницы становятся «маленькие люди», задавленныежизненными обстоятельствами, у которых осталось лишьодно право — собирать подаяние. «Я человек свободный!Захочу — завтра все брошу и пойду милостыню просить», —восклицает героиня рассказа «Утконос».

Наиболее острые свои произведения Тэффи публикует всатирических журналах — «Зарницах», «Сигнале», «КрасномСмехе». Она пишет сатиры на конкретных лиц, что вдальнейшем для нее будет нехарактерно, работает вжанрах «сказочки» и «перепева», очень редких в еетворчестве, но популярных в годы первой революции.Наряду с обычными для тех лет обличениями «верхов»писательница сочиняет и довольно неожиданные миниатюры— «Дура» (Сигнал, 1905, №2) и «Сказочку про белогобычка» (Сигналы, 1906, №1). Объектом сатирическогоизображения в них становятся не высокопоставленныесановники, а масса, которую было принятоидеализировать.

Новый этап творческого пути Тэффи связан с«Сатириконом» — журналом, создавшим, по словам поэтаПетра Потемкина, «направление в русской литературе инезабываемую в ее истории эпоху»7. «Сатирикон» возник в1908 г. (первый номер вышел в начале апреля) изюмористического еженедельника «Стрекоза». Инициаторамиреорганизации были художники А. Радаков и Н. Ремизов,издатель М. Корнфельд и писатель А. Аверченко. Работатьв журнале должны были преимущественно молодые писателии художники, представители той «новой волны» сатиры июмористики, которая возникла в недолгий период «свободыпечати», когда писали раскованно, без оглядки нацензуру. Уже в первом номере появился рассказ Тэффи «Издневника заточенного генерала», и затем, во все годысуществования издания, она оставалась его сотрудницей.Тэффи, несомненно, была среди тех писателей, которым«Сатирикон» обязан своей всероссийской славой.

Чем же журнал привлекал читателей? Его авторыпрактически отказались от обличения конкретныхвысокопоставленных лиц. Не было у них и«общеобязательной любви к младшему дворнику» (СашаЧерный). Ведь глупость везде остается глупостью,пошлость — пошлостью, а потому на первый планвыдвигается стремление показать человеку такиеситуации, когда он сам бывает смешон. На сменуобъективной сатире приходят лиро-сатира, самоирония,позволяющие раскрыть характер «изнутри». Особенно яркоэто проявлялось в поэзии, в стихотворениях СашиЧерного, П. Потемкина, В. Горянского, акмеистов, гдеобъектом сатирического или юмористического изображенияявляется лирический герой. Значительно разнообразнеестановится и техника комического рассказа:повествование — лаконичнее, а действие — болеединамичным. Объединив приемы сценки и фельетона,сатириконцы одновременно используют и комизм диалогов,и комизм авторской речи. Их сочинения привлекалибогатой фантазией, гиперболой, гротеском.

В отличие от других прозаиков «Сатирикона» (А.Аверченко, Вл. Азова, А. Бухова, О. Дымова, О. Д^Ора),Тэффи редко прибегает к резкому преувеличению, к явнойкарикатуре. Ее рассказы предельно достоверны.Писательница не стремится выдумать комическую ситуацию,она умеет найти смешное в обыденном, внешне серьезном.Если остальные, как правило, строят произведения нанарушении персонажем «нормы», то Тэффи стараетсяпоказать комизм самой «нормы», с помощьюнезначительного заострения, малозаметной деформацииподчеркивая нелепость общепринятого.

В 1908 г. начинается и развитие нового русскогокомического театра, наследовавшего традиции КозьмыПруткова, водевилей и капустников. Одним из наиболеепопулярных стал петербургский театр «Кривое зеркало». Вдень его открытия, 6 декабря 1908 г., наряду сколлективной пародией-буфф «Дни нашей жизни» иминиатюрой В. Азова «Автора», была представлена и

комедия Тэффи — «Любовь в веках». «Из своеобразногоощущения исторической минуты родилось сильнейшее иострейшее чувство нелепости, возведенное в культкривозеркальцами и сатириконцами»8, — писал ОсипМандельштам.

Поворотным в жизни и творчестве Тэффи стал 1910год. Выпустив в издательстве «Шиповник» отдельнымикнигами свои стихи и юмористические рассказы, онадобилась признания не только читателей, но и критики.

Первым появился сборник, который назывался «Семьогней». В него вошли 39 стихотворений и небольшая пьеса«Полдень Дзохары — легенда Вавилона». Книга в целомбыла принята хорошо. Доброжелательно отозвался о ней А.Измайлов в «Биржевых ведомостях». Рецензент«Ежемесячных литературных и популярно-научныхприложений к “Ниве” писал: «Стихотворения настолькоярки, колоритны, так богаты истинным чувством, такмастерски отчеканены в смысле формы, что должныобратить на себя внимание всякого, кто интересуетсяпоэзией» (1910, №4). Единственный резкий отзывпринадлежал В.Брюсову: «У всех поэтов, от Гейне доБлока, от Леконта де Лиля до Бальмонта, позаимствованыг-жой Тэффи образы, эпитеты и приемы, и не безискусности слажены в строфы новые стихотворения. “Семьюогнями” называет г-жа Тэффи семь камней: сапфир,аметист, александрит, рубин, изумруд, алмаз, топаз.Увы, ожерелье г-жи Тэффи — из камней поддельных»(Русская Мысль, 1910, №8). В оценке Брюсова многосправедливого, но он не обратил внимания, что«поддельность» ожерелья нарочитая, заданная.

Лишь Н.Гумилев, который был хорошо знаком списательницей и, очевидно, знал, какие задачи онаставила перед собой, отметил своеобразие рецензируемойкниги: «В стихах Тэффи радует больше всего ихлитературность в лучшем смысле этого слова <…>.Поэтесса говорит не о себе и не о том, что она любит, ао той, какая она могла бы быть, и о том, что она моглабы любить. Отсюда маска, которую она носит с

торжественной грацией и, кажется, даже с чуть заметнойулыбкой. Это очень успокаивает читателя, и он не боитсяпопасть впросак вместе с автором» (Аполлон, 1910, №7).

Поэзия для Тэффи — возможность на какое-то времяотрешиться от повседневности, уйти от скуки современнойжизни. Если в прозе она показывает уродство, то впоэзии — красоту. Но красота эта призрачна, нереальна,красота драгоценных камней, красота средневековыхсказок и восточных преданий.

«Спросите у Тэффи, помнит ли она момент, когда онапочувствовала общее ею восхищение, неизъяснимуюатмосферу благодарности, преданности и доверия? —спрашивал в одной из статей А. И. Куприн и отвечал: —Ручаюсь, не помнит»9. Однако Тэффи, словно опровергаяутверждение Куприна, писала П. Ковалевскому, что славак ней пришла после издания в 1910 г. первой книгиюмористический рассказов, «которые имели блестящийуспех, так как на них отозвались сердца читателей отвосьми до восьмидесяти лет»10. Уже в 1910 г. книгавышла тремя изданиями и регулярно переиздавалась вплотьдо 1917 г.

Первый сборник юмористических рассказовразнообразен по содержанию. Здесь с политическойсатирой соседствуют бытовые зарисовки; наряду сминиатюрами, в которых отчетливо чувствуется «стильТэффи» («Выслужился», «Проворство рук», «Покаянное» идр.) помещены безделушки, которые мог сочинить ктоугодно («Свой человек», «Морские сигналы», «В стерео-фото-кине-мато-скопо-био-фоно и проч.-графе»). Но,может быть, именно поэтому писательницу одинаковолюбили читатели любого возраста, образования исоциального положения. В первую книгу вошли рассказы,написанные в ту пору, когда Тэффи вырабатывала своюиндивидуальную манеру письма, отсюда и разный уровеньпроизведений. «И все-таки книгу Тэффи можно принятьцеликом, не отбрасывая даже самого ничтожного, —подчеркивал один из рецензентов, — потому что в общемвсе ее рассказы — и сильные, и слабые — необходимо

дополняют друг друга, и книга оставляет впечатлениеорганической слитности» (Современный Мир, 1910, №9).

С одинаковым успехом Тэффи фантазирует и пишет снатуры, разрабатывает старые, избитые темы (дачную,курортную, пасхальную) и открывает свои, новые. Впервой книге уже появляются ее любимые персонажи; можновыделить и излюбленные приемы. Рассказы «Курорт»,«Дача» построены по принципу фельетонного обозрения,состоят из мелких зарисовок, описаний типов и т.д.Руководство «К теории флирта» — из серии миниатюр, вкоторых Тэффи «делится женским опытом». В основе многихсюжетов лежит нежелание людей понять друг друга,неумение выслушать собеседника (например, в рассказе«Семейный аккорд»). А в рассказе «Проворство рук»комично то, что в людях неожиданно проснулось что-точеловеческое. Страшно, что естественное, человеческоесострадание начинает вызывать смех. «Рази мы звери!Господь с тобой!» — герои Тэффи вспоминают, что онилюди, но стесняются своего чувства, как минутнойслабости. Мужики решают вздуть фокусника, но не засорванное представление, а за собственные слезы: «Ведьподлец народ нонеча пошел. Он с тебя деньги сдерет, ону тебя и душу выворотит».

Лучшие произведения Тэффи отличает предельнаяжизненность. Писательница не акцентирует вниманиетолько на одной стороне событий, в ее рассказах — все«на грани» комического и драматического, все как вжизни, где грустное нераздельно со смешным, трагедиясливается с фарсом: «Жизнь, как беллетристка, страшнобезвкусна. Красивый, яркий роман она может вдругскомкать, смять, оборвать на самом смешном и нелепомположении, а маленькому дурацкому водевилю припишетконец из Гамлета»11. О первых, детских литературныхопытах Тэффи писала, что в них «преобладал элементнаблюдательности над фантазией»12. В зрелыхпроизведениях писательница соединяет фантазию снаблюдательностью, типизирует конкретные случаи,стремясь к широкому художественному обобщению, и в то

же время сохраняет правдоподобие, при помощидостоверных деталей создавая иллюзию реальностипроисходящего.

Активное использование жизненных наблюденийсоставляет одну из наиболее характерных чертписательской манеры Тэффи. Возьмем, к примеру, рассказ«Взамен политики» — для читателя, особенносовременного, казалось бы, — одно из самых «выдуманных»произведений. Однако ситуация, описанная в нем, взначительной степени «срисована» с вечеров у ФедораСологуба, где игра эта (почему «до-сви-дания», а не«до-сви-швеция» и т.п.) была очень популярна.

В первой книге «Юмористических рассказов» ещедовольно много «политики». Но Тэффи не интересуюткрупные государственные деятели, герои ее произведений— рядовые люди, в чью жизнь вторгается политика —грозная сила, перемалывающая всех и вся. В рассказе«Модный адвокат» писательница показывает, какбезобидный журналист Семен Рубашкин, привлеченный ксудебной ответственности «за распространение волнующихслухов о роспуске первой Думы», стараниями защитника,взявшегося за дело «из принципа», превращается вопаснейшего политического преступника, чуть ли не членаБоевой организации эсеров. В результате публикавстречает адвоката, произнесшего пламеннуюреволюционную речь, — овацией, а ничего не понимающийРубашкин приговаривается судом к смертной казни.

До абсурда доводится комическая ситуация вминиатюре «Политика воспитывает», где описывается визитв столицу провинциального дяденьки. На вокзале онпервым делом идет «обыскиваться» и обижается, что никтоне хочет произвести досмотр: «Разленился народ». Домадяденька, услышав звонок в дверь, тут же достаетпаспорт и велит всем руки поднимать. А затем, услышавна концерте декламацию стихотворения, показавшегося емукрамольным, в панике уезжает. На анекдоте построен ирассказ «Корсиканец», главные герои которого — шпик,

мечтающий дослужиться до провокатора, и жандарм,переживающий за «качество» работы и «честь» заведения.

По-другому сделаны рассказы, персонажи которых —гимназисты — играют в политику, подражая родителям.Перенося взрослые разговоры в мир детей, Тэффидобивается пародийного эффекта. Комическая серьезностьребят, играющих в митинги и собрания, подчеркиваеткомизм псевдосерьезных взрослых. Показываетписательница и разрушительное действие на детские душибезнравственных по сути политических отношений. Так, врассказе «Политика и наука» гимназист тщетно пытаетсявызубрить названия множества партий, возникающий встране, а его младший брат жалуется, что получил кол позакону божьему. В сценке, на первый взгляд лишьвысмеивающей сложные аббревиатуры, удается обнажитьпротивоестественность ситуации, когда политическаятерминология учится с гораздо большим энтузиазмом,нежели христианские десять заповедей. Аналогичный приемиспользован в рассказе «Переоценка ценностей». Собраниепервоклассников в какой-то степени пародирует митинг.Никто не слушает остальных, все кричат и дажепотихоньку воруют, ведут «пратакол засидания» и,наконец, выдвигают «протест против запрещения класть настол свои оконечности» и требуют «переменить мораль,чтоб ее совсем не было».

Сборник, довольно разнородный и по характерукомического, и по качеству исполнения, тем не менеесразу вывел Тэффи в ряды самых читаемых русскихписателей. Значительной была и поддержка критики.Причем особенно важно, что рецензенты назвали лучшимирассказы, в которых проявилась в наибольшей степенииндивидуальность писательницы. «Автору гораздо большеудается изображение простой обыденщины и мелочейсемейного быта, — говорилось в «Ежемесячных приложенияхк “Ниве”». — Живость фантазии, тонкая наблюдательностьи блестящий диалог — неотъемлемые черты творчестваТэффи, и в этой милой книжке они сказались во всейсвоей силе» (1910, №9).

Столь же благожелательными были и другие отзывы впечати. Вл. Кранихфельд в «Современном Мире» писал:«Правильный и изящный язык, выпуклый и отчетливыйрисунок, умение несколькими словами характеризовать ивнутренний мир человека, и внешнюю ситуацию выгодновыделяют юмористические рассказы Тэффи из ряда книг,перегружающих наш книжный рынок» (1910, №9). А.Измайлов в «Биржевых ведомостях» отмечал в ееминиатюрах «комизм характеров, юмористику подлинныхжизненных мелочей» (1910, 12 июля). М. Кузмин в«Аполлоне», высоко оценив рецензируемую книгу, заявил:«Мы не знаем, будет ли автор пробовать свои силы вдругих родах прозы, но и практикуя этот, он может датьприятный вклад в подобную литературу, имеянаблюдательность, веселость и литературный язык» (1910,№10).

Убедившись в правильности своего пути в литературе,писательница выпускает новый сборник, где о любом израссказов сразу можно сказать — это рассказ Тэффи.«Человекообразные» — так называется предисловие,открывающее книгу. Эта миниатюра стала «манифестом»Тэффи. Предисловие писала юмористка, но оно внутреннесерьезно. Серьезно настолько, что цензура никак неотреагировала на цитаты из Библии, вставленные авторомв текст «юмористического» произведения.

В рассказах действуют вроде бы обыкновенные люди,да и ситуации, в которые они попадают, ничем неудивительны. Но все же постоянно чувствуется, что чем-то герои Тэффи отличаются, что-то в них «не так». Онисовсем «как люди», и, чтобы стать людьми, им не хватаетлишь одного, но самого главного — «искры Божьей». Обэтом и говорится в предисловии ко второй книге.Человека создал Бог; человекообразные появились из«кольчатых червей», «девятиглазых с дрожащими чуткимиусиками», в результате эволюции. Тэффи остроумнопереосмысливает две «версии» происхождения людей,превращая предисловие в «теоретическое обоснование»книги. И, знакомясь затем с рассказами, читатель

неожиданно убеждается, что лица, его окружающие, — этолица человекообразных; разговоры, которые он слышитежедневно, — настолько привычные, что можно предсказатькаждую следующую реплику, — разговоры человекообразных.

Как же отличить людей от приспособившихся«кольчатых червей»? И чего никогда не сможет добитьсячеловекообразное? Оно не может творить, не знает любви,«не понимает смеха». Мало того: «Оно ненавидит смех,как печать Бога на лице души человеческой». А самоеопасное состоит в том, что человекообразные перешли внаступление на людей и опутали их жизнь своимищупальцами: «Они притворяются теперь великолепно,усвоили себе все ухватки настоящего человека. Они лезутв политику, стараются пострадать за идею, выдумываютновые слова и дико сочетают старые, плачут передСикстинской мадонной и даже притворяются развратниками<…> . Они крепнут все более и более и скоро задавятлюдей, завладеют землею».

Для кого же пишет рассказы Тэффи, неужели тоже длячеловекообразных? Нет, ведь они не умеют смеяться, аТэффи пишет юмористические рассказы. Пишет для людей.И, прочитав книгу, узнав себя и посмеявшись над собой,человек должен очиститься от скверны, восстать противзасилья «усовершенствовавшихся гадов».

Человек умеет любить, и поэтому в рассказах Тэффичувствуется «нежность положительная»13 ко многим изгероев; кроме смеха рассказы должны пробудить еще илюбовь в читательских сердцах. «Надо мною посмеиваются,что я в каждом человеке непременно должна найти какую-то скрытую нежность, — признавалась Тэффи. — В каждойдуше, даже самой озлобленной и темной, где-то глубокона самом дне чувствуется мне присушенная, пригашеннаяискорка. И хочется подышать на нее, раздуть в уголек ипоказать людям — не все здесь тлен и пепел».

Уделяя преимущественное внимание комическойстороне, писательница хочет не только рассмешить, но ипоказать всю несуразицу и пустоту того, что ееперсонажи считают жизнью, обнажить вопиющее

несоответствие высшим предназначением человека ибессмысленностью его существования. Иногда создаетсявпечатление, что Тэффи, вместо того, чтобыфантазировать, напротив, лишает жизнь свойственной ейфантазии, выдумки, неожиданности. И в результатедостоверное, подчеркнуто правдивое повествованиекажется карикатурой. А ведь ее рассказы — некарикатура, а реальность. Реальность, с которойнезаметно снят налет привычности и благопристойности.Герои Тэффи постоянно притворяются — перед самимисобой, друг перед другом, перед читателем, но делаютэто неумело, тем самым только обращая внимание нанедостатки, которые пытаются скрыть. Герои другихсатириконцев («устрицы» А. Аверченко, «двуногие безперьев» В. Князева, «серенькие люди» О. Д^Ора), какправило, хотят, чтобы все их считали яркими личностями,и такое вопиющее, бросающееся в глаза противоречиевызывает бурный смех. Персонажи Тэффи стремятсявыглядеть лишь чуть-чуть менее серыми. У них не хватаетни фантазии, ни оригинальности даже на то, чтобыпопытаться предстать яркими людьми. Да и желания как-либо выделиться у них нет; они хотят быть такими, каквсе, и притворяются, поскольку все стараются казатьсянемного значительнее. Это несоответствие надо ещезаметить, и оно вызывает горькую улыбку.

Второй сборник «Юмористических рассказов» упрочилславу Тэффи, ее произведения приобрели неповторимую«индивидуальную» окраску, она выработала свой стиль, непохожий ни на кого другого. «Новая, только что вышедшаяв свет книга рассказов талантливой беллетристки ипоэтессы Н. А. Тэффи подтверждает за писательницейотведенное ей критикой почетное место в первых рядахнаших современных писателей, — утверждает рецензент«Ежемесячных приложений к “Ниве”». — Избрав трудное имало использованное в русской литературе амплуаюмориста, Н.А.Тэффи совершенно обособилась от общеготипа нынешних юмористов, выдумывающих смешныеположения, лишь бы получить то комическое, что скрыто в

жизни и таится от непосвященного глаза в каждой линиижизни, в каждом столкновении людей — «Человекообразных»(1911, №4).

В 1911 г. выходит «Всеобщая история, обработанная“Сатириконом”». Неожиданно проявившийся интерес авторовкниги — Н. Тэффи, О. Дымова, А. Аверченко, О. Д^Ора — кпрошлому вызывал удивление, ведь сатириконцы стремилисьвсегда быть максимально современными. Тем более что, вотличие от своих великих предшественников — А. С.Пушкина («История села Горюхина»), М. Е. Салтыкова-Щедрина («История одного города»), А. К. Толстого(«История государства Российского от Гостомысла доТимашева»), они создают произведение не сатирическое, аюмористическое. Казалось бы, что можно найти смешного вгосударственных переворотах, в многочисленных войнах,эпидемиях и тому подобных событиях былых времен,сведения о которых дошли до нас? Однако стоило толькопародистам взять в руки гимназическое пособие поистории и взглянуть на него «под углом зрения“Сатирикона”» — и прошлое человечества обернулосьудивительной чередой комических ситуаций.

Перу Тэффи принадлежит раздел «Древняя история»,открывающий книгу. Если в персональных сборникахписательница предпочитает «мягкий» юмор, то вколлективном сочинении она с азартом включается в общую«клоунаду», создавая остроумную история Древнего Мира.Ухитрившись почти не погрешить против фактов, Тэффи отдуши издевается над их хрестоматийными трактовками. Онаиронически обыгрывает логические построенияпсевдонаучных трудов («Воспитание детей было оченьсуровое. Чаще всего их сразу убивали. Это делало ихмужественными и стойкими»); гиперболизирует штампы(«Древняя история есть такая история, которая произошлаочень давно»); пародирует морализаторские умозаключенияи глубокомысленные сентенции авторов учебников («Такжили народы древности, переходя от дешевой простоты кдорогостоящей пышности, и, развиваясь, впадали вничтожество»).

В 1912 г. Тэффи начинает работать в московском«Русском Слове», которое возглавлял «корольфельетонистов» Влас Дорошевич, высоко ценивший талантписательницы. Затевая издание, И.Д.Сытин решил нежалеть средств, и ему удалось превратить свое детище вкрупнейшую российскую газету с тиражом около миллионаэкземпляров. Несмотря на то что Тэффи жила вПетербурге, ее фельетоны регулярно появлялись настраницах «Русского Слова».

Вскоре распадается вроде бы дружный коллектив«Сатирикона». После неудачных попыток ликвидироватьвозникшие с издателем разногласия «мирным путем» изжурнала уходит большая группа авторов во главе средактором Аркадием Аверченко, в том числе и Тэффи.Объединившись в товарищество, они создают в середине1913 года «Новый Сатирикон», сохранив практическипрежний состав сотрудников. Тэффи остается одним изведущих прозаиков журнала, выступая как и раньше сюмористическими рассказами.

У писательницы ежегодно выходят новые книги — «Истало так...» (1912), «Карусель» (1913), «Дым без огня»(1914), «Ничего подобного» (1915). Она выпускаетотдельными изданиями пьесы — «Восемь миниатюр» (1913) и«Миниатюры и монологи. Том II» (1915), продолжаетписать для совместных сборников сатириконцев, таких,как «Театральная энциклопедия “Сатирикона”» (1913),«Осиновый кол на могилу зеленого змия» (1915), «Теплаякомпания (Те, с кем вы воюем)» (1915), «Физиология ианатомия человека» (1916). Ее произведения публикуютсяв «Аргусе», «Огоньке», «Отечестве», «Солнце России» ит.п.

В последние предреволюционные годы в творчествеТэффи все чаще звучат трагические мотивы. Особенно этопроявляется в ее стихах. Трудно поверить, что следующиестроки принадлежат известной юмористке:

Тоска моя, тоска! О, будь благословенна В болотной темноте уродливых темниц,

Осмеянная мной, ты грезишь вдохновенно О крыльях пламенных солнцерожденных птиц14.

В сборник «Неживой зверь» (1916) писательницавключает только «серьезные» рассказы. «В этой книгемного невеселого, — говорилось в предисловии. —Предупреждаю об этом, чтобы ищущие смеха, найдя здесьслезы — жемчуг моей души, — обернувшись, не растерзалименя». «Серьезные» рассказы, так же как июмористические, — о неумении людей понять друг друга;но теперь непонимание заставляет героев страдать,приводит к трагической развязке, ведь речь идет уже нео пустяках, а о любви и вере, о жизни и смерти.

В мае 1917 г. Тэффи вместе с Л. Андреевым, Н.Гумилевым и другими входит во Временный Совет,созданный с целью защиты культурных ценностей Союзадеятелей художественной литературы. После Октябрьскойреволюции и закрытия «Русского Слова» Тэффи продолжаетсотрудничать в «Новом Сатириконе» вплоть до егозапрещения в августе 1918 г., а затем вместе сАверченко уезжает сначала в Киев, затем на юг, оттуда вКонстантинополь и, наконец, обосновывается в Париже.

В эмиграции Тэффи работает в газетах «Сегодня»(Рига), «Возрождение» (Париж), «Последние Новости»(Париж), «Новое Русское Слово» (Нью-Йорк), журналах«Жар-Птица» (Берлин — Париж), «Перезвоны» (Рига),«Иллюстрированная Россия» (Париж) и др. В 1923 г. вБерлине выходят две книги ее стихов; сборникипрозаических произведений издаются в Шанхае,Стокгольме, Берлине, Париже, Праге, Белграде, Нью-Йорке. Писательница по праву считается одной изкрупнейших фигур русского зарубежья. Продолжая многоработать, она сумела сохранить популярность и любовьчитателей. «Только Тэффи и я трудимся, а остальныеперепечатывают старые вещицы», — говорил в 1932г.Буниным Владислав Ходасевич15.

Тэффи находится в центре литературной и культурнойжизни. Ее всегда доброжелательное отношение к людям,

обаяние и остроумие, политическая и литературная«объективность» привлекали к ней самых разных людей.Среди бывавших у нее на Монпарнасе и затем на улицеБуассьер — И. Бунин и Б. Зайцев, И. Фондаминский и Д.Аминадо, М. Цетлин и Г. Адамович, М. Алданов и З.Гиппиус, а также многие другие видные художники,писатели, актеры, философы, общественные деятели, сбольшинством из которых она была знакома еще в России.Тэффи участвует в съезде русских писателей в Белграде;после войны, в 1946 г., когда в Париже был воссозданСоюз писателей и журналистов, при выборах в правлениеона получила максимальное количество голосов. Тогда жепредпринимались попытки уговорить ее переехать вСоветский Союз, но, несмотря на огромную тоску поРоссии, она, как и Бунин, Зайцев, Адамович, предпочлаумереть в эмиграции. Скончалась Тэффи в Париже 6октября 1952 г.

Писательница прожила долгую жизнь, перенесла все«катаклизмы» XX века; на ее глазах совершились трирусские революции, она пережила две мировые войны. Заболее чем пятьдесят лет литературной работы онаопубликовала огромное количество рассказов ифельетонов. А кроме того, ее перу принадлежат стихи,песни, либретто, пьесы, рецензии. Она выпустила свышетридцати книг — прозу, поэзию, драматургию. «У Тэффиизумительно бродячий талант. И у пишущих он всегдадолжен вызывать ревнивое чувство зависти, — писал А.Бухов. — Если она пишет для смеха — выходит оченьсмешно. Если она дает бытовой клочок — становятсяненужными те длинные повести, где этот же быт требуеттри печатных листа вместо двухсот строк Тэффи. В лирике— Тэффи дает в сжатых строках такую массунеподчеркнутой теплоты, что стихи ее запоминаются вдесять раз больше, чем битые сливки профессиональныхумилителей и ярко начищенные до самоварного блескастроки тупых стихотворных мастеров»16.

В Советском Союзе имя Тэффи долгое времязамалчивалось, судьба ее книг складывалась оченьсложно. Если в двадцатые годы у нас еще печатали лучшиеиз дореволюционных рассказов и даже некоторые новые,созданные в эмиграции (правда, не забывая снабдить ихидеологически выдержанными комментариями), то затемсвыше трех десятилетий писательницу на родине непубликуют вообще. Лишь во время «оттепели» стихи ирассказы Тэффи начинают появляться на страницах газет ижурналов, включается в различные сборники и антологии.Два небольших сборника миниатюр выходят в Москве в 1967и 1971гг., но... ситуация быстро меняется, и о Тэффивновь приходится «забыть». В результате до сих пор лишьмалая часть ее богатейшего литературного наследияиздана в СССР. Предлагаемая книга даст читателювозможность более полно познакомиться с раннимтворчеством писательницы, которую по праву называли«изящнейшей жемчужиной русского культурного юмора»17.

Примечания1 Зощенко М.М. Н.Тэффи. — В кн.: Ежегодник

Рукописного отдела Пушкинского Дома. 1972. Л., 1974.С.140.

2 Первые литературные шаги. Автобиографии русскихписателей. Собр. Ф.Ф.Фидлер. СПб., 1911. С.204.

3 Ясинский И.И. Роман моей жизни. М.—Л., 1926.С.259.

4 Чеботаревская А. Русская сатира наших дней. —Образование. 1906, №5, отд.II, С.38.

5 Новая Жизнь, 1905, №5 (1 ноября). С.16. — См. вкн.: Поэты «Сатирикона». Вступительная статья,биографические справки, подготовка текста и примечанияЛ.А.Евстигнеевой. М.—Л., 1966. С.321—322.

6 Минский Н. На общественные темы. СПб., 1909,С.198.

7 Потемкин П. Об А. Аверченко. — Последние Новости,1925, №1500.

8 Мандельштам О. Гротеск. — В кн.: Мандельштам О.Слово и культура. М., 1987. С.188.

9 Куприн А. И. Аверченко и «Сатирикон». — Сегодня,1925, №72 (29 марта). С.10.

10 Возрождение, тетр. 70, октябрь 1957. С.31.11 Тэффи Н. Дым без огня. Пг., 1914. С.152.12 Первые литературные шаги. С.204.13 Зощенко М. М. Н. Тэффи. — В кн.: Ежегодник

Рукописного отдела Пушкинского Дома. 1972. Л., 1974.С.140.

14 Поэты «Сатирикона». М.—Л. 1966. С.327.15 Устами Буниных, т. 2. Франкфурт-на-Майне, 1981.

С.268.16 Бухов А. Тэффи. — Журнал Журналов, 1915, №14.

С.17.17 Амфитеатров А. Юмор после Чехова. — Сегодня,

1931, №31 (31 января). С.2.