Революция и контрреволюция в России

Введение к первому французскому изданию

Все более резкое нарастание межимпериалистических проти-воречий вмеждународном масштабе не обходится без разоблаче-ния, с каждым днем всебольшим, природы СССР, столь же импери-алистической, как и природазападных держав. Последним по вре-мени примером была, без сомнения,прямая военная интервенция СССР в Афганистане. Мы предоставляем,следовательно, ревизио-нистким партиям made in Москва и троцкистам,которые все еще считают русское государство "деформированным рабочимгосударс-твом" право на неблагодарный труд по представлению экономики иполитики России как некапиталистических.

Повсюду в мире буржуазия постаралась воспользоваться по-ражениемреволюционной волны 1917-1923 годов и перерождением Октябрьскойреволюции в России для того, чтобы побудить проле-тариат отказаться отборьбы за пролетарскую революцию и социа-лизм, поскольку пример“реального социализма” якобы наглядно показал ему невозможность выхода изсферы действия законов рынка, отношений найма и прибыли, и что эта тщетнаяпопытка привела лишь к новой форме политического угнетения.

В капиталистических странах Запада буржуазная пропаганда сводится к тому,что призывает пролетариат ограничиться борь-бой за проведение реформ врамках капиталистического способа производства и расширения демократии.

В большинстве так называемых “неприсоединившихся” госу-дарств“национальная” буржуазия, особенно в тех случаях, когда она выполнила задачинационального антиимпериалистического пе-риода, использует политическую иидеологическую потрепанность пропаганды русского социал-империализма дляпроповеди так на-зываемого “третьего пути”, который не был бы никапиталисти-ческим ни коммунистическим. В этих странах пропаганда мелко-буржуазных и необуржуазных движений сводится к призыву к про-летариату имассам угнетенных вести их борьбу в рамках строи-тельства “национальногосоциализма”, учитывающего “особенности каждой страны”. Все это, конечно,под предлогом, что Ок-тябрьская революция привела к “новой форме”эксплуатации и “новой форме” империализма.

В данном случае мы имеем дело с грубой ложью, имеющей целью парализоватьдействия пролетариата, его освободительную борьбу. В действительности, неОктябрьская революция породила русский социал-империализм, но скореесталинская контрреволю-ция, победа которой в России означала физическоеуничтожение старой большевистской гвардии и ликвидацию политическихзавое-ваний Октября, которая дала жизнь великорусскому капиталисти-ческомугосударству, доводя до логического конца старые импе-риалистическиетенденции царской России.

Революционые активисты, желающие бороться за настоящий, т.е. научный

социализм, и молодежь, у которой пробуждается ин-терес к теоретическтим иисторическим вопросам эмансипации пролетариата, жаждут сегодня понять,как самая победоносная революция в мире, которую когда-либо смог совершитьпролетари-ат, оказалась, в конечном итоге уничтожена контрреволюцией, самойбольшой подлостью которой было представлять себя трудя-щимся всего мира вобличье социализма.

В ожидании переиздания наших партийных документов, посвя-щенных этойтеме и тираж которых на сегодняшний день к сожале-нию разошелся, мынадеемся дать нашим читателям обобщенный от-вет на вопросы, которые онисебе ставят, воспроизводя здесь серию статей, опубликованных в нашейгазете"Le Proletaire", выходящей два раза в месяц на французском языке.

февраль 1981 г.

Двойная революция

В начале века в России явно сложилась революционная ситу-ация. Но всемарксисты соглашались в том, что революция, стоя-щая на повестке дня вРоссии, вначале будет буржуазно-демокра-тической.

Сама потребность выживания диктовала царскому самодержа-виюнеобходимость допущения и даже поощрения определенного развитиякапитализма в недрах государственного феодализма. В сельском хозяйствеобщинные формы “мира” были подорваны отме-ной крепостного права иразвитием товарного производства, и, как показал Ленин в 1894 г., введениечастной собственности, меркантилизм и классовое расслоение крестьянствастали отныне необратимыми. Однако это развитие оставалось фрагментарным,будучи стесненным путами феодального права, старыми формамисобственности и ответственности, в силу паразитизма земельныхсобственников и т.д. Русскому крестьянству нужно было смести все этипрепятствия, твердо охраняемые самодержавием.

В промышленности само царское государство поощряло опре-деленноеразвитие для обеспечения хотя бы минимального произ-водства вооружений.Однако внедрение промышленности ограничи-валось несколькими крупнымицентрами. Буржуазия получала опре-деленную выгоду от угнетения рабочихфеодальным государством, но в свою очередь страдала от недостатка свободыдействий, не-достатка автономии и отсутствия контроля над властью и адми-нистрацией.

Одним словом, развитие капитализма уже подорвало и разло-жило старыеформы производства и социальные структуры, однако развитие новых былоблокировано царизмом. В результате возник-ла такая ситуация перманентногосоциального и политического кризиса, что все классы жаждали перемен:“Сегодня даже великие князья становятся революционерами”, - скажет Ленин в1905 году.

Однако если разные классы были революционными, то были они таковыми вразной степени и преследовали при этом различ-ные цели. Дело в том, что в

данной обстановке буржуазной ре-волюции пролетариат имел такой вес итакую степень самостоя-тельности, какую он не имел ни в Англии XVII века, ниво Фран-ции XVIII-го, ни даже в Германии в 1848 г. Следовательно, неудивительно, что русская буржуазия показала себя еще более трусливой инерешительной, чем немецкая. Она, конечно, хотела избавиться от царизма,феодальных собственников, паразитичес-кой бюрократии и т.д. и располагатьвластью. Но она боялась, что не сможет удержать под своим контролемкрестьянство, а тем более пролетариат: она отступала перед опасностьюреволюции, которая вовлечет в борьбу народные массы, она мечтала о посте-пенном “реформировании” феодального государства в буржуазномнаправлении. Только поражение царизма в войне приведет ее к революции и онапостарается удержать ее под своим контролем для того, чтобы установитьбуржуазную республику.

Трусливость буржуазии, ее отказ от выполнения собственных революционныхзадач сделали ее неспособной удержать под своим руководством радикальныемелкобуржуазные, прежде всего кресть-янские, массы, которые стремилисьосвободиться от ига помещи-ков и царской бюрократии, которые хотели земли исвободы и которые действительно были революционными, но вопрекииллюзиям их политических руководителей, они были таковыми только по от-ношению кдокапиталистическим структурам и отношениям.

В этой ситуации русская социал-демократическая партия раскололась на тритечения. Поскольку Россия еще не созрела для социализма, а революция,стоявшая в повестке дня, еще должна была выполнить задачи революциибуржуазной, меньшевики отсюда делали вывод, что руководить революциейдолжна буржуа-зия, что пролетариат обязан эту революционную борьбубуржуазии поддержать,помочь ей свергнуть царизм, привести ее к власти... азатем перейти в оппозицию. До этого они отвергали всякую са-мостоятельнуюполитическую(!) деятельность пролетариата под предлогом, что она можетрасколоть “единство” революционеров и толкнуть буржуазию на сторону царя.

Троцкий был прав, противопоставляя их доводам слабость, трусливость и, вконечном итоге, бессилие русской буржуазии и выступая за руководящую рольпролетариата даже в буржуазно-де-мократической революции. Отметим, в тожевремя, что он был неправ, когда делал отсюда вывод, что отныне буржуазиябыла совершенно неспособной возглавить любую буржуазную революцию. Ктому же подавление и ликвидация самостоятельного классового движенияпролетариата со времен пятидесятилетней давности пов-сюду отстранили его отруководства демократическими революция-ми, что не помешало буржуазии илиее предшественникам возгла-вить эти революции повсюду, даже несмотря насвою слабость и непоследовательность. Доводя позицию Троцкого до абсурда,не-которые из его последователей доходят до того, что вообще от-рицаютсуществование национально-демократических революций в 20-м веке илипроизвольно приписывают им пролетарский харак-тер. Трудно сказать, какая изэтих двух глупостей имеет более пагубные последствия!

Вторая ошибка Троцкого заключалась в его толковании “пер-манентности”революции. Если даже было верным признание за пролетариатом руководящейроли в буржуазной революции, то не-верно было делать из этого вывод, что эторуководство позволит ему непосредственно перейти к социализму. ФактическиТроцкий в 1905 году совершил ту же ошибку, что и меньшевики, когда онпоставил вопрос о русской революции в национальных терминах. Россия несозрела для социализма, говорили одни, следователь-но,пролетариат долженуступить руководство революцией и власть буржуазии. Русская буржуазия неспособна совершить свою собственную революцию, отвечали другие (т.е.Троцкий и его сторон-ники), следовательно, осуществить ее долженпролетариат, и когда он будет у власти, он не “самоограничится” буржуазнымимерами, но перейдет к социализму.

Большевики, напротив, рассматривали участие пролетариата в русскойреволюции как часть его международной борьбы, также как Маркс и Энгельсэто делали в Германии 1848 года. Именно в этом смысле, а не в смысленепосредственного перехода к социа-лизму, говорили они о “перманентности”революции: “Нашим дол-гом и в наших интересах было бы придать революциинепрерывный характер до того момента, когда пролетариат захватит власть введущих странах во всемирном масштабе”, - писал Маркс в своем “Обращении”1850 года.[1]

В Германии в этот период, как и в России в 1917 году, ре-волюции ещепредстояло устранить докапиталистические отношения и она не могла сразуперейти к социализму. Главной целью было усиление борьбы пролетариата иего победа в более передовых странах. Так же, как Маркс и Энгельс, Лениннастаивал на раз-личии между целями “ближайшими и локальными” и целями“общими и интернациональными”. В то же время он напоминает, что: “со-циальным содержанием (заметьте: социальным содержанием) буду-щейреволюции в России может быть лишь революционно-демократи-ческаядиктатура пролетариата и крестьянства”. Он решительно утверждает: “Задачапролетариата России - довести до конца буржуазно-демократическуюреволюцию в России, дабы разжечь со-циалистическую революцию в Европе”(ПСС, т.27, стр.49).

Мы можем процитировать здесь лишь некоторыеиз многочисленных высказываний (их десятки), в которых Ленин настаивает на“скромном” и несоциалистическом характере ближайших целей в России. НаVII-ой партийной конференции в Петрограде в мае 1917 г. он заявляет: “Мы неможем стоять за то, чтобы социа-лизм “вводить” - это было бы величайшейнелепостью. Мы должны социализм проповедовать” (заметьте: проповедовать).Вот от че-го встанут дыбом волосы на головах у всех сторонников немед-ленного введения социализма: руководитель пролетариата ратует за взятиевласти, но не за введение социализма! Но тогда, спрашивают они, зачем жебрать власть? Ленин отвечает: “Советы Р. и С.Д. должны взять власть не длясоздания обычной буржуазной республики или непосредственного перехода ксоциализму. Этого быть не может. Для чего же? Они должны взять власть для

того, чтобы сделать первые конкретные шаги к этому переходу, которые можнои должно делать.” (ПСС, т.31, стр.356-357). Впрочем, эти шаги являются ненациональной, но интернациональ-ной задачей, как это подчеркивает Ленин всвоем “Прощальном письме швейцарским рабочим” (1917): “Русскийпролетариат не может одними своими силами победоносно завершитьсоциалисти-ческой революции. Но он может придать русской революции такойразмах, который создаст наилучшие условия для нее, который в известномсмысле начнет ее. Он может облегчить обстановку для вступлления врешительные битвы своего главного, самого верно-го, самого надежногосотрудника, европейского и американского социалистического пролетариата.”(ПСС, т.31, стр.93; выделено Лениным).

В течение многих лет до, во время и после революции боль-шевики повторяли,таким образом, что невозможно перейти к со-циализму в одной России. Нотогда, спрашивают в один голос меньшевики, анархисты, сталинисты и т.д.,если невозможно было осуществить социализм в России, нужно ли было братьвласть? И почему октябрьская революция получила название “социалистичес-кая”? Наш ответ прост: социалистический характер Октября сле-дует искатьне в экономической и социальной, а в политической сфере. В общем, и нетолько в России, различие между этими двумя уровнями достаточно важно,чтобы на нем стоило остано-виться подробнее.

Политика и экономика

Марксизм показал, что в основе всех общественных отноше-ний лежат отношения производственные, и что государство, инс-трументгосподства одного класса над другим, находится, как правило, в руках тогокласса, который обладает и экономической властью. Однако, представлятьгосударство лишь в качестве простого “отражения” или надстройки надэкономическими отноше-ниями, каким-либо образом воображать, чтопролетарское или со-циалистическое государство должно базироваться насоциалисти-ческой экономике подобно тому, как буржуазное государство ба-зируется на капиталистической, было бы механистическим и анти-диалектическим искажением реальности. Подобная схема уводит отпроблемы перехода от капитализма к социализму и отменяет основноеположение марксизма - тезис о диктатуре пролетариата.

Для того, чтобы освободить себя и все человечество, про-летариат долженразрушить капиталистические производственные отношения. Для этого ондолжен прежде всего разрушить аппарат господства и принуждения, которыйзащищает и охраняет эти про-изводственные отношения - буржуазноегосударство. Но этого еще не достаточно. Ибо если эта политическаяреволюция, т.е. раз-рушение капиталистического государства, можетсвершиться за очень короткий отрезок времени, то ликвидациякапиталистических производственных отношений займет долгий период. Вдействительности, речь идет не только об “экспроприации экспроприаторов”.Речь идет о действительном устранении всех имеющихся препятствий

(рыночные отношения, оборот товаров, наемный труд, оборот капитала и егозаконы), которые не позволяют всему обществу в целом непосредственнораспоряжаться производительными силами, производителями и продуктамиобщественного труда. Необходимо ликвидировать автономию предприятий иобмен, как способ связи между ними, отменить не только деньги, но и всякиестоимостные расчеты, уничтожить само понятие “фондоотдачи” для того, чтобыосуществить централизацию и планирование любой человеческой деятельностиисключительно в интересах общественной пользы. Это потребует десятки идаже сотни лет.

В течение этого периода перехода от капитализма к комму-низму “государствоэтого периода не может быть ничем иным, кроме как революционнойдиктатурой пролетариата”, - говорит Маркс в “Критике Готской программы”.Почему? Именно потому, что этот период не знает устойчивых ипоследовательных экономических отношений, напротив, он характеризуется“противоречивой” эконо-микой, как об этом говорит “Манифест”, экономикой, вкоторой одновременно действуют противоположные законы и которая дер-жится лишь за счет своей динамической тенденции. Потому что в этот периодкапиталистические отношения продолжают действо-вать, имея тенденцию красширению сферы своего действия, воз-рождая или усиливая общественныесилы, которые отождествляют свои интересы с этими экономическимимеханизмами. Потому что, хотя пролетариат и выступает в качествегосподствующего клас-са, законы капитала продолжают частичногосподствовать в эко-номике и необходимо ежедневное “деспотическоевмешательство” с тем, чтобы ограничить сферу их действия и подавитьсоциальные тенденции, вызываемые действием этих законов.

Если пролетариату нужна государственная власть, то только потому и в тоймере , в какой экономика не является еще социа-листической. По мере того, какпроизводственные отношения из-бавляются от капиталистических свойств истарых социальных привычек, изменяющихся по мере того, как необходимостьв соци-альном принуждении также будет постепенно исчезать, государс-твобудет постепенно отмирать. Пока оно существует, пролетарс-кая властьбазируется вовсе не на соответствующей экономике, она не имеет своейэкономической основы, поэтому она стремится потрясти основы экономики.Именно поэтому она должна быть ре-волюционной, т.е. опиратьсяна силу и террор.

Очевидно, что позиции пролетарского государства будут тем более прочными,чем скорее он приступит к уничтожению капита-листическихпроизводственных отношений, искореняя таким обра-зом те социальные силы,которые ему противятся. Но не следует забывать, что переход к социализму вполном смысле этого слова возможен лишь во всемирном масштабе. Это вовсене означает, что пролетарская диктатура, ограниченная в определенный моментодной частью света, не может проводить меры социалистическогохарактера,напротив. Однако это означает, что борьба пролетари-ата являетсяборьбой интернациональной и что действительное “взятие власти” произойдет

тогда, когда она будет захвачена в ведущих странах мира.

По отношению к этой главной и первостепенной цели классо-вой борьбы дажестоль грандиозные ее эпизоды, как завоевание власти в одной стране и даже вмасштабах одного континента яв-ляются лишь боями местного значения,частичными победами, ко-торые в любой момент могут быть поставлены подвопрос. Борьба за эти цели, сколь значимыми бы они ни были, никогда недолжна рассматриваться как самоцель. Реальный результат подобных по-бед,сколь бы важными они ни были, является результатом всякой частичнойборьбы: растущая организованность пролетариата для революционной борьбы,усиление борьбы за общие цели. Поэтому даже в стране зрелого капитализмапереход к более или менее социалистическим формам экономикибудет подчинен задачам ин-тернациональной борьбы за власть; он никогда недолжен мешать этой борьбе, напротив, должен способствовать ей. Покапролета-риат завоевал власть только в одной или нескольких странах онстремится создать здесь не “социалистический рай”, а бастион мировойреволюции.

* * *

Следовательно, даже в передовой капиталистической стране"социалистический" характер государства определяется не столь-ко непосредственными экономическими достижениями, сколько той ролью,которую она играет в международной классовой борьбе. Тем более если речьидет об отсталой стране, да еще опустошен-ной войной империалистической ивойной гражданской. В каком смысле можно говорить, что федерация советскихреспублик явля-ется социалистической? На X съезде РКП(б) в 1921 г. Ленин такотвечает на этот вопрос: "Ни один коммунист не отрицал, кажет-ся, и того, чтовыражение "Социалистическая Советская Респуб-лика" означает решимостьСоветской власти осуществить переход к социализму, а вовсе не признаниеданных экономических поряд-ков социалистическими".[2]

Далекий от того, чтобы искать "социализм" в экономическом строе России, внационализации земли и крупной промышленности, государственном контролеили монополии внешней торговли, Ленин видел его в намерениях Советскойвласти, в ее планах, в ее программе, т.е. в ее политической природе.

Ибо если “социальным содержанием” Октября могла быть лишь“демократическая революционная диктатура пролетариата и крестьянства”именно потому, что она определялась условиями России, тоего политическая форма далеко выходила за их рам-ки, именно потому, чтокласс, который возглавил эту революцию, был интернациональным, потомучто российский пролетариат был непосредственно связан сусловиями международной революции. Значит, пролетарская природаОктябрьской революции определяет-ся ее политическими завоеваниями, оглавных из которых мы вкратце скажем ниже, и которые показывают еепролетарскую при-роду.

Первым, чисто пролетарским, аспектом Октября был прорыв фронта

империалистической войны. После свержения царизма в феврале 1917 годарусская буржуазия выдвигает лозунг “защиты революции и демократии”, чтобыдовести до конца империалисти-ческую войну. Требование мира, выдвинутоебольшевиками, и ко-торое было одним из лозунгов при взятии власти, отвечало,ко-нечно, чаяниям солдат, в большинстве своем уставшим от войны крестьянам.Но это было нечто иное, чем просто пацифистское устремление. ВластьСоветов в Октябре выступила не против вой-ны вообще, а именнопротивимпериалистической войны: отвергая эту войну, она призываетпролетариев всего мира к революцион-ному пораженчеству. Она призывает ихразбить Священный Союз (со своей национальной буржуазией - прим. перев.) ивосстановить фронт интернациональной классовой борьбы, она призывает ихпревратить войну империалистическую в войну граж-данскую, направленнуюна свержение буржуазии.

Вот что ясно указывает на то, какой класс стоял во главе советскогогосударства: каков бы ни был его революционный по-тенциал, никакой другойкласс кроме пролетариата не мог встать на эти позиции,позиции пролетарского интернационализма. Дос-таточно вспомнить о том,что народный Китай выдвинул лозунг “мирного сосуществования”, чтобыпонять разницу с властью со-ветов, которая самим актом своего рождениявыступила против предательства социал-демократов, против социал-патриотизма, провозглашая перед лицом пролетариата всего мира позициюлевых марксистов:"Враг находится в собственной стране!".

Октябрь был социалистическим

Другой социалистический аспект Октября заключается как раз в том, чтопролетариат, выйдя за рамки всех союзов, должен был один взять на себяруководство государством, что все дру-гие партии были удалены сполитической арены вплоть до уста-новления диктатуры одной лишькоммунистической партии. Воору-женное восстание, разрушениесуществующего государства, дикта-тура и террор являются, несомненно,необходимыми сторонами пролетарской революции; однако их недостаточнодля ее характе-ристики, поскольку они присущи всем революциям, дажебуржуаз-ным. А вот устранение всех других партий, политическаямонопо- лия классовой партии пролетариата свидетельствуют о том, что онавышла за пределы буржуазной революции.

Эта монополия пролетарской партии во главе государства тем болеепримечательна, что пролетариат не был единственным правящим классом. Ибоесли государство, вышедшее из Октября, не имело ничего общего с“буржуазной республикой обычного ти-па”, было бы, тем не менее, ошибочнорассматривать его как диктатуру пролетариата в чистом виде; его сущностьбыла более сложной, как неоднократно подчеркивал Ленин.

Что сразу же отличает его от буржуазной республики, так это то, что онооткрыто провозглашает свой классовый характер. Его основой служит не“Декларация прав человека и Гражданина”,а “Декларация прав трудового и

эксплуатируемого народа”, так как невозможно устранить эксплуатацию закороткий период. Да-лекое от признания одинаковых прав за всеми“гражданами”, оно лишает эксплуататорские классы всех политических прав.Но в отличие от “чистой” диктатуры пролетариата, оно наделяет поли-тическими правами не один лишь пролеиариат. Власть Советов опираетсяна два класса, которые оба наделяются политическими правами и вместеучаствуют в жизни и деятельности государства: пролетариат и крестьянство.Следует, однако, заметить, что эти два класса, представленные в руководствестраны, неравноправны. Пролетариат преобладает над крестьянством. Этопреобла-дание выражено в том различии, которое имеет вес голоса рабо-чего икрестьянина на выборах в Советы, оно выражается также в способе набора вКрасную Армию, который не только исключает представителей имущихклассов, но и осуществляет селективный и дифференцированный отбор средирабочих и крестьян.

Революционный союз пролетариата и крестьянства (который выразился в том,что неэксплуататорские слои крестьянства яв-ляются получающей стороной вгосударстве) был нацелен на борь-бу с прошлым, против феодально-буржуазно-империалистической контрреволюции; он не является классовым уравнением,определя-ющим путь в будущее. К тому же в ходе гражданской войны отно-шения между рабочим классом и различными слоями крестьянства были далеконе устойчивыми, пролетариату пришлось жестоко по-давлять кулаков инейтрализовывать постоянные колебания крестьянской массы, пытаясь приэтом опираться на полупроле-тарские крестьянские слои. И, наконец, к концугражданской войны ему пришлось подавить в Кронштадте вылазкумелкобуржуаз-ной крестьянской контрреволюции. Именно потому, что класс,возглавивший революцию, целил намного дальше непосредственногосодержания экономических и политических мер Октября 1917 г., усиливая темсамым мировой пролетариат и в то же время опираясь на него, этот класс иобеспечил себе главенствующую роль в го-сударстве. Подъем революционнойборьбы в Европе позволил бы ему еще более укрепить эту роль, постепенноурезая политичес-кие права, предоставляемые русскому крестьянству, позволилбы ему более непосредственно опереться на международный пролетариат иосуществить таким образом диктатуру пролетариата в чис-том виде.

В самом деле, нужно отметить, что большевики никогда не изображали составСоветов как "идеальный" и неизменный. Наобо-рот, они всегда настаивали наего случайном и переходном ха-рактере. Так, например, Троцкий объясняет всвоей работе "Тер-роризм и коммунизм", что социальная база Советов -корпорация, действующая как Коммуна, а не как "рабочий парламент", не мог-ла быть раз и навсегда разграниченной, но всегда зависела от хода классовойборьбы; потому что целые социальные слои, в за-висимости от позиции,которую они занимали в этой борьбе, были допущены к участию в работеСоветов или, наоборот, насильст-венно изгнаны оттуда. Все это далеко нетолько от буржуазной демократии или демократии вообще, но и от формальныхсхем “ра-бочей демократии”, которая никогда не может автоматически га-

рантировать путь революционных преобразований. Тот факт, что сам Троцкийвпоследствии искал в этой формальной советской де-мократии гарантию противсталинизма, доказывает только то, что никто полностью не застрахован отполитического давления контрреволюции.

Обратимся еще к одному характерному примеру, показывающе-му методзаконотворчества большевиков. Коммунисты ведут дело к упразднению семьи,к ликвидации домашней экономики, взятию на себя обществом всех забот поудовлетворению материальных и ду-ховных потребностей детей. Очевидно, чтоэто было неосуществи-мо в России 1920 года. Не имея материальныхвозможностей раст-ворить семейную экономику в системе общественногопроизводс-тва, большевики не смогли упразднить институт семьи; будучи не всостоянии силами общества заняться воспитанием всех детей,им пришлосьвозложить эту задачу на их родителей. Однако они уст-ранили всю метафизикуиз понятия “семья - основа общества”, они свели бракосочетание и развод кпростой административной процедуре регистрации и заявили, что по меревозможности эти процедуры будут устранены. Они также пошли настолькодалеко, насколько было возможно по пути освобождения женщины, реализо-вавее полное юридическое равенство с мужчиной, разрешив абор-ты и т.д., нескрывая, что реальная эмансипация это не вопрос права, но вопрос полногопереворота в общественных отношениях, не пытаясь чисто русские реалиивыдать за образцы социализма.

Чтобы увидеть разницу между “двойной” революцией и революциейбуржуазной достаточно сравнить организацию и деятель-ность государства,рожденного Октябрем, с государством, воз-никшем в результате китайскойреволюции 1949 г. Эта разница станет еще более кричащей, если обратитьсяк международнойде-ятельности советского государства. Именно революция ивзятие власти в России позволили большевикам восстановить интернацио-нальную партию пролетариата. Именно эти факторы позволили им осуществитьперегруппировку в рядах левых течений социалисти-ческих партий и вернутьих к основам учения и принципам марк-сизма. Для большевиков целью русскойреволюции было “разжечь социалистическую революцию в Европе”. Сам фактрусской револю-ции решительно подталкивал их к этому, но одного его былоне-достаточно после краха II Интернационала. Необходимо было восстановить,подтвердить теоретические, программные и полити-ческие принципыкоммунизма, осуществить перегруппировку сил, способных их востребовать ипретворить в жизнь, необходимо бы-ло восстановить руководство этойреволюцией. Таким образом, можно сказать, что главным социалистическимзавоеванием Октяб-ря был Коммунистический Интернационал.

От "военного коммунизма" к НЭПу

По своему политическому содержанию Октябрь был социалис-тическим:пролетариат если и не овладел всей полнотой власти, то по крайней мереобеспечил себе политическое господство; это его партия единоличноруководила государством и он ее исполь-зовал в целях своей

интернациональной классовой борьбы.

В области экономики планы большевиков были намного скром-нее. Первымисерьезными экономическими мерами были экспроприа-ция земельныхсобственников, национализация земли и передача ее в руки крестьян. Какой бырадикальной и прогрессивной ни была эта мера, в ней не было ничегосоциалистического, как это не переставал повторять Ленин. Эта мера шла дажев русле поже-ланий буржуазии, которая очень бы хотела избавиться от парази-тарного класса земельных собственников и завладеть сообща земельной рентой.Но если, например, английская буржуазия пре-возносила эту меру устамисвоего теоретика Рикардо, то никакая буржуазия не решилась еще ееосуществить. Даже китайская рево-люция не дошла до этого. Дело в том, чтоэта мера чревата мощ-ным всплеском классовой борьбы, ставящей под вопросвсе права собственности. Большевиков, естественно, это не пугало.

Может показаться, что в 1918-20 гг. экономические мероп-риятия Советскойвласти вышли за пределы капитализма в той ме-ре, в какой они вышли зарамкикапиталистических законов про-изводства и обмена. В действительностиже речь шла лишь о “во-енном” коммунизме. Эти меры проводились всоответствии не с экономическими планами, а с военной необходимостью и,как объ-яснял Троцкий, в чрезвычайных обстоятельствах любое государс-тво способно принять меры подобного рода. В обстановке “осаж-деннойкрепости”, в которой находилась Россия в эти годы, не было более устойчивых“производственных отношений”. Все эконо-мические законы подчинилисьзакону военного времени, произ-водство и потребление регулировалось всоответствии с нуждами обороны.

В России того времени отношения, например, между госу-дарством икрестьянами не соответствовали никакому “способу производства”: советскаявласть защищала крестьянина от белог-вардейцев, поддерживаемых мировымимпериализмом и которые хо-тели отнять у него землю, а “в обмен” крестьяниндолжен был кормить города и Красную Армию. При необходимостиСоветы рек-визировали зерно для рабочих, фураж для красной кавалерии, дровадля поездов и военных заводов и т.д. Распределение пот-ребительских товаровтакже осуществлялось без учета законов рынка и отношений найма, всоответствии с военными нуждами.

Даже в промышленности военные потребности вынуждают боль-шевиков идтидальше и быстрее, чем это позволяет “экономичес-кая” целесообразность. Сэтой точки зрения было бы предпочти-тельно, чтобы заводами продолжалиуправлять капиталистические предприниматели под контролем рабочих игосударства. Однако большинство из них перешло на сторону белых, а те,которые ос-тались, саботировали производство, ориентированное, в основ-ном,на производство вооружений; их необходимо было устранить и любой ценойсоздать аппарат для управления производством. Это сосредоточениепроизводства в руках государства соответс-твовало не столько реальнойконцентрации промышленности, сколько самой ситуации гражданской войны

(что, впрочем, будет одной из причин “бюрократизации” Советов).

Если большевики в этот период и отменили или смягчили за-коны рынка, то этобыло сделано не в целях "перехода к социа-лизму", что было невозможно водной России, а в силу военной необходимости. Окончание Гражданской войныи консолидация со-ветской власти в то время,когда революция в Европетопчется на месте или отступает, поставили их перед необходимостью найтисоответствующий экономический modus vivendi . Разумеется, по-бедапролетариата в Германии изменила бы ситуацию. Но в 1921 г. стало ясно, чтоэта победа в ближайшее время не неизбежна, что мировой капитализм вступилв период стабилизации, пусть и временной и относительной, конечно, но все-таки стабилизации, и что буржуазия повсюду переходит в наступление, апролетариат ведет оборонительные бои. В ожидании нового наступления и ра-ботая для соэдания политических условий для него, нужно было не допуститьполного распада российского общества, что привело бы к падению советскойвласти. Реквизиции и волевое распреде-ление должны были уступить место"нормальным" экономическим отношениям.

Однако и без того отсталая экономика России была подорва-наимпериалистической и гражданской войной; уровень производс-тва былчрезвычайно низким, если не сказать нулевым. Этот факт ещеболее усиливал преобладание мелкого производства не только в сельскомхозяйстве, но и в промышленности. Было ли возможно в этих условияхобеспечить хотя бы минимальное развитие произ-водства вне сферы рыночныхотношений? На X съезде РКП(б) Ленин ставит альтернативу: “Либо пытатьсязапретить, запереть совер-шенно всякое развитие частного, негосударственногообмена,т.е. торговли, т.е. капитализма (заметьте, именно капитализма - прим.ред.), неизбежное при существовании миллионов мелких производителей. Такаяполитика была бы глупостью и самоубийст-вом той партии, котораяиспробовала бы ее. Глупостью, ибо эта политика экономически невозможна;самоубийством, ибо партии, пробующие подобную политику терпят неминуемокрах...Либо... не пытаться запретить или запереть развитие капитализма, а ста-раться направить его в русло государственного капитализма”.[3]

Ленин показывает, что в России имеется пять различных хозяйственныхукладов: натуральное крестьянское хозяйство; простое товарное производство,сельскохозяйственное и ре-месленное; частный капитализм; государственныйкапита-лизм; социализм. Но этот последний, говорит он, не су-ществует всущности экономических отношений, он существует только как “юридическаявозможность”, поскольку мы находим-ся у власти. Еще раз: он сушествует вполитической области, а не в экономике! В этих условиях борьба, стоящая вповестке дня, это не борьба социализма против капитализма, но борьбаполитического социализма, вступившего в союз с самой передовой формойкапитала, государственным капитализмом, против мелкого капиталистическогои даже докапиталистического производства. Врагом является именно мелкоепроизводство, так как его невоз-можно контролировать, ежедневно оно вновь ивновь воспроизво-дит капитализм, говорит Ленин. И тем не менее мы должны

пре-доставить ему свободу действий, должны допустить частный това-рообмен,рынок, потому что иначе невозможно обеспечить цирку-ляциюпродукции миллионов мелких предприятий. Лишенные возмож-ности вестиатаку на капитализм, мы должны поощрять его, ибо при существующемположении дел, только в такой форме может развиваться российская экономика.Однако мы должны стараться контролировать его, ориентируя в сторонугосударственного ка-питализма с тем, чтобы облегчить дальнейший переход ксоциа-лизму.

В то время как итальянские левые коммунисты одобрили эту установкубольшевиков без колебаний и оговорок, она встретила непонимание иоппозицию “ультралевых”. На III конгрессе Комин-терна представительницарусской “рабочей оппозиции” Коллонтай соперничала с КАПДистами вразъяснениинеобходимости или пере-ходить к социализму...или отказаться отвласти. Примечательно, что они, таким образом, примкнули, пусть и с другойстороны, к старой меньшевистской позиции: немедленный социализм или пере-дача власти буржуазии. И не следует удивляться тому, что Ста-лин вернулся кэтой альтернативе в 1926 г. для того, чтобы оп-равдать “строительствосоциализма” в одной России.

Ни те ни другие не понимали ни диалектической взаимосвязи междуполитической властью и экономикой, ни международной стратегиикоммунизма. Они не понимали, что целью НЭПа было удержание политическойвласти, а не подъем производства в Рос-сии. Большевики не считали развитиероссийской экономики само-целью. Оно интересовало их лишь в той мере, вкакой оно было необходимо для поддержания “юридической возможности”,которая заставляла это капиталистическое развитие делать “шаги в нап-равлении социализма” и которая позволяла им поставить все силы мощногогосударства на службу мировой революции, которая, в свою очередь, оказала быпомощь ему самому.

“Ультралевые” настаивали на опасности, которая таилась в предоставленииопределенной свободы капитализму в России, од-нако смелой попыткебольшевиков они могли противопоставить лишь самоубийственную политикуГрибуя. [4] Эти опасности Ленин видел лучше, чем кто-либо другой. В ходе XIсъезда в 1922 г. он цитирует Устрялова, рупор кадетов-эмигрантов; последнийут-верждал, что посредством НЭПа большевики, хотят они того или нет, строятв России “обычное буржуазное государство”, и что, следовательно, ихнеобходимо поддерживать. Эту “классовую правду классового врага” Ленинпредпочитал “сладенькому комму-нистическому вранью” и он без обиняковзаявлял: “Такие вещи возможны, надо сказать прямо”.

Несомненно, что предоставляя свободу рынку, т.е. капитаизму, высвобождаютдинамичный процесс капиталистического раз-вития и подпитку тех социальныхсил, которые являются вырази-телями и защитниками капитализма. Это сделатьбыло необходимо, но необходимо былотакже сдерживать иконтролировать это раз-витие, помешать этим

социальным силам одержать победу. Правда, это было рискованно, нонеобходимо было допустить этот риск или безоговорочно капитулировать.Большевики приняли этот бой, бой пролетарской власти с тем, чтобысдерживать капиталисти-ческое развитие инаправлять его в нужное русло,поскольку полностью запереть его было нельзя. Увы, этот бой они проигра-ли;мы его проиграли.

* * *

Если они и проиграли этот бой, то именно потому, что “главный союзник”русского пролетариата не справился со своей задачей. Сила, способнаяпротивостоять натиску русского капи-тализма не могла быть обеспечена толькоза счет русского про-летариата, обескровленного и обессиленного гражданскойвойной, а только за счет международного пролетариата. Судьба советскойвласти решалась не столько в Петрограде и на полях сражений в России,сколько в Берлине! “Без помощи европейского пролетари-ата мы погибнем”, непереставали повторять большевики.

Однако этот пролетариат не одержал революционной победы, его порыв иссяк,а революционная волна отхлынула. Что еще ху-же, международноекоммунистическое движение не смогло даже оказать большевикамполитическую поддержку, и последние остались один на один перед давлениеммеждународного капитала и тех социальных сил, которые внутри Россииявлялись носителями капиталистических тенденций.

Эти силы нашли свое политическое выражение в самой РКП(б). Это и понятно,поскольку революция устранила и ликви-дировала все другие партии. Ни однапартия, какой бы самой лучшей и крепкой она ни была, не имеет иммунитетапротив по-добного проникновения и подобной деформации, и надо видеть, чтобольшевистская партия 1926 г. уже не была той партией, ко-торая совершилаОктябрьскую революцию. После победоносной ре-волюции и гражданскойвойны в ряды партии проникло множество людей, которые только называлисебя коммунистами. Одни, несом-ненно, были карьеристами и стяжателями,соблазненными преиму-ществами, которые давала власть, но было такженемало и таких, которые при всей своей честности и искренности не прошлитой школы воспитания и закалки, которую прошли старые революционе-ры,многие из которых погибли в борьбе за революцию. Незадолго до смертиЛенин,поддержанный старой гвардией, призывал к суро-вой чистке партии.Предполагалось исключить примерно 100 000 членов, “некоторые говорят о 200000 и эта цифра нравится мне еще больше”, говорил Ленин. Эта чистка несостоялась. Наобо-рот, после смерти Ленина секретариат ещешире распахнет двери партии и достойным дополнением к мумификацииВладимира Ильича станет “Ленинский призыв”: 250 тысяч новых членов!

В этой партии убежденные большевики оказывались все более и болееизолированными и растворенными в массе элементов не имеющих серьезнойполитической базы, способных только глупо хихикать, когда Троцкий будетнапоминать им элементарные прин-ципы большевизма, людей без

революционной закалки и подвержен-ных настроениям момента. Эта партия,контроль над которой все больше и больше ускользал от старыхбольшевиков, самым демок-ратическим способом в мире приняла решение опостроении социа-лизма в одной России.

Мы утверждаем, что это решение заключало в себеподлинную контрреволюцию. Это тем более верно, что, для того чтобы дейс-твительно осуществить ее, сталинизм не сможет удовлетвориться лишь тем,что политически устранит старую большевистскую гвар-дию, но долженбудет устранить ее физически, в застенках, в концлагерях, в ходепоказательных процессов и растрелов без суда и следствия. Речь шла не толькоо лидерах, известных всему миру, но и о десятках тысяч неизвестныхактивистов, которые были истреблены в последующие годы.

Дело в том, что это решение перечеркивало в прямом смысле слова всю линиюбольшевистской партии. Для большевиков целью русской революции был не"социализм в России", а мировая ре-волюция. Если характер их политическойвласти был социалисти-ческим, то они не играли словами и называликапитализмом раз-витие российской экономики, развитие, руководство которымони были готовы взять на себя, лишь бы оно помогло им сохранить в своихруках политическую власть, чтобы поставить ее на службу международномупролетариату.

Отказ от ожидания(!) мировой революции и переход к социа-лизму в России,декретирование его скорого построения превра-щало то, что было длябольшевиков лишь средством, в цель и, фатальным образом, их цель в средство.Таким образом, развитие экономики России становилось самоцелью и,неизбежно, то влия-ние, которое русское государство через Коминтерноказывало на международный пролетариат, использовалось для того, чтобыпос-тавить его борьбу на службу этой цели.

Правда, в данном случае речь идет лишь о политическом пе-ревороте. Однако,по мере осуществления этого переворота, его было достаточно для того, чтобылишить СССР какого бы то ни было социалистического характера, посколькуего “социализм” всегда был исключительно политическим. Потому что его“соци-альное содержание” было содержанием буржуазной революции, до-веденной до конца, т.е. радикальным разрушением всех докапита-листическихформ и отношений, но вместе с тем, благодаря про-летарскому государству,руководимому коммунистической партией, общество было направлено черезкапитализм к коммунизму.

Победа контрреволюции

По отношению к непосредственному экономическому и соци-альномусодержанию русской революции сталинизм, безусловно, небыл контрреволюционным! Напротив, он был его политическим вы-ражением, направленным против интернациональной пролетарскойполитики большевиков. Последние разрушили все феодальные барь-еры,мешавшие развитию капитализма, но они стремились сдержи-вать это

развитие, контролировать, направлять его, потому что они преследовалиболее широкие цели. Политическое и физическое устранение большевиков - этоликвидация пролетарских барьеров на пути бурного развития капитализма: кактолько их устранили, это развитие началось. Доказательством этому служит тотфакт, что еще до того, как "планирующий гений" государства сыграл свою роль,экономика России стала развиваться невиданно высо-кими темпами, достичькоторых затем не помогли ни сталинские методы "принуждения", нипослесталинское "соревнование".

"Социализм в одной России" - это буржуазная контрреволю-ция в России,потому что он означает разрушение всех проле-тарских черт государства,означает, что государство не управ-ляется больше пролетариатом, неотстаивает его классовые инте-ресы, а защищает интересы капиталистическогоразвития России.

Понятно, что эта контрреволюция не была единовременным актом; отстранениебольшевиков от власти осуществлялось в ходе сложной фракционной борьбы,связанной с перипетиями борьбы международной. В 1926 г. еще нельзя былосказать, что пораже-ние стало фактом; новый подъем борьбы европейскогопролетариа-та мог бы еще изменить соотношение сил в России. Тем не менееконтрреволюция была уже реальностью, а политическое раэмежева-ние сталоявным именно в 1926 г. В последующие годы оно станет свершившимся фактоми тогда, утратив власть в России, пролета-риату уже нечего будет защищать вэтой стране.

Троцкий утверждал в то время, что в России нужно было со-вершить лишьполитическую революцию. Такая формулировка, ко-нечно, не являетсяошибочной, но она звучит двусмысленно. Если под ней подразумевать,что в экономике социалистическая рево-люция уже свершилась, то этозаблуждение. Напротив, она верна в том смысле, что если бы даже мы смоглиотобрать власть у сталинистов, мы не осуществили бы большесоциализма чем они именно потому, что переход к социализму не стоял вповестке дня в России. Иными словами, мы вовсе не упрекаем сталинизм в том,что он не осуществил социализм в России: большевики на все лады повторяли,что это было невозможно!

* * *

Триумф буржуазной контрреволюции, следовательно, не сде-лал Россиюобычным буржуазным государством. Контрреволюционный по отношениюкпролетариату и мировому коммунистическому дви-жению, он былвыражением взлета капиталистического развития огромной царской империи иего инструментом, взлета, который, локально, былеще революционным в буржуазном смысле. Этот про-тиворечивый аспектрусского государства дает повод для ошибок. Некоторые, чувствительные насвой счет революционеры (буржуаз-ные), любой ценой желают видеть в немсоциализм; другие, нахо-дясь под впечатлением его контрреволюционнойпрактики (по от-ношению к пролетариату) хотят идентифицировать его со

старым буржуазным государством.

Но если было бы заблуждением видеть в России социализм, то не меньшимзаблуждением было бы видеть в ней лишь “госу-дарственный капитализм”. Всамом деле, русская экономика была еще далека от госкапитализма, которыйявляется категорией эко-номической, а не юридической, хотя в результатебегства и экс-проприации буржуазии собственность на крупные предприятияи оказалась в руках государства. Ленин это хорошо понимал, когда разъяснял,что осуществление настоящего госкапитализма в Рос-сии было бы, при условиисохранения власти в руках пролетариа-та, шагом к социализму. Ибо, еслигосударственный капитализм остается все же капитализмом, он, тем не менее,не является одним и тем же в государстве, возглавляемом пролетариатом и вбуржуазном государстве.

После отстранения пролетариата от власти, русский капита-лизм,раздробленный, находящийся на низком исходном уровне, стремится принятьразвитые и концентрированные формы по край-ней мере в промышленности.Для того, чтобы обеспечить себе нейтралитет со стороны крестьянства,сталинизм, после соверше-ния им довольно катастрофических ошибок,оказался перед необ-ходимостью заключить с ним компромисс в формеколхозов. Эта формадокапиталистической экономики, сочетающая в себекоопе-ратив с мелким семейным хозяйством, является стабильной фор-мой, неочень благоприятной для развития производства, которая и сегодня являетсятормозом для развития промышленности; она не только вынуждает государствоимпортировать зерно вместо компьютеров, но и закрепляет значительную частьэкономически активного населения за сельской местностью.

Все использовавшиеся методы капиталистического накопления в России давилина пролетариат, который подвергался усиленной эксплуатации, в условияхкоторой наихудшие формы извлечения прибавочной стоимости, такие каксдельная оплата, подавались как “завоевания социализма”. Может быть мы быне осуществили в России больше социализма чем Сталин, но мы быосуществили меньше капитализма!

Развитие капитализма в России

В течение этого периода ускоренного первоначального на-копления моглосложиться впечатление, что авторитарное вмеша-тельство государствапрепятствовало свободной игре законов рынка, конкуренции и капитала. Этобыл один из так называемых социалистических аспектов политики,проводившейся в России. Однако, в той мере, в какой это вмешательство былореальным, оно вовсе не означало преодоления капитализма. Напротив, капи-тализм нуждался в этой государственной опеке именно потому, что он былслишком слабым и неразвитым. Он не выдержал бы пря-мого столкновения смировым капиталистическим рынком, он не выдержал бы сопротивлениярабочего класса; он не выдержал бы свободной рыночной конкуренции; он несмог бы развиваться столь быстро, если бы давление государства не обеспечилобы рост производства любой ценой. Если локально, на уровне от-дельного

предприятия, "план" требовал рост производства без учета рентабельности, тоэто потому, что вначале нужно довести общий объем производства ирентабельность до необходимого уровня; потому что русский капитализм былеще ниже того поро-га, при котором его функционирование обеспечиваетсясвободной игрой экономических законов, потому что необходимо было форси-ровать общие темпы накопления с тем, чтобы как можно быстрей достичьэтого порога.

С этого времени мы неоднократно показывали, что, с одной стороны, несмотряна “социалистические” претензии этого госу-дарственного вмешательства,развитие экономики в России следо-вало общим законам капитализма. С другойстороны, что само это развитие довело это вмешательство до такой стадии,когда ему уже было необходимо заботиться о рентабельности каждого предп-риятия и каждой части капитала; стадии, при которой кажущаяся целостность"государственной промышленности" должна была раз-рушиться, конкуренциямежду различными секторами экономики и отдельными предприятиями должнабыла открыто проявиться для того, чтобы можно было обеспечитьмаксимальную рентабельность и бороться с понижением нормы прибыли,чтобы устранить менее рентабельные предприятия и таким образом взятькурс на дейс-твительную концентрацию и централизацию капитала.

Пресловутая хрущевская “либерализация”, далекая от реаль-ного возвращенияк Марксу и Ленину, точно выразила требования этой новой стадии. Так на XXIIсъезде Хрущев заявил: “Нужно, чтобы каждый вложенный рубль приносилмаксимум прибы-ли”. Маoсисты хотят увидеть в этом “реставрациюкапитализма”, но нельзя реставрировать то, что никогда не было ликвидирова-но. Просто речь идет о переходе к более высокой стадии капита-лизма в России,стадии, когда нельзя больше создавать иллюзий. Фактически, и экономисты игосударственные деятели России все более открыто признавали,что механизмы, которые управляют русской экономикой, являются ничем инымкак категориями капи-тала. За исключением прилагательного: в Россиизаработная пла-та является “социалистической”, рынок является“социалистичес-ким”, прибыль является “социалистической”, короче... капиталявляется “социалистическим” по определению. Это, разумеется, ничего неменяет в принципах его функционирования, а если и имеются какие-либоразличия между капитализмом Востока и капи-тализмом Запада, то онисводятся к тому, что первый только формирует свой внутренний рынок, ещеслабо связан с рынком ми-ровым, развивается еще по восходящей линии, однимсловом, яв-ляется еще относительно молодым (см., например, наш недавнийанализ системы планирования в России, данный в журнале “Комму-нистическая программа” N 71).

Тот факт, что русское государство осуществляло и осущест-вляет руководстворазвитием капитализма, создавая тем самым материальную базу коммунизма(обобществляя производство) и со-циальную силу, которая призвана егоосуществить (превращая русского мужика и татарского кочевника всовременного пролета-рия), есть безусловно положительный исторический

факт. Доста-точно ли всего этого для преобразования его в социалистическоегосударство? Нет. Это только показывает, что на ее территории было выполненото, что является исторической задачей именно буржуазии и капитализма.

Этого недостаточно также и для того, чтобы превратить его вкапиталистическое государство. Мы были готовы взять на себя выполнениеэтой буржуазной задачи, которая осталась бы буржу-азной, но была быосуществлена менее жестокими и кровавыми ме-тодами.

Что наилучшим образом демонстрирует классовую природу русскогогосударства, так это то, что ради выполнения своей буржуазной задачи оноразрушило не только государство, рожден-ное Октябрем, но и, особенно,международное коммунистическое движение, что оно на протяжении ужеполувека работает ради сохранения мирового капитализма и поддержания егоустойчивости.

* * *

Мы уже говорили, что буржуазная контрреволюция в России свершилась втечение нескольких лет. В 1936 г. она уже чувс-твует себя настолько уверенно,что открыто истребляет руково-дителей революции и штаб Красной Армии. Вто же время она от-меняет Конституцию 1918 г., чтобы даровать России “самуюде-мократическую конституцию в мире”, конституцию, которая заслу-живаетсвое название, так как устанавливает в России “буржу-азную республикуобычного типа”. Может быть несколько более откровенно полицейскую итеррористическую, но это и понятно, если учесть, что она только чтоликвидировала власть пролета-риата и должна была навязать всем классамобщества форсирован-ные методы первоначального накопления капитала.

Эта конституция превращает Советы в ассамблеи парламент-ского типа. Онапровозглашает политическое равенство всех граждан, одинаковые права иобязанности. Как и государство в целом армия утрачивает свой классовыйхарактер для того, чтобы стать национальной армией “всего народа”. Законперестает быть временным и переходным, а претендует на созданиезаконодатель-ной базы для идеальной и вечной организации общественной жиз-ни. Она освящает институт семьи, патриотизм (великорусский, конечно),восхваляет русский язык, национальную культуру и т.д. Короче говоря, онаотменяет все то, что делает русское государство чем-либо иным, чем являетсяобычная буржуазная республика.

Но так же как революционная деятельность большевиков была в основномнацелена на мировую революцию, контрреволюционная деятельностьсталинизма особенно проявилась в сфере междуна-родной классовой борьбы.Знаменательно, что 1926 год, год “со-циализма в одной стране”, стал такжегодом саботажа забастовки английских шахтеров, отданных англо-русскимкомитетом под опе-ку тредъюнионистских профбоссов и годом шанхайскойбойни и ликвидации китайской компартии , которой навязали меньшевистскуюполитику подчинения Гоминьдану.

Контрреволюция в действии

Слабость мирового коммунистического движения, европейско-го в первуюочередь, сделала возможной победу контрреволюции в России. Последняябумерангом ударила по коммунистическому дви-жению, чтобы, используя егослабость, превратить его отступле-ние в катастрофу. Там она тоже действовалапостепенно. Она опиралась на ошибки и колебания Коминтерна, увеличивая этиошибки и усиливая колебания до точки разрыва, где безвозвратно прерываласьполитическая линия, которая делала Коминтерн цент-ром мировогореволюционного движения.

Можно сказать, что после сдачи без боя Германской компар-тии в 1933-м иперехода к политике Народных фронтов в 1934-45 годах этот разрыв произошелокончательно. С этого времени Коммунистические Партии работают лишь насохранение миро-вого капитализма, подчинение ему пролетариата, также как иуг-нетенных народов колоний и полуколоний.

Правда, они остаются связанными с Москвой, и в течение всего этого периодарусское государство могло использовать их на службе своей дипломатии и вделе своей национальной оборо-ны. Тот факт, что оно прибрало к своим рукамКоминтерн и воз-можность направлять деятельность коммунистических партий,представлял из себя, очевидно, серьезный козырь для русского государстваперед лицом других буржуазных государств; оно не хотело его лишиться!Китай, напротив, не смог создать себе по-добную вспомогательнуюорганизацию, и это не удивительно: ре-волюционный Интернационалможет переродиться и попасть в руки буржуазии, но трудно “сфабриковать”Интернационал оппортунис-тический от рождения.

Впрочем, связь с Москвой отчасти послужила маскировкой перехода компартийна позиции классового коллаборационизма. Они служили целям сохранениякапитализма в мировом масштабе через Россию, это позволяло им сохранятьопределенную дистан-цию по отношению к буржуазии своих стран. В течениевсего пе-риода коммунистические партии колебались, таким образом, междуоткрытой защитой интересов собственной буржуазии и ее нацио-нальнойэкономики и “оппозицией”, которая хоть и была времена-ми жесткой, никогдане вставала на почву классовой борьбы, а исходила из политики союзов идипломатических маневров России. Исключительно в качестве примераприведем пародию на тактику “революционного пораженчества”, которуюприняла Французская компартия в 1939 г. в момент заключения германо-советского пакта, открыто порвав со своей ура-патриотической и воинствен-нойполитикой предыдущих лет.

Этот пример показывает, однако, пределы этой оппозиции инеотвратимость эволюции компартий. Для того чтобы уничтожитьреволюционные положения и традиции, сталинизм опирался на са-мыесомнительные элементы компартий, на едва покрасневших со-циал-демократов,которым позволил туда войти недостаточно су-ровый отбор. Сам этот факт,усиленный его откровенно антиком-мунистической политической линией,

поощрял в этих партиях тен-денцию к сотрудничеству с ихсобственной буржуазией. Таким об-разом, в 1939 г. ФКП уже полностьюшовинизировалась, она крайне отрицательно восприняла германо-советскийпакт и вновь обрела уверенность лишь тогда, когда смогла безоговорочновключиться в движение Сопротивления и впасть в ультрапатрио-тизм.

Во время и после второй империалистической войны сдержи-вание борьбыпролетариата было обеспечено двумя группами оп-портунистических партий,социалистическими и коммунистическими партиями, связанными,соответственно, с двумя центрами капита-листического господства в мире,США и СССР. Эти партии работа-ли то рука об руку, то друг против друга, взависимости от степени согласия или вражды между их патронами, взависимости от того,общие ли интересы сохранения капитализмаили частные интересы держав-- соперников выходили на первый план.

Но роль агента буржуазии в рядах пролетариата имеет свою собственнуюдинамику, и она сочетается сегодня с центробежными тенденциями, которыебыли порождены обострением конкуренции в этих двух блоках. Эти партиивынуждены все в большей и большей степени служить капиталистическиминтересам на уровне своей буржуазии, своей национальнойэкономики, своего государства. Коммунистические партии неизбежновынуждены отрываться от Рос-сии и ставить на первое место пресловутый“национальный путь к социализму”, т.е. национальный, а уже ненаднациональный путь к классовому сотрудничеству.

В то время, когда они практически подчиняли пролетариат интересам капиталаво время войны и послевоенного восстановления, в колониальных войнах и“деколонизации”, как в период послевоенной экспансии, так и в начальныйпериод настоящего кризиса, сталинизм и его последователи осуществилиполнуютео-ретическую и политическую ликвидацию коммунистическогодвиже-ния. Чтобы представить развитие капитализма в России как“строительство социализма”, они были вынуждены полностью фаль-сифицировать марксизм, исказить не только понятие социализма, но и самопонятие капитализма. Этот исторический способ производства, которыйхарактеризуется в первую очередь товар-ным производством посредствомиспользования наемного труда, а все остальные категории при этомпроистекают из этой основы, они свели к “индивидуальной собственности” насредства произ-водства. Тогда как Маркс и Энгельс показали, что капитал самстремится к деперсонификации, они утверждали, что “переход к социализму” -это просто полная деперсонификация капитала по-средством егоогосударствления при том, что все отношения и все механизмыфункционирования капитала остаются в силе.

В действительности же эта деперсонификация и высочайшая концентрация естьтолько диалектическое преддверие социализма и оно является таковым лишь втой мере, в какой пролетарская власть осуществляет разрушение этихотношений и механизмов. Напротив, объявляя их естесственными и вечными,

сталинисты от-вергли историческую необходимость революции и диктатурыпроле-тариата. Рано или поздно они должны были прийти к этому не только напрактике, что они сделали уже давно, но и отречься также и в теории, онидолжны были дойти до открытого отрицания революции и классовой диктатурыв пользу “всенародного фрон-та”, “народной”, “передовой” или “истинной”демократии. Соот-ветственно, их видение “мирного и демократическогоперехода” к “социализму в цветах Югославии, Франции или Лихтенштейна”,“социализма”, который является ничем иным, как мифическим ка-питализмомбез противоречий, эксплуатации и угнетения, оправ-дывает фактическоеподчинение пролетариата интересам своего национального капитала.

Следствием контрреволюции, которая претендовала на строи-тельствосоциализма в России, стало то, что пролетариат как самостоятельнаясила отсутствует на исторической сцене вот уже в течение полувека. Он нетолько не смог вести борьбу за свое историческое освобождение, он даже былне в состоянии эффек-тивно защищать свои непосредственные интересы. Еще исегодня, когда первые удары кризиса уже поколебали процветание и экс-пансиюкапитализма, когда заработная плата падает, тогда как безработица растет икогда буржуазия усиливает повсюду свое экономическое и политическоедавление на пролетариат, послед-ний реагирует лишь спорадическими иразрозненными вспышками борьбы.

В то время, когда кое-кто говорит о “революционной ситуа-ции” или дажепровозглашает, что “пролетарская революция в Ев-ропе началась”, пролетариат,к несчастью, даже не нашел в себе еще сил вести достаточно эффективнымспособом оборонительную борьбу и на ее базе создать и свою классовуюорганизацию на широкой и прочной основе. Для того, чтобы разбить оковыоппор-тунизма, стесняющего и блокирующего борьбу рабочего класса, будетнеобходимо, и мы говорим об этом уже много лет, сочета-ние двух факторов:мощная вспышка пролетарской борьбы, вызван-ной экономическим исоциальным кризисом капитализма и восста-новление классовой партии и еевлияния, по крайней мере, на авангард пролетариата. Однако, на пути тяжелойборьбы по вос-созданию такой партии русский псевдосоциализм (тем более ки-тайский или какой-либо иной) создал грозное препятствие однов-ременно и втеоретическом и в практическом плане.

Практически все, кто сколько-нибудь верит в существование элементовсоциализма в России, по-прежнему остаются в той или иной степенисвязанными с СССР и коммунистическими партиями. В самом деле, онифатально приходят к тому утверждению, что русское государство икоммунистические партии всегда защищают “в какой-то степени”, “плохо”,“недостаточно” и т.д., но нес-мотря ни на что защищают дело социализма. Идаже те из них, кто не доходит до признания нынешнего русского государства вкачестве “формы диктатуры пролетариата”, всегда останавливают-ся на пол-дороге в своей критике России и коммунистических партий. Они не доходятдо полного разрыва с ними. Напротив, они приводят к оппортунизму иподчиняют ему авангардные эле-менты, которые пытаются его избежать. Эти

люди, которые неус-танно требуют от компартий “порвать с буржуазией”,наглядно показывая тем самым собственную неспособность порвать с оппор-тунизмом, оправдывая себя двумя сериями аргументов; одна ложноотождествляет социал-шовинизм, агента буржуазии в рядах проле-тариата, снаивным реформизмом, выражающим непосредственные интересы рабочих;другая прямо вытекает из их анализа России.

Однако этот анализ прямо приводит их к соучастию в разру-шении и отрицанииреволюционной теории, фальсифицируя марк-систское видение социализма иперехода к нему. В их построени-ях можно найти все возможные варианты“теоретических монс-тров”. Начиная от тех, кто верит, что в русской экономикеесть “социализм”, тогда как власть не находится в руках пролетариа-та, чтоозначало бы, что переход к социализму может осущест-вить кто угодно, икончая теми, кто утверждает, что русская экономика не только являетсясоциалистической и не подвержена противоречиям капитализма (в момент,когда руководители России вынуждены признавать, что они им полностьюподвержены!), но также, что речь идет об истинной форме диктатурыпролетариата; что означало бы, что диктатура пролетариата, осуществленная водной стране, могла бы использовать себя для подавления между-народногодвижения пролетариата!

От фундаментального марксистского понятия диктатуры про-летариата уэтих людей ничего не остается, так же как у тех, кто отождествляет последнююс каким-либо межклассовым блоком. Мы предпочтем иметь дело с анархистамии всякого рода анар-хиствующими, которые полностью отрицаютсоциалистический ха-рактер и самой Октябрьской революции. Это нормальносо стороны людей, которые игнорируют или презирают политическую борьбу,которые оспаривают необходимостьпролетарского государства, диктатуры и партии, которая должна имруководить. Они, по крайней мере, последовательны в своих взглядах.

Вопреки тем и другим мы показали, что революция, как и контрреволюция,победа, как и поражение подтверждают правоту марксизма, единственновозможную основу для возрождения клас-сового движения. В отличие от всехприверженцев какой-либо де-мократии, мы извлекли главный урок как изодной, так и из дру-гой: единственная “гарантия” успеха как в наступлении,так и при сопротивлении в обороне, заключается в теоретической, по-литической и организационной прочности и твердости партии.

Примечания:

[1] В русском издании предложение, из которого взята цитата, звучит так: “В товремя как демократические мелкие буржуа хо-тят возможно быстрее закончитьреволюцию, в лучшем случае с проведением вышеуказанных требований, нашиинтересы и наши за-дачи заключаются в том, чтобы сделать революциюнепрерывной до тех пор, пока все более или менее имущие классы не будут уст-ранены от господства, пока пролетариат не завоюет государс-твенной власти,

пока ассоциация пролетариев не только в одной стране, но и во всехгосподствующих странах мира не разовьется настолько, что конкуренция междупролетариями в этих странах прекратится и что, по крайней мере, решающиепроизводительные силы будут сконцентрированы в руках пролетариев.”

(К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т.7, стр.261)

[2] Цитата взята не из выступлений Ленина на X съезде РКП(б), а из егоброшюры “О продовольственном налоге”, вышедшей после съезда (см. ПСС,т.43, стр.206). Причем в данном случае Ленин приводит отрывок (включающийрассматриваемую цитату) из своей более ранней работы “О “левом” ребячествеи мелкобуржуазнос-ти”, напечатанной 9, 10 и 11 мая 1918 г. в газете “Правда”.(ПСС, т.36, стр.283-314)

[3] Как и в случае примечания [2] цитата взята из брошюры “Опродовольственном налоге”. (ПСС, т.43, стр.222)

[4] Грибуй - персонаж французской басни для детей, известный тем, что он,спасаясь от угрозы намокнуть под дождем, погру-зился в озеро. Это имя сталонарицательным и в разговорной ре-чи означает простак, простофиля. В статьеполитикой Грибуя на-зывается такая политика, которая, исходя из отказа отлюбых компромиссов с капитализмом, предпочитает, в данном случае, оставитьвласть в руках буржуазии.

Интернациональная Коммунистическая партия