1

Авторские права защищены!

БОРИС ИВАНОВ

ОДИН ТАКОЙ НА ВСЮ СИБИРЬ… ДОКУМЕНТАЛЬНО-ЛИРИЧЕСКИЕ ОТКРОВЕНИЯ ДИЛЕТАНТА ВСЕХ ВМЕСТЕ ВЗЯТЫХ «КОСМИЧЕСКИХ НАУК» И ТЕХ «КОСМОВЕДОВ», КОТОРЫХ ОН ПОВСТРЕЧАЛ НА ПРОТОРЕННОЙ ДЛЯ СЕБЯ ТВОРЧЕСКОЙ ОРБИТЕ

КРАСНОЯРСК 2009

2

В твоих руках, читатель, уже шестнадцатая по счету публицистическая книга красноярского журналиста Бориса ИВАНОВА. В ней автор рассказывает об участии своих земляков в разработке надежных технологий, помогающих осваивать пути в космическое пространство.

Абсолютное большинство своих прежних книг он посвятил памятным событиям в истории родного для него Красноярья — строительству под Норильском, а затем и пуску первой гидротурбины на самой северной в мире Усть-Хантайской ГЭС, сооружению крупнейших в стране гидроэлектростанций на Енисее. Есть книги о путях развития в регионе авиации и о непростой истории создания в Красноярске москвичом Иваном Шпиллером академического симфонического оркестра, об установлении побратимских связей между жителями арктического поселка Диксон и города Диксон в штате Иллинойс (США)... Одна из книг, «Плата за платину», рассказывает о незаслуженно забытом прошлом, когда заключенные ГУЛАГа приступали к созданию в городе на Енисее завода цветных металлов. Позже, обладая уникальными технологиями, он стал российским лидером по выпуску золота, серебра, платины и прочих благородных металлов…

За написание книги «Сибирь: правда против вымыслов» автор в 1987 году удостоен звания лауреата премии Союза журналистов страны. Позже за литературное редактирование книги воспоминаний об академике Михаиле Решетневе Федерация космонавтики России наградила журналиста медалью Решетнева. «За выдающийся вклад в развитие Красноярска» ему вручен золотой «Герб города». Он удостоен почетного знака СЖ России «Честь. Достоинство. Профессионализм»…

Начав профессиональную карьеру журналиста в газете «Красноярский комсомолец», Борис Иванов затем работал главным редактором краевого ТВ, а последние 32 года — собственным корреспондентом РИА Новости в Красноярске.

Его очередная книжная новинка впервые выпущена заметно ограниченным тиражом. Это сделано не ради того, чтобы в момент своего появления книга стала «библиографической редкостью». Все проще. Так «распорядился» всего лишь… личный бумажник автора-пенсионера, который, ради сохранения творческой независимости издал книгу за собственный счет.

СВОЮ РАБОТУ АВТОР ПОСВЯЩАЕТ 50-ЛЕТИЮ

РОССИЙСКРЙ КОСМОНАТИКИ И НАЧАЛУ ВХОЖДЕНИЯ

3

КРАСНОЯРЬЯ В ЧИСЛО «ОСОБО ПРИБЛИЖЕННЫХ» К КОСМОСУ РЕГИОНОВ НАШЕЙ ПЛАНЕТЫ

ЗА СЕРИЮ СВОИХ «КОСМИЧЕСКИХ

ОЧЕРКОВ» ИВАНОВ Б.С. УДОСТОЕН 1-го МЕСТА ПО ИТОГАМ МЕЖРЕГИОНАЛЬНОГО КОНКУРСА ПОЗИТИВНОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ «СИБИРЬ – ТЕРРИТОРИЯ НАДЕЖД» 2009 ГОДА В НОМИНАЦИИ «ОЧЕРК»

4

ВЫХОЖУ ОДИН Я НА… ОРБИТУ 1. Утром проснулся, а радио радует говорливым

журчанием свежего информационного потока. Среди прочих сообщений звучит и такое: «В космосе опять новоселье случилось…» И так обыденно это произнесено, будто произошло оно не где-то намного выше привычного неба, а всего лишь на соседней улице.

Вспоминаю, как однажды из Москвы вот также донеслось, что самый первейший в мире космический аппарат «взошел» над нашей планетой. С тех пор его и называют искусственным спутником Земли номер один.

Под те слова, помню, все тело скололо. Пытался сходу поверить, да что-то мешало. Вся окружавшая нас в те годы жизнь была перемешана всяко-разными вымыслами, а то и откровенной брехней. Вот и подумал тогда, что очередную подкинули. Да еще и «космической» назвали. Ради разнообразия... Захочешь проверить — валяй, проверяй. Если личной подъемной силой располагаешь.

И лишь позже понял: и не утка это, и не шутка. У Земли и в самом деле еще один спутник жизни появился. Естественно, искусственный и далеко не вечный. Зато первый, рукотворный и земной. Можно сказать, до-мо-ро-щенный!

Хотел чего-то вслух произнести, так, помню, дыхалку заклинило. Наверное, по случаю небывалой торжественности очередного мгновения истории. А может быть, от строгой красоты звучания виолончельного баритона популярного тогда диктора Юрия Левитана. Или просто от полной непривычности произносимых по радио слов: «Спутник… орбита… космос… телеметрия…» Лично мне прежде ничего подобного слышать не приходилось.

Осень 1957 года… В Красноярске первые трамваи только начали выстукивать колесами трудовую чечетку по рельсам… Телевидение в нашем городе лишь «стращает», но пока не вещает… Культ личности Сталина вроде бы разоблачили, а колонны грузовиков с зэками на борту, как и прежде, мрак на душу нагоняют, продолжая курсировать от своих «учреждений» до «ударных комсомольских новостроек»… Капитального моста через Енисей как не было, так и нет… Убогие развалюхи кругом, а меж ними — непролазные в межсезонья пустыри и цветущие запахами помойки… В магазинах ни жратвы нормальной, ни шмоток приличных не сыщешь, если блатом не наделен… Вот примерно такой была в тот день и год окружавшая нас «телеметрия».

5

А еще, помню, в неведомых кому-либо творческих мастерских стихи «народные» созрели и начали гулять по стране:

Спутник, спутник величавый! Ты поднялся до небес, Украшая своей славой Мать твою, КПСС… Более пяти десятилетий пронеслось, многое

диаметрально иным стало… А я все не могу равнодушно воспринимать любые новости касаемо человеческих шагов по «лестнице», ведущей в космос…

На этот раз и не диктор вовсе, а просто говорливый журналист с хорошо обкатанной дикцией изрек без каких-либо эмоций: «25 сентября 2008 года сразу три искусственных спутника Земли, покинув Байконур, благополучно прибыли на орбиту…» Простенько так, словно кто-то с кем-то на троих сообразил.

Спутники, понятно, прибыли на заданную орбиту и в заранее установленные адреса-координаты. С размещением здесь строго. Это мне по знакомству сказали. Хотя никакая дорожно-патрульная служба и не приглядывает за теми, кого на эти высоты заносит на крыльях мечты.

Все орбитальные позиции тщательно расписаны еще на Земле. Загодя и по взаимным международным договоренностям. Так что чужие рабочие места, даже при космических просторах, занимать не принято. Выселить могут. Не с помощью эвакуатора, конечно. А вежливо напомнят, мол, не было такого уговора. «Извини, браток, подвинься чуток», на… сотню-другую километров. Хотя подобное крайне редко случается.

Спутники не замедлили обозначить себя в нужных точках орбиты. Теперь их отделяют от Земли 19 140 километров. Согласен, высоковато! Хотя случаются «восхождения» и повыше. К подобному здесь привыкли и не боятся самых верхних отметок, потому как все — под контролем.

Запущены обычные, серийные аппараты-близняшки. Вес каждого — по 1450 килограммов. И названия одинаковые — ГЛОНАСС-М. В переводе с языка сокращений, речь идет об изделиях, которые входят в состав ГЛОбальной НАвигационной Спутниковой Системы. К моменту написания этих строк в космосе уже работали 20 таких спутников. В

6

этом групповом составе они «видят» территорию всей России.

Чтобы охватить «оком» планету целиком, надо подвесить над ней не менее 30 ГЛОНАССов. Так утверждают те, кто, проживая на Земле, почти постоянно мысленно находится в космосе. Нужные для наполнения системы аппараты, сказали мне, изготовят в ближайшие год-два. Они уже заняли места на сборочных стендах. Грянувший осенью 2008 года мировой экономический кризис, говорят, не помешает их созданию. Места на орбите для этих спутников уже забронированы…

Почти тридцать лет назад эту навигационную систему разработали в Сибири. А когда оценили ее высокую практическую ценность для тех, кто перемещается по земле, по воде и по воздуху, признали систему национальным достоянием России. Применяли ее сначала сугубо для нужд защитников Отечества. Позже, без демобилизации, ей дозволили стать еще и системой двойного назначения. То есть теперь она и гражданским интересам служит.

Пока в мире всего три аналога. Американская GPS (Джи-пи-эс). Она тоже работает прежде всего на армейские нужды, но и на «гражданке» используется. Следом обычно называют российскую систему ГЛОНАСС и европейскую — ГАЛЛИЛЕО. Последнюю уже много лет все еще дорабатывают в Италии, не желая объединяться с нами. Хотя российских предложений на этот счет, очень выгодных для обеих сторон, сделано уже множество.

Буква «М» в названии спутников подчеркивает, что они модернизированные. А значит, понадежнее прежних будут. Да и срок службы любого из них — не по пять, как прежде, а минимально по семь лет. Изготовители убеждены, что аппараты к этому наилучшим образом подготовлены.

Ранее каждый из выведенных на орбиту спутников поочередно доставили на космодром из города Железногорска Красноярского края. Эту миссию уже много лет выполняет самолет Ил-76, размещая в своей просторной утробе специально изготовленный для этих целей контейнер с изделием.

Лет 20 назад мало кто знал, что близ Красноярска, посреди зеленого моря тайги, действует самая производительная в мире космическая верфь. С ее стапелей теперь сходят более двух третей от общего числа всех создаваемых в России спутников Земли. От малюток весом в 60 с небольшим килограммов до тяжеловесов свыше трех тонн.

7

Почти все знающий Интернет осведомленно уточнил: на момент старта с Байконура очередной «русской тройки» на всевозможных околоземных орбитах находился 101 российский спутник. Среди них и действующие, и резервные. 69 — уроженцы Железногорска. Причем свыше полусотни находятся здесь

«на армейской службе». Не знаю, как кого, а меня такая весомая плодовитость

земляков не просто радует, а вызывает чувство не передаваемого почтения к ним. Лишь стоит взглянуть на небеса и поразмышлять хотя бы чуть-чуть о том, на какой верхотуре предстоит работать тем аппаратам, которым отсюда проложена дорога в космос. Подумаешь, и сразу из каких-то потаенных мест приходит особая уважительность ко всем, кто изо дня в день выполняет здесь эту работу.

Думаю, их труд еще до глубин и не познан, и не оценен, прежде всего большинством землян, кто очень далек не только от орбитальных позиций, но и вообще от той деятельности, которая сродни, возможно… Честно говоря, и не знаю, с чем ее можно сравнивать. Разве что с фантастикой, вполне созревшей для реализации.

Убежден, оценивая работу создателей спутников, нельзя упоминать лишь число изготовленных ими аппаратов и количество полученных за это официальных наград. Ордена, медали и почетные звания, как правило, исправно находят своих героев… Но при этом что-то остается недосказанным. Явно более весомое, ощутимо опережающее доставшееся нам время.

Мне кажется, что и 50 лет спустя после возникновения этой разновидности человеческого труда его невозможно называть ни земным, ни обычным. Он требует иных эпитетов. Я их пока не знаю. Но верю, что в богатейшем русском языке они со временем обязательно будут кем-то найдены.

Плодам этого труда я и посвящаю свои строки, используя лишь скромные возможности человека, никогда не создававшего своими руками спутников, о чем говорю с нескрываемым сожалением. Но!.. Все же пытаюсь наполнить страницы книги тем, что принято называть откровениями. Разумеется, не только авторскими, но и откровениями тех,

8

кого в разное время удалось заполучить в качестве собеседников. Тех, кто глубинно знает все сложности и практическую необходимость космоплавания.

Можно считать, что диалоги со знающими специалистами, их рассказы и составляют основу этой работы. Хотя она и объединяет лишь некоторые, кратко изложенные подробности того, как в течение полувека на берегах Енисея по крупицам было создано и само уникальное производство… И многотысячное подразделение наиболее осведомленных в России «спутниковедов».

Их коллектив, несмотря на политические, экономические и прочие российские «перекройки-перестройки», сумел за оставленное теперь позади время уберечь в надежном рабочем состоянии когда-то доверенное ему дело высочайшей степени важности.

Так что будем считать, что попавшая в твои руки книга, читатель, соткана из откровений тех, кто тверже любого из нас стоит на Земле, но при этом повседневно и неотрывно живет «космическими» заботами.

Со многими из мэтров этой отрасли я подолгу беседовал в цехах, в служебных кабинетах, на выставках… Случались встречи и на природе. Но независимо от места всегда старался получить максимально исчерпывающие ответы не только на ключевые для написания информационных сообщений вопросы «что, где и когда?», а еще и на «как, почему и ради чего?..» И это приоткрывало пути к недоступным при первом знакомстве граням происходящего.

Словом, по моей оценке, предприятие, скрытно размещенное когда-то «во глубине сибирских руд», вступило в XXI век образцово твердым шагом. Судя по его уверенной походке, речь идет не об удачливом середнячке-провинциале, а об одном из мировых лидеров применения высоких, высочайших и точнейших технологий. А это заметно укрепляет космическую специализацию и всей страны, и той ее части, которую называют Красноярьем.

Эта территория от природы щедро наделена уникальными богатствами. Здесь из недр земных извлекают наивысшие в России объемы золота, платины, палладия, меди, никеля, кобальта… Добывают и перерабатывают внушительные потоки деловой древесины и угля. Здесь вплотную приблизились к началу получения «большой» красноярской нефти. Благодаря уникальной многоводности Енисея самые производительные в стране гидроэлектростанции действуют тоже на этой реке.

9

От природы, полагаю, досталась красноярскому региону и его космическая неповторимость. Однако прежде чем ее придумали люди, она и в самом деле «свалилась» на него из Вселенной.

На мой взгляд, красноярская земля «забеременела космичностью» в тот ранний час, когда пребывавшая в обычном для себя дремотно-утреннем состоянии обширная центрально-сибирская территория вздрогнула от падения сюда чего-то очень шумного и огненно-загадочного…

Жизнь на нашей планете с той поры уже успела повзрослеть ровно на сто лет. А суть случившегося так и не раскрыта. Что это было?.. Напоминание о себе неизвестного соседа по космосу? Проявление какой-то агрессии? Или же просто «всплеск» не вполне объяснимых на Земле эмоций?..

Не придумав лучшего, тот случай назвали «падением Тунгусского метеорита». Наверняка понимая условность взятой на вооружение терминологии, так как наиболее явные следы «падения» все еще находятся в затяжном «международном розыске». И он, как мне кажется, обречен на безуспешность.

Несмотря на обилие выявленных «особых примет» и «веских доказательств», истоки зарождения того «метеорита» реально пока так и не определены. Не удалось многочисленным поисковикам сделать это за годы ХХ века. Да и в начавшемся столетии вероятность раскрытия загадочного явления, похоже, не более чем призрачна…

А может быть, есть смысл отказаться, наконец, от традиционной расшифровки природных аномалий? Отказаться, чтобы более пристально взглянуть на срединную часть Сибири, которая и попала в земные границы падения космического «пришельца».

По каким таким причинам за минувшее после шумного появления над Землей «огненного гостя» время, эта, словно кем-то избранная территория, начала стремительно обретать выразительные приметы самой космической провинции Сибири?..

Сделайте, пожалуйста, зарубку в собственной памяти. Мы еще вернемся к более оснащенному деталями разговору о том, как загадочный посланец Вселенной повлиял на то, что красноярская земля стала еще и особо приближенной к космосу территорией.

Обязуюсь также в подробностях поведать и о том, ради чего «письма», упомянутые моими попутчиками по электричке, и в самом деле регулярно уходят отсюда на одну из орбит. Ее высота, напомню, более 19 тысяч километров. Сразу скажу,

10

«взбираться» на нее нам не придется. Копии отправленных в космос «писем» можно отыскать и на Земле. Для этого всего лишь «места знать надо…»

2. Предприятие «на берегах Енисея» с 3 марта 2008 года

носит название ОАО «Информационные спутниковые системы» имени академика Михаила Решетнева, или ОАО «ИСС» Решетнев, если кратко. За промчавшиеся полвека это уже его пятое по счету название.

Первым, наиболее секретным, подчеркивают некоторые здешние ветераны, считалось то, когда это был филиал два ОКБ-1. Так в документах, имевших гриф «сов. секретно», называли сибирское представительство той самой изначальной ракетно-космической фирмы, которая под руководством Сергея Павловича Королева, родоначальника мировой практической космонавтики, в августе 1946 года возникла и до сих пор находится в бывших Подлипках. Теперь это подмосковный город Королев.

В 1961 году сибирский филиал становится самостоятельным конструкторским бюро. Тогда ему дали название ОКБ-10. Спустя еще шесть лет это уже Конструкторское бюро прикладной механики. А с 1 августа 1977 года и до 3 марта 2008 года его называли Научно-производственным объединением прикладной механики (НПО ПМ). Под ним оно и вышло из принудительно затянувшейся на 30 лет закрытости. Вышло на орбиту деловой, международной, а потому вполне оправданной известности. Последние пару десятилетий этот сибирский центр создания спутников чаще всего при разговорах зовут «Решетневским». Ради выражения персональной уважительности к ее создателю. Да и при разговорах, для краткости, так удобнее. Михаил Федорович Решетнев… Академик, лауреат нескольких госпремий, депутат,орденоносец, Герой Социалистического Труда… Окончив в 1950 году с красным дипломом Московский авиационный институт, он спустя восемь лет занял пост одного из самых молодых заместителей Сергея Павловича Королева. А с 4 июня 1959 года по поручению шефа Решетнев приступил к созданию нового предприятия близ Красноярска.

11

Он создал его и возглавлял в течение первых 36 лет, до самой своей кончины. За этот срок ценой невероятных усилий он вывел дело собственной жизни на новую, прежде официально не дозволенную для подобных предприятий, орбиту. Не только технологического совершенства, но и к «свежему воздуху». К началу международного сотрудничества, а вместе с ним и к использованию новейших способов мирового уровня при создании искусственных спутников Земли…

4 июня 2004 года: — Я уже работал в коллективе знаменитого и мало кому

известного, по понятным причинам, ОКБ-1 Королева, — рассказал мне в тот день летчик-космонавт Алексей Леонов. Он первым в мире совершил выход в открытое космическое пространство.

Хорошо помню времена конца 1950-х годов. Тогда, по предложению Сергея Павловича, руководство страны приняло решение о создании сразу двух филиалов того предприятия, что действовало в Подлипках.

Оно было первым и единственным в Советском Союзе. Королев, бесспорно, понимал, насколько это опасно, если производство новейшей военной техники размещено только в одном месте. Чтобы не рисковать, было решено создать в других районах страны сразу два филиала. Вскоре один из них появился в Куйбышеве (ныне Самара) на базе местного авиационного завода. А местом поселения второго филиала избрали таежные окрестности близ Красноярска…

— Мне и прежде неоднократно приходилось бывать в городе на Енисее, — заметил Леонов. — Я ведь по рождению сибиряк, из Кемерова. Так что знаю все суровости этой земли. Приезжал в Красноярск по-соседски. Но все так складывались дела, что каждый раз надо было куда-то спешить. И поэтому, каюсь, я сегодня впервые увидел цеха железногорского предприятия. И испытал непередаваемую

радость и истинное удовольствие. Кажется, что заглянул в технологический рай… Здесь трудятся умнейшие люди. Они реализуют классные, оригинальные и суперсовременные разработки. Повсюду высочайшего уровня культура производства. Невозможно представить, что кто-то может войти в эти цеха без халата, специального комбинезона или же

12

в грязной обуви. И то, и другое может погубить создаваемый спутник. Понимаю, эти аппараты делаются не для космонавтов, но они являются родными и для нас. Лично я горжусь, что у нас в стране уже много лет действует предприятие, где создаются такие превосходные изделия…

— Конечно же, — подчеркнул Леонов, — я знал Михаила Федоровича Решетнева. Он у меня постоянно перед глазами и в памяти. А все увиденное здесь подтверждает, что это был действительно талантливый ученик и сподвижник Королева…

— Алексей Архипович, — спросил я Леонова, — как вы полагаете, те самые высокоинтеллектуальные аппараты, которые рождаются здесь, не смогут со временем заменить работу людей в космосе?

— Этого никогда не произойдет! — твердо ответил Леонов. — Люди не в состоянии создать адекватную замену человеческому мозгу. Думаю, в дальнейшем освоении космоса обязательно примут участие и те, и другие. Автоматы отрабатывают какую-то программу, после чего, уже с меньшим для себя риском, за дело возьмутся люди. Кроме того, есть действия, при которых человек вообще незаменимым. К примеру, если необходимо мгновенно принимать нужные решения.

Какой бы «умной» ни казалась машина, в ее память заложена только та программа, которую для нее разработал человеческий мозг. Машина не способна комбинировать…

Далее Алексей Архипович напомнил эпизод своего возвращения на корабль после выхода в открытый космос. Он вполне мог не попасть туда, откуда вышел. Ситуация тогда возникла критическая. Для принятия решения у него было менее пяти минут…

— Чтобы не остаться навечно в космосе, — теперь с лучистой улыбкой говорит Леонов, — пришлось отбросить все инструкции и заготовленные на Земле программы. Возникшая внештатная обстановка требовала немедленного перехода на другой режим и на иную методику. Что я и сделал. Перешел на другой уровень давления внутри своего скафандра…

После нашего и без того экстремального приземления мне, понятно, устроили пристрастный «разбор полета». Ругали за нарушения многих инструкций. При этом все понимали, что компьютер не смог бы внести необходимые тогда изменения. Это я сейчас упоминаю компьютер, а у нас с Павлом Беляевым на борту, если честно, тогда компьютера вообще не было.

3 ноября 2004 года:

13

— НПО ПМ, на котором мы сейчас находимся, — заявил на встрече с журналистами Анатолий Перминов, руководитель Российского космического агентства (Роскосмос), — бесспорно, является лучшим и в нашей стране, и в мире среди изготовителей аналогичной продукции. Оно ни в чем не уступает, скажем, предприятиям, которые действуют во Франции, в Германии, в Италии, в Нидерландах…

Я упоминаю только те страны, где лично побывал. За несколько прошедших лет на «Решетневской фирме» произошли очень серьезные качественные изменения с точки зрения технического перевооружения. Ни на одном родственном предприятии я не видел, чтобы, скажем, входной контроль элементной базы был таким жестким и требовательным. Причем все преобразования здесь сделаны в кратчайшие сроки. Душа радуется за сибиряков. Они активнее всех прочих поддерживают и уровень своего международного сотрудничества с коллегами из многих стран, имея в этом весьма надежные перспективы. Здесь успешно решаются и все социальные вопросы. Здесь выше заработная плата… Недавно видел итоги социологического опроса. 83 процента населения нашей страны за освоение Космоса. И это несмотря на все еще ощутимые проблемы земной жизни. Думаю, при таком деловом подходе Россия всегда будет оставаться космической державо

3. — Под руководством Решетнева, — отметил однажды в беседе с автором этих строк Альберт Козлов, в течение десяти лет возглавлявший НПО ПМ, — мы первыми в отечественной ракетно-космической отрасли к началу ХХI века не только стали работать по европейским стандартам качества. Мы вышли на тот уровень, где уже находилась та часть мирового сообщества, которая занималась проблемами сближения Земли и космоса. Нас никто здесь не ждал. Мы заявились без приглашения. И, похоже, нас признали. Не сразу, конечно, но признали…

По воспоминаниям ближайших к Решетневу соратников известно, что Михаил Федорович, как-то сидя с друзьями — коллегами во время очередного краткого отпуска у костра, примерно так оценил далекое и неожиданное для себя назначение. «Почему Королев направил меня в Красноярск? До сих пор не знаю… Но всю свою жизнь стараюсь работать так, чтобы доказать, что Сергей Павлович не ошибся».

«Ошибки не было…» — так без раздумий говорили почти все опрошенные мной современники Решетнева.

14

— Мы думали, он нас всех переживет, — подчеркнул в беседе с журналистом газеты «Красноярский рабочий» Юрий Михайлович Князькин, лауреат Государственной премии Российской Федерации, доктор технических наук, один из ведущих на предприятии специалистов по управлению с Земли космическими аппаратами. Полвека назад молодой спец, а точнее, «желторотик» Князькин, как он теперь, вспоминая прошлое, называет себя, начинал работать с Решетневым практически с первых дней.

— Здоровье у Михаила Федоровича было крепким, он всегда спортом занимался, — отметил Юрий Михайлович. — Над моим лишним весом, бывало, подтрунивал, советовал: садись на рисовую диету… И вдруг буквально за неделю человек сгорел — простудился, пошли какие-то осложнения. 26 января 1996 года его не стало…

Об этом удивительно моторном, жестко требовательном и обаятельном в житейском общении человеке нам еще расскажут те, кто многие годы тянул лямку порученного дела непосредственно в единой «упряжке» с Михаилом Федоровичем Решетневым.

Когда первого руководителя не стало, при единогласии коллектива предприятию было присвоено имя его создателя. А по принятому в Москве решению возглавил НПО ПМ уже упомянутый Альберт Гаврилович Козлов, выпускник Томского политехнического. Будучи в составе одного из стартовых «десантов» направляемых сюда молодых специалистов, он к моменту назначения на должность руководителя уже занимал пост первого заместителя Решетнева.

Мы неоднократно беседовали с Альбертом Гавриловичем. И один на один, и по ходу проводимых им пресс-конференций, и при случайных встречах. Обладая образной манерой изложения своих мыслей, всегда сохраняющий ироничность мудрого оптимиста, Козлов преподносит самые серьезные вопросы с неизменным «гарниром» из шуток-прибауток, а то и с очень органично внедренными меж них элементами ненормативной лексики, что, бесспорно, сближает с аудиторией. Если, разумеется, состав ее позволяет употреблять столь оправданные пассажи.

А еще после многочисленных бесед с Козловым я обнаружил, что в своих космических заботах он убежденный сторонник очень земного принципа езды на… велосипеде.

—Хочешь быть успешным в космических делах, — подчеркивает он, — не уставай крутить педали! Перестанешь крутить — обгонят… Остановишься — упадешь... И мимо тебя, а то и по тебе промчатся другие. Их принято называть

15

коллегами. Все верно! Но, вообще-то они еще и конкуренты. А конкуренты, как правило, любят друг друга исключительно взасос… Поговоришь с Козловым, и вывод напрашивается однозначный: на путях в космические дали не уставай «крутить педали…» Мне показалось, что все они здесь так живут и так трудятся.

Пройдет еще 10-летие, и Козлова в июне 2006 года сменит Николай Алексеевич Тестоедов, представитель более молодого поколения специалистов. Выпускник Ленинградского механического института, он начал работать в коллективе

создателей сибирских спутников в 1974 году. В биографической справке Тестоедова особо

подчеркнуто, что он «внес значительный вклад в создание уникальной испытательной базы предприятия» В международной табели о космических рангах подчеркнуто. Если полный комплекс проведения необходимых наземных испытаний будущего спутника можно выполнить без дорогостоящих перевозок изделия с места на место, это признано наивысшим технологическим достижением. Таких предприятий в мире, сказали мне, считанные единицы. И среди них — железногорское.

Впрочем, за прошедшие десятилетия менялись не только названия фирмы, фамилии ее руководителей и структура самого предприятия. Качественно иной становилась и его продукция. Доверенные им «педали» железногорцы крутят постоянно, и явно не в холостую. Да и потом, сам воздух здесь по-таежному ядреный. Говорят, он просто кишит неземными идеями…

4. Начальные строки задуманных откровений возникают

на мониторе моего ноутбука в то время, когда уже более десятка тысяч искусственных спутников Земли, созданных людьми за полстолетия в различных странах, и около 500 жителей нашей планеты разных национальностей побывали в космосе. Пятая часть из них — россияне.

Горько сознавать, что случались и трагические потери. Как «в живой силе», так и в технике. Неизведанные пути, даже в земных условиях, полны коварства. В космосе же, оказалось, многократно сложнее предвидеть и предотвращать опасные сюрпризы. Так мне говорили те, кто пожизненно взял на себя

16

обязанности решать проблемы сближения интересов землян с проникновением в космическое пространство.

Несмотря на утраты и неудачи, на допущенные ошибки и явные трагедии, судя по многим приметам, в космос теперь уже «не зарастет народная тропа». Связь, Интернет, теле- и радиовещание, цифровое и интерактивное, навигация, банковское дело, геодезия, картография и, разумеется, значительные объемы работ по обеспечению обороноспособности страны…

Такова в настоящее время полезная загрузка обжитых космических орбит. А еще, к примеру, спрос на самых «высотных» туристов стал стремительно возрастать. Даже живая очередь из них существует. Как говорится, были б maney на кармане…

На просторах Интернета встретил я и напоминание из недалекого прошлого. Оно, конечно, для тех, кто в настоящее время радуется собственной молодости. И по этой причине может не знать или забыть, что именно с наших спутников и начинались совершенно реальные, а не придуманные, литературно-фантастические пути по необъятным пространствам Вселенной. Даже само Национальное управление США по аэронавтике и исследованию космического пространства, что привычнее звучит как НАСА, своим рождением обязано тоже нашему спутнику-первенцу.

Событие, которое в те времена абсолютно не вписывалось в рамки обыденных понятий, произошло в нашей стране 4 октября 1957 года. В тот день практически весь мир и ахнул, и охнул. А само слово «спутник» на многие годы стало своеобразным символом второй половины XX столетия. Оно, как подлинная русская диковина, вошло без перевода в десятки иностранных языков.

А спустя еще три года и семь месяцев космос посетил и совершенно реальный землянин. И снова это был наш человек, Юрий Алексеевич Гагарин. Его полет вписан самой драгоценной строкой в историю всей разумной жизни на планете Земля.

Мне же непередаваемо приятно, что, во-первых, этот «рейс к звездам» совпал с отпущенной для меня жизнью. А во-вторых, памятно, что Юрия Гагарина, обладателя такой доброжелательной, бесхитростной и очень земной улыбки, я дважды фотографировал, находясь в трех шагах от него.

Возможно, в те памятные мгновения я и вышел на собственную «космическую орбиту» в журналистике. Однако вполне допускаю, что это всего лишь моя очередная придумка. Так мне кажется теперь. А тогда…

17

Уже через три месяца после до обидного мимолетной встречи с первым космонавтом я стал литсотрудником редакции газеты «Красноярский комсомолец». Исключительно по собственному желанию и при согласии на то редактора Василия Ивановича Полустарченко. А еще через пару лет, в 1964 году, меня приняли в Союз журналистов страны. Эта дата увековечена в моем членском билете. Она же обозначена и на обложке самой первой лично мной написанной книжечки. Тогда я дал ей, как мне казалось, вполне космическое название: «Земля не кончается за горизонтом…»

5. Впервые космонавта номер один я встретил нос к носу

в апреле 1962 года, ровно через год после его возвращения с орбиты на Землю. Москва. Кремль. Здесь тогда работал XIV Cъезд комсомола. Я в качестве его делегата находился в составе, как тогда писали в газетах, «молодых посланцев Красноярского края».

Всеобщий кумир того времени Юрий Гагарин тоже был делегатом. Не то от Москвы, не то от Московской области. А возможно, и от всей молодежи огромной страны. В какой-то отрезок времени наши пути по лабиринтам Дворца съездов неожиданно пересеклись.

Сначала я просто испытал шок от простоты такой встречи. Словно произошла она на просторах космоса, где, как известно, безлюдно. Потом сообразил, что у меня на плече висит фотоаппарат. А вот о том, что при съемке обычно принято освобождать объектив от крышки, вспомнил чуть позже. Но успел-таки сбросить ее и сделать несколько снимков, прежде чем Гагарин «вошел в плотные слои»

окружавшей его ликующей толпы… В сентябре 1963 года новая встреча с Гагариным произошла уже в Красноярске, в дни работы здесь Слета молодых строителей Сибири и Дальнего Востока. На нем я и Валентин Распутин были официально аккредитованы в качестве корреспондентов

Гагарин среди красноярцев

18

«Красноярского комсомольца». Слет проходил в театре музыкальной комедии, в самом тогда вместительном помещении города. С будущим известным российским писателем нам на пару предстояло рассказать о работе слета. Фотосъемка в наше задание не входила. Ею занимался многоопытный Игорь Борисович Венюков, работавший редакционным фотокорреспондентом. Он, кстати, и обучал меня съемочному искусству. В свои 26 лет я, конечно, уже считал себя если ни мэтром фотодела, то на полмэтра явно претендовал.

Выпросил я у Венюкова редакционную фотокамеру «Зенит», а к ней уговорил его же дать мне еще и телеобъектив с фокусным расстоянием 200 мм. Носить такую «трубу» на груди в те годы считалось высшим шиком. И когда под шквал аплодисментов слово для выступления на слете предоставили Юрию Гагарину, я среди прочих фото- и киносъемщиков появился на авансцене. А космонавт взошел на трибуну. Он говорил что-то очень радостное и приветственное. А я щелкал затвором, если ни сказать «поливал», не очень-то задумываясь над тем, что делаю.

Мне казалось, что на виду у всего зала, где было более 1200 человек, я выполнял исключительно «историческую

миссию» — фотографировал Юрия Алексеевича Гагарина… А думать, как позже выяснилось, было над чем. Хотя бы о том, что изредка нужно менять выдержку и диафрагму, так как фотоэкспонометра у меня не было и экспозиция делалась по предчувствию. Проще говоря, наугад. Еще нужно было помнить, что прикрепленный к аппарату длинноствольный объектив становится мощным рычагом. И поэтому надо, чтобы руки, держащие фотокамеру, были максимально тверды и плотно прижаты к телу. Это могло уменьшить «болтанку» аппарата при

съемке. Либо вести ее со штатива. Но и его у меня не было… Проявив вечером того же дня единственную отснятую

мной фотопленку, я увидел, что Гагарин снят, мягко говоря, не в фокусе. А на отдельных кадрах летчик-космонавт, имевший тогда погоны подполковника, был мной не то повышен, не то понижен в звании. Эту поправку внесла едва заметная болтанка фотокамеры. Волком хотелось выть от такой

19

неудачи! Но несколько кадров из 36 отснятых мной Венюков признал-таки достойными внимания. Я их вырезал и бережно сохраняю…

6. Как дилетант всех вместе взятых «космических наук»,

автор этих записок просто обязан довести до сведения читателя, что предлагаемые им не очень-то «путевые» заметки он периодически заносил в свои путевые блокноты. Если, конечно, что-то не только встретилось, но еще и чем-то запомнилось…

Порой я даже не совсем сознавал, ради какой конечной цели делаю это. И о чем конкретно «космическом» шла речь в тех «шибко умных разговорах», свидетелем, а то и участником которых мне доводилось бывать. А еще я постоянно ощущал, что творцы спутников обычно между собой говорят на неповторимом сленге. Его лишь увлеченно слушаешь, понять же почти невозможно. Эти диалоги временами чем-то напоминали привычный русский язык… Понятно, требовался «перевод». И мне, чаще всего, охотно помогали в этом.

Заново перечитав то, что было торопливо разбросано по страницам блокнотов и перенесено на бумагу с кассет диктофона, я как-то подумал: а что, если все сохраненное в памяти и в моем «космическом» досье представляет интерес не только для меня? Время неукротимо течет, новизна вытесняет все дряхлеющее… Словно по расписанию, происходит смена поколений. Памятные вехи и оценки минувших событий теряются под наслоениями новых прожитых дней…

У меня совершенно нет оснований утверждать, что железногорские «спутниковеды» слишком мало и все еще скованно говорят о себе. К примеру, об эксклюзивности истории своего становления, когда во всех смыслах было остро ощутимо, что находишься далеко от Москвы. Об удачах и проколах, о мучительных поисках лучших вариантов при разработке собственных уникальных технологий. И, наконец, о том, каким реальным смыслом начинена известная фраза «через тернии — к звездам», которую вполне можно признать девизом их повседневной деятельности.

Однако…

24 апреля 2000 года: — Освоение космоса, между прочим, это не только

полеты космонавтов, но и то, чем занимаемся мы, — подчеркнул на очередной встрече с журналистами руководитель железногорского предприятия Альберт Козлов.

20

— Ведь для развития мировой экономики роль, скажем, спутников связи вообще трудно переоценить. Одновременно обращаю внимание, что о пилотируемой космонавтике уже известно многое. О ней с печатных страниц и с экранов рассказывают почему-то охотнее и обстоятельнее, чем о нашей работе. Между тем без спутников связи тех же космонавтов, будь они внутри корабля или же за его пределами, никто из землян не смог бы ни увидеть, ни услышать. Мы обеспечиваем это, и, судя по отзывам, с высокой надежностью, о чем просто не следует забывать, — настоятельно рекомендовал тогда Альберт Гаврилович.

Пожалуй, из суммы подобных откровений и зародился однажды тайный замысел — попытаться написать небольшую книгу. И обязательно создать ее не по чьему-то заранее оплаченному заказу, а исключительно от себя. Посмотреть, как говорят, со своей колокольни, прекрасно сознавая, что рост этой самой колокольни заметно ниже не только космических высот, но и того «околюченного» забора, которым обнесена территория «Решетневской фирмы». Так что и не перепрыгнешь, если потребуется, и не заглянешь за него в порыве творческой любознательности.

Сюда можно попасть, если на тебя заказан пропуск. Но его, по «уважительным причинам», могут и не заказать. Такое случалось… Наверное, тем самым мне давали понять, что «тернии» существуют и на Земле. Особенно для тех, кто внештатно держит путь к «звездам».

Спасибо коллегам по местному журналистскому сообществу, которым я привык доверять, слегка подсобили. Хотя бы тем, что поддержали замысел, сказав однажды: «Давай, «космоплет», потихонечку трогай…» И, понятно, «песню в пути не забудь…» Эти слова они извлекли из популярного в свое время космического шлягера. И очень даже к месту употребили.

Сказано — сделано… Как получилось? Вот уж, точно, не мне судить. Стану хвалить, неправильно поймут. Не намерен я и свидетельствовать против самого себя. Как и любому гражданину России, мне позволительно не делать

Трио спутниковедов

21

этого на основании конституционного права. Так что объективнее будет, если вынесением «приговора» займутся те, кому повезет, и они сумеют прочесть эти строки до финальной точки…

Именно их, на всякий случай, я заранее и прошу не подвергать меня «высшей мере», если что-то слегка напутал или же в какой-то строке использовал не самый точный термин, а также оставил без должного внимания какую-то существенную деталь. С дилетантами такое случается. И чаще всего не по умыслу. Да и потом, какой спрос с дилетанта!..

7. Должен разоблачить себя и в том, что, если для

запусков своих космических аппаратов железногорцы, начав с Байконура, за полвека использовали абсолютно все российские космодромы, мне же ни на одном из них не довелось побывать. Наверное, потому, что я не железногорец. А еще я и не спутник, если судить по интеллектуальной оснащенности сугубо моей «полезной нагрузки». Хотя если серьезно, всегда очень хотел приобщиться к подлинному волшебству, которым окутан каждый отрыв от Земли ради проникновения в космос... Но что-то не сложилось, где-то не срослось.

Не собираюсь скрывать, что и в списке космонавтов и даже их дублеров я никогда не состоял. Станете искать мою, такую «редчайшую», фамилию между строк, все равно не обнаружите. Будем считать, что ростом не вышел. На 183 сантиметра вымахал. А значит, великоват для… спускаемого аппарата.

Не посещал я, к сожалению, и очень притягательную ныне геостационарную орбиту, как, впрочем, и остальные, более низкие. Думаю, по причине чрезмерного земного притяжения. Да и госпоже «Невесомость» меня как-то не сумели представить. Кстати, за счет личных знакомств удалось выяснить, что никто из железногорских создателей спутников тоже пока не был замечен на околоземных орбитах. Даже во время летних отпусков они куда-то в другие места уезжают. Вот я и подумал, а надо ли мне их опережать…

Да что там!.. И в списке «лунатиков», если таковой где-то и существует, никаких упоминаний о моей персоне не зафиксировано. К тому же в течение всей жизни обычные земные радости редко уносили меня туда, где якобы находится «седьмое небо».

Словом, как ни крути, а вроде сплошная невезуха сложилась сугубо в личном космическом развитии. Но я далек

22

от уныния… Хотя бы потому, что мой трудовой стаж зародился на «Красмаше». Мы еще поговорим об этом.

И потом я довольно много и ненасытно летал. Иногда во сне, чаще — наяву. Почти в тридцати странах побывал, в некоторых неоднократно. Правда, летая, не покидал дозволенных высот, но это уже не от меня зависело. А еще… Видел в подробностях процесс земного сотворения изделий для космоса. И знаком с десятком-другим навигаторов космических трасс, а это само по себе считаю большой удачей для скоротечной жизни всякого человека. Кроме того, у автора этих строк есть определенная непогашенная задолженность перед теми, кто создает спутники на берегах Енисея.

Весной 2004 года пресс-служба предприятия объявляла творческий конкурс на создание публицистических материалов, посвященных творцам аппаратов внеземного применения. Ввиду давней своей влюбленности в красоту и в загадочность их труда я дал тогда согласие на участие в конкурсе, плохо соображая, что же я сумею на него представить. Написал, помню, полторы страницы текста и по электронной почте перебросил свое творение в Железногорск… Спустя какое-то время узнал, что моя статейка не только напечатана в газете, которая ежемесячно выходит на предприятии, но и о том, что по итогам конкурса мои «Записки дилетанта» заняли первое место.

Не сочтите за похвальбу. В течение долгой жизни в журналистике мне, конечно, многократно доводилось получать поздравления и премии в качестве победителя конкурсов различных уровней. Но эта победа как-то особо согревала. Порой казалось, что не только дали командировку на… орбиту, но еще и предоставили возможность вернуться на Землю.

Первый абзац той публикации был начат словами: «О том, как в Железногорске создают космические аппараты, надо книги писать. А я вот всего лишь репортерскую миниатюру исполняю, потому как для книги созреть надо…»

Напомню, это было написано в канун 45-летия предприятия. Получается, «на созревание» для написания книги автору потребовалось пять лет. Или пятилетка, если говорить с советским акцентом. Впрочем, может быть, желаемая «зрелость» еще так и не наступила. А меня уже разнесло… Будем считать, что я принял встречный план и в связи с ним «созрел» досрочно. Опубликованный тогда текст был таким. Июнь. 2004 год: «Не вполне понимая, что означает словосочетание «высокие технологии», берусь

23 утверждать, что выше той продукции, которую научились мастерить железногорцы, в России вообще ничего не существует.

Продукцию эту с завидным постоянством доставляют к местам долгосрочной работы на различных орбитах. Среди них и самая удаленная от поверхности Земли. Она «подросла» за череду прошедших лет более чем до 36 тысяч. И не метров, заметьте, а километров. А это, без малого, почти длина земного экватора!

Бригаду ремонтников туда не направишь, чтобы пыль стряхнуть, подкрутить гайки или же контакты зачистить. На такой вояж наверняка «командировочных» не хватит. Так что всей этой продукции очень даже не бывалая по земным меркам надежность необходима. И здесь ее умеют обеспечивать, готовя сложнейшие изделия к работе в отрыве не только от земного, но и от человеческого притяжения.

И при этом обеспечивают все системы и агрегаты тройным равно надежным запасом активной работоспособности. Здесь привыкли строжайше соблюдать ставшее святым правило, что каждый компонент бортовой «полезной нагрузки» не имеет права быть бесполезным, а тем более вредным всему остальному организму спутника.

Не погружаясь в технологические глубины, где дилетантам просто делать нечего, отмечу, что необходимая надежность всего «железного» обеспечена здесь прежде всего тем, что создатели космических аппаратов относятся к творениям интеллекта и рук своих, как к живым существам.

«Так оно и есть, — подтверждали собеседники, — иначе не способны…» Услышишь такое, и без «градусов» хмелеть начинаешь. Нечто мистическое напоминает.

И нянчат спутники, и лелеют их, словно самых родимых кровиночек. И обязательно перекрестят, отправляя на космодром. И слова лишнего не произнесут, особенно журналистам… Обычно до 580-й после старта секунды. Пока аппарат «не махнет приветственно тебе крылом». Разумеется, с орбиты, которую принято называть опорной. И вовсе не служебное рвение, как я понял, мобилизует работающих здесь, а душевная потребность в этом всех, кто занят созданием космических аппаратов.

А как на предприятии умеют ценить «похудение» каждого спутника, когда удается освободить его от совершенно не нужных ему в космосе килограммов!.. Ну ладно если бы от женщин приходилось слышать такое, а то ведь

24

сплошняком мужики на последних стадиях работ кружат деловые хороводы вокруг каждого нацеленного на дальнее небо аппарата. Крепкие и умом, и телом, далекие от сантиментов, рассудительные и космически озабоченные мужики.

Зарождение спутника По некоторым житейским меркам нынешней России,

когда «наш брат» все еще охотнее исповедует далеко не рыночный принцип, а предпочитает ему «а бы как», такое отношение к плодам собственного труда вообще может показаться чем-то занесенным сюда неизвестными ветрами из иных галактик…

Словом, если признать, что даже пустой оркестровый барабан обладает «полезной нагрузкой», то человеческой голове она уж точно не повредит. Так что при случае спросите об этом тех, кто делает спутники. И непременно «снимите перед ними шляпу», чтобы не стеснять движений… собственных мыслей».

Однако… Вновь пора на… «орбиту», чтобы продолжить рассказ о тех трех спутниках, что 25 сентября 2008 года стали новоселами. Услышав сообщение о них по радио, я позвонил в пресс-службу «Решетневской фирмы». В ходе состоявшегося разговора случайно узнал, что один из этих аппаратов прихватил с собой в космос не совсем обычное, но очередное «письмо».

Кому?!. Сотрудница пресс-службы Елена Матвеева невозмутимо

ответила: «Конкретный адресат, конечно, не указан... Поговорите, пожалуйста, с Виктором Евдокимовичем Чеботаревым. Он у нас главный «письмоносец» и наверняка сможет ответить на многие вопросы», — и назвала номер телефона. Набрал я его… С первого раза не повезло, на том конце никто не ответил…

8. Замечал и довольно часто, что «спутниковеды»

далеко не обо всем готовы откровенничать. Причину столь «чистосердечного признания» называли почти в первой своей фразе: «Извини, режим не позволяет!..»

25

Это они, представители научной и инженерной элиты страны, создавая первое в Сибири предприятие отечественной ракетно-космической отрасли, работали, укрывшись непроницаемым покрывалом повышенной секретности. Они давали персональную подписку о неразглашении государственных тайн и свято соблюдали взятые на себя обязательства.

Их отрасль была закрыта для публикаций во всех без исключения средствах массовой информации. А значит, и для доступной для всех летописи страны, с ведением которой очень часто связывают деятельность журналистов. Сотрудники режимных служб оберегали их от фото-, кино- и видеосъемок. Им запрещались встречи с иностранцами даже на житейском уровне. А о выездах за границу в служебные командировки или же в качестве туристов им было непозволительно мечтать даже в самых радужных снах…

21 апреля 2004 года: — Мы долгое время, — говорил мне Василий Попов,

работавший в то время зам. начальника отдела общего проектирования космических аппаратов, — были изолированы от мирового рынка. То есть варились в собственном соку. Это и плохо, так как не было обмена идеями. Но в то же время и хорошо, поскольку пришлось в безвыходных ситуациях изобретать сугубо свое. Теперь можно признать, что многие из наших новшеств оказались весьма удачными по сравнению с западными аналогами. По крайней мере, представители фирм Германии, Франции, США и ряда других стран это сразу же признали, как только получили возможность появиться у нас на предприятии.

— Так, сильнейшее впечатление на зарубежных коллег, — припомнил собеседник, — произвела, к примеру, наша электрореактивная двигательная установка, которую мы уже более 20 лет используем на своих спутниках для необходимых маневров в космосе.

С не меньшим восторгом гости оценили и другое ноу-хау сибиряков — жидкостную систему терморегулирования. По словам Василия Владимировича, этой системой при создании спутников Земли вообще

26

никто в мире не пользовался. Она позволяет стабильно поддерживать внутри спутника не выше 20 градусов Цельсия, не допуская перепадов температуры. А такое постоянство благотворно сказывается на долговечности работы всей аппаратуры спутника, которая может утратить ее при перегревах…

23 марта 2009 года. Из сообщения пресс-службы предприятия: «Постановлением правительства Российской Федерации группе сотрудников ОАО «Информационные спутниковые системы» имени академика М.Ф. Решетнёва» присуждены премии правительства РФ. Государственные награды за создание национальной спутниковой группировки для обеспечения глобальной связи и телевещания на территории всей России присуждены первому заместителю генерального конструктора и генерального директора Виктору Косенко, заместителю генерального конструктора Виктору Хартову, заместителю генерального директора Валерию Шевердову и начальнику отдела Василию Попову…»

Режимные строгости минувших лет, говорили мне собеседники, несомненно, помогали хранить собственные секреты. Однако именно они, эти самые требования, которые на всех уровнях не принято было обсуждать, а только беспрекословно исполнять, лишали мозговые центры отечественных «почтовых ящиков» притока новаций. Не позволяли шагать в ногу со временем и все познавать в сравнении, как и принято в цивилизованном мире. На деле просто нельзя было сравнивать нечто свое с чужим, если последнего ты, как говорится, отродясь не видывал.

В связи с этим Михаил Федорович Решетнев, беседуя с одним из журналистов, не скрывая сожалений, отметил: «В нашей изолированности — одна из главных причин нашего отставания. И тот «железный занавес», что возвели идеологи, привел к тому, что мы сейчас имеем…» Это было сказано в апреле 1990 года.

В том же разговоре Решетнев подчеркнул: «Не могу без улыбки вспоминать, как, работая еще в Подлипках, в КБ Королева, я вышел из проходной нашей фирмы и, подойдя к табачному киоску, вздрогнул, прочитав на пачке папирос: «Ракета». Помню, мелькнула мысль: «Как же так, на открытой территории — секретное слово!» Вот до чего можно дойти, засекречивая все и вся».

При этом вроде бы никто и не замечал, что тем самым неизбежно унизительной дискредитации подвергался так помпезно звучавший в те годы лозунг отечественных производителей: «Советское — значит отличное».

27

Это были всего лишь «барабанные слова». Врали мы в те времена не только сами себе, но и тем зарубежникам, которые пытались хоть что-то разглядеть у нас, за «железным занавесом». Более правдивой, думаю, можно было признать довольно популярную тогда ироничную поговорку, что «советский токарный станок — самый тяжелый в мире». Или о том, что «советский снег — самый белый на планете».

Помню, однажды в Норильске случайно стал свидетелем уникального торга, в котором местный строительный начальник пытался у другого официально выменять за два новых бульдозера советского производства один, но всемирно известной марки «Катарпиллер». Позже специально узнал, что не состоялась та сделка. Думаю, и обещанный ящик коньяка в придачу не помог ее успеху. А возможно, сам напиток не имел нужного количества звездочек…

Проще говоря, приносящее всему деловому миру реальную выгодность международное разделение труда и сотрудничество в советских «космических» заботах, да и не только в них, оказались не просто бездействующими, но еще и строжайше запрещенными. «Рубить сук, на котором сидели» или «бить своих, чтобы чужие боялись», в нашей прежней стране считалось сподручнее.

7 июля 2006 года. Приветливо принимая меня, корреспондента РИА

«Новости», в своем служебном кабинете вскоре после назначения, нынешний генеральный конструктор и генеральный директор железногорского предприятия Николай Тестоедов, в частности, заметил: «Как и Луна, мы тоже имеем видимую и невидимую стороны. Публично подписываем документы, принимаем делегации,

участвуем в выставках, ездим на запуски, а затем сообщаем о них. Разумеется, прежде всего речь ведем о доставке на орбиты коммерческих спутников. А вот две трети своих пусков мы обычно не афишируем.

Н.Тестоедов вручает Б.Иванову медаль академика Михаила Решетнева (январь 2007 г.)

28

Надеюсь, без нанесения ущерба имиджу нашего предприятия…» Да я и не настаивал никогда на чем-то запретном. Сам

начинал свой трудовой стаж в «почтовом ящике». Так что прекрасно понимаю, что и при ныне официальной доступности для прессы прежде наглухо закрытого предприятия подлинные секреты, бесспорно, должны таковыми и оставаться.

Однако уже при первом посещении цехов по изготовлению спутников здесь обязательно назовут основных заказчиков продукции. Это министерство обороны страны и Роскосмос. После чего и становится понятным, почему на берегах Енисея рождаются космические аппараты как военного, так гражданского, а еще и двойного применения.

Последние, говорят, наиболее востребованы, а при определенных обстоятельствах они просто незаменимы. Каждый из них, зорко «поглядывая» на Землю с разных высот и точек зрения, дает возможность решать какие-то свои, в равной степени как оборонные, так и гражданские задачи.

4 июня 2004 года. Из сообщения пресс-службы предприятия:

«В Железногорск прибыл командующий Космическими войсками России Владимир Поповкин…»

Был он тогда в звании генерал-лейтенанта. В тот солнечный и довольно жаркий день он, помню, старательно избегал встреч с журналистами. Да нас и предупредили загодя, что «высокий гость не имеет поводов для общения с прессой». Ну и ладно… О наших «поводах», конечно же, забыли спросить. А окружавшие Поповкина офицеры и рослые мужчины в штатском всем видом подчеркивали неприступность своего босса.

Но случилось непоправимое, в какой-то момент «оцепление» совершенно неожиданно куда-то испарилось, и генерал оказался без свиты. Не оставлять же его позабытым-позаброшенным!

Без раздумий, перемигнувшись с коллегами, идем «на стыковку». И не толпой, а всего лишь вчетвером, при одной телекамере. По очереди представляемся, и очень располагающая к беседе Ирина Сергиенко, корреспондент красноярского филиала телеканала «Россия», от имени нас, самых инициативных, попросила разрешения задать несколько вопросов. Поповкин сначала словно с «космических» высот посмотрел на нас, затем, поняв, что стал доступен, приветливо улыбнулся и дал согласие на разговор.

— Работа железногорского предприятия, — подчеркнул Поповкин, — имеет огромное значение для Российских вооруженных сил. И в настоящем времени, и на перспективу.

29

Оно еще долго будет выполнять наши заказы. Не стану детализировать, но есть комплексы задач, без решения которых, поверьте, Россия не сможет существовать как полноценная космическая держава. Так что мы не только доверяем качеству работ создателей местных аппаратов, но еще и серьезные деньги в них вкладываем, чтобы это предприятие процветало.

— Будет ли расти количество спутников двойного назначения? — спросил я генерала.

— Вообще-то ничего нельзя абсолютизировать. Аппаратами двойного назначения могут быть спутники связи, навигационные и еще некоторые. Но существуют и те, которые работают только в интересах Вооруженных сил. И «на гражданку» такие аппараты никогда трудиться не смогут. Поэтому одним махом на заданный вами вопрос ответить невозможно. Просто мы с Роскосмосом в пределах разумного сочетаем проблемы двойного назначения.

Могу утверждать с полной достоверностью, что с помощью железногорских изделий мы контролируем все, что запускается с нашей планеты, а затем и летает над ней. Каждый такой объект мы отслеживаем и имеем полную информацию о нем…

Словам генерала можно верить. Теперь!.. А вот сто лет назад, если помните, «пришелец» к нам подкрался незаметно.

СЛЕД КОСМИЧЕСКИЙ — СМЫСЛ ПРАКТИЧЕСКИЙ

9. «Падение Тунгусского метеорита», отголоски которого не затихают на протяжении века, произошло, если по старому календарному стилю, 17 июня 1908 года. Ежели по новому, чем мы и пользуемся, то 30 июня того же года. Мне показалось, то загадочное падение невозможно признать чем-то однозначно посторонним для затеянных мной откровений. Особенно в год столетия случившегося. Более того, сами размышления о давнем космическом «вторжении» привели еще и к абсолютно неожиданному выводу.

А разве сотню лет назад свалившийся с небес огненный гость не стал самым первым и таким явным проявлением повышенного внимания космоса к гигантской по своим просторам Красноярской земле? И не обрела ли она после того «визита» статус меченой?..

Исключительно попутно подчеркну, что до переломного в судьбе России 1917 года обширные пространства вдоль самой многоводной реки страны были известны не иначе, как Енисейская губерния. С декабря же 1934 года, неизвестно за

30

что, словно в насмешку, ее нарекли «краем»… Красноярским краем. А ведь он все так и находится не на приграничных, а потому окраинных землях страны, а неоспоримо занимает ее срединную часть. То есть нет ни малейшего сходства с расположением, к примеру, Приморского, Краснодарского или же Камчатского краев. Мало того, даже официальный географический центр России обнаружен не где-то, а именно на красноярской земле.

Вспомним, после «победоносного» развала Советского Союза госграница страны в связи с этим существенно изменилась. Новая точка географического центра российской земли в июле 1992 года была найдена специальной экспедицией ученых «по адресу»: 94 градуса 15 минут восточной долготы и 66 градусов 24 минуты северной широты.

Именно здесь, на восточном берегу озера Виви, что в Эвенкии, и установлен величественный 5-метровой высоты обелиск, увенчанный фигурой российского двуглавого орла.

За что же тогда громадную и богатую от природы территорию так уперто и нерушимо продолжают называть «крайней», не обращая внимания на ее центровое расположение?.. Сила инерции? По привычке? Или же, как прежде говаривали, «чтобы врагов запутать»?..

Согласен, что это вполне весомый повод для дискуссии. Но, бесспорно, на совсем иную тему. А потому спешу вернуться на ранее избранную, «космическую» тропу…

Как знать, возможно, именно так и не обнаруженный в тайге, но застрявший в людской памяти «метеорит» и сделал красноярскую территорию космически избранной. По крайней мере, второго региона со столь «неземной» специализацией за истекшие полвека во всей Сибири так и не появилось.

Да, некоторые, весьма существенные достижения «космических» разновидностей человеческого труда можно обнаружить и в Томске, и в Омске, и в Новосибирске… А под Благовещенском даже новый космодром «Восточный» решили соорудить.

Но все объемы уже реализованных за Уралом проектов космической направленности несопоставимы с размахом всего аналогичного, коим уже располагает красноярская часть сибирской территории.

Как закоренелый материалист я вполне сознаю, что все космическое появилось на берегах Енисея отнюдь не по велению свыше… А, как было принято подчеркивать в советские годы, «создано под мудрым руководством партии, трудом и гением всего народа».

31

И пусть та «партия — наш рулевой» оказалась не очень-то пригодной для дальнейшего использования ее в роли кормчего и правительство страны по своим деловым качествам все еще только пытается стать иным. И отечественный рынок пока пребывает в полудиком состоянии, а потому еще часто приходится вспоминать Госплан СССР… Все течет, а потому обязано изменяться. Иначе и сама диалектика попадет в тупик...

Иное дело — «гений народа». Этот извечный возбудитель прогресса продолжает в любых условиях проявлять свою неисчерпаемость в интересах Отечества. Причем независимо от того, всепобеждающим остается марксистско-ленинское учение, или же за ненадобностью его поместили на склад «забытого резерва». Похожим образом ведет себя, к примеру, Енисей. Не обращая внимания на избираемый страной путь дальнейшей жизни, он как впадал, так и неизменно впадает в Карское море.

И все же… Лично меня не покидает ощущение, что по чьей-то воле или под влиянием каких-то неведомых обстоятельств кем-то и где-то изначально были обозначены именно «красноярские адреса» реализации здесь наиболее крупных проектов, связанных с внеземными интересами землян…

10. Повторю, совершенно незвано и уж точно негаданно,

ранним утром 30 июня 1908 года в небесное пространство над срединной частью Сибири ворвался некий «космический гость». Есть данные, что на высоте менее десяти километров от Земли, судя по воспоминаниям очевидцев, не опознанный и никем не представленный пришелец взорвался. Мощность его взрыва, говорят, была почти равна 20 мегатоннам. Это примерно в шесть раз превысило силу взрыва американской атомной бомбы над японским городом Хиросима.

В результате, став огненным болидом, «незваный гость» буквально «наломал дров», оставив в эпицентре множество обожженных и поваленных деревьев с вывернутыми наизнанку корнями. Причем никаких иных следов этого вторжения фактически не найдено. А возможно, их и не было вообще…

Пройдут годы, и возникшее «свыше» явление чаще станут называть уже не метеоритом, а безлико и как-то особо отрешенно — «Тунгусским феноменом». И, похоже, заслуженно. Потому как ни метеоритных обломков, ни остатков космического корабля инопланетян, ни каких-то

32

других явных вещественных подтверждений и следов случившегося визита обнаружить не удается. И это несмотря на огромное количество научных экспедиций, посетивших в разные времена этот все еще почти необитаемый и труднодоступный участок северной Сибири.

Он расположен в обширном таежном массиве, на удалении примерно 65-70 километров от древней эвенкийской фактории Ванавара. За советские времена она «раздалась в плечах», здесь заметно выросла численность проживающих. Какое-то время это поселение было не только крупным для Эвенкии селом (оно таковым и остается), но еще и бойким по ритмам жизни административным центром Тунгусско-Чунского района былого Эвенкийского автономного округа.

При этом и интригующе-загадочное название — Ванавара, и место расположения этой древней фактории не изменились под натиском воинствующих реформаторов всех минувших времен и политического окрасок.

Словом, и в обновляемой России Ванавара все так же находится на берегу впадающей в Енисей Подкаменной Тунгуски. Река эта, как и сто лет назад, имея очень капризный характер, обладает хроническим непостоянством своего водного режима. К примеру, здесь в летние периоды регулярно «всплывают» камни. Для большегрузных судов, доставляющих накануне очередной зимы в поселки Эвенкии товары так называемого северного завоза, это остается самым серьезным препятствием. Навигация, как правило, продолжается здесь не более двух-трех недель. Пока «большая вода» держится в русле…

11. Занесло как-то и меня в Ванавару. Занесло на

попутном вертолете во время одной из многочисленных командировок по красноярским «северам». Да и нет до сих пор в это тщательно оберегаемое пространство первозданной природы иной дороги, кроме как воздушной.

От Ванавары до места, так выразительно помеченного «метеоритом», мы летели минут двадцать. Предстояло у тамошних егерей забрать какой-то груз. Вскоре пилоты с высоты разглядели сооруженную среди заснеженных елей и лиственниц сработанную из брусьев площадку.

Она была расчищена от сугробов. Нас явно ждали. И мы четко выполнили посадку, устроив беспросветную белую круговерть из пребывавшего здесь в состоянии полнейшего покоя снега. Когда «метель» улеглась, а двигатели вертолета были переведены на малые обороты, я увидел проторенную среди сугробов и деревьев узкую тропинку.

33

Пройдя по не очень крутому склону менее ста метров, я попал к избе, сооруженной из мощных смолистых бревен. Из печной трубы на крыше, словно нехотя, поднимался дымок. Вокруг дома безмолвно бегали две или три рослых лайки. Собаки излучали добродушие, приветливость и любопытство, как и положено представителям этой северной разновидности охотничьих псов. Пахло чем-то очень домашним и, как всегда, в тайге удивительно легко, до головокружения дышалось.

Я даже подумал, что при таком кристально чистом воздухе ночами здесь наверняка можно увидеть и роскошное звездное небо над головой. В последний раз я любовался им, кажется, в деревне Солба близ райцентра Ермаковское. В ноябре 2006 года мы приезжали сюда вместе с супругой погостить пару дней у давнего нашего приятеля, бывшего красмашевца Виталия Тихоновича.

Вышли как-то вечером на крыльцо из его теплого дома, и в чистейшем, звенящем от почти 30-градусного мороза воздухе увидели сказочно красивое «небо в алмазах». Нет! Гигантский звездный шатер над головой… Он мерцал и переливался. Даже говорить ни о чем не хотелось…

Жители городов с этой феерической картиной теперь разлучены. И, похоже, окончательно. Для нас чаще фейерверки устраивают, словно эти пляски фальш-огней под плотным пологом городского смога могут заменить красоту натурального ночного звездного неба.

На внешней стене таежной избы я разглядел небольшую заиндевевшую памятную доску. Из текста на ней узнал, что это и есть «изба Кулика», часто упоминаемая в публикациях о Тунгусском феномене. Зашел внутрь. Увидел общие просторные нары, как максимум, для пяти-шести человек. Кирпичную печь. Стол. Полки с какой-то утварью. В углу стояли ружья. У входа лежали два мешка с замороженными до звонкости рыбинами. Они-то и оказались тем самым грузом, ради которого сюда был направлен вертолет. Двое мужчин, приветливо поздоровавшись со мной, без промедлений взвалили на плечи мешки с рыбой, и мы втроем под присмотром лаек зашагали по смачно хрустящему под ногами снегу к вертолету.

А через пару минут, снова подняв клубы плотной снежной пыли, винтокрылая машина сначала строго вертикально ушла вверх, после чего и легла на обратный курс, к Ванаваре. Тем и завершилась моя сугубо личная и скоротечная «экспедиция» к месту падения «метеорита»…

Я смотрел в иллюминатор на бесконечные, до самого горизонта снега и очень сожалел, что не удалось увидеть в

34

заснеженной тайге того, что сто лет назад здесь натворил незваный «пришелец».

Когда снова представится случай появиться здесь? Разумеется, я не знал этого. Но был твердо уверен, что деликатесная рыба в местных озерах исчезнет еще не скоро. И вполне может так случиться, что какой-нибудь здешний начальник, обожающий рыбные блюда собственного приготовления, вновь направит сюда вертолет…

В тот день, находясь в Ванаваре, я узнал и много «метеоритного». Оказывается, всего российские и зарубежные поисковики-исследователи за минувшее столетие выявили почти сотню всевозможных версий, вариантов и предположений того, что здесь могло произойти. Экспедиции, имея в своем распоряжении металлоискатели, станки для бурения грунта и прочее оборудование, тщательно и неоднократно облазили все местные таежные вершины и распадки.

Однако достоверная оценка «падению» пока так и не дана. Возможно, подумал я, из-за того, что сторонники каждой из многочисленных гипотез признают наиболее подлинной лишь собственную точку зрения, а на все прочие не обращают внимания.

12. На заре космической эры казахский писатель Чингиз

Айтматов очень точно и предельно кратко отметил: «Природа человека — это космос». Вот и мне показалось, если мы действительно возникли оттуда, то нет ничего удивительного, что нас теперь словно магнитом притягивают места прежнего обитания. Утверждают же знатоки земной жизни, что мужчину к женщине влечет именно «тоска по родине», которую он покинул при своем рождении. Что, опять же, находится в полном соответствии с природой.

То есть можно предположить, что постепенно и незаметно наступили те времена, когда следы, оставленные «метеоритом», стали в земных условиях раскрывать суть своего космического происхождения… Словно, попав в благодатную почву местной тайги, семена таинственной «космичности» спустя несколько десятилетий созрели для того, чтобы дать на красноярской земле свои первые всходы?..

Думаю, именно в связи с этим предположением необходимо подчеркнуть, что на учете у психиатров мне состоять не приходилось. Ни в прошлом времени, ни в настоящем. Так что оставим сомнения и поразмыслим вместе над совершенно реальными фактами.

35

Красноярский регион был впервые включен в секретнейший по тем временам перечень ракетно-космических территорий страны 27 февраля 1958 года. Иными словами, через 50 лет после памятного «прикосновения» к этой части Сибири чего-то, что и было названо метеоритом!..

В тот день было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 238-117 о технической реконструкции красноярского завода 946. Так на языке документов, бывших ранее «не для печати», называлось предприятие, о котором шла речь. Летом 1932 года «питомцы» ГУЛАГа начали сооружать его на одном из обширных пустырей в правобережной части Красноярска.

Оно и в настоящее время там же находится. При рождении его нарекли «Красмашем». Трудовые успехи этого коллектива за минувшие 77 лет пятикратно отмечены высокими наградами страны. За просто так их обычно не давали. Но не о них сейчас речь…

Красноярский машиностроительный завод начинал свою биографию с изготовления драг для добытчиков золота. Затем, когда приблизилось военное лихолетье, обильно производил для фронта и для Победы зенитные пушки. Сначала это были одноствольные орудия, а позже, примерно через десяток лет после окончания Великой Отечественной войны, завод перешел на скорострельные, двуствольные. И вот настало время очередного обновления продукции. Как говорится, в духе времени.

Согласно упомянутому постановлению, «Красмашу» предстояло за короткий срок вместо зениток освоить выпуск ракетной техники и космических аппаратов. Так, кстати, дословно и отмечено в истории предприятия. Но и это не все! Загибайте, пожалуйста, пальцы. Уже в следующем году «Красмашу» для изготовления новой продукции потребовалось создание так называемой второй площадки… В те времена ее чаще всего так, загадочно, и называли.

13. Это я уже цитирую, извините, самого себя. На что,

как мне кажется, имею полное право. К тому моменту, получив в средней школе № 48 аттестат зрелости, я отработал в рядах доблестных «красмашевцев» уже почти пять лет. Сперва слесарем-пирраметристом в центральной

36

лаборатории, а спустя два года был избран секретарем комитета комсомола завода, сначала вторым, а потом и первым.

И если тогда я не имел прямого допуска к особо важным производственным таинствам, то чем дышит коллектив, просто обязан был знать, хотя бы как «четвертый угол» заводской власти.

Помню, именно в конце 1950-х годов на «Красмаш» в большом количестве стали приезжать молодые специалисты, чаще всего выпускники московских и питерских «ракетных» вузов. Были среди них еще и днепропетровцы, харьковчане, томичи, уральцы…

Словом, коллектив завода подвергся тогда буквально нашествию столичных и прочих интеллектуалов. И мы начали вовлекать новых «спецов» в работу цеховых молодежных организаций. Но вскоре стало заметно, что многие из них куда-то надолго исчезали. Так постепенно и пришло понимание того, что находившаяся где-то за пределами «Красмаша» «вторая площадка» не пустой звук, а уже действующий объект.

По новым схемам происходила и перелицовка всей жизни предприятия. Вместо бойцов военизированной охраны, к примеру, периметр «Красмаша», а также все его проходные взяли под свой контроль солдаты внутренних войск. Произошла полная замена пропусков. А чуть раньше, в одну из малолюдных ночных смен, был снесен с постамента памятник Клименту Ефремовичу Ворошилову. Он стоял лицом к заводскому народу в сквере внутри территории, сразу за порогом первой проходной.

Кажется, легендарный герой гражданской войны, один из создателей Первой конной армии, был сброшен с пьедестала не потому, что не имел отношения к ракетно-космической технике. Просто его тогда причислили не то к космополитам, не то к тем, кто содействовал возникновению культа личности Сталина.

Как бы то ни было, завод в связи с этим перестал именоваться «Ворошиловским», и стал в одночасье самым «Ленинским» А если точнее, «Красмаш» как бы вообще исчез тогда с территории Красноярска, словно растворился в нем. Был, и вот не стало… Вроде, не уберегли. Название завода запретили упоминать в средствах массовой информации, а также во время праздничных демонстраций и по ходу прочих публичных событий. В декабре 1958 года был прекращен выпуск и заводской газеты «Сталинец». Она выходила почти 24 года…

37

А еще припоминаю, стало заметно, что по вечерам сотрудники заводских конструкторских и технологических служб стали увлеченно просматривать какие-то фильмы. И затем дискутировать… Разумеется, без допуска посторонних, плотно прикрыв двери. Позже мне кто-то доверительно шепнул, что это были раздобытые где-то и кем-то специально отснятые киноленты о первых запусках не то германских, не то американских, а может быть, и первых отечественных ракет…

Однажды наступило время, когда и мне пришлось «исчезнуть»… Правда, всего лишь на половину рабочего дня. Помню, в комитет комсомола из отдела кадров заранее передали список примерно из 70 фамилий молодых специалистов. Попросили выбрать по нашей картотеке их учетные карточки.

Комсомольская организация «Красмаша» тогда была крупнейшей в крае. Состояло в ней свыше пяти тысяч человек. По этой причине мы имели так называемые права райкома, что позволяло хранить карточки членского учета в нашем сейфе. Подобрали мы их. Трехкратно проверили, доложили. «Спасибо, за ними придут…» — прозвучало в ответ. Но пришли вовсе не за ними, а за… мной.

За точность не ручаюсь, но, кажется, это было в начале 1961 года. В комитет комсомола явились два молодых чекиста из тех, кто оберегал завод от тайных и явных «происков врагов». Они сказали: «Минут через тридцать будет автомашина, и мы с тобой поедем на «вторую площадку», повезем учетные карточки». «А где это?» — с наивной любознательностью спросил я. «Водитель дорогу знает», — невозмутимо успокоили меня.

Вообще-то вечерами в очередях за хлебом, колбасой, мылом или прочим «дефицитом» люди, помню, очень часто, перешептываясь друг с другом, говорили тогда о какой-то «девятке», о «четвертом районе» и, конечно же, о «второй площадке»…

О чем конкретно шла речь, я тогда толком не понимал. Может быть, догадывался, но и восполнять явные пробелы собственной осведомленности не стремился. Журналистом еще не стал, да и потом, если меньше знаешь, то крепче спишь. Эта истина во все времена имеет особую ценность.

Тем более что забот и так на каждый день хватало. Сын родился, став студентом-заочником университета в Томске, я начал осваивать филологию, а с ней и журналистику. Денег до жути на все не хватало, так как супруга была еще студенткой. Благо ее родители, кстати, тоже «коренные красмашевцы», не

38

только регулярно подкармливали нас, но и помогали, чем могли…

Сели мы с «бойцами невидимого фронта» в авто и поехали по асфальтовой ленте на северо-восток за пределы Красноярска. Глаза мне не завязывали. Свой паспорт на контрольном пункте я не предъявлял. Да и вообще, нас как-то сразу пропустили в зону, обнесенную посреди пригородной тайги несколькими рядами колючей проволоки. Думаю, госномер у нашей автомашины был каким-то узнаваемо «блатным», а потому и вездеходным. Охранники у ворот нам только козырнули.

Вскоре я увидел довольно большое количество двух- и четырехэтажных жилых домов, которые спустя лет 30-40 станут охотнее называть «сталинками». Огромное озеро с набережной и пляжем. Просторные и чистые улицы, детские площадки и повсюду — крупные островки таежной растительности, заботливо оставленные между зданиями.

Все увиденное было совершенно не похожим на то, чем тогда располагал Красноярск, или Пыльноярск, как его чаще называли. Точнее, правобережье города, застроенное одно- и двухэтажными деревянными бараками военного времени. «Второй участок…», «Четвертый участок…», «Первый участок…», «Седьмой участок…», «Шлакоблочный…», «Авиадом…», «Каменный квартал…» И повсюду — пустыри, почти нет зеленых насаждений. Зато свалки и помойки — на каждом шагу.

«Простите, этой рай?» — спросил я у своих попутчиков, показывая на то, мимо чего мы проезжали. «Нет, — ответил один из них, — это всего лишь пункт нашего назначения».

Наверное, по действовавшим инструкциям, он имел право давать всему окружающему только официальные оценки. После чего я понял, что ознакомительная «экскурсия» по городу, который тогда чаще всего называли «Девяткой», для меня не предусмотрена.

Мы остановились на просторной площади у здания с мощной колоннадой, которое называли Дворцом культуры. Попутчики показали мне на соседний от него дом, в котором, кажется, на третьем этаже, и находился нужный мне горком комсомола. Я поднялся туда, где меня ждали, и передал по акту привезенные учетные карточки.

На всю процедуру «сдал-принял» потребовалось около часа, после чего наша автомашина пулей выскочила на волю… Попутчики на обратном пути попросили меня постараться забыть о том, где мы побывали. «Ладно», — ответил я. И настолько забыл, что впервые в жизни пишу об этом.

39

Когда же спустя три десятка лет от тех дней впервые открыто заговорили о мощном предприятии близ Красноярска по изготовлению искусственных спутников Земли, я вдруг вспомнил «операцию» по доставке учетных карточек. То есть по воле обстоятельств мне, похоже, довелось, хоть и очень мимолетно, но все же прикоснуться к формированию его изначального коллектива. Нескромно, правда, утверждать такое. Однако что было, теперь не изменишь. Исторически известно, что первыми в него вошли, действительно, красмашевцы. И лишь позже подоспел первый «десант» из Подмосковья…

Отмечу попутно, что в качестве «второй» та площадка пробыла сравнительно недолго. Вскоре она стала «первой», так как обрела право на полную свою самостоятельность. Первой во всей Сибири! И встречает собственный полувековой юбилей в ранге самого крупного в мире изготовителя искусственных спутников Земли…

«КУДА ИДЕТ КОРОЛЬ? — БОЛЬШОЙ СЕКРЕТ…» 14. Так утверждает одна легкомысленная песенка из

веселого и очень популярного мультика. Ее слова крутились у меня на языке в те дни, когда я пытался установить хотя бы мельчайшие подробности появления на берегах Енисея многослойно засекреченного академика Сергея Павловича Королева.

К сожалению, далеко не все получилось. Либо «копал» не очень глубоко, либо не в тех местах, где надо. Да и времени много прошло, считай, полвека. Зафиксированных на бумаге следов той сибирской поездки почти никаких не осталось. А возможно, их было запрещено оставлять. Либо, если они и остались на каких-то документах, то кто-то просто не знает, где эти «страницы истории» в данное время находятся. У нас и такое случается…

Приезд в Красноярск родоначальника мировой практической космонавтики случился летом 1960 года. По воспоминаниям одних, 2 июня. По воспоминаниям других, просто «ранним летом шестидесятого года…» Более точно никто не мог сказать.

— Никаких записей на документах, хранящихся в архивах, включая и наше предприятие, мы не обнаружили, — сказал мне Михаил Лубнин.

На момент написания этих строк продолжающий работать одним из помощников генерального директора завода «Красмаш» Миша, а теперь, конечно же, Михаил

40

Алексеевич, был одним из тех молодых специалистов, которые пополнили коллектив завода в период выхода его на ракетно-космическую колею.

Практически ничего конкретного не сохранила и моя память. Напомню, я в тот год был уже первым секретарем комитета комсомола «Красмаша». Разумеется, невелика шишка, но кое-что имел право знать. Да и заводской пропуск у меня был «вездеходным». Однако «королевские вихри» либо пронеслись мимо, либо меня от них тщательно оберегали. Лишь по каким-то едва приметным деталям припоминаю теперь, что в тот день в заводоуправлении ощущалась какая-то не вполне объяснимая напряженка. Меньше было людей в коридорах. Пустынными стали площадки для перекуров. Не более того…

Одно выяснил точно, что приезжал Королев в Красноярск не для того, чтобы праздно поохотиться где-то в местной тайге или же порыбачить на Енисее. Мой даже легкий намек на такие предположения все собеседники отвергали напрочь без малейших колебаний. И то верно, повод, похоже, для столь дальней и утомительной поездки надо было тогда иметь неизмеримо более весомый.

Вспомним. Был самый разгар «холодной войны». Уже запущены и первый, и второй искусственные спутники Земли… Однако создаваемый ракетно-ядерный щит страны еще требовал серьезных доработок. Опять же, менее года оставалось тогда до задуманного первого полета человека в космос.

И вот, отложив все многочисленные дела, Королев покидает Подлипки и мчится в сибирскую глубинку…

Кстати, а на чем можно было тогда «мчаться» на восток за четыре часовых пояса? Это сейчас в Москве отужинаешь, в Красноярске позавтракаешь, и — на работу, как на праздник. Тогда даже титулованных авиапассажиров на таких скоростях по воздуху еще не перемещали.

Скорее всего, Главный конструктор добирался до берегов Енисея на пассажирских Ил-14 или Ил-12. Знакомые авиаторы сказали, что за Королевым в те времена был закреплен именно один из самолетов такого типа.

Выяснил, что на любом из них от Москвы до Красноярска, с обязательными четырьмя промежуточными посадками для дозаправок горючим, нужно было находиться в пути около 20 часов. Это при условии летной погоды по всей трассе. При ожиданиях ее — еще больше.

Мне рассказал об этом бывалый красноярский авиатор, многоопытный Владимир Анатольевич Кузнецов. Он также

41

отметил: «Можно предположить, что Королев прилетал в наш в город на только-только начинавшем тогда вставать на крыло пассажирском самолете Ил-18. Имея четыре турбовинтовых двигателя, такой лайнер был способен без посадок покрыть расстояние от столицы до Красноярска менее чем за 7 часов. Сам часто летал на нем, так что помню.

Но необходимо учитывать, что находившийся почти в центре города наш старый аэропорт «Северный» мог тогда принимать такие крупные машины лишь экспериментально. Им был нужен внушительный разбег перед взлетом. И поэтому их могли эксплуатировать исключительно в зимнее время, когда с помощью искусственно намороженного и посыпанного шлаком льда на несколько сотен метров удлиняли взлетно-посадочную полосу.

К тому же документально подтверждено, что Ил-18 с бортовым номером 75733 впервые официально приземлился в «Северном» только в начале 1961 года. «К тому моменту капитальное удлинение бетонной полосы в «Северном» уже было завершено», — подчеркнул Кузнецов.

Если учесть, что Королев пробыл среди красноярцев не более суток, то при таком плотном графике визита на весь маршрут туда и обратно, скажем, на Ил-12, могло уйти часов 70-75. Словом, целая череда ничем конкретно не подтвержденных догадок…

Кого уж точно нельзя винить в появлении этих «белых пятнах» в летописи страны, так это журналистов. Даже самых допущенных к ракетно-космической тематике, явно, и не уведомляли о сибирском маршруте Королева. Да и наверняка не подпустили бы, если кто-то из моих коллег сумел бы самостийно пронюхать о намеченной поездке.

Напомню, что сама фамилия «Королев» была в те годы под абсолютно непроницаемой для посторонних оболочкой. Включая, конечно, и столичные средства массовой информации. А если им и приходилось упоминать о делах «королевской» фирмы, то газеты «Правда», «Известия» или «Комсомольской правда» имели право называть его исключительно бесфамильно. Но обязательно писали в тексте с большой буквы «Главный конструктор советских ракетно-космических систем». Я это зрительно помню.

Наверное, тогда учитывались интересы лишь текущих дней. О том же, что останется для истории страны, просто не успевали подумать. Потому-то многое и потеряно безвозвратно.

42

15. О приезде Главного конструктора теперь напоминает лишь черно-белый фотоснимок, на котором Королев и группа его красноярских соратников кем-то отсняты во время прогулки по Енисею. И, судя по многим деталям, этот снимок сделан не скрытно, «из-под полы», а хорошим объективом, со старательно наведенной резкостью. А еще заметно, что все запечатленные на нем явно позируют. Словно находятся в ожидании, когда обещанная съемщиком «птичка» вылетит из объектива.

На снимке я узнал Сысоева (он слева), тогда директора «Красмаша», с которым был хорошо знаком. Узнал и сидящего рядом с ним зам. главного конструктора Куприянова. Нам приходилось встречаться по проблемам комсомольской организации отдела, который он возглавлял, работая на заводе. Узнал Королева и Решетнева (соответственно четвертый и пятый слева)… Остальные двое так и остались для меня не опознанными. Возможно, есть среди них кто-то из отдела оборонной промышленности крайкома КПСС, из Красноярского управления КГБ… Статус гостя определял, что представители этих ведомств обязаны были находиться поблизости.

Затеяв поиск, поговорил я и с одним из старейших на Енисее капитанов, Игорем Павловичем Таскиным. Мы хорошо знаем друг друга уже много лет. В ходе этой беседы удалось выяснить, что свой служебный, «адмиральский» теплоход С-1 для организации речной прогулки Королева и его коллег предоставлял Иван Михайлович Назаров. К тому времени он уже многие годы руководил Енисейским пароходством.

43

Хотя, подумал я, могли и Назарову не сказать, для кого доподлинно понадобилось его белое парадное плавучее средство с просторным салоном и вместительной носовой палубой. Просто, не посвящая в подробности, попросили, допустим, для прогулки московского начальства. Не сумел я отыскать и бывшего капитана этого теплохода или кого-то из членов экипажа…

Более или менее обстоятельно пообщался лишь с двумя косвенными свидетелями того давнего блиц-визита. Один из них — 73-летний житель Железногорска Владимир Федорович Котихин. Это он и сказал мне, что Королев приезжал ранним летом шестидесятого года. Ни точного дня, ни месяца собеседник не припомнил.

Позже, получив в музее Железногорска солидно изданную в 2000 году книгу об истории сооружения закрытого города, я на странице 147 увидел примерно такую же групповую фотографию. Под снимком прочел: «2 июня 1960 года в город приезжал С.П. Королев», хотя, как я понял из разговора с музейщиками, точность этой даты им тоже не удалось подтвердить документально. Похоже, она зафиксирована с чьих-то слов…

Котихин же и поныне вместе с супругой своей Кларой Ивановной проживает в одной из квартир трехэтажного типового для тех лет дома «сталинского покроя». Находится он по соседству с роскошным по своей буйной растительности городским парком. В него превращен за прошедшие годы один из сохраненных участков былой тайги. Хвойный воздух… Волшебной белизны снег… Какие-то птицы

буравят своими голосами стылую тишину… На 319-й странице «Ракетно-космической энциклопедии» (А.И. Мелуа, Санкт-Петербург, 2001 год) нашел информацию о Котихине. В феврале 1958 года Владимир Федорович окончил Московский авиационный институт и сразу же был направлен в Подлипки, где стал

сотрудником королевского ОКБ-1. — Работал я, — припомнил Котихин, — без малого два

года буквально в тридцати шагах от кабинета Главного конструктора. Наши пути часто пересекались. А потом очень

44

морозным декабрем 1959 года мы с супругой, сев в поезд Москва — Хабаровск, через четверо суток стали сибиряками…

С тех пор Котихин и отдал отечественной ракетно-космической отрасли более 40 лет своей жизни. На пенсию ушел с должности начальника одного из конструкторских отделов. Сначала, как и многие местные знатоки высоких технологий, занимался Котихин конструированием боевых ракет. Позже коллектив предприятия постепенно перешел на изготовление спутников.

Был Котихин, к примеру, ведущим специалистом при создании первого в мире стационарного искусственного спутника «Радуга». Да и ряда других, ставших позже открытыми для печати космических систем. Многократно удостоен правительственных и отраслевых орденов, медалей и всевозможных премий и дипломов. Выйдя на заслуженный отдых, делает серьезные попытки в литературном творчестве. Уже написал большое количество рассказов и небольших повестей…

Хоть и называют теперь город открыто Железногорском и даже на карты его нанесли, статуса своей закрытости он, как и прежде, не утратил. Да оно и к лучшему, рассуждают многие местные жители: секреты, особенно государственной важности, бережного к себе отношения требуют, особенно в такое «базарное» время, какое выпало для России на переходе из века двадцатого в двадцать первый.

16. Город как город: чистый, уютный, без суеты и

признаков столичности. Летом утопает в зелени, зимой — в снегах. Здесь просторны улицы и почти нет высоток. Завораживает своим видом и озеро на въезде в жилую часть Железногорска. Этот искусственный водоем начали создавать вскоре после того, как здесь появились первые строители. Они-то и возвели плотину поперек русла небольшой таежной речки Кантат, воды которой незамедлительно наполнили озеро…

На одном из его берегов уже в начале 1990-х годов поставили великолепный православный храм. Поблизости появился поселок из уютных коттеджей. Есть супермаркеты и развлекательные центры, действуют школы, больницы, рестораны, многочисленные спортсооружения...

А по пригородным дачным участкам медведи шастают. Замечено, они появляются здесь лишь в те годы, когда случается неурожай ягод и кедровых орехов. А с пустым брюхом хозяин тайги как-то не предрасположен уходить в зимнюю спячку…

45

Проживает в «Заколюченске» (и так иногда, исключительно беззлобно, называют Железногорск) теперь примерно 100 тысяч человек. Его возведением в 50 километрах к северо-востоку от Красноярска в режиме полнейшей секретности, начиная с 1951 года, занимались и крупные подразделения военных строителей, и более массовые отряды обитателей учреждений ГУЛАГа. Говорят, все работы зарождались здесь под личным контролем Иосифа Сталина и Лаврентия Берии.

По первичному замыслу, соцгородок был рассчитан лишь на 16 тысяч жителей. Значительная часть из них должна была трудиться на местном горно-химическом комбинате по наработке запасов оружейного плутония. Основные производства его сразу решено было разместить под землей, внутри огромного прибрежного скального массива.

Здесь, говорят, нарыто столько просторных помещений и тоннелей, что их общая длина, предположительно, превосходит размеры всего, чем располагают вместе взятые подземные трассы самого крупного в стране Московского метрополитена. Мне довелось побывать лишь в некоторых из них. Так что подтвердить или опровергнуть сопоставимость, как говорится, «столичного метрА и местного нутрА», не имею возможности.

Кстати, именно московские метростроевцы выполняли основные объемы проходческих работ и здесь, включая и прокладку транспортного тоннеля в двух уровнях под… дном Енисея. О нем теперь уже мало кто вспоминает. Мне же довелось пару раз пересекать реку, находясь и под водой, и под землей одновременно. Впечатление, конечно, не из приятных. Но все увиденное из окна автобуса при тусклом освещении дежурных лампочек цепко остается в памяти.

Позже, когда тоннель был проложен, выяснилось, что это дорогостоящее и сложнейшее инженерное сооружение так и останется невостребованным. Рыночная экономика в те годы еще не получила «российского гражданства», так что подобные «излишки» социалистического планирования можно повстречать и в других местах.

А еще местные старожилы вспоминают, что в конце 1950-х годов, когда Хрущев и Королев совместно отдыхали в Сочи, им пришла идея упрятать в этом отдаленно-потаенном месте еще и крупный сибирский филиал по выпуску ракетно-космической техники.

Помещения для него планировалось создать тоже внутри скалы на правом берегу Енисея, буквально по соседству с ядерным комбинатом. Время было такое… О всеобщей

46

стабильности приходилось только мечтать. Вот и рыли землю, и грызли скалы. И для укрытия от «дурного глаза», и ради защищенности от возможного ядерного удара со стороны предполагаемого противника. Словом, в самый разгар «холодной войны» известная житейская истина — «береженого Бог бережет», даже в стране официального атеизма, вдруг обрела особую практичность.

Но когда проходчики уже начали выемку скальной породы для размещения еще одного подземного «поселенца», в начале октября 1959 года здесь появился советский лидер тех лет Никита Хрущев. Осмотрев огромные рукотворные гроты, он задал вопрос окружавшим его «спецам»: «А сколько стоит один мой шаг в этих условиях?..» «Очень дорого, Никита Сергеевич», — ответили ему.

Как припомнил по моей просьбе Юрий Михайлович Князькин, именно тогда и был сделан вывод, что упрятанное в сибирской тайге ракетно-космическое предприятие нет смысла «загружать» под землю. Там остались только производственные подразделения ядерного комбината и цех по изготовлению гироскопов, приборов ориентации для ракет «Красмаша». А весь комплекс спутникового предназначения был выведен из «подполья» на поверхность. Его разместили в самом центре зарождавшегося города, который, кстати, еще в 1954 году был назван Железногорском. Разумеется, тайно. Позже выяснится, что многие его жители толком и не знали о том, что они — железногорцы.

Здесь, на центральной улице, строго напротив здания дирекции горно-химического комбината с того самого «высочайшего повеления» вот уже полвека и находится «фирма Решетнева». Со всеми своими отделами, цехами, службами, испытательными лабораториями, камерами и стендами… С нацеленными на космос антеннами местного ЦУПа (центр управления полетами) и компактной площадью имени Михаила Решетнева.

На этой, по сибирским масштабам, крохотной площади летом 2004 года был торжественно открыт отлитый из бронзы высотою в два с половиной метра памятник основателю предприятия.

Такое ощущение, что минутой раньше Михаил Федорович просто вышел из здания, стремительно спустился по ступеням с крыльца и замер навечно в задумчивости. Над ним повис макет искусственного спутника Земли, находящегося на круговой орбите, символически мощная спираль которой изготовлена из алюминия. А за спиной академика, образуя единый с его скульптурой мемориальный комплекс, размещены гранитные прямоугольники, словно глыбы уже реализованных планов.

47

Говорят, что очень скоро на них появятся памятные надписи об основных этапах развития предприятия.

4 июня 2004 года. РИА Новости: «Бронзовый памятник академику Михаилу Решетневу

торжественно открыт в Железногорске Красноярского края. Здесь под его руководством создано предприятие по выпуску искусственных спутников Земли. Три самых первых аппарата серии «Космос» под номерами 38, 39, 40 были изготовлены в Железногорске летом 1964 года, и в августе состоялся их успешный запуск на орбиту. Это были экспериментальные макеты космических аппаратов, каждый из которых располагал лишь радиопередатчиком… Теперь предприятие стало ведущим в России производителем данной продукции. Открытый памятник изготовлен в городе Жуковском по проекту красноярского скульптора Юрия Злотия. С воспоминаниями о талантливом ученом, руководителе и обаятельном человеке на церемонии выступили его вдова Людмила Решетнева и многие из тех, кто лично знал Михаила Федоровича…»

17. А теперь вернемся к тем крохам воспоминаний, что

сохранились в памяти о приезде Королева на берега Енисея. Многие из опрошенных мной железногорцев утверждают, что за стремительно краткое время своей сибирской поездки академик посетил и стройплощадки объектов своего ведомства. Разумеется, было бы весьма странным, если бы он не сделал этого. Все логично… Он дал Решетневу важнейшее задание. Прошел год, и настало время проверить, как выполняется порученное.

Говорят, в этом и была одна из особенностей «королевских» методов руководства. По мере возможности он старался во все вникать лично, а не по сводкам и справкам. Тем более что успех создания нового предприятия зависел тогда не только от личного энтузиазма и настойчивости 36-летнего Решетнева.

Разумеется, он был наделен полномочиями и обладал врожденной непреклонностью. Но некоторые «зубры», к примеру, в руководстве «Красмаша» частенько называли его не иначе как «мальчишкой», а потому стремились подмять под себя. Говорят, в те годы в связи с этим, внешне почти не заметным конфликтом, здесь часто вспоминали таежную мудрость о том, что «два медведя жить в одной берлоге не способны». Имея, конечно, в виду прежде всего авторитетного Сысоева и начинающего Решетнева. Каких-либо документальных подробностей и об этом отыскать не удалось, кроме, пожалуй, одной. Уже в 1961 году создаваемое в

48

Сибири предприятие получило полную самостоятельность и стало называться ОКБ-10. Думаю, что это сделал, вернувшись из Сибири, Сергей Павлович Королев. Передвигаясь по следам секретного визита, я однажды от кого-то услышал, что своими воспоминаниями может поделиться и другой старейший житель Железногорска, Павел Васильевич Морозов. Приехав в будущий город молодым специалистом, он проработал на местном горно-химическом комбинате с момента запуска на нем первого ядерного реактора. Позже, уже будучи в почтенном возрасте, Павел Васильевич возглавил службу комбината по связям с общественностью и прессой.

Мы его меж собой называли надежным другом всех в мире журналистов — как красноярских, так и начавших приезжать сюда из Москвы и из зарубежья. Он со всеми был максимально корректен и внимателен. А еще очень умело уводил нас от государственных секретов, если наша профессиональная любознательность недозволительно приближалась к ним.

Разумеется, я немедля позвонил домой Морозову. К тому времени он уже стал стопроцентным пенсионером. «Да, — ответил Павел Васильевич, — очень немногое могу припомнить».

— К началу июня 1960 года я уже стал начальником дежурной смены, которая обеспечивала работу нашего первого реактора. Помню, на специальной площадке, что находится над ним, в какой-то момент того летнего рабочего дня появилось несколько мужчин. Нам, конечно, не сообщали, кто и зачем приехал в наши «подземные владения». Постояли гости над реактором минут десять. О чем-то поговорили, что-то рассматривая. А потом ушли. Разумеется, не прощаясь…

И только в 1966 года, когда стало известно, что академик Королев умер, все центральные газеты в связи с этим впервые опубликовали его фотопортрет. Вот на нем я и узнал одного из тех, кто приходил к нам в подземелье шесть лет назад… Так что сомнений не должно быть. Королев и в самом деле посещал наш город…

В книге «Щит и меч Родины», выпущенной в 2002 году к 70-летию «Красмаша», можно прочесть: «В 1960 году в Красноярск прилетел С.П. Королев — посмотреть, как идет дело. На «Красмаше» состоялось совещание с его участием…» И далее: «Сергей Павлович помог предприятию успешно решить целый ряд вопросов, в том числе кадровых. Казалось, одно его присутствие создавало дружескую, доброжелательную обстановку, которая способствовала

49

нахождению самых верных путей решения трудных проблем новой отрасли…»

Честно говоря, такие общие слова вряд ли можно признать чем-то более конкретным, чем установленная «неизвестность» вокруг поездки Королева.

Именно так называемая вторая площадка «Красмаша» и должна была стать базовой для рождения в тайге будущего предприятия. Ветераны рассказывают, что Королев не просто поручил «очень башковитому» (по оценке самого Сергея Павловича) Михаилу Решетневу создать новое производство. Он разрешил ему взять с собой, прежде всего с «Красмаша», а также с предприятия в Подлипках всех, кого сочтет нужным.

Так Владимир Федорович Котихин вместе с супругой и оказались в составе того, теперь уже, бесспорно, исторического десанта. Он состоял из 24 молодых специалистов ОКБ-1…

18. — Королеву до всего было дело, — отметил Котихин. Мы сидели в рабочем уголке его двухкомнатной квартиры, подле письменного стола с водруженными на него компьютером и прочей оргтехникой. Среди книг, бумаг и обилия памятных фотоснимков и сувениров, обязательно украшенных изображениями космической тематики. Во время этой беседы я и получил согласие Котихина на то, что один из написанных им рассказов об академике Королеве будет использован в этой книге. — Еще при моей работе в Подлипках, — сказал Владимир Федорович, — однажды произошел такой случай… Меня часто вызывали в сборочный цех. Обычно если возникала необходимость дать пояснения к изготовленным мной чертежам. Любил я ходить сюда и без приглашений. В огромном, светлом и просторном зале в работе всегда находилось несколько исполинских ракет. Каждое посещение вызывало у меня тихий восторг от возможности повидать это подлинное чудо, созданное умом и руками людей… Чаще всего, поднявшись по стремянке к ракете, я проверял, как реализованы мои корректировки.

Помню, находясь на ферме на высоте примерно семи метров, один из слесарей вел монтажные работы в двигательном отсеке. Ниже него двое рабочих собирались закрывать крышкой турбонасосный агрегат. Вдруг один из них громко и смачно выругался. А затем полез под ракету. Ползал он там долго, а потом позвал мастера Гришу Маркова.

50

Этот Гриша все умел делать по высшему классу. За что его и уважали. Да и командир он был что надо, звание Героя труда имел. На сей раз все работы были экстренно приостановлены. Мастер собрал бригаду и объяснил, что с самого верха мужики обронили небольшой болтик золотистого цвета…

«Пока его не найдем, работы продолжать не имеем права, — сказал Марков и добавил: — Учтите, турбонасосный агрегат был открыт! Если болтик попал в него, ракета взорвется в первые же секунды после старта и разнесет весь пусковой комплекс. Искать, всем искать!..»

Я тоже позвонил своему начальнику, сказав, что задержусь в цехе. И подключился к поискам. Облазили все, а злополучный болтик как сквозь бетонный пол провалился. Минут через сорок пришли начальники цеха и всего производства.

Если болтик действительно попал в агрегат, неизбежны его снятие и разборка. На это уйдет более суток... А ракету, между прочим, собирались срочно отправлять на Байконур. То есть придется и отправку отложить дня на три-четыре.

Начальник производства Крюков позвонил Королеву. Через десять минут Сергей Павлович уже стоял около хвостового отсека ракеты и слушал доклад Маркова. Задал несколько вопросов виновнику — слесарю.

Руки Королева опущены в карманы белого халата. Взгляд суров. Все мы тоже в белых, чистых халатах. Стоим, словно хирурги перед ответственной операцией. Молчим. Смотрим на Главного… «Разбирать! — дал команду Королев, — а болтик, как найдете, принесете мне на стол… И именно тот самый болтик, а не какой-то другой! — сказав это, он покинул цех.

Ближе к часу ночи на нижней точке внутренней полости турбонасосного агрегата болтик золотистого цвета был найден. Утром его положили Сергею Павловичу на стекло письменного стола…

Вскоре появился большой приказ по предприятию. В нем нашлось место и для фамилии слесаря-сборщика. Его премировали серьезной денежной суммой за ответственное отношение к порученному делу. Приказ подписал Сергей Павлович…

— За два года моей работы конструктором в Подлипках, — сказал Котихин, — мои пути еще несколько раз пересекались по работе с Королевым. А потом было объявлено о формировании первого десанта в Сибирь… Помню, Сергей Павлович провожал нас в дальний путь теми же

51

напутствиями, что и при приеме на работу: «Самоотдача в работе, дисциплина и строжайшее сохранение государственной тайны».

Так, с легкой руки Сергея Павловича, мы с женой отработали на железногорском предприятии по сорок лет. Как один день! Золотую свадьбу здесь отпраздновали. Дети и внуки наши — сибиряки. Настоящие!..

19. — Не довелось мне, к сожалению, летом 1960 года

повидать Сергея Павловича во время его приезда в наш город, — продолжил свои воспоминания Котихин. — Впрочем, такая неудача постигла многих из тех, кто знал его по совместной работе в Подлипках.

Городу тогда еще и десяти лет не исполнилось. Был он сплошной новостройкой. Свободных помещений в нем практически не существовало. Но нам на улице Школьной выделили двухэтажный дом из древесного бруса. Рядом в таком же здании и тоже под соснами располагалось местное управление КГБ. В бывших квартирах мы временно и развернули свое конструкторское бюро. На входе в подъезд посадили табельщицу и армейскую охрану выставили…

Пришли мы как-то с коллегами летним утром на работу и видим, что солдат, которому мы обычно свои пропуска предъявляем, выслушивает указания своего командира, капитана по званию. Тот говорит, а мы случайно подслушиваем. «Имей ввиду, — дает установку офицер, — сегодня Решетнев, возможно, придет на работу не один, а с гостем. Он такой крепкий, коренастый, голова как будто постоянно в плечи втянута. Ты у него пропуск не требуй. Это очень важный гость из Москвы. Понял?..»

Солдат на это отвечает: «Никак нет, товарищ капитан, не понял. Решетнева, — говорит, — хорошо знаю и пропуск у него не потребую. Так что только его и пропущу, а гостю — не положено. Пусть сначала пропуск оформит…»

Капитан, не обращая внимания на нас, снова берется объяснять солдату. А тот одно повторяет: «не положено по инструкции…» Став случайно свидетелями этой беседы, мы смекнули, что не зря по городу слухи блуждали, что Королев у нас должен появиться.

Дела на наших объектах шли тогда предельно скверно. Кое-где только сваи и были вбиты. Они уже начали зарастать бурьяном. Говорили, что в тот период у соседей, на горно-химическом комбинате, готовили пуск второго ядерного реактора, так что и вся техника, и строители были стянуты на объекты наших соседей.

52

Чем завершился тот спор солдата и офицера, не знаю. Но точно известно, что Королев нашу обитель не посещал. Позже Решетнев нам как-то рассказал, что Сергей Павлович, осмотрев наши заброшенные стройплощадки, был настолько возмущен увиденным, что потребовал немедля отвезти его в местный горком КПСС.

Поднявшись в кабинет первого секретаря, он попросил срочно соединить его по телефону ВЧ-связи с Хрущевым. И пояснил, что как член ЦК КПСС и член Президиума Верховного Совета СССР он имеет право поговорить с главой государства о вопиющей медлительности, которая им обнаружена на наших стройплощадках.

К тому моменту год прошел, как было принято решение о строительстве важнейшего для страны предприятия, а здесь — «конь не валялся». Похоже, тогда «отцы» нашего города крепко перепугались. Под честное партийное слово они сумели уговорить Королева не звонить в Москву. Может быть, так и было, а может, и не совсем так. Мне не ведомо… — сказал с улыбкой Котихин. — Зато доподлинно знаю другое. Через два с половиной месяца после отъезда Королева, работая круглосуточно, строители завершили сооружение здания нашего главного корпуса. И мы со своими кульманами и столами въехали в просторные и светлые помещения. Кипели работы и на других объектах… Так что не зря приезжал в наш город Сергей Павлович.

Не мне, как говорится, судить, но думаю, что в этом и была главная цель поездки Королева на берега Енисея, — завершил свой рассказ ветеран.

4 декабря 1967 года. Из архива мэрии Железногорска: «В знак памяти о выдающемся ученом в области

ракетно-космической науки, конструкторе первых в мире искусственных спутников Земли и пилотируемых комических кораблей, академике Сергее Павловиче Королеве, присвоить улице № 106 наименование «Улица академика Королева».

Примечательно, что, принимая это решение, власти Железногорска опять же ни единым словом не упомянули о посещении города академиком. Нет даже намека о его визите и во втором показанном мне документе, который датирован 12 января 1982 года.

«В память о выдающемся ученом в области космонавтики С.П. Королеве и в связи с 75-летием со дня его рождения площади, образующейся на выходе улицы академика Королева к проспекту Энтузиастов (позже его переименуют в проспект Курчатова. — Авт.) присвоить наименование «Площадь академика С.П. Королева»… Разрешить дирекции НПО

53

ПМ соорудить на площади монумент в честь академика С.П. Королева…»

И вновь что-то не лучшим образом повлияло на эти планы, так как памятник был торжественно открыт только восемь лет спустя, в 1990 году. Но зато в День космонавтики, 12 апреля. Говорят, что красноярский скульптор Юрий Ишханов неоднократно переделывал монумент. К тому времени в стране было лишь два памятника Сергею Павловичу, в Москве и на космодроме Байконур. Как рассказал мне ветеран «Решетневской фирмы» Александр Анатольевич Просвирин, первый вариант памятника Королеву пролежал в запаснике более десятка лет. Лишь в 2003 году власти Железногорска нашли ему идеальное место. Установили у входа в местную школу юных космонавтов... На этом я и собирался поставить точку в «королевской» главе. Но неожиданно зазвонил телефон, и из разговора с Михаилом Лубниным я узнал, что в честь 100-летия со дня рождения легендарного академика Королева решено открыть мемориальную доску и на «Красмаше». Вот уж точно, это по-

нашему: лучше поздно, чем никогда… 12 января 2007 года. РИА Новости: «В честь 100-летия со дня рождения родоначальника мировой практической космонавтики Сергея Павловича Королева в полдень12 января 2007 года на здании старого

заводоуправления «Красмаша» торжественно открыта мемориальная доска в память о том, что именно в этом здании летом 1960 года Королев встретился с ведущими специалистами завода, который в те годы переходил на выпуск ракетной техники. Об этом РИА Новости сообщил руководитель административного отдела предприятия Михаил Лубнин. Он особо подчеркнул, что состоявшийся более чем 45 лет назад визит Главного конструктора советских ракетно-космических систем «был настолько засекречен, что ни в одном из архивов так и не удалось обнаружить каких-либо даже случайных упоминаний о точной дате приезда и отъезда Сергея Павловича». По этой причине на мемориальной доске указан только год приезда Королева. Доску эту по эскизу заводского дизайнера Сергея Караганова изготовили из

54

чистого магния. Ее размер 420 на 600 мм. На ней изображен портрет Главного конструктора и увековечено, что памятный знак открыт 12 января 2007 года».

«Можно без преувеличения сказать, что таким образом «Красмаш» от имени всего нашего города отдал дань уважения великому ученому, оставившему глубокий след в истории государства», — эти строки вскоре опубликовала заводская газета «Машиностроитель»,

выходящая на «Красмаше». В ней подчеркнуто, что журналисты, присутствовавшие на открытии памятной доски, особое внимание проявили к Аркадию Яковлевичу Китаеву, работавшему прежде главным конструктором завода. Он был лично знаком и с Королевым, и с Решетневым. И принимал участие в совещании, которое Главный провел на заводе в июне 1960 года…»

20. Пройдет менее года после поворота на выпуск новых

изделий, и при «Красмаше» начнет действовать завод-втуз. Мне повезло и в этом: принимал участие в его максимально скромном, но все-таки торжественно-шумном открытии. Первоначально это учебное заведение нового для той поры образца считалось филиалом Красноярского политехнического института. Изначально он был рассчитан на прием двух сотен первокурсников. Разместили филиал поблизости от второй проходной, в двухэтажном здании, где прежде находился заводской отдел кадров. Позже это строение снесли.

Церемония открытия прошла, разумеется, без прессы. Без пышной презентации и, кажется, без банкета. В последнем, правда, не очень-то уверен. Во-первых, это противоречит нашим собственным традициям. А во-вторых, сам видел, как в тот день после церемонии открытия вуза начальников куда-то приглашали и недвусмысленно улыбались…

За несколько прошедших десятилетий этот центр получения высшего специального образования превращен в единственный на Востоке страны Сибирский государственный аэрокосмический университет. Обычно студенты ради краткости называют его «Аэрокос». «Красмаш», а позже и «Решетневская фирма» стали для бывшего завода-втуза базовыми предприятиями. В университете преподают их ведущие специалисты, а

55

студенты постоянно имеют практику, как говорится, не где-то, а под боком.

У СибГАУ широкие международные связи. В нем теперь на всех формах обучения грызут гранит науки и практики около десяти тысяч студентов, среди которых есть и иностранцы. На орбиту специально доставлен малый студенческий спутник Земли, есть собственный центр управления его полетом… Над университетом шефствуют российские космонавты. А один из них, Герой России Александр Лазуткин, даже стал по совместительству еще и проректором вуза. Он периодически приезжает сюда из Москвы…

10 ноября 2008 года: — Лет пять назад в Красноярске проходила работа

выездной сессии Федерации космонавтики России, — отметил в разговоре со мной инженер-космонавт Лазуткин. — Тогда я и познакомился с ректором СибГАУ Геннадием Павловичем Беляковым. Он сам, кстати, один из первых выпускников этого вуза. Думаю, кому-то надо сказать сердечное спасибо за проявленную дальновидность при создании полвека назад на берегах Енисея столь мощного узла ракетно-космической отрасли. Теперь у этого формирования уже есть и своя история, и свой авторитет, и свои традиции, и своя высшая школа по подготовке специалистов. Весь комплекс находится, бесспорно, в глубинке. Но его возможностями, на мой взгляд, может гордиться столица любого государства. Здесь действует мощный локомотив дальнейшего развития науки и экономики всей Сибири. В нем многие ценности не только из Земли извлекают, но и успешно создают.

Не хочу скрывать, я неравнодушен к местному вузу. Подготовка специалистов в нем находится на очень серьезном

уровне. При нашей первой встрече Беляков попросил меня приехать еще раз. Многие наши взгляды на ракетно-космическую отрасль, как выяснилось, совпали, и, наверное, поэтому некоторое время спустя он и предложил мне стать проректором…

Красноярские студенты-«космонавты». Крайний

справа Александр Лазуткин

56

Ситуация, правда, не совсем удобная, когда постоянно живешь в Москве, а чем-то периодически занимаешься в Красноярске. Но что-то уже получается. Первая группа красноярских студентов, к примеру, побывала в Звездном городке. Примерила одеяния космонавтов, прошла испытания на тренажерах, ознакомилась с некоторыми стадиями управления космическим аппаратом. Конечно, виртуальным. На реальный же полет нужны деньги… - Вы видели Землю из космоса. Какая она оттуда?

— Кратко и не расскажешь… Я провел в космосе полгода, так что времени на этот «урок» реальной географии было предостаточно. Наша планета прекрасна! Я видел ее с высот от 350 до 400 километров. Особенно, мне кажется, оттуда более реально различимы месторождения многих полезных ископаемых. Только шагая по Земле, их так легко не обнаружишь. Видел, к примеру, «алмазные трубки» в Южной Африке. Видел, как высыхает Аральское море. Как перемещаются воздушные массы и зарождаются циклоны. Видел, как реки угрожают затоплением… Словом, с помощью спутников или же при космических полетах людей мы обязаны умнеть из поколения к поколению по отношению к своей Земле, — подчеркнул Александр Иванович Лазуткин…

21. Первые на планете бионавты появились не где-то, а

в Красноярске. Утверждая это, мне совершенно не требуется быть «куликом», которому предписано хвалить свое болото. Пионерами бионавтики стали несколько молодых научных сотрудников местного Академгородка, где и до сего времени действует Институт биофизики Сибирского отделения Академии наук России. Произошло это также в начале 1960-х годов, в период развертывания масштабной космической специализации Красноярья. По законам закрытости советского времени, о подробностях появления бионавтов какое-то время знали, разумеется, только те, кто имел соответствующий допуск.

К таковым персонам относился прежде всего академик Иосиф Гительзон. Когда мы познакомились, его официально называли лишь «будущим красноярским академиком». Но зато с полной на то определенностью. Это он совместно с Германом Лисовским, Борисом Ковровым и другими своими коллегами возглавил тогда многоплановые исследовательские работы

57

по имитации длительных полетов людей в космическом пространстве. Возглавил не только по благословению Сергея Королева, но и на средства, которые тот выделил на эти, уже тогда признанные актуальными, цели.

— Мощным стимулятором наших исследований в этой сфере стал, безусловно, первый полет человека в космос, — рассказывал мне около 30 лет спустя после начала столь необычного эксперимента Иосиф Гительзон. — Сергей Павлович Королев знал в деталях о нашей работе. По собственным чертежам мы где-то к середине 1960-х годов создали в цокольном этаже здания нашего института свой первый «космический корабль». Его назвали «Биосом». Ваш собеседник был первым исследователем на его борту.

Объем того «корабля», — отметил Гительзон, — был невелик, всего 12 кубометров. Сравните, появившийся у нас лет 20 спустя «Биос-3» уже располагал системой жизнеобеспечения, общий объем которой достигал 315 кубометров. Если в начале эксперимента сроки пребывания людей в «Биосе» ограничивались часами, потом сутками и неделями, то с появлением нового «корабля» мы обрели готовность к более длительному пребыванию человека в полной биологической изоляции от Земли.

Однако, имитируя отправку на продолжительное время в космос, человек должен находиться в максимально привычных для себя условиях. Вот почему даже мебель в нашем «корабле» была сугубо земная, только не покрыта ни лаками, ни красками, так как они токсичны... Человек не может взять на борт весь необходимый ему объем продуктов питания. Это заметно увеличит вес создаваемой системы. Следовательно, решать одну из основных проблем длительного полета можно, только выращивая на борту все необходимое. Для этого «на корабле» и созданы плантации злаков, овощей, мельница, пекарня, кухня…

— Отмечу, это идея не нова, — подчеркнул тогда Иосиф Исаевич, — ею теоретически занимался еще Константин Эдуардович Циолковский. Мы же просто решили практически воплотить эту идею, постепенно наращивая полезные площади нашего «Биоса»…

Спустя некоторое время двое молодых красноярских биофизиков, Николай Бугреев и Сергей Алексеев, вошли в «Биос» и только через пять месяцев вышли из него. Не упущу случая отметить, что мне довелось быть и среди тех, кто провожал «бионавтов», и кто встречал их по завершении «полета». Помнится, на вопрос собравшихся в тот день журналистов: «Ну как?» — Николай Бугреев с улыбкой твердо

58

ответил: «Жить можно!» Тогда же ученые подсчитали, что за время, проведенное в «Биосе», исследователи, получая извне только электроэнергию и телепрограммы, могли бы преодолеть расстояние от Земли до Марса и обратно.

Когда в апреле 1990 года во все еще наглухо закрытый для въезда иностранцев Красноярск все-таки сумели прорваться два представителя НАСА, причем специально, чтобы посмотреть на «Биос», они пришли в неописуемый восторг от увиденного. Так что первыми иностранцами, которые оценили возможности созданной в «Биосе» системы жизнеобеспечения, были доктор Джон Раммел и очаровательная женщина-астронавт США Элен Бейкер…

30 января 2009 года. Выпуск новостей ТВ-компании «Енисей-регион»:

«В Красноярск прибыли представители Европейского космического агентства. Ученые посетили наш город не случайно. Ведь именно наши биофизики создали замкнутую экосистему «Биос», где в течение длительного времени могут жить люди. До сих пор ни в одной стране не удалось повторить опыт красноярских ученых. Мелкие разработки и отдельные эксперименты делают в Европе, Китае и Японии. Но красноярским ученым без финансовой поддержки коллег из Европы не обойтись. Ведь с началом в нашей стране перестройки финансирование проекта «Биос» практически прекратилось. Один из европейских гостей, профессор Жан-Бернард Гро отметил: «Мы все живем на земле, и предполагается, что она замкнута. Мы должны понимать, как нам переработать с наивысшей эффективностью отходы, как нам кормить себя более эффективно при будущих миссиях землян на Марс или на другие планеты». Его коллега Кристоф Лассер подчеркнул, что заново запустить данный эксперимент под силу только в Красноярске. Судя по заявлениям гостей, деньги для этого «будут найдены».

«Европейское космическое агентство, — сказал Лассер, — заинтересовано в интеграции проекта «Мелисса» в Испании. Там похожий эксперимент проводят на животных. Проекта, что реализуется на Южном полюсе Земли, где отрабатывают замкнутый цикл воды. И главное, в Красноярске, где местные биофизики продвинулись заметнее всех. К примеру, уже в 1970-е годы сибиряки получали новую воду, еду и воздух из уже отработанных ресурсов...»

Отметим также, что полувековой давности поездку академика Королева на берега Енисея принято считать единственной его командировкой в восточные районы страны.

59

Если, конечно, «забыть» о казенном пребывании Сергея Павловича в качестве политзаключенного в лагерях на Колыме.

Как тут ни вспомнить еще и о том, что именно красноярский космический плацдарм стал надежной стартовой опорой для мощнейшего прорыва всей отечественной космической отрасли к сотрудничеству с зарубежными коллегами. И прежде всего с французской компанией, которая в момент своей стыковки с сибиряками носила название «Алкатель спейс».

Разумеется, все перечисленные и не названные в этом тексте космические премьеры, случившиеся на красноярской земле почти одновременно с 50-летием «Тунгусского пришествия», легче всего назвать не более чем случайными совпадениями. На первый взгляд, несомненно, так оно и есть.

Но не слишком ли их много даже для такой крупной территории? И позволительно ли не обращать внимания на это, почему-то доставшееся именно красноярскому региону, изобилие успешно реализованных проектов космической ориентации?

Как бы то ни было, лично мне вполне правомерным кажется и другое. К числу самых известных всей планете действующих центров наивысшего «космического притяжения», как Байконур в Казахстане, Хьюстон в США, Тулуза во Франции и ряда других, с полным на то основанием можно отнести и древний сибирский город Красноярск. По крайней мере, он далеко не последняя «спица» в мировой космической колеснице.

22. Указ президента России выполнен в полном объеме. В

стране с окончанием 2008 года практически завершено формирование крупнейшего открытого акционерного общества по изготовлению искусственных спутников Земли для информационных и координатно-метрических систем. Этим документом, а глава государства Владимир Путин подписал его 9 июня 2006 года, определено, что все 100 процентов акций созданного ОАО, получившего, напомню, название «Информационные спутниковые системы имени академика Михаила Решетнева», находятся в федеральной собственности.

Таким образом, в стране впервые создан своеобразный российский трудовой союз производителей сугубо телекоммуникационных спутников с центром координации всей этой работы в Железногорске. В него включены и те предприятия, которые на протяжении уже нескольких десятилетий являются хорошо испытанными партнерами

60

красноярских создателей спутников. Они действуют в Москве, Томске, Омске, Ростове-на-Дону, Краснодаре и в самом Железногорске.

— При этом очень важно, — подчеркнул Николай Алексеевич Тестоедов, — что каждое отдельно взятое предприятие сохранило свою деловую и юридическую самостоятельность…

Он же раскрыл мне и формулу долевого участия корпоративно объединившихся коллективов. Так, в конструкторских бюро и цехах железногорского предприятия осуществляются примерно 50 процентов необходимых операций по изготовлению каждого космического аппарата. Все вместе взятые смежники поставляют на берега Енисея оставшуюся половину узлов и деталей.

Подсчитано, что с начала полувековой истории изготовления спутников на сибирской земле общими усилиями смежников, привыкших работать по единому графику, создано и отправлено на длительные периоды работы вне Земли почти 1170 космических аппаратов различной специализации. Таков итоговый показатель на конец 2008 года.

Многие из созданных на берегах Енисея изделий входили и входят в состав более чем 40 орбитальных комплексов и группировок, что само по себе является феноменальным результатом. Иными словами, они стали составными частями мощных систем космической связи непрерывного действия, а также теле- и радиовещания, навигации, геодезии…

Отметим, ни одна из аналогичных зарубежных фирм не создавала пока в интересах жителей собственной страны такого, явно поточного, производства спутников. Если угодно, своеобразного инкубатора по их «выращиванию». Как подчеркнул однажды при разговоре со мной Николай Тестоедов, одновременно в работе находится обычно свыше 20 космических аппаратов.

После перевода на доступный язык всех употребленных здесь терминов и понятий становится доступным для понимания, как спутники, к примеру, сближают землян. И какими путями к жителям самых забытых, окруженных хроническим бездорожьем, тундровых, высокогорных и таежных поселков теперь без помех приходят технически высококачественные передачи сразу многих телеканалов и радиопрограмм. А с ними — Интернет и электронная почта… И почему родственника, проживающего, скажем, в далекой Австралии, при разговоре по телефону в поселке где-нибудь на берегу той же Подкаменной Тунгуски слышно теперь лучше, чем если бы он звонил сюда из какой-нибудь соседней «Кедровки».

Полная же арифметика общих усилий такова: в Железногорске сейчас выпуском космических аппаратов занято

61

около шести тысяч человек. Обычно же над созданием каждого спутника трудится трехкратно больше людей. Их количество достигает 20 тысяч. За истекшие 15 лет в этом отлаженном трудовом ансамбле стали участвовать еще и несколько иностранных компаний.

Среди особо приближенных зарубежных партнеров (не по количеству километров, конечно) в Железногорске считают известную французскую компанию «Талес Аления Спейс». Когда это сотрудничество только зарождалось, это она была широко известна в деловом мире как «Алкатель спейс».

Помню, прочел впервые эту словесную пару слов, и срочно захотел узнать, а каким смыслом нагружено само название? Со «спейсом» все ясно. По-английский это «космос». Покоя не давало такое близкое, как мне показалось, к русскому языку слово «Алкатель». Не скажу, что запросто, но сообща мы сумели расшифровать и его…

ВИВАТ, «СЕСАТ»!.. 23. Решил провести нечто вроде мини-референдума.

Используя каждый удобный для этого случай, задавал знакомым мне железногорцам единственный вопрос: «Что означает слово «Алкатель»? Обычно в ответ звучало: «Извини, как-то не задумывался…» — или же: «Может, название местности. Спроси у начальства, они там бывали…» Случались ответы и с претензией на оригинальность: «Думаю, «Алко… и …тель» как-то связаны с «алко… голем». Французы ведь, вроде нас, известные весельчаки». Но чаще всего отвечали предельно откровенно: «А черт его знает. Понимаешь, не до того сейчас…»

Что удивило больше всего, не знал расшифровки и Евгений Николаевич Корчагин. Но именно он и взялся за глубинное исследование предмета моего хотя и навязчивого, но все же профессионального любопытства.

После сорока лет работы в «Решетневской фирме» ему в конце 2005 года предложили возглавить расположенное на въезде в Железногорск сибирское представительство Федеральной службы космической связи. Есть здесь на берегу озера, в окружении сосен, обширное пространство, покрытое большим количеством нацеленных на небесный купол сферических антенн различного диаметра. Здесь он и работал последнее время.

Накануне окончания 2008 года Корчагина перевели в Москву. Там он занял пост заместителя генерального директора этого же ведомства. Но и на новых для себя постах своих прежних французских связей Корчагин, понятно, не растерял.

62

В начале же 1990-х годов Евгений Николаевич по поручению Решетнева, можно сказать, был главным «французом» в Железногорске. Готовил проекты различных документов к переговорам со специалистами «Алкатель»… Намечал встречи, планировал командировки, таранил и проламывал, если требовалось, стены российской бюрократии… А когда все контракты с «Алкатель» и с «Евтелсатом» на совместное изготовление общего спутника связи были наконец-то подписаны, Корчагин стал руководителем с российской стороны этого небывалого прежде для России проекта.

Часто слушая воспоминания Евгения Николаевича о тех временах, я сделал такой вывод. Если самого Решетнева принято называть локомотивом намеченного им же прорыва к международному сотрудничеству, то Корчагину в интересах дела доверили бежать впереди паровоза. В чем, на мой взгляд, не могло быть ничего предосудительного. Речь фактически шла о выходе из «блокады», в которую мощное предприятие было загнано самим же государством. Так было и при первоначальных попытках наладить деловые связи с представителями космических фирм Германии, Канады и ряда других стран. Не изменилась ситуация и к моменту самой первой встречи с французами. Именно Корчагин ее готовил, а затем стал участником переговоров…

— Сидишь перед зарубежными гостями, — вспоминал он, — а сорочку под пиджаком можно выжимать от пота. Французы о чем-то конкретном спрашивают, а я вспоминаю, что подписку давал о неразглашении именно этого. И ее действие никто не отменял… Хорошо было, когда рядом Решетнев находился. Он многое брал на себя…

Как-то мы с Евгением Николаевичем даже совместную книгу решили написать. Ради того, чтобы максимально подробно сохранить в ней для будущих поколений все те детали, которые связаны с появлением над нашей планетой уникального российско-французского спутника-первенца. На первый взгляд, он получил очень даже загадочное название, «Сесат». Нам, кстати, и его предстоит расшифровать.

Увы, наши переговоры о совместном книготворчестве пока идут менее эффективно, чем свыше двух десятков лет назад он вел их с французами. Консенсус вроде достигнут. И даже творческий план создания общей книги разработан. Но авторский тандем все еще не обрел нужной работоспособности. Радует лишь то, что деловой оптимизм обеих сторон, находящихся в расцвете примерно «третьей молодости», пока сохраняется. Надолго ли его хватит?.. Пока мы эту тему не обсуждали. Но вернемся к «Алкатель». Не знаю, насколько углублялся в расшифровку этого слова сам Корчагин. Неведомо мне, и кого он

63

«привлекал к ответу»… Но 6 июня 2006 года он радостно сообщил, что название это, оказывается, сложено из трех составных частей. «Ал» — сохраняет намек на место зарождения фирмы. А родилась она на севере Франции близ Страсбурга, в предместье Алзас. «Ка» — подразумевает причастность к созданию кабельной продукции. И, наконец, «тел» — это телефония.

Созданная, как и «Решетневская фирма», тоже примерно полвека назад «Алкатель» не сразу обратила свои деловые интересы к космосу. Она была известна в европейских кругах прежде всего той продукцией, которая помогала решать проблемы наземной связи.

Апрель 2006 года. Бывший вице-президент «Алкатель спейс» тех лет Мишель

Сиора в своем письме, которое мне показали в Железногорске, так вспоминает некоторые ключевые подробности зарождавшегося тогда сотрудничества:

«Россия космическая показала свое умение делать дела. В Железногорске создано самое большое количество спутников в мире. Господин Юссон, в то время генеральный директор космического отделения «Алкатель», был убежден в том, что эти два предприятия могут успешно сотрудничать. Он сказал об этом Михаилу Федоровичу Решетневу, который сразу же понял важность такого предложения, и организовал первые совместные технические проекты, тем самым открыв путь к взаимовыгодному и плодотворному сотрудничеству. В то же время требовалась известная и прозорливость для того, чтобы начать информационный обмен и решиться пригласить десяток иностранных инженеров в Красноярск-26 (ныне Железногорск. — Авт.). Последние отплатили ему своим уважением, соблюдая правила режимного предприятия, оценив оказанное гостеприимство. Но главным образом, положив начало переговорам…

Будучи Ученым с большой буквы, Михаил Федорович не в меньшей степени являлся поддержкой и опорой для своих сотрудников и в области различных финансовых вопросов. В течение трех лет, пока шли наши полные трудностей переговоры, он находил финансистов, которые поддерживали наши проекты на уровне правительства России и различных европейских организаций.

На каждом этапе Михаил Федорович прилагал все усилия для получения очень важных и очень нужных для нас решений, необходимых для продвижения переговоров.

Сегодня десять наших совместных спутников связи функционируют на геостационарной орбите, удовлетворяя

64

потребности наших клиентов и в течение многих лет обеспечивая работой тысячи людей.

Грандиозный успех этого проекта — это его успех. Плодотворные переговоры и заключение контрактов на производство и запуск спутника «Сесат» — все это благодаря его управленческому чутью, правильности технических решений, сотрудников и партнеров и прогрессивному взгляду в будущее.

Да, как бы я хотел, чтобы Михаил Федорович был сегодня с нами и услышал все то, что любящие его люди хотели бы ему сказать. Слушая нас, он покачал бы головой, улыбнулся и сказал бы нам, что мы слишком снисходительны…»

Именно Михаил Решетнев первым среди лидеров секретнейших объектов подобного профиля рискнул принять на своей территории несколько делегаций иностранных специалистов. С этой бреши в былом «железном занавесе» все и началось…

Итак, среди огромного числа «Молний», «Горизонтов», «Экранов», «Гонцов» и «Экспрессов», а также всех прочих искусственных спутников Земли, сотворенных за полвека в Железногорске, есть один, навсегда

Группа французских специалистов остающийся первенцем нового столетия. Ему и название дали неповторимое — «Сесат».

Со стороны может показаться, что столь загадочное слово намеренно извлекли из той серии, про которую так и тянет сказать: нарочно не придумаешь. На самом же деле его придумали намеренно. Как и подобает, создали в спорах и творческих муках. Корчагин, между тем, убежден, что назвать персонально «изобретателя» слова «Сесат» теперь невозможно. Будем считать, что это плод коллективного творчества. Того самого принципа, который и позволяет создавать надежные в работе спутники Земли. Да и не слово это вовсе в обычном понимании, а всего лишь аббревиатура.

«С» в ней — это сибирско-, «Е» — европейский, а далее следуют три начальные буквы английского термина

65

САТтеллит, что в переводе и означает спутник… Как говорится, вот и вся буквенная конструкция. Между прочим, проста, как и все гениальное. К тому же интернациональна по рождению и выразительна в своей краткости. И даже несколько таинственна, словно выпавшая на Землю из космического пространства…

1 апреля 1999 года. В тот день руководитель патентного отдела

предприятия Роман Туркенич припомнил по моей просьбе: — Прежде чем появился проект «Сесат», нам необходимо

было обрести не только известность, но и тех партнеров, которые были способны поверить в наши возможности. Долгое время о нас, много лет находившихся за стеной секретности, никто в деловых кругах не знал. Или делал вид, что не знал. А «кот в мешке» — не лучший вариант для сотрудничества. Напомню, впервые нога иностранца вступила на территорию предприятия в 1989 году. Это была группа специалистов фирмы «Мессершмидт» из Германии. Мы показали им наш спутник «Луч». Те, кто видел его, считали это изделие самым красивым из всех, созданных нами. И гости его таковым признали. Правда, долго не хотели верить, что такое изящество можно было изготовить «где-то в Сибири». Наверняка они имели представление и о качестве нашей отечественной электроники. А от надежности ее работы напрямую зависит долговечность полноценного использования спутника на орбите. Но деликатно помалкивали об этом…

Первое же официальное «открытие» нашего предприятия всему деловому миру произошло, наверное, в 1991 году на международной промышленной выставке в Сингапуре. Приехав

на нее в составе делегации Советского Союза, мы представили там макет своего спутника «Экспресс». Этот аппарат тогда еще находился в разработке. Его запустили на орбиту лишь три года спустя. Можно припомнить, с каким трудом

Роман Туркенич и автор

66

иностранцы, и соотечественники осваивали произношение прежде мало кому известного названия «Красноярск» Их так и тянуло говорить «Краснодар», который, конечно, был более известен… Думаю, что после той выставки, как говорится, с первого раза нас явно не очень-то узнали. А если и заметили, то, скорее всего, краем глаза или вообще решили не подавать вида, что заметили. Почему я так считаю?..

Да потому, что мы на сингапурской экспозиции выставили макет вполне современного космического аппарата. Он был не хуже многих заграничных аналогов… Но вместо признания нам стали предлагать так называемую отверточную сборку подобных изделий. Если память не изменяет, такое предложение поступило, в частности, от известной американской компании «Хьюз». Кстати, она была одной из тех, у кого мы позже выиграли тендер на создание «Сесата»…

Так вот, отверточная сборка… То есть они на своих предприятиях разрабатывают и производят детали и узлы для космических аппаратов и направляют их к нам. Мы же «с отвертками в руках» их собираем. Разумеется, по чертежам, которые получены тоже от них. Так в России в настоящее время собирают некоторые автомобили, к примеру, американские «Форды» и японские «Тойоты»…

Мы, понятно, вежливо отказались. У нас не было ни малейших оснований считать себя новичками в таком деле, как создание спутников Земли. К тому моменту мы совершенно самостоятельно произвели их уже свыше 750. Инженерный корпус нашего предприятия имел свыше полутора тысяч зарегистрированных патентов и свидетельств на изобретения… Многие из наших новаций были просто неведомы мировой практике.

Так что были все основания вести разговор только о равноправном партнерстве. Именно его мы и пытались наладить, к примеру, и с немцами, и с канадцами, и еще с кем-то. Но нам или явно не доверяли, или не лучшим образом нас понимали. А возможно, и осторожничали. Были мы в тот период сугубо государственным, а не коммерческим предприятием. То есть за нашей спиной, чисто по-советски, стояло правительство страны, а взаимоотношения с ним не всех зарубежных «частников», понятно, устраивало… И только пройдя полосу подобных откровений, мы однажды на

67

своей «орбите» и встретили французов. Это было памятным событием. Оказалось, они тоже искали для себя в России достойного партнера…

24. «Зачастил, однако…» — сказал я сам себе, когда стало

известно, что спустя более 30 лет у меня вновь появилась возможность поехать в Железногорск. В марте 1993 года пресс-служба администрации этого города обзвонила многих красноярских журналистов и предложила посетить открывающуюся здесь… международную ярмарку.

В обморок, понятно, никто не рухнул, сибирская закалка не позволила, хотя и слышать такое прежде не приходилось. Закрытый город, от которого, опасаясь шпионов, даже комаров отгоняют, устраивает событие международного уровня! «Наверное, и впрямь в этой стране что-то начинает меняться», — подумал я тогда.

Чтобы не успели передумать, быстренько даю согласие на поездку. Позже стало ясно, что волна «открытости» того, что прежде было «закрытым», наконец-то докатилась и до берегов Енисея. Кстати, ни о визите в Железногорск немцев, ни об участии «Решетневской фирмы» в памятной для них выставке в Сингапуре на тот момент средства массовой информации ни в крае, ни в России не проронили ни слова.

16 марта 1993 года, газета «Красноярский рабочий»: «Сегодня в Красноярске-26 открывается ярмарка

режимных городов, получившая название «Сибконверсия-93». Ее главная цель — показать, что некогда строго засекреченные города, где налажен выпуск суперсовременных образцов военной техники, хотят и могут наладить на своих производственных площадях изготовление не менее современной мирной продукции. Более полутора сотен фирм СНГ примут участие в этой ярмарке. Интерес к ней проявили Иран и Пакистан».

Наверное, информацию об этом можно считать одним из самых первых упоминаний в общедоступной российской печати о городе, на любую огласку о котором прежде действовали многочисленные запреты. Правда, к тому моменту все службы цензоров в стране уже были ликвидированы. Но пресловутое «ни-з-з-зя!» все еще не утратило своей магической запретности в редакционных коллективах…

Утром 16 марта за журналистами прислали автобус. Сели мы в него шумным балаганом и поехали. Накануне по телефону всем напомнили, что кроме служебных

68

удостоверений и нужной для работы аппаратуры каждый обязан иметь при себе еще и паспорт.

Кажется, собралось нас человек 10-12. Новые газеты тогда в Красноярске только начинали появляться, как и частные телерадиокомпании. Словом, особой журналистской «массовки», помню, не получилось.

Да и сама ярмарка, проходившая сразу в трех залах городского спорткомплекса «Октябрь», хоть и выглядела довольно помпезно, особой эффективности не обрела. Невиданной прежде диковиной она стала лишь для жителей самого Железногорска. Не привыкшие принимать гостей из многих волостей, включая иностранных, они шли сюда «нескончаемыми потоками». 100 рублей — за входной билет… Обилие прежде невиданных рекламных проспектов… Десятки интересных изделий-экспонатов, практически каждый из которых можно было приобрести без накруток и наценок…

Итоговый пресс-бюллетень, помню, сообщал, что в ярмарке приняли участие свыше 500 фирм, из которых 20 зарубежных. Только из Китая — восемь. Какое количество экспонатов было представлено всего, как я понял, подсчитать не успели. Но на стендах видел изобилие обуви и одежды, и медицинскую аппаратуру, и консервы из муксуна, и ручные часы, и электробритвы, и какие-то мини-заводы, и косметику, и даже шкурки голубых норок были представлены. Правда, почему-то «от имени» Бельгии.

Если честно, все происходившее тогда в Железногорске очень напоминало обычную барахолку с международным уклоном. Изначально же идея проведения ярмарки была проста и конкретна. В стране существуют десять ЗАТО — закрытых административно-территориальных образований. То есть десять таких же, как Железногорск, городов. В них действуют предприятия, использующие ядерные и прочие тщательно охраняемые технологии, большинство которых служит интересам военно-промышленного комплекса.

К тому времени была принята общероссийская программа конверсионной деятельности предприятий «оборонки». Согласно ей и требовалось наглядно продемонстрировать, что наряду с продукцией военного назначения на том же высокотехнологичном оборудовании эти предприятия могут производить и что-то очень нужное для народного потребления. Помню, ракетный «Красмаш» выставил целое семейство… бытовых холодильников «Бирюса». О них не без иронии стали говорить тогда, что эти холодильники исключительно «вертикального старта». А еще заводом были представлены фаршемешалки какой-то

69

фантастической производительности, под которую постоянно не хватало запасов самого мяса…

Однако легко было заметить, что «почтовые ящики», похоже, тихо саботировали московскую «указивку». Или занимались конверсией только для отчетности, то есть на словах, так как она нужна была им не более, чем пятое колесо необходимо телеге. И по такой уважительной причине что-либо конкретное представить на ярмарку просто не могли. Потому-то, надо полагать, и не приехали на нее. Из десяти российских ЗАТО образцы своих мирных изделий представили лишь предприятия Челябинска-65, Томска-7, Красноярска-45, Красноярска-26 и, кажется, еще одного «Заколюченска»…

А поскольку природа, как известно, не терпит пустоты, не занятые никем стендовые пространства мигом заполнили те, кому очень даже было необходимо коммерчески засветиться с теми же, к примеру, голубыми норками, с косметикой и прочим ширпотребом…

В статье, посвященной итогам той ярмарки, «Красноярский рабочий» отметил, что ее устроители «не скрывали своего разочарования по поводу, что целое созвездие ЗАТО российского Минатомпрома поосторожничало и в конце концов не приехало на енисейские берега…»

Но нет худа без добра, почин был-таки сделан. Он и позволил наглядно представить, как в дальнейшем следует устраивать нечто подобное.

Об этом я и передал в Москву свою информацию, впервые упомянув в ней и о спутниках связи, изготовленных в Железногорске. Их макеты привлекли к себе огромное количество гостей ярмарки. Я тоже значительную часть проведенного на ней времени торчал у этих стендов. Все пытался представить, как эти аппараты выглядят в космосе и какой им видится оттуда Земля…

Помню, когда дежуривший у стенда специалист начал рассказывать собравшимся о том, как уже на орбите происходит раскрытие огромных складных панелей солнечных батарей, меня кто-то тронул за локоть. Повернувшись, я увидел немолодого высокого седовласого мужчину. Инстинктивно отметил, что у него был какой-то необыкновенно цепкий взгляд, благородные черты лица и явно интеллигентные манеры общения. «Извините, — негромко сказал мужчина, — не подскажите, где я могу поблизости повесить свое пальто?»

Не знаю, почему об этом он решил спросить именно меня… Скорее всего, потому, что я стоял почти рядом с той дверью, через которую он вошел. Покрутив головой, я увидел

70

находящуюся в ближайшем к нам углу стойку с рожками для верхней одежды. Показал на нее. «Большое спасибо, вижу…» — благодарно улыбнувшись, сказал мне мужчина и решительно направился туда, где можно было повесить пальто. Через минуту мне кто-то сказал, что со мной только что разговаривал «сам Решетнев». Не поверив, я решил уточнить. «Не сомневайся, старик, так оно и есть…» — ответил другой осведомленный собеседник, когда я показал ему на мужчину, обращавшегося ко мне со столь актуальным для него вопросом. Без промедлений я вынул из сумки свою фотокамеру-«мыльницу» и сделал несколько снимков… Жаль, это была моя не только мимолетная, но и единственная встреча с Михаилом Федоровичем Решетневым. Полагаю, есть смысл припомнить, каким обвальным для экономики возрождаемой России было последнее 10-летие 20-го века. Жили мы не просто в годы девяностые…

В крае одно за другим промышленные предприятия падали на колени. Старое отмирало — новое не родилось. Начались массовые увольнения, а с ними и акции протеста... Выдачу пенсий постоянно задерживали… Зарплату выдавали автошинами, телевизорами, сгущенкой… Словом, исключительно той продукцией, которую производили, так как сами изделия из-за всеобщего безденежья некому было сбывать. Да и убогими они были по сравнению с нахлынувшим «импортом»…

Шел передел собственности. Кто-то богател, кто-то уходил на дно или в бандюганы... Звучали пламенные речи, а меж них — выстрелы и взрывы. Особую популярность приобрели дискуссии о том, кому можно было больше доверять, «господину ваучеру» или господину Чубайсу. Наползали очередные и внеочередные кризисы. А потом в Москве был штурм телецентра в Останкино, а затем и «Белого дома»…

Так несмываемо и впечатана в моей памяти типичная для того времени картинка… Ведущий журналист только что созданного тогда в городе нового еженедельника «Свой голос»

71

Евгений Латышев (осенью 2008 года он, к глубочайшему моему сожалению, ушел из жизни), сидя в редакции за рабочим столом, потрошит извлеченные из пепельницы «бычки»-окурки. Женька решал острейшую для курящего человека задачу тех дней: пытался создать «на остаточном принципе» запас табака на самый черный день, который вполне мог наступить уже завтра…

Приличных сигарет с фильтром в продаже почти не было. Попадались только «термоядерные», как чаще всего называли «Памир», «Приму» и прочие сорта махорочного класса. Зато процветали местные «барахолки», на которых можно было найти почти все. Правда, нэпманы новой эпохи в ценах себя не стесняли…

И вот из этого бедлама, который охватил страну «от Москвы до самых до окраин», нас, журналистов, вскоре вновь привезли на ритмично, хотя бы внешне, работавшее предприятие по изготовлению спутников. Причем бросилось в глаза, что люди здесь не утратили привычной деловитости. Не обращая вроде внимания на собственные земные проблемы, они азартно занимались космическими.

И только спустя годы мне как-то удалось узнать, что в период всеобщего безденежья создателям спутников заработную плату очень часто выдавали только за три рабочих дня в неделю, хотя трудиться им приходилось по пять дней, а то и субботы прихватывать. «Это было сделано по общему согласию трудовых коллективов. Нам важно было не растерять тот мощный интеллектуальный потенциал, которым мы уже располагали. Как говорится, интеллект — дороже денег», — отмечали собеседники. И они сумели его сохранить.

25. Есть в журналистике древний, как и она сама, прием.

Когда физически нет возможности собрать нужных для разговора собеседников за общим столом, приходится встречаться с каждым из них в отдельности. Там, где удается это сделать. И задавать каждому нужные вопросы по избранной теме. Разумеется, при включенном диктофоне. А затем, бережно сохраняя подлинность полученных ответов, монтировать некую текстовую композицию, словно предлагаемая читателю беседа и на самом деле прошла за круглым столом.

Конечно, при таком способе в чем-то выигрываешь, но и потери очевидны. К примеру, при раздельном опросе исчезает дух полемичности. Слово за слово уже не зацепится. Собеседники лишены возможности слышать друг друга, а

72

значит, не могут поспорить меж собой, отстаивая собственные позиции. Наверное, прежде всего по этой причине журналисты-профессионалы, не считая такой прием полной халтурой, все же пользуются им, но лишь в крайних случаях.

Как понимаете, у меня же вообще выбора не было. «Отрезанный ломоть», как известно, он не только в Африке, но и в Сибири таковым остается. Мне, ко всему прочему, приходится признать себя еще и дважды «отрезанным». И от Железногорска, и от «Решетневской фирмы». Да и в избранной теме я далеко не свой человек, а всего лишь занесенный в нее порывом творческого ветра.

— Когда теперь приходится слышать упоминания о «Сесате», что лично вам приходит на память? — такой вопрос я заготовил заранее и, взяв в свидетели диктофон, «пошел в люди»

24 апреля 2000 года. Генеральный конструктор и генеральный директор НПО

ПМ Альберт Козлов: — Не буду скрывать, проект «Сесат» был интересен не

только для нас, но и для всех наших российских смежников. Нам сообща предстояло изготовить платформу спутника, а компания «Алкатель спейс» со своими партнерами должна была поставить для нашего общего космического аппарата модуль ретранслятора. Произошло уникальное, по крайней мере для нас, «смешение двух кровей», двух инженерных мыслей, двух инженерных культур… А в итоге появился «плод», который еще до своего рождения был назван «Сесатом»…

Позволю себе именно на этих словах прервать монолог Альберта Гавриловича. Необходимость проявления такой «невежливости» показалась мне вполне оправданной. Дело в том, что при разговорах друг с другом космических дел мастера прекрасно понимают, о чем идет речь. При этом они стопроцентно уверены, что и посторонние к их работам люди тоже воспринимают все с полной для себя ясностью. Однако, знаю по себе, это далеко не так.

Для дилетанта, к примеру, само упоминание термина «платформа» звучит так, как будто речь идет о чем-то второстепенном. Это, несомненно, нужный для будущего спутника компонент, но далеко, вроде, не самая важная его составляющая. Отсюда и возникает представление, что они (французы) взялись за изготовление ретранслятора, иначе его называют «полезной нагрузкой». А российская сторона, соответственно, — за нечто менее полезное, что принято называть платформой.

73

Хотя и она, как выясняется, тоже максимально важна, и уж точно никакого отношения к бесполезной нагрузке не имеет. Как, извините, может быть полезна телега, в которую запряжена лошадь, чтобы доставить до погреба десять кулей выкопанной картошки. Не имеешь ни телеги, ни лошади… Значит, вози в багажнике автомашины, на раме велосипеда или таскай по кулю с напарником, а то и на собственных плечах. То есть создается впечатление, что, не имея платформы, можно найти ей замену…

Знаю десяток своих коллег, с которыми мы именно так и полагали, когда на пресс-конференциях в очередной раз речь заходила о платформах. Но однажды мы решили обстоятельно расспросить… После чего и стало ясно, что и платформа так же полезна, а то и незаменима, для спутника, как и вся его остальная полезная нагрузка. Она содержит тот стандартный набор важнейших систем: электропитания, управления движением, ориентации и стабилизации, управления и передачи служебной телеметрической информации, а также терморегулирования, которые необходимы для жизнедеятельности любого космического аппарата.

Думаю, если ретранслятор обеспечивает ту функциональность спутника, ради которой он и появился на орбите, то на платформе находится то, что приводит и обеспечивает всему спутнику его рабочее состояние. Снабжает электропитанием, освобождает от перегрева аппаратуры, позволяет вести диалоги с Землей…

— Работа над «Сесатом», а мы его задумали в 1992 году, — продолжил Козлов, — принесла много бесценного опыта нашей фирме. Как, впрочем, и французам тоже. «В одни ворота» мы точно не играли… Теперь наш общий спутник, наше «общее дитя» уже на орбите. Постепенно он осваивается там, а мы отсюда учимся управлять им. Через 90 суток после запуска мы совместно с «Алкатель» предъявим его заказчику, Европейскому сообществу телевещателей. Как и требует контракт, сдадим «под ключ» для эксплуатации в течение десяти лет. Но чует мое сердце, он наверняка отработает заметно дольше. Французы уже говорят, что «Сесат» очень прост в управлении…

4 июня 2004 года. Вице-президент компании «Алкатель спейс» Эрик

Лансенье: — Уверен, мы сделали в свое время достойный для себя

выбор, — сказал мне через переводчика Александра Микояна собеседник. Произнося эти слова, он поднял вверх большой палец

74

правой руки. — Железногорцы имеют не только солидный опыт, они располагают еще и полным набором применяемых в мире технологий, которые нужны для изготовления спутников. Но в отличие от зарубежных аналогов, здесь все нужные для проведения наземных испытаний службы не разбросаны по разным городам, а находятся за одним забором, что и дает огромные преимущества…

— Не скрою, мы узнали массу полезных для себя новинок, —

отметил вице-президент. — Назову лишь два примера. Это уникальная система терморегулирования, которая снимает излишки температуры, не позволяя бортовым приборам перегреваться во время работы. А это повышает долговечность их службы. И второе… Уникален и разработанный сибиряками стационарный плазменный двигатель, который используется на спутнике при необходимости подкорректировать параметры его орбиты…

24 апреля 2000 года. Ведущий специалист по управлению с Земли

космическими аппаратами Юрий Князькин: — Всего шесть суток назад произошел запуск «Сесата».

Мы в реальном времени у себя, в центре управления полетами, получали прямой репортаж с Байконура. В надежности спутника особых сомнений не было. Главные переживания наши, не скрою, были связаны с ракетой «Протон»… Не случится ли какого-либо сбоя в ее работе во время старта? Такое уже бывало. Нервы в момент запуска — на пределе… Помещение ЦУПа заполнено, как говорят, под завязку. Те, кто не сумел втиснуться, остались в коридоре. Но никто никуда не уходит. Кроме Байконура, здесь тоже находились четыре представителя «Евтелсата»… Взгляды прикованы к экранам… Но все прошло, как мы обычно отмечаем, в штатном режиме. Понятно, были аплодисменты, поздравления, объятия и даже слезы на глазах… Ведь, изготовив и запустив «Сесат», мы сделали реальный шаг в ту сферу, где прежде нам бывать еще не приходилось…

В тот же день, помню, Юрий Михайлович подробно рассказал и о том, что представляет созданный на предприятии центр управления полетами. Он появился в самом начале 1994 года. А заработал 21 января, когда был осуществлен запуск на геостационарную орбиту космического аппарата «Галс»…

— В работе ЦУПа не бывает перерывов. Мы отсюда каждые сутки обязаны оказывать технологическую поддержку каждому из тех аппаратов, что переданы нам в управление.

75

Иногда их количество доходило до десятка. Словом, весь интеллект любого космического спутника находится не только на его борту, но и в нашем небольшом помещении…

22 апреля 2005 года. Бывший руководитель проекта «Сесат» с французской

стороны Адлен Беже: — Работа с сибиряками над «Сесатом» многое дала

фирме «Алкатель». Это весьма существенный для нее шаг… Все началось с поисков в России партнера для сотрудничества. Наиболее лучший вариант мы обнаружили, как ни странно, в Сибири. Хотя до этого пришлось изучить и другие фирмы в вашей стране. Что отличает сибиряков? Здесь более жесткие требования к продукции и умеют соблюдать сроки. Нам приходилось работать и по семь дней в неделю, и по 24 часа в сутки… Сначала многие из нас побаивались ездить в Сибирь. Местных холодов боялись, длительных перелетов… А теперь чуть ли не конкурсы приходится проводить среди претендентов на поездки сюда. Мы трудились и продолжаем трудиться на равных, в режиме постоянного диалога, отсюда и полнейшее взаимопонимание. Не хочу скрывать, мы многому научились на сибирской земле. Надеюсь, что и наши уроки пошли на пользу…

22 июня 2005 года. Бывший чрезвычайный и полномочный посол России во

Франции Юрий Рыжов: — Думаю, теперь абсолютно не важно, кто кого первым

нашел. Французы сибиряков или же сибиряки французов. Главное, и те, и другие хотели этого. И мне очень приятно, что я сумел чем-то помочь их деловому сближению…

Такими словами, задумчиво улыбаясь, начал разговор со мной известный в недавнем прошлом российский дипломат.

Изнемогающая от жары летняя Москва. Самое начало Ленинского проспекта. Где-то рядом — Октябрьская площадь и одноименная станция метрополитена. Суета, клубки пешеходов, духота и смог, потоки автомашин…

Извините, в суматохе и постоянной московской спешке не запомнил, как называлось то самое учреждение, руководителем которого был в момент нашей встречи 70-летний Юрий Алексеевич Рыжов. Надеюсь, такая подробность для этих записок не имеет значения. Я прилетел к нему для встречи с его прошлой жизнью. И он об этом знал. По телефону, когда я ему позвонил еще из Красноярска, он пообещал кое-что припомнить.

Меня встретила на крыльце секретарь Рыжова, очень милая и, похоже, обстоятельная в любых мелочах женщина.

76

Провела сквозь кордоны охраны, и две минуты спустя я был уже в просторном кабинете. Его хозяином оказался по-спортивному энергичный седовласый и очень располагающий к себе мужчина.

— У меня дома до сих пор хранится прекрасный бинокль, — сказал после нашего знакомства Рыжов. — Мне его подарили на Байконуре, когда 18 апреля 2000 года происходил запуск на орбиту «Сесата». По такому случаю очень многих пригласили на это знаковое событие. Ради соблюдения норм безопасности нас всех отогнали от стартового комплекса, кажется, километра на три. Ближе, сказали, находиться опасно. Так что бинокль был необходим… Много позже я его приспособил, и вечерами иногда через него на телеэкран смотрю. Забавно! У каждого, извините, свои причуды. Но, беря в руки бинокль, обязательно припоминаю тот запуск…

Он прибыл в Париж в качестве посла России в январе 1992 года. До этого работал ректором МАИ, знаменитого Московского авиационного института. Всего же Юрий Алексеевич отдал этому высшему учебному заведению более 30 лет своей жизни. И хотя Рыжов является специалистом по аэродинамике, одновременно он признает себя достаточно осведомленным знатоком и некоторых сфер космонавтики. Многое, конечно, известно ему и о сибирском предприятии, куда ежегодно по распределению уезжали десятки выпускников МАИ.

Между прочим, в том разговоре со мной он напомнил, что президент страны Борис Ельцин неоднократно настоятельно предлагал Рыжову занять пост главы правительства России. Но, взвесив собственные возможности и способности, Юрий Алексеевич не дал на то своего согласия. А вот «поработать дипломатом» в Париже согласился…

Он приехал туда, фактически не зная ни единого слова по-французски. Правда, мог объясняться на английском, что и выручало. Однако сразу же поставил перед собой цель «освоить и родной язык страны пребывания». Хотя бы разговорный… И действительно, спустя какое-то время, немало удивив свое окружение, посол Рыжов заговорил по-французски, постепенно обретая уверенность.

В разговоре со мной он припомнил, что в этом ему, в частности, помогали и встречи с Жаком Шираком, будущим президентом Франции. В те годы он был мэром Парижа, и с ним Рыжов поддерживал прекрасные отношения.

Столицу Франции он покинул в январе 1999 года, получив высшую награду этой страны, став кавалером ордена Почетного легиона.

77

— В те времена во Франции был ощутим колоссальный интерес к России во многих сферах, — подчеркнул Рыжов. — Так что не вижу ничего удивительного, что «Алкатель» стала искать для себя достойного партнера в нашей стране. Думаю, ее руководителям был хорошо известен Юрий Коптев, тогдашний шеф Роскосмоса. Не исключено, что по своим каналам французы однажды запросили у него рекомендации. А он очень уверенно назвал действовавшее на берегах Енисея НПО ПМ. Уже тогда «Решетневская фирма» не просто была на хорошем счету в столичном главке. Ее лидер первым среди «космических» предприятий страны заявил о своем стремлении выйти из-под завесы секретности и связанной с ней изоляцией от международного сотрудничества. Такой порыв грех было не поддержать.

Все остальное зависело уже от личных знакомств и впечатлений. Думаю, риск был: могли признать, а могли и наоборот, не признать друг друга… Но они, похоже, с первых контактов начали проявлять растущий взаимный интерес. Конечно, по мере своих возможностей я в определенном смысле лоббировал среди европейцев интересы сибиряков. Как говорится, используя для этого каждый удобный случай. Получается, не зря ломали стены недоверия…

26. Если француз, ведя разговор через переводчика на

своем родном языке, произносит такую известную фразу, как «от кутюр», то чаще всего это может означать, что он дает свою восторженную оценку какой-то работе. По его мнению, она исполнена на уровне высочайшего искусства.

Вообще-то слово «кутюр» переводится с французского как «портной». Так что легко понять, в какой среде родилось и используется это выражение. Но времена меняются, а с ними и диапазон использования отдельных слов и словосочетаний. Какие-то отмирают вообще, другие обретают качества крылатых или пригодных для многих житейских ситуаций.

3 апреля 2008 года. Из сообщения пресс-службы предприятия:

«На фирму «Решетнев» прибыл чрезвычайный и полномочный посол Франции в России Станислас де Лавиле. И не один, а вместе с мадам Паскаль Сурис. Она является президентом и исполнительным директором известной французской космической компании «Талес Алениа Спейс» (Thales Alenia Space). И если дипломат высокого ранга впервые посещает Железногорск, а, следовательно, и Сибирь, то мадам Сурис и ее коллеги по фирме «Талес» здесь частые гости...»

78

— Сегодня мы стали свидетелями того, насколько может быть плодотворным сотрудничество наших стран в области создания искусственных спутников Земли, — отметил французский дипломат во вступительном слове на итоговой по случаю их рабочего визита пресс-конференции. — И в России, и во Франции космические технологии относятся к передовым сферам, — подчеркнул посол. — Но именно в них наиболее сильна и международная конкуренция. Она и заставляет нас работать сообща, что совершенно естественно. Это дает возможность российским и французским предприятиям не терять своего лидирующего положения. Думаю, мое присутствие здесь свидетельствует прежде всего о том, что правительство Франции удовлетворено этим сотрудничеством. - Господин посол, вы только что посетили несколько цехов «Решетнеской фирмы». Какое впечатление на вас произвело

все увиденное? — Конечно, из-за дефицита

времени мы мало что посмотрели. Но и все представленное нам весьма впечатляет. Особо отмечу, очень высокие технологии используются здесь одновременно с требованиями высочайшего искусства. Мы называем это «от кутюр». Очень утонченно выполняемая работа, и делается она с высокой точностью. Я потрясен теми достижениями, которые освоены сибиряками.

Посол Франции в России И второе, я наблюдал, как при посещении цехов реагировали на все увиденное приехавшие вместе с нами французы. Они высказывали только восторги, что, конечно же, радовало и меня.

Госпожа Сурис, — спросил я гостью, — а нет ли у фирмы «Талес» каких-либо сожалений после 15 лет сотрудничества с сибиряками?

— Ни малейших поводов для каких-либо разочарований не существует. За полтора десятка лет наше партнерство очень окрепло. Теперь специалисты двух фирм очень хорошо знают и, что самое существенное, понимают друг друга. Иной

79

была ситуация в самом начале избранного нами пути, когда НПО ПМ и «Алкатель» лишь приступали к реализации своего первого совместного проекта по созданию телекоммуникационного спутника. Как вы помните, он получил название «Сесат». Тогда мы только учились работать вместе и постепенно привыкали к этому. Помню, наиболее остро стоял вопрос о выборе языка нашего общения. И мы по согласию сторон отдали предпочтение английскому. Потом нам предстояло научиться совмещать все наши рабочие операции. Точнее, мы должны были проверить, что элементы полезной нагрузки, которые мы, согласно заключенному контракту, поставляли сюда из Франции, совместимы с изготовляемой здесь платформой будущего космического аппарата. На все эти необходимые процедуры мы затратили почти четыре года.

Именно столько времени ушло на создание общего первенца. А изготовление каждого из последующих совместных космических аппаратов, а их уже сделано более десятка, мы завершали в среднем за 18 месяцев. Так что

прогресс очевиден. Еще раз подчеркну, теперь представители наших фирм прекрасно понимают друг друга. И это позволило нам перейти на новый этап сотрудничества, о чем мы только что подписали два соответствующих меморандума. Прежде французская сторона занималась только полезной нагрузкой наших совместных спутников, а российская — платформами для них. Теперь же предусмотрено участие обеих фирм в

Госпожа Паскаль Сурис комплектовании и того, и другого. Это прекрасный повод для взаимообмена деталями, узлами и, разумеется, специалистами…

— В связи с этим могут появиться разработки новых спутников?

80

— Да. Речь уже идет о создании очень мощных космических аппаратов для их работы на геостационарной орбите, которая является классическим вариантом использования спутников. Но мы заинтересованы и в запусках на эллиптические орбиты для покрытия наиболее северных регионов Земли. Дело в том, что геостационар находится очень высоко по отношению к горизонту. А с эллиптических орбит можно оказывать услуги и северным регионам. Причем очень качественные услуги. Метеорологические, к примеру, и ряд других. Словом, наши совместные работы в этом сегменте могут заинтересовать третьи страны. Так что будем работать и для них, и для российского рынка…

В заключение мадам Сурис подчеркнула, что фирма «Талес», являясь в Европе лидером по созданию спутниковых коммуникаций, заинтересована в том, чтобы сохранить эти передовые позиции. Причем и на коммерческом, и на государственном рынках. Она уверена, что подписанные с «решетневцами» соглашения «способны укрепить конкурентоспособность на международном рынке как фирмы «Талес», так и ее российских партнеров. У такого сотрудничества «весьма надежные перспективы», — подчеркнула гостья.

С ее оценками согласился генеральный конструктор и генеральный директор ОАО ИСС «Решетнев» Николай Тестоедов, присутствовавший на пресс-конференции. В частности, он сказал:

— Мы, действительно, начинаем осваивать новый уровень нашей кооперации. Если прежде мы интегрировали спутники из готовых блоков и узлов, то на основании только что подписанных документов мы приступаем к интеграции на уровне отдельных приборов и систем. Для наших предприятий это, безусловно, открывает новые возможности…

Май 2008 года. Сообщение ИТАР-ТАСС: «Если вчера мы покупали целиком полезную нагрузку у

«Талес Алениа Спейс», если сегодня часть ее мы делаем у себя и проводим сборку, то завтра мы уже будем отдельные элементы спутника поставлять на Запад. На западных космических аппаратах есть много типовых элементов, которые дешевле делать в России. Это, в частности, сотовые панели, кабели, волноводы, некоторые элементы силовой конструкции, двигатели, солнечные батареи», — отметил руководитель «Решетневской фирмы» Николай Тестоедов в беседе с корреспондентом информационного агентства.

81

25 ноября 2008 года. Из сообщения пресс-службы предприятия:

«Вступил в силу ранее подписанный в Тель-Авиве контракт. ОАО «Информационные спутниковые системы» имени академика Решетнева» создаст геостационарную связную спутниковую систему AMOS 5 для израильского оператора. Авансовый платеж от заказчика уже поступил. Основным субподрядчиком «Решетневской фирмы» на поставку аппаратуры полезной нагрузки выступит европейская компания Thales Alenia Space. Согласно условиям контракта, ОАО «ИСС» разработает и поставит на орбиту телекоммуникационный космический аппарат AMOS 5, а также создаст наземный сегмент управления, предоставит оператору услуги по обучению персонала и технической поддержке в процессе эксплуатации спутника. В основу проекта заложена новая усовершенствованная высокоэффективная платформа среднего класса «Экспресс-1000Н», которая по своим техническим и эксплуатационным характеристикам более чем в два раза превосходит платформу спутников «Экспресс-АМ». При массе всего в 1,6 тонны новый спутник AMOS 5 будет иметь срок активного существования 15 лет».

15 января 2009 года. Из сообщения пресс-службы предприятия:

«ОАО «ИСС» выиграло еще один международный тендер, и создаст спутник для Индонезии. Проект предусматривает разработку и поставку на орбиту космического аппарата TELKOM 3, а также создание наземного сегмента управления, предоставление оператору услуг по обучению персонала и технической поддержке в процессе эксплуатации. Спутник будет создан на базе новой платформы среднего класса «Экспресс-1000Н». Вес спутника — 1600 кг, энергетическая мощность — 5,6 кВт, срок активного существования — 15 лет. Космический аппарат должен быть изготовлен и выведен на орбиту в 2011 году».

ЭКСКЛЮЗИВНО НАДЕЖЕН И УМЕН 27. Создавая каждый очередной спутник, «решетневцы»

проявляют к нему особые чувства. Сам видел и постоянно ощущал это во время бесед. Они воспринимают его если не как собрата по разуму, то уж точно как нечто такое, что просто обязано самостоятельно видеть, слышать, ощущать и адекватно реагировать на все, что происходит вокруг.

82

Уже став открытым для общения с прессой, Решетнев в беседе с журналистом отметит: «Спутник — это сплав очень многих направлений в науке и технике. Качество его работы и продолжительность жизни прямо зависят от того, какие в нем используются электро- и радиоэлементы, двигатели, материалы, устройства… Уровень космической техники страны — это показатель уровня ее химии, металлургии, электроники, радиотехники…»

Вот почему каждый новый аппарат тщательно и максимально продуманно начиняют редчайшей эксклюзивной надежностью и интеллектом. Работающие здесь специалисты озабочены этим постоянно и при

Наедине со спутником сборке аппаратов на стапелях в идеально стерильных условиях, и когда спутники уже доставлены на заданные орбиты.

Иными словами, попав однажды в космос, где все земное встречает массу агрессивно-губительных противопоказаний, любой из спутников должен уметь не только «постоять за себя», но и активно жить почти самостоятельно, при этом находясь в полнейшей физической недосягаемости от тех, кто создавал органы его жизнеобеспечения.

Довольно часто слышал: «Если что-то и случится, бригаду ремонтников на орбиту не направят». Шутка, конечно. Но пока такой вид «скорой помощи» и в самом деле не предусмотрен. Здесь говорят: «Дороже станет». Помочь могут только находящиеся на борту системы дублирующей аппаратуры и дистанционные контакты. Проще говоря, сеансы связи, как, сугубо профессионально, называют регулярные диалоги со спутниками те, кто и наполняет их врожденными способностями для длительного внеземного труда.

21 апреля 2004 года: «Есть миллион причин, из-за которых рассчитанный на

длительный срок эксплуатации спутник может на орбите

83

выйти из строя, — стараясь быть максимально понятым, рассказал мне в тот день Василий Попов, один из ведущих специалистов по общему проектированию. — Скажем, потеряли мощность солнечные батареи. Они, кстати, чаще всего деградируют под воздействием и Солнца, и космической радиации. Без «спецподготовки» на земле выдержать все это невозможно. Слабым местом, к примеру, были у нас аккумуляторные батареи. Мы отказались от использования всех прежних и теперь применяем лишь те, что уже доказали свой мировой уровень.

Если чего-то не предусмотришь, могут произойти нарушения герметичности аппарата или же перегрев аппаратуры от собственных «градусов»… А потому каждый спутник еще на стапелях должен быть надежно защищен от брака при сборке и от внешних проникновений.

— В нашем деле какие-либо компромиссы при проектировании и при окончательном изготовлении категорически недопустимы, — особо подчеркивал во время беседы Попов. — Откуда бы к нам ни поступали комплектующие узлы и детали, все они проходят тщательный контроль. А еще конечный результат зависит от добросовестности каждого человека. Думаю, у нас в коллективе это понимают все. Наш труд — очень комплексный. И ему более всего нужен дух единства…

— Позволю такое сравнение, — продолжил Василий Владимирович, — женщина, прежде чем стать матерью, носит своего ребенка девять месяцев. Она тщательно оберегает еще не родившегося малыша. Мы носимся с каждым своим детищем в среднем почти по два года. Вообще-то такой срок достаточно непродолжителен, если учесть высокую сложность рождающегося «организма»…А еще наши спутники, — заметил с довольной улыбкой собеседник, — имеют высокую степень автономности. Это и отличает их от западных аналогов. Они способны и без вмешательств с Земли выполнять в полном объеме поставленные задачи. Могут самостоятельно и собственную орбиту откорректировать, если возникнет необходимость. Для этого на каждом есть плазменный двигатель. И принять какие-то предохранительные меры при возникновении внештатных ситуаций. Для этого в аппарат заложено соответствующее программное обеспечение. Если же на борту что-то случайно замкнуло или же сгорело (такое крайне редко, но может случиться), спутник без участия наземного оператора имеет возможность переключить себя на соответствующий резервный вариант… Благодаря этим качествам наши

84

спутники работают на орбитах и долго, и успешно», — с чувством завоеванного права на такое заявление подчеркнул Попов.

Названные достоинства космических уроженцев Железногорска — предмет особой гордости их создателей. Был случай, когда один из спутников серии «Горизонт», доставленный на орбиту для гарантированной работы в течение всего лишь трех лет, так «увлекся» выполнением поставленных перед ним задач, что прослужил интересам землян свыше двух пятилеток. Так, кстати, дословно и было сказано мне. Время было такое, пятилетками измерялось.

В течение наиболее ударной из них и последней, так как она совпала с началом в стране перестройки, на поддержание отправленных на орбиты спутников от государства не поступало ни рубля. Тогда явно было не до космических забот. С земными бы разобраться. Так вот, находившиеся в космосе «Горизонты», похоже, и к этому сюрпризу отнеслись с пониманием. Словно солдатики на посту, они невозмутимо продолжали торчать на орбите, исправно выполняя нужную для землян работу.

Словом, вот уж что не приходилось делать, так это тянуть за язык своих собеседников, когда речь заходила о долговечности работы в космосе их посланцев. Своих питомцев они, как я понял, и сами не обижают, и никому в обиду не дают.

25 мая 1967 года произошел запуск первого спутника серии «Молния». Был тот аппарат разработан еще в Подлипках под руководством Сергея Павловича Королева. Позже по распоряжению Главного чертежи передали сибирякам. Этот факт отмечен в истории предприятия. Кстати, хорошо помню, как с появлением на высоко эллиптической орбите этой самой «Молнии» в Красноярске стало возможным смотреть первые для нас передачи Центрального телевидения.

С тех пор уже запущено свыше 150 «Молний». Конечно, со временем менялись их конструкция и сроки орбитального «служения Отечеству». Однако при начальных запусках им предписывалось работать на орбите лишь по два года. Они же сохраняли свою работоспособность в среднем почти по шесть лет. А максимальный срок рабочей годности одной из «Молний» составил около 12 лет…

28. Во время скоротечных разговоров при посещении цехов

«Решетневской фирмы» кто-нибудь из встреченных специалистов непременно подчеркивал, что «наше производство вполне созрело

85

для того, чтобы создавать спутники любой сложности и любого назначения». И это невозможно признать фирменным хвастовством. Сказанное вполне соответствует строго объективной оценке собственных возможностей. Они и в самом деле достигли высочайшей зрелости за очень насыщенно прожитые 50 лет.

«Каких-либо технологических ограничений для нас фактически не существует, — весомо и без рекламного экстаза, совершенно по-деловому говорили мне местные умельцы, — были б мирные намерения, свежие идеи и деньги на исполнение заказов». Последний фактор — решающий, всякий раз подчеркивали собеседники.

Осведомленным спецам этой отрасли, которая, как мне кажется, невероятно близка к фантастике, лучше, чем кому-либо, известно, что все космическое от момента своего зарождения требует астрономических затрат. Космос высоко, потому и цены на изделия для него не могут быть низкими.

Подсчитано, к примеру, что для разработки, изготовления, а затем и для доставки, скажем, на геостационарную орбиту только одного килограмма спутника необходимо затратить в среднем 11-12 тысяч долларов.

Прикиньте, вполне приличную легковую автомашину можно приобрести дешевле, чем этот космический килограмм! И не ловите меня на слове, что автор, мол, специально придумал такую страшилку. Нет смысла придумывать. Да и не способен самозванец-дилетант вроде меня на такие тонкости…

Это, скорее, можно признать тем самым словом, которое из начатой полвека назад песни уже невозможно выкинуть. В противном случае исполнение песни надо прекращать. И вместо нее просто сидеть на Земле и «чирикать» взахлеб о космосе, не покидая своей колыбели. Именно так в свое время назвал нашу планету Константин Эдуардович Циолковский.

Понятно, «килограмм» только чисто рекламно-пропагандистского «чириканья» потребует заметно меньших затрат. Однако на «удешевление», уверен, теперь мало кто согласится. Уже убедительно доказано, что земной прогресс очень многое должен получать от реальных космических устремлений.

Вот и экс-президент России Владимир Путин, ставший главой правительства страны, впервые посетив в конце октября 2008 года железногорцев, по достоинству оценил их новаторские методы поточного создания спутников. Вместе с тем он не упустил случая подчеркнуть, что многое из

86

достигнутого ради космоса не может оставаться только «вещью в себе» Достижения в этой сфере, подчеркнул Путин, обязаны как можно чаще спускаться с высот на Землю, чтобы с максимальной полнотой служить интересам россиян, да и прочих жителей нашей планеты. Глава правительства не только доходчиво сказал об этом, но и подкрепил финансово.

В ответ стала появляться и конкретика. Так, с помощью все видящих с высот небесных спутников «ГЛОНАСС» только на красноярских просторах, где произрастает почти пятая часть древесных запасов страны, за 2008 год удалось десятикратно сократить площади возникновения таежных пожаров.

Это как ранняя диагностика в медицине. Она дает возможность оперативно останавливать очередное возгорание леса на начальной стадии. Под контроль со спутников уже во многих регионах страны переходят маршруты «дальнобойщиков», а значит, и доставляемые ими грузы. Следят теперь спутники за перемещениями муниципальных и междугородних автобусов, карет «Скорой медпомощи», за передвижением поездов… Вот и для собак уже созданы первые «спутниковые» ошейники, чтобы каждый отдельно взятый «друг человека» не потерялся в хаосе людских перемещений. А там, глядишь, и сами обитающие на Земле хомо сапиенс скоро попадут под пристальный надзор «всевышнего наблюдения».

29. Да и сами космические аппараты таежного

происхождения постепенно обретают совершенно иные, чем в прежние годы, характеристики. Вспомним, в XXI век «решетневцы» вошли со спутниками, срок службы которых на орбитах был увеличен до 10-12 лет. Это было сделано впервые в стране. Одновременно местные мыслители, конструкторы и проектировщики приступили к созданию аппаратов с 15-летним периодом работы. Мы уже говорили о реальных заказах на такие спутники, которые приняты здесь к исполнению.

Попытаемся мысленно представить временную протяженность такого срока. Фактически речь идет как минимум о четвертой части продуктивной человеческой жизни! Именно столько сложнейший космический организм, «заряженный» высочайшим земным интеллектом и «здоровьем», и должен провести на орбите без права на старение и на всевозможные, свойственные людям, «недомогания».

Что это означает? На доступном языке я услышал такое объяснение. Если, скажем, при старте на орбиту

87

бортовая энергосистема спутника располагает проектной мощностью более пяти киловатт, то и через 15 лет она обязана быть именно такой же. В противном случае аппарат, лишенный собственной энергетики, уже не сможет относиться к числу действующих. Хотя и будет по-прежнему «импозантно выглядеть» на орбите и иметь полный набор необходимой аппаратуры. Нечто подобное и среди людей встречается: внешне человек расфуфырен, а по сути своей пуст, как брошенная кем-то яркая упаковка.

15 лет! И дело далеко не только в элементарном стремлении железногорцев одолеть очередную, бесспорно, престижную вершину мастерства. На предприятии, в чем я неоднократно убеждался, прекрасно осознают, что появление максимально долгосрочных аппаратов может привести еще и к неизбежным сокращениям, прежде всего тех, кто трудится над созданием спутников. А это вызовет хоть и частичную, но нежелательную потерю особо ценных творцов, которые умеют выполнять тончайшие и точнейшие технологические операции. Ведь если запускаемые изделия станут работать в космосе почти двукратно дольше, значит, в течение какого-то периода и изготовителей этих изделий потребуется ощутимо меньше! И сами аппараты за 15 лет могут стать иными… Словом, есть над чем не просто поразмышлять, а найти устраивающий все стороны оптимальный вариант.

30. И заказчиков при этом можно понять… Напомню,

самый первый в истории человечества спутник Земли, изготовленный в Подмосковье и запущенный в СССР 4 октября 1957 года, был весом чуть более 83 килограммов. Создатели не обучали его никаким прочим ремеслам. Он имел лишь радиопередающее устройство мощностью один киловатт. Оно и посылало памятный сигнал «бип-бип» радиолюбителям всего мира.

Известно, что в те времена неизмеримо важнее сигнала был сам факт осуществленного запуска — отрыва от Земли и появления в космосе реально созданного трудом людей изделия. Продержался тот первенец на заданной орбите, как известно, менее 95 суток, а потом, войдя в плотные слои атмосферы, сгорел без остатка. Не на работе сгорел, заметьте, а уже безработным, исчерпав весь заложенный в него «трудовой стаж».

Однако, несмотря на свое столь скоротечное по нынешним меркам исчезновение, триумфатор успел зачать мощнейшую, наиболее динамично развиваемую и очень нужную теперь отрасль отечественной и мировой экономики…

88

К слову, из показанного по телевидению фильма случайно узнал, что через год после запуска первого спутника Земли международный комитет по Нобелевским премиям, оказывается, официально запрашивал из Стокгольма у руководителей СССР фамилии тех, кто создавал такой небывалый для того времени аппарат. Так не назвали…

Законы «холодной войны» не позволили. Сговорчивость Востока и Запада, находившихся буквально во всем в состоянии конфронтации, пребывала тогда на самом, пожалуй, низком уровне. И лидер нашей страны Никита Хрущев, видимо, решил, что показать Западу очередную «кузькину мать» было ощутимо актуальнее. А потому не стал открыто называть тщательно засекреченные имена тех, кто работал над созданием первого спутника Земли, а значит, и всей отечественной ракетно-космической техники.

Так что на вполне конкретный запрос Хрущев, говорят, ответил очередным лозунгом: «Спутник создан трудом всего советского народа!» Красиво… Нет, даже пафосно ответил «презренным буржуям» Никита Сергеевич… В одной из песен тех лет, помню, были такие слова: «У нас героем становится любой…» Вот, мол, и вычисляйте сами, если требуется. Мы своих не выдаем.

Предполагаю, что именно по причине такого «трескучего» отказа и глубокой засекреченности создатели самого первого спутника Земли во главе с Сергеем Павловичем Королевым и не попали в число даже претендентов на звание лауреатов Нобелевской премии... Да о них еще многие годы очень мало кто знал даже в нашей стране.

Нужно ли говорить, что творцы первого космического аппарата, бесспорно, более чем достойны высочайшего международного признания. Лично мне этот факт вопиющей несправедливости, причем исходившей от заинтересованной стороны, кажется самой черной отметиной в новейшей истории человечества. Да мало ли их было!..

При беседах о сроках орбитальной службы мне как-то напомнили, что железногорские спутники самого первого поколения — «Цикада», «Надежда» и ряд других, могли сохранять свою работоспособность лишь от шести месяцев до года. Их рабочая орбита располагалась на высоте одной тысячи километров. Об этом мне напомнил многоопытный Владимир Афанасьевич Бартенев, зам. генерального конструктора «Решетневской фирмы»…

Рассказывая, он не скрывал, как мне показалось, и собственной мальчишеской радости в связи с тем, какими смешными кажутся теперь те, первые шаги. И тут же

89

дополнил, что, к примеру, спутники системы ГЛОНАСС, начиная с 1982 года, уходили в космос уже на три года. «То есть жизнь наша никогда на месте не зависала. Это совершенно не в наших правилах!» — подчеркнул Бартенев.

Теперь же, когда речь идет о создании аппаратов для 15-летней полноценной вахты над Землей, можно говорить о 30-кратном увеличении того, начального срока, который был равен полугоду! Один из секретов привлекательности такого прогресса, оказывается, прост, как дважды два — четыре...

Во что обходятся создание и доставка на орбиту одного килограмма массы спутника? Мы уже отмечали это. «В пределах 11-12 тысяч долларов…» А теперь помножим себестоимость одного такого КГ на полный вес современного космического аппарата тяжелого класса, который уже превышает 2,5 тонны. Их тоже изготавливают в Железногорске.

Явная внушительность полученной суммы и позволяет сделать вывод, что при частых запусках спутников на орбиты легче «в трубу вылететь», чем сохранить нужные рабочие позиции в космосе. Но кроме снижения этих масштабных затрат, нужна еще и особая внеземная надежность всей сложнейшей аппаратуры жизнеобеспечения таких «долгоиграющих» изделий…

Январь 2009 года. Сайт GZT.ru: «Со ссылкой на высокопоставленного чиновника в

Министерстве обороны РФ интернет-издание сообщает, что военное ведомство России из-за начавшегося мирового финансового кризиса намерено сократить количество запусков ракет-носителей с военными спутниками. Однако число выводимых на орбиты космических аппаратов сокращено не будет. Просто каждая ракета за один пуск сможет выводить больше спутников, чем в настоящее время. Потенциально она способна одновременно доставлять от девяти до одиннадцати аппаратов. В связи с этим начат пересмотр заказов. Кроме того, — подчеркнуто в сообщении, — не исключен запуск четырех ракет-носителей не с космодромов, а с подлодок ВМС, что, в свою очередь, существенно снизит затраты. В частности, будет расширена орбитальная группировка спутников, входящих в состав навигационной системы ГЛОНАСС»…

31. — Альберт Гаврилович, — спросил я как-то Козлова, — об

успехах, слов нет, говорить приятно. А какие-то громкие неудачи случались?

90

— Да сколько угодно, — без раздумий ответил собеседник, — мы ведь заняты таким делом, в котором от возможных промахов и ошибок гарантии существует чаще всего лишь теоретически. Создаваемые у нас аппараты проходят многостороннюю закалку. Они должны быть готовы к работе, к примеру, и при минус 120 градусах, и при такой же температуре, но со знаком плюс. Вот почему бывали случаи, когда уже выведенный на орбиту спутник отказывался подчиняться командам с Земли. За этим, как правило, могла быть только наша вина. Случались, мягко говоря, неудачи и при запусках… Это уже по вине ракетчиков.

21 мая 2004 года: «Одна из первых масштабных программ нашего

предприятия, — припомнил Альберт Гаврилович, — была связана с созданием космических аппаратов «Экран». Мы их специально разработали для нужд непосредственного телевещания. Если сокращенно, то получается хорошо теперь всем знакомая аббревиатура НТВ. Памятной осенью 1993 года, когда в Москве начались массовые беспорядки, в эфире и появилась эта популярная телекомпания. Мы же термином НТВ начали пользоваться еще в конце 1960-х годов. Такой метод вещания был необходим для жителей городов и поселков, расположенных в отдаленных местностях Севера, районов Сибири и Дальнего Востока.

Тестовое опробование этой системы для всей страны мы проводили в нашем крае. 26 октября 1976 года на геостационарную орбиту запустили первый «Экран»… Люди стали массово телевизоры покупать и преобразователи к ним. Таковые требовались технически. Но вскоре что-то со спутником случилось… Он просто перестал подчиняться командам с Земли. Скорее всего, электроника отказала. Она ведь в те годы была у нас сугубо отечественная.

Понятное дело, «ящики» в квартирах и в сельских избах погасли и замолчали. Зато владельцы омертвевших телевизоров, а по тем временам за каждый из них приходилось немалые деньги отдавать, молчать не собирались. Письма, звонки… Претензии, по сути своей, совершенно справедливые…

Мы срочно изготавливаем новый «Экран». Однако вскоре после запуска происходит разрушение ракеты-носителя. Соответственно, гибнет и спутник. Экстренно делаем еще один… И снова — аналогичная беда. У нас в таких случаях принято говорить, что ракета в очередной раз вместо космоса «за бугор ушла». А время идет. Страсти уже не кипят, а дошли до верхнего предела. Мы ведь, как засекреченное ведомство, не имели права объявлять открыто об этой полосе неудач. Люди-то думали, что их просто «кинули», заставив тратить деньги на покупку

91

отечественных телеприемников. Иных в ту пору в продаже не было…

Потом стало известно, что в некоторых населенных пунктах разгневанные владельцы телевизоров даже пытались поджигать почтовые отделения, на крышах которых была установлена аппаратура для приема телесигнала со спутника.

Отложив все прочие заказы, мы делаем еще один «Экран». Но при старте и он улетает «за бугор». Словом, теория вероятности в самом пакостном своем проявлении… И нашей вины в том нет, но и людям от этого не легче.

Конечно, тысячи возмущенных писем и телеграмм поступали в ЦК КПСС. А оттуда их в Красноярский крайком партии переправляли. Нас вызовами «на ковер» задергали. Конечно, больше других Решетневу доставалось. Помню, нервы у него были на пределе… Но он молодец, любые удары умел держать. И лишь 1 февраля 1979 года в этой череде неудач была поставлена точка. Очередной изготовленный нами «Экран» успешно достиг орбиты и смог показать свои лучшие качества…

32. Во время одного из общений с творцами спутников

мне, вроде случайно, рассказали, как «жутко засекреченный Решетнев» однажды ездил в… Париж. И не для романтичного свидания с Эйфелевой башней и не ради вечерней прогулки по Елисейским полям или по улочкам Монмартра… Летал генеральный конструктор и генеральный директор сибирского предприятия, ставший к тому времени доктором технических наук, ради того, чтобы затеряться в потоке рядовых посетителей всемирно известного авиасалона в Ле Бурже». Это был 1969 год…

К тому времени, кроме образцов авиапродукции, на выставочных стендах салона стали появляться и образцы космической техники, собранной сюда из некоторых стран. Чтобы взглянуть на нее, и поехал сюда Решетнев.

Разумеется, это был тайный визит. Как говорят в определенных кругах, «под прикрытием» В загранпаспорт Решетнева вписали фамилию «Федоров». В тот момент он, оказывается, был… преподавателем Красноярского политехнического института. Конечно, ни педагоги, ни студенты, ни, думаю, даже сам ректор этого вуза о происходящем и понятия не имели.

Будучи в Москве, я 18 декабря 2005 года посетил квартиру Решетневых на проспекте Космонавтов в городе Королеве. Вдова Михаила Федоровича, обаятельная и деятельная Людмила Георгиевна, очень любезно приняв меня, показала уютный домашний рабочий кабинет академика.

92

Запомнил обилие книг, картин на стенах и отсутствие казенности во всем, чем было заполнена эта квартира в серийной многоэтажке.

А потом, когда на кухне после нескольких рюмок коньяка мы приступили к чаепитию и стали рассматривать фотоснимки из семейных альбомов, я спросил у Людмилы Георгиевны: «А правду говорят, что Михаил Федорович как-то под чужой фамилией летал в Париж?» «Раз говорят, значит, так оно и было», — ответила собеседница и виртуозно перевела разговор на другую тему. Думаю, уроки «советской закрытости» будут еще долго ощутимы у тех, кто был ей подвержен.

Сам же Михаил Федорович, более чем 20 лет спустя, беседуя с одним из моих коллег, далеко не лучшими словами оценил ту, прямо говоря, несуразную поездку. «Помню, как-то поехал я на встречу космических специалистов под видом преподавателя Красноярского политехнического института. Естественно, не по своей инициативе устроил этот маскарад. Это было ужасно! Начинаешь разговаривать с коллегами из других стран, задаешь какой-нибудь узкопрофессиональный вопрос, тебе отвечают. И интересуются, кто я такой, где работаю? И когда я отвечаю, что преподаватель политехнического института, то мои собеседники, умные люди, улыбались и уходили. Поэтому, когда мне в следующий раз предложили ехать на международный симпозиум, я категорически отказался «менять» место работы. Обо мне на Западе к тому времени знали достаточно много, и не только узкие специалисты. Еще в 1985 году журнал Британского космического общества писал: «М.Ф. Решетнев — генеральный конструктор навигационных, геодезических, небольших военных и геостационарных искусственных спутников Земли…»

Известно, что такие поездки Решетнев называл не иначе, как бесполезной тратой времени и государственных денег. Однако после посещения Ле Бурже в далеком 1969 году, когда ему впервые довелось увидеть образцы западной космической техники, сделал Решетнев и другой важнейший вывод. Наши спутники тех лет уже тогда, оказывается, были не менее надежны, чем их зарубежные аналоги. А если их оснащать электронными изделиями мирового уровня, то им вообще цены не будет…

Об этом, судя по воспоминаниям его современников, Михаил Федорович рассказал после поездки в Париж в очень узком кругу своих коллег. Высока вероятность и того, что уже тогда Решетнев вполне мог «положить глаз» на французскую

93

компанию «Алкатель Спейс». Сотрудничество же с ней удалось наладить только спустя четверть века…

33. Последствия закрытости усугублялись еще и тем,

что советские «почтовые ящики» не имели права оформлять подписку на получение каких-либо профильных технических вестников, бюллетеней и журналов. Они, издававшиеся не только в капиталистических странах, но и в государствах социалистического содружества, были просто недоступны. Считалось, что проявлением интереса к ним можно было ненароком «засветить» и сферу деятельности своего предприятия.

Интернет в те годы, как известно, еще не придумали, электронную почту, соответственно, тоже. Позвонить за рубеж можно было только со спецтелефонов, доступ к которым был далеко не всеобщим. И, конечно, каждый такой аппарат имел контрольные «прослушки». А из находящегося за рядами колючей проволоки Железногорска, который вообще не значился на картах, подобное приравнивалось к «разглашению», независимо от темы телефонного разговора. Бумажная же деловая переписка была под строжайшим контролем. «Цензоры в штатском» на всех уровнях не дремали, хотя и покрывали действующие порядки отборными матюгами. Но службу свою несли исправно…

26 июня 2008 года: «Лишь в самом конце 1980-х годов, вскоре после начала

перестройки, — припомнил в разговоре со мной ветеран предприятия, начавший работать на нем в 1966 году молодым конструктором, Евгений Корчагин, — у нас появилась возможность получать вестники зарубежной технической информации. Дорогу к этому, в прямом смысле невиданному для нас «дефициту» проложил опять же Михаил Федорович Решетнев. Великое ему спасибо! Он выделил огромные по тем временам средства на приобретение этих изданий, затраты на которые не были тогда предусмотрены бюджетом предприятия. Он превосходно понимал, что значит для нас, разработчиков, каждый глоток новизны, которой пользовался весь деловой мир.

Та же Америка… Она неизменно маркирует свои изделия “Made in USA”, хотя собирает компоненты для них, как говорится, с миру по нитке из Италии, Японии, Франции… Словом, берет отовсюду, где можно найти нечто лучшее. А у нас на всех заборах было написано: «Только из собственных комплектующих материалов!»

94

Попавшие в наши руки журналы, которые теперь принято называть «глянцевыми», помню, стали нашими первыми путеводителями по мировому опыту создания спутников. Они словно говорили нам: «Вот смотрите, как надо делать!» Наши изделия внешне, конечно, выглядели не хуже, но когда речь заходила, допустим, об отечественной электронике, будь она неладна, или же еще о каких-то составляющих, нам приходилось уходить в молчанку…

То есть однажды наступил момент долгожданной истины, а с ним стали различимее и выходы из многочисленных тупиков, в которые мы сами себя загнали своей закрытостью...» — энергично жестикулируя, подчеркнул Евгений Корчагин. 34. «На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы…» — так утверждает песня, появившаяся у нас в стране вскоре после начала космической эры. Теперь точно известно, «следы» остаются. Правда, пока не на далеких и даже не на ближних к нам планетах, до которых еще добраться надо. «Следы» остаются просто в космосе, где от специфичного мусора уже стало, мягко говоря, тесновато.

Естественно, этому мусору тоже присвоен космический ранг. А куда денешься? Для того чтобы называть этот мусор «небесным», вроде нет оснований. Во-первых, он находится много выше того неба, которое мы привыкли видеть. Во-вторых, если там, за облаками, что-то вдруг и потеряет способность летать самостоятельно, оно

обязательно упадет с небес на Землю. Остатки же космической деятельности, в отличие от «небесной», чаще всего могут находиться там, куда их вознесли ракеты, практически вечно. Это мне подтвердили специалисты.

В ноябре 2008 года некоторые федеральные информагентства обеспокоенно сообщили, что вокруг нашего «шарика» в беспривязном состоянии находится уже порядка 13 тысяч бездействующих объектов искусственного, точнее, земного происхождения. А откуда же еще, позвольте узнать, они могли здесь появиться, если не с Земли?

Установлено, к примеру, что Россия вместе со странами СНГ первенствует и здесь. Содружеству независимых государств принадлежат в общей сложности 4528 фрагментов. Среди них 1375 — это уже отработавшие свой

95

век спутники. Остальное — последние ступени запущенных с Земли ракет или же так называемые разгонные блоки, с помощью двигателей которых спутники и попадают на заданные орбиты.

За США числится 4259 объектов мусора, из них 1096 спутников. Китай заметно отстал от лидеров этого грязного дела. За ним записано лишь 2774 единиц космических отбросов, в числе которых только 70 спутников. Суммарный вклад Франции, Японии, Индии, а также Европейского космического агентства составил 769 объектов. Еще 521 имеют отношение к почему-то не названным в сводке государствам...

29 марта 2006 года. Из сообщения пресс-службы предприятия:

«В 3 часа 41 минуту на геостационарной орбите произошла авария космического аппарата «Экспресс-АМ11», размещенного в позиции 96,5 градуса восточной долготы. Телеметрическая информация свидетельствует о том, что в результате внезапного внешнего воздействия произошла мгновенная разгерметизация жидкостного контура системы терморегулирования, приведшая к резкому выбросу теплоносителя. Возник значительный возмущающий момент и, как следствие, потеря ориентации и вращение космического аппарата… Дальнейшая эксплуатация спутника «Экспресс-АМ11» невозможна. Созданный совместно с французской компанией «Алкатель» данный космический аппарат был запущен на геостационарную орбиту 27 апреля 2004 года…»

Таким образом, спутник, на изготовление которого было затрачено примерно 100 миллионов долларов и подготовленный для работы на орбите в течение десяти лет, был потерян почти через два года после начала эксплуатации.

13 февраля 2009 года. «Российская газета»: «Минувший вторник войдет в историю как день

транспортного происшествия на орбите. Российский и американский спутники протаранили друг друга и полностью разрушились. Столкновение «Космоса-2251» и «Иридиума-33» произошло над территорией Сибири на высоте около 800 километров. Начальник штаба Космических войск РФ генерал-майор Александр Якушин официально заявил, что российский аппарат являлся спутником военного назначения. Спутник «Космос-2251» (изготовлен в Железногорске. — Авт.) массой 900 кг был запущен с космодрома Плесецк 16 июня 1993 года и предназначался для обеспечения спецсвязи в интересах Министерства обороны. Проработав около двух лет, этот аппарат прекратил свое функционирование и превратился в космический мусор. Американский аппарат «Иридиум-33» был

96

запущен в 1997 году и входил в глобальную систему мобильной связи. По данным экспертов, спутник находился в рабочем состоянии. По словам генерал-майора, обломки двух спутников разлетелись на высоты от 500 до 1300 километров. Военные заявили, что российская система контроля космического пространства отслеживает практически все обломки столкнувшихся аппаратов.

Звездное ЧП лишний раз свидетельствует о том, насколько «перенаселен», если не сказать — захламлен сегодня космос. Над нашими головами летают около 13 тысяч искусственных объектов, и почти половина из них — космический мусор…»

Судя по всему, такие столкновения будут происходить все чаще. Наш общий мир, похоже, и в самом деле не так уж просторен. И «мусор космический», как и земной, становится в нем все более серьезной помехой. Кстати, недавно прочел, что за годы использования, скажем, продукции только бытовой химии земляне во всех странах произвели уже почти четыре триллиона полиэтиленовых пакетов. Этот материал, как известно, не горит, а только плавится. Вывозимый на свалки, он не поддаются гниению. Пакетам уже объявлена масштабная война. Но и производство их пока не остановлено…

Так что скоро можно будет совершенно не удивляться тому, если по призыву, скажем, ООН начнется проведение интернациональных «воскресников» ради наведения чистоты и порядка не только на Земле, но и на различных орбитах. Как приспичит, так и возьмемся за лопаты и метлы.

ОДИН ТАКОЙ НА ВСЮ РОССИЮ 35. Повезло, встретил романтика… Редкий по нынешним

житейским стандартам случай. Теперь чаще слышишь, что в условиях рынка с романтиками, мол, навсегда покончено. Ой ли…

Мой новый знакомый, Виктор Чеботарев, дипломированный астроном (так, кстати, и представился), проживает в Железногорске. В свободное от основной работы время он увлеченно готовит и отправляет «письма». И не в чьи-то по земному конкретные адреса, а исключительно в космос. И использует он для этого в качестве «почтовых курьеров» только активно востребованные теперь спутники «ГЛОНАСС». И делает он это не от случая к случаю, а на вполне регулярной, традиционной основе…

Столь своеобразным хобби с эпистолярно-космическим уклоном Чеботарев, как выяснилось, занят с 2003 года,

97

отдавая ему значительную часть своего свободного от основной работы времени.

Рискую допустить неточность, но все-таки утверждаю, что «сверхурочные» заботы Чеботарева по-своему уникальны. Он один такой на всю Сибирь! Да и в России, а возможно, и в мире нет у него ни дублеров, ни конкурентов. Как тут ни вспомнить хрестоматийного Ваньку Жукова. Правда, герой чеховского рассказа, не зная более точного адреса,

послал свое жалостливое письмо, если помните, «на деревню дедушке». Позже, подумав, он приписал: «Константину Макарычу». В космическом же варианте отправлений, оказалось, и этого не требуется. «Письма», уходящие из Железногорска, адресованы и «в никуда», и «ни для кому».

— Виктор Евдокимович, а кому вообще пришла в голову такая, извините, бредовая идея — отправлять в космос какие-то послания?..

— Извиняю… — отвечает с улыбкой собеседник. — Идея моя. Я предложил, меня поддержали. А поскольку инициатива у нас чаще всего наказуема, ее реализацию доверили тоже мне. Каких-либо сожалений в связи с этим не ощущаю. Официально мы эти «письма» называем информационными пластинами. Их изготавливают из чистого алюминия. Прежде пластины были двух размеров. Теперь используем прямоугольники толщиной 1 мм, которые имеют

Космический «письмоносец», доктор технаук Чеботарев в длину 260, а в ширину — 120 мм. Вес каждой пластины не превышает 80 граммов. Методом механической гравировки на металл наносят тот текст послания, который уже получил коллегиальное одобрение. А если требуется, то и простейшие рисунки помещаем, но всего должно быть не более 500 знаков.

Все это сначала покрываем стойкими к вакууму красками, а затем и специальным лаком. Не знаю, насколько наши труды-заботы оригинальны. Слышал, что и в США тоже есть

98

практика отправки со спутниками каких-то посланий. Знаю, что этим пользуются и на тех предприятиях в европейской части России, где коллеги создают ракетно-космическую технику… Но такой массовости, как у нас, — с улыбкой подчеркивает Чеботарев, — точно известно, нет нигде. Судите сами, начиная с 2003 года, мы отправили в космос уже 53 пластины…

Никаких «ответов» ни на одно из отправленных в космос «писем», конечно же, никто не получал. А возможно (как знать!) пока не получал… Но такая ответная безответность совершенно не огорчает ни Чеботарева, ни тех, кто постоянно ему ассистирует.

Отправителей, как я понял, вполне устраивают и те скромные «уведомления», каковыми можно признать официальные сообщения о том, что такой-то «ГЛОНАСС» успешно выведен на заданную орбиту. А если именно этот спутник унес с собой очередное «письмо», то, значит, и оно достигло поставленной цели. С чем отправители и поздравляют друг друга…

— Вы сказали, что «идею поддержали». Безоговорочно и все разом?..

— Ну неужели такое в нашей жизни может быть, чтобы «разом»?.. Начиная с 2000 года, мне потребовалось более трех лет, чтобы доказать на всех уровнях реальную надобность такой работы. Убеждал, собирал подписи чиновников ради получения нужных согласований… Включая и местное руководство, и московских начальников. Главным образом из Министерства обороны РФ и из Роскосмоса. Именно по их заказам мы и производим основное количество различных спутников. Но все барьеры были успешно пройдены, и теперь противников у этой затеи не существует…

Приехав в 1963 году молодым специалистом из Харькова в закрытый таежный город, Чеботарев с тех пор и занимается здесь одним и тем же важнейшим для страны делом. Он детально разрабатывает космические аппараты. Стал одним из ведущих конструкторов сложнейших, высокотехнологичных изделий… Неоднократно награжден, имеет научные труды…

— Вы упомянули «надобность», а в чем она состоит? — Большое, как известно, видится на расстоянии — так,

кажется, в свое время сказал известный поэт. Пройдут десятилетия, и многое из категории космического непременно перейдет в разряд обыденного. И наши потомки наверняка захотят узнать, как и с чего зарождались пути-дороги в космос.

99

Ведь в наши дни кто-то пытается по крупицам восстановить, к примеру, как Ермак покорял Сибирь. Убежден, что и в будущем к прошлому будут проявлять аналогичный интерес. Вот мы и начали увековечивать, если угодно, на самой высокой в мире «доске почета» наиболее значимые имена и факты из доставшегося нам «космического» времени. Ради этого у нас на предприятии создан специальный совет по разработке и утверждению текстов информационных пластин. В его состав включены семь ведущих специалистов, среди которых и ваш покорный слуга в качестве секретаря совета…

36. В принятом положении об информационных

пластинах подчеркнуто, что целями их размещения являются: «Увековечивание роли и места России как космической державы в мировом сообществе. Увековечивание достижений отечественной космонавтики, в том числе в сферах космической связи, навигации и геодезии. Увековечивание имен выдающихся ученых и создателей современной отечественной космической техники. Освещение деятельности предприятий и персоналий, принимавших или принимающих участие в создании и эксплуатации современной космической техники. Вовлечение школьников, студентов, молодых ученых и специалистов в космическую деятельность…»

— Разумеется, — замечает Чеботарев, — это далеко не полный перечень тех задач, которые мы пытаемся решать, отправляя в космос свои пластины. Кстати, каждому из тех, кто удостоен занесения на них, будь-то конкретный человек или же какое-то предприятие, мы вручаем специально изготовленное номерное свидетельство. На нем обязательно указаны и точное время, и дата вывода на орбиту спутника, на котором находится пластина, и порядковый номер аппарата. Здесь же размещена и фотокопия ушедшего в космос памятного текста.

Надеюсь, это будет представлять особую ценность для наших детей, для внуков, для тех, кому предстоит продолжить начатую нами работу…

Накануне нашего знакомства Виктор Евдокимович успешно защитил докторскую диссертацию по теме «Комплексный метод ускоренного создания космических систем информационного обеспечения». Эта тема признана приоритетным направлением в практике применения спутниковых технологий в такой огромной стране, как Россия.

100

Случайно или же так было задумано, но именно 25 сентября 2008 года, когда Чеботарев в Красноярске защищал свою научную работу, с космодрома Байконур на орбиту были доставлены в единой связке сразу три искусственных спутника Земли. С упоминания об этом событии, если помните, я и начал свою книгу. Одному из покинувших Землю аппаратов и была доверена доставка очередного, как я понял, последнего в 2008 году, «письма».

Поскольку соблюдать тайну переписки для подобных «почтовых отправлений» не требуется, Чеботарев показал мне копию той, ушедшей в космос депеши. Ее текст таков:

«Гром! Встрепенулась тайга и затихла. Пламя! Луч Солнца ослабил свой свет. Сыплются искры и тянется след… …Рев и проклятье… А небо гремит! Где же виновник всех этих явлений? Где же Тунгусский метеорит? Леонид Алексеевич Кулик» Справа от текста на пластину нанесено изображение

летящего в сопровождении шлейфа небесного тела. Под ним можно разглядеть поваленное дерево, символический намек на явно не созидательные последствия этого памятного вторжения. Ниже назван автор стихотворных строк.

Справочники позволили выяснить, что, будучи учеником и сотрудником академика Владимира Ивановича Вернадского, Леонид Алексеевич Кулик проживал в Ленинграде. В 1920-х годах, как ученый, он официально занимался проблемой поиска на территории страны метеоритов. Вот почему именно ему поручили организовать и встать во главе первой (позже Кулик возглавлял и вторую) научной экспедиции в такой отдаленный от всех столиц медвежий угол.

Из Питера в Сибирь они отправились в феврале 1927 года. Самолеты в красноярском небе тогда только начали появляться. Зафрахтовать их еще было невозможно. Поэтому и добиралась экспедиция Кулика на перекладных до цели более двух месяцев. Правда, на месте события поисковикам так и не удалось обнаружить каких-либо свидетельств, вещественно напоминающих о «метеорите».

Такая же участь постигла и все прочие экспедиции, посетившие эти же места позже, после Кулика. Пока есть только гипотезы, версии и предположения о том, что же здесь могло произойти. Всего их уже около ста вариантов… Да еще, напомню, изба Кулика сохранилась.

101

— Вот мы и решили одну из своих информационных пластин посвятить 100-летию памятного падения. А имя Леонида Кулика упомянуто в связи с тем, что его экспедиция была самой первой за всю историю безуспешного поиска «метеорита».

Когда в Красноярске летом 2008 года работала юбилейная научная конференция российских и зарубежных метеоритчиков, — подчеркивает Чеботарев, — я вручил дочери Кулика Ирине Леонидовне, специально приглашенной на это событие, свидетельство о доставленной на орбиту пластине с упоминанием имени ее отца. Стоит ли говорить, насколько она была взволнована этим и как благодарна!..

Держу в руках копию врученного семейству Кулика свидетельства под номером 0049. Из него следует, что тот самый «ГЛОНАСС-М» номер 26 (международный номер 08046С) запущен 25.09.08 г. в 11 часов 49 минут 37 секунд декретного московского времени и выведен на круговую орбиту высотой 19 140 км с наклонением 64,8 градуса. Яркость спутника на ночном небе 10-14 звездной величины. Выше помещена фотокопия самой пластины с уже знакомыми нам стихами исследователя.

— А можно ли утверждать, что один из этих трех спутников за счет «письма» стал на 80 граммов тяжелее?

— Категорически нельзя, — отвечает Чеботарев, — дело в том, что пластина с текстом не утяжеляет спутник. Она технологически уже прописана в нем, входит в его состав. Такие пластины, разумеется, без нанесенных текстов, можно обнаружить в каждом из «ГЛОНАСС-М». Иными словами, размещая свою информацию, мы даже делаем пластину чуть-чуть легче за счет гравировки по металлу. Так что весовой баланс и центровка спутника не могут быть нарушены. Для

нас это свято… — А чему была посвящена самая первая из отправленных в космос пластин? — Без вариантов… По единогласному решению совета на ней увековечено имя создателя нашего предприятия, академика Михаила Федоровича Решетнева…

Вторую по счету пластину, — продолжает Виктор Евдокимович, — мы посвятили, конечно же, истории создания сибирских спутников. Еще одна пластина связана с итогами проведенного референдума об обновлении

102

Красноярского региона, ставшего единым с Таймыром и Эвенкией субъектом Федерации. Отправлены пластины о 50-летии космической эры, о юбилее Московского авиационного института (МАИ), многие выпускники которого у нас работали и работают…

Всего же на доставленных в космос пластинах уже размещены названия нескольких смежных с нами предприятий. У них были юбилейные даты. А еще — фамилии более чем пятисот очень уважаемых специалистов, создававших и продолжающих создавать спутники.

— А нет ли вариантов возвращения пластин на Землю? Как я понимаю, после своего пребывания в космосе их вполне можно признать «золотыми»…

— На этот счет уже существует множество разработок… Вообще-то доставляемые в космос аппараты могут находиться там практически вечно и никогда сами на Землю не упадут независимо от их состояния. Но отслуживший свой век спутник любого назначения должен покинуть рабочую орбиту, таковы международные требования. Он уступает свое место аналогичному, новому аппарату. С помощью собственных плазменных двигателей по командам с Земли его перегоняют, скажем, на «запасной путь». Здесь его и сможет найти специально отправленный «буксир» с электроактивной двигательной установкой. Предполагается, что он и доставит нужный аппарат на Землю. Таким образом, находящаяся на его борту пластина вернется туда, откуда она когда-то отправилась в космос… Такое время обязательно наступит!

Признаться, голова кругом идет от этих вполне реальных фантазий.

«Решетневская» пластина № 1 покинула Землю 26 декабря 2004 года в 16 часов 53 минуты 31 секунду декретного московского времени. Космический аппарат имеет международный номер 04053В…

На копии той пластины я прочел высказывание академика Решетнева. Есть в нем такие слова: «Служить космосу непросто, нужна самоотверженность, творчество, упорство, высокая ответственность, любовь к своему делу и вера в мечту».

Один из наиболее «космических» академиков России был не только убежденным реалистом. До дня своей кончины он оставался еще и неисправимым романтиком. Да здесь практически все такие. Наверное, род избранной деятельности не позволяет исповедовать нечто иное.

103

Вспоминаю откровения о том, как в самом конце 1980-х годов местные создатели искусственных спутников Земли вели переговоры с германскими коллегами об изготовлении общего с ними космического аппарата. Ему, между прочим, без раздумий тогда дали рабочее название «Романтис». Правда, тогда контракт не сложился.

Однако «еще не вечер», утверждают «решетневцы». И я почему-то уверен, что созданный и так нареченный ими спутник обязательно еще появится над нашей планетой…

Красноярск — Москва — Железногорск

Март 2009 года За посильную помощь в сборе и подготовке материалов для этой книги сердечно благодарю железногорцев Юрия КНЯЗЬКИНА, Владимира КОТИХИНА, Евгения КОРЧАГИНА, Виктора ЧЕБОТАРЕВА, Романа ТУРКЕНИЧА, Елену МАТВЕЕВУ, а также красноярцев Галину ЯКОВЛЕВУ, Михаила ЛУБНИНА, Игоря ТАСКИНА, Ларису КОЧУБЕЙ, Ольгу РАЗУМОВУ и своего сына Виталия ИВАНОВА. Стараниями этого испытанного умельца все мои фотоснимки,

особенно многолетней давности, были реанимированы и стали пригодны для публикации.

Автор

----------------------------------------------------------------------------------- В книге использованы фотоснимки Бориса и Виталия Ивановых, Сергея Попкова, Александра Прудникова, а также снимки, предоставленные пресс-службами ОАО «ИСС» и ОАО «Красмаш»