«Современная мировая политика: проекции из Азии»

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО

Уважаемые участники КОНВЕНТА!

Начиная работу секции «Мировая политика: проекции из Азии» VI КОНВЕНТА РАМИ «РОССИЯ И МИР ПОСЛЕ МИРОВОГО КРИЗИСА», нельзя не отметить, что она посвящена одному из самых актуальных вопросов XXI в. – выявлению эффективных путей и принципов взаи-модействия национальных интересов России и Китая в современных условиях.

Открывающаяся секция, несомненно, является значимым собы-тием, о чем свидетельствуют и охват тем, заявленных в докладах, и состав ее участников.

Отмечая важную роль и место научной деятельности в активи-зации и расширении международных связей, а также в развитии при-граничных территорий, можно сказать, что одной из главных задач Читинского государственного университета стало не только содей-ствие конструктивному взаимовыгодному сотрудничеству Забайкаль-ского края со странами зарубежного Дальнего Востока, но и участие в научно-исследовательской деятельности путем взаимодействия академической науки и высшего образования.

Сегодня не только на федеральном, но и на региональном уровне реализуются программы поддержки молодых ученых (кото-рых немало среди участников конференции), направленные на все-стороннее содействие в осуществлении научных проектов в сфере международной деятельности. Думается, что активность в этом направлении будет только расти, поэтому желаю участникам КОН-ВЕНТА дальнейшей плодотворной работы в реализации научных идей.

Уверена, что дискуссии и обстоятельный обмен мнениями в ходе работы нашей секции позволят подвести необходимые итоги уже сделанному и наметить круг вопросов на будущее.

Желаю Вам успехов в реализации творческих замыслов!

Проректор по инновационному образованию Читинского государственного университета М.Н. Фомина

3

«Современная мировая политика: проекции из Азии»

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ПРО-СТРАНСТВЕ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ В

КОНТЕКСТЕ ПРОЦЕССОВ РЕГИОНАЛИЗАЦИИ И ГЛОБАЛИЗАЦИИ

В.А. Абрамов, кандидат философских наук, про-фессор кафедры востоковедения ЧитГУ, г. Чита

КИТАЙСКОЕ «СОЦИОКУЛЬТУРНОЕ ПРО-СТРАНСТВО»: ПОСТАНОВКА НАУЧНОЙ ПРОБЛЕМЫ

Исследуя влияние современного конфуцианства («дандай синь жуцзя»), директор Института философии Уханьского университета, председатель Международно-го общества изучения китайской философии (ISCP) Го Циюн откровенно пишет, что помимо понимания Китая в географическом, политическом, экономическом и во-енном смыслах, действительно существует необходи-мость представлять его как «регион» или социокультур-ную общность людей, в той или иной степени проник-шихся китайской культурой либо подвергшихся ее влия-нию.

Го Циюн считает, что все это вполне можно на-звать «Китаем в культурном смысле». «Современный образ жизни этой региональной общности, ее ценностное сознание, способы мышления и психологи-ческие структуры связаны с многосоставной китайской культурой тысячью нитей. Они сыграют свою роль в грядущем плюралистичном развитии мира ко всеобщему благу»[1].

На подобное представление «пограничного» состо-яния Китая мы обращаем внимание с точки зрения ана-лиза нового в науке феномена - китайского «социо-культурного пространства» и понятийного выявления его изменяющихся границ. Известную основу такого со-

4


циокультурного понимания мира «пограничных состоя-ний» представляет диалогическое мышление М.М. Бах-тина, пассионарная теория этногенеза Л.Н. Гумилева, параметрическая теория систем А.И. Уёмова, кан-тианские вариации М.К. Мамардашвили и «пограничная стилистика» Ю.М. Лотмана. Именно эти представления о сопряженности множественности миров и их про-странств составляют основу анализа трансформирующе-гося китайского «социокультурного пространства».

В мировой обществоведческой литературе про-странственному фактору всегда уделялось большое вни-мание. Поэтому осмысление категории «пространство» имеет давнюю историю. Исследуя «пространство» как форму материи, ещё античные философы сформирова-ли два основных подхода к его пониманию. «Субстанци-ональный» рассматривал «пространство» как вместили-ще субстанций, а «атрибутивный» как порядок вещей. Эти подходы были сохранены и усовершенствованы фи-лософией Нового времени. «Пространство» интерпрети-ровалось как отражение свойств воспринимаемого внешнего мира, формирующих внешние наглядные представления (Э. Кант). «Пространство» рассматрива-лось и как форма координации различных сосуществую-щих объектов и явлений. Находиться в определенном пространстве – значит быть в форме расположения од-ного возле другого (Ф. Энгельс)[2].

С момента появления концепций мировой истории человечества возникло его новое понятие – «социо-культурное пространство», в котором разобщенные ис-торические периоды образуют собой пространственно–временное социокультурное целое. Исследованием «со-циокультурного пространства» занимались этнографы и антропологи, социологи, историки, филологи, искус-ствоведы, философы, изучающие эстетику, религию, ду-ховную сферу общества, герменевтику. Впервые дать определение понятию «социокультурного

5


пространства» попытались антропологи и этнографы. Но в этой научной сфере не предлагалось его рассмот-рение как специфической категории или как формы бы-тия культуры, формирующей и организующей социаль-ную жизнедеятельность.

Представители школы «диффузионизма» Ф. Греб-нер, Р. Диксон, У. Джемс – Перри, Ф. Ратцель, К. Уис-слер, Л. Фробениус, В. Шмидт, Г. Элиот - Смит развива-ли идеи распространения и взаимодействия культур, формирования «культурных кругов» и «зон» в некоем пространственном измерении[3]. В трудах А.Тойнби су-ществует понятие «культурного поля», но оно также не предполагало рассмотрения качественной определенно-сти «социокультурного пространства».

Российские аналитики, представители политико-экономической, социальной, экономгеографической и исторической мысли, - считает В.П. Ефимов, - предлага-ли различные подходы к анализу использования ресур-сов и возможностей пространства страны. Территорию или географическое место, где происходит развитие со-циальных сообществ, они рассматривали лишь как опре-деленную пространственную самоценность.

В советский период анализу территориально-про-странственного потенциала так же не уделялось долж-ного внимания. Во главу угла исследовательского дис-курса был поставлен ресурсно-отраслевой подход. «В настоящее время в России приходит осознание важно-сти пространственного фактора»[4]. Это осознание име-ет давнюю российскую традицию и связано, прежде всего, с социокультурным процессом, а не только ин-тересами экономики, территориальной организацией, военным делом и т.д.

Во многих современных статья и монографиях по проблемам культуры словосочетания «социокультурное пространство», «культурный круг», культурное «гипер-пространство», «культурное поле», «культурный ареал»

6


становятся уже привычными. Но явление, обозначенное синтезом этих важнейших составляющих до сих пор не принадлежит к числу исследованных, особенно приме-нительно к Китаю.

Часть монографий, в которых упоминается «социо-культурное пространство», посвящена лишь исследова-нию общих проблем культуры. «Пространство» упо-требляется в них как филологическая конструкция. Другие исследователи обращают внимание на локаль-ные характеристики «социокультурного пространства»: «геокультуру» – С. Хантингтон, Д.Н. Замятин; организа-цию «культурного ландшафта» – В.Л. Каганский, Д.С. Лихачёв, И.И. Свирида, Б.Б. Родоман и др. Однако везде культурные процессы рассматриваются как «вторичные».

Исследовательский интерес сосредоточен, прежде всего, на описании или сравнении преимущественно экономических или социальных сторон общества, взя-тых под определенным пространственным углом зрения. Поэтому сегодня выделяются различные типы про-странства – «геоэкономическое», «геополитическое», «информационное», «географическое», в которых нахо-дится место интерпретациям и «социокультурного». Так, например, разрабатывается оригинальная концеп-ция «Больших многомерных пространств», содержащая классификацию «Больших пространств», раскрываю-щая, в том числе их социокультурную динамику и «ком-муникационные полюса»[5].

«Геополитическое пространство» у В.А. Дергачева, представляющее фундаментальное понятие геополити-ки, отражает социокультурную интерпретацию много-мерного коммуникационного пространства, объединяю-щего политическую, социальную, духовную и экономи-ческую сферу деятельности людей общей «панидеей»[6].

7


Лишь локальной характеристикой «социокультур-ного пространства» является и описательный образ «геокультуры» у Д.Н. Замятина. Его образ «геокульту-ры» является максимально дистанцированным и опосре-дованным географией представлением «рельефа» культуры. «Геокультура» в этом отношении – процесс и результат развития географических образов в конкрет-ной культуре, а также определенная традиция осмысле-ния этих образов. В совокупности они создают «гео-культурное пространство» – систему устойчивых культурных реалий и представлений на определенной территории, формирующихся в результате взаимодей-ствия различных вероисповеданий, традиций и норм, ценностных установок, структур восприятия – то есть картин мира. Интерпретация культурно–географических образов означает переход на метауровень относительно процессов репрезентации общественных явлений[7].

Соглашаясь с тем, что образ «геокультуры» должен рассматриваться, в первую очередь, в контексте про-цессов глобализации и регионализации[8], Д.Н. Замятин считает необходимым говорить о множественных «гео-культурах». Определенное место, регион, страна имеют свой геокультурный и, одновременно, образно–геогра-фический потенциал. «Геокультурный потенциал» из-меряется силой проецируемых вовне специализирован-ных географических образов, которые сосуществуют и взаимодействуют в различных геокультурных про-странствах – во внутригосударственных регионах, АТР, Юго–Восточной Азии, ЦАР, ЕС.

«Геокультурный образ» – это система наиболее мощных, ярких и масштабных геопространственных зна-ков, символов, характеристик, описывающая особенно-сти развития и функционирования культур и цивилиза-ций. «Геокультурные образы» определяют глобальные стратегии поведения наиболее крупных политических, экономических и культурных акторов. Так, политическое

8


доминирование Китая в Восточной, Юго–Восточной и Центральной Азии на протяжении длительного истори-ческого периода было основано на трансляции и оседа-нии (седиментации) китайских культурных ценностей и её образов на новых территориях и, зачастую, на дости-жении геополитического господства[9].

В контексте нашего исследования продуктивна ха-рактеристика «социокультурного пространства» В.Л. Ка-ганского с точки зрения его организации как «культур-ного ландшафта». При этом анализируется сходство «культурного ландшафта» СССР, постсоветской России и современного Китая[10]. Россию часто сравнивают с Китаем, обращаясь к его опыту успешного экономиче-ского развития, размерам территории в сочетании с ее социоструктурной организацией. В.Л. Каганский счита-ет, что есть более веские основания для сравнительного познания или соотнесения существенных аспектов их «культурных ландшафтов».

«Культурный ландшафт» рассматривается В.А. Ка-ганским «исключительно» или «преимущественно» в ас-пекте его природной основы, т.е. природного географи-ческого комплекса, в котором все основные компоненты – рельеф, климат, воды, почвы, растительность и жи-вотный мир – находятся в сложном взаимодействии и взаимообусловленности, образуя единую неразрывную систему. Но ещё в 1826 году Иоганн фон Тюнен дока-зал, что «культурный ландшафт» закономерно диффе-ренцирован и без влияния «природного ландшафта», даже при полной его однородности, хотя такая связь очевидна[11].

Для России и Китая характерна «сильнейшая впе-чатанность» государства в пространство, – считает В.Л. Каганский. «Культурные ландшафты» этих стран огосу-дарствлены т.е. их административно–территориальное деление является «каркасом» всей культурной жизни общества. Административно–территориальное деление

9


– «ландшафтообразующая сила», а комплексные райо-ны «культурного ландшафта» – его регионы[12].

Многоуровневая структурная организация «социо-культурного пространства» Китая действительно напря-мую связана с его внутренней и внешней регионализа-цией. «Внутренние регионы» Китая – это предельно укрупнённые, комплексные социокультурные совокупно-сти – «макрорегионы» или «зоны», состоящие из одно-родных провинций, автономных и особых администра-тивных районов, городов – мегаполисов центрального подчинения. «Внутренние регионы» не несут функций административного управления, но играют важнейшую роль в решении конкретных социокультурных задач мо-дернизационной политики китайского государства. Они позволяют более чётко определять и осуществлять стратегии сбалансированного «гармоничного» социо-культурного развития, размещение на территории стра-ны производственного, научного и культурного потен-циалов[13].

Региональное китайское «социокультурное про-странство» и культурная идентичность его жителей определены или совпадают с границами базисных адми-нистративных единиц, подчиненных центральным орга-нам власти. Поэтому «культурный ландшафт» Китая, его внутригосударственные «социокультурные про-странства» не просто разнообразны. Они разнородны и содержат в себе потенциалы различий и противоречий, что создает определенное синергетическое напряжение, «снимаемое» политикой построения «гармоничного об-щества», его модернизацией.

Литература:1. Го, Циюн. Исследования современного конфуци-

анства в КНР / Циюн Го // Проблемы Дальнего Вос-тока, 2008. – № 1. – С. 127.

2. Философская энциклопедия / гл. ред. Ф.В. Констан-тинов.– М., 1967. – Т. 4. – С. 392.

10


3. Александренков, Э.Г. Диффузионизм в зарубежной западной этнографии / Э.Г. Александренков // Кон-цепции зарубежной этнологии. Критические этюды. – М., 1976; Белик, А.А. Социокультурная антропо-логия (историко-теоретическое введение) / А.А. Бе-лик, Ю.М. Резник. – С. 34 –45.

4.Ефимов, В.П. Пространственный потенциал как определяющий фактор развития территории России / В.П. Ефимов // Китай и Россия: социально-эконо-мическая трансформация /Под ред. Л.В. Никифоро-ва, Т.Е. Кузнецовой, М.Б. Гусевой. – М., 2007.

5. Дергачев, В.А. Геополитика / В.А. Дергачев. – Киев, 2000; Дергачев, В.А. Геоэкономика. Современная геополитика / В.А. Дергачев, 2002 и др.

6. Дергачев, В.А. Цивилизационная геополитика…Гла-ва 3. Теория Больших многомерных пространств [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http :// dergachev . ru / book - geop /2004/4. html . – Загл. с экрана.

7. Замятин, Д.Н. Географические образы в гуманитар-ных науках / Д.Н. Замятин // Человек, 2000. – № 5. – С. 81 –88.

8. Hall, S. The Local and the Global: Globalization and Ethnicity / S. Hall // Culture, Globalization and the World-System. Contemporary Conditions for the Rep-resentation of Identity / Ed. by A.D. King. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1997. – P. 19 –41; Han-nerz, U. Scenarios for Peripheral Cultures / U. Hannerz // Culture, Globalization and the World-System. Con-temporary Conditions for the Representation of Iden-tity / Ed. by A.D. King. Minneapolis: University of Min-nesota Press, 1997. – P. 107 – 129.

9. Замятин, Д.Н. Понятие геокультуры: образ и его интерпретации / Д.Н. Замятин // Социологический журнал [Электронный ресурс]. – Режим доступа:

11


http://dergachev.ru/book-geop/2004/4.html

http :// www . socjournal . ru / article /508? print = yes . – Загл. с экрана.

10. См. подробно: Каганский, В.Л. Культурный ланд-шафт и советское обитаемое пространство / В.А. Каганский. – М., 2001.

11. Тюнен, И. Изолированное государство / И. Тю-нен. – М., 1926. См. также: Родоман, Б.Б. Модель Тюнена и теоретическая география // Изв. Всесо-юзн. геогр. об-ва. – 1984. – С. 5 –12.

12. Каганский, В. Россия и Китай. Сходство ландшаф-тов / В. Каганский [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http :// www . russ . rulayout / set / print / polit - ics / lyudi / rossiya _ i _ kitaj _ shodstvo _ landshaftov . – Загл. с экрана.

13. Ганшин, Г.А. Китай: Экономико–географиче-ский очерк / Г.А. Ганшин, И.В. Ушаков. – М., 2004.

Н.А. Абрамова, доктор философских наук, про-фессор, зав. кафедрой востоковедения ЧитГУ, г. Чита

ИННОВАЦИОННЫЕ ПРАКТИКИ В РЕГИОНАЛЬ-НОЙ ПОЛИТИКЕ КНР

В настоящее время в КНР, согласно принятой кон-цепции научного развития, исключительное внимание придается инновационной политике и формированию эффективной инновационной системы, которая в специ-альном докладе Организации экономического сотрудни-чества и развития, посвященному обзору Китая, опреде-ляется «как целенаправленная комбинация рыночных и нерыночных механизмов, имеющая цель оптимизиро-вать производство, размещение и использование новых знаний для устойчивого роста путем институционализи-рованных процессов в государственном и частном сек-торах» [1]. Исходя из такого понимания, руководством КНР поставлена цель построения к 2020 г. государства

12


http://www.russ.rulayout/set/print/politics/lyudi/rossiya_i_kitaj_shodstvo_landshaftov

http://www.russ.rulayout/set/print/politics/lyudi/rossiya_i_kitaj_shodstvo_landshaftov

http://www.socjournal.ru/article/508?print=yes

инновационного типа с развитой собственной инноваци-онной системой, эффективно стимулирующей осуще-ствление национальной стратегии будущего мирового лидерства. К этому времени Китай должен повысить долю в ВВП, направляемую на науку, с 1,34% (2005 г.) до 2,5%, довести долю вклада технологического разви-тия в ВВП до 60%, снизить зависимость от иностранных технологий до 30% [2]. «Стратегия развития на основе прогресса науки, техники и образования», разработан-ная по решению Всекитайского совещания по данным проблемам (1995г.), определила последовательную конкретную политику стимулирования инновационной активности и формирования фундаментальной науч-но-технической среды.

Руководство КНР с помощью научно-технического прогресса решает политические задачи стратегического значения: обеспечение национальной безопасности, конкурентоспособности, создание условий для устойчи-вого развития страны. Реализация политических мер, направленных на достижение целей возвышения Китая и превращения его в ведущую мировую державу, способствует выдвижению КНР на лидирующие позиции по всем основным параметрам, характеризующим разви-тие науки и техники: серьезное увеличение вложений в НИОКР, стремительные темпы формирования парков и инкубаторов высоких технологий, рост числа исследова-телей и научных публикаций, ежегодный рост числа па-тентов, высокая концентрация финансирования НИОКР в системе высшего образования, существенное увеличе-ние роли бизнеса в становлении национальной иннова-ционной модели.

Для поддержки инновационной деятельности в КНР разработана система национальных программ по иссле-дованиям и разработкам: 973 Фундаментальные иссле-дования (с 1986 г.), 863 Национальные программы по исследованиям и разработкам в области высоких техно-

13


логий (с 1986 г.), Программы по исследованиям и раз-работкам в области ключевых технологий (с 1983 г.), Программа «Факел» (с 1988 г) в области высоких техно-логий, Программа «Искра» (с 1988 г. для сельских ма-лых и средних предприятий), Программа распростране-ния ключевых технологий, Программа инновации зна-ний, Программа по университетам мирового уровня при содействии Министерства образования и Государствен-ного научного фонда для поощрения выдающихся моло-дых ученых при Фонде естественных наук Китая [3]. Стратегия развития науки и техники рассматривается в Китае в качестве «наиболее амбициозного шага в дан-ной области после образования КНР». Кроме этого су-ществует Национальный инновационный фонд для нау-коемких малых и средних предприятий, Национальный научный фонд, поддерживающий фундаментальные ис-следования.

Специфические особенности китайской инноваци-онной системы связаны, прежде всего, с заметной ро-лью в ней государственного управления. Так, прави-тельственные учреждения на различных уровнях в той или иной степени контролируют крупные инвестицион-ные проекты, строительство инфраструктуры и доступ к рынкам определенных стратегических секторов про-мышленности и сферы услуг. С другой стороны, уни-верситеты и НИИ предпочитают осуществлять государ-ственные проекты, привлекая к их реализации ведущих ученых.

В КНР достаточно активно используются различные инструменты для поощрения инновационной деятельно-сти. С конца 1980-х годов проводится политика созда-ния особых зон и инкубаторов поддержки высокотехно-логичных отраслей, которые на общенациональном уровне формируют стабильно функционирующую ин-фраструктуру инновационных площадок, насчитываю-щих к настоящему времени более 50 субъектов данной

14


деятельности. Стоит отметить, что наряду с созданием подобных систем, разрабатывают и новые модели их управления по принципу «маленькое правительство, большие услуги».

Представляется необходимым остановиться на од-ном из элементов инновационной политики Китая – стратегии локальных инноваций, что связано с недо-статком в КНР собственных инноваций на базе нацио-нальных центров знаний и интеллектуальной собствен-ности. Разработка национальной стратегии локальных инноваций строится с учетом региональной специфики, преимуществ отдельных внутренних регионов на основе их практического опыта и нацелена на развитие иннова-ционного потенциала путем создания благоприятного климата для местных новаторов.

В этой связи центральное правительство КНР, на-чиная с 2007 года, определило для региональных пар-тийных органов ряд задач по формированию механиз-мов, стимулирующих общество к творчеству, инноваци-ям и позитивным динамичным трансформациям. К ним относятся: координация и ускорение комплексных ре-форм в экономической, политической, культурной и со-циальной сферах жизнедеятельности; усиление процес-са планирования и реализации необходимых изменений с обязательным контролем за ходом системных реформ; использование инноваций в процессе создания новых структур общества и определения порядка их работы; расширение общественного участия в разработке новых принципов управления структурами общества с закреп-лением в нормативных актах; вовлечение местных ор-ганов власти в процесс созидания и привнесения инно-ваций во все сферы жизни страны.

С учетом региональной специфики повсеместно разрабатываются конкретные меры по реализации об-щего курса развития КНР. Создаются специализирован-ные фонды при активном участии бюджетов различного

15


уровня, которые предназначены для развития науки, образования, новых и высоких промышленных техноло-гий, Центры научно-технического развития и внедрения научных разработок, проводятся специализированные международные мероприятия, привлекаются иностран-ные студенты, преподаватели, ученые, международные научно-исследовательские организации и фонды.

Для российской науки, бизнеса, управления, в це-лом для России, непосредственно граничащей с Северо-Восточным регионом КНР, достаточно актуальным яв-ляется анализ форм инновационного развития провин-ции Хэйлунцзян. Приступив к созданию региональной инновационной подсистемы власти провинции в тече-ние 10 лет (с 1999 - 2008 гг.), дополнили нормативную базу центрального правительства собственной правовой базой, регулирующей различные аспекты формирования подсистемы на территории провинции с целью установ-ления показателей и определения приоритетов повсед-невной деятельности различных предприятий и органи-заций провинции по созданию инновационной инфра-структуры.

Разработана система налоговых льгот, которые стимулируют технологические инновации. Продуманы меры морального стимулирования активности предпри-ятий в инновационной сфере: партийное стимулирова-ние, использование потенциала общественного движе-ния «Корпус молодых специалистов провинции Хэйлунц-зян», проведение провинциальных Конкурсов по вне-дрению в производство результатов научно-технических разработок, других общественных мероприятий с инно-вационной составляющей, организация специализиро-ванных международных ярмарок научно-технических разработок.

В провинции действует система мер, направленных на поддержку создания крупными и средними предприя-тиями провинции собственных научно-исследователь-

16


ских подразделений (при его создании государственно-му предприятию выплачивается от 500 тыс. до 1 млн. юаней из бюджета провинции для совершенствования условий проведения исследовательской деятельности и повышения научно-технического уровня). Местным пра-вительством стимулируется привлечение передовых технологий производства из других районов КНР и из-за рубежа, их усвоение и создание на этой основе более совершенных (предусмотрена безвозмездная финансо-вая помощь, помощь в уплате процентов по кредитам и т.п.).

Продолжается работа по улучшению режимов функционирования специальных зон развития (по со-стоянию на январь 2009 г. на территории 10 городов провинции 31 зона). Реализуется проект создания ново-го промышленного пояса «Харбин – Дацин - Цицикар», с которым координируется план создания пояса разви-тия новых и высокий производственных технологий «Харбин – Дацин – Цицикар». Следует особо отметить задачу, поставленную народным правительством перед предприятиями и организациями провинции по укрепле-нию сотрудничества с Россией и другими зарубежными странами в вопросах заимствования, освоения и усо-вершенствования технологий своими силами [4].

Другим примером региональных усилий является бурно развивающийся Центральный Китай, где на осно-ве принятой 01.06.2010 г Резолюции Госсовета КНР, правительства трех провинций: Хубэй, Чжэцзян, Цзянсу приступили к формированию «государственных само-стоятельных инновационных районов нового образца». Для каждой провинции определены приоритеты дея-тельности, связанные со стимулированием создания предприятий инновационного типа и привлечением луч-ших специалистов .

Важной составной частью инновационного разви-тия Китая стала широкая подготовка китайских научных

17


кадров в лучших зарубежных университетах, что фор-мирует проблему «утечки мозгов». По данным Академии социальных наук Китая, опубликованным в книге «2007 год: политика глобализации и безопасность», за весь период существования КНР страна на сегодняшний день находится на пике этой проблемы и занимает первое место в мире по потерям квалифицированных кадров. Масштаб и многоаспектность проблемы вызывает особо пристальное внимание руководства страны, которое разработало систему мер и программу грантов для при-влечения лучших специалистов – этнических китайцев из-за рубежа. Среди них - «100 талантов» - часть «Проекта 985» (китайская госпрограмма финансирова-ния высшей школы и науки). Схема «100 талантов» предусматривает оплату ведущим специалистам при-мерно 60 тысяч долларов в год, многие университеты для самых квалифицированных кандидатов «стипендии на миллион юаней» в дополнение создают собственные фонды (до 125 тысяч долларов в год) [5]. Как ки-тайским, так и иностранным исследователям, работаю-щим в КНР, разрешено свободно покидать страну и воз-вращаться в нее, перемещая заработанные деньги. Вер-нувшимся из-за границы ученым предоставляются четырехлетние исследовательские гранты на сумму до 1 млн. юаней, под них создаются технопарки и бизнес-ин-кубаторы [6].

В контексте стратегии локальных инноваций про-граммы по привлечению кадров действуют и на провин-циальных уровнях: «План 530», «План 1000», в соответ-ствии с которым в страну в 2008 г. приехало 122 ученых с мировыми именами, в 2009 г. – 135, ими открыты 54 предприятия, выпускающие высокотехнологичную про-дукцию [7]. В провинции Чжэцзян приступили к реали-зации Плана «5050», в соответствии с которым предпо-лагается в течение 5 лет привлечь 50 высококвалифи-

18


цированных специалистов и открыть 50 инновационных предприятий [8].

Осуществляя подготовку элитных кадров для стра-ны, КНР в рамках подхода «наращивания потенциала», характеризующегося импортом образовательных про-грамм и наличием продуманной политики возврата вы-сококвалифицированных специалистов на родину, реа-лизует «Проект 211» - сотня университетов для 21 века – вхождение 25 китайских университетов в число луч-ших в мире. Упор делается на создание идеальных усло-вий для молодых лидеров, научные подразделения ко-торых способны эффективно сочетать исследователь-скую и образовательную деятельность. Соответственно, активное внимание уделяется работе с иностранцами и с китайцами, трудящимися за рубежом.

В результате такой политики в КНР возрастает ко-личество квалифицированных работников. По сообще-нию журнала ChinaPRO, в Китае зарегистрированы бо-лее 46, 86 млн квалифицированных специалистов. Об-щее количество кадровых работников при этом уве-личилось до 114 млн человек. Среди 46,86 млн специа-листов: 28,83 млн заняты в государственном секторе, 497 000 получили образование в зарубежных вузах, и более 1400 человек являются членами Академии наук и Академии общественных наук КНР.

Аналитики утверждают, что такая положительная динамика была достигнута за счёт того, что с 2002 г. в Китае выделяются средства для привлечения квалифи-цированных специалистов, обучавшихся за рубежом. По прогнозам, количество квалифицированных работников в Китае по разным специальностям к 2015 г. увеличится до 68 млн человек, к 2020 г. эта цифра достигнет 75 млн. [9].

Политическое руководство КНР осознает, что клю-чевые проблемы внутреннего развития требуют созда-ния новой экономической системы, основными звеньями

19


которой призваны стать образование, наука, инновации и творчество. В этом контексте традиционная идеоло-гема «человек в основе всего» приобретает новую ин-терпретацию. В заявлениях высшего руководства стра-ны подчеркивается необходимость воспитания кадрово-го потенциала для выполнения стратегической задачи - «строительства государства инновационного типа». В китайской научной печати обсуждается тематика прави-тельственных инноваций, связанных с курсом «по-строения гармоничного общества» как основной страте-гической цели китайского государства.

Под правительственными инновациями понимается «творческое регулирование, обновление базовых функ-ций правительства в институциональной, политической, управленческой среде с целью более эффективного их исполнения для соответствия потребностям социально-экономического развития и решения возникающих проблем» [10]. Известный китайский политолог Ян Сюэдун, анализируя проблему, представляет эволюцию концептуальных инноваций партийного руководства страны. Главной идеологией КПК на протяжении всего периода реформ остается идея, заключенная в форму-лировке «во имя народа», которая находится в процессе постоянного обогащения и обновления за счет конкре-тизации целей, задач, приоритетов, соответствующих определенному этапу исторического развития. Внедре-ние инноваций первоначально в управление (кадровая политика, госуправление) объясняется цивилизацион-ными особенностями страны – Китай по уровню креа-тивности немногим уступает лишь Японии и исламским странам [11]. Как утверждают специалисты, будущее китайской инновационной системы определяется двумя движущими силами – национальная стратегия локаль-ных инноваций и открытый подход к инновациям, осно-ванный на создании знаний и приобретений технологий в рамках глобальных сетей и партнерств [12].

20


Литература:1. OECD Reviews of innovation policy. - China

synthesis report, 2007.2. У, Ди. Китай: движение к государству инно-

вационного типа / У Ди // Человек и Труд. – 2009. - №7.3. China Science and Technology Development

Report. - Ministry of Science and Technology of the Peoples Republic of China (MOST). - Beijing: Chinese S&T Literature Press, 2006.

4. Законодательсво и нормативные акты КНР. - Инновационная деятельность в провинции Хэйлунц-зян.

5. Электронный ресурс. – Режим доступа: http :// www . globalrus . ru / opinions /783278/

6. Бергер, Я.М. Экономическая стратегия Ки-тая / Я.М. Бергер. - М: ИД ФОРУМ, 2009.- С. 234.

7. Жэньминь жибао, 2010. – 26 января. – С.6 – Кит. яз.

8. Жэньминь жибао, 2010. – 16 января. – С. 5. Кит. яз.

9. ChinaPRO, 24-30 мая. – 2010. - №17 (87).10. Ян, Сюэдун. Хэсе шэхуэй цзяньшэ чжун дэ

Чжунго чжэнфу чуансинь: игэ чубу пинцзя = Инновации китайского правительства в процессе построения гар-мончного общества: первые шаги // Хэсе шэхуэй юй чжэнфу чуансинь = Гармоничное общество и инновации правительства / Под ред. Юй Кэпин. – Бэйцзин: Шэхуэй кесюэ веньсянь чубаньшэ, 2008. – С.88.

11. Якунин, В.И. Инновация как социальная, технологическая и управленческая категория / В.И. Яку-нин // Труды Центра проблемного анализа и государ-ственно-управленческого проектирования. - Вып.3№16. - М.: Научный эксперт, 2010. – С.18.

12. Лиу, С. Китай на пути к открытой и рыноч-ной инновационной системе / С. Лиу, Н. Лундин // Фор-сайт. - 2007. - №4. – С. 31.

21


http://www.globalrus.ru/opinions/783278/

О.О. Амеличева, аспирант ЧитГУ, г. Чита

ТРАНСГРАНИЧНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО ЗА-БАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ И СЕВЕРНОГО РЕГИОНА КИ-

ТАЯ КАК ОДНО ИЗ НАПРАВЛЕНИЙ ЭКОНОМИЧЕ-СКОГО РАЗВИТИЯ СОПРЕДЕЛЬНЫХ РЕГИОНОВ

КНР И РФ

За последние четверть века интенсивного развития российско-китайских связей сформировались тысячи ка-налов, по которым осуществляются контакты между го-сударствами. Контакты разной глубины, интенсивности, значения. Большая часть из них негосударственные и межрегиональные. Формы и проявления их исключи-тельно многообразны. Взаимные визиты руководителей приграничных территорий и побратимские связи, тор-говля и инвестиции, туризм и «челночный» бизнес, научный и образовательный обмен [1].

Одной из таких форм является приграничное со-трудничество. Приграничное сотрудничество с Север-ным регионом КНР, а именно с Автономным районом Внутренняя Монголия, является одним из важнейших элементов экономического развития Забайкальского края.

Историю развития торгово-экономического сотруд-ничества Забайкальского края с северными провинция-ми КНР можно разделить на 4 этапа:

1) 1982-1987 гг.— начальный этап развития пригра-ничной торговли;

2) 1988-1995 гг. – период перехода к более тесным отношениям с Китаем (в связи с переменами, происхо-дящими в нашей стране в 90-х годах прошлого века, За-байкальский край (на тот момент Читинская область), как и многие другие регионы Сибири и Дальнего Восто-ка оказался отрезанным от общероссийского рынка, с

22


тех пор внешнеторговые связи, а особенно их экспорт-ная сторона имеют стратегическое значение для эконо-мики нашего края);

3) 1996- 2000 гг.; 4) современный период развития внешнеторговых

связей с Северным Китаем, начавшийся с 2001 года, как этот период назвал Бай Ган «период равномерного раз-вития приграничной торговли» [2].

По мнению регионального исследователя С.Н. Гри-бовой географический фактор нашего региона превра-тился в экономический фактор абсолютных и сравни-тельных преимуществ [3].

В Забайкальском крае на российско-китайском участке госграницы в настоящее время действует 4 та-моженных пропускных пункта: международный автомо-бильный пункт пропуска МАПП «Забайкальск-Манчжу-рия», международный железнодорожный пункт пропус-ка ЖДПП «Забайкальск-Манчжурия», двусторонний ав-томобильный пункт пропуска ДАПП «Староцурухайтуй--Хэйшаньтоу», двусторонний автомобильный пункт про-пуска ДАПП «Олочи-Шивэй».

С каждым пунктом пропуска увязан целый комплекс проектов торгово-экономического сотрудниче-ства, от которых зависит дальнейшее развитие пригра-ничных территорий Забайкальского края. Работа всех пунктов пропуска тесно связана с расширением эконо-мических отношений с китайской стороной, с осуще-ствлением китайским правительством политики «выхода за пределы», а постоянное развитие воспроизводствен-ных процессов Северного региона КНР, особенно тех территорий, где не хватает своих природных ресурсов, и которыми так богаты недра российских приграничных территорий, является одним из ведущих факторов ста-бильного экономического развития Забайкальского края.

23


Одним из ведущих направлений приграничного со-трудничества является взаимодействие с прилежащим китайским городом Манчжурия. Сегодня Маньчжурия— это открытая экономическая зона двух стран, в которой развивается эффективное экономическое сотрудниче-ство. Маньчжурия и Забайкальск являются своего рода «торговым коридором» в трансграничном сотрудниче-стве КНР и РФ.

Внешнеторговые связи Забайкальского края с КНР осуществляются через китайские приграничные компа-нии, расположенные в АРВМ. Несмотря на провозглаша-емую открытость, российскому торговому бизнесу слож-но проникнуть к непосредственным потребителям своей продукции на основе прямых связей. Торгово-экономи-ческие приграничные компании выступают посредника-ми в продвижении российских товаров на китайский ры-нок центральных регионов.

Каналом сотрудничества Забайкальского края и Ки-тая с давних пор являются международные перевозки грузов и пассажиров. Забайкальская железная дорога одной из первых в области стала пользоваться возмож-ностями либерализации внешнеэкономических отноше-ний. Международные перевозки обеспечивают торгово-экономические связи и отражают их динамику. Наблю-дается увеличение приема и передачи внешнеторговых грузов на главном железнодорожном переходе За-байкальск-Маньчжурия. Здесь сосредоточивается до 50 % в КНР, без учета транзита. По данным отчетов Управ-ления Забайкальской железной дороги, в 1999 г. экс-портные перевозки составили 3,9 млн тонн, в 2003 г уже 9,2 млн т., растет и перевозка транзитных грузов [4].

ОАО «РЖД» разработан и осуществляется проект электрификации участка Карымская-Забайкальск, что позволит увеличить пропускную способность в сторону Китая.

24


22 октября 2008 года между Народным правитель-ством города Эргун и правительством Забайкальского края был подписан протокол переговоров, которые со-стоялись 13 марта 2008 года. Как сообщила пресс-служ-ба областной администрации, подписание произошло в рамках международной научно-практической конферен-ции «Приграничное сотрудничество: Россия, Китай, Монголия».

Стороны договорились в целях содействия двусто-роннему развитию осуществлять сотрудничество по та-ким направлениям, как строительство железных и авто-мобильных дорог на приграничных территориях, разви-тие инфраструктуры пунктов пропуска, реализация сов-местных проектов, содействие быстрому экономическо-му развитию двух регионов, а также обмен работниками культуры, спорта и медицины.

Выбранные направления работы подразумевают разработку проектов строительства железной дороги Хайлар - Приаргунск через пункт пропуска Хэйшаньтоу - Староцурухайтуй и дорогу по направлению Мордагэ -Шивэй - Олочи, проведение реконструкции автомо-бильных дорог Староцурухайтуй – Приаргунск - Борзя и Лабудалинь - Хэйшаньтоу. Также, подписанным прото-колом запланировано рассмотрение вопроса о переводе пункта пропуска Староцурухайтуй - Хэйшаньтоу на се-мидневную рабочую неделю, увеличение количества рейсов по маршруту Лабудалинь - Приаргунск до одного в день, изменение статуса пункта пропуска Олочи - Шивэй с грузового на пассажирский и введение 24-х ча-сового режима работы для таможни. В Приаргунском районе Забайкальского края планируется строительство приграничной торговой зоны [5].

В ноябре 2008 года делегация правительства За-байкальского края, в состав которой входили предста-вители администрации муниципального района под ру-ководством Германа Колова, посетила приграничные го-

25


рода Китайской Народной Республики Хулунбуир и Эр-гун, где состоялась четвертая конференция пригранич-ных районов Китая и России. На официальном меропри-ятии были заслушаны доклады обеих сторон по коммер-ческим предложениям в сфере развития взаимовыгод-ных отношений по совместной разработке минеральных ресурсов, эффективном использовании сельскохозяй-ственных и промышленных возможностей территорий. В рамках визита прошли презентации новых заводов, рас-положенных в районе города Эргун: по производству молочной продукции швейцарской корпорации «Нестле», а так же завод по выработке солодового кон-центрата для производства пива. Главой муниципально-го района Германом Коловым и правительством города Эргуна был подписан договор о взаимовыгодном сотруд-ничестве в сфере сельского хозяйства и культурного об-мена. В рамках этих соглашений разрешены визиты представителей Краснокаменского молокозавода и руко-водителей сельхозпредприятий района [6]. На совре-менном этапе развития китайской стороной разработан ряд мероприятий, направленных на эффективное разви-тие торгово-экономического сотрудничества Северного региона КНР и Забайкальского края.

1. Осуществлять стратегию выхода на внешний ры-нок, повышать уровень международного технико-эконо-мического сотрудничества.

Необходимо укрепить и расширить рынок подряд-ного строительства и технико-экономического сотрудни-чества с Забайкальским краем; сочетать экспорт (низко-квалифицированной) рабочей силы и технических спе-циалистов; увязать подрядное строительство с экспор-том товаров, техники, оборудования, рабочей силы; всемерно развертывать привлечение зарубежных инве-стиций для сделок на основе давальческого сырья; ак-тивно использовать преимущество АРВМ для организа-ции предприятий на основе использования стратегии

26


«выхода за пределы», особенно использовать местные преимущества для открытия предприятий в Забайкаль-ском крае, включать чисто иностранный капитал, со-трудничество в освоении растениеводства, животно-водства, лесного хозяйства, при разработке полезных ископаемых.

2. Ускорить воспитание кадров для ведения торго-во-экономических операций, повышать качество персо-нала.

Хулуибуирский аймак намерен вести постоянную работу по усилению и развитию концепции модели «открытой экономики». Необходимо создавать механизм подготовки кадров для внешнеэкономической деятель-ности (ВЭД), отбирать в ряды внешнеторговых работни-ков высококвалифицированные кадры, которые могут укрепить ВЭД, усилить штатный состав обученными и подготовленными кадрами, непрерывно повышать про-фессиональное мастерство и качество. Необходимо так-же привлекать кадры из других регионов Китая [7].

3. Постепенно увеличивать динамику стратегии «выхода на внешний рынок», привлекая помощь извне, повышать уровень внешней открытости.

Так китайские ученые выделяют Маньчжурию как важный политический объект, где наблюдается большой приток иностранного капитала с юго-востока. Называют Маньчжурию «самым большим торговым пор-том», поскольку через нее ведется торговля как с Росси-ей, так и с Монголией [8].

4. Усилить степень взаимосвязи экономического развития районов КПП и районов, к ним прилегающих, непрерывно повышать степень и уровень прибрежной и приграничной открытости.

Необходимо полностью выявить специфические преимущества района на стыке границы Хулунбуирского аймака с Россией, усилить экономическое сотрудниче-ство и связи между Хулунбуирским аймаком и За-

27


байкальским краем, открыть полосу приграничной и прибрежной открытости между Россией и Китаем. Пол-ностью использовать возможности КПП - Маньчжурия в качестве главного стратегического района - Евразийско-го аванпоста.

Китайские ученые отмечают, что у КПП Маньчжу-рия, как у «большого торгового порта» большие пер-спективы развития в будущем, поскольку в городе со-средоточен большой потенциал торговых перевозок, много складских помещений, а также город является пунктом перегрузки товаров.

За последние годы город довольно разросся, про-водится широкое городское строительство, появляется много рабочих мест, а значит наблюдается миграция на-селения из внутреннего Китая.

Сейчас Маньчжурия— это первый пограничный го-род, до которого есть железная дорога, а также авто-трасса [9].

5. России и Китаю необходимо создавать благопри-ятную среду вокруг пунктов пропуска для увеличения товаропотоков.

6. Стимулировать работу на приграничных народ-ных рынках.

7. Выявить местные преимущества и преимущества КПП, постепенно укреплять и расширять рынок За-байкальского края.

В целом, перспективы региональных связей между Россией и Китаем, а именно между Забайкальским кра-ем и Северным регионом КНР представляются достаточ-но благоприятными. Главным основанием для оптимиз-ма является объективная заинтересованность обеих сто-рон в их обогащении и развитии.

При этом шансы Китая влиять на направления и ха-рактер развития этих отношений кажутся более предпо-чтительными. Прежде всего потому, что его интересы достаточно очевидны, они четко сформулированы, объ-

28


явлены и активно проводятся в жизнь всеми участника-ми межрегиональных связей. Интересы эти сосредоточе-ны в следующих сферах:

- расширение товарной экспансии на российском рынке потребительских товаров, от детских игрушек до компьютеров и автомобилей;

- разработка сырьевых запасов Забайкальского края с последующим вывозом их в КНР;

- развитие транспортной инфраструктуры на терри-тории края для облегчения доставки продукции провин-ций Северного и Северо-Восточного Китая на европей-ские и азиатские рынки через границу с Забайкальским краем;

- перенос части производства на российскую терри-торию.

Китай намеревается привлечь все возможные ре-сурсы из Сибири и Дальнего Востока прежде всего для реализации программы возрождения старой промыш-ленной базы региона.

Подводя итог рассмотрению темы о перспективах трансграничного сотрудничества между Северным регионом КНР и Забайкальским краем, необходимо от-метить, что история развития приграничного сотрудни-чества сопредельных регионов насчитывает довольно долгую историю, но по до сих пор расширение и укреп-ление трансграничного сотрудничества остаётся одним из ведущих направлений работы правительств как на местном, так и на государственном уровнях, одним из ведущих направлений экономического развития. По-скольку на приграничных территориях Северного Китая хорошо развито производство и сельское хозяйство, но для их полного обеспечения не хватает своих природ-ных ресурсов, а территория Забайкальского края богата разнообразными природными ресурсами. За счет при-влечения иностранных инвестиций на территории края открываются новые производства, создающие дополни-

29


тельные рабочие места для безработного населения края, развивается инфраструктура края.

Литература:1. Ларин, В. Межрегиональное взаимодействие

России и Китая в начале ХХI века: опыт, проблемы, пер-спективы / В. Ларин // ПДВ. - 2008. - №2. - С.40.

2. Ган, Бай. Чжунго гунгун чженцэ фэньчжэ = Анализ общественной политики Китая за 2008 год / Бай Ган.-Пекин: чжунго шэхуй кесюэ чубаньшэ, 2008. - С. 83.

3. Грибова, С. Экономические взаимосвязи За-байкалья со странами СВА / С. Грибова // ПДВ. - 2006. - №2. - С. 82.

4. Там же. - С.88.5. Забайкальский край и китайский город Эргуна

намерены расширить транспортную инфраструктуру в приграничных районах [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http :// www . sibocrug . ru / ujh 9766. html . - Загл. с экрана.

6. Сотрудничество приграничных районов [Элек-тронный ресурс]. - Режим доступа: http :// www . video . y - andex . ru ,/086 vf . html . - Загл. с экрана.

7. Ли, Вэньян. Выявить преимущества района и усилить торгово-экономическое сотрудничество в райо-не Хулунбуирский аймак- Читинская область / Вэньян Ли // Реферативный журнал. Китаеведение.- 2002.- №3. - С. 50.

8. Цзян, И. Синь шицзи дэ чжун э гуаньси = Но-вая эра российско-китайских отношений / И Цзян. - Пе-кин: Шицзи чжими чубаньхуй, 2007. - C.222-224.

9. Жунчжу, Чжанчжи. Чжунго бяньцзан юй минц-зу вэнти = Вопросы пограничных областей и националь-ных меньшинств Китая / Чжанчжи Жунчжу. - Пекин: бэйцзин дасюэ чубаньшэ, 2005. - С. 127-129

30


http://www.sibocrug.ru/ujh9766.html

Е.К. Андреев, сотрудник Представительства МИД РФ, г. Чита

О ВЛИЯНИИ МИРОВОГО ФИНАНСОВОГО КРИЗИСА НА ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЕ ПЕРЕВОЗКИ В РОС-

СИИ

В докладе старшего научного сотрудника ERINA госпожи Цудзи «Мировой финансовой кризис и Трансси-бирская железная дорога» приводится актуальный ана-лиз текущей экономической ситуации в сфере железно-дорожных перевозок.

По её мнению, грузоперевозки можно назвать ба-рометром делового климата в России. Судя по данным за первые 4 месяца 2009 г. количество груза, переве-зенного РЖД за первые, сократилось на 26 % по срав-нению с тем же периодом прошлого года. Перевозки контейнерных грузов также упали на 38 %.

В первой половине 2009 г. наблюдалось резкое со-кращение транзитных перевозок (-68 %). Наиболее сильное сокращение отмечалось в порте Восточный (Приморский край) -58 %, меньшее – в Петербургском порте (38 %). Для порта Восточный характерно большое количество грузов, импортированных из Кореи. Меньший процент приходится на Китай и Японию. Их соотношение составляет 66:31:3 соответственно. Тем не менее, зачастую груз, направляемый в Россию из Китая и Японии, следует транзитом через Корею и официаль-но считается корейским грузом.

Причины сокращения объемов перевозок на Транс-сибирской железной дороге, по мнению госпожи Цудзи, состоят в следующем:

1. Сокращение внешнеторгового оборота России.Из-за кризиса сократилось общее количество тор-

говых грузов. Из-за сокращения автомобильного рынка в России, сократилась и торговля РФ с Южной Кореей,

31


главным пользователем услуг Транссибирской железной дороги. Корея в основном экспортировала компоненты для производства автомобилей, электроприборы, рези-ну.

Корейские автомобильные компании с 2006 г. регу-лярно экспортировали в Россию детали для сборки ав-томобилей на территории России. С РЖД были заключе-ны долгосрочные контракты, применялись льготные та-рифы, тем самым было достигнуто конкурентное пре-имущество, и грузоперевозки по Транссибирской желез-ной дороге получили быстрое развитие. Но кризис внес свои коррективы, и маршрутные поезда перестали фор-мироваться на дальнем Востоке России.

2. Потеря ценовой конкурентоспособности.Во время кризиса морской путь всегда становится

более конкурентоспособным ввиду резкого сокращения тарифов на перевозку. Стоимость перевозки 40-футо-вого контейнера из Пусана в Москву по морю сейчас со-ставляет 2200-2500 долл. США, сократившись примерно на 1000 долл. США по сравнению с ценами июня 2008 г. (3400-3600 долл. США). В то же время тарифы на пере-возку грузов по Транссибирской железной дороги посто-янно росли: +27 % в 2006 г., +21 % в 2007 г., +20 % в 2008 г. Рост тарифов сохранялся даже при росте общего грузопотока, хотя должен был сокращаться. Таким об-разом, разница в тарифах на железнодорожные пере-возки и перевозки морским путем практически удвои-лась.

3. Усиление конкуренции на транспортных марш-рутах.

Многие японские компании строят автомобильные заводы в западных регионах России. В этом смысле как логистический центр особую значимость приобретает Санкт-Петербург. Удобные порты, развитая инфраструк-тура (в том числе железнодорожная) и низкая цена до-ставки грузов морем делает этот регион более конку-

32


рентоспособным по сравнению с маршрутом доставки грузов в Россию через порт Восточный по транссибир-ской магистрали. Порт Восточный является крайне неу-добным, существуют множество трудностей при тамо-женном оформлении грузов в нем, слишком высокие та-рифы на обслуживание. Многие японские и китайские компании предпочитают ввозить груз в Россию через корейский Пусан, что получается быстрее и дешевле.

Но стоить иметь в виду, что по окончании кризиса тарифы на железнодорожные и морские перевозки сно-ва станут примерно одинаковыми, и это незамедлитель-но скажется на увеличении грузопотока по Транссибу в западную часть России. По мнению японских экспертов, порт Восточный на данный момент не может соответ-ствовать статусу главных экспортных ворот на Востоке России, поэтому японские компании всячески пытаются диверсифицировать пути поставок. В частности, уже давно используется маршрут через Корею.

На данный момент японская сторона проявляет се-рьезный интерес по экспорту в Россию грузов через ки-тайский порт Далянь с дальнейшим транзитом по марш-руту Харбин – Маньчжурия – Забайкальск – Москва. По расчетам специалистов, общая продолжительность до-ставки грузов по этому маршруту составит 20 дней (до-ставка морским путём требует больше месяца). В случае быстрого таможенного оформления на Забайкальской таможне этот маршрут может стать превалирующим.

В докладе приводится ряд рекомендаций по восста-новлению экономических показателей Транссибирской железной дороги.

1. Целевым рынком должны стать экспортные и им-портные грузоперевозки. Необходимо расширять рынок грузоперевозок между Азией и Восточной Европой.

2. Более сбалансированный подход к установлению тарифов. В случае резкого уменьшения тарифов на мор-ские перевозки следует также снижать тарифы на же-

33


лезнодорожные перевозки. Возможно, стоит использо-вать субсидии.

3. Внимательное изучение вопроса о соотношении цены и скорости доставки грузов. При осуществлении проекта «Транссиб за 7 дней» стоит внимательно под-ходить к вопросу безопасности и технической выполни-мости ускоренного перемещения грузов. Также стоить изучить рынок на наличие спроса состоятельных потре-бителей таких услуг.

4. Улучшение портов, портовой инфраструктуры и условий таможенного оформления. Существует опреде-ленное недоверие к таможенным органам российского Дальнего Востока.

В случае, когда принималось решение о переводе транзитного грузопотока на маршрут Далянь – За-байкальск – Москва, немалую роль сыграло то, что ки-тайское таможенное оформление на порядок проще российского.

Литература:1. Tsuji, Hisako. The global financial crisis and trans-

Siberian railway transportation / Tsuji Hisako // ERINA re-port. - Vol. 89. – September, 2009.

И.И. Арсентьева, канд. филос. наук, доцент, ЧитГУ, г. Чита

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ЗАБАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ СО СТРАНАМИ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ:

ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ СТАНОВЛЕНИЯ ТРАНСГРАНИЧНОЙ РЕГИОНАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ

Проблемы трансграничного сотрудничества и пер-спективы становления трансграничных региональных систем все чаще приковывают внимание российских ис-следователей. Это объясняется углублением процессов регионализации мира в целом и России в частности, ак-

34


тивизацией формирования трансграничных регионов, повышением их значимости в экономическом, политиче-ском и культурном развитии нашей страны.

Под трансграничным регионом понимают опреде-ленную территорию, которая характеризуется наличием сходных природно-географических и прочих условий, охватывает приграничные территории двух или нескольких государств, имеющих общую границу. Одна-ко необходимо учитывать, что регион может обладать свойством приграничности, но не вовлекаться в процес-сы формирования трансграничной общности. Помимо этого, в трансграничное сотрудничество могут вклю-чаться и территории, непосредственно к государствен-ной границе не прилегающие.

Отличительной особенностью трансграничных регионов выступает установление особых условий, акти-визирующих деятельность участников трансграничного сотрудничества, экономическое развитие приграничных территорий, интеграционные процессы в различных со-циальных сферах, совместное решение правовых вопро-сов и т.д. В Западной Европе, где уже длительное время активно протекает процесс становления и развития трансграничных регионов, их характерной чертой яв-ляется интенсивность внутрирегиональных взаимодей-ствий, иногда даже более высокая по сравнению с внешними. Кроме того, трансграничные регионы неиз-бежно вовлечены в сложнейшую комбинацию факторов, связанных с геополитикой. Другими словами, говоря о трансграничных регионах, мы имеем дело с явлениями из области современных геополитических реалий. Так, значительное влияние на становление и развитие трансграничных регионов оказывают военно-политиче-ские блоки и союзы, наличие или отсутствие военных и территориальных конфликтов и т.д.

Анализируя проблемы и перспективы развития трансграничного сотрудничества, следует говорить не

35


столько о трансграничных регионах, сколько о трансгра-ничных региональных системах, структурные компонен-ты которых характеризуются высокой степенью связан-ности и взаимодействия. Однако, чтобы приграничные территории двух или более стран стали трансграничной региональной системой, необходимо наличие хотя бы части следующих признаков: институциональное оформление трансграничного сотрудничества; совмест-ная работа в региональных международных организаци-ях; наличие схожей материальной и духовной культуры и т.д.

Россия – государство, уникальное по про-странственной протяженности, поэтому ее пригранич-ные территории испытывают разные трансграничные «притяжения». Для Дальнего Востока и Восточной Си-бири главное пространство экономического, политиче-ского и культурного сотрудничества – Северо-Восточная Азия, в первую очередь, Китай, Япония, Южная Корея.

Забайкальский край занимает особое геополитиче-ское положение. Общая протяженность государственной границы с Китаем и Монголией по его территории со-ставляет почти 2000 км, что предопределяет направ-ленность на отношения с этими странами. Основу рос-сийского экспорта в Монголию традиционно составляют нефтепродукты, зерно, мука, различные продукты пита-ния, электроэнергия, машинотехническое оборудование и т.д., основу импорта – мясо и мясопродукты, ковры, изделия из шерсти и др. Однако, если говорить о За-байкальском крае, очевидно, что экспортно-импортные операции с Монголией не играют столь значительной роли, как торговля с Китаем. Например, в 2008 г. на долю КНР пришлось 94,7 % внешнеторгового баланса региона, в то время как на Монголию – 0,9 % [4, С. 4–5].

Соответственно, главной целью становления, раз-вития и совершенствования трансграничного сотрудни-

36


чества Забайкальского края объективно выступает со-здание единого регионального пространства с Севе-ро-Востоком КНР (провинции Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляо-нин, автономный район Внутренняя Монголия). Это по-может обеспечить более эффективное распределение имеющихся в Забайкалье природных ресурсов, их ис-пользование для структурных преобразований в эконо-мике, выхода на траекторию экономического роста и по-литической стабильности, повышения уровня жизни на-селения.

Однако можно констатировать, что сотрудничество с приграничными территориями КНР не только помогает Забайкальскому краю развиваться, но и формирует для региональной безопасности и безопасности России в це-лом устойчивый комплекс явных и латентных угроз, су-щественно затрудняющих становление трансграничной региональной системы.

В китайском законодательстве существуют большие преференции относительно приграничных торговых свя-зей: упрощенный порядок лицензирования и квотирова-ния операций приграничной торговли, пониженная ставка подоходного налога для предприятий пригранич-ных территорий, расширение прав местных органов вла-сти КНР в области регистрации компаний, имеющих пра-во ведения торговли в приграничной полосе, и т.д. При-граничные субъекты РФ из-за непроработанности пра-вового поля своей хозяйственной деятельности находят-ся в неравных экономических условиях по сравнению с китайскими соседями. В результате характер пригранич-ной торговли более благоприятен для Китая. Прави-тельство КНР сумело использовать приграничный бум в интересах развития Северо-Восточного региона и стра-ны в целом, например, экспорт одежды, бытовой элек-троники и продовольствия способствует созданию в приграничных китайских провинциях дополнительных рабочих мест. В России же «власти просто проморгали

37


этот процесс, и он способствовал лишь обогащению группы предприимчивых дельцов и директоров некото-рых государственных предприятий» [3, С. 221].

Кроме того, КНР проводит политику активизации процессов регионализации и экономического укрупне-ния своих территорий. Китайские власти справедливо полагают, что экономики отдельных провинций, особен-но соседних, должны представлять собой единый, взаи-мосвязанный организм. Поэтому процесс региональной кооперации становится решающим фактором при разра-ботке и реализации программ экономического развития страны. Так, Народный политический консультативный совет Китая неоднократно рассматривал вопросы эконо-мического объединения трех северо-восточных провин-ций – Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляонин – с автономным районом Внутренняя Монголия в целях создания «севе-ро-восточного экономического пояса». Подобный под-ход создает условия для эффективного выхода этих тер-риторий на международные рынки, в первую очередь, на российский. Соответственно, необходим симметрич-ный ответ Российской Федерации на новые тенденции экономического развития КНР в трансграничном про-странстве.

Помимо экономических проблем, важным аспектом российско-китайских отношений является угроза терри-ториальной целостности РФ. Однако обеспечение наци-ональной безопасности России в этом случае необходи-мо понимать не столько как сохранение под ее юрис-дикцией Восточной Сибири, сколько как удержание дан-ной территории в единой геополитической нише русско-го этноса в условиях наличия динамично развивающего-ся и перенаселенного соседа. Население КНР ежегодно увеличивается на 15–16 млн и, согласно официальной статистике, уже превысило 1 млрд 300 млн человек. В трех пограничных с Россией китайских провинциях – Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляонин – еще в конце прошлого

38


столетия проживало свыше 104 млн, при этом средняя плотность составляла 130 чел./кв. км (в Забайкальском крае – 2,7 чел./кв. км).

Оценки численности китайских мигрантов, находя-щихся на территории России, колеблются от нескольких сот тысяч до 2 млн. Есть и другие точки зрения. Так, в 2004 г. Е. Гильбо оценил численность китайцев в России в 8 млн, прогнозируя их увеличение к 2010 г. до 21 млн, а к 2020 г. до 44 млн [2, С. 63–64]. Согласно переписи 2002 г., в стране начитывалось около 35 тыс. китайских мигрантов, но никто из специалистов не берет в расчет данную статистику. Среди экспертов более достоверной считается цифра 200–400 тыс., максимум 500 тыс. Пер-вым такие числа привел В.Г. Гельбрас, основываясь на сумме оценок количества китайцев в разных городах и регионах России [1, С. 40]. Подобную точку зрения в 2004 г. высказал и С.Э. Приходько, бывший на тот мо-мент заместителем руководителя администрации прези-дента РФ: он оценил численность китайцев, находящих-ся в стране на относительно постоянной основе, в 150–200 тыс. человек [6].

Развитие Забайкальского края сегодня невозможно без внешней миграции, в частности, трудовых ресурсов КНР. При этом угрозу национальной безопасности РФ представляют не столько китайские мигранты (количе-ство которых в бытовом сознании значительно преуве-личено), сколько резкое ухудшение демографической ситуации в России в целом и в Восточной Сибири в частности, проходящее на фоне экономического кризиса и вырастающей в перспективе проблемы трудовых ре-сурсов, обеспечивающих модернизацию страны.

Это определяет долгосрочные цели новой страте-гии национальной безопасности России, заключающиеся в защите своих территорий от бесконтрольной массовой миграции из сопредельных государств, разработке и ре-ализации мер, способствующих закреплению местного

39


населения, проведении такой миграционной политики, которая обеспечила бы приток населения из централь-ной части России и государств СНГ. Однако решение этих проблем зависит от экономической ситуации. Поэтому основной задачей является создание эффек-тивной экономической модели, обеспечивающей преодоление хозяйственной отсталости и позволяющей в условиях отдаленности от европейского центра сохра-нить включенность в единое экономическое про-странство страны. Другими словами, реальное противо-действие многочисленным геополитическим угрозам России в Восточной Сибири может оказать лишь особая стратегия комплексного социально-экономического раз-вития этой территории, ориентированная на стабильный рост и реализацию ее ресурсного потенциала, закрепле-ние населения путем формирования комфортной среды обитания и т.д.

Трансграничные регионы обладают высоким потен-циалом развития еще и потому, что в них скрещиваются культурно-цивилизационные коды. Следовательно, меж-культурное взаимодействие должно лежать в основе формирования трансграничных региональных систем. Однако развитию трансграничного сотрудничества За-байкальского края и Северо-Восточного региона Китая в определенной степени мешает очевидная культурная отчужденность жителей двух стран. Мировой опыт сви-детельствует, что китайские мигранты чрезвычайно медленно ассимилируются местным населением. Поми-мо этого, в России отсутствует систематизированная институциональная основа решения миграционных проблем, проявляется отсутствие толерантности людей различных культур, возникает почва для конфликтов, которые впоследствии могут перейти с регионального уровня на национальный.

При исследовании проблем и перспектив становле-ния трансграничных региональных систем необходимо

40


учитывать, что многие приграничные территории нахо-дятся на стыке цивилизаций. Поэтому цивилизаци-онно-культурная идентичность их жителей является од-ним из важнейших факторов не только региональной, но и национальной безопасности: если нет стабильной идентичности, нет и устойчивых границ, стабильного го-сударства в целом. Это отчетливо видно на примере субъектов РФ, входящих в Северо-Кавказский федераль-ный округ. Однако в Забайкальском крае ввиду отсут-ствия цивилизационной общности с КНР намного более серьезную угрозу национальной безопасности России представляет ощущение оторванности – не только эко-номической и политической, но и культурной – от цен-тральной части страны. Как отмечает М.Л. Титаренко, после распада СССР Россия и ее народы как в геополи-тическом, так и в духовно-цивилизационном плане ока-зались между Западом и Востоком. Особенно отрица-тельно это сказалось на политике российских властей в отношении Сибири и Дальнего Востока, что привело к возникновению заметного культурно-цивилизационного отчуждения между западными и восточными регионами России, ослаблению экономических и культурных связей между ними, создало новые трудности в развитии взаи-модействия России с ее дальневосточными соседями и странами АТР [7, С. 21–22].

В современных условиях ни Забайкальский край, ни Россия в целом не могут отгородиться от мира, в том числе от Китая. При этом главную угрозу национальной безопасности РФ представляет не КНР, а внутренние проблемы. Следовательно, стратегическая задача рос-сийского руководства – всестороннее развитие Восточ-ной Сибири и Дальнего Востока. В настоящее время эти регионы являются одними из самых слабых звеньев в геополитической и геоэкономической структуре Россий-ской Федерации, или, используя терминологию К.В. Плешакова [5, С. 32–33], выступает пограничным полем

41


– пространством, не освоенным в должной мере демо-графически, экономически, политически и т.д. Решение этой масштабной задачи будет способствовать станов-лению и развитию трансграничной региональной систе-мы «Забайкальский край – Северо-Восток КНР», а зна-чит, обеспечению национальной безопасности России в целом.

Литература:1. Гельбрас В.Г. Китайская реальность России / В.Г.

Гельбрас. – М.: Муравей, 2001. – 320 с.2. Гильбо Е. Перспективы китаизации России / Е.

Гильбо // Российская Федерация сегодня: общественно-политический журнал Федерального собрания – Парла-мента РФ. – 2004. – № 13. – С. 63–64.

3. Ларин В.Л. Российско-китайские отношения в региональных измерениях (80-е годы ХХ века – начало XXI века) / В.Л. Ларин. – М.: Восток–Запад, 2005. – 390 с.

4. Международное сотрудничество, внешнеэконо-мические связи и туризм Забайкальского края в 2008 г. / Министерство международного сотрудничества, внешне-экономических связей и туризма Забайкальского края. – Чита: Экспресс-издательство, 2009. – 108 с.

5. Плешаков К.В. Геополитика в свете глобальных перемен / К.В. Плешаков // Международная жизнь. – 1994. – № 10. – С. 30–39.

6. Приходько С. Мы не должны бояться Китая / С. Приходько // Известия. – 2004. – 21 марта. – Режим до-ступа: http://www.izvestia.ru/russia/article45535. – Загл. с экрана.

7. Титаренко М.Л. Россия: безопасность через со-трудничество. Восточно-азиатский вектор / М.Л. Тита-ренко. – М.: Памятники исторической мысли, 2003. – 406 с.

О.А. Борисенко, аспирант ЧитГУ, г. Чита

42


МЕЖКУЛЬТУРНЫЙ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИА-ЛОГ ШАНХАЙСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ СОТРУДНИЧЕ-

СТВА: ДИАЛОГ И ГЛОБАЛИЗАЦИЯ

Современная политическая картина сегодня пред-ставляет межкультурный и политический диалог как элемент сближения стран и народов в форме Шан-хайской организации сотрудничества на уровне глоба-лизации. Основой в данном случае становятся общече-ловеческие ценности, нацелены на предоставление рав-ных прав всем членам общества вне зависимости от на-циональной, религиозной, языковой принадлежности. В концепции политического диалога в рамках ШОС лежит «шанхайский дух», в котором прописываются полно-стью все сферы деятельности его. Несмотря на раз-личия, будь то в экономическом плане или культуре, го-сударств-членов ШОС связывают основные факторы взаимное доверие, уважение и заинтересованность, ра-венство в общении, совместное стремление к прогрессу. Основу понимания «шанхайского духа» раскрывает его структура - «взаимное доверие, взаимная выгода, ра-венство, взаимные консультации, уважение многообра-зия культур, стремление к совместному развитию». «Шанхайский дух» это высокий стиль общения, которым руководствуются члены ШОС.

Диалог культур - это потребность во взаимодей-ствии, взаимопомощи, взаимообогащении. Диалог культур выступает как объективная необходимость и условие развития культур. В диалоге культур предпола-гается взаимопонимание. А во взаимопонимании пред-полагается единство, сходство, тождество. То есть диа-лог культур возможен лишь на основе взаимопонима-ния, но вместе с тем - лишь на основе индивидуального в каждой культуре. Диалог культур всегда объединяет множество участников и осуществляется на нескольких

43


уровнях: внутри- и межэтническом, внутри- и межкон-фессиональном, внутри- и межличностном. Диалог культур приводит к углублению культурного саморазви-тия, к взаимообогащению за счет иного культурного опыта как в рамках определенных культур, так и в масштабах мировой культуры. Необходимость диалога культур как условие самосохранения человечества. Вза-имодействие, диалог культур в современном мире - про-цесс сложный и возможно иногда болезненный. Необхо-димо обеспечить оптимальное взаимодействие, диалог народов и культур в интересах каждой из сторон этого взаимодействия и в интересах общества, государства, мирового сообщества.

Главной задачей политического диалога является самореализация партнеров. ШОС положило начало но-вому мировоззрению, содержащему в себе принципы взаимного доверия, разоружения, сотрудничества и без-опасности. В контексте диалога культур данная пробле-ма перерастает в актуальность самореализации каждой политической культуры в едином политическом про-странстве современного мира. Интерес к новой модели политического диалога обусловлен тем, что в условиях ШОС традиционное понимание политического диалога «теряет» свою значимость. ШОС – это новая междуна-родная организация, способствующая установлению равноправных отношений между странами, а не новых предпосылок к конфронтации.

Четкое представление о ШОС говорится в Деклара-ции глав-государств членов ШОС: «ШОС создана, с це-лью укрепления между государствами-членами взаим-ного доверия, дружбы и добрососедства, упрочения раз-ностороннего взаимодействия в деле поддержания и укрепления мира, безопасности и стабильности в регио-не, совместного противодействия новым вызовам и угрозам, поощрения эффективного и взаимовыгодного сотрудничества в различных областях, содействия эко-

44


номическому росту, социальному и культурному разви-тию государств-членов Организации». Это подтвержда-ет тот факт, что ШОС на сегодняшний день это модель политического диалога и межкультурного диалога в во-едино, которого прежде не существовало. ЕС проигры-вает ШОС в данном случае по многим показателям, пусть и по своей структуре и сути они схожи. ЕС и ШОС заинтересованы в двухсторонней работе. ЕС имеет тес-ные двухсторонние отношения с каждой из стран Шан-хайской организации и активно участвует в жизни цен-тральноазиатских стран. Обе организации заинтересо-ваны в урегулировании ситуации в Афганистане.

Очень важно подчеркнуть, что ШОС это - не воен-ный блок и, конечно, не замкнутая политическая секта. Эта организация - принципиально новый инструмент для решения актуальных проблем в условиях многопо-лярного мира, какой утверждается на глазах. ШОС ори-ентирована на широкое международное сотрудничество и открыта для пополнения желающими. У ШОС своя по-литическая философия, которая базируется на основах международного права. В современной реальности ШОС - мощное межгосударственное объединение, имеющее огромный потенциал и корректно вписавшееся в миро-вую политическую архитектонику. ШОС представляет собой партнерский альянс, главная привлекательность которого - в «заповедях», отражающих такие понятия, как паритет, доверие, уважение, коллегиальность, диа-лог, консенсус.

Шанхайская организация сотрудничества при уме-лой реализации ее политического и экономического по-тенциала, может стать мощным международным цен-тром силы, что полностью укладывается в концепцию многополярного мира. Вместе с тем, эта организация не есть панацея для решения всех проблем Центральной Азии. У России исторически сложились устойчивые дву-сторонние политические и экономические связи со все-

45


ми государствами-участниками ШОС, в том числе с Ки-таем, на уровне стратегического партнерства, которые развиваются со значительно большей эффективностью, чем в рамках ШОС. Поэтому развитие многостороннего сотрудничества в рамках Шанхайской организации не должно вестись в ущерб двусторонним связям. Более того, развитие двустороннего сотрудничества России с другими государствами организации должно стать осно-вой для планомерного расширения многостороннего со-трудничества в Центральной Азии. В немалой степени развитие Шанхайской организации сотрудничества по-может общемировому процессу установления нового – более справедливого и более современного – междуна-родного порядка.

Политический диалог это путь консолидации ин-тересов. Современный этап политического развития не мыслим без конструктивного диалога, который обеспе-чивается высоким уровнем интеллекта заинтересован-ных сторон, так как способствует публичному выраже-нию взглядов, мнений, оценок, стилей политического мышления субъектов, достижению их согласия, выраба-тывая программу и механизм политической деятельно-сти. В истории современного политического диалога со-здание и развитие ШОС представляет образец конструк-тивного мышления, что положило начало новому миро-воззрению, содержащему в себе принципы взаимного доверия, разоружения, сотрудничества и безопасности, обогатило начатые Россией и Китаем межгосударствен-ные отношения нового типа, в основе которых партнер-ство, а не союз, предоставило модель регионального со-трудничества, отличительной особенностью которой яв-ляются совместная инициатива, приоритет безопасно-сти, взаимовыгодное взаимодействие больших и малых государств, поставило общество выше идеологии холод-ной войны, внесло бесценный вклад в создание новой модели политического диалога.

46


В условиях развитой демократии различие в поли-тических позициях естественно, но существует доста-точно разработанная процедура политического диалога, который способствует преодолению противоречий, кро-ме того, сама политическая среда ориентирована на осуществление диалога, поскольку разрыв между дей-ствительностью и проблемным пространством политики не так велик. Когда политические проблемы не связаны с кризисностью социокультурной целостности, они вполне разрешимы в рамках диалога.

Уже вышесказанное дает нам основание заметить о специфике политического диалога формирующегося в рамках ШОС, которая определяется: конструктивностью мышления (которое предполагает многоплановость и многооспектность), а отношения строятся в рамках партнерства (а не союза, в котором нет уже заложенно-го равенства). Это говорит о том, что современный этап политического развития не мыслим без нового механиз-ма политического диалога, который обеспечивается вы-соким уровнем интеллекта заинтересованных сторон, так как способствует публичному выражению взглядов, мнений, оценок, стилей политического мышления субъ-ектов, достижению их согласия, вырабатывая програм-му и механизм политической деятельности.

К.С. Буянов, аспирант ЧитГУ, г. Чита

ГЛОБАЛЬНО РЕГИОНАЛИЗИРУЮЩАЯСЯ КНР В УСЛОВИЯХ СТРАТЕГИЧЕСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

С РЕГИОНАМИ РФ(НА ПРИМЕРЕ ЗАБАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ)

В XXI век Китай и Россия вступили как две великие державы – стратегические партнеры, во многом решаю-щие сходные задачи развития и оказывающиеся в усло-

47


виях глобализации перед сходными вызовами и угроза-ми.

Рост геополитического влияния КНР делает «ки-тайский фактор» одним из ключевых компонентов дол-госрочного политического глобального и регионального прогнозирования. Следуя курсу на «мирное развитие» и «возвышение», Китай шаг за шагом превращается в один из крупнейших факторов мирового развития и ро-ста экономического потенциала планеты.

Усиление роли КНР в архитектуре международных отношений, детерминирует появление разнообразных сценариев, «самые крайние из них либо рассматривают дальнейшее усиление КНР как рост «китайской угрозы», либо же предрекают неминуемый крах Китая в недале-ком будущем» [4, С. 44]. В этих условиях подъем Китая становится одним из важнейших внешнеполитических факторов для России, способных, по мнению авторитет-ных аналитиков, как положительно, так и негативно по-влиять на ее место в мире, на внутреннее развитие регионов, характер государственности, состав населе-ния и т.д.

Чтобы верно оценить и учесть значение «китайско-го фактора» для России и отдельно взятых регионов в его долгосрочной динамике, необходимо объективно представлять сущность процессов происходящих в КНР предопределяющих дальнейшее поведения китайского государства.

Современные концепции развития КНР направлены, прежде всего, на борьбу с негативными последствиями глобализации и соответствующими дисбалансами в функ-ционировании китайского государства на различных уров-нях:

1) наднациональном – экспансивно развивающейся, регионально «глобализирующейся» надгосударственной системой, действующей путем формирования трансгра-ничных геополитических и геоэкономических подсистем

48


− регионов и блоков стран или ассоциаций в единый «китайский регион».

2) внутригосударственном – формируя внутренние регионы Китая, путем институционального закрепления административных регионов, состоящих из провинций, национальных округов и экономических зон.

Соответственно, «Китайский регион» представляет собой взаимообусловленный процесс «внутренней и внешней регионализации КНР», реализующийся сегодня в стратегиях построения «гармоничного социалистического общества» и «мирного развития». Стратегии направлены на обеспечение национальных интересов, целостности, стабильности, повышение комплексной мощи и безопасно-сти китайского государства в динамично изменяющихся условиях глобализации и регионализации, акцентирую-щие внимание на прагматизме, инновациях, социальной сплочённости и национальном самоопределении в своих действиях.

Совокупность внешней и внутренней стратегий раз-вития Китая, интерпретируемые как «внутренняя и внеш-няя регионализации КНР» представляют своего рода идею инновационных способностей государств адаптироваться к изменению «архитектоники международных отношений». Идея такой адаптации – альтернативный вз-гляд на то, как может идти региональное и мировое раз-витие, связана с концепциями «мирного возвышения» – уточнённой в последнее время как «мирное развитие» и «гармоничного мира», стремлением к многополярности и многосторонности как инструменту достижения собствен-ных экономических целей.

Концепции «мирного развития» и «гармоничного мира» в общем, виде предполагают более активное по-зиционирование КНР в качестве государства, которое ненасильственными методами (через миролюбивую внешнюю политику) добивается глобального статуса [5, С.116], способствуют формированию оптимальной для

49


КНР глобальной обстановки с целью планомерного осу-ществления «внутренней регионализации». Основная задача реализации данных концепций согласованное развитие «внутренних регионов» Китая на долгосроч-ную перспективу, создание «гармоничного общества», определяющего уровень устойчивости и динамики госу-дарственного развития в перспективе.

«Внешняя регионализация» КНР – всевекторная по-литика «мирного развития», т.е. политика ее «глобали-зирущейся регионализации», уже реализуется различ-ными путями. Один из них – формирование в системе международных отношений «китайского региона», не имеющего четких пространственных границ, с мирным, не силовым доступом его к ведущим мировым сырьевым ресурсам и потенциалам. Другой – формирование новых региональных образований по всей планете, с усилени-ем ведущей региональной роли и глобального влияния КНР. При этом складывается новая форма азиатского регионализма – «китайская глобальная регионализация» [2, С.10].

В самом общем, виде политика «китайского гло-бального регионализма» направлена на создание гло-бальной зоны партнерского и стратегического взаимо-действия с Китаем, обеспечивая совместное и безопас-ное развитие. Здесь важно отметить, что пока задачи Китая сводятся к тому, чтобы стать равным странам, иг-рающим ключевую роль в создании нового миропоряд-ка, и продемонстрировать миру свою готовность нести ответственность за планетарное развитие.

Это новое региональное и глобальное мышление ки-тайцев и действия по его реализации в категориях ин-тересов и преимуществ, настойчивости в борьбе за меж-дународную власть на пути мирного, выгодного для всех открытого и свободного развития. «По мнению ряда ана-литиков, это не просто региональная стратегия, она го-раздо шире региональной, т.е. фактически является но-

50


вой китайской мировой стратегией» [3, С. 33]. Особое место в этой стратегии отводится сотрудничеству с Рос-сией, которое расценивается как один из важнейших приоритетов китайской политики и фактор сохранения стабильности в «китайском регионе» и в частности не-которых внутренних регионов Китая.

Разрабатывая долгосрочную перспективу развития отношений с Россией, руководство КНР, учитывая схо-жесть национальных интересов и целей двух госу-дарств, естественно исходит из собственных задач и ин-тересов. Китай, как и Россия, добивается создания в мире политического и экономического порядка, благо-приятствующего развитию его самого и других стран, не принадлежащих к «золотому миллиарду». В реализации данной мирной стратегии для КНР чрезвычайно важно налаживание всестороннего сотрудничества с Россией — на двустороннем, региональном и глобальном уров-нях [2, С.7].

Важно отметить то, что осуществление стратегии «внутренней регионализации» КНР на северо-восточном направлении тесно связывается с Россией, и взаимодей-ствием приграничных регионов. Стратегическим стиму-лом углубления сотрудничества, экономического взаи-модействия Китая и России является сопряженность стратегии двух государств в подъеме старой индустри-альной базы на северо-востоке Китая и его западных регионов - для КНР и экономического развития регио-нов Сибири и Дальнего Востока - для России. Согласова-ние планов совместного решения задач подъема этих регионов, создает исключительно благоприятный шанс для выработки и реализации совместных стратегий раз-вития [4, С.228].

Разумеется, расчеты Китая видеть в лице регионов России стабильный источник различных сырьевых ре-сурсов (нефть, газ, лес, цветные металлы) просматрива-ются весьма четко [4, С.157]. В частности Дальний Вос-

51


ток РФ, рассматривается китайской стороной в первую очередь, как кладовая природных ресурсов, которые так необходимы Дунбэю в реализации программы по возро-ждению старопромышленной базы, а Северо-Восточный регион КНР представляет собой кладовую трудовых ре-сурсов, недостающих на Дальнем Востоке [6].

В связи с такой сырьевой спецификой взаимоотно-шений фактор соседства с Китаем может сыграть как положительную, так и отрицательную роль для России в целом, и отдельно взятых регионов, в частности для За-байкальского края, обладающего высоким ресурсным потенциалом, но относящегося к числу депрессивных составляющих Дальневосточного региона РФ.

Тесное сотрудничество Забайкальского края с регионами КНР обусловлено не только географической близостью, но и экономической целесообразностью, а также общностью проблем и задач, стоящих перед при-граничными регионами. Внешний торговый оборот края практически полностью приходится на Китай. Слабая инвестиционная политика государства в Забайкальском крае и на Дальнем Востоке, тормозит региональное раз-витие, создавая благоприятные условия для активной инвестиционной деятельности КНР. В результате За-байкальский край и ряд других регионов РФ все более испытывают влияние «китайского фактора», что поро-ждает угрозу региональной и национальной безо-пасности России. Традиционно второстепенная роль За-байкальского края в системе национальной безопасно-сти России в условиях сохранения подобной ситуации с неизбежностью приводит к усилению позиций КНР, ко-торая, глобально регионализируясь, все более «втяги-вает» российское Забайкалье в сферу своих китайских национальных интересов [1, С.14].

В этой связи насущно необходимо углубленное ис-следование проблемы влияния «китайского региона» на регионы РФ и в том числе на Забайкальский край, изу-

52


чение принципов и направлений проводимой внутрен-ней и внешней регионализации Китая. Важно уяснить значение КНР для будущего России, для решения ею своих национальных задач, определения своего достой-ного места в мире, для выявления потенциала сотруд-ничества двух держав, а также возможных, а порой неизбежных препятствий и противоречий, которые необходимо преодолевать.

Литература:1. Абрамова, Н.А. О содержании проекта «Влия-

ние глобализирующегося китайского региона на За-байкальский край» / Н.А. Абрамова // Проблемы внеш-ней регионализации КНР и трасграничное сотрудниче-ство (на примере Забайкальского края): материалы международной научно-практической конференции (21-22 октября). – Чита: ЧитГУ, 2009.

2. Абрамов В.А. Необходима не только объектив-ность, но и корректность в исследованиях современного Китая / В.А. Абрамов // Проблемы внешней регионали-зации КНР и трасграничное сотрудничество (на примере Забайкальского края): материалы международной науч-но-практической конференции (21-22 октября). – Чита: ЧитГУ, 2009.

3. Воскресенский А. Д. «Большая Восточная Азия»: энергетические аспекты международных отноше-ний и безопасности / А.Д. Воскресенский // Энергетиче-ские измерения международных отношений и безопас-ности в Восточной Азии. - М.: МГИМО, 2007.

4. Титаренко, М.Л. Геополитическое значение Дальнего Востока: Россия, Китай и другие страны Азии. / М.Л. Титаренко. − М.: Памятники исторической мысли, 2008. − 624 с.

5. Китай в мировой и региональной политике: Исто-рия и современность / отв. ред. составитель Е.И. Сафро-нова. − М.: РАН. Ин – т Дальн. Востока, 2008. −

53


6. Титаренко, М.Л. О координации планов подъема Сибири и Дальнего Востока Сибири и Северо-Востока и Запада Китая [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http ://www.dvforum.ru/2008/doklads/ks1_titarenko . - Загл. с экрана.

Т. А. Ерёмкина, канд. филос. наук, доцент ЧитГУ, г. Чита

ТРАДИЦИИ МЕЖЭТНИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ В РЕГИОНАЛЬНОМ ИЗМЕРЕНИИ НА ПРИМЕРЕ ЗА-

БАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ

Межэтнические отношения являются одной из са-мых важных сфер жизни общества. Ими чрезвычайно сложно управлять и очень трудно прогнозировать их формирование и развитие. Особенно они важны для соседствующих государств.

Контакты между Россией и Китаем имеют длитель-ную историю. Четыре тысячи километров общей грани-цы делают Китай наиболее значительным соседом для нас. Для России Китай — не просто соседнее государ-ство. Он представляет собой крупнейшую из сопредель-ных восточноазиатских цивилизаций: его северные ру-бежи, как и дальневосточные и южносибирские районы России, являются контактными зонами религиозного, межцивилизационного общения. Поэтому отношения России и Китая несут на себе отпечаток этнокультурных связей.

Н.И. Конрад отмечал, что «история каждого народа всегда связана с историей его соседей. Связь эта, ко-нечно, может быть очень различной – и по характеру, и по интенсивности, и по масштабу, но она всегда суще-ствует [3]. На протяжении длительного времени населе-ние Забайкалья и северо-восточных провинций Китая проживает в единых климатических и географических

54


http://www.dvforum.ru/2008/doklads/ks1_titarenko

условиях, что не может не иметь своего влияния на формирование межэтнических отношений. Помимо гео-графической среды, которая влияет на этносы «через повседневное общение человека с кормящей его приро-дой», необходимо учитывать культурные воздействия, проявляющиеся через традиции, унаследованные от предков, а также влияние религии. По мнению Л.Н. Гу-милева, особую роль в формировании и развитии этно-сов, играет также их этническое окружение.

Исследование этнического состава территории, специфики межэтнических отношений, традиции, прису-щие коренным и иностранным народам, дают возмож-ность лучше понимать происходящие процессы, возник-шие конфликты и предсказать то или иное явление, свойственное народам, проживающим на данной терри-тории. Принимая во внимание то, что на территории на-шего государства проживают представители многих на-родов, исследование особенностей межэтнического вза-имодействия приобретают особую актуальность для та-кого сложного поликультурного общества, как совре-менная Россия, а значит, что и для Забайкальского края этнический состав и межэтническое взаимодействие представляет большой интерес.

Для того чтобы лучше понять психологию межэтни-ческих отношений народностей, проживающих на тер-ритории Забайкальского края, следует рассмотреть основные этапы в истории заселения края и выявить особенности присущие данным этносам.

Общими для всей территории Забайкалья являются главным образом исторические пути освоения есте-ственных ресурсов и заселения. Одним из первых пери-одов заселения края представлен III - II тысячелетия-ми до н.э. Этот период можно назвать временем палео-литических охотников. Сведений об этом времени крайне мало, но многие ученые склоняются к мнению,

55


что в наш край люди пришли с юга, с территории Мон-голии и Китая [1].

Вопрос об изначальном времени появления челове-ка в Забайкалье пока ещё в полной мере не выяснен. Не исключено, что первопроходцем забайкальских просто-ров был синантроп, но исследователи (Г.И. Медведев, О.В. Кузнецов) считают возможным открытие на юге Восточной Сибири ещё более древних памятников [1]. Наиболее основательно человек освоил Забайкалье в верхнем палеолите. К этому времени уже сформировал-ся человек современного биологического вида homo sapiens. Известно, что уже в это время население края относилось к монголоидной расе. В III в. до н.э. степи Юго-Западного Забайкалья по Селенге и ее притокам заселили кочевники хунну. Они жили в бескрайних сте-пях Монголии и Северного Китая. Забайкалье было се-верной окраиной их расселения. Хунну – это первый на-род, обитавший в Забайкалье, о котором мы знаем не только по археологическим, но и письменным источни-кам, прежде всего китайским.

Следующий период можно отнести во временные рамки со II тысячелетия до н.э. вплоть до XVI в. н.э. и назвать его временем кочевых скотоводческих культур. Этот период определил всю историю края на многие века. Это время характерно войнами и вооруженными столкновениями между «плиточниками» и носителями культуры херексуров. Враждебный характер взаимоот-ношений между ними объясняется тем, что заметно уве-личивалась плотность населения, в то время как про-дуктивность пастбищ сокращалась. Но устанавливались и отношения сосуществования, начались процессы сме-шения монголоидного и европеоидного населения, кото-рое завершилось ассимиляцией последнего[1].

XVII –XX вв. – период Российской колонизации. За этот период Забайкалье сделало большой скачок в сво-ем заселении. Во-первых, край обладал богатыми ресур-

56


сами: это и золото, и серебро и пушнина. Вторым спосо-бом колонизации историки называют ссылку преступни-ков, военнопленных, беглых крестьян и т.д.

Если рассматривать заселение в этническом контексте, то население Забайкалья складывалось пу-тем смешения русских, украинцев, белорусов, поляков [5]. В этом процессе также участвовали евреи, немцы, татары, представители прибалтийских и кавказских на-родов. Проживающие на одной территории с коренным населением – эвенками и бурятами, иногда ассимилиру-ясь с ними местное население, приобретали некоторые антропологические особенности, заимствовали элемен-ты быта и культуры этих народов. Таким образом, на территории Забайкалья сформировался определенный тип местного населения, основанный на бурятах, эвен-ках, и в основном русских [4].

В конце XIX в. в связи с военными конфликтами в Юго-Восточной Азии, а так же с колониальной полити-кой России в отношении Китая в Забайкалье имели ме-сто миграции корейцев и китайцев. Позднее наблюдал-ся их отток из края. Тем не менее, представители этих этносов составляют незначительную долю забайкаль-ского населения и не имеют своих территориальных об-разований.

В дальнейшем заселении не было значитель-ных изменений. Проживающие к этому времени народ-ности обживались, заводили семью, причем нередко вы-бирали брачных партнеров других национальностей. Со временем они стали считать Забайкалье своей родной землей, а себя коренными жителями. Изучив в общих чертах историю заселения Забайкалья, можно сказать, что явной особенностью освоения края было значитель-ное количество иногороднего населения – почти около 30 %.

Заселение края не было спокойным. Постоянно на его территории происходили войны: причины этому

57


были географические, экономические и политические конфликты между народностями, проживающими в За-байкалье и в соседствующих с ним территориях. Ярким примером тому может служить неоднократные нападе-ния Китая, который на протяжении долгого времени (до подписания Нерчинского договора) стремился сделать Забайкалье своей собственностью [1]. Огромную роль в размывании этнокультурного барьера в конце XIX — на-чале XX века сыграли взаимные волны эмиграции. Сот-ни тысяч китайцев в России и миллионы русских в Китае привели в действие механизм сближения народов двух стран.

Итак, в Забайкальском крае живут люди разных национальностей. Согласно переписи населения 2002 г., на территории Читинской области проживает более 120 национальностей. Самые многочисленные из них рус-ские –1037502 (89,8 %), буряты – 70457 (6,1 %), укра-инцы – 11843 (1 %), белорусы – 2973 (0,25 %), эвенки – 1492 (0,13 %). В Агинском Бурятском автономном окру-ге бурят – 45149 (62.5), русских – 25366 (35,1 %). Остальных около 2,5 %. Это украинцы, эвенки, армяне, киргизы, корейцы, китайцы и др. [5; 74-75].

Однако, современная политическая и экономиче-ская ситуация вновь создала условия для появление в Забайкальском крае новой волны этнических мигрантов. Так, в качестве трудовых этнических мигрантов, как от-мечает Маркова Е.А., лидируют китайцы – 39,3 % на 2009 г.

Сегодняшние тенденции китайской миграции на Дальний Восток, Сибирь и в Забайкальский край свиде-тельствуют, что территориальное закрепление ки-тайских граждан составляет сферу интересов руко-водства КНР.

В Забайкальском крае начинает формироваться постоянное китайское население. Это еще не диаспора. Положение этого сообщества не стабильно, во многом

58


зависит от состояния российской экономики, политиче-ских веяний в России, прихоти местных властей. При этом мигранты не стараются интегрироваться в окружа-ющий социум, образуя некое параллельное общество.

Однако, данное сообщество – влиятельный фактор местной экономической жизни. Следует обратить внима-ние на изменение ситуации на рынке труда, где проис-ходит «этнизация» отдельных отраслей и изменение ро-левых установок мигрантов [6]. Стоит отметить, что та-кими сферами являются строительство, торговля, сель-ское и лесное хозяйство.

Администрация Забайкальского края приветствует привлечение иностранной рабочей силы как эффектив-ного средства решения проблемы дефицита в трудовых ресурсах и мало обращает внимание на их ассимиляцию в этих районах. Хотя отношение населения к этой проблеме не однозначно.

Интерес к этносу усиливается, так как он является составной частью многонационального государства. Многонациональность общества должна быть превраще-на из фактора слабости (в связи с малой изученностью народностей) и раздоров в фактор силы, сотрудниче-ства и стабильности. Нужно знать ошибки прошлого, чтобы не повторять их в будущем, а это значит, что изу-чение истории нашего региона есть возможность предотвращения этих ошибок.

Литература:1. Археология Забайкалья. – Режим доступа:

http://www.museums75.ru/zalarheology.htm. – Загл. с экрана.

2. Забайкалье многонациональное / Отв. ред. М.В. Константинов. – Чита: Издательство ЗабГГПУ,2008. – 50-54.

3. Конрад Н.И. Запад и Восток. Статьи. - М.: Главная редакция восточной литературы, 1972. -С. 17.

59


http://www.museums75.ru/zalarheology.htm

4. Эвенки. – Режим доступа: http :// www . baikalfoto . ru / library / etnography / fold _09/ article _04. htm . – Загл. с экрана.

5. Энциклопедия Забайкалья: Читинская область. В 4-х т. Т. I. – Новосибирск: Наука, 2004. – 2000. – С. 74-79.

6. Козыкина, Н.В. Миграционная политика в рос-сийско-китайских отношениях [Электронный ресурс]. – http :// www . amursu . ru / religiondv / index 1/ school / zayav / kozik _ d . doc .

Н.С. Зимина, аспирант ЧитГУ, г.Чита

ЗНАЧЕНИЕ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ПОДХОДА В ОПРЕДЕЛЕНИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА

ЗАБАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ

Традиционно в отношении понятий «ресурсы», «по-тенциал» рассматривались природные ресурсы (мине-рально-сырьевые, водные, лесные, рекреационные и др.). Но в последнее время не только в науке, но и в по-литической практике отмечается антропологический по-ворот, обращение непосредственно к человеку, его по-тенциалу, возможностям.

С 1990 г. Программа развития ООН (ПРООН) издает ежегодные «Доклады о человеческом развитии», где ис-пользуется комплексный подход к человеку и человече-скому обществу. С 1995 г. выходят национальные докла-ды о человеческом развитии, в том числе и в России. Ценность такого исследовательского поворота в том, что оценка той или иной страны опирается не только на традиционно экономические показатели, но и на такие параметры, как характеристика здоровья людей, осно-ванная на анализе ряда демографических данных, об-разования. Главным и важным является то, что всем этим составляющим придается особая значимость, по-

60


http://www.amursu.ru/religiondv/index1/school/zayav/kozik_d.doc

http://www.amursu.ru/religiondv/index1/school/zayav/kozik_d.doc

http://www.baikalfoto.ru/library/etnography/fold_09/article_04.htm

http://www.baikalfoto.ru/library/etnography/fold_09/article_04.htm

скольку в основе развития всегда находится человече-ский фактор – непосредственно сам человек, с особен-ностями культуры, менталитета, интересами, мотиваци-ями и т.д.

Подходя к самой проблематике человека, Б. Г. Юдин рассматривает человеческий потенциал как инструмент, который позволяет соединять философские размышления о сущности природы человека, его пред-назначении, с одной стороны, и многообразные кон-кретно-научные разработки, направленные на описа-ние, оценку, прогнозирование перспектив существова-ния и реализации возможностей человека, с другой [5].

При анализе человеческого потенциала любого со-общества, будь то государство или группа стран, либо конкретные регионы и субъекты внутри государства, всегда необходимо учитывать особенности его разви-тия, которые и будут в свою очередь вносить корректи-вы при исследовании. Так И. И. Ашмарин для «внутрен-него» анализа России, как и любой другой страны, предлагает рассматривать не только базовую триаду че-ловеческого потенциала – экономику, здоровье, образо-вание, но и различные его проекции – интеллектуаль-ный потенциал, популяционный потенциал, личностный потенциал и т.п. [5]. Также, учитывая природно-геогра-фическую, экономическую, социокультурную гетероген-ность России, общий анализ ее человеческого потенциа-ла возможен при анализе каждой ее «подструктуры» – различных ее регионов. При этом фактором, объединя-ющим все эти оценки, будет являться культурная со-ставляющая [5]. Это объясняется тем, что культура Рос-сии, в отличие от других сфер – экономики, государ-ственности, политических институтов, которые претер-певают процессы становления, сформировалась и яв-ляет собой феномен мировой культуры.

Состояние системы образования, науки, здоровье населения не только характеризуют страну, но и опре-

61


деляют ее место на мировой арене в немалой степени, так же, как и уровень ее экономики, запасы природных ресурсов и т.д. Таким образом, эти характеристики (в том числе использование природных ресурсов, развитие всех секторов экономики, обороноспособность) во многом зависят от человеческого потенциала страны.

Человеческий потенциал, независимо от того, на уровне какого сообщества он рассматривается, опреде-ляется характеристиками данного сообщества, т.е. вну-тренними характеристиками, так и внешними характери-стиками – тем, что его окружает, характером взаимоот-ношений с другими подобными объектами. Следователь-но, на формирование и развитие человеческого потен-циала оказывают не только внутренние ресурсы, про-цессы и явления того или иного сообщества, но и его внешние связи.

Итак, анализ по трем составляющим (среднедуше-вой доход, средняя ожидаемая продолжительность жиз-ни, уровень грамотности населения), выделяемым ООН, человеческого потенциала представляется неполным. В данном случае стоит отметить противоречивую в опре-деленной степени сторону такого ограниченного рассмотрения. Подходя к анализу человеческого потен-циала с позиций указанных трех его составляющих, про-является невозможность в то же время анализа самой природы человека, его сущности, мотивов, побуждаю-щих к тем или иным действиям. Но, с другой стороны, обозначенные индексы возможно рассматривать как условия человеческого развития, и в таком случае чем выше показатели этих составляющих, тем, соответ-ственно, благоприятнее условия реализации человече-ских возможностей.

Как было отмечено, человеческий потенциал нахо-дится в основе развития. На основе вышеизложенного определим содержание человеческого потенциала За-байкальского края, который таким образом включает в

62


себя социальные, культурные и демографические компоненты, являющиеся качественными характеристи-ками жизнеспособности общества.

Согласно социокультурному подходу социальный компонент человеческого потенциала Забайкальского края представляется как территориальное социо-культурное сообщество, формируемое в результате дея-тельности социальных акторов (жителей, социальных групп, организаций), выполняя определенные функции по отношению к ним, он служит специфичной «внутрен-ней социокультурной средой», мотивирующей их пове-дение [3].

Культурный компонент человеческого потенциала Забайкальского края включает следующие показатели: история региона, этнический и религиозный состав его населения, сложившийся региональный менталитет и региональная идентичность, памятники истории и культуры, система образования края и т.д.

Культурная составляющая человеческого потенциа-ла региона формирует в силу особенностей Забайкаль-ского края (на его территории проживает более 120 эт-носов) поликультурный, полиэтничный и поликонфес-сиональный ареал. Данный факт определяет характер совместного проживания и жизнедеятельности этниче-ских групп, который можно оценить как стабильный, складываемый на основе многовекового взаимодей-ствия. В результате чего на территории Забайкальского края сформировались тесные социокультурные связи, общие антропологические ценности на основе диалога культур. Культурная сфера представляет собой систему материальных объектов и духовных норм и ценностей, традиций, смыслов, выступая регулятором поведения людей, ориентирует развитие самого региона.

Рассматривая систему образования в Забайкаль-ском крае, выделим численные показатели количества учебных заведений всех уровней и количество учащих-

63


ся. Так, число дошкольных образовательных учрежде-ний в 2008 г. составляло 478, количество детей – 45,4 тыс. При этом лишь 52,1 % детей от численности детей соответствующего возраста было охвачено дошкольны-ми учреждениями. Регион находился по данному пока-зателю на 71 месте в РФ. Число дневных общеобразова-тельных учреждений на начало 2008/2009 учебного года в крае составило 611, из них 603 – государствен-ные и муниципальные, соответственно 8 – негосудар-ственные. Численность учащихся в данных заведениях составила 139,4 тыс. человек, из них 138,8 тыс. обуча-лись в государственных и муниципальных учебных заве-дениях и только 0,6 тыс. – в частных. Количество об-разовательных учреждений начального профессиональ-ного образования на конец 2008 г. составило 28. Чис-ленность учащихся в них – 12,2 тыс. человек, при этом на 10000 человек населения пришлось 109 человек – учащихся учреждений начального профессионального образования. Число образовательных учреждений сред-него профессионального образования на начало 2008/2009 учебного года в Забайкальском крае состави-ло 22. Численность студентов в них составила 19,7 тыс. человек. На 10000 человек населения края пришлось 177 студентов. Число образовательных учреждений выс-шего профессионального образования составило на на-чало 2008/2009 учебного года 14 (из них 11 - филиалы). Численность студентов составила 40,4 тыс. человек (из них 39,1 тыс. – студенты государственных учебных заве-дений, 1,3 тыс. – негосударственных). На 10000 человек населения пришлось 362 учащихся высших учебных за-ведений [4]. Данные показатели отражают следующий компонент человеческого потенциала края – демогра-фический.

В контексте обозначенного подхода исследование человеческого потенциала Забайкальского края позво-ляет выделить важный составляющий его компонент –

64


демографический. Демографический потенциал нахо-дится в основе политического, экономического, социо-культурного развития региона. Площадь территории За-байкальского края составляет 431,5 тыс. кв. км (в том числе площадь Агинского Бурятского округа – 19,5 тыс. кв. км). По данному параметру регион занимает 12-е ме-сто среди других субъектов РФ. Численность населения Забайкальского края составляет 1117,0 тыс. человек (с учетом Агинского Бурятского округа), в том числе чис-ленность городского населения 711,2 тыс. человек (63,7 %), численность сельского населения 405,8 тыс. чело-век (36,3 %). С 1990 г. в регионе происходит сокраще-ние населения в результате как естественной убыли на-селения, так и миграционного оттока местного населе-ния (так в 1990 г. численность составляла 1318 тыс. че-ловек, в 1995 г. – 1248 тыс., в 2000 г. – 1179 тыс., в 2005 г. – 1128 тыс.). Естественный прирост населения Забайкальского края составил в 2005 г. -4194 человека, в 2006 г. – -1820 человек (что показывает естественную убыль), в 2007 г. – 466, в 2008 г. – 1720 человек. С 2007 г. в крае отмечается прирост населения, но это происходит на фоне миграционного оттока, а также вы-сокой младенческой смертности, низкой продолжитель-ности жизни в регионе.

Забайкальский край относится к числу малозасе-ленных субъектов РФ. Плотность населения составляет около 2,6 человека на кв. км. Выделяя параметр про-должительности жизни в крае, также возможно наблю-дать ее снижение – в 2000 г. она составляла у мужчин 55,49 лет, у женщин 68,55 лет; в 2005 г. – у мужчин 52,90, у женщин 67,08 лет; в 2008 г. – 57,85 и 70,43 со-ответственно[2]. Показатель ожидаемой продолжитель-ности жизни в крае представлен следующим образом. Родившиеся в 2005 г. мужчины имеют шанс дожить только до 52,9 лет, женщины – до 67,08 лет. Для срав-нения, в России в целом предстоящая жизнь мужчин,

65


рожденных в 2005 г., может составить 58,87 лет, жен-щин – 72,39 лет

Отметим распределение числа мигрантов по направлениям их передвижения (в % от общего числа прибывших и выбывших) [4]:

Число прибывших Число выбывших

2000 2005 2008 2000 2005 2008В преде-

лах региона 67,4 67,0 68,2В пределах

региона 54,5 56,7 57,6

Из других регионов России 28,9 32,2 27,6

В другие регионы Рос-сии 43,4 42,4 44,8

Из-за пре-делов Рос-сии

3,7 0,8 4,2За пределы

России 2,1 0,9 0,6

Как видно из приведенных данных, внутрирегио-нальная мобильность населения в регионе выше других показателей, число выбывших в другие регионы России выше, чем показатель прибывших из других регионов, однако число мигрантов, прибывших из-за пределов России больше числа выбывших в другие государства. В данном случае раскрывается основная демографическая проблема Забайкальского края – высокий отток населе-ния (внутренняя эмиграция) в другие регионы России, преимущественно в западные, и в то же время миграция иностранных граждан на его территорию.

Сопоставление демографических и социокультур-ных процессов представляет возможным выявлять меха-низмы, детерминирующие динамику их развития. За-байкальский край как социокультурная территориальная общность содержит в себе соответствующие характери-стики: демографические, этнокультурные и социальные особенности населения; его экономическая активность, социальная стратификация; уровень и качество жизни; инновационное развитие региона.

66


Рассмотрев параметры человеческого потенциала Забайкальского края, необходимо сделать вывод, что обстановка, складывающаяся сегодня в регионе являет-ся кризисной [1]. Такое положение в первую очередь определено демографическими проблемами в крае и тесной их связью с экономическими характеристиками. Дальнейшее сокращение населения влечет за собой многие внутрирегиональные проблемы: проблемы тру-дового потенциала Забайкальского края, преобладание нетрудоспособного населения и соответственно увели-чение нагрузки на трудоспособное население, а также на систему здравоохранения. Продолжающееся сокра-щение населения способно привести к сокращению и без того невысокой плотности заселения, что затруднит возможности дальнейшего освоения пространства региона. Уменьшение численности детей уже сегодня снижает объемы и качество подготовки кадров в учеб-ных заведениях. Все это приводит к ослаблению чело-веческого потенциала Забайкальского края.

Таким образом, складывается противоречивая, в определенной степени парадоксальная ситуация – при богатом природно-ресурсном потенциале человеческий потенциал не находит своего должного развития. Это обостряет в свою очередь проблему региональной без-опасности Забайкальского края и национальной без-опасности Российской Федерации.

Литература:1. Арсентьева, И. И. Забайкальский край в системе

национальной безопасности России / И. И. Арсентьева. – М.: Восточная книга, 2009. – 208 с.

2. Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации за 2008 г. / под общ. ред. А. Г. Вишневского и С. Н. Бобылева. – М.: Артоника; ЗАО ПриПрессИнтернэшнл; Сити-Принт, 2009. – 208 с.

3. Забайкальский край в трансграничном взаимо-действии с КНР (региональное сотрудничество) / отв.

67


ред. Н. А. Абрамова. – Чита: НОЦ Восточный центр, 2010. – 244 с.

4. Регионы России. Социально-экономические пока-затели 2009. Статистический сборник. – М: Росстат, 2009. – 990 с.

5. Человеческий потенциал России: интеллектуаль-ное, социальное, культурное измерение. Сборник науч-ных работ / под ред. Б. Г. Юдина. – М.: Институт чело-века РАН, 2002. – 265 с.

Л.С. Иванова, студент ЧитГУ, г. ЧитаВ.С. Морозова, канд. филос. наук, доцент кафед-

ры востоковедения ЧитГУ, директор Читинского филиа-ла ИДВ РАН, г. Чита

РАЗВИТИЕ ПРИГРАНИЧНОГО ТУРИЗМА: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ (НА ПРИМЕРЕ ПРО-ВИНЦИИ ХЭЙЛУНЦЗЯН, КНР И ПРИГРАНИЧНЫХ

РЕГИОНОВ РФ)

Протяженность общей границы между провинцией Хэйлунцзян, КНР и приграничными регионами РФ со-ставляет более 3000 км. Несмотря на этот факт, пригра-ничный туризм между Россией и Китаем в приграничной провинции Хэйлунцзян начал свое развитие относитель-но недавно. Сегодня темпы его развития достаточно вы-соки, чему способствует, в частности, и развитие при-граничной торговли. Это заставляет власти обеих стран задуматься о четкой стратегии развития данных терри-торий в плане взаимодействия в области туризма.

С развитием экономических отношений, туристиче-ская индустрия стала привлекать огромное внимание стран всего мира, причем как «отправляющие» сторо-ны, так и «принимающие» одинаково заинтересованы в этом процессе. Согласно прогнозам некоторых органи-заций [1] в период с 2000 по 2010 год производитель-

68


ность въездного и выездного туризма составила поряд-ка 11.7% от мирового ВВП, а к 2010 году количество иностранных туристов достигло 1.1 млрд человек.

Обладая уникальными географическими преимуще-ствами, приграничные территории России и Китая со-единены друг с другом водным и воздушным транспор-том, разветвленной сетью железных и автомобильных дорог. Провинция Хэйлунцзян в данном контексте зани-мает одно из важнейших мест в российско-китайском приграничном туризме.

Уникальные туристические ресурсы провинции, а именно снежное и ледяное искусство, традиционно су-ществующее в этой местности, а также красочные культурные мероприятия, связанные с ним, делают провинцию Хэйлунцзян зимним курортом для русских туристов. Более того, здесь действует 171 природный заповедник, в том числе 8 — в бассейне реки Уссури, формируя так называемую «зелёную полосу». Также на территории провинции находится один из объектов эко-туризма — геологический парк мирового значения. Ча-стью парка является природная зона «Первобытный кратерный лес», расположенная в 50 км от озера Цзин-боху. Уникальные экологические ресурсы территории (национальные заповедники Цзинпо, Чжалун, Удалянь-чи, озеро Синкай) позволяют провинции в пределах рус-ско-китайской границы обеспечивать ресурсами осуще-ствление экологического туризма. Не зря говорят, что провинция Хэйлунцзян – это «мир весенней энергии, летней прохлады, осеннего разнообразия, зимней чи-стоты» [2].

Преимущества этнокультурного ландшафта терри-тории также играют свою роль. Определенные различия русской и китайской культур (будь то архитектура или характерные особенности природно-культурного ланд-шафта) создают дополнительные уникальные культур-но-туристические ресурсы для обеих стран. Множество

69


исторических объектов вдоль границы (древние Айгун-ские поселения, топографический музей Амура) де-монстрируют и духовную культуру, и непосредственно культурные ресурсы, такие как древняя простота рус-ских деревень, пастбища и возможный экотуризм по «Великой Северной равнине». Природная граница меж-ду двумя государствами сохраняет их уникальные наци-ональные обычаи, искусство и культуру, особенности кухни, религиозные верования. Такие малочисленные народности как дауры и хэчжэ до сих пор придержива-ются природных форм охотничьей культуры, традиций, религии и других традиционных аспектов, что создает еще больший потенциал для развития туризма России и Китая.

Что касается транспортных ресурсов, стоит сказать, что перелет из Москвы в административный центр про-винции Хэйлунцзян город Харбин занимает около 8-ми часов. Вместе с тем, этот город находится всего в 2-ух часах лёта от Иркутска и всего в часе лёта от Влади-востока, более того на международном поезде от столи-цы Забайкалья города Чита до Харбина всего 2 дня. Всё это, безусловно, создает удобные и недорогие условия для путешествия.

В настоящее время провинция Хэйлунцзян облада-ет достаточно развитой сферой туризма: на её террито-рии действует около 27 туристических маршрутов, 600 туристических агентств и 71 центр международного ту-ризма. Сегодня запущен международный автобус от г. Харбин до г.Уссурийск, железнодорожное бюро Харбина и Дальневосточное железнодорожное бюро России под-писали договор о запуске международных поездов Суй-фэньхэ-Владивосток (железная дорога протяженностью 230 км.). В 2008 г. между правительством Забайкальско-го края и администрацией провинции Хэйлунцзян на фе-деральном уровне начались переговоры о строительстве моста через реку Амур в районе сезонного пункта про-

70


пуска Покровка-Логухэ [3]. Это создаст больше благо-приятных условий для развития приграничного туризма между РФ и КНР, который берёт своё начало в 1988 году и сегодня продолжает сохранять тенденцию к дальнейшему развитию. В 1996 году правительство про-винции внесло предложение сделать туристическую ин-дустрию новой опорной индустрией и точкой экономи-ческого роста, вследствие чего провинциальный туризм обрёл новую степень качества и начал быстро разви-ваться, главными признаками чего стало следующее:

-на территории провинции, как уже было замечено выше, представлено 27 туристических маршрутов, около 200 международных отелей, в том числе 146 классифи-цируются как отели высшего уровня, 45 международных туристических агентств, а также множество совместных русско-китайских предприятий, укрепляющих деловые связи РФ и КНР;

-прогрессирующее развитие сферы туристических услуг привело к улучшению условий туристической ин-фраструктуры, в частности были значительно улучшены системы транспортировки и коммуникаций. В настоящее время, такие города как Харбин, Хэйхэ, Цзямусы и др. связаны скоростными железнодорожными магистраля-ми. Высококачественные скоростные дороги появились также в районе г. Суйфэньхэ и др. городах. Более того, в настоящее время получила развитие и сфера элек-тронных коммуникаций: цифровые передачи, мобиль-ные телефоны, пейджинговые системы и другие серви-сы.

Туризм характеризуется разного рода объединени-ями, устойчивой интеграцией, поэтому развитие тури-стической сферы играет огромную роль в системе региональной экономики, особенно в приграничных районах, где (особенно на российской территории) на-блюдается относительно низкий уровень инфраструкту-ры. Объективным фактором улучшения существующей

71


ситуации, без сомнения, может стать туризм, который играет роль «двигателя» регионального экономического развития, как для РФ, так и для КНР.

Вместе с тем, существует ряд факторов, сдержива-ющих рост и развитие сферы приграничного туризма. Здесь можно привести в пример то, что одной из глав-ных целей русских туристов в Китае является шоппинг, и лишь небольшой процент туристической деятельности направлен на другие цели. В связи с этим, в 2008 году Национальное Туристическое Бюро провинции Хэйлунц-зян подсчитало, что среднестатистическое пребывание русских туристов в Китае составляет 5 дней, что на-много меньше, чем пребывание туристов из других стран.

К этому прибавляется крайне не эффективная ра-бота российских таможенных служб, что подтверждает-ся следующими данными: на проверку одного туриста на китайской границе уходит 45 секунд, в то время как на российской территории не меньше 2 - минут. Но это в лучшем случае. Ситуация обостряется в период отпус-ков, когда многие туристы тратят на прохождение тамо-женных процедур около 3-4 часов.

Отмечен также низкий уровень обслуживания на приграничных российских территориях. В настоящее время, в таких крупных городах как Владивосток и Благовещенск присутствует небольшое количество отелей способных принять туристов из Китая. Более того, такие отели, как правило, обладают низким уров-нем обслуживания, что очень далеко от реальных по-требностей туристического развития.

Рынок внутреннего российского туризма не упоря-дочен. На сегодняшний день на российской пригранич-ной территории насчитывается всего около 7 междуна-родных агентств, официально имеющих право занимать-ся приграничным туризмом с провинцией Хэйлунцзян, которая в свою очередь считается одной из самых

72


больших по территории провинцией в Китае, осуще-ствляющей туризм по всей стране.

Что касается работы в этом направлении админи-стративных властей провинции Хэйлунцзян, то они де-лают упор на развитии высококачественных туристиче-ских маршрутов, пролегающих по территориям наибо-лее известных мест, привлекающих внимание туристов: создаются информационные туристические центры, спе-циальные места отдыха.

Более того, появляется всё больше возможностей для отправки китайских туристов через провинцию Хэй-лунцзян в такие российские города как Уссурийск, Биро-биджан, Санкт-Петербург, Москва, о. Сахалин, п-ов Кам-чатка, что формирует в сознании китайцев облик России через знакомство с русскими традициями и обычаями.

Можно сказать, что российско-китайские пригра-ничные туры начали своё развитие с так называемых «шоп-туров», однако в настоящее время сфера тури-стического отдыха стремится к созданию именно тури-стических маршрутов, позволяющих осуществлять тури-стический обмен между Россией и Китаем в плане по-знавательного (экскурсионного) туризма.

С российской стороны представляется актуальной идея развития зимнего туризма, включающего занятие лыжным спортом, подлёдной рыбалкой, что может без особых проблем быть организовано на территории по-луострова Камчатка, где в настоящее время успешно работает 103 туристических компании, обеспечивающих более 70 высококачественных туристических маршрута, что подтверждает возможность данного региона пред-ставлять собой центральный туристический курорт.

Хабаровский край также имеет большой ресурсный потенциал для развития туристического сотрудничества с провинцией Хэйлунцзян. Это может быть горнолыж-ный туризм, различные тематические туристические

73


проекты, экотуризм, культурный туризм, оздоровитель-ный туризм и т.д.

В заключении отметим, что российский пригранич-ный туристический бизнес с провинцией Хэйлунцзян со-ставляет около 70% всей российско-китайской туристи-ческой индустрии. Однако, китайские эксперты в обла-сти туризма, полагают, что этого не достаточно, что по-тенциал приграничного туризма еще не полностью рас-крыт. Более того, как показывает практика, сочетание приграничного экскурсионного туризма и торгового биз-неса является преимуществом в экономическом разви-тии приграничных территорий. Таким образом, провин-ция Хэйлунцзян имеет все выгодные преимущества в развитии приграничного туризма с соседними региона-ми РФ.

Литература:1. Zhang Rugen. Research on Development Strategy

of Heilongjiang Province Border Tourism to Russia [Internet resource] / Zhang Rugen. – Access address: http://www.-seiofbluemountain.com/upload/product/201004/2010ly-hy02a2.pdf

2. Цюйюй вэньхуа юй чжунхуа вэньхуа = Регио-нальная культура и традиционная китайская культура / под ред. Чжао цзюнь. – Бэйцзин: чжишичаньцюань чу-баньшэ, 2010. – С. 208. – кит. яз.

3. Губернатор Забайкальского края провёл пере-говоры с руководителями провинции Хэйлунцзян [Элек-тронный ресурс]. – Режим доступа: http://zabinfo.ru/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=47545. – Загл. с экрана.

Н.В.Ким, соискатель кафедры востоковедения ЧитГУ, г.Чита

ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

74


http://zabinfo.ru/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=47545

http://zabinfo.ru/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=47545

http://www.seiofbluemountain.com/upload/product/201004/2010lyhy02a2.pdf



КАК ФАКТОР ФОРМИРОВАНИЯИМИДЖА РОССИИ В КНР

Публичная дипломатия-комплекс мер, нацеленных

на изучение и информирование зарубежной аудитории, а также на установление контактов. Данному термину синонимичен другой-«общественная дипломатия». Пер-вым сформулировал это определение Эдвард Гуллион, декан Школы права и дипломатии университета Тафта в 1966 г., как «способность правительств, компаний и частных лиц влиять на отношение к ним и мнения дру-гих народов и государств с целью влиять на их внеш-нюю политику».Затем употребление термина сузилось до государственной политики по влиянию на обще-ственное мнение населения других стран. В отличие от традиционной дипломатии, которая работает с органа-ми власти зарубежного государства, публичная дипло-матия имеет дело с зарубежной аудиторией и взывает к интеллекту и разуму.

Сегодня, в условиях изменившейся за последние десятилетия геостратегической картины мира, нараста-ющей глобализации наблюдается рост интереса к пуб-личной дипломатии в ведущих мировых державах (Рос-сия, США, Китай и др.) как важному государственному аппарату по формированию имиджа государства за ру-бежом. Еще в 2004 г. ( 12 июля) на пленарном заседа-нии совещания послов и постоянных представителей России В.В.Путин заявил, что представления о России, существующие за рубежом «зачастую далеки от реаль-ности»,что нередки случаи «спланированных кампаний по дискредитации нашей страны» и поставил перед присутствующими серьезные задачи по исправлению данного положения. Не так давно известный ученый А. В. Долинский в своей статье «Практические вопросы оп-тимизации российской публичной дипломатии» конста-тировал, что «в последнее время Россия добилась суще-

75


ственных успехов в восстановлении внешнеполитиче-ского потенциала, и развитие публичной дипломатии должно стать одной из основ усиления российской мяг-кой власти и увеличения влияния на мировую экономи-ку».

Любому государству нужна «мягкая сила», наряду с военным и экономическим потенциалом. Под «мягкой силой» подразумевают «способность добиваться желае-мого на основе добровольного участия союзников, а не с помощью принуждения или подачек». Тремя источни-ками ее являются: а) политические действия; б) культу-ра; в) ценности. Если о культуре и ценностях можно го-ворить как о достаточно стабильных понятиях, то поли-тический курс государства может меняться.

Что касается имиджа России в мире, то он неред-ко видоизменялся, благодаря «злым силам истории» (по Н.Бердяеву).

«Страна медведей», «грабитель», «завоеватель-ко-лонизатор», «победительница», «освободительница», «сосед-партнер», «угроза с севера», «европейский жан-дарм», «страна, покончившая с монархизмом и вдох-новлявшая других на революции», «империя зла», «страна, отправившая в космос первого человека», «ядерная держава», «страна, первая в мире провозгла-сившая благотворительность государственным делом», «страна горбачевской перестройки» и т.д.

Образ России может быть совершенно разным и у одного, отдельно взятого литератора, например, А.Бло-ка, посвятившего теме «Родина» «сознательно и беспо-воротно всю свою жизнь».

Россия-«невеста, жена, буря, надежда, степная ко-былица, мир мечты, страшный мир…». Сколько судеб у нее - столько и литературных образов.

О литературе речь зашла неслучайно. Невозможно представить великую русскую культуру без великой русской литературы, как невозможно представить ни

76


одного образованного в мире человека, незнакомого хотя бы с одним из ее авторов.

Мне посчастливилось работать в течение двух лет в Китае в качестве преподавателя русского языка, где у меня появилось огромное количество зарубежных дру-зей – из КНР, разных стран обеих Америк, из Германии, Англии, Японии, Филиппин, Непала, Австралии и т.д., все они (без исключения) восторженно отзывались о Пушкине, Достоевском, Л. Толстом, Чехове, Горьком, Бунине и др., а также вспоминали поездки в нашу стра-ну, просмотренные российские фильмы, балет, нашу великую классическую музыку, восторгались нашими спортсменами, некоторыми политиками и, конечно, го-ворили о русской природе, в первую очередь, о Байка-ле.

Было очень приятно осознавать, что ты как-то при-частен ко всему этому огромному богатству и красоте, хотя бы по факту рождения в России.

Там же, в КНР, и зародился мой интерес к русской эмигрантской литературе в Китае, научным исследова-нием чего я сейчас и занимаюсь.

Русская послереволюционная эмиграция - удиви-тельный социальный феномен, аналога которому нет в мире. Два миллиона творчески активных носителей культуры были рассеяны по свету (более 25 стран). «Мы не в изгнании. Мы - в послании», - говорил Д.С.Ме-режковский. «Мы не покинули Россию, мы унесли ее с собой» - эти слова Романа Гуля отражают суть истори-ческой миссии русской эмиграции. Они были своего рода «послами» отечественной культуры в мире, ее хра-нителями. Прежнего государства уже не было, а культу-ра жива, и они жили надеждой на возвращение. Кон-сервация и сохранность былых раритетов была не единственная задача русской интеллигенции за рубе-жом, они постоянно творили, создавая новые, порой ве-ликие произведения, приумножая русское культурное

77


наследие. Перед ними стояла еще одна задача – транс-ляция культурных традиций и навыков, для этого созда-вались литературные кружки, салоны, объединения, различные студии, курсы, школы, хоры, устраивались концерты, выставки, встречи, вечера, гастроли, балы, юбилеи, проводились научные конференции, выпуска-лись газеты, журналы, книги в русских издательствах. Активность была невероятная. « Кипела энергия старой России», - писала Елена Таскина. Никакие трудности жизни в изгнании, ни тиски мирового экономического кризиса, в которые попали и сотни тысяч эмигрантов (особенно в США), ни японская оккупация в Китае, ни война, развязанная немецкими фашистами, не смогли затушить огонек духовной жизни русской эмиграции.

«Для нас далекая Россия, ее язык, ее великая культура как бы олицетворяла наше собственное чело-веческое достоинство, внушала исторический оптимизм и надежду в борьбе с японскими захватчиками», - писал Цао-Ин, зам.председателя Ассоциации переводчиков Китая.

Ничто так не сближает народы, как культура. Культурная жизнь российских эмигрантов в Харби-

не, Шанхае и других китайских городах – малоизвестная еще страница в отечественной истории в отличие от та-ковой на Западе (Париже, Берлине, Праге). Меж тем это была тоже «Россия в миниатюре», сохранившая все черты русского общества, там тоже собрался весь цвет российской интеллигенции-писатели, художники, фило-софы, государственные деятели, священники, ученые, юристы, педагоги, врачи, актеры, инженеры, журнали-сты, предприниматели, недоучившиеся студенты, кур-санты, гимназисты, военные.

Харбин, административный и экономический центр полосы отчуждения КВЖД, этот кусочек России, строил-ся стремительно. Щедрое финансирование, богатые природные ресурсы Маньчжурии, огромные возможно-

78


сти использования местной рабочей силы в сочетании со смелой инженерной мыслью дали отличные ре-зультаты .Многоэтажные здания, своей архитектурой напоминавшие российские, соборы, магазины, больни-цы, банки, школы, библиотеки, училища, университеты, театры, опера и т.д. Все смешалось в этом городе: рик-ши и автомобили, китайские лавки и универсальные ма-газины, буддийские храмы и православные церкви – Восток и Запад (Сошлись !).

«Эмигранты, опаленные революционными события-ми и пережившие крушение своего мира, пришедшие в Маньчжурию по льду Байкала, испытавшие мытарства морского бегства через Корею или просто перешедшие границу, на фоне Харбина выглядели драматично. Хар-бин для них был островком старой еще жизни, где мно-гие нашли опору, давшую возможность для существова-ния» [1,C.9].

Китай принял русских, для многих он стал второй Родиной, «нежной мачехой». «Правовое положение эмигрантов определялось так: эмигранты могли свобод-но работать там, где хотели, иметь собственное движи-мое и недвижимое имущество…, имели свободу слова и печати, а равно и право на созыв общих собраний и со-здание общественных организаций. Все это свободно разрешалось властями в рамках законов страны» [2,C.163].

Любопытный факт, когда к Шанхаю в 1922 г. подо-шла эскадра из 14 кораблей (это был последний отряд Белой Армии) с двумя тысячами русских беженцев, оде-тых крайне бедно, нередко в потрепанной военной фор-ме, являвших собой резкий контраст с богатыми ино-странными жителями полуколониального города, то власти Шанхая, а также русские старожилы испугались, что нищие эмигранты примутся за грабежи, их нехотя впустили в город. В результате они не только встали уже через год на ноги, добившись не всегда хорошо

79


оплачиваемого, но честного труда, но и создали на ки-тайской земле свой уникальный мир, который просуще-ствовал до 1949 г., когда Мао выгнал белых колониза-торов, а россияне были вынуждены снова искать себе пристанище в других странах и континентах. Тех же, кто репатриировал, Родина отправила на целину или в застенки ГУЛАГа.

Разве не работал этот интересный факт с россияна-ми в Шанхае на формирование у зарубежной аудитории положительных взглядов на наш народ.

Ни И.Бунина, ни А.Куприна, ни Д.Мережковского у русской эмиграции в Китае не было, но там творили А.Несмелов,А.Ачаир, Вс.Иванов, Н.Байков, С.Алымов, А.Паркау, Л.Ещин, А.Хейдок, В.Логинова, Б.Юльский, В.Перелешин, Е.Рачинская, М.Волин, Ю.Крузенштер-н-Петерец, Л.Хаиндрова, А.Серебренникова, П.Шкуркин, И.Баранов, В.Слободчиков, Л.Андерсен, Н.Ильина, Л.-Гроссе и другие очень талантливые литераторы, чьи имена давно стали известными за рубежом. Отечествен-ному читателю еще предстоит знакомство со многими из них.

Образ православной России – «могучей, далекой, милой, родной, снеговой…, замученной, но неумираю-щей и великой», очень привлекательный, в чем-то даже хрестоматийный, появлялся на страницах почти всех ав-торов- эмигрантов, в незабываемых картинах родной природы черпали вдохновение. Родной язык, единствен-ная драгоценность, стал воздухом под чужим небом. Русская литература, созданная в эмиграции, не может не волновать любого, вне зависимости от национально-сти.

Изданный после многолетней сложной работы ки-тайских друзей десятитомник «Литература русских эми-грантов в Китае»(2005 г.) тоже внесет свой вклад в дело решения цели, поставленной Президентом РФ и зафиксировавшей базовые параметры имиджа России

80


на мировой арене – «уверенной в себе державы с большим будущим и великим народом».

Великий русский философ Николай Бердяев в про-шлом веке уже высказывался на эту тему: «Россия есть Великий Востоко-Запад, она есть целый огромный мир, и в русском народе заключены великие силы. Русский народ есть народ будущего. Он разрешит вопросы, ко-торые Запад не в силах разрешить, которые он даже не ставит во всей их глубине.» [3,C.79].

Литература:1. Харбин. Ветка русского дерева. - Проза, стихи /

сост. Селькина Д.Г., Таскина Е.П.- Новосибирск: Новоси-бирское книжное издательство, 1991. – 400 с.

2. Белая эмиграция в Китае и Монголии / Составле-ние, научная редакция, предисловие и комментарии д.ист.наук С.В.Волкова. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. – 431 с.

3. Бердяев Н.А. Самопознание: Сочинения. – М.: Эксмо, 2008. - 640 с.

В.О.Кистанов, доктор исторических наук,руководитель Центра японских

исследований ИДВ РАН, г. Москва

О ПРОБЛЕМЕ УВЯЗЫВАНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ АСПЕКТОВ В ОТНОШЕНИЯХ

МЕЖДУ РОССИЕЙ И ЯПОНИЕЙ

Проблема увязывания экономических и политиче-ских аспектов в отношениях между Россией и Японией является одной из важных проблем в этих отношениях. Японская сторона довольно последовательно стремится использовать заинтересованность России в экономиче-ском сотрудничестве с Японией как средство воздей-ствия на нее в сфере политики. Еще в трудные для

81


России 90-е годы Япония пыталась жестко увязать эко-номический и политический аспекты отношений.

Подходы, увязывающие политические и экономиче-ские аспекты российско-японских отношений продол-жают сохраняться и в настоящее время. Однако расчеты Японии на использование экономики в целях политики не совсем обоснованы. Это подтверждается анализом состояния современных торгово-экономических связей между Россией и Японией.

Несмотря на неурегулированность территориаль-ной проблемы и отсутствие мирного договора, экономи-ческие отношения между Россией и Японией за послед-ние годы заметно активизировались. Так, существен-но вырос объем торговли. В 2008 году он составил око-ло 29 млрд. долл.

Однако с конца 2008 года на динамику россий-ско-японского товарооборота стали оказывать заметное влияние последствия мирового экономического кризиса, и в минувшем году объем торговли сократился более чем с два раза.

Роль Японии во внешней торговле России весьма незначительна. Еще меньшую роль играет Россия во внешней торговле Японии. Ее доля во внешнеторговом обороте Японии в 2008 году равнялась 1,6%.

Структура торговли России с Японией на протяже-нии долгих лет не претерпевает серьезных изменений. Япония закупает у России преимущественно энергоре-сурсы, цветные металлы, морепродукты и лес. На эти четыре товарные группы приходится cвыше 90% всего стоимостного объема российского экспорта в Японию. Более того, их доля неуклонно растет и постепенно приближается к 100 %: в 2008 году она увеличилась до 94 %, а в 2009 году – до 96,3 %.

В инвестиционном сотрудничестве между Россией и Японией имеются свои слабые места. И главное из них – нежелание японского бизнеса делать крупные инвести-

82


ции в российскую экономику, прежде всего в обрабаты-вающую промышленность, а не в автосборочные и энер-гетические проекты.

По данным на конец 2009 года, объем японских инвестиций, накопленных в российской экономике, со-ставил 8,3 млрд. долл. В этой сумме так называемые инвестиционные кредиты занимают львиную долю – около 90 %.

Объем японских прямых инвестиций составил всего лишь чуть более 875 млн. долл., или 10,5 % от общего объема. Между тем, это наиболее эффективные капита-ловложения, так как несут с собой новые технологии, передовые методы управления и другой позитив. По объему всех инвестиций в экономику России Япония, яв-ляющаяся второй экономической державой мира, нахо-дится где-то в конце первой десятки зарубежных стран-инвесторов.

Отраслевая структура накопленных японских инве-стиций свидетельствует об узкой направленности этих инвестиций по видам экономической деятельности. Так, в 2009 году 86,4 % инвестиций было аккумулиро-вано в добыче и переработке нефти. Далее идут: опто-вая торговля - 6,2 %, лесозаготовка и переработка дре-весины - 3,0 %, производство автотранспорта и запча-стей к нему – 3,0 %..

Из этих данных следует, что японские капиталы на сегодняшний день не играют сколько-нибудь заметной роли в экономике России, за исключением нефтегазо-вых проектов на Сахалине. Там доля японской стороны в проекте «Сахалин-1» составляет 30 %, а «Сахалин-2» - 22.5 %.

Сотрудничестве в валютно-финансовой сфере меж-ду Россией и Японией практически только начинается.

Научно-технические связи между Россией и Япони-ей носят довольно ограниченный характер. Это кос-мос, ядерная энергетика, железнодорожный транспорт

83


и телекоммуникации, и вряд ли можно ожидать, что в случае, например, заключения мирного договора с Япо-нией на Россию прольется дождь японских новейших технологий.

Несмотря на отсутствие этого договора, идет доста-точно успешное сотрудничество в указанных сферах, то есть там, где имеется взаимный коммерческий интерес и должная конкурентоспособность.

Очевидно, что в Россию, и прежде всего на Даль-ний Восток, серьезные японские капиталы придут толь-ко тогда, когда там не на словах, а на деле будет создан подходящий инвестиционный климат, производствен-ная, транспортная, финансовая и социальная инфра-структура. А до тех пор японские компании будут вкла-дываться в более развитых западных регионах России.

Что касается политического фактора, то, например, наличие территориальных и политических проблем в от-ношениях Японии с Китаем и Южной Кореей не являет-ся препятствием для успешного развития всеобъемлю-щих торгово-экономических связей между ними. А по объему и качеству эти связи значительно превосходят связи Японии с Россией.

Россия и Японии должны развивать двусторонние политические и экономические отношения на парал-лельных курсах, и всякие попытки увязать их между со-бой являются контрпродуктивными.

А.Ф. Клименко, кандидат военных наук, заместитель руководителя Центра

стратегических проблем СВА и ШОС, Институт Дальнего Востока РАН, г. Москва

ВЫЗОВЫ БЕЗОПАСНОСТИ В СЕВЕРО-ВОСТОЧ-НОЙ АЗИИ

И ВОЗМОЖНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ИХ НЕЙТРА-ЛИЗАЦИИ

84


В Концепции внешней политики России от 2008 г. отмечено, что Азиатско-Тихоокеанский регион приобретает все возрастающее значение. Здесь в по-следние годы происходит стратегическая перегруп-пировка сил, регион становится одним из главных полюсов формирующегося нового многополярного миропорядка.

На общем геополитическом и экономическом про-странстве АТР особого внимания с точки зрения ин-тересов безопасности России требует Северо-Восточ-ная Азия. Здесь переплетаются стратегические интере-сы крупных мировых держав, и в то же время, в от-личие от других ключевых регионов мира, нет работо-способного механизма обеспечения безопасности и ста-бильности, который охватывал бы все страны региона. Практически безрезультатными остаются предпринима-емые в этом направлении усилия.

Отношения в регионе строятся на балансе эконо-мической и военной мощи нескольких стран, а на роль стабилизирующего фактора претендует созданная США разветвлённая сеть военно-политических союзов. Её «материальную» основу в АТР составляет амери-канская военная группировка: 250 тыс. личного со-става, крупнейший флот, в который входит 125 тыс. человек, 180 кораблей, включая пять авианосных групп, 7 из 14 стратегических ядерных подводных лодок с баллистическими ракетами на борту, 1500 самолетов. Около 80 тыс. человек насчитывают силы передового базирования, дислоцированные на тер-ритории Японии, Южной Кореи, кораблях 7-го фло-та. Совершенствуется направленная, в первую оче-редь, против Китая, России и КНДР система ПРО, размещаемая на западном побережье США, Аляске, кораблях ВМС, на территории Японии, Южной Кореи, Австралии и Тайваня.

85


На этом фоне доминирующим фактором в изме-нении соотношения сил в регионе становится бы-строе возвышение Китая и нарастающее америка-но-китайское противоборство. В 2009 г. КНР по объему ВВП (4,91 трлн долл.) вплотную подошла к Японии, занимающей второе место в мире по этому показателю, стала мировым лидером по объему экс-порта и золотовалютным запасам (2 трлн 250 млрд долл.). А по более свежим (июль 2010 г.) данным Всемирного банка и банка Goldman Sachs, Китай стал второй экономической державой мира. Он не только оставил позади Японию, но к 2025 г. может обойти и США.

Китай продолжает укреплять свои позиции, уве-личивая, в том числе, и военный потенциал. Ки-тайские вооруженные силы насчитывают более двух млн человек, несколько млн человек резервистов. Укрепляются ядерные силы, наращиваются и модер-низируются обычные вооружения, что наглядно по-казал военный парад в Пекине в 2009 г., реализует-ся задача выхода ВМС в мировой океан. Дальнейше-му упрочению позиций КНР в регионе будет способ-ствовать вступление в силу с 1 января с.г. зоны сво-бодной торговли между Китаем и АСЕАН, общие па-раметры которой составят 1,9 млрд населения, 6 трлн долл. ВВП.

Рост совокупной мощи Китая вызывает расту-щую озабоченность в политических и военных кругах США и у американских союзников, требующих при-нять действенные меры по сдерживанию Китая, не способствовать дальнейшему росту его потенциала.

После провала идеи G-2 об образовании амери-кано-китайского «дуумвирата» в США убедились, что Пекин не намерен следовать в фарватере амери-канского курса и поступаться своими политическими и экономическими позициями.

86


http://www.seemore.ru/?keywid=4966276

Все это побудило Вашингтон поменять страте-гию в регионе, взять курс на противодействие усиле-нию КНР. Реанимируется выдвинутая в 2002 г. в «доктрине Буша» установка: «США больше не позво-лят, чтобы их военному превосходству был брошен вызов подобно тому, как это сделал СССР в эпоху «холодной войны». Провозглашена концепция «воз-вращения США в Азию». В выступлении 12 января с.г. в Гонолулу госсекретарь Х. Клинтон изложила новую тихоокеанскую стратегию, смысл которой за-ключается в том, что американцы намерены вернуть себе пошатнувшуюся роль лидера в АТР. Сделать это предполагается с опорой на союзников и собствен-ное военное присутствие в регионе. Обозначено и намерение активизировать роль Вашингтона в регио-нальных организациях, в том числе вступление в те из них, где США до последнего времени не состояли (в их числе была названа и ШОС).

Вместе с тем, ни Вашингтон, ни Пекин не соби-раются сворачивать выгодные отношения торгово-экономического сотрудничества. Сохраняя курс на укрепление и развитие страны и нуждаясь в мирном окружении, китайское руководство заинтересовано в том, чтобы оттянуть момент открытого противостоя-ния с США.

Не собирается сдавать позиции в борьбе за влияние Япония, которая всеми силами стремится закрепить свою роль ближайшего союзника Амери-ки. Разработана линия на повышение значимости Японии в региональной и мировой политике, превра-щение ее в «нормальное государство» со всеми соот-ветствующими атрибутами, включая эффективные вооруженные силы.

В то же время взаимоотношения США, Японии и КНР не столь просты и однозначны. И не случайно влия-ние каждого из этих государств на формирование воен-

87


но-политической обстановки (ВПО) в СВА являются предметом пристального внимания наблюдателей. Так, большинство экспертов Национального совета по раз-ведке США предвидят нарастание «состязательных эле-ментов» во взаимоотношениях Японии и КНР с США [1]. В исследовании Д. Фридмана [2] обращается внимание на то, что в послевоенный период и Япония и Китай со-средоточивали усилия на экономическом развитии в ущерб наращиванию военной мощи, что делает их весь-ма уязвимыми перед «современными вызовами». Поэто-му «у Китая и Японии нет иного выхода, кроме как на-ращивать военную мощь в наступившем столетии, что в свою очередь будет рассматриваться в США как потен-циальная угроза абсолютному характеру их контроля в регионе». При этом автор считает, что стремление «вы-ровнять» современный региональный дисбаланс сил бу-дет выше «антагонистических противоречий» между Японией и Китаем.

По мнению Д. Фридмана, столкновение интересов региональных держав в отношении доступа к природ-ным ресурсам, обострение демографических проблем, особенно для Японии, передел сфер влияния может привести к формированию новых временных коалиций. Не исключается, что американо-корейское сотрудниче-ство будет нацелено на сбалансирование растущей мощи Японии в регионе. Такой же антияпонский отте-нок может носить и возможное сотрудничество Вашинг-тона с Пекином, основанное на поддержке усилий Китая по объединению страны в обмен на содействие в контроле над Японией. В этой ситуации у Японии не останется иного выбора, кроме как использовать новые геополитические сдвиги и возможности, порожденные технологическими прорывами, и создать свою собствен-ную коалицию «на другом конце Азии».

Все эти тенденции, и положительные и отрица-тельные, не могут не учитываться в России. Хотя

88


сегодня СВА не является источником непосредствен-ных военных угроз для нашей страны в плане воз-можности возникновения крупномасштабной войны с её участием, необходимо учитывать различные вари-анты развития ВПО в регионе. Здесь, в непосред-ственной близости от наших границ, уже имеется ряд опасных локальных конфликтов.

Существенные риски исходят из Корейского по-луострова, где отсутствует прогресс в решении ядерной проблемы, усиливаются нестабильность в КНДР и в сфере межкорейских связей, напряжен-ность в отношениях КНДР с США и Японией (вплоть до наличия у Вашингтона планов ликвидировать се-верокорейский режим).

Не следует также сбрасывать со счетов имеющи-еся в СВА и АТР, в целом, многочисленные террито-риальные споры и конфликты, террористические угрозы и пиратство, затрагивающие не только дру-гие страны региона, но и Россию, и требующие сов-местных усилий для их преодоления. Здесь же идет не контролируемое, в отличие от Европы, наращива-ние вооружений.

Для России важным является и тот факт, что вни-мание всех названных выше стран всё больше привле-кают ресурсы восточной части России, которые, как вы-разилась в своё время бывший госсекретарь США М. Олбрайт, не могут принадлежать одному государству. При всём этом дальневосточные регионы России, об-ладая гигантскими запасами ценнейших природных ресурсов, представляют собой обширные, малонасе-ленные и малоосвоенные пространства. Поэтому об-основанным можно считать вывод о том, что терри-ториальные претензии Японии к нашей стране, при-обретающие все более напористый и жесткий харак-тер, представляют реальную угрозу нашей стране. Более того, этому следует уделять самое пристальное

89


внимание, поскольку в последнее время японская сторо-на не только ужесточила ее территориальные притяза-ния к России, но и стала прогнозировать «угрозу импе-риалистического возрождения России» [3]. Причем То-кио встречает поддержку в этом вопросе со стороны США и американских союзников. Даже на китайских картах Южные Курилы закрашены в цвет японской территории. Равно как и в некоторых кругах интел-лигенции КНР не прекращаются разговоры о неспра-ведливых договорах, по которым Россия овладела «обширными территориями Китая».

Конечно, с позиций сегодняшнего дня и существую-щих реалий приведенные выше прогнозы могут расце-ниваться как «маловероятные». Однако тот факт, что подобные прогнозы звучат уже не впервые и делают их, в том числе, эксперты союзной Японии страны, дает основание считать, что в сценариях развития ВПО в СВА элемент непредсказуемости вполне оправдан. Сбудутся такие прогнозы или нет, станет известно только к сере-дине текущего столетия. Однако очевидным является одно – в СВА назревают конкретные перемены в расста-новке сил, и это не может не учитываться Россией в обеспечении ее планов развития российского Дальнего Востока и интересов национальной безопасности.

Итак, конфликтный потенциал в СВА и вокруг неё остается высоким. Регион сталкивается с большим коли-чеством вызовов и угроз, а их список в эпоху глобализа-ции становится все шире. Тенденция входит в противо-речие с низкой эффективностью, а то и отсутствием ин-фраструктуры обеспечения безопасности. Вспышка лю-бого из «дремлющих» конфликтов - будь то напряжен-ность на Корейском полуострове, ситуация вокруг Ира-на, тайваньская проблема или территориальный спор в Южно-Китайском море - способна подорвать благопри-ятную экономическую динамику региона.

90


Это выдвигает на первый план необходимость вы-строить такую региональную архитектуру сотрудниче-ства, которая позволила бы не только предотвращать и преодолевать конфликты, но и создавала бы стимулы для развития взаимодействия.

Российская сторона неоднократно ставила вопрос о структуре диалога, который охватывал бы самый широ-кий комплекс вопросов – от экономики, энергетики, эко-логии до разоруженческой тематики, терроризма, вы-работки мер доверия в СВА и многим другим проблемам региона. Основой такой структуры обеспечения мира, безопасности и развития СВА мог бы стать механизм шестисторонних переговоров по ядерной проблеме Ко-рейского полуострова.

Ранее в формате переговоров «шестерки» Россия представила проект «Руководящих принципов обеспече-ния мира и безопасности в Северо-Восточной Азии». Важно использовать тот факт, что за Россией закрепле-но руководство группой по механизму мира и безопас-ности в этом регионе. Целесообразно также постепенно вести дело к преобразованию действующей в СВА «тройки» на высшем уровне (Китай-Япония-Южная Ко-рея) в механизм, охватывающие все страны региона, включая Россию. В нынешних условиях весьма актуаль-ной представляется также совместная с Китаем разра-ботка программы мер по стабилизации обстановки в КНДР и в целом на Корейском полуострове.

Настораживает, однако, что США, разочарованные провалом попыток сколотить «антисеверокорейскую коалицию», охладели к идее регионального механизма в СВА. В то же время многие китайские специалисты уже выступают за более активное привлечение Рос-сии к усилиям по созданию механизма безопасности в СВА, однако в официальном плане Пекин этот во-прос также не ставит.

91


Всё это требует активизации политики России на азиатско-тихоокеанском направлении. Особое значе-ние в этой связи приобретает успешное проведение саммита АТЭС во Владивостоке.

По мнению экспертов ИДВ РАН, было бы целесо-образно уже сейчас приступить к разработке и соот-ветствующему наполнению такого важного докумен-та как Владивостокская декларация об основных направлениях развития региона, обеспечения его безопасности, сформировав своего рода «владивос-токский консенсус» (в противовес «вашингтонскому» и «пекинскому»). В качестве его составных частей предлагаются принципы неделимости безопасности, отказ от попыток укрепить собственную безопас-ность за счет безопасности других государств, прин-ципы достаточности в военном строительстве, при-дание военным доктринам государств региона нена-ступательного характера, укрепление военных мер доверия, налаживание двустороннего и многосто-роннего военного сотрудничества, не направленного против третьих стран.

Важно, чтобы военные аспекты региональной безопасности, формирование механизмов для их ре-шения заняли свое место в процессе ведущихся в регионе обсуждений. Вряд ли можно согласиться с тем, что система военных баз и союзов под эгидой США является тем фактором, который может обеспе-чить безопасность в регионе, служить альтернативой подлинной архитектуре безопасности и сотрудниче-ства. В блоковых структурах заложен источник раз-делительных линий, взаимного недоверия и подозри-тельности, что вынуждает страны, находящиеся вне американского «зонтика», искать иные возможности укрепления безопасности. Оказывая противодей-ствие попыткам США развернуть системы ПРО в Европе, важно также не оставлять без внимания со-

92


зданную Вашингтоном мощную стратегическую и тактическую систему ПРО в Восточной Азии, коорди-нировать свои действия в этом вопросе с Китаем.

В ИДВ РАН считают, что к созданию архитектуры безопасности и развития в регионе следует двигать-ся поэтапно, посредством развития партнерской сети международных структур (с инициативой налажива-ния связей между многосторонними объединениями в Азии и еще в 2004 г. выступила ШОС в Ташкент-ской декларации глав государств-членов Организа-ции). Опорными звеньями для этого могли бы слу-жить ШОС и ОДКБ в ЦАР, СААРК - в Южной Азии, АСЕАНовский региональный форум - в АТР. Одну из ключевых ролей в этом процессе призвана сыграть ШОС, что требует активизации и повышения её роли, в том числе в делах АТР.

Принципиально важную роль в плане укрепле-нии позиций России играет развитие российско-ки-тайского взаимодействия в регионе, где интересы России и Китая во многом совпадают. Для обеих стран отношения между ними представляют прочный тыл в противостоянии непростым международным реалиям. И российско-китайское сотрудничество яв-ляется важным звеном, способствующим упрочению безопасности двух стран, содействует расширению экономического присутствия России в АТР, подъему Сибири и Дальнего Востока. Особое место следует отвести реализации российско-китайской «Програм-мы сотрудничества между регионами Дальнего Вос-тока и Восточной Сибири РФ и Северо-востока КНР на 2009-2018 годы». Необходимость защиты и обес-печения интересов России должна быть поставлена во главу угла в действиях всех органов власти, во-влеченных во взаимодействие с Китаем.

Вместе с тем, осознавая значимость упрочения отношений с Пекином, необходимо подумать, что

93


означает для нас возвышение Китая. Вырабатывая взвешенный курс, позволяющий укреплять друже-ственные связи с КНР, в то же время учитывать воз-можность появления нежелательных поворотов в по-литике Пекина, проанализировать, что скрывается за провозглашенной Китаем задачей «освоения внеш-него пространства в интересах страны».

Нелишне, разрабатывая региональную политику России, придерживаться многовекторного курса, раз-вивать взаимодействие и сотрудничество с другими странами, кто к этому готов. Следует учитывать, что тихоокеанское направление несет для нас не мень-шие вызовы, чем западное. Ускоренное развитие си-бирских и дальневосточных регионов России, эффек-тивные меры по укреплению наших восточных рубе-жей, усилению и модернизации расположенной здесь российской военной группировки приобретают стратегический характер в условиях нарастающего в мире дефицита сырьевых, земельных, водных и про-довольственных ресурсов.

Литература:1. Global Trends 2025: A Transformed World. – NIC.

– November, 2008.2. Friedman, G. The Next 100 Years. A Forecast for

the 21st Century, Doubleday / G. Friedman. - N.Y, 2009.3. Нисихара, М. Поиск отношений координации

между ведущими странами – новые подходы к обеспече-нию международной безопасности / М. Нисихара // Доклад на российско-японской конференции. - Токио, 17-18 марта. - 2009.

Е.Р. Ковалёва, аспирант ЧитГУ, г. Чита

ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ РЕГИОН РФ В СТРАТЕ-ГИЧЕСКОМ ВЗАИМОДЕЙСТВИИ С КНР (ТЕРРИТО-

РИАЛЬНЫЙ АСПЕКТ)

94


Сегодня в России (как и во всем мире) процессы внутренней и внешней регионализации являются факто-ром, определяющим стабильное внутригосударственное развитие, при этом отвечающее внешним вызовам и угрозам. Адекватный процесс регионализации может из-менить геополитическую и геоэкономическую структуру государства. В нашей стране данный процесс протекает под влиянием неравных природных, пространственных, социально-исторических, экономических, демографиче-ских, конфессиональных, экологических и других усло-вий, что в свою очередь находит отражение во внешне-политическом взаимодействии с соседними государства-ми.

В силу возросшей за последние два десятилетия роли КНР на мировой арене, трансграничное взаимодей-ствие Дальнего Востока России и Северо-Восточного региона Китая становится наиболее актуальным вопро-сом в данной области.

Дальневосточный федеральный округ является са-мым большим по площади и одновременно самым ред-конаселенным округом - на 36 % территории страны приходится 1,1 чел на кв. км. Геоэкономическое поло-жение округа (соседство с Китаем, Японией, Южной Ко-реей, США) является одним из главных ресурсов разви-тия округа [1,4].

В конце двадцатого столетия наряду с политиче-ским кризисом процесс экономического освоения Даль-него Востока остановился, позже такие условия привели к возрастанию внешнеэкономической деятельности региона и появлению проблемы геополитического ха-рактера. Таким образом, к настоящему времени, вслед-ствие экономической мощи соседних государств, соци-ально-экономическая структура Дальневосточного региона России формируется под влиянием внешнеэко-номических факторов.

95


Сегодня, по мнению исследователей, Россия и Ки-тай приступили к взаимодействию для отстаивания каж-дой стороной своих национальных интересов и совпада-ющих интересов, среди которых и взаимодополняющее сотрудничество в деле соразвития РФ и КНР, в первую очередь, Дальнего Востока России и Северо-Восточного Китая [1,4].

Как отмечает В. Л. Ларин «…Дальний Восток рассматривается в Китае не только как часть России, но и как территория, входящая в Северо-Восточную Азию (СВА). Через этот регион, входящий в одну из давних и постоянных сфер китайского влияния, Пекин намерева-ется удовлетворять интересы и потребности его северо-восточных провинций. При этом ставка делается не на политическое давление (как было в 60-е годы), а на экономическое проникновение в регион…» [3,4].

Нужно учесть тот факт, что Дальний Восток РФ участвует в системе межгосударственного взаимодей-ствия двух сторон по трем направлениям:

- решение вопросов национальной безопасности России;

- выполнение транспортных функций;- развитие и решение проблем приграничных

регионов России за счет региональных торгово-экономи-ческих связей 4(4). Очевидно, что в проекте такого ха-рактера конкретная роль приграничных территорий России определяется слабо. При этом, в более масштабных проектах (в том числе в проектах, разрабо-танных в Программе сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири Российской Феде-рации и Северо-востока Китайской Народной Республи-ки (2009-2018 годы)), документально роль региона и его территорий значительно повысилась. Однако, вслед-ствие того, что перечисленные в проектах отрасли в регионе развиты слабо и требуют инвестирования, эко-

96


номический приоритет остается за второй стороной- Ки-таем.

Еще одним немаловажным моментом является тот факт, что экономическое и социальное развитие данно-го региона России, прежде всего, Сибири и Дальнего Востока, с рациональной точки зрения, должно проте-кать в русле приграничного взаимодействия с соседни-ми государствами. Понимание правительством данного фактора нашло отражение в ряде таких документов, как «Стратегия экономического сотрудничества Россий-ской Федерации с КНР» утвержденная постановлением правительства РФ 1 ноября 1997 г., «Стратегия разви-тия России в АТР в 21 веке», «Программа сотрудниче-ства между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири Российской Федерации и Северо-востока Ки-тайской Народной Республики (2009-2018 годы)» и др. Авторы вышеперечисленных документов поставили за-дачи «разработать концепцию межрегионального со-трудничества с Китаем на основе принципов сотрудни-чества между регионами России и Китая и ведения при-граничной торговли, соответствующих требованиям ВТО», подготовить и подписать межправительственное соглашение о принципах сотрудничества между субъек-тами РФ и провинциями, автономными районами и горо-дами центрального подчинения КНР, открыть пригра-ничные торговые комплексы, активизировать сотрудни-чество с Китаем в сфере производства сельхозпродук-ции и развить деятельность российско-китайского коор-динационного совета по приграничному и межрегио-нальному торгово-экономическому сотрудничеству. Так-же в вышеуказанной «Стратегии развития России в АТР в 21 веке», утверждается, что «сотрудничество с Кита-ем может стать важным фактором не только интеграци-онных процессов, но и экономического возрождения дальневосточной и сибирской экономики России» [4,4].

97


Итак, взаимодействие двух стран в таком русле носит геополитический характер, однако, сегодня оче-виден факт недостаточного координирования усилий со стороны России по поддержанию взаимовыгодных усло-вий сотрудничества.

Со стороны КНР активная заинтересованность при-граничными связями с дальневосточными территория-ми РФ значительно возросла к концу 90-х годов. Причи-ной чему послужил как общий экономический подъем страны, так и, конкретно, озабоченность не решаемыми проблемами экономического характера граничащих с Россией провинций Хэйлунцзян и Цзилинь, Автономного района Внутренняя Монголия, возросшее внимание к энергоресурсам Сибири и лесным ресурсам Дальнего Востока [2,4].

Таким образом, определяется важность дальневос-точных территорий для Китая в целом, подтверждением чему является глубокий интерес китайского правитель-ства к россиеведению на северо-востоке страны, появ-ление большого числа публикаций о российско-ки-тайских отношениях, активное сотрудничество в соци-ально-экономических сферах двух стран по многим от-раслям и т.д.

Все вышеперечисленные факты позволяют предпо-ложить, что дальневосточный и сибирский регионы ста-ли рассматриваться в Китае как ключевое звено в при-граничном взаимодействии с Россией, однако и для Рос-сии российско-китайские отношения и будущее россий-ского Дальнего Востока являются взаимосвязанными.

Литература:1) Арсентьева, И.А. Российские регионы в систе-

ме национальной безопасности Российской Федерации / И.А. Арсентьева.- М.: Восток-Запад. 2008 .- С.87- 88.

2) Гельбрас, В.Г. Китайская реальность России /В.Г. Гельбрас.- М.: Муравей - 2001 .- С. 282.

98


3) Ларин, В.Л. Российско-китайские отношения в региональных измерениях, 80-е годы 20-начало 21 века / В.Л.Ларин.- М.: Восток-Запад, 2005 .- С.52

4) Московское совместное заявление глав госу-дарств России и Китая \\ Проблемы Дальнего Востока.-2002. - № 1. - С. 13.

О.О. Ковалёва, аспирант ЧитГУ, г. Чита

ПРИМЕНЕНИЕ КОНЦЕПЦИЙ МИРОВОГО ПОСТ-КРИЗИСНОГО ПЕРЕХОДА ВО ВНУТРЕННИХ РЕГИОНАХ КНР (НА ПРИМЕРЕ СЕВЕРНЫХ

РЕГИОНОВ)

Мы с вами являемся свидетелями исторических со-бытий, которые стремительно разворачиваются на на-ших глазах в настоящее время. Мировой финансово-эко-номический кризис (а точнее их череда, так как мы на-блюдаем все новые и новые витки) показал нам, что мир уже никогда не будет прежним. В связи с этим воз-никает вопрос о том, какой мир необходимо построить глобальному сообществу в будущем.

Ни для кого не секрет, что современный мир пред-ставляет собой сложное сочетание многоуровневых си-стем – мировой, региональных, систем внутренних регионов отдельных государств-регионов и так вплоть до минимальной единицы системы – человека. Мировой кризис показал, что мировая система в целом и отдель-ные ее составные части находятся в состоянии дисба-ланса за счет колоссального разрыва в уровнях разви-тия ее элементов. Если мировое сообщество будет не в состоянии предпринять адекватные меры, это грозит дальнейшими мировыми катаклизмами и исчезновением человеческой цивилизации. Многие ученые поговарива-ют о модернизации и трансформации всей мировой си-стемы. А некоторые говорят об ее обновлении. Споры

99


идут о том, что станет двигателем этого обновления в 21 веке. В последнее время все больше научных иссле-дований стали посвящать теме устойчивого развития. Устойчивое развитие охарактеризовано как безопасное развитие цивилизации, которое обеспечивает ее выжи-вание в условиях сохранения окружающей среды. В Рос-сии, применительно к нашим российским реалиям, эта концепция разрабатывается на базе Российского Госу-дарственного торгово-экономического Университета учеными Бабуриным С.Н. и Урсулом А.Д., которые утверждают, что «… этот переход будет осуществлять-ся, хотя и с огромными трудностями, но как вполне осо-знанный выбор всего человечества, во всяком случае, той части народов и государств, которая входит в ООН» (официальное принятие концепции устойчивого разви-тия состоялось на Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро в 1992 году), де-лая, тем самым, страны ООН оплотом мирового обнов-ления [1, С.11]. Однако, в условиях кризиса ведущие страны ООН – США и страны Европы показывают несо-стоятельность своего перехода к устойчивому развитию (достаточно посмотреть статистику банкротств данных государств), в то время как страны СВА показывают устойчивую и даже положительную динамику. Все дело в том, что устойчивое развитие в странах СВА не только рассматривается как возможный вариант развития со-бытий, оно заложено в основу развития этих стран исто-рически, теоретически обосновано, закреплено в доку-ментах и неоднократно апробировано. Особых успехов в данном направлении добился Китай. Ученые полагают (особенно четко эта идея прослеживается в исследова-ниях российских китаистов [2], а так же активно пропа-гандируется всем китайским ученым сообществом [3]), что китайский опыт гармоничного устойчивого развития способен стать движущей силой мирового развития,

100


если пропагандируемые КНР идеи гармоничного разви-тия будут взяты на вооружение мировым сообществом.

Главной идеей гармоничного развития по-китайски является не всеобщее равенство (так как это является утопией), а необходимость грамотного эффективного управления наиболее проблемными зонами, где уровень дисбаланса достигает критического уровня – сглажива-ние напряженности и предвидение, а так же профилак-тика возникновения таких точек напряженности в буду-щем. Эти идеи глобализирующееся китайское государ-ство активно реализует на практике. Примером тому мо-жет служить управление системами северных регионов КНР, в основу развития которых положен план «Возро-ждения экономики Северо-Восточного Китая» [4]. Пра-вительство КНР стремиться оптимизировать использова-ние всех видов потенциала региона, а недостаток неко-торых его видов восполняет за счет привлечения допол-нительных ресурсов с сопредельной стороны. Можно сказать, что такая политика наносит ущерб развитию Забайкальского края. Однако теория устойчивого разви-тия гласит, что если на территории Забайкальского края так же будет сформирована такая же самодостаточная и успешно функционирующая система, как система по-граничных с Забайкальем регионов КНР, данные вызовы и угрозы перестанут иметь место и взаимодействие си-стем северных регионов КНР и Забайкальского края придет в норму.

Именно поэтому важно детально изучать китайский опыт оптимизации региональных систем и использовать его в Забайкальском крае. И возможно именно наш трансграничный регион станет пусть не отправной точ-кой, но частицей всемирного обновления.

Литература:1. Бабурин, С.Н. Политика устойчивого развития

и государственно-правовой процесс / С.Н. Бабурин, А.Д. Урсул. – М.: Магистр: ИНФРА-М, 2010. – 557 с.

101


2. Абрамова, Н.А. Механизмы адаптации ки-тайской культуры в социокультурном пространстве Рос-сии / Н.А. Абрамова // Актуальные проблемы развития КНР в процессе ее регионализации и глобализации: ма-териалы II Международной научно-практической конфе-ренции. – Чита: ЧитГУ, 2010. – С.4-7.

3. Ван, Гунлун. Годи тхиси дэ вэньдин, беньгэ юй чжунго дэ хэпхин фачжань = Стабилизация и трансфор-мация системы международных отношений и мирное развитие Китая / Гунлун Ван // Шанхай синджен сюею-ань сюебао. – 2007. – июль. - №4. – С.40-47. – Кит. яз.

4. Изотов, Д.А. Северо-Восток Китая в условиях реализации пелана возрождения экономики / Д.А. Изо-тов, В.Е. Кучерявенко // Пространственная экономика. – 2009. - №2. – С.140.

Т.В. Колпакова, канд. филос. наук,доцент кафедры востоковедения ЧитГУ, г. Чита

СОЦИАЛЬНО-ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОГО РЕГИОНА КНР В УСЛОВИЯХ

ЕЕ ГЛОБАЛЬНОЙ РЕГИОНАЛИЗАЦИИ

При решении глобальных социально-экологических проблем следует учитывать то, что каждая локальная цивилизация имеет свою собственную траекторию эколо-гического развития, в принципе синхронизирующуюся с мировой, но в то же время обладающую специфически-ми особенностями. Это зависит от численности и плот-ности населения, обеспеченности природными ресурса-ми, уровня технологического и экономического развития, а также ряда других факторов. В данной связи регио-нальный подход является необходимым условием для полноценной характеристики экологической ситуации в любой стране мира, и особенно в Китае, учитывая раз-меры его территории, разнообразие природно-климати-

102


ческих условий, характер размещения населения и производства. Он позволяет адресно выявить специфику и оценить степень экологического неблагополучия, па-раметры и интенсивность антропогенного воздействия на окружающую среду в тех или иных районах страны, а также на окружающую среду соседних приграничных регионов.

Глобализирующееся развитие вносит существенные изменения в положение внутренних регионов КНР, при этом вызывает не только их потенциальную готовность к взаимовыгодной интеграции и взаимодействию, но и повышенному вниманию к вопросам обеспечения наци-ональной безопасности, в том числе и экологической. Внутренние регионы КНР становятся более зависимыми от социально-экологических проблем, как глобального, так и регионального характера. Необходимость гармо-низации взаимоотношений в системе «Общество – При-родная среда» акцентирует внимание внутренних регио-нов на свое социально-экологическое положение. В дан-ном контексте в качестве внутрирегионального пути развития КНР выступает его внутренняя регионализа-ция, то есть процесс противодействия глобализации, нацеленный исключительно на защиту собственного региона от ее разрушительных тенденций.

Границы внутригосударственных регионов КНР, вы-ступающей в качестве социоприродной системы, размы-ты и обусловлены спецификой социально-экологической проблематики. Каждый «внутренний регион Китая» представляет собой вариативный комплекс региональ-ных признаков и в высокой степени обладает единством, но в малой – обособленностью. Именно от-сутствие обособленности внутригосударственных регио-нов в Китае не позволяет полностью рассматривать их как «самодостаточные» образования. В процессе вну-тренней регионализации, в любой регион может вхо-дить другой внутригосударственный регион.

103


Оптимальный уровень автономии этих регионов мо-жет способствовать систематизации социально-экологи-ческих проблем, выявлению источников экологического дисбаланса в каждом отдельном внутригосударственном регионе, его безопасному устойчивому развитию.

В контексте все более усиливающегося экологиче-ского влияния китайского государства особенно на гра-ничащие с ним регионы РФ особую актуальность приоб-ретает анализ социально-экологической проблематики отдельных трансграничных регионов КНР. Наиболее зна-чимым в этом плане, на наш взгляд, выступает экологи-ческая ситуация именно Северо-Восточного Китая, гра-ничащего с Дальневосточным регионом РФ, составной частью которого является и Забайкальский край.

Северо-Восточный регион включает в себя террито-рию провинций Хэйлунцзян, Цзилинь и Ляонин, его об-щая площадь составляет около 800 тыс кв. км (8,3 % от всей территории страны). Климат в регионе представлен континентальным муссонным климатом в провинции Хэйлунцзян и муссонным умеренно континентальным в провинциях Цзилинь и Ляонин. Высокие летние темпе-ратуры и большое количество осадков, обилие солнеч-ных дней создают благоприятные условия для ведения сельского хозяйства и животноводства.

В плане ресурсной обеспеченности Северо-Восточ-ный регион КНР занимает лидирующие позиции в стране по многим показателям. Так, Северо-Восточный Китай очень богат лесными ресурсами, площадь лесистой местности в регионе составляет более 300 тыс кв. км (коэффициент лесопокрытия – 39 %). В среднем по пло-щади леса, по общим лесным запасам и объемам лесоза-готовок провинция Хэйлунцзян занимает первое место в стране, провинция Цзилинь – восьмое, провинция Ляо-нин славится фруктовыми деревьями, по площади садов и объему производства садоводческой отрасли Ляонин занимает соответственно третье и второе места. На тер-

104


ритории региона, на западе провинции Цзилинь нахо-дятся степи, в центре степь Суннэн – одна из известных в Китае. Она изобилует травами, что благоприятствует развитию овцеводства, и известна своим плодородием. Тучные степи – одна из важных баз по производству то-варной говядины и разведению тонкорунных овец на се-веро-востоке Китая.

Регион также богат и полезными ископаемыми, их здесь обнаружено 136 видов, разведаны запасы 93 ви-дов, осваиваются и используются 75 видов. Каменный уголь, нефть, железо, бор, алмаз, нефрит, кремний, ба-зальт, нефтеносный сланец, молибден – по запасам этих и ряда других полезных ископаемых Северо-Восточный Китай занимает лидирующие позиции в стране.

Северо-Восточный регион сравнительно богат вод-ными ресурсами, здесь много рек и озер. Реки Хэйлунц-зян (Амур), Уссури, Сунхуацзян (Сунгари), Нэньцзян и Суйфэньхэ (Раздольная) образуют пять крупных водных систем провинции Хэйлунцзян. 392 реки протекает по территории провинции Ляонин, река Ляохэ – одна из 7 крупнейших рек Китая. Кроме того, провинция Ляонин обладает богатыми рыбными ресурсами. По площади ак-ваторий, занятых под рыбоводство Ляонин занимает второе место в стране [2].

Энергетические ресурсы региона представлены главным образом каменным углем, природным газом и нефтью, запасы которых соответственно составляют 32,6 %, 10 % и 34,7 % от общегосударственных показа-телей. Уже несколько десятков лет развиваются гидро- и теплоэлектроэнергетика. В последнее время в регионе активно осваиваются инновационные источники энер-гии, а именно солнечная энергия и энергия ветра.

Кроме того, Северо-Восточный Китай обладает большим разнообразием биологических видов, только на территории провинции Хэйлунцзян насчитывается 6 от-рядов, 20 классов, 86 видов диких животных и зверей,

105


это 21,6 % всего животного мира страны; 2100 видов диких растений, экономический эффект которых оцени-вается в 2,5 млн тонн. На территории провинции распо-ложено более 20 заповедников государственного значе-ния.

Таким образом, очевиден факт того, что Севе-ро-Восточный регион КНР обладает богатым природным и ресурсным потенциалом, имеющим большое значение для экономического развития всего государства в целом. Однако нельзя также отрицать и то, что сегодня в регионе существует ряд серьезных социально-экологи-ческих проблем, решение которых важно не только для самого Китая, но и для сопредельных с ним трансгра-ничных регионов, в частности Забайкальского края РФ.

На основе анализа работ российских и китайских исследователей, а также на основе данных средств массовой информации можно выделить следующие со-циально-экологические проблемы Северо-Восточного региона КНР:

− загрязнение атмосферы; − серьезное загрязнение водных ресурсов регио-

на; − опесчанивание и засоление почв;− истощение лесных ресурсов;− чрезмерные заготовки дикорастущих лекар-

ственных растений и отлов диких животных;− постоянно увеличивающееся число стихийных

бедствий (засухи, пожары, снегопады); − обозначившаяся в регионе в последнее время

проблема потепления климата.Еще в 1990-е годы опасно обострилась проблема за-

грязнения атмосферы на всей территории КНР. И ранее, даже в первой половине 1970-х годов, атмосферное за-грязнение было очень высоким – во много раз выше, чем в самых индустриализированных странах. Особенно это касалось крупных городов на севере и северо-вос-

106


токе страны. Тепловая энергетика, черная и цветная металлургия, химическая промышленность, лежащие в основе экономики Северо-Восточного Китая, - колос-сальные загрязнители окружающей среды. Над города-ми, промышленными центрами Северо-Восточного Ки-тая, почти всегда стоят черные клубы дыма. Экологи-ческий ущерб составляет колоссальную величину – до 10 % ВВП.

В частности, сохраняется довольно сильное за-грязнение воздушного бассейна взвешенными частица-ми продуктов горения угля в северо-восточной про-винции Хэйлунцзян. В 10 находящихся под наблюдени-ем городах провинции общее загрязнение взвешенны-ми частицами продуктов горения в среднем в год на 60 % выше государственной нормы второй категории ка-чества. В течение года состояние атмосферы в городах ухудшается с началом отопительного сезона.

Правительством КНР были приняты радикальные меры для исправления ситуации. Так за прошедший 2009 год в провинции Ляонин был закрыт 51 нелегаль-ный металлургический завод с целью снижения вредных выбросов в атмосферу. Из-за проблем с загрязнением остановлено производство еще на 10 заводах. Эти меры, по прогнозам специалистов, позволят сократить выбросы двуокиси серы в атмосферу на 1005 т. и сократить вы-бросы пыли на 10825 т. [4].

Важнейшее место в государственной экологической политике КНР имеют водные проблемы. Китай находится на 6-м месте в мире по водообеспеченности, по эксперт-ным расчетам показателя на душу населения – лишь на 88-м, При минимальном показателе современной цивили-зованной социально-экономической жизни в 30 килокубо-метров водных ресурсов на душу населения в Китае при-ходится всего только 2,7 килокубометра. Территориальное и сезонное распределение прихода вод также крайне не оптимально.

107


Говоря о Северо-Восточном регионе КНР, не смотря на то, что он сравнительно богат водными ресурсами, воды большинства рек и озер региона очень сильно за-грязнены, также отмечается нерациональное использова-ние и истощение грунтовых вод. В данной связи в по-следние годы руководством страны был принят ряд бес-прецедентных мер, направленных на улучшение ситуации с водными ресурсами в Северо-Восточном Китае, в числе которых провинциальная программа предотвращения и борьбы с загрязнением водных ресурсов в бассейне реки Сунхуацзян (Сунгари) на 2006 – 2010 гг. В данной про-грамме предусмотрены 222 проекта с использованием ин-вестиций на общую сумму 13,3 млрд юаней (2 млрд дол-ларов США). На протяжении последних трех лет в целях улучшения качества воды 10 притоков реки Ляохэ адми-нистрацией провинции Ляонин было закрыто 200 при-брежных малых бумажных фабрик, кроме того, на ряде предприятий бассейна Ляохэ были приняты меры по уменьшению количества выбросов загрязняющих ве-ществ. Также в последние годы активизировалась работа по решению проблем загрязнения трансграничных вод-ных объектов на международном уровне. Речь идет о во-просах загрязнения рек Хэйлунцзян (Амур) и Иртыш, а также о переброске части стока реки Аргунь в озеро Да-лай. Однако, не смотря на все принимаемые китайским руководством меры, загрязнение и дефицит водных ре-сурсов как в Северо-Восточном регионе, так и во всем Китае остается одной из основных нерешенных проблем.

Метод ведения сельского хозяйства в Китае загряз-няет окружающую среду и портит почву. На протяжении 30 лет, так называемого, бурного экономического разви-тия страны, китайские власти не обращали должного вни-мания на защиту окружающей среды, что привело к ее серьезному загрязнению и мутации. Опустынивание, дегра-дация и эрозия земель является тяжелейшей не только эко-

108


логической, но и комплексной социально-экономической проблемой КНР. Официально этому бедствию в широком его смысле, включающим все явные и скрытые формы почвенной деградации, развивающихся на фоне недостатка почвен-ной влаги, подвержено около трети территории страны.

Очень серьезно сегодня стоит вопрос о деградации знаменитых Дунбэйских черноземов и признаки опустыни-вания на западе Северо-Восточной равнины. Так, площадь водно-болотных угодий на Саньцзянской равнине (равнина рек Амур, Уссури и Сунгари) с 53,4 тыс кв. км в 1949 г. До 9,5 тыс кв. км в 1996 г. Соответственно, площадь пашни увеличилась с 7,9 тыс до 49,2 тыс кв. км [6, С. 146].

В 2008 г. в провинции Ляонин было выделено 100 млн юаней на борьбу с опустыниванием земель в Кээрциньской степи. В последние три года были направлены средства на строительство зеленой пескозащитной зоны протяженно-стью 1000 км на территории провинции Ляонин. Кээрцинь-ская степь расположена на востоке автономного района Внутренняя Монголия, ее южная часть граничит с провин-цией Ляонин. Вследствие чрезмерной хозяйственной дея-тельности данные степи превратились в крупнейшие в Ки-тае песчаные земли. Площадь земель, подвергшихся опу-стыниванию, достигла здесь 1,237 млн га, что составляет 8,49 % территории Ляонина.

КНР относится к числу стран, в целом не обладаю-щих богатыми лесными ресурсами. Леса в Китае занимают 128,63 млн га, или 13,4 % территории страны. Запасы древесины оцениваются в 10 868 млн куб. м., площадь лесных угодий деловой древесины – не более 94 млн га, лесозащитных насаждении и лесных угодий не более 20 млн га. Эти показатели значительно ниже среднемирово-го уровня и тем более уступают показателям лидирующих стран. Показатель лесистости на одного человека в КНР один из самых низких в мире. Однако если взглянуть на проблему лесистости в Китае с точки зрения сосредоточе-ния лесов по регионам, то можно констатировать, что Се-

109


веро-Восточный Китай и Юго-Западный Китай являются большими лесными районами с ценными древесными по-родами.

Процесс сведения лесов в Китае шел неуклонно на протяжении столетий, и уже к 1949 г. он оказался практи-чески безлесной страной: территория, занятая лесами, со-кратилась до 7,9%. Поэтому первые природовосстанови-тельные программы, разработанные сразу после образова-ния КНР, были связаны с лесной сферой. Уже в самом на-чале 1950-х годов организованы крупные посадки лесов, деревьев, бамбуков и массовое озеленение. Эта работа была возобновлена и расширена с началом проведения по-литики реформ и открытости, ускорены темпы лесопоса-док, улучшена их качественная сторона. В результате го-довой объем прироста лесных ресурсов впервые превысил соответствующий показатель их потребления, а также впервые был отмечен одновременный рост площадей под лесом и количественных объемов запасов древесины.

В настоящее время северо-восточная провинция Хэй-лунцзян – главнейший государственный лесной район и са-мая крупная лесозаготовительная база страны. В Хэйлунц-зяне произрастают около ста видов деревьев, сравнитель-но высокий экономический эффект дает деревообработка около 30 видов. Природный лес – важнейшая часть лесных ресурсов. Главные лесные массивы сосредоточены по скло-нам горных систем Большого и Малого Хингана, в горах Чанбайшань, а также во многих горных районах, уездах и городах.

Широкомасштабные работы по лесонасаждению ве-дутся в провинции Ляонин. В 2001 г. В провинции было по-сажено 780 млн деревьев, площадь лесонасаждения соста-вила более 200 тыс га, под лесопосадки были выделены безлесные горы площадью в 240 тыс га, площадь участков земли, где было осуществлено восстановление лесного и травяного покрова на пахотных угодьях, составила более 50 тыс га. На площади 50 тыс га был посажен лес быстро-

110


растущих пород деревьев. В провинции всего ассигновано 100 млн юаней для реализации программы по созданию в восточной части Ляонина лесозащитной полосы. На 1,93 млн кубометров была сокращена вырубка, на 1,5 тыс га увеличена площадь озеленительных участков [2].

Общенациональная деятельность в области охраны ресурсов живой природы является приоритетным направ-лением государственной экологической политики КНР. Оно распадается на три основных сегмента: охрана мира диких животных, защита естественных ареалов суще-ствования дикорастущих растений и развитие охраняе-мых природных территорий (заповедников).

В конце 2009 г. в провинции Цзилинь стартовала специальная кампания по охране диких маньчжурских тигров под кодовым названием «Меч-1». В рамках кам-пании, проводимой по инициативе Хуньчуньского запо-ведника маньчжурских тигров, будут приняты меры по ликвидации в лесу браконьерских приспособлений и проверке местных ресторанов, где дикие животные ис-пользуются для приготовления деликатесных блюд. Также будет усилена тематическая пропагандистская и просветительская работа. Амурский тигр, известный также как уссурийский, сибирский, маньчжурский или северо-китайский, в основном обитает на территории Приморского и Хабаровского края России, и в очень не-большом количестве на территории северо-восточного Китая и Северной Кореи. Последние два учета показали наличие 480-520 особей амурских тигров в природе, жи-вущих в едином, нерасчлененном ареале, который дела-ет эту популяцию крупнейшей в мире [5].

В список новой группы заповедников государствен-ного значения, опубликованный недавно Госсоветом КНР, внесены 16 объектов, в том числе заповедники за-болоченных земель «Дунфанхун» и «Дачжаньхэ», а так-же природный заповедник «Мулин», расположенные на территории северо-восточной провинции Хэйлунцзян.

111


В провинциальной администрации, общее число за-поведников государственного значения в провинции Хэйлунцзян возросло до 23. Они имеют важное значе-ние для усиления в провинции работы по охране приро-ды, природных ресурсов и биологического разнообра-зия. Провинция Хэйлунцзян отличается оригинальными географическими и природными ресурсами. Реализация программы по усилению охраны дикой фауны и флоры и ускорению создания природных заповедников нача-лась здесь с 2001г. [1].

Общее ухудшение экологической обстановки в стране отражается, как в зеркале, в больших масштабах стихийных бедствий. Непосредственный ущерб от них возрастает из пятилетия в пятилетие. Сначала он изме-рялся десятками миллиардов юаней, в первой половине 90-х годов стал превышать 100 млрд, а в 1996 г. достиг 230 млрд юаней, что соответствовало примерно 1/4 го-сударственного бюджета.

Так, в 2009 г. на территории северо-восточной про-винции Ляонин было зарегистрировано несколько ред-ких за последние десятки лет серьезных бедствий, вы-званных аномальными погодными условиями, которые причинили приморской провинции огромный экономиче-ский ущерб. В данный список включены необычайная для северных и западных районов провинции серьезная засуха, имевшая место в летнем и осеннем сезонах, ред-ко встречаемая в западном районе Ляонина летняя вы-сокая температура воздуха, сильный туман, охвативший 11 городов провинции в ноябре 2009 г., чрезмерно обильные для февраля снегопады, обрушившиеся на большую часть территории провинции и другие. Таким образом, прямой экономический ущерб от аномальных погодных условий в 2009 г. превысил 10 млрд юаней (1,46 млрд долларов США).

По темпам потепления Ляонин стала одним из ли-деров в стране. На протяжении последнего полувека

112


здесь температура воздуха ежегодно повышалась в среднем на 1,4 градуса. Специалисты не исключают, что по данному показателю Ляонин останется одним из ли-дирующих регионов и в будущие 100 лет.

За период с 1956г. в провинции Ляонин, которую на востоке омывает Желтое море и на западе – Бохай, наиболее ощутимое потепление произошло в бассейне реки Ляохэ, в горных районах на востоке провинции, у берегов Ляодунского залива и в южной части города Далянь. Изменение климата наиболее заметно в зимние и весенние месяцы, когда в ночные часы температура воздуха стала повышаться быстрее, чем днем, а количе-ство дней с заморозками стало заметно сокращаться.

С постоянным потеплением в Ляонине существенно снизилось как количество осадков, так и число дней с осадками, чем объясняется растущая угроза засухи или, наоборот, наводнений из-за высокой интенсивности осадков. По прогнозам специалистов, в будущие 100 лет Ляонин ожидает дальнейшее потепление на 2,5-6,5 гра-дуса [3].

Таким образом, не смотря на то, что Северо-Вос-точный регион КНР обладает большим ресурсным по-тенциалом, способным обеспечить его устойчивое соци-ально-экономическое развитие, серьезным препятстви-ем в осуществлении данной стратегии является комплекс нерешенных социально-экологических проблем, что в условиях глобальной регионализации КНР оказывает негативное влияние и на трансгранич-ные территории.

С учетом того, что российская цивилизация разви-вается в культурном ареале на стыке крупнейших ло-кально-региональных цивилизаций индоевропейского и азиатского типов, и именно восточноазиатский вектор имеет немаловажное значение во внешней стратегии России, особую значимость при этом приобретают во-просы обеспечения экологической безопасности при-

113


граничных регионов РФ, все более испытывающих на себе негативное воздействие глобализирующегося «ки-тайского региона». В данной связи немаловажным фак-тором становится также привлечение российской сто-роны для совместного решения трансграничных соци-ально-экологических проблем.

Колоссальные инвестиции, большое количество региональных природоохранных программ, как государ-ственного, так и международного значения, направлен-ных на стабилизацию социально-экологической ситуа-ции в регионе, свидетельствуют о том, что китайское руководство в полной мере осознает значимость эколо-гического фактора, однако социально-экономическое развитие Китая в целом и его отдельных внутренних регионов, в частности Северо-Восточного региона, все еще очень зависимо от экстенсивной модели экономики, перестройка которой потребует не только коренных преобразований в системе государственного хозяйство-вания, но и глубокой переоценки ценностей постинду-стриальной эпохи.

Литература:1. В список новой группы заповедников государ-

ственного значения… [Электронный ресурс] // Обзор прессы. Китай. Экология. – Режим доступа: http :// polpred . - com /? cnt =77& ns =1& sector =13 . – Загл. с экрана.

2. Ляонин [Электронный ресурс] // Энциклопедия китайских регионов. – Режим доступа: http :// russi - an . china . org . cn / russian /79082. htm . - Загл. с экрана.

3. По темпам потепления Ляонин… [Электронный ресурс] // Обзор прессы. Китай. Экология. – Режим до-ступа: http :// polpred . com /? cnt =77& ns =1& sector =13 . – Загл. с экрана.

4. С начала текущего года в провинции Ляонин… [Электронный ресурс] // Обзор прессы. Китай. Экология. – Режим доступа: http :// polpred . com /? cnt =77& ns =1& sec - tor =13 . – Загл. с экрана.

114


http://polpred.com/?cnt=77&ns=1&sector=13



http://russian.china.org.cn/russian/79082.htm

http://russian.china.org.cn/russian/79082.htm



5. Специальная кампания по охране диких мань-чжурских тигров… [Электронный ресурс] // Обзор прес-сы. Китай. Экология. – Режим доступа: http :// polpred . - com /? cnt =77& ns =1& sector =13 . – Загл. с экрана.

6. Ушаков, И.В. Региональный аспект экологиче-ской проблемы в Китае / И.В. Ушаков // Региональная политика: опыт России и Китая / Отв. ред. Л.И. Кондра-шова. – М.: РАН. Ин-т Дальн. Востока, 2007. – С. 140-172.

М.А. Константинова, канд.полит.наук, доцент ка-федры ВостоковеденияЧитГУ, г. Чита

ИННОВАЦИОННЫЕ МЕХАНИЗМЫ ПОЛИТИЧЕ-СКОГО УПРАВЛЕНИЯ В КНР

Наряду с колоссальными изменениями, осуще-ствляемыми в глобализирующемся Китае в сфере эконо-мического развития, все более значимы усилия руко-водства страны в проведении политических преобразо-ваний, отвечающих задачам, обозначенным в партий-ных документах и решениях органов власти.

Одновременно с началом реформирования эконо-мики основоположники нового курса развития страны стали говорить и об объективной необходимости для Китая определенных политических трансформаций. Од-нако экономические преобразования под влиянием определенных факторов осуществлялись значительно более высокими темпами, чем политические.

Стартовым моментом в модернизации политиче-ской системы КНР стал 3-й пленум Центрального коми-тета Коммунистической партии Китая (ЦК КПК) 11-го со-зыва в 1978 г., на котором было принято решение о перестройке политической структуры страны [2, С. 132]. В качестве основных задач политической реформы в те годы были выделены: устранение чрезмерной концен-

115




трации власти, совместительство должностей, разграни-чение функций между партией и правительством, между правительством и предприятиями. Политическая рефор-ма рассматривалась как необходимое условие успешно-сти экономических преобразований в стране.

Вопросы политического реформирования стали предметом пристального внимания XIII съезда Компар-тии (октябрь 1987 г.). На съезде особое внимание уде-лялось вопросам демократии, недопустимости введения в Китае многопартийности и двухпалатного парламента по западному образцу, а также начальной стадии разви-тия «социализма с китайской спецификой».

Съезд подчеркнул необходимость проведения де-мократических выборов, повышения роли органов пред-ставительной власти, совершенствования института по-литических консультаций и диалога, улучшения партий-ного стиля, развития внутрипартийной демократии, увязки ее с политической либерализацией, укрепления социалистического правопорядка [1, С. 44].

Особое внимание акцентировалось на следующих преобразованиях: расширение прав низовых партийных, административных и хозяйственных органов; повыше-ние демократических выборов; совершенствование института социалистической политической, политиче-ских консультаций и диалогов; укрепление социалисти-ческого правопорядка. На съезде было принято реше-ние законодательно оформить отношения между парти-ей, органами власти и общественными организациями [5, С. 34].

В настоящее время в КНР обсуждаются модели го-сударственного управления и политического рефор-мирования. Одни эксперты исходят из того, что суще-ствующее государственное устройство страны в основ-ном соответствует культурно-исторической, экономиче-ской и социополитической реальности, не нуждающихся в идеологическом преобразовании. Другие считают, что

116


политическое реформирование требует новейших под-ходов и современного моделирования; условно их мож-но разделить на две категории: первые ориентируются на институты китайской традиционной культуры, вторая категория реформаторов предпочитает развитие раз-личных форм демократии по тем или иным западным образцам. Данные модели подробно рассматриваются в статье Я. Бергера «Политическая реформа в Китае», в которой, в частности, указано, что сторонники традици-онализма считают, что политика – это, прежде всего, сфера деятельности правящей элиты, не приемлющая участие народных масс, которые, подвергаясь манипу-лированию фактически не являются истинными участ-никами политической деятельности.

Базируясь на конфуцианских критериях об эффек-тивном управлении обществом, применительно к совре-менным реалиям данные представления сводятся к де-политизации управления.

Сторонники демократизации в процессе политиче-ских преобразований первостепенное значение отводят возможности участия общественных инициатив в поли-тической жизни страны, однако общественные интересы трактуются лишь как сумма интересов индивидуальных. На политической арене экономический человек осуще-ствляет свой выбор путем голосования за того, кто представляет его личные интересы [1, С. 47].

Особый интерес в настоящее время в КНР сторон-ники западной модели политического управления (де-мократизации) проявляют к концепции «совещательной демократии», где особое значение отводится согласова-нию, полемике и консультациям как формам выражения и реализации интересов множества социальных субъек-тов.

Вышеизложенные подходы к содержанию полити-ческого реформирования в КНР, свидетельствуют, прежде всего, о стремлении и необходимости построе-

117


ния правового государства и гражданского общества. Кроме того, процесс модернизации политической систе-мы и системы государственного управления должен по-следовательный характер перехода к новой модели эф-фективного управления.

Данный переход в идеале подразумевает формиро-вание гражданского общества, позиционирующегося как партнер и оппонент действующей власти. Составной ча-стью данного процесса выступает перераспределение обязанностей между властью и обществом в пользу по-следнего. Развитая структура механизмов гражданского общества – неправительственных организаций – это по-зитивный фактор стабильного социально-экономическо-го и политического развития страны. В этой связи за-служивают внимания результаты исследований запад-ных ученых, описанные в работе В. Тамбовцева [7, С. 69], нацеленных на выявление результативности дея-тельности НПО в сфере выполнения ими различных функций гражданского общества, где выделяется инно-вационная роль НПО, реализуемая за счет гибкости не-коммерческих организаций, их способности осуще-ствлять технологические и продуктивные инновации, действовать по новым «социальным» технологиям. Ин-новационной функцией деятельности НПО выделяется инициирование и распространение социальных измене-ний, которые НПО способны осуществлять, связывая отдельных индивидов с политическим процессом [7, С. 70].

Однако западные модели «либеральной» и «сове-щательной» демократии не в полной мере соответству-ют «китайской» реальности.

Современные китайские исследователи выделяют особую модель реформирования политической системы и системы государственного управления, отражающую специфику развития страны – это поступательная демо-кратизация. Данная модель, по мнению исследователей,

118


осуществляется по инициативе и под руководством пра-вящей партии, вследствие чего необходимы кардиналь-ные изменения в структуре самой КПК.

В частности, в работах современных исследова-телей Ван Мина, Лю Гоханя [3, С. 15] демократизация правящей партии рассматривается через обеспечение свободы выражения различных мнений внутри партии в соответствии с наличием групп интересов в обществе. Большое значение придается выражению свободы слова для самих членов партии, предоставлению им возмож-ности критиковать своих коллег, вплоть до руководяще-го состава.

Китайский политолог Ли Жуй видит демократиза-цию КПК в запрете на пожизненное занятие руководя-щих должностей. По окончании действия срока занятия должности, согласно Конституции КНР, бывшие партий-цы переходят в состав народных представителей либо в руководящий состав общественных организаций, оста-ваясь, тем самым, «в правящей обойме» страны. Такая «ротация», по его мнению, способствует формированию прочных номенклатурных кланов, нередко провоцирую-щих развитие коллективной коррупции [1, С. 53].

Однако среди китайских исследователей существу-ет и противоположная позиция относительно демокра-тической модели политического реформирования.

Суть оппозиции заключается в приоритетной пози-ции демократизации общества перед правящей партией. К примеру, Лю Цзюнинь ссылается на то, что «мир не знает ни одного примера, когда бы демократизация пра-вящей партии происходила бы в недемократическом об-ществе» [6].

Таким образом, в современном Китае проблема ре-формирования политической системы и системы госу-дарственного управления входит в число первоочеред-ных задач власти, в рамках которых необходимо решить сразу несколько вопросов.

119


Прежде всего, необходимо создание политического механизма, гарантирующего социальную стабильность не в результате усилий лидерского состава власти, а институционально. Данный вопрос касается не только механизмов управления, но и формулы власти, которой делегирована ответственность за продолжение курса экономического реформирования и «возрождение Ки-тая».

Далее, необходимо удержание политической моно-полии КПК в условиях экономического роста и активиза-ции деятельности новых социальных сил в качестве участников политического процесса, являющихся неотъ-емлемым условием модернизации и в данном качестве представляющие опасность для политической системы, созданной КПК.

Модернизация политической системы и системы го-сударственного управления КНР была вызвана необхо-димостью усиления авторитета центральной власти для осуществления эффективного руководства страной, сохранения общественного порядка. На нынешнем эта-пе политическая модернизация диктуется требованиями эпохи: необходимостью адаптации ее к новым экономи-ческим условиям, влиянием международного фактора. Однако китайское руководство отрицает путь слепого копирования, каких бы то ни было политических моде-лей, а стремится создать собственную модель государ-ственного управления с учетом специфических условий развития стран, не форсируя перемены [4, С. 215].

Литература:1. Бергер, Я. Политическая реформа в Китае / Я.

Бергер // Азия и Африка сегодня. – 2007. – № 8. – С. 44 – 53.

2. Бергстен, Фред. Китай. Что следует знать о но-вой сверхдержаве / Фред Бергстен. – М.: Институт комплексных стратегических исследований, 2007. – С.132.

120


3. Ван, Мин. Чжунго шэтуань гайгэ = Реформа китайского общества / Мин Ван, Гохань Лю, Ляньцзы Хэ. – Бэйцзин, 2001. – С.15-16. – Кит. яз.

4. Кабестан, Ж.П. Сессия ВСНП 10-го созыва и последствия XVI съезда партии в Китае: движение к но-вому авторитаризму – элитарному и консультативному? / Ж.П. Кабестан // Китай в диалоге цивилизаций: к 70-ти летию академика М.Л. Титаренко / гл. ред. С.Л. Тихвинский. – М.: Памятники исторической мысли, 2004. – С. 207-221.

5. Литвинов, О.В. Обновление социальной струк-туры и политической системы КНР / О.В. Литвинов // ПДВ. − 2004. −№4. − С. 34-45.

6. Ломанов, А. Чжунго хэпин цзюэцы = Мирное возвышение Китая / А. Ломанов. – [Элекронный ресурс]. - Режим доступа: http :// www . globalaffairs . ru –Загл. с экрана.

7. Тамбовцев, В.Л. Государство как инициатор развития гражданского общества / В.Л. Тамбовцев // Общественные науки современность. – 2007. – № 2. – С. 69-77.

Т.В. Котельникова, доцент кафедры востоковеде-ния ЧитГУ, г. Чита

ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ИССЛЕДОВАНИЙ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ ОБЩИН В КНР

Исследования общин (в западной науке определяе-мые как community studies) в Китае стали проводиться в 20-х гг. ХХ века со сбора и накопления фактического материала, что достигалось путем полевых наблюдений и обследований в основном в деревне.

Источником этнографических данных о китайской деревне служат работы Хуан Ши «Крестьянские обычаи в Хэбэе», Линь Яохуа «Клановая деревня в Фуцзяни»,

121


http://www.globalaffairs.ru/

Сюй Юншуня «Судебное разбирательство в деревнях Хэбэя», Ян Жунаня «Обследованиие положения 64 де-ревенских общин в западном пригороде Пекина», Фэй Сяотуна «Крестьянская жизнь в Китае» [1], а также ра-боты западных исследователей С.Д.Гэмбла, Д.Х.Кульпа, О.Ланг, К.Осгуда [2]. Внимание ученых главным об-разом было направлено на экономическое положение деревни, отдельные работы посвящены социальной ор-ганизации деревни. Материалы по исследованиям го-родского общества встречаются относительно редко, а имеющиеся сведения разрозненны географически и хронологически.

Это объясняется тем, что в начале 30-х гг. ХХ века такие науки как этнография, антропология, социология в Китае переживали период своего становления, поэто-му неудивительно, что среди первых китайских ученых, получивших образование в Европе и США и находив-шихся под влиянием различных этнографических и со-циологических школ и направлений, не было единого представления о целях и методах подобных исследова-ний. Однако именно в этот период формируется группа китайских ученых, впоследствии получивших из-вестность как Китайская школа социолокальных иссле-дований. В их числе У Вэньцзао, Фэй Сяотун, Линь Яо-хуа и др. Последователи этой школы считали необходи-мым изучать социолокальные единицы (в китайском языке определяемые как «шэцюй») во всем многообра-зии их особенностей, потому что только всестороннее углубленное изучение позволит в полной мере понять закономерности формирования их культуры. Наблюдая, как под влиянием Запада трансформируется традицион-ная культура, китайские ученые понимали, что переме-ны должны быть спланированы, причем это планирова-ние должно быть основано на научном фундаменте. Уместно процитировать высказывание Фэй Сяотуна. «Адекватное определение ситуации, если оно служит

122


организации эффективных мероприятий и достижению желаемой цели, должно быть достигнуто посредством тщательного анализа функций социальных институтов в их связи с потребностями, которые они призваны удовлетворить, и с другими институтами, от которых за-висит их собственное существование. Эта задача нахо-дится в компетенции специалиста в области социальных наук. Социальные исследования, таким образом, играют важную роль в ориентации культурных перемен» [3, С.15]. Ученый убежден, что любое планирование ока-жется ошибочным, если с самого начала будет ложным образом истолкована исходная ситуация, требующая перемен. Такой подход во многом предопределил направление исследований в Китае в последующие годы.

Научные работы, сделанные в начале 80-х гг., в основном представляли собой обследование населения местных общин и анализ специфических городских яв-лений, например, преступности, контроля над рождае-мостью, общественной безопасности и т.п. К таким ра-ботам можно отнести, например, проведенное в 1981 году Институтом социологии Академии общественных наук КНР обследование жителей переулка Чуньшу райо-на Сюаньу в Пекине и др. [4].

На современном этапе научные исследования отли-чают следующие особенности.

Во-первых, они проводятся в условиях социально-экономических реформ. Индустриализация и урбаниза-ция не понизили роли общины, скорее, наоборот, открыли новые возможности для её развития. Среди ис-следователей общин теперь есть не только учёные, но и представители различных правительственных структур, что свидетельствует о заинтересованности руководства страны в продолжении научных исследований, ре-зультаты которых используются в формировании госу-дарственной политики. Предложенный Министерством

123


гражданской администрации в конце 80-х гг. ХХ в. курс на «строительство городских территориальных общин-шэцюй» актуализировал теоретические исследования не только в социологии, но и в экономике, урбанистике, политологии.

Во-вторых, расширилось содержание и масштабы исследований. Современных китайских ученых интере-суют проблемы рационального городского планирова-ния (Ян Дэчжао, Ли Липин, Ян Лисюнь), управление и привлечение населения к участию в местном самоуправ-лении (Ху Чжунмин, Чэнь Гуантин, Дай Чжиго) роль тер-риториальных общин в развитии третичного сектора экономики (Ян Туань, Гао Гуйсянь, Ло Сяожун), участие неправительственных организаций в развитии общин (Тянь Юйжун, Ян Жун, Лю Цзитун), проблемы адапта-ции сельского населения в городах (Чжэн Цзычжэнь, Ли Ханьлинь, Чжан Цинву), организация сельских общин (Чжан Синцзе, Ю Яньлин, Тань Цзюньлэ).

Практический опыт строительства общин предо-ставляет специалистам обширный материал для научно-го анализа и инициирует новые исследования. В то же время накопленные теоретические знания позволяют китайским ученым формировать собственное видение данной проблематики. Признавая большую роль запад-ной науки в становлении исследовательской школы, ки-тайские ученые разрабатывают собственный понятий-ный аппарат, т.к. многие реалии китайской жизни не поддаются определению при помощи западной терми-нологии. Так, например, заметное место в работах ки-тайских ученых занимает проблема общин и так назы-ваемых «производственных единиц»- даньвэй.

Производственная единица − это место приложе-ния трудовой деятельности индивида: производствен-ная бригада в сельском хозяйстве, промышленное пред-приятие, административное учреждение. В то же время она представляла собой высокоэффективную систему

124


контроля над обществом, политической мобилизации и распределения общественных ресурсов. Переход от плановой экономики к рыночной обусловил распад ки-тайской системы производственных единиц как затрат-ной и малоэффективной в новых условиях. На их основе выстраивается система современных предприятий, кото-рые постепенно избавляются от первоначально прису-щих им социальных функций. Одновременно с этим го-сударство реформирует систему социального обеспече-ния, которая, как ожидается, охватит все население, вне зависимости от принадлежности к какой-либо «производственной единице».

Китайские исследователи Тун Син и Чжао Сижун утверждают, что в определённом смысле, распад систе-мы производственных единиц обусловил появление об-щин в современном Китае. В условиях, когда «система производственных единиц» начала постепенно разру-шаться, часть общества оказалась лишенной социаль-ной поддержки, предоставляемой в прежние времена «производственными единицами», т.е. появление об-щин объективно предопределено. Община принимает бывших работников различных учреждений, берет на себя их социальные функции [5, С.43-49].

Важным аспектом исследований является разгра-ничение функций общины и государства. Здесь необхо-димо учитывать исторические условия развития Китая. Неоспоримое и прочное превосходство земледелия над ремеслом и деревни над городом сохранялось в Китае вплоть до начала ХХ в. В стране отсутствовало го-родское самоуправление, в то время как в странах Западной Европы города обладали большими свобода-ми, и городское общество представляло собой опре-делённую силу, способную противостоять центральной власти. В Китае исторически сформировалась совершен-но иная социальная структура, которую можно опреде-лить формулой «государство – это семья, семья – это

125


государство», которая означает, что эти институты тож-дественны по своей внутренней организации. Именно поэтому такие понятия как «общественная организация», «община», которые используются в западной науке, в Китае не получили такого идентич-ного западного понимания в силу сложившейся тради-ции [6].

В публикациях, посвященных теме общин, немалое место отводится роли государства, которая в основном определяется как «направляющая» и «руководящая», однако некоторые китайские ученые полагают, что та-кой тип отношений между государством и общиной сни-жает активность населения. Отношения «партнерства», «сотрудничества» между государством и общиной поз-волит повысить активность населения в участии в мест-ном самоуправлении. Здесь следует уточнить, что парт-нерство подразумевает скорее повышение роли общи-ны, чем ослабление роли государства. По мнению уче-ного-обществоведа Лю Цзихоя, роль государства следу-ет определять как «ответственного участника», «по-мощника», «гаранта», но не «контролера» [7, С.133]. Такой взгляд еще раз свидетельствует о глубине пере-мен происходящих в китайском обществе.

Пожалуй, одним из главных направлений исследо-ваний общин является проблема сервисного обслужива-ния населения.

Под сервисным обслуживанием следует понимать деятельность, направленную на решение местных соци-альных проблем путем организации взаимопомощи сре-ди членов общины и осуществляемую при поддержке государства [8, С.2]. В общественной практике обслу-живание в общинах рассматривается как часть третич-ного сектора экономики. Например, по мнению ки-тайского ученого Дуань Тяньшуня, сервисное обслужи-вание начнет активно развиваться только при условии

126


избавления от рамок благотворительности, что не про-тиворечит правилам рыночной экономики [9].

Обслуживание в общинах как часть произ-водственной сферы получило программную поддержку после опубликования документа ЦК КПК и Госсовета КНР «Решение об ускоренном развитии третичного сек-тора», в котором говорится о постепенном переходе большей части предприятий третичного сектора от благотворительного к производственному типу [10, С.79].

Однако в среде китайских ученых по-прежнему нет единой точки зрения на характер и содержание обслу-живания в общинах. По мнению одних, обслуживание должно идти по пути производства и социализации, стать частью третичного сектора экономики. Согласно другой точке зрения, сервисное обслуживание входит в сферу социальной поддержки, которое регулируется со-циальным, но не экономическим курсом, поэтому строится на основе поддержания материального благо-состояния и общего блага и не носит коммерческий или производственный характер [11, С.37-40]. Отсутствие единой точки зрения на эту проблему вполне объясни-мо, так как процесс формирования общин, а с ним и ор-ганизация сервисного обслуживания населения в общи-нах осуществляются в зависимости от реальной ситуа-ции, с учетом разнообразных факторов.

В заключение следует сказать, что перемены, происходящие в китайском обществе, предъявляют со-ответствующие требования к современным общинам, которые должны решать не только социальные, но и экономические и политические задачи. Строительство общин - это сложный и противоречивый процесс, кото-рый не может быть завершен в краткосрочной перспек-тиве. Поэтому перед китайскими учеными стоит непро-стая задача: анализировать факты и явления постоянно меняющейся действительности, с тем, чтобы происходя-

127


щие в стране перемены имели под собой научную осно-ву.

Литература:1. Ян, Жунань. Бэйпин сицзяо люши сы цунь шэхуэй

гайкуан дяоча = Обследование положения 64 деревен-ских общин в западном пригороде Пекина / Ян Жунань. – Шанхай: Шанву чубаньшэ,1935. – Кит.яз.

2. Gamble,S.D. Ting Hsien, A North China Rural Com-munity / S.D.Gamble. – N.Y., 1954.; Kulp, D.H. Country Life in South China / D.H.Kulp // The Sociology of Familism. Vol.1. Phenix Village, Kwang-tung, China. – N.Y., 1925; Lang, O. Chinese Family and Society / O.Lang. – New Haven, 1946; Osgood, C.Village Life in Old China. A Com-munity Study of Kao Yao, Yunnan. – N.Y., 1963.

3. Фэй, Сяотун. Китайская деревня глазами этно-графа / Фэй сяотун. – М.: Наука, 1989. – С.15.

4. Фан, Мин. Гуаньча шэхуэйдэ шицзяо – шэцюй синьлунь = Новая теория общин – взгляд на общество / Фан Мин, Ван Ин. – Чжиши чубаньшэ, 1991.

5. Тун,Син «Шэцюй» цзи ци сянгуань гайнянь бянь-си = Анализ понятий, связанных с «общиной-шэцюй» / Тун Син, Чжао Сижун // Шэхойсюэ. – 2006. - №7. – С.43-49. Кит.яз.

6. Там же.7. Шэцюй цзяньшэ юй гуанли = Строительство и

управление общин / Цзян Ци [и др.]; под ред. Цзян Ци. – Пекин: Бэйцзин дасюэ чубаньшэ, 2008. – С.133. – Кит.яз.

8. Цуй, Найфу. Тань чэнши шэцюй фуву – Погово-рим об обслуживании в городских общинах / Цуй Найфу. – Пекин: Чжунго шэхой чубаньшэ, 1991. –С.2. - Кит.яз.

9. Дуань, Тяньшуй. Цзякуай фачжань шэцюй фуву = Ускорить развитие обслуживания в общинах / Дуань тяньшуй // Чжунго шэхойбао. – 1993. – 5 янв. – Кит.яз.

128


10. Ся, Сюэлуань. Шэцюй чжаогудэ лилунь, чжэнцэ юй шицзянь = Политика, теория и практика организа-ции заботы в общине / Ся Сюэлуань. – Пекин: Бэйцзин дасюэ чубаньшэ, 1996.- С.79. -Кит.яз.

11. Ши, Цзюнь. Шэцюй фуву: Синь шицидэ динвэй, луцзин хэ моши = Обслуживание в общинах: определе-ние, пути и модели нового времени / Ши Цзюнь // Шэхойсюэ, 1996. - №4. – С.37-40. – Кит.яз.

Т.Н. Кучинская, канд.полит.наук,доцент кафедры востоковедения ЧитГУ,

г. Чита

ОТКРЫТЫЕ ПРИГРАНИЧНЫЕ РЕГИОНЫВ ГЛОБАЛЬНОЙ СТРАТЕГИИ КНР

Современный глобальный мир, подверженный по-следствиям мирового финансово-экономического, соци-ального, экологического кризиса, характеризуется ин-тенсификацией и масштабностью распространения проблем, которые создают угрозы не только для отдель-ных государств, но и устойчивому развитию человече-ства в целом. Решение глобальных кризисных проблем осуществляется, с одной стороны, усилением и укрепле-нием социально-культурных, финансовых, экономиче-ских, политических связей в международных отношени-ях. С другой стороны, усилением процессов регионали-зации, проявляющихся в интегративности, локализме, самодостаточности, самобытности и исключительности региональных проявлений.

На КНР мировой финансово-экономический кризис оказал значительное влияние. Но, по мнению большинства экспертов [2; 7], влияние кризиса на эко-номику Китая мало и меры, предпринимаемые ки-тайским руководством борьбе с его последствиями, эф-фективнее в сравнении с реалиями экономик ряда

129


западных стран, что в очередной раз демонстрирует жизненность и силу китайской экономической системы и системы управления в условиях глобальной трансфор-мации мировой системы. «Мировой финансовый кризис не заставит Китай проводить политику закрытых дверей и вернуться на путь плановой экономики. Китай будет стремиться «обратить кризис в шанс» и ответит на вы-зовы углублением реформ и расширением открытости» [7].

Положительный опыт КНР в антикризисном регули-ровании экономики и реализации антикризисных про-грамм развития актуализирует необходимость исследо-вания специфики открытого китайского регионализма, обуславливающего, в том числе и особый характер по-литических механизмов реализации внутрирегиональ-ных и глобальных стратегий развития Китая в современ-ных условиях. Объектом данного исследования выступа-ют открытые приграничные регионы как один из поли-тических инструментов глобальной стратегии КНР, реа-лизующейся посредством расширения и усовершенство-вания международных и межрегиональных связей в рамках политики открытости и «выхода вовне».

Сущность нового открытого китайского регионализ-ма в современном глобализирующемся мире заключает-ся в обеспечении международного и регионального окружения, благоприятного для дальнейшего мирного гармоничного развития и устойчивого роста КНР. Пара-дигма нового китайского регионализма предполагает создание «китайского регионального порядка», так на-зываемого регионального сообщества Pan-Sinica посред-ством таких мирных механизмов как экономические, идеологические, политические и культурные стратегии развития. Так, провозглашенная китайским правитель-ством в 1999 г., стратегия «выхода вовне» (Zǒuchūqū или в англ. Chinese «Go Global» («Go Out») Strategy), ре-ализуется посредством расширения и интенсификации

130


международного и межрегионального взаимодействия и открытости внешнему миру. Стратегия «выхода вовне» первоначально была направлена на стимулирование ин-вестиционной деятельности национальных предприя-тий, привлечение зарубежных инвестиций и активное освоение ресурсов за рубежом, подключение их к эко-номическому развитию Китая. На сегодняшний день цели и инструменты политики «выхода вовне» КНР зна-чительно расширились, и включают набор не только экономических, но и политических, дипломатических, идеологических и социокультурных механизмов ки-тайской региональной политики.

Китайский приграничный регионализм реализуется через механизм расширения и диверсификации форм приграничного сотрудничества в рамках политики «ре-форм и открытости», политики «выхода вовне», про-граммы построения «приграничного пояса открытости», региональных программ «освоения западных регионов», программ «подъема и процветания старопромышленной базы» Северо-восточных регионов КНР, программ конструирования экономических, транспортных и культурных приграничных коридоров» и др.

«Приграничный пояс открытости» – это комплекс-ная система, включающая столицы приграничных про-винций и функционирующие в них разнообразные зоны экономического развития; приграничные открытые го-рода и созданные в них зоны приграничного экономиче-ского сотрудничества (ЗПЭС); «открытые порты» и тор-говые зоны Хуши [5, С. 37]

Особое внимание на развитие приграничных регио-нов правительство КНР обратило внимание в период с 1965-1976 гг. в свете идей укрепления обороноспособ-ности страны в период ухудшения отношений с ведущи-ми мировыми державами. Позже в рамках политики ре-форм и открытости в 1979 г. первыми получили право реализовать политику «открытости внешнему миру»

131


провинции Юго-Иосточного региона страны – Фуцзянь и Гуаньтун. Их успешный опыт распространился и в дру-гих регионах страны. В 1980 г. были созданы 4 свобод-ные экономические зоны (СЭЗ) на Юго-востоке, в 1984 г. открыты для иностранного капитала 14 портовых го-родов, и 1985 г. учреждены специальные районы техни-ко-экономического развития.

По замыслам китайского руководства, особые эко-номические районы и приграничные города, «соединя-ясь по морскому побережью в одну линию», должны об-разовать «переднюю полосу, открытую для внешнего мира» и, таким образом, будет ускорено не только эко-номическое развитие приморских регионов, но и осуще-ствлено «подтягивание» внутренних регионов путем «заимствования передовых достижений техники, рас-пространения опыта гаучного управления, передачи экономической информации, подготовки кадров и т.п.» [3, С. 54-70.]

Цели проекта строительства «приграничного пояса открытости» были реализованы очень быстро, но конструктивные результаты распространились лишь только на приморские регионы. Уже в 1986 г. на восточ-ные приморские провинции и города центрального под-чинения (Фуцзянь, Гуандун, Хэбэй, Цзянсу, Ляонин, Шаньдун, Пекин, Шанхай и Тяньцзинь) приходилось 75,5 % экспорта, в них генерировалось 50 % ВРП (при 37,5 % населения), и доля экспорта в формировании ВРП составляла 13 %. Однако «подтягивание» внутрен-них и окраинных регионов не состоялось, региональные диспропорции в развитии КНР усилились.

Реформаторская деятельность по строительству «приграничного пояса открытости» в ареале пригранич-ных территорий Северо-восточного, Северного и Юго-западного и Северо-западного регионов КНР вновь ак-тивизировалась в начале 90-х гг. XX в. Было осуще-ствлено создание в приграничных регионах разнооб-

132


разных зон с особыми режимами управления, которые различались: 1) по подчинению – национального и регионального класса; 2) по типам – приграничные (размещены в приграничных городах) и внутренние (расположены в столицах провинций, а также в некото-рых ключевых городах); 3) по функциям – промышлен-нын, экономической кооперации, экономического разви-тия, торговые, развития высоких технологий и техники, туристские, универсальные [5, С. 39]. Например, в про-винции Хэйлунцзян в 1994 г. была учреждена 21 зона развития, в т.ч. 4 зоны национального класса (2 зоны приграничного экономического сотрудничества, 2 зоны развития высоких технологий и техники), 17 – регио-нального класса (6 зон экономического развития, 10 зон приграничного сотрудничества и 1 – инвестиционного развития). К 2006 г. общее количество специальных зон составило 41.

В целом же работа по созданию «приграничного пояса открытости» включает формирование благопри-ятного внешнеполитического климата, разрешение по-граничных вопросов, подписание договоров и соглаше-ний о системе контроля границ, установления взаим-ного доверия.

Основные институциональные механизмы создания «пригранично пояса открытости» заключались в следу-ющем: 1) возобновлено функционирование открытых портов (таможен), не действовавших в период изоляции Китая, а также было создано большое количество но-вых; 2) при «открытых портах» начали создавать при-граничные торговые зоны; 3) выборочным населенным пунктам, расположенным вдоль границ, присвоен статус «приграничных открытых городов»; 4) статус открытых для привлечения иностранных инвестиций получили столицы приграничных провнций; 5) во всех открытых городах были учреждены зоны экономического сотруд-ничества (различные по функциям и подчинению).

133


Открытые порты КНР. Термин «открытый порт» применяется для обозначения морских портов, аэропор-тов, станций и сухопутных мест пересечения государ-ственной границы гражданами, товарами или транс-портными средствами, которые используются для въез-да в страну или выезда из страны. Китайские открытые порты могут быть классифицированы по разным крите-риям: 1) по системе управления: национальные порты первого класса (подчиняются центральным, или – реже – провинциальным властям) и порты второго класса (на-ходятся в ведении провинциальных властей, властей ав-тономных районов или городов); 2) по наличию и типу транспортных магистралей: железнодорожные, автомо-бильные, авиационные, речные или морские; 3) по спе-циализации, зависящей от местоположения: пригранич-ные,приморские, внутренние; 4) по выполняемым функ-циям: локальные (обслуживающие преимущественно приграничную торговлю), региональные (с нагрузкой, обеспечивающей торговлю внутри одного макрорегио-на, – например, страны Центральной Азии) и междуна-родные (через которые проходят глобальные товарные потоки). Например, согласно оценкам китайских специа-листов, в Северо-восточном регионе КНР из 37 откры-тых портов международные функции выполняют 5 и 1 – региональные.

Выделяют 3 типа приграничных зон [9]: первый тип – торговые зоны с пересечением границы (торговые зоны Хуши) (ТЗПГ, впервые введены в 1996 г., открыты более чем в 90 населенных пунктах; должны устанавли-ваться в приграничных районах – не более 20 км от гра-ницы; их образование должно быть одобрено со сторо-ны народного правительства провинции (если их об-разование связано с дипломатическими или военными вопросами, то необходимо одобрение Госсовета КНР); деятельность зоны контролируется таможней; каждый приграничный житель может пользоваться освобожде-

134


нием от налогов согласно квоте, чтобы иметь возмож-ность покупать предметы первой необходимости); вто-рой тип – пограничная торговая зона с особым режимом управления (ПТЗ, первая создана в 2000 г. Основным их отличием является то, что таможня не только не требу-ет виз, но и не контролирует виды и объемы товара, ко-торый реализуется внутри зоны. Торговать на террито-рии зоны имеют возможность любые предприятия обоих государств, основная функция этого типа зон состоит в продвижении «беспошлинной торговли» для предприя-тий); третий тип – зоны приграничного экономического сотрудничества (ЗПЭС, были созданы в 1992 г. Прави-тельство каждой провинции утверждает пакет льгот, ко-торые включают: возможность ввоза машин, оборудова-ния и других материалов для формирования инфра-структуры в пределах ЗПЭС; льготы по уплате НДС, подоходного и других налогов; определенные льготы по импорту/экспорту товаров необходимых для функциони-рования предприятия ЗПЭС или произведенных в ЗПЭС).

Необходимо отметить, что задачу «подтягивания» приграничных регионов до уровня приморских провин-ций Китая проводимые реформы, в т.ч. «политика открытых дверей», не выполнили ввиду рада географи-ческих, природно-климатических, геополитических и со-циально-экономических факторов. Однако работа в дан-ном направлении продолжается.

Наиболее яркими примерами международного со-трудничества по приграничному регионостроительству в современном Китае являются программы формирования крупных приграничных субрегионов страны – проекты «Большой Туманган» и «Большой Меконг».

Субрегион «Большой Меконг» (The Greater Mekong Subregional Economic Zone GMS, 2004 г.) [10] представ-ляет собой так называемую «шестистороннюю зону эко-номического сотрудничества». Проект создания зоны был инициирован Азиатским банком развития (ADB) в

135


1992 г. Основная цель трансграничной зоны согласно концепции проекта – совместное освоение природных ресурсов и развитие инфраструктуры. Субрегион «Большой Меконг» включает в себя приграничные регионы 6 стран в территориальном ареале р. Меконг: Таиланд, Вьетнам, Лаос (Лаосская Народно-Демократи-ческая Республика, ЛНДР), Мьянма, Камбоджа и КНР (пров. Юньнань) [8, P.26].

Первые попытки реализации экономических проек-тов в рамках политики «реформ и открытости» в пров. Юньнань, КНР начались в 1984 г., когда здесь были открыты 27 торговых приграничных зоны. Это было на-чалом политики Китая по формированию экономических связей материкового Китая со странами региона Юго-Восточной Азии.

Кроме того, содействие сотрудничеству в рамках региона «Большой Меконг» совпало с планом по разви-тию Западных регионов КНР, что отразилось в нацио-нальной стратегии, начатой в 2000 г. Особое значение в проекте было уделено стратегии развития пригранич-ных городов КНР. Пров. Юньнань, КНР имеет границу с Мьянмой, Лаосом и Вьетнамом общей протяженностью 4007 км. Этот регион играет важную роль в развитии приграничной торговли и привлечении иностранных ин-вестиций. С 1992 г. на территории провинции было со-здано 17 приграничных городов (коуши) и 92 пункта пропуска – национального и провинциального уровней. В целом, международный трансграничный проект «Большой Меконг» предусматривает возможность про-движения пров. Юньнань в качестве «шлюза» для со-трудничества со странами ЮВА и «локомотива» соци-ально-экономического развития окраинных регионов Юго-Западного Китая.

Субрегион «Большой Туманган» (The Greater Tumen Initiative, GTI) (Первоначально известный Проект разви-тия реки Туманная (ПРРТ), 1988 г.) представляет собой

136


межправительственный механизм сотрудничества в Се-веро-Восточной Азии, при поддержке Программы разви-тия Организации Объединенных Наций (ПРООН) [11].

Странами-участницами программы являются – Ко-рейская Народно-Демократическая Республика, Ки-тайская Народная. Республика, Российская Федерация, Республика Монголия и Республика Корея. Кроме стран-участниц в программе могут принимать ограниченное участие страны или организации-наблюдатели. В этом качестве выступает Япония и некоторые мировые банки (МБРР, АТБ и др.). Проект рассчитан на 20 лет (с 1995 г.) с объемом предполагаемых инвестиций в 30 млрд долл.

Первоначальная суть проекта Туманган заключа-лась в создании Международной специальной экономи-ческой зоны (МСЭЗ), условно названной как Малый Ту-манган и Большой Туманган. Первый вариант охватыва-ет территорию в 1000 кв. км в виде треугольника, вер-шины которого упираются в порт Раджин (КНДР), г. Хун-чун (КНР) и порт Посьет (Россия). Второй вариант рас-пространяется на территорию 10000 кв. км, границы ко-торого расположены в треугольнике порта Чончжин (КНДР), г. Яньцзи (КНР) и Владивосток (Россия)

МСЭЗ призвана выполнить две основные функции. Первая связана с формированием транзитно-транспорт-ного узла между Северо-восточной Азией и Европой. Особое внимание предполагалось уделить транспортной инфраструктуре (порты, реки и ж/дороги). Вторая функ-ция определялась задачами создания экспортноориен-тированной экономики внутри МСЭЗ. Предполагалось формирование производственного комплекса, включав-шего в себя как первичное производство, так и выпуск конечной продукции (прежде всего, товаров народного потребления). По мнению многих авторитетных экспер-тов, данная зона обладает объективными условиями

137


превратиться в один из перспективных центров деловой активности в Восточной Азии.

В настоящий период Инициатива по инвестицион-ному сотрудничеству в регионе «Большой Тумангам» (Greater Tumen Initiative (GTI)), принятая в 2009 г. включает территорию трех северо-восточных провин-ций (Цзилинь, Хэйлунцзян, и Ляонин) и Внутренней Монголии КНР, Раджин-Сонбонской торгово-экономиче-ской зоны КНДР, восточных провинций Монголии, горо-дов-портов восточной части Республики Корея и При-морского края РФ [12].

Программа предоставляет уникальные возможности для трансграничного экономического взаимодействия, расширения и диверсификации экономического сотруд-ничества, урегулированию политических отношений и стабильности в регионе Северо-Восточной Азии

Приграничное сотрудничество России и Китая в конце XX - начале XXI века стало неотъемлемой частью внешней политики двух стран. Приграничная торговля, совместная производственная деятельность, сотрудни-чество в области трудовых ресурсов, специализация и кооперирование производства, совместное строитель-ство транспортной инфраструктуры, межрегиональные программы гуманитарного и культурного сотрудниче-ства имеют большое значение для развития пригранич-ных территорий двух стран.

Наиболее значимыми в этом плане являются 4 пары приграничных городов на границе Северного и Се-веро-Восточного регионов КНР и Юго-Восточного регио-на РФ. Это города: Хайхэ (Хэйлунцзян, КНР) – Благове-щенск (Амурская область, РФ); Суйфэньхэ (Хэйлунцзян, Китай) – Хабаровск (Хабаровский край, РФ; Хуньчунь (Цзилинь, КНР) – Владивосток (Приморский край, РФ) и Маньчжурия (Автономный район Внутренняя Монголия, КНР) – Чита (Забайкальский край, РФ).

138


Остановимся подробнее на региональной паре Маньчжурия (Автономный район Внутренняя Монголия, КНР) – Чита (Забайкальский край, РФ). г. Маньчжурия является крупнейшим городом и сухопутным портом на границе Китая, России и Монголии. Развитие города осуществляется в рамках национальных региональных программ – Программы Реконструкции и развития ста-ропромышленных баз Северо-Востока КНР и Программы развития Западного региона КНР.

На территории г. Маньчжурии функционируют две СЭЗ национального уровня: 1) Маньчжурская зона при-граничного экономического сотрудничества была созда-на и утверждена Госсоветом КНР в марте 1992 г. СЭЗ включает производственные зоны, торговые площади, жилые районы, административные зоны и зоны перера-ботки импортируемых ресурсов; 2) Маньчжурская при-граничная зона российско-китайской международной торговли и туризма разработана и утверждена Госсове-том КНР в 1992 г. в рамках национальной программы развития приграничных зон. СЭЗ включает зоны обра-ботки экспортной продукции, комплексный промышлен-ный парк, торговые и туристические зоны.

В будущем г. Маньчжурия рассматривается прави-тельством КНР как один из ключевых портов «Первого континентального моста Евразии» и «цивилизационный порт общегосударственного значения» [13].

Что касается российских приграничных территорий Юго-восточного региона, то ослабление экономических и культурных связей в системе «центр-периферия», утрата геополитических ориентиров или их раздвоен-ный характер, размывание основ самоидентификации − духовно-цивилизационного самосознания многих росси-ян, привело к разнобою в определении приоритетов межрегионального приграничного взаимодействия и как следствие ослаблению их роли и участия, в трансгра-ничном региональном строительстве.

139


От повышения уровня социально-экономического развития приграничных территории РФ и разработки региональными элитами эффективной региональной по-литики, способствующей развитию экономического раз-вития и культурного диалога, во многом зависит реаль-ная конфигурация трансграничного регионального со-трудничества РФ и КНР. И одну из важных ролей в этом процессе будет играть развитие приграничных террито-рий Юго-Восточной региона РФ и Забайкальского края в частности.

Первые шаги в этом направлении были обозначены в ряде программ национального и регионального уров-ня: 1) Программа сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири Российской Феде-рации и Северо-Востока Китайской Народной Республи-ки (2009-2018 годы) [4]; 2) «Стратегия развития Даль-него востока, Иркутской области, Забайкальского края и Республики Бурятия до 2025 года» [6]; 3) «О стратеги-ческих направлениях развития Забайкальского края на период 2025 г.и программе социально-экономического развития края на 2010-2014 годы» [1].

Литература:1. Депутаты приступают к обсуждению законо-

проекта о стратегических направлениях развития За-байкалья [Электронный ресурс] // Regions.ru. Новости Федерации. − Режим доступа: http://www.regions.ru/ denie.pdf . − Закл. с экрана.

2. Островский, А. Китайская экономика в условиях мирового финансового кризиса (уроки для России) / А. Островский // Федерализм. – 2010. – № 2 (58). – С. 153-160.

3. Пивоварова, Э.П. Об опыте Китая «открытия внешнему миру» / Э.П. Пивоварова // Научные труды Вольного экономического общества России. – 2007. – Т. 82. – С. 54-70.

140


http://elibrary.ru/issues.asp?id=8913&selid=532893

http://elibrary.ru/issues.asp?id=8913&selid=532893

http://www.regions.ru/denie.pdf

4. Программа сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири Российской Феде-рации и Северо-Востока Китайской Народной Республи-ки (2009-2018) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http :// kp . ru / upfile / attached _ file /35929. doc . – Загл. с экра-на

5. Рыжова, Н.П. Развитие окраинных регионов КНР: роль «приграничного пояса открытости» / Н.П. Рыжова // Пространственная экономика. – 2008. - № 4. – С. 36-59.

6. Стратегия развития Дальнего востока, Иркутской области, Забайкальского края и Республики Бурятия до 2025 года [Электронный ресурс]. − Режим доступа: http://www.mfrr.ru/docs/Vve. – Загл. с экрана

7. Финансовый кризис не заставит Китай снизить темпы расширения открытости внешнему миру [Элек-тронный ресурс] // Газета «Жэньмин жибао on-line». – Режим доступа: http://russian.people.com.cn/31518/6538824.html– Загл. с экрана

8. Chen, Xiangming. Beyond the Reach of Globaliza-tion: Chinese Border Regions and Cities in Transition / Xi-angming, Chen // Globalization and the Chinese City, ed. Fulong Wu. Routledge, 2006. – P. 21-46.

9. Geng Xengwei. Basic Facts on Various Development Zones in the Border Provinces and Regions of China [Inter-net resource] / Xengwei Geng // Policy and Management Mechanisms for Economic Development Areas. Urumqi, Xingjiang Uygur Autonomous Region, PRC, 22-24 August. 2007]. – Access address:. www. adb.org

10. Sino-Thai strategic economic development in the Greater Mekong Subregion (1992-2003). [Internet re-source] – Access address: http://goliath. е cnext. com/com - s2/gi_0199-2782580/Sino-Thai-strategic-economic-develop-ment.html.

141


http://russian.people.com.cn/31518/6538824.html

http://www.mfrr.ru/docs/Vve

http://kp.ru/upfile/attached_file/35929.doc

11. The Greater Tumen Initiative [Internet resource]. – Access address: http://www.tumenprogramme.org

12. The Greater Tumen Initiative Investment Guide 2009 [Internet resource]. – Access address: http://www.tu-menprogramme.org/data/upload/download/GTIInvestment-Guide2009part1_oZLeS3.pdf

13. Zhang Pingyu, 2002. Border Port Manzhouli: Urban Function and Space Development / Zhang Pingyu, Ma Yanji, Yu Zhenhan // Chinese Geographical Science. Beijing: Chinese Press. – 2002 –Vol. 12 (4): – P. 315-320.

М.М. Липченко, аспирант ЧитГУ, г. Чита

НАПРАВЛЕНИЕ ПОЛИТИКИ «НОВОГО РЕГИО-НАЛИЗМА» КНР ПОСЛЕ МИРОВОГО ФИНАНСОВО-ГО КРИЗИСА

Мировой финансовый кризис дал осознать всему миру о необходимости изменения и дополнения новыми тенденциями процесса глобализации и регионализации. Сегодня происходит возникновение и развитие новых полюсов силы – в Азии, в Персидском заливе, в Латинской Америке и даже в Африке. Мировое пространство формируется силой большего количества стран. Происходит становление глобальной регионализации, где особое место отводится региональным организациям и объединениям.

Результат мирового кризиса – разлом американского мирового лидерства в сфере финансов и экономики. Психологические и эпистемологические последствия такого системного слома имеют весомое значение в процессе глобализации. В настоящее время можно говорить о том, что Китай не только успешнее многих стран справился с негативными явлениями мирового кризиса, но использовал данный период для совершенствования политики «нового регионализма».

142


http://www.tumenprogramme.org/data/upload/download/GTIInvestmentGuide2009part1_oZLeS3.pdf



http://www.tumenprogramme.org/

Конечно же, глобальный кризис принес и отрицательное влияние на экономику КНР. Оценки влияния глобального финансово-экономического кризиса на развитие КНР свидетельствуют о том, что он затронул многие сферы экономической и социальной жизни страны. Происходило снижение темпов экономического роста, так показатель ВВП в 2008 г. уменьшился с 10,6 % (в первом квартале) до 6,8 % (в конце четвёртого). В среднем по итогам года темпы роста ВВП вышли на уровень 9 %. Деловая активность в Китае снизилась на 2030 %. Только за 10 месяцев 2008 г. было закрыто 67 тыс. предприятий, и такая тенденция сохранялась в первые месяцы 2009 г. Экспорт, за счёт которого формируется 40 % ВВП страны, упал на 25,7 %, импорт - на 23,8 % [1].

За период кризиса резко увеличился рост безработицы и это, в первую очередь, коснулось тех провинций Китая, которые ориентированы на производство экспортного товара.

Стоит отметить, что Пекин ожидал падения экспорта. Уже в ноябре 2008 года Китай запустил 600-миллиардную программу финансовой поддержки реальной экономики для поддержки внутреннего рынка [1]. В результате китайская экономика за первое полугодие 2009 года показала рост на 6% при падении экспорта на 25%. Начиная с первого квартала 2009 года, показатели по многим направлениям сфер деятельности Китая начинают увеличиваться. Проводимая Пекином политика «ускоренной нейтрализации» отрицательного влияния глобального кризиса позволяет Китаю успешно выйти из сложившейся ситуации.

В настоящее время, негативные тенденции выражаются в снижениях темпа экономического роста, а не с отсутствием роста как такового. Именно КНР в 2009 году обеспечила 20 % роста мировой экономики.

143


Особенно прогрессирует его так называемая «третья промышленность» (сфера услуг, информация, связь, научные исследования и др.), рост которой составил 9,5 %.

Китайское правительство проводит комплексную региональную политику «ускоренной нейтрализации» того отрицательного влияния, которое оказывают кризис и некоторые внутренние проблемы страны на поступательное развитие её экономики и общества в целом. Принимаемым мерам стараются придать системный, комплексный и многоуровневый характер. Так, можно выделить следующие направления политики «ускоренной нейтрализации» отрицательного влияния кризиса, проводимые КНР:

1. Реформирование центральных и местных органов исполнительной власти, позволяющее усилить управленческий механизм в сфере экономики и финансов.

2. Китайские финансовые институты, используя открывшуюся в условиях кризиса возможность, укрепляют свой кадровый потенциал опытными практиками-интеллектуалами (особенно в сферах экономики и финансов), в том числе и за счёт «перекачки мозгов с Запада на Восток».

3. Развитие внутренних институтов фундаментального и стратегического значения (наука, техника, инфраструктуру).

4. Наращивание инвестиций. Помимо уже принятых мер (в том числе создание «стимулирующего пакета» стоимостью 586 млрд. дол.) для этого правительствам и предприятиям на местах впредь разрешено выпускать собственные ценные бумаги (облигации). Им также вменено в обязанность организовать жёсткий контроль над финансированием конкретных проектов по линии центрального правительства. Кроме этого, рекомендовано принять

144


меры по стимулированию так называемых «народных инвестиций», т.е. по вовлечению в активный оборот личных сбережений населения, общая сумма которых на сегодня составляет около 30 трлн. юаней (более 4 трлн. дол.).

5. Повышение внутреннего спроса и розничных продаж населению.

6. Развитие высокотехнологичных отраслей производства.

7. Особое, стратегическое значение придаётся комплексному развитию регионов, которые способны существенно повысить экономический потенциал Китая, укрепить его территориальную целостность, расширить и углубить связи с внешними партнёрами. Этим целям подчинены действующие планы развития Северо-Восточного, Западного, Юго-Восточного и Восточного регионов страны[1].

Таким образом, Китай использует системный подход в решении сложившихся проблем. Применяемые меры позволили, с одной стороны, блокировать углубление и расширение негативного влияния кризиса на экономическую и общественно-политическую жизнь страны. С другой - сформировали условия не только для восстановления прежних темпов развития, но и для последующего перехода на более высокий уровень становления Китая в процессе регионализации. Приоритетные направления такого перехода основываются на новой научной и технологической основе, укрепленные высококвалифицированными кадрами [2]. При этом создаются резервы и планируются действия страхующего характера, которые способствуют закреплению положительных результатов и не допускают резкого и неконтролируемого отката назад.

Мировой финансовый кризис дал возможность создать новый этап в становлении Китая - как

145


международного лидера. Но не стоит, утверждать, что Китай займет позицию «мирового гегемона». Стремления КНР связаны с разрывом зависимости от экономики Запада и формированием своей особой, специфичной позиции на международной арене. Происходящие усовершенствования и новые тенденции происходят в рамках политики «нового регионализма».

По мнению многих ученых и аналитиков, мировой кризис создал новые возможности для экономики и политики Китая. Так, заместитель начальника отдела переводов ЦК КПК Цянь Кэпин, утверждает, что экономический кризис стимулирует развитие внешней политики официального Пекина. Это связано с тем, что страны запада возлагают надежды на Китай в обеспечении мер направленных на устранение негативных тенденций связанных с экономическим кризисом в мире. Цянь Кэпин, объясняет это тем, что на протяжении тридцати лет КНР показывает мировому сообществу устойчивое развитие как в экономике, так и проводимой политике [3]. Таким образом, Китай принимает сторону «ответственного государства» (фуцзе го) в процессе глобализации.

В настоящее время, официальный Пекин признает необходимость проведение реорганизации мировой финансовой системы и мировой экономики. Для этого выдвигаются следующие стратегические предложения (они были четко обозначены на саммите G20 в Лондоне в 2009 г.):

надзор и строгое регулирование финансовых рынков во всем мире;

планомерный, постадийный выход из мирового валютного режима, в котором основной резервной валютой является доллар США;

реструктуризация МВФ и усиление роли специальных прав заимствования в качестве переходного резервного механизма;

146


создание новой мировой резервной валюты, в перспективе, основанной на «корзине» природных материалов и валют (включая юань).

Политика «нового регионализма» КНР после мирового кризиса стала приобретать новые направления. Выражающиеся, во-первых, в развитии и становлении Китая в новых перспективных региональных организациях, таких как: БРИК, ШОС. Что приводит к смещению мирового лидерства «Запада» [4]. Во-вторых, Китай развивает свои внутренние регионы, подстраивая их в соответствии со сложившейся спецификой развития мирового сообщества.

На центрально-азиатском направлении Пекин в переговорном процессе и практической деятельности будет стремиться и дальше усиливать взаимодействие с Россией в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), как по линии безопасности, так и в области экономического сотрудничества.

Экономический рывок, который КНР планирует совершить в послекризисный период, неизбежно потребует ещё больше энергетических и сырьевых ресурсов, передовых технологий и оборудования, активного взаимодействия с другими странами и региональными организациями.

Можно выделить следующие приоритетные направления политики «нового регионализма» КНР после мирового кризиса:

обеспечение экологической, энергетической, финансовой и экономической безопасности в глобальном и региональном измерении;

активизация Китая в новых направлениях регионального сотрудничества. Пекин делает ставку на рычаги усиления своего влияния и укрепления конкурентных позиций китайского капитала;

147


активное участие Китая в региональной интеграции и региональных зонах свободной торговли;

укрепление позиции китайских транснациональных корпораций в мировой экономике;

усиление контроля над деятельностью иностранного капитала на национальных финансовых рынках, с тем чтобы оградить китайскую экономику от возможных спекулятивных атак извне;

продвижение китайских брендов на мировом рынке;

долгосрочное развитие инновационной науки и техники.

борьба с экстремизмом, сепаратизмом и терроризмом [5].

По мнению современных ученых и политологов, в ближайшее время Китай нацелит свои усилия на фундаментальное развитие инновационной науки и техники. Таким образом, экономика получит новые инвестиции, будут созданы новые предприятия и модернизированы прежние. Впервые задача построения в Китае инновационной программы развития была поставлена в начале 2006 года, когда Госсовет принял «Основы государственного плана среднесрочного и долгосрочного развитии науки и техники на 2006–2020 годы». Инновационный курс объявлен новой национальной стратегией. Долю расходов на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) в ВВП предполагается поднять к 2020 году до 2,5% , а вклад научно-технического прогресса в экономическое развитие — более чем вдвое, до уровня выше 60%. Зависимость от импортных технологий снизится до 30%. Китай войдет в первую пятерку стран по числу выдаваемых патентов и по числу ссылок на научные публикации, займет лидирующее положение в науке и технике [6].

148


Исходя из данных направлений, можно сде-лать вывод, что Китай нацелен проводить внутреннюю региональную политику и одновременно осуществляет внешнюю региональную политику с применением похо-жих механизмов выраженных в политике «нового регио-нализма». Политику «нового регионализма» необходимо рассматривать в двух взаимосвязанных сферах воздей-ствия внутреннего и внешнего регионализма.

Литература:1. Кокарев, К. Об антикризисной политике Китая

[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http :// www . per - spektivy . info / oykumena / ekdom / ob _ antikrizisnoj _ politike _ kit aja _2009-12-08. html / - Загл. с экрана.

2. Бергер, Я. Китай после глобального кризиса [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.opec.ru/1144838.htm l . - Загл. с экрана.

3. Чжан Лян. Цянь Кэпин: демократия способна принести положительные перспективы, экономический кризис способен стимулировать политику = Цянь Кэпин: чжан минчжу цзофу чжунго цзинцзи вэйцзи еши чжэн-чжи цицзи (Кит.яз) [Электронный ресурс]. – Режим до-ступа: http :// news . xinhuanet . com / politics /2009-03/01/ con - tent _10918907. html . - Загл. с экрана.

4. Либиг, М. Страны БРИК: на пути к новой эко-номической модели [Электронный ресурс]. – Режим до-ступа: http :// www . perspektivy . info / oykumena / vec - tor / strany _ brik _ na _ puti _ k _ novoj _ ekonomicheskoj _ modeli _2 009-07-10. html / - Загл. с экрана.

5. Михеев, В. Роль Китая в глобализирующемся мире [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1228614480. – Загл. с экрана.

6. Бергер, Я. Инновационные перспективы Китая [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http :// www . perspektivy . info / oykumena / ekdom / innova -

149


http://www.perspektivy.info/oykumena/ekdom/innovacionnyje_perspektivy_kitaja_2008-09-15.html

http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1228614480

http://www.perspektivy.info/oykumena/vector/strany_brik_na_puti_k_novoj_ekonomicheskoj_modeli_2009-07-10.html/



http://news.xinhuanet.com/politics/2009-03/01/content_10918907.html

http://news.xinhuanet.com/politics/2009-03/01/content_10918907.html

http://www.opec.ru/1144838.html

http://www.perspektivy.info/oykumena/ekdom/ob_antikrizisnoj_politike_kitaja_2009-12-08.html/



cionnyje _ perspektivy _ kitaja _2008-09-15. html . - Загл. с экрана.

Ма Шэнбинь, аспирант ЧитГУ, г. Чита

ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ ПРОЦЕССОВ ЭМИГРА-ЦИИ РОССИИ И КИТАЯ

Внешнеполитические и экономические стимулы для массовой русской иммиграции в Поднебесную империю появились на рубеже ХIX – ХХ веков в связи со строи-тельством в 1898 – 1903 годах Китайской Восточной же-лезной дороги (КВЖД), которая протянулась на 2,5 ты-сячи километров с запада на восток и более чем на 700 километров на юг, до побережья Желтого моря. Под-контрольная КВЖД зона вдоль магистрали заселялась организованно, особенно на первом этапе, когда туда прибыли десятки тысяч россиян.

Среди многочисленных беженцев из России в из-гнании оказалось немало представителей российской интеллигенции - писателей, поэтов, художников, музы-кантов, врачей, учителей, ученых, технических специа-листов. Концентрация культурных сил, вытесненных из России, не была игрой случая или исторической несу-разностью. Именно представители думающей творче-ской части народа были первыми протестантами, кото-рые, не смирившись с диктатурой большевиков, выну-ждены были уйти в изгнание, чтобы продолжить борьбу за будущее России, за сохранение и преумножение ее богатейшей культуры.

Судьба утративших Родину российских эмигрантов всегда вызывала сочувствие. Как ни покажется стран-ным, русская эмиграция в Китае, в отличие от осевшей в Европе сравнительно обеспеченной части русских из-гнанников, проявила способность адаптироваться к чу-жой жизни наиболее органично. Несмотря на сложность

150


http://www.perspektivy.info/oykumena/ekdom/innovacionnyje_perspektivy_kitaja_2008-09-15.html

общения (языковой барьер, различие в традициях, осо-бенности национального мышления, исторических усло-вий), Китай проявил в отношении русских эмигрантов гостеприимство. Среди них было много представителей интеллигенции: писатели, поэты, журналисты. Их при-бытие влило новые силы в уже достаточно оживленное издательское дело в Харбине. Ни в одной другой стране рассеянная эмиграция не получила такого признания в среде, столь отличающейся от русской своими нацио-нальными, бытовыми и культурными ценностями. Адап-тация русской общины в Китае протекала через созда-ние различных профессиональных клубов, обществ, ор-ганизаций и комитетов, издательств, газет и журналов. Эмиграция стремилась сохранить ценности и традиции русской культуры и продолжить творческую жизнь ради духовного преобразования Родины независимо от того, суждено ли было ей вернуться домой или умереть на чужбине. Для эмигрантов культура была важнейшей со-ставной частью их национального самосознания, мироо-щущения образованного русского человека.

Известный политический деятель России, член пар-тии кадетов Н. В. Устрялов стал главным идеологом сменовеховства, в сборниках статей «В борьбе за Рос-сию» и «Под знаком революции», изданных в Харбине в 1920 и в 1925 гг. и в сборнике «Наше время», вышед-шем в 1934 г. в Шанхае. В своих трудах он рассматри-вал вопросы вооруженного вмешательства Актанты в дела нового советского государства, об отношениях между Японией и Россией, о Колчаке, о национализме, о НЭПе и социализме.

В период с 20-х до начала 30-х годов XX-го века – время наибольшего расцвета издательского дела рус-ской эмиграции. Кроме вышеописанных политических книг имелось весьма значительное количество экономи-ческой, юридической, религиозной и художественной литературы.

151


Наиболее известные научные труды по экономики: «Неравномерность распределения общественного дохо-да. Факты и тенденции» (Харбин, 1924 г.) и «Политиче-ская экономия» (Харбин 1925 г.), написанные доцентом Харбинского юридического института М. В. Абросимо-вым. Большое количество книг по экономике разных районов Китая труды о Маньчжурии.

20-30е годы характеризовались оживлением рели-гиозных веяний среди российской эмиграции, что зало-жило духовные основы для масштабного издания и рас-пространения религиозной литературы. Церковно-адми-нистративный округ г. Харбина создал Издательство «Теолог Иоанн». Член Церковно-административного округа г. Харбина Сумароков написал книги «Христос – наша жизнь», «Царство небесное, наши души», «Божий агнец», «20 лет Церковно-административного округа г. Харбина». Из этой же категории – книга Г. И. Ясиницко-го «Введение к изучению Библии» (Харбин, 1936 г.).

Среди русских эмигрантов, бежавших в Китай по-сле революции 1917 года, было немало литераторов, литературоведов и литературных критиков. Некоторые из них обрели известность еще до революции. Они име-ли свои литературные группы, издания и издательства. Наряду с собственным творчеством переводили и редак-тировали различные исторические, философские и ли-тературные труды древнего Китая, как, например, «Даодэцзин», «Шицзин», «Антологию китайской поэзии», «Легенды Китая», «Исторические предания».

Культурная составляющая жизни русской диаспоры в Китае многогранна и богата. Это театр, музыка, живо-пись, архитектура, наука, образование и, конечно, ли-тература. Да, русская культура Восточного зарубежья нашла свое выражение именно в. наиболее характерной и типичной форме - литературе. В разнообразных своих формах она отражала русский культурный идеал и наи-более яркие элементы самосознания интеллигенции. В

152


эмиграции литература приобрела более существенное значение для сохранения ее, поскольку русский язык, слова выступают как основные признаки принадлежно-сти к определенной группе. Русское слово, устное и пе-чатное, связывало изгнанников между собой. Очевидно то, что вся культурная жизнь и творчество в эмигрант-ской среде развивались по преимуществу в словесной форме.

В течение 1901—1926 гг. в Харбине издавалось 102 газеты и 141 журнал – то есть, выходило в общей слож-ности 243 периодических издания. Согласно указателю периодической печати г. Харбина, изданному в августе 1936 г. экономическим бюро Харбинского управления государственных железных дорог, за период с 1 января 1927 г. по 31 декабря 1935 г. выпускались 51 рус-скоязычная газета и 106 журналов, не считая большого числа таких временных изданий, как рекламные листки, экстренные выпуски, бюллетени.

Русских эмигрантов 20-30-х годов нельзя сравни-вать с теми, кто покинул Родину в поисках лучшей доли, какими бы мотивами они ни руководствовались.

Для большинства эмиграция не стала лишь спосо-бом физического выживания, но приобрела характер культурной миссии. Главным и определяющим для рус-ской интеллигенции, считавшей себя носителем и хра-нителем национальной культуры, оставался морально- нравственный стимул поведения, осознание собствен-ной, если не мессианской, то, несомненно, исключи-тельной исторической миссии. Служение «русской идее» понималось ими достаточно широко. Во-первых, они считали своей первостепенной задачей сохранение в изгнании накопленных духовных ценностей, историче-ской памяти, национального опыта с тем, чтобы не пре-рывалась связь времен и поколений, чтобы сохранилась основа для будущего возрождения России. Во-вторых, они считали своим долгом познакомить Запад с дости-

153


жениями отечественной мысли и культуры в различных областях человеческого знания.

В условиях тоталитарных режимов в Китае (Мань-чжоу-Го, японского, советского на КВЖД) эмигранты в целом обладали творческой свободой. Впервые в отече-ственной истории творческие люди пользовались не ограниченной никакими цензурными рамками свободой. Ни правительство Китая, ни общественное мнение прак-тически не вмешивались в их творческий процесс. И только после оккупации Манчжурии японской военщи-ной положение несколько изменилось. Душа эмигранта требовала своего; все их мысли, переживания воплоща-лись в литературных произведениях русской диаспоры. Оказавшись в чужой, незнакомой стране, не зная ее языка, обычаев, культуры, русская эмиграция не стала просто группой людей, спасшихся бегством из-за страха политических преследований. В Китае оказались почти все представители сословий дореволюционного обще-ства, и все они стремились поддерживать русский образ жизни, русский дух и образ мысли. Они хотели жить, работать, творить как неотъемлемая часть России, по-сланцами которой они себя считали. А как всегда полу-чается, сами трудности (давление, языковые барьеры, бытовые вопросы) являются стимулом к работе, прояв-ления себя.

Культурная жизнь эмиграция была пронизана ду-ховностью, в основе потенциала которой лежала рели-гия – православное христианство. Русские православ-ные эмигранты, находясь в чуждой для них социо-культурной среде, испытывали настоятельную потреб-ность хоть как-то чувствовать себя ближе к Родине. Удовлетворить эту потребность можно было, оставаясь православным, сохраняя свои культурные и духовные ценности и передавая их своим детям. Русская диаспо-ра, не исчезнувшая бесследно, сумела сохранить свою культуру. Без обращения к своим истокам, к религи-

154


озным, православным ценностям это было бы невозмож-но.

Ввиду особого положения россиян вдоль КВЖД, а также географического положения Харбина, его близо-сти к границе с Россией, здесь был высок удельный вес учебных заведений, созданных за счет КВЖД и на соб-ственные средства. Китайцы, работавшие на КВЖД, не могли не овладевать русским языком. Во всех хар-бинских вузах преподавание велось на русском, студен-ты должны были изучать русский. В 1920 году на сред-ства КВЖД был создан Харбинский техникум (предше-ственник Харбинского политехнического института). Позднее один за другим открылись Педагогический институт, Медицинский институт, Коммерческий инсти-тут, Институт Востока, Юридический институт, Влади-мирская семинария, Северо-маньчжурский университет. Помимо вузов было учреждено много средних специаль-ных учебных заведений, специализированные курсы иностранных языков, курсы медсестер и т.д. Помимо Харбинского технологического института, относительно масштабным вузом, созданным русскими эмигрантами, были Высшие экономико-юридические курсы. Директо-ром этих курсов, учрежденных в 1920 году, поначалу был деятель партии кадетов, один из идеологов движе-ния «Смена вех» профессор Н.В. Устрялов. В этом учеб-ном заведении, позднее переименованном в Юридиче-ский институт, было введено изучение такой дисципли-ны, как «Китайское право». Там же издавался «Юриди-ческий вестник», были организованы курсы для ки-тайской молодежи. В период с 1898 по 1917 гг. россияне уже учредили в Харбине свыше 20 учебных заведений разного рода. Согласно «Истории образования в Мань-чжурии», изданной в 1935 г., в тот год в Харбине име-лось 14 созданных россиянами общественных школ, плюс к тому в Харбине и вдоль КВЖД имелось свыше 60 различных учебных заведений, созданных правлением

155


железной дороги и частными лицами. Харбинские шко-лы создавались, в основном, в соответствии с россий-ской системой образования. Например, Харбинский юридический институт, в который были преобразованы Высшие экономико-юридические курсы, был сформиро-ван в соответствии с уставом и системой Дальневос-точного университета, функционировавшего во Влади-востоке. Средняя школа Союза христианской молодежи была учреждена в соответствии с программами россий-ской сети просвещения.

За пределами России, и в частности в Китае, в 20-30-е годы XX века сформировались основы уникальной культурной и духовной среды, как русская эмиграция. По мере того, как в современной России обнаруживает-ся все больший интерес к истории, наследие эмиграции приобретает все большую ценность. Оно оказывает, хотя и запоздалое, но все же весьма заметное воздей-ствие на духовную и культурную жизнь современной России.

В тяжелых условиях чужбины русская эмиграция «духа не угашала», поэтому и осталась в истории с определением «культурная эмиграция», что ставит ее в особое положение в ряду других примеров миграции на-родов. Русский человек никогда не падал духом, стой-кость и выдержка всегда помогали ему стоять на ногах, словно «оловянный солдатик».

В.С. Морозова, канд. филос. наук, доцент кафедры востоковедения ЧитГУ,

директор Читинского филиала ИДВ РАН, г. Чита

ФЕНОМЕН РЕГИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ И РАЗ-ВИТИЕ КУЛЬТУРНОЙ ИНДУСТРИИ КНР НА ФОНЕ

МИРОВОГО ФИНАНСОВОГО КРИЗИСА

156


Глобальный финансово-экономический кризис по-следних лет со всей остротой поставил вопрос о расши-рении поля поиска духовно-нравственных, общекультур-ных оснований современного и будущего мирового по-рядка. Это временное и пространственное поле включа-ет в себя не только традиции мировых культурных си-стем, но и региональных культур, в том числе регио-нальные модели, складывавшиеся на протяжении всей истории развития культурологической мысли [1].

Отношение к кризису определяется способом его восприятия. Если формализовать его событие как тако-вое, вне вполне «естественных» экономических и поли-тических причин, то получившееся может быть выраже-но как внезапное нарушение заведенного порядка ве-щей [2].

Однако, если рассматривать явление кризиса в ис-торической перспективе, то процесс этот в плане разви-тия культуры в целом, и региональной культуры, в частности, весьма полезен. В данном контексте, ин-тересна китайская этимология слова кризис: само слово «кризис» в китайском яыке состоит из двух иероглифов - один означает «опасность», другой – «благоприятная возможность». Данное языковое явление находит своё отражение и в процессе развития культуры.

Эксперты считают, что в условиях финансового кризиса индустрия культуры Китая может достигнуть ко-лоссального подъёма. В частности, на 6-ом Форуме ки-тайской индустрии культуры, прошедшем в январе 2010 года на базе Пекинского университета, более сотни экс-пертов развернули дискуссию вокруг культурной страте-гии и индустрии культуры, было высказано общее мне-ние, что в условиях финансового кризиса индустрия культуры Китая стоит перед новыми возможностями для развития.

Конечно, глобальный кризис, обостривший пробле-мы взаимозависимого мира, связанные с налаживанием

157


культурного взаимодействия на региональном уровне, еще долгое время способен сохранять свое негативное влияние. Но, в этой связи весьма актуальным становит-ся развитие межрегиональных культурных связей как ключевого элемента при поиске точек соприкосновения стран и народов, без которого невозможно говорить о взаимопонимании. Такие коммуникации способны стать ключевой гуманитарной составляющей глобализирую-щегося мира, при учете тех проблем и ошибок, которые выявил глобальный кризис [3].

Трансляция региональной культуры в условиях гло-бализации имеет первостепенное значение, особенно в период мирового кризиса. Сама проблема выживания человечества, которая, несомненно, является приори-тетной среди всех других глобальных проблем, предпо-лагает сохранение культуры, передачу подрастающим поколениям ее наиболее значимых образцов, норм, ценностей и идеалов.

Сегодня Китай, одна из немногих стран, вышедших из кризиса с наименьшими потерями, говоря о своих планах на будущее, большое внимание уделяет коорди-нированному развитию экономики, политики, культуры и общества, а также гармонизации отношений между человеком и природой. В данном контексте всё более важную роль он отводит культурному строительству в целом, и сохранению региональной культуры, в частно-сти.

Сам термин «региональная культура» подразумева-ет совокупность культурных явлений региона как соци-ально-исторического опыта живущих на конкретной тер-ритории людей, представителей разных социальных групп, национальностей, вероисповеданий. В данной статье понятие «региональная культура» связано с региональной спецификой конкретной историко-геогра-фической области (культура Китая), что предполагает использование этого термина для описания многообра-

158


зия культур, находящихся внутри единой страны. Регио-нальная культура генетически связана с национальной культурой, соотношение национальной культуры и ее регионального варианта может быть рассмотрено как связь общего и особенного. Региональная культура ста-новится серьезным фактором существования локального социума тогда, когда члены этого социума осознают себя как некое единство, идентифицируют себя с кон-кретной территорией, ощущая себя связанными с нею не только производственными связями, но и транслиру-емыми ценностями, среди которых значимость места жизни в судьбе ее жителей и судьбе страны ощущается как доминантная [4].

Китайское правительство сохраняет и развивает лучшие культурные традиции китайского народа, углуб-ляет национальные особенности культуры, особенно в период мирового кризиса.

Сегодня Китай придерживается мнения о том, что в культуре должна быть своя региональная специфика, утверждая, что без региональных особенностей культу-ры не было бы ее многообразия. Каждый этнос имеет присущую ему специфическую культуру и традиции, что и порождает многообразие мировой культуры, создает условия для жизнеспособности нации. Культурные тра-диции и региональной наследие каждой нации, как ее особое духовное достояние, являются важным источни-ком, питающим творческую мощь культуры, возрастаю-щую во времена социальных и экономических перемен. Только имея глубокие исторические корни, региональ-ная культура способна поддерживать государство в раз-витии его национальной специфики в условиях мирово-го кризиса.

Традиционная культура Китая известна во всем мире своим отчетливо выраженным китайским характе-ром, и сохранение этого регионального культурного на-следия в эпоху глобализации (прежде всего экономиче-

159


ской) является необычайно важной задачей культурного строительства в Китае на современном этапе. Социали-стическая культура с китайской спецификой – это некое обновление китайской культуры в ее историческом раз-витии.

Взаимодействие с международным сообществом пу-тем еще большей открытости, дальнейшее расширение культурных обменов с заграницей является твердым и неизменным курсом Китая в сфере культуры. Более того, современная культура, создается только в услови-ях модернизации и экономической глобализации. Про-гресс человеческой цивилизации обуславливает взаим-ные обмены между цивилизациями Востока и Запада, где культура выступает одной из основных форм кон-тактов.

В XXI веке в международной практике роль культу-ры и ее статус все более возрастает, а культурные об-мены и сотрудничество между странами и регионами в период кризисов становятся все более актуальными, по-скольку различные культурные контакты помогают устранять национальную разобщенность, содействуют развитию межгосударственных политических и экономи-ческих связей.

Позиция Китая в отношении развития мировой культуры состоит сегодня в следующем: полное уваже-ние к многообразию цивилизаций, налаживание сотруд-ничества и совместное развитие. Отбрасывая «мышле-ние времен холодной войны», уходя от призывов к «столкновению цивилизаций» и на базе взаимного ува-жения, равноправия, поисков общего при сохранении различий, Китай углубляет позитивную роль различных цивилизаций, содействуя непрерывному развитию чело-веческого общества и общему прогрессу всех стран и народов мира.

В период вхождения человечества в XXI век все бо-лее ускоряется темп экономической глобализации, раз-

160


вивается сфера культурной индустрии и «культура из регионов шагает в мир». Однако это отнюдь не значит, что человечество идет к созданию монокультуры. Ки-тайцы говорят, что если сад будет наполнен сотнями одинаковых цветов, то он станет абсолютно безжизнен-ным, только если сто цветов будут состязаться в красо-те, то сад станет прекрасен.

Возвращаясь к проблеме мирового финансового кризиса, приведём слова заместителя председателя Все-китайского комитета НПКСК Ли Увэя: «Хотя финансовый кризис повлиял на экономический рост в Китае, но не-прерывно увеличиваются темпы роста культурно-твор-ческих индустрий, в том числе игры-онлайн, кино, теле-видения и т. д., и уже намного превышают темпы эконо-мического роста. Для развития индустрии культуры фи-нансовый кризис предоставил редко встречающуюся возможность: во-первых, науко-техноемкость индустрии культуры высокая, степень загрязнения окружающей среды маленькая, потенциал развития большой, потреб-ление ресурсов низкое, что отвечает государственным требованиям по регулированию производственной структуры и оптимизации отраслевой структуры; во-вто-рых, сама индустрия культуры соответствует государ-ственным требованиям по расширению внутреннего спроса, тем самым, содействуя потреблению; в-третьих, последствия финансового кризиса коснулись традицион-ных экспортных предприятий в Китае, но они же созда-ли возможности «выхода» китайской культурной про-дукции вовне; в-четвертых, говоря о внутреннем спро-се, удовлетворение культурных запросов является но-вым пунктом экономического роста; в-пятых, появление новых СМИ, и отраслей культуры нового формата также создает благоприятные условия для быстрого развития индустрии культуры».

Возникновение экономического кризиса вероятно можно рассматривать как стимул к повышению потреби-

161


тельского спроса в культурной сфере. В последние годы индустрия культуры постепенно становится одной из опорных отраслей промышленности во многих регионах Китая. После выдвижения ряда мер по расширению вну-треннего спроса в стране были положительно решены финансовые проблемы малых и средних предприятий индустрии культуры [5].

Таким образом, мы можем говорить о явлении «за-рождения новой силы региональной культуры в культурной индустрии КНР на фоне финансового кризи-са», что подтверждается материалами, опубликованны-ми 13 марта 2009 года по итогам второй сессии ВСНП 11-го созыва, посвященной теме «Развитие культурного рынка и индустрии культуры». Заместитель министра культуры КНР Оуян Цзянь заметил, что в условиях меж-дународного финансового кризиса в культурной инду-стрии Китая зарождаются новые силы, наблюдаются тенденции сравнительно быстрого и положительного развития. Это определено особенностью культурной ин-дустрии: антиэкономической цикличностью. Даже при социальных потрясениях, жизненных трудностях, духов-ные и культурные потребности людей возрастают.

Как итог, можно отметить, что в настоящее время наблюдается заметное улучшение обстановки на культурном рынке Китая, который одно время пережи-вал состояние хаоса. Сегодня непрерывно увеличивает-ся формат формирующейся культурной индустрии, предоставляются условия, в которых происходит дивер-сификация форм культурного потребления, поэтому на данном этапе необходимо принять установки и меры, предоставить финансовую помощь для производства большего объема здоровой и полезной культурной про-дукции, создать и совершенствовать платформу регули-рования культурного рынка региона.

Литература:

162


1. Межкультурные коммуникации: уроки глобаль-ного кризиса [Электронный ресурс]. – Режим доступа: h ttp://convention2010.risa.ru/ – Заглавие с экрана.

2. Там же.3. Колобова, С.А. Межкультурные коммуникации

и их особая роль после завершения глобального кризи-са [Электронный ресурс] / С.А. Колобова. – Режим до-ступа: h ttp://convention2010.risa.ru/ - Заглавие с экрана.

4. Мурзина, И.Я. Региональная культура как предмет философско-культурологического исследова-ния [Электронный ресурс] / И.Я. Мурзина. – Режим до-ступа: http://proceedings.usu.ru/?base=mag/ - Заглавие с экрана.

5. Зарождение новой силы в культурной инду-стрии на фоне финансового кризиса [Электронный ре-сурс]. – Режим доступа: http://www.china-business-today.ru/novosti-kitaya/ - Заглавие с экрана.

Д.Н. Николаенко, аспирант ЧитГУ, г. Чита

ГЛОБАЛЬНАЯ ДЕПРЕССИЯ И НЕКОТОРЫЕ

ИНСТРУМЕНТЫ АНТИКРИЗИСНОЙ ПРОГРАММЫ ПРОВИНЦИИ ХЭЙЛУНЦЗЯН

Глобальная рецессия не обошла Северо-Восточный

регион КНР, в состав которого входит провинция Хэй-лунцзян, и оказала воздействие на его экономику. Во-просам проявлений мирового валютно-финансового кризиса, возможным шансам, которые он может предо-ставить, мерам преодоления негативных последствий в провинции было посвящено множество собраний и сове-щаний, как правительственных кругов, так и деятелей науки. Например, в одной из таких конференций, про-веденной 20 июня 2009 г., приняло участие около 300 участников из всех ВУЗов провинции, научно-исследова-

163


http://www.china-business-today.ru/novosti-kitaya/

http://www.china-business-today.ru/novosti-kitaya/

http://proceedings.usu.ru/?base=mag/

http://convention2010.risa.ru/

http://convention2010.risa.ru/

тельских организаций, а также специалисты органов управления экономикой при правительстве провинции, преподаватели экономического отделения Университета коммерции г. Харбин, аспиранты, заместитель председа-теля и постоянные члены экономической академии про-винции Хэйлунцзян.

В числе воздействий мирового кризиса на экономи-ку провинции указывались снижение объемов валовой продукции региона, снижение экономической эффектив-ности промышленности и совокупных сумм экспорт-но-импортной торговли, в том числе снижение экспорт-ной торговли продукцией сельского хозяйства (впрочем, отмечалось, что удар по сельскохозяйственной отрасли достаточно мал). Удар по внешней торговле в целом до-статочно очевиден, особенно заметны сокращения в приграничной торговле в районе г. Суйфэньхэ. Прояв-ленями кризиса называлось также банкротство большо-го числа средних и малых предприятий, что вызвало, в свою очередь, возвращение домой т.н. «отходников», проблемы трудоустройства. Наиболее сильно негатив-ное влияние мирового кризиса почувствовали на себе такие традиционные производственные отрасли провин-ции как нефтяная, нефтехимическая, угольная, фарма-цевтическая, отрасль по производству оборудования. Несмотря на проводящуюся с 2003 г. политику возро-ждения Северо-Восточной старой промышленной базы и успехи в этой области до полной оптимизации ситуации еще требуется время. Вследствие слишком большого удельного веса этих традиционных отраслей, однообра-зия и нерациональности структуры промышленности, вследствие того, что большая часть производств – это производства со значительными показателями загрязне-ния окружающей среды эти пять отраслей пострадали больше всего. Мировой финансовый кризис, ослабив функции слияния капитала на рынке капиталов страны, опосредованно повлиял на развитие рынка капиталов в

164


провинции Хэйлунцзян, задерживая вхождение на ры-нок предприятий провинции. Таким образом, отстающая в определенном смысле провинция Хэйлунцзян испыта-ла все аспекты кризиса на себе.

Естественными ответными мерами, предлагавшими-ся в поисках выхода из сложившейся ситуации, называ-лись оптимизация структуры промышленности, создание собственных брендов, например, в льняной промышлен-ности, где у провинции есть огромные потенциальные возможности (в частности у «Хэйлунцзянской корпора-ции по производству льна»). Предлагалось развивать т.н. «вайбао», т.е. предоставление предприятием абсо-лютно полного спектра услуг как в основных, так и в не-основных операциях и др. меры. Предлагалось обратить внимание на развитие «вайбао» на территории «8-ми экономических районов», в числе которых «промышлен-ный коридор Харбин-Дацин-Цицикар (Х-Д-Ц)», база угольной электрификации в восточной части провинции, торгово-экономический район освоения «Северо-Вос-точная Азия», природоохранный эколого-функциональ-ный район «Дасинаньлин», опытный район комплексно-го сельскохозяйственного освоения «двух равнин», рос-сийский парк торговли и перерабатывающей промыш-ленности с такими городами как Харбин, Муданьцзян, Суйфэньхэ и Чжаодун, район освоения с концентрацией высокотехнологичных наукоемких производств и тури-стический район освоения «Бэйго фэнгуан». Из всего комплекса мер наибольшее внимание, начиная с конца 2008 г., когда было проведено одно из первых рабочих экономических совещаний комитета провинции Хэй-лунцзян (и далее в январе, апреле, мае, июне, декабре 2009 г.) было обращено на продвижение развития «8-ми экономических районов» и реализации «10 проек-тов». («10 проектов» предполагает возведение новых деревень социализма, реконструкция старых промыш-ленных баз, строительство основных объектов промыш-

165


ленности, создание современной транспортной сети и др. Вследствие обширности освещаемого материала остановимся на одном из экономических районов – «промышленном коридоре Х-Д-Ц». Данный проект, как и претворяемый в жизнь с 2009 г. инфраструктурный проект, увязанный с «8-ю экономическими районами», обладает не только теоретической ценностью, когда при указываемых выгодах от развития ограничиваются формулировками «надо развивать», но и практической значимостью именно в 2008-2009 кризисные годы, что подтверждается представленными китайской статисти-кой показателями.

19 января 2009 г. на 4-м общем совещании прави-тельство провинции разрабатывало план работ на ве-сенний период. Ли Чжаньшу (секретарь провинции) ука-зывал, что создание «8-ми экономических районов» и реализация «10 проектов» - это и ответ на влияние мирового экономического кризиса, и эффективная мера продвижения более быстрого и лучшего социально-эко-номического развития всей провинции. Провинцией на дорожное строительство было выделено 1 млрд. юаней. В условиях мирового финансового кризиса инфраструк-турное строительство, развернувшееся в пределах «промышленного коридора Х-Д-Ц» и вокруг него, оказа-лось «антикризисным помощником», стимулирующим развитие экономики. К тому же, вероятно, его можно считать именно тем «риском» («wei») в финансовом кризисе, который превратился в «шанс» («ji»). «В до-полнение ассигнований, запланированных на развитие народного хозяйства, в КНР был принят крупномасштаб-ный инвестиционный проект в размере 4 трлн. юаней» [1]. Эти инвестиции явились шансом ускорения разви-тия всей провинции и в частности шансом создания «промышленного коридора Х-Д-Ц».

Как отмечалось на отчетном совещании правитель-ства провинции Хэйлунцзян, проводившемся 22 марта

166


2010 г., в 2009 г. провинция Хэйлунцзян последователь-но осуществляла стратегическую программу Централь-ного правительства о «стимулировании внутреннего спроса и привидения в движение роста национальной экономики». Благодаря чему, даже несмотря на влияние мирового финансового кризиса и снижение цен на нефть, темпы экономического роста составили 11,1%. В области расширения внутреннего спроса внимание кон-центрировалось на создании «8-ми экономических райо-нов» и реализации «10 проектов».

Реализацию программы «промышленного коридора Х-Д-Ц» увязывают со структурными изменениями в эко-номике провинции Хэйлунцзян. Промышленный пояс «Х-Д-Ц» - это попытка создать крупный промышленный комплекс с максимальным использованием непригодных для сельского хозяйства земель, для провинции Хэй-лунцзян это также возможность преодолеть складываю-щиеся диспропорции в экономическом развитии регио-на. Помимо этих трех городов в этой промышленной зоне основообразующими выступят также города Чжао-дун и Аньда. Этот «промышленный коридор» является важным элементом в возрождении Северо-Восточной промышленной базы. Таким образом глобальная рецес-сия и меры ее смягчения совпали с внутренней полити-кой возрождения Северо-Восточного региона и создани-ем в стране первоклассной базы современной промыш-ленности (законодательно это понятие в отношении «промышленного коридора Х-Д-Ц было оформлено в сентябре 2009 г.).

В мае 2009 г. правительство и комитет провинции предложили план строительства дорожной инфраструк-туры в течение трех лет, на которое ранее отводился срок в 15 лет, с капиталовложениями в размере 1100000000 юаней. В плане строительство 3042 км. ско-ростных шоссе, 3352 км. автодорог первого и второго уровней, 60799 км. сельских автодорог. В 2009 г. нача-

167


лось строительство 2900 км. дорог, что составляет ¼ часть от начавшегося в этом году дорожного строитель-ства во всей стране. Анализируя китайские источники можно сказать, что работу отличает большая оператив-ность, и как отмечают китайские издания, таких масштабов транспортного строительства в истории про-винции еще не было. На работы было привлечено 50000 рабочих (что в некоторой степени снизило определен-ную долю напряженности на рынке труда), 9900 чело-век технического управления, специализированной тех-ники в совокупности 15900 единиц. Каждый объект в трехлетнем плане строительства линий автодорог увя-зывается с созданием «8-ми экономических районов». Так, 6 скоростных автодорог общей протяженностью 843 км. будут обслуживать «промышленный коридор Х-Д-Ц», 8 скоростных автодорог общей протяженностью 964 км. будут обслуживать базу угольной электрифика-ции в восточной части провинции, 5 скоростных автодо-рог общей протяженностью 855 км. будут обслуживать торгово-экономический район освоения «Северо-Вос-точная Азия», 4 скоростных автодорог общей протяжен-ностью 895 км. обслуживают природоохранный эколого-функциональный район «Дасинаньлин», 9 скоростных автодорог общей протяженностью 1341 км. обслужива-ют опытный район комплексного сельскохозяйственного освоения «двух равнин». Скоростное шоссе от Му-даньцзяна до Суйфэньхэ протяженностью в 156 км. бу-дет обслуживать российский парк торговли и перераба-тывающей промышленности с такими городами как Хар-бин, Муданьцзян, Суйфэньхэ и Чжаодун, а 4 скоростных автодороги протяженностью 537 км. обслуживают рай-он освоения с концентрацией высокотехнологичных наукоемких производств. После завершения работ будут образованы следующие экономические пояса: пятичасо-вой от Хэйхэ, Дасинаньлина до Харбина; трехчасовой от Цицикара, Муданьцзяна, Цзямусы, Цзиси, Шуаняшаня,

168


Ичуня, Цитайхэ, Хэгана до Харбина и часовой от Даци-на, Суйфэньхэ до Харбина.

Управление транспорта провинции для привлече-ния лучших строительных бригад, гарантирования каче-ства и хороших темпов строительства инициировало торги по принципу проведения лотереи, что свыше 500 крупных строительных предприятий.

Необходимо отметить, что Харбин выступает в ка-честве города-лидера создаваемого промышленного комплекса. Для того чтобы последовательно претворять в жизнь стратегическую программу создания «8-ми эко-номических районов», комитет провинции активно раз-вивает ведущую роль Харбина в социально-экономиче-ском развитии всей провинции, и помимо прочих задач, перед ним была также поставлена задача инициирова-ния инфраструктурного улучшения своей территории и территории прилегающих пригородов. Были разработа-ны следующие проекты: строительство первой очереди метро, моста «Сунпу», ж/д «Харбин-Дацин», завод по очистке воды «Чуньли», началась вторая очередь водо-снабжения на участке «Мопаньшань», подземные соору-жения на ул. «Сюэфусыдао», землеустроительные рабо-ты в районе «Хаси», возобновились работы второй оче-реди в мкр. «Цинхэвань», научно-техническом бизнес-центре района «Наньган», озеленение г. Харбин и др. 23 проекта, на которых в 2009 г. начались работы. На реализацию данных проектов было выделено 289420000000 юаней.

Результатами к отчетному собранию 22 марта 2010 г. можно назвать следующие: по основным объектам ав-тодорожного строительства завершенных дорожных на-сыпей было120 млн. кубометров, что от общего объема составляет 52 %, уложенного дорожного полотна 24500000 кв. м., что общего объема составляет 18 %, 20 июля 2009 г. были пущены поезда на 133 километровой ветке Харбин-Дацин.

169


17 декабря 2009 г. для всесторонней последова-тельной реализации «Некоторых предложений Госсове-та о дальнейшей реализации стратегии возрождения старой промышленной базы на Северо-Востоке и других старых промышленных баз» (в государственной редак-ции за №33 от сентября 2009 г.), комитет и правитель-ство провинции Хэйлунцзян представило свои «Предло-жения о последовательной реализации «Некоторых предложений Госсовета о дальнейшей реализации стра-тегии возрождения старой промышленной базы на Севе-ро-Востоке и других старых промышленных баз»» (в ре-дакции провинции за№22). Одним из основных положе-ний реализации точек зрения оставалось последова-тельное создание «8-ми экономических районов» и ре-ализации «10 проектов».

«Промышленный коридор Х-Д-Ц» рассматривается «двигателем» промышленности и экономики провинции. На каждом участке действуют частные распоряжения правительств городов. Например, в 2008 г. правитель-ство г. Цицикар определило район освоения высоких технологий «Наньюань» важным элементом развития наряду с другими ведущими парками развития на линии протяженностью в 20 км в «промышленном коридоре Х-Д-Ц». В начале 2009 г. городское правительство опуб-ликовало «Методы управления кредитно-финансовыми дисконтными векселями в инфраструктурном строитель-стве «промышленного коридора Х-Д-Ц»», предоставив пятилетний финансовый дисконт в области инфраструк-туры ведущим опытным районам и технопаркам. После чего с просьбой о выделении подобных векселей в Управление финансов и провинциальный комитет по развитию и реформам обратились с 7 объектов, в том числе по объектам дорожного строительства, расшире-ния и строительства второй очереди газопровода и др., а испрашиваемая сумма составила 23000000 юаней.

170


В тезисах работы на 2009 г. Управления активиза-ции экономического сотрудничества в качестве одной из прописанных мер привлечения бизнес-структур и инве-стиций указывается организация и участие в различных внутригосударственных и международных встречах (Харбинская международная торгово-экономическая яр-марка, переговоры о сотрудничестве в сфере междуна-родных инвестиций в Харбине и др.). К примеру, прак-тическими достижениями в 2009 г. этой меры только от проведения 20-й Харбинской международной торгово-экономической ярмарки являются подписанный «про-мышленным коридором Х-Д-Ц» 71 контракт и соглаше-ние на сумму 18521000000 юаней.

В числе запущенных в 2009 г. проектов на террито-рии собственно «промышленного коридора» можно на-звать, например, следующие. В мае 2009 г. в «городке автомобильной и авиационной промышленности» в г. Харбин было положено начало строительству завода по выпуску грузовых и легковых автомобилей «Первой Харбинской компанией с ограниченной ответственно-стью по выпуску легковых автомобилей». Совокупная сумма капиталовложений в проект равна 1423000000 юаней. На дацинском участке «коридора» дацинская компания «Ляньхуа» вложила 124000000 юаней. в со-здание завода по выработке полиакриломида, а в да-цинском промышленном парке по переработке топинам-бура было вложено 230000000 юаней. на развитие проектов по переработке инулина, фруктозы и бионер-горесурсов. В ноябре 2009 г. здесь же на дацинском участке «коридора» в показтельном районе освоения «Хулань» правительство провинции Хэйлунцзян, между-народная корпорация «Чжунсинь» и тайваньские инве-сторы подписали соглашение о сотрудничестве в обла-сти светодиодной промышленности, которая станет од-ной из ряда новых отраслей. В течение 5 лет от между-народной корпорации «Чжунсинь» и тайваньских инве-

171


сторов поступит по 50000000 ю. В дацинском парке пи-щевой промышленности «Синьчао» к октябрю 2009 г. сданный в эксплуатацию объект первой фазы строи-тельства глубокой переработки кукурузы с инвестиро-ванными «Азиатской биохимической» корпорацией 80000000 ю. в год может перерабатывать 60 т. кукуру-зы. Дацинский участок «коридора» отличается количе-ством проектов вследствие привлекательности низких цен на основные ресурсы (например, 1 куб. метр при-родного газа равен 1,6 юаней, 1 куб. метр промышлен-ной воды – 1,1 юаней.

Немало проектов было начато в г. Чжаодун. Это, к примеру, вложения корпораций «Чэньда» (г. Далянь) и «Баоди» (г.Тяньцзинь) в создание одноименных парков пищевой промышленности. В специализированном пар-ке «Хэйлунцзян хуайе» 500000000 инвестиций было направлено на развитие светодиодной промышленно-сти, фотоэлементной. В сентябре 2008 г. было положе-но начало строительству электростанции, вырабатываю-щей электроэнергию из кукурузной соломы (проект спонсирован капиталовложениями провинции Ляонин) с годовой проектной мощностью в 160000000 киловатт. В декабре 2009 г. в г. Пекин было подписано соглашение между китайской корпорацией с ограниченной ответ-ственностью технических инноваций и промышленной базой развития инновационных технологий г. Чжаодун было подписано соглашение с инвестиционными вложе-ниями в 1500000000 юаней. Корпорация приступила к строительству 300 ветрогенераторов постоянного на-магничивания с мощностью в 2 мегаватта каждый. Есть задумки развития генной инженерии и различных био-технологий.

Итак, одной из приоритетных задач общественно-сти, руководства провинции являлось и является про-ведение организационных и практических мероприятий, направленных на стабилизацию оперативной обстанов-

172


ки, связанной с негативными явлениями в финансовом и других секторах экономики, отрицательными изменени-ями в социальных отношениях, вызванными мировым финансовым кризисом. Как отмечал секретарь комитета провинции Хэйлунцзян Цзи Бинсюань «удастся ли сохранить экономическое равновесие в условиях суро-вого экономического кризиса – это большой экзамен для нас». Вероятно, решением определенных задач про-винция действительно выдержала экзамен, однако большого оптимизма проявлять не стоит, поскольку лег-кого избавления от кризиса не бывает. И, несмотря на некоторые положительные результаты, по-прежнему остается масса болевых точек.

Литература:1. Сазонов, С. Реформа транспортной системы КНР

и мировой кризис / С. Сазонов. – Проблемы Дальнего Востока – 2010. - №1. – С. 30.

А.С. Озорнина, аспирант ЧитГУ, г. Чита

ДИНАМИКА РАЗВИТИЯ ВНУТРЕННИХ РЕГИО-НОВ КНР В УСЛОВИЯХ ГАРМОНИЗАЦИИ КИ-

ТАЙСКОГО СОЦИУМА

«Китайский регион», представляющий собой вза-имообусловленный процесс «внутренней и внешней регионализации» КНР реализуется сегодня в стратегиях внутреннего (построение «гармоничного общества») и внешнего развития (стратегия «мирного развития»). Внутренняя стратегия КНР, обозначенная как построе-ние «гармоничного социалистического общества», ин-терпретируется нами как «внутренняя регионализация», т.к. ее важнейшей задачей и целью является согласо-ванное и устойчивое развития «внутренних регионов-подсистем» китайского государства-системы.

173


В конкретно-практическом смысле «внутренний регион» КНР («регион-подсистема»), образующийся вследствие природно-климатического, социально-эко-номического, этнокультурного и политико-администра-тивного многообразия Китая, мы можем определить как территориальную единицу политико-административной, экономической и социально-культурной структуры стра-ны, как подсистему региональной системы КНР. Каждый регион КНР ограничен рамками территорий и характе-ризуется своеобразием природных условий, специализа-цией производства и обмена товаров и услуг, социаль-ной инфраструктурой, уровнем, качеством жизни раз-личных слоев населения.

«Внутренние регионы» КНР являются своего рода микроуровневыми регионами-системами, т.к. обладают характеристиками «региона»: территориальной органи-зацией, воспроизводственными процессами, ресурсным потенциалом и культурными ценностями. Но особенно-стью «внутренних регионов» является отсутствие их обособленности и четких территориальных границ.

Среди китайских ученых и специалистов существу-ет множество способов дифференциации китайского региона на регионы микроуровня, но далеко не все были применены на практике. В основном в китайской литературе встречается, так называемое, «двухуровне-вое разделение» [1], где 4 экономических региона или зоны («Цзинцзи дидай») представляют собой первый, высший уровень. Экономические регионы включают в себя: Восточный, Центральный, Западный и Северо-Вос-точный.

1) Восточный регион (пров. Хэбэй, Шаньдун, Цзян-су, Чжэцзян, Фуцзян, Шаньдун, города Пекин, Тяньцзин, Шанхай, о.Хайнань). Наиболее экономически развитый регион с самой большой плотностью населения. Занима-ет выгодное географическое положение, имеет разви-тую транспортную систему и т.д.

174


2) Центральный регион (пров. Шаньси, Аньхуэй, Цзянси, Хэнань, Хубэй, Хунань). Является индустриаль-ной базой страны в энергетической и срыьевой промыш-ленности, важным транспортным узлом. Но в тоже вре-мя экономическое развитие данного региона отстает от развитых восточных провинций.

3) Западный регион (пров. Шаньси, Ганьсу, НХАР, АРВМ (частично), ГЧАР, Юйнань, Гуйчжоу, Сычуань, Цинхай, Тибет, СУАР, Чунцин). По площади регион яв-ляется самым большим, но плотность населения и уро-вень экономического развития очень несбалансирован-ные. В целом, экономическое развитие близко к Цен-тральному региону. Западный регион в основном сосре-дотачивает этническое сообщества. Он богат природны-ми ископаемыми.

4) Северо-Восточный регион (пров Цзилин, Ляонин, Хэйлунцзян и Восточная часть АРВМ) является инду-стриальной базой КНР.

Второй, нижний уровень деления представляют со-бой 8 «объединенных экономических регионов» (цзунхэ цзинцзицюй): 1) Северо-Восточный регион (провинции Ляонин, Цзилин и Хэйлунцзян); 2) Северный прибреж-ный регион (провинции Хэбэй, Шаньдун и города Пекин и Тяньцзин); 3) Восточный прибрежный регион (провин-ции Чжэцзян и Цзянсу, а также г. Шанхай); 4) Южный прибрежный регион (провинции Фуцзянь, Гуандун и о. Хайнань); 5) Регион среднего течения реки Хуанхэ (про-винции Цзянси, Шаньси, Хэнань и АРВМ); 6) Регион среднего течения реки Янцзы (провинции Хубэй, Ху-нань, Цзянси и Анхуэй); 7) Юго-западный регион (про-винции Юньнань, Гуйчжоу, Сычуань, Гуанси и город Чунцин); 8) Северо-Западный регион (провинции Гань-су, Цинхай, Сицзан, НХАР, и Тибет). В китайских источ-никах отмечается, что такое разделение основано на принципах общности границ, идентичности социально-

175


экономического развития, природных условий и ре-сурсного потенциала и т.д. [2, С.52]

Координация жизнедеятельности этих регионов осуществляется преимущественно сверху вниз при не-значительных горизонтальных взаимодействиях регио-нов как социальных объектов, что способствует их не-равномерному социально-экономическому развитию. Это вполне может препятствовать сохранению устойчи-вости общества в условиях глобализации. Таким об-разом, в китайском обществе нарастает потребность в дифференциации «китайского региона» на саморазви-вающиеся социокультурные системы (сообщества), ми-кроуровневые регионы-системы, функционирующие на основе горизонтальных и вертикальных взаимосвязях, что реализуется путем осуществления стратегии по-строения «гармоничного социалистического общества».

Очевиден тот факт, что региональные администра-тивные границы стали помехой в получении должного экономического эффекта, и можно сказать, что происхо-дит «ломка» административных границ регионов (про-винциального уровня) и построение экономических регионов на внеадминистративной основе [3, С. 45].

Китайские ученые-экономисты отмечают, «гармо-ничное общество – это гармония между населением региона, окружающей средой, ресурсами и развитием, умеренные региональные различия, стабильные и эф-фективные межрегиональные связи. Региональная гар-мония - эффективное межрегиональное разделение труда, построение единого рынка и модели устойчивого регионального развития». [4] Член Центра исследова-ния регионального развития Чжан Хуэйко подчеркивает, что рассматривать развитие «внутренних регионов» КНР следует в двух аспектах: 1) межрегиональные свя-зи; 2) развитие конкретного региона. Первый аспект подразумевает необходимость развития эффективных разноуровневых межрегиональных связей и осуществле-

176


ние региональной экономической интеграции. Второй рассматривает и анализирует устойчивое развитие каж-дого «внутреннего региона»[5].

Сбалансированное, устойчивое, безопасное и «гармоничное» развитие «внутренних регионов» обес-печивается такими инструментами как рынок (устране-ние локализации регионов, построение единого госу-дарственного рынка, самостоятельное межрегиональное перемещение факторов производства); сотрудничество (создание институализированной структуры внутригосу-дарственного регионального сотрудничества, развитие многоуровнего, разноформатного сотрудничества в раз-личных сферах); взаимопомощь (развитые регионы по-могают развиваться отсталым регионам) и поддержка (государственная поддержка развития регионального образования, безопасности, культуры и т.д.).[6, С.138-139]

Кроме этого, еще в 2007 году на 17 съезде КПК была выдвинута стратегия образования так называемых «самостоятельных регионов» (Чжути гуннен цюйюй), которые подразумевают развитие на основе собствен-ных «способностей» (на основе развитой промышленно-сти, сельского хозяйства или предоставления услуг) [7].

В настоящее время осуществление трех программ регионального развития («Возрождение старопромыш-ленной базы Северо-Востока КНР», «Освоение Запада», «Подъем Центра»), формирование саморазвивающихся (чжути гуннен) регионов и развитие урбанизации со-ставляют единую схему сбалансированного региональ-ного развития КНР.

Таким образом, на основании представлений ки-тайских ученых о региональном развитии «внутренние регионы» КНР мы можем представить как «регионы-ква-зикорпарации». Такой подход отражает парадигму регионального саморазвития, когда регион имеет право осуществлять самостоятельное хозяйствование в преде-

177


лах его полномочий и формировать свою собственную стратегию. Таким образом, развитие региона начинает определяться не тем, что происходит внутри него, а его взаимодействием с другими регионами как по гори-зонтали, так и по вертикали.

«Гармоничное» региональное развитие КНР за-висит от умения понимать, выявлять, открывать и со-здавать преимущества «внутренних регионов», соотно-сить их с преимуществами других регионов, создавать конкурентные условия, обеспечивающие реализацию преимуществ региона, причем в глобальной, а не только во внутристрановой перспективе.

Литература:1. Лю Фэн. Гуаньюй шиву гуйхуа цюйюй хуафень

дэ сыкао = Размышления о плане регионального деле-ния 11-й пятилетки [Электронный ресурс]. – Режим до-ступа: www.pinggu.org/bbs/b54i27364.html. - Загл. с экрана.

2. Ли Шантун. Чжунго (далу) цюйюй шэхуэй цзиньцзи фачжань тэчжэн фэньси = Анализ особенно-стей регионального социально-экономического развития КНР. – Бэйцзин: Говуюань фачжань яньцзю чжунсинь, 2002. – 217с.

3. Демьяненко, А.Н. Территориальная организа-ция экономики КНР и проблема экономического райони-рования / А.Н. Демьяненко, Д.А. Изотов // Про-странственная экономика. – 2008, № 1. – С.43-56.

4. Цун цюйюй цзинцзисюе дэ цзяоду кань жухэ го-уцзянь шэхуэй чжуи хэсие шэхуэй = построение «гармо-ничного социалистического общества» с точки зрения региональной экономики [Электронный ресурс]. – Ре-жим доступа: www . gov . cn / zwhd /2006-12/19/ con - tent _472852. html . - Загл. с экрана.

5. Чжан Хуэйко. Чжунго дэ цюйюй чжэнцэ юй цюйюй фачжань: чуэйгу юй цяньван = Региональная по-литика Китая и развитие регионов: прошлое и настоя-

178


http://www.gov.cn/zwhd/2006-12/19/content_472852.html

http://www.gov.cn/zwhd/2006-12/19/content_472852.html

http://www.pinggu.org/bbs/b54i27364.html

щее [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www . the - ory . people . com . cn / GB /41038/8180706. html . - Загл. с экра-на.

6. Лю Инцзе. Чжунго дэ фачжань чжаньлюе хэ цзибэн гоцэ = Стратегия развития КНР и основная госу-дарственная политика. – Бэйцзин: Чжунго чжунян данц-зяо чубаньшэ. - 2008. - С.215.

7. Фан Цзяси. «Цюаньго чжути гуннен цюй гуихуа» фа: туишен сань да чжэнцэ гайгэ = «План образования самостоятельных регионов»: рождение трех больших политических реформ. [Электронный ресурс] – Режим доступа: www . house . focese . cn / news /2010-06- 17/962936. html . - Загл. с экрана.

179


http://www.house.focese.cn/news/2010-06-17/962936.html

http://www.house.focese.cn/news/2010-06-17/962936.html

http://www.theory.people.com.cn/GB/41038/8180706.html

http://www.theory.people.com.cn/GB/41038/8180706.html

К.А. Тарабарко, аспирант ЧитГУ, г. Чита

ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ СЕВЕ-РО-ВОСТОЧНОГО КИТАЯ

Несмотря на влияние мирового финансового кризи-са и спад активности мировой экономики, в Северо-Вос-точном Китае (СВК) продолжается осуществление стра-тегического плана «Сохранение роста, стабильности и уровня доходов населения». Эта стратегия, выдвинутая ЦК КПК и Госсоветом, основана на научной концепции развития и направлена на ускорение экономического роста, обеспечение населения источниками существова-ния, устранение социальных проблем и противоречий, повышение качества управления общественным поряд-ком. В ходе реализации данного плана СВК добился определённых положительных результатов.

180


В условиях серьёзного кризиса на рынке труда, правительство СВК продолжает активную политику, направленную на стабилизацию в данной области: предоставляет безработным возможность посещения курсов подготовки и переквалификации, всемерно способствует созданию новых рабочих мест. В 2008 г. в провинции Ляонин было официально трудоустроено 1126 тыс. человек, в городах и посёлках зарегистриро-вано 3,8 % безработных, что ниже среднего уровня по стране. В городской и сельской местности провинции Цзилинь трудоустроено 525 тыс. человек, процент за-регистрированных безработных составил 3,98 %. Общее количество работающего населения достигло 12810 тыс. человек. Это самый высокий показатель в истории про-винции. В провинции Хэйлунцзян официально трудо-устроено 717 тыс. человек. Процент зарегистрирован-ных безработных составил 4,23 %, что несколько ниже прежнего уровня. В провинциях Цзилинь и Ляонин ко-личество семей с «нулевой занятостью» (семей, в кото-рых не зарегистрировано ни одного работающего трудо-способного возраста) сохраняет тенденцию к уменьше-нию. В провинции Хэйлунцзян этот показатель – 55 тыс. семей.

Постепенно растёт уровень государственных соци-альных гарантий малообеспеченным слоям населения:

- значительно повышен размер основной пенсии по старости бывшим работникам госпредприятий: на 100, 95 и 102 юаня в провинциях Ляонин, Цзилинь и Хэйлунцзян соответственно;

- прожиточный минимум населения в провинции Ляонин увеличился на 18 %; в городской и сельской местности провинции Цзилинь пособие выросло на 50 % и 53 % соответственно; в провинции Хэйлунцзян размер пособия увеличился до 2328 и 1100 юаней в городе и деревне соответственно, что выше среднего показателя по стране;

181


- значительно возрос уровень вложений в новую форму кооперативного медицинского обслуживания в деревне: в провинциях Цзилинь и Ляонин этот показа-тель увеличился на 57 % и 50 % соответственно; уве-личилось количество крестьян, участвующих в новом виде медицинского обслуживания (в провинции Хэй-лунцзян на 95,5 %, в провинции Ляонин на 90 %).

Значительно улучшились бытовые условия как сельского, так и городского населения. Преобразование районов городских трущоб и сельского ветхого жилья – острая проблема, требующая пристального внимания руководства трёх провинций и значительных финансо-вых вложений. В период с 2005 по 2008 гг. в провинции Цзилинь под снос выделено 36050 тыс. м2. В 2008 г. в районах лесных хозяйств провинции были созданы 4 экспериментальные площадки. На их территории впер-вые в стране в течение года демонтировали старое жильё и построили 142 тыс. м2 нового. В этом же году перестроено 147 тыс. м2 ветхого жилья в сельской местности, для 600 тыс. человек разрешён вопрос обес-печения чистой питьевой водой.

Решена задача строительства жилых помещений на территории прилегающих к городам районов трущоб в провинции Цзилинь, в пользование жилищного фонда сдано 50 тыс. м2, возведено 3350 тыс. м2 нежилых поме-щений (помещения, которые используют в коммерче-ских целях) и 550 тыс. м2 дешёвого жилья, которое мож-но снять на определённое время. Питьевой водой обес-печен один миллион сельчан.

182


В провинции Хэйлунцзян на территории прилегаю-щих к городу районов трущоб возведено 8540 тыс. м2

жилья. В сельской местности снесено ветхое жильё и вновь отстроено 17150 тыс. м2. 277 тыс. малообеспечен-ных семей получили возможность снять дешёвое жильё – по этому показателю провинция Хэйлунцзян сохраняет первую позицию в стране. Питьевой водой обеспечено 920 тыс.человек.

Работа с населением постепенно охватила все направления стратегического курса правительства. Со-циальные работники, а также руководящий состав раз-личных уровней большое внимание уделяет адресной работе с населением (как в очной, так и в заочной фор-мах), что способствует решению самых острых проблем различного социального характера. В ходе проведения эксперимента постепенно был отрегулирован механизм обратной связи с населением.

В процессе адресной работы с населением в про-винции Цзилинь за 2008 г. была проведена проверка по 1600 обращениям; разрешено и закрыто 1100 дел, что составило 80,5 % от всего количества обращений. К ад-ресной работе с населением в очной форме привлечено 18003 кадровых работника. В 2008 г. зарегистрировано 260 тыс. случаев посещения граждан; разрешено 2233 сложных дела; взято под особый контроль 269 дел; для решения 263 вопросов были созданы комиссии; на ме-стах решено 70 дел.

После введения системы ответственности чиновни-ков за рассмотрение дел в провинции Хэйлунцзян по об-ращениям граждан было решено 13000 вопросов, в т.ч. 12267 вопроса разрешены на первичном уровне; кроме того принимаются обращения на электронный адрес правительства провинции. С момента открытия элек-тронной почты губернатора провинции Хэйлунцзян ко-эффициент разрешения дел достиг 100 %, свыше 85 % ходатайств удовлетворено.

183


С начала осуществления политики реформ и регио-нализации СВК управление общественным порядком приобрело комплексный характер. В 2008 г. все три провинции объединили свои усилия в обеспечении об-щественного порядка и совместными усилиями прело-мили тенденцию распространения преступной деятель-ности, гарантировали безопасность жизни и имущества своих граждан.

В 2008 г. в провинции Хэйлунцзян в рамках осуще-ствления операции «Осенний ветер» было раскрыто 96547 уголовных дел, что на 31,84 % больше, чем в 2007 г.; 94 % опрошенных жителя центрального города провинции Хэйлунцзян – Харбина – чувствуют себя в безопасности, эта цифра на 0,7 % выше, чем в целом по стране. В провинции Цзилинь в том же году было рас-крыто 85897 уголовных дел, это на 31,5 % больше, чем в 2007 г. Процент раскрытых дел об убийствах достиг 93,9 %. Согласно данным комитета Государственной статистики 93,1 % жителей провинции Цзилинь чув-ствовали себя в безопасности, это на 0,7 % выше, чем в предыдущем году. В провинции Ляонин процент раскры-тых уголовных дел увеличился на 5,7. Провинции СВК занимают по этому показателю 2-е место по стране.

184


Работа по поддержанию общественного порядка сосредоточена на местах. Для создания базы такой ра-боты в провинции Цзилинь были построены рабочие центры по управлению общественным порядком. В 2009 году на территории провинции насчитывалось 963 цен-тра, в территориальных общинах и деревнях – 2599 комнат милиции. В городских районах созданы специа-лизированные бригады для поддержания порядка. В де-ревнях насчитывается 11592 добровольческих патруля. В среднем на одну административную единицу низшего уровня приходится 1,3 человека, которые занимаются поддержанием общественного порядка. В провинции Ляонин из добровольцев, членов охраны общественной безопасности, кадровых работников органов милиции, общественных активистов созданы народные патрули. В 2009 году количество участников народных патрулей в административных единицах всех уровней составило 575 тыс. человек. Таким образом построение базы сохранения общественного порядка вышло на новый уровень.

В целях поддержания стабильной обстановки в приграничных районах провинции Цзилинь была усиле-на работа по наведению общественного порядка. На правах эксперимента была создана новая модель под-держания порядка в приграничных районах, основанная на взаимодействии населения и полиции. В домах жи-телей приграничных деревень установлено 12 тыс. сиг-нальных устройств для связи с полицией. Построено 340 комнат милиции, более 1800 оборонительных сооруже-ний. В 2008 году количество возбуждённых уголовных и административных дел значительно снизилось. Чувство безопасности у жителей приграничных районов повсе-местно повысилось. В 2008 году в 138 деревнях не было зарегистрировано ни одного преступления.

185


В 2008 году в СВК была организована специализи-рованная деятельность по обеспечению производствен-ной, противопожарной безопасности, и безопасности на дорогах. Развернута работа по устранению и выявлению скрытых угроз возникновения чрезвычайных происше-ствий, в результате чего снизилось количество ранений и смертей. В 2008 году было зарегистрировано 2167 смертей на производстве, что на 12,8 % меньше, чем в 2007 году. Всего зарегистрировано 8551 происшествие, что на 26,9 % меньше, чем в 2007 году. В 2008 году в провинции Цзилинь зарегистрировано 16504 происше-ствия, что по сравнению с предыдущим годом меньше на 2564 случая. Количество смертей достигло 2014. Эта цифра сократилась на 307 человек. Снижение произо-шло соответственно на 13,5 % и 13,2 %. В провинции Ляонин количество смертей в 2008 году составило 2993 человека, что по сравнению с 2007 годом меньше на 14, 6 %.

В 2008 году количество ДТП на дорогах трёх про-винций значительно снизилось. По сравнению с 2007 го-дом, в провинциях Ляонин и Цзилинь количество круп-ных аварий (более трёх смертей в одной аварии) снизи-лось на 52 % и 26,67 % соответственно. Не происходи-ло особо крупных аварий, в которых гибнет более 10 человек. В провинции Хэйлунцзян количество смертей на 10 тыс. автомобилей составило 4,92 %, что меньше показателей 2007 года на 17,4 %.

В 2008 году в провинциях СВК была усилена работа по проведению противопожарных мероприятий. В про-винции Хэйлунцзян экономический ущерб от пожаров увеличился на 34,1 % по сравнению с 2007 годом. По остальным показателям – количеству пожаров, количе-ству смертей, количеству ожогов – произошло снижение на 18,3 %, 15,6 %, 43,3 % соответственно. В провинци-ях Цзилинь и Ляонин также произошло значительное снижение ущерба от пожаров.

186


Несмотря на видимые достижения в построении благополучного общества в Северо-Восточном Китае остаются нерешёнными многие серьёзные проблемы

На рынке труда предложение рабочей силы по-прежнему превышает спрос. Краеугольным камнем яв-ляется трудоустройство потерявших работу людей, вновь прибывающей рабочей силы, возвращающихся в деревню крестьян и выпускников ВУЗов. Ежегодно в провинции Цзилинь требуется трудоустроить 800 тыс. человек. В то же время планируется создать лишь 450 тыс. рабочих мест. Коэффициент трудоустройства со-ставляет 56,25 %. В провинции Цзилинь, известной ка-чеством образования, количество выпускников ВУЗов превышает 40 % вновь прибывающей рабочей силы. По статистике 12,7 % из них не находит работу.

С 2007 года значительно возросли темпы инфля-ции. В 2008 году индекс потребительских цен вырос на 4,5 %. В результате увеличились расходы на основные нужды, что оказало наибольшее влияние на население с доходом ниже среднего уровня. В 2008 году стоимость потребительской корзины увеличилась на 5,6 % и 5,1 % соответственно. При этом в городах рост составил 5,0 % и 5,1 %, а в деревнях – 7,2 % и 5,3 %. В структуре рас-ходов затраты на продукты питания составляют 47,5 %. В провинциях Хэйлунцзян и Цзилинь – двух крупнейших производителях зерна – стоимость продукции сельского хозяйства возросла на 22,7 % и 27,3 % соответственно. Такая ситуация оказывает прямое воздействие на дохо-ды крестьян.

187


В Северо-Восточном Китае сельскохозяйственные наделы очень обширны, крестьянские поселения раз-бросаны на большие расстояния, велика текучесть насе-ления. На сегодняшний день эти факторы вкупе с не-хваткой кадров в органах правопорядка, недостаточной технической оснащённостью и большими районами для патрулирования приводит к ослаблению возможностей для наведения общественного порядка в деревне.

Увеличилось количество уголовных дел с участием крестьян. В связи с увеличением количества поддель-ных лекарств для животных, удобрений, семян исчезли или значительно снизились доходы крестьян. Это нано-сит значительный урон их жизненным интересам. Толь-ко в начале 2009 г. от раскрытых преступлений был воз-мещён ущерб на 11695 тысяч юаней.

Растёт количество нелегальных азартных игр. В 2008 г. в провинции Цзилинь было выявлено 522 неле-гальных «чёрных лотереи», обезврежено 140 преступ-ных групп с общим количеством участников, превышаю-щим 4000 человек. В провинции Ляонин было ликвиди-ровано 332 игорных притона, изъято более 20 миллио-нов юаней. В настоящее время в деревнях очень рас-пространена сеть так называемых «чёрных лотерей», в которые вовлечена большая часть населения. Это при-водит к многочисленным семейным трагедиям и стано-вится фактором, ставящим под угрозу стабильность в деревне.

Увеличилось количество тяжких преступлений. Причина совершения убийств достаточно сложна, одна-ко в корне этих преступлений лежит политика государ-ства, которое ослабило социальное регулирование, в отсутствии чёткой структуры управления основными со-циальными слоями.

188


Залогом социальной стабильности является здоро-вая рыночная экономики. В последние годы количество уголовных преступлений постепенно снижается, однако количество экономических преступлений продолжает увеличиваться. Увеличивается не только их количество, но и их масштаб, когда в афёры вовлекаются обширные области народного хозяйства, целые провинции, а пре-ступники получают огромные суммы. Основной экономи-ческий ущерб приходится на простых людей, что напря-мую влияет на жизненные интересы широких слоёв на-селения. Так, например, в аферу с муравьями Восточно-китайской торговой компании Инкоу в провинции Ляо-нин было вовлечено около 110 тыс. крестьянских хо-зяйств. Незаконным путём преступники получили около трёх миллиардов юаней. В провинции Хэйлунцзян рас-крыто 69 экономических преступлений, возмещён мате-риальный ущерб на сумму 140 миллионов юаней. В на-стоящее время экономические преступления в Китае широко распространены. Они подвергают опасности го-сударственную экономику и являются серьёзными фак-тором, подрывающим социальную стабильность.

Нарастание социальных проблем в отдельно взятом регионе – реальная угроза стабильности и безопасности всего государства. Поэтому китайское руководство уде-ляет особое внимание социальной стабильности в регионе, видя в ее сохранении и упрочнении одно из главных условий обеспечения поступательного экономи-ческого развития, осуществления задачи модернизации СВК. Разработан комплексный план по преодолению но-вых трудностей и проблем, возникающих в процессе ре-формирования экономики трёх провинций. Основные направления этого плана, заключаются в расширении полномочий низшего уровня правительства; объедине-нии усилий в борьбе с преступностью; дальнейшем усо-вершенствовании видов и каналов адресной работы с населением; сохранении и развитии активной кадровой

189


политики; создании системы управления чрезвычайны-ми ситуациями; воспитании правого сознания масс.

Литература:1. Чжунго дунбэй дицю баогао = Доклад о раз-

витии Северо-Восточного Китая/гл. ред. Фу Байчэнь. – Пекин: Шэхуй кэсюе вэньсянь чубаньшэ, 2009. – 470 с. – Кит. яз.

2. 2008 нянь хэйлунцзян шэн гоминь цзинцзи хэ шэхуй фачжань тунцзи гунбао = Статистический доклад о народном хозяйстве и социальном развитии Севе-ро-Восточного Китая в 2008 году// Хэйлунцзян шэн тунцзицзю. – 2009. – 28 фев. – С.14-68. – Кит. яз.

3. Ляонин шэн 2009 нянь чжэнфу гунцзо баогао = Доклад о работе правительства провинции Ляонин в 2009 году. [Элекронный ресурс]. – Режим доступа: http://china.com.cn. – Загл. с экрана.

Ци Миньянь, аспирант ЧитГУ, г. Чита

НЕКОТОРЫЕ ФОРМЫ ОРГАНИЗАЦИИ СИСТЕ-МЫ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ В КНР

Начиная с образования Китайской Народной Рес-публики, правительство Китая рассматривало просвеще-ние как дело первостепенной важности, а повышение культурного уровня народа - как краеугольную страте-гию государственного строительства. После провозгла-шения в КНР курса на реформы и открытость (1978г.) в ряду приоритетных задач страны так же выделилось об-разование. На прошедшем в 2007г. XVII съезде КПК была выдвинута новая стратегия научного развития, ко-торая может быть осуществлена только при опережаю-щем развитии образования. Таким образом, на партий-но-правительственном уровне наблюдается преемствен-ность в деле развития образовательной сферы.

190


http://china.com.cn/

Научные публикации и практика свидетельствует о том, что сам процесс подготовки специалистов высшей квалификации КНР и управление им, разработка и вне-дрение инновационных компонентов осуществляется планомерно. Китай эффективно продвигается в сфере высшего образования к мировым стандартам в органи-зационном и в учебно – методическом планах, исполь-зуя многовековую национальную традицию социального института образования и высшие инновационные дости-жения ведущих стран мира в условиях всё убыстряюще-гося процесса глобализации и интеграции.

На конец 2007 года, 97,3 % районов страны были охвачены обязательным начальным обучением. В масштабе страны число неграмотных среди людей моло-дого и среднего возраста сократилось до 5,7%. Такому огромному успеху способствовал тот факт, что с 1978 года, по мере проведения политики реформ и открыто-сти и в результате возобновления системы государ-ственных экзаменов при приеме в ВУЗы, дело образова-ния в Китае получило бурное развитие [1].

Признав образование стратегически важным для социально-экономического и политического развития страны, китайское правительство выработало курс раз-вития народного образования, выдвинув лозунг: «В раз-витии образования - лицом к модернизации, к внешнему миру, к будущему».

На начало нового века в стране уже существует множество многопрофильных и многоуровневых образо-вательных организаций: вузов; высших учебных заве-дений для взрослых; общеобразовательных средних школ высшей ступени; средних профессиональных школ всех типов и уровней. Такие успехи стали возможны в современном Китае потому, что в период с конца про-шлого и в начале нынешнего века образование, а осо-бенно – высшее, является чрезвычайно важным для со-циально-экономического развития Китая и престижным

191


для китайского социума. Китайское правительство исхо-дит из стратегии и лозунга «подъем страны за счет нау-ки и образования». Отсюда мы делаем вывод о том, что, по мере наступления эпохи «взрыва информации», в Китае все убедительнее проявляется приоритетное зна-чение образования для социально-экономического раз-вития страны.

Главную роль в деле развития высшего образова-ния в Китае сыграло радио и телевидение, которые и сейчас являются, одновременно с интернетом, основны-ми средствами реализации обучающих программ в си-стеме высшего образования Китая (т.н. - дистанционная форма организации обучения).

В Китае внедрена интегративная форма организа-ции и управления всей системой образования и особен-но его высшей школой. Прежде всего, это комбинатор-ная система образования, органично объединяющая в себе как традиционные, так и инновационные формы. Первая из них – создание на государственном уровне системы Центрального Радио - и Телевизионных Уни-верситетов (CRTVU) [2;5].

Так как деятельность RTVU требует меньшего фи-нансирования при большем числе подготовленных за меньший период и упрощённой технологии управления ей, то эти социально – экономические факторы вызвали их бурный рост. На данный период в этой системе рабо-тают 129 провинциальных радио - и телевизионных уни-верситетов (PTVU), 312 дочерних школ при префекту-рах/гражданских школ и 713 районных/окружных рабо-чих станций. Университеты PTVU были организованы в провинциях, муниципальных и автономных регионах; дочерние школы — в небольших и крупных городах, и префектурах; а рабочие станции — в районах крупных городов и сельских округах.

Существует два вида рабочих станций: станции, ор-ганизованные окружными или районными ведомствами

192


для небольших рабочих подразделений; и станции, ор-ганизованные на уровне отраслей промышленности (так называемые системные рабочие станции), таких как же-лезнодорожные ведомства и ведомства легкой промыш-ленности. Достигнутые успехи создали системе дистан-ционного обучения хорошую репутацию по всей стране и привлекли к ним внимание всего населения и, что особенно важно, Правительства Китая. В результате, в плане национального экономического и социального развития до 2010 года записано: «Должно быть достиг-нуто значительное распространение высшего образова-ния, как традиционным путем, так и с использованием всех других форм организации и реализации процесса образования специалистов высшей категории для нужд хозяйства страны [1;2;5].

Указами Правительства и нормативными Актами Министерства образования КНР закреплены за образо-вательными учреждениями разного уровня следующие организационно – управленческие и учебно – методиче-ские задачи. Необходимо отметить, что в КНР они стро-го регламентированы и невыполнение хотя бы одного их них, обязательных для всех ОУ, влечёт за собой как административную, так и уголовную ответственность [4].

Университеты CRTVU: составляют долгосроч-ные планы развития системы RTVU и годовые планы приема; руководят системой управления обучением уни-верситетов PTVU и координируют академическую рабо-ту, проводимую совместно несколькими университетами PTVU; составляют национальные учебные планы и со-здают программы для национального внедрения; разра-батывают и издают печатные учебные материалы, а также выпускают и распределяют аудио- и видеокассе-ты для курсов, проводимых в масштабе страны; готовят единые экзаменационные работы, вступительные и для сдачи в конце семестра, разрабатывают стандарты; ор-

193


ганизуют подготовку преподавателей, административ-ных работников и технических специалистов для нацио-нальной системы RTVU; проводят исследования в обла-сти высшего образования и организуют обмен опытом с аналогичными национальными и зарубежными образо-вательными учреждениями.

Университеты PTVU: руководят системой управле-ния обучением дочерних школ университетов PTVU, си-стемных рабочих станций и прикрепленных к ним об-разовательных классов; организуют выполнение учеб-ных планов, составленных CRTVU, и составляют учеб-ные планы для курсов, предлагаемых на уровне провин-ций; создают и реализуют учебные программы в регио-нах; разрабатывают и издают печатные учебные мате-риалы, а также выпускают и распределяют аудио- и ви-деокассеты для курсов; организуют проведение экзаме-нов, вступительных и для сдачи в конце семестра, и проверку экзаменационных работ; руководят допуском студентов и занимаются оформлением дипломов/серти-фикатов; организуют подготовку преподавателей, адми-нистративных работников и технических специалистов для региональных RTVU; проводят исследования в обла-сти высшего образования и организуют обмен опытом между собой[1;2;3].

Данные системы выходят на дальнейшие трансфор-мации организации, управления и реализации задач партии и правительства КНР. В настоящее время, радио - и телевизионные учебные программы в значительной степени представляют собой копии занятий в обычной аудитории университета. На этом этапе выделяем сле-дующие компоненты, а именно: выбираются лучшие из ведущих университетов Китая и их наилучшие препода-ватели, прошедшие серьёзный многоуровневый нацио-нальный конкурс. Но этого оказалось мало на сегодняш-ний момент развития современного китайского обще-ства.

194


Официальными властями признается, что для того, чтобы обеспечить выход системы высшего образования на более высокий мировой уровень преподавания, для КНР и его Министерства народного образования и про-свещения, важно: использовать переработанные и до-полненные учебники для всех уровней образования, а, особенно – высшего, как структуры, решающей страте-гическую задачу развития страны; приглашать в каче-стве ведущих- преподавателей лучших университетов мира, имеющих значительный опыт работы в универси-тетах; создать инновационную для нового времени и новых условий жизни китайского общества структуру высшего образования на принципиально новых основа-ниях и закономерностях, учитывающих как традиции на-рода, так и инновации вхождения Китая в мировое со-общество с использованием новейших технологий учеб-ного процесса; разработать новую систему управления высшей школой Китая.

На фоне утверждения системы социалистической рыночной экономики и углубления реформы во всех от-раслях народного хозяйства, перестройка старой систе-мы управления высшими учебными заведениями стано-вится ключевым моментом реформы высшего образова-ния в целом. Реформа предполагает взаимодействие между правительством, обществом и ВУЗами, создание и совершенствование нового инновационного механиз-ма управления ВУЗами, при котором правительство в едином порядке осуществляет планирование и макроре-гулирование, а ВУЗы, обращаясь лицом к обществу, самостоятельно строят учебный процесс, в соответствии с законами. С начала третьего тысячелетия отмечены положительные результаты в перестройке механизма ведения высшего образования, системы управления ВУ-Зами, способов финансирования, системы управления кадрами и системы распределения, а также – матери-ально – технического обеспечения.

195


Примером развития образования в северо-восточ-ном регионе КНР может служить провинция Цзилинь, где на базах ведущих ВУЗов создаются так называемые «Учебно-методические базы научно-технических инно-ваций». Эта работа ведется здесь на базе университета «Бэйхуа дасюэ». Реорганизация учебного процесса на университетском уровне в КНР осуществляется путем отработки новых моделей подготовки кадров на уровне отдельных институтов, входящих в структуру универси-тета. Новые учебные планы и технологии преподавания, а также полученные результаты подвергаются критиче-скому осмыслению сначала на уровне университета, по-сле чего полученный положительный опыт может быть вынесен на государственный уровень и предложен к внедрению в других ВУЗах страны. Так, например, в цзилиньском университете «Бэйхуа» на общеуниверси-тетском уровне организованы 6 опытных групп, которые занимаются разработкой новых моделей подготовки кадров. На этапе создания находятся 2 опытных центра провинциального уровня, которые будут заниматься во-просами поиска, создания и распространения методик преподавания. В университете «Бэйхуа» создан также специальный Экспериментальный политехнический институт научных инноваций. Для того чтобы стимули-ровать творческую активность студентов в университете «Бэйхуа» действует система участия студентов в науч-ной деятельности преподавателей, а также система уча-стия студентов в получении от университета финансо-вой поддержки для реализации самостоятельных иссле-довательских проектов, которая инкорпорирована в го-сударственную систему финансирования научно-техни-ческих проектов. Студентам, чьи проекты на уровне университета признаны перспективными, оказывается помощь в составлении заявок на государственные науч-но-исследовательские «гранты». По плану в период с 2007 по 2010 году Университет «Бэйхуа» оказал финан-

196


совую поддержку более чем 100 студенческим проек-там, при отборе которых главным мерилом была уни-кальность идеи, положенной в основу разработки. Бо-лее того, несколько студенческих проектов из этого чис-ла при помощи специалистов университета были дове-дены их авторами до качества, предъявляемого к се-рьезным проектам провинциального или государствен-ного значения. Главной составной частью инфраструк-туры отбора студенческих проектов в университете «Бэйхуа» являются конкурсы студенческого творчества различных уровней.

Смотром практических результатов и эффективно-сти перестройки образовательного процесса на иннова-ционные рельсы, а также стимулом научно-технического творчества студентов является целый ряд конкурсов, среди которых Всекитайский конкурс внеклассных науч-но-технических студенческих работ, Всекитайский сту-денческий конкурс электроники и дизайна, Всеки-тайский конкурс моделей в области аэронавтики и нави-гации, Всекитайский студенческий конкурс рекламного дизайна, Всекитайский студенческий конкурс математи-ческого моделирования, Всекитайский студенческий конкурс инновационного дизайна машин и механизмов, Всекитайский студенческий конкурс инновационного проектирования и др. [6].

Литература:1. Народное образование [Электронный ресурс]. – Ре-

жим доступа: http :// www . abirus . ru / o / eduxx . htm . - Загл. с экрана.

2. Постановление Государственного Совета «Об утвер-ждении совместного отчета Министерства Образова-ния, Министерства Телерадиовещания и других участ-вующих министерств об учреждении в феврале 1978 года в Пекине национального Центрального Радио - и Телевизионного Университета (CRTVU)».

197


http://www.abirus.ru/o/eduxx.htm

3. Цзян Цзюнь. Тенденции развития общего образова-ния в Китае и России в условиях современных ре-форм: автореф. … канд-та пед. наук / Цзян Цзюнь. - Москва, 2007.

4. Ше Юань. Частное высшее образование в Китае: эво-люция, особенности и проблемы / Ше Юань // Уни-верситетское управление. - 2004. - № 3(31). - С. 77-80.

5. Yuhui, Zhao. China: Its Distance Higher-Education System / Yuhui Zhao // Prospects, 1988. - Р. 217-228.

6. Электронный ресурс. – Режим доступа: http://www.chinazone.ru/

Т.В. Шерстянкина, старший преподаватель кафедры

востоковедения ЧитГУ, г. Чита

ФАКТОРЫ ВНУТРИРЕГИОНАЛЬНОГО РАЗВИ-ТИЯ В ОБЕСПЕЧЕНИИ САМОДОСТАТОЧНОСТИ ЗА-

БАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ

Новая реальность потребовала более четкого определения путей эволюционного развития За-байкальского края, но не любых или всех возможных, а тех, которые окажут влияние на эффективность соци-ально-экономического, политического функционирова-ния, социокультурного взаимодействия. Их сложное переплетение создает возможность нелинейного разви-тия региональной системы и способность выработать базовый сценарий развития нового региона. В настоя-щее время данный сценарий опирается на наиболее полное использование конкурентных преимуществ местной экономики, природно-ресурсного и транзитно-го потенциала, устойчивое наращивание экспорта кон-курентных видов продукции региона, модернизацию транспортной инфраструктуры и т.д. Он генерирует укрепление внутренних связей, объединяющих все сфе-

198


http://www.chinazone.ru/

ры жизнедеятельности Забайкальского края, ведет к усилению взаимодействия Агинского Бурятского авто-номного округа и бывшей Читинской области и в конеч-ном итоге к переструктурированию внутрирегиональ-ной системы.

Приоритетным для Забайкальского края является социально-экономическое развитие. Рефлексия транс-формационных процессов данной сферы дает возмож-ность определить ориентиры внутреннего развития региона, учесть и «примирить» интересы и совместные стратегические планы хозяйствующих субъектов, точно взвесить и задействовать ресурсный, инфраструктур-ный и геоэкономический потенциал, получив, таким об-разом, синергетический эффект для развития региона на длительный период.

Однако без общих принципов и механизмов само-организации Забайкальский край не может состояться как самодостаточная единица в силу очевидного эконо-мического различия входящих в его состав субъектов, что оказывает сдерживающий эффект в становлении нового региона. По данным Федеральной службы госу-дарственной статистики, АБАО на момент вступления в состав Забайкальского края обладал более мощным экономическим потенциалом. В округе с населением в 73 тыс. человек расходы бюджета составляли 3,1 млрд рублей, или 42 тыс. рублей на душу населения. Чи-тинская область (без округа) имела население в 1,7 млн человек, но гораздо более слабый бюджет. Ее рас-ходы составляли 15,5 млрд рублей, или 15 тыс. рублей на душу населения. Схожая ситуация по дотациям. Доля дотаций в бюджете автономии составляла 24 % (900 млн рублей), в бюджете области – 42 % (6,4 млрд рублей) [3].

В первом полугодии 2007 г. увеличение объемов строительства в АБАО составило 50 % по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Также округ

199


восстановил промышленность до 68 % от уровня 1990 г. и вывел валовой региональный продукт на уровень 2,46 млрд рублей (2005 г.), тогда как Читинская об-ласть ушла за грань деиндустриализации – 34 % от 1990 г. Согласно данным Комитета экономики Чи-тинской области, текстильное и швейное производство за январь – август 2006 г. сократилось на 31,8 %, производство обуви – на 69 %, обработка древесины – на 27,4 %, производство бумаги и полиграфия – на 20,5 %, производство машин и оборудования – на 29,7 %, производство сельхозпродукции – на 20 %. Росла только добыча угля, руд металлов и урана [1].

Кроме того, в Агинском Бурятском автономном округе наблюдался прирост населения, тогда как в Чи-тинской области фиксировалась депопуляция из-за сни-жения рождаемости, резкого увеличения смертности и миграции в другие регионы. Уровень смертности в Чи-тинской области превышал общероссийский показатель (17,1 промилле против 16), тогда как смертность в округе составляла 12 промилле [4]. В Агинском округе, единственном среди прибайкальских регионов, с 2003 г. наблюдалось положительное сальдо миграции [5].

Неоднородность экономического развития и спосо-бов обеспечения благосостояния АБАО и Читинской об-ласти у многих аналитиков вызывала и продолжает вы-зывать сомнения в целесообразности и эффективности их объединения. Однако, на наш взгляд, Забайкальский край под влиянием поступающих в систему ресурсов и складывающихся внешних условий способен медленно накапливать количественные и качественные измене-ния. Это состояние, хотя пока и неустойчиво, но имеет перспективу в плане обновления системы: между ее отдельными элементами рвутся старые и возникают но-вые связи, разрушаются некоторые старые и зарожда-ются новые элементы. В этих условиях социально-эко-

200


номическое развитие двух бывших субъектов Федера-ции приобретает взаимодополняющий характер.

Другими проблемами, сдерживающими реализа-цию экономического потенциала нового региона, яв-ляются его значительная отдаленность от центра (рас-стояние от краевого центра города Читы до Москвы немногим больше 6000 км), а также экономическая и инфраструктурная изоляция от остальной части России и наиболее развитых российских рынков, низкий рейтинг инвестиционной привлекательности.

Преимуществом объединенных субъектов Федера-ции является возможность взаимного обмена опытом: со стороны АБАО – опытом ведения сельского хозяй-ства и животноводства, организации социальной сфе-ры и др.; со стороны Читинской области – опытом про-ведения кадровой политики, освоения минерально-ре-сурсного потенциала, столь необходимого для АО, где десятки месторождений (рассыпное и рудное золото, тантал, вольфрам, висмут, олово, сурьма, марганец, ка-менный уголь, бальзат, строительные и облицовочные камни и многое др.) освоены не в полной мере или со-всем не используются.

Появление внутри региона финансовых и произ-водственных нитей делает востребованным развитие соответствующей транспортной инфраструктуры, от эффективного действия которой зависит развитие За-байкальского края как никакой другой территории Рос-сии. Она обеспечивает освоение региона, бесперебой-ную и надежную доставку продукции до потребителей и др., объединяет край с другими регионами страны и зарубежья, что является необходимым условием успеш-ного развития.

Дорожно-транспортная инфраструктура За-байкальского края локализуется, в первую очередь, в поселке Забайкальск, в непосредственной близости от российско-китайской границы, и краевом центре. Через

201


Забайкальск осуществляется основная часть грузообо-рота между РФ и КНР. Специализацией территории яв-ляется торговля, горнодобывающая промышленность и лесная отрасль.

Общий объем российско-китайских грузоперевозок в 2008 г. составил 34,2 млн т. Из них на долю экспорта из России в Китай пришлось 31,9 млн т, на долю им-порта – всего лишь 2,1 млн т. По данным ОАО «Россий-ские железные дороги», из России в основном вывозит-ся лес (40 %), нефть (25 %), а также железная руда и лом (более 10 %). В Забайкальском регионе основой экспорта является лесопродукция, которая дает более 80 % валютных доходов. КНР поставляет текстиль, бы-товую электронику, продукты и игрушки. Несмотря на значительную внешнеторговую асимметрию, товароо-борот между Россией и Китаем постоянно растет, пре-вышая уже 30 млрд долларов в год [2]. Сохранение этой транспортной артерии, безусловно, является эко-номически выгодным для региона.

Развитие инфраструктуры на основных направле-ниях международных транспортных коридоров обеспе-чит потребности внешней торговли Забайкальского края и позволит реализовать его транзитный потенци-ал. Кроме того, наличие транспортной связи предпола-гает совершенствование приграничной инфраструктуры и развитие туризма.

Однако не менее важную роль играет транспорт-ная обеспеченность на внутрирегиональном уровне. Расположенный на юго-востоке Сибири Забайкальский край имеет общую территорию 431,9 тыс. кв. км, что приблизительно равняется 2,5 % от общей территории Российской Федерации. Огромная территория и гори-стый рельеф вызывают сложности транспортного сооб-щения населенных пунктов региона. Железнодорож-ный, автомобильный, воздушный виды транспорта со-средоточены в центральных и юго-восточных районах.

202


Обширные северные территории, богатые природными ресурсами: лесные угодья, пастбища и др., цветные и черные металлы (например, Чара – медь, железо, ред-кие металлы) оказались в условиях использования еди-ничного вида транспортного сообщения: или автомо-бильные дороги, или (реже) железнодорожная сеть, или (еще реже) воздушные линии. Вместе с тем реше-ние данной проблемы позволило бы коренным образом изменить ситуацию по обеспечению пищевыми продук-тами, промышленными товарами, а также сырьем как Забайкальского края, так и регионов, граничащих с ним: на севере – Иркутской и Амурской областей, Рес-публики Саха (Якутия), на западе – Республики Буря-тия, а также по мере необходимости на юге – Монго-лии, на юго-востоке – КНР.

Более того, модернизация существующих и строи-тельство новых объектов автодорожной и других ин-фраструктур региона способствует успешному регио-нальному структурированию, предоставляет возмож-ность преодоления остроты социальных проблем, напряженности, связанных с отчужденностью северных и юго-западных территорий, невозможностью получе-ния качественного медицинского обслуживания, об-разования, продовольственных товаров и связанного с этим комфортного проживания. Эти крайне негативные факторы подрывают социокультурные основы станов-ления нового субъекта Федерации.

Целостность и самодостаточность Забайкальского края сопряжены с энергетической инфраструктурой. Ее приоритетным направлением является обеспечение на-дежного электроснабжения краевого центра, а также удовлетворение растущих потребностей и реализация инвестиционных проектов по развитию и созданию промышленных зон, находящихся как на территории АБАО, так и бывшей Читинской области. Например, строительство третьего и четвертого энергоблоков Ха-

203


ранорской ГРЭС и системы линий электропередачи для выдачи ее мощности в западном направлении позволит повысить надежность электроснабжения Читы. Разви-тие системы линий электропередачи от Харанорской ГРЭС в восточном направлении создаст инфраструктур-ные предпосылки для развития перспективных пред-приятий горнодобывающей промышленности региона: Бугдаинский, Быстринский, Березовский ГОКи. Страте-гически важным для улучшения экономики региона яв-ляется освоение месторождений севера Забайкальского края, что требует необходимости строительства допол-нительных мощностей по выработке электроэнергии.

Развитие энергетической инфраструктуры нацеле-но на получение положительного не только экономиче-ского, но и социального эффекта. Энергоснабжение со-циальных объектов и объектов жизнеобеспечения ви-дится необходимым в связи с компьютеризацией и при-менением других инновационных технологий в обуче-нии, на производствах, способствующих повышению качества образования, медицинского обслуживания, бесперебойной работе предприятий. Также энергообес-печение способствует передаче информации, что прин-ципиально важно для становления региональных струк-тур. Недоступность информации (какой бы она ни была) изолирует людей от адекватного восприятия окружающего мира, расширяет возможности манипули-рования их сознанием, дезорганизации социума в ин-тересах некомпетентных участников региональных преобразований.

Итак, Забайкальский край способен выйти на уро-вень самодостаточности, стать опорным регионом Рос-сийской Федерации благодаря развитию приоритетных для нового региона направлений. Так, социально-эко-номическое развитие способствует освоению природно-ресурсного потенциала, транспортное – получению ка-чественного медицинского обслуживания, образования,

204


продовольственных товаров, энергетическое – разви-тию и созданию промышленных зон, энергоснабжению социальных объектов на всей территории региона, со-циокультурное – ведет к появлению социальной общ-ности с толерантным сознанием и поведением и мощ-ным внутренним потенциалом, необходимым для реа-лизации региональных интересов. Взаимодействие пер-спективных сфер генерирует выход Забайкальского края на более высокий уровень самодостаточности и создает предпосылки для безопасного развития.

Литература:1. Информация о социально-экономическом по-

ложении Читинской области за 2006 год [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www . economy . e - za - b . ru / page / monitoring / lib /2006/ december . php . - Загл. с экрана.

2. Максимов, И. О транспортных коридорах [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www . - pass . rzd . ru / wps / portal / press ? STRUCT - URE _ ID =752& lay - er _ id =463& id =200927 . – Загл. с экрана.

3. Объединение регионов. Читинская область. Агинский Бурятский АО [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.expert.ru/articles/2007/01/22/obed/. – Загл. с экрана.

4. Регионы России. Социально-экономические по-казатели-2008 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www . gks . ru . – Загл. с экрана.

5. Читинская область и Агинский Бурятский авто-номный округ (социальный портрет) [Электронный ре-сурс]. – Режим доступа: www . atlas . socpol . ru / por - traits / chita . shtm # economy . – Загл. с экрана.

А.В. Шугаев, аспирант ЧитГУ, г. Чита

205


http://www.atlas.socpol.ru/portraits/chita.shtm#economy

http://www.atlas.socpol.ru/portraits/chita.shtm#economy

http://www.gks.ru/

http://www.expert.ru/articles/2007/01/22/obed/

http://www.pass.rzd.ru/wps/portal/press?STRUCT-URE_ID=752&layer_id=463&id=200927



http://www.economy.e-zab.ru/page/monitoring/lib/2006/december.php

http://www.economy.e-zab.ru/page/monitoring/lib/2006/december.php

НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ СИСТЕМЫ ВНЕШНЕЙ ПРОПАГАНДЫ КНР (НА ПРИМЕРЕ

ТЕЛЕВИДЕНИЯ)

Диспропорции в развитии современных государств, позволяют развитым странам Запада использовать глобализацию информационного пространства в качестве своеобразного оружия продвижения своих национальных интересов. Для этого ими под предлогом того, что свободный обмен потоками информации будет активно способствовать укреплению взаимопонимания между нациями и представителями различных культур, периодически представляются на суд международной общественности различные проекты, сопровождающиеся активными пиар-акциями. Реакция на них далеко не однозначна. Так, китайский исследователь Ли Синь отмечает, что «вследствие так называемых «безостановочного» и «свободного» течения информации, и устанавливается западная, или скорее, американская информационная гегемония. А так как человечество уже вступило в новую информационную эпоху, то информационная гегемония означает культурное, духовное, а также политическое господство» [1, С. 24].

Китай движется в авангарде развивающихся государств, широчайшая территория, огромное население, богатейшее культурное наследие - все это способствует становлению страны в статусе «Великой державы» («Даго»). Однако США рассматривают Китай как враждебную силу, они не хотели бы видеть Китай процветающим и сильным. По этой причине США используют все возможные средства для сдерживания Китая. «Жесткому удару» экономических санкций и военных действий в условиях современной социально-политической реальности, чем дальше, тем труднее увенчаться успехом. Поэтому, именно культурно-

206


информационная экспансия превратились в главное оружие Соединенных Штатов при нанесении «мягкого удара» по Китаю.

Китайский политолог Лян Сяову пишет: «Так уж сложилось, что в настоящее время международное общественное мнение полагает, что Запад – сильный, а мы – слабые. Запад признаёт экономические достижения нашей страны, однако он совершенно не заинтересован в сохранении темпов развития китайской национальной экономики и её действующей власти. Запад отказывается верить, что ведущая политическая сила страны – Коммунистическая партия Китая способно создать богатое и процветающее общество. Однако мы, в свою очередь, не намерены менять существующую политическую систему и ранее намеченный курс развития государства, в который так стремятся вмешаться извне. Этим и объясняется та война, которая была развёрнута против нас в информационной сфере. Основная наша задача в данных условиях – это позволить Китаю и современному миру объективно оценить друг друга, а также помочь миру взглянуть на себя реальными глазами»[2, С. 3].

Как считает российский учёный И. Панарин «неизбежность будущего геополитического столкновения с США, вынудила китайское руководство искать адекватные мера противодействия агрессивной политике Запада, в том числе и в информационной сфере» [3, С.116].

Придерживаясь политики «открытости», руководители КНР, всеми силами стараются пресекать все попытки вмешиваться во внутренние дела государства. В тоже время они пытаются использовать имеющиеся у них информационные ресурсы для ведения внешней пропаганды. Посредством национальных СМИ Китай пытается формировать

207


общественное мнение в угоду своим национальным интересам.

Во многом этому способствует тот факт, что западные медиа в настоящее время всё больше нуждаются в получении разноплановых новостей о Китае. В первую очередь, это вызвано непрерывным возрастанием роли и места КНР в современном мире. В связи с этим западный потребитель информационных продуктов желает знать о позиции КНР по ряду важных международных вопросов, внутренней и внешнеполитической деятельности китайского правительства, развитии экономики страны, положении в вооружённых силах Китая, лидерах государства, крупных праздниках и событиях международного масштаба и др. Указанное обстоятельство создаёт благоприятные предпосылки для успешного ведения Китаем т.н. внешней пропаганды («дуйвай сюаньчуань»), официальным лозунг которой «Позволить миру понять Китай и позволить Китаю выйти за пределы».

Внешняя пропаганда – это пропаганда вне границ какого-либо региона, или глобальное массовое распространение информации, переступающее страны, культуры и языки. Объектом китайской внешней пропаганды являются населения различных стран, китайские диаспоры, проживающие за рубежом, а также, соотечественники, проживающие в Гонконге, Аомыне и на Тайване. «Все они уже в течение продолжительного времени живут за рубежом, и могут испытывать отчужденность от своей страны, их политические взгляды, системы ценностей, идеология, жизненные привычки стали ближе к иностранным, они в различной степени могут демонстрировать незнание исторического развития социалистического Китая за последние 50 лет и непонимание современной реальной ситуации в стране. Поэтому они также считаются

208


объектами деятельности внешней пропаганды» [4, С. 35].

Главная цель внешней пропаганды Китая – через подачу новостей, пропаганду экономических достижений и реальной обстановки в социалистическом Китае, способствовать улучшению понимания и дружбы у различных народов, познакомить мир с современным Китаем, установить и отстаивать положительный образ страны, чтобы создать благоприятную международную обстановку для модернизации Китая.

Целенаправленная, хорошо спланированная пошаговая пропаганда может влиять на психику и поведение людей, при грамотном применении она может заставить их исполнить волю пропагандиста. Пропаганда, выходя за пределы страны, сразу оказывается перед лицом большого, сложного и переменчивого мира, перед лицом многонациональной, разнокультурной аудитории. Однако при этом следует иметь ввиду, что иностранный зритель не любит и не воспринимает «пропагандируемые вещи», им нужны только знания, и все, что имеет общее с международными связями. Поэтому только путем изучения интересов зарубежной аудитории, можно вызвать ее интерес, желание наладить отношения, несмотря ни на какие расстояния.

Выпуск новостей на китайском языке за рубежом имеет более чем 200 летнюю историю. Согласно статистике, за указанный период в разное время выпускались 4 тыс. различных печатных изданий на китайском языке, распространяемых в 52 странах и регионах мира. В настоящее время сохраняется выпуск 500 печатных изданий, из которых около 100 выходят в ежедневном режиме. Что касается китайского телевидения, то оно ведёт вещание в нескольких десятках стран мира. При этом не следует забывать и о

209


практически неисчерпаемых возможностях сети Интернет.

Современная структура внешней пропаганды Китая в настоящее время выглядит следующим образом:

1 – информационное агентство «Синьхуа», которое осуществляет руководство всей системой информирования как китайских, так и международных СМИ;

2 – многоуровневая система центральных и региональных СМИ;

3 – технические структуры, ответственные за своевременное научно-техническое развитие материальной базы китайских СМИ;

4 – корпункты за рубежом.Одна из крупнейших в стране телестанций

«Великая Стена» демонстрирует ряд программ центральных и региональных медиа, ориентированную на зарубежного зрителя. В настоящее время «Великая Стена» посредством спутникового вещания ведёт работу в странах Америки, Азии, Африки и скоро распространится в Европе, Латинской Америке и других странах мира. Принимая во внимание потребности зрительской аудитории разных стран, «Великая Стена» осуществляет вещание более чем на 10 иностранных языках, среди которых английский, испанский, французский, и др. Программы «Великой Стены» на китайском языке, как правило, обладают характерной для Китая спецификой, и соответствуют эстетическому восприятию не только «хуацяо», но и зрителей Японии, Южной Кореи и ряда других азиатских стран.

Помимо центральных медиа, также имеется ряд региональных теле- и радиостанций, призванных решать контринформационные задачи. К таким относятся телестанция «Хуанхэ», вещающая на страны Северной Америки, телестанции Синьцзян, Фуцзянь, радиостанция Гуаньси, которые также являются

210


неотъемлемой частью структуры внешней пропаганды Китая.

Система китайской внешней пропаганды обладает рядом особенностей, позволяющих выделить её среди других:

1 – целостность – специфика и выполняемые функции системы определяются на основе анализа основных параметров её отдельных структурных элементов. В случае нарушения целостности, происходит разрыв важных организационных связей внутри системы, что в конечном итоге ведёт к её неспособности решать возложенные на неё задачи;

2 – последовательность – является неотъемлемой частью всей системы внешней пропаганды на национальном телевидении Китая, так как внутри системы функционирует множество подсистем, регулирующих работу на отдельных участках функционирования системы;

3 – стабильность – подразумевает устойчивость и гибкость системы, её умение подстраиваться под изменения международной обстановки. В данном случае критерий стабильности позволяет эффективно решать поставленные задачи на всех этапах развития КЦТВ;

4 – соотносимость – понятие во многом схожее с английским термином «адаптация». Из курса медицины всем хорошо известно, что прежде, чем найти эффективное лекарство от болезни, сначала необходимо изучить саму болезнь, выяснить её причины и возможные негативные последствия для организма. На основе полученных данных и создаётся нужное лекарство. Указанный принцип работы достаточно наглядно демонстрирует суть данного критерия;

5 – преемственность – указывает на наличие связей между структурными компонентами системы во временном пространстве. В следствие всё более ускоряющихся темпов развития современного мира, те

211


или иные элементы системы могут утрачивать эффективность и нуждаться в замене. Преемственность позволяет избежать единовременного распада всей системы путём её «естественной эволюции», то есть без ущерба для эффективности дальнейшей работы [5, С. 107].

Указанные принципы образуют своеобразный фундамент, который, по мнению китайских исследователей, активно способствует эффективному решению задач внешней пропаганды на телевидении КНР. Тем не менее, сама специфика этой деятельности диктует необходимость создания комплексной системы контроля за деятельностью телерадиовещательных СМИ. Эта система затрагивает все аспекты функционирования КЦТВ и включает в себя:

- контроль за созданием и сбытом телепродукции, ориентированной на зарубежного зрителя;

- контроль за телевидением различного уровня, которые ведут телевещание через спутник и чьи передачи могут приниматься за границей;

- контроль за качеством телепродукции и чистотой китайского языка;

- контроль за состоянием и перспективами сотрудничества китайских и западных СМИ;

- контроль за инвестиционными вложениями в национальное телевидение Китая;

- контроль за «естественной текучкой кадров», подготовкой высококвалифицированных специалистов и формированием руководящего резерва;

- контроль за распространением лучших образцов и достижений китайской традиционной культуры и борьбой с некачественной культурной продукцией [6, С. 105].

Подводя итог можно сделать вывод, что нынешнее информационное взаимодействие между Западом и Китаем постепенно сводится к взаимному стремлению

212


найти общее при существующих разногласиях, поэтому выражения как американский «империализм» и «гегемонизм» постепенно исчезают из китайских информационных сообщений, также как и слова о «жёлтой» или «красной» угрозе и «промывании мозгов» в западных СМИ. Однако некоторые западные медиа-группы не перестают враждебно относиться к Китаю и непрерывно продолжают очернять имидж Поднебесной. В этих условиях, система внешней пропаганды КНР служит залогом успешной реализации стоящих перед Китаем задач по созданию условий для своего развития, накоплению комплексной военной мощи и, как результат, превращения страны в сверхдержаву XXI века.

Литература:1. Ли, Синь. Сяоси бачуань юй веньхуа дигочжуи =

Информационный гегемонизм и культурный империализм / Синь Ли // Гоцзи чуаньбо юй туйвай сюаньчуань (Теория и практика международных коммуникаций). – 2000. - №2. – С. 22-27. - Кит. яз.

2. Сяову, Лян. Чжунсифан синьвэньчжань = Медиа-войны между Западом и Востоком / Лян Сяову – Пекин, Синьхуа чубаньшэ, 2008.12 – С. 2-7. – Кит. яз.

3. Панарин, И. Н. Информационная война, PR и мировая политика: учеб. пособие для вузов / И. Н. Панарин. – М.: Изд-во «Горячая линия – Телеком», 2006. – 226 с.

4. Синьюй, Ли. Чжунго туйвай синьвэн чуаньбо юй сяоси цюаньциухуа = Внешняя пропаганда Китая и глобализация информационного пространства / Ли Синьюй // Гоцзи синьвэн юй куа вэньхуа чуаньбо (Международная журналистика и межкультурное взаимодействие). – 2002.-№10. – С. 31-36. – Кит. яз.

5. Чжицзюнь, Чжан. Цюаньцюхуа юй Чжунго гоцзя дяньши вэньхуа аньцюань = Глобализация и безопасность культуры на национальном телевидении

213


КНР / Чжан Чжицзюнь. – Пекин: Чжунго чуаньмэй дасюэ чубаньшэ, 2003. – 215 с. – Кит. яз.

6. Там же.

Т.А. Щепелина, аспирант ЧитГУ, г. Чита

«ГАРМОНИЧНЫЙ МИР» И ТРАНСФОРМАЦИЯ СТРАТЕГИИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ КИТАЯ КАК

ПРОЯВЛЕНИЕ ЕЕ ГЛОБАЛЬНОЙРЕГИОНАЛИЗАЦИИ

Глобализирующийся мир на рубеже XX и XXI вв. ха-рактеризуется многообразием и сложностью стоящих перед странами и народами острых социально-полити-ческих и экономических проблем и вызовов. При кажу-щейся безграничности возможностей постиндустриаль-ного (информационного) общества для поступательного социального развития и прогресса многие социальные ожидания не стали реальностью.

Исторический опыт свидетельствует о том, что мир в целом, его отдельные образования, страны и народы находятся в постоянном поиске собственных путей раз-вития, соответствующих моделей социального поведе-ния в контексте постоянно меняющихся внешних и вну-тренних обстоятельств, возникающих новых обществен-ных потребностей. Правильно выбранный путь позволя-ет трезво оценить сложившуюся ситуацию и сконцен-трировать средства и ресурсы на преодолении возни-кающих трудностей, дисбалансов. И чем активнее в этот процесс вовлечены интеллектуальные силы общества, тем демократичнее обсуждаются различные альтерна-тивы выхода из кризисного тупика [1,С.42].

Современное мировое развитие отмечено двумя тенденциями –глобализацией и регионализацией. Пер-вая характеризуется интенсификацией и масштабностью распространения глобальных проблем, связанных с

214


устойчивым развитием человечества. Вторая – усилени-ем процессов интеграции, локализме, самодостаточно-сти, самобытности, самоидентификации.

В условиях этих двух тенденций Китай рассматри-вается как социокультурная и социоприродная система следующих уровней: 1)формирующихся ее внутренних регионов; 2)экспансивно развивающаяся, глобализиру-ющаяся региональная надгосударственная система; 3)китайское «государство –регион» как подсистема си-стемы международных отношений, соответственно обозначаемые понятиями : «внутренние регионы Китая» и «китайский регион». «Китайский регион» представ-ляет собой процесс «внутренней» и «внешней» регио-нализации КНР [2,С.14].

Процесс внешней регионализации Китая – это по-строение «гармоничного мира», внутренней регионали-зации – «построение гармоничного социалистического общества». Для построения «гармоничного социалисти-ческого общества» Китаю необходима мирная внешне-политическая обстановка, поэтому идет курс на по-строение «гармоничного мира».

Новое теоретическое осмысление понятие «гар-моничный мир», привлекло широкое внимание не толь-ко в Китае, но и за его пределами. Сегодня Китай идет в авангарде мирового развития. Китай стремится быть движущим звеном интеграционных процессов в Азии. Здесь можно выделить участие Китая в «АСЕАН + 3» на юго-востоке, в шестисторонних переговорах по северо-корейской ядерной проблеме – на северо-востоке, в ШОС – на северо-западе. Кроме того, КНР возглавляет усилия по созданию Азиатского валютного фонда, кото-рый со временем может стать альтернативой МВФ для региональных нужд. В сфере политики Пекин жестко от-стаивает свое видение нового мирового порядка, откры-то призывая к созданию многополярного мира, что не

215


может не рассматриваться как альтернатива амери-канской модели однополярного мира [3].

С одной стороны китайская экономика росла при-мерно по 10% в год на протяжении последних трех де-сятилетий, в результате чего объем производства уве-личился в девять раз с момента начала экономических реформ. За тот же период более 200 млн жителей Китая перестали быть бедными. С другой стороны, для под-держания столь высоких темпов развития экономики Китаю следует найти скорейшее решение целого ряда серьезных проблем, связанных прежде всего с поляри-зацией, расслоением, дисгармонией китайского обще-ства. Много нерешенных проблем в области здравоохра-нения, образования, а также сельского хозяйства. Пар-тия осознала, что прогрессирующее расслоение обще-ства, дисбаланс между регионами и высокая ресурсно-экологическая плата за экономический рост угрожают стабильному и устойчивому развитию Китая. Следует учитывать и тот факт, что на территории Китая нахо-дится лишь 7 % всей пахотной земли мира, но при этом он должен кормить пятую часть населения Земли. Надо сказать, что с приходом Ху Цзиньтао стали предприни-маться конкретные меры по сокращению разницы в до-ходах между городским и сельским населением, борьбе с урбанизацией, поиску экологически приемлемых способов удовлетворения спроса на энергию, другие виды сырья, еду и воду.

Для решения вышеизложенных проблем, стоящих перед страной, Ху Цзиньтао выдвинул новую политиче-скую концепцию развития страны – построение «гармо-ничного социалистического общества», объединяющего идеи модернизации, научного развития, укрепления по-литической и духовной культуры КНР.

По словам Ху Цзиньтао, «общественная гармония является надежным залогом могущества страны, возро-ждения нации и благополучия народа. Гармоничное со-

216


циалистическое общество – это общество, в котором ца-рят демократия и законность, равенство и справедли-вость, доверие и дружелюбие, преисполненность жиз-ненной силы, спокойствие и порядок, гармоничное сосу-ществование человека с природой» [4].

Ху Цзиньтао понимает, что дальнейшее развитие Китая во многом будет зависеть от укрепления гумани-тарного потенциала, предусматривающего инвестиции не только в материальный фактор производства, но так-же в человеческий капитал. В этой связи он неодно-кратно отмечал, что даже у высокоразвитой страны без соответствующего уровня культуры нет будущего. Со-гласно Ху Цзиньтао, в основе всей политики и деятель-ности правящей партии должен быть человек.

Лозунг строительства «гармоничного общества» дает возможность сохранить рыночный курс реформ, за-щитить политическую систему от социального взрыва и обеспечить легитимность правления компартии.

В последний день работы XVII съезда лозунги «гар-монии» и «научного взгляда на развитие», появившиеся в эпоху Ху Цзиньтао, были внесены в Устав КПК наряду с марксизмом-ленинизмом, воззрениями Мао Цзэдуна, теорией Дэн Сяопина и «важными идеями тройного представительства» Цзян Цзэминя. Хотя новшества не получили статуса «руководства к действию», «научный взгляд на развитие» был канонизирован в качестве «важного руководящего курса» и «важной стратегиче-ской идеи» [5].

Большое внимание привлекло появление в докладе Ху Цзиньтао призыва к «наращиванию мягкой силы го-сударства», вводящего в лексикон компартии концеп-цию soft power, сформулированную современным аме-риканским политологом Джозефом Наем. В Пекине при-шли к выводу, что культура становится «все более важ-ным элементом соперничества в совокупной государ-ственной мощи», при этом развитие китайской культуры

217


должно сопровождаться ростом ее международного влияния в интересах создания потенциала нематериаль-ного воздействия на другие страны.

На встрече на высшем уровне, посвященной 60 –летию ООН Ху Цзиньтао выступая с докладом на тему «Усилия , направленные на построение прочного мира, всеобщего процветания и гармоничного мира» , пояс-нил понимание Китаем гармоничного мира, то есть под-держание многосторонности , реализация программы коллективной безопасности; поддержание взаимовыгод-ного сотрудничества , достижение всеобщего процвета-ния; поддержание терпимости, мирового многообразия; поддержание разумных принципов, продвижение ре-формирования ООН; этот взгляд вновь был обозначен в белой книге «Путь мирного развития Китая», в белой книге говорится: Китай полагает, что гармоничный мир – это демократичный, добрососедский, равноправный , терпимый мир. В частности, поддержание демократии и равенства, осуществление скоординированного сотруд-ничества; поддержание дружбы и взаимного доверия, осуществлении коллективной безопасности; поддержа-ние справедливости и взаимной выгоды, осуществление всеобщего развития; открытость и культурный диалог [6].

С позиции государственной внешнеполитической стратегии главной темой остается мир и развитие, Ки-тай придерживается пути мирного возвышения, мирно-го развития, поддерживает многосторонность и новую концепцию безопасности, концепцию построения гар-моничного мира всеобщего процветания и прочного мира. В этом смысле, концепция гармоничного мира – это показательный результат реформ открытости, идео-логическое переосмысление и становление государ-ственной стратегии Китая в условиях глобализации, а также проявление трансформации внешнеполитической стратегии Китая. На сегодняшний день, произошли ко-

218


ренные перемены, Китай признал многосторонность, участие в международных механизмах стало осознан-ным выбором внешней стратегии Китая. Согласно иссле-дованиям американского ученого Лайна, в 70 – х годах 20 века, процент участия Китаем в различных прави-тельственных организациях составлял 25 % от амери-канского, 30 % индийского , около 70 % общемирового , с середины 90 –х годов этот процент возрос до 70 % американского и составил 80 % обще-мирового [7,С.42-46].

Сегодня Китай в полной мере осознает борьбой, конфронтацией невозможно решать проблемы. В усло-виях взаимозависимости, более подходящим является диалог и сотрудничество, рациональный, актуальный выбор сосуществования и совместного процветания раз-личных идеологий, социальных систем. Поэтому, необ-ходим переход от философии борьбы к философии со-трудничества и сосуществования, политике научного со-трудничества и сосуществования. Конечно, необходимо подчеркнуть, что противоречия, конфронтация, борьба не исчезнут, неспокойный современный мир только под-тверждает это. При этом борьба –в определенном смыс-ле и определенной степени является необходимым инструментом ведения международных дел. Однако основным направлениями современного мира выступа-ют диалог, сотрудничество, сосуществование, эти исто-рические трансформации определили трансформацию внешнеполитической стратегии Китая.

Литература:1. Иванов, В.Н. Россия: к концепции развития об-

щества и политической власти / В.Н. Иванов, В.А. Маль-цев, М.А. Чартаев. - М.— Н. Новгород, 1996. - С.42.

2. Абрамов, В.А.Процесс внутренней и внешней регионализации КНР: проблемы понятийного представ-ления / В.А. Абрамов, Т.Н.Кучинская. – Материалы 1 – ой научно – практической конференции «Актуальные

219


проблемы развития китайского общества». – Чита: Чит-ГУ, 2009. – С.14.

3. Подолько,Е. Ху Цзиньтао –консолидация власти и общества. На встречу 17 съезде КПК. [Электронный ресурс]. – Режимдоступа: http :// www . centrasia . ru / news - A . php ? st =11912454000 . -Загл. с экрана.

4. Ломанов, А. Китай: Гармония превыше всего [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.peacefromharmony.org/?cat=ru_c&key=29. –Загл. с экрана.

5.Там же. 6. Цань,То.Хэсе шицзе юй чжунго дуйвай чжаньлюе

= «Гармоничный мир» и китайская внешняя стратегия / То,Цань .- Харбин :Хэйлунцзян жэньминь чубаньшэ,2006. - С.57-63. - Кит.яз.

Е.А. Юйшина, доцент кафедры китайского языка ЗабГГПУ, г.Чита

СОЗДАНИЕ РУССКО-КИТАЙСКОГО ПОЛИТЕХ-НИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА

В ПРИГРАНИЧНОМ ПРОСТРАНСТВЕ КИТАЯ

Харбин является железнодорожным и вместе с тем торгово-промышленным центром всей Маньчжурии и КВЖД с блестящими экономическими данными.

Харбин, расположенный на 45ْ 50′ северной ши-роты и 120ْ 40′ восточной долготы, на правом берегу Сунгари, впадающей в Амур, основан русскими строите-лями КВЖД в 1898г.

В то время Харбин представлял собой своеоб-разный город, сохранивший полностью русский облик, и продолжал развиваться как европейский центр, имел целую сеть среднеучебных заведений, но высшей шко-лы не имел.

220


http://www.peacefromharmony.org/?cat=ru_c&key=29



КВЖД, как главный регулятор экономики Мань-чжурского края, а затем и ряд появившихся новых предприятий, начали ощущать острую нужду в попол-нении технических кадров молодыми силами. Итак, на-зревала необходимость в создании высшей технической школы c преподаванием на русском языке, которая под-готовила бы будущих русских и китайских инженеров, полезных краю.

Эмиграционный поток из России (после 1920г.) зна-чительно повысил культурный уровень края, и к тому времени в Харбине созрел благоприятный момент для создания высшей школы. Имелась возможность исполь-зовать этот момент для подбора кадров преподаватель-ской коллегии из опытных инженерных и технических сил.

В начале 1920г. в одном из кабинетов Техническо-го отдела Правления КВЖД, находящегося тогда в зда-нии дороги на Разъезжей улице в Новом Городе, не-большая группа русских инженеров взяла инициативу к осуществлению вопроса о возможности открытия выс-шего специального технического учебного заведения. Практически работа по созданию этой технической шко-лы началась с организации особого общества, которое получило свое начало 5 августа 1920г. на первом засе-дании членов и было названо: «Общество по учрежде-нию Русско-Китайского техникума». Правление и Управ-ление КВЖД в лице своих представителей дали принци-пиальное согласие на открытие вместе с финансовой поддержкой и взяли на себя инициативу образования «Общества». В число его членов вошли представители КВЖД, Городского Самоуправления Харбина, Биржевого Комитета, а также частные лица, сочувствующие идее открытия высшей технической школы. Почетным пред-седателем был избран председатель Правления генерал Сун-Сяо-Лян, председателем – генерал Д.Л. Хорват, за-местителем председателя – член товарищества Правле-

221


ния Общества КВЖД В.Д. Лачинов и представители выс-шей русской администрации дороги в лице И.К.Пимено-ва, Д.П. Казакевича и Н.В. Борзова. Для организации и успешного управления делами было сформировано Правление Общества в числе 14 членов. В президиум Правления вошли: председатель Л.Н. Гондатти, секре-тарь – инженер П.Ф. Козловский и казначей – инженер В.К. Калабановский [1].

Первым директором-организатором был инженер А.А. Щелков. Правлению Общества поручалось разрабо-тать и осуществить проект создания специальной школы с таким расчетом, чтобы можно было бы ее открыть и приступить к чтению лекций осенью 1920 года.

В первую очередь решено было открыть школу под названием «Русско-Китайский Техникум» и одновремен-но проводить подготовку к преобразованию его в Поли-технический Институт с программой и оборудованием на современном уровне техники. При начальной работе президиума можно было определить надлежащий масштаб для развертывания дела; важно было органи-зовать личный штат и создать твердую устойчивую ма-териальную базу. В то время это был решающий момент успешного построения технической школы, когда воз-можны были непредвиденные затруднения, как в каж-дом новом деле, в новых условиях.

Дружная работа состава правления Общества, чрезвычайная энергия, трудоспособность и специаль-ные технические познания сразу принесли плодотвор-ный результат и положили начало открытию и созда-нию Института.

КВЖД предоставила в безвозмездное пользование необходимые под помещение Русско-Китайского техни-кума три обширных здания: двухэтажное здание бывше-го Российского Консульства (главный корпус) площадью 1595 кв.м, двухэтажное здание Торговой школы, пло-щадью 1935 кв. м. и одноэтажный корпус с оборудован-

222


ной механической мастерской, площадью 1115 кв.м. Другими словами, для постепенного предстоящего на-чального развития Института был отведен просторный усадебный участок земли в центре города, в квартале между Большим Проспектом, Садовой, Правленской и Технической улицами со всеми существующими на нем постройками, площадью 20520 кв.м. в лучшей и наибо-лее здоровой части Нового Города, окруженного со всех сторон садами. Кроме того, дорога выделила денежную субсидию в размере 50000 золотых рублей в первый год, с последующим увеличением взносов, чтобы способствовать дальнейшему росту и капитальному строительству Института. На просветительские нужды от китайского и русского обществ, в лице коммерческих представителей различных фирм, также делались еди-новременные вклады, учитывалась своевременность со-здания специальной школы. Такими благоприятными действиями КВЖД, а также наличием инженерных сил, прибывших в Харбин, разрешались почти все главные вопросы, которые дали возможность приступить к фор-мированию академического и административного персо-нала Института.

18 октября 1920 г. был первый день регулярных занятий в Русско-Китайском Техникуме, который открылся в составе 1-го и 2-го курса электромеханиче-ского отделения и одного класса для подготовки ки-тайских юношей в техникум на равных условиях с рус-скими студентами. Теоретический курс на получение знаний инженера по дорожно-строительной (путейской) и электромеханической специальности – пятилетний. Пятый курс был предназначен для составления и защи-ты дипломных проектов, вместе со сдачей выпускных экзаменов перед особой экзаменационной комиссией, состоящей из научно-технических кадров Института, дороги и всего края.

223


Летнее время, с 1 июня по 15 сентября, отводилось для практических занятий со студентами с представле-нием подробного технического отчета, который оцени-вался баллом, как обязательный предмет. Летом 1921 г. от Земельного Отдела КВЖД была предоставлена ответ-ственная подрядная работа по снятию плана в гори-зонталях с профилями всего Затона (одного из районов Харбина) на левом берегу р. Сунгари, площадью около 50 кв. км. Задание выполнялось студентами 1-го и 2-го курсов строительного отделения с помощью геодезиче-ских инструментов и включало всю чертежную работу. Студенты, выполнявшие проект в качестве практикан-тов, получали денежное вознаграждение. Специальная комиссия под председательством инженера С.Ц. Оффен-берга наметила учебный план Техникума по отделени-ям, создала схему технических задач и те практические цели, которые должен был осуществить Техникум в пер-вый год своей работы [1]. Составители учебного плана стремились подготовить всесторонне развитых специа-листов, обладающих глубокими знаниями в области тео-рии и практики инженерных наук. Особое внимание об-ращалось на изучение студентами математики, физики, химии, строительной и прикладной механики. Выделя-лось значительное число на решение практических проблем, графические работы и упражнения. Техникум с первых дней своего существования работал в нор-мальных, благоприятных условиях: имел прекрасное по-мещение от КВЖД с частичным обслуживанием, устой-чивый бюджет с субсидией от КВЖД, педагогическую коллегию из лиц, имеющих обширный технический и пе-дагогический опыт, разработанный современный учеб-ный план, применительно к местным условиям жизни и времени. Количество студентов набиралось в зависимо-сти от спроса КВЖД.

Удачный подбор академического состава можно считать причиной тех положительных результатов, ко-

224


торых техникум достиг в первые годы работы. В то вре-мя он уже располагал оборудованной для работ столяр-ной и слесарно-механической мастерскими с 10-ю обо-рудованными станками, небольшим геодезическим каби-нетом.

На подготовительный курс принимались исключи-тельно китайские юноши, окончившие среднюю ки-тайскую школу и выдержавшие два вступительных экза-мена. Все вновь поступающие в техникум должны были держать вступительные экзамены на русском языке.

После преобразования Русско-Китайского Технику-ма в Русско-Китайский Политехнический Институт 2 ап-реля 1922 года главным органом управления, отвечаю-щим за организацию института, материальную сторону и личный штат, являлось Правление Общества по учеб-ному учреждению, а потом Русско-Китайского Политех-нического Института, избираемое из рядовых членов Общества ежегодно. В состав Правления входили как русские, так и китайские представители Правления и Управления КВЖД, Председатель Харбинского Го-родского Совета, Биржевого Комитета, Директор Инсти-тута, отдельные профессора, а также лица, известные своей общественной деятельность. Состав Правления Общества по учреждению Русско-Китайского Политех-нического Института на 1 ноября 1923 г. был следую-щий: Председатель Правления Н.Л. Гондатти, замести-тель Председателя С.Ц. Оффенберг, секретарь Правле-ния инженер П.Ф. Козловский ,казначей- инженер В.К. Калабановский. Члены Правления: Чен-Хан, Л.В. фон-Гойер, Юань-Цзи-Кай, Хэ-Шой-Жэнь, Ян-Чжоу, П.И. Куз-нецов, М.И. Степунин, П.С. Тишенко, Ли-Шао-Ген, Лить-Яо, В.Ф. Ковальский, А.А. Щелков, А.Х.Калина, К.В. По-кровский, Н.М. Обухов и Ф.Ф. Ильин. Члены Ревизион-ной Комиссии: Л.С. Иванов, В.А. Барри, К.А. Штенгель, В.А.Семенов и Лю-Цзе-Жунь [2].

225


КВЖД сыграла решающую роль в создании инсти-тута, так как именно она дала просторные учебные корпуса, предоставила часть оборудования, выделяла ежегодную субсидию в размере 75 000 золотых рублей. Китайское Правительство назначило китайским студен-там-отличникам двадцать стипендий ежегодно, каждая от 600 до 1000 долларов. Большая помощь, предостав-ленная Институту, во многом зависела от персонального влияния и авторитетного руководства. В этом отноше-нии громадная заслуга принадлежала Управляющему КВЖД В.В. Остроумову, Председателю Правления докто-ру Ван, заместителю Председателя Правления С.И. Да-нилевскому и, особенно, Н.Л. Гондатти, как главному посреднику между ними и Институтом, в качестве пред-седателя правления Общества по учреждению Рус-ско-Китайского Политехнического Института. Н.Л.Гон-датти- талантливый администратор, всегда отзывчивый к вопросам высшего образования и чуткий к нуждам русского студенчества, являлся незаменимым руководи-телем не только в переговорах с высшими агентами КВЖД, но также по всем другим вопросам, связанным с интенсивным развитием Института. Доверие к автори-тету Института росло из года в год, что подтверждалось притоком русских и китайских студентов со всей Мань-чжурии. Часть района Харбина именовалась «Гонда-тьевкой», названная в честь Н.Л. Гондатти. Секретарь Правления Общества П.Ф. Козловский проводил исклю-чительно большую и полезную деятельность в фор-мировании Института чрезвычайно решительными и на-стойчивыми мерами. Инженер П.Ф. Козловский – орга-низатор созыва инициативной группы по созданию спе-циальной школы. Он же декан Дорожно-строительного отделения с начала основания Института.

Директор Института, инженер А.А. Щелков, громад-ной заслугой которого было установление четкого управления и порядка, с самых первых дней своего от-

226


ветственного руководства обладал богатым администра-тивным опытом и организаторскими способностями. По-ложительные результаты, достигнутые дружной и сов-местной работой администрации с учебным персоналом, и укрепление веса и авторитета Института в большей мере следует поставить ему в заслугу .

Управление институтом по академической и хозяй-ственной части вверялось директору. Академический со-вет состоял из директора, профессоров и лекторов Института. Академический комитет состоял из директо-ра, двух деканов и двух председателей от академиче-ского совета. Хозяйственная часть управлялась при по-мощи комитета, состоящего из директора, заведующего мастерскими и одного члена Академического совета.

При институте существовал ряд дополнительных образовательных учреждений, которые обслуживались преимущественно личным штатом и пользовались поме-щениями и научными кабинетами Института:

1. Старшее и младшее отделения Подготови-тельного класса для китайцев, желающих поступить в институт

2. Вечерние курсы для китайцев-студентов, окончивших Харбинское Коммерческое Училище и слу-жащих КВЖД

3. Техническое Железнодорожное Училище4. Курсы по подготовке к экзаменам на звание

Техника путей сообщения Китайские Подготовительные классы вели препо-

давание на русском языке для китайских юношей, жела-ющих поступить в Институт. Количество учащейся моло-дежи росло непрерывно, как только открывались новые вакансии, в институт стали принимать студентов по об-щему конкурсу.

Учебный процесс всегда стоял на должной высоте, профессорско-преподавательский состав Института представлял коллектив высококвалифицированных спе-

227


циалистов с серьезным инженерным стажем и необходи-мой научной подготовкой.

Литература:1. Фиалковский, П.К. Еще немного к истории созда-

ния Харбинского политехнического института // Поли-техник. - №14. - Австралия, Сидней, 1995. - С. 14-16.

2. Политехнический институт в Харбине. Историче-ский обзор // Политехник. - №10, Австралия, Сидней, 1969. - С.1-2.

Янь Шуфан, аспирант ЧитГУ, г. Чита

РЕАЛИЗАЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ И ПАРТИЙ-НОЙ ПОЛИТИКИ КНР В ОБЛАСТИ КУЛЬТУРНЫХ

ИНДУСТРИЙ

В настоящее время в КНР все большую актуаль-ность приобретают исследования, связанные с регио-нальными особенностями развития тех или иных про-цессов. Это относится и к реализации государственной и партийной политики в области культуры, культурных индустрий, образования и особенностей проведения на-циональной политики.

В нашем исследовании интерес представляет Севе-ро-Восточный Китай. Здесь, как и в целом по стране, за период существования КНР отношение к обозначенным сферам общественной жизни малочисленных (нехань-ских) национальностей претерпевало неоднократные изменения. XVII съезд КПК в контексте общего страте-гического курса научного развития определил приори-теты. Среди них - политика, регулирующая взаимоотно-шения между этническими меньшинствами Китая, вклю-чающая образовательный и культурный аспекты. Это тем более необходимо, поскольку в целом уровень об-разования среди этих групп населения ниже, чем у ханьцев. Определив просвещение как стратегическую

228


задачу в модернизации КНР, китайские власти предпри-няли ряд мер по совершенствованию системы образова-ния. Это выразилось, прежде всего, в том, что в нацио-нальных районах начала действовать сеть школ всех ступеней, преподавание в которых стало вестись на на-циональных языках. Для решения проблемы нехватки управленческих кадров и других специалистов в райо-нах национальной автономии, в частности, в АРВМ, го-сударство предоставило льготы для поступления в вузы неханьским национальностям.

Если сравнивать различные регионы Китая по уров-ню образования, то Северо-Восток занимает здесь лиди-рующие позиции в стране. Главной причиной является то, что к моменту образования КНР уровень культуры неханьцев региона был достаточно высок. Например, среди маньчжуров и национальности сибо уровень об-разования был выше среднего по стране. В Дунбэе раньше, чем в остальных регионах КНР вводилось обя-зательное девятилетнее обучение. По сообщения совре-менных СМИ, в настоящее время значительное внима-ние в провинции Хэйлуцзян начинает уделяться препо-даванию русского языка. Правительство определило ряд льгот для тех, кто хотел бы связать свою профессио-нальную деятельность с изучением русской культуры. При Хэйлунцзянском университете г. Харбина открылся научно-исследовательский институт изучения России. Подобные меры свидетельствуют о том, что региональ-ное развитие провинции и ее подъем как промышлен-ной базы ориентирован на сотрудничество с Россией.

Несмотря на высокие результаты в реализации го-сударственной образовательной политики на Севе-ро-Востоке сохранились и определенные недостатки. Недостаточное внимание уделялось созданию нацио-нальных школ для малочисленных национальностей региона, таких как орочоны, эвенки, хэчжэ, особенно для тех групп, которые проживали в отдаленных райо-

229


нах Дунбэя. Не до конца была решена проблема созда-ния школ, которые не копировали бы систему препода-вания в ханьских учебных заведениях, а отражали мест-ные, специфические, особенности.

В сфере культурного строительства и культурных индустрий на Северо-Востоке также произошли значи-тельные изменения. В национальных районах создана сеть учреждений культуры: театры, библиотеки, дома культуры, музеи и т.п. Налажен выпуск разнообразной литературы на языках неханьских национальностей, что в целом способствует повышению уровня образования и культуры среди этнических меньшинств. Тем не менее, до сих пор остается не решенной проблема создания письменности для малочисленных народов, что тормо-зит развитие национальной культуры.

Большой вклад в поддержание традиционной культуры неханьских национальностей вносят различно-го рода смотры, конкурсы и фестивали. В настоящее время в этих мероприятиях участвуют представители народов, проживающих в России. Однако все более уси-ливается коммерциализация традиционной культуры, что приводит к отрыву ее от народа, усиливаются асси-миляционные процессы. В целом, политика в области образования и культуры способствует повышению уров-ня образования среди неханьцев, а также сохранению их традиционной культуры.

Национальная политика КПК, являясь составным компонентом курса «реформ и открытости», направлена в настоящее время на развитие гуманитарной сферы эт-нических меньшинств, куда входит образование, культу-ра в традиционной и инновационной формах. В Северо-Восточных провинциях КНР проведение национальной политики КПК не сопровождается, в отличие от запад-ных районов страны, сепаратистскими выступлениями и ростом фундаменталистских проявлений. Это связано, прежде всего, с отсутствием крупных компактных групп

230


неханьцев, особенностью их религиозных воззрений (в основном исповедуют шаманизм и буддизм).

Под проведение национальной политики в Северо-Восточном Китае была подведена определенная законо-дательная база на общегосударственном и местном уровнях. В законодательных актах, принятых в нацио-нальных районах Дунбэя, закреплены положения, отра-жающие местные особенности, такие как охрана лесных массивов и введение обязательного девятилетнего обу-чения (в Яньбянь-Корейском автономном округе), разви-тие рыболовства (в пров. Хэйлунцзян).

Произошли крупные изменения в развитии учре-ждений культуры в национальных районах Северо-Вос-точного Китая. Была расширена сеть библиотек, теат-ров, музеев и т.п. Налажена работа по выпуску литера-туры на национальных языках, в основном, корейском и монгольском. Активно изучается народное творчество этнических меньшинств. Выходят радиопередачи и телепрограммы. Сохранению национальных традиций способствуют регулярно проводящиеся фестивали наци-ональностей. Тем не менее, отсутствие национальной письменности у хэчжэ, орочонов, эвенков и дауров не благоприятствует сохранению и развитию националь-ных культур, заметны явления ассимиляции малочис-ленных народов. Происходит коммерциализация культу-ры: проведение фестивалей и различных конкурсов на-целено на привлечение туристов, что, с другой стороны, способствует росту благосостояния неханьцев, отвечая, тем самым, курсу на построение социализма с китайской спецификой.

Несмотря на сохранение определенных проблем, необходимо признать, что в регионе значительно повы-силось качество жизни неханьцев, прилагалются усилия по сохранению культурного наследия малочисленных народов.

231


В Северо-Восточный регион КНР входит и АРВМ, в котором в 2002 г. принят курс на стоительство культур-ного региона, определены «10 культурных объектов». Успешная реализация подобной политики привела к со-зданию культурных брендов, которые известны всему миру, такие как У Ланьмучи, монгольская скрипка, та-нец Ань Дай.

В Докладе по модернизации Китая в 2009 г. в отно-шении культурной модернизации подводятся итоги ра-боты, среди которых важное место занимает реализация идеи создания тематических парков китайской цивили-зации. Один из них связан с именем Чингисхана.

На сегодняшний момент, по сообщению ChinaPRO.ru, по итогам 2009 г. объем культурного рынка Китая достиг около 800 млрд юаней ($117,6 млрд). Та-кая цифра отражена в документе, подготовленном Культурно-исследовательским центром Академии обще-ственных наук Китая в сотрудничестве с Министерством культуры и шанхайским университетом «Цзяотун». В этом документе, опубликованном под названием «Голу-бая книга: о развитии культурной индустрии Китая-2010», отмечается, что на фоне улучшения макроэконо-мической ситуации в 2009 г. отечественная культурная индустрия продемонстрировала в ряде сфер необычай-но высокие темпы роста. Из данных, обнародованных Госстатом, следует, что расходы китайских семей на то-вары и услуги культурно-развлекательного характера за 2009 г. достигли 607,6 млрд юаней ($89,3 млрд), прави-тельственные ассигнования на культурное потребление - 109,57 млрд юаней ($16,1 млрд), объем экспорта культурных продуктов и услуг - около 70 млрд юаней ($10,2 млрд). Это свидетельство развития в Китае культурных индустрий. Стоит отметить, что в первой по-ловине XXI века китайская культурная модернизация столкнется с внутренними и внешними проблемами. Для противостояния им необходимо использовать все

232


средства, чтобы удовлетворить потребности граждан в культурной жизни, повышать культурное творчество китайской нации, культурную конкурентоспособность. Необходимо управление некоммерческими организация-ми общественных культурных объектов, содействие раз-витию рыночных индустрий культуры. Защита культур-ного разнообразия не должно стать препятствием культурного прогресса.

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ В ФОРМАТЕ

ПУБЛИЧНОЙ ДИПЛОМАТИИ

233


Н. Ариунгуа, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник

Института международных отношений, г. Улан-Батор

О НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ И АКТУАЛЬНЫХ МО-МЕНТАХ МОНГОЛО-КИТАЙСКОГО ТОРГОВО- ЭКО-

НОМИЧЕСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

Анализируя отношение между Монголией и Китаем в целом можно сказать, что данное отношение развива-ется успешно и достигло уровня всестороннего сотруд-ничества. И в дальнейшем наша страна намерена актив-но углублять торгово-экономические контакты и эконо-мическое сотрудничество с Китаем. Но вместе с тем сле-дует признать, что данное отношение не лишено разно-гласий и проблем, возникших в ходе своего развития. Анализ и рациональная оценка этих отношений на мой взгляд поможет углублению взаимопонимания и коор-динации взаимодействий между нашими странами.

Прежде всего, хочется особо отметить, что наша страна, 20 с лишним лет тому назад только что вступив-шаяся на путь рыночной экономики, была не вполне го-това всестороннему экономическому сотрудничеству с крупной экономической державой, каким является Ки-тай. Монголия, лишенная опыта по развитию рыночной экономики, находившаяся в трудном финансово-эконо-мическом положении, можно сказать, что в то время действовала наугад. И сегодня по происшествии лет от-чётливо вырисовывается картина не только достиже-ний, но и просчётов в отношениях Монголии со своим южным соседом. Характеризуя торгово-экономическое сотрудничество между нашими странами хочется ука-зать на пассивный характер действий монгольской сто-роны, на отсутствие необходимой хватки, продуманно-

234


сти, отчётливого понимания дальнейших результатов и последствий при сделке с Китаем будь то крупные инве-стиции, будь то средние и мелкие.

И это можно объяснить объективными так и субъек-тивными факторами, вследствие не только недоста-точности опыта, но и недостатком отчётливого видения перспектив конкретного развития своей страны, то есть отсутствием политики формирования стратегии своего развития.

Китай в течение 9 лет является крупным торговым партнёром и сохраняет позицию самого крупного инве-стора Монголии за последние 10 лет. Инвестиционный объём из КНР составляет больше 40 % из всех ино-странных инвестиций. За последние 5 лет объём инве-стиций КНР в Монголию превысил 1 млрд. ам. долларов, число действующих инвестиционных проектов перева-лило за 2000. Однако реальное влияние китайских инве-стиций на экономические показатели нашей страны трудно сказать с точностью. И это особенно касается инвестиций в области освоения месторождений. И такая неопределенность и плюс пагубное обращение ки-тайских геологических компаний с окружающей средой Монголии стало поводом возросшего недовольства со стороны масс характером отношений между нашими странами в целом. Ныне актуальной проблемой монго-ло-китайских отношений в области освоения полезных ископаемых является развитие сотрудничества с учётом просчётов предыдущих лет, направленное на развитие «ответственной горнодобывающей отрасли». И, прежде всего, необходимо принятие монгольской стороной тща-тельно разработанного законопроекта, направленного на развитие экономики Монголии на перспективу. Мы также полностью поддерживаем точку зрение и предло-жение китайских коллег по поводу улучшения условий осуществления добычи месторождений в Монголии. Так доктор Пяо Зян И в своём докладе, посвященном на

235


трёхсторонней конференции в Улан-Баторе в прошлом году, говорил «проблемы природных ресурсов в широ-ком смысле, включая также энергетику, ныне преврати-лось в повсеместную проблему. Однако участие Китая в добыче месторождений в России и Монголии всё больше вызывает недовольство со стороны местного населения. Поэтому наши страны должны освоить передовую тех-нологию по освоению, а также по реабилитации терри-тории, занятых под добычей месторождений, для этого следует привлекать в эту область наиболее состоятель-ные компании, имеющие достаточный финансовый по-тенциал. И с целью сохранения окружающей среды включить экологический фактор в качестве себестоимо-сти производства [1].

Внешнеэкономическая политика нашей страны прежде всего направлена на создание экономической базы, обуславливающую развитие страны на перспекти-ву, обеспечивающую по мере возможности её экономи-ческую самостоятельность. И при взаимодействии с Ки-таем мы прежде всего должны исходить из этих целей. Монголия прежде всего заинтересована в крупных ки-тайских инвестициях именно в те отрасли экономики, где она наиболее нуждается. И при инвестировании обе стороны должны исходить именно из обоюдных интере-сов, исходя из реальной обстановки экономики двух стран. И на мой взгляд Монголия должна отказаться от некоторых невыгодных средних, мелких инвестиции. Ибо как показывают наш опыт использование мелких и средних инвестиции не всегда приносит ощутимого ре-зультата в экономику страну, вызвав засилье иностран-ного бизнеса, становясь серьезной преградой в станов-лении национального мелкого, среднего предпринима-тельства. Мелкие и средние иностранные предприятия не всегда решают проблемы занятости страны, не редки случаи грубого нарушения трудового законодательства

236


нашей страны, касающихся вопросов заработной платы, условий труда, социального обеспечения.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что в условиях быстрого роста экономики Китая и всё более усиливаю-щей от него зависимости мировой экономики развитие Монголии без его ближнего соседа невозможно. В на-стоящее время почти все отрасли Монголии за исключе-нием животноводства почти целиком зависит от ки-тайского рынка. Это относится и к пищевой, легкой, транспортной, строительной и т. д. отраслям. Нынешняя зависимость Монголии от китайского рынка можно на-звать абсолютной ибо сейчас нет выгодной альтернати-вы китайскому рынку. Уменьшить эту зависимость мо-жет только сама Монголия, увеличивая производство зерновых, овощей, производя строительные материалы как цемент, арматуру и т. д. Исходя из этого можно за-ключить, что Китай и в дальнейшем будет нашим веду-щим, торговым партнёром, что обусловлено экономиче-ским потенциалом нашей страны с одной стороны, ры-ночным потенциалом самого Китая с другой, а также территориальной близостью, торгово-экономической традицией наших стран.

Торговля Монголии с Китаем имеет свои особенно-сти. Если судить, что мы довольствуемся по большей ча-сти лишь поставкой нужных товаров из приграничного города Эрлян, то характер нашей торговли можно на-звать региональным или приграничным. И это конечно недостаточно для углубления наших торгово-экономи-ческих связей.

Другой особенностью монголо-китайских торговых отношений является дисбаланс торговли между нашими сторонами. Наша страна является поставщиком сырья и потребителем готовой продукции, что ведёт к смеще-нию пропорций его внешнеэкономического обмена. И, как известно, сохранение или дальнейшее усиление дисбаланса в области торговли может вызвать колеба-

237


ние курсов валют и даже необходимость перестройки структуры национальной экономики. Поэтому наша страна впредь заинтересована, чтоб сырьё подверга-лось частичной или полной переработке и экспортиро-валось бы за рубеж уже в переработанном виде. Для этого нам необходимы крупные инвестиции. И, на мой взгляд, данная сфера является хорошим полем совмест-ной деятельности двух наших стран. Монголия также за-интересована в совместных проектах для развития ком-муникаций, современном градостроительстве, энерго-снабжении ит.д. То есть она хочет выйти на качествен-но новый уровень отношений с Китаем. И о надобности расширения масштабов этих отношений говорят также наши китайские коллеги, так например доктор Пяо Зян И, в выше указанном докладе касаясь проблемы сотруд-ничества, указывая на необходимость выхода нашего сотрудничества из узких рамок приграничной деятель-ности и приобретении его стратегического значения [2]. Вместе с тем приграничные районы Монголии, Китая, а также России с огромной их территорией представляют собой естественную составную часть, постепенно скла-дывающегося общего экономического пространства в Восточной Азии и АТР, где переплетаются националь-ные интересы кроме 3-х наших стран, а также интересы США, Японии, Канады, Республики Кореи, ЕС и др. И нас ожидают в этом направлении большие возможности для совместных проектов.

Одной из сфер монголо-китайского экономического сотрудничества является предоставление китайской стороной нашей стране безвозвратной помощи, долго-срочного займа на льготных условиях, что являются хо-рошим подспорьем для развития нашей экономики. Од-нако механизм предоставления займов по-видимому пока ещё не слажен ибо до сих пор не решен положи-тельно вопрос китайского займа 300 млн. ам. долларов. В связи с проблемами займа хочется подчеркнуть, что

238


субъекты, предоставляющие нам займы будь то мировой валютный фонд, а также отдельные страны в том числе и Китай ставят нас в жёсткие условия, при этом точно указывая на отрасль и сферы их использования, зача-стую не выгодных нашей стране, а подчас выгодных стороне, оказывающей кредит. Вместе с тем иностран-ные кредиты и займы играют важную роль в развитии экономики Монголии и приобретают актуальное значе-ние в условиях мирового кризиса. Сейчас актуально как никогда решение вопроса о правильном вложении ино-странных займов, вложение именно в те отрасли, кото-рые нуждаются прежде всего в финансировании, и в те отрасли затраты, которых способны быстро окупиться. И для нашей страны количество и срок займа должны быть экономически обоснованными, не обременительными и реальными для погашения в указанный срок. Здесь уместно припомнить очень полезный опыт южнокорей-цев, которые полностью осознавая всё серьезность по-следствий получения долга, звоном колокола каждый день напоминает своему народу и правительству, сколь-ко дней осталось до его погашения.

Говоря о двухстороннем сотрудничестве наших стран следует подчеркнуть что оно является основой для перерастания этих отношений в коллективное. О возможности успешного участия Монголии как малой страны в проекте многостороннего сотрудничества от-мечают зарубежные исследователи, мотивируя это бы-стро повышающимся статусом нашей страны в системе международных отношений нового столетиям [3]. И это наглядно продемонстрировал последний рабочий визит нашего премьер-министра С. Баяра в страны Европы, где он подготовил почву для участия Монголии в круп-ных международных проектах. Здесь следует заметить, что осуществление КНР крупных проектов таких как стратегия развития Западных районов Китая, также открывают для нас хорошие перспективы для совмест-

239


ной деятельности. Китай придаёт большое значение со-циальному и экономическому развитию западных про-винций. Так, например, большое внимание отводится развитию СУАР и его выходу на международный рынок. СУАР является важной опорой для продвижения эконо-мического роста в западных районах Китая, стратегиче-ской базой энергетических ресурсов КНР, а также важ-ным форпостом открытия страны для внешнего мира. А если учесть СУАР граничит с западной частью нашей страны, развитие данного региона открывают большие возможности для нашей совместной деятельности. Ки-тай нацелен на создание в СУАР «нового евразийского континентального коридора» для выхода на междуна-родный рынок и превращения в региональный междуна-родный торговый центр, опираясь на континентальную часть Китая и ориентируясь на страны Центральной, Южной и Западной Азии, а также на страны Европы [4]. И это очень важно для нашей страны. И если учесть, что планируется осуществить проект по приложению параллельной автомагистрали протяжённостью 750 км, соединяющую Россию с западными районами Китая, проходящую по территории нашего западного аймака Кобдо, Баян-Улгий, то появится для нас возможность участвовать в автомагистрали, соединяющую Азию с Европой. Таким образом, будет сформирована новая структура внешней открытости.

Вхождение Трансмонгольской магистрали Монголии – Уланбаторской железной дороги в Транс-Азиатскую железнодорожную сеть также предоставляет Монголии новые возможности для участия в международных проектах.

Что касается АРВМ, который как СУАР также вклю-чён в проект освоения западных районов Китая, то су-ществует большие возможности по его взаимодействию с Монголией в рамках регионального сотрудничества. Тем более с АРВМ наша страна имеет помимо географи-

240


ческой близости совместную историческую и культуро-логическую память. Если учесть, что более 70 % всего монголо-китайского товарооборота приходится на долю АРВМ, то наличие большого потенциала межрегиональ-ного и приграничного сотрудничества на лицо. Однако к сожалению придётся констатировать медлительность с нашей стороны по осуществлению проектов по созда-нию открытых зон «Замын-Удэ», «Цагаан-нур», рассчи-танные на расширении торгово-экономического сотруд-ничества между нашими странами. Вместе с тем мы от-чётливо понимаем, как было выше сказано, что процесс развития, модернизации Монголии не обойтись без уча-стия экономически быстро развивающего его соседа, всё более приобретающего влияние на мировую эконо-мику. К тому же Китай заинтересован во взаимодей-ствии с Монголией в разных областях экономики, как торговой, инвестиционной, финансово-банковской и т. д. В связи с этим мне хочется остановиться на одном моменте, касающегося отношений двух наших стран. Так повелось, что отношение Монголии с Китаем рассматривается как отношение малой страны с разви-вающейся экономикой с развитой страной. Поэтому во-просы двухсторонних отношений как правило освеща-ются в плане экономического содействия Китая Монго-лии и это справедливо, но отчасти. Ибо всякое взаимо-действие между странами тем более экономическое должно иметь взаимную выгоду и этот момент соответ-ственно освещен в совместных договорах, заключённых между нашими странами. Поэтому затрагивая вопросы двухсторонних экономических отношений между наши-ми странами, правомерно также освещать и проблемы, касающиеся Китая при взаимодействии с Монголией. И дать ответ на вопрос, что даёт в чисто экономическом плане Китаю его взаимодействие с Монголией, какое место занимает Монголия в его экономике, в каких об-ластях прежде всего наиболее заинтересован Китай в

241


дальнейшем углубить своё отношение с Монголией. Это важно знать для дальнейшего нашего взаимодействия, для координации совместных интересов. Как известно, Монголия являясь для Китая близким региональным рынком для сбыта китайских товаров, приносит немало доходов для пограничных районов Китая, становясь су-щественным фактором для их развития, и самое главное является страной, обладающей богатыми природными запасами, столь необходимые для всё более развиваю-щейся экономики Китая. И наша страна заинтересована в тесном сотрудничестве с Китаем в качестве равно-правного партнёра, строя с ним отношения на взаимо-выгодной основе. И на наш взгляд монголо-китайское экономическое сотрудничество должно и может служить для других стран образцовым показателем взаимовы-годных отношений, строящимися между малой страной и крупной экономической державой.

Литература:1. Пяо Зян И. Эпохальные изменения в регулирова-

нии международной системы Северо-Восточного регио-на и Китайско-Российско-Монгольское стратегическое сотрудничество – Монголия, Россия, Китай: вместе к развитию в XX веке. – Улан-Батор, 2009. – С. 75.

2. Там же. С. 74. 3. Яскина, Г.С. Россия, Монголия, Китай, Индия: со-

стояние и перспективы сотрудничества – Российско-Монгольское стратегическое сотрудничество – Монго-лия, Россия, Китай: вместе к развитию в XX веке // Г.С. Яскина. – Улан-Батор, 2009. - С.61.

4. Китайский информационный Интернет-Центр [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www . russi - an . xjts . ru . – Загл. с экрана.

Н.И. Атанов, доктор экономических наук, профессор, ОРЭИ БНЦ СО РАН, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ

242


http://www.russian.xjts.ru/

http://www.russian.xjts.ru/

РАЗВИТИЕ СОТРУДНИЧЕСТВА БАЙКАЛЬСКОГО РЕГИОНА

РОССИИ СО СТРАНАМИ АТР В ПОСТСОВЕТ-СКИЙ ПЕРИОД

Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ (проект №09-02-00666a/G «Развитие государ-ственно-частного партнерства в трансграничном со-трудничестве российского региона (Республика Буря-тия) и Монголии»).

Либерализация экономики России в 1992 году открыла широкие перспективы хозяйствующим субъек-там в экономической самостоятельности. Особое место занимает свобода действий в выходе на мировые рынки и в налаживании приграничных и межрегиональных связей с сопредельными странами. Буквально за 2-3 года более 600 предприятий и организаций Республики Бурятия вышли на внешние рынки 39 стран мира, вклю-чая Прибалтику и страны СНГ. Только за 1993-1994 гг. было заключено более трех тысяч внешнеторговых сде-лок на сумму свыше 600 млн.долл. США, в т.ч. по экс-порту на 320 млн. долл.

Приоритетными иностранными партнерами есте-ственным образом являются страны АТР: Китай, Корея, Монголия и Япония.

Ведущей экспортной продукцией Байкальского региона являются лесоматериалы.

Основным импортером по ним в те годы по инер-ции с советских времен являлась Япония. Со сменой об-щественно-политического строя в 1992 г. нарушились традиционные договорные отношения, поменяли свой юридический и хозяйственный статус лесозаготовитель-ные и деревообрабатывающие предприятия. Для вы-страивания торгово-экономических отношений на новых рыночных условиях, японские бизнесмены выступили с предложением создать совместный японо-российский

243


ассоциативный орган, который осуществлял бы коорди-нирующие и консалтинговые функции в развитии торго-во-экономических связей между восточными регионами России и Японией. Идея получила поддержку с россий-ской стороны. Этому способствовало то, что страна из рецессии входила в ступор системного кризиса и главы субъектов Федерации, оставшись один на один со свои-ми нарастающими проблемами, готовы были воспользо-ваться любыми средствами, чтобы стабилизировать эко-номическую и социальную ситуацию в регионе.

Замах был большой. В Ассоциацию японо-россий-ской торговли (АЯРТ), так была названа новая двусто-ронняя организация, вошли субъекты Байкальского региона и Дальнего Востока, а с Японской – свыше 30 компаний, ведущих торгово-экономические отношения с Россией. Секретариат ассоциации был размещен в Рес-публике Бурятия в г. Улан-Удэ.

Срок жизни у нового образования оказался скоро-течным и уже к середине 1994 года АЯРТ распался. На то были как объективные, так и субъективные причины.

К объективным причинам следует отнести:- системный кризис в стране, вытеснивший управ-

ление внешнеэкономической политикой на задний план и обусловивший «оперативно-спасательный» тип управ-ления в регионах;

- недостаточность знаний и опыта в международ-ных и внешнеэкономических делах как у региональных элит, так и у хозяйствующих субъектов;

Следствием этих двух причин стало отсутствие еди-ного, стратегически выверенного подхода у восточных регионов России к сотрудничеству со странами АТР, ко-торого впрочем нет и поныне, по прошествии 17 лет с момента первой попытки консолидироваться в данном направлении. Более того, российские лесоэкспортеры создали настоящую конкурентную свару в дальневос-точных портах, которая была на руку японским партне-

244


рам в игре на понижение цен. В ряде случаев россий-ские экспортеры уронили цены на древесину в 2 раза от той, что поддерживалась их советскими предшественни-ками.

Субъективными причинами являются:1. Низкий профессионально-квалификационный

уровень руководства АЯРТ с российской стороны;2. Взаимное недоверие друг к другу между чле-

нами Ассоциации;3. Отсутствие финансовых источников содержа-

ния секретариата ассоциации из-за неплатежей взносов со стороны российских участников.

Так неудачно завершилась первая попытка созда-ния системы цивилизованного внешнеэкономического сотрудничества с Японией восточных регионов России.

Ярким шагом в реальном наполнении практически-ми действиями по укреплению экономического сотруд-ничества между Россией и США является межправи-тельственная комиссия «Гор - Черномырдин» по научно-техническому и торгово-экономическому сотрудниче-ству. В рамках данной комиссии была создана инициа-тивная рабочая группа (ИРГ) по развитию экономиче-ского взаимодействия между Западным побережьем США и Российским Дальним Востоком в конце 1994 г. Создание такой специализированной группы имело большое значение для обеих стран. Новый этап взаимо-действия предполагал активизацию российско-амери-канских связей на основе не только отраслевого, но и регионального принципа. Рабочая группа ставила перед собой довольно амбициозные задачи по либерализации торговли, таможенных процедур, инвестиционному, об-разовательному сотрудничеству. Заседания рабочей группы проводились ежегодно и поочередно на терри-ториях сторон. Так местом встречи на американской территории становились города Сиэтл (1995 г.), Порт-ленд (1997 г.), Монтерей (2000 г.), Анкоридж (2002 г.).

245


На российской территории – города Хабаровск (1996 г.), Владивосток (1999 г.), Улан-Удэ (2001 г.), Южно-Саха-линск (2003 г.). В заседаниях принимали участие пред-ставители министерств, региональных исполнительных органов власти, бизнес-сообществ, профессионального образования и науки из 11 республик, краев и областей и 5 американских штатов. В составе ИРГ было создано 10 отраслевых секций (энергетика, экология, транспорт, телекоммуникации, финансы и торговля, туризм, рыбо-ловство, сельское хозяйство, лесная и горнодобываю-щая промышленности), на которых обсуждался широкий круг вопросов, проблем, сдерживающих развитие меж-региональных связей. Наиболее впечатляющими ре-зультатами следует считать: формирование механизма взаимодействия, как между деловыми кругами, так и представителями исполнительных ветвей власти обеих стран. ИРГ стала институтом, позволившим комплексно представить восточные регионы России на западном по-бережье США; транспортный коридор «Восток-Запад», превратившийся постепенно в трехсторонний проект США - КНР - РФ; проект, упрощающий таможенные про-цедуры «клирпак», который трансформировался в проект федерального уровня; создание сайта «Регионы – партнеры»; развитие прибрежного рыболовства и ту-ризма; проекты Сахалин-1, Сахалин-2, обмен студента-ми, аспирантами, взаимные научные стажировки, эколо-гические проекты, изучение нормативно-правовой базы США и Западных штатов в торговой, налоговой, тамо-женной, инвестиционной сферах, в бюджетном процес-се, в разделении предметов ведения и полномочий меж-ду федеральным центром и штатами, между штатами и муниципалитетами.

Однако, после ухода со своих постов В. Черномыр-дина и А. Гора, темпы сотрудничества замедлились. Ра-бочая группа попыталась активизировать работу за счет привлечения новых штатов и регионов. На состоявшей-

246


ся 7-й встрече ИРГ (2002 г.) ее участники пришли к со-гласию, что с целью привлечения к участию в работе ИРГ штатов и регионов, не примыкающих к побережьям, рабочая группа переименовывается в «Российско-аме-риканское тихоокеанское партнерство». Таким образом, на 7-й российско-американской встрече завершилась ис-тория ИРГ «Дальний Восток России – Западное побере-жье США».

Заметим, что Иркутская область в данном проекте не принимала участие. Байкальский регион представля-ли Агинский Бурятский автономный округ, Республика Бурятия и Читинская область, входящие в Ассоциацию «Дальний Восток и Забайкалье».

В те же годы (1996 г.) в Республике Корея провин-ции Кёнсанбук-до была создана Ассоциация региональ-ных администраций стран Северо-Восточной Азии (АРАССВА). Инициаторы – региональные администрации стран региона Японского моря. Целью ассоциации яв-ляется формирование и укрепление дружественных свя-зей и сотрудничества между регионами Северо-Восточ-ной Азии, а также стремление к развитию регионов Се-веро-Восточной Азии на основе взаимопонимания и вза-имного доверия.

Деятельность. (1) Регулярное (1раз в 2 года) про-ведение заседаний АРАССВА.

(2) Обмен информацией по развитию экономики и новых технологий между регионами.

(3)Поддержка и развитие деятельности по обмену и сотрудничеству и т. д.

Участвующие региональные администрации (сентя-бре 2008 г.): 6 стран, 69 региональных администраций (Китай: 6, Япония: 10, Монголия: 22, Южная Корея: 15, Северная Корея: 2, Россия: 14).

Ассоциация имеет развитую структуру и предме-том своей деятельности объявил широкий круг экономи-ческих, гуманитарных и экологических тем (см.рис.1). В

247


рамках своей компетенции мы не можем давать оценку работе Ассоциации, а вправе лишь субъективно оценить степень и результативность участия в ней российских регионов. Кстати, на 6-м Пленарном заседании в октя-бре 2006 г. в г. Пуссан в члены Ассоциации были приня-ты: от РФ – администрации Алтайского края, Томской области, Красноярского края и Республики Тыва (все другие регионы Восточной Сибири и Дальнего Востока уже являлись членами);

От Монголии 18 аймаков (администрации Цен-трального и Селенгинского аймаков и г. Улан-Батор были приняты ранее). Таким образом Монголия в АРАССВА представлена всеми 22 субъектами.

Заметим, что участие Сибирских и Дальневосточ-ных регионов в Ассоциации больше формальное, неже-ли результативное.

Рис.1.

248


Хронология участия восточных регионов в трех вышеназванных международных региональных органи-зациях за прошедшие 17 лет новейшей истории России требует серьезного осмысления. Глобализация, как объективный процесс, проникает во все глубинные структуры любой страны и вовлекает их в свой оборот. Одно дело быть втянутым в мировые процессы подго-товленным и отстаивать свои позиции и интересы пари-тетно, на равных, и совсем другие результаты будут, если окажемся в роли обучаемых. Какими бы нелице-приятными ни были выводы, задача науки изложить ис-тинное положение вещей.

В этом смысле уроки неутешительные.1. Региональные органы власти и бизнес-сообще-

ства (во всяком случае, восточно-сибирские и дальне-восточные) до конца еще не отряхнулись от наследия тоталитаризма, закрытости и двойных стандартов (при этом мы не ограничиваемся только советским периодом, Россия впервые за свою историю пытается стать демо-кратическим государством).

2. В подавляющем большинстве прослеживается недостаток квалификации в вопросах мировой эконо-мики, принципах международного сотрудничества, весь-ма общие знания о стране, которую представляет виза-ви, неумение ставить себя на место партнера и мыслить его категориями, что особенно важно в договорных про-цессах и т.д.

3. Но самым печальным мы считаем то, что мно-гие российские представители посредственны в пред-метных представлениях собственных проблем и в уме-нии выгодно позиционировать свой регион, бизнес перед потенциальными внешними партнерами.

Причин для данного вывода можно привести бес-численное множество. Можно сетовать на бюрократиче-скую машину, на несовершенство нормативно-правовой

249


базы, на изъяны в региональной политике федеральной власти, валить на социалистическое прошлое и т.д.

Сущностный смысл модернизации России, на наш взгляд, состоит в том, чтобы совершить кардинальный позитивный сдвиг в менталитете общества, особенно в сфере внешнеэкономических сношений. Предстоит ис-коренить ментальное представление о том, что мир «обязан прогнуться под нас».

Надо признать, что отдельные положительные из-менения в обществе все же происходят. Не только дело-вые, но также и туристические поездки в другие страны меняют взгляды соотечественников на мир. Но, как во-дится в нашей действительности, мы постоянно запаз-дываем. Все более очевидно, что мир и его экономика после кризиса поменяют свой облик и, возможно, ритм. Чтобы вписаться в него, не догоняя, нет другого пути кроме тотального обучения. Существующая система профессиональной подготовки специалистов для внеш-неэкономической деятельности явно не поспевает за динамикой возрастающего спроса и требований време-ни. Для исправления положения у нас имеется успеш-ный собственный опыт. Надо лишь воскресить механиз-мы ликвидации безграмотности и инженерного обеспе-чения индустриализации страны в 20-40-е годы ХХ в., с использованием современных обучающих технологий.

В сентябре 2009 г. В Нью-Йорке руководители Рос-сии и Китая одобрили Программу сотрудничества регио-нов Дальнего Востока и Восточной Сибири и Севе-ро-Востока Китая до 2018 года. Программа по своему замыслу амбициозная и напряженная. Предстоит реали-зовать 205 проектов. При успешном выполнении, при-родно-ресурсная экономика востока страны поднимется на новый индустриальный уровень. Но успех обеспечи-вают кадры. Переход от простых дискретных торгово-экономических операций на межгосударственный про-граммный уровень перманентного сотрудничества по-

250


требует совершенно нового качественного уровня от российского менеджмента.

Учитывая упорство и изощренность китайцев в про-движении своих задач и в отстаивании собственных ин-тересов, высокую индивидуальную производительность труда, реализация совместной программы станет своего рода площадкой для апробации конкурентных преиму-ществ партнеров. Чем может ответить российская сто-рона на этот вызов?

В.А. Белоганов, канд.полит.наук, доцент кафедры естественнонаучных дисциплин

Забайкальского института предпринимательстваСибирского университета потребительской

кооперации,г. Чита

МЕЖДУНАРОДНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В СФЕ-РЕ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНО-

СТИ: ПРОБЛЕМЫ И ПУТИ РЕШЕНИЯ

Характер и динамика развития современных эколо-го-кризисных отношений настоятельно диктуют необхо-димость принятия совместных усилий всех государств для решения экологических проблем, требующих как межрегионального, так и глобального охвата. Принцип международного сотрудничества в настоящее время яв-ляется одним из основополагающих в международно-правовом регулировании охраны окружающей среды.

Природа обеспечивает для человека условия, без которых он не может существовать. А именно: озоновый слой защищает нас от ультрафиолетовых лучей, а эти лучи вредны также и для животных, и для растений. Экосистемы превращают отходы в ресурсы, снижают уровень СО в атмосфере, очищают воздух, которым мы дышим, и воду, которую мы пьём. Биологическое разно-

251


образие обеспечивает пищей как человека, так и живот-ный мир. Но мы со своими потребностями, порой необ-основанными, истощаем эти природные ресурсы, умень-шаем, а кое-где уже и заблокировали естественные способности природы. Без сомнения, природно-ре-сурсный потенциал Российской Федерации является важнейшим фактором устойчивого развития на нацио-нальном уровне. Он же является и существенным резер-вом глобальной стабильности мировой экономики и об-щества. В стратегии национальной безопасности РФ до 2020 года подчеркнута глобальная зависимость всех сфер международной жизни, которая отличается высо-ким динамизмом и взаимозависимостью событий. Воз-росла уязвимость всех членов международного сообще-ства перед лицом новых вызовов и угроз. Это подтвер-ждает выводы о том, что рост глобальной зависимости мировой экономики от интенсивно возрастающего по-требления природных ресурсов, неизбежное соперниче-ство на мировом природно-ресурсном рынке, обостре-ние проблем сохранения благоприятной окружающей среды требуют укрепления международного компонента экологической и природно-ресурсной безопасности Рос-сийской Федерации.

Россия - крупнейший «экологический донор» Зем-ли. Сохраняющиеся на территории России массивы при-родных систем, выполняющих важнейшие биосферные функции и образующих крупнейшую в мире зону стаби-лизации глобальной окружающей среды, представляют собой уникальный экологический ресурс для восстанов-ления биосферы Земли. Обширные таежные леса и вод-но-болотные угодья России поглощают углекислый газ из атмосферы, депонируют углерод и в связи с этим иг-рают ключевую роль в глобальных процессах поддержа-ния газового баланса в атмосфере и стабилизации кли-мата. На территории России сохраняется существенная часть глобального биологического разнообразия, тем

252


более что в последние годы роль России в поддержании равновесия глобальной экологической системы повыси-лась. В 2003-2004 годах Россия оказалась в центре вни-мания мирового экологического сообщества в связи с затяжкой ратификации Киотского протокола, которая создала угрозу отбрасывания на несколько лет назад всего международного сотрудничества в области предотвращения изменения климата [1]. Более того, экологические трансграничные проблемы (наряду с проблемами в области торговли, энергетики и транс-портных инфраструктур, а также миграционными и гу-манитарными вопросами) относятся к факторам, опре-деляющим политическую стабильность в регионе. Сле-довательно, вопросы мира и войны сегодня нужно ре-шать в этом сложном ресурсно-охранном блоке. И это уже - не теория, это - практика, которую требует от нас все мировое сообщество. Федеративный характер рос-сийской государственности предполагает, что субъекты Федерации также ищут каналы непосредственного вы-хода на международную арену. Выходя на международ-ную арену и развивая взаимодействие с европейскими партнерами, российские регионы решают, как минимум, три задачи:

- для многих регионов внешние связи, направлен-ные на диверсификацию региональной экономики и привлечение иностранных инвестиций, стали частью экономической стратегии выхода из кризиса;

- международные отношения стали одним из глав-ных способов политической самоидентификации регио-нальной элиты;

- развивая внешнеэкономические связи, регионы пытаются ослабить одностороннюю зависимость от фе-дерального центра в политике и экономике.

Решая проблемы, связанные с обеспечением эколо-гической безопасности в условиях трансграничного со-трудничества, нельзя не обратить внимания и на следу-

253


ющую проблему. Одно из последствий распада СССР - возникновение десятков тысяч километров новых госу-дарственных границ и необходимость адаптации к ним российского хозяйства и всей жизни «вдруг оказавших-ся пограничными» регионов Федерации. Проблемы «но-вых границ» исследованы слабо. Новые российские гра-ницы отличает огромная протяженность и исключитель-ное разнообразие морфологических особенностей. Про-тяженность новых границ России - около 13 тыс. км. Граница между Россией и Казахстаном - самая длинная сухопутная граница в мире. Участки новой границы раз-личаются по происхождению и «возрасту», степени сов-падения с этнокультурными рубежами и хозяйственной освоенности приграничных районов, обеспеченности трансграничными коммуникациями.

Особый морфологический тип составляют внутрен-ние водные границы. Рубежи России пересекают более 1000 трансграничных водных объектов, в том числе 70 бассейнов крупных и средних рек. В СНГ Россия занима-ет первое место и по притоку водных ресурсов из-за ру-бежа, и по их оттоку. С международными бассейнами связано множество политических проблем вододеления, водопользования, согласования водохозяйственных нор-мативов, фиксации загрязнения, определения вклада каждой из пограничных стран в загрязнение вод поллю-тантами, источники которых расположены на террито-рии разных стран, и их ответственности за него. В ряде случаев решение этих проблем осложняется тем, что одна и та же река сначала покидает пределы россий-ской территории, а потом снова в них заходит.

В «Основах пограничной политики Российской Фе-дерации» среди основных угроз интересам и безопасно-сти страны в пограничном пространстве назван риск природных и техногенных катастроф и трансграничный перенос загрязнителей. Но есть и другая типология гра-ниц - «позитивная», она зависит от перспектив и основ-

254


ных направлений приграничного сотрудничества. Осно-ваниями для таковой могут служить следующие призна-ки:

- наличие перспектив совместного использования находящихся в приграничной зоне природных ресурсов;

- совместное использование рекреационного потен-циала приграничных территорий;

- необходимость в совместных мерах по охране окружающей среды, созданию и поддержке существую-щих заповедников, принятие мер по предотвращению рисков природных и техногенных катастроф и др.

Международные факторы играют существенную роль в жизни все большего числа регионов России. Осо-бенно показателен в данном плане опыт Северо-Запада России, становящегося важным элементом системы трансграничного балтийского сотрудничества. Посколь-ку Северо-Запад России является частью Балтийского региона, проблемы его развития следует рассматривать в контексте трансграничных региональных связей. Бал-тийский регион в начале XXI в. ориентируется на Евро-пейский Союз. Россия также стремится внести свой вклад в создание общеевропейского экономического пространства.

В условиях повышенного внимания международно-го сообщества к проблеме загрязнения окружающей среды прорабатываются вопросы целесообразности присоединения России еще к ряду конвенций, а также необходимости усиления взаимодействия России с меж-дународными организациями в рамках многосторонних и двусторонних договоров и соглашений. Но главная за-дача нынешнего этапа в том, чтобы, во-первых, после-довательно и до конца реализовать уже принятые реше-ния. Во-вторых, создать действенную систему экологи-ческой безопасности в стране, такую, которая эффек-тивно справлялась бы с имеющимися техногенными и антропогенными факторами загрязнения, включая

255


трансграничные, и при этом результативно отвечала бы на возникающие новые проблемы и вызовы в этой сфе-ре. Для современного трансграничного регионального сотрудничества характерны следующие черты:

1. Децентрализация сотрудничества, обусловлен-ная возникновением возможностей для проявления вну-тренними регионами большей самостоятельности в уста-новлении и развитии внешних связей.

2. Трансграничные связи на региональном уровне охватывают основные сферы жизнедеятельности госу-дарств: политическую, экономическую, культурную, эко-логическую и др. Примером может служить взаимодей-ствие так называемой "балтийской тройки" — крупней-ших городов центральной зоны Балтийского моря — Санкт-Петербурга, Стокгольма и Хельсинки.

3. Фундаментом трансграничного сотрудничества служат исторические традиции и региональные связи, которые складывались на протяжении столетий. Так, в Балтийском регионе попеременно доминировали раз-личные державы: Дания (XVI в.), Швеция (XVII в.), а за-тем Российская империя (XVIII — XIX вв.). Страны Бал-тии имеют богатый опыт совместного исторического развития, в определенные периоды некоторые из них объединялись — часто насильственно, иногда добро-вольно — в рамках единого государственного образова-ния.

4. Важной тенденцией развития трансграничных отношений является их институционализация. Речь идет о создании системы региональных международных орга-низаций, дополняющих мировые политические институ-ты. Так, с 1992 г. ведет активную работу Совет госу-дарств Балтийского моря, в деятельности которого участвует делегация Российской Федерации. В том же году был образован Союз балтийских городов, куда во-шли 86 городов из 10 стран региона. С 1997 г. в Санк-

256


т-Петербурге открыто информационное бюро Совета министров северных стран [2].

Ключевое значение для трансграничного сотрудни-чества имеют выдвижение, формирование и реализация программ регионального развития. Применительно к Балтийскому региону наибольшую известность получила международная программа «Северное измерение», ини-циатором которой выступила в 1997 г. Финляндия. Дан-ная программа призвана создать благоприятные усло-вия для участия в международных региональных отно-шениях всех стран региона. Она привлекает внимание к региону, который был вне зоны интересов общего со-трудничества для большинства входящих в него госу-дарств. Один из главных принципов «Северного измере-ния» — «позитивная взаимозависимость». Предполага-ется, что расширение на его основе связей между госу-дарствами региона будет способствовать стабильности и устойчивому развитию, обеспечению региональной интеграции, формированию общерегиональных интере-сов. Конечно, экономические и политические противо-речия, симпатии и антипатии, исторические обиды и со-жаления об упущенных выгодах вряд ли исчезнут пол-ностью. Однако высокий уровень взаимозависимости может сыграть важную роль в предупреждении откры-тых конфликтов и прямых столкновений между страна-ми региона. Другим важным направлением развития трансграничного сотрудничества стран Балтики являет-ся формирование принципиально новой, всеобъемлю-щей системы региональной безопасности. Россия играет в этом процессе заметную роль. Более того, система международных отношений в зоне Балтийского моря в принципе невозможна без участия РФ. В последние годы Россия проводит в данном регионе активную внешнюю политику, как на федеральном, так и на региональном уровне. Сокращая военную активность в этой зоне, она наращивает внешнеэкономический по-

257


тенциал своих северо-западных областей, развивает со-ответствующую транспортную инфраструктуру.

Подводя итог, можно констатировать, что Севе-ро-Запад России превращается в органическую часть системы международных региональных отношений в зоне Балтийского моря. Развитие в регионе трансгра-ничных связей — проявление процесса глобализации, весьма активно идущего в региональном измерении на северо-востоке Европы. Особенность Балтийского региона — многообразие способов международной институционализации усилий по обеспечению нацио-нальной и региональной безопасности. Несколько веду-щих стран региона являются членами НАТО: Германия, Дания и Норвегия вступили в альянс еще в годы холод-ной войны, Польша — в 1999 г., Швеция и Финляндия держатся в стороне от военных союзов и обеспечивают национальную безопасность собственными силами. Осо-бое место в регионе занимает Россия. Оставаясь миро-вой державой, она играет в международном сообществе одну из ведущих ролей.

В регионе Балтийского моря сегодня происходят геополитические изменения, связанные с размыванием одних границ и укреплением других. Здесь сталкивают-ся две рассмотренные традиции восприятия государ-ственных границ — европейская и российская. И в той, и в другой традиции северо-западная граница РФ вос-принимается как серьезный водораздел, отражающий не только исторически сложившиеся геополитические и экономические барьеры, но и различия в национальной психологии, массовом сознании и политической культу-ре народов [3]. За последнее двадцатилетие прошлого века человечество выстроило сложнейшую систему международного природоохранного сотрудничества, осуществляемого в рамках международных организа-ций, глобальных и региональных многосторонних кон-венций и протоколов к ним, а также двусторонних дого-

258


воров и соглашений в области охраны окружающей сре-ды. Российская Федерация является важным элементом этой системы, участвуя примерно в трех десятках многосторонних соглашений, носящих глобальный и региональный характер.

Начавшийся в 2007 г. переговорный процесс по но-вому климатическому соглашению (на период после 2012 г.) является беспрецедентным в истории по комплексности и сложности охватываемых проблем, влиянию на экономическое развитие отдельных стран и человечества в целом. Огромное влияние (как позитив-ное, так и негативное) это соглашение окажет и на раз-витие России. К числу проблем, имеющих особое значе-ние для России в ходе переговоров, можно отнести:

- сценарное обоснование уровня обязательств Рос-сии на 2020-З0 гг., в т.ч. механизмов переноса/учета в обязательствах накопленного в 2008-2012 гг. резерва квот,

- выработка позиции относительно приемлемого уровня количественных обязательств США, Евросоюза, Японии, Китая и других крупнейших стран,

- выработка позиции относительно перспектив вве-дения новых международных финансовых механизмов (наднациональных налогов и сборов, привязанных к вы-бросам парниковых газов или к ВВП на душу населения) для поддержки деятельности развивающихся стран в области адаптации и предотвращения изменений клима-та,

- выработка позиции относительно аукционного распределения прав на выбросы парниковых газов и направления доходов в фонды помощи развивающихся стран,

- учет лесов, лесного хозяйства и землепользова-ния в балансе страновых выбросов/поглощения парни-ковых газов.

259


Для ответственного и эффективного участия в переговорах Правительству России необходимо вырабо-тать долгосрочную национальную климатическую стра-тегию и утвердить ее в качестве одного из важнейших государственных документов.

Необходимо привести правовые акты в области экологии и климата в соответствие со Стратегией наци-ональной безопасности до 2020 года, где четко опреде-лено, что «стратегическими целями обеспечения эколо-гической безопасности и рационального природопользо-вания являются: сохранение окружающей природной среды и обеспечение защиты; ликвидация экологиче-ских последствий хозяйственной деятельности в услови-ях возрастающей экономической активности и глобаль-ных изменений климата.

Литература: 1. Указ Президента РФ от 12.05.2009 N 537 «О

Стратегии национальной безопасности Российской Фе-дерации до 2020 года». - С. 4.

2. Основы пограничной политики Российской Феде-рации» (утв. Президентом РФ 05.10.1996). - С. 15.

3. Экологическая безопасность: отечественный и зарубежный опыт в деятельности парламентов и регионов (к «правительственному часу» 256 заседания Совета Федерации) Серия: Развитие России — №17(384). - 2009. - С. 45.

С.В. Будаева, канд.филос.наук, доцент кафедры международных отношений

и международного права ЧитГУ, г. Чита

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА МОНГОЛИИ НА СОВРЕ-МЕННОМ ЭТАПЕ

260


Монголия, суверенное и независимое государство, расположенное в самом сердце Азии, наряду с Китаем, является непосредственным соседом России. Отношения с Китаем и Россией стратегически важны для не имею-щей выхода к морю Монголии. На Россию и Китай при-ходится наибольший объем внешнеторгового оборота этой страны притока иностранных инвестиций. После революционных преобразований в начале 1990-х гг. Монголия в течение 16 лет построила весьма жизне-способный демократический строй западного образца с открытыми конкурентными выборами и многопартийной системой. В социально-экономической сфере успехи не столь впечатляющи: значительная часть населения еще проживает в бедности, велика доля теневой экономики, имеет место коррупция. Однако наблюдается и тенден-ция к улучшению. Приватизация государственной соб-ственности, мягкий инвестиционный режим привели к резкому притоку прямых иностранных инвестиций в Монголию. В 1991-2009 гг. объем прямых иностранных инвестиций в страну увеличился более десяти раз. Рост монгольского ВВП за последние пять лет составил в среднем 9 % годовых, а по данным Азиатского банка развития, в 2009 г. этот показатель достиг 10 %, что яв-ляется одним из самых высоких не только в Азии, но и в мире в целом.

Обновленная Монголия проводит новую многовек-торную и многоопорную политику, сотрудничая со 143 странами мира. С успехом развиваются связи Монголии с такими высокоразвитыми странами Запада и Востока, как США, Япония, республика Корея, которые поддер-живают движение Монголии по демократическому пути и вносят весомый вклад в развитие ее экономики и ре-шение социальных проблем.

В июне 2008 г. В столице Монголии состоялась пер-вая Международная научная конференция «Монголия, Россия, Китай: вместе к развитию в 21 веке». Конфе-

261


ренция была организована по инициативе Института международных исследований Академии наук Монголии и проведена под эгидой премьер-министра Монголии С. Баяра. Обращаясь к участникам конференции, он ска-зал: «Я уверен в том, что наше сотрудничество и выпуск научных трудов как результат вашей плодотвор-ной деятельности, научные достижения и успехи будут способствовать возрождению традиционных добросо-седских отношений между нашими народами и расшире-нию многостороннего сотрудничества Монголии с сосед-ними странами в новых условиях» [12, С. 58]. С. Баяр высоко оценил работу российских и китайских ученых и подчеркнул важность регулярного проведения подоб-ных форумов.

Конференция получила в Монголии большую прес-су. В работе конференции приняли участие видные рос-сийские, монгольские и китайские востоковеды, пред-ставители Министерства иностранных дел, Министер-ства образования, науки и культуры и Академии наук Монголии, посольства России в Монголии. Россия была представлена делегацией ученых из Института востоко-ведения РАН.

Ключевой идеей научного сообщества, собравшего-ся в Улан-Баторе, было признание необходимости раз-вития партнерства в трехстороннем формате как важ-нейшего элемента геостратегической стабильности и экономической интеграции в регионе.

Как развивающаяся страна с небольшой и все еще слабой экономикой Монголия придает большое значе-ние своей внешней политике, направленной на расши-рение сферы сотрудничества с разными странами, ис-пользование преимуществ участия в международных финансовых структурах, привлечение иностранных ин-вестиций и т. д. Монголия является полноправным участником МВФ, ВТО и АТЭС, а также других междуна-родных организаций. Богатые минеральные ресурсы –

262


по их запасам страна входит в первые два десятка стран мира - выгодное геополитическое положение в СВА, уникальная кочевая цивилизация, все это привлекает к ней внимание стран Запада, в том числе США.

Свой интерес к Монголии Соединенные Штаты про-явили еще в начале прошлого века. Современные же попытки Вашингтона укрепить собственные позиции в Азии объясняются стремлением США вовлечь в орбиту своего влияния как можно большее число развивающих-ся стран. Монголия установила дипломатические отно-шения с США 27 января 1987 г. США открыли свое по-сольство в Улан-Баторе в 1988 г., а в 1989 г. в Вашинг-тоне приступило к работе монгольское посольство. Сближение Монголии к США усилилось после распада СССР, особо выделяясь на фоне ослабления сотрудниче-ства с РФ.

Внешняя политика Монголии направлена на то, чтобы поддерживая хорошие отношения со своими ве-ликими соседями – Россией и Китаем, проводит в то же самое время самостоятельную линию в международных делах. Достижению этой цели служит политика «третье-го соседа», которая подразумевает максимальное разви-тие контактов с крупными развитыми странами. В насто-ящее время монгольское руководство распространяет понятие «третьего соседа» не только на США, но и на Европейский Союз, Японию, Республику Корея, Индию. Более того, президент Монголии в своей лекции, прочи-танной в Академии государственной службы при Прези-денте РФ 7 декабря 2007 г., заметил, что под «третьим соседом» подразумевается не какая-то конкретная стра-на, а «мировое сообщество в целом со странами и меж-дународными организациями, движениями и процесса-ми» [1, С. 27].

Однако реальная роль «третьего соседа» Монголии принадлежит, прежде всего, Соединенным Штатам, ини-циировавшим введение этого понятия в американо-мон-

263


гольские отношения в начале 1990-х гг. Монгольский посол в Вашингтоне Равдан Болд говорит, что «внешняя политика его страны базируется на политике «третьего соседа», отдающей Соединенным Штатам, своему «тре-тьему соседу», такой же важный приоритет, как и двум соседним странам – России и Китаю. Мы стремимся по-строить разносторонние отношения с Соединенными Штатами и усиливать их» [2, С. 2]. Монгольский пре-мьер-министр Н. Эхбаяр (ныне президент Монголии), посетивший США, во время беседы с президентом в очередной раз выразил намерение Монголии установить стратегическое партнерство с США. Развитие отноше-ний с Вашингтоном имеет прямую связь с вопросом о независимости и будущим Монголии, подчеркнул пре-мьер [3, С. 51].

В настоящее время активно работает Монголо-аме-риканский совместный совет по вопросам торговли и инвестиций. На его заседаниях обсуждаются и решают-ся вопросы интеллектуальной собственности, таможни, стандартов, коррупции, торговли, инвестиций и т. д. [4, С. 11].

1. Успех демократических реформ в Монголии, ее отказ от социализма, способствовали тому, что США от-вели Монголии более высокое место в своей восточно-азиатской внешней политике. В начале 1990–х гг. в Монголии начали работать волонтеры Корпуса мира США, содействующие распространению изучения ан-глийского языка как инструмента, помогающего стране ускорить адаптацию к внешнему миру. В Монголии ста-ли выполняться программы, предпринятые в рамках Агентства США по международному развитию, в том числе программа «От фермера к фермеру», помогающая монгольским животноводам ориентироваться в прави-лах рыночной экономики, осваивать передовые методы и технологии содержания коз кашмирской породы. За-дача еще одного проекта – «Гоби – Инициатива» - со-

264


стоит в организации издания новой газеты «Gobi Busi-ness News» и местной радиостанции для распростране-ния среди населения коммерческой информации и про-паганды преимуществ рыночных принципов хозяйство-вания. По линии USAID США содействовали также со-зданию в Монголии небанковских финансовых организа-ций, представляющих животноводам кредиты на нужды модернизации и диверсификации их производств. Пред-ставители Группы Барентс (Barents group / Bank Supervi-sion – организация, действующая в рамках Агентства США по международному развитию. Поддерживает ре-формы в фискальной политике, стажировку банковских служащих и т. п.) оказали помощь монгольскому прави-тельству в организации процесса приватизации государ-ственной собственности, в проведении пенсионной ре-формы и т. д. [6, С. 4]. Вашингтон включил Монголию в свою систему торговых преференций. Несколько лет на-зад в Улан-Баторе был создан Американский центр мон-гольских исследований. Это быстро растущая независи-мая общественная организация, играющая центральную роль в укреплении сотрудничества между академиче-скими кругами и исследователями Монголии и США. Монголия сотрудничает с США в рамках NASA (Нацио-нальное управление США по аэронавтике и исследова-нию космического пространства) и программы «США – Азия. Экологическое партнерство». Американская школа монголоведения – одна из крупнейших исследователь-ских школ такого рода на Западе. Организован регуляр-ный обмен учеными. Американские ученые - постоян-ные участники регулярно проводимых в Улан – Баторе конгрессов монголоведов.

Однако в политике Белого дома на монгольском направлении прослеживается курс не только на под-держку демократии, но и на поиск в Азии новых союзни-ков. США пытаются убедить Монголию в том, что отны-не считают участие в обеспечении ее военной безопас-

265


ности одной из своих задач [7, С. 29]. Учитывая, что Монголия имеет государственные границы только с Рос-сией и Китаем, трудно представить какую-либо другую страну в роли агрессора. Тем не менее, такое заявление следует оценить как подтверждение роли США в каче-стве «третьего соседа» Монголии, ее защитника и спон-сора. Публично поддерживая этот курс, включая нала-живание сотрудничества в военной сфере, Вашингтон как бы принимает на себя обязательство взять Монго-лию по свой «зонтик безопасности». Одновременной ру-ководство США утверждает, что не будет создавать во-енные базы в Монголии [8].

Такая американская позиция очень много значит для Монголии, обладающей крайне низким военным по-тенциалом, придает ей уверенность и повышает ее ав-торитет на международной арене.

Однако есть некоторые моменты в монгольской внешней политике, которые расходятся с позицией Рос-сии и Китая. Монголия поддерживает политику США на Балканах и Ближнем Востоке. Так монгольские военно-служащие принимают участие в миротворческих опера-циях ООН в Ираке, начиная с 2003 года [9]. 20 марта 2007 г. Монголия продлила срок пребывания своего во-енного контингента в Ираке по личной просьбе Дж. Буша [10]. Монгольские военнослужащие принимают участие в миротворческой миссии ООН и в других стра-нах, в том числе и в Афганистане.

Военное сотрудничество Монголии и США, непо-средственное участие монгольских военнослужащих в миротворческой деятельности ООН означают поддержку Монголией политической линии нынешней амери-канской администрации, проводимой в разных регионах земного шара.

Опыт политики «третьего соседа» показывает, что ее проведение связано с определенными трудностями, вынуждающими Монголию обращать внимание на сба-

266


лансирование при этом своих интересов в отношениях с Россией и Китаем.

Что касается потенциального членства Монголии в ШОС, то Монголия рассматривает ШОС как важное зве-но многостороннего взаимодействия в регионе, которое может способствовать ее активному участию в регио-нальном сотрудничестве. В настоящее время Монголия имеет статус наблюдателя при ШОС. Однако относи-тельно полного членства существуют опасения. В ин-тервью монгольского политического обозревателя теле-видения «Eagle» Ш. Гантулга прозвучало «Если мы всту-пим в ШОС, то можем получить сильнейшую экономиче-скую поддержку со стороны России. Это, на первый вз-гляд, создает прекрасную возможность для устранения экономической зависимости Китая. Но с другой стороны, вступление в ШОС, может привести к весьма негатив-ным последствиям. С вступлением в ШОС Монголия ав-томатически становится противником США. Тем самым Монголия теряет свою независимость, отходит от прин-ципов демократии и справедливости и становится ма-леньким отсталым государством, зависимым от своих великих соседей. В условиях напряженности в междуна-родной ситуации вступление в ШОС представляется опасным и грозит потерей независимости. Однако не-льзя давать и отказ, поскольку эти страны могут оказать давление. Самый правильный путь – сохранять статус страны – наблюдателя. Однако в этом качестве надо проводить наиболее активную политику» [11].

Таким образом, Монголия стоит перед непростым выбором и вынуждена лавировать, пытаясь соблюсти свои интересы в сложной системе взаимоотношений ве-ликих держав.

Следует также учитывать, что Вашингтон явно иг-рает на заинтересованности Монголии в инвестициях и небезосновательно: США, несмотря на свои экономиче-ские и другие проблемы, остаются государством с самой

267


сильной экономикой в мире, а Монголия нуждается в инвестициях, финансовой и других видах помощи. По-мощь правительства США, помимо ее использования в оборонной сфере, в основном предназначается для раз-вития малого бизнеса, укрепления основ деятельности судебной власти, реформы энергетической отрасли, охраны окружающей среды, импорта пшеницы, здраво-охранения, развития финансовой сферы, исследования торговой политики и активизации деятельности Корпуса мира. Результаты уже вполне ощутимы.

В настоящее время политическое и экономическое сотрудничество между Улан-Батором и Вашингтоном продолжает укрепляться. Америка оказывает Монголии существенную финансовую помощь, помогает модерни-зировать ее армию, содействует приему в международ-ные организации. Присутствие США в Монголии приоб-ретает долгосрочный характер, и основано оно на проч-ных стратегических интересах, последовательно реали-зуемых Вашингтоном в Азии. Конструктивный характер монголо-американских отношений свидетельствует о том, что Монголия прочно вошла в систему внешнепо-литических интересов Белого дома. Для России это означает одно: в Монголии у нее появился серьезный конкурент в лице США. Следует признать, что сближе-ние Улан-Батора с Вашингтоном отчасти стало реакцией на то, что Россия, занятая своими проблемами, заметно упустила Монголию из своего поля зрения. В советский период политическое влияние СССР в Монголии было велико, монгольская экономика на 90% зависела от со-ветской. В настоящее время в Монголии усиливает свое влияние Китай, по его следам энергично следует Запад. На сегодняшний день со стороны США впервые намети-лась конкретная и целенаправленная пятилетняя про-грамма в рамках ФВТ. Возможно, за этим наступит оче-редь инвестиций в создание крупных промышленных объектов. Тогда пропаганда американского образа жиз-

268


ни будет оказывать еще большее влияние на монголь-ское население. Таким образом, нельзя не отметить ло-гику внешней политики США в отношении Монголии и растущую заинтересованность последней в сотрудниче-стве с Америкой по таким стратегическим направлени-ям, как политическое, военное, экономическое и культурное (преимущественно научное).

Литература:1. Обновление государственной службы в Монго-

лии. Многовекторная внешняя политика Монголии. - Лекция президента Монголии Н. Энхбаяра в Академии Государственной службы при Президенте РФ. - 2009. - № 12. 07.

2. Электронный ресурс. – Режим доступа: http :// www . nternationalreports . – Загл. с экрана.

3. ИТАР – ТАСС, 05. 12. 2001 // Компас. - 2001. - №49. - С. 51.

4. Ардын эрх. - Улан-Батор, 2009. - 15 марта.5. La Porta A. And Critchfield A. J. U.S. – Mongolian

Relations. Two Years of Progress // The Mongolian Journal of International Affairs. - 2008. - №7. - P.4.

6. Монцамэ. - 2005. - 22 окт.7. Электронный ресурс. – Режим доступа:

www . gazeta . ru . – Загл. с экрана. 8. МОНЦАМЭ. -Улан-Батор, 2009. - 14 сент.9. Электронный ресурс. – Режим доступа: www . i -

aRegnum . ru . – Загл. с экрана. 10. Зууны мэдээ. - Улан-Батор. - 2009. - 7 июня. 11. Яскина, Г. Монголия, Россия, Китай: вместе к

развитию в 21 веке / Г. Яскина. - Азия и Африка сего-дня. - №12. - 2008. - С. 58.

Г.Г. Васильев, директор научного центра междуна-родных исследований Северо-Восточной Азии ЗабГГПУ

им. Н.Г. Чернышевского, г. Чита

269


http://www.iaRegnum.ru/

http://www.iaRegnum.ru/

http://www.gazeta.ru/

http://www.nternationalreports/

ДИНАМИЧНО РАЗВИВАЮЩАЯСЯ ГЛОБАЛИЗА-ЦИЯ И ЕЁ ВЛИЯНИЕ НА НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУР-

НЫЕ ОСОБЕННОСТИ МОНГОЛИИ

Один из выдающихся монгольских художников конца XIX - начала XX веков Б.Шарав в своей знамени-той картине «Один день Монголии» запечатлел жизнь монгольского общества во всем его многообразии: в упорном труде, в молениях лам, в размеренном отдыхе и развлечениях, в играх детей и утехах мирских на-слаждений, в радостях и горестях человеческого бы-тия. Творение великого художника является классиче-ским произведением национального искусства, которое демонстрирует истинные духовные и моральные ценно-сти монгольского народа.

Однако глобализация, наступившая в конце XX века, внесла свои коррективы в социально-экономиче-скую жизнь не только всего мира, но и наших стран. Об-разно говоря, жизненный уклад и богатые традиции монгольского народа, изображенные Б. Шаравом в сво-ей картине ХIХ века, подвергаются испытаниям на проч-ность в XXI.

Дезинтеграция СССР в 1991 году под влиянием внутренних проблем и процессов глобализации наря-ду с негативными последствиями для Монголии, в то же время дала мощный импульс ее интеграции в миро-вую экономическую систему, благодаря богатейшим запасам полезных ископаемых.

Следует согласиться с мнением большинства мон-гольских политиков и ученых о том, что социально-экономические проблемы страны будут решены в средне-срочной перспективе при условии сохранения внутриполитической стабильности. Надежду в это все-ляет, прежде всего, мудрость монгольского народа и уверенность в своих силах руководства страны. Следу-ет вспомнить «скачок» Монголии из феодализма в со-

270


циализм, минуя стадию капитализма, сыгравший при поддержке СССР значительную роль в изменении само-сознания монгольского народа и формировании про-мышленного потенциала страны.

Тем не менее, уместно привести высказывание знаменитой монгольской певицы Уртнасан: «Я не могу себе представить, каким образом молодая девушка мо-жет стать старухой, так и не побывав женщиной».

Как справедливо считали видные монгольские и со-ветские историки, «было бы неправильным представ-лять путь, пройденный монгольским народом с начала 20-х годов, как беспроблемное шествие от победы к по-беде. Нет, это диалектически сложный и противоречи-вый процесс, поиска и созидания, сопряженный с преодолением - порой драматичным -многочислен-ных трудностей и препятствий как объективного, так и субъективного порядка».

Уже не существует МНР и СССР, поэтому новые страны - Россия и Монголия, под влиянием глобализа-ции должны находить новые совместные пути решения возникших проблем. В этом необходимо опираться, в первую очередь, на духовную близость монгольского и российского народов, укрепившуюся в 1939 году на р.Халхин-Гол и на завершающем этапе второй мировой войны на Дальнем Востоке.

В этой связи следует напомнить некоторым т.н. политологам, стремящимся очернить взаимные чув-ства глубокого уважения и товарищеской симпатии наших народов, что добрососедство и дружба между Монголией и Россией - это закон природы, неподвласт-ный процессам глобализации.

В истории становления Монголии с начала XX века немало примеров, указывающих на значительный вклад Советского Союза в развитие поистине братской рес-публики. Россия благодарна монгольскому народу за то, что он ценит помощь нашей страны в таких обла-

271


стях экономического развития Монголии, как промыш-ленное производство, сельское хозяйство, строитель-ство. При советской помощи были созданы горно-обо-гатительный комплекс "Эрдэнэт", доля которого в ВВП современной Монголии оценивается до 20 процен-тов. Также при поддержке СССР начали функциониро-вать крупные совместные предприятия «Монголрос-цветмет» и «Уланбаторская железная дорога», по-строенные советскими и монгольскими инженерами и строителями, возведены города Улан-Батор, Дархан, Эрдэнэт и Чойбалсан. В нашей стране получили об-разование более 150 тысяч монгольских граждан, в результате чего монголы стали фактически одной из самых образованных наций в Азии.

В настоящее время Россия продолжает курс на развитие взаимовыгодного партнерства с Монголией. Как показывает практика двусторонних контактов на са-мых различных уровнях, этот процесс шаг за шагом на-бирает обороты. Так, в ходе недавних визитов пре-зидента Н.Энхбаяра и премьера С.Баяра в Россию были достигнуты договоренности о поступательном расшире-нии сотрудничества в таких областях, как добыча мине-ральных ресурсов, сельское хозяйство, транспорт, элек-тро- и атомная энергетика, совместные инвестицион-ные проекты. В декабре 2007 г. состоялся первый масштабный российско-монгольский диалог по торгово-экономическим вопросам с участием более 100 предста-вителей российского бизнеса. Особое внимание уде-ляется развитию приграничного сотрудничества, ко-торое способствует углублению взаимного доверия и качественному укреплению связей между нашими стра-нами. Показательно, что на долю сибирских регионов приходится около 90 % внешнеторгового российско-монгольского оборота. О значении сотрудничества данного уровня убедительно говорит визит премьера С.Баяра в мае с.г. в Забайкальский край, в ходе которо-

272


го были проведены переговоры с главой Минатома Рос-сии С.Кириенко.

На наш взгляд, состояние межгосударственных от-ношений зависит от социально-политической ста-бильности внутри страны. В настоящее время Россий-ская Федерация продолжает испытывать на себе влия-ние процессов глобализации, однако ее руководство принимает все меры по отстаиванию политической идентификации и формированию идеологии, отвечаю-щей интересам населения страны. По мнению наших ученых, пристальное внимание необходимо уделять вос-питанию молодого поколения, которое в будущем будет определять экономическую и политическую стратегию страны. В этой связи особую обеспокоенность вызывает растущая активность западных неправительственных организаций, которые в последнее время активизируют деятельность по продвижению «демократических ценностей» в Северо-Восточной Азии. Наибольшую активность в этой сфере проявляют «Корпус милосер-дия» и «World vision», получившие достаточно широкую известность, как в России, так и в Монголии.

Основным объектом их идеологической обра-ботки выступают, прежде всего, представители стар-шего поколения и молодежь, как наиболее уязвимые со-циальные категории в нынешних экономических усло-виях. Симпатии граждан пожилого возраста приобрета-ются, главным образом, за счет распространения гума-нитарной помощи в виде продуктов питания и предме-тов первой необходимости. В целом позитивное вос-приятие населением подобных акций создает благопри-ятный фон для решения представителями НПО задач по втягиванию наших стран в процесс глобализации и постепенного размывания национальной самодоста-точности.

Продвижение так называемых «демократических» идеологических установок в молодежную среду осуще-

273


ствляется, в первую очередь, в рамках действующих на постоянной основе курсов английского языка, нередко организованных различными западными миссионерами. В процессе обучения в сознание молодежи внедряется мысль, что перспективы получения ею качественного образования и высокооплачиваемой работы, в т.ч. за границей, могут быть связаны исключительно с «укреп-лением демократии в стране по западному образцу».

Кроме того, отмечается заметный рост числа раз-личных иностранных миссионерских течений (мормоны, протестантские, евангелические церкви, организации, общины и отдельные проповедники и т.п.), деятель-ность которых не только угрожает позициям традици-онных религий, но и в целомоказывает разрушающее воздействие на этно-конфессиональное единство обще-ства, как в России, так и в Монголии. Как нам кажется, подобная деятельность зарубежных НПО и религиозных организаций, создает реальную угрозу подрыва тради-ционных устоев любого общества и обеспечивает за-интересованным странам эффективные рычаги для воздействия на внутриполитические процессы в других государствах.

Таким образом, в условиях новых вызовов, в т.ч. связанных с процессом глобализации, России и Мон-голии жизненно необходимо не только удержать тот уровень добрососедства, к которому несколько веков назад пришли наши предки, но и приложить все усилия для укрепления двусторонних отношений на основе вза-имного уважения и партнерства.

К этому нас призывает история и этого от нас ждут российский и монгольский народ.

В.Г.Ганшин, кандидат исторических наук, руководитель Центра научной информации и доку-

ментации ИДВ РАН, г. Москва

274


СОЦИАЛЬНЫЙ АСПЕКТ НЕТРАДИЦИОННЫХ ВЫЗОВОВ КИТАЮ

Для успешного продвижения дела модернизации страны, построения гармоничного общества на основе знаний Китаю, говорят его руководители, необходимо быть готовым отвечать на новые вызовы. И если сувере-нитет страны, его территориальная целостность и неза-висимость находятся сегодня под надежной охраной во-оруженных сил НОАК, гарантированы всей комплексной мощью государства, нетрадиционные угрозы способны свести на «нет» многолетние усилия реформаторов. Среди главных опасностей – социальная нестабиль-ность, расслоение общества, порождающие острые про-тиворечия, нередко перерастающие в открытые кон-фликты.

Пожалуй, два события последнего времени заста-вили весь мир больше говорить о Китае. Это, конечно же, пекинская Олимпиада и мировой финансовый кри-зис. Сегодня уже можно уверенно констатировать: и то, и другое доказали возросшую комплексную мощь КНР, подтвердили обоснованность претензий Пекина на ве-дущие роли в международной политике. Не должно удивлять, в этой связи, и то обстоятельство, что практи-ческое возвышение Китая сопровождается его попытка-ми утвердиться в новом для себя качестве локомотива теоретических инноваций. Так, в разное время стали пользоваться популярностью термины «Пекинский кон-сенсус», «ответственное государство», «гармоничный мир».

«Пекинский консенсус» - в отличие от «Вашинг-тонского» - символизирует привлекательность китайско-го опыта модернизации, осуществляемой не монета-ристскими методами, а при помощи инвестиционной мо-дели развития с очень высокими темпами роста. Эту мо-дель отличает ведущая роль государства в экономике,

275


опережающий рост промышленности, резкое сокраще-ние бедности, повышенное внимание к развитию науки и образования.

Распространение этого опыта самим Китаем и его партнерами, в том числе в странах Азии, Африки и Ла-тинской Америки, по мнению некоторых западных по-литологов, угрожает тем, что «вместе с экономическим опытом расширяет сферу политического авторитаризма».

Если реализуемость «Пекинского консенсуса» в силу целого ряда причин оспаривается многими полито-логами и экономистами, тема «ответственности Китая» стала весьма популярной в последнее время. Китай, по заявлениям его руководителей, вопреки обвинениям со стороны некоторых его недоброжелателей, готов нести свою долю ответственности вместе с международным сообществом. Более того, средства массовой информа-ции Поднебесной напоминают: еще в 1956 году Мао Цз-эдун говорил, что «Китай должен внести значительный вклад в развитие человечества». История Нового Китая, продолжает, например, «Жэньминь жибао», свидетель-ствует о том, что страна всегда брала на себя значи-тельную долю международной ответственности. На про-тяжении десятилетий, будучи небогатым государством, Китай бескорыстно предоставлял миру огромную по-мощь. КНР направила десятки тысяч военнослужащих для участия в операциях ООН по поддержанию мира – больше, чем все остальные пять государств-постоянных членов Совета Безопасности ООН. Китай – единствен-ная страна, которая взяла на себя обязательство не применять ядерное оружие первой. В 1997 году в разгар азиатского финансового кризиса Китай поддерживал на-циональную валюту, не допускал ее девальвации, тем самым внес значительный вклад в преодоление кризиса азиатскими странами. Китай также сыграл важную роль в содействии выхода мира из нынешнего глобального

276


кризиса. Китай незамедлительно направил спасатель-ные и медицинские отряды на Гаити, в страну, с кото-рой даже не установлены дипломатические отношения.

Появление концепции «гармоничного мира», похо-же, явилось логическим продолжением развития этой теории внутри самого Китая (задача построения обще-ства, «стимулирующего максимальное раскрытие способностей каждого гражданина, гарантирующего до-стойную отдачу и обеспечивающего гармоничное сосу-ществование членов общества» была провозглашена на 4-й пленуме ЦК КПК 16-го созыва). Позднее этот тезис получил развернутое звучание в ходе работы XVII съез-да КПК (октябрь 2007 г.) в виде концепции построения «гармоничного социалистического общества». Тем са-мым китайские идеологи как бы дали ответ западным теориям о «столкновении цивилизаций» и «конца исто-рии».

Что же мешает будущему гармоничному миру? По мнению ряда китайских политологов и аналитиков, это все более тесное переплетение традиционных и нетра-диционных угроз, вызовов, перед которыми стоит чело-вечество. К первым обычно относят вопросы, связанные с военной безопасностью, представляющие опасность для безопасности того или иного государства. Нетради-ционные угрозы, ставшие наиболее очевидными после событий 11 сентября 2001 г., охватывают самый широ-кий спектр существования наций и государств, затраги-вают области финансов, культуры, экологии, информа-ции или здоровья. Как писал, например, журнал «Цюши», такой аспект нетрадиционной безопасности как экономическая безопасность, особенно очевиден сегодня с развитием глобализации.

Окончание «холодной войны» привело к уменьше-нию опасности традиционных военных и политических угроз в условиях разрядки в отношениях между государ-ствами. Вместе с тем возросло влияние на мировое со-

277


общество конфликтов нетрадиционного формата - меж-ду человеком и обществом, человеком и природой. А в контексте глобализации они стали возрастающей транс-национальной угрозой.

В Пекине полагают, что если традиционные угрозы связаны с миром и войной, то противостояние нетради-ционным вызовам, напротив, содействует поиску гармо-нии между государствами, народами и регионами. Имен-но в этом заключается позитивный момент изменений в концепции безопасности. Необходимость совместного противостояния нетрадиционным угрозам как бы пере-нацеливает нации с борьбы и конкуренции в сторону поиска взаимопонимания, сотрудничества, при сохране-нии различий между ними. Становится все более вос-требованной коллективная безопасность. Тогда как в прошлом важнейшим было внимание к сохранению су-веренитета в понимании территориальной целостности и национального единства, теперь возрастает значение нормального общественного (социального) развития и развития уровня жизни человека.

В современном Китае теме нетрадиционной без-опасности уделяется довольно большое внимание. Пер-вая серьезная работа, посвященная этой проблеме, по-явилась в 2003 г. в виде книги, где были собраны ста-тьи, обобщившие многолетний труд более чем 20 уче-ных. В работе проанализированы различные виды таких угроз, предлагаются пути борьбы с ними.

В 2006 г. в Чжэцзянском университете в Китае был создан Центр по изучению нетрадиционной безопасно-сти и мирному развитию, в котором сегодня работают крупнейшие специалисты в этой области (более 80-ти человек). Почетный директор Центра – профессор Ван Ичжоу – заместитель директора Института мировой эко-номики и политики Академии общественных наук Китая, автор многих работ по различным аспектам безопасно-сти. В сентябре 2009 г. на базе университета прошла

278


международная конференция «Традиционная и нетра-диционная безопасность: опыт Китая перед лицом гло-бального вызова». С докладами на ней выступили мно-гие известные ученые из разных стран, в том числе и один из главных специалистов в этой области профес-сор из Великобритании Б.Бузан. Именно его и коллегу из США Р.Ульмана называют основоположниками кон-цепции нетрадиционных угроз безопасности. Благодаря их исследованиям появились определения данного по-нятия, которые являются базовыми и по сей день, хотя постоянно подвергаются корректировке и уточнениям.

О чем идет речь?Есть несколько ключевых моментов, которые сле-

дует прояснить, прежде чем более подробно рассматри-вать этот вопрос применительно к Китаю. Например, что на самом деле можно и следует отнести к понятию «нетрадиционные угрозы безопасности»? При бли-жайшем рассмотрении нетрудно заметить очевидную тенденцию максимально расширить список нетрадици-онных угроз и все «валить в одну корзину». Причин тому несколько – от национальных, политических, соци-ально-экономических особенностей различных стран (например, правительство США озабочено в первую очередь угрозами со стороны международного терро-ризма и проблемой распространения оружия массового уничтожения, тогда как палестинцев, например, больше волнует нехватка водных ресурсов или невозможность вернуться на свои земли) до вульгарного стремления заполучить бюджетные или спонсорские финансовые средства. На международных конференциях, на страни-цах журналов и книг называют по два-три десятка тем, которые могли бы стать предметом серьезного исследо-вания и обсуждения: здесь и так называемые «рыбные» конфликты, «городские пробки», вымирание отдельных видов представителей фауны, борьба с нищетой, аварии

279


коммуникационных линий, отсутствие языковых стан-дартов и т.д.

В принципе, к нетрадиционным угрозам безопасно-сти можно причислить любую серьезную проблему современного общества. Китай в этом отношении не ис-ключение. В число нетрадиционных угроз некоторые местные политологи зачисляют проблемы развития западных областей страны и восстановление Севе-ро-Восточного региона, состояние с безработицей и ми-грантами, условия жизни бездомных, стариков, нищих и т.д. Или другой пример: является ли для государства угрозой его безопасности нетрадиционного характера распространение вируса атипичной пневмонии? Как по-лагает один из видных авторитетов в этой области гене-рал НОАК Сюн Гуанкай, если заболевание не распро-странилось чрезмерно широко или за пределы государ-ства, вряд ли имеет смысл связывать эту проблему с во-просами нетрадиционной безопасности. К сожалению, считает генерал, большинство исследователей вместо того, чтобы дать четкие и ясные определения термину «нетрадиционная угроза» предпочитает множить число примеров на эту тему.

Признавая сложность вопроса, Сюн Гуанкай предлагает условно разделить нетрадиционные угрозы на 4 вида: 1) угрозы, выходящие за государственные границы и потому считающиеся транснациональными по определению; 2) угрозы, выходящие за рамки военной сферы; 3) угрозы, возникающие неожиданно и внезап-но; 4) угрозы, часто переплетающиеся с традиционными вызовами. По его мнению, все эти угрозы характерны тем, что они затрагивают не одно государство или на-цию, а потому не могут быть решены в рамках одной страны или обычными мерами. Кроме того, говоря о переплетении традиционных и нетрадиционных угроз, следует иметь в виду, что они, находясь в тесном взаи-модействии, оказывают влияние друг на друга и при

280


определенных условиях способны меняться местами. Схожей точки зрения придерживаются и специалисты из Шанхая Го Сюетан и Юй Синьтянь, ряд других исследо-вателей.

В принципе, в среде китайской научной и полити-ческой элиты существует определенный консенсус в по-нимании реальности угроз со стороны нетрадиционных источников опасности. Более того, многие полагают, что нетрадиционные угрозы сегодня выглядят более ре-ально, чем традиционные, так как с ростом комплексной мощи КНР ее безопасность надежно защищена воору-женными силами страны, дипломатическими успехами на международной арене. Тем не менее, определения понятия «нетрадиционная угроза», как уже отмечалось, не отличаются единообразием и четкостью. Похоже, этому термину придают различное значение и толкова-ние, исходя из разных подходов к обсуждаемому вопро-су.

Почему представляется важной попытка понять различные точки зрения? На наш взгляд, это позволит правильнее оценивать мотивы и действия руководства КНР по отражению внешних вызовов, возможный диапа-зон сопротивления традиционным и нетрадиционным угрозам безопасности страны.

Как пишет Сюзанна Л.Крэйг в своей работе «Ки-тайское восприятие традиционной и нетрадиционной угрозы безопасности», ссылаясь на мнение Ли Дуняня, старшего научного сотрудника Института мировой эко-номики и политики АОН Китая, в целом подходы к проблеме могут быть разделены на три основные точки зрения: реализма, двойной безопасности и безопасно-сти по отношению к личности.

Реалисты, считает Ли Дунянь, очевидно доминиру-ют. Они рассматривают угрозы национальной безопас-ности с точки зрения реальной перспективы, отдавая приоритет силе, суверенитету и национально-государ-

281


ственной безопасности. Чтобы их обеспечить, они при-знают необходимость международного сотрудничества и использования невоенных средств для решения пробле-мы нетрадиционной безопасности.

Новые угрозы, по мнению сторонников этого подхо-да, исходят в первую очередь от нетрадиционных акто-ров – транснациональных преступных группировок, бандформирований, террористов, экстремистов и сепа-ратистов. В данном случае речь идет о невоенных угро-зах – экономической, финансовой безопасности, обеспе-ченности ресурсами, информационной, культурной, ком-муникационной безопасности.

Такой подход в принципе исключает угрозу нетра-диционной безопасности для отдельного человека. Угрозам подвергается национальный суверенитет, а не частные лица.

Концепция двойной безопасности рассматривает проблему комплексно: угрозы традиционные и нетради-ционные тесно переплетаются, а потому опасность гро-зит не только государству, но и индивидууму, они суще-ствуют на международном и глобальном уровнях. Набор угроз предлагается тот же - экономические, социаль-ные, экологические.

Идея безопасности по отношению к личности исхо-дит из посыла - не государственная безопасность обес-печивает безопасность личности, а безопасность лично-сти является основой общей национальной безопасно-сти. Кроме того, в данном контексте присутствует и та-кое понятие, как политическая безопасность и социаль-ная стабильность в качестве компонентов нетрадицион-ной безопасности. Такой подход наиболее близок к международным оценкам, учитывая, что многие доку-менты специализированных организаций ООН содержат призывы к политической и социальной безопасности, социальной справедливости и сбалансированного разви-тия.

282


Еще одна особенность этой идеи – принятие кон-цепции глобального общества, расширение идеи без-опасности в глобальном измерении.

По мнению большей части политической и научной элиты Китая, концепция безопасности по отношению к личности выглядит чересчур расплывчатой. Мысли и по-ложения, заложенные в ней, не являются приоритетно важными, чтобы помещать их в разряд национальных программ безопасности. Без национальной безопасно-сти, считают в Пекине, нет безопасности личности. Все остальное – утопический идеал. В политическом смысле – это западные ухищрения, единственная цель которых - попытка вмешательства во внутренние дела КНР и угроза национальной безопасности страны.

Перечисленные выше три взгляда на проблему по-родили в КНР, как считает уже упоминавшийся Ван Ичжоу, две школы понимания и изучения проблем не-традиционных видов безопасности – так называемую «техническую» и «системную». К первой относятся «ре-алисты» и сторонники двойной безопасности, а высту-пающие за безопасность личности – к системной школе. Ее последователи считают, что исследования проблем нетрадиционной безопасности должны осуществляться в плоскости пересмотра отношений между государством и обществом, стране необходимы системные реформы в политической и социальной сферах.

В отличие от них «техники» мыслят в категориях времени, пространства и формы, а не идеологии или по-литических ценностей. Они подчеркивают: технические и физические угрозы более серьезны, чем политические или социальные как для отдельных людей, так и для го-сударства-нации. По их мнению, вопросы обеспечения нетрадиционной безопасности не имеют отношения к политической системе, состоянию общества или статусу отдельных личностей.

283


Ван Ичжоу уверен, что подход Китая к проблеме нетрадиционной безопасности сегодня ограничен тради-ционной китайской политической культурой, а также теми условиями, которые сложились в современном ки-тайском обществе. Это заметно отличается от европей-ского или американского взгляда на проблему. Так, по сравнению с европейскими странами, для Азии харак-терно отсутствие наднациональной культуры. После второй мировой войны страны Западной Европы выну-ждены были развиваться в сторону политической и на-циональной толерантности. Практика Евросоюза требу-ет от европейцев принять наднациональное вмешатель-ство на национальном и индивидуальном уровнях. Поэтому европейцам гораздо проще понять принципы глобального управления и безопасности человечества в целом, принять доминирующее значение международ-ного права и международных организаций.

В Азии, похоже, по-прежнему доминируют «реали-сты» и сторонники суверенитета культур, особенно в крупных азиатских странах. Азиатская политическая культура никогда не выходила за рамки национальных границ и для большинства стран Азии укрепление наци-онального суверенитета и национального единства по-прежнему являются главными приоритетами националь-ной безопасности.

В Китае считается предпочтительным, чтобы лич-ные интересы подчинялись коллективным или нацио-нальным интересам. Большинство китайцев уверено, что если существует национально-государственная без-опасность, то нет угрозы человеческой безопасности.

В Китае долгое время национальная безопасность понималась исключительно как военная безопасность и как угроза территориальной безопасности. В процессе реформ возникли другие угрозы, на которые сегодня не-льзя не обратить внимания: экономика, финансы, эколо-гия. Главной ареной возможного кризиса в КНР в бли-

284


жайшие годы может стать именно социальная сфера, затем уже экономика и только потом – политика. Имен-но здесь многие специалисты по Китаю видят «мину за-медленного действия», заложенную под тщательно вы-страиваемый властями фундамент гармоничного обще-ства с китайской спецификой.

Начало процесса реформ в КНР обеспечило не только развитие страны с точки зрения макроэкономи-ческих показателей и повышения жизненного уровня населения, но и оказало прямое или косвенное влияние на разные стороны внутренней жизни страны, в том числе и на взаимоотношения между государством и об-ществом. Развитие этих взаимоотношений представляет собой интерес и в свете того, что они охватывают не только сферу экономического реформирования, но и оказывают влияние на социальное состояние общества.

Практика показала, что успехи в экономическом развитии во многом зависят от политической стабильно-сти и обстановки в обществе. Более того, можно утвер-ждать, что только внутренняя стабильность способна гарантировать длительное и устойчивое хозяйственное развитие.

Между тем переход страны на рыночные рельсы, естественная неравномерность в развитии отдельных отраслей, регионов, породил материальное и социаль-ное неравенство в обществе, которое с каждым годом все увеличивается, грозя приблизиться к критической черте.

Видимо, этот процесс неизбежен, и единственное средство устранить особо вызывающее неравенство (во многих случаях – несправедливое) – это общий эконо-мический рост, повышение его эффективности, пра-вильная система налогов, борьба с незаконно нажитым богатством. Пока же, считает научный сотрудник Инсти-тута управления Пекинского университета Гуань Хайтин, неравенство в доходах «зачастую трансформи-

285


руется в общественное недовольство и уродливую фор-му обогащения». Согласно обследованиям, проведен-ным Академией общественных наук Китая, «80,8 % лю-дей испытывают недовольство в связи с разрывом в до-ходах». Особенно нетерпимым является сохранение значительных групп населения, живущих на грани бед-ности или фактически в состоянии бедности.

Еще в 1990-х годах была принята государственная программа по борьбе с бедностью. Речь шла о 250 млн человек, в основном крестьян, проживающих в отдален-ных районах, национальных окраинах (Тибет, Синьцзян, Гуйчжоу и ряд других). Этим категориям жителей ока-зывалась планомерная финансовая поддержка, для них создавались новые рабочие места и т.д. В результате число «бедных семей» (людей, живущих подчас в усло-виях средневековой отсталости) сократилось до 45 млн.

Если «зоной бедности» раньше обычно считалась деревня, то в последние годы эта категория населения выросла за счет городских жителей, потерявших работу, в том числе вследствие проведения реформы предприя-тий. Эта группа городских жителей, численностью по-рядка 22 млн человек, не может найти себе новую рабо-ту и живет почти исключительно на мизерные страхо-вые выплаты.

Следует сказать, что безработица стала сегодня од-ним из негативных и весьма опасных социальных по-следствий реформы. На 2000 г. зарегистрированная об-щая численность «ожидающих работу» (так в Китае предпочитают называть безработных) составила около 6 млн человек из числа экономически активного го-родского населения. Однако по данным Министерства труда Китая, превышение численности работников над спросом на нее равняется 183,5 млн человек. Иначе го-воря, скрытая безработица достигает в стране 26,65 %. Нет нужды пояснять, какую социальную угрозу пред-ставляют эти цифры.

286


Из факторов, дестабилизирующих социально-эко-номическую обстановку, выделяется неудовлетвори-тельное состояние общественного правопорядка. Ры-ночная трансформация сопровождалась в Китае ростом преступности: с 5,5 уголовных преступлений на 10 тыс. населения в 1978 г. до примерно 20 в 1990-х годах. Рост уголовной преступности вышел на первое место среди беспокоящих горожан проблем. Особенно тревожит об-щество рост экономических преступлений. Раздражаю-щий характер усиливается нередкой вовлеченностью в круг коррумпированных лиц высокопоставленных чи-новников, их детей и близких родственников, а также отсутствием явных успехов в борьбе с этими пороками.

Чтобы снять или, по крайней мере, ослабить эти негативные проявления переходного периода, необхо-димы соответствующие механизмы регулирования ин-тересов различных слоев общества. С теоретической точки зрения, одним из важнейших условий социальной гармонии должны служить социальная беспри-страстность и справедливость. Беспристрастность и справедливость в обществе, по мнению руководства страны, являются основными требованиями социальной гармонии. В построении такой системы особая роль от-водится государству, его институтам. Именно они при-званы осуществлять регулирующую функцию в улучше-нии работы финансовой системы, в том числе, в струк-туре доходов и расходов. Предполагается, что центр в ближайшие годы увеличит инвестиции в сферу обще-ственного сервиса, в дело образования, здравоохране-ния, культуры, трудоустройства и повторного трудо-устройства, социального обеспечения, улучшения эко-логической обстановки, социальной инфраструктуры, общественной безопасности. По уже сложившейся прак-тике власть при осуществлении социальных проектов намерена и впредь опираться на общественные органи-зации, добровольные союзы и объединения граждан.

287


В Китае существует поговорка: «проточная вода не гниет». В данном случае имеется в виду, что социально мобильный член общества, любой человек, имеющий перспективу, веру в будущее способен повысить свой социальный статус, может сделать выбор в соответ-ствии с уровнем образования, наличием способностей и степенью усердия, в состоянии изменить свою жизнен-ную траекторию. Пример – жизнь крестьян в городе, ко-торая нисколько не лучше жизни тех горожан, которые лишились работы. Но между этими группами, считают китайские социологи, есть и принципиальное отличие: вчерашние деревенские жители находятся в т.н. «восхо-дящем потоке», у них есть перспектива вырваться из своего круга. У городских безработных, напротив, такая надежда утеряна. Социальный «лифт» привез их на низшие этажи. Отчаяние и отсутствие перспективы – се-рьезный повод для недовольства, как своим положени-ем, так и всей окружающей системой в целом. А отсюда всего шаг до открытого выражения протеста, социаль-ного конфликта, нарушения стабильности в обществе. Именного того, чего опасаются власти сегодня.

Если верить некоторым западным средствам массо-вой информации, в Китае царит сплошное беззаконие, повсеместно и ежечасно нарушаются права человека, вся страна живет в колоссальном по своим размерам концентрационном лагере.

Конечно, признать идиллическим китайский соци-альный пейзаж, вряд ли будет справедливо. Но нужно сказать: те выступления протеста, о которых пишет западная печать, все-таки имеют свою «китайскую спе-цифику». Нам представляется, наиболее полная карти-на существующего положения содержится в анализе, предложенном профессором Научно-исследовательско-го института деревни АОН Китая Юй Цзяньжуном.

Приводимые им цифры свидетельствуют о росте количества массовых выступлений в стране: в 1993 г. в

288


Китае было 8709 таких случаев, в 1999 г. их количество превысило 32 тысячи, в 2003 г. – 60 тысяч, в 2004 г. – 74 тысячи, в 2005 г. – 87 тысяч. Таким образом, за де-сять с небольшим лет количество протестных выступле-ний выросло в 10 раз. Среди них крестьянские волнения против властей составили 35 %, выступления рабочих – 30 %, без видимых причин – 5 %, проявления организо-ванной преступности – 5 %.

По мнению автора доклада, основанного на практи-ческих исследованиях, и крестьянская борьба, и выступ-ления рабочих, и волнения городского населения имеют свои характерные особенности:

Во-первых, это борьба мирными средствами, а не силовыми методами, здесь экономические интересы преобладают над политикой. Во-вторых, преобладает борьба в рамках правил, правда, по мере перехода к совместным действиям иногда берут верх силовые мето-ды. В-третьих, эмоции часто преобладают над рацио-нальными действиями. Это происходит, в основном, из-за того, что люди испытывают шок от действий властей по ущемлению их гражданских прав. В-четвертых, мно-гие действующие законы противоречат реальности, су-ществуют многочисленные их нарушения.

В Китае этой теме уделяется немало внимания. Власти справедливо полагают, что без понимания поли-тических механизмов конфликта, причин его возникно-вения, невозможно понять суть позитивного эффекта политической стабильности. «Среди проблем Китая важнейшей является стабильность. Без стабильности ничего не получится, даже можно утратить уже достиг-нутое» - этот вывод Дэн Сяопина китайские политологи понимают как чрезвычайно важный постулат дальней-ших исследований в данном направлении.

По мнению Юй Цзяньжуна, Китай находится сего-дня перед вызовом, с которым западные государства столкнулись еще 200 лет назад. Он считает: чтобы

289


успешно решать эту проблему надо, с одной стороны, учитывать быстрое экономическое развитие Китая в по-следние годы, а с другой, что это развитие происходит в условиях индустриализации, урбанизации и перехода от плановой экономики к рыночной. В процессе бурного развития экономики возникают разного рода проблемы. Рыночная экономика порождает неодинаковые обще-ственные интересы, и в этом, вероятно, самая глубокая причина конфликтов.

Неправительственные организации, различного рода общественные союзы, ассоциации, объединения призваны помочь государству справиться с возникаю-щими нетрадиционными вызовами и угрозами в соци-альной сфере. С одной стороны, гражданские инициати-вы должны решать проблему «обратной связи», внятно и последовательно убеждать власть в необходимости тех или иных перемен в интересах общества. С другой стороны, формирующиеся НГО, призваны «гасить» спонтанные протестные выступления, организуя и направляя их в русло более цивилизованного разреше-ния социальных конфликтов. Именно в этом – сохране-нии и укреплении социальной стабильности - руко-водство страны видит главную задачу современного ки-тайского гражданского общества, действующего в усло-виях нарастающих нетрадиционных угроз.

Н.В. Григорьева, канд.полит.наук, доцент кафед-ры ГиМп ЧитГУ, г. Чита

СДЕРЖИВАЮЩИЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ РОС-СИЙСКО-КИТАЙСКИХ ОТНОШЕНИЙ В СФЕРЕ ЭКО-

НОМИКИ

Построение любых взаимоотношений во многом за-висит от того какую роль в том или ином процессе игра-ет государство. Среди таких моделей можно выделить:

290


партнерские отношения, подчиненные отношения, зави-симые. Практически всегда отношения между Россией и Китаем строились на партнерской основе, поэтому и условия, которые выдвигаются государствами друг дру-гу достаточно жесткие, не соблюдение, которых может привести к разрыву дипломатических отношений. Поэтому на современном этапе Китай подбирает себе равных партнеров, таких как Россия. Но очень часто при заключении тех или иных соглашений китайская сторо-на принимает позицию ожидания, это связано с тем, что с китайской стороны идет достаточно продуманная по-литика сотрудничества они пытаются найти те сферы деятельности в экономике, которые не будут входить в состояние конкуренции с Россией. Такая политика свя-зана с процессом формирования экономической дея-тельности Китая на долгие годы вперед. Таким образом, одним из сдерживающих факторов отношений России и Китая является желание Китая преуспеть в тех или иных сферах экономического развития. А сотрудниче-ство с Россией будет означать, что данное превос-ходство и успехи нужно будет делить поровну.

Еще одним сдерживающим фактором отношений России и Китая являются разные точки зрения на реше-ние некоторых проблем в сфере экономики. Например, вопросы использования инновационных новинок и про-цесс их легализации в экономике. В Китае, очень часто новинки заимствуются или просто копируются (иногда даже не законно) и очень быстро внедряются в произ-водство. Очень часто это вызывает не однозначное мне-ние относительно качества китайского товара. Китай-цев пугает очень длительный процесс внедрения нови-нок в производство в России. Поэтому при создании крупных производств очень часто встает вопрос о том, что предпочесть скорость внедрения тех или иных нови-нок или законность производства товаров.

291


Также создание совместных предприятий приводит к использованию иностранных рабочих в России. Не всегда к этому положительно относятся граждане наше-го государства, потому, поднимается вопрос о так назы-ваемой «китайской угрозе» и в сознании части китайцев о «российских территориальных захватах», что вызыва-ет враждебные отношения среди обычных граждан. Поэтому, выделяют проблему культурного дисбаланса в отношениях между нашими государствами и очень часто вопросы экономического сотрудничества тормозят из-за плохого знания культуры своего партнера. Хотя прове-дения различных мероприятий, таких как принятое в октябре 2004 года главами двух государств решение о проведении в 2006 году Года России в Китае и в 2007 году Года Китая в России имеет стратегическое значе-ние для развития всего комплекса китайско-российских отношений, расширения и углубления практического взаимодействия во всех областях. К сожалению, таких мероприятии пока не достаточно, поэтому необходимо сотрудничество между образовательными учреждения-ми, культурными центрами и просто гражданами. Ведь решение вопросов сотрудничества и успешная реализа-ция проектов зависит от того, как мы построим наши взаимоотношения. Если мы не будем доверять друг дру-гу, понимать друг друга, вряд ли у нас у нас будут партнерские отношения в сфере экономики. Способству-ет такому сотрудничеству принятие соглашений в разных сферах: Программы развития китайско-россий-ского торгово-экономического сотрудничества на 2006- 2010 гг.; Меморандум о взаимопонимании между Коми-тетом по оборонной науке, технике и оборонной про-мышленности Китайской Народной Республики и Феде-ральным агентством по атомной энергии о развитии среднесрочного сотрудничества в области мирного ис-пользования атомной энергии; Соглашение о расшире-нии кредитной линии Государственного банка развития

292


Китая Внешэкономбанку; Соглашение между Министер-ством образования Китайской Народной Республики и Министерством образования и науки Российской Феде-рации о сотрудничестве в области образования; Согла-шение о сотрудничестве в области инвестиционного развития между Государственным банком развития Ки-тая, администрацией Сахалинской области и Внешэко-номбанком; Протокол между Народным банком Китая и Центральным банком Российской Федерации о расшире-нии географических рамок территорий в Китае, где рас-положены банки, имеющие право осуществлять расчеты в национальных валютах в китайско-российской пригра-ничной торговле; Контракт между Государственной электросетевой корпорацией Китая и ОАО РАО «ЕЭС России» о покупке и продаже электроэнергии для пер-вого этапа проекта поставок электроэнергии из Россий-ской Федерации в Китайскую Народную Республику; Ра-мочное соглашение о стратегическом сотрудничестве между Китайской нефтехимической корпорацией «Сино-пек» и ОАО «Нефтяная компания «Роснефть»; Соглаше-ние о сотрудничестве между Информационным агент-ством «Синьхуа»(КНР) и РАМИ «РИА Новости».

Так же очень часто при сотрудничестве между го-сударствами возникают проблемы правового характера. Такое мнение существует потому, что Китай до сих пор является социалистическим государством, хотя и не в классическом его понимании.

Чаще всего это связано с различными мнениями о том, что законодательство достаточно консервативно в регулировании правовых вопросов. Например, введения достаточно жестоких наказаний за совершения тех или иных действии. А также ограничений, которые суще-ствуют в китайском гражданском праве относительно права собственности и использования этой собственно-сти. Проблемами перевода денежных средств из госу-дарства в государства.

293


Особенно пугает вопрос государственной собствен-ности в Китае, поскольку не всегда те средства, с кото-рыми работают наши предприниматели являются част-ными и возникают проблемы с возвращением вложен-ных средств.

Те же самые проблемы возникают и в России, осо-бенно это связано с законодательством, которое ущем-ляет интересы иностранного капитала, не гарантирует его сохранность и безопасность. Например, в государ-ствах существуют разные мнения о подоходном налоге в России он составляет 13 %, а в Китае: 1. Доход от за-работной платы и жалованья, превышающий установ-ленный размер, облагается налогом по прогрессивной ставке от 5 % до 45 %. 2. Доход, получаемый от произ-водственной и коммерческой деятельности индивиду-альными предпринимателями, действующими в области промышленности и коммерции, превышающий установ-ленный размер, облагается налогом по прогрессивной ставке от 5 % до 35 % 3. Доход, получаемый в виде ав-торского вознаграждения, облагается налогом по еди-ной (пропорциональной) ставке в размере 20 %, но с уменьшением облагаемой суммы на 30 % (Ст. 3 Закон КНР «О личном подоходном налоге» \\Закон принят 10 сентября 1980 года на 3-ей сессии ВСНП, в новой редак-ции Постановления о внесении изменений в Закон КНР о личном подоходном налоге, утвержденного на 4 засе-дании ПК ВСНП 31октября 1993 года. Вступил в дей-ствие 1 января 1994 года). Таким образом, для россий-ских предпринимателей создается достаточно сложный климат для экономической деятельности на территории Китая.

Такая разница в законодательном регулировании налогов, очень часто приводит к разногласию и разрыву партнерских отношений, к сожалению, пока нет специ-альных соглашений в этой сфере.

294


Особое значение имеет и регулирование вопросов создания политических союзов в частности Шанхайской организации 15 июня 2001 г. Деятельность данной орга-низации направлена на регулирование вопросов много-стороннего уровня, а также сотрудничества в экономи-ческой сфере, преодоления таможенных, дипломатиче-ских и экономических барьеров. Данная организация со-вершенно не похожа на подобные в Европе и следова-тельно формирование механизма регулирования между государствами совершенно другие. Хотя существует мнение, что Россия и Китай в данной организации зани-мают ведущее место. Поэтому вопросы безопасности в деятельности данной организации рассматриваются с позиции двух данных государств.

Целями ШОС являются укрепление между государ-ствами-участниками взаимного доверия, дружбы и до-брососедства, совместная деятельность по поддержа-нию и обеспечению мира, безопасности и стабильности в регионе, построение нового демократического, спра-ведливого и рационального политического и экономиче-ского международного порядка. Несмотря на то, что процесс шанхайского сотрудничества начинался с со-трудничества в области безопасности, главным содер-жанием которого считаются усиления взаимодоверия в районе границы и сокращение военных сил, по мере развития обстановки постепенно сформировалась тен-денция всеобщего и параллельного развития сотрудни-чества между шестью странами. Декларация о создании ШОС недвусмысленно обозначила: данная организация, имея несоюзнический характер, будучи ненаправленной против кого-либо, стремится к диалогу, обмену мнения-ми и сотрудничеству во всех формах с другими государ-ствами и регионами.

Таким образом, сотрудничество только в двусто-роннем порядке не дает такого широкого развития дея-тельности как в региональных организациях, поэтому

295


развитие отношений между двумя государствами будет носить более узкую сторону сотрудничества, а партнер-ство только с одним государством не сможет позволить развитие более широкой экономической деятельности.

Таким образом, к сдерживающим факторам разви-тия экономических отношений между Россией и Китаем можно отнести:

1. Формирование позиции о превосходстве Китая по отношению к другим партнерам.

2. Разное понимание процесса внедрения новинок в производство.

3.Проблемы формирования мнения среди населе-ния о территориальных захватах.

4. Проблемы преодоления коллизии в законода-тельстве государств.

5. Сотрудничества на уровне многосторонних со-глашений.

В.В. Доржиева, кандидат экономических наук, старший научный сотрудник,

Отдел региональных экономических исследованийБурятского научного центра Сибирского отделения

РАН,Республика Бурятия, г. Улан-Удэ

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛ-КИ ТРАНСГРАНИЧНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА (НА ПРИМЕРЕ ПРОДОВОЛЬСТВЕННОГО РЫНКА РЕС-

ПУБЛИКИ БУРЯТИЯ)

Современное развитие трансграничного сотрудничества Республики Бурятия с Монголией началось после подписания в 1999 г. российско-монгольского межправительственного Соглашения «Об экономическом и приграничном сотрудничестве между Республикой Бурятия и Монголией» и ряда договоров

296


между органами исполнительной власти, приграничными аймаками и районами республики и Монголии.

В настоящее время восемнадцать муниципальных образований (из 23) Республики Бурятия имеют парт-нерские связи с двенадцатью сельскими аймаками Мон-голии (из 21). Внешнеторговый оборот Республики Бу-рятия с Монголией в 2008 году составил 74,36 млн.долл. (12,5 % всего внешнеторгового оборота республики) с ростом на 77 % к уровню 2007 года, в том числе экс-порт Республики Бурятия в Монголию – 65,71 млн.долл. с ростом на 71 %, импорт 8,65 млн.долл. с ростом в 2,44 раза.

Анализ опыта трансграничного сотрудничества Рес-публики Бурятия и Монголии позволяет выделить следу-ющие наиболее важные предпосылки, стимулирующие развитие данной формы организации международных связей на региональном уровне:

• экономические – заключаются в осознании как национальными, так и региональными органами власти соседствующих стран необходимости активизации эко-номической деятельности в районах, расположенных в пограничной зоне, но разделенных государственными границами. Очень важно наличие у всех возможных участников трансграничного сотрудничества ясного ви-дения потенциальных взаимных экономических выгод. Основой для реального и быстрого развития трансгра-ничного кооперирования регионов может быть приори-тетная поддержка приграничных районов.

• политические – состоят в том, что трансгранич-ное сотрудничество рассматривается в качестве важно-го составного элемента политической структуры между-народной интеграции. Под воздействием глобализации, международного разделения труда и международной интеграции осуществляется процесс, направленный на своеобразное «размывание» государственных границ в

297


экономическом, культурном, языковом и коммуникаци-онном пространствах;

• исторические – связаны с постепенным осознани-ем национальными, региональными и местными сообще-ствами, населяющими Республику Бурятия и Монголию, своей принадлежности к одной этнической культуре, признанием значимости для обеспечения их устойчиво-го развития в будущем сохранения старых, отражающих многовековой опыт, и формирования новых прогрессив-ных ценностей. Несмотря на потерю правового статуса, границы во многих случаях все еще очерчивают терри-тории, на которых проживает население, имеющее об-щие или схожие традиции, язык и т.д. Стремление сохранить общее культурное наследие служит побуди-тельным мотивом для многих приграничных районов России и Монголии к развитию трансграничного регио-нального сотрудничества;

• социальные – налаживание формальных и нефор-мальных связей между жителями приграничных райо-нов, укрепление тем самым взаимного доверия, преодо-ление возможных антипатий и предубеждений, ранее сложившихся в обществе.

Трансграничное сотрудничество имеет разные фор-мы и осуществляется в сферах:

• создания и совершенствования производствен-ной, социальной, информационной, экологической и иной инфраструктуры (пограничные переходы, средства коммуникаций и др.);

• развития региональной и местной экономики, укрепления связей с зарубежными субъектами хозяй-ствования, расширения обмена товарами и услугами, со-здания торгово-промышленных палат, поддержки пред-принимательства;

• развития местной и региональной демократии и самоуправления, расширения культурного и научно-тех-

298


нического сотрудничества, а также контактов в сфере образования, спорта, туризма и т. д.;

• охраны окружающей среды, создания трансгра-ничных природоохранных зон, например озеро Байкал;

• совместной разработки и реализации националь-ными, региональными и местными органами власти, не-правительственными организациями концепций, страте-гий, прогнозов и программ развития приграничных рай-онов в рамках трансграничных образований.

Таким образом, можно говорить об очевидной по-лезности трансграничного сотрудничества в различных областях:

• экономики – рост торгового обмена и доходов на-селения, проживающего на приграничной территории;

• технической инфраструктуры – реконструкция (строительство) и эксплуатация коммунального обору-дования;

• социальной инфраструктуры – создание центров культуры, центров инноваций и технологии, разработка совместных образовательных программ и др.;

• охраны окружающей среды – формирование си-стемы мониторинга, разработка совместных программ оздоровления территории, в том числе, охраняемых объектов, развитие туризма и т.д.

Трансграничное сотрудничество, без сомнения, ста-новится важным шансом регионального развития и по-вышает конкурентные возможности регионов, принима-ющих в нем участие.

При определении трансграничных регионов необ-ходимо исходить из следующих факторов:

• расположение региона в пределах государствен-ной границы;

• влияние государственной границы, которое про-является:

299


1) в ориентации экономики участников на экспорт в соседние страны путем предложения такого рода това-ров и услуг, которые там ожидают;

2) в позитивном отношении субъектов хозяйствова-ния и населения, связывающих свою деятельность с приграничным расположением;

3) в существующих и потенциальных, формализо-ванных и неформальных связях жителей и общества по обе стороны границы;

4) в оснащении региона приграничной и трансгра-ничной инфраструктурой.

Одним из стратегически важных направлений трансграничного сотрудничества для Республики Буря-тия и Монголии является обмен продовольственными товарами. Например, Монголия могла бы стать крупней-шим поставщиком экологически чистого мяса. Здесь необходимо конструктивное решение на уровне Мини-стерства сельского хозяйства РФ и Министерства эконо-мического развития РФ проблем ввоза монгольского мяса на постоянной основе с предоставлением приори-тетного права на его приобретение мясоперерабатыва-ющим комбинатам Республики Бурятия. Сегодня квоти-руется не только объем импорта, но и страна происхо-ждения с жестким закреплением объемов закупаемого мяса и его категории, что влечет за собой экономиче-ские потери и снижение квот.

Для сбалансированного развития экономики и в ка-честве меры защиты продовольственного рынка Респуб-лики Бурятия необходимо совершенствовать условия для деятельности предприятий, производящих и пере-рабатывающих продовольственные товары – это финан-совая и организационная поддержка экспортно-импорт-ной деятельности, включая кредитование, льготное на-логообложение, сертификацию, стандартизацию, стра-хование, рынок транспортных услуг и т.д. Целесообраз-но пересмотреть порядок оплаты услуг таможни, дора-

300


ботать режим использования складов временного хра-нения. Так, для многих экспортеров ввоз грузов обора-чивается финансовыми потерями, которые компенсиру-ются в цене продукции, а тем самым теряют конкурен-тоспособность.

Проведенный анализ рынка продовольственных то-варов Республики Бурятия позволил выделить следую-щие особенности:

1) собственное производство продуктов питания растет крайне медленно и находится в большой зависи-мости от внешних товаропроизводителей;

2) наблюдается сокращение производства соб-ственного продовольствия, что привело к увеличению импорта;

3) увеличение стоимости энергоресурсов, желез-нодорожных услуг и др. приводит к росту себестоимости производства продовольствия и оказывает отрицатель-ное влияние на конкурентоспособность продукции мест-ных производителей;

4) собственное производство продуктов питания растет крайне медленно и находится в большой зависи-мости от внешних товаропроизводителей продукции и сырья;

5) высокие торговые наценки на продукты пита-ния (25-30 % и даже 40 %);

6) наряду с усилением роли и значения ведущих компаний и расширением их производственных про-грамм действует много средних и мелких фирм. Эти фирмы могут составить основу формирования кластера в потребительском секторе, что позволит шире исполь-зовать инновации и высокопроизводительное оборудо-вание и по своим экономическим показателям выйти на уровень мировых стандартов.

Одной из главных задач является усиление конку-рентных преимуществ продовольственного рынка. Со-гласно результатам социологического опроса экспертов

301


– руководителей и специалистов государственных орга-нов, контролирующих и курирующих региональный про-довольственный рынок, в рамках НИР «Исследование конкуренции на продовольственном рынке Республики Бурятия» респонденты считают, что продукция местных товаропроизводителей по 18 товарным группам наибо-лее конкурентоспособна по овощным продуктам, хлебу и хлебобулочным изделиям, мясомолочной продукции, рыбе, макаронным изделиям, кондитерским изделиям и др. (Рис.1.). По мнению экспертов неконкурентоспособ-ной является мука, масложировая продукция и рыбные консервы.

Рис. 1. Конкурентоспособная продовольственная продук-ция, производимая в Республике Бурятия, по товарным группам согласно экспертному опросу.

Экспертные оценки тенденций и перспектив разви-тия регионального продовольственного рынка показы-вают, что с ростом номенклатуры выпускаемой продук-ции, расширением ассортиментной структуры продо-вольственного рынка возрастет потребность в межреги-ональной специализации на производстве различных

302


товаров в рамках отраслевых товарных групп. Это при-ведет к тому, что республика будет одновременно вво-зить и вывозить товары одной отраслевой группы. Раз-витие межрегиональных и международных связей будут определяться не факторами производства, а зависеть прежде всего от условий спроса, определяемых величи-ной ВРП на душ населения.

Развитие продовольственного рынка Республики Бурятия возможно по следующим направлениям:

1) формирование вертикально-горизонтальных интегрированных связей в сфере пищевой промышлен-ности, торговли, общественного питания в условиях возрастания конкуренции;

2) развитие региональных кластеров продоволь-ственного сектора и торгово-распределительной систе-мы. На этой основе могут получить дальнейшее разви-тие торгово-промышленные, оптово-розничные и торго-во-финансовые группы, розничные торговые сети, сети ресторанов и кафе;

3) кооперация бизнес-структур, обслуживающих процессы продвижения и реализации товаров. Это поз-волит снизить степень рыночной неопределенности, со-кратить издержки трансакций, появятся новые возмож-ности противодействия конкурентам;

4) создание технически оснащенных, высокоме-ханизированных логистических комплексов и термина-лов для приемки, хранения и переработки поступающих товаров;

5) развитие транспортных средств для обеспече-ния межрегиональных и международных контейнерных перевозок, строительство дорог, создание новых совре-менных средств международной связи;

6) развитие таможенных пунктов, их материаль-ной базы и пропускной способности, оперативное тамо-женное оформление экспорта и импорта.

303


С.В. Доржиева, аспирант Института Дальнего Востока РАН, г. Москва

СТРАТЕГИИ ПОЛИТИЧЕСКОГО КУРСА КНР В НАПРАВЛЕНИИ РАЗВИТИЯ ИНСТИТУТА ЧАСТНОЙ

СОБСТВЕННОСТИ И ПОСТРОЕНИЯ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА

Целый ряд событий внутренней и внешнеполитиче-ской жизни последних лет укрепил китайских лидеров в понимании необходимости вовремя улавливать, пра-вильно реагировать и направлять развитие объективных тенденции, в том числе тенденции к демократизации го-сударства и всей общественной жизни, причем делать это крайне осторожно, тщательно изучая обстановку.

В целом можно говорить о том, что перечисленные шаги руководителей КПК в сторону расширения демо-кратических начал в руководстве партией и страной на-ходятся в русле общей стратегии создания «социали-стического правового государства[4, C.19]», представ-ляющего собой длительный процесс постепенных преобразований, соответствующих требованиям эконо-мического развития, отвечающих потребностям соци-ального регулирования по мере усложнения социальной структуры общества, адекватных уровню культурного развития китайской нации. Однако в общем плане, т.е. возможности демократизации в том виде, в котором она существует в странах Запада, в России или в Индии, на сегодня такие перспективы в планах КПК не просматри-ваются. Процесс демократизации будет проходить путем сохранения монополии КПК на власть путем приспособ-ления существующей политической системы к новым внутренним и внешним вызовам времени, совершен-ствования для этого всех законодательных, политиче-ских, административных и общественных механизмов, их демократизации, но в строго в тех пределах, которые

304


не дадут этим механизмам выйти из-под контроля пар-тийной номенклатуры и поставить под угрозу существу-ющую относительную стабильность, основанную на правлении КПК.

В связи с проведением экономических реформ воз-никла необходимость в реформировании гражданского законодательства, необходимо было создать норматив-но-правовую базу для регулирования гражданско-пра-вовых отношений. В связи с этим были введены поправ-ки в Конституцию и в Общие положения гражданского права, регулирующие отношения собственности. Дан-ные поправки регламентировали и разделили государ-ственную собственность, коллективную и частную. На конституционном уровне было установлено, что разви-тие частной собственности отвечает условиям формиро-вания социалистической экономики Китая.

Введение в силу Закона о вещных правах от 1.10.2007 г. закрепило за гражданами право на частную законную собственность и на осуществление защиты со стороны государства. Законодательная защита права частной собственности не только направлена на охрану интересов граждан, но и стимулирует экономическое развитие страны, способствует прогрессивному разви-тию общества и стабилизации положения государства.

Кодификация отношений собственности затрагива-ет не только экономику, но также и социальную сферу. Утверждение прав негосударственной собственности способствует становлению социальной инфраструктуры демократии. В Китае формально нет слова приватиза-ции, однако данный процесс идет неизбежно, хотя и не такими темпами как в Советском Союзе. Данный про-цесс способствует и эволюции общественных отноше-ний и общественного строя.

305


Последовательное уравнение в правах различных форм собственности способствует тому, что ранее дис-криминировавшиеся представители частного капитала начинают принимать участие не только в экономиче-ской, но и в политической власти.

Анализ итогов XVII съезда КПК показал, что ны-нешние лидеры страны предполагают искать ответ на стоящие перед Китаем внутренние и внешние вызовы прежде всего на основе так называемой «научной кон-цепции»[3, C.4]. Данная научная концепция представ-ляет собой набор задач улучшения сложившихся в Ки-тае модели экономического роста и структуры экономи-ки и методов их достижения.

В практическом плане следование научной концеп-ции развития призвано обеспечить «полное построение» в Китае к 2020 г. общества «сяокан» - об-щества средней зажиточности.

Формирование такого общества увязывается в Ки-тае не только с экономическими показателями, но и с улучшением культурных и экологических характеристик страны, совершенствованием ее политических институ-тов.

Говоря о дальнейшем реформировании структуры собственности, то анализ материалов XVII съезда КПК показывает, что китайское руководство в ходе транс-формации форм экономического развития и совершен-ствования системы социалистической рыночной эконо-мики намерено и дальше придерживаться курса на уско-ренное развитие необщественного сектора экономики.

Перечисленные установки показывают, на сколько важное значение придал съезд эффективному осуще-ствлению государственной политики поддержки эконо-

306


мического роста необщественного сектора, привлече-нию частного национального капитала к активному уча-стию в экономическом и социальном развитии страны на новом этапе строительства среднезажиточного обще-ства.

Реформирование государственных предприятий предполагается завершить к 2015-2020 гг. В течение этого периода будет продолжаться плюрализация собст-венности, в результате которой будут сосуществовать предприятия: с чисто государственным капиталом, с аб-солютным или относительным его преобладанием, так-же с участием государства без обладания контрольным пакетом акций.

Государство свертывает или резко сокращает свое присутствие в тех отраслях, где оно наименее конкурен-тоспособно. Чисто государственными остаются только те предприятия, что насущно необходимы для нацио-нальной безопасности и жизнеобеспечения страны.

Развитие негосударственных секторов позволяет решать ряд сложных социально-экономических проблем страны. Среди них расширение сферы занятости, посте-пенный отход от преимущественного стимулирования экономического роста с помощью государственных ин-вестиций, облегчение постоянно возрастающей нагруз-ки на государственный бюджет и на государственные банки.

Особое внимание уделяется реформирования фи-нансовой системы страны. В этой сфере предусматрива-ются изменения в валютной политике, направленной на продвижение к свободной конвертации юаня. Намечает-ся дальнейшее укрепление государственного контроля и государственного макрорегулирования экономики, пу-тем использования рычагов финансовой и монетарной политики.

307


Таким образом, в большинстве случаев речь идет о поступательном процессе, ведущем в идеале к формированию гражданского общества, которое будет в необозримой перспективе стать партнером и оппонентом авторитарной власти. Важной составной частью этого процесса служит постепенное перераспределение властных ресурсов между элитой и обществом, в пользу последнего.

Институт частной собственности и его развитие дают начало для формирования гражданского общества только «с китайской спецификой», отличного от совре-менных либеральных моделей западных стран. В Китае гражданское общество создается «сверху», на формиро-вание которого оказывают влияние традиции конфуци-анства, которые глубоко укоренились в сознании всех слоев населения.

Гражданское общество – это общество, в котором значительное место занимают собственники, имеющие свои частные интересы. А в результате образование среднего класса и защиты интересов имущих слоев, го-сударство вынуждено передавать часть своей собствен-ности, путем акционирования во владение частным ли-цам. Вследствие проведения экономических реформ, си-туация в Китае кардинально изменилась, и экономика стала развиваться быстрыми темпами, поэтому следует вывод о том, что динамичная экономика несовместима с тотальной централизацией власти. Таким образом, по-литический режим в КНР стал трансформироваться, и на современном этапе представлен как «посттоталитар-ный, технократический авторитаризм[1, C.15]».

Новый этап социально-экономического развития, вхождение Китая в группу среднеразвитых стран связан с урбанизацией, с абсолютным и относительным увеличением городского населения, с повышением его образовательного и культурного ценза. В связи с этим усиливается способность общества к самоорганизации и

308


самоуправлению. Также следует отметить, что данные обстоятельства напрямую влияют на усиление мощи и укрепление позиций Китая в современных международных отношениях.

Литература:1. Бергер, Я.М. Политическая реформа в Китае/

Я.М.Бергер// АЗИЯ И АФРИКА сегодня. – 2007. - №8. – С. 44 – 53.

2. Литвинов, О. В. Обновление социальной струк-туры и политической системы КНР/ О.В. Литвинов// Проблемы Дальнего Востока. – 2004. - №4. - С.36 – 46.

3. Пащенко, Е.Г. Экономическая реформа в КНР и гражданское право: монография/ Е.Г.Пащенко. – М.: Спарк, 1997. – 188с.

4. Политическая система и право КНР в процессе реформ 1978-2005 гг.: монография/ З.З.Имамов, Н.Л. Мамаева, Е.Г. Пащенко, [и др.]; под редакцией Л.М. Гу-дошникова. – М.: Русская панорама, 2007. – 464 с.

5. Портяков, В. Я. Основные итоги XVII съезда Коммунистической партии Китая/В.Я. Портяков// АЗИЯ И АФРИКА сегодня. – 2008. -№ 2. – С. 2 – 9.

6. Смирнов, Д.А. Первый год нового руководства КНР: итоги, проблемы, перспективы/ Д.А.Смирнов// Проблемы Дальнего Востока. – 2004. - № 4. – С.19

7. У Ган. Развитие гражданско-правового регули-рования отношений частной собственности в КНР/ У Ган // ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО. – 2005. - №5. – С.69 – 74.

Е.В. Дроботушенко, ЗабГГПУ им. Н.Г. Чернышевского, г. Чита

РОССИЙСКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯВ УСЛОВИЯХ УСИЛИВАЮЩЕГОСЯ КИТАЙСКО-

ГО РЕГИОНАЛИЗМА

309


На фоне постоянно усиливающихся глобализацион-ных и регионализационных тенденций мирового разви-тия особый интерес к Азиатско-Тихоокеанскому региону. Интерес, несомненно, вызван стремительным развитием названного макрорегиона, а так же тем, что данная тер-ритория – место столкновения интересов различных го-сударств. Как незначительных, по своей территории и экономической мощи, так и государств, занимающих приличную площадь, и активно влияющих на общемиро-вые экономические процессы. По многим показателям АТР вышел на доминирующие позиции в мире. До 60% мирового промышленного производства, около 50 % мировой торговли [4, С. 263]. Отношения Россия – Ки-тай интересны вдвойне, поскольку государства являют-ся представителями разных цивилизационных типов: славянско-православного и конфуцианского. На рубеже XX-XXI вв. возникает тенденция к формированию регио-нальных сообществ стран со сходными цивилизацион-ными характеристиками. В Азиатско-Тихоокеанском регионе идеологом и защитником азиатских ценностей является Китай.

Здесь отдельной строкой стоит явление, которое, в настоящее время, пока не нашло широкого отражения в работах исследователей, хотя для узкого круга специа-листов, являющегося очевидным. Речь идет о так назы-ваемом «китайском регионализме», «новом регионализ-ме» Китая. Круг отечественных авторов, работающих в данном направлении широким назвать нельзя. При этом отметим, что, практически все они, являются забайкаль-скими учеными. Это Н.А. Абрамова, В.А. Абрамов, С.А. Канчуков, Т.Н. Кучинская [1, 2, 6, 7, 8, 9, 10]. Из иссле-дователей не региональных упоминание о «новом ки-тайском регионализме» можно найти у В.А. Дергачева. «Азиатский регионализм» характеризуется в исследова-ниях О.Д. Шабло [14, 15]

310


Под глобализирующимся «китайским регионализ-мом» понимается часть глобализации и одновременно её тенденция. Различается военно-политический эконо-мический, культурный китайский регионализм и т.д. [6, С. 19].

Китайский регионализм, по В.А. Дергачеву, осно-вывается на поэтапной модернизации с опорой на западные технологии, сильную авторитарную власть и местные социокультурные традиции. По мере снижения уровня жизни в восточноевропейских и центрально-а-зиатских странах, они все больше оказываются в расширяющемся геоэкономическом пространстве Китая [5].

Китайский новый регионализм - это процесс разви-тия и становления Китая в системе международных от-ношений как «ответственного государства», дающий мировому сообществу мирное развитие регионов. Ки-тайские политологи характеризуют термин нового регионализма во взаимосвязи с такими понятиями как «политика открытости», «экономические реформы», «мирное развитие» Китая.«Сотрудничество» — ключевая категория в теории «но-вого регионализма» [13].

Новый регионализм, возникает в процессе перехо-да от биполярного мира к многополярному. Новый регионализм противоположен старому или жесткому, твердому или дискриминационному типу регионализма. Старый регионализм имел протекционистский характер, носил закрытую форму.

Отметим, что под регионализмом, в данном случае, понимается распространение интересов государства на значительной территории, с использованием всех воз-можных ресурсов.

Одна из позиций реалистической теории междуна-родной политики, озвученная Г. Моргентау, гласит, что государства в различные исторические периоды неоди-

311


наковым образом вовлечены в международную полити-ку. Отношение государств к участию в международной политике является динамической категорией, которая зависит от внутриполитической ситуации в стране, от культурных трансформаций, позволяющих государству занять более выгодные позиции на международной аре-не [3].

На наш взгляд, Китай, как нельзя лучше попадает под названную характеристику. Государство, которое еще в недавнем прошлом оказывало незначительное влияние на международные процессы, в силу, прежде всего, экономических, а также социально-политических и культурных трансформаций, стало оказывать значи-тельное влияние на весь Азиатско-Тихоокеанский регион. Открытость политики Китая на современном этапе позволяет говорить о новом китайском региона-лизме в рамках нового азиатского регионализма.

Наращивание мощи КНР, с одной стороны осуще-ствляется за счет внутренних ресурсов, с дугой путем формирования «Большого Китая». Воссоединились с Ки-таем Сянган и Аомынь, Тайвань является одним из главных инвесторов и торговых партеров. Существен-ную роль в формировании «Большого Китая» играет ки-тайская диаспора (хуацяо), контролирующая финансо-вые и торговые процессы в Юго-Восточной Азии. Суть идеи Большого Китая заключается в создании мирово-го общего рынка под девизом китаецентризма «Китай-цы всех стран и территорий, объединяйтесь!»[5].

Выход Китая «за свои границы» будет осуще-ствляться экономическими, демографическими и идео-логическими методами.

Нам кажется, что особый интерес в контексте раз-говора о «китайском регионализме», вызывают россий-ско-китайские отношения.

Впервые официально заявлено о равноправном до-верительном партнерстве России и Китая было в декла-

312


рации от 25 апреля 1996 г. С 1998-1999 гг. появилась тенденция заменять слово взаимодействие (сецзо) сло-вом партнерство (хобань). В настоящее время в ки-тайской печати говорится о партнерских отношениях стратегического взаимодействия. Особенностью новых отношений, по мнению китайской стороны, является стратегическое взаимодействие, которое противопо-ставляется союзу. В основе - развитие долговременных добрососедских отношений, дружбы и сотрудничества между двумя странами на основе отказа от союзниче-ства, конфронтации и направленности против третьих стран [12].

Некоторые российских аналитики считают, что по-литика Китая в рамках «хобань» (партнерства) несет для России некоторые преимущества. Партнерство не предполагает для России какой-либо ответственности за действия Китая, не предполагает также и серьезных, ограничивающих свободу маневра обязательств перед ним. Еще один аспект – подобная политика должна сти-мулировать другие страны – «подтягиваться» в связях с Россией и Китаем, чтобы не допустить дальнейшего рос-сийско-китайского сближения. При этом отмечается, что выгодно это, прежде всего Китаю, с его активной поли-тикой регионализации Азиатско-Тихоокеанского региона под своим началом [11].

Китайский регионализм, действительно, находит свое выражение в самых различных направлениях поли-тики государства. Однако ведущее – это экономика. Здесь одним из направлений является создание, так на-зываемых «поясов открытости». Такой пояс, скажем, со-здан на севере страны, в районах Благовещенск-Хэйхэ, Забайкальск-Маньчжурия, Гродеково-Суньфэньхэ. Его задача – активизация торговли с «северным соседом». [12].

Эксперты в области экономических российско-ки-тайских отношений отмечают, что России важно участ-

313


вовать в интеграционных процессах региона Восточной Азии. Однако, в данном случае, речь идет только об экономике [12]. В некоторых случаях говорят об эколо-гии, военном и научно-техническом сотрудничестве. Размышления позволяют сделать вывод, что России, в рамках Азиатско-Тихоокеанского региона, партнерство с Китаем может принести некоторые дивиденды. Оно мо-жет: - предостеречь третьи страны от активной, насту-пательной в отношении России политики, посягающей на ее национальные интересы; - снизить вероятность обострения отношений России с Китаем [11].

Основная масса высказываний, характеризующих российско-китайские отношения, носит хвалебный ха-рактер. Ах, какие мы молодцы, что подписали договор между двумя странами. Удалось урегулировать пригра-ничные проблемы, создать условия для долгосрочных отношений во имя стратегического партнерства и взаи-мовыгодного сотрудничества. Эти условия были закреп-лены, а возможности реализованы в подписанном в се-редине июля 2001 г. в Москве Договоре о добрососед-стве, дружбе и сотрудничестве между двумя странами.

Несмотря на достаточно сильные интеграционные процессы в рамках АТР, постоянное усиление региона-лизирующегося Китая, существуют факторы, потенци-ально препятствующие данным процессам. Таким фак-тором, в исследовательской литературе его называю де-стабилизирующим, является наличие внутрирегиональ-ных противоречий - политических, территориальных и этноконфессиональных. Некоторыми учеными вводится понятие локально-регионального конфликта, хотя спра-ведливости ради отметим, что в основных, известных типологиях конфликтов, такого конфликта нет. Рассмат-ривают локально-региональные конфликты примени-тельно к социально-политическим процессам современ-ного Китая. Здесь речь идет о тайванской проблеме,

314


противоречиям Китая и Индии, возможностям участия Китая в конфликте на Корейском полуострове, Синьц-зянской конфликтной зоне, Тибетской проблеме, воз-можным потенциальным претензиям Китая на террито-рию Монголии [8]. Данный дестабилизирующий фактор является определенным препятствием для усиления ки-тайского регионализма, в любой форме его проявления, мирной или нет.

В то же время, постоянно усиливающиеся тенден-ции укрепления Китая как крупного регионального и мирового экономического лидера, не может не вызы-вать настороженности в России. Постоянное усиление «миграционного» и «товарного» давления со стороны Китая на Россию – фактор потенциально возможного за-крепления КНР на стратегически важных территориях значительного региона влияния. Для России остается потенциально возможным возрождение претензий на приграничные территории со стороны Китая. Проблем-ность и в значительной миграции китайского населения на территорию России.

Литература:1. Абрамова, Н.А. Теория «нового регионализма»

в исследованиях китайских ученых / Н.А. Абрамова // Трансграничье в изменяющемся мире: Россия - Китай - Монголия: материалы международной конференции (18 октября 2006 г.). - Чита: ЗабГГПУ, 2006. - С. 76-82.

2. Абрамова, Н.А. «Китайский регион» в полити-ческом измерении / Н.А. Абрамова, Т.Н. Кучинская. - Чита: ЧитГУ, 2008. - 175 с.

3. Антанович Н. Реалистическая теория междуна-родной политики / Н. Антанович, Достанко Е. Ганс Мор-гентау // Белорусский журнал международного права и международных отношений. - № 1. - 2000.

315


4. Гаврилов, Ю.Н. Россия в Азиатско-Тихо-океанском регионе: проблема геополитического самоо-пределения // Геополитика. - М.: РАГС, 2007. - С. 263–291.

5. Дергачев, В.А. Регионалистика // Научные тру-ды в семи книгах. Кн. 2. Электронное издание на CD. - Издательский проект профессора Дергачева, 2008.

6. Канчуков С.А. КНР в интернационализирован-ных локально-региональных конфликтах XXI века / С.А. Канчуков, В.А. Абрамов. - Чита: ЧитГУ, 2007. - 230 с.

7. Канчуков, С.А. Китайский регионализм в усло-виях глобализации. - Чита: СибВО, 2006. - 97 с.

8. Канчуков, А.С. КНР в интернационализирован-ных локально-региональных конфликтах XXI века. Дис-сертация на соискание ученой степени кандидата поли-тических наук. - Чита: ЧитГУ, 2006. - 130 с.

9. Кучинская, Т.Н. О китайском регионализме в контексте глобального стратегического партнерства России и Китая // Трансграничье в изменяющемся мире: Россия - Китай - Монголия: материалы международной конференции (18 октября 2006 г.). - № 1. - Чита: ЗабГГ-ПУ, 2006. - С. 58-60.

10. Кучинская, Т.Н. Процессы политических изме-нений глобализирующегося «китайского региона». Дис-сертация на соискание ученой степени кандидата поли-тических наук. - Чита: ЧитГУ, 2007. - 168 с.

11. О российско-китайских отношениях в XXI веке // Азиатская библиотека. – [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.asia-times.ru/countries/china/o_rossiysko_kit_otnosheniah.htm#top. – загл. с экрана.

12. Российско-китайские отношения. Сецзо и хо-бань // Новая политика. Интернет журнал. – [Электрон-ный ресурс]. – Режим доступа: http://www.novopol.ru/-rossiysko-kitayskie-otnosheniya-setszo-i-hoban-text893.html. – загл. с экрана.

316


http://www.novopol.ru/-rossiysko-kitayskie-otnosheniya-setszo-i-hoban-text893.html



http://www.asia-times.ru/countries/china/o_rossiysko_kit_otnosheniah.htm#top



13. Чаладзе, Т. Песня о Великом Китае // Ба-кинский рабочий. – [Электронный ресурс] – Режим до-ступа: http://br.az/index.php?newsid=5122. – загл. с экрана.

14. Шабло, О.Д. Политический регионализм в Вос-точной Азии: сущность и основные тенденции развития. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук. - Екатеринбург: УГУ, 2009. - 23 с.

15. Шабло, О. Д. Проблема категориального опре-деления региональных процессов: феномен азиатского регионализма // Регионология. - № 4. - 2008. - С. 16-26.

О.И. Зимин, эксперт научного центра международ-ных исследований

Северо-восточной Азии ЗабГГПУ им. Н.Г.Чернышев-ского, г. Чита

О НЕКОТОРЫХ ПРОБЛЕМАХ В ОБРАЗОВА-ТЕЛЬНОЙ И РЕЛИГИОЗНОЙ СФЕРАХ МОНГОЛИИ

НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ

На настоящий момент в стране с населением, при-ближающимся к 3 млн. человек, функционируют около 200 вузов и колледжей, в которых обучаются порядка 140 тысяч студентов. По числу докторов наук и профес-соров Монголия вышла на передовые показатели в мире.

Неоспоримым фактом является то, что у истоков становления системы среднего и высшего образования Монголии стояли советские педагоги. Так, эксперт Науч-ного центра международных исследований Северо-вос-точной Азии ЗабГГПУ Ж. Амгалан в своем пособии «Современная Монголия» отмечает, что 06 октября 1942 года при помощи преподавателей из ведущих ву-

317


http://br.az/index.php?newsid=5122

зов СССР состоялся первый день знаний в Монгольском госуниверситете. В 1942-1943 годах в МонГУ преподава-ли такие известные советские ученые как кандидат естественных наук, доцент С.И. Хромов; кандидат физи-ко-математических наук, доцент А.Г. Шафигулин; канди-дат биологических наук, доцент А.Г. Банников; кандидат медицинских наук, доцент В.Н. Топольский; доктор фи-лологических наук, профессор Л.С. Каштанов и канди-дат физико-математических наук Г.И. Крылов. В после-дующие годы, вплоть до развала Советского Союза, об-разование Монголии развивалось при поддержке совет-ской вышей школы.

По данным исследования Международной ассоциа-ции преподавателей русского языка и литературы, к на-чалу 1990-х годов 67,5 % жителей Монголии читали и понимали по-русски, 45 % – писали, 44,8 % – понимали и 33,7 % – говорили на русском языке. 74 % опрошен-ных утвердительно ответили на вопрос: «Используете ли Вы русский язык?». Причем, 20 % использовали рус-ский язык ежедневно, 22 % – несколько раз в неделю, 17,2 % – несколько раз в месяц, остальные – с иной пе-риодичностью

Демократические преобразования в Монголии и переход на рыночные экономические отношения в нача-ле 90-х годов привели к неизбежным реформам и в об-ласти высшего образования. К сожалению, сложная вну-тренняя социально-экономическая ситуация в России не позволила сохранить традиции советского образования на прежнем уровне. Несмотря на то, что в последние годы в Улан-Баторе постепенно приобретает популяр-ность так называемые русские школы и детские сады, открылись филиалы нескольких российских ВУЗов, в частности Российской Экономической Академии им. Г.В.Плеханова, Восточно-Сибирского государствен-ного технологического университета Бурятского госуни-верситета. Московского энергетического института, Ке-

318


меровского госуниверситета, позиции российского об-разования несравненно слабы и ограничены.

Одновременно с этим сегодня монгольских препо-давателей тревожит резкое падение качества высшего образования, массового присвоения ученых степеней.

Так, по оценке обозревателя монгольской газеты «Унэн» О. Баярхуу, из имеющихся порядка 200 вузов и колледжей более 120 являются частными, во многих из них стремятся дать образование с меньшими расходами, не созданы надлежащие условия для получения полно-ценного образования, отвечающего современным требо-ваниям. В процессе обучения произошла значительная диспропорция между специалистами гуманитарных об-ластей и выпускниками технических вузов в ущерб по-следних. Фактически подготовка студентов вузов по-ставлена на конвейер. При этом из общего числа безра-ботных в стране 10,2 % людей с высшим образованием.

Крупным недостатком образовательной политики является массовое сокращение техникумов, профессио-нально-технических училищ. На сегодняшний день чис-ло подобных учебных заведений насчитывается чуть бо-лее 30 и обучается в них всего около 20 тысяч ребят. В то время как в развитых странах соотношение специа-листов высшей и средней квалификации составляет 30 к 70. Как показывает практика, экономика страны имеет условия для роста, когда 70 % рабочей силы состав-ляют выпускники средних специальных учебных заведе-ний.

Кроме того, в Улан-Баторе неуклонно растёт коли-чество зарубежных частных школ и филиалов иностран-ных вузов, вследствие чего традиционная образователь-ная школа в сфере среднего и высшего образования по-степенно вытесняются западной моделью.

Наиболее активно в этом плане действуют амери-канские организации. Так, в начале 2009 года при Мон-гольском госуниверситете при содействии Азиатского

319


фонда США создан фонд поддержки образования. Пер-вые 10 миллионов долларов США, переведенных в фонд, планируется направить на приобретение справоч-ной литературы и оборудования для научно-исследова-тельской деятельности студентов и преподавателей МонГУ.

Посольством США реализуется проект по организа-ции обучения монгольских студентов английскому языку в собственном образовательном центре. При этом все расходы несет американская сторона. С 1992 года в г. Улан-Баторе действует т.н. международная школа (International School of Ulaanbaatar), созданная на сред-ства американского правительства и частных инвесто-ров. В настоящее время в ней обучается свыше 200 уче-ников возрасте от 7 до 17 лет.

В Монголии создаются образовательные центры и других стран. В 2008 году в Улан-Баторе открыто пред-ставительство Института Гете, ранее в 2003 году была учреждена Германская информационная библиотека. Целями данных мероприятий являлись содействие обу-чению немецкого языка, пропаганда немецких культур-но-исторических традиций.

Динамично развиваются гуманитарные связи с Юж-ной Корей и Японией. Количество монгольских студен-тов, обучающихся в Республике Корея, выросло с 600 человек в 2005 году до 2000 человек в 2008 году. В на-стоящее время Монголия занимает 1 место по количе-ству студентов, обучающихся по межправительственно-му договору. Начиная с 2006 года, в целях развития ин-формационных технологий в сфере образования в РК прошли курсы повышения квалификации более 200 спе-циалистов из Монголии. Монгольской стороне безвоз-мездно передано порядка 5000 персональных компьюте-ров и более 500 ноутбуков. Число студентов из Монго-лии, принимаемых в вузы РК за счет корейской стороны, выросло с 13 человек в 2006 году до 144 в 2008. Также

320


корейская сторона поддерживает сельские школы Мон-голии в реализации программы школьного питания.

Правительство Японии заявило о готовности выде-лить безвозмездную помощь на строительство в течение 2009-2011 годов в Улан-Баторе пяти и реконструкцию двенадцати общеобразовательных школ. 18 августа 2009 года министр иностранных дел Монголии С. Бат-болд и Чрезвычайный постпред Организации междуна-родного сотрудничества Японии (ЖАИКА) в Монголии г-н Ю. Ишида подписали Соглашение между правитель-ством Монголии и организацией ЖАИКА «Об осуще-ствлении 4-го этапа проекта по строительству пристроек к зданиям начальных и средних школ». На осуществление данного проекта, правительство Японии выделило в общей сложности около 33 млн. долларов США в качестве безвозмездной помощи.

1-го сентября 2008 года в Улан-Баторе под эгидой посольства Японии в Монголии прошел бесплатный се-минар о японской системе образования, в ходе которого посетителям разъяснялся механизм регистрации и полу-чения образования с проживанием в Японии.

Всемирный банк организовал финансовую под-держку обучению студентов Монголии в 36 странах мира. При этом на получение субсидий претендуют выпускники вузов в возрасте до 30 лет, успешно сдав-шие экзамен по ТОЕFL. Финансирование начнется с де-кабря 2009 года и будет продолжаться в течение 2 лет.

На регулярной основе в Улан-Баторе проводятся презентации различных зарубежных образовательных учреждений.

Так, в апреле 2009 г. в Национальном парке ин-формации и технологий прошла выставка «Образование Экспо – 2009», в работе которой приняли участие около 25 образовательных учреждений, главным образом ино-странных. Многие центры приглашали на учебу в Кана-ду, США, европейские страны.

321


Автор в начале мая с.г. посетил в Улан-Баторе вы-ставку «Образование – 2009», организованную мини-стерством образования Монголии и группой учебных за-ведений Малайзии и Сингапура. Программа выставки включала презентацию малазийских и сингапурских ву-зов и колледжей, предлагающих монгольским студентам языковую и образовательную подготовку для последую-щего поступления в вузы США и Австралии.

Анализ тактики проникновения иностранных, в пер-вую очередь западных учебных центров, в образова-тельное пространство Монголии позволяет отметить, что все они опираются на значительные финансовые ресурсы и пользуются поддержкой государственных структур своих стран. Это резко снижает уровень конку-рентоспособности не только российской образователь-ной школы в Монголии, но и в целом усилий Москвы по удержанию позиций в области гуманитарных связей с Монголией.

В беседе с настоятелем Свято-Троицкого прихода в Улан-Баторе священником Алексеем Трубач выяснилось, что схожая ситуация наблюдается и в области религии.

В настоящее время в Монголии действует около 300 храмов, принадлежащих различным конфессиям. По информации Министерства юстиции и внутренних дел Монголии, официально зарегистрировано около 190 ре-лигиозных организаций. При этом значительный про-цент приходов организован западными христианскими церквями: католиками, мормонами, адвентистами, бап-тистами, пресвитерианами и евангелистами.

Несмотря на то, что доминирующее положение в стране занимает ламаизм (около 80% граждан Монго-лии считают себя верующими буддистами), в стране ощущается постепенное усиление влияния западных конфессий и сект. В числе прочего этому способствует и то, что зачастую недобросовестные представители офи-циальных властей связаны с западными миссионерами

322


финансовыми или иными взаимовыгодными отношения-ми.

Представители американских и западноевропей-ских церквей ведут активную работу с населением: их проповеди транслируются на телеканалах Eagle TV и NTV, они организуют различные обучающие курсы, практикуют раздачу бесплатных обедов малоимущим. Одна только католическая церковь имеет пять приходов в Улан-Баторе, при которых действуют детские приюты, лечебные учреждения, авторемонтные и швейные ма-стерские, библиотеки и Интернет-классы. При этом пра-вославная церковь остаётся одной из наиболее слабо представленных в Монголии. По неофициальным дан-ным, уже сейчас в Монголии около 5% населения стали членами христианских сект, а это более 100 тыс. чело-век. По оценке же одного из протестантских бюллете-ней, православная церковь самая малочисленная хри-стианская группа в Монголии. Если, например, католи-ческие миссии в Монголии имеют 25 священника и од-ного епископа, то единственный православный храм – одного священнослужителя.

Популярность в монгольском обществе западных религий и сект объясняется усиливающимся тяготением населения страны к западной культуре в целом. Посе-щая воскресные службы на западный манер, некоторые монголы ассоциируют себя с жителями «цивилизован-ного» мира. Очень часто поведение монголов, приоб-щившихся к западным религиям, связано с меркантиль-ными причинами, например, стремлением выехать на постоянное место жительство в США или Западную Европу, получить там образование, найти работу и т.д.

В целом, оценивая тенденции развития ситуации в религиозной сфере Монголии, можно предположить, что наблюдающееся динамичное распространение западных христианских учений, в особенности тотали-тарных сект, несет значительную угрозу для социальной

323


стабильности страны, ее традиционной аутентичности и национального самоопределения. Расширяя свое влия-ние, западные религиозные секты постепенно начнут воздействовать самым прямым образом на принятие управленческих решений, станут играть все более за-метную роль на внутриполитической арене, создавая благоприятные условия для активизации западных по-литических и деловых кругов.

Таким образом, ситуация, складывающаяся в об-разовательной и религиозной сферах, способствует ве-стернизации монгольской молодежи, привитию ей ду-ховно чуждых культурных ориентиров. В перспективе такое положение вещей грозит дальнейшим углублени-ем социокультурного разрыва между Монголией и Рос-сией, поскольку мировоззрение будущей политической и деловой элиты Монголии будет сформировано в основной массе под влиянием западных ценностей и стереотипов.

Т.В. Калмынина, кандидат социологических наук, научный сотрудник

ОРЭИ БНЦ СО РАН, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ

СОЦИАЛЬНАЯ СРЕДАКАК ФАКТОР КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ

ТРАНСГРАНИЧНОГО РЕГИОНА

Окружающие человека общественные, материаль-ные и духовные условия его существования, формиро-вания его деятельности принято называть социальной средой. В широком смысле социальная среда (макросре-да) охватывает общественно-экономическую систему в целом – производительные силы, совокупность обще-ственных отношений и институтов, общественное созна-ние, культуру данного общества [4]. Подобно тому, как социальная среда на микроуровне оказывает решающее

324


воздействие на формирование и развитие личности, ма-кросреда способна осуществлять воздействие на разви-тие общности, населения определенной территории. В то же время под влиянием активности, деятельности об-щества она изменяется, преобразуется и в процессе этих преобразований происходит изменение и самого общества. Таким образом, социальная среда может рассматриваться как некий предопределенный на дан-ной территории ресурс, эффективное использование ко-торого благодаря социальной регуляции, развитию со-ответствующих институтов может повысить конкуренто-способность территории.

Анализу конкурентоспособности, особенно на уров-не предприятия, отрасли, страны в отечественной и за-рубежной экономической литературе уделено большое внимание.

Под конкурентоспособностью региона Андреев В.Е. понимает его роль и место в экономическом про-странстве РФ, способность обеспечить высокий уровень жизни населения и возможность реализовать имеющий-ся в регионе потенциал (производственный, трудовой, инновационный, ресурсно-сырьевой и др.).

Любой регион представляет собой территорию, необходимой предпосылкой формирования региона на определенной территории является наличие специфики экономического, этнографического, конфессионального, социально-культурного состава. Однако существует и социальный аспект проблемы. Появление региона свя-зано с идейной и практической самоидентификацией определенной территориальной общности. По опреде-лению П. Бурдье, социальное пространство – это «ан-самбль невидимых связей, тех самых, что формируют пространство позиций, внешних по отношению друг к другу, определенных одни через другие, по их близости, соседству или по дистанции между ними, а также по от-носительной позиции: сверху, снизу или между, посре-

325


дине» [1, С. 185]. По словам Бурдье, существует «про-странство отношений, которое столь же реально, как географическое пространство» [2, С. 60].

Российский экономический регионализм имеет неу-стойчивый характер. Его характеризует опора на исто-рически сложившуюся пространственную дифференциа-цию уровней экономического развития и постоянная эволюция форм территориального управления и меха-низмов регионального развития

В настоящее время в России продолжаются процес-сы, называемые новой региональной самоидентифика-цией. Региональная идентификация – это элемент обще-ственного и личностного сознания, в котором отражает-ся сознание территориальной общностью своих интере-сов как в отношении с другими общностями своей на-ции, так и по отношению к территориальным общностям соседнего государства.

В системе современной региональной идентифика-ции действуют две тенденции, влияющие на его конфи-гурацию и нередко порождающие конфликтные ситуа-ции. Одна – тенденция универсализации социальных процессов; следствием её действия становится фор-мирование нейтральных в отношении территориально-пространственного деления общества форм социальной организации, когда осуществляется укрупнение терри-ториально-пространственных единиц (соединение нескольких более мелких в одно более крупное), полное или частичное «растворение» границ мелких территори-ально-пространственных единиц с передачей их функ-ций утверждающимся на их основе более крупных еди-ниц.

Другая тенденция, преобладающая в современной России, – автономизации экономических и социальных процессов. В современной России региональная иден-тичность, это намерение утвердить свои новые формы социально-экономической самоорганизации.

326


Как известно, экономические отношения развива-ются на основе существовавших ранее социальных от-ношений. Последние предопределяют основные направ-ления и формы, в которых могут развиваться экономи-ческие отношения. Тем самым подчеркивается первич-ность социальных отношений. Развивая этот подход Boisot [5, С. 135-158] доказывает, что институциализи-рованные социальные нормы и ценности, взятые на во-оружение экономическими субъектами хозяйствования, влияют на возникновение межфирменных сетей. Сло-жившаяся система социальный связей и отношений при-граничных территорий во многом способны предопреде-лить эффективность трансграничного экономического и политического сотрудничества.

Региональная власть, хотя и не полностью, имеет возможность формировать или оказывать влияние на институциональные структуры, в окружении которых работают предприятия. Органы региональной власти должны создать условия, позволяющие организациям своего региона наращивать конкурентного превос-ходства.

Представители региональной власти ведут борьбу на федеральном уровне за предоставление региону бо-лее благоприятных экономических условий по сравне-нию с другими, отстаивают интересы крупных структу-рообразующих предприятий региона, ищут возможность для самостоятельного налаживания международных связей, пытаются административными мерами защитить местного производителя и т. д.

Как успехи предприятия в конкурентной борьбе, так и положение региональной власти во многом определя-ются той социально-политической обстановкой, которая складывается в регионе.

Можно выделить несколько общих причин повыше-ния актуальности проблем межтерриториального со-трудничества и исследований регионального экономиче-

327


ского развития в контексте приграничного сотрудниче-ства:

1) потребности формирования единого, нового эко-номического пространства страны при объективном раз-витии внешних связей возводят проблему соотношения внешней и внутренней торговли в ранг приоритетной, и требуют изучения новых, объективных закономерностей регионального развития, формирующиеся в условиях трансформирующейся экономики;

2) осуществляемые экономические реформы приво-дят к существенному изменению территориальной структуры экономики, при этом механизмы экономиче-ского управления территориальным развитием, адекват-ные новым условиям, в достаточной степени не выявле-ны как в целом, так и для пограничных областей (рес-публик);

3) не сложилась целостная система управления региональным развитием. Традиционные и новые меха-низмы региональной политики существуют в различном правовом поле, и в рамках реструктурируемого эконо-мического пространства. Их не регулируемое взаимо-действие приводит к углублению экономической диффе-ренциации;

4) в структуре механизмов региональной политики важное значение приобретают факторы территориаль-ного управления экономическим развитием не связан-ные с национальным хозяйственным механизмом;

5) глобализация мировой экономики по-разному проявляется в субъектах Российской Федерации.

Российская региональная политика должна быть тесно увязана с внешней политикой страны. Регионы России давно ищут своё место не только в политической и экономической системе своей страны, но и активно интегрируются в системы регионального сотрудниче-ства.

328


Формой обеспечения такой связи является транс-граничное сотрудничество, понимаемое как форма меж-дународных отношений соседствующих или территори-ально близких регионов двух и более стран, связанных общими экономическими и/или политическими целями и опирающихся на общие интересы.

Трансграничное сотрудничество даёт возможность приграничным субъектам РФ и даже органам местного самоуправления позиционировать себя как транзитные регионы и соответственно развивать экономику, а также повышать свой неформальный статус в территориально-политической системе страны. При этом местные и региональные власти фактически становятся новыми ак-торами на международной арене.

Республика Бурятия является трансграничным регионом, роль которого достаточно высока в россий-ско-монгольском сотрудничестве. Воздействие факторов внешней и внутренней среды придало российско-мон-гольскому сотрудничеству специфические черты, они отражают национальные и исторические особенности, географические условия, уровень социально-экономиче-ских отношений, культуру.

Характеристикой интенсивности трансграничных отношений может являться уровень развития торговых отношений, объемы туристических потоков, сотрудниче-ство в сфере науки и образования, встречи представи-телей органов власти и бизнеса, количество заключен-ных ими соглашений и договоров. Развитие достаточно тесного сотрудничества между странами осуществляет-ся успешно благодаря существующей социальной и институциональной среде такого взаимодействия на уровне регионов.

В последние годы имевшаяся договорно-правовая база внешнеэкономических связей Монголии c РФ под-верглась существенной корректировке исходя из есте-ственной необходимости ее адаптации как к современ-

329


ным международным политическим и экономическим условиям, так и к реальным потребностям и возможно-стям Монголии и России.

Основным документом, определяющим договорно-правовую базу российско-монгольских торгово-экономи-ческих отношений, является Договор о дружественных отношениях и сотрудничестве, подписанный в 14 января 1993 года. Межгосударственное взаимодействие осуще-ствляется в рамках подписанных в последние годы бо-лее 100 межправительственных и межведомственных договоров, соглашений и планов.

Межрегиональное сотрудничество, включающее приграничные отношения двух стран, всегда было тра-диционным для России и Монголии. Эти связи институ-ционально предопределены и потенциально являются одним из существенных резервов для расширения тор-гово-экономического сотрудничества двух стран. К нему относится, прежде всего, сотрудничество монгольских приграничных аймаков и российских регионов Сибири и Дальнего Востока (области, республики). В настоящее время на долю этого сотрудничества приходится свыше 70% экономических связей между двумя государствами.

Внешнеторговый оборот Республики Бурятия с Монголией в 2009 году составил 57,04 млн долл. (9,2 % всего внешнеторгового оборота республики) с сокраще-нием на 23,2 % к уровню 2008 года (РФ – сокращение на 38,7 %). Сокращение объемов внешней торговли с Монголией обусловлено снижением экспорта на 38 %, стоимостной объем которого составил 40,83 млн.долл. При этом объем импорта из Монголии увеличился на 87,4 % к уровню 2008 года и составил 16,21 млн.долл. Большую часть экспортных поставок составляют продо-вольственные товары, продукция машиностроения, от-ходы и изделия из черных металлов.

330


И в настоящее время традиционные дружественные отношения Монголии с Россией чрезвычайно важны для приграничных регионов обеих стран.

Так, в целях укрепления и наращивания сотрудни-чества в экономической и гуманитарной сферах между Монголией и Республикой Бурятия организован и функ-ционирует справочно-информационный сайт http://mongolia-buryatia.ru по размещению новостей Монголии и Республики Бурятия. Основным назначени-ем сайта является информирование населения о жизне-деятельности Монголии и Республики Бурятия, создание целостного позитивного образа Монголии и Республики Бурятия, оперативное и объективное информирование населения Монголии и Республики Бурятия, а также российского общества о наиболее значимых событиях, происходящих в Монголии и в Республике Бурятия, предоставлять информацию об имеющемся экономиче-ском потенциале, об образовании, культуре, ресурсах, о развитии сотрудничества в сфере малого и среднего бизнеса.

Российско-монгольские торгово-экономические от-ношения развиваются поступательно. Взаимоотношения наших стран предопределило географическим положе-нием Монголии, исторически сложившиеся давние дру-жественные связи. Независимо от социально-экономи-ческого устройства и политических режимов, существо-вавших в Монголии и России, взаимоотношения двух стран развивались, народы двух государств имели тес-ные контакты, были связаны крепкими экономическими, политическими, культурными, социальными и другими отношениями.

В будущем необходимость сотрудничества между странами вызвана тем, что еще не в полной мере ис-пользуются имеющиеся ресурсы и возможности для раз-вития двусторонних торгово-экономических отношений.

331


http://mongolia-buryatia.ru/

Развитие и укрепление институциональных основ сотрудничества между странами будет способствовать активизации диалога на всех уровнях, дальнейшему укреплению правовых основ сотрудничества, активиза-ции приграничного и регионального сотрудничества между Монголией и Россией.

Двухсторонние отношения между странами тради-ционно характеризовались духом добрососедства, со-трудничества. Используя близость культур, образа жиз-ни и характеров соседствующих народов, развитие трансграничного сотрудничества с учетом укрепления взаимодействия институциональных центров может выйти на качественно новый уровень.

Литература:1. Бурдье, П. Начала / П. Бурдье. – M., 1994.2. Бурдье, П. Социология политики /П. Бурдье. –

М., 1993.3. Шеховцева, Л.С. Конкурентоспособность

региона: факторы и метод создания / Л.С. Шеховцева // Маркетинг в России и за рубежом. - №4. – 2001.

4. Философский энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1983.

5. Boisot, M. H. Markets and hierarchies in a cultural perspective //Organization Studies, № 7(2). – 1986. – P. 135-158.

Н.В. Козыкина, зав. кафедрой международного права и международных отношений ЧитГУ, г. Чита

ФЕНОМЕН БРИК В АНТИКРИЗИСНОМ КОНТЕК-СТЕ

Трансформационный этап развития мироустройства характеризуется изменением качества международных взаимоотношений. Современная экономическая система уникальна, поскольку сопровождается возникновением

332


совершенно особенных проблем, решать которые новым участникам международных отношений. К таким новым образованиям можно отнести неформальные объедине-ния государств, не обладающие четкой структурой и, соответственно, более оперативно реагирующие на про-цессы, происходящие в мире. В то время, как междуна-родные организации регионального характера специа-лизируются в основном на решении локальных проблем, а организации универсального характера (ООН, ВБ, МВФ) нуждаются в реорганизации, и их деятельность, направленная на политическую сферу, становится все менее эффективной в экономике, возникают новые фор-маты межгосударственного общения, способные предло-жить более эффективные механизмы решения мировых экономических проблем.

Именно в условиях финансового кризиса, когда транснациональные корпорации сняли с себя ответ-ственность по его преодолению, именно такие влия-тельные экономические неформальные союзы, как «Большая двадцатка», «Большая восьмерка» стали при-нимать незамедлительные меры по ликвидации послед-ствий финансового краха. Стремительное вхождение стран BRIC (Бразилия, Россия, Индия и Китай) в миро-вую экономику - прямое свидетельство вышеуказанных изменений в экономическом глобальном окружении.

Новые акторы международных отношений, исполь-зуя другие, более цивилизованные формы международ-ного сотрудничества, реализуют новые методы много-сторонней дипломатии. Объединение BRIC как раз и яв-ляется отражением такого нового мирового феномена, как многополярная сетевая дипломатия или «диплома-тия гибких альянсов» (по определению министра ино-странных дел России С. Лаврова). Имеется в виду вза-имодействие группы стран в гибких форматах, не направленное против кого бы то ни было, как это было в прошлом, а ориентированное на обеспечение жизнен-

333


но важных совпадающих интересов стран-партнеров, чтобы своими совокупными усилиями способствовать реализации позитивной повестки дня международных отношений. Всей своей деятельностью BRIC доказывает востребованность такого сотрудничества в полной мере. Желание стран BRIC играть более заметную роль в меж-дународных финансовых институтах и быть более влия-тельными в региональной и мировой политике не проти-воречит изначальной ненаправленности этого объеди-нения против других стран.

До первого саммита в Екатеринбурге (2009) формат BRIC носил формальный характер и обозначал наиболее перспективные точки мирового экономического роста, не представляя собой ни политический, ни экономиче-ский альянс. Однако не отрицалось, что такое объеди-нение может быть легко сформировано, поскольку эко-номики четырех стран-участниц весьма удачно дополня-ют друг друга. Сегодня термин BRIC обрел самостоя-тельное экономическое значение, подтверждая прогно-зы его автора, эксперта по глобальной экономике Джи-ма О’Нила о том, что Бразилия, Россия, Индия и Китай к середине нынешнего века обгонят сегодняшних лидеров мировой экономики. При этом Китаю и Индии предска-зывалась роль ведущих экспортеров промышленных то-варов, а России и Бразилии – сырьевых. Сегодня на чле-нов BRIC приходится 26 % сухопутной поверхности мира, 42 % мирового населения и 14,6 % мирового ва-лового внутреннего продукта. Еще в 2008 году Джим О'Нил признал, что сильно недооценил масштабы этого блока, констатировав, что подъём BRIC не за горами, а мировой финансовый кризис не отдалил, а только при-близил его. В целом страны BRIC сравнительно благопо-лучно пережили финансово-экономический кризис. Экс-перт прогнозирует, что уже совсем скоро BRIC должен перерасти в Большую семёрку: «Страны BRIC должны участвовать в формировании глобальной экономиче-

334


ской политики, что было очевидно уже в 2001-м. Стыд-но признавать, что на сегодняшний день они не входят в состав Большой семёрки и не имеют представителей в правлении МВФ и Всемирного Банка» [1].

Именно мировой финансовый кризис 2008-2009 гг., став переломным этапом мирового развития, активизи-ровал дальнейшее формирование альянса, как крайне эффективного механизма сотрудничества – диалогового механизма формата BRIC. Формат «диалогового фору-ма» позволяет в режиме свободного обмена мнениями сближать позиции по наиболее актуальным вопросам международной повестки дня, предполагает для каждой из стран возможность проводить собственную политику, выбирать собственных партнеров, участвовать в других региональных и межрегиональных объединениях.

Сам формат BRIC - особенность данного объедине-ния. Страны-участницы не стремятся к институциональ-ному оформлению контактов. Отсутствие какой-либо структуры и определенного статуса позволяет формату сохранять гибкость и конкурентоспособность, акценти-руя внимание на совпадении интересов и нахождении консенсусов по многим проблемам мирового развития, будь то экономика или политика. Объединение уже име-ет строго отработанные механизмы сотрудничества. Не-смотря на это, диалог в формате BRICв посткризисный период развивается и совершенствуется. Так, на втором саммите (Бразилиа, 2010) были определены дальней-шие направления этого развития на самых разных уров-нях – запланированы регулярные встречи не только ми-нистров иностранных дел и министров финансов, но и сельского хозяйства, энергетики, руководителей цен-тральных банков, уполномоченных в сфере безопасно-сти, контакты научно-исследовательских центров и др.

BRIC - сложный феномен современной междуна-родной реальности. До сих пор не утихают дискуссии о схожести и разнородности «четверки». Одни эксперты

335


утверждают, что «у стран БРИК нет географической, ци-вилизационной, культурной, исторической, религиозной общности. У них различные политические системы и экономические модели, нет долговременного опыта вза-имодействия, непростые отношения друг с другом» [2]. По мнению других, общность стран BRIC заключается в их значимой роли в международной торговле, основан-ной на ускоренном росте, интенсивном процессе урба-низации и модернизации промышленности; огромной численности населения, огромной территории и большом количестве природных ресурсов, которые поз-воляют им занять стратегическое положение на миро-вом уровне. К общим характеристикам относят и такие «факторы, как типологическая сопоставимость, сходство позиций по основным пунктам международной повестки дня, стремление показать пример ответствен-ного лидерства, и конкретное сотрудничество, которое сближает, а не разобщает эти страны» [2].

Для такого свободного формата, как BRIC, культур-но-цивилизационные разнообразия и разнородность четырех стран по экономической мощи не помеха, пер-спективы их роста (даже при различиях в объемах это-го роста) очевидны.

Сегодня ключевые характеристики «четверки» - растущие экономики, что подтверждается высокими темпами роста промышленности, стабильным внутрен-ним и внешним спросом, привлекательностью инвести-ционных вложений в экономику. Страны БРИК уже не рассматриваются только как источник дешевой рабочей силы и природных ресурсов, они превращаются в крупнейшие новые рынки сбыта. У BRIC есть и другие важные достоинства: там представлены три ядерные державы, а Россия и Китай являются постоянными чле-нами Совета Безопасности ООН.

Консолидированный BRIC – это реальная сила на мировой арене не только в экономической, но и уже в

336


политической сфере, о чем свидетельствует анализ имеющихся документов.

Положения, отражающие основные цели и принци-пы четырехстороннего сотрудничества в рамках BRIC документально зафиксированы в Совместных заявлени-ях глав государств и правительств стран-участниц Пер-вого (16 июня 2009 г.) и Второго (15 апреля 2010 г.) саммитов BRIC. Так, в первом заявлении очевидна кон-солидированная, единая позиция относительно реорга-низации мировой экономической архитектуры [3]. В ка-честве конкретных целей сотрудничества заявлялись: преодоление последствий мирового финансового кризи-са; реформирование ООН; решение проблем междуна-родной безопасности [4]. Во втором заявлении к ним добавились: создание справедливой, демократичной международной системы, основанной на международ-ном праве, равенстве, взаимном уважении, сотрудниче-стве, скоординированных действиях всех государств и коллективном принятии ими решений; энергетическое сотрудничество; помощь беднейшим странам и развива-ющимся странам [5]. Здесь четко просматривается об-щий интерес в дальнейшей координации взаимодей-ствия в формировании многополярного мира, общей от-ветственности за стабильность мировой финансово-эко-номической системы, общий интерес в развитии энерге-тического сотрудничества с участием стран-производи-телей, потребителей и стран транзита энергоресурсов. Помимо программных заявлений, на втором саммите был принят первый практический документ в формате БРИК - Меморандум о сотрудничестве между государ-ственными финансовыми институтами развития и под-держки экспорта стран-членов БРИК, ориентированный на создание финансового обеспечения многостороннего торгово-экономического и инвестиционного сотрудниче-ства четырех стран.

337


Из всех стран BRIC в условиях мирового кризиса главную роль в глобальной экономике эксперты отводят Китаю, который по экономической мощи превосходит все три остальные страны BRIC, вместе взятые, и его значение будет только расти.

Для Китая мировой кредитный кризис был чрезвы-чайно полезен. Кстати, на китайском языке слово «кри-

зис» - «危机» («weiji») имеет значение не только «кри-зиса», но также переводится как «шанс», «возмож-ность». Как видим, страна реально использовала этот шанс для рывка вперед. Кризис вынудил КНР перейти на следующую ступень экономического развития рань-ше, чем это произошло бы без кризиса. На резкое паде-ние экспорта страна прореагировала очень быстро, на-чав масштабную программу стимулирования экономики. К новым условиям была адаптирована кредитно-денеж-ная политика, укрепился юань, продолжая «эволюцию» режима своего обменного курса, что важ-но не только для КНР, но и для остального мира [6]. На место экспортной модели экономики пришла новая эко-номика, которая все больше зависит от собственного народа и внутреннего спроса [7].

В интервью журналу «Эксперт» О’Нил прогнозиро-вал возможность доминирования Китая в мировой эко-номике в ближайшие пару лет, став «второй крупней-шей экономикой мира по ВВП, обойдя Японию. А еще через десятилетие нагонит США. Эта тенденция очевид-на» [8].

Результаты налицо: по итогам 2009 года китайская экономика увеличилась примерно на 8 %. Китай уже обогнал Германию по размерам экспорта. Доля ки-тайских компаний на мировом рынке достигла 17,2 %, а немецких — только 14,7 %. Третье место занял лидер прошлых лет — США с 14,6 % [6].

338


Причинами мощного роста Китая считают такие структурные факторы, как демография, урбанизация и состояние экономики. Например, «с точки зрения дохо-дов на душу населения Китай беднее России, что потен-циально облегчает ему экономический рост – конечно, при условии, что страна проводит правильную экономи-ческую политику». В Китае более половины населения живут в сельской местности, поэтому, привлекая сель-ское население в город можно проще добиться доста-точно высокого экономического роста, чем в России и Бразилии, которые уже не имеют в своем распоряжении такого рычага. К другим важным факторам, которые дают КНР преимущество по отношению к трем осталь-ным странам BRIC относят поведение инвесторов, открытость экономики, различия в экономической струк-туре, системах образования [9].

Значение Китая для стран-участниц BRIC очевидно. Став крупнейшим торговым партнером Бразилии, Китай оттеснил США на второе место. Объясняется это в пер-вую очередь тем, что КНР стремится обеспечить себе новые источники сырья за рубежом, в частности в Ла-тинской Америке. Бразилия рассчитывает стать для Ки-тая незаменимым поставщиком таких товаров, как же-лезная руда, нефть и соевые бобы.

КНР является основным экономическим партнером России. По мнению экспертов, бурный рост Китая может поддержать Россию. В этом случае российская экономика сохранит свою нынешнюю сырьевую направ-ленность, снабжая сырьем и энергоносителями экономи-ку КНР. При этом грамотная экономическая политика российского правительства должна обеспечить диверси-фикацию экономики, стимулируя опережающее разви-тие перерабатывающих отраслей [9].

Что касается индийско-китайских отношений, то в глобальной конкуренции Индия и Китай идут вместе,

339


оспаривая первенство у ведущих постиндустриальных держав.

А что получает Пекин от сотрудничества со страна-ми BRIC? Участие главы Китая Ху Цзиньтао в саммитах стран BRIC оценивается как «продуктивная президент-ская дипломатия», которая демонстрирует позитивную политическую позицию Китая как ответственной держа-вы с растущим международным влиянием». В момент формирования нового экономического порядка более глубокое сотрудничество между странами BRIC, осно-ванное на взаимном доверии и выгоде, становится все более важным, отмечается в китайских СМИ [10].

В посткризисном мире Китай стал ключевым фак-тором будущего развития не только стран-участниц BRIC, он является ведущей силой в группе развиваю-щихся государств, которые коллективно требуют большей роли в глобальных делах и видят свою общую миссию в том, чтобы реформировать несправедливый и несбалансированный международный режим. Для Китая объединение BRIC реальная возможность усиления своих позиций и своей значимости в этих странах. Это возможность вести с ними диалог, подчеркивать общие интересы, а также иметь в их лице союзников в случае любого соперничества с западными странами, особенно с Соединенными Штатами. Считается, что Китай дол-жен стать балансом между Соединенными Штатами и развивающимся миром, а не групповым лидером по-следнего, что противоречит интересам самого Китая. «Наше место – между развивающимися странами и Со-единенными Штатами, но не слишком близко к ним. Мы ценим существующий международный режим и не наме-рены его ломать», считает Цзинь Цаньжун [10].

Символизируя новое состояние мира, BRIC, будь то естественно образованная формация или же надуман-ное образование, является отражением новых методов реализации многосторонней дипломатии XXI века.

340


В посткризисную эпоху формат играет свою пози-тивную стабилизирующую роль в мировых делах, пока-зывая пример ответственного лидерства, обеспечивая устойчивый рост для всех без исключения членов миро-вого сообщества.

Взаимодействие в рамках BRIC развивается полным ходом. Формат BRIC стал полноценным механизмом координации усилий и принятия совершенно конкрет-ных решений.

Посредством постепенного развития каждой из четырех стран формат BRIC превратился в весомый фактор не только в сфере глобальной экономики, но и в области мировой политики. Основа BRIC, его связующее звено – это совпадение интересов по широкому кругу международных экономических, а сегодня уже и поли-тических проблем (каждая страна ищет свой новый вес в мировых органах принятия решений) [2].

Влияние этих стран в международных экономиче-ских отношениях все более усиливается, о чем свиде-тельствуют стратегические предложения и готовность БРИК принять на себя больше ответственности по реор-ганизации мировой экономики и мировой финансовой системы. Чем более эффективными будут предложен-ные странами БРИК методы регулирования экономиче-ских процессов, тем реальнее будет шанс объединения стать мировым лидером, способствуя тем самым ста-новлению подлинной многополярности, равноправной системы международных политических и экономических отношений.

Литература:1. O'Neill, Jim. We need Brics to build the world eco-

nomy before long Brazil, Russia, India and China will be bigger than all the G7 countries combined // The Times. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.-timesonline.co.uk/tol/comment/columnists/guest_contribut-ors/article6557304. - Загл. с экрана.

341


http://www.timesonline.co.uk/tol/comment/columnists/guest_contributors/article6557304



2. Круглый стол по вопросам БРИК [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http :// www . perspekt - ivy . info / table / brik _ kak _ novaja _ koncepcija _ mnogovektornoj _ diplomatii _2010-03-13. htm . - Загл. с экрана.

3. Информационное агентство «ИТАР-ТАСС». Мед-ведев Д.А. Заявление для прессы по итогам второго саммита БРИК [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http :// www . itar - tass . com / medvedev /4944 . - Загл. с экра-на.

4. Совместное заявление глав государств и прави-тельств стран-участниц Первого саммита [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http :// www . mid . ru / ns - rasi - a . nsf / . – Загл. с экрана.

5. Там же.6. Залялиев, А. Время разбрасывать камни и время

собирать // А. Залялиев / Financial Times. - Информаци-онно-аналитический портал Геополитика [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http :// www . geopolitica . ru / Art - icles /576/ . – Загл. с экрана.

7. O'Neill, Jim. A View From St. Petersburg: Russia Re-bounds From Oil Collapse // Jim O’Neill / Forbes [Электрон-ный ресурс]. – Режим доступа: http :// blogs . forbes . - com / greatspeculations /2010/06/23/ a - view - from - st - peters - burg - russia - rebounds - from - oil - collapse / . – Загл. с экрана.

8. Кирпичи будущего мироустройства // «Эксперт». - №22 (660). - Эксперт on-line [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http :// www . expert . ru / printissues / ex - pert /2009/22/ interview _ kirpichi _ miroustroistva / . – Загл. с экрана.

9. Наумов, И. Страны БРИК уходят в отрыв. Темпы экономического роста России зависят от успехов Китая // И. Наумов // ИноСМИ.Ru [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http :// www . ng . ru / economics /2010-01- 28/4_ brik . html . - Загл. с экрана.

10. Moxley, Mitch. POLITICS: China Not Too Keen to Assume Global Leadership Role? // Mitch Moxley / Australia

342


http://www.ng.ru/economics/2010-01-28/4_brik.html

http://www.ng.ru/economics/2010-01-28/4_brik.html

http://www.expert.ru/printissues/expert/2009/22/interview_kirpichi_miroustroistva/

http://www.expert.ru/printissues/expert/2009/22/interview_kirpichi_miroustroistva/

http://blogs.forbes.com/greatspeculations/2010/06/23/a-view-from-st-petersburg-russia-rebounds-from-oil-collapse/



http://www.geopolitica.ru/Articles/576/

http://www.geopolitica.ru/Articles/576/

http://www.mid.ru/ns-rasia.nsf/

http://www.mid.ru/ns-rasia.nsf/

http://www.itar-tass.com/medvedev/4944

http://www.perspektivy.info/table/brik_kak_novaja_koncepcija_mnogovektornoj_diplomatii_2010-03-13.htm



to News [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.australia.to/2010/index.php?option=com_con-tent&view=article&id=2405:politics-ch-ina-not-too-keen-to-assume-global-leadership-role&catid=122:security&Itemid=169 . – Загл. с экрана.

Д.А. Крылов, ЗабГГПУ им. Н.Г. Чернышевского, г. Чита

МЕЖРЕГИОНАЛЬНЫЙ ДИАЛОГ: В ТЕНИ ГЛО-БАЛИЗАЦИИ

(РОССИЯ И КИТАЙ VS. США)

В последнее время принято говорить о регионали-зации как ведущей тенденции мирового развития. О глобализации предпочитают говорить и писать в духе борьбы против грядущего превращения планеты в еди-ное мондиалистское экономическое, политическое и ин-формационное пространство, управляемое мировой фи-нансовой олигархией.

Идея защиты национального суверенитета выступа-ет в одном ряду с пониманием того, что собственная идентичность далеко не всегда способствует процвета-нию государства, оставляя его в ранге «вторичной ци-вилизации». Тем самым «внешний вызов» глобализа-ции, вне зависимости от отношения к нему и последнего мирового кризиса, продолжает оказывать влияние на процессы идущие в сфере политики и экономики больших и малых государств. Ибо никто не отменял установку на конкуренцию. Проблема состоит в нерав-ных условиях, болезненном восприятии ситуации, сло-жившейся после краха Советского Союза, имперских ам-бициях Соединенных Штатов Америки, роль которой в поддерживании глобализации не вызывает сомнений.

Исключительное положение США позволило сде-лать вывод о том, что мир стоит на грани появления но-

343


http://www.australia.to/2010/index.php?option=com_content&view=article&id=2405:politics-china-not-too-keen-to-assume-global-leadership-role&catid=122:security&Itemid=169



вого политического и экономического устройства, где нерушимые границы между государствами и идея суве-ренитета должны кануть в прошлое. В «Великой шах-матной доске» открыто провозглашается появление Со-единенных штатов «в качестве единственной и действи-тельно первой подлинно глобальной державы» [1, С. 11]. Збигнев Бжезинский полагает, что доминирующие позиции Америки в области экономики, технологий, культуры и в военной области позволяют говорить о безусловности политического влияния, которое и обес-печивает новый баланс сил. Этому способствует то, что «в век самого широкого распространения демократиче-ских форм правления американский политический опыт все более служит стандартом для подражания [1, С. 38].

Но как пишут М. Хардт и А. Негри, ни одной стране в современных условиях не удастся стать мировым ли-дером на манер того, что мы наблюдали в недалеком прошлом на примере народов Европы [5, С. 13]. В свою очередь У. Хаттон указывает на то, что используемая на самом высшем уровне риторика мешает американцам правильно понять, как их воспринимают в мире. Среди высказываний приводится несколько примеров самовос-хваления, наиболее ярким из которых можно считать высказывание одного из бывших министров: «нельзя от-рицать того факта, что из всех народов в истории чело-вечества народ Америки наиболее справедлив и терпим, … мы олицетворяем наилучшую модель для будущего» [6, С. 221].

Утверждение собственной цивилизаторской миссии известно у многих народов, стремившихся доминиро-вать над другими и объявлявшими себя «избранной ра-сой». Библейская история стала идеологическим обос-нованием для понимания собственного места в мире. Как писал Герман Мелвилл: «Мы, американцы, особые, избранные люди, мы – Израиль нашего времени; мы не-сем ковчег свобод миру… Бог предопределил, а челове-

344


чество ожидает, что мы свершим нечто великое; и это великое мы ощущаем в своих душах. Остальные нации должны вскоре оказаться позади нас… Мы достаточно долго скептически относились к себе и сомневались, действительно ли пришел политический мессия. Но он пришел в нас» [7, С. 31].

Мир по-американски, это мир, существующий во-круг центра – Америки – подражающий американскому пути развития.

Россия сама организована по принципу «центр – периферия». Это замкнутая система – та самая «черная дыра», которая стремится втянуть в себя весь мир. Но возможности для контроля не безграничны, тем более что и собственная «масса» явно недостаточна для превращение окружающего мира в периферийный. При-ходится осознавать собственную роль страны, занимаю-щей место в четвертой десятке по ВВП среди стран мира. Отсюда излишняя практика «погружения в себя», психологических переживаний и поиск самооправданий. Вызовы глобализации воспринимаются в качестве одной из угроз современности, способной разрушить сложив-шуюся вековую идентичность и, что более важно, убить идею о собственной цивилизаторской миссии и богоиз-бранности. После крушения СССР осознание меньшей значимости слишком болезненный процесс.

Идя по избранному здесь критическому пути, стоит оговориться, что нами не ставится задача подрыва веры в собственную страну. Все изменения, с которыми стал-кивается то или иное общество имеют границы, связан-ные с пониманием того, что переиначить себя редко кому удается. Тем более что в глубоком упадке страны после ее высокого подъема нет ничего необычного. Необходимо приспосабливаться к изменениям, искать условия для развития в новой сфере. Иначе дальше рас-суждений о гибельности глобализма никуда не уйти. Мифологические рассуждения о духовности рождают

345


лишь метафизические абстракции на манер того, как это делал А.С. Панарин, описывая альтернативный гло-бализм: «Поэтому возрождение прерогатив духовной власти, необходимой человечеству для того, чтобы от-бить натиск всеразъедающего аморализма и бездухов-ности, может быть связано только с подъемом новых ра-дикальных движений, выступающих в защиту всех при-ниженных, всех, кому либеральные социал-дарвинисты не оставили шансов» [4, С. 401].

Сходную ситуацию мы видим и в Китае, где глубоко переживается экспансия идей из Америки, да и сама идея модернизации стала синонимом понятия «америка-низация». Существует мнение среди китайских исследо-ваний, что Китай рискует стать частью «плоского мира» [3, С. 28]. Вместе с тем имеется определенная база для того, чтобы говорить о «китайской специфике», помно-женной на все возрастающую китайскую мощь. Полито-лог Гань Ян, рассматривает связь трех традиционных представлений в Китае: «Одно из них сформировалось в течение последних двадцати восьми лет эры реформ… Согласно ему, рыночные отношения занимают цен-тральные позиции, а наряду с ними и целый ряд кон-цепций, затрагивающих проблемы свобод и прав чело-века. Другое возникло в период Мао Цзэдуна. Его глав-ной отличительной чертой является борьба за равен-ство и справедливость. Наконец, тысячи лет назад заро-дилась самая важная традиция, и ее чтут по сей день. Это конфуцианская культура. Раньше мы зачастую счи-тали, будто все эти традиции находятся в конфликте между собой. На самом деле это не так» [3, С. 31-32].

Тем самым менталитет китайского населения яв-ляется своеобразным фильтром для защиты от влияния западных идей. Но это с одной стороны. С другой сторо-ны, сам Китай отнюдь не лишен амбиций по изменению мира. Чувство возрастающего национального самосо-знания дополняет идею «огромной мощи нации» выводя

346


Китай с уровня крупного субъекта международного пра-ва на уровень сверхдержавы.

Но, как подчеркивает М. Леонард: «Любопытным является то, что чем более укрепляется китайское госу-дарство, тем более осторожными становятся попытки китайских теоретиков в области международных отно-шений говорить об этом во всеуслышание» [3, С. 138]. Китай стремится отвечать взаимностью любому государ-ству, «способному удовлетворить его запросы по разви-тию рыночных отношений, обеспечению природными ресурсами и оказанию политической поддержки [3, С. 140]. Тем самым, как мы видим, предпочтение отдается развитию межрегиональных отношений и идее «много-сторонней дипломатии». Это существенным образом от-личается от той политики, которую проводят Соединен-ные Штаты.

Поэтому вполне естественным выглядит сегодня поиск альтернативы процессу глобализации различными странами, предпочитающих говорить о национальных приоритетах. Речь идет о локальности.

Согласимся с выводом А. Блинова о том, что «гло-бализация – не плод интеллектуального воображения, а реальный, необратимый, неравномерный процесс с та-кими же реальными, но неопределенными последствия-ми» [2, С. 34]. На фоне глобализации все четче про-сматриваются признаки, характеризующие не только отдельные регионы мира, но и собственно регионы раз-личных стран. Примером для описания подобной ситуа-ции могут стать отношения как между Россией и КНР, так и формирующиеся связи между отдельными терри-ториями двух государств.

Литература:1. Бжезинский, З. Великая шахматная доска.

Господство Америки и его геостратегические императи-вы / З. Бжезинский – М.: Междунар. отношения, 2000.

347


2. Блинов, А.С. Национальное государство в условиях глобализации: контуры построения политико-правовой модели формирующегося глобального поряд-ка / А.С. Блинов. – М.: МАКС Пресс, 2003.

3. Леонард, М. О чем думают в Китае? / М. Леонард // Пер. с анг. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2010.

4. Панарин, А.С. Искушение глобализмом / А.С. Панарин. – М.: Изд-во Эксмо, 2003.

5. Хардт, М. Империя / М. Хардт, А.Негри // Пер. с англ. – М.: Праксис, 2004.

6. Хаттон, У. Мир, в котором мы живем / У. Хат-тон // Пер. с англ. – М.: Ладомир, 2004.

7. Шлезингер-младший, А.М. Циклы амери-канской истории / А.М. Шлезингер-младший // Пер. с англ. – М.: Издательская группа «Прогресс», «Прогресс-Академия», 1992.

А.Ч. Мокрецкий, аспирант Института Дальнего Восто-ка РАН, г. Москва

СОТРУДНИЧЕСТВО В ОБЛАСТИ БЕЗОПАСНОСТИ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ НА ПРИМЕРЕ РОССИИ,

КИТАЯ И ЯПОНИИ

Северо-Восточная Азия – регион, в состав которого входят 6 государств. Это Китай, Россия, Япония, Южная Корея, Северная Корея и Монголия. Данный регион представляет для России сферу жизненно важных ин-тересов, занимая все более важное место в иерархии внешнеполитических приоритетов в силу исторического опыта, традиций, экономических и культурных связей. Две трети нашей страны находится в Азии. Здесь про-живают более 30 млн. российских граждан, сосредото-чено от 60 до 80% запасов стратегически важных ре-сурсов мирового значения – от леса, пресной воды,

348


цветных и редких металлов до нефти, природного газа, каменного угля, алмазов и т.д. [1, С.14].

Формы сотрудничества в области безопасности в СВА подразделяются на двусторонние и многосто-ронние. По своему характеру они также бывают тради-ционными и нетрадиционными. В данной работе мы рассмотрим отношения в области безопасности между Россией и Китаем, Китаем и Японией, Россией и Япони-ей, уделим внимание традиционному и нетрадиционно-му сотрудничеству, остановимся на дальнейших пер-спективах сотрудничества в области безопасности.

С 1992 по 2010 гг. отношения между Россией и Ки-таем прошли три этапа развития. На первом этапе госу-дарства рассматривали друг друга в качестве друже-ственных государств. На втором этапе установили конструктивные партнерские отношения, которые на третьем этапе стали стратегическими партнерскими. Так появилось сотрудничество стратегических партнеров. В 1994 году Россия и Китай подписали соглашение «о предотвращении угрозы военных действий», опублико-вали совместное заявление глав двух государств «о вза-имном ненацеливании своих ядерных ракет». Эти два документа стали важными достижениями в развитии двустороннего военного доверия.

В апреле 1996 года Китай и Россия установили «от-ношения равноправного доверительного партнерства, направленного на стратегическое взаимодействие в ХХІ веке», а также договорились о механизме регулярных встреч между Президентом РФ и Председателем КНР и Премьер-министрами двух стран. Затем лидеры двух го-сударств в Шанхае в рамках 5-стороннего сотрудниче-ства подписали Соглашение об укреплении доверия в военной области в районе границы. В нем предусматри-валось, что военные силы сторон, дислоцированные вблизи границы, не будут начинать военных действий и вести военные маневры против другой стороны. Они

349


ограничат масштабы, зоны и число военных учений, бу-дут осведомлять друг друга о важных военных действи-ях в стокилометровой полосе от границы, приглашать наблюдателей на маневры, предотвращать опасную во-енную деятельность. Стороны будут укреплять друже-ственные связи между воинскими частями в районе гра-ницы и пограничными войсками.

В 2001 году Россия и Китай подписали «договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве». В области безопасности «стороны договорились не участвовать в каких-либо союзах или блоках, не предпринимать ка-ких-либо действий, наносящих ущерб суверенитету, без-опасности и территориальной целостности другой Дого-варивающейся стороны. В случае возникновения ситуа-ции, которая может создать угрозу миру или в случае возникновения угрозы агрессии против одной из Дого-варивающихся сторон Москва и Пекин незамедлительно вступают в контакт друг с другом и проводят консульта-ции в целях устранения возникшей угрозы. Договор по-становляет, что обе стороны прилагают совместные уси-лия по поддержанию глобального стратегического ба-ланса и стабильности, взаимодействуют в предотвраще-нии международных конфликтов и их политическом уре-гулировании»[2].

В «совместном заявлении» от 2 декабря 2002 года российская и китайская стороны вновь подтвердили, что Договаривающиеся стороны не будут вступать в союзы, создавать блоки, противостоять друг другу, обострять свои отношения и их действия не будут направлены против третьих стран[3]. Особо стоит отметить тот факт, что Россия и Китай путем переговоров оконча-тельно разрешили пограничный вопрос, который неод-нократно вызывал вооруженные столкновения.

Вслед за упрочением отношений стратегического сотрудничества и партнерства Россия и Китай установи-ли механизм встреч на высшем уровне, чтобы обмени-

350


ваться мнениями по важным вопросам. Министерства и ведомства двух стран проводят консультации по наибо-лее интересующим их стратегическим вопросам. В 2003 году государства провели неоднократные встречи и консультации на уровне заместителей МИД по вопросам Ирака, Ближнего Востока, ядерного кризиса на ко-рейском полуострове, а также обстановки в мире и регионе, вызывающим общую тревогу Китая и России. В 2004 году на том же уровне состоялись встречи рабочей группы по борьбе с терроризмом и консультации по во-просам стратегической стабильности.

Вооруженные силы КНР и РФ активно участвуют в совместной антитеррористической деятельности, осуще-ствляемой в рамках ШОС. В августе 2003 года подразде-ления вооруженных сил 5 государств – Китая, Казахста-на, Кыргызстана, России и Таджикистана – успешно провели первые антитеррористические учения под ко-довым названием «взаимодействие-2003» в районе ка-захстанского города Учарал и китайского города Инин Синьцзян-Уйгурского автономного округа. 18-25 августа 2005 года прошли совместные российско-китайские во-енные учения «мирная миссия-2005» с целью укрепить сотрудничество вооруженных сил двух стран в области обороны, усилить совместную деятельность в проти-востоянии международному терроризму, экстремизму и сепаратизму, способствовать организационному взаимо-действию в разрешении кризисных ситуаций.

Важное значение для двух стран имеет энергетиче-ское сотрудничество. Для Китая открытие российского нефтепровода уменьшит более чем на 50% долю совре-менного импорта нефти с Ближнего Востока за счет морских перевозок. Для России Китай является крупным и надежным «нефтяным рынком». И если построить нефтепровод, экспорт российской нефти в Китай уве-личится от нескольких миллионов тонн сегодня до 2-3 десятков миллионов тонн завтра.

351


С того момента как российская сторона в 1994 году выступила с инициативой открытия трубопровода для поставки сырой нефти, прошло более 10 лет, но из-за ряда причин в России до сих пор не прекращен спор о пути прокладывания нефтепровода. Две крупные неф-тяные компании РФ и КНР в 2001 году подписали согла-шение и составили план совместного строительства нефтепровода из Ангарска до Дацина. Но в конце 2002 года российские нефтяные компании предложили еще один проект строительства нефтепровода из Ангарска до дальневосточной Находки, из-за чего возник спор между «линией Ангарск-Дацин» и «линией Ангарск-На-ходка». Во время визита в Россию премьер-министра Госсовета Вэнь Цзябао в сентябре 2005 года Президент В. В. Путин отчетливо отметил, что не важно, какой проект разрабатывать, главное – строительство россий-ского нефтепровода в Китай.

В Соглашении об энергетическом сотрудничестве, заключенном в 2000 году правительствами двух стран, упомянуты поставки российского газа из Ковыкты в Ки-тай и Южную Корею и освоение ковыктинского нефтега-зового месторождения. В настоящее время завершились исследовательские работы по оценке объектов, выде-ленных под строительство газопровода, правительства двух стран рассматривают их и готовят заключительные резолюции.

Сотрудничество в военной сфере между Китаем и Японией началось в конце 70-х гг. ХХ века. После 1989 года оно временно прекратилось. В 1995 году во время визита председателя объединенного комитета началь-ников штабов в Китай китайско-японские отношения в военной сфере на высшем уровне вновь возобновились. В 1998 году состоялись взаимные визиты Министров Обороны двух стран. В 2000 году – взаимные визиты на-чальников генштабов двух стран. С 1997 по 2004 гг. со-

352


стоялось 5 консультаций по обороне на уровне замести-телей министров двух стран.

Китай и Япония расширили сотрудничество и обмен в таких сферах как военно-полевая медицина, в акаде-мической деятельности, научно-исследовательских ра-ботах. Вместе с тем из-за существования японо-амери-канского союза и сложных отношений в прошлом ки-тайско-японский диалог и сотрудничество в военной сфере не отвечают развитию экономических и полити-ческих отношений между странами.

В то время как последовательно осуществлялись взаимные визиты кораблей Китая, России, США, Южной Кореи и др. стран, к власти пришел Дзуинтиро Коюдзу-ми, который вновь посетил синтоистский храм Ясукуни, из-за чего планы проведения взаимных визитов военно-морских кораблей были прерваны.

Несмотря на то, что политические отношения двух стран и их сотрудничество в области безопасности встретили препятствия, тем не менее, исходя из защиты развития нормальных двусторонних отношений и регио-нальной стабильности, в 2005 году на уровне замести-телей министров Китай и Япония провели «многораун-довый стратегический диалог» в целях улучшения дву-сторонних отношений. Этот диалог был средством пре-вентивной дипломатии.

Энергетическая безопасность – другая важная сфе-ра в китайско-японских отношениях. Если Япония жела-ет получить энергетические ресурсы в Восточно-Ки-тайском море, тогда ей необходимо сотрудничать с Ки-таем. Не говоря уже о том, что нефтегазовые ресурсы в основном залегают на континентальном шельфе Китая, и Китай обладает суверенным правом на них. Стороны могут осознать практическое применение строительства газопровода, если будут сначала перевозить природный газ в Шанхай и после его сжатия транспортировать в Японию.

353


Китай и Япония также могут сотрудничать в обла-сти обеспечения безопасности на морских транспортных путях, так как импортируемая из-за рубежа нефть про-ходит через Малаккский пролив.

Одновременно с этим обе стороны могут расширить сотрудничество и в таких сферах нетрадиционного партнерства как противостояние природным катаклиз-мам, например, цунами, землетрясениям, так и в борьбе с отмыванием денег, наркоторговлей, транснациональ-ными преступлениями и др.

В ХХ веке между Японией и Россией состоялось 5 войн, и до сих пор официально не заключен мирный до-говор. Тем не менее, в последние годы Япония прово-дит политику «переманивания» России на свою сторону, участился двусторонний диалог по безопасности. С 2001 года японские военные корабли ежегодно наносят визит российской тихоокеанской эскадре, базирующейся в порту Владивосток. Довольно тесно развивается сотруд-ничество войск береговой охраны двух стран. В октябре 2004 года во время проведения совместной операции по борьбе с браконьерами Япония и Россия наложили арест на 36 кораблей.

Япония всеми возможными способами привлекает Россию на свою сторону, так как, по мнению китайских аналитиков, ожидает получить от последней следующие выгоды:

1. Разрешить территориальный вопрос. Япония надеется использовать свое экономическое и технологическое превосходство, чтобы расши-рить сотрудничество с Россией и тем самым добиться от нее территориальных уступок.

2. Превратиться в сильную политическую держа-ву. В связи с тем что Россия занимает особое положение в качестве постоянного члена Со-вета Безопасности ООН и играет особую роль,

354


Японии необходимо, чтобы Россия поддержала ее притязания на подобное место.

3. Проникновение на российский рынок. Россия и Япония дополняют друг друга ресурсами, капиталом, технологиями и др., обладают бо-гатейшими условиями и потенциалом для тор-гово-экономического сотрудничества. Вместе с тем из-за долгосрочного существования идео-логической и политической борьбы, а также территориального спора уровень торгово-эко-номического обмена двух стран занимает толь-ко 1/9 часть торговли Японии с Южной Кореей и 1/22 от китайско-японской торговли.

4. Интересы в области безопасности. Япония уси-лила военное сотрудничество с Россией, чтобы создать относительно безопасную обстановку в северном районе. Российские ученые отме-чают, что Япония также пытается сблизиться с Россией, чтобы уменьшить тревогу, вызванную китайским расцветом и возникшим камнем преткновения в политических отношениях с Пекином.

Как сказал Ма Цзунши, профессор, научный сотруд-ник Института современных международных отношений Китая, «наиболее примечательной чертой… [азиатского] сообщества является неоднородность в размерах, насе-лении, уровне развития, запасе природных ресурсов, культурном, религиозном и историческом наследии… На самом деле все вышеуказанные различия – источники сравнительных достоинств. Мы можем найти лучшее применение сравнительным достоинствам и обойти сто-роной сравнительные недостатки с помощью сотрудни-чества и соревновательности (C&C), как двумя колеса-ми, и многогранного, многоуровневого экономического взаимодействия, как опорного столпа, который контро-

355


лирует движение двух колес, обеспечивая взаимодопол-няемость…» [4, С.22]

Литература:1. Титаренко, М.Л. Геополитическое значение Дальнего

Востока. Россия, Китай и другие страны Азии / М.Л. Титаренко. – М.: Памятники исторической мысли, 2008. – 624 с.

2. Лосюков, А.П. Важнейший договор в долгосрочной перспективе / А.П. Лосюков // Международная жизнь. - 2001 год. - № 8.

3. Совместное заявление Президента РФ и Председате-ля КНР от 02.12.2002 [Электронный ресурс] – Режим доступа: http :// www . fmprc . gov . cn / chn /38583. html . - Загл. с экрана.

4. Ma Zongshi. Some Thoughts on «Harmonious Globaliza-tion» / Ma Zongshi // Contemporary international rela-tions. - Vol. 18. - No. 6, November-December. - 1991.

Н.Н. Приходько, помощник члена Совета Федерации от Правительства Амурской области Рогачева И.А.,

г. БлаговещенскИ.Б. Кейдун, кандидат исторических наук, доцент,

зав. кафедрой китаеведения Амурского государственно-го университета, г. Благовещенск

Н.С. Стародубцева, кандидат педагогических наук, до-цент кафедры китаеведения Амурского государственно-

го университета, г. Благовещенвск

ОБ ОПЫТЕ РАБОТЫ КАФЕДРЫ КИТАЕВЕДЕНИЯ АМУРСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА

В УСЛОВИЯХ КУЛЬТУРНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ФРОНТИРА В ПРИАМУРЬЕ

Амурский государственный университет располо-жен в регионе непосредственно граничащем с Ки-тайской Народной Республикой. Наша сегодняшняя

356


http://www.fmprc.gov.cn/chn/38583.html

жизнь связана и, порой, даже напрямую зависит от со-седнего государства. В условиях динамично развиваю-щегося культурно-образовательного компонента россий-ско-китайского фронтира в Приамурье, большое значе-ние, как никогда раньше, приобретает подготовка высо-ко квалифицированных специалистов-китаеведов. На достижение этой цели, в первую очередь, направлена деятельность Кафедры китаеведения как образователь-ного подразделения Амурского государственного уни-верситета.

Кроме того, важной задачей для себя Кафедра счи-тает распространение знаний о культуре Китая среди заинтересованных представителей местного населения, в первую очередь, молодежи, школьников. Работа в этом направлении ведется с момента образования Ка-федры в 1996 г. и накоплен уже достаточно большой опыт. Кафедра активно контактирует с учебными заве-дениями г. Благовещенска и Амурской области – обще-образовательными, дополнительного образования, в ко-торых осуществляется обучение китайскому языку, с це-лью совершенствования процесса преподавания, а так-же повышения среди учащихся интереса к истории, культуре Китая.

Для решения этой задачи были установлены про-фессиональные контакты с рядом образовательных учреждений города: СОШ № 14, «Школа Восточных языков», «Школа ЕКО», Школа «АНДОРА», Школа «Эру-дит». Было принято решение о создании методического объединения школ и вузов города, осуществляющих преподавание китайского языка. Цель данного сотруд-ничества – повышение уровня заинтересованности школьников и слушателей школ дополнительного об-разования в изучении Китая и китайского языка. На пути реализации поставленной цели участники объеди-нения ставили перед собой следующие задачи:

357


1) оптимизировать структуру преподавания ки-тайского языка и китаеведных дисциплин;

2) разработать совместные учебные программы с учетом преемственности различных структур образова-ния (средняя школа, учреждение дополнительного об-разования, вуз);

3) разработать систему постоянного обмена опы-том и информацией между преподавателями;

4) проведение олимпиад и конкурсов по китайско-му языку и китаеведению;

5) расширить круг преподаваемых китаеведных дисциплин.

В рамках работы созданного объединения Кафед-рой китаеведения факультета международных отноше-ний Амурского государственного университета осуще-ствляется следующая деятельность:

1. проведение методических семинаров, открытых занятий, мастер-классов.

2. проведение ежегодного городского Праздника-конкурса китайского языка. Конкурс проводится среди студентов АмГУ и учебных заведений города с препода-ванием китайского языка. В программу конкурса входят: доклад – презентация на китайском языке на опреде-ленную тему, викторина «Что я знаю о Китае» на рус-ском языке, конкурс «Беседа с носителем языка», твор-ческий конкурс «Культура Китая». В 2007 г. в рамках проведения конкурса был проведен открытый конкурс эссе «Китай в моей жизни».

3. сотрудниками кафедры подготовлен проект единых требований к уровню подготовки выпускников школ дополнительного образования по дисциплине «ки-тайский язык». Список «Единых требований к уровню подготовки выпускников школ дополнительного образо-вания по дисциплине «китайский язык» носит рекомен-дательный характер. Следование единым требованиям способствует скоординированности действий препода-

358


вателей учреждений среднего и дополнительного об-разования, что создает единство образовательного про-странства в городе и области; скоординированности действий преподавателей школ и преподавателей ву-зов, что положительно сказывается на процессе адапта-ции студентов 1-го курса вузовских специальностей с преподаванием китаеведных дисциплин; созданию из числа студентов 1-го курса вузов групп с «продвинутым» уровнем изучения китайского языка.

Праздники-конкурсы китайского языка ежегодно привлекают большое число участников, внимание средств массовой информации и становятся важным со-бытием культурной жизни не только университета, но и других образовательных учреждений города. По итогам конкурса лучший знаток китайского языка из числа сту-дентов АмГУ, получает специальный приз ректора – се-местр бесплатного обучения в одном из китайских уни-верситетов (Пекин, Харбин, Цицикар, Хэйхэ).

Кафедра стремится к совершенствованию методи-ческого аспекта преподавания китайского языка и кита-еведных дисциплин. Для этого Кафедрой ежегодно ор-ганизуется международный научно-практический семи-нар по проблемам преподавания китайского языка. К участию в семинаре с целью обсуждения актуальных проблем, обмена опытом, демонстрации новейших учеб-ных, учебно-методических разработок приглашаются преподаватели различных учебных заведений, в том числе и коллеги из китайских вузов (педагогический институт г.Хэйхэ, Цицикарский университет и др.), пре-подающие китайский язык как иностранный.

В 2009 г. в образовательную инфраструктуру Ка-федры вошло новое подразделение – Центр практиче-ского китаеведения «Восток». На базе Центра организу-ются курсы китайского языка для всех желающих, про-водятся научные и практические консультации по раз-личным вопросам китаеведения. Сотрудничество с ки-

359


тайскими партнерами дает Центру возможность органи-зовывать экскурсионно-образовательные поездки в КНР, где на базе китайских вузов, участники подобных поездок имеют возможность совершенствовать навыки владения китайским языком, научиться традиционной китайской гимнастике тайцзицюань, познакомиться бли-же с китайской культурой – например, научиться тради-ционному искусству вырезания ножницами изображений из бумаги, лепке пельменей, побывать на экскурсиях и посетить достопримечательные места.

Таким образом, представленный опыт работы ка-федры китаеведения активно используется в многоуров-невых проявлениях народной дипломатии в Приамурье. Именно здесь мы становимся свидетелями растущего значения культурно-образовательного содержания в формировании Дальневосточного российско-китайского фронтира.

О.Н. Рябченко, аспирант Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток

КУЛЬТУРНЫЙ ФАКТОР МЯГКОЙ СИЛЫ КИТАЯ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ

В XXI веке в борьбе за возвышение в мире Китай избрал политику мягкой силы, которая предусматривает не силовые методы и осуществляется путем создания положительного образа страны. В 2007 году в выступле-нии партийного лидера Ху Цзиньтао на XVII съезде КПК была отмечена необходимость повышения значимости «мягкой силы» во внешней политике.

Основу создания положительного имиджа страны составляет традиционная культура, конфуцианские ценности как средство совершенствования отношений в обществе, и достижения современной культуры. Эконо-

360


мическое и техническое развитие, социальная стабиль-ность, а также военная безопасность помогают в фор-мировании культурной привлекательности Китая и в осуществлении культурной экспансии.

Олимпийские игры 2008 г. позволили широко озна-комить мир с культурой и достижениями китайской ци-вилизации, жители Поднебесной также смогли узнать много нового о других странах.

Каналы культурного влияния Китая в регионе СВА весьма разнообразны. Конфуцианство, буддизм и дао-сизм, еще в древности получившие распространение в Японии и Корее, в настоящее время выступают объеди-няющим началом в культуре этих восточных государств, сближают их народы. В отношении России религиозное единство отсутствует, но длительное проживание рус-ских в Харбине и других городах Дунбэя оставило свою память. Были построены православные храмы, китайцы и русские жили бок о бок, впитывая культуру друг дру-га. До настоящего времени сохранилась архитектура «русского» города. Софийский собор сегодня является популярным туристическим объектом. Жители Дунбэя приветливо встречают русских туристов.

Важным фактором культурного влияния является язык. Во многих учебных заведениях мира имеются фа-культеты китайского языка, растет количество студен-тов, обучающихся непосредственно в Китае. Большинство из них - учащиеся из стран СВА. Преиму-щественно это студенты из Южной Кореи, которые рассматривают Китай в качестве сферы своей будущей деятельности. По всему Китаю существует большое ко-личество школ изучения китайского языка, созданных корейцами, как южными, так и северными. 90 % уча-щихся в них – корейцы, однако учиться там может лю-бой желающий. Также много в Китае российских студен-тов, особенно из приграничных регионов Дальнего Вос-тока. Росту интереса к изучению китайского языка

361


способствовали проведение «Года китайского языка в России» и «Года русского языка в Китае», а также успешное развитие российско-китайских отношений. Значительно меньше в Китае обучается японцев. Воз-можно, это связано с более высоким уровнем жизни и развитием страны, что не побуждает японских студен-тов также активно как корейских искать «место под солнцем».

Обучаясь в Китае, каждый день общаясь с носите-лями языка, наблюдая за жизнью китайского народа и непосредственно в ней участвуя, студенты становятся частью этой жизни. Они живут этим новым ритмом, разговаривают на языке местных жителей и чувствуют себя частью местной культуры. За партой в китайском университете можно встретить не только молодежь, но и пенсионера, настолько сильна любовь к этой загадоч-ной стране и желание освоить один из самых сложных языков мира. Возвращаясь на родину, бывшие студенты рассказывают о Китае друзьям, родственникам и колле-гам. Как показывает опыт, такой метод «сарафанного радио» обладает большой эффективностью.

В целях популяризации китайского языка по всему миру создаются «Институты Конфуция». Их целью яв-ляется: способствовать росту понимания Китая и ки-тайской культуры во всем мире, развивать дружеские взаимоотношения Китая с другими странами. В задачи Институтов входит: организация курсов китайского язы-ка и культуры; проведение научных конференций, кон-курсов и других мероприятий; проведение квалифика-ционного теста по китайскому языку (HSK); консульта-ции по обучению в КНР; студенческие стажировки в Ки-тае. Первый Институт Конфуция был открыт 21 ноября 2004 года в Республике Корея, городе Сеуле. В апреле 2009 г. в мире насчитывалось 328 Институтов Конфуция в 82 странах и регионах мира. К 2020 году планируется довести эту цифру до 1000. В России существует 13

362


Институтов Конфуция в городах: Москва, Санкт-Петер-бург, Владивосток (признан лучшим в 2008 г.), Благове-щенск, Екатеринбург, Иркутск, Казань, Новосибирск, Томск, Улан-Удэ, Элиста.

В связях культур Японии, Кореи и Китая важное значение имеет иероглифическая письменность. В древности в Японии и Корее китайские иероглифы явля-лись единственной официальной системой письма. Благодаря независимости чтения и написания китайских иероглифов, другим народам сравнительно легко их за-имствовать. Например, в древности в Японии и Корее не говорили по-китайски, только использовали китайскую письменность. Корейское письмо в древности называли «женским письмом», им владели простолюдины и жен-ская половина населения. Считалось, что образованные мужчины должны были владеть «культурным» языком – древнекитайским, писать и читать исключительно на нем. В Японии и сегодня используются китайские иероглифы. В Корейской Народно-Демократической Рес-публике иероглифы уже не используются, а в Республи-ке Корея в последние десятилетия используются всё реже и реже. Однако в Южной и Северной Корее в име-нах людей и названиях фирм и географических объек-тов часто используются китайские иероглифы, но их произношение отлично от китайского [5].

Важную функцию в распространении китайской культуры в мире выполняют мигранты и этнические ки-тайцы за рубежом, а также СМИ. За рубежом китайцы, как правило, придерживаются своего привычного обра-за жизни, но уже включенного в условия другой страны. Формируются целые районы постоянного проживания китайцев. В России китайские студенты, торговцы и строители находятся, как правило, временно. В целом, сами китайцы, находящиеся в других странах являются носителями мягкой силы, которая проявляется в их дру-

363


жественной, доброжелательной манере общения, стрем-лении к сотрудничеству.

СМИ Китая целенаправленно формируют представ-ления о своей стране за рубежом. Большинство СМИ яв-ляются государственными. Развитие Интернета в Китае расширило доступ к информации, это наиболее мобиль-ный вид информационных ресурсов, который позволяет в короткие сроки получить свежие новости. Для преодо-ления языкового барьера, в Китае создаются веб-сайты, ориентированные на зарубежную аудиторию. На рус-ском языке созданы веб-сайты газеты «Жэньминь жи-бао», информационного агентства Синьхуа, существует сайт выходящего в Харбине журнала «Партнеры».

В 2006 г. в результате переговоров веб-сайт china.org.cn и одна из крупнейших медиа-корпораций Кореи «The Daily Naeil» приняли решение о налажива-нии сотрудничества для создания мощного трансляци-онного ресурса о Китае на корейском языке. Сайт Korean.china.org.cn. разбит на три части – свежие ново-сти, основные данные о Китае и услуги. На веб-сайте корейской версии специально выделены рубрики, кото-рые привлекают особое внимание китайского и ко-рейского народов, особенно среди молодежи: «туризм», «здоровье» и «корейская мода». Это дает жителям Ки-тая и Кореи возможность совместного пользования и обмена информацией, углубления взаимопонимания [1].

Китайская кухня сейчас стала популярна во всем мире благодаря своей оригинальности и доступности. В Северо-Восточной Азии кроме Японии, Кореи и Монго-лии больше распространение китайская кухня получила в России. Если в конце 90-х гг. ХХ в. китайские рестора-ны еще были редкостью, то сегодня их существует огромное количество, ориентированное на клиента с разным достатком. Для русских готовятся адаптирован-ные блюда, не слишком острые или соленые. Значение пищи как культурного фактора мягкой силы нельзя

364


недооценивать. Она влияет как на вкусовые ощущения, так и эстетические представления людей, и, в конечном счете, способствует сближению народов.

С началом политики реформ и открытости в Китае активно начала развиваться туристическая деятель-ность [3, C. 286]. Несмотря на эпидемию атипичной пневмонии, свиной и птичий грипп, туристическая сфе-ра продолжает успешно развиваться. В условиях неста-бильной обстановки в мире, устойчивая ситуация в Ки-тае, экономический рост, и рост благосостояния населе-ния создают благоприятные условия для подъема тури-стической отрасли. По данным Управления туризма КНР к 2020 г. Китай превратится в крупнейшую мировую ту-ристическую державу [4, C. 110-113].

Экономический кризис 1997 г. в СВА внес свои кор-рективы. На время заморозился туристический рынок Южной Кореи, так как правительство для восстановле-ния экономики ограничило выезд граждан за рубеж, со-кратило служебные поездки, подняло обменный курс и выездные сборы. В связи с этим туристические фирмы объявили о своем банкротстве, а авиакомпании начали продавать свои самолеты. В Японии кризис не проявил-ся, однако общая нестабильная финансовая ситуация повлияла на сокращение числа прибывающих бизнесме-нов, в то время как деловые поездки составляли 40-45% от общего выездного туризма Японии в Китае. Фи-нансовый кризис в России произошел в 1998 г. Страна столкнулась с трудными проблемами: падение произ-водства, девальвация рубля и инфляция, задержка выплаты зарплаты и др. Введение в июне 1998 г. «по-граничных сборов» еще больше ограничило возможно-сти россиян для путешествий [5].

Преодолев последствия кризиса, продолжает раз-виваться тенденция делового и познавательного туриз-ма Японии и Кореи в Китае. Важное значение для Рос-сии и Монголии сохраняет приграничный туризм. Недо-

365


статок продукции легкой промышленности и потреби-тельских товаров в Монголии создает перспективу раз-вития приграничного туризма с Китаем.

Влияние туризма в качестве канала мягкой силы в отношении КНДР не имеет возможностей реализации из-за закрытости страны и экономических трудностей. Первое место по количеству туристов в Китае занимает Япония, в течение многих лет они составляли 20% их общего числа. В основном, это деловые и экскурсион-ные поездки. Большой интерес к Китаю проявляют ту-ристы из Южной Кореи. В Монголии и России важное значение имеет приграничный туризм. В Монголии на долю приграничного туризма приходится более 30%.

Культурные обмены с зарубежными странами дают Китаю хорошую возможность для «мягкого» влияния на своих соседей по СВА. Выступления артистов, кинофе-стивали, выставки хорошо работают на имидж страны за рубежом. Особенно большой популярностью пользу-ется китайский цирк. Регулярно проводятся художе-ственные выставки, в том числе выставки каллиграфии, вызывающие особый интерес в Корее, Японии и Китае. На Дальнем Востоке в городах Благовещенск и Влади-восток уже несколько лет проводятся полюбившиеся зрителям кинофестивали «Амурская осень» и «Меридиа-ны Тихого», в которых принимают участие также кино-ленты из КНР. Географическая, а также культурная (для Японии и Кореи) близость стран региона способствуют реализации возможностей китайской мягкой силы.

Беспрецедентное усиление мощи китайской циви-лизации, произошедшее за три десятилетия реформ, по-литическая, экономическая и социальная стабильность страны – вот та основа, на которой базируется ее меж-дународный авторитет. Каналы культурного слияния дают широкие дополнительные возможности для его укрепления.

Литература:

366


1. Жэньминь жибао, 27.06.2006.2. Жэньминь жибао, 17.07.2003.3. История Северо-Восточного Китая XVII-XX вв.

Книга 3. Северо-Восточный Китай в 1945-1978 гг. - Вла-дивосток: Дальнаука, 2004. - 344 с.

4. Чжан Фэнъань. Китай и туризм: влияние финан-сового кризиса на рынок туризма в Северо-Восточной Азии и меры КНР / Чжан Фэнъань, Ян Инцзе // Россия и АТР. - 2001. - №4. - С. 110-113.

5. Электронный ресурс. - Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/Китайское_письмо#. – Загл. с экрана.

С.К. Сараева, аспирант Астраханского государ-

ственного университета, г. АстраханьВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ

КУЛЬТУР РОССИИ И КИТАЯ В XX ВЕКЕ

Социокультурные и исторические изменения в мире, усиливающееся взаимовлияние национальных культур сделали актуальным процесс поиска общих и отличительных черт культур различных народов, тем более, когда речь идет о двух соседствующих державах - России и Китае, имеющих общие границы на Севе-ро-востоке. Интерес к культуре Китая давно уже стал характерной чертой российского общества. Причем уже в петровскую эпоху, когда впервые установились пря-мые и постоянные торгово-дипломатические и культур-ные связи между двумя странами, он диктовался не только геополитическими реалиями: непосредственным соседством России с могущественным дальневосточным государством. Как и Европа, Россия попала под обаяние богатства и экзотического своеобразия китайской культуры, представленной на тот момент преимуще-ственно изделиями декоративно-прикладного искусства. С 30-40-х годов XIX века в России вступил в силу про-

367


http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B8%D1%82%D0%B0%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B5_%D0%BF%D0%B8%D1%81%D1%8C%D0%BC%D0%BE

цесс подлинного знакомства с культурными традициями и наследием Китая. Начавшийся в узких академических кругах, этот процесс постепенно и неуклонно стал во-влекать в себя все более широкие слои отечественной интеллигенции. Лучшим подтверждением сказанному служит популярность ориентальных мотивов в россий-ской литературе и изобразительном искусстве конца XIX - начала XX века, а также влияние дальневосточных идеологических систем па отечественные религиозно-философские искания того времени. История культурно-го взаимодействия между Россией и Китаем в XX веке интересна своей непредсказуемостью и недосказанно-стью. За относительно короткий промежуток времени на смену периоду «Великой дружбы» пришло десятилетие идеологической конфронтации[3].

В зависимости от конкретной международной и внутриполитической ситуации отношение к Китаю в об-щественном сознании колебалось от идей «братания» с «угнетенными народными массами Китая» до откровенных антикитайских настроений. Параллель-но, начиная ориентировочно с 60-х гг., в среде совет-ской гуманитарной, творческой и даже технической ин-теллигенции в СССР наметился новый всплеск интереса к китайским вероучениям, которые проникали в Совет-ский Союз в предельно искаженных формах и далеких от оригинальных традиций переложениях. В результате духовные ценности Китая воспринимались как экзоти-ческие учения, далекие от повседневной жизни челове-ка.

С переходом обеих стран к более гибкой внешней политике в XXI веке, устранению влияния идеологиче-ских клише, стали намечаться условия для достижения взаимопонимания, что привело, в конечном итоге, к но-вой культурно-политической доктрине «стратегического сотрудничества», при которой господствовала бы не во-енная сила, а добрососедство и сотрудничество, проис-

368


ходил широкий обмен достижениями науки и техники, ценностями культуры на пользу народов России и Ки-тая. Интенсивность и качество этого процесса сегодня зависит во многом от степени и глубины научного осмысления исторического опыта подобного сотрудни-чества. Насыщенный бурными событиями XX век стал переломным этапом в мировой истории. В нем драмати-чески переплелись проблемы, унаследованные от про-шлого, и проблемы - предвестники будущего. Их изуче-ние может дать ключ к пониманию формирования ново-го видения исторической глобальности, взаимодействия национальных культур двух государств, а также выявле-ния смыслов, форм, путей и результатов их взаимовлия-ния.

В связи с изменившейся в последнее время обста-новкой в мире эта тема становится еще более актуаль-ной. Возрастает значение связей Российской Федерации с Китаем как близким соседом и крупнейшим государ-ством мира. А это, в свою очередь, вызывает потреб-ность в переосмыслении опыта российско-советско-ки-тайских отношений, многих прежних взглядов и оценок.

В современной науке некоторые уровни проблемы взаимодействия национальных культур России и Китая в XX веке затрагивались в работах китайских и россий-ских ученых. Надо сказать, что во многих работах на первое место выдвигаются политико-идеологические со-ображения, а не стремление объективно оценить дву-сторонние отношения и характер исторических взаимо-действий обеих сторон. В данных работах рассматрива-ются положительные факторы присутствия китайских сообществ в России в XX веке. Интересные факты о культурно-этническом взаимодействии двух народов первой четверти XX века приводятся в исследовании Т. Сорокиной «Отношение к китайской прислуге на Даль-нем Востоке России». По поводу национального влия-ния китайской прислуги на «сферу домашних порядков»

369


указывал В. Граве, уполномоченный Министерства Ино-странных дел Российской империи в «Трудах Амурской экспедиции».

Основными моделями этапности культурного взаи-модействия России и Китая в XX в. на государственном и региональном уровнях являются: первая модель - мо-дель равносторонних связей двух империй - охватывает период от середины XIX века и до 1917 года. Это пери-од заката феодализма в обеих странах, становления капиталистических отношений, эпоха крушения Цинской и Российской империй, реформ и революций, политиче-ского и экономического кризиса и в России, и в Китае, превращения Китая в полуколонию западных держав. Хотя Россия выступает на стороне Запада, оба государ-ства стремятся к равносторонним отношениям; вторая модель (1917-1949 годы) - модель сосуществования двух разносистемных государств в экстремальных усло-виях - охватывает период революционных преобразова-ний в России и активного революционного процесса в Китае, гражданских войн и второй мировой войны, пе-риод, когда оба государства развивались, противодей-ствуя активному вмешательству извне [1, с. 546]. Совет-ская Россия последовательно поддерживала борьбу ки-тайского народа за объединение и независимость стра-ны; третья модель (1949-1960 годы) - победа револю-ции и создание КНР привели в действие модель друже-ственного, союзнического взаимодействия двух односи-стемных государств; четвертая модель (1960-1990 годы)- модель конфронтационных отношений двух од-носистемных государств в условиях «холодной войны». Период, характеризующийся жестким идеологическим и политическим противостоянием, вплоть до вооружен-ных столкновений, и постепенной нормализацией отно-шений в результате перехода к реформам в СССР и в КНР; пятая модель (1990 - настоящее время) - модель добрососедских отношений двух государств переходно-

370


го периода. Ее становление связано с распадом СССР и созданием СНГ. Воздействие православия в Китае и кон-фуцианства в России как цивилизационных учений при предметности взаимодействия не оказало сколько-ни-будь существенного влияния ни на распространение православия в Китае, ни на «конфуцианизацию населе-ния» в России. Русская духовная культура оказала огромное воздействие на китайскую национальную культуру в области литературы, театра, искусства бале-та, музыки и других видов искусства. На протяжении XX века сначала русская эмиграция в Китае, затем социа-листический этап культурного взаимодействия способ-ствовали созданию кадров национальной китайской ин-теллигенции, внесшей крупный вклад в модернизацию Китая.

В 1930 г. Китайское правительство с целью улучше-ния китайско-русских отношений создало новое направ-ление государственной политики в области культуры. Об этом свидетельствует тот факт, что большое количе-ство книг стало публиковаться с переводом на русский язык в Китае. Было даже организовано Общество культурных отношений Китая и России в 1930 г., кото-рое координировало различные направления этой дея-тельности: публикация и перевод книг, выступления русских театральных трупп в Китае, постановка драма-тических произведений русских классиков. В 1933 г. в Шанхае и Нанкине ставились «Ревизор» Гоголя, «Гроза» Островского и др. В свою очередь, в 1931 г. в Большом театре в Москве был представлен балет «Красный ма-ковый опиум», который произвел сенсацию. Он был по-священ патриотической борьбе китайских рабочих в 1927 г., постановка и музыка были на китайском языке. Но пиком театральных отношений Китая и России были гастроли знаменитой Пекинской оперы Мей Ланфана в СССР[1, с.555].

371


«Представление Мей Ланьфана в Москве и Ленин-граде может по праву считаться новой вехой в советско-китайских культурных отношениях» [2, с. 551]. В про-должение этой темы следует отметить и участие ки-тайской делегации в Московском Международном Фе-стивале Кино в 1935 г., в котором приняли участие зна-менитая актриса Ху Ди, режиссер Чжоу Тяньюнь, были представлены фильмы «Близняшки» и «Песня рыбака». Участие китайской делегации в таком масштабном меро-приятии в Москве означало новое восприятие и понима-ние Китая и китайской культуры в России. В 1939 г. Об-щество культурных отношений было реорганизовано, в нем появился журнал – «Китайская и Советская культу-ра», который возглавил Ван Кунлун. Каждый день этот журнал публиковал эссе о китайско-советской дружбе, издавал русскую и советскую литературу[1, с. 553].

Конечно же, деятельность Общество культурных отношений Китая и Советского Союза было связано не только с культурным обменом, но она также относилась и к политической, экономической и военной сферам, к социальным проблемам молодежи, женщин и детей.

На рубеже третьего тысячелетия стала возможной принципиально новая модель культурных взаимоотно-шений двух стран - взаимовыгодного культурного со-трудничества с сохранением специфики каждой из культур. Новый, начинающийся сейчас этап культурного взаимодействия носит характер диалога. Россия и Китай не могут существовать без сотрудничества: у них общая граница, общие исторические судьбы и сходные пробле-мы.

Литература:1. Wei Xianchao. Chinese-Soviet cultural exchange

in the 1930s // Россия и Китай: взаимное восприятие (прошлое, настоящее, будущее) тезисы докладов XVI Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность

372


и перспективы». - Москва, 25-27 октября, 2006 г. –Москва: Изд-во РАН, 2006. - 356 с.

2. Mei Shaowu. My Father Mei Langfang / Mei Shaowu. - Baihua Wenyi Chubanshe, 1984. – P. 129.

3. Трофимов, Л.Я. Особенности межкультурной коммуникации России и Китая, 2009 г. / Л.Я. Трофимов [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www . asianperspective . org . – Загл. с экрана.

4. Малявин, В.В. Китайская цивилизация / В.В. Малявин. - М.: Издательство «Астрель», 2002. - 632 с.

С.В. Таскаева, канд.полит.наук, доцент ЧитГУ, г. Чита

О ПЕРСПЕКТИВАХ ПРИГРАНИЧНОГО СОТРУД-НИЧЕСТВА В ЗАБАЙКАЛЬСКОМ КРАЕ

В современной мировой экономике сотрудничество на уровне регионов становится все более значимым в межгосударственных отношениях.

Однако, в то время, когда на Западе распростране-на теория взаимодействия регионов по принципу «Цен-тр-периферия», которой придерживается и Россия, ки-тайская традиция выделяет трехзвенную регио-нальную модель «Центр - периферия – пограни-чье».

Как отмечают исследователи, в рамках двух миро-вых тенденций - регионализации и глобализации – ки-тайская внешняя политика с «великими державами» и с пограничными государствами выстраивается неодинако-во.

Во внешней политике с пограничными государства-ми Китай демонстрирует модель «восточного регио-нализма», основанного на сочетании поэтапной открытости к мировым рынкам с авторитарной государ-ственной властью.

Именно пограничные регионы Китая являются «ок-ном» во внешний мир: отсюда начинается торгово-эко-

373


http://www.asianperspective.org/

номический, финансовый, культурный диалог с народа-ми сопредельных государств. Так, на юге Китая «локо-мотивами» открытой экономики стали наиболее разви-тые в промышленном отношении приморские провин-ции, где были созданы специальные экономические зоны.

В условиях, когда северные регионы КНР оказались в конце 80-х – начале 90-х годов XX века в сложной эко-номико-технологической ситуации вследствие мораль-ного устаревания промышленной базы региона и отсут-ствия средств на ее модернизацию, Китай начал прово-дить устойчивую государственную и региональную внешнеэкономическую политику, направленную на раз-витие сотрудничества с сопредельными российскими регионами, в частности, с Забайкальским краем: комплексная программа подъема промышленности Се-веро-Востока (2003 г.) предоставила возможность мест-ным властям изыскивать средства на модернизацию промышленности, развитие транспортной и социаль-но-бытовой инфраструктуры; привлекались капиталы из Гонконга, Тайваня, Южной Кореи, Японии; развитие российско-китайских внешнеэкономических связей и ак-тивизация приграничного безвизового туризма породи-ли бурный рост деловой активности, в частности, в Ав-тономном районе Внутренняя Монголия и провинции Хэйлунцзян; ускоренными темпами развивалась инфра-структура приграничных китайских регионов, строились дороги, гостиницы и пр.

Поставив межрегиональное сотрудничество на службу экономическому росту страны, совершенствова-нию его структуры, Китай в значительной мере решил проблемы развития северных приграничных регионов, занятости населения и укрепления своих границ.

Приграничное сотрудничество как будто оживило на некоторое время и экономику Забайкальского края: возрос товарооборот между Забайкальем и северо-вос-

374


током Китая, увеличился приток китайской рабочей силы (в основном, в строительную и лесную отрасли), начал развиваться туристический бизнес, появилось больше рабочих мест для местного населения.

Но, поскольку вектор внешнеэкономических ин-тересов России был в это время направлен на Запад, то российско-китайскому региональному взаимодействию было уделено крайне мало внимания, что позволяет го-ворить о непродуманности российской политики как в отношении развития удаленных от центра пригранич-ных территорий, так и в отношении российско-китайско-го сотрудничества.

После повышения экспортных пошлин на лес круг-лый – основной товар в структуре забайкальского экс-порта – резко снизился внешний товарооборот в регио-не; ужесточение таможенных правил по ввозу товаров физическими лицами привело к резкому снижению ко-личества предоставляемых услуг в сфере въездного и выездного туризма (поскольку основную массу туристов составляли так называемые «челноки»); финансовый кризис «подкосил» строительную отрасль, вследствие чего иностранная рабочая сила оказалась невостребо-ванной. Все это, соответственно, повлекло за собой сни-жение экономической активности и сокращение рабочих мест в регионе.

Учитывая, что производственные мощности, транс-портная и социально-бытовая инфраструктура, уровень жизни населения не претерпели кардинальных позитив-ных изменений, то, к сожалению, приходится констати-ровать, что российская сторона не смогла извлечь мак-симум прибыли из временной активизации пригранично-го торгово-экономического сотрудничества. Оно оказа-лось выгодным в большей степени для отдельных пред-принимателей, но не для региона в целом.

В настоящее время перед Забайкальским регионом встал вопрос о необходимости развивать такие сферы

375


бизнеса, которые бы обеспечили пополнение регио-нального бюджета (например, внутренний туризм может привлечь средства из других территорий России и из-за рубежа); нужны инвестиции, как российские, так и ино-странные, для развития производства и социальной сферы; при наличии усиливающейся тенденции к оттоку населения из края требуется сохранить имеющиеся вы-сококвалифицированные кадры ученых, инженеров, ра-бочих и др. В данной ситуации следует шире использо-вать ресурс приграничного сотрудничества, заложенный в преимуществах пространственного размещения регио-на вблизи от зарубежного партнера, искать новые пути расширения и укрепления международных и внешнеэко-номических связей.

С точки зрения автора, для решения проблем при-граничного сотрудничества и регионального развития, достижения наибольшего эффекта комплементарности сопредельных регионов целесообразно применение регионального маркетинга, основой которого должно быть планомерное и системное изучение состояния и тенденций развития приграничных территорий с целью принятия рациональных решений.

С учетом имеющихся приоритетов нужно сформу-лировать долгосрочную и текущую концепции марке-тинга. В качестве долгосрочной концепции может вы-ступить формирование трансграничного экономического комплекса, который раздвинет национальные границы без ущерба для национальных систем безопасности, со-единит преимущества национальных правовых систем и придаст новое качество экономическому росту. Фунда-ментом новых стратегий будут служить местные этно-культурные, природные и другие особенности региона. К участию в разработке концепции регионального мар-кетинга следует привлечь различные учреждения, спе-циалистов в области экономики, политики, юриспру-

376


денции, востоковедов и лиц, способных мыслить креа-тивно, инновационно.

Г.С. Фролова,старший преподаватель кафедры международного

права и международных отношенийЧитГУ, г. Чита

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В АЗИИ В ФОРМАТЕ ПУБЛИЧНОЙ ДИПЛОМАТИИ

Проблемы международных отношений и внешней политики или того, что происходит на международной арене всегда находились в центре внимания политиков, аналитиков, журналистов.

Внешняя политика и дипломатия – это две отдель-но, но неразрывно связанные и согласующиеся между собой стороны международной жизни. И не случайно в последнее время исследований по внешней политике и дипломатии появляется все больше и больше.

Дипломатия призвана своими методами и средства-ми не только реализовывать внешнеполитические реше-ния, но и активно формировать их. Здесь стоит вспо-мнить слова одного из классиков теории дипломатии Г. Николсона, который писал: «Все, изучающие диплома-тию, согласятся со мной, что дипломаты часто шли впереди политиков во взглядах на международные от-ношения и что слуга неоднократно оказывал благотвор-ное и решающее влияние на своего господина».

Дипломатия активно участвует в создании и осуще-ствлении внешней политики. Наличие глобальных проблем в XXI веке обусловили необходимость действия различных участников на международной арене для урегулирования конфликтных ситуаций и осуществле-

377


ния сотрудничества, вследствие чего в начале XXI в. ре-шение международных проблем объективно стало глав-ной функцией дипломатии.

Одной из основ глобального сотрудничества РФ и КНР может быть разделяемое обеими сторонами убе-ждение в необходимости мира, обеспечении мира как первого и главного условия возрождения наших стран.

Говоря о возможных направлениях глобального партнерства нашей страны с Китаем представляется це-лесообразным искать пути сотрудничества, исходя из близости или совпадения принципиальных подходов на-шего партнера к ряду важных проблем глобального ха-рактера.

Дипломатия, внешняя политика видится руководи-телями наших стран как средство помогающее решить глобальные проблемы, возникшие в XXI веке.

В настоящее время одним из приоритетных в новом внешнеполитическом контексте для России является азиатское направление внешней политики [1].

Успехи российской дипломатии на Востоке, прежде всего в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в Северо-Вос-точной Азии будут напрямую связаны со сбалансирован-ной многовекторной внешней политикой РФ с понима-нием необходимости сотрудничества с неформальным лидером азиатского мира – Китаем.

Следует отметить, что на азиатском направлении внешней политики России в последнее время наблюда-ется все большее смещение акцентов, условно говоря, с внешнего круга на внутренний, континентальный. И особое внимание России к азиатскому региону открыва-ет перспективы для решения многочисленных проблем, с которыми она сталкивается на нынешнем этапе в сво-ей политике как в Центральной Азии, так и в примыкаю-щих к ней регионах.

Именно поэтому «азиатский азимут российской внешней политики может стать одним из основных во

378


внешней политике страны и в ближайшее десятилетие» [2]. Очевидно, что российско-китайское взаимодействие является одним из наиболее важных «институтов» обес-печивающих участие России в мировой политике. Ника-кие другие направления, как бы важны они не были – ни Ближний Восток и Средний Восток, ни Южная и Юго-Восточная Азия, - не могут сравниться по потенциаль-ным ставкам с Северо-Восточной и Центральной Азией, ключевыми игроками в которых на обозримую перспек-тиву будут являться Россия, США и Китай.

В связи с сокращением государственного внешне-политического ресурса РФ внешняя политика на всех направлениях «азиатского азимута» не может быть оди-наково динамичной, т.к. на азиатском направлении для нашего государства наиболее важными являются отно-шения с теми государствами, которые и исторически наиболее близко тяготеют к СНГ. Россия должна опре-делить для себя: какое центральноазиатское государ-ство может быть долгосрочным стратегическим союзни-ком России в регионе. Азиатская политика (в регионе) в целом за последнее десятилетие исходила и в перспек-тиве должна исходить из решения двух важнейших за-дач: сохранения и развития российских позиций в Азии (прежде всего в дальневосточном направлении), обес-печивающее модернизацию экономики и форсирован-ное развитие российского Дальнего Востока.

Значительное внимание к Азии во внешней полити-ке России обусловлено объективно. Полновесное уча-стие России в делах Азии не имеет альтернативы, по-скольку проходящие здесь процессы непосредственно затрагивают российские интересы, напрямую связаны с созданием благоприятных условий для хозяйственного развития юга России, Сибири и Дальнего Востока.

Китай существенно активизировал свою диплома-тическую деятельность. КНР проводит довольно успеш-ную дипломатическую линию, направленную на созда-

379


ние режима наибольшего благоприятствования в этом регионе. В сочетании с умеренной, но твердой полити-кой по наиболее актуальным вопросам в азиатском регионе Китай борется за глобальное лидерство.

Китайские руководители дают практические советы дипломатам КНР относительно тактики их поведения: «В мире, есть такие, кто желал бы взять нас в оборот и разгромить. Суверенитет государства, интересы госу-дарства и достоинства нации следует защищать со всей решительностью. Нужно действовать разумно, с выго-дой для себя, поэтапно; нужно действовать так, чтобы это благоприятствовало нашим интересам и только уве-личивало наши силы. Мы должны подходить к пробле-мам, проявляя присутствие духа, хладнокровно, не нервничая и не торопясь, и надлежащим образом разре-шать проблемы». Здесь обращают на себя внимание со-веты не произносить лишних слов, т.е. проявлять осо-бую осторожность, когда речь идет о публичных заявле-ниях. Китайские лидеры советуют вести себя так, как ведет себя сильное, уверенное в своей мощи государ-ство [3].

Китайские лидеры следующим образом характери-зуют процесс современной экономической глобализа-ции. «Развитые государства Запада … пытаются посред-ством экономической глобализации осуществить объединение всей Поднебесной под управлением капи-тализма». Они говорят о содействии окончанию той си-туации, при которой на протяжении нескольких столе-тий США и Европа главенствовали в международных по-литических, экономических делах».

Лидеры Китая говорят об этом, излагая свой взгляд на потенциальные изменения в международных отноше-ниях в XXI в. При этом они предполагают, что в мире будет продолжаться борьба за изменение нынешнего положения. Эту борьбу будут вести главным образом развивающиеся страны. Внешняя политика КНР, по мне-

380


нию китайских руководителей – это всевекторная поли-тика, политика по всем направлениям. В настоящее вре-мя в обозримом будущем КНР исходит и будет исходить из того, что у нее имеются интересы по всем направле-ниям. Китайские руководители применительно к Азии рассуждают о региональном сотрудничестве с азиатской спецификой. Термин «азиатская специфика» применя-ется преимущественно к КНР и далее переносится на один из регионов Земли, в частности, на Азию. Однако, пока не ясно, какой видится в КНР специфика Азии, так как Азия слишком пестрое политическое и географиче-ское пространство.

Независимый самостоятельный мирный дипломати-ческий курс Китая, его выступления против политики гегемонизации и агрессии получили международный ав-торитет. Наши государства существенно в XXI веке ак-тивизировали работу над концепцией и принципами превентивной дипломатии для АТР, хотя очевидно, что она требует значительного времени и весьма серьезных усилий.

Обобщая изложенное, отметим, что отличительной чертой эпохи международных отношений XXI в. являет-ся формирование нового миропорядка, основанного на возрастающей роли глобализации во взаимоотношениях государств на двухстороннем, региональном и мировом уровнях. И азиатский регион играет огромное междуна-родное значение. Значение дипломатии в XXI в., несо-мненно, очень возрастает. Перестройка международных отношений, связанная с процессами глобализации ста-вит перед дипломатией задачи активного вовлечения ведущих государств мира в создание нового облика мира [4].

Литература:1. Анализ внешней политики России с точки зрения

Запада // Россия и АТЭС в АТР. – ИДВ РАН, 2001 г. – С. 95.

381


2. Титаренко, М.Л. Россия лицом к Азии / М.Л. Титарен-ко. – Москва, 1998.

3. Цзянь Цзэминь. Сборник высказываний по темам / Цзянь Цзэминь. – Пекин, 2002. – С. 520.

4. Там же.

Л.В. Шулунова,доктор философских наук, профессор, Бурятский

государственный университет, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ

НАУЧНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ПРОЕКТЫ В ОБ-ЛАСТИ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ: СОДЕРЖАНИЕ И РЕ-

ЗУЛЬТАТЫ

Известно, что всякая историческая ситуация долж-на обладать определенным минимумом устойчивых, многократно повторяющихся признаков и чередований, возможность которых и составляет предмет интереса исследователей. При этом исследователями осознается необходимость как междисциплинарной реконструкции исторического прошлого народов, так и определение доминирующих тенденций глобального, регионального и национального развития социумов.

Методологическая основа современного гуманитар-ного знания предполагает одновременный учет дости-жений в области изучения природы и общества. В этом отношении большой интерес представляют исследова-ния современной востоковедной науки, методологиче-ские принципы которой позволяют представить разви-тие цивилизации во всем многообразии ее проявлений – языка, культуры, социального устройства. Аспекты ис-следования этнической истории и национальной культу-ры народов Востока, проблемы сохранения и развития языка, традиций, а также межкультурного взаимодей-ствия не теряют своей актуальности.

382


Современная геополитическая ситуация, стреми-тельные социальные процессы международного уровня и необходимость определения перспектив эволюции мирового сообщества обуславливают необходимость осмысления тенденций глобального и национального развития. В этих условиях важно обеспечить не только подготовку специалистов в области востоковедения, но и кадры высшей квалификации со знанием восточного языка, культуры стран Востока иных профилей специ-альности.

Формирование нового поколения специалистов, способных к активной профессиональной деятельности в условиях обновленной политической и социально-эко-номической системы, предполагает внедрение иннова-ционных подходов в образовании и науке. Сегодня в ряде российских вузов решению именно этой задачи уделяется большое внимание. Данное направление ак-тивно развивается и в вузах Байкальского региона.

Безусловно, поиск новых механизмов функциониро-вания образовательной системы России, направленной на подготовку нового типа специалиста, включает изу-чение и культурных различий и культурного многообра-зия современного общества. В связи с этим особенность Байкальского региона, обусловленная его географиче-ским положением – территориальной близостью к стра-нам Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), общими границами с Монголией, Китаем – выдвигает определен-ные требования к содержанию учебных дисциплин по истории и культуре Востока, а также методике их препо-давания.

Поиску возможностей социально-исторического прогресса народов, населяющих АТР, посвящен ряд научно-организационных, научно-исследовательских, научно-методических и учебно-образовательных проек-тов Центра стратегических востоковедных исследований Бурятского государственного университета. В частно-

383


сти, с 2007г. организована работа межвузовского мето-дического семинара, в рамках которого осуществляется исследование проблем преподавания востоковедных дисциплин, обсуждение новых образовательных страте-гий гуманитарной антропологии, обмен опытом разра-ботки новых образовательных технологий, обеспечива-ющих обновление существующих профессиональных полей и формирование нового качества креативной личности, обладающей транспрофессиональными способностями и профессиональной компетенцией.

Материалы межвузовского методического семинара в виде докладов, сообщений, публикаций, ориентирова-ны на формирование новой образовательной парадиг-мы, призванной обеспечить устойчивое развитие обще-ства на основе интеграции культур Востока и Запада. Безусловно, исследование методологических и концеп-туальных основ востоковедной науки представлено в ас-пекте осмысления учебно-образовательных задач. Вне сомнений, анализ системы ценностей восточной культу-ры, предложенный авторами, окажет содействие в ин-новационной деятельности профессорско-преподава-тельского состава и обеспечит решение дидактических задач социализации толерантной личности, ориентиро-ванной на восприятие и генерацию нового знания, раз-витие креативного мышления.

В условиях интеграции российского высшего об-разования в общемировую систему особую актуальность обретает подготовка высококвалифицированных кад-ров, владеющих иностранными языками для меж-культурного общения. Неслучайно бытует мнение о том, что настоящее время можно назвать временем прагма-тиков и молодежь, как правило, заинтересована в изу-чении иностранного языка, который может принести наибольшую личную пользу. В связи с этим в работе се-минара особое место занимает тематика по межкультур-

384


ной коммуникации, а также проблемы теории и практи-ки межъязыковой передачи.

Современность – многомерное понятие, которое включает в себя не только содержание настоящего вре-мени, но и опыт давно прошедшего прошлого. Обраще-ние к проблемам дня сегодняшнего и анализ фактов уже свершившейся истории – постоянная потребность цивилизованного общества. Интерес к событиям исто-рии ближней и дальней всегда актуален. Осмысление закономерностей в области истории и культуры, без-условно, следует считать одной из важнейших мировоз-зренческих задач индивидуума. В связи с этим заслужи-вает одобрения инициатива проведения международных конференций. В активе Бурятского госуниверситета се-рия традиционных научно-практических конференций, посвященных актуальным проблемам современности.

В качестве примера приведем реализацию науч-но-организационных проектов по проблемам востоко-ведной науки. Основные тенденции в мироустройстве ХХI в. характеризуются активным взаимодействием стран практически во всех сферах жизни: в области по-литики, экономики, науки, культуры и т.д. В этой ситуа-ции открываются новые возможности перед человече-ством в определении перспектив развития и процвета-ния каждой нации на основе достижений рационального мироустройства. Однако следует признать, что новый этап развития мирового сообщества, основанный на ин-тегративных межцивилизационных отношениях, может оказать, к сожалению, и отрицательное воздействие на сохранение многообразия национальных культур.

Решение проблем, порождаемых современными глобализационными процессами, видится в поиске меха-низмов взаимодействия, обеспечивающих взаимопони-мание и взаимоуважение наций. Диалог цивилизаций возможен, конечно же, на основе равноправного и взаи-мовыгодного партнерства. Обязательным условием, ду-

385


мается, выступает при этом знание этнической самобыт-ности и национальной культуры партнера. Обсуждению именно этих проблем была посвящена работа междуна-родной научно-практической конференции «Восточное общество: интеграционные и дезинтеграционные факто-ры в геополитическом пространстве АТР» (2007), глав-ная цель которой, по замыслу организаторов, состояла в развитии теоретических и экспериментальных иссле-дований в области восточной филологии, исторических, философских, экономических дисциплин, а также в об-ласти культурологии, социологии и политологии.

Участникам конференции была предложена следу-ющая проблематика: типология многонациональных корпораций в современном мире; культурное разнооб-разие международных многонациональных корпораций; взаимообогащение и синтез многонациональных культур; идентификационные стратегии и государствен-ная идеология в странах АТР; особенности генезиса и социальная природа интеллигенции в странах АТР; по-литические традиции Востока; закономерности и специ-фика социально-политических движений в странах АТР; взаимодействие политических институтов и обществен-ных классов в странах АТР и др.

Свидетельством актуальности поднятых проблем следует считать активное участие в работе конферен-ции широкого круга специалистов. В оргкомитет конфе-ренции поступили заявки зарубежных ученых (предста-вителей Беларуси, Ирака, Казахстана, Канады, КНР, Ко-реи, Монголии, Польши, Тайваня), а также различных регионов Российской Федерации (представителей Баш-кортостана, Калмыкии, Татарстана, Якутии и более 30 городов России).

Доклады, представленные участниками конферен-ции, отражали основные закономерности и специфику современного развития стран Востока. В числе авторов статей специалисты разных отраслей знаний: истории,

386


философии, социологии, политологии, этнологии, рели-гиоведения, культурологии, экономики, педагогики, пси-хологии, филологии, искусствоведения. Безусловно, данное обстоятельство обусловило многоаспектность и объективность анализа, что позволило оргкомитету осу-ществить публикацию материалов конференции в изда-нии, где были выделены следующие разделы: Нацио-нальное государство и общество: проблемы интеграции и дезинтеграции; Социальная структура стран АТР: ге-незис и эволюция; Политическая история стран АТР: об-щее и особенное; Экономическое развитие стран АТР: закономерности и тенденции; Культурные традиции стран АТР: взаимодействие и взаимовлияние; Ценност-ные ориентации в странах АТР: синтез традиционализма и модернизма; Язык и дискурс: хранение и трансляция культурной информации [Восточное общество: интегра-ционные дезинтеграционные факторы в геополитиче-ском пространстве АТР: материалы международной научно-практической конференции (г. Улан-Удэ, 27 июня-1 июля 2007г.) - Улан-Удэ: Издательство Бурятско-го госуниверситета, 2007. – 204 с.].

Резолюция конференции примечательна тем, что учредила статус состоявшейся конференции как посто-янно действующей с периодом работы 3 года. При этом установлено, что тематика последующих конференций должна основываться на исследовании системы ценно-стей восточной культуры, анализе проблем транснацио-нального характера в ряде важных сфер человеческой деятельности: геополитической, геоэкономической, со-циокультурной, экологической, технологической и др.

В соответствии с решением данной конференции Центр стратегических востоковедных исследований и восточный факультет Бурятского государственного уни-верситета с 23 по 27 июня 2010г. проводит очередную конференцию «Восточное общество: проблемы стандар-тизации, тенденции и перспективы в образовательном

387


пространстве АТР». Думается, данный научно-организа-ционный проект отвечает интересам международного сообщества в сфере образования.

388


СОДЕРЖАНИЕВступительное слово…………………………………………………………... 3

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ПРОСТРАНСТВЕ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ В КОНТЕКСТЕ ПРОЦЕС-

СОВ РЕГИОНАЛИЗАЦИИ И ГЛОБАЛИЗАЦИИАбрамов В.А. Китайское «социокультурное пространство»: по-становка научной проблемы……………………………………………………..Абрамова Н.А. Инновационные практики в региональной поли-тике КНР ……………………………………………………………………………..

Амеличева О.О. Трансграничное сотрудничество Забайкаль-ского края и Северного региона Китая как одно из направлений экономического развития сопредельных регионов КНР и РФ……………………………………………………….…………………………………..

Андреев Е.К. О влиянии мирового финансового кризиса на же-лезнодорожные перевозки в России………………………………………….

Арсентьева И.И. Взаимодействие Забайкальского края со странами Северо-Восточной Азии: проблемы и перспективы ста-новления трансграничной региональной системы……………………………………………………………………………………………Борисенко О.А. Межкультурный и политический диалог шан-хайской организации сотрудничества: диалог и глобализация ………………………………………………………………………………………………..

Буянов К.С. Глобально регионализирующаяся КНР в условиях стратегического взаимодействия с регионами РФ (на примере Забайкальского края) ………………………………………………………………Ерёмкина Т.А. Традиции межэтнических отношений в регио-нальном измерении на примере Забайкальского края………………………………………………………………………………………….Зимина Н.С. Значение социокультурного подхода в определе-нии человеческого потенциала Забайкальского края………………………………………………………………………………………….Иванова Л.С., Морозова В.С. Развитие приграничного туриз-ма: проблемы и перспективы (на примере провинции Хэйлунц-зян, КНР и приграничных регионов РФ)…………………………………………………………………………………………..Ким Н.В. Эмигрантская литература как фактор формирования имиджа России в КНР…………………….…………………………………………………………………….Кистанов В.О. О проблеме увязывания экономических и поли-тических аспектов в отношениях между Россией и Японией…………………………………………………………………………………...

389


.........

Клименко А.Ф. Вызовы безопасности в Северо-Восточной Азиии возможные направления их нейтрализации……………………………Ковалева Е.Р. Дальневосточный регион РФ в стратегическом взаимодействии с КНР (территориальный аспект)…………………….………………………………………………………………….Ковалёва О.О. Применение концепций мирового посткри-зисного перехода во внутренних регионах КНР (на примере Се-верных регионов)…………………………………………………………………………..Колпакова Т.В. Социально-экологические проблемы Севе-ро-Восточного региона КНР в условиях ее глобальной региона-лизации ……………………………..……………………………………………………….Константинова М.А. Инновационные механизмы политическо-го управления в КНР ………………………………………………………………..Котельникова Т.В. Основные направления исследований тер-риториальных общин в КНР …………………..…………………………………Кучинская Т.Н. Открытые приграничные регионы в глобаль-ной стратегии КНР…………………………………………………………………………………………..Липченко М.М. Направление политики «нового регионализма» КНР после мирового финансового кризиса………………………………..Ма Шэнбинь. Исторический опыт процессов эмиграции России и Китая………………………………………..………………………….……………….Морозова В.С. Феномен региональной культуры и развитие культурной индустрии КНР на фоне мирового финансового кри-зиса …………..…………………………………………………………………………….Николаенко Д.Н. Глобальная депрессия и некоторые инстру-менты антикризисной программы провинции Хэйлунцзян………Озорнина А.С. Динамика развития внутренних регионов КНР в условиях гармонизации китайского социума………..………………………….…………………………………………………….Тарабарко К.А. Проблемы социального развития Северо-Вос-точного Китая ………..……………………………………………………….Ци Миньянь. Некоторые формы организации системы высшего образования в КНР………………………………………………………………………..……………….Шерстянкина Т.В. Факторы внутрирегионального развития в обеспечении самодостаточности Забайкальского края……………………………………………………………………………..………….Шугаев А.В. Национальные особенности системы внешней пропаганды КНР (на примере телевидения)……………….

390


………………………………………………………………….…….Щепелина Т.А. «Гармоничный мир» и трансформация стратегии внешней политики Китая как проявление ее глобальной регионализации……………………………….………………………………………………………….Юйшина Е.А. Создание русско-китайского политехнического института в приграничном пространстве Китая……………………………………..…………………………………………………….Янь Шуфан. Реализация государственной и партийной полити-ки КНР в области культурных индустрий………………………………….……………………………………………………….

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ В ФОРМАТЕ ПУБЛИЧНОЙ

ДИПЛОМАТИИАриунгуа Н. О некоторых аспектах и актуальных моментах монголо-китайского торгово-экономического взаимодействия…………………………………………………………………………………………..Атанов Н.И. Развитие сотрудничества Байкальского региона России со странами АТР в постсоветский период…………………………………………………………………………………………….Белоганов В.А. Международное сотрудничество в сфере обес-печения экологической безопасности: проблемы и пути реше-ния……………………………………………………….Будаева С.В. Внешняя политика Монголии на современном этапе………………………………………………………………………………………..

Васильев Г.Г. Динамично развивающаяся глобализация и её влияние на национально-культурные особенности Монголии………………………….……………………………………………………………….Ганшин В.Г. Социальный аспект нетрадиционных вызовов Ки-таю………………………………………………………………………………………..…

Григорьева Н.В. Сдерживающие факторы развития российско-китайских отношений в сфере экономики…………………………………………………………………………………………….Доржиева В.В. Социально-экономические предпосылки транс-граничного сотрудничества (на примере продовольственного рынка республики Бурятия)………………………………………………………………………………………….Доржиева С.В. Стратегии политического курса КНР в направ-

391


лении развития института частной собственности и построения гражданского общества……………………………………..……………………………………………………..Дроботушенко Е.В. Российско-китайские отношения в услови-ях усиливающегося китайского регионализма……………………………Зимин О.И. О некоторых проблемах в образовательной и рели-гиозной сферах Монголии на современном этапе……………………………………..……………………………………………………..Калмынина Т.В. Социальная среда как фактор конкуренто-способности трансграничного региона………………………………………………………………………….……………..….Козыкина Н.В. Феномен БРИК в антикризисном контексте……………………………………………………….…………….…………………….Крылов Д.А. Межрегиональный диалог: в тени глобализации (Россия и Китай vs. США)………………………………………………………….Мокрецкий А.Ч. Сотрудничество в области безопасности в Се-веро-Восточной Азии на примере России, Китая и Японии…………Приходько Н.Н., Кейдун И.Б., Стародубцева Н.С. Об опыте работы кафедры китаеведения Амурского государственного университета в условиях культурно-образовательного фронтира в Приамурье………………………………………………………………….………….Рябченко О.Н. Культурный фактор мягкой силы Китая в Севе-ро-Восточной Азии….……………………………………………………………….Сараева С.К. Взаимодействие национальных культур России и Китая в XX веке……….……………………………………………………………….Таскаева С.В. О перспективах приграничного сотрудничества в Забайкальском крае…………………………………..…………………………………………………….Фролова Г.С. Международные отношения в Азии в формате публичной дипломатии……………………………………………………………..Шулунова Л.В. Научно-образовательные проекты в области востоковедения: содержание и результаты………………………………………………………..…………………………………..

392


393


394


Documents

«Современная мировая политика: проекции из Азии»