РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ

Т Р У Д ЫИНСТИТУТАРОССИЙСКОЙИСТОРИИВыпуск

9

МОСКВА 2010

УДК 94(47) ББК 63.3(2)

Т 78

Серия основана в 1997 году

Редакционная коллегия: А.Н. Сахаров (ответственный редактор), К.А. Аверьянов, Н.Ф. Бугай Г.Б. Куликова, Е.Н. Рудая (редактор-координатор)

Научно-техническая работа выполнена И.А. Головань

Т 78 Труды Института российской истории / Ин-т рос. ист. — М., 2008. Вып. 9/ Отв. ред. А.Н. Сахаров. — Тула: Гриф и К, 2010.— 524 с.

В девятом выпуске публикуются не только научные доклады, сделанные на заседаниях Ученого совета института, но и ряд статей, специально написанных для сборника и посвященных актуальным проблемам отечественной истории. При этом особое внимание обращается на малоисследованные темы. К ним относится ряд статей, связанных с 70-летием окончания Второй мировой войны, с 90-летием окончания Первой мировой войны, демографической историей России, историей внешней политики, а также основанные на новых архивных материалах и содержащие современные обобщения статьи о проблемах мотивации труда на советских предприятиях, отношениях власти и религии в годы «Большого террора» в 1937—1938 гг. Кроме того, в трудах публикуются материалы, раскрывающие проблемы краеведения и хронику научной жизни в институте.

ISBN 978-5-8125-1599-7 © Институт российской истории РАН, 2006© Российская академия наук, серия

«Труды Института российской истории» (разработка, оформление), 1997 (год основания), 2010

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие................................................................................................................... 5

70-ЛЕТИЕ НАЧАЛА ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫСенявский А.С.Большая стратегическая «игра» накануне Второй мировой войны (политические реалии и историческая пам ять)............................................................ 9

Куманев Г.А.Военно-экономический потенциал СССР накануне и в первые годы Второй мировой войны (1938 — июнь 1941 гг.).......................................................... 34

Сенявская Е.С.Советско-финляндская война 1939—1940 гг.: эпизод на фоне Второй мировой................................................................................................................................ 56

Бушуева Т.С.О важности исследования актуальных проблем предыстории Второй мировой войны на основе рассекреченных документов российских архивов...... 76

Мухин М.Ю.Авиапромышленность СССР и Германии накануне Великой Отечественной войны....................................................................................................................... 105

К 100-ЛЕТИЮ НАЧАЛА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫОлейников А .В.Забытый полководец забытой войны (генерал от кавалерии П.А. Плеве в Первой мировой войне)............................................................................................. 130

ПСИХОЛОГИЯ ИСТОРИИБуганов А.В.Полководцы и военные герои в исторической памяти русского наро д а ................................................................................................................................... 160

ИСТОРИЯ РОССИИ XX ВЕКАСоколов А.К.Проблемы мотивации труда на советских предприятиях............................... 174

Колодникова Л.П.Проблемы истории советского общества 20-х годов XX столетия по рассекреченным документам архивов «Лубянки».................................................... 225

3

Федоров А.Н.Хроники повседневной жизни москвича в 1917—1920 гг: жилищный вопрос... 239

Курляндский И .А.Власть и религия в годы «Большого террора» (1937—1938 гг.). По новым архивным документам......................................................................................... 255

ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ РОССИИ

Жиромская В.Б.Проблемы демографического развития России в XX веке............................285

Араловец Н.А.Семейные ценности городских жителей России в XX в................................ 311

Вербицкая О. М.Основные закономерности развития сельской семьи в России в XX в......332

Репинецкий А .И.Грамотность и образовательный уровень российского населения в 1960— 1970-е г г ................................................................................................................. 354

Мамаев М.И.Национальные меньшинства Юга России в условиях реформ конца XX — начала XXI вв.: особенности регулирования национальных процессов.... 374

ИСТОРИЯ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ

Рыбаченок И.С.Политика России на Балканах на рубеже XIX—XX веков: цели, задачи и методы..................................................................................................................... 393

Кострикова Е.Г.Боснийское фиаско А. П. Извольского и русское общество........................ 425

Сафронов В. П.Советский Союз и японский вопрос на лондонской сессии СМИД осенью 1945 г. ..............................................................................................................452

Черевко К.Е.Является ли западная граница русской Америки справедливой линией разграничения морских пространств между СССР/РФ и США (Картография и международное право)?..................................................................... 477

КРАЕВЕДЕНИЕ

Аверьянов К.А.Водлозерье — заповедный край Русского Севера...........................................490

ХРОНИКА НАУЧНОЙ ЖИЗНИ ИНСТИТУТА РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ РАН

Голубев А.В., Есаков В.Д.Сорок лет Центра по изучению отечественной культуры ИРИ РАН.......... 504

4

ПРЕДИСЛОВИЕ

Институтом российской истории РАН подготовлен девятый выпуск трудов (1). С течением времени эти книги превратились из сборников, где публикуются доклады, сделанные на заседаниях Ученого совета, дополненные и переработанные в статьи, в издание, демонстрирующее многогранную деятельность ИРИ РАН. Особое внимание при этом обращается на малоизученные и дискуссионные проблемы, новые темы, которые не просто отражают развитие науки, но и способствуют этому развитию.

Работы, входящие в девятый выпуск, в основном посвящены проблемам XX и XXI века.

Широко отмеченная в 2009 году памятная дата, связанная с 70-летием начала Второй мировой войны, дала авторам возможность поднять относительно мало изученные историками проблемы. В издании этой теме посвящена целая рубрика. В статье доктора исторических наук А.С. Сенявского «Большая стратегическая «игра» накануне Второй мировой войны (политические реалии и историческая память)» убедительно показано, что сегодня, как и в конце 1980-х годов, когда был разрушен СССР, на Западе началась очередная кампания нападок на историческую память о Второй мировой войне, о роли в ней нашей страны. Это обусловлено политическими целями и направлено на ущемление интересов современной России. В статье предлагается системный взгляд на истоки и генезис Второй мировой войны, напрямую связанный с итогами Первой, охарактеризовано сложное многостороннее геополитическое и стратегическое противоборство, в котором самую нелицеприятную роль играли «Западные демократии», показан профессионализм и адекватность руководства СССР в условиях подготовки «натиска на Восток» со стороны гитлеровской Германии, а также двурушнической политики «демократического Запада». Тем же сюжетам посвящена статья кандидата исторических наук Т.С. Бушуевой, в которой на основе анализа ранее малодоступных документов федеральных архивов и иностранной печати уточняется ряд фактов.

5

Привлечение новых документов позволило доктору исторических наук Г.А. Куманеву в своей статье всесторонне показать степень готовности страны к отражению фашистской агрессии. Исследование доктора исторических наук М.Ю. Мухина дает сравнительный анализ авиапромышленности СССР и Германии накануне Великой Отечественной войны. Особенности так называемой «зимней» советско-финляндской войны 1939—1940 годов, показывающие ее тесную связь с событиями Второй мировой войны, раскрыла доктор исторических наук Е.С. Сенявская. Как всегда, в ее научных разработках большое место занимают темы, связанные с показом человеческого фактора в истории.

В последнее время начинают подниматься проблемы, связанные с историей Первой мировой войны. Статья докторантаА. В. Олейникова рассматривает биографические данные периода военных действий талантливого отечественного генерала от кавалерии П.А. Плеве, имя которого практически не известно российской общественности.

К работам обобщающего плана относится статья доктора исторических наук А.К. Соколова, ставящая непростую проблему мотивации труда на советских предприятиях. На обширном материале автор дает ответ на вопрос, почему социалистический эксперимент по созданию новых трудовых отношений потерпел неудачу.

В статье кандидата исторических наук Л.П. Колодниковой, основанной на рассекреченных архивах ФСБ, совершенно по- новому раскрываются некоторые события советской истории 1920—1930-х годов.

Статья аспиранта А.Н. Федорова на обширном ранее не известном материале архивов Москвы раскрывает хронику повседневной жизни населения столицы в 1917—1920 годах.

Большой интерес представляет основанная на новых архивных документах статья кандидата исторических наук И.А. Курляндского, показывающая сложные коллизии взаимоотношений власти и религиозных организаций в годы «Большого террора» 1937—1938 годов.

В этом выпуске впервые появляется рубрика «Психология истории». Она представлена статьей А.В. Буганова «Полководцы и военные герои в исторической памяти русского народа».

В настоящее время приоритетным признан демографический проект, с решением которого связывают успешное развитие России. Отсюда повышенное внимание к изучению демографической истории страны в XX веке. Специальный раздел выпуска посвящен этим проблемам. Общие вопросы демографического развития6

государства рассматриваются в статье доктора исторических наук В.Б. Жиромской. Доктор исторических наук Н.А. Араловец анализирует в своей статье закономерности развития городской семьи. Особенности сельской семьи — тема статьи доктора исторических наукО.М. Вербицкой.

Более частным вопросам посвящены статьи доктора исторических наук А.И. Репинецкого и кандидата исторических наук М.И. Мамаева. Репинецкий рассматривает динамику грамотности и образовательного уровня населения Российской Федерации в 1960—1970-х годах. Мамаев впервые в историографии освещает проблему развития национальных меньшинств юга России в условиях реформ конца XX — начала XXI века.

Отдельный раздел посвящен вопросам истории внешней политики России.

Российские внешнеполитические цели, задачи и методы в одном из самых сложных международных регионов рассматриваются в статьях доктора исторических наук И.С. Рыбаченок и кандидата исторических наук Е.Г. Костриковой. Рыбаченок на основе опубликованных, а также впервые вводимых в научный оборот документов показала специфику отношений России с Австрией, Турцией, Болгарией, Сербией, Черногорией, Грецией и Румынией на рубеже XIX—XX веков, что позволяет сделать широкие обобщения о балканской политике России в этот период. Кострикова обратила свое внимание на общественную реакцию в России на методы решения некоторых проблем на Балканах.

Кандидат исторических наук В. П. Сафронов привлек новые материалы, которые показывают, как рассматривался японский вопрос на сессии Совета министров иностранных дел в 1945 году. Доктор исторических наук К.Е. Черевко на большом историографическом и картографическом материале ставит актуальный и сегодня вопрос — является ли Западная граница русской Америки справедливой линией разграничения морских пространств между этими государствами.

Раздел «Краеведение» представлен статьей доктора исторических наук К.А. Аверьянова о Всероссийской научно-практической конференции «Сельская Россия: прошлое и настоящее (исторические судьбы северной деревни)», проведенной в одном из заповедных краев русского Севера — в Волдозерье.

В Институте активно изучаются проблемы развития культуры, взаимосвязи и взаимодействия культур России и внешнего мира. 40 лет назад в ИРИ (тогда в Институте истории СССР) был создан Центр истории отечественной культуры. В статье кандидата исто

7

рических наук А.В. Голубева, нынешнего руководителя этого подразделения, и доктора исторических наук В.Д. Исакова подводятся итоги деятельности Центра и перспективы его развития.

1 Предыдущие выпуски: Доклады Института российской истории РАН. 1995— 1996 гг. Вып. 1. М., 1997; Труды Институт российской истории РАН. Вып. 2. 1997—2000; Труды Института российской истории РАН. 1999-2000 Вып. 3. М., 2002; Труды Института российской истории. Вып. 4. М.: Наука. 2004; Труды Института российской истории. Вып. 5. М.: Наука. 2005; Труды Института российской истории. Вып. 6. М.: Наука. 2006; Труды Института российской истории. Вып. 7. М.: Наука. 2008; Труды Института российской истории. Вып. 8. М.: Наука. 2009.

70-ЛЕТИЕ НАЧАЛА В Т О РО Й М И РО В О Й ВО Й Н Ы

А.С. Сенявский

БОЛЬШАЯ СТРАТЕГИЧЕСКАЯ «ИГРА» НАКАНУНЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ(политические реалии и историческая память)*

Сегодня, как и в конце 1980-х, когда разрушали СССР\ на Западе началась очередная кампания нападок на историческую память о Второй мировой войне, о роли в ней нашей страны, что делается в политических целях и направлено на ущемление интересов современной России. В статье предлагается системный взгляд на истоки и генезис Второй мировой войны, напрямую связанные с итогами Первой, охарактеризовано сложное, многостороннее геополитическое и стратегическое противоборство, в котором самую нелицеприятную роль играли «западные демократии». Показаны профессионализм и адекватность действий руководства СССР в условиях подготовки «натиска на Восток» со стороны гитлеровской Германии и двурушнической политики «демократического Запада».

Ключевые слова: историческая память, геополитика и идеология, генезис Второй мировой войны, СССР и Германия, политическая стратегия, теория игр.

История — отнюдь не абстрактная наука, объект ее изучения — прошлое человечества — напрямую затрагивает современные интересы народов и государств. А потому «борьба за прошлое», за то, как оно будет представлено в умах современников, как будет интерпретировано и оценено, в каких образах воплотится — нередко используется в современной политике как внутри стран, так и между государствами. Таким образом, историческая память всегда, в той или иной степени, была полем идейно-политической борьбы.

Весьма острой эта борьба была в период «холодной войны» между «Востоком» и «Западом». Однако новый виток этого про* Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда. Проект № 08-01-00496а.

9

тивостояния пришелся на период, когда, казалось бы, «холодная война» сходила на нет, на период «перестройки», в ходе которой по-новому, негативно переинтерпретированные образы советского прошлого служили идеологическим инструментом сокрушения СССР и всей социалистической системы. Причем основные импульсы ревизии прошлого исходили, как казалось, не извне, а изнутри Советского Союза и других социалистических государств, хотя «главный приз» — «победу в холодной войне» — получили внешнеполитические силы, США и Запад в целом. Они не только устранили основного геополитического и идеологического противника в лице СССР (одну из двух «сверхдержав») с его сателлитами, но и приобрели от этого огромные экономические дивиденды, в том числе за счет ресурсов распавшейся системы-конкурента отсрочили почти на два десятилетия глобальный экономический кризис собственной системы.

Однако эскалация пересмотра и переоценки истории продолжалась, причем акцент все больше переносился в международную плоскость, в которой и страны «Запада», и ряд бывших соцстран, и даже некоторые бывшие советские республики пытались таким образом решать те или иные собственные проблемы или получить политические и/или экономические дивиденды от пересмотра советской истории и исторической роли СССР. В этом контексте особенно яростным атакам подверглись прежние, давно утвердившиеся и в массовом сознании, и в международных (ранее общепризнанных) документах представления о Второй мировой войне, включая ее происхождение и генезис.

Причина заключается в том, что именно итоги Второй мировой войны, закрепленные в Ялтинско-Потсдамской системе, почти на полвека стали основой миропорядка, в котором Западу в целом и США в частности, впервые в новой и новейшей истории была противопоставлена примерно равновеликая сила, ограничившая их монополию на международный диктат, использование остального человечества в качестве «сырья» для строительства колониальных империй и беззастенчивой эксплуатации.

Радикальные изменения соотношения сил в мире к началу 1990-х годов, в результате развала СССР и советского блока естественно, поставили под вопрос не только саму эту систему, но и интерпретацию Второй мировой войны, следствием которой она являлась. Критика в целом устоявшегося образа военного и предвоенного прошлого стала раздаваться со стороны не только основных побежденных стран и их союзников, но и США, которые остались единственной сверхдержавой и претендуют на принципиально новое место в мире, а также их сателлитов. После распада10

СССР беззастенчиво стали переставляться акценты в оценках не только роли участников войны, но и в причинах ее начала и в самом ее характере для разных сторон. Появилась тенденция ставить на одну доску Сталина и Гитлера, Третий Рейх и Советский Союз.

Особенно активно стараются фальсификаторы истории в «переосмыслении» ситуации накануне Второй мировой войны, с тем чтобы в число виновников войны, наряду с гитлеровской Германией, включить и СССР, при этом представив «демократический Запад», игравший отнюдь не лицеприятную роль в провоцировании и поощрении фашистской агрессии, невинной жертвой «козней Берлина и Москвы».

В связи с попытками переписать историю в ущерб национальногосударственным интересам современной России (являющейся правопреемником СССР, а потому заинтересованной в объективном отражении его исторической роли в контексте сложных международных предвоенных отношений), в связи с широко практикуемыми на Западе двойными стандартами в оценках Советского Союза и других стран, а также прямой фальсификацией исторических событий, подтасовкой и замалчиванием фактов возникает необходимость объективно, а, значит, и системно разобраться в событиях и процессах, происходивших накануне Второй мировой войны и ее породивших.

То сложное, многостороннее противоборство ключевых мировых держав может быть понято, объективно и адекватно интерпретировано только при системном рассмотрении и при привлечении исследовательского потенциала специальных отраслей науки, включая теорию игр.

* * *

Существуют объективные закономерности функционирования любых самоорганизующихся систем, включая социальные организмы, в том числе государств в системе международных отношений. Они достаточно просты: каждое государство стремится к самосохранению, внутренней устойчивости (прочности), максимизации располагаемых им ресурсов, влиятельности (расширению внешнего контроля и минимизации внешнего вмешательства), т.е. обеспечению суверенитета. Для решения этих взаимосвязанных задач используются различные (экономические, дипломатические, военные и другие) средства. Если государство отказывается от решения этих задач, то его ждет участь ослабления, распада, косвенного подчинения или даже поглощения другими странами (в различных вариантах), осуществляемых мирными или военными средствами.

11

Внутреннее развитие и внутренняя политика тесно взаимосвязаны с внешней политикой и международными отношениями. Выбор целевых приоритетов и средств их достижения во многом определяется как объективными возможностями страны, так и субъективными факторами: доминирующей в данном обществе ментальностью, в том числе идеологией, существующим механизмом принятия решений высшей властью, зависящим от общественно-политического устройства, интеллектуальной и политической культуры элиты, конкретными личностными качествами лидеров и т.д.

Для решения своих внешнеполитических задач государства неизбежно вступают в коалиции, которые усиливают их потенциал в противостоянии конкурентным целям других стран и увеличивают возможность реализации собственных задач. Коалиции могут быть по сути конфронтационными (враждебными другим государствам и коалициям) и неконфронтационными (относительно редко).

Естественно, системы международных отношений исторически меняются. Сохранение или обретение суверенитета государствами — не всегда благо для их народов, и нередко может быть использовано в интересах только государственной бюрократии и элиты. Так, в современных условиях глобализации региональная интеграция ведет к сознательному и добровольному отказу от значительной части суверенитета в странах Западной Европы, на очереди и другие регионы, — что представляет собой весьма противоречивый, но закономерный процесс для современной стадии развития техногенной цивилизации и модели международных отношений, существующей в рамках тяготеющего к однополярности мира, квазилиберальной рыночной экономики, военно-политического диктата США и их союзников, основанного на абсолютном превосходстве их совокупного военноэкономического потенциала. Но для рассматриваемой нами эпохи 1920-х — начала 1940-х гг. — перечисленные выше закономерности оставались правилом.

В этих закономерностях — объективный, фундаментальный источник возникновения Второй мировой войны. Естественно, для того чтобы она разразилась, необходимо было еще множество конкретных условий и факторов реализации.

По проблеме развития международных отношений межвоенного периода1, в том числе истокам Второй мировой войны2, роли в этих процессах Германии, СССР3 написано «море» литературы. Нас здесь интересуют лишь некоторые аспекты: как в этом глобальном контексте складывались взаимоотношения главных военно-политических и стратегических субъектов предвоенного

12

взаимодействия и противоборства, от которых действительно зависела конфигурация будущих коалиций — Англии, Франции, США, Японии, и особенно СССР и Германии как главных противников в этой войне, от которых в решающей степени зависел ее исход. По этой проблематике также имеется немалая весьма дискуссионная историография и публикации документов, в том числе о политике «западных демократий», их взаимоотношениях с нацистской Германией и СССР, в том числе и о позиции каждой из этих стран — Англии4, Франции5, США6, о двусторонних отношениях Германии и СССР7, включая советско-германский договор о ненападении и «секретные протоколы»9, о трехсторонних отношениях этих стран с Японией10, двухсторонних отношениях СССР и Японии11. Немалый пласт литературы и опубликованных документов создан о ситуации в Центральной и Восточной Европе12, о проблемах вокруг Финляндии13, Прибалтики14, Польши15, Чехословакии16, Румынии17, и др.

Одной из болевых точек этой историографии, в частности, являются дискуссии вокруг обвинений руководства СССР, а значит, в первую очередь персонально И.В.Сталина в заключении так называемого «пакта Молотова-Риббентропа» с фашистской Германией, согласно которому Сталин и Гитлер совершили раздел Европы и который якобы и стал пусковым механизмом начала Второй мировой войны. В рамках этой проблематики ставятся и другие «обвинительные» в адрес СССР вопросы, например, «ковался ли фашистский меч в СССР», собирался ли Сталин первым нападать на гитлеровскую Германию, и др., призванные «разоблачить аморальную политику Сталина», приравнять ее к политике нацистской Германии, осужденной международным Нюрнбергским трибуналом, а заодно и снять действительную вину «западных демократий» в создании почвы для реваншистских настроений в Германии после Первой мировой войны, в поддержке Гитлера в его стремлениях к власти, в восстановлении военно-индустриальной базы Третьего Рейха, в политике «умиротворения» Гитлера и направлении его экспансионистских планов на Восток, против СССР, и т.д., и т.п. В этом контексте вопрос о профессионализме внешней политики СССР в предвоенной ситуации, особенно о стратегическом противоборстве Сталина и Гитлера, является одним из ключевых18. Вместе с тем, это противоборство являлось лишь частью более широкой, «большой игры», в которой «свою игру» вела каждая из участвовавших (и многие из оставшихся в стороне) стран в соответствии со своими интересами и в рамках располагаемых ими возможностей, но, как и в Первую мировую войну, главный приз получили отсидевшиеся за океаном США.

13

В этой связи правомерен и другой вопрос: ограничилась ли роль США во Второй мировой войне пассивной позицией «третьего радующегося», или заокеанские политики сыграли иную, активную закулисную роль в подготовке мировой войны.

Попытки современного Запада «поставить на одну доску» Сталина и Гитлера и возложить ответственность за развязывание Второй мировой войны не только на гитлеровскую Германию, но и на СССР, в контексте начавшейся «холодной войны» имели место уже давно19. Однако, основной натиск Запада в этом вопросе произошел в годы «перестройки», когда манипуляция исторической памятью народов стала одним из основных инструментов сокрушения СССР, а далее — и попыток развала постсоветской России в целях установления прямого контроля за принадлежащими ей ресурсами. В этом контексте нужно отметить как особый социально-психологический феномен весьма эффективно осуществлявшейся информационно-психологической войны «суворовщину» — публицистические писания Резуна-Суворова, выходившие огромными тиражами, бросавшие тень на сам образ Великой Отечественной войны и оказавшие существенное дезориентирующее воздействие на сознание широких слоев наших соотечественников20. Спекулируя на ряде общеизвестных фактов о том, что СССР действительно форсированно готовился к войне, а также на секретных протоколах к Договору о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 г., Резун возлагает вину за начавшуюся Вторую мировую войну на СССР, фактически даже оправдывая Гитлера, который якобы лишь опередил И.В.Сталина. Вся «антисоветская», а точнее — антироссийская историография вокруг событий кануна той войны строится не только на искажении фактов, но и на вырывании отдельных фактов из общего контекста предвоенной международной ситуации, особенно на игнорировании неблаговидной политики «западных демократий» по направлению реваншистской политики Германии, порожденной Версальским унижением, на Восток. Аргументы, используемые В.А.Суворовым, как и его методология, весьма примитивны.

Факты форсированной подготовки СССР к войне говорят лишь о закономерных действиях государства в ситуации назревающей и разразившейся мировой войны, недвусмысленно выраженных намерений Гитлера искать «жизненное пространство» на Востоке, прежде всего, в России, и его подталкивания Англией и Францией именно к такому сценарию. В такой ситуации компетентная власть каждого государства просто обязана быть готовой к любому развитию событий, имея стратегические планы по каждому из возможных вариантов, а решения принимаются, исходя из получаемой, в том числе разведывательной информации, кото14

рая никогда не бывает (и не может быть «по определению») абсолютно полной и точной, — помимо других причин, еще и потому, что намерения и планы далеко не всегда воплощаются в действия, что они (или их сроки) могут и, как правило, неоднократно пересматриваются, и т.д. Естественная для столь деликатной сферы неполнота исторических документов по некоторым аспектам проблемы должна быть компенсирована дополнительным исследовательским инструментарием.

Поэтому, думается, целесообразно привлечь в качестве инструмента интерпретации динамики развития международных отношений дополнительные средства исторической реконструкции, например, на базе теории игр. Что может дать эта теория историку? Она предоставляет средства моделирования конкретного среза исторического процесса, рассматриваемого в определенном ракурсе «конфронтационных (и коалиционных) игр участников с собственными целями». Теория игр рассматривает неопределенные, в частности, конфликтные ситуации, «в которых сталкиваются интересы двух (или более) сторон, преследующих разные (иногда противоположные) цели, причем выигрыш каждой из сторон зависит от того, как себя поведут другие. ... Цель [теории игр] — выработка рекомендаций по разумному поведению участников конфликта. ... Конфликтующие стороны условно называются «игроками», одно осуществление игры — «партией», исход игры — «выигрышем» или «проигрышем». В игре могут сталкиваться интересы двух или более участников; в первом случае игра называется «парной», во втором — «множественной». Участники множественной игры могут образовывать коалиции (постоянные или временные). ...Множественная игра с двумя или более постоянными коалициями, естественно, обращается в парную. Развитие игры во времени можно представить как ряд последовательных «ходов» участников. Стратегией игрока называется совокупность правил, определяющих выбор варианта действий при каждом личном ходе в зависимости от сложившейся ситуации. ...Оптимальной стратегией игрока называется такая, которая обеспечивает ему наилучшее положение в данной игре, т.е. максимальный выигрыш»21.

Основной принцип теории игр — принцип осторожности («принцип минимакса»), который рекомендует выбирать ту стратегию, при которой наш минимальный выигрыш максимален: «поступай так, чтобы при наихудшем для тебя поведении противника получить максимальный выигрыш». Как правило, минимаксные стратегии меняются под влиянием информации о поведении другой стороны (сторон), и происходит корректировка или полная смена собственного поведения.

15

Здесь нет возможности раскрывать аппарат и многочисленные «нюансы» теории игр. Обозначим лишь соотношение его с категориями международных отношений и результат его применения в анализе избранной нами проблематики. Формальные правила «международных игр» определяются системой действующих в данный мирный момент (период) международных и двусторонних договоров, реальные — учитывая формальные — строятся на фактическом соотношении сил, определяемых, в частности, наличием открытых и тайных коалиций. При этом декларируемые намерения сторон частично или полностью не совпадают с реальными, широко используются обман, блеф и т.д. Реальная политика, как и война, — это «путь обмана», ее задача — эффективное решение проблем и достижение целей, и она не подлежит оценке мерками морали.

Исходную позицию для длительной стратегической игры задали новая расстановка сил и система международных отношений, сложившиеся в результате исхода Первой мировой войны. Страны Антанты, прежде всего США, Англия и Франция, закрепили свою победу Версальским мирным договором 1919 г., по которому Германия теряла 1/8 часть территории, 1/10 часть населения, значительную часть экономического потенциала, отказывалась от колоний, подвергалась существенному ограничению суверенитета, в том числе военным ограничениям (армия не должна была превышать 100 тыс. чел., всеобщая воинская повинность отменялась, ликвидировался генеральный штаб, предельно ограничивалась подготовка офицерских кадров, запрещалось иметь тяжелую артиллерию, танки, подводные лодки, авиацию, резко ограничивался военно-морской флот). Германия выплачивала огромные репарации. И все же крайне ослабленная Германия и после войны оставалась одним из основных международных игроков.

Аналогичные потери и ограничения коснулись союзников Германии (Австрии, Венгрии, Болгарии, Турции). Так, территория Венгрии сократилась в три, а население — в 2,5 раза. Потенциал этих стран не имел самостоятельного значения в системе международных отношений, а только — в коалициях.

Франция и Великобритания сыграли главную роль в деле унижения и ослабления послевоенной Германии. И несмотря на победную эйфорию, царившую в странах-победительницах (особенно во Франции и Великобритании), наиболее прозорливые современники, в том числе политические деятели, понимали, что Версальская модель заложила мину замедленного действия подо всю конструкцию мира, и предопределила и будущее разжигание16

реваншистских настроений в побежденных странах, прежде всего, в Германии, и будущую большую войну.

Потрясенная революцией и заключившая сепаратный Брестский мирный договор с Германией Россия также понесла огромные потери от войны. Она подверглась интервенции не только со стороны Германии, Турции, но и недавних союзников из Антанты, а также Японии и США. Но окончание Гражданской войны в результате победы советской власти на большей части бывшей Российской Империи сохранило Россию (СССР) в качестве одного из основных международных игроков (хотя в первые послевоенные годы — лишь потенциально).

И все же именно страны-победительницы, прежде всего США, а также Англия, Франция (владевшие к тому же огромными колониальными империями) и наращивавшая военно-экономический потенциал Япония становились главными действующими субъектами мировой политики, естественно, с весьма конкурирующими друг с другом в разных областях и регионах мира интересами (что проявилось, прежде всего, в определении конфигурации послевоенного мирового устройства, получившего название Версальско- вашингтонской системы). Именно страны-победительницы оказались заинтересованы в как можно более длительном сохранении status quo, но вот вопрос — все ли из них?

Единственной страной, по-настоящему выигравшей от Первой мировой войны, оказались США, не понесшие масштабных военных потерь, а, напротив, в значительной степени поставившие в финансово-экономическую зависимость разоренную Европу. Выйдя из режима изоляционизма, они теперь диктовали «правила игры» и в международной политике, и в мировой экономике. Но этого для элиты США, особенно финансовых кругов, было недостаточно: все еще сохранялись огромные европейские колониальные империи, особенно Британская, Французская, Португальская и др., которые контролировали большую часть Азии и Африки, и мешали американскому торгово-промышленному капиталу. Европейские флоты и армии оставались достаточно мощными, чтобы конкурировать с вооруженными силами США, вышедшими из традиционной изоляции и планировавшими экспансию, особенно на Дальнем Востоке. К тому же поднимавшаяся Япония угрожала морским коммуникациям.

Социально-экономическим контекстом международных отношений стала «социалистическая революция» в России с утверждением леворадикального режима и начинавший подниматься СССР, а затем и затянувшаяся Великая депрессия, угрожавшая самому существованию «западных демократий».

17

Все эти проблемы можно было решить только военным путем. Но общественное мнение США было против участия в большой войне. Значит, оставалось два пути: 1) вновь столкнуть друг с другом европейцев в «большой войне»; 2) стать «жертвой агрессии». Вторую задачу с успехом решило нападение японцев на базу Перл Харбор, первую решали с использованием реваншистских настроений в Германии, поддерживая соответствующие круги и ведя их к власти. При этом существовал определенный риск, что «демократические» державы Европы объединятся с диктатурой в Германии для решения своих проблем за счет СССР.

Германский реваншизм был в решающей степени продуктом версальской системы. Германия как крупная индустриальная страна с мощным научно-промышленным потенциалом, с укоренившимся национальным самосознанием (а точнее — националистическим и даже шовинистическим, милитаристским — наследием Бисмарка и прусских корней объединенного государства), народом, воспитанным «прусской школой», — в условиях национального унижения, резкого ограничения государственного суверенитета, экономических, военных, геополитических и иных возможностей, — должна была бороться против версальских пут. По крайней мере, за восстановление суверенитета, устранение наиболее унизительных статей послевоенных договоров, за расширение своего потенциала и внешнего влияния. Что она и делала различными способами в течение многих лет по разным направлениям. Возможности ее были предельно ограничены, что усугублялось и внутренней социально-политической напряженностью и потрясениями. «Конечные», политико-стратегические цели определялись не только возможностями страны, но менталитетом, ценностями и идеологией правящей элиты.

Именно Германия — независимо от конкретных политических сил, стоявших у власти, больше всех из европейских стран была заинтересована в сломе сложившегося соотношения сил в мире и системы международных отношений. Именно она выступала открытым инициатором и самым активным участником большой международной политической игры. Еще одним активным участником игры со своими целями был СССР, с одной стороны, многое потерявший в Первой мировой, с другой, — формировавший политику под влиянием идеологии, в которой существенное место занимали идеи «мировой пролетарской революции». Ни преувеличивать, ни преуменьшать значение этого фактора не следует, так как он, безусловно, влиял на советский внешнеполитический курс, хотя из самоценного постепенно трансформировался в инструмент государственных интересов СССР. Эта политика стано18

вилась все более прагматичной, сообразовывавшейся с реальными возможностями, которые у обоих указанных субъектов «большой игры» были крайне ограничены.

Мы не станем здесь подробно разбирать все «партии» этой игры, тем более, что и ее правила, и цели участников в течение двух десятилетий не раз менялись. Обозначим лишь основные этапы и их результаты.

Весь межвоенный период можно разделить на две стадии: до 1933 г. и после, поскольку приход Гитлера к власти принципиально изменил весь расклад международных сил и правила игры: из преимущественно дипломатической она превращается в силовую. Две страны-«изгоя»* (в современной терминологии, введенной США) естественно, хотя и по разным причинам, сближались друг с другом. Основой решения внешних стратегических задач в условиях Веймарской республики была «политика маневрирования», а также балансирования между Востоком и Западом. В соответствии с ней были установлены дипломатические отношения с Советской Россией, в 1922 г. был подписан Рапалъский договор, ставший основой почти десятилетнего сотрудничества двух стран в разных областях. Оно было взаимовыгодным, потому что, во- первых, основывалось на взаимодополнительности потенциалов двух стран, во-вторых, препятствовало дипломатической, экономической и др. изоляции обоих государств. Германия играла также на противоречиях Франции и Англии, боровшихся за гегемонию в Европе, и использовавших для этого вопрос о репарационных платежах. Вмешательство США с планом Дауэса, согласно которому с 1924 по 1932 гг. Германии были предоставлены огромный заем и капиталовложения почти в 32 млрд. марок, позволило ей восстановить экономику, военно-промышленный потенциал и выплачивать репарации. Целью плана была ликвидация революционного движения в Германии на основе экономического подъема, а также — в перспективе — ориентация будущей германской экспансии на Восток. Этому способствовали локарнские договоры 1925 г., гарантировавшие границы западных соседей Германии, но не предусматривавшие аналогичных гарантий для ее восточных соседей, а также вступление Германии в 1926 г. в Лигу наций. Вместе с тем, Германия не взяла на себя никаких антисоветских обязательств, тем самым на данном этапе сохраняя свободу рук. Торговый договор 1925 г. между Германией и СССР и договор о нейтралитете 1926 г. закрепляли свободу маневра германского правительства.

* Применение современной международной политической лексики, как правило, для исторических исследований не вполне корректно, но в данном случае адекватно и целесообразно.

19

Между тем, уже в 1925 г. правящие круги Германии сформулировали программу-минимум, которая заключалась в восстановлении довоенных позиций, в том числе возврате колоний, изменении восточных границ, присоединении Австрии. В конце 1920-х гг. был поставлен вопрос об ослаблении военных ограничений Версальского договора, началось строительство 4-х броненосцев.

С приходом Гитлера к власти меняется вся сущность международных отношений, поскольку Гитлер еще в середине 1920-х гг. в «Библии» национал-социализма «Майн Кампф» откровенно высказал претензии на мировое господство. Его расовая теория в сочетании с идеей захвата жизненного пространства делала внешнюю политику фашистской Германии откровенно реваншистской, милитаристской и агрессивной. Причем Гитлер открыто обозначил главных своих врагов в Европе: Францию как давнего соперника на континенте и Россию как «источник жизненного пространства». «Нам нужна не западная ориентация и не восточная ориентация, — писал он в «Майн Кампф», — нам нужна восточная политика, направленная на завоевание новых земель для немецкого народа. Для этого нам нужны силы, для этого нам нужно прежде всего уничтожить стремление Франции к гегемонии в Европе, ибо Франция является смертельным врагом нашего народа, она душит нас и лишает нас всякой силы»22. Англию и Италию Гитлер в тот момент рассматривал как потенциальных союзников, тогда как Россию — как главный объект экспансии. «Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, — откровенничал он, — мы, конечно, можем иметь в виду только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены»23.

Эта идеологическая и внешнеполитическая платформа Гитлера и обозначила рамки, а в известной мере и правила «большой игры», а точнее, исторической драмы, которая развернулась в международных отношениях в 1930-е годы. Основными задачами Гитлера в этой игре были полное снятие ограничений германского суверенитета, в том числе в военно-промышленной сфере, наращивание военно-экономического потенциала, обретение военнополитических и экономических союзников, предотвращение и расстройство реальных и потенциальных антигерманских коалиций, политическое и военно-экономическое ослабление основных противников, а также поэтапное решение задачи подчинения Германии ряда окружающих государств дипломатическими и военными мерами.

Соотношение сил сначала явно было не в пользу Германии, и Гитлер до определенного момента не был заинтересован в открытом военном столкновении с Францией и ее союзниками.20

В то же время, откровенность Гитлера относительно агрессивномилитаристского характера его внешней политики, представлявшей угрозу «демократическому Западу», с одной стороны, а с другой, — об экспансионистских планах по отношению к большевистской России, — все это побуждало основных международных «игроков» осуществлять «политику умиротворения» на Западе, подталкивая Гитлера к экспансии на Восток. Причем помимо пацифистских иллюзий ряда государственных деятелей, другим основным мотивом такой близорукой политики был воинствующий антибольшевизм западных демократий. Так, вспоминая уже в начале 1960-х гг. ситуацию «Мюнхенского сговора», бывший премьер-министр Франции Даладье признал, что в то время «идеологические проблемы часто затмевали собой стратегические императивы»24.

В этих условиях главной внешнеполитической целью СССР было избежать (или как можно дольше оттянуть) вовлечение в назревавшую мировую войну, а задачами, которые пришлось решать Сталину, являлись:

— наращивание военно-экономического потенциала, что обеспечивалось прежде всего форсированной индустриализацией первых пятилеток;

— недопущение внешнеполитической и экономической изоляции СССР, предотвращение складывания потенциальных антисоветских коалиций и ослабление реально формирующихся;

— по возможности, создание собственных коалиций, а в идеале — создание системы коллективной безопасности в Европе.

Не стоит забывать, что на Востоке у СССР был серьезный потенциальный противник в лице Японии, которого также следовало нейтрализовать.

Основным средством достижения внешнеполитических целей СССР была игра на многочисленных противоречиях западных стран.

Гитлер искусно играл на антибольшевистских настроениях западных держав, лелеявших планы столкнуть и тем самым ослабить и уничтожить два «диктаторских режима». На этапе вплоть до пакта с СССР ему удалось достичь очень многого — фактически, решения всех своих основных промежуточных задач. Гитлер успешно блокировал попытки создания региональных систем безопасности, например, Восточного пакта между СССР, Чехословакией и странами Прибалтики; сформировал в 1936-1937 гг. Антикоминтерновский пакт с Японией и Италией; способствовал победе Франко в Испании; стимулировал антисоветские настроения в крупнейших западных странах, предотвращая их сближение

21

с СССР. В то же время, еще в 1935 г. между Берлином и Лондоном было подписано морское соглашение, дезавуировавшее пункт Версальского мирного договора, запрещавшего Германии строительство военно-морского флота. Началось англо-германское сближение, причем Англия и США активно разжигали экспансионистские настроения Германии и Японии против СССР. В 1937 г. велись англо-германские переговоры о гарантиях целостности Британской Империи и свободе рук для Германии в Центральной и Восточной Европе. Франция также все больше отдалялась от СССР, а французская система региональных союзов (Малая Антанта и советско-франко-чехословацкий договоры) оказалась в кризисе.

Активно осуществлялась милитаризация Германии: в 1935 г. в нарушение версальских ограничений был создан вермахт, а в 1936 г. немецкие войска вошли в Рейнскую зону. В марте 1938 г. произошел аншлюс Австрии. Западные демократии не реагировали, потакая агрессору. Они не раз демонстрировали «понимание законности» территориальных претензий Германии в отношении Австрии, Данцига и даже Чехословакии. Под видом самоопределения Судетской области Чехословакию вынудили удовлетворить притязания Гитлера «в интересах сохранения мира». Франция открыто предала своего недавнего союзника. Мюнхенское соглашение конца сентября 1938 г. радикально изменило ситуацию в Европе, предоставив Гитлеру огромный военно-промышленный потенциал Чехословакии, выгодное стратегическое положение для нападения на Польшу, а в перспективе — и для агрессии на Восток, против СССР. Но главное, оно подтвердило полную безнаказанность и отсутствие противодействия фашистской агрессии. Была упущена последняя возможность раздавить еще не располагавшую достаточной мощью германскую военную машину, чей потенциал до захвата Чехословакии был существенно меньше совокупного франко-чехословацкого потенциала. А единство действий СССР (который не раз предлагал свою военную помощь), Франции и Англии могли легко остановить зарвавшегося экспансиониста.

В контексте всех этих процессов и событий международное положение СССР было очень сложным. Ни о какой мировой революции не было и речи, и СССР объективно был заинтересован в сохранении мира в Европе. Об этом свидетельствуют и еще не преодоленная отсталость страны в индустриальном развитии, и многочисленные внешнеполитические шаги: заключение в 1935 г. договора с Чехословакией и Францией о совместной обороне против агрессии, под которой имелась в виду именно германская угроза; и новая активная полоса 1933—1935 гг. установления дипломатиче22

ских отношений, в том числе с США; и вступление СССР в 1934 г. в Лигу Наций; и поведение СССР в условиях Мюнхенского кризиса; и неоднократные предложения и инициативы, направленные на формирование системы коллективной безопасности в Европе, не нашедшие поддержки «западных демократий».

В результате Мюнхена международная ситуация для СССР оказалась крайне напряженной: Франция не могла рассматриваться как надежный союзник, система коллективной безопасности отсутствовала, ни Восточный, ни Тихоокеанский пакты заключены не были. Была реальной перспектива изоляции перед лицом открытой агрессии одновременно с Запада и Востока, со стороны германо-японского альянса. Попытки добиться заключения союза с Англией и Францией летом 1939 г. не увенчались успехом, поскольку Лондон и Париж не хотели брать на себя конкретных обязательств, добиваясь односторонних преимуществ, и у СССР были все основания ожидать, что «западные демократии» намерены подставить его под удар Гитлера. Одновременно осуществлялись тайные контакты Англии и Германии, причем в случае успеха Англия готова была отказаться от гарантий, данных Польше и другим странам, разделив сферы влияния. В этих условиях для СССР оставалась только одна возможность: попытаться нормализовать отношения с Германией и в случае развязывания войны в Европе обеспечивать собственную безопасность путем нейтралитета. Возможности здесь открывала и внешнеполитическая игра Гитлера, который остановился на варианте разгрома Польши в «молниеносной войне», в результате чего западные союзники не смогли бы оказать ей помощь, даже если бы действительно собирались это сделать. Но для реализации этого плана Гитлеру также требовался нейтралитет СССР. Поэтому от Германии исходила инициатива активизации торгово-экономических отношений еще с конца 1938 г., что стало базой для более широких контактов. Двойная игра Англии и Франции, очевидный провал переговоров с ними о заключении реального союза, информация о готовности Германии начать вооруженные действия уже в конце августа 1939 г. — все это подтолкнуло Сталина к заключению договора с Германией о ненападении 23 августа. Прочность этому союзу, по мнению Москвы, должен был придать секретный дополнительный протокол, определявший разграничение «сфер интересов» двух стран в Восточной Европе и позволивший СССР извлечь определенные геополитические выгоды из сложившейся ситуации, а именно, вернуть основные геополитические потери на западных границах, понесенные в результате Первой мировой войны и распада Российской

23

империи, — прежде всего, вследствие политики Германии, только тогда еще кайзеровской.

Авантюристическая решимость Гитлера не оставляла сомнений в нападении на Польшу в ситуации, пока с