122

Финно–угорский мир. 2016. № 4

На общем фоне многолико-го поэтического процесса

Республики Мордовия отчет-ливо выделяется творчество В. А. Гадаева. Уже около пяти-десяти лет заслуженный поэт Мордовии воспевает красоту своей малой родины, земляков-тружеников, делится с совре-менниками самыми сокровен-ными мыслями и переживания-ми. Свое 75-летие писатель от-метил изданием очередной кни-ги – «Поздние откровения», ко-торая может претендовать на статус «итоговой». Данное из-дание – это попытка автора подвести определенную черту в творчестве, поделиться с со-временниками опытом пережи-того через яркие вспышки поэ-тической памяти: «Мне семьде-сят неполных лет, / Не тот, что в юности, не скрою. / Но я душой еще не дед, / Хоть и с седою головою. / Цветы мне «здрав-ствуй!» говорят / И травы на лесной опушке. / И, может, сот-ни раз подряд / Мне кличет из-дали кукушка. / Но звездной но-чью в полумгле / Мелькнет, не нужно быть пророком, / Что я не вечен на земле. / И станет грустно, одиноко» (с. 150).

Книга В. А. Гадаева име-ет большой объем, который исчисляется не только стра-ницами, но и прожитыми со-бытиями: драматическими, печальными, радостными, вос-тор жен но-романтическими. По-эту есть что вспомнить, о чем рассказать своим землякам, друзьям и оппонентам. Важ-ную идейно-смысловую функ-цию несет композиционная ор-

ганизация книги. Она состо-ит из вступления-исповеди и трех больших разделов. Пер-вый раздел включает в себя двадцать два поэтических цик-ла (тематических и жанровых). Во второй включены перево-ды известных мордовских, чу-вашских и коми поэтов. Тре-тий раздел также цикличен: состоит из лирической прозы, литературно-критических ра-бот и писем к родственникам, коллегам и друзьям. Подобная архитектоника позволяет уви-деть все грани человеческой личности, прочитать историю жизни поэта.

Авторская исповедь, откры-вающая книгу, весьма симво-лична. В. А. Гадаев отказыва-ется от традиционного пред-ставления через мнения и оценки литературных крити-ков, друзей-поэтов, актуали-зируя исповедальную тональ-ность книги. Повествование от первого лица словно умень-шает дистанцию между авто-ром и читателем, которого впу-скают в святая святых – вну-тренний мир поэта: «Я пришел на эту землю, как и все прихо-дят. И в то же время – не как все. Я другой. Другой по отно-шению к людям, к жизни. Дру-гой в восприятии окружающего мира. По-особенному восторга-юсь яркими цветами на лугу, в поле, на опушке леса, спелыми травами, переливистым пени-ем жаворонков в небе. <…> Не потому ли часто во мне ощуще-ние одиночества в этом мире, одиночества среди людей. Как одинокая травинка на густом

разноцветном лугу, как одино-кий поющий соловей в разного-лосом хоре птиц» (с. 3).

Проза поэта чаще все-го лирична, поэтому и рас-сказ о собственной жизни на-веян лирическими размышле-ниями. В. А. Гадаев рассказы-вает о своем уединенном дет-стве, родном селе Новотроиц-ке, об увлеченности живопи-сью. Оглядываясь назад, ав-тор с болью говорит о невопло-щенных мечтах, недостигнутых целях, юношеских обидах, не-разделенной любви… Но вме-сте с тем ему дороги годы уче-бы в московском Литературном институте, время работы в поэ-тическом семинаре Егора Иса-ева. Поэт с ностальгией вспо-минает о поэтических вечерах, встречах с известными литера-торами, о своих первых успе-хах, обретенном семейном сча-стье. Автор ведет читателя по извилистой дороге собствен-ной судьбы, останавливается на жизненных изгибах, приот-крывает завесу тайны творче-ской лаборатории. Жизнь по-эта становится неотделимой от его творчества, от важных социально-политических со-бытий страны, которые, без-условно, эхом откликаются в его стихах. Однако за много-гранностью судьбы скрывается основополагающая авторская мысль о том, что «Поэт всегда как зажженная свеча на ветру. Ему одиноко в огромном мире, но он горит, и поэзия – его спа-сение» (с. 7).

Ярким подтверждением дан-ной мысли и служит компози-

Рецензия на книгу:Гадаев, В. А. Поздние откровения : стихотворения, поэ-мы, переводы, проза / В. А. Гадаев. – Саранск : Мордов. кн. изд-во, 2015. – 614 с.

КНИГА-ИСПОВЕДЬ МОРДОВСКОГО ПОЭТА

123

СОБЫТИЯ, ЛЮДИ, КНИГИционная продуманность книги. Каждый отдельно взятый ли-рический цикл дает представ-ление об определенном эта-пе жизненного пути поэта, а в совокупности они выстраи-ваются в поэтическую биогра-фию. Мы видим автора осмыс-ливающим свое метафизиче-ское я («Зачем я на этой зем-ле?»), вглядывающимся в пор-треты творческих личностей («Дух гениев»), тоскующим по неразделенной любви («Серд-це, обожженное печалью», «Где, мечта моя, где?»). Мы узнаем маршруты его путеше-ствий («Черное море», «Холмы и замки», «В Польше»), отно-шение к политическим событи-ям («Опять в стране шальная непогода», «Нищие», «Вновь страна имперской стала»), со-кровенные переживания («Мы с тобой, как лебедь в два кры-ла», «Поздний венок любви»).

Сквозными мотивами «Позд-них откровений» В. А. Гадаева являются мотивы одиночества и поэтического вдохновения. Следует отметить, что в осмыс-лении данных мотивов поэт во многом опирается на фило-софскую лирику М. Ю. Лермон-това. Мордовскому поэту близ-ка лермонтовская рефлексия темы одиночества, восприятия современного мира, роли поэ-та в обществе: «Дрожит звезда в ночи над снежною равниной, / Над спящим человечеством дрожит. / А я не сплю, молчу во мгле пустынной / И холод зяб-кий душу леденит. / Тоскливо я гляжу на этот свет высокий, / Что равнодушно льется с вы-шины. / Никто не знает, как мне одиноко. / Как отрешенностью глаза мои полны. / <…> / Один стою таинственным вопросом / В предчувствии смятений и тревог, / Как ива, что обожжена морозом, / В снегу, где ни тро-пинок, ни дорог» (с. 159).

Ощущение одиночества, по-терянности усиливается и от бед, которые выпали на долю России в начале 1990-х гг. «Шальная непогода» той эпо-хи глубокой болью отозвалась

в стихах В. А. Гадаева. Жанро-вый цикл сатирических миниа-тюр, эпиграмм, поэм представ-ляет творческую личность, не-годующую по поводу утрачен-ных ценностей, разрушенных святынь. Исторические поэмы «Магнит-земля», «Монумент», «Илья Муромец» и др. воссо-здают легендарное прошлое России, напоминают о духов-ном потенциале русского наро-да. Сердцу поэта дороги име-на великих русских живопис-цев и скульпторов: Ивана Ни-китина, Ивана Мартоса, Оре-ста Кипренского, Ивана Шиш-кина, Алексея Саврасова и др. Именно творческое наследие России и есть главное ее богат-ство, которое призвано исце-лять «больную эпоху», служить главным нравственным ориен-тиром современности.

Откровенный разговор с чи-тателем продолжается и в за-ключительной части книги, куда включены циклы лирических миниатюр («Предназначение на земле», «Дачники», «Жизнь ты жизнь»), рецензии и письма. Поэт и в данном разделе со-храняет общую исповедальную тональность. Проза В. А. Гада-ева, как мы уже отмечали, ли-рична, наполнена яркими кра-сками, метафорическими вос-поминаниями о детстве, семье, родном селе, односельчанах. Автор тонко чувствует родную природу, улавливает все от-тенки ее звуков, запахов, кра-сок. Он восхищается не толь-ко природой мордовского края, но и ее народом, имеющим не-простую историю. Авторский взгляд словно проходит сквозь толщу веков, обнажая истин-ный образ трудового мордов-ского народа: «Под огромны-ми ветвистыми тополями, в тени, у окна на бревнышке, си-дит старая мокшанка. Она в бе-

С. П. Гудкова,доктор филологических наук, профессор кафедры русской

и зарубежной литературы ФГБОУ ВО «МГУ им. Н. П. Огарёва» (г. Саранск, РФ)

лом с синими полосками пана-ре. Лицо старое, морщинистое, руки, как корни дерева, узла-стые, в шишках. Мокшанке, на-верное, сто лет. Меня поразило ее лицо с задумчивыми, видав-шими многое глазами. Словно эта древняя мокшанка из суме-рек глянула на меня, как из глу-бины далеких веков» (с. 403).

Завершается экскурс в по-этический мир автора эписто-лярным циклом. Подобный композиционный прием наи-более ярко подчеркивает со-кровенность авторского диа-лога с читателем. В письмах к родителям, друзьям, коллегам, жене и сыну проявляются лич-ностные качества поэта. Осо-бенности эпистолярного жанра позволяют читателю увидеть заботливого сына, болеющего за свою работу человека, а са-мое главное – любящего отца и мужа.

Как мы смогли убедить-ся, отличительными чертами «Поздних откровений» В. А. Га-даева являются жанровая по-ливалентность, сложная ком-позиция, масштабность миро-видения, что позволяет рас-сматривать данное издание как «итоговую» книгу. Строго си-стематизированный художе-ственный материал, метафо-рический заголовочный ком-плекс приобретают во внутрен-нем пространстве сборника но-вые смысловые акценты, ста-новятся поэтической биогра-фией автора. Довершает жан-ровую целостность книги ее об-ложка, с которой смотрит на чи-тателя пытливым взглядом на-родный поэт Мордовии. В этом взгляде отражаются и челове-ческая мудрость, и опыт, и же-лание быть услышанным. Чи-татель, идущий за взглядом по-эта, безусловно, сможет про-честь его историю жизни.