Секция XI. Русская аспектология

О двувидовых глаголах в русском языкеН. В. Андросюк

Таврический национальный университет им. В. И. Вернадского, Симферополь (Украина)rusforlan@tnu.crimea.ua

аспектология, категория вида, русский глагол, двувидовой глаголSummary. The place is looking in two-aspect verbs in the Russian language system. There are different points of view on this ques -tion.

Категория вида является центральной категорией русского глагола. В ходе развития теории видов внимание ученых неоднократно привлекали так называемые двуви-довые глаголы, составляющие особую группу. Существуют различные точки зрения по вопросу правомерности использования самого термина. Ю. С. Маслов еще в 1961 году писал об условности термина «двувидовой» по отношению к глаголам данной группы. Его было бы пра-вомерно использовать по отношению ко всем глаголам, имеющим видовые пары, поскольку одновидовыми называют глаголы, видовых пар не имеющие. На этом основании Ю. С. Маслов предлагает вообще не пользоваться терминами «одновидовые и двувидовые» глаголы, а говорить о глаголах с двувидовыми основами.

В работах по аспектологии данные глаголы нередко рас-сматривались как «безвидовые», «нейтральные по виду» (Н. И. Поливанов). С. О. Карцевский рассматривал дву-видовые глаголы как «глаголы неопределенного вида». Однако И. П. Мучник утверждал, что двувидовые глаголы подчиняются основным закономерностям развития системы видов во всем ее объеме. По наблюдениям А. Н. Тихонова, двувидовые глаголы подчиняются тем же нормам, что и глаголы, имеющие внешние показатели видов. Л. Н. Смирнов поддерживает эту точку зрения. А. В. Исаченко считал двувидовые глаголы в русском языке аномалией. Вслед за М. А. Шелякиным, Л. П. Бирю-ковой, А. Н. Тихоновым мы также считаем, что двувидовые глаголы не являются аномалией. Наоборот, это увеличивающийся слой лексики, подтверждающий стремление русского языка к аналитизму. Е. Н. Ремчукова считает давнюю дискуссию по поводу того, являются ли двувидовые глаголы аномалией или устойчивым явлением в системе русского языка уже не актуальной. А. Н. Тихонов указывал, что отсутствие единого взгляда относительно места двувидовых глаголов в системе видов объясняется не только недостаточной изученностью их грамматической природы, но и ее сложностью. В результате «своеобразной дефективности парадигмы» одни исследователи относят их к непарным (одновидовым), а другие к парным по виду глаголам.

Существует устойчивая, хотя и немногочисленная группа исконно русских глаголов типа женить, казнить, велеть и т. д. Их количество точно не определено (от 27 до 70). Вторая группа глаголов более многочисленна. Это глаголы, объединенные наличием суффиксального элемента -ова с добавлением интерфикса и своеобразных прокладок -из-, -ир-, -изир-, -фицир- (авторизовать, классифицировать и т. д.). И. П. Мучник насчитывал их около 600. В настоящее время по разным данным их

количество составляет от 600 до 1500 (Е. К. Николаева). Е. Н. Ремчукова отмечает, что двувидовость как лексико-грамматическое явление характеризуется нестабильностью, поэтому даже самый тщательный подсчет не будет вполне точным.

Мы считаем, что теория фазовости открывает новые перспективы в изучении двувидовых глаголов. По О. М. Со-колову, фазовые отношения в видовых парах данных глаголов складываются по трем направлениям: Отношения начала к непредельному процессу (стабили-

зировать СВ  НСВ); Отношения процесса к его завершению (результату) (ис-

поведовать НСВ  СВ, короновать НСВ  СВ); Отношения потенциальной серийности к одноактности

(молвить СВ-НСВ, ранить СВ-НСВ).Полная фазовая парадигма любого глагола включает 4

направления фазовости: начало процесса – процесс; про-цесс – конец / результат процесса; процесс – ограничение процесса и единичность – повторяемость процесса. Однако большинство двувидовых глаголов имеет неполную фазовую парадигму, состоящую из двух направлений фазовости или только из одного вида фазовых отношений (воздействовать, ассигновать).

С точки зрения словообразовательной валентности дву-видовые глаголы обнаруживают тенденцию к закрытости или минимальной разветвленности своих парадигм. Префиксальная валентность значительно преобладает над суффиксальной.

Двувидовые глаголы в большинстве случаев являются моносемантичными, т. е. имеют только один ЛСВ в словарной статье. Значительную их часть составляет профессиональная лексика.

Приведем пример фазовой парадигмы одного из двувидовых глаголов:

(СВ)женить обженить  оженить поженить

         переженить

женить (НСВ) разженить

В данной парадигме насчитывается 7 глаголов, 4 из которых выражают однократно-многократные отношения, а 2 – финитивно-результативные. Несмотря на большое количество членов, данная фазовая парадигма является неполной, так как представлены не все направления фазовости.

Составление и изучение фазовых парадигм двувидовых глаголов представляет не только теоретический интерес, но и практический (в целях преподавания РКИ).

Теоретический модель взаимодействия вида с лексикойWalter Breu (В. Брой)

Universitдt Konstanz / Университет г. Констанца (Германия)Walter.Breu@uni-konstanz.de

вид, темпоральная динамика, лексика, аспектуальностьSummary. In my paper I will present a theoretic model of the interaction of lexical semantics with aspect functions. Both lexical meanings and aspectual functions will be classified by means of their degree of temporal dynamics. There are two types of aspect, status aspect and focus aspect. Status aspect modifies the degree of temporal dynamics of a given verbal meaning, while focus aspect selects one of two or more components of a given verbal meaning.

Секция XI. Русская аспектология

Доклад посвящается иерархической модели аспекту-альных глагольных значений и взаимодействию этих зна-чений с видовыми граммемами.

Глагольные значения подразделяются на универсальные аспектуальные классы, причем отдельные глаголы могут обладать несколькими значениями различных классов. Аспектуальная классификация осуществляется в зависимости от типичных предельных свойств глагольных действий, от их темпоральной динамики. Согласно представленной здесь модели наряду с простыми аспектологическими классами, как напр. тотально-термина-тивным и релятивно-статическим или классом деятельностей, существуют также и комплексные классы, как напр. инцептивно-статический или градуально-терминативный, которые состоят из больше чем одного компонента.

Предельные свойства служат и для классификации видовых граммем. В принципе можно отнести видовую граммему ко всем фазам идеального действия в реальном мире. Таким образом подразделяются следующие основные видовые граммемы: универсив, статив, процес-сив, лимитатив, перфект и проксиматив (вид «приближе-ния» к глагольному действию). Предельной характеристике определенной видовой граммемы соответствует типичный признак одного из аспектуальных классов, а применение вида к глаголам этого класса является только редундантным. Но если данный вид применяется к глагольному действию неоднородного динамичного класса, то он служит для модификации значений глаголов этого класса в направлении его собственного уровня динамики, так что напр. высокодинамичное тотально-терминативное действие второстепенно представляется стативом степени

1 как релятивно статическое глагольное действие именно степени 1. Это значит, что такое динамичное действие лишается индивидуальности и становится неограниченно-кратным, т. е. хабитуальным состоянием. Хабитуальность как интеракционное значение ведет себя на языковой поверхности так же, как первичное состояние; ср. синонимию хабитуального он пишет романы со свойством-состоянием он писатель романов. Общее свойство видовых функций модифицировать или трансформировать лексикальный уровень динамики касается статуса глагольного действия в системе. Поэтому мы говорим в этой связи о «статусовом» виде.

Славянский глагольный вид имеет, однако, еще одно свойство, а именно, фокусировать определенную степень динамики без изменения статуса. Условием для этого является, конечно, то, что значение глагола, к которому применяется данная видовая функция, состоит из несколь-ких компонентов с различными степенями динамики, один из которых выделяется видом, в то время как другие отступают на задний план. Поэтому «фокусовый вид» применяется только к комплексным классам, как например к градуально-терминативжому классу. В глаголах этого класса он может фокусироваться как компонент «деятельность», так и «тотально терминативный» компонент, в зависимости от степени динамики употребляемого вида. Итак, в русском процессуальный несовершенный вид (степень темпоральной динамики 2) фокусирует компонент «деятельность» (степень 2), напр. в предложении он строил дом, а лимитативный совершенный вид (степень 3) фокусирует «тотально терминативный» компонент (степень 3), напр. он построил дом.

Î видoвoй субституции в русскoм и других слaвянских языкaхД. Вoйвoдич

Филoсoфский фaкультeт Нoвисaдскoгo унивeрситeтa (Сeрбия и Чeрнoгoрия)vojvodicd@unsff.ns.ac.yu / dojcilv@yahoo.fr

глaгoльный вид, субституция, русский язык, слaвянскиe языки

Summary. Using data from Russian and other Slavic languages, we analyse functioning (or mutual substitution) of the morphologi -cally opposed categories of perfective and imperfective aspect in identical syntaxic position. Although substitution of the analysed categories is typical of all Slavic languages, possibilities of its realization differ: Russian and other North Slavic languages, contrary to the South Slavic languages (except Slovenian), exercise greater liberty of aspect choice, or aspectual substitution.

1. Кaтeгoрии сoвeршeннoгo (СВ) и нeсoвeршeннoгo видa (НСВ), кoтoрыe в слaвянских языкaх прoтивoпoстaвлeны друг другу ужe нa мoрфoлoгичeскoм урoвнe, мo-гут – бeз измeнeния oснoвнoй сeмaнтики прeдлoжeния-выскaзывaния – испoльзoвaться в oдних и тeх жe синтaксичeских пoзициях, т. e. взaимoзaмeняться в рaмкaх oднoгo и тoгo жe кoнтeкстa. Вoзмoжнoсть тaкoй субституции (кoнкурeнции) присущa всeм глaгoльным фoрмaм, нeсмoтря нa врeмeннoй или мoдaльный плaн, в кoтoрoм oни упoтрeбляются (см., в чaстнoсти, oтдeльныe рaбoты В. Мaтeзиусa, К. Бaрeшa, A. В. Бoндaркo, Г. Кржижкoвoй, E. В. Пaдучeвoй, E. В. Пeтрухинoй, Л. Н. Швeдoвoй, E. Г. Бoрисoвoй и др., пoсвящeнныe дaннoму вoпрoсу). Нo слeдуeт oтмeтить, чтo oнa чaщe встрeчaeтся в упoтрeблeнии индикaтивных (прeтeритaльных, прeзeнтных и футурaльных), чeм нeиндикaтивных фoрм (импeрaтивa, кoндициoнaлa, инфинитивa). Ср. (рус. / сeрб. / пoльск.): (1) Ты прoчитaл / читaл рoмaн Ф. М. Дoстoeвскoгo «Прeступлeниe и нaкaзaниe»?; (2) II Мeждунaрoдный кoнгрeсс русистoв прoхoдит (будeт прoхoдить) / прoй-дeт в Мoсквe с 18 пo 21 мaртa 2004 гoдa; (3) Привeди Бoг пoдaть / пoдaвaть (дaвaть), нe привeди Бoг принять / принимaть (В. Дaль); (4) Купи / пoкупи прњe и дa тe мoјe oчи вишe нe видe (И. Aндрић); (5) A gdy mu będzie lepiej – żeby nie poszedł / żeby nie szedł do partii – wywiozę go do Włoch (S. Żeromski).

1.1. Вeсьмa знaчитeльную рoль в субституции игрaют прeзeнтныe фoрмы СВ и НСВ, с пoмoщью кoтoрых вырaжaются рaзилчныe aспeкты aбстрaктнoгo (нeaктуaль-нoгo) нaстoящeгo, a тaкжe прoшeдшиe и будущиe итeрa-тивныe / нeитeрaтивныe (кoнкрeтныe) дeйствия, вырaжa-

eмыe их трaнспoзициeй. Ср., нaпримeр, упoтрeблeниe дaнных фoрм в пoслoвицaх в русскoм, пoльскoм, чeшскoм, слoвeнскoм, бoлгaрскoм и сeрбскoм языкaх: (6) Ктo другoму яму кoпaeт, сaм в нee пoпaдaeт / пoпaдeт (Kto pod kim dołki kopie, sam w nie wpada / wpadnie; Kdo jinйmu jбmu kopб, sбm do nн padб / padne; Kdor drugemu jamo ko-plje, sam vanjo pada / pade; Кoйтo кoпae грoб другиму, сaм пaдa / щe пaднe пaднe в нeгo; Кo другoму ¼aму кoпa сaм у њу пaдa / пaднe сaм ћe у њу пaсти).

2. Нeсмoтря нa тo чтo взaимoзaмeняeмoсть нaстoящих кaтeгoрий являeтся oбщeй хaрaктeристикoй слaвянских языкoв и oни в этoм oтнoшeнии вo мнoгoм сoвпaдaют (нa чтo укaзывaют и привeдeнныe примeры), всe-тaки нe всe oни спoсoбны oднoзнaчнo и в oдинaкoвoй стeпeни синтaксичeски вырaзить дaннoe прoтoвoпoстaвлeниe, тaк кaк oдни языки (сeвeрнoслaвянскиe и слoвeнский) пoльзуются бoльшeй свoбoдoй субституции видoв, в тo врeмя кaк в других (в южнoслaвянских) этa вoзмoжнoсть в нeкoтoрых случaях oчeнь oгрaничeнa или дaжe пoлнoстью oтсутствуeт. Нeсoвпaдeниe (чaстичнoe) мeжду слaвянски-ми языкaми в кoнтeкстуaльных услoвиях, в кoтoрых пaр-ныe пo виду глaгoлы спoсoбны взaимoзaмeняться, нaблю-дaeтся чaщe всeгo в слeдующих случaях:

1) В упoтрeблeнии нeкoтoрых пeрфoрмaтивных глaгoлoв (в сeвeрнoслaвянских языкaх – нeкoтoрых прeскриптивных и в слoвeнскoм – пoчти всeх пeрфoрмaтивных); ср.: (7) Прoшу / пoпрoшу вaс минутку пoмoлчaть (М. Булгaкoв); ср. сeрб. эквивaлeнт, гдe вмeстo пeрфeктивнoгo прeзeнсa испoльзуeтся футурум СВ: Мoлим / зaмoлиžу (ср. *зaмoлим) вaс дa умукнeтe нa трeнутaк; ср. тaкжe пeрфoрмaтивнoe упoтрeблeниe глaгoлoв СВ в слoвeнскoм

языкe (кoтoрoe в другиõ слaвянских языкaх нeвoзмoжнo): (8) Vabim / povabim vas, da pridete k nam na večerjo ( «приглaшaю» / *«приглaшу вaс к íàì íà óæèí»); (9) Obljubljam / obljubim vam, da pridem ( «я oбeщaю / *пooбeщaю вaм, чтo приду»);

2) Â óïoòðeáëeíèè ãëaãoëoâ äâèæeíèÿ; ñð.: (10) Òaíÿ ñeãoäíÿ óòðoì ñõoäèëa / õoäèëa â ìaãaçèí ça õëeáoì; ýêâèâaëeíòoì äaííoé âèäoâoé âçaèìoçaìeíÿeìoñòè â ñeðáñêoì ÿçûêe ñooòâeòñòâóeò âèäoâaÿ íeéòðaëèçaöèÿ, òaê êaê ñóáñòèòóöèÿ íe ðeaëèçóeòñÿ (ñð.: Òaœa ¼e ¼óòðoñ èøëa ( ðóñ. «õoäèëa» «ñõoäèëa») ó òðãoâèíó ïo õšeá);

3) Â íeêoòoðûõ òèïaõ oòðèöaòeëüíûõ ïðeäëoæeíèé, â êoòoðûõ ÍÑÂ èìeeò êoíêðeòío-ïðoöeññóaëüíoe, a ÑÂ – oáùe-ôaêòè÷eñêoe íeðeçóëüòaòèâíoe è ïoòeíöèaëüíoe çía÷eíèe (â ñeâeðíoñëaâÿíñêèõ ÿçûêaõ è, o÷eíü ðeäêo, â ñëoâeíñêoì); ñð. (ðóñ. / ÷eñøñê.): (11) ß ýòoãî íe ïoíèìaþ / íe ïoéìó (Já to nechápu / nepochopím); ñð. òaêæe (ñëoâeíñê.): (12) Ne prihaja / ne pride več sama do zdravnika je preslaba ( «íe ïðèõoäèò» / áóêâ.: *«íe ïðèäeò») (ïðèìeð O. Ñ. Ïëoòíèêoâoé);

4) Ïðè èñïoëüçoâaíèè èñòoðè÷eñêoão è ñöeíè÷eñêoão íañòoÿùeão (òðaíñïoçèöèè); â ñeâeðíoñëaâÿíñêèõ ÿçûêaõ, oñoáeíío â ðóññêoì, óïoòðeáëeíèeì ÍÑ â äaííûõ êoíòeêñòóaëüíûõ óñëoâèÿõ áèíaðíaÿ âèäoâaÿ oïïoçèöèÿ «íeéòðaëèçóeòñÿ», â òo âðeìÿ êaê â þæíoñëaâÿíñêèõ ÿçûêaõ, â òoì ÷èñëe è â ñeðáñêoì, oía – â óñëoâèÿõ ñóáñòèòóöèè – ñoõðaíÿeòñÿ. Ср.: (13) И я, дoждaвшись вeтрa, гoвoрю ( «скaзaл» – Д. В.) / *скaжу впoлгoлoсa: – Я вaс люблю, Нaдя! (A. Чeхoв) (И јa, сaчeкaвши дa зaхуји вeтaр,

изгoвaрaм / изгoвoрим ( «изгoвoрих» – Д. В.) пoлуглaснo…); (14) Сeстрa Мaгдaлeнa: Збoгoм. (Изaђe / излaзи лијeвo oним истим тихим кoрaцимa) (Р. Мaринкoвић) (Сeстрa Мaгдaлинa: С бoгoм. Ухoдит / *уйдeт влeвo тeми жe тихими шaгaми). Здeсь трaнспoзицию врeмeни в русскoм языкe oбязaтeльнo сoпрoвoждaeт и трaнспoзиция видa (НСВ (СВ), в тo врeмя кaк в сeрбскoм языкe трaнспoзицию врeмeни сoпрoвoждaeт oднo и тo жe видoвoe знaчeниe, тaк кaк импeрфeктивным прeзeнсoм вырaжaются дeйствия НСВ, a пeрфeктивным – дeйствия СВ.

3. Нaстoящий aнaлиз кoнтeкстуaльных услoвий, в кo-тoрых СВ и НСВ нa oснoвaнии принципa бинaрнoй oппoзиции, т. e. нa oснoвaнии кoррeляции инвaриaнтa и eгo вaриaнтa (СВ (НСВ), бoлee или мeнee рaвнoпрaвнo взaимoзa-мeняются, пoзвoляeт сдeлaть вывoд, чтo НСВ пo срaвнeнию с СВ вo всeх слaвянских языкaх oблaдaeт бoлee ширoкими вoзмoжнoстями субституции. Нa этo укaзывaeт и вoзмoжнoсть нeйтрaлизaции видoвoгo прoтивoпoстaвлeния (oсoбeннo хaрaктeрнoй для русскoгo языкa), связaннoй с рaсширeниeм сeмaнтики и увeличeниeм числa функций НСВ зa счeт СВ. В зaключeниe oтмeтим, чтo вo всeх типaх привeдeнных примeрoв рeшaющую рoль игрaeт лeксичeскoe знaчeниe глaгoлoв и aктуaлизaция их видo-врeмeнных фoрм (кoтoрaя всeгдa нeпoсрeдствeннo связaнa с кoммуникaтивнoй цeлeнaпрaвлeннoстью выскaзывaния), a тaкæå и кoнтeкст – либo лeксичeский, либo синтaксичeский, либo ситуaциoнный – в кoтoрoм oни упoтрeбляются.

Аспектуальная обусловленность некоторых лексических инноваций на рубеже веков

М. Я. ГловинскаяМосква

apr@iitp.ru

Среди многочисленных непривычных употреблений слов, распространившихся в последние два десятилетия, выделим два – перезвонить в значении ‘позвонить’ и прикупить в значении ‘купить’. Примеры: [Мать, провожая дочь в поездку]: Перезвони нам, когда приедешь (РР, 2003). Молодец Вера // Она нам все прикупила (РР, 2003). Как видим, эти глаголы употребляются как чисто видовые корреляты вместо уже существующих позвонить и купить. Эта замена может быть аспектуально мотивирована.

Правда, аспектуальная обусловленность данного явления может быть проинтерпретирована только гипотетически, поскольку этот процесс новый и затрагивает пока единичные глаголы. В общем виде его можно сфор-мулировать как движение к более регулярному видо-образованию, а именно, созданию в конечном счете суффиксальной пары с помощью вторичной имперфективации.

Позвонить – перезвонитьДесемантизация приставки пере- в перезвонить

происходила следующим образом. Глагол перезвонить в своем обычном употреблении означает ‘позвонить по телефону вторично спустя короткое время’; ср. Вас плохо слышно, перезвоните, пожалуйста.

Вначале глагол перезвонить стал заменять позвонить в ситуации, когда речь идет не о вторичном звонке субъекта, а об ответном звонке адресата. Ср. Настя схватила телефонную трубку и по памяти набрала номер Самойлова …. – Скажите мне ваш телефон, я вам пе-резвоню, – сухо ответил Самойлов (А. Маринина, Муж-ские игры). Здесь полностью утрачено представление о том, что действие повторяет один и тот же субъект, но в рамках данного коммуникативного акта действие оказывается все же повторным, хотя его осуществляет другой субъект.

Следующим шагом оказывается полная утрата идеи повторности вообще, и перезвонить начинает

употребляться как синоним позвонить; ср. Давайте вместе

отпразднуем День чекиста в каком-нибудь ресторане? – неожиданно предложил мне Володя Путин. Я сидела у него на Лубянке после интервью …. – Оставьте мне свой телефон, я на днях перезвоню, и мы договоримся о времени и месте (Е. Трегубова, Байки кремлевского диггера, 18).

Окончательным этапом является образование от новой формы СОВ с помощью вторичной имперфективации регулярного НЕСОВ, синонимичного бесприставочному глаголу НЕСОВ. Ср. А когда стал законным супругом, часто опаздывал к ужину и даже не перезванивал, что задерживается (НГ, 05.09.02).

В результате возникает традиционная тройка вида: зво-нить – перезвонить – перезванивать, аналогичная тройкам вида мести – подмести – подметать, мерить (длину) – измерить – измерять. Такой возможности как раз не создает форма позвонить, так как не образует чистовидовой пары с суффиксальным имперфективом: образованный от нее НЕСОВ позванивать относится к прерывисто-смягчительному способу действия. Возможно, эта системная «ущербность» позвонить и заставляет язык искать ей замену.

Купить – прикупить В этом случае представлен формально другой, но по

существу тот же самый процесс создания суффиксальной пары, и, возможно, образования тройки.

Глагол прикупить в своем обычном употреблении озна-чает покупку с целью д о б а в л е н и я к уже куплен-ным объектам некоторых дополнительных, он является синонимом докупить. Новая же префиксальная форма СОВ прикупить является синонимом бесприставочного глагола СОВ купить. Ср. Хилари прошлась по магазинам, но мы не знаем, прикупила ли она что-нибудь (Радио России, ноябрь 2000). В этом случае полностью утрачивается идея добавления к уже купленным объектам.

Секция XI. Русская аспектология

Пара купить – покупать является уникальной в русском языке с точки зрения видообразования. Она образована в результате «имперфективации, осуществляемой конверсией [т. е. меной суффиксов – МЯГ] в сочетании с префиксацией» [Еськова 1990, 154]. Префиксация формы СОВ могла бы придать этой паре более регулярный

характер, если бы оказалась приемлемой форма *покупить. Но ее аномальность настолько режет слух, что язык даже не пробует ее на эту роль, сразу заменяя ее глаголом прикупить. Если эта последняя будет укрепляться и даль-ше, то можно ожидать появления формы НЕСОВ прикупать.

Еще о глагольном виде в испанском и русском языкеРафаэль Гусман ТирадоГранадский университет (Испания)

rguzman@ugr.esаспектуальность, типологы, испанский язык, русский язык, глагольный вид

Summary. Verbal aspect in Spanish language was traditionally studied taking into account some oppositions of three verbal forms: indefinido, imperfecto and pretétito perfecto, and little attention was paid to the existence in the Spanish verb of a whole system of oppositions between progressive and non-progressive forms. The present report underlines the significance of this fact to support the existence of aspect in Spanish as grammatical cathegory.

В лингвистических исследованиях, посвященных изуче-нию испанского языка, видовые оппозиции, существующие в некоторых глагольных формах спряжения в испанском языке (el pretйrito imperfecto, el pretйrito indefinido y el pretйrito perfecto), традиционно привлекали интерес лингвистов, изучающих данную категорию в испанском языке, как формы, где появляется данная категория. Так, например, формы escribнa, escribн и he escrito обозначают действие в его течении, не стесненном мыслью о пределе процесса в целом (escribнa); действие или процесс с признаком предела (то есть значением начала и конца действия) (escribн) и действие завершенное, представ-ленное во всей полноте его проявления, для которого неактуален признак достигнутости предела, что характерно для Pretйrito perfecto (he escrito). Действие, выраженное с помощью Pretйrito perfecto, соотносится в аспектуальном плане с Presente de indicativo и это отличает его от действия, выраженного с помощью Pretйrito Indefinido. Форма Pretйrito perfecto he trabajado употребляется тогда, когда существует интерес к последствиям действия (escribir).

В настоящее время в работах по изучению видовой категории в испанском языке исследователи обычно обращают внимание на оппозицию progresivo / no progresivo (прогрессивный / непрогрессивный) так как это единственная оппозиция, которая охватывает всю глагольную лексику всех времен. Данная оппозиция выражается в испанском языке с помощью структуры: es-tar gerundio.

В большинстве своих работ эта структура подробно изучается наряду с другими конструкциями герундия и инфинитива со вспомогательными глаголами ir, andar, venir, seguir, continuar и т. д. Так, E. Alarcos Llorach изучает данную структуру, которую он определяет как «perifrasis durativa», часто встречающийся в испанском языке: estoy cаntando; но подчеркивает, что она «не входит в систему спряжения, как это происходит в английском языке, где синтагматический вид выражается тремя формами: he has gone, he goes, he is going». Перифрастические формы (estoy cantando) – являются негативным членом предложения, так как не ограничивают процесс действия, и простые формы (canto) – нейтральным членом предложения, так как в отличие от двух предыдущих форм, обозначают процесс без признака на возможное ограничение; однако, несмотря на ряд совпадений с английским языком, перифрастическая форма estoy cantando не входит в аспектуальную синтагматическую корреляцию прежде всего потому, что

данная корреляция представлена в ее собственной флексии: estoy cantando / he estado cantando. Этот перифрасис, как и другие перифрастические конструкции в испанском языке, выражает, без сомнения, аспектуальное значение, но не в состоянии сформировать пару с корреляцией, состоящей из простых и сложных форм глагола: estoy cantando обозначает не вид, а разновидность процесса (aspecto obje-tivo, Aktionsart), и, возможно, выделяет не внешнее, а внутренне качество процесса (его границы, которые фор-мируют aspecto sintagmбtico (синтагматический вид) и as-pecto flexional (флексивный вид) [1, 85–86].

Другие лингвисты, изучая аспектуальные значения, существующие в испанском языке (кроме aspecto lеxico), тоже говорят о форме progresivo, причем она не понима-ется как независимая глагольная форма, а образуется с помощью определенного перифрасиса «estar gerundio» и не обладает результативным значением, соотносимым с другим перифрасисом типа «tener participio».

Испанская форма герундия с глаголом estar полностью отвечает требованиям, которые исполняет член грамматической аспектуальной оппозиции, поэтому испанский погрессивный характеризуется способностью охватить практически всю глагольную лексику.

В испанском языке важно закрепить за испанский прогрессивный статус аспектуальной грамемы, так как эта форма соответствует всем параметрам, присущим грамматической категории вида, изложенном в известной статье Ю. С. Маслова [2, 24].

Присутствие в функционально-семантическом поле ас-пектуальности испанского языка оппозиции imperfecto / aoristo, основа которой связана с ограничением течения действия или с повторяемостью действия, позволяет форме Progresivo осуществлять свою собственную функцию – не обозначения конкретного действия, а его сгущения, что приводит к необходимости употребления форм Progresivo при выражении, в частности, действий, функционирующих как предел в плане прошедшего времени (что характерно также и для Progresivo inglйs). Это ставит Progresivo в при-вилегированное положение и позволяет выразить действие в актуальном настоящем времени (Presente actual), так как за Progresivo закрепляется функция выражения не только сгущения действия, но и сгущения течения действия.

Литература1. Alarcos Llorach E. Estudios de gramática funcional del español,

Madrid. 1978.2. Маслов Ю. С. К основаниям сопоставительной аспектологии //

Вoпросы сопоставительной аспектологии. Л., 1978. С. 4–44.

Где кончается метафора? (О развитии видового префикса по- в русском языке)

Стивен ДикиКанзасский университет (США)

smd@ku.eduSummary. On the development of the delimitative Aktionsart in Russian as it relates to the grammaticalization of Russian aspect; it

is argued that metaphor has not played a mjor role in the development of the delimitative Aktionsart, and that it was in fact the loss of spatial metaphors that facilitated its development.)

Новейшие теории грамматикализации смотрят по-разному на роль метафоры в этом процессе. В отличии от боль-шинства исследователей, которые работают над этой пробле-матикой, Байби, Перкинс и Палюча (1994) преуменьшают роль метафоры в процессе грамматикализации.

Роль аффиксации в становлении глагольного вида как основной грамматической категории в русском языке (и mutatis mutandis в остальных славянских языках) едва ли напоминает случаи грамматикализации, которые анализируют Байби, Перкинс и Палюча (1994) и другие основные работы на эту тему. Тем не менее, адекватная теория грамматикализации должна объяснить происхождение таких лексико-грамматических категориях как глагольном виде, как бы малочисленны они ни были. К тому же, так как вид является закрепленной частью грамматической системы славянских языков, путь его развития должен быть весьма релевантным для теорий грамматикализации.

Префикс по- стал весьма продуктивным в деривации глаголов ограничительного способа действия в конце семнадцатого-начале восемнадцатого века. По нашему мнению, повышенная продуктивность ограничительных глаголов представляла собой расширение видовой оппозиции на целый класс предикатов (действий, то есть непредельных динамичных ситуаций). (Мы придерживаемся пожалуй нетипичного взгляда, что ограничительные глаголы на по- представляют собой видовые пары соотносительных непредельных глаголов несовершенного вида: когда писать осмысляется как непредельное действие, его видовой парой является глагол пописать, ср. Дики и Хачесон 2003.) И, в свою очередь, это расширение является важным шагом в процессе грамматикализации видовой оппозиции.

Но почему и как именно префикс по- стал продуктивным в ограничительном значении — менее, чем ясно. Можно предположить, что в основе функции этого префикса обозначать занятие неопределенного промежутка времени каким-либо действием лежит временная метафоризация пространственного значения соответвующего предлога ‘по поверхности’. Но эта гипотеза подлежит сомнению, потому что пространственное значение ‘по поверхности’ совместимо с прилагательными весь, целый (ср. Книги разбросаны по всему столу), ограничительное значение же нет (ср. *Я почитал весь день). По этой причине понятна гипотеза Немца (1954), который считает, что появлению ограничительного значения префикса по- предшествовала его делокализация (т. е. потеря его пространственных значений). Но как отмечает Сигалов (1975), в древнерусском

языке ограничительные глаголы могли подчеркивать, что действие охватывает весь (длинный) период, ср. примеры:1

(1) Iона три дни въ ките поживъ.(2) Обрете островъ среде моря и тоу въселися въ ньмь,

поживе лета многа…(3) И поседе Кыеве на отни столе 13 летъ.Ограничительность в примерах (1–3) можно осмыслить

или как метафоризацию пространственного значения ‘по поверхности’ (т. е. ‘вдоль части временной оси’), или в ней можно усмотреть метафоризацию другого про-странственного значения предлога ‘до’, ср. следующий пример:

(4) Погоре торгъ i домове по Рогатицю.Мы считаем последнее очень возможным, так как пред-

лог сам использовался в временном значении, которое по всей вероятности представляет такую метафоризацию:

(5) Илья завяза небо по три лета и шесть месяць.Итак, можем выдвинуть гипотезу, немного

отличающуюся от гиппотезы Немца, по которой зачатки ограничительного способа действия уже существовали в относительно раннее время, в которое они являлись результатом активного процесса метафоризации обоих пространственных значений ‘по поверхности’ и ‘до’. Сна-чала потерялась связь с значением ‘по поверхности’, потом с значением ‘до’ (которое лежало в основе старого результативного значения префикса, нпр. почитать в значении прочитать). После потери связи метафоризации с другим пространственным значением, многие результативные глаголы на по- переосмыслялись как ограничительные. Именно таким образом последняя делокализация и вызвала продуктивность префикса по- в деривации большого класса ограничительных глаголов. Итак, согласно гипотезе Байби, Перкинса и Палючи (1994) метафоризация была ранним, а не главным шагом в грамматикализации по- как ограничительного префикса, и русского вида вообще. В докладе эти вопросы обсуждаются подробнее.

Литература1. Ńčăŕëîâ Ď. Ń. Čńňîđč˙ đóńńęčő îăđŕíč÷čňĺëüíűő ăëŕăîëîâ // Ňđóäű ďî

đóńńęîé č ńëŕâ˙íńęîé ôčëîëîăčč: Ńĺđč˙ ëčíăâčńňč÷ĺńęŕ˙ 23. 1975. Ń. 141–81.

2. Bybee Joan, Revere Perkins and William Pagliuca. The Evolution of Grammar. Chicago, 1994.

3. Dickey Stephen M. and Julie Hutcheson. Delimitative Verbs in Rus-sian, Czech and Slavic // Timberlake Alan (ed.). American Contribu-tions to the 13th International Congress of Slavists. 2003.

4. Němec Igor. O slovanské předponě po- slovesné. Slavia 23. 1954. 1–22.

Употребление видовременных глагольных форм в диалектном тексте (на материале архангельских народных говоров)

варьирование видовременных форм, диалектный текст

В. А. ЗакревскаяТюменский государственный университет

zakrev@yandex.ruSummary. The purpose of the analysis is to underline the ability of a dialect text to rucal the peculieritics of the usage of aspecttens verbal forms.

Цель данного сообщения – показать возможности диа-лектного текста для раскрытия особенностей употребления видовременных глагольных форм.

Описывая специфику функционирования той или иной языковой единицы, исследователь обычно ограничивается уровнем предложения (или даже его части). Это характерно для анализа фактов как литературного языка (особенно разговорной речи), так и говоров. И если литературному языку (в связи с всплеском интереса к тексту как таковому) «повезло» больше: появились работы, в которых видовременная глагольная форма рассматривается не только в высказывании, но и в целом тексте, в частности повествовательном [2; 3; 4; 5], – то ди-алекты (и шире – разговорная речь) еще требуют

специального изучения. Несмотря на обилие записей диалектной речи, большую часть их нельзя назвать текстом, поскольку диалектолог обычно занят сбором языковой информации по какому-то узкому вопросу, часто его интересуют только диалектные слова, поэтому многое из общеязыкового теряется, что делает такой материал малопригодным для более или менее достоверного анализа функционирования языковых единиц. Справедливости ради нужно отметить, что есть попытки описать поведение грамматических форм и в диалектном тексте – так называемых «устных мемуарах» [6].

Анализируя употребление приставочных глаголов совершенного и несовершенного видов в архангельских

Секция XI. Русская аспектология

говорах, мы отметили свободное использование разных видовременных форм в одном контексте2. Так, довольно часто наряду с глаголом будущего времени совершенного вида употребляются глаголы настоящего и прошедшего

времени несовершенного вида (первые – со значением настоящего неактуального, последние – с аористичным значением). Например3:

___________________________________ Примеры написаны без ятя и юсов.2 Варьирование разных видовременных форм в одном тексте, придающее повествованию особую живость, было известно древнерусскому

языку [1, 59–63].3 Примеры подаются в упрощенной транскрипции, принятой для Архангельского областного словаря / Под ред. О.Г. Гецовой, а ударные

звуки выделены полужирным шрифтом.Ходят о воротах, дефка з дефкой захватиця да и идут о

воротах. Было времё. колоски-те збирали: вызбирам да высушым. ЛЕШ. Смл.

Встречаются контексты с формами и настоящего, и прошедшего, и будущего времени: Трепало было – околотиш лён, потом йего стелеш, он лёжыт. КАРГ. Ус. Органичное соседство разных видовременных форм придает зримость, конкретность повествованию: Вдрук та-кая рыбина прибежыт… и палец откусила (во сне). ОНЕЖ. Прн. Госпожа-то увалилась на дорогу, поляжыват (о со-баке). КАРГ. Ус. На лугу прихойиця ночевать, такой вроде шалашыка, со фсех сторон опставляют соломой – вот это бугрой называлось раньшэ. ЛЕШ. Блщ.

Было бы более наглядно и весомо подтвердить наши наблюдения целым текстом (или достаточно большим фрагментом из речи одного лица). Такого рода записями мы обладаем. Основной принцип их отбора – наибольшая полнота и точность фиксации речи информанта, цельность содержания.

Литература1. Горбунова Е. А. Глагольные формы в географических описаниях

на материале восточнославянских памятников старшего периода (в сопоставлении с современными говорами) // Русские диалекты: История и современность. Вопросы русского языкознания. Вып. VII. М., 1997.

2. Золотова Г. А., Онипенко Н. К., Сидорова М. Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 1998.

3. Ломов А. М. Типология русского предложения. Воронеж, 1994.4. Падучева Е. В. Семантические исследования. Семантика времени

и вида в русском языке. Семантика нарратива. М., 1996.5. Петрухина Е. В. Особенности употребления и семантики видов

в повествовательных текстах // Проблемы функциональной грамматики. Категории морфологии и синтаксиса в высказывании. СПб., 2000.

6. Ровнова О. Г. Употребление грамматических форм в русской диалектной речи // Проблемы функциональной грамматики. Категории морфологии и синтаксиса в высказывании. СПб., 2000.

Употребление вида глагола в императиве, теория речевых актов и вежливостьН. В. Зорихина-Нильссон

Гетеборгский университет (Швеция) / Ученый совет Швецииnadja.zorikhina@slav.gu.se

вид глагола, императив, речевые акты, вежливость

Summary. This paper deals with the use of the imperfective and the perfective imperative forms in Russian. The main attention is aimed at the degree of politeness which they express in different speech acts.

Употребление глагольных форм совершенного и несовершенного вида в повелительном наклонении в русском языке является одним из нелегких объектов лингвистического исследования. Сложность анализа обусловливается тем, что функционирование категории вида в императиве обусловлено множеством факторов, часто конкурирующих друг с другом. На выбор употребления той или иной формы влияют: 1) грамматическая (категориальная) семантика вида; 2) особенности выражения этой семантики в императиве; 3) лексическое значение глагола; 4) прагматический контекст.

В настоящем сообщении нас прежде всего будет интере-совать эффект вежливости / невежливости, который, как отмечают многие исследователи, может проявиться при употреблении формы совершенного или несовершенного вида при императиве. Почему в одних случаях более ка-тегорично, «невежливо» звучит форма несовершенного ви-да, а в других – форма совершенного вида? Связан ли эффект невежливости непосредственно с категориальной семантикой вида, особенностями ее выражения в повелительном наклонении, или он обусловливается исключительно прагматическим контекстом, включающим ситуацию общения и отношение «говорящий – слуша-ющий»?

Интересное объяснение проявлению «степени вежливости» в анализируемых формах при условии конкуренции видов предлагает Розанна Бенаккьо [2; 3]. Формы СВ, направленные на достижение результата, выражают вежливость дистантную, «негативную», а формы НСВ, иллокутивная сила которых направлена на осуществление самого действия и его различных фаз, характеризуют неформальные, более «контактные» ситуации. В одних случаях они будут выражать вежливость солидарную, «позитивную», в других случаях будут восприниматься как очень грубые.

На наш взгляд, для того чтобы говорить о вежливости и о ее проявлении в языке, необходимо прежде всего

определить это понятие. Вежливым отношением со стороны говорящего по отношению к слушающему в самом общем виде является проявление уважения и благожелательности к нему. К правилам вежливости, выделяемым многими исследователями, относятся, например, такие как: «Не принуждай партнера», «Не посягай на его права», «Давай ему свободу выбора», «Не навязывайся», «Не нарушай границ его личной сферы» [1]. В этом смысле языковая категория императива, выражающая волеизъявление говорящего, направленное на его осуществление слушающим, является одной из самых «невежливых» категорий. Любой императивный акт, будучи проявлением воли говорящего, является вторжением в личную сферу слушающего. И тем не менее и в императиве можно выделить «более вежливые» (приглашение, предложение, пожелание) и «менее вежливые» (приказ, требование, разрешение) частные значения – речевые акты.

Особенностью настоящего подхода является то, что употребление видовых форм и проявление оттенка вежливости / невежливости рассматривается в связи с различными речевыми актами. Как уже неоднократно отмечалось, в русском языке нет однозначного соответствия между каким-то одним речевым актом и употреблением видовой формы в нем. Вместе с тем существуют предпочтительные корреляции: в речевых актах разрешения, настойчивого побуждения чаще употребляется НСВ, а при приказе и просьбе – СВ. В «вежливых» речевых актах приглашения и пожелания говорящий использует формы НСВ. Предпочтительное употребление форм того или иного вида в различных речевых актах свидетельствует о тесной связи между грамматической сематикой вида и речевым актом.

В сообщении подробно анализируются различные механизмы возникновения невежливости. К основным закономерностям нарушения вежливости относится, в част-

ности, употребление одного речевого акта вместо другого. Приведем ряд примеров:

1. Приказ вместо приглашения (СВ вместо НСВ).Среди анализируемых речевых актов наиболее

авторитарным является речевой акт приказа. Семантический признак субординации «говорящий ставит себя выше слушающего» [4, 137] проявляется в полнейшем пренебрежении говорящим желаний слушающего. Заметим, однако, что к каноническим случаям, например к военному приказу, невозможно применить анализ с точки зрения вежливости / невежливости, он просто здесь нерелевантен.

В речевом акте приказа важными оказываются следую-щие компоненты: а) говорящий Х хочет, чтобы слушаю-щий Y выполнил прескрипцию Р; б) слушающий Y обязан выполнить прескрипцию Р; в) говорящий Х имеет право требовать исполнения прескрипции Р. Эффект невежли-вости возникает при модификации компонентов б) и в) в том случае, когда вносится субъективный компонент «Говорящий считает, что…». Этот эффект наиболее ярко проявляется в этикетных ситуациях, в которых принято проявлять уважение к слушающему, предоставив ему свободу выбора, и не настаивать на исполнении прескрипции (Ср.: Заходите ко мне завтра – Зайдите ко мне завтра).

2. Разрешение вместо просьбы (НСВ вместо СВ).Оттенок невежливости возникает при употреблении

говорящим (произносящим императивную прескрипцию)

формы НСВ в ответ на благожелательный вопрос о предоставлении некоторой услуги: – Вас подвезти? – Подвозите (вместо подвезите).

– Вам нарезать? – Нарезайте (вместо нарежьте). Вам помочь? – Помогайте (вместо помогите). Уже самим ком-муникативным актом разрешения говорящий ставится в привилегированную позицию по отношению к спрашивающему. Выбирая форму СВ, говорящий превращает разрешение в просьбу и тем самым присоединяет свое желание к желанию спрашивающего. Таким образом, в данном случае вежливый оттенок имеет форма СВ.

Литература1. Беляева Е. Н. Принцип вежливости в вопросительных речевых

актах // http://www.english4u.dp.ua/statya.php?idb0016.2. Бенаккьо Р. Выражение вежливости формами повелительного

наклонения несовершенного и совершенного вида в русском языке // Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова / Отв. ред. М. Ю. Черткова. Т. 3. М., 1997. С. 6–17.

3. Benacchio R. Конкуренция видов, вежливость и этикет в русском императиве // Russian Linguistics 26. 2002. P. 149–178.

4. Храковский В. С., Володин А. П. Семантика и типология императива. Русский императив / Отв. ред. В. Б. Касевич. Л., 1986. С. 272.

Семантические доминанты русской и японской аспектуальных систем(сопоставительный анализ)

Ю. Канеко, Е. В. ПетрухинаТокийский государственный университет (Япония) / Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова

petroukhina@mtu-net.ruсемантические доминанты, вид, аспект, сопоставление

Summary. In the article a comparison of the aspectual systems of Russian and Japanese verbs is presented. The point is made that different stages of temporal flow of action are profiled and formally marked in those languages.

Отраженные в разных языках различия мировосприятия носят системный характер, что, в частности, проявляется в существовании в различных языковых картинах мира (ЯКМ) своего рода семантических доминант (Е. В. Падучева), т. е. некоторых фундаментальных идей, категориальных концептов, представляющих собой семантическое микрополе, хорошо разработанное и тонко дифференцированное в том или ином языке. Организующие его конкретные смыслы характеризуются частотностью и разнообразием форм реализации в данном языке, а также пониженной осознаваемостью, или интенциональностью (А. В. Бондарко), то есть выражение данных смыслов часто не входит в коммуникативные намерения говорящего.

Изучение различных направлений в аспектологии при-водит нас к выводу, что к выявлению концептов, переда-ющих содержательную сущность видов, можно идти раз-ными путями: анализируя, с одной стороны, толкования глагольных значений («смысловой», или «лексикографи-ческий» подход), а с другой – синтагматические свойства глаголов СВ и НСВ, во многом определяемые категориальными семантическими видовыми признаками («признаковый» подход). Наибольшей адекватности языковому материалу можно, очевидно, ожидать от такого подхода к исследованию видовой семантики, в котором сочетаются оба типа анализа. Такому требованию, на наш взгляд, отвечает определение категориальной семантики видов на основе концепта предела действия, так как оно предполагает изучение его реализации в значении глаголов СВ и НСВ в зависимости не только от внешнего, но и внутреннего, лексического, контекста.

В русском языке при выражении событийных и процессуальных явлений особой значимостью обладает концепт ‘временной границы, или временного предела ситуации’, реализуемый в семантической оппозиции предельности / непредельности. Данная оппозиция получила статус категориальной как в грамматике, так и в лексике и словообразовании, являясь концептуальной основой не

только грамматической категории вида, но и лексико-грамматических разрядов терминативных глаголов и фа-зисно-временных способов глагольного действия (с приставками за-, по-, про-, от- и др.).

В японском языке богатая система сложных глаголов позволяет выражать разнообразные аспектуальные характеристики действия и его результата: фазовые, оценочно-интенсивные, оценку результата (в частности, его необратимость), значение попытки и др. Сложные глаголы отличаются друг от друга степенью регулярности формообразования и степенью сохранения лексического значения вспомогательного глагола, т. е. степенью грамма-тикализации (Хи. Тэрамура). В наибольшей степени грамматическими, по мнению большинства исследователей, в японском языке являются простые глагольные формы на -РУ (-ТА) и сложные глаголы на -ТЭ ИРУ (-ТЭ ИТА), составляющие оппозицию «завершительного вида (completive aspect)» – настоящего-будущего времени -РУ и прошедшего времени -ТА, и форм «длительного вида (continuous aspect)» – настоящего времени -ТЭ ИРУ и прошедшего времени -ТЭ ИТА (Я. Окуда, Ма. Кудо).

В самом выделении бинарной оппозиции завершенного и длительного аспектов, напоминающей противопоставление совершенного и несовершенного видов в славянских языках, на наш взгляд, прослеживается влияние славянской аспектологии. Но между оппозицией СВ и НСВ в русском языке и названной выше оппозицией японских форм нет полного семантического соответствия, причем различия касаются не только функциональных и сочетаемостных характеристик, но и семантических доминант двух сопоставляемых языков. Подчеркнем, что именно сопоставительный анализ позволяет четче определить эти доминанты.

Анализу значения и употребления форм на -ТЭ ИРУ большое внимание уделял А. А. Холодович, но с точки зрения не категории аспектуальности, а категории

Секция XI. Русская аспектология

результатива, выражающей результирующее состояние. Эта же категория стала объектом типологического исследования в коллективной монографии «Типология ре-зультативных конструкций» (1983). Тем не менее вопрос об определении категориального значения формы на -ТЭ ИРУ остается открытым. В зависимости от семантики глагола и контекста эта форма может выступать 1) в ак-туально-процессном значение (в континуативном, по тер-минологии А. А. Холодовича), 2) как результатив, 3) как статив, который «сообщает только о состоянии предмета», или квазирезультатив (по терминологии А. А. Холодо-вича), ср.: ниТЭ ИРУ ‘он похож на…’, ки-га татТЭ ИРУ ‘дерево стоит’. В нашем сопоставительном исследовании предпринята попытка определить общие семантические черты разных значений этой формы (в сопоставлении с семантикой русских видов).

Сопоставительный анализ аспектуальных систем русского и японского глагола выявило различия в профилировании и формальной маркировке разных этапов протекания действия во времени. В семантике формы на -ТЭ ИРУ японских так называемых «моментальных» глаголов типа сувару (‘сесть и сидеть’), сиру (‘узнать и знать’), сину (‘умереть и быть мертвым’), выражены две ситуации – предшествующая и последующая, а актуализирована последующая ситуация. По-русски ту же самую денотативную ситуацию можно обозначить либо

глаголом НСВ (сидит, знает), которые в своей семантике не содержат информации о предшествующей ситуации, ли-бо глаголом СВ (сесть, узнать), которые актуализируют границу между смежными во времени ситуациями как завершение исходной ситуации и начало последующей (ср. с точкой зрения Ю. П. Князева, а также М. Я. Гловинской). В случае употребления СВ о последующей результирующей ситуации (о том, что, если кто-то сел, то он сидит, или о том, что, если кто-то узнал, то теперь он знает) можно сделать логический вывод, то есть последующая ситуация выражена имплицитно.

Таким образом, содержательные различия основных аспектуальных форм русского и японского глаголов определяются прежде всего следующим: в русском языке маркированная форма СВ актуализирует границу (предел) действия, причем терминативные глаголы СВ выражают конечный предел, связанный с достижением результата (сесть, заснуть), а нетерминативные глаголы СВ при помощи словообразовательных средств – начальную и / или конечную границу (ср. залаять, покричать). В тексте данный предел выступает как граница между смежными во времени ситуациями. В японском языке маркированная аспектуальная форма -ТЭ ИРУ (-ТЭ ИТА) профилирует актуальную длительность процесса или результирующего состояния.

Глагольный вид в системе, тексте и дискурсеС. А. Карпухин

Самарский государственный университетpattaya@inbox.ru

аспектология, система, текст, дискурс, взаимодействие

Summary. Taking into consideration the interaction of the three sides of the speech activity – the system, the text and the discourse – opens up new prospects in the study of the Russian aspectology. Applying the complex approach, for instance, does not affirm estab -lished views on semantic invariant of the verb aspect, while the presented model of invariant is easily found in the approach.

Привлечение дискурса обещает новые перспективы в изучении отдельных грамматических категорий; но зало-гом успеха здесь должен стать только учет взаимообусловленности всех трех сторон речевой деятельности – системы, текста и дискурса, – причем во всей сложности каждой из них.

Отрицательной иллюстрацией может служить современная русская аспектология. Уже между системой глагольных видов и их функционированием, описанными в русистике, казалось бы, достаточно основательно, существует разрыв: они органично не связаны между собой. Видовые значения, выявляемые в тексте, не опираются ни на одну из известных интерпретаций общего значения вида. Весьма искусственные семантические сближения подаются как само собой разумеющиеся. Например, действия, не имеющие протяженности во времени, фактически мгновенные, рассматриваются как разновидность завершенного действия (ср.: убрала в доме – убрала письмо со стола), многократные действия – как вариант процессности и т. д. Понятие видовой парности, выдвигаемое большинством аспектологов в качестве главного проявления видовой системы, в работах по функционированию видов почти не используется. И это не случайно: семантический инвариант, на котором базируется видовая парность, истолковывается разными ав-торами различно и в любом толковании не охватывает, по нашим подсчетам [1], даже трети всех случаев речевой реализации.

Затрагивался в аспектологических трудах и дискурсивный подход – в виде попыток выявить сознательное отношение говорящего к выбору одного из двух видов [2; 3]. Но они не привели к переоценке «полномочий» говорящего в выборе вида как третьестепенного фактора [4; 5]. Такая оценка – вне связи интенциональности с другими компонентами дискурса и системно-текстовыми условиями – также остается малообоснованной.

Более плодотворным представляется иной путь дальнейшего изучения глагольного вида, основанный на следующих положениях. Совершенный и несовершенный виды (в нашей терминологии – фиксированный и нефиксированный виды) противопоставляются в речи в целом, а не только конкретными лексически тождественными глаголами. Выбор вида в каждом речевом акте, без исключения, означает выбор одного из двух аспектов представления мысли – экзистенционального и диалектического, соответствующих нефиксированному и фиксированному видам. В первом из них действие изображается как таковое, в его существовании, статично; во втором – действие привязано во времени к ситуации – для представления его в развитии, в динамике [6]. Эти способы репрезентации мысли и являются самым общим содержанием видов, их семантическим инвариантом, кото-рый, по выражению В. В. Виноградова, «рассекает» русский глагол на две части и составляет, таким образом, главную системную черту русского глагольного вида.

В тексте абсолютно любые семантические модификации видов базируются на экзистенциальном или диалектическом аспекте. Так, в их существовании изображаются не только обычно статичные состояния, отношения, свойства (стекло бьется), но и действия конкретные, связанные с видимым изменением материального мира: результативные (Вы писали заявление на квартиру?); завершившиеся (Прилетаю я в тот раз в Москву…); мгновенные (В доме вдруг гаснет свет); действия в их начале (Иди домой. Ср. эпатажную трансформацию этого глагола в устах одного из персонажей фильма об одесских жуликах: «Возьми мои слова и начинай идти») и др. Совершенный вид, напротив, способен фиксировать и тем самым показывать динамично все формы движения, состояния не только в их границах, как единичные акты, но в их протекании или повторяемости. Например, яблони расцвели – естественнее понимать как яблони цветут, а не начали цвести и не

закончили расцветать; но при этом глагол расцвели, в отличие от цветут, дает картину динамичную.

Экзистенциальный и диалектический аспекты реализуются в тексте и такими глаголами отвлеченной семантики, которые обычно выпадают из поля зрения аспектологов, например, модальными. Ср. Ему везет – Ему повезло. Нефиксированный глагол выражает существую-щую в сознании оценку некоего ряда событий в его существовании. Фиксированный глагол – разовый акт сознания, оценивающий определенное событие.

Далее. Бинарная система видов реализуется в тексте при взаимодействии с дискурсом. Это взаимодействие на разных уровнях языковой структуры дает неодинаковые результаты. Так, на морфологическом уровне система видов наиболее устойчива к воздействию дискурса. В частности, почти невозможны формы настоящего времени у фиксированных глаголов, поскольку фиксация действия на векторе объективного времени несовместима с метафизическим представлением настоящего времени: объективно настоящее время – эта неуловимая граница между прошлым и будущим. Иное дело – лексико-семанти-ческий уровень. Здесь функционирующая в речи система испытывает давление такого мощного дискурсивного фак-тора, как норма, опирающаяся в данном случае в основном на узус. В результате в современном русском языке сформировался разряд так называемых одновидовых глаголов. Подчеркнем, что в принципе системных ограничений для представления любого действия (состо-яния) в каждом из двух аспектов не существует. Например, не система, а узус (и норма) препятствуют употреблению таких форм, как: очучивался (наряду с очутился), ср. оказался – оказывался; посостоять (наряду с состоять), ср. участвовать – поучаствовать. Под давлением узуса многие глаголы, в соответствии с лексической семантикой, обнаруживают склонность к употреблению только в одном из видов. В БАС приводится немало явно редких в речевой практике глаголов (с ограничительными пометами), соотносительных с вполне употребительными глаголами

противоположного вида: насоветоваться, образить, раздражить, горюниться, и т. д.

Норма, в свою очередь, может уступать воздействию других дисурсивных факторов, например, форме речи. Грамотный носитель языка не напишет: Запланированные мероприятия не состаиваются (в нормативных словарях этого глагола нет). Однако эта фраза не только прозвучала в речи вполне компетентного в языковой норме человека, но и была нормально воспринята слушающими. Даже в малопроницаемой морфологии вида случаются отклонения от нормы (а также системы) под давлением дискурса. Например: Мы будем сотрудничать со всеми заинтересующимися сторонами (из интервью). Неправильная причастная форма, на наш взгляд, отражает здесь стремление говорящего привлечь внимание определенного круга лиц, но не в ущерб лапидарности высказывания (ср.: …со всеми сторонами, которые заинтересуются этим делом).

Отношения между системой видов и дискурсом, реализуемые в речи, сложны и многообразны. Их изучение открывает новые горизонты в исследовании не только глагола, но и русской грамматики в целом.

Литература1. Карпухин С. А. К вопросу о видовых парах глаголов в русском

языке // Вестник Самарского государственного университета. № 3. 1999. С. 108–114.

2. Цейтлин С. Н. О некоторых особенностях имперфективации в детской речи // Вопросы русской аспектологии. Воронеж, 1975. С. 132–137.

3. Шведова Л. Н. Трудные случаи функционирования видов русского глагола. М., 1984.

4. Петрухина Е. В. Аспектуальные категории глагола в современном русском языке. М., 2000. С. 46.

5. Современный русский литературный язык / Под ред. П. А. Леканта. М., 1982. С. 220.

6. Карпухин С. А. К проблеме семантического инварианта глагольного вида в русском языке // «Русский язык в школе». 2002. № 1.

«Аспектные пары» предикатов: наброски к теории аспектуальностиАрто Мустайоки / Arto Mustajoki

Хельсинкский университет (Финляндия)arto.mustajoki@helsinki.fi

аспектуальность, видовые пары, разряды предикатов

Summary. In contemporary linguistics it is a commonplace to differentiate semantic and formal (linguistic) categories. In many cases, e. g. dealing with such categories as Time and Number, there are no major difficulties in seeing the difference between seman -tics and grammar. Aspect, however, is a special case in this respect. It is not so evident what a semantic category of Aspect really should mean. Scholars therefore often mix up Aspect as a semantic and as a formal category. The aim of the paper is to try to deter -mine «aspectual pairs» at the semantic level (rather than at the formal level, where this concept is well established). The systematic differentiation of semantic and formal points of view leads to quite interesting solutions.

Асимметрия языкового знака широко признается языковедами как один из основных постулатов лингвистики. Вытекающее из него различие семантических и формальных (языковых) категорий тоже не вызывает возражений – в принципе. Действительно, при рассмотрении многих языковых и семантических категорий, таких, как Число, Род / Пол, Время / Темпус, данное различие проводится более или менее последовательно. По нашим наблюдениям, однако, при рассмотрении аспектуальности систематическое различие языковых (видовых) и семантических (аспектуальных) характеристик вызывает большие трудности. Это объясняется, видимо, тем, что категория вида не имеет четкого «естественного» семантического эквивалента в нашем сознании. В связи с этим ученые смешивают понятия семантического и языкового уровней.

В свой статьях [1; 2] мы постарались пролить свет на данную проблематику. Цель настоящей статьи – сделать попытку пойти дальше по этому пути и попробовать ввести

на уровне семантики понятие, являющееся эквивалентом понятия «видовая пара». Назовем его «аспектной парой».

Следовательно, речь идет не о глаголах, а о предикатах на уровне семантической структуры, или положения дел, являющегося ограниченным и определенным с точки зрения потребностей говорящего отрезком действительности. Очевидно, можно различать три основных аспектуальных разряда предикатов, а именно статуальный (состояние), процессуальный (процесс) и моментальный (происшествие). Кроме того, есть разряды предикатов, состоящие из более одной фазы, а именно динамический (процесс, направленный на поворотный момент), терминальный (процесс, достигающий поворотного момента) и результативный (поворотный момент последующий за ним состояние). Все названные разряды встречаются как в контролируемых агентом, так и в неконтролируемых положениях вещей. В последних случаях выступают, кроме неодушевленных «субъектных» актантов и одушевленные актанты, которые в данном положении вещей не контролируют его:

КОНТРОЛИРУЕМОЕ НЕКОНТРОЛИРУЕМОЕ

Секция XI. Русская аспектология

СТАТУАЛЬНОЕ Нина лежит в кровати. Нине холодно.На улице было холодно.

ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ Оля играла на гитаре. Оля шаталась по улице в беспамятстве.Из дыр текла вода.

МОМЕНТАЛЬНОЕ Петя позвонил в дверной Петя взлетел от взрыва.звонок. Раздался выстрел.

ДИНАМИЧЕСКОЕ Петя писал письмо. Петя скользил вниз по склону.Цветок рос быстро.

ТЕРМИНАЛЬНОЕ Петя написал письмо. Петя скатился в долину.Цветок быстро вырос.

РЕЗУЛЬТАТИВНОЕ Петя написал прекрасное Скатившийся с горыписьмо. Петя лежал в долине.Цветок вырос большой.

Определим, что оначает понятие «аспектная пара» на уровне семантической структуры. Это – аспектуальные ва-рианты (модификации) одного и того же положения дел. Ее можно сравнивать, например, с вариантами положения дел по поводу Времени. Продолжая терминологический экскурс, мы можем определить понятие «одноаспектные положения дел», которые не имеют аспектной пары.

Концепция аспектных пар и одноаспектных предикатов не проста и вызывает соменния, поскольку мы прикованы к формальным характеристикам глагольного вида. На этой стадии дадим только два примера, показывающих различие между видовыми парами глаголов и аспенктыми парами предикатов. Предикат «писать» имеет два аспектуальных варианта, динамический (DYN) и терминально-результативный (TERM-RES), ср. (1). Однако они не всегда соответствуют употреблению несовершенного и совершенного видов, ср. (2).

(1) Нина долго писала диссертацию. ( DYN)Нина написала диссертация. ( TERM-RES)

(2) Нина всегда пишет письма за несколько минут. ( TERM-RES)

Нина писала письмо матери? ( TERM-RES)Примером одноаспектного предиката может служить

«заснуть». На семантическом уровне он не может иметь динамического или процессуального значений, а имеет только результативное, ср. (3). Употребление несовершен-ного вида обусловлено, таким образом, другими значениями: повторяемостью, ка в (4), состоянием, близким к концу, или переходным состоянием между двумя основными состояниями, как в (5).

(3) Нина поздно заснула.(4) Нина всегда поздно засыпает.(5) Нина засыпала, когда я вошел в комнату.

Литература1. Мустайоки А. Аспектуальные разряды положений вещей в

функциональном синтаксисе // Studia Slavica Finlandensia, Tomus 10 ( Studia Slavica Finlandensia in congressu XI slavistarum internаtionali Bratislavae anno MCMXCII oblata). Хельсинки, 1993. С. 63–91.

2. Мустайоки А. Аспектуальность в теории функционального син-таксиса // Die grammatischen Korrelationen (Grazer linguistischen Slawistentage), hrsg. von B. Toљovic. Грац, 1999. С. 229–244.

Видо-временные отношения в проповеди «Любовь всепобеждающая» митрополита Антония Сурожского

Л. С. ОбодянскаяТамбовский ОИПКРОipk@ipk.tambov.su

вид, время, коммуникативные регистры, проповедь

Summary. The theses focus on the simple present time and aspect forms of Russian verb and lexical means used by the preacher for defining the meaning of common repetitive and generalized action; use of first person plural forms; importance of pronouns all, who and noun man for common occurrence of present simple. There are examples of simple quality and simple potential time and use of five communicative types of speech in a sermon.

Гомилетика в качестве христианской проповеди и искус-ства проповеди появилась в первом столетии нашей эры.

Цель и смысл данной проповеди заключается в воспроизведении и разъяснении священного писания, в сообщении общих истин, в призыве любить и добрых и злых беспристрастной любовью.

Рассмотрим, какие видо-временные формы глагола использовал митрополит Антоний Сурожский, являющийся субъектом речевой деятельности, воспринимающий и осмысливающий мир сквозь призму веры в Бога, несущий христианскую нравственность народу для достижения своей цели.

Важнейшей семантической разновидностью настоящего несовершенного является «настоящее неактуальное». Оно не выражает протекание действия в момент речи. Проповедник употребил глаголы в данной форме восемьдесят четыре раза.

Основной разновидностью настоящего неактуального является абстрактное настоящее, признак которого – нело-кализованность действия во времени.

Значение повторяющегося обычного и обобщенного действия в данном контексте определяется такими лексическими показателями, как иногда, навсегда. Например: Сербы называют встречу радостью, потому что всякая встреча от Бога, потому что всякая встреча – это мгновение, когда люди оказываются лицом к лицу. Иногда

на очень короткое время, а вместе с тем и навсегда. Имеет место предложение, где лексический показатель всегда отсутствует, но подразумевается контекстом. Например: Сила Божия в немощи [всегда] совершается, а сила человеческая всегда может разбиться о большую силу.

Обычность (обобщенность) действия настоящего времени подчеркивается и употреблением форм 1-го лица множественного числа в обобщенно-личном значении: …мы чувствуем, что ничто не наше…; мы Богом любимы…; …мы выбираем любимых и откидываем нежеланных.

В таких случаях аспектуально-темпоральное значение временной нелокализованности создается с участием функ-ционально-семантической категории персональности; в едином семантическом комплексе сочетаются элементы обобщенности действия и субъекта.

К этой же области временной нелокализованности и персональности относятся случаи, в которых обобщение действия во времени достигается при участии местоимений все, кто, выражения обобщенного субъекта словом человек. Мы все это знаем…; и не только те, кто так легко возбуждается…; я встретил человека и не мог понять, что это за человек, почему у него на всех хватает любви.

В тексте проповеди функционирует особая разновидность абстрактного настоящего – «настоящее качественное». К значению обобщенного действия в широком плане настоящего здесь присоединяется

дополнительный оттенок качественной характеристики субъекта. Между значением обычности, обобщенности и квалифицирующим оттенком есть внутренняя связь: действие, осуществляющееся обычно, обладающее той или иной степенью регулярности, может стать признаком субъекта. Динамический признак становится вместе с тем признаком качественным. Этот оттенок значения абстрактного настоящего нашел отражение в специфической сочетаемости глагольной формы: выражающая данный оттенок форма настоящего времени сочетается с краткой формой прилагательного, а также с именем существительным. Например: Мы нищи, но многих обогащаем… Как я беден! Какой я сирота вне этого общества!

К абстрактному настоящему относится настоящее потенциальное, поскольку обозначает действие обобщенное. Для данного типа функционирования нашей формы характерна моральная окраска, она, сочетаясь с временным значением, создает морально-временные оттенки, что дает основание выделять «настоящее потенциальное» как особую разновидность абстрактного настоящего. Несовершенный вид в этом случае выступает в потенциально-качественном значении. Оттенок долженствования («настоящее предписание»): Иоанн Златоуст говорит: «Не бывайте ни в чем должны друг другу, кроме как в любви…».

Мы рассмотрели лишь некоторые аспекты частных значений форм времени.

В данной проповеди «пять коммуникативных типов речи обнаруживают в интенциях говорящего разные виды его отношения к внеязыковой действительности, в том числе и к адресату…» [2, 33]. Это репродуктивный, информативный, генеритивный, волюнтивный и реактив-ный, т. к. в речи проповедника воспроизводится наблюдаемое; сообщается об известном слушающему; осмысляется то, о чем говорится; сообщаемая информация соотносится с жизненным опытом и универсальным знанием; побуждает к действию; выражает оценочную реакцию на ситуацию [2]. Это самым непосредственным образом связано с функцией видо-временных форм глагола.

Проповедь «Любовь всепобеждающая» отражает систему ценностей отечественной культуры, «воплощен-ную в традиционном идеале» [4, 399].

Литература1. Бондарко А. В. Вид и время русского глагола. М., 1971.2. Золотова Г. А., Онипенко Н. К., Сидорова М. Ю.

Коммуникативная грамматика русского языка. М., 1998.3. Михальская А. К. Основы риторики. Мысль и слово. М., 1996.4. Хрестоматия «Русское красноречие». Екатеринбург, 1997.

Семантический инвариант видового значения глагола в русском языке Е. В. Падучева

ВИНИТИ РАН, Москваpaducheva@mtu-net.ru

Современный этап исследования семантики вида в славянских языках можно отсчитывать от работы [8], в которой было дано толкование нескольким видовым парам польских глаголов. Далее в [1] были представлены толкования совершенного и несовершенного вида для ряда основных аспектуальных классов глаголов рус-ского языка (для действий, типа вбить, уговорить; для стативных глаголов, типа возглавлять; для непредель-ных процессов, типа увеличиваться) и для нескольких малых классов, таких как параметрические глаголы: вмещать и др.

Мы исходим из того, что смысловое соотношение между глаголами сов. и несов. вида в видовой паре предопределено аспектуальным классом глагола. Семантика аспектуального класса может быть представлена его категориальным каркасом – схемой толкования (см. [9; 5; 4; 6; 2]). Таким образом, возникает возможность отделить в видовой форме лексическую аспектуальность, выраженную принадлежностью глагола к аспектуальному классу, от грамматической семантики вида и выявить инвариант видового значения – который в одних случаях дублиру-ет лексическую аспектуальность, а в других изменяет ее (ср. [7]).

При всей нерегулярности морфологического выражения русского вида, носитель русского языка без всякого затруднения отличает совершенный вид от несвершенного. Отсюда следует, что семантическое отличие СВ от НСВ должно быть простым. Мы предлагаем формулировки значения глаголов СВ и НСВ – для начала, в определенной временной форме: для СВ это будет прошедшее время, для НСВ – настоящее; режим в обоих случаях речевой. Ниже определение (1) задает инвариант для СВ, определение (2) – для НСВ (МР – момент речи; что такое Р, будет видно из примеров).(1) В некоторый момент t до момента речи не было Р; в

момент речи – Р; (2) В момент речи имеет место Р (Р может быть свойство,

соотношение, состояние, процесс).Иначе говоря, глагол СВ означает, что нечто было, а

сейчас этого нет (или наоборот: не было, а сейчас есть); например:

(3) Ваня сел ‘Ваня не сидел, а сейчас сидит’; а глагол НСВ означает, что нечто есть (сейчас) и (в течение некоторого времени) будет:(4) Ваня сидит ‘Ваня сидит сейчас и некоторое время

будет сидеть’;(5) Ваня растет ‘Ваня растет сейчас и некоторое время

будет расти дальше’.Форму сов. вида могут иметь как предельные, так и

непредельные глаголы. У предельных возможно обстоятельство срока завершения (съел за минуту). Форма несов. вида может быть как у ситуаций, которые развертываются во времени, так и у постоянных – вневременных.

Есть глаголы, у которых наличие формы СВ вызывает недоумение. Между тем ее интерпретация вполне укладывается в предлагаемый инвариант. См. (6):(6) Я остался дома ‘я намеревался уйти, сейчас нет

этого намерения’.У глагола составлять (в стативном значении, см.

Раппапорт 1998) есть парный СВ составить, который может иметь две различных интерпретации: (7) а. Инфляция составила 7% ‘инфляция не была рав-

на 7%, сейчас равна’; б. Словарь Шекспира составил 12000 слов ‘рань-

ше не знали объема словаря Шекспира, теперь из-вестно, что это 12000 слов’.

У предельного глагола формы СВ и НСВ позволяют представить одну и ту же ситуацию в двух ракурсах (см. [7]); СВ выражает действие в его целостности (Иван по-строил дом), а НСВ выделяет фазу гомогенного процесса накопления эффекта (Иван строит дом).

Некоторые стативные глаголы тоже позволяют представить ситуацию в двух ракурсах – как состояние и как наступление состояния; это глаголы, которые входят в перфектные пары: эмоции (огорчать – огорчить), глаголы создания образа (выражаться – выразиться) и мн. др., см. [2, 157–158]. Сов. вид от стативов образуется не-последовательно; например, он есть у вмещать, включать, но не у стоить, состоять.

Определения (1) и (2) применимы к градативам. Схема толкования для сов. вида:

Секция XI. Русская аспектология

‘в МР Х на Q более Z-овый, чем в некий момент t до МР (возможно, в некий момент t после МР Х будет более Z-овый, чем в МР)’ [иначе: значение, которое на Х-е принимает параметр Z в МР, выше на Q чем до МР].

Например:(8) Уровень воды повысился на 5 см ‘в МР уровень воды

на 5 см выше, чем в некий момент t до МР (возможно, в некий момент t после МР Х будет выше, чем в МР)’.

Схема толкования для несов. вида:‘в МР Х более Z-овый, чем в некий момент t до МР, а в некий момент t после МР Х будет более Z-овый, чем в МР’.

Например:(9) Уровень воды повышается ‘в МР уровень воды

выше, чем в некий момент t до МР, а в некий момент t после МР Х будет выше, чем в МР’.

Как мы видим, с семантическим инвариантом вида дело обстоит не сложнее, чем с инвариантом числа.

Литература1. Гловинская М. Я. Семантические типы видовых

противопоставлений русского глагола. М., 1982.2. Падучева Е. В. Семантические исследования: Семантика времени

и вида в русском языке. Семантика нарратива. М., 1996.3. Раппапорт Г. Перфективация состояний // Типология вида.

Проблемы. Поиски. Решения. М., 1998. С. 381–395.4. Dowty D. R. Word Meaning and Montague Grammar. The Semantics

of Verbs and Times in Generative Semantics and in Montague’s PTQ. Dordrecht (Holland), 1979.

5. Jackendoff R. S. Semantic Structures. Cambridge etc., 1990. 6. Levin B., Rappaport Hovav M. Building verb meaning // M. Butt,

W. Geuder (eds). The Projection of Arguments: Lexical and Compo-sitional Factors. CSLI Publications, 1998. P. 97–134.

7. Smith C. S. The parameter of Aspect. Dordrecht, 1991.8. Wierzbicka A. On the semantics of the verbal aspect in Polish // To

Honor Roman Jakobson. The Hague; P., 1967. P. 2231–2249.9. Wierzbicka A. Lingua mentalis. Sydney etc., 1980.

Определение вида в русле русской аспектологической традицииЕ. И. Семиколенова

Таврический национальный университет им. В. И. Вернадского, Симферополь (Украина)gelena@home.cris.net

глагол, категория вида, степени длительности действия, совершенный / несовершенный вид

Summary. Russian aspectology tradition of defining the aspect is characterized by historical approach. Hence, different lengths of action are identified as the oldest «shades» of aspect. It is reflected in contemporary definitions: the aspect is identified either through time that has been used for fulfilling the action, or through the concept of «quality of action», i.  e., emphasizing the type of the verb action process.

Проблема семантического содержания категории вида остается одной из наиболее трудных и спорных в аспектологии и прежде всего нуждается в однозначном решении: «До сих пор русским грамматикам не удалось найти то главное различие, которое рассекает русский глагол на две равные части: совершенный и несовершенный виды» (В. В. Виноградов). В чем причина неразрешимых трудностей и проблем? Отвечая на этот вопрос, можно обратиться как к истории формирования в языке категории вида, так и к истории изучения категории вида в лингвистике.

К историческому аспекту этой проблемы обращались многие русские лингвисты еще в XIX веке (Г. П. Павский, М. Н. Катков, К. С. Аксаков, Н. П. Некрасов, Л. П. Раз-мусен, А. А. Потебня и др.). Сам исторический подход к изучению вида глагола можно определить как традицию русского языкознания. В этом плане особый интерес представляют научные взгляды А. А. Потебни, который неоднократно указывал на важность учета исторического подхода к изучению вида: «…было время, когда в глаголе не было видов, смотрели на виды как на явления одновременные по происхождению и делили их, не спра-шивая, что было прежде, что после, не заботясь даже о единстве оснований деления» (Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т.4. М., 1977. С. 7). В этом, став-шем классическим, подходе можно выделить несколько моментов: Во-первых, наслоения, характеризуемые как видовые,

появлялись в языке постепенно, являясь в древнерусском языке наследием прошлых эпох, «развившись, вероятно, еще в индоевропейский период» (В. В. Иванов).

Во-вторых, существует несколько видовых оттен-ков. Они закреплялись в языке неодновременно, их невозможно объединить или выделить на одних основаниях.

В-третьих, наиболее древним оттенком различия является степень длительности действия, определяемая как количественный оттенок действия.

В-четвертых, совершенность или несовершенность гла-голов, чаще определяемые как качественные оттенки, стали отражаться в языке позже.А. А. Потебня блестяще развил идеи Г. П. Павского,

показав двоякого рода различия в пределах того, что называется глагольным видом: «Совершенность и несовершенность, с одной стороны, и степени длительности – с другой, не составляют одного ряда (con-tinuum), но относятся друг к другу как два различные порядка наслоений в языке» (Там же. С. 35). Однако до сих пор остается не вполне ясным, какое именно значение стремился сам автор закрепить за термином «вид» (П. С. Кузнецов). Значения длительности действия и совершенности / несовершенности трудно, а порой и невозможно, отделить одно от другого: действие может быть законченным и одновременно длительным.

Категория степени длительности является в современном русском языке живой, функционально нагруженной и существенно влияющей на состав, значение и форму других глагольных и отглагольных категорий (Г. П. Мель-ников, Е. Н. Ремчукова). Для русской аспектологической традиции характерно определять вид в связи с категорией степени длительности, однако интерпретируется это по-разному: Степень длительности связывается с качеством действия; Степень длительности определяется через время, которое

затрачено на осуществление действия. Анализ существующих определений содержательной

основы категории вида показал, что в целом сохраняются традиции, сформированные еще в XIX веке. При этом можно выделить следующие тенденции: категория вида определяется с опорой на характер

протекания глагольного действия (качество действия); категория вида определяется через время, которое

затрачено на осуществление действия (характеризуются особые различия в самом протекании действия, его «внутренне время», способ распределения действия во времени).В соответствии с другой распространенной точкой

зрения на теорию видов, вид русского глагола

определяется через понятия «предел», «действие, ограниченное временным пределом», «целостное действие» и т. п. Эта традиция сформировалась в западноевропейской лингвистике под влиянием работ А. Мейе, Ф. де Соссюра и др. В русской аспектологии она была продолжена В. В. Виноградовым, Ю. С. Масловым, А. В. Бондарко и др. Именно в работах этого направления категория вида определяется через значение совершенного и несовершенного вида.

Кроме того, существуют определения смешанного типа, в них разные подходы к проблеме содержания категории вида объединены в одной дефиниции. Это своеобразный научный консенсус. Однако концепция вида выглядит несколько «размытой», т. к. включает в себя одновременно ряд различных оснований: характер протекания, распределение действия во времени, отношение к внутреннему пределу, целостность / нецелостность.

В последнее время укрепляется тенденция, в соответ-ствии с которой, многие исследователи не уделяют особого внимания определению глагольного вида как универсальной категории и поэтому не приводят никакого общего определения вида.

Таким образом, за прошедшие столетия, несмотря на усилия десятков и сотен лингвистов, представителей разных школ и направлений, так и не было достигнуто единства в определении вида как грамматической категории. Даже скромная попытка представить сущест-вующие дефиниции в определенном порядке, в соответствии с концепцией той или иной аспектологической теории, заставляет еще раз убедиться в том, что «аспектологи ходят по замкнутому кругу» (Н. Б. Телин). В связи с этим по отношению к русскому глаголу может и должен применяться принцип дополнительности, в соответствии с которым «объект в разных экспериментальных и теоретических системах может и должен изучаться с помощью различных категорий и понятий» (О. М. Соколов). Содержание категории вида не гомогенно, в нем объединяются разные оттенки значения, соответствующие разным стадиям в истории грамматического строя русского языка, зависящие от различного понимания лингвистами такого феномена, как «действие».

Русский вид и теория аспектуальной композицииС. Г. Татевосов

Московский государственный университет им. М. В. Ломоносоваtatevos@philol.msu.ru

вид, аспектуальная композиция, делимитативные глаголы

Summary. In this paper, I discuss aspectual composition in Russian, that is, how properties of nominal arguments interact with those of a verbal stem. From this perspective, meaning and distribution of delimitative verbs are characterized.

В докладе обсуждаются семантические характеристики русских приставочных глаголов совершенного вида; особое внимание уделяется делимитативам, образованных с помощью приставки по-. В частности, рассматривается проблема семантического взаимодействия глагола и его аргументов. Русский материал обсуждается в контексте двух основных композициональных теорий вида — PLUG+

Х. Феркайла и мереололической теории М. Крифки–Х. Филип.

Предмет исследования в композициональных теориях вида — то, как взаимодействует информация, заключенная в глаголе, и информация, представленная в его аргументах. В мереологической теории, одной из наиболее разработанных и влиятельных теорий аспектуальной композиции, аргументируется, что различие между предельными и непредельными предикатами, традиционно анализируемое как лексическое, в действительности опре-деляется квантованностью или кумулятивностью именных аргументов глагола, если эти аргументы находятся в инкрементальном отношении с глагольным предикатом. Неформально, предикат является кумулятивным, если всякий раз, когда он выполняется для сущностей х и у, он выполняется и для их суммы. Предикат является квантованным, если всякий раз, когда он выполняется для сущности х, он не выполняется ни для какой сущности у, являющейся собственной частью х. Инкрементальные предикаты обозначают события, которые находятся в одно-

однозначном соответствии с объектами, которые являются означаемым их аргументов. Инкрементальность гарантирует, что события и аргументы изоморфны; свойства аргументов, соответственно, отображаются в свойства событий.

Эти обобщения объясняют дистрибуцию видовых показателей во многих генетически и ареально независимых языках, однако наталкиваются на проблему с русскими делимитативными глаголами с префиксом по-. В отличие от других приставочных глаголов СВ, делимитативы не являются предельными — ср. Вася пописал письма [OKдва часа || *за два часа] и Вася попил сок [OKпять минут || *за пять минут]. Кроме того, делимитативы не оказывают квантифицирующего воздействия на прямое дополнение, ср. Вася написал письма и Вася пописал письма. В первом, но не во втором случае предполагается, что множество писем задано в предшествующем контексте и было вовлечено в ситуацию целиком. Наконец, партитивный эффект (‘часть объекта была вовлечена в ситуацию’) возникает только у инкрементальных предикатов типа писать письмо в комбинации с делимитативным показателем, ср. Вася почесал нос / попихал мяч / поковырял глину.

В докладе обсуждаются возможные пути анализа дели-митатива в рамках композициональной теории вида и предлагается решение, позволяющее интегрировать дели-митатив в общую теорию перфективности в русском языке.

Лексические и грамматические семы русского глаголаЕ. Я. Титаренко

Таврический национальный университет им. В. И. Вернадского, г. Симферопольelenatit@ukr.net

аспектология, глагол, вид глагола, семантика

Summary. The article contains author’s conception about the meaning of aspectual contraposition of Russian verbs.

Известно, что лексические и грамматические семы в русском глаголе взаимодействуют. Они могут дублировать, поддерживать, усиливать, ослаблять или даже зачеркивать друг друга (по теории И. А. Стернина – [3]). Для того чтобы терминологически развести лексические и грамматические семы, мы предложили для последних название «граммы».

Какие же аспектуально значимые семы и какие граммы взаимодействуют в глагольной семеме? Следует согласиться с М. Я. Гловинской, Б. Комри и др. лингвистами, определяющими предельность как лексическое, а не грамматическое значение глагола. Обозначим сему глаголов СВ Лим. (лимитативность), а семы глаголов НСВ – П (предельность) и НП

Секция XI. Русская аспектология

(непредельность). Кроме того, в глаголах любого вида может присутствовать сема Одн. (однократность / одноактность) либо Ит. (итеративность). Лексические семы, как предложила М. В. Всеволодова, мы будем располагать в числителе, а грамматические – в знаменателе семной дроби.

К числу грамматических сем – грамм – мы относим Ед. (единичность), Повт. (повторяемость), Л (временную локализованность) и НЛ (временную нелокализованность). В набор грамм глаголов СВ входят Ед. и Л. Таким образом, формула граммемы СВ в самом общем случае выглядит так:

    Лим.    Ед. Л

Глаголы НСВ, по нашему мнению, представлены следующими граммемами:

                                 П                             либо НП                            .

 Ед. Л // Повт. НЛ   Ед. Л // Повт. НЛВременная локализованность обуславливает единичность

процесса, а временная нелокализованность коррелирует с повторяемостью. Таким образом, грамма Ед. всегда сочетается с граммой Л, а грамма Повт. – с граммой НЛ.

Глаголы НСВ имеют по два набора грамм (Ед. Л и Повт. НЛ), которые взаимоисключают друг друга. Они не могут быть актуализованы одновременно, хотя могут быть одновременно погашены, нейтральны, как это происходит при употреблении глагола НСВ в общефактическом значении (Вы читали эту книгу?). Конкретно-процессное значение НСВ связано с актуализацией грамм Ед. Л, а неограниченно-кратное – с актуализацией набора Повт. НЛ: Вечером он читал книгу – По вечерам он читал книгу.

В семантике глагола происходит взаимодействие сем и грамм. Так, глагол навещать имеет, по нашему мнению, такую семную формулу:

                        НП Ит.           , Повт. НЛ // Ед. Л

где сема итеративности поддерживает грамму повторя-емости, что обуславливает выражение этого значения в большинстве употреблений и затрудняет использование глагола в ситуации временной локализованности, т. е. погашает граммы Ед. Л. Сравним: Друг навещал / навеща-ет / будет навещать меня в больнице. – Друг лежал / лежит / будет лежать в больнице. (Если в прошедшем времени первое высказывание (друг навещал меня) еще возможно понять как констатацию факта однократного посещения, то в остальных формах времени, также как и в императиве (навещай его), однозначно выражается повторяющееся действие.) Употребление же глагола СВ навестить, имеющего семный набор

Лим.   Одн. ,     Ед. Л

где сема однократности поддерживает и усиливает грамму единичности, связано со значением одноразовости дей-ствия: Друг навестил / навестит меня в больнице.

В контексте семы и граммы могут зачеркиваться, погашаться либо поддерживаться, усиливаться. Например, при наличии лексического показателя кратности глагол СВ обозначает повторяющееся действие: Друг навестил меня пару раз. Семы Одн. и Ед. зачеркнуты контекстом. В предложении Однажды он навещал меня зачеркнута сема Ит., актуализован набор грамм Ед. Л.

Следует отметить, что сема Ит., которая может содержаться в ядре лексической семантики некоторых глаголов НСВ, сохраняется и в производных от них глаголах СВ, таких как: попрыгать, дошагать, перекидать и т. п. Формула этих глаголов такова:

Лим.   Ит.    Ед. Л

Как видим, здесь вступают в сложное взаимодействие сема итеративности с граммой единичности. В результате глаголы СВ называют процесс, состоящий из повторяющихся актов, т. е. внутренне расчлененный, дискретный. Мы классифицировали такой вид повторяемости как «имплицитную внутрисловную повторяемость». Возможно, в данном случае действительно перед нами пример того, что лексические семы оказываются сильнее грамматических (см. [1]). Однако полностью согласиться с этим утверждением мы пока не готовы и считаем необходимым продолжить изучение вопроса об иерархии сем. Интересно, что дериваты СВ имеют только многоактные и моторно-кратные глаголы. Лексемы типа повторять, навещать, появляться, которые составляют особую группу, не имеющую пока специального названия и определяемую нами как «глаголы с семой итеративности», отличаются целым рядом признаков, в числе которых отсутствие суффиксально-префиксальной словообразовательной (глагольной) валентности. Эти глаголы не имеют дериватов СВ, возможно, именно потому, что сема Ит. вступает в противоречие с граммой Ед., свойственной совершенному виду.

Не имеют данные глаголы и вторичных имперфективов, что также может быть обусловлено наличием в их семантике семы Ит. Дело в том, что суффикс -ива- / -ыва- также содержит сему итеративности, поэтому формула глаголов с этим суффиксом такова:

                          П   Ит.                 . Ед. Л // Повт. НЛ

В случае актуализации набора грамм Ед. Л сема итеративности погашается и глагол называет конкретный процесс: Я подписываю это письмо. В случае актуализации набора Повт. НЛ сема Ит. усиливается: Я подписываю все письма. Очевидно, погашение лексической семы граммой у вторичных имперфективов возможно потому, что эта сема не входит в ядро лексического значения глагола, а содержится в семантике суффикса, поэтому она «слабее» граммы1.

Таким образом, мы считаем категорию вида классифицирующей, глаголы в видовых парах разными словами, а само понятие видовой пары значительно расширяем, включая сюда все пары глаголов СВ-НСВ, нахо-дящиеся в отношениях прямой мотивации. В этих па-рах всегда можно определить фазовый инвариант (по О. М. Соколову – [2]). Одним из доказательств того, что глаголы в видовых парах являются разными лексемами, мы считаем, помимо уже известных аргументов, наличие грамматических видовых сем (грамм), наборы и комбинации которых и противопоставляют все глаголы одного вида всем глаголам другого вида. Таким образом, глаголы в видовых парах различаются именно тем, что они являются глаголами разных видов, поскольку не существует чистовидовых аффиксов. Суффикс вторичной имперфективации не является чистовидовым, поскольку имеет сему Ит., которая актуализуется одновременно с граммами Повт. НЛ в граммеме НСВ. Вот почему вторичные имперфективы значительно легче и чаще выражают повторяемость действия.

Литература 1. Всеволодова М. В. Аспектуально значимые лексические и грам-

матические семы русского глагольного слова. (Закон семанти-ческого согласования, валентность и глагольный вид) // Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Т. 1. 2-е изд. М., 2001. С. 19–36.

2. Соколов О. М. Основы имплицитной морфологии русского языка. М., 1997.

3. Стернин И. А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж, 1985.

Несобственно-прямая речь и ее передача в переводеХ. Томмола

Тамперский университет, Институт современных языков и переводоведения (Финляндия)hannu.tommola@uta.fi

перевод, повествовательный текст, вид и время глагола, дейксис

Summary. In this paper the author intends to survey a way of rendering the character’s speech or thoughts called Free Indirect Dis -course. Problems arising when narrative text is translated into other languages are discussed, and special attention will be paid to the functioning of verbs. For example, in English, the tenses are back-shifted in FID, whereas Russian and some other Slavonic lan -guages often, though not always, retain the present tense.

1. Несобственно-прямая речь и (или?) свободный косвенный дискурс

Так называемая несобственно-прямая речь являлась пред-метом исследований русских литературоведов и лин-гвистов еще в первых десятилетиях прошлого века [1; 5]. Е. В. Падучева [3, 335–337] пользуется также калькой из английского — свободный косвенный дискурс и рассмат-ривает последний термин как название понятия, отно-сящегося к нарративной технике, тогда как первый как будто является чисто лингвистическим понятием. Может быть, такое различие оправданно, но в этом случае нам следует определить признаки того и другого. Пока очень неясно, существуют ли вообще показатели СКД, которые можно характеризовать чисто лингвистическими

критериями (см. [14, 107–110]). В данном докладе рассматриваются возможности выделения таких критериев. Далее будут рассмотрены примеры СКД (или НПР) в текстах разных жанров вне художественной литературы, в том числе в публицистике. Важное место занимает вопрос о передаче СКД / НПР в переводе (ср. [9; 10]). Главный упор делается на анализ и сравнение примеров СКД / НПР в некоторых славянских языках.

2. Особенности, вытекающие из видо-временной системы

(1) Видо-временная система оказывает определенное вли-яние на средства создания СКД / НПР в любом языке. Поскольку в восточно- и западнославянских языках грам-матические показатели «абсолютных» и «относитель-

___________________________________ Сравним с вторичным имперфективом многоактного глагола подпрыгивать, у которого происходит сложение сем Ит., имеющихся и в

лексической семантике, и в суффиксальной, так сказать, Ит. в квадрате. Актуализация конкретно-процессного значения этого глагола затруднена и ограничена определенными контекстными рамками: Смотри, он как раз сейчас подпрыгивает. В минимальном контексте этот глагол называет повторяющееся действие: мальчик подпрыгивал / подпрыгивает / будет подпрыгивать. То же в императиве: Подпрыгивай! Если говорящему необходимо обозначить однократное действие, он употребит СВ: Подпрыгни!ных» (перфектных) времен отсутствуют, выбора для однозначной передачи некоторых отношений в повество-вательной структуре нет, точку отсчета и точку (второсте-пенного) момента речи определить трудно. В болгарском (и македонском) языке СКД / НПР потенциально функционирует в отношении временных форм примерно как в германских и романских языках.

(2) Второй момент, на который влияет видо-временная система, заключается в том, что последовательность времен (consecutio temporum) в славянских языках не соблюдается (см. [6, 15]). Здесь вариативность при выборе прошедшего, настоящего или будущего времени очень большая (см. наблюдения М. Я. Гловинской [2, 135] и сл. о «третичном дейксисе» при пересказе).

3. Судьбы несобственно-прямого повествования в переводе

При переводе не все признаки СКД / НПР обязательно передаются в переводном тексте. Общий характер повествовательной стратегии может передаваться более или менее полно; вне зависимости от того, сознательно ли переводчик соблюдает соответствующие особенности оригинала, или «самотеком», они составляют общий харак-тер наррации. Во всяком случае, анализ эффекта перевода на проявление СКД / НПР вполне осуществим (см. [9, 211–212]). С теоретической и методологической точки зрения также представляет интерес, «отчуждающим» или «одомашнивающим» является перевод в каждом данном случае, и вопрос о том, какое воздействие оказывают переводы на принимающую литературу и язык перевода.

Литература1. Волошинов В. Н. Марксизм и философия языка. Л., 1930.

2. Гловинская М. Я. Морфологическая семантика: Семантика, прагматика и стилистика видо-временных форм // Грамматиче-ские исследования. Функционально-стилистический аспект. Суперсегментная фонетика Морфологическая семантика. М., 1989. С. 74–146.

3. Ïàäó÷åâà Å. Â. Ñåìàíòè÷åñêèå èññëåäîâàíèÿ. Ñåìàíòèêà âðåìåíè è âèäà â ðóññêîì ÿçûêå. Ñåìàíòèêà íàððàòèâà // ßçûê. Ñåìèîòèêà. Êóëüòóðà. М., 1996.

4. Успенский Б. А. Поэтика композиции. М., 1970.5. Якубинский Л. О диалогической речи // Русская речь. 1923.6. Barentsen A. Shifting points of orientation in Modern Russian: Tense

selection in ‘reported perception’ // Janssen, Theo A. J. M and van der Wurff, Wim (eds.), Reported Speech. Forms and Functions of the Verb. Amsterdam / Philadelphia, 1996. P. 15–55.

7. Doleћel L. Narativnн způsoby v čeљkй literatuře. Praha, 1993.8. Kurt S. Erlebte Rede aus linguistischer Sicht: Der Ausdruck von

Temporalitдt im Franzцsischen und Russischen: Ein Ьbersetzungs-vergleich // Slavica Helvetica. 64. Bern, 1999.

9. Kurt S. Die sprachliche Markierung russischer erlebter Rede und mцgliche Verдnderungen erlebter Rede in Ьbersetzungen // Wiener Slawistischer Almanach. 43. 1999. S. 197–230.

10. Kuusi P. Free Indirect Discourse in the Translations of Jane Austen’s Novels into Finnish and Russian // Tammi & Tommola (eds). 2003. P. 25–40.

11. May R. The Translator in the Text. On reading Russian literature in English. Evanston, 1994.

12. Tammi P. & Tommola H. (eds.) Linguistic and Literary Aspects of Free Indirect Discourse // FID Working papers 1. Tampereen yliopiston taideaineiden laitoksen julkaisuja. 6. 2003. P. 114 + 5.

13. Tommola H. Introduction: Towards a Typology of Free Indirect Discourse // Tammi & Tommola (eds.). 2003. P. 1–8.

14. Tommola H. Conclusion: Aspects of Free Indirect Discourse and the Limits of Linguistic Analysis // Tammi & Tommola (eds.). 2003. P. 95–114.

Вид и врeмя кaк кoммуникaтивныe кaтeгoрии ðуññêoão ïðeдëoæeниÿ

Ф. ФичиФлoрeнтийский унивeрситeт (Италия)

frafici@unifi.itсинтаксис, вид, итератив

Summary. The starting point of my approach is to consider the Russian verbal aspect as the result of the combination of grammati -cal, semantic, textual and pragmatic parameters. This approach allows us to explain some non prototypical uses of perfective forms in

Секция XI. Русская аспектология

iterative constructions.

В русском языке вид глaголa определяется нa основе несколькиx пaрaметров. Первый из ниx, лексический пa-рaметр, нaиболее универсaльный. Он связaн с семaнтикой глaголa, который может иметь длительное или пунктуaль-ное знaчение1. Второй пaрaметр – грaммaтический. Он предстaвляет собой результaт соотношения семaнтики глaголa с другими компонентaми предложения2. К этим двум пaрaметрaм, игрaющим решaющую роль внутри предложения, нужно добaвить еще двa. Первый – текстовой [1]. Он выступaет в основном в нaррaтиве, и выделяет фоновую информaцию (включaя aвторские сообрaжения) по отношению к событийной. Второй пaрaметр, прaгмaтический, кaсaется выскaзывaний любого типa, тaк кaк помогaет рaзличaть рaзные уровни информaции, в первую очередь, в дискурсе. Это тaк нaзывaемaя иллокутивнaя силa. Рaзличие между третьим и четвертым пaрaметром определяется типологией выскaзывaния. Нaррaтив строится посредством чередовaния элементов, позволяющиx рaзвивaть повествовaние нa фоне лежaщиx в его основе информaционныx компонентов (ср. [3]). Иллокутивнaя силa кaсaется, в чaстности, информaционного потокa, вырaжaемого через глaгольный вид, т. е. НСВ и СВ являются покaзaтелями смягчения или усиления иллокутивной силы выскaзывaния (или речевого aктa) [2].

Цель моего доклaдa – покaзaть, нa мaтериaле русского языкa, кaким обрaзом проявляется aспектуaльное соотношение глaгольного видa с компонентaми предложения. Исxодный пункт моиx рaссужений – общaя теория aспектуaльности, которaя предполaгaет, что кaждый компонент предложения (включaя дополнения, неопределенные местоимения и нaречия) выступaет кaк видовой фaктор. Помимо лексическиx компонентов грaммaтическую роль игрaет и порядок слов.

В доклaде будут рaссмaтривaться, в чaстности, некоторые употребления глaголов совершенного видa в форме презенсa (непрошедшего времени) в итерaтивныx конструкцих.

Литерaтурa1. Золотовa Г. A. Кaтегории времени и видa с точки зрения текстa //

Вопросы языкознaния. 3. 2002. С. 8–29.2. Xонг Т.-Г. Об «информaционном подxоде» к описaнию русского

глaгольного видa // Исследовaния по теории грaммaтики. 1. Глaгольные кaтегории / Под ред. В. A. Плунгяна. М., 2001. С. 136–163.

3. Chvany C. Verbal Aspect, Discourse Saliency, and the so called ‘Perfect of Result’ // Verbal Aspect in Discourse / Nils B. Thelin (ed.). Amsterdam, 1990. P. 213–235.

___________________________________ Длитeльнoe и пунктуaльнoe знaчeния сooтвeтствуют, сooтвeтствeннo, стaтивнoму и дeятeльнoму и тeрминaтивнoму и кульминaтивнoму

знaчeниям в клaссификacии Вeндлeрa.2 Прeдлoжeниe oтнoсится к любoму урoвню инфoрмaции внутри выскaзывaния. Пoд выскaзывaниeм (enoncй) пoнимaeтся функcиoнaльнaя

eдиниca, сoдeржaщaя oднo или нeскoлькo прeдлoжeний.

Типология категории вида / аспекта в русском и шведском языкахМ. Ю. Черткова

Московский государственный университет им. М. В. Ломоносоватипология, категория вида / аспекта, imperfective / perfective aspect, универсалия, инварианты

1. Категория вида / аспекта – лингвистическая универсалия, фундаментальная языковая категория, присущая всем языкам мира. Синонимичные термины «вид», «аспект» и «вид / аспект» передают одну и ту же когнитивно-понятийную категорию. Термины «вид / аспект» и «аспектуальность» не тождественны. В рамках типологического сопоставления мною рассматриваются imperfective aspect / perfective aspect (IPF / PF) и их славянские аналоги – несовершенный / совершенный вид (НСВ / СВ).

2. В рамках контенсивной типологии аргументируется тезис об универсальности категории вида / аспекта. Грам-матические категории вида / аспекта, таксиса и времени передают в языке физическое Время (ср. англ. Time и tense). Физический смысл категории вида / аспекта отражает структура действия на оси времени:

Dt * * * * * t,

tí ííti1 ti ííti1  tê

где tн – время начала действия; ti1, ti, ti1 – текущее время действия; tк – время физического прекращения, лимита-тивности, ограниченности действия; Dt (t  tн – tк) – длительность, протяженность действия. За категорией вида / аспекта язык закрепил два параметра, являющиеся инвариантами ‘ПРОТ’ (IPF / НСВ) и ‘ЛИМИТ’ (PF / СВ) [2].

3. В сфере функциональной типологии мною была разработана анкета, содержащая диагностические контек-сты основных прототипических и некоторых непрототипических значений IPF / PF в трех временных планах индикатива (см. табл.).

Ðóññêèé IPF (ÍÑÂ) Шведский IPF1. Ï ð î ã ð å ñ ñ è â

í / âð. – ×òî òû ñåé÷àñ äåëàåøü?– ß ÷èòàþ.

í / âð. – Vad gör du (nu)? / Vad håller du på med (nu)? – Jag laser / Jag håller på att lasa / Jag håller på och laser.

á / âð. Êîãäà ìîé äðóã ïîçâîíèò ìíå ïî òåëåôîíó, ÿ áóäó ÷èòàòü ñâåæèå ãàçåòû.

á / âð. När min vän ringer mig läser jag / håller jag på att läsa tidningen / När min vän ska ringa mig läser jag tidningen / När min vän kommer att ringa mig läser jag tidningen.

ïð / âð. Êîãäà ìîé äðóã ïîçâîíèë ìíå ïî òåëåôîíó, ÿ ÷èòàë ñâåæèå ãàçåòû.

ïð / âð. När min vän ringde mig läste jag / kommer att läsa / håll på att läsa tidningen.

2. Õ à á è ò ó à ë è ñí / âð. ß ÷èòàþ ãàçåòó «Èçâåñòèÿ». í / âð. Jag läser / brukar läsa / hålla på att lästa tid-

ningen Izvestiaá / âð. Òåïåðü ÿ áóäó ÷èòàòü ãàçåòó «Èçâåñòèÿ». á / âð. Jag ska läsa / hålla på att läsa / kommer att

läsa / kommer att hålla på att lästa tidningen Izvestia

ïð / âð. Раньше я читал газету «Известия». ïð / âð. Tidigare läste jag / brukade jag läsa / brukade jag hålla på att läsa tidningen Izvestia

3. È ò å ð à ò è âí / âð. Я каждый день читаю эту газету. í / âð. Jag läser / håller på och läser / håller på att

läsa den här tidningen varje dag.

á / âð. Òåïåðü ÿ áóäó ÷èòàòü ýòó ãàçåòó êàæäûé äåíü. á / âð. Nu kommer jag att läsa / kommer jag att hålla på att läsa den här tidningen varje dag / Nu ska jag läsa / ska jag hålla på att läsa den här tid-ningen varje dag / Nu tänker jag läsa / tänker jag hålla på att läsa den här tidningen varje dag.

ïð / âð. Ðàíüøå ÿ êàæäûé äåíü ÷èòàë ýòó ãàçåòó. ïð / âð. Tidigare läste jag / hölle jag på att läsa den här tidningen varje dag. Tidigare brukade jag läsa / brukade jag hålla på att läsa den här tidningen varje dag.

4. Ä å ñ ê ð è ï ò è âí / âð. Ñòîèò ïðåêðàñíàÿ ïîãîäà. Ñâåòèò ñîëíöå. Âñÿ

ñåìüÿ âñëóõ ÷èòàåò ñâåæóþ ãàçåòó. À ó ìåíÿ íà äóøå ãðóñòíî.

í / âð. Det är vackert väder. Solen skiner. Någon läser / håller på och läser / håller på att läsa tidningen högt för hela familjen. Och själv känner jag mig sorgsen / Men själv är jag sorgsen / Men själv känner jag mig sorgsen.

á / âð. Áóäåò ñòîÿòü ïðåêðàñíàÿ ïîãîäà. Áóäåò ñâåòèòü ñîëíöå. Âñÿ ñåìüÿ âñëóõ áóäåò ÷èòàòü ñâåæóþ ãàçåòó. À ó ìåíÿ íà äóøå áóäåò ãðóñòíî.

á / âð. Det kommer att vara vackert väder. Solen kom-mer att skina. Någon kommer att läsa / kommer att hålla på att läsa tidningen högt för hela familjen. Och själv ska jag känna mig sorgsen.

ïð / âð. Ñòîÿëà ïðåêðàñíàÿ ïîãîäà. Ñâåòèëî ñîëíöå. Âñÿ ñåìüÿ âñëóõ ÷èòàëà ñâåæóþ ãàçåòó. À ó ìåíÿ íà äóøå áûëî ãðóñòíî.

ïð / âð. Det var vackert väder. Solen sken. Någon läste / håll på att läsa tidningen högt för hela familjen. Och själv kände jag mig sorgsen.

5. Ê î í ê ë þ ç è âí / âð. ß óæå ÷àñ ÷èòàþ ñâåæèå ãàçåòû. í / âð. Jag har redan last / har hållt på att läsa tidnin-

gen en timme.á / âð. ß óæå ÷àñ áóäó ÷èòàòü ñâåæèå ãàçåòû, êîãäà îí

ïîçâîíèò ìíå ïî òåëåôîíó.á / âð. Jag har redan last / har hållt på att läsa tidnin-

gen en timme, när han ringer / Jag ska redan ha läst / ska ha hållt på att läsa tidningen en timme, när han ringer / Jag kommer redan att ha läst / kommer att ha hållt på att läsa tidningen en timme, när han ringer.

ïð / âð. ß óæå ÷àñ ÷èòàë ñâåæèå ãàçåòû, êîãäà ìîé äðóã ïîçâîíèë ìíå ïî òåëåôîíó.

ïð / âð. Jag hade redan last / hade hållt på att läsa tid-ningen en timme, när min vän ringed.

6. È í ò å í ö è î í à ë è ñ á / âð. Òû áóäåøü ÷èòàòü ýòó ñòàòüþ? á / âð. Ska ni läsa den här artikeln?

7. Ý ê ñ ï å ð å í ö è à ë è ñïð / âð. Òû ÷èòàë ýòó ñòàòüþ? ïð / âð. Har ni läst den här artikeln?

Ðóññêèé PF (ÑÂ) Шведский IPF8. Í à ð ð à ò è â

á / âð. Çàâòðà ÿ ïðèäó ñ ðàáîòû, ïðî÷èòàþ / ïî÷èòàþ ýòó ñòàòüþ è ïîéäó â òåàòð.

á / âð. Imorgon kommer jag (hem) från arbetet, läser igenom / läser den här artikeln och går iväg till teatern.

ïð / âð. Â÷åðà ÿ ïðèøëà ñ ðàáîòû, ïðî÷èòàëà / ïî÷èòàëà ýòó ñòàòüþ è ïîøëà â òåàòð.

ïð / âð. Igår kom jag (hem) från jobbet, läste igenom / läste den här artikeln och gick iväg till teatern.

9. Ð å ç ó ë ü ò à ò è âá / âð. -Òû ïðî÷èòàåøü ýòó ñòàòüþ?

– Äà, ïðî÷èòàþ.á / âð. – Läser du igenom artikeln? / Ska du läsa ig-

enom artikeln? / Kommer du att läsa igenom artikeln?– Ja, jag läser igenom den. / Ja, jag ska läsa ig-enom den. / Ja, jag kommer att läsa igenom den.

ïð / âð. – Òû ïðî÷èòàë ýòó ñòàòüþ?– Äà, ïðî÷èòàë.

ïð / âð. – Har du läst igenom den här artikeln? / Läste du igenom / färdigt den här artikeln?– Ja, det har jag / Ja, jag har läst igenom den. / Ja, det gjorde jag / Ja, jag läste igenom / färdigt den när artikeln.

Òèïîëîãè÷åñêèé àíàëèç ãðàììàòè÷åñêîé ñòðóêòóðû êàòåãîðèè âèäà / àñïåêòà â ðóññêîì è øâåäñêîì ÿçûêàõÏëàí IPF / PF

ñîäåðæàíèÿ â ðóññêîì ÿçûêå â øâåäñêîì ÿçûêå

Ïëàí âûðàæåíèÿ

  ãëàãîëû   ãëàãîëû      ÍÑÂ      ÑÂ

  3 / 1 cóôôèêñ:  17 / 5 ïðèñòàâîê:-èâà-,        ïî-, ñ-, ïðî-, -âà-,     çà-, îò- è äð.  -à-      1 ñóôôèêñ

    -íó-

  ïðåçåíc   àîðèñò   ôóòóðóìû:  ïåðôåêòska, kommer   ôóòóðóì–2

 att, tänger+èíô  ðåçóëüòàòèâ-   ïðîãðåññèâû:    íûå ïîñòâåð- hållá på att+èíô,  áû: igenom,   håller på och…   färdigt, klart

èòåðàòèâ:  bruka+èíô.

Секция XI. Русская аспектология

4. Структурная типология славянской и неславянской, русской и шведской, категорий вида / аспекта как основная цель данного исследования (см. табл., схему), подтверждает универсальность и грамматичность данной категории в разноструктурных языках.

Литература1. Маслова-Лашанская С. С., Чекалина Е. М. Шведский язык //

Языки мира. Кельтские языки. М., 2000.2. Черткова М. Ю. Грамматическая категория вида в современном

русском языке. М., 1996.3. Черткова М. Ю. Инварианты русского вида и аспектуальные

универсалии // Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ. Т. 1. М., 1997.

4. Черткова М. Ю. От категории вида к категории времени или наоборот? // Типология вида: проблемы, поиски, решения. М., 1998.

5. Черткова М. Ю., Чанг П.-Ч. Эволюция двувидовых глаголов в современном русском языке // Russian Linguistics. 1998. № 22.

6. Черткова М. Ю. О современном этапе эволюции формальной модели русского вида // Русский язык: исторические судьбы и современность. Труды и материалы. МГУ. М., 2001.

7. Черткова М. Ю., Канэко Ю. Типологические особенности кате-гории вида / аспекта в русском и японском языках // X конгресс МАПРЯЛ «Русское слово в мировой культуре»: Русский язык и русская речь сегодня: старое – новое – заимствованное. СПб., 2003.

8. Черткова М. Ю. К типологическому описанию общефактического значения русского НСВ: семантическая маргинальность & прагматическая инновация // Современный русский язык: функционирование и проблемы преподавания. Будапешт, 2003.

9. Черткова М. Ю. Вид или аспект? К типологии славянской и романской категории (на материале русского и испанского языков) // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология (в печати).

Общефактический НСВ в атрибутивном употреблении И. Б. Шатуновский

Международный университет природы, общества и человека «Дубна», г. Дубнаshatun@uni-dubna.ru

несовершенный вид, общефактический, атрибутивный, дискурс

The Attributive Use of the Impv General-Factual. The author distinguishes referential and attributive uses of the Impv General-Fac -tual, establishes different types of the Attributive Impv General-Factual depending on their functions in discourse and degree of ex -plicitness of expressing logical relations in discourse blocks.

То, что называют общефактическим значением (ОФ) НСВ, образует чрезвычайно широкую и неоднородную область языковых явлений, состоящую из различных типов и подтипов употреблений. Однако во всех своих употреблениях ОФ сохраняет некоторый общий семантический корень, своего рода инвариант ОФ, обусловленный его первичным употреблением в экзистенциальном значении — это то, что он обозначает квант потенциально повторяющейся ситуации (P). В различных типах ОФ НСВ по-разному противопоставлен СВ. В так. наз. ОФ экзистенциальном ОФ характеризуется неопределенностью с точки зрения количества и времени Р; ОФ может противопоставляться СВ по самому семантическому характеру Р, обозначая такой квант, который может повторяться (К тебе приходила / пришла какая-то блондинка). Нас здесь будут интересовать случаи, когда ОФ полностью эквивалентен соотносительному СВ с референциальной и семантической точки зрения (например, Я убрал / убирал квартиру вчера; Этот дворец строил / построил Растрелли; Кто купил / покупал кофе? и т. д.), и все-таки, интуитивно ясно, чем-то от него отличается. Чем?

Поскольку ОФ НСВ с семантической точки зрения обозначает такую ситуацию, которая может повторяться (квант потенциально повторяющейся ситуации), и именно в таком виде, в котором она может повторяться. и поскольку каждая из повторяющихся ситуаций сама по себе является уникальной ситуацией, со множеством неповторимых признаков и особенностей, то в ОФ такая ситуация представлена только тем своим аспектом, который повторяется. Иными словами, глагольная группа (ГГ) с ОФ НСВ обозначает то общее, что имеет место во всех повторениях. А это значит, что ГГ с ОФ НСВ обозначает тип (Дж. Форсайт, М. Лейнонен, Х. Мелиг).

Это обусловливает возможность (чрезвычайно распространенного и продуктивного) употребления ОФ, которое мы будем называть атрибутивным. В случае атрибутивного употребления общая функция ОФ состоит в том, чтобы вынести в коммуникативный фокус не само событие как таковое, а его (типовую) характеристику, так сказать, не событийный денотат, а, используя термины, введенные в оборот Н. Д. Арутюновой, событийный сигнификат. Другими словами, здесь важно не то, что имело место такое-то событие, а важно, что имело место такое событие, событие такого типа, относящееся к такому-то множеству однородных (однотипных) событий. Вынесение в вершину сигнификата ГГ

обеспечивает установление смысловых, логических связей между данным ГГ и другими смыслами в тексте. Для установления логических связей важно то, что данное ГГ представляет тип, множество (повторяющихся) Р. Из уни-кального Р логически ничего не следует. Все логические выводы основываются на общих суждениях в качестве большей посылки силлогизма. В обычном дискурсе такие силлогизмы никогда не формулируются полностью, но в массовом порядке подразумеваются, основываясь на обобщенном характере каких-то компонентов. ОФ, скрывая за собой тип, обозначая один квант из множества и именно как относящийся к данному множеству событий (действий), обеспечивает базу для логического вывода: Должна быть у вас моя карточка, я записывался ‘Всегда, когда люди записываются, на них заводят карточку; я записывался, поэтому у вас должна быть моя карточка’. Атрибутивное употребление характерно для ОФ всех синтаксических типов, в частности, как для утвердительных предложений, так и для вопросительных предложений. Однако в утвердительных высказываниях ситуация более прозрачна, в то время как в вопросительных высказываниях это употребление приобретает более сложный вид.

В случае атрибутивного ОФ, вследствие его дискурсивной несамодостаточности, необходимо говорить не об отдельных высказываниях, а о единых дискурсивных блоках, в которые входит высказывание с ОФ. Такие блоки отличаются друг от друга с точки зрения эксплицитности-имплицитности выражения различных их компонентов. В докладе предполагается рассмотреть следующие дискурсивные типы употребления блоков с ОФ:

А. Все компоненты дискурсивного блока, включая логические связи, выражены эксплицитно (имплицитной, но это дискурсивная норма, остается только очевидная большая посылка силлогизма, выражающая общее суждение).

Б. На синтаксической поверхности отсутствуют показатели логической связи. Характер связей определяется в таких блоках исключительно смысловыми отношениях между эксплицитными компонентами. Особую подгруппу в этой группе образуют высказывания, которые мы будем называть экзистенциально-атрибутивными.

В. На синтаксической поверхности отсутствует не только показатель логической связи, но и пропозиция (шире, речевой акт), с которым коммуникативно-логически свя-зано высказывание с ОФ НСВ. Наличие ОФ НСВ (особен-но такого, который не может интерпретироваться иначе, чем атрибутивно, т.е. во всех иных отношениях СВ), является

своего рода «ключом», заставляющим адресата вывести это необходимое звено в качестве коммуникативной импликатуры, поскольку в противном случае ОФ оказывается немотивированным. Тем самым ОФ мотивирует, активизирует «косвенную коммуникацию» (Хонг), является базой для реализации косвенного речевого

акта. Г. Выводные компоненты в ОФ ГГ могут в меньшей или

большей степени конвенционализоваться, закрепляться за

данным сочетанием. Происходит своего рода «обо-гащение» собственно языкового значения ГГ объектив-ными и субъективно-оценочными признаками, устойчиво ассоциирующимися с данным множеством (типом) дей-ствий, событий и т. п.

ОФ вопросы также могут пониматься атрибутивно. Отличие от утвердительных высказываний в том, что в ОФ вопросах ситуация сдвигается на один шаг, и выводная цепочка оказывается более длинной.