Адар. Март 2016.

ЕВРЕЙСКИЙ ЖУРНАЛНАС МОЖНО НАЙТИ В ИНТЕРНЕТЕ ПО АДРЕСУ

בייה

5776ЖУРНАЛ ЭКСОДУС - МОНРЕАЛЬ

OBSHINA.CA

ПУРИМ

Дорогие друзья, от имени Еврейского центра ХАБАД,Поздравляем вас Праздником ПУРИМ !

праздничый вечер для детей и взрослых.Приглашаем вас на веселый и интересный

Чтение Мегилат Эстер, Подарки для Всех Детей, Маскарад, Пицца, Хаманташен

Что:

Когда: в ЧЕТВЕРГ, 24 - го Марта, 2016 в 18:00

Где:У НАС В СИНАГОГЕ - По Адресу: 7370 Улица COTE-S.-LUC Road, На ВТОРОМ Этаже, Помещение # 111

За Дополнительной Информацией Пожалуйста Обрашайтесь к Раввину Моше Рейхтману по Телефону: (514) 777-9161

Желаем Всем Весёлого Праздника !

СОДЕРЖАНИЕ

Составитель Ишайя Гиссер

OT РЕДАКТОРА

В иудаизме есть такое понятие «Ашгаха пратит» — Божественное Провидение — личное наблю-дение Творца, Его персональный надзор и руко-водство. Вы думаете, что случайно встретились с нужным вам человеком, случайно нашли (или потеряли) работу, случайно споткнулись, опоз-дали на важную встречу или оказались в нужном месте в нужное время? Думаю, что каждый из нас может вспомнить хотя бы одну историю из своей жизни, в которой можно увидеть руку Вс-вышнего, Его поддержку и явные чудеса. Об этом свиде-тельствует вся история еврейского народа и, в частности, история Пурима. Не случайно еврей-ка Эстер стала царицей, не случайно Мордехай услышал разговор двух слуг, решивших убить царя Ахашвероша, не случайно Аман ходил по двору, когда у царя была бессонница, не случайно слуга сообщил,что виселица для Мордехая готова, при-чем сообщил как раз тогда, когда царь не знал, как наказать Амана. Можно привести еще много примеров Б-жественного провидения в описании истории Пурима. Все было подготовлено для того, чтобы спасти евреев от злодейского указа Амана «уничтожить, убить и погубить всех евре-ев, от юноши до старика, младенцев и женщин в один день». За длинной цепочкой «совпадений» и «случайностей», которые тогда произошли, стояла «Ашгаха пратит» — Б-жественное Провидение.

В жизни случаются неприятности и проблемы, а порой и тяжелые испытания. Но мы должны знать, что нет никаких случайностей, все, что с нами про-исходит, происходит по воле Вс-вышнего. И не надеяться только на свой ум и свои силы, потому что, когда мы пытаемся бороться с трудностями, полагаясь только на собственные силы, не вверяя себя в руки Творца, Он как бы отстраняется от нас. Первым шагом к решению проблем должно быть обращение к Б-гу, так, как это сделали Мор-

дехай и Эстер. Они могли бы использовать свое положение при дворце и сразу пойти к царю про-сить о спасении своего народа, но они oбъявили пост, призвав евреев молиться и раскаяться в грехах перед Вс-вышним. Затем Мордехай собрал еврейских детей и вместе с ними молился и учил Тору, чтобы пробудить милосердие Вс-вышнего и заручиться Его поддержкой. И тогда произошло чудо: евреи были спасены. В память об этом событии и установлен праздник Пурим.

Согласно Торе, Вс-вышний сначала дает чело-веку лекарство, а уж затем посылает болезнь. Нам надо только понять, где оно, это лекарство от Вс-вышнего, в чем заключается Его помощь. Чтобы не было, как в притче: Во время наводнения человек сидит на крыше своего дома и молится Б-гу, чтобы Б-г его спас. К человеку подплывает плот, люди на плоту предлагают этому человеку спасти его, но тот отвечает: «Меня Б-г спасет», и продолжает молиться. Вода прибывает. К дому подплывает лодка, люди в лодке предлагают чело-веку спасти его, но тот снова отвечает, что его спасет Б-г, и продолжает молиться о спасении. Вода поднимается еще выше. Над крышей дома начинает кружить вертолет, с вертолета сбрасыва-ют лестницу и кричат человеку, чтобы он забирался по ней, но человек отвечает, что его спасет Б-г, и продолжает молиться. Наконец, вода накрывает дом целиком, человек тонет и попадает в рай. Он спрашивает у Б-га: - Господи, я так просил Тебя, чтобы Ты меня спас, почему же Ты этого не сделал? - Но я же посылал тебе плот, лодку и вертолет!

Желаю всем вам видеть Б-жественное Провиде-ние и почувствовать защиту и помощь Вс-вышнего в нужную минуту!

С ува же ни ем,Элла Во ро вич

ДЛЯ ДУШИ

ЕВРЕЙСКИЕ ПРАЗДНИКИ

НА ТЕМУ ДНЯ

ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЧКА

ИНТЕРВЬЮ

ИЗ ИСТОРИИ

НЕ ЗАБУДЬ

НЕСЛУЧАЙНЫЕ СЛУЧАЙНОСТИ

Свиток Эстер – это единственная из книг Святого Писания, в которой имя Вс-вышнего не упоминается ни разу. Это объясняется тем, что, будучи записанной Мордехаем и мудрецами Великого Собрания, она была также переписана нееврейскими летописцами для царских хро-ник Персии и Мидии, и если бы имя Б-га было упомянуто в оригинале, то при переводе оно бы заменялось ими на имена языческих богов. Однако у всего есть высший смысл и своя духовная причина. Поэтому то, что в свитке Эстер ни разу не упоминается имя Вс-вышнего, несет в себе также более глубокую идею.

Не только имя Творца явно не раскрывается в тексте Книги Эстер, но и название праздника Пурим, посвященного чудесному избавлению евреев, о котором в ней идет речь, на первый взгляд никак не отражает идею чуда и спасения. Слово «пур» означает «жребий» и относится к жребию, который бросал Аман, чтобы выбрать время, наилучшее для уничтожения всех евреев. То есть название праздника связано скорее со злодейским замыслом Амана, нежели с идеей чудесного избавления.

И несмотря на все это, именно Пурим – самый радостный праздник, веселье которого просто не знает границ.

СНАЧАЛА ПОСТЧтобы понять это, проанализируем те действия, которые предприняли Мордехай и Эстер, чтобы сорвать замысел Амана. В то время они оба были влиятельнейшими людьми в государстве: Мордехай был уважа-емым царедворцем, Эстер же была самой царицей. Для них было бы естественным и логичным постараться в первую очередь употребить все свое влияние при дворе, чтобы расстроить планы недругов.

На деле же они поступили совсем иначе. Первое, что они сделали – призвали народ к посту и раскаянию. Мордехай «облекся в одежду из дерюги и посыпал голову пеплом» и вышел так на улицы города. Эстер велела передать ему: «Иди, собери всех иудеев... и поститесь за меня, и не ешьте и не пейте три дня, и я... буду поститься так же». Лишь после трех дней поста, после того, как евреи раскаялись в грехах, Мордехай и Эстер предприняли действия, используя свое государственное вли-яние.

ВСЕ НЕСПРОСТАМордехай и Эстер знали, что угроза полного уничтожения, нависшая над евреями, была неслучайна. Она явилась знамением Свыше, чтобы побудить евреев раскаяться в том, что они сблизились с язычниками и участвовали в кощунственном пиршестве царя Ахашвероша. Поэтому самым первым делом Мордехай и Эстер постарались сделать все, чтобы исправить то, что стало причиной смертельной угрозы. И лишь после этого, убедившись, что в евреях пробудилось раскаяние, они предприняли естественные, рациональные меры для устранения самой угрозы.

Праздник Пурим несет в себе урок, позволяющий понять централь-ную основу мировоззрения иудаизма. Все, происходящее в мире естественным образом, есть лишь прикрытие для скрытых глубинных процессов, протекающих по воле Б-жественного Провидения. Если, не дай Б-г, грозит беда, еврей должен сразу постараться найти духовную причину и источник этой угрозы и увидеть в ней призыв к раскаянью и к исправлению. И предпринимая какие-либо рациональные меры к спасению, он должен понимать, что это лишь природные оболочки для истинного избавления, исходящего от Б-га.

ТЬМА ВОССИЯЕТЭта внутренняя суть праздника Пурим отражается в самом названии его и в том, что имя Вс-вышнего ни разу не упомянуто в свитке Эстер.

«Пур» – жребий, брошенный Аманом, не был случайным, а полностью соответствовал воле Б-жественного Провидения и был необходим для того, чтобы пробудить сердца евреев к раскаянью и исправлению, и чтобы произошло все то, что является поводом для радости праздника Пурим. Творец пребывает во всем, что вокруг нас, даже в самом есте-ственном и обыденном, подобно тому, как в свитке Эстер повествова-ние о череде событий фактически рассказывает о величайшем чуде, при том, что имя Б-га явно не упоминается.

Урок Пурима помогает человеку ощутить связь со Вс-вышним и нау-читься видеть свет даже в том, что кажется темнотой. А это, в свою очередь, приближает время прихода Машиаха, когда сбудутся слова: «И ночь воссияет как день», – то есть тьма превратится в свет.

ru.chabad.org

ПРАЗДНИК СКРЫТОГО ЛИКА

Из трудов Любавичского Ребе

Их читают и в самые радостные моменты, и в минуты печа-ли. Все 150 псалмов читают в течение еврейского месяца. Для этого псалмы разделены на 29 или 30 отрывков. Любавичский Ребе неоднократно подчеркивал, что в свя-тых строчках псалмов кроются великие благословения, и поэтому важно каждый день посвящать несколько минут их

чтению. Также принято молиться за всех членов семьи. Номер псалма, который мы читаем за близкого человека, зависит от его возраста: количество прожитых лет + 1. Например, сыну исполнилось 10 лет – читается псалом №11, кому-то 52 года – читается №53. Ниже приводится порядок чтения псалмов.P.S. У нас в офисе вы сможете приобрести книгу Псалмов на русском или английском языках.

Псалмы царя Давида

ДатаЕврейская

дата№ Псалма Дата

Еврейская

дата№ Псалма

1 марта 21 104-105 2 23 108-1122 22 106-107 3 24 113-1183 23 108-112 4 25 119 -1пол.

4 24 113-118 5 26 119 -2пол.

5 25 119 -1пол. 6 27 120-134

6 26 119 -2пол. 7 28 135-139

7 27 120-134 8 29 140-150

8 28 135-139 9 1 Нисана 1-9

9 29 140-144 10 2 10-17

10 30 145-150 11 3 18-22

11 1 Адара 2 1-9 12 4 23-28

12 2 10-17 13 5 29-34

13 3 18-22 14 6 35-38

14 4 23-28 15 7 39-43

15 5 29-34 16 8 44-48

16 6 35-38 17 9 49-54

17 7 39-43 18 10 55-59

18 8 44-48 19 11 60-65

19 9 49-54 20 12 66-68

20 10 55-59 21 13 69-71

21 11 60-65 22 14 72-76

22 12 66-68 23 15 77-78

23 13 69-71 24 16 79-82

24 14 72-76 25 17 83-87

25 15 77-78 26 18 88-89

26 16 79-82 27 19 90-96

27 17 83-87 28 20 97-103

28 18 88-89 29 21 104-105

29 19 90-96 30 22 106-107

30 20 97-103 1 мая 23 108-112

31 21 104-105 2 24 113-118

1 апреля 22 106-107 3 25 119 -1пол.

ДЛЯ ДУШИ

ЕВРЕЙСКИЕПРАЗДНИКИ

ПУРИМпраздник

Обычаи и символы праздника:Заповеди, которые евреи должны исполнять в Пурим, символизируют радость, охватившую спасшихся от гибели евреев. Трапеза в Пурим напоминает о веселье, царившем в еврейских домах. В этот день посылают подарки друзьям, делясь с ними своей радостью. В Пурим принято радовать бедных подарками. Чтение «Свитка Эстер» – символ веселья еврейских общин.

ЧТЕНИЕ «СВИТКА ЭСТЕР»Вечером и днем в Пурим читают Мегилат Эстер («Свиток Эстер»). Содержание «Свитка» напоминает нам о произошедшем чуде, и есть заповедь читать его публично. Таким образом выполняют написанное в «Свитке»: «И дни эти будете вспоминать и отмечать из поколения в поколение... и память о них не сотрется у ваших потомков...» Наши мудрецы учат: «Как о них вспоминают? - Читая «Свиток».

ПРАЗДНИЧНАЯ ТРАПЕЗА Существует заповедь устраивать в Пурим трапезу, главная отличительная черта которой – веселье. В «Свитке Эстер» сказано о днях Пурима: «Дни пира и веселья». В Пурим принято пить вина больше обычного, потому что чудо Пурима связано с вином: царица Вашти была изгнана царем во время пира, когда пили много вина, и вместо нее царицей стала Эстер; также во время пира Эстер сумела убедить Ахашвероша отменить указ об уничтожении евреев. Во время праздничной трапезы нужно давать усладу своему телу в память о физическом спасении евреев в дни Пурима.

МИШЛОАХ МАНОТ Каждый еврей должен послать два вида угощений по меньшей мере одному человеку, как написано в «Свитке»: «...посылание яств в дар друг другу». Смысл этой заповеди – в укреплении братства между евреями и в умножении веселья.

ПОДАРКИ БЕДНЫМ Существует заповедь давать подарки по меньшей мере двум бедным евреям. Подарком могут служить деньги, угощения или любой другой предмет, которому бедняк будет рад. Сказано в «Свитке Эстер»: «...подарки бедным». Исполнение двух последних заповедей сводит на нет слова Амана: «Есть один народ, рассеянный и разбросанный между народами». Аман хотел подчеркнуть отсутствие единства у евреев. Эстер же сказала Мордехаю: «Иди, собери всех евреев». Мы – единый народ, и эти заповеди подчеркивают глубокую связь между всеми евреями.

«В те дни были у евреев и свет, и веселье, и радость, и почет...»

Нет, пожалуй, другого такого праздника, который вызывает столько различных эмоций! История Пурима описана в последней книге Танаха «Мегилат Эстер» (мегила – свиток). Атмосфера этого праздника необычна для религиозного еврея: громкое чтение в синагогах самого «Свитка», прерываемое шумом трещоток, веселое театрализованное представление Пуримшпиль, шумное застолье...

Сама история незамысловата. Время действия – IV век до н.э., место – древняя Персия. Ассимилированные евреи периода вавилонского плена начали забывать свою Традицию, и Вс-вышний захотел им тактично об этом напомнить. Узурпатор Ахашверош возвышает Амана и делает его своим первым министром. А тот издает указ: первому министру каждый обязан кланяться. И евреи, как законопослушные граждане, начинают выполнять приказ наряду со всеми подданными царя. И только еврей Мордехай не желает кланяться аманам: только Б-гу! И за это Аман решает уничтожить всех евреев.

Эта «логика» пережила его на две тысячи лет. «Есть один народ, проникший во все структуры, не соблюдающий государственных законов, — народ, от которого исходит все зло. И правителю страны стоит лишь издать указ, чтобы народ сам отомстил своему врагу». Нет, это не из выступления очередного сегодняшнего лидера. Это всего лишь «переведенная» на современный язык цитата из «Свитка Эстер». С этими-то словами и обратился к царю Ахашверошу один из «выдающихся» антисемитов древности – всесильный министр Аман. Он бросает жребий (по-персидски – «пур», отсюда название праздника), на какое число назначить погром. Не правда ли, удивительным образом история повторяется – снова и снова?

На пиру царь, не глядя, подписывает приказ Амана об уничтожении целого народа – и теперь это уже закон! Чудом об этом становится известно Мордехаю, и он... собирает еврейских детей (по преданию, 22 тысячи) и начинает обучать их основам Торы! И весь народ в течение года вернулся к еврейству, к традиционному образу жизни, несмотря на смертельную опасность. А царица Эстер, набравшись мужества, пошла к царю (что не было принято) просить за свой народ. И в конце все чудесным образом произошло наоборот: Аман был повешен на дереве, которое он уготовил Мордехаю, царь с той же легкостью издал другой указ (о праве евреев на самооборону), а день, который грозил стать одной из самых траурных дат, стал самым веселым праздником в еврейском календаре!

«ДЕЛО ВРАЧЕЙ», ИЛИ ПУРИМ 1953 ГОДА

Шолем Лугов

В 1953 году Сталин планиро-вал «окончательное решение еврейского вопроса». Так назы-ваемое «дело врачей-вредите-лей» должно было подготовить

«общественное мнение» страны к выселению евреев из всех республик СССР в Якутию, в район Верхоянска (где морозы доходят до 68 градусов) и в другие районы Сибири и Даль-него Востока. Поблизости от Хабаровска уже стали строить бараки для приема ссыльных. Значительную часть еврейского населения СССР планировалось уничтожить в пути — руками толпы, которая жаждала найти выход своему «справедливому гневу» против нена-вистных «жидов-отравителей». Все партий-ные и советские учреждения, руководство всех железных дорог ждали только приказа свыше, чтобы осуществить задуманное. 6 марта должен был состояться суд над «врача-ми-убийцами», которых заставили признать-ся в несовершенных преступлениях. Все, казалось, было готово к тому, чтобы зара-ботали страшные жернова, которые должны были перемолоть еврейский народ в прах…

21 Тевета 5713 года по еврейскому кален-дарю, или 8 января 1953 года, Нью-Йорк, Бруклин. Около трех лет тому назад скончал-ся предыдущий Любавичский Ребе, рабби Йосеф-Ицхак Шнеерсон. Его зять и преем-ник, рабби Менахем-Мендель, возглавивший Любавичское движение в 1950-м году, про-должает дело своего тестя и учителя. Одна из традиций, которую он продолжает поддержи-вать, — периодическая публикация трактатов учения философии хасидизма предыдущего Ребе, которые тот издавал в последние годы жизни. Эти трактаты обычно были приуроче-ны к праздничной дате или какому-либо осо-бому дню. 8 января неожиданно для всех Ребе издает «внеурочный» трактат. Никто не знает причины этого события. Знают только одно — так распорядился Ребе.

«Тора была дарована еврейскому народу лишь в заслугу его абсолютного подчине-ния воле Вс-вышнего и готовности к само-пожертвованию, — говорится в этом трак-тате. — Порою наступают времена, когда кажется невозможным следовать законам Торы и выполнять ее заповеди из-за того, что богобоязненных и изучающих Тору пытаются унизить и высмеять. Причем это делают те, кто гораздо ниже их… Но, как сказали наши мудрецы: „В дни Мошиаха наглость (высме-ивающих) не будет знать границ…“, и еще сказали они, что „ноша под силу верблюду“. Если нам суждено испытать всю горечь изгна-ния, значит, есть силы, чтобы выдержать это испытание, ибо от Вс-вышнего нет зла…»

Трактат вышел из печати, люди читали и

не могли понять, что побудило Ребе издать его. Разгад-ка пришла позже, через несколько недель.

Это про-изошло 1-го марта, на собрании, посвящен-ном празд-нику Пурим. События складывались следующим образом.

В начале собрания Ребе дал объяснение на стих «И воспитывал он Адасу, она же Эстер»… Его лицо, его глубокая сосредоточенность говорили о необычности сегодняшнего вече-ра. Люди почувствовали — что-то происхо-дит или что-то должно произойти. Закончив объяснение, Ребе снова заговорил, время от времени прерывая свою речь хасидски-ми напевами. Часы показывали далеко за полночь, но люди не расходились, собрание продолжалось, в нем чувствовалась необык-новенная сила и мощь.

Один из старых хасидов — реб Шмуэль Леви-тин — приблизился к Ребе и попросил благо-словить всех евреев, находящихся сейчас в сталинской России. Ребе откликнулся на просьбу, и все поняли — сейчас Ребе снова будет выступать перед хасидами. Такое про-исходило впервые — Ребе никогда не высту-пал дважды в течение одного вечера. Люди встали, приготовились слушать. Ребе начал с истории:

«В 1917 году, после падения царского режима, в России были назначены всеобщие выборы. Пятый Любавичский Ребе, рабби Шолом-Довбер, отдал распоряжение всем своим хасидам использовать в этих выборах свое право голоса. Указание Ребе быстро распро-странилось по всей хасидской общине. Один из хасидов, человек набoжный и ученый, большую часть своего времени проводивший в изучении Торы, был совершенно далек от политики — как внутренней, так и внешней. Несмотря на это, он, будучи хасидом Ребе и следуя каждому его слову, окунулся в микву, подпоясался гартлом и отправился на голо-сование.

Он абсолютно не был знаком с процеду-рой выборов и даже не имел представле-ния, за кого нужно голосовать. К счастью, он

повстречал там других хасидов, и они посвятили его в подробно-сти избиратель-ного процесса. Сосредоточив-шись, с чувством трепета, — как при исполнении каждого поруче-ния Ребе, — он потуже затянул гартл и торже-ственно опустил в урну избира-тельный бюлле-тень.

В ту же секунду он услышал шум. Восторжен-ная толпа голосующих приветствовала своего кандидата. В один голос они скандировали: «УРА! УРА!» Хасид решил, что эти крики — часть избирательной процедуры и, опасаясь оскорбить чувства других, а также, чтобы не привлекать внимания, он принялся кричать вместе со всеми.

Русское «ура» очень схоже с еврейским «у — ра», что буквально означает «он — зло». Так получилось, что, пока все остальные кричали «Ура!», хасид кричал «У — ра!» — «Он — зло!..» Ребе умолк и подал знак рукой. Собравшиеся в синагоге люди стали в один голос скандиро-вать: «У — РА! У — РА!..»

После этого Ребе начал объяснять стих «Пото-му и назвали этот день Пурим».

По завершении собрания хасиды долго обсуждали неожиданное выступление Ребе и рассказанную им историю. Каждый чувство-вал, что все происшедшее каким-то образом связано с нынешними событиями в находя-щейся по ту сторону «железного занавеса» далекой России.

В тот же вечер, в 20 часов 23 минуты по московскому времени со Сталиным случился удар. Его больше не смогли поставить на ноги. Он умер через четыре дня — 5 марта 1953 года…

В этот день Ребе опять выступил с речью! Но на этот раз все присутствующие поняли, какая тут связь. Ребе говорил об уникаль-ности еврейского народа и о возможности праведников совершать чудеса с помощью знаний, почерпнутых из Торы.

О Мошиахе сказано (Йешаяу 11:4): «...и духом уст своих умертвит нечестивого».

www.moshiach.ru

НА ТЕМУ ДНЯ

ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЧКА

Виленские Рассказы

Яков Шехтер

Mы совсем позабыли про разговор о Гер-Цедеке, и обещание Эли-эзера разобраться в этой истории тоже улетучилось из памяти. Раз-говор состоялся на второй день

Шавуот, и сразу после окончания Элиэзер пустился на поиски информации.

Для начала он хорошенечко посидел в город-ской библиотеке. Одна из работниц, грузная Софа Иосифовна, явно благоволила сим-патичному юноше, просиживавшему целые вечера над книгами, и благодаря ее покро-вительству, перед ним раскрылись недоступ-ные для обыкновенного посетителя фонды.

Информации оказалось немного, но кое-что удалось разузнать. Покончив с читальным залом, Элиэзер занялся «раскопками» на женской половине синагоги. Тут ему при-шлось провести куда больше времени, чем в библиотеке, ведь тысячи книг, пылившихся на полках, были расставлены как попало, без всякой системы и порядка. Но Элиэзера это не смущало, он с огромным удовольствием перебирал книгу за книгой, медленно про-двигаясь вдоль стеллажей. Похоже, процесс рассматривания и классификации доставлял ему удовольствие, не меньшее, чем само чтение.

За несколько месяцев такой «муравьиной»

деятельности ему удалось отобрать несколь-ко книг, посвященных Гер-Цедеку и, забро-сив все остальные дела, Элиэзер погрузился в препарирование добычи. К тому времени он довольно далеко продвинулся в изучении иврита, но достигнутого им уровня еле хва-тало для минимального понимания текста. Ведь книги издавались для людей, занимав-шихся на иврите с трех лет.

Прошли осенние праздники, минула Ханука и только перед самым Пуримом, в одну из суб-бот, когда мы остались в синагоге на кидуш, Элиэзер выполнил свое обещание.

– В польско-литовской унии, – начал он свой рассказ, – Потоцкие принадлежали к одному из самых богатых и влиятельных шляхетских родов. На просторах огромного королевства, простиравшегося от Балтийского до Черно-го моря, графу принадлежало более тысячи имений. Наследнику титула и несметного богатства, юному Валентину, предстояло стать опорой трона, политиком, решающим судьбы Речи Посполитой.

Но Валентина интересовало иное. С дет-ских лет его влекла духовность и, несмотря на сопротивление родителей, он поступил в Виленскую католическую семинарию, гото-вясь принять сан ксендза. Необычайно ода-ренный юноша привлек внимание епископа

и после двух лет учебы его вместе с другим талантливым юношей по фамилии Заремба отправили в Париж. По завершении курса Валентина ожидала блестящая церковная карьера. Родители успокоились: ведь в тот период, получивший впоследствии назва-ние «смутного времени», влияние церкви на государство превышало влияние сейма.

Углубленное изучение католицизма приве-ло Валентина и Зарембу к неразрешимым вопросам, на которые христианство не дава-ло ответов. Тогда юноши тайно обратились к раввину и начали брать у него уроки по Тана-ху. Через полгода Валентин решил оставить веру своих отцов и принять иудаизм.

Заремба, впоследствии также ставший про-зелитом по имени Барух бен Авром, вспоми-нал, как по субботам Валентина охватывало необычайное волнение. Он ходил из одного угла в угол, восклицая «Цо то ест суббота?».

Тайно переехав в Амстердам, Валентин стал евреем по имени Авром бен Авром и полно-стью погрузился в Учение. Кроме Торы его больше ничего не интересовало.

Узнав об исчезновении сына, граф Потоцкий принялся за розыски. Во все концы Евро-пы помчались гонцы, и скоро тайное стало явным: наследник самого крупного состоя-ния Польши обратился в одного из презира-

ГЕР-ЦЕДЕК – ГРАФ ВАЛЕНТИН ПОТОЦКИЙ

емых шляхтой евреев. Спасаясь от пресле-дователей, Авром бен Авром перебрался в Вильну. Он надеялся, что графу не придет в голову искать у себя под носом. Узнать быв-шего Валентина было почти невозможно: длинная борода и пейсы полностью изме-нили облик ясновельможного пана.

В Вильне Гер-Цедек стал брать уроки у Гаона, и тот посоветовал ему переехать в небольшое местечко, чтобы не привлекать внимание. Так Авром бен Авром оказался в Илье, местечке в окрестностях Вильны. Он не выходил из синагоги, посвящая все время Талмуду.

В этом местечке жил портной, который шил шубы для шляхтичей. От них он услышал, что граф Потоцкий ищет по всей Европе своего пропавшего сына, который, по слухам, стал евреем. Авром бен Авром вызвал подо-зрение у портного, ведь на идиш он гово-рил с тяжелым акцентом, зато по-польски изъяснялся словно дворянин. Однако свои сомнения портной оставил при себе.

У портного был сын, скверный, распущен-ный мальчишка. Он повадился мешать Гер-Цедеку, кричать, топать ногами, дудеть в свистульки. После многих уговоров не выдержал Авром бен Авром, взял мальчиш-ку за ухо и вытащил из синагоги.

– Если еврейский ребенок, – сказал Гер-Цедек, – с таким пренебрежением относит-ся к изучающим Тору, значит в будущем он отречется от своей веры.

Так и произошло: мальчик вырос и крестил-ся.

А разозлившийся портной сообщил вла-стям о странном еврее, Гер-Цедека аресто-вали и отвезли в Вильно. Отец и мать сразу опознали сына. Да он и не стал отпираться.

– Мама, – объяснил он плачущей графине, – ты очень дорога мне. Но правда дороже.

По законам тогдашней Польши, за отказ от католицизма казнили сожжением на костре. Католическая церковь душила полой черной сутаны не только евреев, а все вероиспове-дания – к примеру, для назначения в приход православного священника требовалось особое разрешение короля. Родители упра-шивали Гер-Цедека отказаться от иудаизма только для виду, чтобы спасти свою жизнь.

– Мы построим для тебя отдельный дво-рец, – обещал отец, – неприступный, как крепость. Будешь жить себе там со своими раввинами и делать, что хочешь. Но будешь жить!

– Ты ведь сам учил меня, что врать недо-стойно, – ответил отцу Гер-Цедек. – Как я могу соврать и предать своего Б-га?

Пытаясь сломить волю строптивца, к нему применили изощреннейшие пытки, но тщетно. Авром бен Авром был преисполнен решимости пожертвовать собой ради освя-щения имени Вс-вышнего.

Тогда мать помчалась в Варшаву, просить у короля помилование для своего «сумас-шедшего» сына. Помилование было даро-

вано, но католический трибунал опере-дил графиню на сутки, и во второй день праздника Шавуот 1749 года Гер-Цедек был сожжен на ратушной площади Вильны.

Когда пламя подобралось совсем близко, Гер-Цедек произнес благословение «Барух мекадеш эт шимха бэрабим» и вскричал громким голосом: «Шма Исроэль». И пере-дают от имени Виленского Гаона: если бы в тот момент на площади присутствовали десять соблюдающих субботу евреев, спо-собных ответить «Омейн» на это благосло-вение, Машиах пришел бы в их поколении. Но на ратушной площади находился лишь переодетый в польское платье ребе Лейзер Сиркис.

Пламя поднималось все выше, и до ушей ребе Лейзера донесся голос Гер-Цедека:

– Огонь, огонь, жги мои руки, которые гре-шили, жги мой язык, который наслаждал-ся трефным, жги мои ноги, преклонявшие колени перед идолом.

Потом из пламени донеслось пение:

– Счастливы мы, как добра наша участь, как приятна наша судьба!

Раввин Шломо-Залман Ойербах рассказы-вал от имени Хофец-Хаима, который пере-давал это от имени реб Хаима из Воложина, слышавшего из уст самого Гаона, что в тот момент, когда душа Гер-Цедека в мучениях рассталась с телом, в мир ворвалось такое количество света, что клипа, прячущаяся в ногтях, практически растворилась. Поэто-му обычай омывать утром руки после сна, дабы уничтожить эту клипу, носит в наши дни чисто символический характер, что, конечно, не говорит о том, будто его можно отменить.

Ночью, когда на костровище остался только стражник, ребе Лейзер выполнил указание Гаона: собрал пепел и два пальца, нетро-нутых пламенем, в глиняный кувшин. Кув-шин захоронили на еврейском кладбище и на протяжении двух сотен лет могила Гер-Цедека стала местом, куда в тяжелые мину-ты приходили евреи Литвы излить сердце перед Вс-вышним.

Через два дня после казни в виленском предместье Супиники, жители которого с радостью и в изобилии собрали дрова для костра, вспыхнул пожар. Предместье выго-рело полностью, до последнего сарая.

Фронтон дома на ратушной площади про-тив того места, где происходила казнь, почернел. Большое пятно чернильно-чер-ного цвета никак не поддавалось выведе-нию. Сначала фронтон покрасили, но пят-но проступило через краску. Тогда поста-вили леса и оштукатурили весь фасад, сбив слой старой штукатурки. Однако спустя неделю пятно оказалось на прежнем месте. Снова покрасили – пятно вернулось. После нескольких лет безуспешной борьбы отча-явшийся хозяин сломал дом и построил на его месте новое здание.

На протяжении многих поколений, потомки

портного из местечка Илье, выдавшего Гер-Цедека, рождались уродами. Глухие, немые, горбатые, слепые, почти все они умирали насильственной смертью. В местечке знали причину проклятия и потому избегали бра-ков с представителями этой семьи.

Католический трибунал запретил хоронить останки Гер-Цедека по еврейскому обряду. Пепел ребе Сиркис собрал тайно, подкупив стражника, а на могиле установили лишь небольшую плиту с надписью: тут похоро-нен праведник Авром бен Авром скончав-шийся во второй день праздника Шавуот. Гаон благословил ребе Сиркиса, пообещав, что он проживет длинную и счастливую жизнь, и ребе Лейзер дожил до ста двенад-цати лет.

А на могиле выросло странной формы дерево. Из одного основания, расщепляясь на уровне полутора метров, выходили два ствола. Дерево напоминало человека, скло-нившегося над могильной плитой. Поляки-католики много раз пытались повредить это дерево. Несколько раз приносили пилы, но когда приступали к работе, в распиле проступали капли крови, и поляки в страхе убегали.

Как-то раз науськанный ксендзами рьяный католик пришел на кладбище с топором, напился допьяна и принялся рубить дерево. После третьего удара топор вырвался из его рук и, отскочив от ствола, ударил его обухом прямо в лоб. Поляк скончался на месте, и с тех пор к дереву больше не под-ступались.

Лишь в 1919 году польские легионеры Пил-судского, захватившие Вильно, срезали пулеметными очередями его верхушку. Памятник на могиле Гер-Цедека виленская община смогла установить только в 1927 году.

Спустя сорок лет после казни Виленский Гаон завещал похоронить себя возле Гер-Цедека. Больше двух веков на эти рядом расположенные могилы приходили молить-ся евреи, просить у Вс-вышнего помощи и поддержки в заслугу похороненных пра-ведников.

Элиэзер тяжело вздохнул и посмотрел на меня.

– А теперь ключ от могилы Гаона и Гер-Цедека находится в твоих руках. Ты хоть отдаешь себе отчет, к какой великой тайне ты прикоснулся и какая огромная честь тебе оказана?

Я только пожал плечами. Тогда, в Виль-не, происходящее не казалось чудом, оно словно вытекало из стен старых домов, видевших Гаона, из плит центральной пло-щади, выложенных рабочими гетто, из воз-духа, в котором еще витали великие тени прошлого. Много позднее, прожив в Изра-иле двадцать с лишним лет, я понял вопрос Элиэзера, содрогнулся от своей былой без-заботности и со слезами возблагодарил Вс-вышнего за дарованную мне милость сопричастности.

ИНТЕРВЬЮ

Елена Касимова

ИНТРОДУКЦИЯМоя специальность (в прошлой жизни) -

музыковедение. Я была режиссером-постанов-щиком музыкальных программ Азербайджан-ской Государственной филармонии и всегда с интересом следила за музыкальными програм-мами телевидения. И вот однажды я услыша-ла фрагмент телевизионной передачи, посвя-щенной Вагнеру, которую вел совсем молодой парень (он был в то время то ли студентом, то ли аспирантом). Он говорил так ярко, так убе-дительно, что если кто-то и сомневался в анти-семитизме Вагнера, то после этой передачи все стало на свои места. Мне запомнилось имя молодого музыковеда, и когда через двадцать с лишним лет среди прочего интересующего меня материала я прочла одну из статей, под-писанную знакомым именем, решила связаться с ним.

Итак, Артем Варгафтик, музыкальный кри-тик, телеведущий.

Артем Варгафтик окончил Российскую ака-демию имени Гнесиных по классу виолончели, затем аспирантуру на кафедре истории испол-нительства Московской консерватории.

Таким я его впервые увидела с экрана теле-визора.

В 93-м году, еще будучи студентом, Артем Варгафтик начал работать музыкальным корре-спондентом в различных СМИ.

Полтора месяца служил в армейском оркестре. Гастролировал с немецким оркестром «Филармония наций».

На телевидении Артем работает с 96-го года. Цикл созданных им на канале ТВЦ музыкальных программ о Вагнере под названием «Мерзавец» сразу же вызвал фурор.

С 1994 по 2003 годы Артем Варгафтик был музыкальным обозревате-лем на радиостанции «Эхо Москвы», с 2004-го - веду-щим программы «Спорная музыка» на частоте «Маяк-FM». На телеканале «Куль-тура» вел программы «Пар-титуры не горят» и «Орке-стровая яма». В качестве музыкального обозревате-ля участвовал в передачах «Положение вещей» и «Тем временем».

Артем Варгафтик - дважды лауреат россий-ской телевизионной премии «ТЭФИ» (2003, 2004).

В 2003 году ток-шоу Варгафтика «Оркестро-вая яма» получило «Тэфи» как единственное в мире ток-шоу о классической музыке.

В Академии им. Гнесиных Артем преподает

историю виолончельного искус-ства и музыкальную журналистику.

Владеет английским, фран-цузским, испанским и немецким языками.

ЭКСПОЗИЦИЯ: ЗНАКОМСТВО С ТЕМОЙ

- Артем, расскажите, пожа-луйста, о Вашей семье, об учебе, о еврейских корнях, о том, как проявлялось (если про-являлось вообще) еврейство в Вашей семье.

- Семья у нас самая обыкновен-ная - именно из таких и состоит до сих пор социальная прослойка «недобитой» советской интеллигенции.

Мои родители - научные работники, делом своим продолжают заниматься и сегодня, хотя им под 80, а встретились и поженились они будучи студентами МИТХТ (Московского инсти-тута тонкой химической технологии) в конце 50-х годов. Мама - кандидат, папа - доктор химических наук, но, боюсь, я не очень точно смогу описать в правильных терминах совре-менное направление папиной исследователь-ской работы, во всяком случае, дальше пер-вой фразы его докторской диссертации про

металло-комплексный катализ вообще и гигантские кластеры палладия в частности у меня дело не идет.

ВАРИАЦИЯ ЖАНРО-ВО-ХАРАКТЕРНАЯ:ДЕДУШКА-«СПРАВОЧНИК» И ДЕДУШКА-ЙЕШИ-БОТНИК

- Кроме Вас, в Вашей семье были музыканты?

- Музыкантов до меня в роду не было, хотя были и комсо-мольцы-добровольцы (папины родители оба были членами партии с огромным довоенным стажем), и профессора. До сих пор для многих моя фами-лия автоматически означает «посмотри там, в Варгафтике», что подразумевает «Справоч-

ник по теплофизическим свойствам жидкостей и газов проф. Н. Б. Варгафтика». Профессор Варгафтик - это мой дедушка Натан Борисович, а этот Справочник - один из трудов его долгой, совсем не простой и совсем не только «пар-тийной» жизни. Были также плановики с «тем-ным прошлым» - это о моем другом дедушке, Абраме Ефимовиче Федоровском, который был сыном весьма состоятельного киевского купца:

дом на Подоле, около Житнего Базара (т. е. хлебного рынка) нам с мамой показывали киев-ские родственники как раз в последнее лето перед Чернобылем. Теперь они все в Израиле, а дед мой, которого семья в 1913 году отдала в йешиву как раз в те места (Иерусалим или Цфат, точно сейчас уже невозможно сказать) - из-за начавшейся через год Мировой войны так и не смог вернуться к учебе после первого курса. И вместо раввинской смихи получил в итоге эко-номический диплом и работал до самых послед-них своих дней начальником планового отдела на кондитерской фабрике «Красный Октябрь».

Вот по всем этим обстоятельствам и выхо-дит, что я - москвич в третьем поколении, а мои дети - уже в четвертом.

ВАРИАЦИЯ BASSO-OSTINATO:ЕВРЕЙСКИЕ ПРИНЦИПЫ ВОСПИТАНИЯ

Мои родители всегда много работали и при этом постоянно чему-то учились, узнавали что-то новое. И меня также они совершенно четко приучили к тому, что лень и неподвижность (в том числе ума) - это тупиковый путь, дорога в никуда. Что нужно не просто попасть и с готов-ностью прийти туда, где тебе дадут хорошее образование, а еще и суметь его взять. Что образование - это не тот «нерастворимый оса-док», который остается в голове после того, как ты забыл все, чему тебя учили, а прежде всего твой собственный труд, который никто у тебя не отнимет. Я всегда буду благодарен родителям за это.

- И это все истинные принципы, составля-ющие основу еврейского воспитания, когда образование еврея начиналось с трехлет-него возраста. То, что в Советском Союзе тяга к изучению Торы трансформировалась в тягу к знаниям как таковым, - следствие известных причин.

- Собственно еврейского в этом образова-нии, по крайней мере в школьные годы, было совсем немного. Дедушка Абрам начинал нас с братом учить ивриту и самым-самым детским азам идишкайта, но мне было только восемь

ВАРИАЦИИ НА ЕВРЕЙСКУЮ ТЕМУ

ИНТЕРВЬЮ С МУЗЫКАЛЬНЫМ КРИТИКОМ АРТЕМОМ ВАРГАФТИКОМ

Таким я его впервые увидела

лет, когда его не стало. Продолжать было некому, пока я не взялся за это дело сам после перерыва в пару десятков лет...

ВАРИАЦИЯ ГАРМОНИЧЕСКАЯ – НАЧАЛО

- Что послужило причиной начала занятий музыкой?

Детская музыкальная школа была одним из вариантов (наряду, скажем, с лепкой из пластилина), который предложили родителям, чтобы решить проблемы с детской картавостью и неразборчивостью моей речи: мелкая моторика очень стимулирует речь.

В школе на самой короткой московской улице Балчуг работал муж маминой одноклассницы, преподавал скрипку. К нему меня и отвели. После веселых и доброжелательных тестов (которые, как мне казалось, я легко прошел) результат вышел не блестящий: слух 3, ритм 3, память 3. Сказали, что способности у меня весьма средние, и, чтобы нас не расстраивать, предложили сначала походить в «нулевку» к Бернарду Борисовичу Грановскому. Он учил мам и детей вместе, это было интересно и легко. Много лет спустя я узнал, что он был еще и крупным специалистом по истории еврейской музыки. Причем так вышло, что в конце 90-х Бернард Борисович, уезжая в Германию к родным, передал мне свою лекционную практику на эти темы в Израильском культурном центре в Москве.

А тогда нам предложили виолончель – инструмент тяжелый (в смысле громоздкий) и куда менее популярный, чем фортепиано или скрипка, – в надежде, что замучаются ребенка возить в школу с этим ящиком, и занятия сами тихо прекратятся.

Но почему-то мне было интересно, что-то начало получаться на виолончели, лет в 9 обнаружился абсолютный слух, который и до сих пор доставляет мне не только радость, но и проблемы, потому что я много чего слышу, что другим не очень заметно, и особенно тяжело переношу фальшь по понятным причинам. Сам не заметил, как я закончил музыкальную школу на отлично. Потом мы начали думать, как быть дальше.

В середине 80-х годов актуальнее всего для мальчиков с такими фамилиями и лицами, как у нас с братом, были хорошие институты с военными кафедрами как разумная альтернатива Афганистану, в котором очень не хотелось оказаться. И про который никто точно не знал, сколько он продлится и сколько оттуда еще пришлют цинковых гробов.... Поэтому дома обсуждался вариант вроде МИФИ, МИРЭА, МАИ, куда надо хорошо сдать математику с физикой и где не очень лютуют антисемиты в приемной комиссии. Моему брату все-таки не удалось поступить в свое время на Мехмат МГУ именно по этой, весьма распространенной тогда причине. Перспектива же обучения музыке рассматривалась как упущенная и не особо интересная.

Довольно неожиданно меня взял к себе самый строгий и требовательный виолончельный педагог тогдашней Москвы Аркадий Григорьевич Латинский. Взял, то есть начал заниматься со мной, ничего не обещая, но при этом готовя меня к поступлению в консерваторское училище, расположенное в Мерзляковском переулке и поэтому прозванное Мерзляковкой. Только тут на самом деле мои родные отнеслись к перспективе появления в семье музыканта всерьез, и я благодарен им за то, что они не стали этому препятствовать.

Я попал без всякой протекции, блата, даже

без подходящей рекомендации в мир, которого иначе бы просто никогда не увидел и не узнал. С Латинским мы занимались дважды в неделю в училище и еще дважды у него дома на проспекте Мира, причем так он работал со всем своим огромным классом (16 человек = полторы ставки) и, естественно, не брал не только никаких денег, но даже и благодарственных подарков. При этом у него играли – и классно играли – практически все, в том числе и люди очень скромных талантов, и явные «калеки» тоже.

Мы занимались с ним в этом жестком режиме всего-то года два, когда в середине моего второго курса с ним случился инсульт. Дальше было сложнее, приходилось практически все делать и до всего доходить самому, потому что вместо занятий новый педагог просто тупо повторяет «громче, быстрей» - «быстрей и громче». Как Вы понимаете, это не особо помогает овладеть инструментом, и не очень-то мотивирует. Вот тут-то и пригодились, а потом даже усовершенствовались те навыки, которые и оказались самыми важными в дальнейшей жизни: учиться самому задавать правильные вопросы и самому находить на них ответы.

Пожалуй, с тех пор я этим и занимаюсь.

ВАРИАЦИЯ ПОЛИФОНИЧЕСКАЯ: ЕВРЕЙСКОЕ ИСКУССТВО - ДВА ВЗГЛЯДА

- Попытаюсь и я сформулировать «правильный» вопрос. В чем заключается отличие искусства еврейского от искусства других народов? Не являются ли они антагонистичными по своей природе?

Про еврейское искусство (хотя на самом деле существует много разных представлений о нем) и его антагонизме или хотя бы резких, заметных отличий от того, чем занимаются другие, я не стал бы утверждать ничего категорично.

Как и своим слушателям в те, достаточно далекие уже времена, когда мне доводилось читать много лекций, вести даже кое-какие образовательные проекты, связанные прежде всего с еврейством в музыке, я могу только предложить на выбор два варианта. Два варианта отбора истинно еврейских явлений в искусстве и две шкалы оценок искусства по этому признаку.

Более узкий взгляд, подразумевающий строгий и тщательный отбор: еврейское искусство – это нечто, сделанное еврейскими руками и еврейской головой, содержащее при этом еврейские смыслы и ценности. На пересечении этих линий - очень мало музыки, не говоря уже о других видах искусства. Собственно, с клейзмеров здесь все начинается и ими же и кончается.

Более широкий взгляд предполагает большее число критериев отбора. В результате поиска становится понятно, что мы можем считать своим не только то, что сделано непременно авторами-евреями и не обязательно на определенных еврейских языках (а их много), и совсем не только то, что создано в формальных рамках еврейской жизни - в местечке, гетто или еврейском квартале любого города мира.

Главное, что делает то или иное искусство еврейским - наличие в нем еврейских реалий, еврейских ценностей и еврейских знаний о мире. И это может быть оратория выкреста Феликса Мендельсона-Бартольди о пророке Элияу, или опера другого не менее знаменитого выкреста Антона Рубинштейна о восстании Маккавеев, или опера Арнольда Шенберга (опять-таки выкреста, но вовремя осознавшего свою ошибку и сумевшего ее исправить) «Моисей и Арон», в которой Моше Рабейну косноя

зычен настолько, что не может петь, а только говорит, но музыка своей странной силой и исключительной необычностью, непохожестью на все другие оперы мира, производит невероятное впечатление....

Всего этого я не стал бы «отдавать» другим народам и традициям, хотя они и считают Мендельсона немецким классиком, Рубинштейна - русским, а Шенберга - международным авторитетом, создателем нововенской школы. В этом отношении они могут быть правы так же, как и мы. Причисляя к еврейской музыке произведения на еврейскую тему, я совершенно спокойно не считаю таковой произведения тех же авторов, но на иную тему: например, ораторию Мендельсона «Павел» или оперу Рубинштейна «Христос». Потому что это про другое - вот и все. А вот пронзительная, хоть и очень короткая, но душераздирающая кантата Шенберга «Уцелевший из Варшавы», где обреченные на смерть узники гетто хором поют «Шма Исроэль», допевают его до слов «...увкумэхо» (...и вставая), после чего музыка жестко и страшно обрывается на диссонансе, - это точно про нас, по всем формальным и официальным критериям. Правда, среди этих критериев есть еще один. Довольно опасный.

ВАРИАЦИЯ СИМФОНИЧЕСКАЯ: ИСКУССТВО, КОТОРОЕ МЫ ВЫБИРАЕМ

Любой из нас знает, каков самый простой ответ на вопросы «что значит быть евреем», «кто мы такие» и прочие вопросы из этого же ряда. Мы - это те, кому рано или поздно напомнят, что мы не такие, как они. Напомнят о нашем еврействе, с чем-нибудь его свяжут и, как правило, с какими-нибудь проблемами: от Холокоста до изгнания из Испании во времена Колумба, разрушения Храма, пира Валтасара или вавилонского пленения.

Евреи, веками гонимые и преследуемые, спасались только благодаря руке Вс-вышнего. Это стало частью их представлений о самих себе. Здесь и заключается опасность - перепутать себя самих со своей горькой судьбой и принять боль, страх, холод и слезы за собственное еврейство. Опасность еще и в том, что, «обретая себя» в этом самоощущении, еврейское искусство на самом деле себя здесь теряет. Иногда частично, иногда совсем - становясь в длинную очередь гонимых, рассеянных, лишенных родины и внутренней целостности культур, живущих в диаспорах. Таких историй, народов, традиций на Земле много.

Так вот, если искусство, которое мы выберем, признаем своим и с которым отождествим себя как читатели, зрители или слушатели, расскажет нам, что олицетворением еврейства являются узники или пораженные в правах люди из черты оседлости, и даже сделает это столь же талантливо, как, скажем, еврейский художник Шагал или совершенно не еврейский композитор Шостакович, - то непременно нужно вспомнить, что главными книгами о нас являются не книги о делах Бейлиса или Дрейфуса, но святые книги Торы, Пророков, Псалмов царя Давида.

А во времена, когда нас окружали сильные и агрессивные восточные народы древности со своими религиями, человеческими жертвоприношениями и колесницами, мы отличались от них не одеждой и манерой говорить или петь, а прежде всего тем уникальным набором ценностей и смыслов, которые все еще живы и которых никто не отменял. И не отменит, будем надеяться....

Продолжение на следующей странице

Широкому распространению легенды о создании голема Мааралем из Праги мы обязаны польскому раввину Юдлу Розенбергу (1860–1935) и издателю Хаиму Блоху. Розенберг опубликовал в 1909 году книгу под названием «Чудесные деяния Маараля» («Нифлаот Маараль»), якобы написанную зятем знаменито-го раввина и содержащую рассказ о борьбе Маараля с кровавыми наветами,

о его публичном споре с христианским священником, описание создания голема, а также ряд историй о том, как Маараль с помощью голема чудесным образом спасал евреев от притеснений. Книга завершается тем, что Маараль добился запрета рассматривать в суде кровавые наветы и за ненадобностью уничтожил голема. Вслед за этим приводится ряд любопытных алахических высказываний Маараля о големе. В предисловии Розенберг сообщает, что перед нами публикация аутентичной рукописи, выкупленной им за большие деньги у некоего Хаима Шарпштейна из Меца (для пущей важности приводится даже текст

ГОЛЕМ: ЛЕГЕНДА ИЛИ МИФ

УРИ ГЕРШОВИЧ

Староновая синагога. Фрагмент гравюры примерно 1836 г.

ТРОЙНЫЕ ВАРИАЦИИ: О МНОГОМ ПОНЕМНОГУ

- На хабадском сайте помещена Ваша замечательная статья, посвященная Реббецин Хае Мушке. Когда и от кого Вы впервые о ней услышали? Откуда почерпнули информацию?

14-15 лет назад я выполнял различные проекты для синагоги в Марьиной Роще: писал статьи для их интернет-сайта, прово-дил серию интервью с баалей-тшува или с настоящими еврейскими профессионалами без кавычек - т. е. людьми, которые реально практиковали те или иные еврейские виды деятельности и служили таким образом обществу.

- С кем именно?

- С моэлем Шаей Шафитом, с шойхетом, а по совместительству самым уважаемым московским раввином - Ицхаком Коганом, и даже с Лией Юзефовной Любовной (эта замечательная женщина, специалист по шидуху, оказалась к тому же моей соседкой, мы и теперь живем с ней на одной улице).

- Обращались ли Вы к ней в связи с ее профессией, то есть с просьбой найти Вам шидух?

- Ее помощью воспользоваться в этом деликатном деле, то есть, «злоупотребить служебным положением» я, честно говоря, не решился. Но мне и без того невероятно повезло найти в нашем музыкантском кругу прекрасную еврейскую жену.

- Замечательно! Я не решалась задать Вам сакраментальный вопрос о Вашей супруге. Теперь знаю, что благодаря Вам ветвь еврейского народа с такой благородной фамилией, как Ваша (озна-чающая «правдивый», «заслуживающий надежды»), не прервется!

Какого возраста Ваши дети, успели ли они получить извне информацию о том, что они евреи? Иными словами, кто-нибудь уже сказал им вечное «жид»?

- Жидами их еще никто не успел назвать, иначе бы мне и это пришлось им переводить с языка окружающей действительности на нормальный человеческий, кстати, это одна из постоянных тем наших с ними разговоров о жизни.

Они двойняшки, им по восемь лет, скоро 9, но они - мальчик и девочка, или, как выра-зился по их поводу наш покойный главный редактор на радио «Культура» Виталий Яков-левич Вульф, «королевская пара». Очень разные, но одинаково любимые. Учатся играть на деревянных духовых инструментах (кларнет и фагот) в Гнесинской школе, и пока ни разу об этом не пожалели.

ФИНАЛЬНЫЙ АККОРД: ПРЕДСКАЗАНИЕ БУДУЩЕГО

- Последнее время очень усложни-лась ситуация для евреев в Израиле, да и в других странах тоже (хотя, когда это было по-другому?). Как, по Ваше-му мнению, сложится судьба еврейского народа в дальнейшем?

- А у еврейского народа в любом случае все будет хорошо - какие же могут быть варианты?

ИЗ ИСТОРИИ

купчей). Уже спустя полгода после выхода в свет «Чудесных деяний Маараля» появи-лась публикация, обвиняющая Розенберга в фальсификации, и на сегодняшний день исследователи в один голос признают его книгу псевдоэпиграфом. Однако она была переиздана Хаимом Блохом, а затем опу-бликована им в переводе на немецкий (1920) и английский (1925) языки. В изданиях Блоха история о големе представлена как пись-мо, написанное самим Мааралем р. Яако-ву Гинзбургу из Фрайбурга. Так в сознании широкой публики имя Маараля оказалось прочно связанным с созданием голема, а сама легенда стала чрезвычайно популяр-ной и послужила источником вдохновения для многих писателей и художников.

Трудно сказать, какого рода творческий запал руководил Розенбергом и какие цели преследовались им при создании «Чудесных деяний Маараля», но он отнюдь не является автором легенды. По крайней мере, в первой половине XIX века она уже существовала. К примеру, она упоминается в увидевшем свет в 1837 году романе «Спиноза» Моше-Баруха Ауэр баха (1812–1882).

Наиболее известный вариант «пражской» легенды связан с обычаем дважды произ-носить в субботней молитве 92-й псалом. Рассказывается, что Маараль создал голема с помощью непроизносимого Имени Б-га (шем а‑мефораш). Голем служил ему шесть дней в неделю, а перед наступлением суб-боты Маараль забирал табличку с Именем, и голем отправлялся на покой, превраща-ясь в безжизненное тело. Однажды Маараль забыл забрать табличку, и, когда в синагоге начали читать 92-й псалом, послышался шум — это разбушевался голем, грозя разрушить все вокруг. Суббота еще не началась, при-званный на помощь Маараль смог вырвать у голема шем а‑мефораш, и тот упал, рассы-павшись в прах. После чего Маараль велел снова начать читать 92-й псалом. С тех пор в пражской Староновой синагоге стало обы-чаем в субботней вечерней молитве произ-носить этот псалом дважды.

В этой легенде, в отличие от версии Розенберга, присутствует мотив выхода голема из-под контроля, подчеркивается его разрушительная сила и исходящая от него опасность. Надо сказать, что этот мотив встречается в другой версии легенды, при-писывающей создание голема не Мааралю, а его менее известному современнику р. Элияу Шем-Тову из Хелма (Польша). При-чем наиболее ранняя запись этой легенды датируется 1674 годом и принадлежит хри-стианину Кристофу Арнольду:

Сотворив определенные молитвы и выдержав несколько дней поста, согласно каббалистическим предписаниям (объяс‑нение которых заняло бы слишком много места), они изготовляют человека из глины или тины, и когда они произносят над ним шем а‑мефораш, он оживает. Правда, он не обладает даром речи, но способен пони‑мать обращенную к нему речь и приказания. Польские евреи используют его в качестве помощника в домашнем хозяйстве; выхо‑дить из дома ему нельзя. На лбу его пишет‑ся слово «эмет» («истина»). Каждый день он прибавляет в росте и, как бы ни был

мал вначале, постепенно становится выше и сильнее всех обитателей дома. Поэтому, когда он начинает вызывать опасения, они стирают первую букву (алеф), так что оста‑ется слово «мет» («мертвый»), и тогда голем падает и рассыпается, превращаясь в глину, которой он был вначале… Они рассказыва‑ют, что был в Польше еврей по имени Элияу Шем‑Тов, который сделал такого голема. Когда он заметил, что голем вырос настоль‑ко, что он уже не мог дотянуться до его лба, он придумал хитрость, повелев ему снять с него сапоги, рассчитывая дотянуться до лба голема, когда тот наклонится, и стереть букву алеф с его лба. Он сделал, как заду‑мал, но когда глиняный человек распался, огромная масса глины обрушилась на хозя‑ина, сидящего на скамье, и раздавила его.

Как и любая легенда, история о големе имеет множество тематических перспектив. Самая очевидная и поверхностная — тема создания, выходящего из-под контроля соз-дателя, бунт искусственной твари и крах самонадеянного, слишком много на себя взявшего конструктора-ваятеля. Сужение спектра мотивов при восприятии легенды (осознанное или невежественное) ведет к превращению ее в морализирующее или идеологическое высказывание. С дру-гой стороны, во всем своем тематическом многообразии легенда может скрывать в себе миф. О каком мифе может здесь идти речь? Для того чтобы попытаться ответить на данный вопрос, обратимся к источникам легенды.

Нельзя не заметить, что создание голема из глины напоминает создание Б-гом перво-го человека, Адама, из земли (на иврите — адама). Более того, есть талмудические источники, в которых Адам именуется голе-мом:

[При сотворении человека] в первый час — он был задуман, во второй — [Б‑г] посо‑ветовался с ангелами служения, в третий — замесил его, в четвертый — слепил его, в пятый — сделал его големом, в шестой — вдохнул в него душу, в седьмой — поднял его на ноги, в восьмой — ввел его в Эдемский сад… (ВАИКРА РАБА, 29:1)

Когда Б‑г пожелал сотворить мир, он начал свое Творение именно с человека, и создал его в виде голема. Когда Он приго‑товился вдохнуть в него душу, сказал: «Если Я сейчас же спущу его вниз, будут говорить, что он был Моим партнером по Творению, поэтому Я оставлю его големом [в сыром, необработанном виде], пока не сотворю все остальное». Когда же Он сотворил все, анге‑лы сказали ему: «Разве Ты не собираешься создать человека, о котором говорил?» Он ответил: «Я создал его уже давно, не хватает только души». Затем он вдохнул в него душу, опустил его вниз и собрал в нем весь мир. С него Он начал, и им Он закончил, согласно сказанному: «Ты создал меня после и пре‑жде» (Пс., 139:5). Б‑г сказал: «Вот, человек стал как один из нас» (Быт., 3:22). (МИДРАШ АВКИР)

В последнем фрагменте Адам вмещает в себя весь мир. Этот мотив звучит и в другом талмудическом источнике:

Он поставил Адама, бывшего еще голе‑

мом, так что тот простерся от земли до неба, и вбросил в него душу… (БЕРЕШИТ РАБА, 14:8)

Он создал его големом, и тот лежал перед Ним от края до края земли, как ска‑зано: «…голем мой видели очи Твои» (Пс., 139:15)… Когда Адам еще лежал големом перед Тем, по Чьему слову возник мир, Он показал ему каждое из будущих поколе‑ний и его толкователей, его мудрецов, его книжников и его правителей, как сказано: «…голем мой видели очи Твои» — то есть, когда очи твои видели голем, уже тогда все поколения были записаны в книге первого человека (Адама)… (БЕРЕШИТ РАБА, 24:2)

Итак, на определенном этапе Творения Адам предстает големом, равным всему универсуму, концентрирующим в себе силы земли и наделенным информацией о гряду-щей истории всех поколений.

Согласно тексту из сборника «Мидраш Авкир», Адам — начало Творения и его цель. При этом Б-г опасается, как бы Адаму не был приписан статус соучастника Творения. С другой стороны, Адам создан по образу и подобию Творца и, по-видимому, должен обладать возможностью творить — иначе в чем же состоит подобие? Не значит ли это, что человек способен повторить действия Творца? Может ли он, к примеру, сотво-рить живое существо? В одном (несомненно повлиявшем на формирование легенды о големе) фрагменте Талмуда сказано, что, если бы не его грехи, то человек вполне мог бы это сделать. Талмуд опирается на стих: «Ибо лишь грехи ваши отделяют вас от Б-га вашего…» (Ис., 59:2). Откуда следует вывод, что безгрешный человек подобен Б-гу в спо-собности творить.

Сказал Рава: «Если бы праведники хоте‑ли, они могли бы сотворить мир, ведь сказа‑но: “Ибо лишь грехи ваши отделяют…”»

Рава создал человека, послал его к р. Зеире. Он начал с ним говорить, а тот не отвечал. Сказал ему: «От собратьев ты! Воз‑вратись в прах свой».

Рабби Ханина и рабби Ошая каждый канун субботы сидели и занимались Книгой Творе‑ния, и сотворялся у них трехлетний телец, которого они съедали. (САНГЕДРИН, 65Б)

В этом непростом, оставляющем стран-ное впечатление отрывке под покровом экс-плицитного утверждения о далеко идущих креативных возможностях человека видится имплицитное указание на две подстерега-ющие его на этом пути ловушки. Первая — конкуренция с Творцом (риск самовозвыше-ния, заносчивости), вторая — идолопоклон-ство (поклонение рукотворному результату). На первую намекает поведение р. Зеиры, поспешно уничтожившего безмолвного голема. На вторую — сотворение тельца, вызывающее немедленную ассоциацию с сотворением тельца золотого, несмотря на то что рабби Ханина и рабби Ошайя вроде бы использовали свое творение как раз для исполнения заповеди.

Оба мотива находят свое развитие в более поздних источниках. Любопытное описание возникновения идолопоклонства мы находим в анонимном средневековом тексте:

В дни Еноса (Эноша) пришли люди того поколения и спросили Еноса: Скажи нам, откуда появились люди? Ответил им: Свя‑той, благословен Он, создал их. Спросили его: Как именно Он создал их? — Собрал прах земной, замесил его и вдохнул в него дух жизни. Сказали ему: Разве может быть такое? Покажи нам деяние рук, создав такую же форму и такой же состав, как сделал Он! И принудили его, и взял Енос прах земной и замесил его, и придал ему образ и подобие человека, и вдохнул в ноздри его дыха‑ние жизни, чтобы показать, как действовал Святой, благословен Он. И пришел Сатана, чтобы восстать через это дело, и стал тот образом живым. И вошел в изваяние демон, и было введено в соблазн все поколение, и стали служить ему как идолу… (СЕФЕР НИЦАХОН)

Имитацию пол-ноценного создания человека Сатана использует, чтобы склонить людей к идолопоклонству. Следует заметить, что в мидраше соз-дание тельца также связывается с вме-шательством Сата-ны: «Самаэль вошел в него [в тельца], и он стал мычать, чтобы ввести в заблужде-ние Израиль» (Пир-кей де-рабби Элиэ-зер, 45).

Мотив риска кон-куренции с Твор-цом звучит в тексте Йеуды бен Барзилая (XII век), где расска-зывается об Авраа-ме, занимающемся «Книгой Творения» («Сефер Йецира»):

…И сидел Авра‑ам в уединении и углублялся в нее, но не мог понять в ней ничего до тех пор, пока не раздался небесный голос и рек ему: Не хочешь ли ты сравнять себя со Мной? Я Единый, создавший «Книгу Творения» и иссле‑довавший ее. Ты же не сможешь постичь ее в одиночку, при‑близь к себе друга, и всмотритесь в

нее вместе, и тогда уразумеете ее. Тотчас же пошел Авраам к Симу (Шему), учителю своему, и просидел с ним три года. И они всмотрелись и познали, как творить мир… (КОММЕНТАРИЙ К СЕФЕР ЙЕЦИРА )

В другом источнике начала XIII века ана-логичная история рассказывается о про-роке Иеремии, который изучал «Книгу Тво-рения» вместе со своим сыном Бен-Сирой, и, постигнув ее, они создали человека. Соз-данный ими человек, на лбу которого они начертали «Г-сподь Б-г — истина (эмет)», стирал букву алеф в слове эмет и получалось «Г-сподь Б-г мертв (мет)». На вопрос своих создателей, почему он столь дико кощун-ствует, искусственный человек ответил:

…Он сотворил вас по образу Своему, и подобию, и форме. И теперь, если вы, подобно Ему, создадите человека, то ска‑жут: нет других богов, кроме этих! (СЕФЕР А‑БИТАХОН )

После этих слов сотворенное существо было возвращено своими создателями в прах. И сказал Иеремия:

Воистину, не подобает человеку изучать эти вещи с целью применения, а только для того, чтобы познать величие и могущество Творца.

Итак, очевидно, что, согласно приведен-ным источникам, сотворение человеком «Б-жьих созданий» чревато либо идолопо-клонством, либо, как это точно сформулиро-вал Гершом Шолем, «дерзанием (гибрисом) творца, неизбежно обращающимся про-тив Б-га». В отличие от позднейших версий легенды о големе, здесь нет упоминания о таящихся в нем разрушительных силах, — опасность коренится не в големе, а в его создателях.

Простое обобщение приводит к постанов-ке острой проблемы правильного использо-вания творческого потенциала человека; к вопросу определения пути, который позво-лил бы избежать двух указанных опасностей. Что и как должен творить человек (Адам), чтобы уподобиться Б-гу, не превозносясь над Ним и не подменив Его? Что собой представляет создание голема с этой точки зрения? Можно ли, избежав указанных опас-ностей, сотворить его?

Судя по подробным описаниям созда-ния голема, которые мы обнаруживаем в некоторых средневековых еврейских тек-стах, в определенных кругах давался поло-жительный ответ на последний вопрос. Наиболее ранние (XII век) руководства-опи-сания подобного рода встречаются в про-изведениях ашкеназских хасидов (хасидей Ашкеназ), которые связывают изготовление голема с «Книгой Творения» («Сефер Йеци-ра »). По-видимому, связь эта обусловле-на упоминанием этой книги в приведенном выше отрывке из талмудического трактата. И хотя современные исследователи склонны считать, что указанное упоминание не имеет отношения к дошедшей до нас «Книге Тво-рения», думается, у ашкеназских хасидов не было повода сомневаться в том, что мудре-цы Талмуда изучали ту самую «Сефер Йеци-ра», которую, согласно преданию, записал сам Авраам.

«Книга Творения» — небольшой по объе-му космогонический трактат, повествующий о создании Творцом мироздания с помощью 10 сфирот и 22 букв ивритского алфавита. В частности, в этом трактате описывает-ся техника сочетания букв, аналог которой мы находим в качестве одной из основных составляющих процедуры создания голема, излагаемой в произведениях ашкеназских хасидов. Логика здесь, казалось бы, проста: если Творец создал мироздание с помощью сочетания букв, то человек, получивший и освоивший эту технику, может, подражая Творцу, осуществить соответствующий созидательный акт. Однако не исключено, что использование такой техники из «Книги Творения» при создании голема имеет более глубокие основания. По мнению Моше

Страница комментариев к «Сефер Йецира» Йосефа Ашкенази. Первая половина XVI века

ИЗ ИСТОРИИ

Иделя, сама «Книга Творения» повествует вовсе не о сотворении всей совокупности существ, а именно о создании приравни-ваемого к универсуму антропоида. В этом случае под созиданием или творением (йецира) подразумевается, прежде всего, сотворение человека, называемого йецур — «сотворенное». Чрезвычайно интерес-ным и важным оказывается соположение сотворенного (йецур) и речи (дибур), кото-рое можно понять как указание на то, что сотворенное лишь тогда достигает своей завершенности (актуализируется), когда обретает способность творящей речи, наподобие той, что свойственна Творцу.

В принципе, роль языка в «Книге Тво-рения» в самых различных его аспек-тах и проявлениях (письмо, знаковость, фонология, именование, речь, счисление и пр.) — тема, требующая отдельного рассмотрения. В рамках данного экскур-са заострим внимание на любопытном соотнесении физиологического (орган) и когнитивно-экспрессивного (слово-речь) аспектов за счет общей для них проду-цирующей функции: в начале и в конце трактата язык сопоставляется с половым органом. Завет, заключаемый между Б-гом и сотворенным, осуществляется посредством «обрезания полового орга-на» (милат а-маор) и посредством «слова языка» (милат а-лашон), оборачиваясь заветом обрезания (брит мила) и заветом языка (брит лашон). Трудно удержаться от напрашивающегося заключения: как дето-родный орган способствует возникновению зародыша (убар), так с помощью языка (речи) создается голем. (Можно добавить, что, согласно «Сефер Йецира», и то и другое имеет шанс стать истинным творением лишь при условии соблюдения завета!)

С этой точки зрения Авраам, которому приписывается авторство «Книги Творения», предстает в качестве человека Завета — он первым совершает обрезание, уничтожает идолов и, согласно средневековым коммен-таторам, первым создает голема:

И поскольку «наблюдал Авраам, отец наш, и всмотрелся, и увидел, и исследовал, и уразумел, и начертал, и высек, и сложил, и сформировал и удалось ему» постичь, что есть сокровенные сущности, и это десять сфирот, и начал он исследовать это, покуда не начертал в своем разуме и высек в своем понимании священные буквы. И толковал он, и удалось ему творение, как сказано: «Души, которые сделали они в Харане» (Быт., 5:12). Это учит нас тому, что занимался Авраам, отец наш, сочетанием букв из «Книги Тво‑рения»…

Согласно средневековому автору из круга ашкеназских хасидов, уже книга Бытия сви-детельствует о том, что Авраам мог творить души.

Итак, с одной стороны, Адам — голем, которому не следует покушаться на попыт-ку творения, подобного Творению Творца,

ввиду рисков, которые c этим связаны. С другой стороны, согласно широко известной интерпретации слов Б-га «сделаем (мн. ч.!) человека» (Быт., 1:26), Адам должен, имен-но соучаствуя в Творении, достичь «обра-за и подобия». Не говорит ли это видимое противоречие о том, что Адам в качестве начала Творения должен быть строго отде-лен от Творца, но в качестве цели Творе-ния должен, преодолевая свое начальное состояние, уподобиться Творцу и «помочь» завершить Творение? Причем достигается это через Завет (завет обрезания и завет языка), «началом» которого является Авра-ам — как образ обрезанного, наделенного даром творящей (творческой) речи челове-ка, определенный аспект Человека (Адама) — залог его полного избавления, символ начала пути избавления от големичности, обретения способности творить. Так раз-личные мотивы темы создания голема впи-сываются в основную фабулу иудео-христи-анского мифа — возвращение в Эдемский сад изгнанного из него Адама. Голем — это Адам, взятый из земли и отправленный на землю (земля на иврите — адама), который озадачен самоформированием, уподобле-нием Творцу, обретением дара творящей речи (включая возможность создания голе-ма). С этой точки зрения и другие этапы сакральной истории, излагаемой в Писании, обретают определенное звучание. Исход из Египта и восхождение в Землю обетован-ную суть выволакивание заготовки человека из глины, из растворяющей земли (адама), засасывающей Адама. Египет в этом случае и есть растворяющая и детерминирующая

природа, земля, теллурическая (от лат. tellus — «земля») обусловленность. Народ Израи-ля (как часть Адама) — голем человеческой общности, который должен стать человеком, наделенным даром речи. Созвучным тако-му прочтению оказываются слова «Зоара», осмысляющего Исход из Египта как осво-бождение речи. В Исходе Моисей (Моше — букв. «Вытаскивающий») говорит: «А я тяже-лоуст (букв. “необрезанные уста”)» (6:12). Рабби Шимон в «Зоаре» говорит об этом:

…Моше является аспектом голоса, а аспект речи (дибур), который сделал бы его слова речью, находился в изгнании… Моше был голосом без речи до тех пор, пока не пришли сыны Израиля к горе Синай и не получили Тору… И Моше пришел, чтобы извлечь речь из изгнания. И когда вышла она из изгнания, то соединились вместе голос и речь на горе Синай, и Моше излечился и стал цельным… И [после Откровения] эта сила, которая называется речью (дибур), вела и управляла Израилем (Зоар, ч. 2, 25б).

Вместе с тем извлечение народа Израиля из Египта может быть осмыслено как обре-зание сына (первенца) Б-га.

Тогда творчество или, точнее, сотворче-ство, избегшее идолопоклонства и возвы-шения над Творцом, и есть движение Исхода и Избавления, связанное с обрезанием, с обретением Слова (речи). lechaim.ru

Эскиз декорации И. Невинского к пьесе «Голем» по драматической поэме Г. Лейвика. Постановка театра «Габима». 1924–1925 годы

НЕ ЗАБУДЬ

Незабываемые песни СОЛОВЬЯ

Нет ничего дороже жизни. Я буду воспе‑вать ее до последнего вздоха. И как знать? Быть может, моя песня переживет меня.

Мирей Матье

Я пристально вглядываюсь в фотопортрет этой молодой девушки. Я вижу ее чистое, молодое и прекрасное лицо, скромную, милую улыбку, как бы застывшую в уголках губ. Она смотрит на меня, словно желая сообщить мне о чем-то приятном для нее. Внизу, под фотографией, имеется надпись: «Мириам Айзенштадт, «соловей Варшав-ского гетто». Прочитав, я, непроизвольно сжавшись изнутри, начинаю рассматривать ее лицо и, с ужасом, ловлю себя на мысли о том, что я-то уже знаю, что ей предстоит, а она сама, позируя неизвестному фотографу, – еще нет...

Хотя предчувствие чего-то опасного и непредсказуемого для них всех, евреев-варшавян, уже кружилось где-то рядом, как было поверить в беду, которая вскоре обсту-пит их со всех сторон, как вода в половодье, и вот-вот будет по горло...

Мириам Айзенштадт имела в своей жизни много имен: ее друзья и знакомые часто называли ее Марысей, для родителей она была их любимой Манюсей, а почитатели ее выдающегося таланта, евреи гетто ее родного города называли ее «соловьем Вар-шавского гетто».

Отец ее, Давид Айзенштадт, был извест-ным музыкантом. Он происходил из рели-гиозной семьи, рано приобщился к музыке, помогая в синагоге своему дяде-кантору, изучал теорию музыки в Берлине. Затем стал руководить театром и дирижировать хором в Риге, работал он и в русской театральной группе в Ростове-на-Дону. Вернувшись в 1921 году в родную Польшу, стал дирижером хора в Немецкой синагоге на улице Тло-мацка в Варшаве. Он был также одним из создателей Еврейского музыкального обще-ства, Варшавского музыкального института и издателем популярной Музыкальной энци-клопедии на идиш.

В том же 1921 году у них с женой Фейгой рождается их единственная дочь, Мириам, Манюся, которая уже с детства проявляла незаурядные способности к музыке. Отец решает дать ей серьезное музыкальное образование пианистки. Она учится музыке у лучших преподавателей Варшавской кон-серватории, таких как известная пианистка Мириам Бар и Збигнев Джевецкий, профес-сор, один из создателей международного

конкурса Шопена. Однако, имея все основания стать в будущем прекрасной пианисткой, Мири-ам отдает предпо-чтение пению. Играя на фортепьяно, она постоянно подпева-ет себе, собственное пение сопровождает ее постоянно и по жизни. Она обраща-ется к отцу с прось-бой перевести ее из фортепьянного класса в вокальный. Поколебавшись, Давид соглашается с ее просьбой, и Мири-ам начинает свое профессиональное вокальное образова-ние. Параллельно с музыкой, она посе-щает Сионистскую школу для девочек, «еврейку», как ее тогда называли, где прекрасно учится и является старостой класса. Она готовит про-граммы школьных вечеров и выступает в концертах. Вместе со своим отцом, который аккомпанировал ей, Мириам организовы-вает также и домашние концерты у своих школьных подруг. Начинались они обычно с песен Шуберта, затем исполнялись оперные арии и заканчивались еврейскими песнями. Ее голос, лирико-колоратурное сопрано, был поразительной красоты и звучания. Он был у Мириам, говоря языком профессиональных певцов, «полетным», имел широкий диапа-зон и был необыкновенно красивого тембра. Отец, понимая, что его дочь - талантливая певица, подумывает об отправке ее на учебу в Италию. Он сам лично много работает с Мириам, помогая ей разучивать сольные партии и формировать ее исполнительский репертуар.

На протяжении всей своей жизни, Мири-ам впитывала в себя духовную атмосферу родительского дома. Музыка, театр, лите-ратура и искусство были ее ежедневной духовной пищей, без которой она не могла существовать, в равной мере также как и без своего еврейского самоутверждения. Ей, разносторонне талантливой от рожде-ния, общительной и доброй по характеру, все в жизни давалось удивительно легко. Жизнь всегда была благосклонна к Мириам и

ей казалось, что так будет продолжаться всегда.

За несколько месяцев до нача-ла Второй мировой войны, Мириам толь-ко что заканчивает учиться и становится профессиональной певицей. Тогда в голове у нее было множество разноо-бразных жизненных планов, в том числе и предстоящее заму-жество. Со своим женихом, Ежи Шапи-ро (Erszy Szapiro), врачом, который позже станет извест-ным нейрохирургом, она была к тому вре-мени уже помолвле-на. Жизнь для нее оставалась все еще прекрасной, и Мири-ам продолжала смо-треть на нее, словно

надев «розовые очки».

Внезапное начало Второй мировой войны осенью 1939 года переворачивает этот мир полностью. Кольцо жизни неумолимо смыкается вокруг евреев Варшавы: нельзя ездить в трамваях, потом сидеть на скамей-ках в парке. А теперь на афишных тумбах расклеян приказ нашить на одежду жел-тые звезды. А вот уже велено собраться в определенном месте... Так что же остается? Ждать того самого приказа, который просто запрещает жить? Но они еще надеются на что-то. Они ищут какой-то выход, потому что хотят жить...

Мириам Айзенштадт одна из них, из этих несчастных, против которых ополчилась вся Варшава, оккупированная нацистами, и, похоже, весь белый свет. Они все сразу перестали считаться людьми. Они - изгои, потому что евреи. Мириам не в силах понять, что происходит. Она пытается решить, что же делать, впадает в сомнения, в апатию, в страх. Теперь она постоянно чувствует тра-гедию, которая должна вот-вот приблизить-ся к ним.

Ей и ее родителям предстоит сделать немедленный выбор и найти единственное решение в их жизни: как выжить? Бежать из Польши или нет? Мириам настаивала на том,

Эстер Гинзбург

Мириам Айзенштадт, «соловей Варшавского гетто»

чтобы бежать, и немедленно. Внутренний голос подсказывал ей, что это будет самое правильное решение. Так уже сделали тыся-чи евреев, получив шанс спастись. Отец, сам сменивший в жизни столько стран про-живания, переезжая из одной страны в дру-гую, был склонен принять позицию дочери. Потому что, как он говорил, очевидно, что хуже, чем то, что есть сейчас, быть не может. Но мать, Фейга, имела противоположное мнение. Она очень любила свой дом и свою семью, была преданной еврейской женой и матерью и не хотела «срываться с места» Она считала, что нужно оставаться на месте, как бы плохо ни было. Никто не знает, что найдет тот, кто рискует жизнью, обратив-шись в бегство, говорила она. Ее слово было в их семье законом. Муж доверял ей во всем, считая, что она, как женщина, ближе к Б-гу, а Мириам была всегда послушной дочерью. Таким образом, судьба семьи Айзенштадт была предрешена. Они остаются.

С 16 ноября 1940 года все евреи Варшавы стали узниками гетто, составив третью часть населения города. Под гетто было отведено лишь 2,4 процента от общей площади Вар-шавы. Вместе со множеством беженцев и депортированных, число узников выросло до 450 тыс. человек. Окруженные кирпичной стеной, которую их заставили сложить соб-ственными руками под пристальной охраной часовых, евреи города были отрезаны от внешнего мира. Там, сразу же за стеной, был парк, где гуляли отдыхающие, вертелась карусель, люди торопились по своим делам, не вдаваясь в подробности того, что проис-ходит в гетто.

Уделом жителей гетто Варшавы была борьба за выживание от болезней и голода. Перенаселение его превратилось в очаг эпи-демий, условия жизни были просто невыно-симые, смертность в гетто была очень высо-ка. Одновременно с этим расцвела спеку-ляция и контрабанда продовольствия на его территории. Бороться с этим было невоз-можно. Вопреки всему этому культурная жизнь гетто продолжалась. Были открыты подпольные библиотеки, архив «Онег Шаб-бат». Имелись и оркестры, работали театры и кабаре, что позволяло людям в гетто хотя бы ненадолго отключиться от мрачной дей-ствительности и напоминало бы о прежней жизни.

Семья Айзенштадт становится, как и все евреи города, узниками Варшавского гетто. Для Давида и Мириам, музыкантов от Б-га, не существует другого выбора, как только преданно служить музыке, тем более теперь, когда для жителей гетто она становится такой необходимой. Оба они также чувству-ют острую потребность в ней, она позво-ляет им забыться, уйти хотя бы на время в другой мир, сохранить хоть какую-либо надежду на лучшее. Давид Айзенштадт соз-дает в Варшавском гетто хор и симфониче-

ский оркестр. Он по-прежнему является акком-паниатором Мириам, кото-рая с блестящим успехом дает ежедневные концерты в теа-тре «Фемина» и кабаре «Штука» на улице Лешно. Она, кроме того, успевает петь и в детском хоре. Везде, где появ-лялась Мириам со своими кон-цертами, всегда царила атмосфе-ра чистоты и воз-вышенности. Она пела для узников гетто, будучи одной из них. Она пела для каждого. Ее репертуар состоял из еврейских песен собрания Менахема Кипни-са и Марека Варшавского, из романтических песен Шуберта, Мендельсона и Шумана, из виртуозных оперных арий Пуччини, Верди, Моцарта и Римского-Корсакова. Вот как писала о Мириам «Gazeta Zydowska»: «Вели-кая певица, одаренная от Б-га, ее пение – это совершенство, которое не знает гра-ниц. Голос ее свеж и полон очаровательной яркости». Мелех Нойштадт, переживший Варшавское гетто музыкант, пишет о Мири-ам в своей книге «Уничтожение и сопротив-ление евреев Варшавы» (Палестина, 1946): «На каждом ее выступлении восторженные толпы слушателей аплодируют ей в до пре-дела переполненном зале театра «Фемина» на улице Лешно, в котором насчитывается тысяча мест». «Соловей Варшаского гетто» была поистине народной певицей.

Мириам Айзенштадт, выступая в концер-тах, пела ежедневно самые разнообразные сольные партии. Она не щадила себя и свой голос «соловья», т.к. пение было спасением ее души. А что происходило там, внутри ее души, можно себе было только представить. Следствием этого явилось то, что замеча-тельный голос Мириам стал ухудшаться. Марсель Райх-Раницкий, известный лите-ратурный критик и публицист, в феврале 1942 года писал об изношенности тембра ее голоса, отсутствия в нем резкости и четко-сти в верхних его регистрах. Но несмотря на это, она продолжала петь. Каждый концерт Мириам стал поистине актом героизма, т.к. она уже знала, что она сама, ее близкие и все евреи Варшавского гетто обречены на самую жестокую смерть, которая подстере-гает их всех уже где-то рядом.

В это страшное время десятки поездов день за днем безвозвратно вывозили жите-

лей гетто в нику-да. Вскоре стало известно, что все поезда уходили от вокзала на северо-восток от города и останавливались в небольшом местеч-ке Треблинка, где в заросшем густом лесу имелось здание с тремя газовыми камерами... В этот момент было еще не ясно, что означает это «переселение». Тысячи голодных и отчаявшихся людей думали, что в конце «переселения» будет снова селекция, и хоть какая-то часть прибывших, ото-бранных для каторж-ной работы, выживет.

На самом деле «переселение» было про-сто выселением. Выселением из Варшавы, которое имело только одну цель – смерть.

После проведения «большой селекции» Мириам и ее родители оказались в числе «переселенцев». Сразу же вместе с десят-ками тысяч других евреев гетто они были доставлены прямо к поезду, отправлявше-муся до станции «Треблинка», а значит в один конец... Марсель Райх-Раницкий так описывает происходящее тогда на варшав-ском вокзале: «...Музыканты симфониче-ского оркестра несли с собой (на посадку-Э.Г.) музыкальные инструменты в футлярах: скрипку, трубу и даже виолончель. Они говорили: «Да ведь немцы любят музыку. Может быть, они не пошлют в газ того, кто им что-нибудь сыграет». Но никто из них, отправленных в Треблинку, не вернулся». «А что же Марыся Айзенштадт, - продолжает он, - нежное, чудесное сопрано, которую любило все гетто? Каждый, включая мили-ционеров, готов был защитить ее. Когда она оказалась на «пересадочной площадке», один из евреев, от которого в тот день что-то зависело, мог и хотел спасти ее. Но она, увидев, что ее родители уже находились в вагоне, не захотела разлучаться с ними. Она попыталась вырваться из рук державшего ее милиционера. Эсэсовец, который невоз-мутимо наблюдал эту трагическую сцену, застрелил ее».

... Давида и Фейгу Айзенштадт, постарев-ших от горя, уносил поезд на конечный путь жизни, в смерть, медленно, безжалостно и бесповоротно, навсегда оставив там, на пер-роне варшавского вокзала, их неподвижно лежащую, такую преданную им бесконечно любимую дочь Манюсю. Светлая память. ¢

Там, за кирпичной стеной...