-
Хрестоматия научных работ
СОВРЕМЕННОЕ РУССКОЕ ПИСЬМО
ГРАФИКА, ОРФОГРАФИЯ, ПУНКТУАЦИЯ
ИЗДАТЕЛЬСТВО САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
-
© Санкт-Петербургский государственный университет, 2019
УДК 811.161.1’35+003(082)ББК 81.2Рус-8-93 Ф56
Р е ц е н з е н т ы: д-р филол. наук, д-р ист. наук, вед. науч.
сотр. А. А. Бурыкин (Ин-т лингвистич. исслед. РАН); канд. филол.
наук, доц. А. И. Рыко (С.-Петерб. гос. ун-т)
Рекомендовано к печати учебно-методической комиссией по
УГСН 45.00.00 Языкознание и литературоведение
Санкт-Петербургского государственного университета
Современное русское письмо: графика, орфография, пунктуация:
хрестоматия научных работ / сост. С. В.
Друговейко-Дол-жанская, М. Б. Попов. — СПб.: Изд-во
С.-Петерб. ун-та, 2019. — 532 с. ISBN
978-5-288-05945-2
В хрестоматию включены статьи и фрагменты из работ по
наиболее сложным и актуальным проблемам изучения русского
письма и его исто-рии, а также по теоретическим вопросам
грамматологии, написанных как классиками языкознания (И. А.
Бодуэном де Куртенэ, А. М. Пешковским, Л. В. Щербой
и др.), так и современными лингвистами, принадлежащими
к разным лингвистическим школам и направлениям.
Хрестоматия предназначена в первую очередь для
студентов-руси-стов филологических факультетов университетов, но
может использо-ваться магистрантами и аспирантами, изучающими
русский язык. Кроме того, она может быть полезна школьным
учителям-словесникам и всем интересующимся русским письмом,
его историей и теоретическими проб лемами грамматологии.
УДК 811.161.1’35+003(082) ББК 81.2Рус893
Ф56
ISBN 978-5-288-05945-2
Издание подготовлено в рамках проекта «Создание
учебно-методического комплекса для высших учебных
заведений РФ
„Современное русское письмо: графика, орфография, пунктуация“»,
поддержанного фондом «Русский мир», грант 1672Гр-II-246-17
-
3
СОДЕРЖАНИЕ
Сокращения языков
......................................................................................
6Предисловие
....................................................................................................
7
ТЕОРИЯ ПИСЬМА
Бодуэн де Куртенэ И. А. Об отношении русского письма
к русскому языку
...................................................................................
10
Богородицкий В. А. О русском правописании
......................................... 37Богородицкий В. А.
Изучение малограмотных написаний ................... 47Брандт Р. Ф.
О лженаучности нашего правописанія.
(Публичная лекція)
...............................................................................
57Щерба Л. В. Отношение между письмом и орфоэпией
......................... 91Щерба Л. В. Основные принципы
орфографии
и их социальное значение
...................................................................
97Яковлев Н. Ф. Математическая формула построения алфавита
(Опыт практического приложения лингвистической теории) ....
102Шор Р. О. К вопросу о сокращении алфавита
(Критические замечания на статью проф. Н. Ф. Яковлева
„Математическая формула построения алфавита“. „Культура
и письменность Востока“. Кн. 1-ая. М., 1928) .............
117
Поливанов Е. Д. О трех принципах построения орфографии
............. 132Зиндер Л. Р. Типы письма
.............................................................................
141[Зиндер Л. Р.] Введение в теорию письма
................................................. 149Зализняк А. А.
О понятии графемы
...........................................................
158Цейтлин С. Н. Спонтанное усвоение орфографических правил .......
177Голев Н. Д. Некоторые проблемы «объективистского» изучения
русской орфографии в функционально-прагматическом аспекте
......................................................................................................
186
-
4
ИСТОРИЯ ПИСЬМА
Винокур Г. О. Орфография как проблема истории языка
.................... 195Винокур Г. О. Орфографическая теория
Тредиаковского ..................... 200Еськова Н. А. Передача
фонемы после парно-мягких
согласных и в сочетании с предшествующим (буква ё
и ее графические эквиваленты)
......................................... 223
Власов С. В. К истокам буквы Ё
...................................................................
231Еськова Н. А. Что означает слово «мир» в названии
романа
Льва Толстого?
........................................................................................
243Мечковская Н. Б. Зачем одному народу две азбуки?
(Кириллица и латинка в коллизиях белорусского
возрождения)
.........................................................................................
246
НЕКОТОРЫЕ АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ РУССКОЙ ОРФОГРАФИИ
Щерба Л. В. Транскрипция иностранных слов и собственных
имен и фамилий
.....................................................................................
261
Щерба Л. В. Транслитерация латинскими буквами русских фамилий
и географических названий
.............................................. 270
Сухотин А. [М.] О передаче иностранных географических названий
..................................................................................................
283
Иванова В. Ф. Употребление букв е (ё) и о после шипящих для
обозначения ударного [o]
............................................................
295
Еськова Н. А. О коварной букве ё
...............................................................
305Еськова Н. А. О букве ё и знаке ударения
................................................. 307Эпштейн М.
[Н.] Отрицание как утверждение.
Интегральная модель написания «не» с глаголами
и другими частями речи
......................................................................
311
Зубова Л. В. Поэтическая орфография в конце ХХ века
....................... 317
ПУНКТУАЦИЯ
Бодуэн де Куртенэ И. А. Знаки препинания
............................................ 332Пешковский А. М.
Знаки препинания и научная грамматика ............. 334Щерба
Л. В. Теория небуквенных знаков русского письма ..................
353Щерба Л. В. Пунктуация
................................................................................
361Зализняк Анна А. Семантика кавычек
...................................................... 366Шмелев А.
Д. Скобки у Солженицына
....................................................... 377Шубина
Н. Л. Новые тенденции в пунктуационно-графическом
оформлении русского текста
..............................................................
389
-
ПРОБЛЕМЫ КОДИФИКАЦИИ И РЕФОРМИРОВАНИЯ ПИСЬМА
[Су-въ К.] Изъ статьи: «Орѳографическая распря»
............................... 400Грот Я. К. По поводу толковъ
о правописанiи .......................................
406Кульман Н. [К.] О русскомъ правописаніи
............................................... 414Резолюція Секціи
Графическихъ Искусствъ по поводу новаго
правописанія
..........................................................................................
428Щерба Л. В. Мнение Л. В. Щербы о проекте кабардинского
алфавита
на основе русской графики
.................................................................
432Алпатов В. М. Русская латиница Н. Ф.
Яковлева.................................... 439Бешенкова Е. В.,
Иванова О. Е. Орфография дескриптивная
и ортологическая
...................................................................................
453Лопатин В. В. Русская орфография: задачи корректировки
............... 490Нечаева И. В. Глобализация в языке
и проблема письменного
освоения заимствований
.....................................................................
506Арутюнова Е. В. Нужна ли школе «реформа
орфографии»?............... 520
-
СОКРАЩЕНИЯ ЯЗЫКОВ
англ. — английскийвенг. — венгерскийгреч. — греческийиспан. —
испанскийит./итал. — итальянскийлат. — латинскийнем./немецк. —
немецкийпольск. — польскийрус./русск. — русскийсанскр. —
санскритсербскохорв. — сербскохорватскийсловацк. —
словацкийстарослав. — старославянскийтюрк. — тюркскийфр./франц. —
французскийчеш./чешск. — чешскийшвед. — шведскийцерк.-слав. —
церковно-славянский
-
7
ПРЕДИСЛОВИЕ
Хрестоматия представляет собой подборку статей и отрывков
из работ по теории и истории современного русского
письма. Она задумана как приложение к учебнику «Современное
русское письмо: графика, орфо-графия, пунктуация» и входит
в состав соответствующего учебно-ме-тодического комплекса. По
своему содержанию данная хрестоматия в целом соответствует
программе курса «Современный русский язык (Письмо. Графика.
Орфография)», который читается для студентов-руси-стов I курса
бакалавриата на филологическом факультете Санкт-Петер-бургского
государственного университета.
Составители видели свою цель в том, чтобы снабдить
студентов-первокурсников своего рода книгой для чтения,
в которой представлены научные труды (статьи и отрывки
из монографий), охватывающие раз-ные разделы курса
современного русского письма, и которая дополняла бы
существующие учебники, поэтому ее можно использовать и для
само-стоятельного чтения независимо от конкретного базового
учебника.
Научная литература по общим и частным вопросам русского
письма огромна, поэтому составители, разумеется, не ставили перед
собой задачи охватить в хрестоматии всю проблематику,
связанную с теорией и особен-но историей современного
русского письма. Еще менее мы претендовали на то, чтобы дать
сколько-нибудь систематизированное представление о развитии
научной мысли в соответствующей области лингвистической
русистики. Также читатель должен учитывать, что настоящая
хрестоматия в значительной степени отражает традиции
преподавания курса совре-менного русского письма
в Петербургском университете, опирающиеся на фонологическую
концепцию Щербовской школы, а также вкусы и интере-сы ее
составителей, чем объясняется, в частности, довольно большое
число работ Л. В. Щербы, представленных в хрестоматии.
Обилие научной и учебной литературы по русскому письму,
разно-образие проблематики и многоаспектность многих работ,
включенных
-
8
в хрестоматию, несколько затрудняло ее структуризацию. Тем
не менее составители решили отказаться от наиболее простого —
алфавитно-го — принципа расположения статей и разделили
хрестоматию на не-сколько тематических блоков: «Теория письма»,
«История письма», «Не-которые актуальные вопросы орфографии»,
«Пунктуация», «Проблемы кодификации и реформирования письма».
Таким образом, в хресто-матию включены работы, затрагивающие
проблемы теории и истории письма, частные вопросы орфографии,
вопросы кодификации и рефор-мирования письма, теоретические
проблемы пунктуации. Разумеется, четкое распределение статей по
рубрикам было нелегким делом. Так, обсуждение проблем
реформирования орфографии иногда тесно свя-зано с обсуждением
теоретических проблем письма (см., например, раздел «Орфография
дескриптивная и ортологическая» из монографии Е. В.
Бешенковой и О. Е. Ивановой). Новаторская глава «Теория
небук-венных знаков русского письма» из книги Л. В. Щербы
«Теория русско-го письма» включена в раздел «Пунктуация», хотя
с тем же основанием могла бы быть помещена и в раздел
«Теория письма». И подобных слу-чаев довольно много.
Таким образом, составители стремились охватить (в рамках
предо-ставленного объема) все основные разделы соответствующего
учебного курса. При этом в хрестоматию включены как работы
классиков отече-ственного языкознания (И. А. Бодуэна де Куртенэ, Л.
В. Щербы, В. А. Бо-городицкого, А. М. Пешковского и др.),
видных представителей следую-щих поколений лингвистов (Г. О.
Винокура, Л. Р. Зиндера, В. Ф. Ивановой, А. А. Зализняка, Б. И.
Осипова, Н. А. Еськовой, В. В. Лопатина и др.), так
и некоторых молодых исследователей.
Следует отметить еще одно обстоятельство. Описание системы
русского письма в значительной своей части базируется на
лингвисти-ческой, прежде всего фонологической теории. При этом не
является се-кретом, что в отечественной лингвистике при
исследовании звукового строя русского языка сосуществуют
и даже в каком-то смысле противо-стоят друг другу
несколько фонологических школ, в первую очередь Щербовская
и Московская. Различия в понимании фонемы наклады-вают
отпечаток на подходы представителей обеих господствующих
в русистике школ, прежде всего в сфере терминологии
(например, как называть ведущий принцип русской орфографии —
морфологическим или фонологическим). В хрестоматию включены
работы как «щербиан-цев», так и «москвичей» (независимо от их
«прописки»), хотя состави-тели хрестоматии придерживаются положений
Щербовской (Петер-бургской) фонологической школы. В прошлое
ушли времена острого противостояния, когда даже в учебных
пособиях можно было встре-тить такие запальчивые выпады, как,
например, заявление «москвича» М. В. Панова, что «теория
морфологического принципа» русской орфо-
-
графии, которой придерживаются представители Щербовской школы,
«не обеспечена мыслью»1.
В хрестоматию, по возможности, включались статьи целиком
и гла-вы (или более или менее законченные разделы) из
монографий. Такой подход дал возможность более адекватно
представить логику каждого ученого и последовательность
развертывания его аргументации. В то же время следование
этому принципу не позволило (вследствие огра-ниченного объема)
включить в хрестоматию ряд больших статей и глав
из монографий (например, нет работ А. Н. Гвоздева, М. В.
Панова и др.), которые, несомненно, заслуживают того, чтобы
быть представленными в такого рода пособии.
Почти все работы представлены полностью по указанным
источ-никам. При пропусках текста оригинала используются отточия
в малых угловых скобках (‹…›). Текст публикуемых работ
приводится без измене-ний, это относится не только
к содержанию, но и к графическому шриф-товому
оформлению. Орфография и пунктуация публикуемых текстов
сохраняются. Сохраняются принятые в разные времена сокращения
(т. е. / т.-е., т. п. / т. под., т. д., так как,
т. наз. / так наз., см., ср. / срв. / срвн.
/ сравн., вм., напр. / на пр. / н. п.,
проч., resp.; г. / г-нъ, т. («товарищ»), проф., г.
(«год») и т. п.), а также сокращения языков (они даны
в списке сокращений). Авторские сокращения раскрываются
в малых угловых скобках (Лаврент. → Лаврент‹ьевская›).
Очевидные опечатки и ошибки оригинала исправляются без
оговорок. В каждой публикуемой работе библиографические
ссылки оформлены по современным правилам и по-мещены в
постраничных сносках со сквозной нумерацией арабскими цифрами,
независимо от того, как было в оригинале; в ряде случаев
ссыл-ки уточнены, даны в более развернутом виде. Выходные
данные пуб-ликуемых в хрестоматии работ помещаются
в первом, ненумерованном подстрочном примечании.
Составители надеются, что настоящая хрестоматия будет полезна не
только студентам-первокурсникам филологических факультетов
клас-сических университетов, на которых она прежде всего
рассчитана, но и магистрантам и аспирантам, изучающим
проблемы теории и истории русского языка, а также
школьным учителям-словесникам и всем инте-ресующимся
современным русским письмом, его историей и теоретиче-скими
проблемами грамматологии.
1 Панов М. В. Теория письма. Орфография // Современный
русский язык / под ред. В. А. Белошапковой. 2-е изд., испр.
и доп. Гл. 8. М.: Высшая школа. М., 1989. С. 162.
-
10
ТЕОРИЯ ПИСЬМА
И. А. Бодуэн де Куртенэ
ОБ ОТНОШЕНИИ РУССКОГО ПИСЬМА К РУССКОМУ ЯЗЫКУ
ЧАСТЬ I. ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ О ПИСЬМЕ И ЯЗЫКЕ
1. Связь оптического и акустического в языке
§ 1. Во внешнем, внечеловеческом мире нет никакой
непосредствен-ной связи между оптическими явлениями, подходящими
под понятие письма, и между акустическими явлениями,
подводимыми под понятие языка. Ни «буквы» как наносимые на
физические тела начертания, ни ка-кие бы то ни было другие
письменные знаки или же их сочетания не мо-гут сами собою перейти
в звуковые явления, свойственные человеческо-му языковому
общению. Точно так же звуковым и всем прочим явлени-ям,
сопряжённым с процессом междучеловеческого общения
в области произносительно-слуховой, чужд непосредственный
переход в элементы и их сочетания, свойственные
писанно-зрительной стороне междучело-веческого общения.
Конечно, всякое «писание» может сопровождаться известными
аку-стическими явлениями. Таковы, например, скрип пера, звук при
нажиме мела на доску или при вырезывании долотом «букв» на каменной
плите и т. п. Но ведь все эти акустические явления остаются
вне сферы челове-ческого языка.
Печатается по сокращенному изданию: Бодуэн де Куртенэ И. А.
Об отношении русского письма к русскому языку // Бодуэн
де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 2
/ сост. В. П. Григорьев, А. А. Леонтьев; отв. ред. С. Г.
Бар-хударов. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963. С. 209–235.
Впервые опубликова-но: Бодуэн де Куртенэ И. А. Об отношении
русского письма к русскому языку. СПб.: Тип. т-ва А. Ф. Маркс,
1912.
-
11
Точно так же акустические дрожания или вибрации окружающей
произносящего человека упругой среды, прежде всего воздуха, могут
вы-зывать и даже всегда вызывают перемещения пространственных
соотно-шений между частицами материи, а эти перемещения могут
или произ-водить только преходящие оптические явления, или же
оставлять види-мые следы на более или менее продолжительное время.
Сюда относятся, с одной стороны, свойственные произношению
отдельных гласных кри-вые пламени, находящегося на пути прохождения
волн вибрирующего воздуха, или же кривые, образуемые покрывающим
стеклянную плиту песком под влиянием тех же разнородных вибраций
воздуха, свойствен-ных произношению отдельных гласных,
с другой же стороны, постоян-ные следы, наносимые
акустическими процессами на валики фонографа.
Физиологические работы человеческого организма, вызываемые
по-требностью произношения, переходят, правда, в колебание
окружающей упругой среды и ведут к преходящему ряду
своеобразных акустических явлений, но, рассматриваемые сами по
себе, они остаются своеобразны-ми механическими работами, без
всякой связи с физиологическими же работами, вызываемыми
потребностью писать. В окончательном резуль-тате эти последние
работы, работы «писательские» или т. п., ведут к по-явлению
остающегося во внешнем мире ряда своеобразных оптических форм,
но тоже лишены всякой связи с теми физиологическими
работами, работами произносительными.
§ 2. Следовательно, письмо и язык, взятые
в отвлечении, как две раз-нородные группы явлений внешнего,
внечеловеческого мира, представ-ляют из себя чуждые друг
другу, несоизмеримые величины. С такой точ-ки зрения очертания
письма могут составлять предмет оптики вообще или же геометрии,
произносимые же звуки — предмет общей акустики. Сопряженными
с производством тех и других работами и движениями,
как и всякими другими работами и движениями, должна
заниматься ме-ханика. С новейшей точки зрения, все эти явления
и процессы, как аку-стические и оптические, так
и механические, должны составлять предмет исследования общей
энергетики как науки о жизни вселенной. Совер-шенно же лишним
оказывается при этом рассмотрение с лингвистиче-ской или
языковедческой (глоттологической) точки зрения.
Это вполне понятно ввиду того, что, рассматривая все эти явления
в отвлечении от человека, мы забываем об их постоянно
существующем, психически живом источнике, каковыми необходимо
считать челове-ческую голову и человеческую индивидуальную
психику. Несомненно существующие взаимоотношения между письмом
и языком мы можем установить только в таком случае, если
сведем их на надлежащую почву, на почву психическую.
Действительная связь между письмом и языком может быть
связью единственно психическою. При такой постановке вопроса как
письмо
-
12
и его элементы, так и язык и его элементы
превращаются в психические величины, в психические
ценности. А так как и преходящие звуки языка во всем их
разнообразии, и остающиеся буквы мы должны представлять себе
происходящими и существующими во внешнем мире, то, когда де-ло
доходит до психических величин и психических ценностей,
и буквы и звуки надо заменить их психическими
источниками, т. е. представлени-ями букв и звуков,
существующими и действующими постоянно и бес-прерывно
в индивидуальной человеческой психике.
§ 3. Между психическими элементами языка, т. е.
произноситель-но-слухового языкового мышления, и между
психическими элементами письма, т. е. писанно-зрительного языкового
мышления, нет никакой не-обходимой «естественной» связи,
а имеется только случайное сцепление, называемое
ассоциацией.
При этом надо различать сторону существования психически жи-вых
языковых представлений и сторону их обнаруживания при
между-человеческом общении. Это общественное обнаруживание идет от
пси-хических центров по двум направлениям:
1) по направлению акустического обнаруживания с помощью
звуко-производных работ и производимых этими работами
звуков;
2) по направлению оптического обнаруживания с помощью
букво-производных работ и производимых этими работами букв
и прочих на-чертаний, ассоциируемых с общим
представлением человеческого языка или речи человеческой.
§ 4. Взаимоотношения между языком и письмом имеют
место в язы-ковом мышлении отдельных индивидов как носителей
всякого мышле-ния, стало быть тоже и языкового мышления,
сложившегося благодаря воздействию, с одной стороны,
произносительно-слуховых процессов, с другой же стороны,
писанно-зрительных процессов междучеловеческо-го мышления. Но не во
всех головах имеются результаты воздействия тех и других
процессов. Вообще же в каждом человеческом коллективе,
объ-единенном с помощью известного племенного
и национального языка, точнее, языкового мышления и его
обнаруживания, например, в данном случае с помощью
русского языкового мышления и его обнаруживания, можно
различать, с этой точки зрения, три главные группы людей,
с бес-численными переходными ступенями, а именно:
1) кандидатов в говорящие, т. е. младенцев или же
иноязычников, попавших в данную племенную среду
и подвергающихся языковому воз-действию с ее стороны до
тех пор, пока они сами не сделаются деятель-ными участниками
междучеловеческого общения посредством данного племенного языка, т.
е. пока в их головах не будут насаждены живые представления
данного языкового мышления, сопровождаемые автома-тизмом
обнаруживания этих представлений в случае общения
с другими индивидами;
-
13
2) людей только говорящих, т. е. участвующих активно
в междуче-ловеческом общении с помощью
произносительно-слуховых процессов данного языка, обусловленных
возникновением в их головах соответ-ственных
произносительно-слуховых представлений;
3) людей не только говорящих, но и грамотных, т. е.
вселивших в свои головы писанно-зрительные представления
и будущих в состоя-нии участвовать
в междучеловеческом общении путем обнаруживания этих
представлений.
Главною переходною стадией от 1-й группы ко 2-й являются люди,
уже понимающие других, но сами еще не говорящие; главным же
пере-ходным звеном от группы 2-й к 3-й — люди, уже
читающие, но сами еще не пишущие.
Само собой разумеется, что глухонемые и слепые составляют
осо-бые категории участников междучеловеческого общения с
помощью языка: глухонемые по отношению ко 2-й группе, слепые
же — по отно-шению к 3-й группе.
§ 5. Каждой из названных трех групп свойственна особая
психика, слагающаяся благодаря влиянию мелких, но беспрестанно
действующих факторов, какими в данном случае являются все
моменты языкового мышления и его обнаруживания во время
междучеловеческого общения. Память человека только говорящего
сосредоточивается всецело на об-ласти произносительно-слуховых
представлений и их обнаруживаний. Когда же память
обременяется по части языка тоже представлениями
пи-санно-зрительными, в связи с их обнаруживанием, тогда
должны стра-дать от этого выразительность и интенсивность
прежних представлений исключительно произносительно-слухового
характера.
В связи с этим должна меняться тоже объективизация
мыслимого по части языка. За немногими исключениями, вполне
грамотный чело-век, объективизируя во внешнем мире это мыслимое по
части языка, видит его прежде всего написанным, т. е. читает
воображаемое, опери-рует оптическими самовольными галлюцинациями.
Человеком только говорящим объективизация мыслимого по части языка
осуществляется, вероятно, с помощью произвольно вызываемых
галлюцинаций чисто акустического характера.
У человека только говорящего, не грамотного, не может быть ре-чи
о каком бы то ни было отношении между письмом и языком.
От-ношение между несуществующим и существующим совершенно
не-возможно. Стало быть, рассматривая отношение между письмом
и языком, мы имеем в виду психику грамотного человека, т.
е. челове-ка, голова которого начинена языковыми представлениями не
только произносительно-слуховыми, но тоже
писанно-зрительными. Участие же такого человека в языковом
общении идет по двум путям: по пути обнаруживания и
воспринимания представлений произносительно-
-
14
слуховых и по пути обнаруживания и воспринимания
представлений писанно-зрительных.
2. Различия и параллели оптической (зрительной)
и акустической (слуховой) стороны языка
§ 10. 4) Фонемы как единицы
произносительно-слухового языка,
объединяемые одновременностью исполнения нескольких
физиологи-ческих работ, сопровождаемых мускульным чувством, и
одновремен-ностью воспринимания соответствующих этим работам
акустических впечатлений, разлагаются на более дробные, далее уже
не разлагаемые психически живые элементы: с одной стороны,
представления отдельных работ (кинемы), с другой же стороны,
представления отдельных акусти-ческих впечатлений (акусмы). Между
тем графемы, как простейшие эле-менты языка писанно-зрительного,
обыкновенно дальше не могут раз-лагаться.
Вообще характеристическим признаком фонем следует считать их
разложимость, характеристическим же признаком графем их
неразло-жимость.
Так, например, представление работы (кинема) губ не
ассоциирует-ся ни с каким определенным писанно-зрительным
элементом, а частично ассоциируется с несколькими
графемами, в русском языковом мышле-нии с графемами п б
м ф в у ю.
Психически неделимые графемы вызывают ассоциацию с целою
группою представлений работ (кинем) и их акустических
результатов (акусм), объединенною представлением одновременности
исполнения и воспринимания. Так, в русском языковом
мышлении графема может ассоциироваться:
а) или с группою представлений работ, в своей
совокупности состав-ляющих фонему: ж, ш, ч, ц;
б) или с двумя группами представлений работ, в своей
совокупности составляющих две фонемы: щ, иногда я, ю… (см.
§ 39, 42, 56, 58);
в) или с группою представлений работ, в своей
совокупности со-ставляющих неполную фонему: б, с, г, д…;
г) или с группою представлений работ, ассоциируемою не
только с представлением цельной фонемы, но тоже с
представлением одного из составных элементов другой фонемы: я,
ю, ѣ, е, и | а, у, э, о, ы;
д) или же, наконец, только с одним
произносительно-слуховым представлением, входящим в состав
известной фонемы: ъ, ь.
Для большинства фонем русского языкового мышления нет
подхо-дящих графем, которые ассоциировались бы с ними без
остатка (без из-лишка), но и без недостатка (см. § 62,
65, 66).
-
15
Для простейших произносительно-слуховых элементов, т. е. для
от-дельных кинем и акусм, только в редких случаях имеются
определенные писанно-зрительные символы. Применение таких особых
отличитель-ных, диакритических значков, представление которых
ассоциируется с отдельными кинемами и акусмами,
составляет исключение в области писанно-зрительных
представлений. Таковы, например: ´ ` ˆ ˘ ̅ ˳ ̯ ; в рус-ской
письменности ˘ в й, затем ъ, ь (хотя непоследовательно) (см.
№ 46, 57, 64, 70).
§ 12. 6) Но различие между беспрерывностью
произносительно-слу-
хового языка и прерываемостью языка писанно-зрительного при
их об-наруживании должно быть понимаемо в двояком смысле:
с одной стороны, как только что изложено под
№ 5 (§ 11), каждов-ременный процесс языкового
общения с помощью произносительно-слухового языка
представляет из себя непрерываемое, замкнутое в себе,
законченное целое, тогда как процессам языкового общения
с помощью языка писанно-зрительного свойственны более или
менее значительные перерывы и промежутки между их отдельными
звеньями;
с другой стороны, речь индивидуальная (т. е. обнаруживание
произ-носительно-слухового индивидуального мышления) течет
беспрерывно и воспринимается беспрерывно, писанное же
постоянно прерывается.
Произносительно-слуховое мыслится и обнаруживается в
ряде беспрерывно друг за другом следующих сочетаний одновременно
про-исходящих работ и соответствующих этим сочетаниям работ
сложных акустических впечатлений. Каждая из одновременных
работ сопрово-ждается свойственным ей мускульным чувством. Каждое
же сложное акустическое впечатление разлагается на частные
элементы, соответ-ствующие порознь отдельным работам
произносительного аппарата (ср. № 4, § 10).
Писанно-зрительное мыслится в отдельных, друг от друга
отделен-ных, обособленных единицах, единицах разной степени.
Ряд графем, ассоциируемых с представлением одного
написанного слова, мыслится совместно с пробелами между этими
графемами. Ряды же графем, ассоциируемые с представлениями
одно за другим следую-щих слов, мыслятся тоже совместно
с более значительными пробелами, отделяющими одно написанное
слово от другого.
[При этом напомню, что обнаруженная графема становится буквою,
точно так же как и обнаруженная фонема становится звуком (см.
§ 6)].
Написанным с пробелами словам, сочетаниям слов,
предложениям и т. д. вроде
[там], [вода], [попусту]…[котел и горшок],[на то щука
в море, чтоб карась не дремал] и т. д.,
-
16
вообще всему тому, что читатель имеет перед глазами в виде
каких-то отделенных друг от друга единиц, соответствует в
мире произноси-тельно-слуховом, т. е. для говорящего и для
слушателя, беспрерывное течение физиологических работ и
акустических впечатлений. Всякие перерывы, паузы, отделения одних
элементов от других являются в об-ласти
произносительно-слуховой частным случаем, свойственным или
временной остановке речи, или полному ее прекращению в данную
ми-нуту, или же, наконец, известным произносительным недостаткам,
вроде заикания или т. п.
Мышление рядов графем с пробелами сказывается теперь
особен-но в печати, где каждая буква стоит отдельно, не
соединяясь с другой. Но ведь и в беглом письме
соединение одних букв с другими происходит только для
сбережения труда, чтобы не отрывать руки и не переставать
действовать налегшим на твердый предмет графическим орудием (пе-ром
или карандашом на бумаге, мелом на доске и т. п.).
В изящно же со-ставленных рукописях прежних времен каждая
буква отделяется от дру-гой. Да, впрочем, и теперь, несмотря
на все соединения писанных букв, в идеале каждая буква
мыслится отдельно, а уж во всяком случае «слова» пишутся
раздельно, с паузами. Между тем языку
произносительно-слу-ховому свойственно обнаруживание следующих друг
за другом фонем совместно с беспрерывными переходами от
предшествующей фонемы к следующей, и это не только
в отдельных словах, но и в сочетаниях слов, вообще
в текущей речи.
§ 13. Так как определением произносительно-слуховых единиц
лю-ди занялись только под влиянием потребности устанавливать
единицы писанно-зрительные, то разъединенность
и прерываемость, отделимость и отрывочность элементов
писанно-зрительного языка должны были отразиться и до сих пор
отражаются тоже на определении элементов произносительно-слухового
языка. Так называемые «звуки» и соответ-ствующие им
психические единицы, фонемы, представляют из себя не
объективно друг от друга отделенные единицы, а только вырезки
из бес-прерывного ряда, с одной стороны, физиологических
работ, сопровожда-емых мускульным чувством, с другой стороны,
соответствующих этим работам акустических впечатлений
(в психическом центре: представле-ний всего этого), вырезки,
объединяемые одновременностью исполне-ния и фактическою
неразделяемостью этих работ и этих акустических
впечатлений.
Впрочем, следует заметить, что и в произносительно-слуховой
об-ласти само исполнение совершается, правда, беспрерывно,
но отдельные произносительно-слуховые психические элементы
(фонемы, кинемы, акусмы) представляются тоже в виде отдельных
единиц. Элементами произносительно-слухового языка являются
«звуки», фонемы, разлагае-мые на кинемы и акусмы; элементами
же писанно-зрительного языка —
-
17
«буквы», неразлагаемые графемы. Стало быть, беспрерывное,
нераздель-ное имеется здесь во внечеловеческой природе, отделение
же единиц происходит в психике.
Значит, различие между произносительно-слуховым и
писанно-зрительным сказывается только при обнаруживании
и воспринимании; с индивидуально-психической же стороны
надо констатировать сход-ство между этими двумя областями языковой
деятельности, т. е. между областью писанно-зрительной
и произносительно-слуховой.
§ 21. 8) Многообразие (разные формы) графем, рядом
с простым
разнообразием фонем, сказывается прежде всего в том, что
самые разно-образные представления разных начертаний одной
и той же «буквы», т. е. графических альтернаций или
чередований, объединяются в одну груп-пу благодаря ассоциации
с одною и тою же группою произносительно-слуховых
представлений (кинем и акусм), т. е. или с отдельною
фонемой, или с неполною фонемой, пли же с цельною фонемой
плюс какая-нибудь особенность. Достаточно указать на самые
разнообразные начертания, свойственные русским графемам [д], [т],
[е], [ѣ].
Исторически, в глубине веков, все эти графические
видоизменения одной и той же графемы сводятся к одному
представлению:
для видоизменений графемы [д] … Д, » » [т] … Т, » » [е] … Е
и т. п.Не все указанные видоизменения отдельных графем могут
считать-
ся одинаково ценными: одни из них действительно только
чисто графи-ческого («каллиграфического» и «типографского»)
характера и могут быть подставляемы одно вместо другого, не
нарушая тождества ассоци-аций с представлениями
из области произносительно-слухового языка. Однако же при
различении больших и малых букв дело представляется несколько
иначе: хотя ассоциации с представлениями
произносительно-слуховыми остаются одни и те же, но зато
меняются ассоциации с пред-ставлениями морфологическими
и семасиологическими. Ведь представ-лениям больших букв
свойственны другие ассоциации этого рода, неже-ли представлениям
малых букв (см. § 25, 84, 87).
§ 22. 9) Альтернации или чередования графем бывают
различных видов и степеней. Мы их здесь рассмотрим
сравнительно с соответству-ющими им альтернациями или
чередованиями фонем в области произ-носительно-слухового
языкового мышления и его обнаруживания.
а) Вообще следует отметить альтернации графем, связанных
психи-чески (ассоциированных) с представлением одной фонемы.
Разновид-ности одной графемы объединяются ассоциацией с одною
фонемой, т. е. с известным комплексом-минимумом
произносительно-слуховых пред-
-
18
ставлений. Таковы, например, все графические разновидности,
ассоции-руемые с русскою фонемою [t], [s], [t’] («мягкое» t),
[о́] (о ударяемое), [е́] (е ударяемое) и т. п.
Этому оптическому (писанно-зрительному) разнообразию,
объ-единяемому посредством акустического
(произносительно-слухового) однообразия, нет, собственно, обратной
параллели, хотя, впрочем, мож-но бы сюда подвести случай, когда
разные фонемы, или альтернирующие (чередующиеся) в строгом
смысле этою слова, т. е. альтернирующие на почве морфологической,
или же вовсе не альтернирующие, объединяют-ся одним
писанно-зрительным или же оптическим представлением, т. е. одною
графемою, например, в русском языковом мышлении и его
обна-руживании объединение с помощью графем р (рот рта…,
смотр, смо-тра…), м (мыкать мкнут…), о (год года годовой
полгода…) и т. п.
§ 23. б) Не выходя за пределы оптических, т. е.
писанно-зрительных, представлений, альтернируют (чередуются) между
собою видоизмене-ния одного и того же обособленного
графического представления. Тако-вы, например, разные видоизменения
графемы Д (д «большое» или «про-писное»). Их объединение
обусловлено ассоциацией с общим туманным представлением
единства этой растяжимой и разнообразящейся графе-мы, помимо
ассоциационной связи с соответственным комплексом
про-износительно-слуховых элементов.
В произносительно-слуховом языковом мышлении и его
обнаружи-вании аналогию этому графическому разветвлению
и объединению мы находим в дивергенциях или
неофонетических альтернациях (чередова-ниях) одной и той же
фонемы, являющейся, таким образом, психическим объединителем всех
этих видоизменений. Например, видоизменения русской фонемы [е]
в зависимости от сочетания со следующими звуко-производными
работами: широкое (открытое) перед «твердыми» соглас-ными, узкое
(закрытое) перед «мягкими» согласными, среднее в конце
«слова», т. е. в конце произносимого ряда.
в) Совершенно различные графические типы, стало быть, различные
графемы, альтернируют (чередуются) как «родственные», т. е.
объединя-ются психическою сочетаемостью или ассоциацией с
одной фонемой, точнее, с одною и тою же группою фонем.
Таковы, например, разные рус-ские графемы, т (курсивное), m
(рукописные), т (печатное), Т (курсив-ное), Т (писанное), Т
(печатное)…, связанные между собою благодаря ассоциации
с фонемами [t] («твердое») и [t’] («мягкое»)…, или же
разные графические видоизменения, связанные общим названием «буквы
ять».
Здесь несколько определенных графических представлений
соче-тается (ассоциируется) с представлением одной графемы,
единство ко-торой обусловливается как сочетаемостью
(ассоциируемостью) с одним объединяющим представлением
произносительным (акустическим), с представлением одной
фонемы приблизительно, так и одним назва-
-
19
нием, названием, указывающим именно на эту ассоциационную связь
с представлениями из области произносительно-слухового
языкового мышления.
В произносительно-слуховом языке этому виду графической
аль-тернации соответствуют исторические, традиционные альтернанты,
объединенные принадлежностью к составу «родственных»
альтерниру-ющих морфем. Например, в русском альтернации: [g ||
ž] морфем [mog-] и [mož-] в словах могу, могут,
и можешь, может и т. д.; [v || v’] морфем [voz-]
и [v’oz-, v’ez-] в словах воз, вожу и вез, везти…;
[е || о] морфем [v’ez || v’oz-] в словах везу и вез…,
морфем [v’ez- || voz-] в словах везу, везти… и воз,
возит…
§ 25. г) Оптические альтернации графем могут быть
утилизованы (ис-пользованы) в связи с различием
морфологических и семасиологических представлений языкового
мышления, т. е. в связи с формою и со значением. Это
будет «морфологизация» и «семасиологизация» писанно-зрительных
(графических, оптических) различий. Таково различие больших
и малых букв, различие устава, курсива и разрядки
(в печати), различие написаний подчеркнутых
и неподчеркнутых букв (на письме) и т. п.
Сюда точно так же должно быть отнесено умышленное различе-ние
относительной важности мест написанного с помощью различных
красок. Так, например, в старинных рукописях начальные буквы
и даже строки абзацев или глав отличались красным цветом от
остальных чер-ных букв. Этому обычаю мы и поныне обязаны
выражением «красная строка», «с красной строки».
В произносительно-слуховом языке подобная же утилизация
пред-ставлений работ и вызываемых этими работами акустических
впечатле-ний сказывается в наличности коррелятивов или
психико-фонетических альтернаций (чередований). «Морфологизация»
различий произноси-тельно-слуховых элементов сказывается в
существовании различных морфологических типов (склонения,
спряжения, «словообразования»…). В русском языковом мышлении
стоят здесь на первом плане: различение работ средней части языка
(«твердость» и «мягкость») при согласных и различение
ударяемости при гласных. «Семасиологизация» же свой-ственна всем
произносительно-слуховым работам и их акустическим
продолжениям. Например, при различении русских [там] и [дам]
сема-сиологизуется различие работ голосовых связок гортани,
свойственное началу этих слов. В словах [баба] и [мама]
семасиологизуется различие работ мягкого неба при согласных,
начинающих оба слога: раз мягкое не-бо приподнято и прижато,
исключая нозможность носового резонанса; другой раз оно опущено,
что и ведет за собою проход воздуха в нос, вы-зывающий
акустическое впечатление носового резонанса.
§ 26. В истории произносительно-слухового языка мы можем
от-метить, с одной стороны, распадение некогда единых фонем на
две или
-
20
больше, распадение единых морфем (и слов) на несколько (две
и более), с другой же стороны, слияние и совпадение
прежде различавшихся фонем в одной, слияние и совпадение
прежде различавшихся морфем (и слов) в одной. Сходные
явления представляет нам история писанно-зритель-ного языка.
Из единой когда-то графемы получалось несколько, или
со-хранивших связь между собою благодаря общей ассоциации
с представ-лениями произносительно-слуховых элементов, или же
даже эту связь совершенно потерявших. Обратный исторический процесс
представляет из себя совпадение отдельных когда-то графем
в одной. Сюда принад-лежит в некотором смысле совпадение
в русском языковом мышлении графемы е с графемою ѣ
(«ять»).
§ 32. 14) В связи с историей возникновения обеих
сторон языкового
мышления и его обнаруживания, стороны
произносительно-слуховой и стороны писанно-зрительной,
находится взаимная зависимость писан-но-зрительных
и произносительно-слуховых представлений.
У людей неграмотных представления писанно-зрительные
отсут-ствуют и, следовательно, у них не может быть никакой
речи об упомя-нутой зависимости. Писанно-зрительное и
произносительно-слуховое могут взаимно обусловливаться только
в психике человека грамотного. «Функциональной зависимостью»
в смысле математическом этой зави-симости никоим образом
назвать нельзя. Ибо ведь произносительно-слуховое может возникать
и мыслиться совершенно независимо от пи-санно-зрительного;
писанно-зрительное же имеет смысл, осмысливается только
в связи с произносительно-слуховым.
Из этого вытекает зависимость графем от фонем, а не
наоборот.Несколько иначе обстоит дело в письменностях
идеографического
характера, с так называемыми «иероглифами» или т. п. Точно
так же и в наших письменностях, письменностях европейских
и т. п., имеется из-вестное количество символов, ассоциируемых
прямо с представлениями морфологическими и
семасиологическими, без посредствующего звена из области
произносительно-слуховой.
§ 33. Из предшествующего явствует, что мы должны строго
разли-чать «буквы» и «звуки», графемы и фонемы, т. е.
писанно-зрительную и произносительно-слуховую сторону
языкового мышления грамотного человека, различать и по
существу и в терминологии.
С фонемою связано (ассоциировано) представление
произноси-тельных работ, сопровождаемых мускульным (двигательным)
чувством, и представление звука; с графемою связано
представление писательской работы (не столь важной сама по себе,
как работа произносительная) и представление буквы.
Следует старательно избегать подстановки терминов из одной
об-ласти языкового мышления в другую область. Можно, например,
гово-
-
21
рить о «долгих» и «кратких» (во времени) фонемах
и звуках, но нельзя говорить о «долгих»
и «кратких» (в этом смысле) графемах и буквах. Зато
можно говорить о графемах и буквах длинных
и коротких. О «жирных буквах» можно говорить,
но нельзя говорить о «жирных звуках». Нельзя тоже
говорить о «глухих» или «немых» буквах, так как ведь это
терми-ны чисто акустические, а не оптические. Зато можно
говорить о буквах, представления которых ассоциированы с
представлением глухого (не звонкого) произношения голосовыми
связками гортани или же с пол-ным отсутствием акустического
элемента (с «немотою»).
Самым обыкновенным явлением надо считать несовпадение числа
«букв» (графем) и числа соответствующих этим буквам «звуков»
(фо-нем). В специальном отделе о русском алфавите,
графике и правописа-нии (§ 37–89) будут приведены многие
случаи подобного несовпадения; например, щ, я, бъ, бь…
Выражения вроде «этот документ звучит», «статья закона гласит»
и т. п. основаны тоже до известной степени на смешении
терминологии из области произносительно-слуховой
с терминологией из области пи-санно-зрительной. Строго
говоря, написанное, закрепленное в докумен-те или
в законе, не может «звучать» н «гласить». Но оно «гласит»
и «зву-чит», когда мы его читаем.
§ 34. Из предшествующего ясно, что, в сущности,
нельзя говорить о «памятниках языка», если под языком понимать
произносительно-слу-ховую сторону языкового мышления и его
обнаруживания. Памятники принадлежат к области
писанно-зрительной, и поэтому единственно точным выражением
будет «памятники письма». Конечно, благодаря
графически-фонетическим ассоциациям, т. е. ассоциациям
писанно-зри-тельных представлений с представлениями
произносительно-слуховы-ми, мы можем по памятникам делать
заключения об особенностях отраз-ившегося в них языка
произносительно-слухового; но от этого сами-то памятники не
перестают быть явлениями писанно-зрительными, вызы-вающими
и расшевеливающими в сложной области языкового мышле-ния
прежде всего наши писанно-зрительные представления.
В последнее время составляются архивы фонограмм, т. е. собрания
фонографических валиков и пластинок, воспроизводящих
произноше-ние известных лиц как носителей того или другого
произносительно-слухового языка. Но и на эти памятники нельзя
смотреть как на памят-ники произносительно-слухового языка в
строгом смысле этого слова. В неподвижном, постоянном виде
хранятся здесь только известные на-чертания и углубления,
которые, по приведении «памятника» в соответ-ственное
движение, вызывают впечатления, сходные с первоначальными
впечатлениями от произносительных работ н их продолжений во
внеш-нем мире, вызвавших эти нарезы, начертания, углубления на
податливом материале.
-
22
§ 35. Сюда же, т. е. к различению письма и языка,
относится истори-ческий факт, что степени различения алфавитов
вовсе не совпадают со степенями различия языков, т. е. языковых
мышлений и их обнаружива-ний. Все алфавиты являются
историческою случайностью, в зависимо-сти от географического
соседства, от культурного влияния, от вероиспо-ведания, наконец, от
«произвола».
Русский алфавит вовсе не связан с русским языком по
существу; он с ним связан только благодаря исторической
случайности.
Это общее положение подтверждается изобретением все новых
тай-ных, «условных» алфавитов (криптография) для одного и того
же языка, равно как и возникновением тайных, «условных»
языков.
ЧАСТЬ II. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ РУССКИМ ПИСЬМОМ
И РУССКИМ ЯЗЫКОМ,
т. е. между русскими произносительно-слуховыми представлениями
и их обнаруживанием и между русскими писанно-зрителъными
представлениями и их обнаруживанием
§ 36. Делимость произносительно-слухового языкового
мышления и его обнаруживания ведет нас в окончательном
результате к установле-нию его дальше не разложимых элементов
не только со стороны фонети-ческой, произносительно-слуховой (см.
§ 10), но тоже со стороны морфо-логической
и семасиологической. Произносительно-слуховые элементы
морфологизуются и семасиологизуются.
Сообразно с этим, связь письма и языка, т. е. связь
писанно-зритель-ных представлений с представлениями
произносительно-слуховыми, может быть различная:
а) связь с этими представлениями как с
представлениями просто произносительно-слуховыми, без всяких
дальнейших ассоциаций;
б) связь с представлениями произносительно-слуховыми
морфоло-гизованными;
с) связь с представлениями произносительно-слуховыми
семасио-логизованными.
В письменности отражается не только объективная фонетика,
но то-же объективная морфология и объективная
семасиология языка.
Вообще же рассмотрение отношений между русским письмом
и рус-ским языком распадается на следующие части:
1. Р у с с к и й а л ф а в и т или русская азбука, т. е.
описание и все-сторонняя характеристика элементов
писанно-зрительного материала, связанного потенциально с
элементами произносительно-слуховыми,
-
23
но еще без определенных частных ассоциаций. Говоря
популярно, в этой части рассматриваются вопросы,
с помощью каких графических средств обозначаются «звуки»
русского языка и их сочетания.
2. Р у с с к а я г р а ф и к а. Связь писанно-зрительных
элементов с эле-ментами только произносительно-слуховыми,
в отвлечении от ассоциа-ций с представлениями
морфологическими и семасиологическими.
3. Р у с с к а я о р ф о г р а ф и я или правописание в
тесном смысле этого слова. Связь писанно-зрительных представлений
не только с пред-ставлениями произносительно-слуховыми,
но тоже с представлениями морфологическими
и семасиологическими.
§ 84. Морфологическая делимость произносительно-слухового
язы-
ка в самом обширном смысле этого слова находит себе
отражение в сле-дующих особенностях языка
писанно-зрительного:
Периодам, фразам, предложениям соответствуют красные строки,
знаки препинания вроде точки (.), двоеточия (:), точки
с запятой (;), за-пятой (,), больших букв после точки. Отделы
речи символизуются в на-писании главами, параграфами,
отделительными чертами (—).
Предложение как целое распадается на синтагмы или слова как
синтаксические единицы, синтаксические элементы. Отделение синтагм
в писанно-зрительном языке достигается на письме посредством
пауз или пробелов между писанными словами. Сюда относятся тоже
«тире» или отделительные черточки (-), употребляемые
в сложениях слов.
Отделение морфем или морфологических элементов, входящих
в со-став синтагм, как целого достигается на письме
с помощью морфологиче-ского принципа правописания, или писания
на основании морфологиче-ской ассимиляции (§ 75, 76): водка,
просьба, а не вотка, прозьба … и т. п.
§ 85. Сказанное о русской графике (§ 62–73) и
о русском правописа-нии (§ 74–81) мы можем
в известном смысле обобщить следующим обра-зом: ассоциации
писанно-зрительных представлений с представлениями
произносительно-слуховыми, разбираемые в отделе графики,
касаются с произносительно-слуховой стороны по преимуществу
представлений работ средней част
