Правительство Российской Федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Национальный исследовательский университет

«Высшая школа экономики»

Высшая школа урбанистики

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА (магистерская диссертация)

На тему: «Пространство событий и культурная инфраструктура города (на примере

Москвы)»

Студент группы № 2172М121 Волкова Н.А. Руководитель ВКР профессор, к.г.н. Новиков А.В. Рецензент Котов Е.А.

Москва, 2014

2

Содержание

ВВЕДЕНИЕ ............................................................................................................ 3 

Актуальность темы исследования ............................................................... 5 

Предмет исследования .................................................................................. 8 

Объект исследования .................................................................................... 8 

Гипотезы ........................................................................................................ 9 

Цель исследования: ..................................................................................... 10 

Степень теоретической и практической разработанности темы ............ 11 

Научная новизна .......................................................................................... 18 

Методика исследования. ............................................................................ 21 

Глава 1. Теоретико–методолгичекие аспекты исследования ......................... 23 

1.1 Теоретические аспекты ......................................................................... 23 

1.2 Методические предпосылки ................................................................ 43 

Глава 2. Спрос на городское пространство и культурную инфраструктуру

города.................................................................................................................... 53 

2.1 Методика исследования ....................................................................... 53 

2.2 Характеристики событийной активности в городе. .......................... 67 

ВЫВОДЫ ............................................................................................................. 82 

Список литературы использованной литературы ............................................ 84 

Приложение 1

Приложение 2

Приложение 3

Приложение 4

Приложение 5

Приложение 6

3

ВВЕДЕНИЕ

Тема культурного развития города, начиная с 1970х гг. прошлого

века, является одной из самых обсуждаемых как в профессиональном

сообществе, так и в популярных изданиях, а культурное планирование

становится ключевым элементом стратегий городского развития. Однако,

несмотря на бурное развитие культурная политика, культурологические

исследования города (cultural studies) и креативная экономика не

рассматривают материальную сторону развития культуры в городе, которая

связана с физической и пространственной культурной инфраструктурой.

Соотношение культуры и материального пространства рассматривается

преимущественно в категориях культурной географии, опираясь на понятия

культурного ландшафта, районирования, зон, границ и их взаимодействия, а

также социальной репрезентации и осмысления в рамках постколониальных

исследований и исследований глобальной культуры. Признавая важность

пространственных территориальных отношений и соответствующих им

социальных конструктов для понимания развития общества, мы считаем их

рассмотрение недостаточным для эффективного управления культурным

развитием города.

Основным инструментом управления пространственным развитием

города через культуру в данном исследовании рассматривается физическая

культурная инфраструктура в виде объектов культуры и физического

публичного пространства города. Теоретической базой для изучения

физической инфраструктуры города будут работы по онтологии артефактов

как искусственных компонентов материального мира и концепции

мобильности (и те, и другие являются различными ответвлениями

социологии науки и техники, STS).

В качестве второго инструмента управления городским развитием

через культуру в данном исследовании будет рассмотрена информационная

4

культурная инфраструктура представленная Интернет-сервисами и сайтов, а

также виртуальными социальными сетями. Эти два инструмента контроля

над динамикой культурного производства и потребления в городе –

информационная и физическая инфраструктура – взаимодействуют по

различным каналам. Физическая инфраструктура репрезентируется в

информационном виртуальном пространстве через сайты, страницы в

социальных сетях и публикации. Информационная инфраструктура связана

с репрезентацией информационного культурного поля в физическом

пространстве города, структурируемого через организованные культурные

события. Именно пространство событий будет рассмотрено в качестве

основного результата взаимодействия культуры и материального

пространства города, физической культурной инфраструктуры.

Репрезентация физической инфраструктуры в информационном

пространстве будет рассмотрена лишь обобщенно, так как ее

информационная роль, как будет показано далее, вторична по отношению к

ее пространственному воздействию.

Важность общекультурного контекста для изучения и эффективного

управления взаимодействием информационного культурного поля и

физической инфраструктуры города делает необходимым многофакторное

рассмотрение всего потока культурных событий на выделенном отрезке

времени (всей первичной совокупности). Сложность и высокая мобильность

рассматриваемых объектов и процессов во времени и пространстве требуют

отказа от классических методов математического обобщения и обращения к

систематизированным эмпирическим наблюдениям, к работе с потоками

данных (big data) как основным объектам изучения.

Исследованию культурного пространства города через

взаимодействие событий и культурной инфраструктуры, существующих

пространственных и временных трендов потребления культуры на примере

5

корпуса информации об организованных мероприятиях в Москве за период

2013 года будет посвящена эта работа.

Актуальность темы исследования

Активная урбанизация второй половины ХХ века сопровождалась

большим количеством административных и административно-

территориальных реформ, уничтожавших существующие местные порядки.

Эта экспансия приводила к созданию на присоединяемых городских

территориях новых, универсальных городских структур, инженерной,

бытовой и социально-культурной инфраструктуры, распределение которой

основывалось на понятии социальной нормы и рациональной

модернистской логике (Бреский, 2008). Эти территориальные и

инфраструктурные преобразования, реализуемые в рамках проекта

модернизации, позволяли использовать культуру и ее физическую

инфраструктуру как основной инструмент контроля над повседневной

жизнью граждан и воплощали дисциплинарные практики власти (М. Фуко),

предполагающее нормализацию культурной жизни общества и социально-

культурных процессов.

Другой род практик власти и контроля, связанных с культурными и

территориальными трансформациями, нашел отражение в западных

культурологических исследованиях постколониального направления.

Развитие постколониализма было связано с распадом традиционных

империй и конкуренцией новых глобальных «миров» (Э. Саид) – Запада,

связанного с доминированием США, и Востока, попадавшего под контроль

СССР, которые делили между собой влияние контроль над развивающимися

странами, странами Третьего мира. В отличие от административно-

территориальных преобразований постколониальные исследования

рассматривали практики власти не только как форму пространственной, но

и культурной экспансии, в том числе в рамках модернизационных

процессов. Однако для осуществления культурной экспансии требовались

6

более тонкие механизмы контроля индивидуальных культурных и

повседневных практик, основанные не только на пространственной, но и на

информационной культурной политике.

Экономический кризис капиталистических экономик 1970х гг.

(«Долгий спад») привел к переходу в западных странах к принципам

неолиберализма, сокращению социальных гарантий для граждан и

сокращению нормативного рабочего времени. Увеличение количества

свободного времени и рост расходов на досуг стало причиной повышения

спроса на продукцию культурных индустрий и увеличения 1980х гг. роли

культурных практик в экономике (от муниципальной до глобальной).

После окончания «холодной войны» культура превратилась из

исключительно социально-политического фактора в инструмент

регулирования глобальной экономики. В частности, это выразилось в

увеличении количества и значения мега-событий, которые до этого имели

преимущественно политическое, а не культурно-экономическое значение. В

глобальной экономике мега-события стали основой для привлечения

инвестиций и катализатором развития отдельных территорий и регионов, а

также обеспечивающей их инфраструктуры. При этом физические объекты

инфраструктуры стали выполнять не только технические функции, но и

сами стали частью культурной экономики как здания-иконы, а

производящая их архитектура получила название «звездной архитектуры».

Параллельно с развитием культурных процессов и инфраструктуры в

форме «мега-событий» шло развитие новой повседневной событийной

инфраструктуры города, основанной на коммерциализации культуры и

сферы развлечений.

Развитие Интернета в 1990е гг., социальных сетей в 2000е гг. и

дальнейший рост количества свободного времени, способствовал

диверсификации спроса на культурное производство и индивидуализации

запросов. Началось формирование культурной активности и мобильности

7

на основе повседневных практик в виде событий, организованных «снизу»,

самими участниками. Таким образом происходили трансформации

универсального общественного городского пространства по сетевому

принципу, оно преобразовывалось в сеть «мест». В качестве физической

инфраструктуры эта культурная активность использовала как

существующую историческую и модернистскую систему и объекты

культурной инфраструктуры, так возникающие новые объекты и сети,

связанные с развитием коммерческой массовой культуры и формированием

новых культурных форм и институтов.

В противовес пониманию культуры как инструмента глобальной

экономики также начался рост интереса к локальной культуре и осознание

повседневного физического пространства как культурного наследия

(Броновицкая). Рост количества исследований в последнее десятилетие

позволяет говорить об осознании ценности типовых инфраструктурных

объектов как отражения культурных практик середины ХХ столетия и

«отсутствующих пространств» (Bellotti, 2013), обладающих культурным и

управленческим потенциалом сетевых и дисперсных систем.

Однако, несмотря на многообразие форм и сетей культурной

инфраструктуры, а также культурных смыслов, транслируемых через нее,

изучение динамики городских культурных процессов и управления ими,

остается, как правило, в рамках изучения отдельных функциональных групп

или культурных. Для эффективного управления развитием культурной

инфраструктуры и использования ее как регулятора культурных процессов

в городе необходима разработка новых методов и подходов к ее изучению.

Формирование комплексной картины динамики городских культурных

процессов требует гибких инструментов мониторинга данных о спросе в

реальном времени на городское общественное пространство и культурную

инфраструктуру с учетом всего разнообразия предложения площадок,

объектов и пространств.

8

Предмет исследования

городская культура и культурная активность, рассматриваемые

через пространство культурных событий города.

В рамках данного исследования под событиями понимаются так

называемые «специальные события» или «публичные события», которые

определяются как целенаправленные организованные мероприятия, которые

могут иметь как досуговый и развлекательный, так и деловой или

образовательный характер. При этом события рассматриваются как

пространства встреч или коммуникации, что позволяет определить

пространство, в котором они протекают как публичное и открытое

(возможно, временно) (Паченков, 2012). События определяются через 4

основных маркетинговых параметра – программа события, стоимость

организации, информационная презентация (и активность в виде

зарегистрировавшихся посетителей), место. Рассматривая совокупность

событий за 2013 год, мы также учитываем их концентрацию во времени, что

позволяет их рассматривать как маркеры динамики культурной и

социальной активности города во времени и в пространстве, а также

степени публичности этих пространств (Карпов, 2001).

Объект исследования

физическая культурная инфраструктура города.

Появившись с началом массовой индустриализации и развитием

массового транспорта в 40е гг. ХХ в. понятие «инфраструктура» было

связано с промышленными, транспортными, инженерными объектами и их

техническим обслуживанием (БСЭ). Затем функциональное применение

термина расширилось, и в качестве социальной инфраструктуры стали

рассматривать объекты социального обслуживания населения, а с ростом

роли культуры и компьютерных технологий в экономических процессах

возникли понятия «культурная» и «информационная» инфраструктура.

Согласно World Cities Culture Report культурная инфраструктура делиться

9

на формальную/ институциональную и неформальную. В рамках данного

исследования формальная инфраструктура будет определяться на основе

открытых данных Правительства Москвы, а неформальная как места,

задействованные событиями, т.е. общественное/ публичное пространство

города.

Также инфраструктура рассматривается как физическая структура, к

которой относится все материальные объекты, и организационная/

виртуальная инфраструктура, под которой понимают управленческие

структуры и виртуальные пространства размещения и управления

информацией. В данном исследовании будет рассматриваться, прежде

всего, физическая культурная инфраструктура города, к которой относятся,

как отдельно стоящие здания или части зданий, выделенных под

культурные функции, так и общественные пространства города.

Гипотезы

1. Публичное (общественное) физическое пространство города и

пространство культурной инфраструктуры потребляется горожанами на

основе сочетания субъективных психологических факторов (атмосфера

места, удобство, комфорт) и объективных критериев (доступность, чистота),

поэтому его потребление носит нерегулярный стихийный характер.

2. Показателями трендов потребления общественного

пространства города являются события – как наиболее яркое выражение

городских культурных процессов и коммуникационные точки

локализованные в пространстве.

3. Для исследования потребления пространства применимы

методы поведенческой/потребительской экономики, основанные на анализе

потоков данных.

4. В зависимости от типа информационной инфраструктуры

события (сайт, социальная сеть, социальный сервис) можно судить о

степени формальности/ институциональности маркируемого им

10

пространства. Анализ потребления общественного пространства города

через анализ событийной активности позволяет наиболее полно выявить

элементы временного и неформального культурного потребления

городского пространства.

5. События как результат параллельного синхронного

функционирования информационной и физической культурной

инфраструктуры города, при более динамичном характере первой,

выявляют характер использования физической инфраструктуры и ее

эффективность как результат культурной политики.

6. Плотность распределения событий влияет на временное и

пространственное восприятие города, создавая эффект «замедления» или

«растягивания» пространства при его большей смысловой насыщенности.

Цель исследования:

оценить влияние физической инфраструктуры города на

формирование городской культурной активности, рассматриваемой как

пространство событий,

оценить потенциал эффективности физической культурной

инфраструктуры города как инструмента культурной политики.

Для достижения поставленной цели будут решены следующие

задачи:

1. Дать обзор основных направлений существующей городской

культурной политики, на примере г. Москвы, а также структуры

предложения событий в сфере культурных индустрий для выявления роли и

характера событий в культурной жизни города.

2. Рассмотреть современные методы управления городом на

основе анализа и мониторинга больших данных.

3. Дать обзор источников данных о физической культурной

инфраструктуре города и обзор культурной информационной

инфраструктуры города, а также обзор сервисов сбора и синхронизации

11

информации о событиях в мире. Определить и обосновать источники

выборки данных для пилотного исследования.

4. Рассмотреть существующие методы сбора и анализа

информации, а также методы интерпретации взаимосвязей событийной

культурной активности и культурной инфраструктуры города.

5. Разработать методику анализа эффективности культурной

физической инфраструктуры как инструмента управления городскими

культурными процессами; разработать и обосновать критерии оценки

результатов исследования и их интерпретации.

6. Разработать требования к программному обеспечению для сбора

данных о культурных событиях по выделенным источникам и провести

пилотное исследование на основе выборки данных о городских событиях.

7. Проанализировать полученные данные о спросе на культурную

инфраструктуру города, дать их интерпретацию и выделить возможные

направления и рекомендации по управлению развитием формальной

культурной физической инфраструктуры города как инструмента

культурной политики.

Степень теоретической и практической разработанности темы

До недавнего времени исследование городской культурной

физической/ материальной инфраструктуры было неотъемлемой частью

теории и практики градостроительства. Эта инфраструктура

рассматривалась только как система общественных зданий или учреждений

культуры и культурных индустрий. Подобные объекты формировались в

историческом городе эволюционным путем как ответ на запросы населения

или как символические пространства, отражающие историю и культурную

значимость города и его властей. С ростом индустриализации и развитием

плотной жилой застройки наличие и количество культурных объектов,

планируемое на стадии проектирования, стало нормироваться городскими

властями на основании статистических данных, что стало началом нового

12

подхода к формированию городской культурной инфраструктуры,

основанного на социально-экономических параметрах, а не на

символическом и политическом характере городского пространства.

Примером подобного перехода к индустриальному городу,

начавшегося в Европе в середине XIX века, стала работа И. Серда по

расширению Барселоны. В основу планировочной структуры и

нормирования легла сетка одинаковых кварталов, пересеченная

диагональю, причем каждый квартал имел стандартный набор социально-

культурных объектов, расчетное количество которых было впервые

определено на основании статистических данных. Распределяя, таким

образом, застройку и инфраструктуру, И. Серда целенаправленно пытался

уйти от политического представления о городе, создавая городскую среду,

обеспечивающую равный для всех доступ к социальным благам.

Не менее важными для понимания роли и значения культурной

инфраструктуры в городах, реконструированных в модернистский период,

являются теоретические и практические разработки группы CIAM и ее

последователей. В начале ХХ века «экономическое» понимание города как

машины для жизни продолжало развиваться в работах Ле Кобюзье и

функционалистов группы CIAM, основываясь на идеях И. Серда

равномерного распределения инфраструктуры по территории. Его ученик и

последователь Л. Серт отстаивал необходимость дополнения четырех

функций CIAM, жилье, производство, досуг и транспорт, пятой –

«городской общественный центр». Именно выделение общественной

функции наряду с досугом позволяет говорить об обращении от идей

«модернистского» индустриального экономического города к осознанию

ценностей исторического города с его политическим и культурным

значением. Однако это значение приобреталась как баланс между

политическими целями репрезентации города и спросом жителей на

городское пространство (Mumford, 2002).

13

Не останавливаясь на особенностях и проблемах формирования

советской градостроительной школы, где представление о простейшей

городской структуре основывалось на структуре военного поселения

(Меерович, 2008) и, соответственно, минимальном социально-культурном

обеспечении, важно отметить что идея «городского общественного центра»

активно развивалась в СССР в рамках концепции соцгородов.

Значительно большее влияние на развитие советского

градостроительства оказали идеи социально-экономической и

теоретической географии, а впоследствии также географии туризма и

культурной географии. Концепция узловых районов Б.Б. Родомана

(Родоман, 2002), основанная на идеях А. Леша, повлияла на дальнейшее

развитие районной планировки и изучение крупных градостроительных

систем. Идеи культурного ландшафта Б.Б. Родомана были развиты В.Л.

Каганским (Каганский 2001), который писал о полимасштабности и

сплошном, непрерывном характере культурного планирования, где

отдельные объекты не могут рассматриваться в отрыве от контекста, в

котором они расположены, а под культурным ландшафтом понималось не

только искусственно созданное пространство, но и культурно осмысленная,

районированная территория. Дальнейшее развитие идеи культурного

ландшафта получили в рамках культурной географии, а также направления

исследований по изучению зон и границ, с ними связанных (border studies).

А. Э Гутнов в исследовании «Системный подход в изучении города:

основания и контуры теории городского развития» предложил отойти от

функционального рассмотрения города (Гутнов, 1985). На основе анализа

параметров плотности застройки города, функционального назначения

территории и транспортной обеспеченности он предлагал разделять город

на каркас (центральную, общественную и инфраструктурную часть) и ткань

или рядовую, сплошную застройку. Будучи ориентированным на изучение

больших циклов развития градостроительных систем метод А.Э. Гутнова

14

позволил выявить естественную динамику роста городской территории и ее

градостроительного освоения. Дальнейшее развитие этой теории было

предпринято в научно-исследовательских работах НИиПИ Генерального

плана Москвы при подготовке Генерального плана и градостроительного

зонирования Москвы под руководством О.А. Баевского.

Однако ключевой теорией для понимания роли физической

культурной инфраструктуры в городских исследованиях является

неравномерно-районированная модель развития города А.А. Высоковского

(Высоковский, 2005). В ней исследование каркаса города производится на

основе более детальной оценки плотности и характера размещения объектов

инфраструктуры, что позволяет выделить основные центры и

периферийные зоны города и дать прогноз его дальнейшего развития.

Важным аспектом анализа культурного ландшафта и потенциала его

развития является точное зонирование города по функциям объектов, в том

числе культурной инфраструктуры. В условиях плановой экономики такое

зонирование выполнялось по институциональному принципу и давало

достаточно точную картину. Однако с развитием рыночных отношений

принципы российской государственной статистики в области учреждений

культуры и культурной активности не изменились, что не позволяет

выполнить полный комплексный анализ культурной инфраструктуры на

основе данных лишь о формальной инфраструктуре.

Изучению вопросов аудита культурных ресурсов, к которым может

быть отнесена и физическая культурная инфраструктура, посвящены

культурологические исследования проблем культурного картирования

(cultural mapping) (Зеленцова, 2010). На основе статистики и

социологических исследований картирование культурных ресурсов

выявляет существующие связи и стоимостные цепочки. Полученные

результаты значимы не только для коммерческих структур, но и для

городских властей, которые административным образом определяют

15

методы сбора статистических данных. В России основой таких

исследований может служить ОКВЭД, по аналогии с канадской Canadian

Framework of cultural statistics или северо-американской NAICS, однако на

сегодняшний день декомпозиция структуры отечественного классификатора

на нижних уровнях чересчур обобщенна (Попов, 2011). В качестве метода

дополнения официальной статистики информацией о «неформальной»

инфраструктуре существующие исследования, кроме социологических

опросов и интервью предполагают использование «народных» или

партисипативных карт, которые представлены в Интернет-пространстве в

значительных количествах. Метод партисипативнокого картирования и

сопоставления различных карт позволяет также фиксировать не только

объективное наличие объектов инфраструктуры в отдельных районах, но и

ментальный образ этих районов на основе частоты упоминания объектов на

различных картах и детализации проработки отдельных пространств.

Противопоставление «явной» и «неявной» культуры оказывается

важным с точки зрения социологии для изучения культурной политики и

эффективности управления культурными процессами (А. Кребер, К.

Клакхон). Этот подход предполагает, что наряду с повседневными

обычаями, практиками и привычками, которые может видеть любой

наблюдатель, существуют организационные принципы, скрытые за теми

явлениями, которые поддаются внешнему наблюдению и на которых

основаны паттерны явной культуры. Именно эти неявные организационные

принципы оказываются определяющими при формировании культурной

политики города, как показывает в своих исследованиях М. Серто.

Статистика схватывает лишь то, что навязывается производством каждому,

а не формальные характеристики, присущие практикам потребления, их

«скрытые и ловкие движения», то есть именно ту активность, которая

состоит в том, чтобы «действовать подручными средствами», которые

16

единственные позволили бы выявить способы использования, реальные

практики потребления.

Изучение событий в зарубежной науке разделяется на два основных

направления – это изучение мега-событий (М. Рош) и ивент-менеджмент

или маркетинг событий (Д.Гетц, Дж. Голдблатт). Мега-события и их

влияния на инфраструктуру города с точки зрения политики и экономики

города рассмотрены в работах Е. Трубиной и К. Мокрушиной, а также в

отчетах об опыте реализации программы «Культурных столиц Совета

Европы» и программы «Культурная столица Поволжья». Эти работы

позволяют определить характер эффектов и влияния на городскую среду

организованных культурных мероприятий.

Понятие событий и событийности, которая лежит в основе

исследования, пока не устоялось отечественной терминологии и изучение

этого феномена только начинается, но присутствует в смежных

дисциплинах. В политологии используется метод «событийного анализа»

(работы ИГ РАН под руководством В.А. Колосова), где события

современной истории становились аккумуляторами, маяками для

восприятия граждан и позиционирования страны и региона в их

пространстве и сознании. Ю.А. Веденин, разрабатывая тему культурного

ландшафта в рамках ИГ и Института природного и культурного наследия

им. Д.С.Лихачева, предложил рассматривать культурный ландшафт как

систему, созданную, в том числе, совокупностью социально-исторических

событий [13].

С точки зрения социологии, анализ взаимосвязей событий и

инфраструктуры в основном развивается в рамках социологии науки и

техники (STS) и тесно связан с разработкой темы социологии вещей и

социологии времени, а также с акторно-сетевой теорией Б. Латура.

Акторно-сетевая теория и ее развитие Дж.Ло, Дж. Урри. предоставляет

возможность оценить и описать концептуальную рамку взаимосвязи

17

физического пространства города и социальных процессов, в нем

происходящих. Социологический анализ темпоральности и ритмики

современной жизни, классические положения которого представлены в

работах Э. Дюкрейма, А. Шюца, Г. Мида, более полно развит в

исследованиях, посвященных стандартизации времени и календарей Э.

Зерубвавеля, анализу ускорения в современном мире Х. Розы, и

доминированию времени в дихотомии И. Бауманна время-место, в

исследованиях ритмики современного общества в рамках работ сборника

Timespace под редакцией Дж. Мея и Н. Твифта. Также необходимо

упомянуть классические работы С. Сассен и А. Левфевра. Важными

оказались и исторические исследования Э. Хобсбаума, демонстрирующие

характер отношения ко времени и пространству в различные периоды

истории и выявляющие их влияние на политическую и социальную жизнь

общества.

Исследования в области географии города и пространственной

культуры задают основу для оценки и интерпретации больших данных в

терминах пространственного и временного анализа. Классическое

исследование ритма повседневной жизни и пространственных

передвижений горожан было выполнено Т. Хагесртрадтом.

Структурирование времени и режима работы в современных условиях как

гибкая система также освещено в работах Л..Болтански.

В качестве примера практического отечественного исследования в

области культуры и событийного пространства города можно назвать

работу Московского института социально-культурных программ

«Потенциал социально-культурного развития Москвы: культурный аудит и

социальная картография». В ней в частности, рассматривался характер

событийности объектов культурной инфраструктуры. В этой работе был

сделан важный вывод о неустойчивом характере идентичности Москвы, что

вызвано отсутствием связей между образом Москвы, его реальным

18

пространством и инфраструктурой. Важной представляется вводная статья о

социологии событий А. Ф. Филиппова, где события указываются как способ

дифференциации повседневного и уникального опыта. Однако, события в

рамках этого исследования рассматривались только как части деятельности

городских учреждений культуры, в качестве характеристики

информационного измерения их деятельности.

Изучение проблем колонизации и вестернизации пространства,

возникновения и освоения «другого» пространства заложено в работах Э.

Саида и Х. Бабы. Вопросы политики развития города и взаимоотношений

его центрального и приграничного пространства подробно рассматривались

А. Эткиндом, Д. Уффельманом и и И. Кукулиным в рамках работ по

культурной колонизации пространства. Исследованию проблемы

периферийного городского пространства посвящено исследование

Московского урбанистического форума – 2013 «Археология периферии».

Также проводились отдельные исследования по потенциалу и

инфраструктуре библиотек в Москве, которые приводили типологию

использования библиотечного пространства типовых районных библиотек и

возможности их трансформации и адаптации под современные нужды. На

основе этого исследования сегодня запущена программа Правительства

Москвы.

Другим подобным проектом является введение кураторских

должностей в районных ЦСИ г. Москвы и связанные с этими практиками

попытки трансформации существующей культурной инфраструктуры

города.

Научная новизна

Исследование эффективности физической культурной

инфраструктуры города как инструмента управления культурными

процессами основано на комплексном многофакторном анализе

19

организационных, социальных, экономических и временных форм

культурного пространства города.

В данной работе показывается, что оценить эффективность

физической инфраструктуры для управления культурными процессами

невозможно на основе дискретного изучения отдельных объектов

инфраструктуры, представленного рейтингами популярности или другими

статистическими параметрами Подобная оценка возможна лишь за счет

выделения зоны взаимодействия нематериального культурного

пространства и физического пространства города, взятых как непрерывная

цельная совокупность.

Разрабатываемый в исследовании подход опирается на существующие

в географии концепции культурного ландшафта как «сплошной среды» (В.

Каганский, К. Зауэр), культурного поля. Практическое изучение

физического пространства города как непрерывного культурного

ландшафта началось относительно недавно и связано с изучением потоков

данных (big data). Оно опирается на новейшие статистические и

географические исследования, в том числе в области картографии и

основанные на работе с картами как геоинформационными системами, где

физическое пространство представляется в не обобщенном, а в максимально

приближенном к реальным формам виде как цельная совокупность

пространственных данных.

Чтобы оценить эффективность взаимодействия физической

непрерывной городской среды и ее дискретных элементов – объектов

физической культурной инфраструктуры – с культурными процессами

необходимо также выделить дискретные культурные формы . В качестве

дискретной формы активности культурных процессов взяты культурные

события, как способ локализации культуры во времени и в пространстве.

Показатель эффективности физической инфраструктуры рассматривается

как уровень спроса событийной активности на физическую инфраструктуру

20

города. Городское пространство представляется в данном случае как

экономическое пространство, исследуемое методами экономики

потребления или поведенческой экономики, что позволяет судить не только

о субъективных процессах восприятия и использования городской

инфраструктуры.

Существующие исторические, культурные и архитектурно-

градостроительные исследования физической инфраструктуры города

ориентированны в основном на функциональную каталогизацию объектов

без учета их реальной активности и роли в формировании активности

города. В противовес им предлагаемый подход позволяет оценить влияние

культурной активности на формирование образа места и его временную

эволюцию на основе методов культурной аналитики Калифорнийского

университета и методов визуального анализа. Также в рамках

предложенной методики возможно формирование словесных образов мест и

объектов инфраструктуры на основе контент- и семантического анализа

текстов названий и описаний культурных событий.

В данной работе предлагается новый метод исследования физического

культурного пространства города, его восприятия и управления им, который

позволяет планировать дальнейшее развитие и использование

существующей культурной инфраструктуры на основе знаний о реальных

культурных процессах. В отличие от существующих исследований в

области культуры и маркетинга, рассматривающих «мега-события» и

«специальные события» как основной объект исследования или case-study, в

данном исследовании «пространство событий» относится к методологии, а

не к объекту исследования.

Данный метод оценки физической культурной инфраструктуры

позволяет дополнить существующие методы планирования культурной

инфраструктуры, основанные на статистических данных о населении, его

социальной структуре и доступности объектов, и методы оценки социально-

21

культурной обеспеченности населения на основе пространственного

распределения объектов инфраструктуры данными о ее реальной

эффективности и влиянии на формирование городской культурной

активности .

Настоящая работа не претендует на полноту освещения данной

проблемы и ориентирована на решение конкретных задач, в результате чего

в будущем возможно более детальное и глубокое рассмотрение

поставленных вопросов.

Методика исследования.

Базовой методикой исследования является оценка эффективности

физической культурной инфраструктуры города на основе анализа

неформальной событийной активности горожан за период одного года по

городу Москве (2013) и сопоставления их локализации с формальной

физической инфраструктурой города. Для выделения данных о

неформальных событиях применялись методы анализа социальных сетей и

интернет-сервисов. Предварительный анализ включал обзор событийных

сервисов и сайтов, а также партисипативных карт города. Выборка была

сделана на основе данных сервисов Timepad и Facebook.

Для анализа формальной физической культурной инфраструктуры

города были были проанализированы открытые данные Правительства

Москвы по культурным, развлекательным и образовательным учреждениям.

На основе данных ГКН Москвы были исследованы характеристики их

физической инфраструктуры. Эти данные сопоставлялись с историческими

данными об административно-территориальном развитии города и

анализировались, в том числе с применением методов border studies.

В исследовании использованы математические и картографические

методы многофакторного анализа «больших данных» и микроданных,

методы анализа геопространственной и информации и временных рядов.

22

Для анализа и формирования гипотез для интерпретации данных был

проведен анализ сезонных миграций городских жителей, связанных с

различными социокультурными паттернами их поведения на основе

эмпирической оценки бюджета рабочего и свободного бюджета времени в

соответствии с производственным календарем и нормативным рабочим

временем, а также на основе феноменологического подхода к восприятию и

оценке временных циклов и длительностей.

Структура работы: следует логике исследования и решения

поставленных задач, и состоит из введения, двух глав, выводов, списка

литературы и использованной лиературы и приложений.

Первая глава посвящена теоретико-методологическому обоснованию

исследования и определения основных методов исследования. Во второй

главе предложено исследование культурной инфраструктуры Москвы на

основе данных социальных сетей и Интернета и об организованных

мероприятиях, дано описания анализа и интерпретация данных, а также

изложены основные выводы, касающиеся особенностей потребления

физического пространства города Москвы.

В заключении дается оценка выдвинутой гипотезе, и обоснование

применимости подобного подхода для оценки эффективности физической

культурной инфраструктуры города и ее стратегий развития.

23

Глава 1. Теоретико–методолгичекие аспекты исследования

1.1 Теоретические аспекты

В социологии концепт «культуры» появился под влиянием

культурной антропологии. В 1871 году Э. Б. Тейлор дал одно из первых и

наиболее важных определений культуры как «всего того сложного целого,

которое включает знания, верования, искусство, мораль, законы, обычаи и

любые другие способности и привычки, которые приобретает человек как

член общества». Далее этот концепт был развит под влиянием идей Э.

Дюркгейма в работах А. Кребера и К. Клакхона . Они систематизировали

способы определения культуры, выявив шесть существовавших к тому

времени подходов:

– описательные определения, рассматривавшие культуру как

«всеобъемлющее целое», и поэтому включают как можно больше аспектов

человеческой жизни и деятельности (определения Э. Б. Тейлора, К.

Уисслера);

– исторические определения, делающие акцент не на широте

диапазона культурных явления, а на процессе накопления традиций

(определение Р. Линтона);

– нормативные определения, выделяющие общие правила,

управляющие деятельностью людей, стоящиеся на анализе деятельности

людей и попытках обнаружить, что за ней скрывается, что приводит к

противопоставлению «явной» и «неявной» культуры;

– психологические определения, использующие понятия адаптации,

навыков и научения, подразумевающие, что для характеристики всей

культуры, например национальной, могут использоваться психологические

данные, полученные из выборки индивидуумов и затем обобщенные до

необходимого уровня;

– структурные определения, исходящие из положения о

существовании связей между теми внутренними элементами, которые

24

бессистемным образом были включены в описательные определения без

выявления их взаимосвязанных особенностей;

– генетические определения, строящиеся на понятии генезиса

культуры, которое предполагает, что культура возникает как результат

адаптации группы к среде обитания, в результате социального

взаимодействий и творческого процесса, когда культура адаптируется к

естественной среде обитания и социально–политическим контекстам, а

творческие процессы становятся обратной связью достижений человека по

отношению к среде и контекстам, что превращает культуру в постоянно

меняющуюся, динамическую систему, одновременно

приспосабливающуюся к своему окружению и влияющую на него.

В данном исследовании будут рассмотрены, прежде всего,

исторические, нормативные, а также генетические аспекты культуры, что

позволит показать связь неявных форм культуры с историческими и

повседневными процессами, а также выявить их влияние на явные

культурные формы. При этом в качестве неявных форм будут

рассматриваться, прежде всего, неформальные процессы, связанные с

культурным производством, а воплощение их в явных формах будет

рассматриваться на примере физического пространства города.

С точки зрения социологии культуру можно дифференцировать по

типу аудитории, степени доступности культурного продукта. Это

разделение прежде всего идет по принципу «высокой» культуры –

элитарной, клубной, и «низкой», массовой культуры, которое можно

встретить практически у всех авторов, писавших о социологии культуры

(М. Маклюэн, Ортега–и Гассет, Парето, Фромм). Однако в рамках этого

исследования такого обобщенного разделения, неотражающего сложность

социальной организации современного общества, недостаточно для

объяснения характера и природы происходящих процессов. Поэтому для

нас будет важным, наличие промежуточного слоя – популярной культуры,

25

как динамичного элемента культурной жизни, позволяющего связать два

крайних полюса социальной и культурной иерархии – «высокой»,

элитарной и «низкой», массовой культуры.

Указанная взаимосвязь между социальной структурой и культурной

иерархией дает представление о начальной точке возникновения

популярной культуры, расположенной во второй половине ХХ века.

Трансформации политического и административного ландшафта мира,

распад империй и обретение независимости колониями стали основой для

возникновения в западном обществе новой социальной группы –

постколониальной интеллигенции и связанных с ней дискурсивных практик

«культурных исследований» (cultural studies). Возникнув на фоне

послевоенных «дебатов о культуре», культурные исследования отказались

от их поляризированной терминологии «низкой» и «высокой» культуры и

сосредоточились на изучении живой культуры и реальных практик с

помощью методов литературоведения, социальной истории и качественных

этнографических методов, противопоставляя себя интеллектуализму

классических университетов и их приверженности количественным

эмпирическим методам. Согласно Оливеру Марчату культурные

исследования представляли собой «интеллектуальную практику, занятую

исследованием того, как социальные и политические идентичности

(ре)продуцируются в сфере культуры посредством власти» (Marchart, 2008,

35), а причем в культуре повседневности, «прежде всего, популярной и

медийной» (Куренной, 2012, 15).

Таким образом, повседневная (популярная) культура возникает как

особая категория, не относящаяся к высокой или низкой культуре,

появление которой связано во многом с развитием медийного дискурса, и

систем регулирования и распространения информации. Значение этого

явления для российской действительности, отмечает В. Куренной, говоря о

традициях советской культуры как модернистской, пуританской культуры,

26

ориентированной на высокие образцы1. В противовес этому развитие

культуры, связанной с медийным и Интернет–пространством, и ее

репрезентация в реальном городском пространстве являются экспликацией

популярной культуры и субкультур, существующих в современном

российском обществе. Таким образом, культура будет рассматриваться

нами как трехчастная структура – элитарная (клубная) культура, популярная

и массовая (коммерческая), причем особенный акцент будет сделан на

популярной культуре как наиболее значимом явлении современной

российской городской жизни.

Значение популярной культуры в современных исследованиях

общества и в практике управления социальными процессами через культуру

связано также с концепцией гегемонии А. Грамши, в которой основой

государственного регулирования является «культурное ядро», система

неявных связей, через которую власть получает одобрение и поддержку

своих действий у общества. При этом массовая культура, в отличие от

повседневной, которая является основой этого «ядра», оказывается

инструментом «ненасильственного принуждения». Эти идеи развивает в

своих работах С. Лэш, представляя новые медиа – интернет–сайты,

социальные сети и интернет–сервисы как инструмент неявных

преобразований культуры общества, а выявление механизмов

регулирования таких преобразований – становится путем к контролю над

обществом (Лэш, 2007).

Изучение культуры в рамках подхода культурных индустрий является

теоретической рамкой для анализа отношений спроса на культурные

продукты, культурного производства и предложения (Хезмондалш, 2014).

Однако в рамках данной работы мы не будем рассматривать культурное

производство как таковое, так как предметом нашего интереса является

1 В Куренной, Интервью: Почему в России мало изданий о популярной культуре?// 2014,

http://postnauka.ru/faq/22523

27

культурное пространство города, а не социальные и организационные

механизмы культурных индустрий. Одновременно, необходимо уточнение

самого термина «культурное производство» в отношении городских

исследований. Культурное производство, согласно Тросби, представляет

собой производство культурной (символической) ценности – образов, идей

и т.п., при чем эта ценность может быть как результатом создания новых

образов (конвертацией одних явных образов в другие), так и открытием уже

существующих, но до этого неявленных, скрытых образов, переводом их из

неявного в явное состояние. Таким образом создание новых смыслов и

раскрытие существующей скрытой культурной ценности также становится

производством культурного капитала городской среды (Тросби, 2013),

который может быть оценен благодаря картированию культурных ресурсов

(Попов, 2011).

Далее эта ценность, согласно П. Бурдье, может институализироваться

в форме юридического статуса объектов городской среды (памятники

культуры, достопримечательности и т.п.) и объективизироваться, т.е.

воплощаться в физических формах (Бурдье, 2007). Однако процесс

объективизации при раскрытии культурной ценности физических объектов

может носить либо скрытый инкорпорированный характер, выражающийся

в изменении отношения к объекту, ценность которого была раскрыта, либо

открытый, объективированный характер, связанный с изменением

физического пространства вокруг объекта или трансформацией самого

объекта.

Культурное предложение необходимо рассматривать как

структуру, которая разделяется на материальную (физическую) и

нематериальную (информационную) часть. При этом культурное

предложение, связанное с материальными объектами, с

объективированным капиталом, в то время как нематериальное культурное

предложение реализуется в открытом общественном пространстве города.

28

Однако при рассмотрении открытого общественного пространства

города необходимо учитывать индивидуальный характер разделения

пространства в предельных категориях на общественное и частное, наличие

значительного количества промежуточных вариаций эти категорий, а также

временной характер общественного пространства, которое может быть

открытым постоянно, регулярно, временно или разово (Карпов, 2001). Все

это делает категорию общественного пространства как объекта

исследования очень сложно определяемой и требует дополнительного

изучения. Поэтому в рамках данной работы в качестве объекта

исследования будет рассмотрена только часть общественного пространства

города – культурная инфраструктура, дифференцированная по критерию

институализированности/ неформальности2. В качестве

институализированных пространств будут рассматриваться учреждения

высшего образования, культуры и отдыха, тогда как неформальное

общественное пространство будет определено эмпирически – через

культурную городскую активность.

Информационная инфраструктура городской культуры представляет

собой совокупность печатных СМИ в физическом пространстве города, а

также электронных СМИ и блогов, способствующих производству,

потреблению культуры и управлению культурными процессами

(Журавлева, 2010). Здесь необходимо обозначить существующее различие

между понятиями информационной и дигитальной (цифровой)

инфраструктуры – в первую включается и управление распределением

информации, и производство, воспроизведение культурных форм, вторая

относится только к производству и воспроизведению фото–, аудио и видео

материалов (Хезмондалш, 2014). Однако в данном исследовании мы

2 В частности предметом изучения должно быть сопсотавление понятий общественное пространство и

культурная инфраструктура – совпадают ли они полностью, или же культурная инфраструктура составляет

лишь часть общественного пространства города.

29

пренебрежем этим разделением и, говоря об культурной информационной

инфраструктуре, будем рассматривать прежде всего инфраструктуру для

организации, распределения и управления информацией в виртуальном

пространстве.

Говоря об информационной инфраструктуре, необходимо говорить о

пространстве потоков3, причем не только информационных, но и

физических, поскольку устройства связи и доступа в Интернет становятся

все более компактными, а сам доступ в больших городах практически

повсеместен. Однако, повышая мобильность людей и способствуя

возникновению более сложных временных паттернов поведения,

виртуальное пространство организует не только физическое пространство и

информационные потоки, но также влияет на частоту и характер

перемещений через создание инфраструктуры для он–лайн общения и

проведения встреч в режиме реального времени. При этом субститутный

характер информационной инфраструктуры по отношению к транспорту

относится скорее к регулярным, повседневным коммуникациям. В иных

случаях развитие таких форматов, как виртуальный туризм, а также

совмещение он–лайн и офф–лайн коммуникации4, является скорее

комплементарным к физическим перемещениям, путешествиям (Veltz, 2013)

и может описываться понятием «измененнной мобильности» (Salmon, 1985).

Еще одним следствием развития информационной инфраструктуры,

удаленной коммуникации и социальных сетей также можно назвать

преимущественное развитие горизонтальных связей перед вертикальными:

П. Вельц отмечает эту тенденцию в развитии городов и указывает на

снижение связности городского центра и периферии по сравнению со

связями между центрами городов (Veltz, 2000). Подтверждением наличия

3 "коммуникационном порядке власть не просто находится в потоках: она состоит в формирующихся

нелинейных, социо-технических системах, которые проводят, блокируют и соединяют эти потоки" (Лэш,

2007) 4 См. форматы видео-лекций Лета на Стрелке 2013

30

сходных тенденций в культуре являются исследованиях Ганоттовера (1985),

Амина (2002). Тот факт, что развитие горизонтальных связей приводит

одновременно к росту неравенства и социальной дифференциации в

обществе, позволяет говорить о росте стратификации по Веберу с

увеличением роли горизонтальных связей. Эту черту отмечают

исследования, посвященные механизмам персонализации контента в

интернет и социальных сетях – при увеличении формальной доступности и

«демократизации отношений» реальные тенденции свидетельствуют о

возросшей роли окружения и социальных связей как способствующих

одновременно росту индивид и задерживающих его развитие на

определенном этапе.

Однако эти тенденции оказываются невыгодными для организаций с

точки зрения «максимизации аудитории» (Хезмондалш, 2014) – связанная с

развитием горизонтальных связей социальная стратификация ограничивает

количество потенциальных потребителей культурного продукта. По

аналогии с трансформацией торговой инфраструктуры, для которой стала

характерной тенденция многоканальности (multichannel retail), сегодня

также можно говорить о принципиальной избыточности и

многоканальности культурной информационной инфраструктуры (Cahiers,

№1). Многоканальность подразумевает, например, что основной

официальный сайт культурной организации может дополняться

собственными страницами в нескольких социальных сетях или внешними

интернет–сервисами, например timepad.com, где также будет представлена

отдельная страница данной организации. Физическое пространство, таким

образом, можно рассматривать как один из информационных каналов.

Наличие собственного сайта организации, фактически, можно

рассматривать как локализацию организации в информационном

пространстве Интернета. Например, более демократичные структуры,

самоорганизовавшиеся по каким–либо признакам могут не иметь сайта и

31

определенной пространственной локализации, представляя собой

максимально гибкую структуру, организационный центр которой, либо еще

не оформился, либо остается скрытым.

С точки зрения географической привязки информационная

инфраструктура достаточно неоднозначно структурирована – локализация

по адресу сайта может быть скрыта, а деятельность – реализовываться в

различных городах и даже странах с привлечением местных жителей.

Поэтому точная локализация информационной инфраструктуры однозначно

возможна только по косвенным признакам – через физическую

инфраструктуру, места локализации культурной активности (культурные

события) и место проживания и гражданство создателей и организаторов

сайта. Вопрос локализации важен не только как географическая привязка,

он также отражает значение информационной инфраструктуры и связанной

с ней физической инфраструктуры. Физическая инфраструктура становится

инструментом экономической и культурной политики. Локализация

культурного продукта показывает его связь с территорией и пространством,

в котором он локализован, и зависимость от локальных или глобальных

экономических процессов.

Таким образом, культурные организации через информационную

инфраструктуру форматируют социальное и культурное пространство

города, развивая не только горизонтальные связи, но и связывая различные

социальные слои общества как свою потенциальную аудиторию и

потребителей производимого культурного продукта. С другой стороны сами

культурные организации являются частью более крупных сетей

горизонтальных (ассоциации, союзы) и вертикальных (муниципальное

подчинение) связей, и их роль и встроенность в эти сети характеризует то,

каким образом их информационная инфраструктура влияет на социальную

стратификацию.

32

При этом развитие информационной инфраструктуры и включение

виртуального пространства в культурные практики оказывается не заменой

культурного потребления в реальном пространстве, а способом его

стимулирования и развития. Поэтому обеспеченность информационной

инфраструктурой продуктов культурного производства становится

критерием их явной культурной ценности в общественном сознании, а для

физической культурной инфраструктуры – показателем ее потенциала в

регулировании культурных процессов и привлечении культурной

активности.

Выделение специфически культурной инфраструктуры в общем

информационном поле Интернета возможно по нескольким признакам: по

характеру деятельности организации, с которой связана данная интернет–

страница сайта или социальной сети, по характеру продукта, который

транслируется через эту страницу или реализуется в пространстве

физической инфраструктуры, которую интернет–страница представляет в

виртуальном пространстве. Последние два фактора связанные с

присутствием культурного продукта или информации о нем в виртуальном

пространстве характеризуют культурную информационную инфраструктуру

города как инфраструктуру управляющую городскими культурными

процессами. Но поскольку в данной работе нас интересует прежде всего

связь информационного культурного поля и его взаимодействие с

физической культурной инфраструктурой города, то необходимо

определить, какими информационными потоками связано физическое и

информационное культурное пространство и инфраструктура, и каким

образом возможно структурировать эти потоки.

Рассматривая культуру как экономическое явление, мы предполагаем,

что культурные процессы подвержены не только внешней цикличности,

связанной с макроэкономическими процессами, но что их цикличность

является существенным элементом их внутренней логики и лежит в основе

33

их развития (Cahiers, №2). Эта цикличность проявляется, прежде всего, в их

способности гибко реагировать на социальные и эстетические тренды, а

также в развитии проектного подхода к формированию культурного

репертуара. В отношении города может быть проведена аналогия между

составлением репертуара, формирование которого является основным

методом сокращения рисков в культурных индустриях, и культурным

планированием (Mercer, 2006), которое предполагает максимально

эффективное использование имеющихся культурных ресурсов (капитала).

Если продолжать аналогии между существующими экономическими и

культурными практиками, то можно также отметить совпадения в трактовке

программ в экономике и культуре как ряда проектов, которые

координируются между собой для достижения лучшего результата, с одной

стороны (Ferns, 1991), и репертуара компаний культурных индустрий так,

как его определял Грэнхем, с другой (Garnaham, 1990). И в том и в другом

случае объединение более мелких элементов управления в единую

программу является способом снизить риски и получить дополнительную

прибыль от ее реализации. При этом программа, как в экономическом, так и

в культурном менеджменте, соответствует длительному циклу управления и

состоит из отдельных проектов.

Структура культурного проекта может быть неоднородной – разовые

события могут быть объединены как просто общим информационным

полем – тематикой проекта, так и в рамках длительных, более устойчивых

форматов – выставка, ярмарка и т.д. В управлении культурой и маркетинге

события различаются на «специальные» или публичные события (Tara-

Lunga, , в противовес новостным и политическим, и мега–события, которые

по сути являются культурными проектам, например, Олипийские игры

(Mokrushina, 2012) или Культурная столица Европы. В данной работе будут

рассматриваться только публичные («специальные») события как

ограниченный во времени и в пространстве период культурной активности,

34

основанный на синхронной коммуникации участников. Такое определение

позволяет не рассматривать как события крупные распределенные в

пространстве и времени культурные проекты и программы. Культурные

события также обладают еще одним важным качеством для данного

исследования – как правило они связаны с репрезентацией культуры в

физическом пространстве города, являясь хронотопом (Бахтин, 1975)

культурных процессов. Поэтому чтобы подчеркнуть это качество, а также

избежать параллелей с менеджментом культуры, будет правомерным всю

совокупность городских событий рассматривать в дальнейшем как

«пространство событий».

Говоря о подходах к изучению культурных процессов города,

невозможно ограничиваться только понятиями, основанными на аналогии

культурного и промышленного производства, поэтому, не ограничивая

изучение культурных процессов только экономическими отношениями

(Куренной, 2012), в рамках данной работы также будут присутствовать

ссылки на концепцию «циркуляцию культуры». Модель «циркуляции»

представляет собой цепочку из пяти элементов: продукция, потребление,

регуляция, репрезентация и идентичность. Эти аспекты культуры уже

затрагивались при обсуждении роли культурной информационной

инфраструктуры как инструмента регулирования и репрезентации культуры

в виртуальном пространстве, а также при рассмотрении аспектов

возникновения популярной культуры, однако особенно важным

представляется их анализ при исследовании «пространства событий»

города.

Организация событий в контексте культурного производства связана,

прежде всего, со способами организации и привлечения аудитории, а также

характером культурного продукта, представленного ими. Культурные

события, являясь пространством встречи, коммуникации, определяются в

первую очередь по тому типу социальных связей, которые они создают, т.е.

35

каким образом они форматируют городское культурное и социальное

пространство. Также существенным фактором производства события,

является сам характер его организации – по принципу «сверху» через

официальные институции или «снизу», неформально, по принципу

самоорганизации. Если в первом случае структурирование пространства за

счет события идет директивным способом и реальный характер события

возможно определить, лишь проанализировав характер и структуру

реального спроса на него, то возникновение событий по инициативе

горожан позволяет их трактовать как выражение в явном виде активности

культурных процессов и рассматривать их как маркеры неявных

культурных процессов. А поскольку различные элементы информационной

инфраструктуры ориентированы на различную аудиторию (компенсацией

чего является принцип многоканальности, описанный выше), то

дифференциация событий по источнику информации о нем позволяет

говорить о характере представляемых им социальных связей и принципе

организации.

В рамках событийного маркетинга рассматриваются следующие

основные способы привлечения аудитории, которые можно обобщенно

структурировать следующим образом:

• через горизонтальные связи – размещение информации в

социальных сетях, он–лайн группах, форумах и блогах, через инструменты

регистрации в социальных сетях, на специальных интернет–сервисах

регистрации и покупки билетов;

• через вертикальные связи и офф–лайн информацию: платное

размещение информации на сайтах (реклама) и рекомендации, размещение

информации о событии на сайтах информационных агентств, на

официальном сайте организации.

Таким образом, события могут за счет объединения их участников

различных социальных уровней могут трактоваться как своеобразные

36

социальные лифты в обществе с господством горизонтальных социальных

структур. С другой стороны, события могут рассматриваться в соответствии

с концепцией гегемонии А. Грамши как механизмы социальной инженерии

и структурирования не только культурной, но и общественной жизни.

Социальные механизмы и информационная инфраструктура,

задействованные в производстве события, показывают принадлежность

события к элитарной, популярной или массовой культуре не в терминах

анализа программы события, а опираясь на анализ тех связей и социального

капитала, за счет которых формируется их аудитория. А наличие в рамках

одного культурного проекта или программы событий, различных по

характеру организации и производимых связей, позволяет оценивать

широту охвата аудитории.

Быстрое развитие он–лайн инструментов привлечения аудитории

событий стало ответом на существенное изменение горизонтов

планирования и временных циклов повседневной жизни. В отличие от

классического сценария повседневной жизни Т. Хагерстранда дом–работа–

дом, современные передвижения по городу в развитых странах носят

гораздо более хаотический характер. Структура использования времени

(time use studies) значительно трансформировалась под влиянием развития

гибкого режима рабочего времени, удаленной работы, ростом доходов,

транспортной и финансовой доступности путешествий (Veltz, 2013).

Увеличение количества и разнообразия предложений в сфере проведения

досуга, повышение мобильности и массовый туризм сделали локальные

культурные и социальные связи менее устойчивыми, а аудиторию

культурных событий более разнородной и непостоянной. Расширение

рынка услуг и развитие их разнообразия и активности привели к

повышению конкуренции событий за аудиторию. Таким образом, события

стали частью системы глобальной конкуренции и инструменты их

37

репрезентации в информационном пространстве стали требовать более

детальной подготовки.

До наступления эпохи электронной коммерции для презентации

событий было достаточно уличных афиш и журналов с репертуаром

основных событийных площадок. Увеличение конкуренции со стороны

похожего типа событий и площадок компенсировалось смещением вектора

культурного программирования от одиночных событий к культурным

проектам, объединенным единой идеей. Однако с появлением мобильных

Интернет–устройств произошел следующий скачок роста неустойчивости

аудитории, связанный с сокращением горизонта планирования посещения

культурных мероприятий.

Поэтому, события, будучи сами инструментом культурного

маркетинга, начали развивать механизмы по привлечению аудитории и

созданию потока спроса на событийную активность взамен ставшей

призрачной постоянной аудитории офф–лайн–событий. Эти механизмы

можно сравнить с таким инструментом традиционного маркетинга как

«программы лояльности» в коммерческом секторе, направленные на

удержание потенциальных посетителей и участников событий за счет

генерирования контента страниц в социальных сетях, рассылок новостей и

регистрации на события (как «обещание прийти», по аналогии с

регистрацией на самолет).

Развитие электронных инструментов по активизации спроса на

культурные события стало также основой развития информационной

инфраструктуры и сделало более контролируемыми процессы

формирования и структурирования культурных процессов и культурной

активности, одновременно образуя значительный поток культурной

информации о городе, имеющей характер больших данных. Этот поток,

показывая скрытые процессы культурного повседневного потребления

городского пространства и времени, с точки зрения социологии является

38

результатом того неявного принуждения, о котором в начале ХХ века писал

А. Грамши. и о котором, связывая его с представлениями о мобильности и

дезорганизации, говорит С. Лэш.

Однако события не только сами являются объектом культурного

потребления, но и организуют временное и пространственное потребление

культуры, они структурируют городскую жизнь точно также, как

хоронотопы структурируют повествовательное пространство романа у М.

Бахтина. При этом анализ событийной и пространственной активности с

точки зрения осмысления городского пространства дает широкий

инструментарий для интерпретации городской активности.

Темпоральность в понятиях эпохи Модерна означает, прежде

всего, четкую единообразную структуру хронометрирования – суток,

недели, календаря. В этом смысле очень показательно то, как

обосновывается процесс создания Григорианского календаря – как

непрерывного поиска единой временной системы, которая бы не нуждалась

в периодических корректировках. Однако та временная система, которая

развита в мире сейчас, отличительной чертой которой является синхронное

время в любой точке земного шара, была введена относительно недавно – в

1913 году и знаком этого стал сигнал, разошедшийся с Эйфелевой башни

(Урри, 2012). Для нас в данном случае важнее будет другой момент – каким

время было до эпохи Модерна? Исследования, посвященные этому вопросу

говорят об относительном характере календаря в Европе: до начала XVI

века повседневная жизнь структурировалась двумя различными системами

– регулярным церковным календарем и временами года, а также

связанными с ними событиями – ярмарками и рынками. Этому

средневековому времени составило альтернативу дисциплинирующее

время Модерна, синхронное и регулярное, которое возвело основу

индустриального календаря – недельное деление – в ранг незыблемого

закона (Урри, 2012). Прежняя средневековая система структурирования

39

времени, естественно, не могла исчезнуть, даже под давлением тотальной

дисциплинирующей синхронизации, и проявляет себя в более или менее

ярком виде на протяжении всей современной истории, например в

укрупненном виде в форме нерегулярно распределенных по календарю

национальных праздников и внеочередных выходных. Правомерном

кажется предположение о гибридном характере официального календаря,

сочетающем официальное, регулярное, рабочее время и неформальное

время, проявляющееся в структуре внеочередных праздничных дней.

Но это противопоставление двух временных структур определяется не

только характером календаря, но и заложенными в нем ритмами. Важное

значение публичных событий в структурировании общественного времени

позволяет рассматривать их как основные регуляторы ритмов общественной

жизни города (Sassen, 2012), а скорость протекания времени в рабочие/

формальные и неформальные/ праздничные периоды может быть

соотнесена с плотностью событийной активности. Ведь именно скорость

протекания времени, его постоянная тенденция к ускорению, по мнению Х.

Розы, является существенным признаком разделения времени на рабочее и

свободное, экономическое и культурное.

Эта идея также соотносится с концепцией «ледникового времени» Дж.

Урри и С. Лэша (Лэш, 1994), которое противостоит в их концепции

«мгновенному», синхронному времени, которое замедляет свой темп до

темпа жизни физических объектов. Таким образом, характер и степень

активности событий в праздничные дни и периоды массовых каникул и

отпусков показывают взаимодействие официальной и неофициальной

культуры, их связность и противостояние, а изменение динамичности и

количества событий или же их отсутствие могут быть признаком

сознательного отказа от экономической активности и показывать степень ее

зависимости от официальной трудовой деятельности.

40

Изучение проблем «ускорения» и «замедления» темпов городской

жизни позволяет выделить несколько возможных направлений развития

мобильности в ситуации дифференциации формального и неформального

календаря, а также сезонных отпусков. Выход из ускоренного времени

рабочих будней в период еженедельных выходных может рассматриваться

как возможность снижения скорости и снижения экономической скорости

жизни за счет снижения событийной насыщенности. При этом сезонный

отпуск, предполагающий достаточно длительный цикл «другого»,

неформального времени, может быть связан как с изменением временной

мобильности (замедлением), так и с пространственной мобильностью –

туризмом.

Анализ временной структуры свободного времени и активности его

потребления также продуктивен в рамках исследований использования

времени и бюджета времени, а также исследований субтитутивных и

комплементарных отношений времени и уровня доходов, вопросов

бедности в понятиях соотношения времени и денег. Несмотря на достаточно

частое употребление в популярной и научной литературе выражений “time

rich/poor”, “money rich/poor” и их важное значение для оценки

экономического развития города и человеческого капитала, на практике

отмечается относительно незначительное количество подобных

сопоставительных исследований.

Основная направленность подобных исследований связана с оценкой

неоплачиваемого времени – безработных, домохозяек, волонтеров, а также с

вопросами их выгоды и мотивов. Другим интересным сопоставлением

является соотношение бюджета свободного времени и возраста, что

позволяет оценивать изменение количества свободного времени с

вступлением в активный экономический (трудоспособный) возраст – в

период вероятного преобладания «временной бедности» – и выходом из

него (Nazareth, 2007). Это позволяет определить количество свободного

41

времени как зависимость от двух переменных величин – от возраста и от

уровня занятости, в то время как уровень дохода зависит от образования и

профессии. Уровень мобильности будет еще одним важным критерием для

оценки временного бюджета горожан в сопоставлении с их доходом.

Трансформация времени событиями будет способствовать развитию

коротких циклов, делая его потребление более контролируемым и

насыщенным. Преобразование пространства событиями будет

преобразованием из глобального в пространство «коротких дистанций»,

насыщенное культурными смыслами, более гибкое, связное и мобильное.

Чтобы определить границы понятия «пространство событий» связать

его с представлениями об идентичности, оно будет рассмотрено в рамках

постколониального прочтения теории Пограничья (Borderland),

развивающейся последние десятилетие в научном дискурсе Восточной

Европы. Это один из возможных подходов к изучению сложных процессов

формирования национальной и локальной идентичности. В соответствии с

теорией Пограничья и методами border studies пространство

структурируется через два типа границ – border – политические границы

государственных и административных структур, публичный и властный

концепт, спущенный сверху, и boundary – границы, определяющие

локальное пространство, место, созданное социальными и культурными

практиками (Бреский, 2006). Само Пограничье является зоной контакта как

административных (border) и культурных (boundary) границ, так и

boundary–границ между собой и представляет собой тот контекст, который

соединяет административное и культурное пространство в непрерывную

живую городскую среду (Бреский, 2008). Исследование Пограничья в

рамках постколониальной традиции противостоит способам культурной

дифференциации по принципу «центр – переферия», отвергая принцип

«нетворческой постколониальной периферийности» и представляя

Пограничье самостоятельной частью общего культурного пространства.

42

Разрушение Пограничья связано с попыткой сократить дистанцию

между административными и социально–культурными границами,

трансформировав все пространство города в единое border–пространство с

характерной для него тотальностью. Это достигается, прежде всего,

резкими административными трансформациями политического

пространства (border) без учета особенностей функционирования и связей

локального пространства (boundary). Такой избыток социального

проектирования вызывает темпоральные разрывы, делокализуя территорию,

колонизируя и превращая ее в периферию – именно эти тенденции были

характерны для советской урбанизации. В результате возникает эффект

политической и пространственной воронки, когда в орбиту контроля

государства и его административных центров втягиваются изначально

локальные функции – образовательные, культурные, торговые и др.(

Бреский, 2006).

Обратный процесс делокализации пространства может проходить

двумя путями – возникновение неформальной локальности в универсальных

структурах в форме таких явлений как коррупция, или самиздат, или в

процессе явной локализации пространства в форме всплесков культурной

активности – культурных событий. Такое освоение формально городского

пространства будет предположительно будет с одной стороны происходить

в соответствии с принципами развития исторических городов, в противовес

командному, экономическому и политическому росту города в результате

формального изменения его административных границ. А с другой, это

освоение будет связано с культурным осознанием новых административных

границ.

Описанное различие позволяет описать «пространство событий» как

политическое, формальное пространство, ограниченное border–границами, а

сами события становятся пространственными и временными

локальностями, определяющими характер, конфигурацию и размер

43

boundary–областей к ним тяготеющих. При этом, если пространственная

border–область, ограничивается естественным образом административными

границами, то в качестве временных border–границ выступает система

современного календаря – года, месяцы, недели.

События популярной культуры, в отличие от массовых и элитарных

событий, могут рассматриваться как смысловое звено между формальным

образом города, формируемым властью и повседневной культурой горожан,

а их культурное и физическое пространство, образы и смыслы ими

транслируемые становятся также пространством сопряжения и взаимного

влияния этих двух идентичностей. Представление о плотности пространства

событий во временном и физическом измерении дает возможность

охарактеризовать пространство города в терминах быстроты и медленности,

определяющих временную плотность «пространства событий» и

насыщенность физического событийного пространства. Рассматривая эти

характеристики в качестве матрицы моделей идентичности, формируемые

событиями, можно получить четыре варианта: быстрое пространство/время

(периферия) и медленное пространство/ время (центр), медленное время/

быстрое пространство (border–пространство) и медленное пространство/

быстрое время (boundary–пространство).

Такое разделение позволяют характеризовать пространство в

зависимости от его тяготения к формированию тоталитарной идентичности

или ее отсутствию (центр–периферия) или к балансу между идентичностью

власти и повседневной идентичностью горожан (border–boundary).

1.2 Методические предпосылки

В рамках данного исследования к информационному потоку о

событиях, выделяемому на основе социальных сетей и Интернет-сервисов,

будут применены количественные методы анализа основнные на методах

анализа микроданных и больших данных. Полученные результаты будут

рассматриваться и интерпретироваться с применением качественных

44

методов анализа. Ниже мы рассмотрим особености подхода к этим двум

направлениям анализа, и дадим их краткую характеристику.

I. Обзор типов больших данных.

Бурное развитие электронных технологий и рост производимых ими

данных ставит городскую администрацию и исследователей перед

необходимостью определить сферы и способы их применения, научиться

использовать новые типы и источники информации при управлении

городским развитием, выработать механизмы их интеграции в

существующую управленческую модель.

За последние несколько лет статические органы ООН и Евростат

подписали и опубликовали ряд докладов и документов, касающихся

развития государственных статистических систем и использования больших

данных в их работе: Схевинингенский меморандум по большим данным и

официальной статистике, Доклад на конференции европейских статистиков

в 2013 году, Доклад Генерального секретатаря ООН на 44 сессии

Статистической Комиссии в марте 2014 года.

В России также существуют государственные программы в области

информатизации, введения электронного документооборота и разработки

общегосударственных систем ГИС-информации по территории России в

целом и территории Москвы. Однако из-за большой трудоемкости их

внедрения эти разработки пока находятся еще в начальной стадии.

Систематическому производству статистических данных в цифровом виде

спосбствует развити системы электронного документооборота в области

образования и злравоохранения. Но следует заметить, что эти тенденции

информатизации различных аспектов муниципальных услуг не рассчитаны

изначально на использование их данных для систематического и

масштабного мониторинга и анализа ситуации в городе. Например, на

сегодняшний день отсутствует унифицированная система организации

образовательных порталов университетов, другим примером может быть

45

дублирование порталов госуслуг федерального и регионального уровня, что

позволяет предположить, что доступ к информации с этих порталов также

разделен.

Другой проблемой сбора и практической реализации мониторинга

больших данных в сфере государственной статистики, являются правовые

аспекты использования данных, характерные также и для традиционной

статистики. Сложная система стейкхолдеров в городе включает в себя

представителей различных уровней власти, подконтрольные государству

компании и коммерческие организации, как российские, так и входящие в

состав международных корпораций, что отражается на правах

использования данных, в том числе, больших данных о городе. В

результате, данные, которые возможно получить при взаимодействии с

одним стейкхолдеров оказываются крайне дискретными и неполными, не

давая возможности полноценно оценивать характер многих тенденций,

развивающихся на территории города.

Основными потребителями больших данных на сегодняшний день

остаются крупные коммерческие корпорации преимущественно в сфере

информационных технологий и экономического развития. Исследование

больших данных исторически развивалось в области метеорологических

исследований. Лишь позднее они стали применяться в маркетинговых

исследованиях и потребительской экономике, где сейчас представлен

наибольший корпус работ по их анализу. Но в экономике использование и

работа с большими данными остается в основном закрытой, а результаты

являются корпоративным коммерческим продуктом международных

корпораций в сфере управления информацией и развития высоких

компьютерных технологий.

II. Аналитика больших данных и обзор исследований.

Развитие аналитики больших данных привело к возникновению

отдельной отрасли знаний в западной науке – науки о данных (Data

46

Science), относящейся к информационным технологиям, в то время как в

отечественной науке это направление не выделялось до недавнего времени

в отдельную область исследований. Рост количества эмпирических

исследований, связанных с большими данными в области городского

развития привел к интересу в сфере академических исследований, но из-за

недостатка материала они также пока остаются малочисленными.

Значительная роль, которую играют Data Science в зарубежных

исследованиях, связана, прежде всего, с развитием интернет-коммерции и

рекламы, задачами создания и разработки алгоритмов поиска и индексации

больших массивов информации. Развитие этих систем связано с появлеием

интернет-компаний Amazon, Google, академическими и коммерческими

разработками MIT и Калифорнийского университета в Беркли. Алгоритмы,

лежащие в основе бизнес-моделей этих компаний – коллаборативная

фильтрация, PageRank, click signal – позволили применить методы

потребительской экономики в новой сфере поиска информации,

основываясь на концепции ее «релевантности» запросам пользователя и

персонализации информации в соответствии с предпочтениями

пользователей. Исследования этих компаний также выявили важный фактор

оценки больших данных – увеличение количества анализируемых данных

позволяет сделать результат более информативным. Также в 2009г. на

основе развития новых методов исследований с использованием больших

данных была предложена формулирока концепции eScience или четвертой

парадигмы научного познания: «мы не разрабатываем никаких

экспериментов, мы просто смотрим на то, что происходит» .

С точки зрения перспектив развития больших данных о городе можно

провести аналогию между развитием больших данных в нематериальной

сфере и в реальном пространстве. Используя большие данные для

увеличения эффективности спроса, современные технологии позволяют

разрабатывать устройства, использующие методы дополненной реальности

47

для ориентации в городском пространстве. Основой идексации информации

в этом случае становятся географическая привязка и сопоставление

визуальных образов, которые позволяют опозновать известные или важные

объекты, людей, предметы. Эти проекты засталяют более внимательно

относиться к казавшимся ранее утопическими концептам компьютерных

«градостроительных» игр, имитирующих реальное управление городом в

несколько упрощенном виде. Таким образом дополненная реальность

города будет оказывать влияние на восприятие его людьми, а управление

городским развитием с привлечением больших данных может обрести

новую форму, регулируя спрос на город не только через физическое

пространство и социально-культурные программы, но и путем

формирования «облака данных» о городе, систем фильтрации и

персонализации информации об окружающем городском пространстве и его

ограничениях.

Городские большие данные также постепенно начинают изучаться,

при этом основными направлениями являются проекты в области открытых

муниципальных данных, визуализации данных о физической

инфраструктуре города и перемещениях людей. Однако эти типы данных

изменяются очень медленно и взятые на небольшом отрезке времени или

единомоментно дают лишь срез существующей ситуации, что недостаточно

для их полноценного анализа и интерпретации. Изучение культурных

аспектов городской жизни представлено в основном в области визуальных

исследований больших данных и не ставит задачу систематического

изучения спроса на городское пространство. Примерами исследований,

затрагивающими проблемы городских больших данных, можно считать

западные исследования лабораторий MIT (США, Бостон), Калифорнийского

университета Беркли (США, Лос-Анджелес), школы Bartlett (Лондон) и

российский отчет группы Urban Data (Thomson Reuters) под руководством

48

А.В. Новикова для Московского урбанистического форума (Россия, МУФ-

2013).

Альтернативой коммерческому использованию больших данных

являются разработки, направленные на сбор данных, опираясь на открытые

интернет-источники и API страницы. Именно на основе такого типа

информации сегодня реализуется большая часть проектов, как комерческих,

так и активистских, основанных на больших данных. Особенности такого

подхода состоят в необходимости иметь четко индексированный поток

информации, так называемые machine-readable data, которые считываются в

соответствии со специальным алгоритмом и способны самообучению. Этот

метод исследования городских данных является наиболее затратным, но он

дает доступ к таким важным источникам информации как социальные сети

и блоги.

III. Количественные исследования культуры.

Наибольшее практическое применение исследования и сбор больших

данных находят в настоящее время в области использования различных

сервисов для мобильных приложений. К ним относятся, прежде всего,

сервисы организации событий, отслеживание передвижения по городу,

сервисы для бегунов, которые позволяют регулировать длину и скорость

забега, автоматические сервисы корректировки фотоизображения,

социальные сети с жестко струтктурированным форматом записей

(Facebook, Twitter, Instagram). Также огромным потенциалом с точки зрения

практических разработок обладают неоцифрованные исторические данные,

индексация которых потребует не только оцифровки, но их приведение на

основе современных стандартов в единую систему для получения

однородного массива исходной информации.

Также данная работа связана с количественными исследованиями

культуры и культурных практик, поэтому для выделения основных

критериев анализа и оценки был сделан обзор существующих систем

49

количественной оценки и сравнения разлиичных культур (Г. Хофстеде

(1983, 1980), Тропернаас (1993), С. Шварц (1994, 2006), Р. Ингельхарт и

Бейкер (2000), Я. Стинкамп (2001)) . Общий обзор измеряемых праметров,

которые касаются культуры, очень широк – более 154 позициий, согласно

«Каталогу методов измерения культуры» (Тарас, 2008). Такое разнообразие

связано, прежде всего, с различными целями исследований. Менджмент

опирается на организационные показатели и отношение к работе

(Хофстеде), в социологии исследуют социальные и политические аспекты

культуры (Ингельхарт), психология занимается кросскультурными

различиями в самовосприятии (Сингелис). Другой причиной столь

многочисленных вариаций является разночтения в понимании того, что

именно составляет суть культуры.

Если Г. Хофстеде предполагает возможным типологизировать

культурные различия по четырем критериям - дистанции власти,

преодоление неопределнности, индивидуализм и маскулинность, то у Р.

Ингельхарта этими признаками являются две шкалы – от традиционных к

секулярно-рациональным ценностям и от ценности выживания к ценности

самовыражения. Ш. Шварц выделил три шкалы, основываясь на концепции

противопосталвения социального и индивидуального – автономность/

включенность, эгалитаризм/ иерархия и гармония/ господство, а Я.

Стинкамп на основе своей методики и методики Г. Хофстеде выделил

следующие шкалы: автономность/ коллективизм, егалитаризм/ иерархия,

господство/ забота, преодоление неопределенности. Однако несмотря на то,

что этот небольшой пример показывает степень разветвленности и

разнообразия системы показателей, исследование В. Тараса и Д. Роней

позволяет утверждать, что все они тяготеют к четырем харкктеристикам,

выделенных Г.Хофстеде, и характеризуют, прежде всего,

непространственные отношения и поведение людей.

50

С точки зрения методики, большая часть исследований,

каталогизированных В. Тарасом, основана на анкетах, заполняемых

респондетами самостоятельно, различными способами – рэнкнги, рейтинги,

сценарии, завершение предложений, что позволяет говорить об оценках

культуры в этих исследованиях как о культурной самоидентификации.

Другой подход к количественным измерениям основан на методе

«культурного аудита» и затрагивает проблемы инфраструктуры и характера

ее использования. Такие оценки включают в себя развернутый отчет по

официальной статистике учреждений культуры, их репертуару и

популярности. Наиболее известным примером культурного аудита является

World Cities Culture Report – отчет, составляемый ежегодно мэрией

Лондона, который позволяет оценить роль города как центра мировой

культуры среди других 12 мировых городов. Исследование по методике

культурного аудита также проводилось в 2012 году в Москве.

IV. Методы анализа данных в цифровых гуманитарных науках.

Методологический аппарат качественной части исследования

Интернет-данных и их потоков реальном времени преставлен в рамках

данного исследования концепциями и методами исследования

гуманитарных наук в виртуальной среде. Спектр исследований в этой

области достатосно широк:

• Гуманитарные вычисления (Humanities computing or computing

in the Humanities),

• Гуманитарная информатика (Humanities Informatics),

• Цифровые гуманитарные науки (Digital Humanities),

• Электронные гуманитарные науки (E-Humanities),

• Цифровые исследования в гуманитарных науках (Digital

scholarship in the Humanities),

• Исследования новых медиа (New Media Studies),

• Кибергуманитарные науки (Cyber Humanities),

51

• Семантические гуманитарные науки (Semantic Humanities) .

Характерной особенностью этого направления современной

науки является то, что Интернет и виртуальное пространство является для

этих исследований как инструментом исследования, так элементом

социальной жизни и культуры современного общества, требующим

самостоятельного изучения.

Основными методами применения гуманитарного научного

знания к цифровой среде стали: перенос практик гуманитарных наук в

цифровую среду (интернте история, интернет философия), применение

вычислительных методов к культурным артефактам для создания новых

методов и парадигм в исследованиях (Р. Баса), а также создание новых

исследовательских практик.

Проекты первой волны «цифровых гуманитарных наук» (Бейл) в

1990х – начале 2000х гг. связана с оцифровкой печатных носителей и

созданием технологической инфраструктуры, а также с анализом текстов.

Вторая волна началась в 2007 г., связанная с развитием производства и

управления знанием, созданным в виртуальном пространстве,

характеризуется интерактивностью и открытостью. В силу

неавтоматизированной природы объектов исскуства и данных

гуманитарных наук к основным задачам при данном подходе относятся

изучение возможностей и создание инструментов для систематических

исследований.

Основной технологической проблемой проведения

гуманитарных цифровых исследований остаются проблемы обработки

значительных объемов неструткурированных данных, для работы с

которыми требуются значительные компьютерные мощности. Так, конкурс

на использование 1 млн. часов работы процессоров суперкомпьютеров

Национального энергетического научно-исследовательского центра США в

рамках проекта Национального фонда поддержки гуманитарной науки

52

«Гуманитарные высокопроизодительные вычисления» позволил

реализоваться 3 значительным инициативам в области цифровых

исследований - библиотека Персей, проект трехмерной оцифровки

исторических статуй и зданий и проект «культурной аналитики» Л.

Мановича.

Для нашего исследования последний, проект профессора

Калифорнийского университета Л. Мановича «Культурная аналитика»

(“Cultural analytics”) представляется наиболее важным, так как

демонстрирует новые подходы к количественному и качественному

исследованию культуры, в том числе городской.

В отличие от исследований культуры, таких как World Value

Survey, подход Л. Мановича ориентирован не на исследование

самоидентификации людей или эффективности существующей

инфраструктуры культуры (как World Cities Culture Report, или отчеты по

организации Культурных столиц Европы). Л. Манович реализует другую

стратегию исследований культуры – как непрерывного потока информации,

который проецируется в реальное физическое и временное пространство

города, то есть выступает не просто в качестве «культурного продукта», а

является неотъемлимой частью его информационного поля. Таким образом,

здесь начинают применяться методы исследования сложных культурных

явлений (таких как фотография) по аналогии с анализом потоков

информации как текстов, образующих семантическое поле городского

пространства.

В отличие от описанных выше методов исследование

политической ситуации путем анализа событий является значительно более

трудоемким из-за отсутствия изначально структурированного потока

данных, который предоставляют собой, например, социальные сети. Анализ

политических событий является объектом исследования, начиная с 60-70х

гг. в США, и с тех пор вырос в самостоятельную исследовательскую базу.

53

Сейчас это практически единственный проект, связанный с механизмами

сбора, анализа и предсказания общемировой ситуации на основе событий и

машиносчитываемого текста с использованием открытой программной

платформы. Будучи ориентирован на значительно больший масштаб -

международные события во всем мире - основные подходы к анализу и

изучению событийного пространства проекта GELT могут стать основой

для дальнейшего развития и изучения подходов к анализу событийного

пространства города.

Глава 2. Спрос на городское пространство и культурную

инфраструктуру города

2.1 Методика исследования

В ходе проведенного обзора теоретических подходов к анализу

культурного пространства города и потенциалу его анализа через события, а

также существующих методик количественного анализа культурного

пространства города было выделено несколько возможных направлений

исследований и разработана методика анализа событийного пространства

города. В качестве возможных направлений исследования были

определены:

анализ спроса на городское пространство и культурную

инфраструктуру города на основе пространственного распределения

событий;

семантический анализ культурного пространства города по

названиям событий и их описаний, а также анализ организационных форм и

культурного производства по форматам событий;

визуальный анализ образа города по виртуальным афишам

событий.

В рамках данной работы было проведен пилотный анализ по первому

направлению исследования как базовому для двух остальных направлений.

54

Также был проведена предварительная выборка данных по второму этапу

для определения возможностей развития этого направления.

В условиях современного трансформирующегося общества, границы

государственного регулирования общественной жизни оказываются сильно

размыты как под действием экономических сил, так и в результате низовых

самоорганизующихся процессов. В основе предлагаемого подхода лежит

тезис о принципиальной неполноте охвата формальными институтами

реальной экономической, социальной и культурной активности общества.

При этом анализ только одной из сторон – формальной или неформальной

активности не может дать представления о реальных механизмах развития

города, поскольку, находясь в постоянном взаимодействии, они,

фактически, формирует самоорганизующуюся сбалансированную систему.

Предлагаемая методика представляет собой комбинацию фомального/

институционального подхода, направленного на анализ культурной

инфраструктуры и ее эффективности, и неформального/ социокультурного

подхода как анализа реальных культурных практик, которые в нашем

исследовании рассматриваются на примере событий.

Сбор данных для исследования проводился в несколько этапов:

Обзор открытых данных Правительства Москвы по инфраструктуре

города;

Первичный анализ источников данных о событиях (специальные

сервисы и сайты отдельных объектов культурной инфраструктуры,

новостные культурные агентства) и структуры событий;

Анализ структуры данных о событиях и их полнота по выборке

сервисов;

Разработка требований к структуре и составу данных о событиях по

сервисам (техническое задание на разработку программного

обеспечения). Анализ структуры полученных данных, их

структурирование и дополнение.

55

Аналитическая обработка и визуализация данных включала:

A. Временной анализ;

B. Пространственно-временной анализ;

C. Пространственный анализ (картирование).

I. Обзор открытых данных Правительства Москвы по инфраструктуре

города.

В качестве основы реестра физической культурной

инфраструктуры для пилотного исследования были взяты открытые

муниципальные данные Правительства Москвы, под которыми понимается

«информация, размещаемая ее обладателями в сети "Интернет" в формате,

допускающем автоматизированную обработку без предварительных

изменений человеком в целях повторного ее использования». Следует

учесть, что в рамках публикации открытых муниципальных данных

Москвы, в реестр вносились к подведомственные, так и не

подведомственные учреждения. В рамках данной работы вопрос полноты

этих данных, их точности и методов отбора исходных данных не разбирался

и требует отдельного изучения в дальнейшем.

29 января 2013 года Департамент информационных технологий

Правительство Москвы запустил портал открытых данных

(http://data.mos.ru/), на котором разместил 240 наборов данных от 29 органов

власти в машиночитаемом формате csv для возможности обработки и

создания приложений на основе этих данных. Наборы данных разделены на

постоянные (основные) – 200 наборов и сезонные (летние) – 40 наборов.

Также наборы разделены по 21 разделу, из которых для исследования

инфраструктуры были важны 8 тематических разделов представляющих в

общей сложности 145 наборов (см. Приложение 1):

Досуг и отдых (14);

Жилищно-коммунальное хозяйство (12);

56

Культура (12);

Образование (50);

Пешеходная инфраструктура (4);

Социальная среда (14);

Торговля (6);

Физическая культура и спорт (29).

Эти наборы попадают в зону ответственности восьми Департаментов

Правительства города Москвы, однако разброс направлений деятельности

выбранных Департаментов свидетельствует о наличии нерепрезентативных

для изучения культурных объектов наборов в отсортированном реестре:

жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства,

культурного наследия,

культуры,

образования,

социальной защиты населения,

торговли и услуг города Москвы;

транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры,

административно-технических инспекций.

В соответствии с задачами исследования из всего набора было

выбрано из 62 наборов Департамента культуры и Департамента образования

9 наборов, отражающих распределение культурной инфраструктуры по

территории города и ориентированных на проведение культурных событий

и мероприятий периодического и эпизодического рангов обслуживания,

что, за исключением объектов торговли, достаточно точно совпадает по

категориям с инфраструктурой, рассматриваемой в рамках

WorldCitiesCultureSurvey. Окончательная выборка состоит из 1809 объектов

культурной инфраструктуры.

57

II. Первичный анализ источников данных о событиях (специальные

сервисы и сайты отдельных объектов культурной инфраструктуры,

новостные культурные агентства).

Из 1809 объектов физической культурной инфраструктуры,

отобранных для исследования, по данным портала открытых данных

Правительства Москвы только 15% не обладают первичной

информационной инфраструктурой – Интернет-сайтами, однако развитая

сеть профилей в социальных сетях есть также у примерно 10% (по оценкам

на основе выборок ДК клубов и выставочных залов). Большая часть

представленной инфраструктуры обладает двумя базовыми страницами в

социальных сетях – в Facebook и Vkontakte. Среди других социальных сетей

также присутствуют – Twitter, ЖЖ, Одноклассники, Youtube, Instagram,

Vimeo. На сайтах и на страницах в социальных сетях вывешиваются

объявления о событиях или расписание/репертуар на неделю, месяц или

сезон.

Однако сбор данных о событиях по Интернет-сайтам объектов

культурной инфраструктуры не представляется рациональным из-за

разнообразия в структуре организации материала и форматов. Кроме того,

такая информация позволит узнать лишь репертуар объектов культурной

инфраструктуры, что уже было предпринято в 2012 году в рамках работы

58

«Потенциал социально культурного развития Москвы: культурный аудит и

социальная картография». - Чтобы включить в исследование события, не

относящиеся к репертуару муниципальных учреждений культуры и тех, кто

включен в реестр открытых данных Правительства Москвы, необходимо

было выявить способы их организации и механизмы распространения

информации о них в сети Интернет. Для решения этой задачи был проведен

систематический поиск и анализ электронных ресурсов по теме культуры и

событий в Москве по социальным сетям, информационным порталам,

коммерческим и некоммерческим сервисам и специализированным

ресурсам.

Были сформулированы существенные с точки зрения целей

исследования критерии отбора сайтов:

тематический профиль сайта (культурный),

наличие афиши или календаря/ реестра будущих или

прошедших событий,

полнота их охвата (количество чего? за определенный период

времени),

разнообразие регистрируемых событий по -

• принадлежности к различным культурным индустриям,

• размеру, принадлежности к различным субкультурам,

• характеру организации события («сверху» или «снизу»).

Так, например, Twitter и ЖЖ в данной выборке не рассматривались в

виду сложности вычленения событий из общего потока информации для

твитов и неструктурированного характера кодировки ЖЖ. Кроме того, ни

ЖЖ, ни Twitter не обладают определенной формой регистрации или анонса

для событий, и у них нет специальных сервисов, посвященных регистрации

событий, как, например, в Vkontakte или Facebook.

59

Методом систематизированного поиска в Интернете было выделено

23 Интернет-сайта (см. Приложение 2), целевым образом ориентированных

на сбор информации о событиях или представлявших такую услугу в одном

из разделов сайта. Для каждого сайта давалась оценка его наполняемости за

определенный промежуток времени (месяц, неделю, год), полноты охвата

событий различного формата и типа, полноты информации о событиях и ее

структурированности с точки зрения возможного считывания программным

кодом.

Таким образом, из 23 источников для Москвы было выделено 3 сайта

с наиболее репрезентативной выборкой событий – сайт Афиша, сервис

событий Timepad и социальная сеть Facebook.

III. Анализ структуры данных о событиях и их полнота по выборке

сервисов.

Чтобы проанализировать достаточно большой объем записей о

событиях (по предварительным оценкам их должно было быть около 11000)

можно использовать два подхода – либо использовать поток информации,

достаточно четко и хорошо структурированный, фактически

машиночитаемый, либо разработать алгоритм с использованием

семантических словарей ключевых слов и нежелательных словосочетаний,

который бы позволял анализировать неструктурированные тексты и

выделять в них описания событий.

Поскольку второй метод позволяет не ориентироваться на

конкретные источники данных, а работать со всем набором возможных

источников, изначально была выдвинута гипотеза, что предварительную

версию семантического словаря можно сделать по форматам событий, и

была сделана первичная выборка для одного района Москвы по социальным

сетям Twitter, Vkontakte, ЖЖ, а также по форумам. Однако результаты

анализа этой выборки опровергли предложенную гипотезу, так как не

60

допускали систематизации и не позволяли структурировать материал до

выделения конкретных событий.

Поэтому для пилотного исследования был использован первый

подход, существенно сужающий возможность выбора источников, но

позволяющий реализовать пилотное исследование, материалы которого

могут стать в дальнейшем корпусом текстов и для семантического анализа.

На этом этапе анализ проводился по основным двум критериям

– наличие типичного формата события, а также единая структура его

описания и полнота предоставляемой информации, включая

геолокационную.

В ходе первичного анализа источников данных по культурным

событиям в городе было отмечено разнообразие проводимых событий по их

длительности и насыщенности. К событиям, например, относились

выставки, которые могли длиться несколько месяцев, а могла относиться

презентация, локализованная в одном месте длительностью в несколько

часов. Чтобы избежать такого разброса, который бы привел к смешению

понятий культурного проекта и события, различие которых было описано в

теоретической части, в качестве событий рассматривалась только

краткосрочная, единоформатная культурная активность.

Сопоставляя структуру кода страниц Timepad, Афиши и API

страниц регистрации событий Facebook (Приложение 3), можно отметить,

что события на Timepad и Facebook отличают (1) низовой характер

организации – его не обязательно должна организовывать компания, а

может организовать обычный пользователь, (2) единовременность события,

(3) информация представляется о событии, а не о его программе, как это

делается на Афише. Также для Афиши характерна централизованность в

организации публикации о событиях и различия в длительности событий.

Поэтому для пилотного исследования была сделана выборка по Facebook и

Timepad, что позволяет оценить значение социальных инициатив,

61

направленных на потребление городского реального пространства, по

сравнению со специализированными сервисами.

IV. Разработка требований к структуре и составу данных о событиях

по сервисам (техническое задание на разработку программного

обеспечения). Анализ структуры полученных данных, их структурирование

и дополнение.

На основе отобранных критериев было разработано ПО, которое

позволяет выкачивать информацию о событиях с сайтов timepad.com и

facebook.com/event/ в формате Excel с целью:

делать выгрузки по городам России и заграницы;

разделять полученную информацию автоматически по месяцам;

получать название, id, описание события, его адрес и/или

географические координаты; дату события; время начала и конца

события; количество зарегистрированных пользователей на событие;

название и id организатора; картинку-афишу события, пронумерованную

его id.

делать выгрузку данных без ограничений со стороны

существующих систем.

Основной проблемой подобного ПО, внешнего по отношению к

исследуемым сайтам, является то, что его невозможно адаптировать к

изменениям сайтов.

При анализе полученных данных были выявлены следующие

проблемы, составлявшие примерно 10-20% выборки, кроме адресов на

Timepad, где 100% адресов требовали дополнительной обработки:

дублирование страниц событий;

наличие событий, локализованных не верно (например, в

Дубаи);

наличие событий, не привязанных географически – вебинары,

рекламные компании и т.п.;

62

разнообразие форматов географической привязки событий: по

географическим координатам, по адресу, по адресу с указанием

дополнительных сведений о том, как пройти, по месту проведения

(название организации или самого места).

Чтобы осуществлять дальнейшую работу с полученными данными,

необходимо очистить их от «шума», то есть верифицировать, а также

проанализировать с точки зрения дупликации событий, правильной

геолокации, а также исключения из выборки событий, не привязанных

географически (вебинары и т.п.). Для очистки адресов мест проведения

событий от «шума» частично используется ручной метод, а частично –

обработка комплексным методом данных по структурированию адресов

названий и имен.

Для обработанных адресов выполняется их геокодирование (если при

выгрузке не были указаны координаты проведения события).

V. Аналитическая обработка и визуализация данных.

Далее для исследования были использованы данные по локации

объектов инфраструктуры на основании открытых данных Правительства

Москвы и данных по событиям с двух платформ – Facebook и Timepad,

локализованных в физическом пространстве.

При количественном сопоставлении было определено, что данных

Timepad почти в 3-4 раза больше, чем данных Facebook, поэтому основная

часть исследования была ориентирована на работу с данными Timepad, а

анализ данных Facebook носили скорее проверочный характер и

использовались для сопоставления результатов.

Для первичного анализа данных были сделаны схематичные карты по

Timepad и по Facebook по месяцам. Локализация всех событий в знаковом

виде показала, что явных трендов, которые могли бы быть выявлены на

основе общей локализации событий нет. Поэтому были определены

63

критерии и подходу к дифференциации событий по трем группам

параметров: временные, пространственно-временные, пространственные.

A. Временной анализ.

В рамках временного анализа событий выделены следующие задачи:

выявление сезонных тенденций событийной активности;

выявление трендов событийной активности в будни и в

выходные по распределению активности в течении дня, по пиковым часам

по количеству событий, а также в зависимости от сезонных трендов;

выявление трендов суточной активности, их зависимость от

недельных и сезонных трендов.

Временной анализ событий выявляет динамику событий во времени с

разделением на получасы, часы, дни и месяцы. По всей совокупности

событий за рассматриваемый период с указанием количества начинающихся

событий в каждые 30 минут, учтено различие будних дней и праздников,

выходных.

По результатам временного анализа могут быть сделаны выводы

о социальных процессах, влияющих на культурную событийную

активность в городе:

о соотношении сезонных трендов с особенностями сезонной

мобильности горожан (по открытым исследованиям);

о дифференциации поведения горожан в будние и праздничные

дни и выдвигаются гипотезы интерпретации такого поведения с точки

зрения концепции двух календарных времен: рабочего и праздничного.

о зависимости поведения горожан от климатических факторов и

длины светового дня (на основе суточных трендов);

о способах интерпретации больших циклов городского времени

и их влиянии на планирование событий и особенности восприятия времени

и длительности горожанами.

64

B. Пространственно-временной анализ.

В рамках пространственно- временного анализа событий выделены

следующие задачи:

выявление трендов распределения событий по территории

города по часам дня (по дням за весь исследуемый период) - суточные

тренды;

выявление трендов распределения событий по территории

города по часам дня с разделением по дням на будние и выходные –

недельные тренды;

выявление трендов сезонного распределения событий по дням с

разделением на будние и выходные за весь исследуемый период - сезонные

тренды;

сравнительный анализ сезонных трендов распределения по

территории города и временных трендов.

Пространственно-временной анализ основан на разделении событий

по координатам для 9 зон в Москве (северо-восток, север, север-запад,

восток, центр, запад, юго-восток, юг, юго-запад) и сопоставлении

временного и пространственного распределения со структурированием

данных по временным параметрам: анализ всей совокупности по

пространственному распределению по каждому часу в течении всего года,

тоже с разделением по будням/праздникам.

По результатам пространственно-временного анализа делаются

выводы о социальных предпосылках особенностей потребления

городского пространства:

о связи потребления городского пространства с социальными

ритмами жизни города - коррелируются ли суточные тренды распределения

событий с временными трендами;

о влиянии концентрации/ распределения по городу будней и

выходных (с учетом сезонных циклов);

65

о зависимости восприятия и потребления города от мобильности

горожан;

о характере пространственных трендов – в каких зонах,

насколько устойчивы и т.д.

C. Пространственный анализ (картирование).

В рамках пространственного анализа событий выделены следующие

задачи:

выявление трендов распределения событий по территории

города в сравнении с обеспеченностью города культурной

инфраструктурой и возрастом зданий;

определение пространственных и социальных трендов динамики

центральной части города для исторического города и динамики

административно-территориального деления Москвы в ХХ веке;

выявление трендов распределения физической культурной

инфраструктуры по территории города в сравнении с исторической

структурой города;

выявление трендов распределения событий по территории

города в сравнении с исторической структурой города;

определение особенностей пространственного распределения

событий и потребления культурной инфраструктуры города в зависимости

от современных социальных процессов;

определение особенностей пространственного распределения

событий и потребления городского пространства в зависимости от

особенностей развития административно-территориальной системы

Москвы.

Для картирования полученные при выгрузке из социальных сетей и

сервисов данные, а также данные по физической культурной

инфраструктуре проецируются на карту Москвы с застройкой, причем

66

события локализуются по зданиям, в которых они проходят, а для объектов

культурной инфраструктуры обозначаются кварталы, выделенные по

магистральным дорогам, в которых располагаются объекты

инфраструктуры. Также делается дополнительный анализ по карте и по

повторяющимся адресам, таким образом, чтобы определить количество

событий для каждого места за рассматриваемый период.

Для анализа также необходимо привлечение сведений по кадастру

объектов – их возраст и материал конструкций для картирования и

сопоставления с популярностью мест.

Также проводится сопоставительный анализ исторического

развития территории города в отношении динамики ее роста и изменения

территориально-административной структуры с течением времени.

По результатам пространственного анализа делаются выводы о

предпосылках развития событийной активности в Москве:

зависимость событийной активности от современного и

исторического социального и пространственного развития Москвы;

зависимость распределения событий по территории города от

развитости инфраструктуры (принцип избыточности);

взаимодействие развития событийной активности и культурной

инфраструктуры города.

Выводами по результатам этой части является:

выводы о развитии популярной культуры в Москве и

особенностях использования культурной инфраструктуры города;

выводы о особенностях медленного и быстрого восприятия

Москвы на основе распределения и динамики событий;

выводы об особенностях пространственного развития Москвы и

возможные методы преодоления существующей ситуации;

выводы о степени эффективности культурной политики города в

отношении развития культурной инфраструктуры.

67

В итоге формулируется гипотеза о социальном портрете потребителей

событий и динамике их спроса.

Обоснование выбора источников данных и апробация работы.

Представленная работа основана на анализе открытой информации

Правительства Москвы о культурной инфраструктуре города, а также

анализе потока информации, сгенерированного за счет неорганизованной

активности Интернет-пользователей. Как пилотное исследование, оно не

претендует на полноту рассмотрения всех особенностей событийной жизни

в Москве и является лишь первым этапом более развернутого анализа.

Данное исследование проведено за период 2013 года как

репрезентативный период для выявления основных тенденций

использования городского пространства. Такой период позволяет дать

заключение лишь о сезонных особенностях и трендах событийной

активности, оставляя за границами обсуждения годовой цикл.

Апробация предложенной методики велась в несколько этапов.

Первая часть работы была проведена в рамках первых исследований по

событийным данным в рамках исследования 2012-2013 годов. Апробация

предложенной методики работы велась в течении февраля-апреля 2014 года,

когда были собраны и проанализированы данные по предложенной

методике. Всего было проанализировано около 14000 событий по Timepad и

более 5000 по Facebook. Работа включала как общий теоретический анализ

для определения основных критериев интерпретации данных, так и

аналитическую визуализацию и картирование данных.

2.2 Характеристики событийной активности в городе.

I. Временные характеристики «пространства событий».

(график см. Приложение 4)

Распределение событий во времени подчиняется двум большим

циклам – годовому распределению событий по дням и суточному циклу

68

каждого дня. В соответствии с этим можно представить временную матрицу

событий за год с осями дни/часы. Календарная нумерация дней в

соответствии с месяцами и выделение выходных дней позволяет выявить не

только два выше указанных цикла, но и дать более детальную

дифференциацию – по недельным, месячным и сезонным циклам. Учитывая

специфику материала в данном исследовании и ограничение исследуемого

периода одним годом, именно эти промежуточные циклы являются

наиболее важными для анализа динамики событийной активности.

A. Сезонные тренды.

Динамика количества событий в Москве за 2013 год позволяет

выделить два основных цикла событийной активности в течении года,

достаточно точно коррелирующих с календарными полугодиями. Первый

цикл определяется точками спада в начале января и первой половине июля

и пиковым периодом с середины апреля до середины мая. Однако он

прерывается резким спадом на майские праздники. Второй период

продолжается с середины июля до конца декабря с пиковым периодом с

середины ноября до середины декабря. Пики активности в этих периодах

сильно отклоняются от середины цикла к его концу в первом полугодии –

на1/6 цикла, а во втором на 1/3 цикла, а также неравнозначны по количеству

событий – если в апреле мае среднее количество составляет 50 событий в

день, то в ноябре-декабре – это цифра возрастает до 80-90 событий. Эту

особенность можно объяснить наличие резкого разрыва событийной

активности в майские праздники.

Таким образом, мы можем говорить о наличии неравномерно

структурированного событийного и, как мы покажем далее, повседневного

времени в течении года, с четким тяготением к Новому году как точке

отсчета календаря. Также макроциклы влияют на структуру суточной

активности, что подробнее мы рассмотрим позже.

69

Однако на этом корреляция календарного и событийного времени

ограничивается лишь годовым и полугодовыми макроциклами, в остальное

время более мелкие циклы в виде месячного цикла остаются

индифферентными. Опираясь на концепцию многослойного времени

можно предположить, что корреляция макроциклов связана с важным для

общественного сознания праздником – Новым годом, в то время как другие

государственные праздники, воспринимаются как дополнительный

выходной и не влияют напрямую на повседневную жизнь.

Спады событийной активности, отмечаемые в макроциклах, могут

быть также соотнесены с сезоном отпусков и спадом деловой активности.

Косвенным признаком этого является отсутствие крупных коммерческих

выставок в этот период. Об этом свидетельствует пример майских

праздников – хотя наличие длительных выходных и способствует спаду

событийной активности, оно не оказывает серьезного влияния на

активность до и после праздников – это пик цикла, который лишь немногим

уступает пику в декабре. Отмечаемая в эти периоды туристическая

активность жителей столицы позволяет делать предположение о том, что

спады событийной активности связаны с массовым отъездом горожан из

города.

Все приведенные выше выводы актуальны как для Timepad, так и при

проверке на примере данных Facebook.

B. Недельные тренды/ событийная активность в будни и в

выходные

Анализ недельного цикла событийной активности демонстрирует

устойчивые паттерны в распределении активности в течении недели,

причем у Timepad и Facebook они немного различаются. Во временной

структуре недели выделяется один четкий пик – это пятница либо суббота,

причем в Facebook пик приходится на пятницу, в Timepad – в субботу, или

в отдельных случаях на четверг. Это является отражением различной

70

направленности аудитории этих событийных сервисов – более делового

характера на Timepad и менее связанного с деловой активностью на

Facebook. Также важно отметить низкий уровень активности в воскресенье

и понедельник – хотя необходимо далее исследовать этот феномен.

Совпадение низкой событийной и публичной активности, с одной стороны

соответствует неравномерному характеру структуры разделения на

выходные и будни, а с другой свидетельствует о том, что неделя, по сути,

является микроциклом событийной активности, где совпадают культурные

и формальные календари, будучи структурированными различными по типу

активностями – деловой и досуговой.

Чтобы понять природу неравномерных макроциклов городской

событийной активности, а также более детально рассмотреть проблему роли

выходных и праздников в событийной и повседневной жизни города, был

также изучен годовой цикл активности выходных и будних дней на основе

данных Timepad. Описанные выше циклы полугодовой событийной

активности сохраняются и при раздельном рассмотрении будней и

выходных дней. Общая временная динамика будней остается непрерывной

в течении года и наиболее полно представляет сезонные пики,

демонстрируя корреляцию с деловой активностью, в то время как временная

структура городового цикла выходных дней оказывается сложнее.

Здесь присутсвуют два резких разрыва – в январе и в мае, которые

достаточно четко характеризует разницу между выходными и

официальными «длинными» праздниками. Сравнение «длинных

праздников» и периода летних каникул и отпусков показывает контраст,

возникающий из-за практически полного отсутствия событий в «длинные»

праздники, что является признаком массового выезда из города, и

стабильного выходного событийного фона летом - по количественным

показателям он оказывается не меньше, чем в активный деловой период

февраля и марта. При этом контраст между майским и декабрьским пиками

71

макроциклов выходных дней меньше – 40-30 событий в день в мае и 50-60

событий в декабре. Таким образом, можно утверждать, что если

событийная активность будней является производной от деловой

активности, то выходные больше зависят от туристической активности.

горожан. Наличие местного туризма, даже если частично компенсирует

спад, тем не менее, требует дополнительного исследования по типам

сезонных активностей, которые появляются в эти периоды, и на основе

эмпирического обзора существующей практики крупных событий связаны в

первую очередь с деятельностью организаций, ориентированных на смену

сезонной активности – ВУЗы и парки.

Говоря о туризме и значении официальных праздников, необходимо

отметить различный характер изменения событийной активности при

переходе от будней к праздникам и от праздников к будням в январе и в

мае. Плавный, постепенный переход активности в январе, без резких

скачков активности, можно расценивать как признак встроенности этого

праздника в систему культурных ценностей общества, особенно учитывая

его связь с Новым годом и Рождеством. Тем не менее длительность этих

праздников все равно способствует массовому снижению активности, что

свидетельствует об отсутствии локальной культурной идентичности,

связанной с этими праздниками – они значимы в культурном плане, но эта

культура нелокализована.

Резкий скачок активности, сопровождающий начало и конец майских

праздников дает представление о праздниках, которые достаточно

длительны, чтобы начался массовый выезд из города, но, не имея никакого

культурного значения, не являются регулятором циклов событийной

активности и нарушают ее непрерывный цикл, чем создают

дополнительный культурный и темпоральный разрыв в повседневной жизни

города. При этом те немногочисленные события, которые сохраняются в

городском пространстве в этот период, позволяют понять, чем город

72

заполняет этот временной разрыв, а также проследить в дальнейшем роль

этих «фоновых процессов» в культурной жизни города.

C. Суточные тренды в распределении событий

Различия событийной активности будней и выходных дней,

отражаются в наибольшей степени в структуре суточной активности. Они

представляют собой два противоположных паттерна, которые позволяют

говорить о существовании двух параллельных культур, двух календарей,

структурирующих городскую событийную активность. Характерным

элементом этих структур являются пики активности. В будние дни, будучи

связан с рабочими графиками, первый пик приходится на 10.00, а

максимальный пик приходится на 19.00. В выходные дни пик активности

выражен менее четко и растянут с 10.00 до 12.00, а второй слабый и тоже

размытый приходится на период с 18.00 до 19.00, образуя симметричную

параллельную временную структуру с буднями днями, связанную с теми же

временными интервалами. Также важным моментом является

независимость этих интервалов от времени года. Их изменение связано с

макроциклами событийной активности, но не связано с естественными

явлениями, такими как, например, световой день. С приближением к пикам

макроциклов, суточная событийная актвиность становится более

насыщенной и в выходные, и в будни – появляются дневные события,

увеличиваются границы суточной активности. Впрочем, точно таким же

образом реагирует суточный цикл на неравномерность недельной

активности – постепенным появлением более ранних дневных и поздних

вечерних событий, начиная со среды и до пятницы, иногда это влияние

распространяется и на субботу.

Такая ориентация на формальное «моденистское» время и отсутствие

несвязанных с ней неформальных временных циклов позволяет говорить,

опираясь на трактовку Э.Зерубвавелем структуры времени как отражения

социальных циклов общества, об отсутствии зарегулированности и крайней

73

формальности публичного социального пространства города,

представленного событийной активностью.

Если расценивать формальный календарь как

административную временную систему, то становится понятно, что на

сегодняшний день эта система продолжает существовать в режиме

административного, формального времени, не взирая на изменения

социальной структуры общества и реальных практик. Косвенным

результатом этого по О. Брескому, будет возникновение временных

локальностей неявного рода – например, ставший уже почти признанным в

Москве факт повсеместных опозданий из-за сбоев метро, пробок или менее

серьезных причин5. В результате, создавая временную, формально-

упорядоченную рамку для городской активности, в реальности события не

имеют четких временных границ, неформально освобожаясь от рамок

модерниского времени. Можно предположить, что неформальными

циклами, вокруг которых формируется новая городская среда, являются в

случае культурных событий скорее культурные проекты, но они

формируются на ином, элитарном и институциональном уровне культуры и

поэтому их изучение выходит за рамки нашего исследования.

То, что популярные события не связанные с формальными

институтами сохраняют на себе отпечаток влияния «модернисткой»

системы времени и ее транслируют, свидетельствует о том, что по своей

природе они продолжают быть ближе к массовой, коммерческой,

подчиненной культуре. Город через эти события пытается контролировать

использование времени горожанами. Такой, пусть даже неэффективный,

диктат делает его менее привлекательным для досуга и провоцирует

жителей уезжать, как только снижается формальные рабочие обязательства

– в длинные праздники.

5 http://ria.ru/spravka/20140325/1000992339.html

74

Кроме того, несмотря на большое количество праздников и

событий, в том числе неформальных, их наличие остается для событийной и

городской активности практически незаметным – единственной привязкой

для в структурирования формального и неформального времени является

Новый год.

II. Пространственно - временные характеристики «пространства

событий»

(графики см. Приложение 5)

Из результатов анализа календаря событий понятно, что, что

событийное время московской жизни совпадает с формальным

календарным временем, то есть, фактически, временная и социальная жизнь

очерчена политическими и административными рамками (border) и в ней

отсутствует в явном виде локализация и циклы, связанные с неформальным

временем (Урри). Учитывая, что события, как было указано ранее, являются

своеобразным городским хронотопом, формирующим локальное

пространство города (boundary-область), важно понимать как влияет их

принадлежность к модернистскому формальному времени на потребление

городского культурного пространства.

Для этого городское «пространство событий» было

проанализировано с точки зрения двух базовых временных

закономерностей, выявленных ранее, – суточного цикла за год и разделения

событийной активности, приходящейся на будни и выходные дни.

1. Основные временные и пространственные тренды

«пространства событий»

Форматирование пространства по временным периодам позволяет

выявить зависимость пространственных практик от социального времени.

Трендом, естественно, является наличие событий в центре города, однако,

характерно, что при небольшом количестве событий они не будут все

концентрироваться в центре – то есть центральность важна, но не

75

абсолютна. Кроме того, существует определенная динамика: небольшое

количество событий распределено в пределах Четвертого Транспортного

кольца, больше событий накапливается в центре, а когда событий

становится много в центре, опять начинаю расти активность на окраинах.

Причем вторая часть этого сценария реализуется только в периоды пиковой

активности. Учитывая постепенный рост количества событий к 19.00, этот

тренд имеет также временной характер в течении суток:

до 10 часов – события распределены равномерно, потом

концентрируются в центре,

с 10 до 18 часов – события опять распределены равномерно с

большей плотностью,

в 19 часов – события снова концентрируются в центре,

после 19 – сохраняется остаток событий в центре, а на окраинах

активность затухает.

То есть рост влияния центра в событийной активности не абсолютен,

но проявляется при определенной частоте событий.

При том, что центр города в пределах Садового кольца является

общегородской доминантой, то такой «пульс» центростремительного роста

плотности событий в основные пиковые часы суток позволяет говорить о

том, что формальный контроль над событийной активностью построен в

Москве на противопоставлении центра (насыщенное событиями

пространство и время) и периферии (редкие случайные события), однако

учитывая насыщенность окраины в пиковые периоды (в декабре) можно

предположить, что происходит постепенная трансформация периферии в

локальное пространство (boundary-область).

2. «Пространство событий» в будни и в выходные дни

Это же стремление к центростремительности при сокращении

количества событий можно наблюдать при сопоставлении распределения

событий в пространстве по дням с разделением на будни и выходные. При

76

этом в будни, когда событий больше, распределение их по окраинам также

больше, а в выходные такое распределение по окраинам начинает

наблюдаться только в декабрьском пике. Резкий скачок количества событий

в центре в 19 часов в будние дни может расцениваться как отражение смены

активности большим количеством людей, возникающий в результате конца

рабочего дня, однако важно, то это освободившееся время и активность

концентрируются в центре, как в едином диспетчерском пункте города.

То есть событийная культура, связанная с выходными, более тяготеет

к той формальной нормативности в виде центра. Свободное время

оказывается менее локализованным, чем деловое, или связанное с ним.

Таким образом, катализатором развития территории, связанным с

популярной, неэлитарной культурой могут выступать скорее деловая и

коммерческая культурная активность (образование, ярмарки и т.п.), а не

высокая культура, привнесенная на эту территорию извне.

На основании полученных данных можно сделать предположение о

том, что, если популярная культура в ситуации событий, связанных с

деловой активностью и локализованных на окраине, выступает в качестве

локальной, то проекты, связанные с высокой культурой, могут принимать

скорее просветительско-колонизаторский характер, подкрепленный

просвещенческим пафосом. С другой стороны, «расползание»

«пространства событий» в выходные дни в декабре демонстрирует другую

тенденцию – как в культурное и досуговое пространство территории,

связанной с деловой активностью в будни, интегрируется поток событий,

имеющий более гуманитарную и культурную направленность.

3. Влияние социальных ритмов жизни города на «пространство

событий»

Влияние сезонных трендов на «пространство событий» поддерживает

тренд меньших циклов – в течении всего года активность сосредотачивается

в центре, однако здесь просматривается трансформация в течении года

77

самого пространства центра – в периоды спадов он сжимается до Садового

кольца, в то время как в пики расползается до Третьего транспортного

кольца, визуализируя таким образом еще один пульс городской активности

на макроциклах – изменение формы и размера центра.

Также здесь наблюдается яркий тренд в виде «скачка» событий от

зоны Садового кольца за Третье Транспортное кольцо, в промежуточной

зоне – событий гораздо меньше, этот тренд будет подробнее рассмотрен в

третьей части анализа.

III. «Пространство событий» и физическое пространство города

(графики см. Приложение 6)

Описанные выше корреляции временных и пространственных трендов

касались только событий и взятого обобщенно городского пространства в

пределах административной границы Москвы. Однако для целей нашего

исследования, важно также, как они соотносятся с реальным физическим

пространством города, а также культурной инфраструктурой. При этом

необходимо учитывать, что развитие инфраструктуры тесно связано с

развитием и ростом города, а также стадиями трансформации городской

административно-территориальной структуры.

1. «Пространство событий» сквозь призму исторического развития

Москвы и современных процессов.

Как было показано в предыдущих частях анализа,

центростремительный характер событийной активности Москвы имеет

достаточно сложную структуру. Он имеет переменную активность в

зависимости от времени суток, а сама центральная концентрация событий

меняет форму в зависимости от положения внутри годового и полугодовых

макроциклов. Пространственное выделение центральной части города

основано на повышенной концентрации событий, однако такой сильный

контраст по количеству событий, как контраст между центром и окраиной

78

Москвы, не может возникнуть в результате постепенного исторического

развития города. Кроме того, в процессе анализа был выявлен тренд

распределения событий по территории города за Садовым кольцом – в

зоне, прилегающей к Третьему транспортному кольцу. В этой зоне

наблюдался резкий спад количества событий, затем их плотность

становилась прежней. С точки зрения распределения физической

культурной инфраструктуры этот скачок также можно было определить в

зоне, прилегающей к Третьему транспортному кольцу (ТТК), -

инфраструктура здесь присутствовала, но ее было значительно меньше и

распределена она менее равномерно, чем в центре и за пределами этой зоны.

Поскольку описываемая зона подверглась активной трансформации в

течении ХХ века целесообразно будет подробнее рассмотреть особенности

этих изменений. До начала ХХ века территория Москвы росла постепенно и

незначительно, но с революцией и, самое главное в послевоенное время

(Генеральные планы 1951, 1960 гг.) ее территория была увеличена почти в

2 раза, что не было связано с ростом населения, а объяснялось

стратегическими целями. Граница Москвы 1951 г. практически полностью

совпадает с внешней границей зоны спада событийной активности, в то

время как внутренняя граница этой зоны может быть соотнесена с

территорией Москвы сложившейся к ХIХ – началу ХХ века.

Другой вариант определения внутренней границы зоны событийной

активности связан с динамикой изменений территориально-

административного деления Москвы в до- и послевоенные годы. До 1939 г.

центральная часть Москвы, кроме Кремля отдельно не выделялась, но в

1939 г. впервые была предпринята попытка выделить центральную часть в

виде отдельных районов (по Бульварному кольцу). В послевоенные годы

этот подход частично сохранился. В 1960 г. с резким ростом территории

Москвы было также изменено территориальное деление – четыре

центральных района образовали круг по Бульварному кольцу, а остальная

79

территория была выделена обобщенными клиньями-районами. В 1978 и

1988 гг. опять вернулись к идее большой центральной зоне, состоящей из

отдельных районов, а уже 1995 г. возник единый Центральный

административный округ, состоящий из отдельных районов. Таким образом,

на протяжении всей 2-ой половины ХХ века шла периодическая смена

ориентиров – большим или малым должен быть центральный район

Москвы, причем в период роста или нестабильности отдавалось

предпочтение единому небольшому району, а в период стабилизации его

размер увеличивался.

Эта динамика территориального деления и, соответственно, политики

в отношении развития территории и статуса центра повлияла и на характер

распределения инфраструктуры по неисторической части города (Москва

после 1960 г.). Территориальное сжимание и концентрация центра в

политико-административных правах были признаком, с одной стороны,

неуверенности властей, а, с другой,, наряду с решением 1960 г. о

принудительном расширением границ города, создавали огромный

темпоральный и культурный разрыв в развитии города (сплошную среду

border-области, уничтожавшую все локальности, существовавшие на этой

территории). Именно на этой территории стала развиваться новая советская

культурная инфраструктура, а зона, прилегающей к ТТК (между границами

Москвы начала ХХ века и границей по плану 1951 г.), продолжила

развиваться как промышленная срединная зона.

2. «Пространство событий» и инфраструктура: взаимодействие и

конкуренция.

Резкое укрупнение территории Москвы в 1960-ые гг. привело к

образованию трех зон: центральной, исторической, где культурную

инфраструктуру в основном составляют дома, построенные до начала ХХ

века; срединную промышленную зону, где отсутствует почти полностью

культурная инфраструктура; и наиболее отдаленную от промышленной

80

зоны (не совпадающей по границам с ТТК) до МКАД. Выделение в этой

структуре срединной промышленной зоны (условно), расположенной вдоль

ТТК, не является случайным, так как она сейчас играет роль своеобразного

пространственного и культурного буфера между центральной частью

города и окраиной. Присутствуя в реальном пространстве города, эта зона,

фактически, как показывают данные событийной статистики за 2013 г.,

выпала из сознания москвичей как зона культурной активности. Это менее

заметно на юго-западе и северо-востоке, так как эти территории были менее

заняты промышленными предприятиями, но в других зонах наличие в этой

зоне закрытых предприятий и госучреждений сделало эти пространства

непроницаемыми в восприятие жителей города и нарушило естественность

непрерывной городской среды. Таким образом, вокруг центра образовалось

кольцо с зоной заниженной публичной активности как препятствие

естественного развитие центра и города.

Подобное зонирование территории города, выделенное одновременно

для инфраструктуры и для «пространства событий», позволяет сделать

вывод о том, что между событийной активностью, ориентированной на

популярную культуру, и обеспеченностью территории города физической

культурной инфраструктурой существует корреляция. При этом в

историческом центре, где плотность и частота событий очень высока,

можно говорить о конкуренции событий за место, а значит и за аудиторию,

в то время как между ТТК и МКАД событийные площадки распределены

равномерным образом по всей территории, начинается конкуренция мест за

события, а значит за аудиторию.

На основе полученных данных можно также вывести закономерности

корреляции инфраструктурной обеспеченности и событийной активности.

«Пространство событий» принципиально совпадает с центром города,

поэтому событий становится там слишком много и им необходим выход за

его пределы. Это оказывается невозможным для культурной активности при

81

наличии буферной зоны, в которой культурная инфраструктура практически

отсутствует. Однако выход за пределы центра становится возможным в той

зоне, где она распределена достаточно часто и равномерно. Этот простой

пример позволяет сказать, что наличие инфраструктуры проявляет свои

положительные эффекты в полной мере только в избыточном количестве,

если же ее столько, сколько необходимо, то событийной активности

приходится искать новые направления развития.

Далее речь пойдет о двух типах физической инфраструктуры –

формальной и неформальной, и, если о первой дают представление

открытые данные Москвы, то вторая выявляется через события. Это

разделение очень важно, так как взаимодействие этих двух типов

инфраструктур определяется не только в терминах локализации и

географии, но также в терминах управления недвижимостью и культурной

политикой города. В ситуации, когда неформальные события полностью

совпадают с формальными, это означает, что фактически, эта

неформальность исчезает, и сами события их участники сразу приобретают

более высокий статус, но этот статус характеризуется внетерриториальным,

формальным, административным характером.

Однако полное пространственное совпадение культурной

инфраструктуры и событийной активности – это крайний случай, как мы

указывали выше, их корреляции, приводит к конкуренции мест за события.

Для городского развития такая ситуация гораздо более эффективна,

поскольку позволяет реализовать дуальность административного

пространства (border) в виде формальных событий и локального

(boundary), что способствует созданию реальной живой среды города за

пределами ТТК.

82

ВЫВОДЫ

Эффективность физической культурной инфраструктуры для

управления культурными процессами можно определить ее связями с

неформальными событиями и интегрированностью в неформальную жизнь

города, которая легитимизируется через официальные институты и

площадки. Показателем эффективности физической культурной

инфраструктуры можно считать количество ближайших неформальных

событийных пространств на 1 объект инфраструктуры (за год).

Насыщенность пространства инфраструктурой не гарантирует

эффективного регулирования культурных процессов, но ее отсутствие

является причиной того, что территория может остаться невключенной в

культурный образ города. Основной принцип функционирования

культурной инфраструктуры – это баланс коммерции, права и проектного

опыта, а также принцип избыточности количества инфраструктурных

объектов, что важно для их включенности в реальные городские процессы.

Анализ пространства событий популярной культуры позволяет

оценить основные временные циклы событийной активности, которые

должны положить в основу работы объектов культурной инфраструктуры.

Чтобы выявить принципы формирования малых неформальных временных

циклов, основанных на событийной активности, необходимо изучать опыт

формирования культурных проектов в сфере рекламы.

Существующая временная и пространственная структура

«пространства событий» связана с «модернистским» временем и

структурируется трехчастной структурой города – центр, срединная зона,

окраина. Если центр представляет собой историческое, постепенно

развивавшееся пространство, то окраина – модернистскую систему

культурной инфраструктуры городского и регионального уровня, а

формирование срединной зоны обусловлено особенностями исторического

развития Москвы. Неформальные циклы, связанные с событиями не находят

83

отражение в событийном календаре, так как для событий популярной

культуры они выражаются не в соблюдении правил формального времени, а

в рамках культурного производства.

Сложная структура города обуславливает двойственность характера

его культурных и событийных практик: в центре события конкурируют за

аудиторию, а на окраине – места конкурируют за события как за статусную

привилегию.

Центр Москвы представляет собой пространство насыщенное

культурной инфраструктурой, но он изолирован от окраины срединной

зоной, которая не освоена инфраструктурно и не осознана как культурный

феномен. Поэтому центр гипертрофированно развивается, транслируя

модернистские принципы централизованного временного и

пространственного планирования.

Несмотря на сильную роль центра за пределами ТТК развиваются

элементы локальной культуры, носителями которой являются события

популярной культуры.

84

Список литературы использованной литературы

1. Абрамова, П.А. «О проблеме динамики социального времени»//

Известия Уральского Федерального университета. Серия 1. Проблемы

образования, науки и искусства, N2 (2013)

http://elar.urfu.ru/bitstream/10995/20143/1/iurp-2013-113-13.pdf

2. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по

исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. : Сб.

— М.: Худож. лит, 1975. — С. 234-407.

3. Болтански, Л. Кьяпелло, Э. Новый дух капитализма. М.: Издательство

"Новое литературное обозрение", серия Библиотека журнала

"Неприкосновенный Запас", 2011, 976 стр.

4. Большая советская энциклопедия. Гл. ред. О.Ю. Шмидт. [1-е изд.].Т.

1-65 + т. СССР. М., «Сов. энциклопедия», 1926-47. 60000 экз.

5. Бреский, О. Адвилониене, Ж. Локальность. К нормативным

основаниям социального места и порядка, Вильнюс: ЕГУ, 2011. – 336 с

Лэндри Ч. Креативный город. – М.: Классика ХХI, 2006 – 399c

6. Бреский, О. Бреская, O. От транзитологии к теории пограничья:

очерки деконструкции концепта" Восточная Европа", - EGU, 2008

7. Броновицкая А. Вызов Колхаса// ПРОЕКТINTERNATIONAL,26/27,

c.167-172

8. Бурдье, Пьер Социология социального пространства / Пер. С франц. ;

отв. ред. перевода Н. А. Шматко. — М. : Институт экспериментальной

социологии ;СПб. : Алетейя,2007. — 288 с

9. Высоковский, А. Правила землепользования и застройки:

руководство по разработке. Опыт введения правового зонирования в

Кыргызстане. Бишкек, «Ега-Басма», 2005.

10. Гутнов, А.Э. Системный подход в изучении города: основания и

контуры теории городского развития Text.// Системные исследования.

Методологические проблемы. Ежегодник. — М.: Наука, 1985. 360 с.

85

11. Журавлёва Е.Ю По аналогии с интернет-инфраструктурой науки

«Научно-исследовательская инфраструктура Интернет» 03.09.2010

г.http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=192&Itemid=52

12. Зеленцова Е. Креативные индустрии: зарубежный опыт прикладных

исследований и разработок. Культурология: фундаментальные основания

прикладных исследований. Коллективная монография. Под ред. И.М.

Быховской. М., Смысл, 2010

13. Каганский В.Л. Культурный ландшафт и советскоре обитаемое

пространство: Сборник статей. – М.: НЛО,2001, с. 30-42.

14. Карпов, А.Е. Различение. Пространство в городе// Социологическое

обозрение Том 1. № 2. 2001

http://sociologica.hse.ru/data/2011/03/30/1211856531/1_2_4.pdf

15. Колозариди П., Дискуссия - БОЛЬШИЕ ДАННЫЕ: КОМУ ОНИ

МОГУТ ПРИГОДИТЬСЯ? http://webscience.ru/details/bolshie-dannye-komu-

oni-mogut-prigoditsya

16. Крауч. К. Постдемократия. М.: ВШЭ, 2010. - 192 с.

17. Куренной В., Исследовательская и политическая программа

культурных исследований /Логос №1 2012, с.14-79.

18. Куренной, В. Исследовательская и политическая программа

культурных исследований /Логос №1 2012, с.14-79.

19. Куренной, В. Почему в России мало изданий о популярной

культуре?// Интервью, 03.02.2014 http://postnauka.ru/faq/22523

20. Лэш, С. Урри, Дж. Хозяйства знаков и пространства. Введение, 1994//

пер. М.С. Добряковой// Экономическая социология,Т. 9. № 4.

21. Методика ООН по культурной статистики и партисипативному

картированию// http://unesdoc.unesco.org/images/0019/001919/191978r.pdf

22. Неофициальное градостроительство: тайный аспект советской

индустриализации (1928-1932 гг.) / Проблемы отечественной истории:

86

Источники, историография, исследования. Сб. научных статей / – СПб.; К.;,

2008 – 682 с., С. 395-414.

23. Паченков О. «Публичное пространство города перед лицом вызовов

современности: мобильность и «злоупотребление публичностью»» «НЛО»

2012, №117 http://magazines.russ.ru/nlo/2012/117/p33-pr.html

24. Попов А.В, Культурное картирование как способ создания

инфраструктур пространственных данных в сферах культуры и туризма:

сущность, структура, организация, перспективы применения ГИС и WEB

2.0 технологий// Актуальные проблемы современных социально-

гуанитарных наук. Материалы первой международной очно-заочной

научно-практической конференции студентов, асприрантов, молодых

уеных, педагогов и преподавателей (1 – 4 июня 2011г.): в 2ч. – Перм. Гос.

ун-т . – Пермь, 2011 – 190с. – с.21-40.

25. Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сборник статей. —

Смоленск: Ойкумена, 2002, с. 135-159

26. Серто М. По городу пешком // Социол. обозрение. 2008. Т. 7. № 2. c.

25

27. Смирнягин Л. В. Методические подходы к районированию в

общественной географии // Вестник Московского университета. Серия 5.

География. — 2011. — № 6.

28. Странствующая столица: роль культуры в разитии территории. –

М.:Институт культурной политики, 2007. - 196с.

29. Тросби, Д. Экономика и культура. — М.: Изд. дом Высшей школы

экономики, 2013. — 256 с

30. Трубина Е.Г. Полис и мегасобытия/ Отечественные записки, №3(48),

2012/ http://www.strana-oz.ru/2012/3/polis-i-megasobytiya

31. Трубина Е.Г.Город в теории: опыты осмысления пространства. М.:

НЛО, 2011 520с

87

32. Урри Д.: Социология за пределами обществ. Виды мобильности для

XXI столетия. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2012

33. Федерального закона от27.07.2006№149-ФЗ ст.7 п.4

34. Фесенко, Д. Теория архитектурного процесса: контуры новой

парадигмы. М.: журнал «АВ», 2010.

35. Хезмондалш, Д. Культурные индустрии [Текст] / пер. с англ. И.

Кушнаревой; под науч. ред. А. Михалевой; Нац. исслед. ун-т «Высшая

школа экономики». — М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2014. — 456

с. — (Исследования культуры).

36. Хобсбаум, Э. Век революции. Европа 1789 — 1848, М.: Феникс, 1999.

37. Bellotti, G. Moscows libraries atlas 448 rooms with a view//SVESMI,2013

38. Cahier #1 "Real Estate and the Changing Society: Ideas for the City of

Tomorrow" Ed. by I. Nappi-Choulet, M. Beauchamps Tran. A. Gallon – ESSEC,

2013 Interview J. le Grelle

39. Cahier #2 "New ways of using and sharing real estate" - Ed. by I. Nappi-

Choulet, M. Beauchamps Tran. A. Gallon – ESSEC, 2013

40. Cahier, Interview P. Veltz, см. Также Sangho Choo, Taihyeong Lee, and

Patricia L. Mokhtarian http://www.uctc.net/papers/849.pdf

41. Ferns D.C.. Developments in programme management. International

Journal of Project Management Vol. 9, No. 3, August 1991.

42. Garnham, N. Capitalism and Communicatio. L.:Sage, 1990

43. Harmut, R. Alienation and Acceleration: Towards a Critical Theory of

Late-Modern Temporality. Summertalk, Vol.3

44. Harmut, R. Social Acceleration: A New Theory of Modernity (New

Directions in Critical Theory), http://www.critical-theory.com/hartmut-rosas-

social-acceleration-reviewed/

45. http://epp.eurostat.ec.europa.eu/portal/page/portal/pgp_ess/0_DOCS/estat/S

CHEVENINGEN_MEMORANDUM%20Final%20version_0.pdf

46. http://unstats.un.org/unsd/statcom/doc14/2014-11-BigData-R.pdf

88

47. http://www.alyoshin.ru/Files/publika/meerovich/meerovich_neof.html

48. http://www.hse.ru/org/persons/69172854

49. http://www.unece.org/fileadmin/DAM/stats/documents/ece/ces/2013/ECE.

CES.85_Rus.pdf

50. Lash S., Lury C. Global Culture Industry: The Mediation of Things,

Cambridge: Polity (2007). Пример – прошлое лето на Стрелке

51. Lash, S. Power after hegemony: cultural studies in mutation? // theory,

culture & society. - L., 2007. - VOL. 24, N 3. - P. 55-78.

52. Manovich, L. Visualizing Vertov. 2013.

http://lab.softwarestudies.com/2013/01/visualizing-vertov-new-article-by-

lev.html

53. Marchart, O. Cultural Studies. Konstanz: UVK Verlagsgesellschaft mbH,

2008., 35 цит. По Логос №1 2012, с.14-79.

54. Mercer C. cultural planning for urban development and creative cities?,

2006 http://www.kulturplan-

oresund.dk/pdf/Shanghai_cultural_planning_paper.pdf

55. Mokrushina. K. Sustainability Transformations in Olympic Host Cities.

Master Thesis in City Planning, MIT.

56. Mumford, E. The CIAM Discourse on Urbanism, 1928-1960, MIT Press,

2002

57. Nazareth, L. The Leisure Economy: How Changing Demographics,

Economics, and Generational// John Wiley and Sons Ltd, 2007, 288p.

58. Pierre Veltz European cities in thr world economy | Cities in Contemporary

Europe EDITORS: Arnaldo Bagnasco, Patrick Le Galès,

59. Salomon. Telecommunication and Travel, 09/1985 Journal for transport

economics and policy http://www.bath.ac.uk/e-

journals/jtep/pdf/Volume_X1X_No_3_219-235.pdf

60. Sassen, S. Spatialities and temporalities of the global: elements for a

theorization. http://cgirs.ucsc.edu/publications/cpapers/sassen.pdf

89

61. Schrodt P., Gerner D. Analyzing International Event Data (2001/2012),

2012 http://eventdata.parusanalytics.com/papers.dir/automated.html

62. Ţară-Lungă, M.-O. Major special events: An interpretative literature

review// Management & Marketing , Vol. 7, No. 4, 2012

63. The forth paradigm. Data-intensive scientific discovery./ Ed. Tony Hey, ,

Stewart Tansley, and Kristin Tolle, Washington: Microsoft Research, 2009.

64. Timespace geographies of Temporality./Ed. J.Mey, N. Twift. Сritical

Geographies Series, Volume 13

http://monoskop.org/images/a/a8/May_Jon_Thrift_Nigel_eds_Timespace_Geogra

phies_of_Temporality.pdf

65. W. Bermann. Problem of time in sociology.

http://archive.cspo.org/projects/plausibility/files/read_Bergmann-The-Problem-

of-Time-in-Sociology.pdf

66. World Values Survey, http://www.worldvaluessurvey.org/

67. Zerubavel, E. The Standardization of Time: A Sociohistorical Perspective//

American Journal of Sociology, Vol. 88, No. 1 (Jul., 1982), pp. 1-23

68. Zerubvabel, E.The Fine Line: Making Distinctions in Everyday Life.

University of Chicago Press, 1993.

69. Zerubvavel, E. Hidden Rhythms: Schedules and Calendars in Social Life.

University of California