СоциалистРОССИЙСКАЯ ШКОЛА:УГЛУБЛЕНИЕ РАСПАДА

Не секрет, что в России давно уже нет никакого «еди-ного образовательного про-странства». Минобразования по-прежнему утверждает единые программы, учебные планы и пособия, проводит стандартизированную ат-тестацию в виде ЕГЭ, но это единообразие — не более чем тонкая поверхность, под которой кроется множество совершенно разнородных пластов.

Формальный «результат» вместо настоящего образования

Способ подготовки выпускника к итоговой аттестации и даже реальный способ её прохождения, характер учебного и воспитательного процесса имеет не только региональную спец-ифику, но даже различается в школах разного статуса одного города. И это вовсе не то прекрасное разнообразие, которое необходимо для свободы и творчества. Это разнообразие печаль-но, а порой даже и отвратительно.

Единое образовательное простран-ство в России было разрушено тогда, когда уровень финансирования школ стал определяться главным образом возможностями региона. Вступивший в силу в 2005 году ФЗ-122 положил начало нынешнему этапу «модерниза-ции российского образования». Феде-ральная власть неустанно подчёрки-вает, что её отношение к образованию изменилось, что теперь образование финансируется уже не по «остаточ-ному принципу», как при Ельцине, а является одним из «национальных приоритетов». Это радующее многих педагогов изменение, произошедшее после принятия ФЗ-122, на практике оборачивается лишь углублением рас-пада отечественной школы на множе-ство совершенно самодостаточных и очень неравных образовательных си-стем, лишь формально и чисто внешне объединённых общими регламентами Минобразования.

Когда-то в каждой советской школе висел лозунг «Учись учиться!», и это

был не просто лозунг. При всех недо-статках советской школы она имела по крайней мере одно совершенно нео-споримое достоинство — важным эле-ментом её педагогической концепции было постоянное акцентирование не на формальном результате, выражае-мом оценкой или набором сведений, которыми обладает ученик на момент написания контрольной или сдачи экзамена, а на развитии способности к поиску ответов на вопросы. Что в математике, что в истории главным считался не правильный ответ, а путь поиска этого ответа, оценить который можно лишь кропотливой и сугубо индивидуализированной работой педагога по проверке черновиков, де-тальным беседам на устном экзамене, внимательному чтению и обсуждению курсовых и дипломных работ.

Официально принятый в качестве основополагающего, этот принцип конечно же не мог быть в полной мере реализован в той несовершенной, бю-рократизированной государственной системе, а потому педагоги массово тяготели к инакомыслию и активно боролись за изменение не только си-стемы образования, но и вообще всей политической системы советского общества, надеясь, что свобода повы-сит эффективность образования.

Если советская педагогика тяготела к формированию слишком творческих для тех реалий людей, то сейчас, когда, казалось бы, сама жизнь требует уме-ния находить ответы самостоятельно, ни на кого не надеясь, массовое обра-зование становится всё более форма-лизированным. И ЕГЭ тут далеко не единственный источник проблем.

Низкие зарплаты и чрезмерная за-груженность преподавателей вузов не позволяют им серьёзно заниматься научным руководством дипломников и даже аспирантов, а потому подготовка к защите дипломных и диссертацион-ных работ сводится к консультациям, как сделать приемлемый с точки зре-ния формальных требований продукт. Та же нищета большинства вузов приводит к тому, что в результате не-избежной смены поколений в высшей школе и вузовской науке оказываются как правило наименее талантливые, самые конформистски настроенные выпускники, которым в реальной эко-номической жизни попросту не найти себе никакого достойного занятия.

Эта тенденция, охватившая россий-ское образование, находит своё оправ-дание в рыночной идеологии, выража-ясь в лозунге «работы на результат», причём результат математически и бюрократически измеримый, нагляд-

Газета Российского социалистического движения Anticapitalist.ru спецвыпуск апрель 2012

Социалист2 СПЕЦВЫПУСК

ный, который можно легко переводить в денежный эквивалент и обратно.

Остались ещё отдельные эксцентри-ки, которых возмущает существова-ние «холодных» докторов наук. «Хо-лодный доктор» — это не негативное, а вполне нейтральное определение. Это человек, имеющий докторскую степень, который при этом даже не читал собственной диссертации, в лучшем случае (далеко не всегда) он прочёл вслух перед диссертационным советом написанный другими людьми текст на защите диссертации – и всё. И тут неизвестно, что более престиж-но — нанять пару десятков реальных профессоров, которые тебе и дис-сертацию напишут, и документы все оформят, и защиту красиво проведут, либо же 10 лет трудиться и нищенство-вать ради получения незначительной прибавки «за степень», а потом вот так обслуживать «уважаемых людей». Главное — результат. Если есть такая степень — значит человек уважае-мый: либо умный, либо богатый, либо авторитетный, либо со связями необ-ходимыми, а как оно всё там было на самом деле — ну не так уж сейчас это и важно.

Точно так же, очень по разному получают аттестаты зрелости наши выпускники школ. Кому-то повез-ло родиться в правильной семье, и он учился в хорошей (как правило, московской) школе, где работают правильные учителя, где дети нацеле-ны действительно на поиск знаний, а потому выполнить тестовые задания итоговой аттестации для такого ребён-ка — задача вполне посильная. Кто-то учится в средненькой школе, где учи-телям не до творческой педагогики, а лишь бы на ЕГЭ «натаскать». Кому-то не повезло совсем, и он ЕГЭ либо не сдал, либо сдал лишь благодаря само-стоятельным трудам (чаще всего по методике «самонатаскивания»). Ну а кто-то обошёлся и без самоистязаний учебных, а просто получил необходи-мые ответы, потому что в этом заин-тересованы родители, руководство школы, местные чиновники системы образования.

Так что при такой схожести резуль-татов мы видим совсем разные школы, разные образовательные модели, формируемые совершенно разными организационными и финансовыми условиями существования этих школ.

Государственная образова-тельная политика: критика и практика

Государственная политика в сфере образования породила в педагогиче-ском сообществе две диаметральные точки зрения. Выразители мнения большинства работников образования требуют, чтобы системе образования дали нормальное финансирование и чтобы от неё отстали со всякими там реформами. Но есть и влиятельное меньшинство, представляемое ру-ководством элитных школ и вузов,

дающих действительно качественное образование, и меньшинство это реформы приветствует, бесконечно цитируя выводы известного исследо-вания агентства МакКинси, согласно которым нет линейной зависимости между уровнем зарплаты педагога и качеством образования. При этом, цитировать «парадоксы МакКинси» любят как раз представители тех учреждений, где с зарплатами на общем фоне всё относительно благо-получно.

Первые считают, что государство должно платить много и всем, и тогда результаты не заставят себя ждать, а вторые, что главное — результат, а государственное финансирование должно распределяться с учётом поощрения тех, кто какие результаты показывает. И позиции «левых», и по-зиции «либералов», очевидно, имеют в данном случае свои сильные и слабые стороны.

Требовать от государства повыше-ния уровня финансирования, и при этом возврата к полнейшей бескон-трольности 90-х годов, по меньшей мере, наивно. Та самая «свобода», которая была дарована школам и вузам при Ельцине, была оборотной стороной политики «финансирования по остаточному принципу» — денег не платили, а потому ничего и не требо-вали. Восстановление той модели при увеличении объёмов финансирования никаких позитивных результатов не даст. Можно понять и трудно осудить работника системы образования, который безо всякого энтузиазма, формально подходит к выполнению своих обязанностей, когда он получа-ет зарплату в $100 в месяц. Но такой работник не станет более добросо-вестным, не воспылает педагогиче-ским энтузиазмом лишь оттого, что зарплата его вырастет в 20 раз. Такого не происходит, а происходит разве что следующее: поскольку эта работа становится более конкурентной и в случае чего при более высокой зарпла-те такому работнику проще найти за-мену, он будет стремиться по-другому выстраивать отношения с руковод-ством, проявлять больше лояльности, охотней соглашаться на абсурдные бюрократические нововведения, кото-рые на деле требуют лишь бумажной отчётности, но не меняют характера самого педагогического процесса. А потому, при том что финансирование системы образования безусловно должно быть увеличено, она всё-таки требует серьёзных реформ, но далеко не таких, каких хотят «либералы».

«Лидеры образования» хотели бы, чтобы государственная политика в финансировании школы развивалась в духе точечных «нацпроектов» конца 2000-х, когда государство поддержи-вало грантами «лучших» (которые, как правило, и без того были побогаче прочих), закрепляя тем самым раз-деление школ и вузов на «хорошие» и «плохие», создавая систему неравен-

ства образовательных возможностей, субсидируя богатых за счёт бедных.

Именно так дела обстояли в системе образования лужковской Москвы, где очень хорошие школы с интерактив-ными досками, соляными пещерами и зимними садами, с раздутыми шта-тами педагогических и непедагоги-ческих работников соседствовали со школами-трущобами, где обвалива-лись потолки, а учителя сами вынуж-дены были мыть полы и красить окна, поскольку бюджет учреждения не позволял нанять технический персо-нал. И с точки зрения либеральной всё было справедливо: вот хорошая школа, у неё выпускники поступают в хорошие вузы, трудоустраиваются неплохо, создают попечительские советы, обеспечивают внебюджетные поступления, да и контингент учени-ков и родителей соответствующий подбирается — ей надо больше денег дать, а вот другая школа, где дети ми-грантов в основном, которые, конечно же, куда менее успешно учатся, и у которых жизнь не так успешно скла-дывается по окончании школы — ей так много денег не надо.

Разумеется, качество педагогиче-ского процесса в таких учреждениях сильно различалось. И вот бы пред-положить, что в школе для мигрантов наверное всё-таки надо как-то усилить штаты, дополнительно психологов завести, открыть курсы, факульта-тивы, а «элитные» дети в общем-то и без того нормально устроятся – нет, действовал принцип прямо противо-положный. Лидеры были обеспечены всем необходимым для дальнейшего развития и процветания, а аутсайде-ры обречены отставать всё дальше и дальше.

Собянинская реформа, проведение которой обосновывалось в том числе необходимостью покончить с волюн-таризмом в распределении бюджет-ных средств между школами, по сути мало что изменила – ведь если объём финансирования зависит только от количества обучающихся, то значит, неблагополучная школа в любом случае будет получать меньше, чем благополучная. При этом перевод на полную хозяйственную самостоятель-ность означает, что никаких дополни-тельных ассигнований из управления образования на ремонт потолков и замену унитазов не будет — дали тебе по нормативу, и если не хватает, то выкручивайся как хочешь — собирай с родителей, открывай платные курсы и т.д. Так что «справедливость» тут чисто бюрократическая, формальная, на деле же мы видим продолжение той же логики распада единого образова-тельного пространства, социальной сегрегации, т.е. приведения школы в полное соответствие с общественной ситуацией.

И та же история на федеральном уровне. Путин уже полтора года вы-ступает в роли такого «социально ответственного» чиновника, требует

Социалист СПЕЦВЫПУСК 3повышения зарплат бюджетников — и повышение происходит. Но только происходит оно у всех по-разному. Объявленные Путиным меры по повышению зарплат в образовании сводятся к увязыванию среднего дохода педагога со средней зарпла-той по региону. Т.е. если регионы у нас разные, разброс уровня доходов и следовательно качества жизни в них существенный, то и у работни-ков образования, выполняющих в общем-то одни и те же обязанности, разная оплата, и не только в школах, которые находятся в ведении местных властей, но и в федеральных вузах, финансирование которых вроде бы по определению не должно увязываться с экономической ситуацией в регио-не. Такой подход наводит на мысль о том, что целью очередной кампании правительства является вовсе не повы-шение качества образования, а что-то совершенно иное.

Педагог в новое путинское президентство

Новое президентство Путина было встречено буржуазией и подконтроль-ными ей негосударственными СМИ не просто без энтузиазма, скорей наоборот – либералы предприняли попытку не допустить второго цикла путинского президентства. И эта по-пытка, совершенно неожиданно даже для её инициаторов, вызвала давно не-виданное воодушевление и довольно массовую поддержку в самых разных слоях населения, отнюдь не только либерально настроенных.

Широкая кампания, которая на-чалась в прессе задолго до выборов, спровоцировала власть на попытку сыграть на опережение, начав коррек-тировку социально-экономического курса. Не только госаппарат, но и огромную армию «бюджетников» Пу-тин попытался и до сих пор пытается сделать главной опорой своей власти. Именно этому слою была адресована большая часть предвыборных заявлений и именно на него была воз-ложена ответственность за «правильное» проведение выборов.

Ещё совсем недавно в основной массе оппо-зиционное учительство теперь стало столь же массово ходить на митинги в поддержку режима, и именно учителя чаще всего привлекались к организа-ции самих выборов, как думских, так и прези-дентских. Это поведение вполне понятно: оппо-зиция требует каких-то «перемен», которыми и так уж объелись, а власть обещает вполне реальное, осязаемое увеличение зар-платы. А что в результате этого увеличения нищий

и голодный курганский или брянский учитель останется ну если не голод-ным, то полуголодным, и всё равно нищим, хотя, вероятно, не самым ни-щим в Кургане или Брянске, а потому в этих регионах образование не станет таким, как в относительно благопо-лучных регионах – эта проблема при решении сиюминутных политических задач на повестку дня не ставится.

Этот последовательно реализуемый правительством подход обрекает мас-совое, народное отечественное обра-зование на весьма печальное будущее. Да, останутся хорошие, образцовые школы и вузы, попасть работать или учиться в которые можно будет только в результате серьёзного конкурсного отбора. Но подавляющее большинство образовательных учреждений окон-чательно превратятся в социальные и даже этнические гетто, пребывание в которых неуютно, бессмысленно и губительно для здоровья, интеллекта и дальнейшей профессиональной тра-ектории. Вместо цели Просвещения, ради которой великими педагогами прошлого и создавалось массовое об-разование, ему уготована роль лишь коллектора для детей и подростков, «чтобы по улицам не слонялись».

Педагогу швырнули подачку, за-ставив служить режиму, который по-прежнему плюёт в народное образо-вание, чтобы превратить в «крайнего» в случае эпизодических разоблачений фальсификаций на выборах, чтобы изолировать от общества и сделать ещё более беззащитным. Смириться с этим, принять навязанные правила и дальше функционировать в этой си-стеме, тайно презирая себя, и именно в этом презрении находя в себе силы работать на сохранение системы — этого хочет от нас власть.

Но если мы хотим, чтоб наша отечественная школа действительно изменилась, нам неизбежно придётся ломать существующий политиче-

ский режим и экономический уклад. Государство и бизнес делают из нас послушных исполнителей — и обре-кают нас на формирование такой же позиции у наших учеников.

Новая школа, ориентированная не на удовлетворение запросов государ-ства и бизнеса, а на творческое раз-витие свободной личности, школа сво-боды и равных возможностей может существовать только в принципиально иных финансово-организационных условиях, когда цели образования определяются не «заказчиком», а педагогическим сообществом совмест-но с родителями и самими детьми. Существующие ныне в крупных городах островки действительно каче-ственного и гуманистического обра-зования не могут быть доступны лишь «избранным» детям — напротив, их опыт следует не только сохранять, но и широко внедрять в массовую школу, что требует существенного увеличе-ния и справедливого распределения выделяемых на образование ресурсов.

Тот искренний порыв к переменам, стремление к свободе и справедливо-сти, который проявили российские граждане минувшей зимой, внушает большой оптимизм, демонстриру-ет, что борьба возможна, и успех её не столь фантастичен, как когда-то многим казалось. Возрождение отечественного образования на базе обновлённого демократичного и со-циалистического общества может и должно стать одной из мобилизующих целей этой борьбы.

Сергей Козловский

Российское социалистическое движение

(Москва)

Социалист4 СПЕЦВЫПУСК

Ситуация в Мухинском училище (Санкт-Петербург) — характерный пример того, что ждет все вузы в слу-чае перевода на самофинансирование.

Выставка «Мир камня» проводится в Санкт-Петербурге в Центральном выставочном зале «Манеж» и в помещении Государственной художественно-промышленной академии им. А.Л. Штиглица (Мухинском училище) несколько раз в год. «Мир камня» — это возможность для петербуржцев и гостей города посмотреть или приобрести изделия из камней и минералов, а для администрации художествен-ного училища — получить дополнительные средства в бюджет от аренды помещений под выставку, что особенно важно в свете существенного сокращения государственной финансовой поддержки ВУЗа. Однако в последние годы студенты-художники все чаще высказываются против про-ведения выставки в Академии. Чем же они не довольны? Что осталось за кадром онлайн-экскурсии по залу, посмо-треть которую можно на сайте «Мира камня»? Прежде всего, это мирно соседствующие с экспонатами стойки с одеждой и бижутерией, вытеснившие из помещения Ака-демии стенды с расписанием и информацией для студен-тов. Топот и шум многочисленных посетителей выставки, мешающие проводить занятия. Заглядывающие в аудито-рии заблудившиеся бабушки-посетительницы выставки, желающие узнать, где находится туалет. Гадалки с картами Таро в помещении мастерской. Отмененные из-за «Мира камня» лекции. Кроме того, стоимость места на выставке не оставляет возможности представлять свои работы сту-дентам — для них это слишком дорого.

Вызывает недоумение сам характер распространяемой продукции — с каждым годом ассортимент расширяется. Ремни и чулки, развешанные вокруг памятников архи-тектуры, вряд ли способствуют эстетическому развитию

будущих художников. Но Академия продолжает жить по законам рынка — раз это пользуется спросом, причин для переноса выставки быть не может.

Требования студентов Академии просты: пусть «Мир камня» остается «Миром камня», а не превращается в «Мир колготок». Выставка должна быть организована таким образом, чтобы не мешать учиться. Не перекрывать доступ в аудитории, не занимать слишком много места, оставаться выставкой, а не превращаться в базар. С этими справедливыми требованиями одна из студенток попыта-лась обратиться в официальный студенческий профсоюз. «Вы хотите получить бесплатные билеты в театр?» — от-ветили представители профкома. Они доходчиво объяс-нили, что профсоюз занимается только развлекательными мероприятиями. Остальное не рекомендуется — могут ведь и отчислить. Для студентов, недовольных выставкой, оста-ется возможность действовать самостоятельно. Например, организовать альтернативную «Миру камня» выставку, разъясняющую посетителям неудобство от бойкой торгов-ли одеждой в художественном училище, которое само по себе — произведение искусства, памятник архитектуры, требующий к себе соответствующего отношения.

Ситуация в Мухинской академии — характерный при-мер того, что ждет все вузы в случае перевода на самофи-нансирование, ведь погоня за средствами к существованию может помешать осуществлению их главной функции — передаче знаний. Если так пойдет и дальше, не за горами день, когда в помещении филологического факультета можно будет приобрести путевку в Египет, а на философ-ском факультете — товары для сада и огорода. Вузы — для образования, науки и творчества, а не для торговли.

Людмила Попова / Студенческое действие (Санкт-Петербург)

Художественная академия: продается искусство… и колготки

Социалист СПЕЦВЫПУСК 5

СПбГАСУ: студенты противвымогательства администрации

Немало споров вызвал переход на двухуровневую систему высше-го образования в России. Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный универ-ситет (СПбГАСУ) наравне со всеми другими вузами участвует в попытке приравнять систему высшего образо-вания России к европейским стандар-там, — выпускать не специалистов, как ранее, а магистров и бакалавров. Вот только выяснилось, что переход к Болонской системе в ГАСУ имеет свою специфику: поступившие ранее на специалитет студенты-бюджетники, отучившись четыре года, с удивлением обнаружили, что они, оказывается, вместе со всей страной перешли на «бакалавриат», и доучивать бесплатно еще два года их никто не собирается. Учащихся архитектурного факультета поставили перед фактом: либо выпу-скайтесь бакалаврами, либо перехо-дите в магистратуру. Бюджетных мест в магистратуре на всех желающих не хватит, поэтому заплатите за оставши-еся семестры 225 тыс. рублей. Сумма

это не та, что может легко найтись в кармане у студента.

Архитекторы отчаялись получить сколько-нибудь вразумительный ответ на свое возмущение от администрации университета. Руководство СПбГАСУ было настроено решительно игнори-ровать действующее законодательство о необходимости доучить специали-стов. Аналогичная ситуация была и в прошлом году — специалистам также предлагали доплатить за обучение, а затем из-за того, что студенты платить отказались, согласились перевести их на контрактную форму обучения формально, без оплаты обучения (внесенные студентами для оплаты суммы были потом возвращены в виде стипендии). Примечательно, что пере-водиться на бакалавриат предлагали студентам только одного факультета и только бюджетникам. Чем обу-словлена подобная избирательность? Заверенную копию учебного плана администрация предоставить отка-залась, мотивируя это отсутствием технической возможности. Поэтому

студенты решили взять дело в свои руки. Они описали свою проблему в видеоролике, обращенном к Дмитрию Медведеву, привлекли внимание прес-сы, написали письмо в прокуратуру – и в конце концов обратились непо-средственно к министру образования Андрею Фурсенко. Во время встречи со студентами Петербурга Фурсенко пообещал разобраться с проблемой и слово сдержал — студенты благопо-лучно продолжают обучение по тому плану, на который изначально и по-ступили в 2007 году.

Администрация, ранее заявлявшая о «сокращении государственного финансирования программ специали-тета», после придания огласки факту вымогательства денег у студентов средства для обучения специалистов откуда-то нашла. Пока не ясно, уда-лось ли выявить виновных в данном недоразумении, будут ли применены к ним какие-либо санкции. Как будет развиваться ситуация в следующем году, мы не знаем, и вполне возможно, что студенты-специалисты вновь стол-кнуться с подобными проблемами.

Людмила Попова Студенческое действие (Санкт-Петербург)

Руководство Санкт-Петербургского государственного архитектурно-строительного университета потребовало от сту-дентов по 225 тыс. рублей за продолжение обучения после принуди-тельного перехода на систему бакалавриат/магистратура.

Социалист6 СПЕЦВЫПУСК

МГУ: банк разорился – страдают студенты

В канун принятия в Госдуме нового закона «Об образовании» студенты Московского университета оказа-лись обмануты обанкротившимся МИ-банком. Первыми пострадали студенты-платники. При поступлении в МГУ администрация рекомендовала им оплачивать обучение через МИ-банк, располагающийся на террито-рии университета возле социологи-ческого факультета. Настоятельные рекомендации платить именно через этот банк аргументировались тем, что деньги на счета факультетов так поступают быстрее и ниже процент за совершение денежной операции. Но стоит заметить, что на территории университета есть и другие банки, а администрация предлагала оплачивать услуги именно через МИ-банк. Мно-гие студенты на протяжении несколь-ких лет пользовались услугами именно этого банка.

В этом году реквизиты счетов, на которые следует переводить деньги, долгое время менялись по причине перезаключения договоров с банками. После объявления новых реквизитов в середине февраля студенты обязаны были оплатить обучение за второй семестр до 1 марта 2012 года. Те, кто сделал это по старинке через МИ-Банк в указанные сроки, попали впросак – их деньги не дошли.

В начале марта на факультетах стали появляться объявления, предостере-гающие от того, чтобы пользоваться услугами данного банка. Кое-где объявления появились с задержкой. Тогда студенты, которые уже опла-тили обучение, обратились на свои факультеты с квитанциями, подтверж-дающими оплату. Однако со стороны администрации, например, социоло-гического факультета они услышали гневные заявления о том, что данный случай является проблемой банка и самого студента, а не университета. Студентам же администрация посове-товала не дожидаться отчисления (по факту неуплаты обучения и недопуска к сессии) и внести сумму повторно, воспользовавшись на этот раз услуга-ми любого другого банка. Несмотря на то, что стоимость обучения край-не высокая – от 90 тыс. до 150 тыс.

рублей – и в тот момент у многих не было возможности внести ее повтор-но, – администрация заявила, что это проблемы исключительно студентов, и лишь посоветовала в таком «экстрен-ном» случае занимать у знакомых или, лучше всего, брать студенческий кре-дит. Некоторые студенты, почувство-вав возможность скорого отчисления под давлением администрации, об-ратились в кредитные отделы банков и взяли кредиты для оплаты обучения. Другие всерьез задумались об уходе в академический отпуск.

В начале апреля несколько учащихся организовали инициативную группу обманутых студентов. Они обратились в ректорат и начали собирать подпи-си среди своих коллег по несчастью. Ректорат МГУ, опасаясь очередного информационного скандала вокруг университета, сделал тогда заявление в СМИ и одновременно опубликовал его на своем официальном сайте, подчеркнув, что повторная оплата со студентов взиматься не будет и университет возьмет на себя участие в переговорах с МИ-банком, услугами которого они рекомендовали пользо-

ваться по причине договора о взаимо-выгодном сотрудничестве.

Списки задолжников были сняты с факультетов, однако администрация некоторых факультетов продолжила уже в навязчивой форме требовать повторной оплаты, аргументируя это тем, что почти все уже заплатили. Ректорат молчит и не делает больше никаких заявлений.

На данный момент в офисе злопо-лучного банка пылится/рассматрива-ется более 500 заявлений от студентов университета с просьбой вернуть им деньги. Где искать правду и как сра-жаться с бюрократией и руководством банка, никто, к сожалению, не знает. Банк разорен, в соответствии с зако-нодательством деньги студентам будут возвращены в последнюю очередь. После того как состоится юридиче-ское банкротство и будет распродано все банковское имущество, первыми на очереди стоят вкладчики, послед-ними – пострадавшие студенты. Пока же учащиеся пытаются воспользовать-ся единственной мерой – требовать публичного разбирательства и огла-шения позиции ректората, который давно в курсе событий, но продолжает отмалчиваться.

Ирина Суркичанова Российское социалистическое движение

(Москва)

Несмотря на опровержение ректората, некоторые факультеты продолжают требовать от студентов повторной оплаты обучения после банкротства МИ-банка, ранее рекомендованного администра-цией МГУ для платежей.

Социалист СПЕЦВЫПУСК 7

С этого учебного года мне пришлось уволиться из Саратовского государственного технического университета. Преподавать за такие деньги просто невозможно. По-моему, даже 2,5 тыс. ни разу не получала на руки. Притом что я преподавала сразу несколько предметов на кафедре электроснаб-жения промышленных предприятий. Поскольку параллельно я училась, работать могла только на полставки. Студенты, правда, настоящие, не половинчатые.

Оклад молодого преподавателя на полставки — 1800 рублей. Да, я не ошиблась в нулях, одна тысяча восемьсот рублей! То есть полная ставка — 3600 рублей. Но СГТУ — приличное заведение, меньше «минималки» платить не может. Поэтому в договоре в пометке «особые условия труда» значилось: «с ежемесячным доведением получаемой зарплаты до МРОТ пропорционально отрабо-танному времени». Необычайная щедрость – довести зарплату до 4,5 тыс. рублей, не правда ли?! Сразу делим пополам и вычитаем налоги. В итоге – чуть больше 2 тыс. рублей. И кто после этого пойдет преподавать в вузы? Руководство страны представляет себе, что значит зарплата 2 тыс. ру-блей?

Когда нам рассказывают о том, что «нужна стабильность», а положение в образовании «постепен-но улучшается», мне хочется плюнуть этим людям в лицо.

Мария Петунина, экс-преподаватель Саратовского государственного

технического университета

Личные высказывания

Сегодня в разговоре с подругой возмущалась судьбой молодых преподавателей гуманитарных факультетов. Почему никто не говорит о низких зарплатах? Почему никто не говорит о том, что 20–30 тыс. рублей в месяц — это не те деньги, на которые в Москве можно поддреживать удо-влетворительный уровень потребления (но и такая зарплата для преподавателя — огромное везе-ние. — прим.ред.)? Почему молодые преподователи совмещают свои непосредственные обязан-ности с работой-где-они-зарабатывают-деньги? Я считаю, что хорошо делать в этой жизни можно максимум (!) два крупных проекта одновременно. Традицонно этими совпадающими по времени проектами были карьера и семья, а сейчас молодые преподаватели демонстрируют чудеса мобиль-ности и разносторонности. Почему преподавание в университете становиться видом досуга, «от-душиной»?

Я считаю, что место преподавателя на кафедере должно быть конкурентным и что ученые не должны думать о том, откуда они будут брать деньги на оплату съемной квартиры. Более того, у них должна быть возможность регулярно ездить отдыхать за границу, и не на семь дней, а мини-мум на две недели, и не на конференцию, а именно на отдых. А участие в зарубежных конферен-циях и стажировки должны оплачиваться университетом (разумеется, ученый должен заниматься наукой добросовестно и с полной отдачей).

Мне неприятен тот факт, что слово «ученый» в нашей стране ассоциируется не со словом «про-фессия», а скорее со словами «подвижник», «фанатик своего дела», как будто чтобы стать уче-ным, нужно обязательно принести в жертву какие-то мирские тщеты.

Я читала заявление преподавателей РГГУ (Российского государственного гуманитарного уни-верситета — прим. ред.) о том, какие у них низкие зарплаты. Конечно, я поддерживаю их начина-ние, но нельзя не заметить фатальный тон этого письма: «Очевидно, что в Москве нельзя жить на 15 тыс. рублей». В Москве, очевидно, нельзя жить и на 30 тыс. рублей. На 30 тыс. рублей в Москве можно влачить существование, особенно если снимаешь жилье.

Я не понимаю, почему об этом никто не говорит открыто, прямо и много. Почему люди соглаша-ются на изощренное лавирование между философией, редактурой, журналистикой, переводами и репетиторством? Я считаю, что такая акробатика — одна из причин, по которым рейтинг нашего университета падает.

Наука не должен быть «отдушиной». Наука должна быть очень хоршо оплачиваемой професси-ей.

Ангелина Дмитриева, аспирантка философского факультета Московского государственного университета

Отмена ФЗ-83, означающего фактический отказ государства от принципа общедоступного и бесплатного среднего образования;

Отказ от принятия закона «Об образовании», вводящего понятие «обра-зовательной услуги»;

Повышение финансирования образования в два раза (до 8% ВВП);

Достойная оплата труда работников образования и науки — преподава-телей, воспитателей и научных работников. Отмена Новой системы опла-ты труда, включение стимулирующих выплат в базовую часть зарплаты;

Повышение стипендий до уровня прожиточного минимума, увеличе-ние числа мест и улучшение условий в общежитиях, прозрачность бюд-жетов вузов;

Выборность ректоров и деканов, увеличение числа студентов в ученых советах, признание независимых студенческих организаций;

Отказ от закрытия «малокомплектных» школ без учета мнения родите-лей и учителей;

Деидеологизация учебного процесса;

Полная ликвидация очереди в детские сады, расширение системы до-ступных детских садов;

Максимальная прозрачность и общественный контроль при реформи-ровании образования на всех уровнях.

Редакция газеты Социалист: gazetasocialist@gmail.com Аnticapitalist.ru

НАШИ ТРЕБОВАНИЯ