1

1 страница обложки М. Башкирцева. „Дождевой зонтик“ 18833 страница обложки Н. Богданов-Бельский. „Новая сказка“18914 страница обложки — И. Билибин „Крым. Коктебель“ 1939

Содержание

Воздвижение Креста Господня ........................................2

Преподобный Давид Серпуховский ............................... 6

Сними обувь твою... ..................................................... 9

Какие прекрасные лица, и как это было давно .................11

Елена Робинзон .........................................................14

Чем пахнут яблоки? .....................................................19

В гостях у дяди Миши. Встреча первая: „У ленивых людей пчелы не водятся“. ...................................................... 21

Образ бесконечности Божией ...................................... 24

Сказка про гусеничку ..................................................28

Стихи ........................................................................ 31

Далеко, в горах Черногории... ......................................32

2

праздник Воздвижения Креста Господня празднуется 27 сентября (14 сентября по старому стилю)

Праздник Воздвижения посвящен Кресту Христову. Изображения Креста

появились в Церкви очень рано, уже во втором веке христиане стали осенять себя крестным знамением. Изображения Распятия Иисуса Христа на кресте поя-

вились около VI века. Крест, бывший в дохристианскую эпоху символом поруга-ния и страшной смерти, стал для верую-щих во Христа знаком победы над смер-тью, диаволом и всей силой его.

Особенное почитание Креста Господня установилось в IV веке при равноапостоль-ном императоре Константине Великом и его матери Елене. Крест Господень яв-

лялся императору трижды в жиз-ни. Первый раз он видел знамение Креста во время войны с нечестивым Максентием, правителем Рима, ко-торый проливал много человеческой крови для совершения волхований, приносил в жертву бесам множество детей, девушек и беременных жен-щин, чтобы угодить своим ложным богам. Максентий вел развращен-ную и гнусную жизнь и был нена-вистен всему Риму.

Когда Константин выступил про-тив Максентия, надежда его была только на Бога. Войск у Константина было всего 25 ты-сяч, а у Максентия около 200

тысяч. Зная, что Максентию по-могает бесовская сила, Константин начал молиться Единому Богу, Который правит на небе и на зем-ле, Которого почитают все христи-ане. Он умолял Господа дать ему знак, что война против нечестиво-го Максентия будет победоносной. И вот, пока он усердно молился, в полдень явилось на небе состоящее из звезд знамение Креста Господня, которое сияло ярче солнца. Вместе с Крестом на небе была надпись: „Сим побеждай“, то есть „Побеждай Крестом“. Это чудесное явление видели все воины. Все были силь-но удивлены и испуганы. Многие воины были язычниками, а для язычников Крест — это знак несча-стий и смерти, так как на Кресте в то время умирали злодеи и раз-бойники. Воины боялись, что явле-ние Креста предвещает несчастье. Сам Константин был очень смущен. Ночью ему явился Сам Христос и снова, показав ему Крест, сказал: „Сделай такой Крест и прикажи нести его перед своими воинами, и

воздвижение креста господня

Тропарь:Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое, победы на сопротивныя даруя и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство.

3

тогда победишь не только Максентия, но и всех своих врагов.“

Император рассказал приближенным об этом сне и приказал мастерам золо-тых дел изготовить Крест таким, как он явился пред всеми на небе. Крест был сделан из золота и украшен жемчугом и драгоценными камнями. А всем воинам Константин приказал начертить такой крест на оружии, шлемах и щитах.

Максентий был побежден, несмотря на перевес в силах. Войдя в Рим, Константин возблагодарил Бога за данную ему побе-ду и приказал в память о ней поставить Крест посреди города на высоком ка-менном столбе. На самом людном месте города Константину воздвигли статую с крестом в правой руке. Константин пове-лел сделать на ней надпись на латинском языке: „Этим спасительным знамением, истинным доказательством мужества, я спас и освободил ваш город от ига тира-на и по освобождении его возвратил рим-скому сенату и народу прежний блеск и знаменитость.“

Второй раз Константин видел Крест на небе при осаде малень-кого городка Византия, будущего Константинополя, а в третий раз — когда сражался со скифами. Все эти

великие и победоносные явления убедили Константина креститься вместе с матерью, импе-ратрицей Еленой.

Благочестивая импе-ратрица Елена решила тогда же отправиться в Иерусалим с большими деньгами, чтобы так или иначе найти там Крест Господень. По дороге Елена обошла многие святые места, очистила их от осквернения идо-лами и открыла мощи многих святых для по-клонения. Бывший в то время в Иерусалиме па-триарх Макарий встре-тил императрицу с по-добающими почестя-ми. Блаженная Елена, желая отыскать святой Крест, призвала к себе иудеев и стала упра-шивать их, чтобы они рассказали, где скры-вается Крест Господень. Все отказались, гово-ря, что не знают этого. Наконец, ей показали одного старца, по име-

ни Иуда, сына уважаемого пророка, го-воря, что он должен знать, где находит-ся Крест. Иуда также долго отказывался показать место, но, наконец, решился на это и привел всех к большому холму из земли и камней, на котором римский император Адриан уже построил к тому времени храм богини Венеры. Иуда ска-зал, что именно под этим храмом и на-ходится Крест.

Елена тут же приказала разрушить храм, разбросать камни и раскопать землю. Патриарх Макарий совершил на этом месте молитву — и в воздухе разлилось благоухание. Тут же, не-

много восточнее бывшего храма, были найдены гроб Христов и лобное место — Голгофа, возле которого были три креста и гвозди. Все растерялись, так как не могли понять, какой из трех — Крест Христов. Случилось, что в то время мимо проноси-ли покойника для погребения. Патриарх Макарий приказал носильщикам остано-виться, и кресты по очереди были поло-жены на мертвеца. Когда был возложен на него Крест Христов, покойник ожил и встал живым силой Божественного Креста. Императрица Елена с радостью приняла честной Крест, целуя его и по-клоняясь ему. То же сделали и все воена-чальники и вельможи, военные и граж-

4

данские. Но так как вокруг было мно-го народу, который тоже желал увидеть Крест Господень, императрица Елена приказала показать его всем. Патриарх Иерусалимский Макарий встал на самом высоком месте и, поднимая (воздвигая) Крест, показывал его всем.

Все же собравшиеся при этом воскли-цали: „Господи, помилуй!“

С того времени — 14 сентября 335 года — и начали отмечать праздник Воздвижения Креста.

Елена сохранила у себя часть Креста Господня и гвозди, а сам Крест положила в серебряный ковчег и отдала патриарху Макарию, чтобы он сохранил его для бу-дущих поколений.

Иуда, который указал императрице Елене место Креста Господня, вме-сте со множеством евреев уверо-вал в Христа, крестился и был на-зван в крещении Кириаком, то есть

Господним. Впоследствии Кириак стал

Иерусалимским Патриархом и мучени-чески скончался в царствование Юлиана Отступника.

Святая Елена приказала строить в Иерусалиме на святых местах церк-ви. Прежде других была построена церковь Воскресения Господа нашего Иисуса Христа там, где были найде-ны гроб Христов и Его честной Крест. Она приказала также построить храм в Гефсимании, где находился гроб Пресвятой Богородицы. Храм был освя-щен во имя Ее успения. После этого бла-гочестивая Елена построила еще восем-надцать храмов, украсила их драгоцен-ностями, одарила всем необходимым для богослужений и только тогда собралась обратно в Византию. С собой она взяла часть Креста и гвозди, которыми были прибиты руки и ноги Господа.

Надо вспомнить также и о том, как древо Креста Господня было похищено персами в начале VII века, а потом снова

возвращено в Иерусалим к ра-дости верующих.

В Персии царствовал в то вре-мя Хозрой. Он был очень воинственным, и ему везло в битвах. Хозрой покорил Египет, Африку, Палестину

и взял Иерусалим, причем убил множество христиан. Воины Хозроя разграбили Иерусалим, похитили церковные сокро-вища и утварь. Был унесен и ковчег с Крестом Христовым. Византийские императоры пы-тались победить Хозроя, но сами были им неоднократно по-беждены. Император Ираклий просил мира у Хозроя, тот же ему надменно отказывал. Сильно опечалившись и скор-бя, Ираклий стал искать защи-ты у Бога. Он повелел всем ве-рующим молиться, поститься и бодрствовать, чтобы Господь избавил их от врага, который гордо похвалялся уничтожить всех христиан, хулил имя Господне. Все молились, что-бы язычники поняли, что есть только один истинный Бог, и не могли сказать: „Мы сильны и боги наши“. Язычники долж-ны были узнать, что силе Бога нашего никто не может проти-востоять.

Сам император Ираклий так-же со слезами молился и по-стился. Потом он собрал всех воинов и с надеждой на по-

5

мощь Божию пошел на персов войной. Ираклий победил Хозроя, обратил его в бегство и семь лет одерживал победы над многочисленными остатками его войска, продолжавшего сопротивляться. Вскоре Хозроя убил его собственный сын, мечтавший сам стать правите-лем, и тут же ото-слал посольство к Ираклию с прось-бой о мире. Мир был заключен, им-ператор Ираклий возвратился по-бедителем и при-вез с собой Крест Христов, похи-щенный когда-то персами. Крест находился у них около четырнадца-ти лет. Император Ираклий радовал-ся и прославлял Бога за помощь.

Добравшись до Иерусалима, он поднял Крест на плечи, чтобы от-нести его на прежнее место, и нес его, будучи одет в пышные одежды,

в порфиру, украшенную золотом и дра-гоценными камнями. На голове у него был царский венец. Когда процессия до-шла до ворот, через которые выходили на лобное место — Голгофу, то, к своему удивлению, Ираклий почувствовал, что не может ступить ни шагу. Между тем вместе с императором шел и патриарх Иерусалимский Захария. Он с жителями города вышел навстречу процессии с вет-вями финиковых пальм и теперь присо-единился ко всем. Патриарх увидел вне-запно ангела Господня, который стоял в воротах и не давал императору пройти.

Ангел сказал патриарху:— Не так нес сюда Крест Творец наш,

как вы несете его. Услышав это, патри-арх был сильно испуган и сказал, обра-щаясь к Ираклию:

— Знай, что невозможно тому, кто бо-гато одет и украшен царскими украше-ниями, нести этот святой Крест, кото-рый нес Христос, обнищавший ради нас и униженный. Если хочешь нести Крест, подражай нищете Спасителя.

Благочестивый император снял с себя царское облачение, надел простую бед-ную одежду и тогда уже беспрепятствен-но прошел с Крестом в ворота, внес его в храм, откуда он был похищен персами, и

поставил на прежнее место.На всенощном бдении, в праздник

Воздвижения, Крест выносится из алтаря на середину храма для поклонения, так же как и в Неделю Крестопоклонную. В

отличие от Крестопоклонной аналой, где лежит крест, богато украшается цвета-ми, нередко бывает украшен цветами и сам крест.

В соборных храмах, там, где служат епи-скопы, совершается „Чин Воздвижения Креста“. Он совершается на середине храма после выноса креста из алтаря. Под многократное пение „Господи, поми-луй“ епископ или настоятель опускают и поднимают крест, изображая его воз-движение из земли. Два диакона в это время поливают на крест розовую воду, которая стекает в большой поднос с ле-пестками цветов. Такое воздвижение со-вершается четырежды — на все стороны света, и каждый раз, подняв крест, на-стоятель благославляет им народ. Затем крест кладется на аналой, и все триж-ды поклоняются ему под пение „Кресту Твоему…“

Несмотря на торжественность праздни-ка, в этот день, 27 сентября, установ-лен строгий пост в память крестных страданий Спасителя.

Облачение и украшение храмов — красные. Тропарь праздника:

Спаси, Господи, люди Твоя, и благосло-ви достояние Твое, победы православным христианам на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя крестом Твоим жительство.

„Книга о Церкви”, Москва „Паломник” 1997

6

Подобно ярко горящей свечке, постав-ленной на подсвечник, светил препо-добный Пафнутий Боровский земле Русской своим равноангельным жи-

тием. Исполняя заповедь Христову, он щедро распространял вокруг себя свет учения Евангельского и тепло отеческой любви, покрывающей немощи ближних.

Эта любовь привлекла к нему множество учеников, желавших иметь его своим ду-ховным отцом и видевших в преподоб-ном Пафнутии пример, достойный под-ражания.

Между прочими учениками пришел в Боровскую обитель и юноша по имени Даниил, желая посвятить свою жизнь служению Богу в ангельском звании. В его чистом, молодом сердце, как в свое время и у преподобного Иосифа Волоцкого, с ранней юности зажглась искра любви к Богу, которая со време-нем разгорелась в настоящее пламя. В ту пору обитель преподобного Пафнутия уже славилась по всей земле той, а сам игумен Боровский „как великое светило

сиял святостью своей жизни и духовны-ми дарованиями“. Без малых колебаний принял преподобный Пафнутий юного Даниила в свою обитель, вспоминая, как и сам он, еще будучи совсем отроком, был принят в обитель старцем Никитой. Неудивительно поэтому, что, имея та-кого святого наставника, послушник

Даниил и сам впоследствии стал великим духоносным подвиж-ником, которого Церковь знает теперь как преподобного Давида Серпуховского.

По преданию, преподобный Давид принадлежал к роду кня-зей Вяземских. Но для приня-тия этой версии нет достаточ-ных оснований. Не упоминается о нем и в напечатанных родос-ловных князей Вяземских. Есть предположение, что это по его просьбе не было сделано нуж-ных семейных записей, дабы скрыть для иноческой жизни свое родословие, знатное проис-хождение и богатство. Тайной для нас остались также время и место его рождения. Имея от юности смирение, стремление быть незамеченным, он выбира-ет монашескую стезю, задатки к которой имел он еще в миру.

Великую пользу получал Даниил, видя иноческие труды и подвиги своего наставника, об-раз жития которого взял себе в пример и подражание. Видел он богоугодное житие и другого уче-ника преподобного Пафнутия —

преподобного Иосифа, с которым сдру-жился на всю жизнь.

Видя неослабную ревность и усердие в своем ученике, а так же его горя-чее желание служить в чине ангель-ском, преподобный Пафнутий по-

стриг Даниила в монашество и нарек его Давидом в честь преподобного Давида Солунского, отшельника VI века. Это был радостный день для молодого постриже-ника. Давняя мечта его сердца наконец сбылась, и он, прилагая труды к трудам, с радостью преодолевал все невзгоды, не-избежно встречающиеся на узком мона-шеском пути.

1 мая 1477 года преподобный Пафнутий, оставив обитель земную, переселился в

Преподобный Давид СерпуховскийУченики преподобного Пафнутия

7

обитель Небесную, повергнув в печаль не только своих учеников, но и всю землю Калужскую. После смерти своего духов-ного руководителя, преподобный Давид нашел себе наставника в лице препо-добного Иосифа, который был из-бран игуменом после Пафнутия. Однако через три года, в 1479 году, преподобный Иосиф оставляет Боровскую оби-тель и удаляется в леса Волоколамские, где созда-ет свой монастырь. Духовную связь с преподобным Иосифом преподобный Давид не прерывал, сохраняя ее до самой его смерти.

38 лет прожил преподобный Давид в Пафнутьев Боровском монастыре после смерти своего наставника. Но в 1515 году покидает его, дабы основать свою обитель. С двумя монахами и двумя по-слушниками удаляется он в пустынные места, принадлежащие князю Василию Семеновичу Стародубскому, на берегу реки Лопасни в Хутынской волости. В монастырском синодике за 1602 год со-хранилась об этом событии запись: „В лето 7023 (1515) при державе царства Российского Государя Великого князя Василия Иоанновича Московского и всея России, при священном архиепископе Иоасафе, митрополите Московском и всея России, прииде в сию пустыню ста-рец преподобный отец наш игумен Давид

со двема старцама и двема простыма мужи маия в 31 день“. (Отметим, одна-ко, что в этом письменном свидетельстве есть неточность в обозначении первосвя-

тителя. В это время митрополитом Московским был Варлаам, а не

Иоасаф). По приходе препо-добный Давид с горячей мо-литвой обратился к Матери Божией перед Ее святой ико-ной „Знамение“, которую принес с собой, прося Ее по-

мощи и благословения на это нелегкое дело.

Первым делом Преподобный с братьями построили кельи для жилья. Для совместной же молитвы возвели они де-

ревянный Вознесенский храм с пределом в честь Успения Божией Матери и храм святителя Николая с трапезой. Таким образом было положено начало новой обители, устав в которой Преподобный дал такой же, какой был в Пафнутьевом монастыре. Добродетельная жизнь пре-подобного Давида привлекала к нему желающих разделить с ним подвиги ино-ческого жития и подвизаться под его ру-ководством.

15 августа 1515 года, незадолго до своей кончины, новосооруженную обитель посе-тил преподобный Иосиф Волоколамский. Он радовался духом, видя благоустрой-ство и благодать Божию на молодой оби-

8

тели. Преподобный Иосиф трапезовал с преподобным Давидом и его братией, поучая их слову Божию. До сих пор на стене Всесвятского трапезного храма су-ществует роспись, сохранившая это со-бытие в красках, — преподобный Иосиф на трапезе с преподобным Давидом и его братией. Преподав благословение и уда-лившись в свою Волоколамскую обитель, преподобный Иосиф скончался через три недели после этого прощального визита.

Около своей обители преподоб-ный Давид насадил липовую рощу. Впоследствии при игумене Савватии был даже выпущен указ

о сохранении этой рощи, посаженой ру-ками Преподобного. Ценность рощи не только в памяти о трудах подвижника, но и в том, что она является видимым свидетельством его великой веры и мо-литвы. По преданию, Преподобный вы-капывал липовые деревца в лесу и, при-нося их в обитель, сажал вверх корня-ми. Это он делал, дабы показать темным

окрестным жителям силу молитв к Господу Богу и Его Матери. И по его молитвам деревья действительно при-живались и произрастали. Братья монастыря сохранили эту традицию при последую-щем озеленении местности вплоть до закрытия обители в 30-х годах двадцатого сто-летия.

Пройдя хорошую монаше-скую школу под опытным руководством сначала препо-добного Пафнутия, потом пре-подобного Иосифа, преподоб-ный Давид и сам был добрым и мудрым наставником в сво-ей обители. Местное населе-ние за его щедрость прозвало Преподобного кормильцем-отцом.

Более полувека подвизал-ся преподобный Давид в монашестве. Но и для него наступило время пе-

рейти от временных трудов к вечному отдохновению. И 19 сентября 1529 года (по неко-торым источникам 18 октя-бря 1520г.) Преподобный предал свою праведную душу в руки Божии. Его много-страдальное тело было по-гребено в его пустыни, кото-рая впоследствии по имени своего основателя получила название Давидовой. Икона

Божией Матери „Знамение“, которую Преподобный принес из Боровской оби-тели, всю жизнь была его келейным об-разом. Быть может, это была икона, пе-ред которой приносил свои пламенные молитвы Пречистой Заступнице препо-добный Пафнутий. Поэтому именно в Знаменском храме упокоились мощи преподобного Давида, где и почивают до сего дня.

Преподобный Давид был одним из тех совершенных христиан, которые в своей жизни воплощали заветы Бога нашего Иисуса Христа и светом своих доброде-телей свидетельствовали всему грешно-му миру, что спасительное иго Христово действительно благо и бремя Его легко есть. (Мф.11:30)

Иеромонах Роман (Кропотов)

9

Боровску шестьсот пятьдесят лет — это много или мало? Мы как-то с мои-ми внучками подсчитали: во-первых, это шесть с половиной веков, во-вторых, это, в среднем, двадцать четыре поколения людей. Представляете, захотелось бы кому-нибудь из коренных-раскоренных боровчан выяснить, сколько надо поста-вить пра-пра, чтобы узнать, в каком род-стве они с теми, первыми боровчанами. Подсчитайте, сколько раз надо употре-бить приставку „пра“, если только для родства в шестом поколении их надо по-ставить три раза… Вот какой это древний город! А на самом деле он еще древнее. В истории ведь как? Считаются только документально засвидетельствованные факты. Подарил в 1358 году великий князь Иван Второй Красный один из сво-их городов сыну своему Ивану. Был тот город Боровском. Вот и записали об этом в духовной грамоте. Ведь не пустое ме-сто подарил, а город. Но, как известно, не только Москва не сразу строилась, но и любой город так рос. Значит, какое-то время ушло на строительство- вот и выходит, что город в официальных до-кументах „омолодили“.

А сколько и каких людей прошло за это время по улицам города! Например, по принадлежащему ему городу вполне мог ходить знаменитый московский князь Иван Калита, впервые собравший в еди-ное целое все московские земли. До не-давнего времени в учебниках по истории писали, что прозвище „Калита“ он по-

лучил за стяжательство, мол, собирал в свой княжеский кулак все земли, какие мог. А в древних летописях дано совсем другое, христолюбивое объяснение истин-ной причины появления такого прозви-ща. Оказывается, князь всегда носил у пояса большой кошель — калиту, чтобы

подавать милостыню. Так вот, вполне мог он подавать милостыню бедным в древнейшем боровском Покровском монастыре. По бо-ровским улицам в алом плаще мог про-летать со своей кон-ницей легендарный летописный герой-князь Боровский и Серпуховской Владимир Андреевич Храбрый. Имя его приобрело бессмертную славу по-сле Куликовской бит-

Сними обувь твою...История родного края

И сказал Бог: ...сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая. Исх.3:5

Художник Виктор Маторин «Князь Владимир Андреевич Храбрый»

10

вы. А знаете ли вы, что в нашей русской истории был не один, а два князя, про-званных за ту победу Донскими?! Первым был Дмитрий Донской, а вторым наш бо-

ровский князь В л а д и м и р Андреевич.

В пятнадца-том веке зем-ля боровская не раз стано-вилась свиде-тельницей чу-дес — именно в это время здесь прошла земная жизнь пр еподобно -го Пафнутия, Боровского чу-дотворца. Он основал здесь один из самых з н ам ени тых на Руси мона-стырей, кото-рый всего на сто лет младше Боровска, но который, ко-нечно, карди-нально изме-нил жизнь го-рода, по мило-

сти Божьей являясь неоценимой духов-ной поддержкой не только боровчанам, но и сотням тысяч верующих по всей стране. Даже русские цари приезжали сюда на богомолье.

В середине пятнадцатого века с благо-словения преподобного Пафнутия здесь засияла звезда славы великого русского художника Дионисия. Святой старец по-звал тогда еще мало кому известного жи-вописца, чтобы расписать новый камен-ный собор. Роспись оказалась столь пре-красной, что Дионисия после этого звали украсить кремлевские соборы и святые обители по всей русской стране.

Немало войн прокатилось по боровской земле, но всегда боровчане с честью от-ражали врага. В 1610 году напали на Русь польские захватчики, осадили они и Пафнутьев Боровский монастырь, ко-торый, как и все монастыри в старину, был не только духовной обителью, но и крепостью. Стойко держались защитни-ки, но нашлись изменщики и открыли ночью ворота для врага. Доблестно би-лись русские, но силы были неравные, и все они погибли, сражаясь до последней капли крови. Вместе со всеми пал и воево-

да, князь Михаил Волконский. Он погиб одним из последних, защищая в соборе раку с мощами преподобного Пафнутия. В память об этом подвиге более чем че-рез сто пятьдесят лет, в 1777 году, импе-ратрица Екатерина II дала городу герб. На нем на чистом серебряном поле было изображено верное алое сердце с золотым крестом, окруженное лавровым венком. Этот герб знаменует собой благородство защитников обители, их верность Богу и Отечеству даже до смерти, и их славу — благодарную память потомков на все века. Поэтому и дорог он боровчанам.

Из наших боровских земель происхо-дил и другой знаменитый воин, защит-ник Отечества, адмирал Д. Н. Сенявин, который не потерпел ни одного пораже-ния. В огне жестоких битв, в пороховом дыму его корабли никогда не спускали русский морской флаг с андреевским крестом.

В 1812 году войска Наполеона сожгли непокорный город, в котором даже про-стые крестьяне оказались доблестны-ми защитниками, не жалевшими своих жизней в борьбе с захватчиками.

В середине девятнадцатого века из села Тимашово под Боровском уехал в Москву отрок, Илларион Прянишников, ставший впоследствии знаменитым ху-дожником. Недавно в Москве была вы-ставка, на которой рядом с полотнами Рафаэля и Леонардо да Винчи висели картины Прянишникова и не проигры-вали по красоте живописи произведени-ям этих гениев.

Боровск и сейчас называют городом живописцев и поэтов. Оно и неудиви-тельно — земля боровская необыкновен-но красива: город раскинулся на зеленых холмах, в нем много старинных храмов, ласковая речка Протва окружает город, а вокруг — дремучие леса и сосновый бор.

Невелика земля боровская, а драгоцен-на. У художника Чюрлениса есть карти-на, на которой изображены сказочные короли, бережно держащие в руках кро-шечную деревушку, от которой исходит дивное сияние. Этот кусочек родной зем-ли так прекрасен, для любящего сердца он дороже серебра и злата, дороже всего на свете. Такой же необыкновенной, дра-гоценной кажется мне и наша боровская земля, земля святых, воинов, художни-ков, поэтов, хлебопашцев, людей трудо-вых, наших далеких предков и совре-менников.

Алла Тагиева

11

Мы с вами уже говори-ли о различных жан-

рах изобразительно-го искусства: об

исторических к а р т и н а х , ж а н р о в ы х , иллюстрациях

к книгам, о ре-лигиозной живопи-

си, о пейзаже, а сейчас поговорим о портрете.

Одним из самых знамени-тых русских художников-портретистов был Дмитрий Григорьевич Левицкий. Неизвестны число, месяц и точ-ное место его рождения, но мы знаем, что родился он на Украине в 1735 году в семье священника, гра-вера и справщика (ре-дактора) всех изданий Киево -Печерской Лавры — Григория К и р и л л о в и ч а Левицкого. О. Григорий был авто-ром известных в то время иллюстра-ций Евангелия, Деяний свя-тых Апостолов и Аристотелевой ф и л о с о ф и и . Естественно, он стал первым учите-лем и наставником сына.

В семнадцать лет судьба свела юно-го Дмитрия с извест-ным художником А. П Антроповым, который был учеником „петровско-го пенсионера“ A. M. Матвеева. Под руко-водством Антропова Дмитрий участвовал в работах по оформлению только что выстроенной тогда в Киеве Андреевской церкви. Потом последовал

за Антроповым в Петербург. А в 1758 году Дмитрий значится среди учеников, живших в доме Антропова. Судя по до-кументам, он оставался там до 1764 года. Затем он занимался у профессора Жана Луи Лагрене в Академии художеств, посещал уроки в мастерской декорато-ра Джузеппе Валериани. Но официаль-но слушателем Академии он не был. Известно, что в 1766 году Левицкий ис-полнил большой заказ для двух москов-ских церквей. Но найти эти работы ис-следователям не удалось. В 1770 году он впервые выставляет свои работы на ака-

демической выставке.И педагоги Академии, и по-

сетители считали, что это самое большое открытие

выставки. Такой та-лант! А Левицкий пи-шет портрет строите-ля Академии худо-жеств, архитектора и ее директора А. Ф. Кокоринова и за эту работу по-лучает звание академика, так официально и не получив специ-ального образо-вания. Дмитрий Г р и г о р ь е в и ч становится мод-ным портрети-стом. Он „зава-лен“ заказами. Даже пишет пор-

трет самой госуда-рыни Екатерины II.Считается, что

именно Левицкий был „отцом“ самого трудного

жанра — детского портрета в русской живопи-си. Познакомимся с этой страницей его творчества.

Начиная 1772 года, художник в течение четырех лет создает необычную работу-серию портре-

Какие прекрасные лица, и как это было давно...

Мир русского искусства

Портрет Анны Артемьевны Воронцовой в дет-стве, в замужестве графини Бутурлиной

12

тов учениц Смольного институ-та. Смольный институт был лю-

бимым детищем императрицы. Это учебное заведение для девочек-дворянок по указу государыни открыли в 1764 году. Оно должно было осу-

ществлять замысел Екатерины II о воспитании „новой породы“ людей

высокообразованных и благородных. Они должны были стать не только отрадой для своих будущих семей, но и украше-нием общества, „смягчая жестокие нра-вы“. Императрица гордилась первыми успехами учениц и сама отбирала воспи-танниц, которых следовало запечатлеть художнику.

Левицкий написал семь больших портретов-картин. Художник нарочито не использовал почти никаких атрибутов, показывая своих героинь на темном фоне, лишь иногда с едва намеченным парко-вым пейзажем. Это сделано для того, чтобы господствовали образы воспитан-ниц, чтобы основным содержанием стал портрет. Открывал цикл парный портрет шестилетней Фенички Ржевской и две-надцатилетней Настеньки Давыдовой. Эти два возраста императрица называла ласково „мелюзга коричневая и голубые малютки“, по цвету форменных платьев

воспитанниц млад-шей и средней сту-

пени. Девочки еще не участвуют в спек-таклях, не исполняют концертные музы-кальные номера. Они просто позируют — беззаботно и простодушно. На остальных портретах — воспитанницы старших

групп. Две Катеньки, Хрущева и Хованская, в театральных костю-мах представляют какую-то сценку, видимо, из модной тогда пьесы. Но как различаются девочки по харак-теру! Катенька Хрущева — бойкая и озорная, Хованская, явно, застен-чивая, неуклюже застыла в позе, в которую поставил ее художник. С несомненным интересом он передал увлеченность музыкой у Глафиры Алымовой — любимицы императри-цы, подчеркнул чувство собственного достоинства у Сашеньки Левшиной, изысканность и интеллектуальность Екатерины Молчановой, кокетли-вость Катеньки Нелидовой и гра-циозность лучшей танцорши среди смолянок Наташи Борщевой. Все портреты отличает необыкновенное мастерство живописного решения, и эта сюита из семи портретов от-носится к высшим достижениям ис-кусства всего ХVIII века.

Так случилось, что в 1780—1791 гг Левицкий написал немало дет-ских портретов. В основном, это были дети из знатных семей, а цар-

Автопортрет 1783

Портрет Фавста Петровича Макеровского в маскарадном костюме

13

ских детей он писал неоднократно. Нам, несомненно, будут интересны портреты сестер Воронцовых. Во-первых, это дочери крестного отца А. С. Пушкина А. И. Воронцова, а во-вторых, именно очаровательная Анечка Воронцова, которая была талантливой художницей, получит впоследствии в качестве придан-ного к свадьбе знаменитое имение Белкино, входившее в Боровский уезд. Справедливо считается ше-девром портрет мальчика-великого князя Александра Павловича, бу-дущего императора Александра I. Художнику удалось не только вир-туозно решить все живописные за-дачи, но и передать сложный харак-тер Александра, вынужденного быть скрытным и осторожным в хитроум-ных интригах придворной жизни. Императрице так понравился портрет внука, что она повелела написать и портреты своих внучек — великих княжен. Художник создал четыре портрета девочек, уже соблюдающих все правила придворного этикета и не забывающих ни на минуту о том, что они — царские дети.

А свою единственную дочку Агашу Дмитрий Григорьевич написал безо всяких светских условностей- есте-ственную и приветливую, к тому же одетую не в модное платье, а в рус-ский национальный костюм.

Мальчика Фавста из семьи польских аристократов Макеровских художник изобразил в живописном маскарад-ном костюме. Забавно, что мальчик в этом театрализованном костюме все же хочет выглядеть очень серьезным и умным, видимо, так ему велели ро-дители.

Можно часами разглядывать героев детских портретов Д. Г. Левицкого и находить в них все новое и новое очарование тех детишек, что жили в таком уже от нас далеком времени, как будто в совершенно другом мире, и представших перед нами как будто из сказки.

Алла ТагиеваПортрет Просковьи Артемьевны Воронцовой в детстве, в замужестве Тимофеевой

Портрет воспитаниц Императорского воспитательно-го общества благородных девиц Феодосии Степановны Ржевской и Настасьи Михайловны Давыдовой

14

след за ужасным днём на-ступил тихий вечер. Но море продолжало еще волноваться. Разбитый корабль, сдвинутый волнами, опять блуждал сре-ди скал, угрожая ежеминутно

снова наткнуться на подводный камень.

Елена приютилась с отцом на палубе и со страхом и надеждою следила, как их мало-помалу несло к берегу. Одна мысль, что ветер может перемениться и вынести их обратно в море, приводила ее в ужас. Глядя на суровый скалистый бе-рег, к которому медленно приближался корабль, она невольно за-давала себе один вопрос за другим: „Населен ли он? Что если эта зем-ля населена дикарями? Какая участь ожидает ее и дорогого отца ее? Может быть, мучения, смерть!“ — Эта мысль заставляла ее содрогать-ся. Но вид спокойно си-девшего около нее отца ободрил ее, и она с упо-ванием отдалась на волю Провидения.

Тут отец прервал ее грустные думы.— Дитя мое, следи зорко за всем, что

делается с кораблем. Если он не разо-бьется о подводные скалы, мы еще долго продержимся над водой; к счастью, груз состоит из таких товаров, которые не скоро тонут! Далеко ли мы от берега?

— До берега недалеко, папа, и мы, хотя и медленно, все-таки приближаемся к нему. Но почти весь трюм корабля на-полнен водою. Боюсь, что мы опять нат-кнемся на подводную скалу.

Старый моряк был отличный пловец, и, если бы не потеря зрения, он легко до-плыл бы с дочерью до берега, тем более, что и она умела хорошо плавать.

— А с которой стороны корабля нахо-дится берег?

— С правой, папа!— Хорошо, дитя мое! Слушай же вни-

мательно, что я тебе скажу: как только корабль станет на мель или наткнется на скалу, ты тотчас подведи меня к правому борту и спускайся вслед за мной в воду. Мы вплавь доберемся до берега. Держись только крепче за меня и указывай доро-гу! Когда же увидишь, что нас нагоняет

большая волна, то притаи дыхание и за-крой глаза — иначе захлебнешься!

— Но, может быть, корабль пристанет к самому берегу? Не лучше ли нам вы-ждать?

— Подождем? Но знай, что если он нат-кнется на скалу, то больше не выдержит и разобьется! К тому же мы до отлива должны достигнуть берега, иначе нас опять унесет в море — и тогда мы по-гибли!

Прошло часа два. Корабль продолжал медленно приближаться к берегу. С ли-хорадочным вниманием следила Елена за судном. Берег был уже так близко, что

даже при таком медленном ходе корабль должен был через какие-нибудь полчаса пристать к нему. Сердце молодой девуш-ки забилось сильнее в виду близкого спа-сения.

Но вот внезапно раздался сильный треск в подводной части корабля; судно задрожало во всех своих пазах и остано-вилось как вкопанное.

Отец и дочь вскочили в испуге. Елена поспешно подвела отца к маленькой ве-ревочной лестнице, находившейся с пра-вой стороны корабля.

— Держись, Елена, крепко за меня и указывай, куда плыть! Не забудь моего совета! — говорил старый моряк, спуска-ясь в воду в сопровождении дочери.

Очутившись в воде, Елена судорожно схватилась одною рукою за пояс отца, а другою стала помогать ему. Впопыхах они забыли сбросить с себя часть одеж-ды, и это едва не погубило их.

Не успели они еще отплыть шагов на пятьдесят от корабля, как их нагнала большая волна и совсем накрыла собою. Елена вовремя предупредила отца и сама на несколько секунд задержала дыхание. Скоро она со страхом заметила, что силы

ЕлЕна Робинзон Ãëàâà 6

Забытая книга

15

отца ослабевают и промокшая одежда очень мешает ему плыть. Она сама так-же чувствовала, что теряет силы и что ее тянет в глубину.

Оглянувшись, Елена увидела, что на них несется другая волна; сердце моло-дой девушки сжалось, и она едва успела крикнуть, как уже огромный вал накрыл их и с силою отбросил к берегу. Когда же они опять очутились на поверхности, старик выбился из сил и в изнеможе-нии едва держался на воде, а между тем их нагоняла новая гигантская волна, и Елена скоро почувствовала, что роковой вал поглощает их… Невозможно передать тех ощущений, которые охватили душу молодой девушки, когда она сно-ва очутилась под водою…

Но волна пронеслась над ними. Старик напрягал последние уси-лия. Прошло еще несколько ми-нут в ужасной борьбе за жизнь… Наконец силы его истощились… В изнеможении опустил он руки и мысленно предал Богу душу дочери и свою…

Но при этом он вдруг почув-ствовал под ногами твердую по-чву и заметил, что вода покры-вает только его плечи, а голова находится над водой. Он оклик-нул Елену и, не получив отве-та, в ужасе остановился. У него мелькнуло опасение, что дочь потеряла сознание, и он чувство-вал, что рука ее слабо держится за него. Собрав последние силы, он схватил ее на руки и пошел наугад вперед.

С неимоверными усилиями достиг он наконец берега и бе-режно положил дочь на землю. Убедившись, что сердце ее еще бьется, он со страхом и надеж-дою стал приводить ее в чувство. Елена скоро очнулась. Но она чувствовала сильную слабость и в первую минуту не могла сообразить, где она и что с нею случилось. Когда она совсем пришла в себя, отец в несколь-ких словах рассказал ей, как он, выбив-шись из сил, уже потерял было надежду на спасение и как в последнюю минуту Провидение сжалилось над ними.

С немым восторгом и со слезами на гла-зах обняла Елена слепого отца и, не на-ходя слов для выражения охвативших ее чувств, упала на колени с горячей мо-литвой.

Успокоившись, она осмотрелась. Оказалось, что они находятся на скали-стом берегу цветущей тропической стра-

ны. Чувство какой-то необыкновенной радости охватило молодую девушку. Она глядела на небо, на землю и с наслажде-нием вдыхала в себя теплый, ароматный воздух. Взглянув на бушующее море, она увидела, что корабль стоит неподвижно далеко от берега, сильно накренившись набок, а вокруг него яростно пенятся волны. Елена почти не верила глазам своим: „Неужели нам удалось оттуда до-стигнуть берега?“ Она вспомнила о не-счастном экипаже корабля, о капитане, погибшем на ее глазах, и содрогнулась.

— Бедная моя девочка! — с глубоким вздохом прошептал старый моряк.

Мысль о предстоящих ей трудах и ли-

шениях омрачила первоначальное чув-ство радости. Елена угадала мысль отца.

— Теперь я буду жить только для тебя, папа! — сказала она, горячо обнимая его. — Если этот остров необитаем, я ста-ну трудиться для тебя, и Бог благосло-вит труд мой. Я вижу, что природа здесь роскошна и прекрасна, и мы, наверное, не будем терпеть больших лишений. Мне ничего не нужно, был бы только ты до-волен.

Эта нежная любовь дочери глубоко тро-нула старого моряка. Он горячо обнял ее, и две слезы скатились с ресниц его потухших глаз.

Спасение

16

Скалистый берег был покрыт яркой тро-пической растительностью. На огромных ветвях высоких деревьев виднелись то тут, то там какие-го незнакомые плоды. Иногда то, что издали казалось пестрым цветком, вдруг трогалось места, и с де-рева вспархивала красивая птичка. Стаи попугаев и других птиц перелетали с де-рева на дерево, а на горах, окаймлявших берег, высились тонкие стройные паль-мы, увенчанные огромными листьями.

Несмотря на полуденный зной, непри-

ятное чувство озноба напомнило молодой девушке, что она промокла насквозь; вместе с тем ее стали мучить голод и жажда.

Елена отвела отца подальше от берега под большое тенистое дерево, собрала на скорую руку сухой травы и листьев и приготовила ему мягкое ложе. Усталый старик прилег отдохнуть, и вскоре ров-ное дыхание его показало ей, что он за-снул.

Елена задумалась над своим беспомощ-ным положением. Одна тревожная мысль быстро сменялась другою: то ей казалось, что им придется умереть с голоду или переносить тяжелые лишения, то перед ее взволнованным воображением рисова-

лись дикари и хищные звери, о которых она так много читала на своей родине. Глубокий вздох спавшего отца вывел ее из задумчивости.

Начиналось время отлива. Море успо-коилось, и только небольшие волны, сла-бо разбиваясь о скалистый берег, с тихим шумом катились назад. Невдалеке стала обнажаться узкая песчаная отмель, вы-дававшаяся далеко в море. В конце ее лежал на боку разбитый корабль, врезав-шийся глубоко в подводную скалу.

С немой тоской смотрела Елена на обезображенный остов прекрасного корабля, который в течение многих лет, презирая бури и непогоды, гор-до носился по необъятному океану. Теперь же залитые водою каюты и трюмы сделались пристанищем мор-ских раковин и других моллюсков.

Но вот мель уже совсем обнажи-лась; только несколько улиток и морских звезд, не успевших с отли-вом скрыться в море, расправляли на сыром песке свои странные фор-мы, между тем как с берега слета-лись стаи птиц, чтобы полакомиться ими.

Вид разбитого корабля, лежавшего у самой отмели, напомнил Елене, что ей следует запастись одеждой и обу-вью. Она решилась тотчас привести эту мысль в исполнение и воспользо-ваться отливом, благодаря которому можно было по отмели добраться до судна. Ее пугало только расстояние, отделявшее берег от корабля. „А что если меня на обратном пути застиг-нет прилив?“ — мелькнуло у нее в голове.

Она взглянула на спящего отца, и беспомощный вид его вдохнул в нее мужество пуститься в это небезопас-ное путешествие. Подобрав платье, чтобы легче и удобнее было караб-

каться по скалистому берегу, она стала спускаться на отмель. Палящее солнце и ветер уже настолько обсушили береговые скалы, что она безопасно могла ступать по ним. Самая отмель была так тверда и настолько обсохла, что она без особенно-го труда добежала до корабля, который, по-видимому, твердо засел на подводной скале, находившейся близ самой отме-ли. На обшивке его она заметила мно-жество прилепившихся раковин. Елена вспомнила о своих спутниках, и сердце ее сжалось при мысли об их безвремен-ной гибели. Теперь она видела, что, оста-ваясь на корабле, все были бы спасены и счастливо достигли бы берега.

Ухватившись за висевший конец ка-

Елена на разбитом корабле

17

ната, Елена с трудом взобралась наверх. Тут глазам ее представилась картина полного разрушения: кругом, по всей палубе, в диком беспорядке валялись об-ломки мачт, бочки, разорванные канаты и множество других предметов. При виде этого страшного хаоса какое-то непонят-ное чувство страха закралось в сердце молодой девушки; но она тотчас переси-лила себя и смело спустилась в каюту. Здесь она увидела такие же страшные следы разрушения: верхняя часть кормы с окнами исчезла. Когда-то изящные стены кают были совсем исковерканы и разбиты. На полу плавали в воде сто-лы, стулья, сунду-ки и другие вещи. У самой лестни-цы, под водою, она, к радости своей, увидела свой чемодан, в котором, как ей было известно, она могла най-ти все необхо-димое для себя и отца. Схватив ручку чемода-на, она под-тащила его к лестнице, ста-раясь вынести на палубу; но все усилия ее были тщетны: проникшая в че-модан вода утроила его тяжесть. Не долго думая, Елена подтащи-ла под нижний ко-нец чемодана один из плававших в каюте сундуков и затем открыла его на-ходившимся при ней ключом. Все вещи, хотя и промоченные насквозь, лежали в том же порядке, в каком были уложены. Елена выбрала из чемодана все необхо-димое, выжала из белья и одежды воду и разложила на палубе для просушки. Отобрав из них пару шерстяных одеял и часть белья, она выбросила их на отмель и затем спустилась сама.

Несмотря на тяжелую ношу, Елена ве-село спешила к берегу, радуясь, что при-обрела столько нужных вещей. Добежав до дерева, под которым отдыхал отец, она едва успела опустить свою ношу воз-ле него, как он проснулся и позвал ее.

Елена присела возле отца и, с трудом

переводя дух, рассказала ему, как удачно она побывала на корабле. На лице старо-го моряка появилось выражение беспо-койства, но он молча выслушал дочь до конца.

— Дорогой папа, скажи, почему ты встревожился? — Что тут опасного, что я побывала на корабле?

— Дитя мое, — ответил старик, — наше несчастье сделало тебя сразу взрос-лою. Теперь ты должна сама обсудить все, прежде чем решиться на что-нибудь. Но не забывай, Елена, что

если ты станешь подвергать опас-

ности свою жизнь, то вместе с нею ты риску-ешь и жизнью твоего отца. Поэтому будь осторожна и не предпринимай ничего,

не предупредив меня; хотя я ни-чего не вижу, но опытность моя может во мно-гом помочь тебе. Я знаю, Елена, что ты охотно следуешь моим советам, но я боюсь, что из любви ко мне ты возьмешься за

что-нибудь не по си-лам. Ты еще слиш-ком молода и не привыкла к тяже-лому труду. Быть

может, нам суждено долго пробыть здесь, и поэтому тебе следует запа-

стись и мужеством и энергией. Но помни одно, что моя жизнь зависит от твоей, и не подвергай

себя бесцельной опасности.— Будь покоен, папа, я не забуду твоих

слов? Но теперь позволь мне опять сбе-гать на корабль; может быть, я там най-ду хлеб. Не тревожься, я вернусь задолго до прилива!

— Только торопись, дитя мое! Не заби-рай много! Корабль продержится там до завтра, и ты успеешь еще многое пере-нести оттуда!

Елена побежала по отмели к кораблю и поднялась на палубу. Там она заглянула в кухню, в которой находился вделан-ный в стену шкаф, куда обыкновенно из кладовой с утра складывали провизию, назначенную на тот день. Шкаф оказал-ся закрытым, но с помощью топора, най-

Елена зачерпнула в раковины воды

18

денного среди плотничьих инструментов, она скоро открыла его и, к радости своей, нашла два мешка корабельных сухарей, большой кусок сыру и несколько ножей. Захватив с собою столько, сколько позво-ляли ее силы, она спустилась на отмель.

На берегу она увидела множество устриц, выброшенных приливом. Это очень обрадовало Елену, — она знала, что отец очень любит устрицы.

— Ну что, Елена, нашла ты хлеб? — спросил старый моряк, заслышав ее шаги.

— Нашла два мешка сухарей, папа, и большой кусок сыру. А сколько устриц я видела на берегу! Вот подожди немного, я устрою тебе превкусный обед.

И, оставив подле отца принесенные с ко-рабля вещи, она побежала обратно к бе-регу, где набрала в передник десятка два свежих устриц. В стороне Елена увидела на одном из деревьев какие-то плоды, а когда подошла ближе, то, к изумлению своему, узнала в них лимоны.

Она сорвала несколько штук и верну-лась со своими находками к отцу. Эта вторая находка приятно изумила старого моряка.

— Ну, моя девочка, я вижу, что стра-на эта богата и обильна; нам, вероятно, не придется терпеть особой нужды. Тут, должно быть, растут и другие плоды!

— Здесь много деревьев с плодами, папа! Но можно ли их есть? Не ядовиты ли они?

— Это мы узнаем. Ты мне после опиши эти плоды.

Утолив с отцом голод, Елена пошла по-искать воды. Ее давно уже мучила жаж-да и, по-видимому, отца ее тоже. Только теперь спохватилась она, что у них не было никакой посуды, и она мысленно побранила себя за свою непредусмотри-тельность. Но идти на корабль было уже поздно, потому что скоро должен был на-чаться прилив. Случайно взгляд ее упал на лежавшие в траве пустые раковины от съеденных устриц, и лицо ее просияло радостью. Елена зачерпнула в раковины воды. Правда, посуда эта была слишком мала, но все-таки на первое время могла сослужить им службу. Захватив с собою две раковины, она пошла вдоль берега в надежде найти какой-нибудь ручеек, вливавшийся в море, и скоро увидела вдали чрезвычайно яркую зеленую мура-ву, какая обыкновенно бывает близ ис-точников или очень сырых мест. И, дей-ствительно, подходя к тому месту, она увидела перед собою ручеек с чистой, прозрачной водой, сверкавшей среди яр-кой зелени травы. Елена зачерпнула в

обе раковины воды и отнесла отцу, а за-тем снова вернулась и, утолив жажду, с наслаждением освежила холодной водой свое пылающее лицо.

Наступил вечер. Начался прилив. Пушистые волны с шумом поднимались на скалистый берег. Солнце близилось к закату, а дувший с утра ветер начинал ослабевать, предвещая тихую спокойную ночь.

На западном небосклоне запылало яр-кое зарево, багровый свет которого, от-ражаясь в море, засверкал на гребнях пе-нящихся волн. В то же время с высоких деревьев раздались усиленные трели пер-натых певцов, посылавших прощальный привет гаснувшему дню.

Прислонясь к большому дереву, Елена задумчиво сидела у изголовья засыпав-шего отца.

При виде этого величественного зака-та душа ее невольно обратилась к Тому, велением Кого небесное светило влива-ло жизнь в леса и горы, моря и поляны. Она знала, что по Его премудрой воле летавшие над отмелью морские птицы находят себе пищу, и уповала, что Его всемогущая десница не допустит гибели слепого отца и его дочери. Эти мысли укрепили в сердце молодой девушки на-дежду на скорое избавление.

Но вот последний луч скрылся за гори-зонтом, и почти мгновенно, без сумерек, наступила темная ночь. На высоком сво-де засияло несметное число таких блестя-щих ярких звезд, каких Елена никогда не видела на родине. Пение птиц смолк-ло, и один только певец, — отец сказал ей, что это был южный соловей, — за-ливался еще своими звонкими трелями где-то вдали, на горе…

Э. Гранстрем

19

Почему-то мы часто думаем, что для того, чтобы спастись и наследовать Царство Небесное, достаточно только со-вершать добрые дела и хорошие поступ-ки. И чем больше ты их совершишь, тем лучше.

Вот, к примеру, хорошее дело — по-мочь старушке донести до дома тяжёлую сумку? Хорошее! А уж как старушка будет вам благодарна! Значит, помог — и уже можно надеяться на спасение? Увы! Человеческое понятие о добром деле и Господне не всегда совпадают. Оказывается, для Бога очень важно, о чём думает человек, когда собирается совершить доброе дело! А мысли и на-мерения у разных людей могут быть со-вершенно разные.

Вот один несёт тяжёлую сумку и раз-мышляет: „Конечно же, я не мог пройти мимо этой бабушки, видя, как ей тяже-ло. Она всю жизнь работала, а теперь стала старенькая и больная. Дети её и внуки, может быть, разъехались по дру-гим городам, и ей приходится самой но-сить сумки. Жалко её“.

А вот о чем думает другой: „А что! С меня не убудет! Дотащу старушке тяжё-лую сумку, и мне Господь зачтёт мой до-брый поступок! Я же очень хорошо поступаю, помогая старушке. Другие-то вон мимо все прошли. Им старушку не жал-ко, а мне жалко. Потому что они все плохие, а я — хороший! Сердце у меня доброе!“

Вот и посмотри-те, поступок на вид один и тот же. А помыслы у людей — со-вершенно раз-ные. Один про себя и не дума-ет, ему только важно помочь, а другой несёт сумку и тщесла-вится, сам себя не

нахвалит. Вот и получается, что один на самом деле доброе дело делает, а друго-

му это только повод для бахвальства.В связи с этим я хочу вам рас-сказать историю, которая произо-шла давным-давно. И главный герой этой истории — преподоб-ный Илларион Великий, святой, который жил в Палестине в на-чале третьего века от Рождества Христова.От милосердного Господа препо-

добный Илларион получил много даров: исцелять больных, изго-нять бесов, возвращать зрение сле-пым. И среди этих даров был один удивительный: по виду и запаху предметов он мог определять, ка-кому человеку эти вещи принад-лежат — смиренному и кроткому или одержимому злыми страстя-ми.И вот однажды в монастырь, где

проживал святой Илларион, при-

ЧЕМ ПАХНУТ ЯБЛОКИ?

20

несли на трапезу яблоки. В то время, до-рогие мои, люди неукоснительно стара-лись соблюдать древний обычай: первые плоды своего урожая приносить Господу, то есть отдавать в храмы и монастыри. Таким образом испрашивали земледель-цы Божьего благословения на весь уро-жай. И это правильно, ведь всё нам даёт Господь!

И вот один человек был очень жаден и сребролюбив. Но, как и все остальные, собрал он плоды со своих яблонь и от-правил в монастырь. Да только сделал он это, скрепя сердце. И перед тем, как при-слать их, долго перебирал и осматривал

каждое яблочко, сожалея, что надо отдать такие хорошие плоды, а можно было бы и продать их на базаре. Хотел было ото-брать, что похуже, да яблоки уродились, как на подбор — сочные, сладкие, огром-ные. Долго он боролся с собой, да делать нечего — отослал в монастырь. И вот их на большом блюде поставили на стол перед святым Илларионом. Наливные, с красными бочками, они выглядели очень аппетитно. Но святой посмотрел на пло-ды и отвернулся:

— Уберите эти дары, — сказал он, — от них исходит запах скупости!

— Но разве могут яблоки пахнуть чело-веческими страстями? — удивился уче-ник блаженного. — Они пахнут только яблоками! Не гнушайся, отче! Испробуй их!

— Если ты не веришь мне, то отдай эти плоды волам и посмотри, будут ли они их есть? — сказал преподобный Илларион.

Ученик так и сделал. Но волы, поню-хав, начали мотать головами и мычать. И они не хотели есть яблок, пахнущих скупостью.

Вот так, ребята! Выходит, что все наши добрые дела имеют свой „запах“. От од-них может исходить запах тщеславия, от

других —жадности, от третьих — осуж-дения других, от четвёртых — коры-сти…

И нужно иметь очень чистое и доброе сердце, чтобы по-настоящему творить до-бро во славу Божью, не думая о награ-дах и благодарности за него. Потому что только такое добро и будет истинным.

Марина Улыбышева

21

Ребята, все вы, наверное, помните, как сладко пахнет в храме медом, когда на медовый спас ваши мамы или бабуш-ки, а может быть и вы сами, приносите туда в баночках янтарный мед и, открыв крышки, ставите его на столик, чтобы священник окропил святой водой. Так каждый год благословляется мед ново-го сбора, и самый первый собранный мед приносят в храм как благодарность Богу за этот дар, за то, что дал людям такую неутомимую помощницу, как пчела. Мед в баночках как-то таинственно светится при свете восковых свечей. Свеча — это еще один подарок человеку от тружениц-пчел. Недаром народная мудрость гово-рит: „Пчела и на себя, и на людей, и на Бога трудится“. С древних времен в хра-мах принято было возжигать только вос-ковые свечи. А тех, кто воровал воск, в наказание даже отлучали от церкви, как преступников. О воске написано много, но невозможно, наверное, более полно и с большим почтением сказать о нем, чем это сделал один из церковных писателей первой половины ХV столетия — Симеон, Епископ Солунский. Он так описывал восковые свечи: „Воск, как вещество са-мое чистое, означает чистоту нашу и ис-кренность приношения; воск, как веще-

ство, на котором можно отпечатлевать

предметы, означает пе-чать или знамение креста, которое возлагается на нас в крещении и миропома-зании; воск, как вещество

мягкое и удобосгибаемое, означает наше послушание и готовность покаяться в

своей греховной жизни; воск, собираемый с благоуханных

цветков, означает благодать свята-го Духа; воск, составленный из мно-

жества цветов, означает приношение, делаемое всеми христианами; воск, как

вещество сжигаемое, означает наше обо-жжение (то есть естество наше, очищае-мое божественным огнем) и, наконец, воск, в котором горит огонь, и этот са-мый свет, постоянно горящий, означает соединение и крепость взаимной нашей любви и мира“. Так писатель древних времен выразил отношение к чистейше-му созданию природы — воску.

Но вы, конечно, догадываетесь, что ни мед, ни воск не появятся у нас с вами без помощи человека, который помогает пче-ле жить и выжить, заботится о сохран-ности ее домиков- ульев, следит, чтобы пчелиная семья нормально перезимова-ла. Этот человек — пчеловод, первый и незаменимый помощник пчел. В народе говорят: „Пчел держать — не в холодке лежать“. Далеко не каждый может раз-водить пчел. Делать это может лишь тот человек, который по своему характеру, по натуре, по трудолюбию и аккуратно-сти похож на своих подопечных — пчел. Совсем недавно мы познакомились с та-ким человеком. Живет он в просторном доме на берегу реки Протвы в деревне Сатино. Зовут его Михаил Михайлович Ефимов, а по-простому — дядя Миша. Мало найдется здесь людей, которые не пробовали ароматного меда с его па-секи. Он пчеловод потомствен-ный. Пчелы в его роду были еще до 1900 года; значит, и прадед, и дед,

В гостях у дяди Миши. Встреча первая: „У ленивых людей пчелы не водятся“.

Кем быть

22

и отец „водили“ пчел. Мише уже с трех-летнего возраста доверили дымарь, кото-рым пчеловоды окуривают ульи, чтобы можно было к ним подойти поработать. Конечно, по неопытности в детстве ему пришлось поближе „познакомиться“ с пчелками. Результатом этого знаком-ства стало сорок пчелиных жал, остав-ленных ему на память. Вспоминает, как забился тогда в самый дальний угол чердака, чтобы пчелы его там не наш-ли. Я его очень понимаю, потому что тоже в пятилетнем возрасте, приехав в гости к своему дедушке-пчеловоду, ре-шила поздороваться с пчелками и поже-

лать им доброго утра. Те же сорок жал были ответом на утреннее приветствие. Ощущение незабываемое, но обиды на пчел не было никакой. Так и Миша не перестал заниматься пчелами, только внимательнее стал прислушиваться к отцу да более четко выполнять его за-дания. Так что его воспитателями были не только родители, но и эти маленькие, мудрые создания Божии — пчелы. Как бы в подтверждение того, как пчелы помогают детям формировать свой ха-рактер, Михаил Николаевич зачитыва-

ет нам строчки из старинной книжки, написанной протоиереем Александром Успенским в 1900 году. Слушаем и удив-ляемся, как все это верно и необходимо нам сегодня, несмотря на то, что напи-сано более ста лет назад. Вот эти слова: „Посмотрите, как дети любят пчел. Им и медку лизнуть хочется; так и вертят-ся вокруг дедушки, вырезающего мед, а главное: здесь они у пчел учатся трудо-любию, опрятности, порядку, повино-вению. Ребенок смальства будет видеть, как маленькая Божья тварь — пчела соз-дает вокруг себя неподражаемую чистоту с ароматом.“

Как здесь не вспом-нить мудрые слова царя С о л о м о н а : „Пойди к пче-ле и познай, как она тру-долюбива, ка-кую почтен-ную работу она произво-дит; ее труды употребляют во здравие и цари, и про-с толюдины; любима же она всеми и слав-на; хотя си-лою она слаба, но мудростью почтена“. Она не только тру-долюбива, но строга и тре-бовательна к человеку, ко-торому за его труды затем, как награду, отдает свое бо-гатство — мёд. А к а д е м и к

А. М. Бутлеров, основоположник пче-ловодства, писал, что не каждый может стать пчеловодом, потому что „для того, чтобы с успехом вести пчеловодство, нужны внимание, аккуратность, догад-ливость, сметливость, с этими качества-ми обусловливается и трезвость. Сам на-род наш, как известно, думает и говорит, что у дурных людей пчелы не ведутся“.

— Что же нужно человеку для того, чтобы стать пчеловодом? — спрашиваем у Михаила Николаевича.

— Прежде всего, — ответил он, — пчел

23

надо очень любить и до мельчайших под-робностей изучить устроение их жизни, особенности организма пчелы, знать все сложнейшие процессы, которые проис-ходят в улье (а ведь это целая фабрика по получению меда из нектара)! И конеч-но же, надо потрудиться рядом с чело-веком, который все это уже знает и умеет правильно ухаживать за пчелами, который уже научился их чувствовать.

В детстве маленький Миша удивлял-ся, когда отец, глядя на соты, говорил: „Крушина зацвела“. А сейчас и сам дав-но уже знает по цвету пыльцы, откуда, с каких цветов принесли пчелки свою добычу. Мы проходим мимо ульев. Все, как медицинские работники, в белых ха-латах. Только на голове у нас специаль-ные пчеловодческие шляпы с защитной сеткой. Он внимательно прислушивается к пчелиному гулу. Раньше я думала, что все пчелы жужжат одинаково, оказыва-ется, это не так. По „голосу“ улья можно определить, как там протекает жизнь, все ли нормально. Если, например, слышит-ся ровный гул — это значит все хорошо и пчелы просто носят в улей все необхо-димое для меда. Если же что-то случа-ется с маткой, то слышится тревожный, какой-то скорбный звук, который издает осиротевшая семья. А когда пчелы вы-летают роем, их жужжание веселое, как сказал Михаил Михайлович, какое-то свадебное, звонкое. Много интересного о привычках и повадках пчел, об устрой-стве их наисложнейшего организма, об уникальном устройстве такого сложно-го многоквартирного дома-фабрики — улья, о целебных качествах меда и про-полиса, о разных приключениях пчело-водческой жизни рассказал нам Михаил Михайлович. Мы слушаем, как он с восхищением рассказывает о многочисленных талантах своих

подопечных, о том, что они одарены мно-жеством умений, о том, как с помощью определенных танцевальных движений общаются друг с другом. Мы чувствуем, как на пасеке плывет ароматный за-

пах полевых цветов, вроде и ветра нет, а какая-то души-стая волна перекатывается в

воздухе. Говорим об этом дяде Мише, и он объясняет, что это пчелы устроили в ульях вен-тиляцию. Чтобы мы убедились

в этом, подносит к летку спичку: с одной стороны огонь как бы втягива-

ется в улей, с другой — горящий фити-лек отклоняется, как от дуновения ветра, в сторону от улья. Оказывается, в этот момент более десяти тысяч пчел, выстро-ившисть в строго определенном порядке, энергично машут крыльями, получается, будто работает мощный вентилятор — так пчелы выпаривают из улья лишнюю влагу, принесенную с нектаром.

Узнавая все это, как бы погружаешь-ся в какой-то особый, таинственный, почти фантастический мир жизни пче-линой семьи, восхищаешься слаженно-стью и разумностью ее жизни. Все то, что рассказал Михаил Николаевич, как подарок, остается в сознании, и, придя домой, мы уже сами с восторгом и радо-стью рассказываем, какое удивительное чудо природы сокрыто в такой простой и маленькой пчелке, какое же оказыва-ется чудо — этот мед, стоящий на столе, и эта пахнущая медом и цветами свеча, теплящаяся перед иконой. И вас, ребя-та, мы тоже приглашаем в это чудесное путешествие. В следующем материале мы расскажем вам о жизни пчелы и ее дружной семьи.

Галина Крупина

Ульи на территории Ярославского кремля

24

Мы хотим поведать тебе, юный друг, об удивительном месте Земли — Египетской пустыне. Мы хотим, чтобы тебя так вос-хитила эта особенная, иная, совсем не похожая на нашу — красота, чтобы ты захотел когда-нибудь в жизни по-бывать там. Надеемся, что это путеше-ствие приблизит тебя к великой тайне Церкви — тайне стяжания святого Духа. Египетская пустыня от века была ме-стом, которое избрал Господь. Вспомним Иосифа Прекрасного, проданного в раб-ство его братьями, его увели в Египет по этой пустынной земле. По этой пустыне уходили от фараона израильтяне, их вел на землю обетованную пророк Моисей. Здесь укрывались от кровавого царя Ирода Пречистая Дева Мария с обручни-ком Иосифом, спасая Младенца Христа. И там, где прошли они, два века спустя расцвели христианские обители. И было их так много, что безлюдная и бесплод-ная доныне пустыня обратилась как бы в цветущий город, где, по прекрасному речению святителя Иоанна Златоуста, тоже в молодые годы подвизавшегося в этой пустыне, „пребывали правда и бла-гочестие.“

Египетская пустыня находится в Северо-Восточной части Африки, по зной-ным ее пескам прокладывает свой путь к Средиземному морю Великий Нил, самая длинная река в мире. Протяженность этой могучей реки, трудно себе вообра-зить, — более шести с половиной ты-сяч километров! Когда-то, очень давно, как предполагают ученые около 10000 лет назад, в нижнем течении, то есть на территории современного Египта, Нил заливал своими водами всю долину. Он был как бы огромным, текущим на север

озером. Примерно 6 тыс. лет до н.э. Нил сузился до нынешних размеров. Климат в Северной Африке изменился: из влаж-ного и нездорового он сделался исключи-тельно благоприятным. На месте огром-ного озера образовалась долина с порос-шими тростником болотами и озерками стоячей воды. В этих водоемах в избытке стала водиться рыба, сюда устремились стаи водоплавающих птиц. На берегах Нила поселились антилопы, львы, ослы, дикие овцы, козы и многие другие жи-вотные. Каждый год из-за тропических дождей, льющих в Восточной Африке, Нил выходит из берегов. Когда вода спа-дает, на берегах остается много ила, све-жим слоем покрывающего поверхность нильской долины. На плодородной земле в долине как в глубокой древности, так и теперь растет папирус, плодоносят бана-новые пальмы и разнообразные фрукто-вые деревья. Еще в глубокой древности египтяне сооружали оросительные ка-налы, по которым вода поступала во все уголки долины.

На удалении от Нила возникла обшир-ная пустыня. Ночью воздух пустыни чист и прозрачен, на небе вечным светом сияют ясные звезды. Глубокая, торже-ственная тишина объемлет темную рав-нину. Только одно чистое пространство отделяет созерцающего от тех миров, которые в бесконечной чистоте и в веч-ном блистании светят ему ярким сияни-ем. Невозможно оторвать восхищенного взгляда от сияющей высоты, и духом че-ловек как бы вступает в эти желанные области. Чувство бесконечности божества проникает душу, на крыльях благогове-ния возлетает она к Тому, Кто создал и

засветил все эти миры. Пустыня есть образ

Образ бесконечности Божией

25

26

бесконечности Божией, вся она являет собой храм…

Но не одна красота и величие пустыни обращают душу человека к Творцу его. Ее ужасы не меньше говорят о Его вели-чии, огненными чертами врезываются в память. Вот багрово-красное солнце вста-ет на безоблачном горизонте и вскоре на-чинает палить путника. От чрезмерного зноя трепещет воздух, и отуманенному взору представляются волнующие озе-ра, обманчивые, волшебные призраки. Небо принимает бледно-серый оттенок, подымается горячий ветер, зловещее имя которого «самум» замирает на устах перепуганных странников. Он вздымает

пыль столбами, угрожает погубить ко-жаные мехи, заключающие в себе по-следние капли воды. Но песчаное море так же изменчиво, как и бездонный оке-ан. И здесь, как там, все зависит от ве-тра, который вздымает песчаные волны, как морские, и превращает их в горы. Во время северного и восточного ветров тончайшие частицы песка подымаются лишь на несколько футов вверх, и вид-но, как они кружатся над волнистыми холмами; но когда начинает дуть южный и западный ветры и воздух наполняется электрическими токами, тогда пески вы-соко вздымаются вихрем, застилают свод небесный или окрашивают его в самые пламенные цвета и бешено мчатся под бурным его напором, Это и есть ужасный самум пустыни; в переводе самум озна-чает «ядом пышущий». Справедливо он

внушает ужас: для путешественника нет ничего ужасней. Уже за несколько дней … воздух становится душен и томителен, как перед сильной грозой. Горизонт по-дернут легким красноватым или голу-бым туманом — это песок, крутящийся в атмосфере, но нет еще ни единого дуно-вения ветра. Животные, однако же, явно чувствуют его приближение: они стано-вятся беспокойны и пугливы… Туман становится еще гуще, непроницаемее, темно-красный воздух постепенно при-нимает сероватый, мрачный оттенок. Тогда с юга или Юго-запада подымает-ся тихий, горячий ветер; от времени до времени налетают сильные, отдельные

порывы. Наконец, завыла буря, поднялся ураган, песок крутит-ся вверх, густые тучи застилают небо … Горе бедному путнику, если самум надолго разгулялся в пустыне. Гибель его неизбежна. Продолжительный самум боль-ше истомляет людей и живот-ных, нежели все остальные тя-готы пустыни. Путешественник испытывает при этом совсем новые, неизвестные ему стра-дания: через короткое время у него трескаются губы, потому что всякая влажность испаряет-ся в горячем воздухе, и из ранок идет кровь; сухой язык жаждет воды, дыхание становится зло-вонным, все члены отекают. К безмерной жажде вскоре при-соединяются нестерпимый зуд и жар во всем теле, кожа тре-скается, во все трещинки на-бивается тонкая пыль…Минует буря, но многие из людей уже не встанут: жизнь их пресеклась

от мозгового удара. Но вот пламенное солнце переступило

зенит и посылает изнеможенному путни-ку лишь слабые лучи. Палящий южный ветер уступает место освежительному притоку воздуха с севера, с ним вместе исчезает и призрак пустыни: безводное озеро или „море дьявола“, как называ-ют его туземцы, и ободренный путник снова видит предметы в их настоящем виде. Наступает вечер, солнце, блистая, опускается в волны песчаного океана, и путник может теперь восхищенно лю-боваться этим священным зрелищем. Типичный ландшафт пустыни: песчаные равнины, конические утесы, раскален-ные массы камней, только по долинам скудно рассеяны пучки камышевидной травы, близ которых редко встретишь движущееся существо. На протяжении

27

многих миль можно не встретить даже болота, а если и попадется оно на пути, то и в нем вода бывает горькая, вовсе не годная для питья.

Обширные пространства пустыни за-ключают в себе море камней с возвышен-ными горами, ущельями и отвесными стремнинами, между которыми не най-дешь ни единого приветного местечка, никакого признака жизни. Глянцевитые черные массы сиенита, серые скалы пес-чаника громоздятся одна на другой, под-нимаются над равниной отвесно, кверху заостряются конусом или же выстраи-ваются сплошными цепями с отрогами. В иных местах поверхность совершенно ровная и покрыта мельчайшим песком бледно-желтого цвета, в котором путник тонет по щиколотку.

Песок местами сметен ветром в кучи, местами рассеян, поверхность его неров-на, волнообразна. Только в самых глу-боких долинах, особенно благоприятно расположенных, встречается вода, вы-зывающая жизнь даже из чистого песка. Там же находятся биары — колодцы, к которым так страстно стремятся карава-ны. Это естественные или искусственные углубления в виде шахт или штолен, в которых собирается живительная влага, каплями сочащаяся из стен. По окраи-нам биара встречаются финиковые паль-мы и мимозовые кусты.

Случается, что путешественник впада-ет в горестное заблуждение. Глазам его представляется равнина, одетая сочной зеленью. Караван оглашает воздух ра-достными возгласами; доезжают до этого обетованного места — и что же? Растение оказывается или непри-годным ни зверю, ни человеку александрийским листом, или горькой тыквой — колоквинтом,

который действует чуть ли не как смертельный яд.

Тут-то и расстилается перед ним «море дья-вола». Умирающему представляются самые восхитительные виды: сельские жилища, окру-женные водой, пальмо-вые леса на берегу озера, реки, по которым идут расцвеченные флагами суда, ему чудится вода во всевозможных ком-бинациях.

Фата-моргана представляется в виде пространного наводнения, из среды кото-рого действительные предметы как жи-вые, так и неодушевленные появляются плавающими на воде. Они тоже словно отражаются в ней и представляются в опрокинутом виде, как настоящее отра-жение. Живые и движущиеся существа, представляясь носящимися на поверхно-сти влаги, кажутся громадными и лишь по мере приближения к ним принимают свои настоящие формы…

Подготовила Ирина Есинская (ис-пользованы фрагменты из книги Альфреда Брэма «Путешествие

по Северо-Восточной Африке»)

28

В летнем яблоневом саду кипела жизнь. В траве копошились всевозмож-ные жучки и муравьишки; деловитые

пчёлы, жужжа, перелетали от цветка к цветку; огромный бархатный шмель с важным видом собирал нектар из пре-красных соцветий… Но красивее всех порхали разноцветные бабочки: большие и маленькие, роскошных пёстрых окра-сок и совсем скромные…

А на листе подорожника, выросшего у вьющейся через сад тропинки, сидела маленькая мохнатая гусеница и задум-чиво созерцала полёт насекомых, заво-рожено следя то за одной, то за другой бабочкой.

— И что ты так смотришь на них? — прервал её мысли толстый дождевой чер-вяк, вольготно устроившийся посреди дорожки, — небось, тоже хочешь вот так м…м…м… порхать?..

— Хочу… — оторопело произнесла гу-сеница, — а ты откуда знаешь?

— У тебя на мордочке написано. Всё с тобой ясно. Максимализм юности. Вас,

молодых, вечно к несбыточному тя-нет!

— Почему к несбыточному? — пре-рвал речь червяка мелодичный голос.— Гусеничка подняла глаза и ахнула

от восхищения. С ней говорила похо-жая на золотистый цветок бабочка. А незнакомка продолжала:

— Ты тоже можешь стать бабочкой. Все мы когда-то… Ах! — она не успела дого-ворить: совсем рядом появился невесть откуда взявшийся мальчишка с сачком, и прекрасной Шоколаднице пришлось спешно удалиться.

После разговора с Шоколадницей Гусеничка стала ещё задумчивее. Она любовалась полётом бабочек, и душа её трепетала. „Как?! — думалось ей, — неужели когда-нибудь и я ста-ну такой? Научусь летать… И буду так прекрасна… Но как этого достичь?..“Чего только не придумывала бедная

маленькая гусеница, стремясь осуще-ствить свою заветную мечту! Однажды она с огромным трудом сорвала два ли-сточка клевера и, удерживая их лапка-ми, стала привязывать к спине тонень-кими травинками. Наконец это удалось. Гусеничка была в восторге, она с восхи-щением разглядывала своё отражение в каплях утренней росы, любуясь рукот-

ворными „крыльями“… Но, увы, они не только не помогли ей взлететь, но и ползать-то мешали…

В другой раз она взялась расчёсывать шелковистые щетинки на своём тельце, надеясь, что крылья разовьются из них. Опять полное фиаско! Щетинки топор-щились во все стороны и красиво пере-ливались в лучах вечернего солнца, но даже не собирались становиться крылья-ми.

— Да нужно ли это тебе? — посмеиваясь, увещевал дождевой червяк, снисходи-тельно наблюдавший за Гусеничкиными стараниями, — для чего ты хочешь превратиться в ба-бочку? Сейчас ты живёшь спокойненько, в своё удо-вольствие, а бабочки — по-стоянно в движении, непре-станно перелетают с цветка на цветок… Да ещё люди за

ними охотятся, норо-вят в гербарий при-колоть! Зачем тебе эта морока?

— Не знаю… — с м у щ а л а с ь

Гусеничка, — но мне почему-то очень хочет-ся, чтобы за спиной развернулись крылья. Я знаю, что не мне мечтать о такой высо-те, но… что-то во мне неудержимо стремит-ся к ней!

— Ладно, — с доса-дой говорил червяк, — это у тебя возрастное! Я в твои годы тоже мечтал о чём-то. Да… Кажется, чтобы в мой рот влезла целая виш-ня. А теперь я не за-махиваюсь на недо-стижимое.

В глубине души Гусеничка понимала, что не стоит говорить о своих заветных меч-тах с дождевым чер-вяком. Но с кем она могла поделиться ими? Все обитате-ли сада были заняты

СКАЗКА ПРО ГУСЕНИЧКУ

29

своими делами, никто не обращал на ма-ленькую гусеницу внимания. Впрочем, и сама она, занятая своими мечтами, была не слишком-то склонна смотреть на снующих вокруг насекомых. Однажды, забравшись в дальний уголок сада, на большом листе лопуха наша Гусеничка встретила трёх подобных себе това-рок. Они были заняты важным делом: с увлечением пряли тонкие шелковистые нити.

— Ой! — изумилась Гусеничка. — А за-чем вы делаете нитки?

— Как зачем? — удивилась в свою оче-редь старшая из гусениц, — разве ты не знаешь, что все гусеницы должны прясть, что бы окуклиться.

— О… что?— Окуклиться. Сделать себе

домик.— А потом что?

— Сидеть в нём и ждать своего часа.

— Но зачем?! Ведь вокруг так красиво, можно увидеть

столько интересного!— Таково предназна-

чение гусеницы.— Да… — разоча-

рованно протяну-ла Гусеничка, — а я думала, что предна-значение гусеницы —

стать бабочкой и полететь! А вы предлагаете мне такое

прозаичное дело! Я хочу окрылиться, а не оку-клиться!!! — и, раздо-садованная, она спешно уползла, даже не выслу-шав, что хотела сказать

ей почтенная гусеница. В Гусеничкиной душе всё ки-пело. Как! Целыми днями сидеть, выдавливая из себя какие-то нитки, строить из

них домик… А потом си-деть в нём, словно вза-перти! Какое низкое и неинтересное занятие! Куда как лучше меч-тать о небесах! Можно придумать какой-

нибудь способ прибли-зиться к ним… Кстати, во время последнего раз-говора червяк сказал, что бабочки постоян-но перелетают с цвет-ка на цветок, разнося благоуханный нектар. А что если и ей занять-

ся этим высоким делом?.. Конечно, это нелегко, зато… Может быть, если она станет жить так, словно она уже бабоч-ка, превращение совершится быстрее? А если и нет… Гусеничке представи-лось, как изумятся все её знакомые жучки и червячки, когда узнают, что она — простая с виду гусеница — ве-дёт жизнь бабочки… Тогда и эти — с нитками — поймут, каково истинное служение гусеницы! Не будут прикры-вать своё безразличие к жизни каким-то непонятным предназначением!

И Гусеничка с усердием принялась за дело. „Не будем ставить перед собой не-посильных задач, — решила она, уди-вившись собственной трезвости и рассу-дительности, — на яблоню я для первого раза не полезу. Вот! Одуванчик! С него мы и начнём!“

Совершив героическое восхождение по высокому стеблю (пока Гусеничка ползла, её едва не склевал воробей, а от жаркого солнца наша знакомая чуть не получила тепловой удар), она оказалась у самого соцветия. Забравшись в него с четвёртой попытки, маленькая гусеница с недоуме-нием огляделась. …И что теперь делать? Кажется, бабочки собирают нектар… Или пыльцу?.. А какая разница? И для чего вообще это делается?.. „Ладно, — решила Гусеничка, — сейчас я начну высокое служение бабочки, а там, по ходу дела разберёмся, что к чему!“ И она попыталась собирать пыльцу, видневшуюся на тычинках цветка. Но это оказалось отнюдь не просто. Пыльца осыпала гусеницу с ног до головы, забивалась в рот и глаза… Все Гусеничкины волоски и реснички

слиплись, лапки скользили, голо-ва кружилась… В довершение всех бед одуванчик качало из стороны в сторону от безудержного чихания, напавшего на незадачливую со-бирательницу нектара. Подул

лёгкий ветерок, и Гусеничка, пе-реворачиваясь в воздухе, полетела на землю.

Упала она более-менее удачно, при-землившись на какую-то травинку, смягчившую удар.

— Глуп-п-пая, — прожужжал над ней пролетавший мимо шмель, оказавший-ся случайным свидетелем самочинных Гусеничкиных подвигов, — неуж-ж-жели непонятно, что каж-ж-ждый долж-ж-жен з-заниматься своим дел-л-лом?!

— Ах так?! — разозлилась Гусеничка — Каким это „своим делом“?! Другие будут порхать с цветка на цветок, а я — пряди нитки?! Нет уж, лучше буду греться на

30

солнышке вместе с дождевым червяком! Не получается превратиться в бабочку — и не надо! Не больно-то хотелось! Буду жить в своё удовольствие, без высоких идей и затей!

— Вот и ладно! — не скрывая торже-ства промычал червяк, — я же говорил, что реальная жизнь вышибет из твоей го-ловы иллюзии! Как говорят люди, „рож-дённый ползать летать не может“… А ты гораздо больше похожа на меня, чем на этих недостижимых бабочек… Да не реви ты! Устраивайся лучше в тёплой грязи рядом со мной. А захочешь кушать — я покажу, где добыть еду пожирнее…

Гусеничка честно пыталась жить, как дождевой червяк. Она ела, спала, нежи-лась на солнце и вела пустые разгово-

ры. Но на душе почему-то становилось всё тяжелее и тяжелее, словно жидкая тёплая грязь, в которой она

купалась вместе с червяком, заползла в сердце и пыталась полностью затопить его.

Наконец наша знакомая не выдержала и поползла куда глаза глядят.— Опять пошла неприят-

ностей на свою голо-ву искать? — лениво проворчал дождевой червь — Ничего!

Скоро вернёшь-ся… — и он поу-

добнее устроился в мелкой луже.

А Гусеничка долго ползла, не разбирая

до- роги. Наконец она останови-

лась, огляде- лась и увидела, что находится около того самого лопуха, где встретила когда-то трёх трудолюбивых гусениц. Сердце её почему-то невольно замерло. „Интересно, зачем они всё-таки пряли? — подумалось ей. Может быть, они были правы?“ Что-то подсказывало Гусеничке, что она действительно долж-на окуклиться, а для этого ей надо де-лать нитки. Приниматься за кропотливую работу ужасно не хотелось, но совесть под-сказывала, что это — един-ственное дело, которым сто-ит заниматься. Хватит без толку слоняться по саду. Да и не глупо ли думать, что она всё знает лучше других… Раз гусеницам положено делать нитки — значит, так надо для

чего-то… „Э-эх, — вздохнула наша знакомая, — жить как бабочки всё равно не получается, влачить существование дождевого червяка невыносимо… Придётся смириться с до-лей гусеницы…“ И Гусеничка сделала первую нить. Нелегко. И неохота…

Пересиливая себя, гусеница пряла нит-ки, и постепенно ей становилось лег-че. Куда-то исчезли неопределённость и тревожная взбаламученность, заполняв-шие душу во время странствий по саду… Растворялась грязь, замутившая сердце, когда она купалась в дождевых лужах с червяком… Гусеничке становилось всё спокойнее и радостнее. Она строила свой домик и уже не мечтала о прекрасных бабочкиных крыльях. Куда ей до этого… Своё бы дело сделать. Наконец гусеница довершила свою работу, полностью со-крывшись в шёлковом домике. Она оку-клилась.

Долго ли пробыла Гусеничка в своём затворе, что она делала там и о чём ду-мала, нам доподлинно неизвестно… Но вот однажды утром она проснулась от странного чувства, что домик, который она с таким трудом построила, трещит по швам и того гляди прорвётся, рас-падётся на несколько частей. Сначала Гусеничка не на шутку встревожилась, в душу стали закрадываться заполош-ные мысли: „Этого только не хватало! Столько трудов положено, а теперь всё рушится!“ — но повзрослевшая гусеница постаралась прогнать смятение, размыш-ляя: „Ну что же. Потрудилась над доми-ком, потом отдохнула в нём… А теперь грядёт что-то новое.“ Тут раздался треск, кокон распался и обомлевшая от внезап-но залившего её солнечного света гусени-ца увидела, что разорвало её домик. Это были… крылья. Два великолепных боль-ших крыла золотисто-лимонного цвета медленно расправлялись за её спиной. Гусеничка превратилась в бабочку.

Алина Сергейчук

31

Облака

Господи, чудны Твои облака,Полные тайны небесной созданья, —

Их величавая поступь легка,Радостно их золотое сиянье.То они лебеди, то паруса,То громоздятся вершиною снежной,То вдруг закроют от нас небесаИ забушуют стихией мятежной, —То на рассвете румянцем горят,То на закате пылают, как пламя,Это язык их — они говорят,И о Тебе лишь беседуют с нами.

Кукушка

Вьется тропа вдоль опушки,Входит то в поле, то в лес.Голос далёкой кукушкиСлышится как бы с небес.Кажется, что зазвучалиЭти холмы и поля, —Полная светлой печалиРусская наша земля.

Ночь

Какая тишинаПод звёздами ночными!Земля освещенаКак Божья церковь ими.Таинственно горятВ небесном храме свечиИ как бы говорят,Что их возжёг Предвечный.Ах, дивный этот час,Благоговенья полный,Пронизывает насМолитвою безмолвной.Молись, мой друг! Твой вздох,Раскаяньем согретый,С любовью примет БогВ чудесной церкви этой.

Перелётные птицы

Над померкшими лесамиИ над озером седымОблака летят волнамиИ клубятся, словно дым.Отправляясь в путь опасныйБез предела и границ,Покидают край ненастныйВ день осенний стаи птиц.Долго-долго им тянутьсяНад пучиною морской...И не все они вернутсяВ дни Пасхальные домой.Мы их встретим на порогеТёплых дней; — Летят! Летят!Как трудны у птиц дороги,И как весел их возврат!

Монах Лазарь

Стихи

32

Раннее утро. Ещё солнце не согрело землю. А здесь в горах — так совсем хо-лодно и ветрено. Монастырь. Серый ка-мень старого сербского храма впитал в себя время. Таким, казалось, он стоял и триста, и пятьсот лет назад…

Мы пришли сюда как обыкновенные паломники. Нам хотелось причаститься, постоять на литургии, посмотреть на ар-хитектуру и фрески.

Но произошло неожиданное.— Я никуда отсюда не поеду! — сказал

Марк, как только мы познакомились с монастырём.

— Здравствуй! И что же ты предлага-ешь?

— Остаться здесь.— Как, Маркуша? Это же монастырь!— Ну, ты же писатель и пишешь сце-

нарий о святом человеке. Попросись по-жить в монастыре, ну, пожалуйста!

— Нет, Марк, мы посмотрим сейчас фре-ску Саввы Сербского и поедем домой.

— Саввы Сербского? — К нам подошёл молодой человек в чёрной одежде. — У нас есть большая фреска в храме.

— А вы из монастыря? — Глаза Марка загорелись.

— Из монастыря. — Человек провёл боль-шой рукой по бороде и длинным волосам.

— Вы монах? — В Марке пробуждалась надежда.

— Я — искушенник.— Кто???— По-вашему — послушник. Будущий

монах, — объяснил он Марку, — если Господь удостоит.

— А вы по-русски хорошо говорите…— Так я жил и учился в России …три-

надцать лет.— Здорово! А мы вот с мамой приехали

только неделю назад и хотим пожить в монастыре.

— Марк!— Мама пишет сценарий о Савве, а у

вас есть его фрески!

Далеко, в горах Черногории...

33

Послушник засмеялся.— Вон, видишь, у входа в храм стоит

высокий монах. Это отец Бенедикт, на-стоятель монастыря. Попросите его бла-гословения пожить здесь немного.

— А что, можно?— Как Бог даст. — Он улыб-

нулся с прищуром.Я всегда мечтала пожить в

монастыре. Ещё до отъез-да в Сербию была в сердце российской монашеской жизни — в Оптиной пу-стыни, и, словно трепет-ное касание, была эта ти-хая сокровенная встре-ча. Поэтому с робкой надеждой подошла я к настоятелю, рассказа-ла о себе, о своей мечте снять фильм о России и Сербии.

Марк припал к его руке.

— Я так хочу жить в монастыре!

— А ты трудностей не боишься? — игу-мен потрепал его по белым вихрам. — У нас воды нет в монастыре, нужно возить с братьями.

— Я буду!— Служба идёт пять раз на день.— Я давно хотел …Отец Бенедикт опять погладил Марка и

пристально посмотрел на меня.— Захарий! — позвал он старого мона-

ха, сидящего у монастырского магази-на. — Дай ключи от келии, они поживут у нас.

Мы до земли поклонились отцу Бенедикту и подошли к Захарии. Это был старый монах, который, тяжело сту-пая распухшими ногами по земле, шёл к небу через монашеское послушание. Выслушав настоятеля, он протянул нам ключи и сипло позвал: „Дарко!“

Появился наш послушник.Захарий что-то сказал, и Дарко радост-

но повёл нас в гостевой корпус.— А что вы делали в

Москве? — спро-сила я по до-роге.

— Учился в Строгановке.— Так вы — художник?— И скульптор тоже. Но теперь неваж-

но. Я — искушенник, как уже говорил.— Какое это точное слово.— Так сербский язык очень близок ста-

рославянскому, он идёт из смыслового корня

славян. Хотя рус-ский намного бога-че, и оттенков у него больше, и глубины… Часто, когда я что-то хочу особо важное передать, я говорю: „По-русски сказали бы так…“

— А как вы оказа-лись в России?

— Во время вой-ны.

У Марка глаза округлились.— Во время войны?

С немцами?Дарко негромко засмеялся.

— Нет, Марко, были и другие войны.— С французами?— Куда хватил! Скажи ещё с монго-

лами или турками! Всё гораздо ближе. Недавно у нас в Сербии была война. До сих пор вся страна разбомблённая стоит.

— А давно было?— Девять лет назад.— И кто кого бомбил?— Американцы — нас.— А зачем?— Я думаю, что никто никогда не ска-

жет правды.— Но ты-то скажешь? — Марк загля-

нул своими огромными голубыми гла-зами в такие же огромные карие глаза Дарко, — скажи мне ответ на секрет…

— Я скажу, — серьёзно сказал он. — По храмам нашим били, по монастырям били. А начали с Сербии, потому что с Россией им не справиться.

— Понял, — тихо сказал Марк.— Так что,

братиш-к а ,

от

34

каждого из нас много зависит. Все мы — воины.

— А я давно хотел спросить, почему у одного из Ангелов меч в руке?

— Это Архангел Михаил. Он предводи-тель воинства небесного.

— А что на небе тоже война идёт?

— Самая главная!— Как?— Силы света сражаются

с силами тьмы.У Марка глаза засия-

ли.— Так что получа-

ется, я тоже при-нимаю участие в этой битве?

— Мы все при-нимаем в ней участие.

— И что полу-чается, если я сегодня не при-частился, то я нашим не помог?

— Не помог. А почему не помог?— Я утром есть захотел и съел кусочек

пирога. И мама причащаться не разре-шила.

— Правильно сделала. А что, ты потер-петь не мог?

— Не мог, есть хотел.— Знаешь, как мы в войну голодали,

когда дом мой разбомбили и родные все погибли!?

— Все погибли? Ты один остался?— Один. В тринадцать лет. Вся деревня

сгорела. — Дарко замолчал.— А потом? Что было потом?— Все храмы в округе были разбом-

блены… А потом я в Россию приехал. И уже когда учился в Строгановке, поехал в Питер, на встречу с эвакуированными сербами. — Дарко опять замолчал, стало

так тихо, что слышно было только стрекотание кузнечиков да пере-певы цикад. — И знаешь, кого я там встретил?

— Кого?— Свою маму, папу, се-

стру — всех, кого уже по-хоронил!

— Вот это да!— Так-то, Марко,

Господь всё видит и всег-да являет чудо. Дал мне

самому подняться, выстоять, не сломать-ся, а потом наградил.

— И что же вы сделали потом? — Марк опять незаметно перешёл на „вы“.

— Я к тому времени уже заканчивал ин-ститут. Так что получил диплом, забрал родных и поехали мы домой, в Сербию.

35

Мама недалеко поселилась — в Чачаке, а я ушёл в монастырь.

— Вот это да! — Марк прижался к Дарко. — А можно я буду с тобой дру-жить?

— Так мы уже дружим.— Понял.— Тогда располагайтесь в келии, а ког-

да услышите колокольчик — выходите к трапезной.

Вечерело. Мы сидели на каменных ска-мьях, прогретых солнцем.

— Дарко, расскажи нам о монастыре.— Это монастырь Подмайне, он был

основан очень давно, ещё в 15 веке Одно время это было резиденцией Цетинского Митрополита. Затем он был разрушен. Время, землетрясение, люди — всё име-ло своё значение. Сами понимаете. И вплоть до 1995 года он стоял согретый только солнцем и был посещаем только ветрами и травами. Первый после раз-рухи игумен монастыря — схимонах Савва — стал восстанавливать монастырь и возрождать обитель. Тогда же пришёл обычным монахом наш отец Бенедикт и строил наш храм вместе с отцом Саввой и братией. Росписи на стенах сделал Бато, его вы видели здесь за трапезой. Фреску Святителя Саввы Неманича тоже написал он. И ещё я хотел сказать, если вы пишете о Святителе, то очень хоро-

шо вам было бы почитать акафист перед фреской. У вас нет?

— Нет.— Тогда я вам принесу.— Спасибо вам, Дарко!Он засмеялся.— На здравие!Мы вошли в храм: белый камень под но-

гами и высеченное надгробие. Последний приют первого игумена…

Роспись стен, удивительная в своей простоте и монументальности…

У правой стены фреска Святому Савве, к которому я ехала через многие земли и который звал меня тихим голосом сквозь многие годы…

— Послушай, Марк, а давай мы не бу-дем спускаться к морю? Давай поживём здесь?

— Давай. Я и сам хочу. А море и отсю-да хорошо видно.

Так открылся для нас этот чудесный монастырь — Подмайне, в котором нам было суждено не раз побывать.

Галина Вайгер

36

азбука сообщает о мироздании на-чертаниями и названиями (имена-ми) букв. Она отражает дух народа.

Древние алфавиты сохраняют память о жизни человека, его труде на земле, о Mipo-порядке. Таков алфавит финикий-цев — ветхозаветного семитического пле-мени, жившего за 2000 лет до Рождества Христова. Именно об этом говорят фини-кийские буквы алеф („бык“), бет („дом“), гимел („верблюд“), далет („дверь, вход в палатку“), вав („гвоздь“), айн („глаз“), реш („голова“), тэт („груз“) и т. п. Знаки финикийского письма распространились по всему Средиземноморью — всей тог-дашней вселенной (в-сел-енной, т. е. за-селенной земле, греч. ойкумена, экумена), а в более позднее время, через латынь, были приняты и евро-пейскими языками.

Греки заимствова-ли финикийский алфавит еще в дохристианский период и допол-нили его нуж-ными буквами. Слова альфа, бета и прочие утратили пер-воначальный смысл и обозна-чали уже только буквы, „буквенное словцо“, восприни-маемое уже без ис-конного содержания, связанного с практиче-скими понятиями.

Святые Кирилл и Мефодий создавали для славян азбу-ку на основе греко-византийской.

Блаженные братья творили буквы для духовного просвещения новых людей от язык — славян. На Руси так именно и

понимали созданную азбуку.Назначение новой азбуки — прослав-

ление величия Божия. Буквы глаголи-цы имеют три основных христианских символа: крест Господень, круг — знак бесконечности, и треугольник — символ Святой Троицы. Это и есть первые бук-вы в первом переводе святых братьев. Они являются символом Господа Слова, Господа Спасителя, Господа Иисуса Христа.

Итак, имяслов славянской азбуки со-общает о духовном, небесном, о веде-нии и разумении Слова Божия. Если

письмо древних есть вместилище только земного, мiровосприятие (мiр — вселен-

ная), то славянская азбука объ-емлет большее — мировос-

приятие (мир — покой не-бесный). Она насыщена

православным духом.Усваивая эту аз-буку, человек не только легко запо-минал буквы, на-звания которых имеют смысл, — он сразу же пробуждался к размышлению, к действию: г — г л а г о л и , М—мыслете, р —рцы. Благодаря

молитвенной азбу-ке славянские стра-

ны принимали хри-стианское просвещение

с радостью и благогове-нием.

Красота буквы и безгранич-ность смыслов, в ней заложенных, пло-

дотворно сказались на развитии и книж-ного делания. Имя каждой буквы оду-шевлено святой любовью и мудростью.

Д. Демидов

Азбучный имяслов

Дух и буква