FOUR YEARS LATER: THE CONSEQUENCES AND CHALLENGES OF THE 2010 INTERETHNIC CONFLICT IN KYRGYZSTAN

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ СТРАТЕГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИФормы деятельности НИСИ КР

Национальный институт стратегических исследований Кыргызской Рес- публики (НИСИ КР) является государственным учреждением, обеспечи-вающим экспертную, аналитическую и информационную поддержку дея-тельности Президента, Премьер-министра и Правительства Кыргызской Республики по актуальным социально-экономическим и политическим во-просам. Деятельность института координируется Премьер-министром КР.

Цель института – обеспечение экспертной и аналитической поддержки для принятия эффективных решений посредством научного и экспертного сообществ КР и других стран. НИСИ способствует не только модернизации механизма принятия решений, но и развитию интеллектуального ресурса страны, повышению престижа науки и экспертизы, доведению стандартов научных работ до уровня международных.

Институт выпускает два ежеквартальных издания: научно-популярный журнал «Ориентир» и научный журнал «Стратегия», статьи могут публи-коваться на одном из трех языков (кыргызский, русский и английский). В журналах представлен анализ современных политических, социально-эко-номических и правовых процессов в Кыргызстане. Материалы НИСИ раз-мещаются также на официальном сайте: www.nisi.kg

Институт регулярно проводит конференции, «круглые столы», презента-ции по результатам проведенных исследований и актуальным для государ-ства вопросам.

В целях интеграции в мировое научное и экспертное сообщество НИСИ сотрудничает с международными и зарубежными научными и аналитиче-скими структурами, осуществляет международные исследовательские про-екты по различным направлениям развития Кыргызстана и Центральной Азии.

ISSN 1694-7428

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ СТРАТЕГИЧЕСКИХИССЛЕДОВАНИЙ КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

СТРАТЕГИЯежеквартальный научный журнал

№1 (3), 2015

Бишкек 2015

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ

Главный редактор – Койчуев Турар Койчуевич, профессор, академик Национальной академии наук КР, доктор экономических наук

Члены редколлегии – Султанов Талант Исакович, директор Национального института стратегических исследований КРЭсенгул Чинара, заместитель директора Национального института стратегических исследований КР, кандидат политических наукЭлебаева Айнур Беккуловна, профессор Международного университета Кыргызстана, доктор философских наукСыдыкова Лейла Чынтургановна, профессор, проректор по международной деятельности Кыргызско-Российского Славянского университета, доктор юридических наукАкенеев Жумакадыр Асанкулович, профессор, заслуженный экономист КР, доктор экономических наукКасымова Валентина Махмутовна, профессор Кыргызского государственного технического университета, доктор экономических наук, заслуженный деятель науки КРОмуралиев Нурбек Ашимканович, директор Центра методологии науки и социальных исследований НАН КР, доктор социологических наукЧотаева Чолпон Дженишбековна, руководитель программы Антропологии Американского университета в Центральной Азии, доктор исторических наук

Учредитель – Национальный институт стратегических исследований Кыргызской Республики

Научный журнал «Стратегия» является изданием НИСИ КР и входит в Перечень научных и научно-технических периодических изданий Кыргызской Республики, реко-мендован для публикации основных научных результатов докторских и кандидатских диссертаций по политическим, историческим и юридическим наукам.

Статьи для журнала предоставляются по следующим направлениям: общество, по-литика, экономика, история и право на кыргызском, русском или английском языках.

Адрес редакции: Кыргызская Республика, 720001, Бишкек, ул. Киевская, 218.

Телефон: (+996 312) 392060. Факс (+996 312) 654488. E-mail: [email protected]

Журнал зарегистрирован Министерством юстиции КР 20 марта 2014 г.Регистрационное свидетельство № 2007.

Стратегия. № 1 (3) февраль 2015 г.3

СОДЕРЖАНИЕ

Вступительное слово директора Национального института стратегических исследований КР Султанова Т.И. ................................................... 9

МЕЖЭТНИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Чотаева Ч.Дж. Изучение межэтнических отношений в Кыргызстане: теоретико-методологичекие аспекты проблемы ....................... 10

Бейшембаева А.Р. «Традиционализм» и «модернизм» кыргызской идентичности............................................................................................ 19

Кошоева Ч.М. Роль образования в формировании общегражданской идентичности ................................................................................ 32

Молчанова Е.С. Культурно-обусловленные манифестации расстройств посттравматического стресса в Кыргызстане .................................. 46

Матьякубова Д.Р. Четыре года спустя: последствия и вызовы межэтнического конфликта 2010 года в Кыргызстане ....................... 54

Алаева С.А. Язык как отражение кризиса религиозной идентичности в современном обществе .................................................................... 66

Вахтель Э. Укрепление Кыргызской государственности .................................... 81

ПОЛИТИКА

Саманчина Ж.Б. Влияние интеллектуальной миграции на развитие межгосударственных отношений Кыргызстана ............................... 86

ЭКОНОМИКА

Касымова В.М., Архангельская А.В. Перспективы энергетической стратегии страны по выводу из энергетического кризиса Кыргызской Республики ............................................................................................... 97

Чотаева Б. Дж. Повышение эффективности безналичных расчетов в экономике Кыргызской Республики ................................................... 107


ПРАВО

Саякова М.К. Профилактика женской рецидивной преступности ................. 120

Сыдыкова Л.Ч. Охрана прав человека в уголовном судопроизводстве .......................................................................................................... 126

Сулайманова Н.Н. Проблема понятия должностного лица в законодательстве Кыргызской Республики ..................................................134

Аннотации на кыргызском языке ............................................................................. 141

Аннотации на английском и русском языках ........................................................ 145

Сведения об авторах ..................................................................................................... 148


МАЗМУНУ

Кыргыз Республикасынын cтратегиялык изилдөөлөр улуттук институтунун директору Т.И. Султановдун кириш сөзү ....................................... 9

ЭТНОСТОР АРАЛЫК МАМИЛЕЛЕР

Чотаева Ч.Дж. Кыргызстандагы этникалык өз ара мамилелердин изилдөө: маселесенин теоретикалык-методологиялык аспектери ...................................... 10

Бейшембаева А.Р.Кыргыздын иденттүүлүгүндөгү (окшоштугундагы) салттуулук жана заманбаптык (модернизм)............................................................. 19

Кошоева Ч.М. Билим берүүнүн жалпы граждандык окшоштугундагы калыптануу орду ............................................................................. 32

Молчанова Е.С. Кыргызстандагы посттравмалык стресске байланышкан, маданий-шартталган манифестациялык сезгиниши ............................................. 46

Матьякубова Д.Р. 4 жылдан кийин: 2010 жылдын Кыргызстандагы этностор аралык кагылыштын натыйжалары жана чакырыктары .................... 54

Алаева С.А. Замандын коомчулугунда тил диний иденттүүлүктөгү кризистин күзгүсү катары ............................................................ 66

Вахтель Э. Кыргыз мамлекеттүүлүгүн бекемдөө .................................................. 81

САЯСАТ

Саманчина Ж.Б. Интеллектуалдык миграциянын процессинин Кыргызстандын мамлекеттер аралык мамилелерине таасири ............................ 86

ЭКОНОМИКА

Касымова В.М., Архангельская А.В. Кыргыз Республикасынын энергетикалык каатчылыктан чыгаруу туралуу өлкөнүн энергетикалык стратегиясынын перспективалары ................................................ 97

Чотаева Б. Дж. Кыргыз Республикасынын экономикасынын накталай эмес эсептешүүнүн натыйжалуулугун жогорулатуу .......................... 107


УКУК

Саякова М.К. Аялдар жасоочу өтө оор кылмыштарды алдын алуу ................ 120

Сыдыкова Л.Ч. Кылмыш сот өндүрүшүндө адам укугун коргоо ..................... 126

Сулайманова Н.Н. Кыргыз Республикасынын мыйзамдарында жогорку кызмат адамдары маселелери .................................................................... 134

Кыргыз тилинде аннотациялар ................................................................................. 141

Англис жана орус тилинде аннотациялар .............................................................. 145

Авторлор жөнүндө маалымат .................................................................................... 148


CONTENTS

Introduction note, Director of the National Institute for Strategic Studies, T.I. Sultanov ................................................................................... 9

INTERETHNIC RELATIONS

Chotaeva Ch.Dzh. The study of interethnic relations in Kyrgyzstan: theretico-methodological aspects of the problem ........................................................ 10

Beishembaeva A.R. «Traditionalism» and «modernism» of the Kyrgyz identity ....................................................................................................... 19

Koshoeva Ch.M. The role of education in the formation of civic identity ............... 32

Мolchanova Е.S. Culturally shaped manifestations of Posttraumatic Stress Disorder (PTSD) in Kyrgyzstan ............................................. 46

Matyakubova D.R. Four years later: the consequences and challenges of the 2010 interethnic conflict in Kyrgyzstan ................................... 54

Аlaeva S.А. Language as a reflection of crisis of religious identity in modern society .............................................................................................................. 66

Wachtel A. Strengthening Kyrgyz Statehood ............................................................... 81

POLITICS

Samanchina Zh.B. Influence of the intellectual migration on the intergovernmental relations of Kyrgyzstan ....................................................... 86

ECONOMICS

Kasymova V.M., Arkhangelskaya A.V. Energy strategy perspectives of the country to turnaround the Kyrgyz Republic from the energy crisis ....................................................................................................... 97

Chotaevа B.Dzh. Enhancement of efficiency of non-cash transactions in the economy of the Kyrgyz Republic ................................................. 107


LAW

Sayakova M.K. Prevention of female recidivism ....................................................... 120

Sydykova L.Ch. Protection of human rights in criminal legal proceedings ............................................................................................................. 126

Sulaimanova N.N. Problem of concept of the officials in the legislation of the Kyrgyz Republic ..................................................................... 134

Annotation in Kyrgyz language .................................................................................... 141

Annotation in English and Russian languages ............................................................ 145

Information about the authors ...................................................................................... 148

9

Стратегия. № 1 (3) февраль 2015 г.

Дорогой читатель!

Очередной выпуск журнала «Стратегия» посвящен вопросам межэтниче-ских отношений в Кыргызской Республике, их различным аспектам, а также рекомендациям по укреплению межнационального мира и согласия в нашем государстве.

Кыргызстан изначально формировался как многонациональная страна, и многовековой опыт совместного проживания под одной крышей предста-вителей разных национальностей выработал эффективное противоядие от по-ражающих вирусов – негативных воздействий, которые могли бы повредить целостность нашего государства.

Прочность защитного ресурса нашей страны, способность нашего общества отстаивать свое единство в этом многообразии, как говорится, пробовали на зуб многие, кого не устраивало существующее положение вещей. Каждый раз после таких испытаний Кыргызстан выходил еще более сильным и еще более сплоченным, и этому можно привести немало примеров.

Особо хотелось бы отметить, что последние исследования, проведенные на-шим институтом – Национальным институтом стратегических исследований Кыргызстана, говорят о положительной динамике в наиболее ключевых пун-ктах замеров градуса межэтнических отношений в Кыргызстане.

Положительная динамика в межэтнических отношениях в Кыргызстане, рост доверия между представителями разных этносов, населяющих КР, стали следствием практических усилий, а также реализации комплекса мер по улуч-шению межэтнических отношений в республике.

Позитивные изменения связаны с принятием Национальной стратегии устойчивого развития страны на период до 2017 года и ее приоритетного пун-кта – Концепции укрепления единства народа и межэтнических отношений в КР.

Также в других разделах журнала наши эксперты попытались рассмотреть вопросы интеллектуальной миграции, выявить стратегию по выводу из энер-гетического кризиса Кыргызстана и некоторые проблемные участки уголовно-го и гражданского права.

Надеемся, что материалы не оставят Вас равнодушными и найдут у Вас отклик.

С уважением, Талант Султанов,

директор НИСИ КР



УДК 323.12

ИЗУЧЕНИЕ МЕЖЭТНИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ В КЫРГЫЗСТАНЕ:

ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕКИЕ АСПЕКТЫ ПРОБЛЕМЫ

Ч.Дж. Чотаева

Изучение межэтнических отношений в Кыргызстане сталкивается с це-лым рядом проблем, к которым относятся размывание и сужение рамок науки, изучающей межэтнические отношения, терминологическая пу-таница, которая возникла в результате смешения советской и западной терминологий, отказ от советских теорий и их замещение пришедшими с запада теориями и подходами и, наконец, разрыв, который установился между теорией и практикой межэтнических отношений.

Ключевые слова: межэтнические отношения, этнология, этнос, этнич-ность, примордиализм, конструктивизм, инструментализм

ВведениеМежэтнические отношения – тематика, которая начала разрабатываться

в Кыргызстане не так давно, немногим более 30 лет назад. Несмотря на это, она стала одной из самых востребованных тем после провозглашения незави-симостиреспублики в 1991 году.

Кыргызстан – полиэтничная республика, в которой, согласно последней переписи населения 2009 года, проживало более 100 этносов. За короткий срок своего независимого существования республика пережила целый ряд межэт-нических конфликтов, кульминацией которых стал кыргызско-узбекский ме-жэтнический конфликт 2010 года на юге Кыргызстана.

Межэтнические отношения как отдельная проблема имеют междисципли-нарный и мультидисциплинарный характер, поскольку в их изучение вносят вклад представители различных социально-гуманитарных наук: этнографы, социологи, историки, политологи, психологи.

В то же время изучение межэтнических отношений сталкивается с рядом проблем. Во-первых, этнология, которая занимается изучением межэтниче-ских отношений в Кыргызстане, переживает кризис, что связано как с исто-рией ее формирования в советский период, так и с теми проблемами, с кото-рыми она сталкивается сегодня. Кроме того, происходит постепенное сужение

11



и одновременно размывание рамок этой науки. Во-вторых, в настоящее время в этнологии, изучающей межэтнические отношения, имеет место терминоло-гическая путаница, которая возникла в результате смешения советского по-нятийного аппарата и западной терминологии. В-третьих, происходит отказ от теорий и подходов, которые использовались для изучения межэтнических отношений в советское время, и они все больше подменяются пришедшими с запада теориями и концепциями. И наконец, продолжает сохраняться раз-рыв между теорией и практикой межэтнических отношений.

История и рамки наукиФормирование науки, изучающей этносы, восходит к середине XIX века.

В это время ведущие европейские государства колонизировали страны Афри-ки и Азии и столкнулись с народами и культурами, абсолютно непохожими на их собственные. Управление колонизируемыми народами требовало разноо-бразных знаний об их культуре, языке, обычаях и традициях. Так зародилась новая наука о народах, которая имела свои особенности в каждой стране.

До начала ХХ века наука о народах имела описательный характер. И лишь в ХХ столетии началось обобщение и систематизация накопленных знаний, что привело к появлению целого ряда теоретических школ: эволюционизм, диффу-зионизм, функционализм, структурализм, американская школа и другие.

В англоязычных странах, таких как Великобритания и США, новая наука о народах стала частью антропологии – науки о человеке, образовав новое на-правление – культурную или социальную антропологию. В середине 50-х годов внутри культурной антропологии выделилась более узкая дисциплина, кото-рая занималась исследованием только этнических процессов и проблем и по-этому получила название «этнические исследования».

Во Франции и Германии новая наука стала именоваться «этнологией», об-разовавшись на основе греческих слов «этнос» (народ) и «логос» (наука). Впер-вые данное название было предложено французским ученым Жан Жаком Ам-пером в 1830 году. Вскоре это название стало популярным и распространилось на другие европейские страны, в том числе Россию.

Первоначально этнология в СССР являлась описательной наукой и своди-лась к передаче внешнего облика различных этносов, истории их возникно-вения, особенностей их духовной и материальной культуры. Именно поэтому она получила название «этнография». В 60-е годы этнография преобразуется в этнологию – теоретическую науку, которая призвана заниматься разработ-кой теории этноса и этнических процессов, в то время как философы долж-ны были разрабатывать теорию нации и национализма. Именно в данный пе-риод под руководством академика Ю.В. Бромлея была разработана советская теория этноса. Согласно Бромлею, этнос – это «исторически сложившаяся на определенной территории устойчивая межпоколенная совокупность людей, обладающих не только общими чертами, но и относительно стабильными осо-



бенностями культуры (включая язык) и психики, а также сознанием своего единства и отличия от всех других подобных образований (самосознанием), фиксированном в самоназвании (этнониме)»1. То есть из числа этнических признаков этноса он выделил три самых главных: характерные особенности культуры, включая язык и психику этноса, этническое самосознание и самона-звание. Именно этот комплекс, по его мнению, и «составляет ядро собственно этнических свойств»2.

На рубеже 80-90-х годов прошлого столетия в советской этнологии проис-ходят значительные изменения, связанные с распадом СССР и образованием на его месте новых независимых государств. Эти изменения связаны с актив-ным внедрением западных терминов и подходов к изучению межэтнических процессов, что приводит к отказу от идей советских теоретиков, работавших над созданием теории этноса, и некоторому размыванию рамок науки, име-нуемой этнологией. Размывание этнологии также происходит в результате междисциплинарного и мультидисциплинарного характера науки, поскольку в ее развитие вносят вклад представители этнографии, политологии, истории, антропологии, социологии, психологии, экономики и других социально-гума-нитарных наук. Более того, данная наука имеет гораздо более узкие, нежели советская этнология, рамки исследования, что объясняется более специфиче-ским предметом ее изучения. Итак, в настоящее время этнология – это наука, которая изучает этносы, а также процессы социального, культурного, эконо-мического и политического взаимодействия между ними.

ТерминологияТермин «этнос» не был распространен в советской науке вплоть до 70-х го-

дов ХХ века. Вместо него в научный оборот прочно вошли термины «нация» или «национальность», которые и утвердились в дальнейшем во всей совет-ской обществоведческой науке. Термин «нация» вытеснил понятие «этнос», который использовался в основном специалистами. Огромное влияние на данный процесс оказала концепция нации Сталина, согласно которой на-ция являлась «исторически сложившейся устойчивой общностью языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общностикультуры»3.

Аналогично термин «национальный» означал скорее качество этноса, не-жели нации. Это можно проследить в использовании термина «националь-ный» в советской науке, например, в таких словосочетаниях, как «националь-ная политика» вместо «этническая политика», «национальное самосознание» вместо «этническое самосознание», «национальные меньшинства» вместо «эт-нические меньшинства».

1 Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. М., 1983. СС. 57-58.2 Там же.3 Сталин И.В. Марксизм и национальный вопрос. М., 1939. C. 6–7.

13



Необходимо отметить, что такое понимание терминов «нация» и «нацио-нальность» как совокупность языка, культуры и «национального характера» были изначально свойственно немецкой классической философии, а в даль-нейшем утвердилось среди русских, а затем и советских исследователей. Ста-лин утверждал, что нации – это «этнические общности нового типа, скла-дывающиеся с развитием капиталистических отношений». Факторами их формирования являются укрепление экономических связей между местными группами народа, развитие путей сообщения, слияние местных рынков в еди-ный общий национальный рынок1.

В отличие от Германии и России, во Франции и Англии было распростра-нено этатистское (от французского «etat» – «государство») понимание нации как совокупности граждан одного государства. Поэтому сегодня многие иссле-дователи склоняются к рассмотрению государственности как признака нации, независимо от того, имеется ли она в настоящее время или нет. Но наличие государственности не означает обязательного признака, без которого этниче-ская общность перестает быть нацией. Главное – это стремление этнической общности к созданию собственной государства, четко выраженное в виде по-литического требования самоопределения, называемое в западной науке «на-ционализмом».

Таким образом, в настоящее время в постсоветской науке термины «на-ция» и «национальность» стали синонимами таких понятий как «государство» и «гражданство», а термин «национальный» означает «государственный», как например, «национальная политика», то есть «государственная политика», или «национальная безопасность», то есть «государственная безопасность» и т. д.

Более того, в 80-90-е годы ХХ века с распространением новых теоретиче-ских подходов происходит вытеснение старой советской терминологии запад-ной. Советские термины «этнос» и «этническое самосознание» начинают все чаще подменяться западными терминами «этничность» и «этническая иден-тичность».

Впервые термин «этничность» появился в английском языке в 50-х годах ХХ столетия. Использование данного термина приписывается американскому социологу Д. Рейстмэну и относится к 1953 году. В 1973 году данному термину были даны следующие определения: (1) Условие принадлежности к определен-ной этнической группе; (2) Чувство этнической гордости2.

В то же время термин «этничность» является производным от более старо-го и более употребительного английского слова «этнический», которое восходит к средним векам и означает «неверующий», «язычник». Английское слово «этни-ческий», в свою очередь, произошло от древнегреческого слова «этнос». Древние греки применяли слово «этнос» в нескольких значениях. Тем не менее в основе

1 Там же.2 Glazer, N. and Moynihan, D. P. (eds.). Ethnicity: Theory and Experience. Harvard University Press, 1975.



всех этих значений лежала одна общая идея – идея группы людей или животных, которые разделяли общие культурные и биологические характеристики1.

В настоящее время значение термина остается не совсем ясным. Термин приобретает определенный смысл лишь в конкретном контексте. Он может означать «сущность этнической группы»2, «этническое происхождение»3, «аспект связи индивида с этнической группой»4. То есть в каждом конкретном случае «этничность» означает качество, которое приобретается индивидом в результате его принадлежности к определенному этносу. С внутригрупповой точки зрения, этничность предполагает наличие комплекса культурных черт, согласно которым члены данной этнической группы отличают себя от других5.

Таким образом, этничность – это качество или характеристика этнической группы. Каждый этнос характеризуется совокупностью специфических при-знаков, которые и образуют этничность. Этничность – это совокупность наи-более характерных черт этнической группы.

Другим термином, широко используемым в западных исследованиях, яв-ляется термин «этническая идентичность». Этническая идентичность явля-ется одной из форм социальной групповой идентичности. Этническая иден-тичность, как и любая другая форма идентичности, формируется в процессе социализации индивида. Этническая идентичность – осознание индивидом своей принадлежности к определенному этносу. Этническая идентичность свойственна всем людям. Нет человека без этнической идентичности. Каждый человек принадлежит к конкретному этносу и осознает себя его частью.

Что касается термина «национализм», то в советской науке он понимался однозначно негативно как мировоззрение и политика подчинения одних на-ций другим, проповедь национальной исключительности и превосходства, на-циональной вражды и недоверия. Термин «национализм» использовался как синоним понятий «шовинизм» или «расизм». «Буржуазному национализму» противопоставлялся «пролетарский интернационализм».

Однако сегодня многие исследователи признают, что есть две противопо-ложные стороны национализма. Да, национализм очень часто ассоциируется с такими негативными явлениями как насилие, конфликты и войны. Национа-листические лозунги способствовали распаду многих полиэтничных государств.

С другой стороны, у национализма есть и положительная сторона. Наци-онализм стал новым средством легитимации европейских государств. Идео-логия национализма способствовала интеграции членов нации, стиранию социальных различий в обществе и формированию новой национальной идентичности. А национальная идея способствовала сплочению и борьбе ко-

1 Hutchinson, J. and Smith, A. D. (eds.), Ethnicity. Oxford University Press, 1996. P. 4.2 Тамже3 Yang, Ph. Ethnic Studies: Issues and Approaches. State University of New York Press, 2000.4 Eriksen, Th., Small Places, Large Issues. Plato Press, 2001. P. 263.5 Садохин, А. П.Этнология. М., 2000. С. 89.

15



лонизированных народов Азии и Африки против угнетения иностранных колонизаторов. Именно национально-освободительная борьба этих народов в 50-60-е годы прошлого столетия привела к появлению новых независимых государств в Азии и Африке.

В то же время на современном этапе развития межэтнических отношений полного замещения советской терминологии западной не происходит, по-этому старая советская терминология до сих пор находится в употреблении и даже сосуществует с новой западной терминологией. При этом старшее по-коление исследователей чаще оперирует советской терминологией, в то время как западная терминология чаще свойственна молодому поколению ученых, особенно тем, кто обучался в западных высших учебных заведениях.

Таким образом, в настоящее время в риторике и научной литературе имеет место своеобразная терминологическая путаница, когда отечественные иссле-дователи прибегают к использованию различных, а порой и прямо противопо-ложных терминов и понятий, что вызывает недопонимание между исследова-телями и даже простыми гражданами.

ПодходыНа рубеже 80-90-х годов прошлого столетия в советской этнологии имели

место значительные изменения, связанные с распадом СССР. Эти изменения характеризовались отказом от идей советских теоретиков и активным внедре-нием западных концепций. Так, советская теория этноса, разработанная под руководством Ю.В. Бромлея, была отвергнута на основании ее приверженно-сти марксистской идеологии.

В то же время отказ от советской теории этноса предполагал внедрение но-вых концепций и подходов, которые могли сформироваться только на осно-ве заимствования западных теорий и подходов. Такими теориями стали идеи конструктивизма и инструментализма, а также интегрированный подход, при котором комбинируются все три основных подхода: примордиализм, кон-структивизм и инструментализм.

Примордиализм считает этничность объективной данностью, которая формируется на основе общих биологических и культурных характеристик. Этничность объективна, потому что она существует независимо от действий и желаний индивида. Она основывается на общем происхождении и присва-ивается по рождению. Унаследованная от родителей этничность не меняется в течение всей жизни и до самой смерти человека.

Советский исследователь Бромлей также как и западные примордиалисты считал, что культура является одним из наиболее важных признаков этноса. Однако в отличие от западных примордиалистских концепций, особое место в теории Бромлея отводилось роли социально-исторических условий в разви-тии этноса. Поэтому советскую теорию в изучении этничности также можно классифицировать как примордиалистскую социоисторическую.



Хотя примордиализм предложил довольно убедительное объяснение про-исхождения этничности, он не смог показать, почему происходит смена этни-ческой идентичности у индивидов, как появляются новые этничности, а также недооценил роль экономических и политических факторов в формировании этничности. В ответ на эти вопросы появились западные теории, такие как конструктивизм и инструментализм.

Конструктивизм предполагал, что этносы – это не некая объективная дан-ность, а социальный конструкт общества. Общество может создавать новые этносы в зависимости от своих потребностей, при этом новые этносы как по-являются, так и исчезают. Наглядным примером этому могут служить полиэт-ничные общества США, Канады, Австралии и других стран.

После распада Советского Союза в 1991 году идеи конструктивизма стали распространяться в новых независимых постсоветских государствах. Одним из наиболее ярких приверженцев конструктивизма стал российский иссле-дователь В.А. Тишков. Тишков считает, что «интеграция наиболее значимых аспектов в теорию этничности наиболее перспективна на основе конструкти-вистского синтеза, в котором есть чувствительность к контексту»1.

Конструктивистский подход смог лучше объяснить изменчивую природу этничности. Однако конструктивизм игнорирует роль общих культурных фак-торов в формировании этничности, преувеличивает возможности социаль-ного конструирования и не уделяет должного внимания роли политических и экономических факторов.

Пионерами инструменталистского подхода стали американские исследова-тели Глейзер и Мойнихан, которые рассматривали этничность не просто как совокупность настроений, а как инструмент для достижения различного рода политических и экономических целей2. Согласно инструментализму, этнич-ность имеет изменчивую природу, но она меняется в зависимости от запросов и целей индивида.

Хотя инструментализм смог объяснить изменения этничности у отдель-ных индивидов, у него оказались свои недостатки. Инструментализм также как и конструктивизм игнорирует роль объективных культурных факторов в формировании этничности и преувеличивает роль политических и экономи-ческих факторов.

Поэтому в настоящее время лишь немногие специалисты являются жестки-ми последователями примордиализма, конструктивизма или инструментализ-ма. Большинство исследователей пытаются комбинировать и интегрировать их. Одним из исследователей, который предложил интегрированный подход к изучению этничности, стал американский исследователь Ф. Янг. Соглас-но интегрированному подходу Янга, этничность конструируется обществом

1 Тишков, В. А. Этнология и политика. М., 2001.2 Glazer, N. and Moynihan, D. P. (eds.). Ethnicity: Theory and Experience. Harvard University Press, 1975.

17



на основе общности происхождения, или предполагаемой общности проис-хождения, в соответствии с экономическими и политическими интересами этносов1.

На самом деле никто из исследователей в настоящее время не может иг-норировать важность общего происхождения в формировании этничности. Общность происхождения, реальная или воображаемая, связывает членов группы между собой и определяет место данного этноса среди других. Однако этничность часто конструируется обществом на основании объективных био-логических и культурных характеристик. Поэтому нельзя недооценивать роль биологических и культурных факторов в формировании этничности. И по-следнее, необходимо принимать во внимание желания и потребности индиви-да. Каждый человек имеет свободу выбора своей этничности. Однако данная свобода не абсолютна. Она также основывается и ограничивается определен-ными биологическими и культурными границами2.

Таким образом, в качестве альтернативы советскому примордиализму были предложены концепции конструктивизма и инструментализма, а также сочетание трех различных концепций. Однако примордиалистский подход в изучении этничности продолжает доминировать в постсоветских работах исследователей Кыргызстана, что объясняется живучестью советских стере-отипов и клише в науке и недоступностью трудов западных исследователей этничности в силу языкового барьера – абсолютное большинство трудов за-падных исследователей написано и опубликовано на английском языке. Более того, примордиалистский подход доминирует и в мышлении политической элиты и определяет этническую политику независимого Кыргызстана.

Разрыв между теорией и практикой межэтнических отношений

Многие исследователи межэтнических отношений полагают, что не суще-ствует эффективной связи и плодотворного сотрудничества между исследова-телями-теоретиками и политиками-практиками в сфере межэтнических отно-шений. Исследователи считают, что политики редко прислушиваются к ним, и что их исследования практически не оказывают влияния на принятие важ-ных политических решений, как, например, формирование политики в сфере межэтнических отношений. Так возникает противоречие, характеризующее отношения между теоретиками-исследователями и политиками-практиками.

Если исследователи считают политиков ограниченными, идеологизирован-ными, нетерпеливыми и иррациональными в принятии политических реше-ний, то политики, в свою очередь, называют исследователей медлительными, самоуверенными, неспособными к быстрому принятию решений, не имеющи-

1 Yang, Ph. Ethnic Studies: Issues and Approaches. State University of New York Press, 2000. P. 48.2 Там же



ми здравого смысла и способностей удовлетворять запросы и потребности по-литики.Эти стереотипы во многом затрудняют коммуникацию и сотрудниче-ство между обоими.

В то же время и те, и другие правы. Очень затруднительным, а порой и не-возможным для исследователей бывает давать четкие и конкретные рекомен-дации или руководства к действию политикам, особенно в такой чувстви-тельной сфере как межэтнические отношения и конфликты. Еще труднее для политиков бывает реализовать то, что предлагают исследователи.

Тем не менее такая связь существует, и главным связующим звеном могут выступать различного рода конференции и семинары, которые становятся наилучшей площадкой для сотрудничества, той площадкой, где исследователи и могут сформулировать и представить свои идеи и быть услышанными свои-ми оппонентами.

ЗаключениеВ настоящее время изучение межэтнических отношений сталкивается с це-

лым рядом проблем, что объясняется тем, что этнология, которая занимается изучением межэтнических отношений в Кыргызстане, переживает кризис: про-исходит постепенное сужение и размывание рамок данной науки, имеет место терминологическая путаница, когда происходит подмена советской теории эт-носа западными концепциями и подходами и, наконец, сохраняется разрыв, ко-торый установился между теорией и практикой межэтнических отношений.

В то же время данные проблемы изучения межэтнических отношений в Кыргызстане являются временными и исчезнут по мере развития этнологии и накопления достаточных знаний и опыта отечественными исследователями.

Постепенно будет происходить изживание старой советской терминологии и замещение ее западной терминологией. Терминологическая путаница, когда отечественные исследователи прибегают к использованию различных, а порой и прямо противоположных терминов и понятий, постепенно сойдет на нет, и недопонимание между исследователями исчезнет.

Место советской теории этноса постепенно займут западные концепции и подходы, такие как примордиализм, конструктивизм и инструментализм, комбинация всех трех подходов, а теория этноса Бромлея станет одной из важнейших и оригинальных в ряду примордиалистских концепций. Примор-диалистское мышление перестанет преобладать в мышлении отечественных исследователей и политической элиты в силу постепенного преодоления язы-кового барьера, а английский язык станет третьим распространенным языком научной и политической элиты Кыргызстана.

В то же время разрыв между теорией и практикой сохранится, что будет связано с целым рядом объективных и субъективных факторов. Однако раз-рыв будет сокращаться по мере желания и готовности исследователей и поли-тиков к обоюдному сотрудничеству и компромиссу.

19Стратегия. № 1 (3) февраль 2015 г.


УДК 300.53

«ТРАДИЦИОНАЛИЗМ» И «МОДЕРНИЗМ» КЫРГЫЗСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ

А.Р. Бейшембаева

Статья посвящена анализу кыргызской идентичности. Идентичность кыргызов описывается как противоречивый процесс взаимодействия разностатусных позиций, определенных типом поселения (город – село). Представлена попытка определить характер кыргызской идентичности через преломление проектов модернизации/традициионализации.

Ключевые слова: национальная идентичность, модернизация, традицио-нализм, рурализация, урбанизация.

ВведениеСоциальная организация кыргызского общества в условиях глобализации

по новым принципам породила новую реальность, которая пока в недостаточ-ной мере осмыслена. Тем временем процесс освоения этой реальности через усвоение людьми и осуществление в разных сферах жизнедеятельности явля-ется важным моментом формирования идентичности общества.

Идентичность представляет собой феномен, возникающий из динамиче-ской взаимосвязи индивида и общества. Степень идентичности общества ве-рифицируется его практикой и социотворчеством, тем, насколько это обще-ство продвинуто вперед.

Неблагоприятное социально-психологическое самочувствие большинства членов кыргызского общества, их неудовлетворенность положением родного языка, состоянием национальной культуры и образования, социальными про-блемами и активная эксплуатация этих настроений различными политически-ми силами являются серьезными вызовами для современного Кыргызстана. Нынешний кризис, переживаемый обществом, актуализирует идентичности общества. Такие вопросы как «кто мы?» «откуда мы?» «куда мы движемся?» и ответы на них изменяют идентичность индивидов.

Новые исторические условия поставили перед кыргызстанским обществом неординарные задачи. Поэтому ему заново приходится осмысливать и пони-мать собственную природу и определять пути развития модернизации. Как справедливо отмечает российский мыслитель В.Г. Федотова, «процесс мо-дернизации можно рассматривать как процесс создания новых институтов и отношений, ценностей и норм, который требует определенного изменения



идентичности людей модернизирующегося общества и завершается сменой их идентичности»1.

Таким образом, одной из важнейших функций модернизационных измене-ний – где бы они ни проходили и какие бы институциональные, поведенческие и культурнее пласты общества ни затрагивали – является радикальное преоб-разование традиционных структур и принципов самоидентификации, харак-терных для членов данного общества, в конечном счете ведущее к изменению идентичности всего социального организма2.

Идентичность кыргызов: общее и особенноеГлобализационные процессы изменяют повестку модернизационных пре-

образований, придавая им динамику. Основные механизмы и способы под-держания идентичности необратимо распадаются, состояние кризиса иден-тичности становится нормой, а его проявления становятся разнообразнее в зависимости от того, сколь значимой для данного сообщества оказывается гражданская идентичность. Идентичность кыргызов на сегодняшний день мо-жет оказаться мощным стратегическим ресурсом в достижении поставленных творческих задач перед обществом в условиях модернизации. Но и она же мо-жет оказаться в роли определенного тормоза в движении вперед. В каком слу-чае это может произойти?

В Кыргызстане кризис советской и постсоветской идентичности привел к смене надэтнических символов. Этнические группы, осознав себя в своих эт-нических одеждах, продолжили инспирированные экспертным сообществом поиски новых надэтнических, общегражданских, объединяющих народы, об-щенациональных идей.

Кыргызская идентичность является видом этнической идентичности лич-ности и этнической группы, переживающей новый исторический этап транс-акции. Данная группа осуществила переход из состояния одной из значимых частей в составе СССР, обозначаемой как титульная нация в союзной респу-блике, но имевшей подчиненное положение в системе многонационального советского государства, включенной в единое общесоюзное пространство. Пе-реход для этноса осуществился в новое суверенное пространство свободного самоопределения, вышедшего на диалог с другими культурами, цивилизация-ми и государствами напрямую, без посредников.

Кыргызская идентичность в условиях глобализации может быть описана:1. Как завершающийся процесс перехода от советской надэтнической иден-

тичности к собственно этнической; а затем трансформации в сторону новой надэтнической идентичности – кыргызстанец.

1 Федотова В.Г. Модернизация и глобализация. Мегатренды мирового развития. М.: ЗАО «Издательство «Экономика» М., 2001.2 Лапкин В.В. Модернизация, глобализация, идентичность. Общие проблемы и рос-сийские особенности// ПОЛИС. 2008. № 3. С.50.

21



2. Как противоречивый процесс взаимодействия разностатусных позиций, определенных типом поселения (город–село/аил).

В советское время в структуре идентификационной матрицы кыргыза пре-обладала как ведущая надэтническая общегражданская идентичность, совет-ская идентичность. В позитивном смысле прежнего времени мы все ощущали и представляли себя не только в рамках советской повседневности, но и в ред-ких зарубежных поездках, в первую очередь как советские люди, а затем уже как кыргызы, русские и другие. Когда нерусских за рубежом пытались назы-вать «Russian», то они возражали в первую очередь не только против привязки к чужой этнической группе, а именно против непонимания того, что все мы больше, чем представители только своей этнической культуры. Мы в первую очередь – советские люди, а уж потом – дети кыргызских, русских и других многочисленных народов. Казалось странным, что зарубежные люди не пони-мают диалектики общего, особенного и единичного. Общее – это единая со-ветская страна, особенное – это наша национальность, а единичное – это наша личность, вне зависимости какой мы национальности, пола, возраста.

Следующим уровнем кыргызской идентичности в Кыргызстане была соб-ственно этническая идентичность, а уже внутри нее выделялись такие виды, как региональная, а затем локальная идентичность. Обычно над этнической группой в многонациональном обществе доминирует региональная идентич-ность, как, например, в России сибиряки, поволжцы и др. Для Кыргызстана региональность скорее оказалась внутриэтнической характеристикой, чем надэтнической. Южане и северяне выделялись среди кыргызов, а не русских или же корейцев и татар, проживавших в Кыргызстане. В рамках региональ-ной идентичности выделялись такие статусы, как южные и северные регионы, а, соответственно, южные и северные кыргызы1.

Интерпретация термина «региональная идентичность» в научном мире ва-рьируется. Одним из уровней этнической региональной идентичности явля-ется осознание территориальной, локальной общности происхождения или проживания, осознание территориальных связей, возникающих на основе со-вместного проживания членов первичных, вторичных социальных групп лю-бого диапазона от общины до государства, в свою очередь цементирующих эти общности2.

В региональной идентичности внешне доминирует топонимика, где уместен термин «местный патриотизм», «сила» идентичности. Степень региональной идентичности определяется уровнем духовной связи человека с конкретной территорией, способность к социально-культурной, гражданской и экономи-ческой активности. Для региональной идентичности большую роль играет как

1 См. подробнее: Н. Ракымбай уулу / А. Шыкмаматов: Регионализм в Кыргызстане – мифы и реальность // http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=12596175602 Социально-экономические отношения и соционормативная культура. Москва, 1986. С.178.



территориальное происхождение, так и территория совместного проживания. Региональная идентичность, будучи формой социально-политической орга-низации, образовывалась по принципу социального, но не кровного родства, отражаемого в генеалогии предков. Принадлежность к тому или иному тер-риториальному образованию, региону фактически выступала как социальные обязательства и лояльность, присущие родоплеменному сознанию. Феномен региональной идентичности включает в себя ряд элементов и характеристик, позволяющих ей считаться более высокой ступенью этнической идентично-сти, нежели родоплеменная.

В современных СМИ проблема региональной идентичности или пробле-ма «Север-Юг» довольно часто рассматриваются как одна из внутренних угроз национальной безопасности Кыргызстана. О. Молдалиев, автор ста-тьи «Основные источники напряженности и угрозы национальной безопас-ности Кыргызстана», регионализм оценивает как здоровое «положительное явление», которое «играет важную роль при формировании гражданского общества» в азиатских странах, к которым относится и Кыргызстан. Автор считает, что регионализм, несомненно, заслуживает одобрения, способствует решению проблем «малой родины», а также считат проявлением достойной заботы о своем регионе. При этом он замечает, что в современный период регионализм в Кыргызстане стал приобретать политизированное явление с элементами трайбализма, превалирующими над общенациональными ин-тересами. На политическом поле Кыргызстана идет регионализация полити-ческих интересов, которая имеет ряд экономических, политических и иных причин1.

Кроме региональной, территориальной, соседской идентичности рассма-тривается термин «локальная идентичность», которая характеризуется «само-отождествлением» людей с тем локальным сообществом, в рамках которого происходила их основная жизнедеятельность. Также, региональная идентич-ность отождествляется с понятием «малая родина», «корпоративность». В силу происходящих политических процессов эти «корпорации» трансформируют-ся в группы интересов, целью которых является скрытое воздействие на орга-ны власти, что столь характерно для родовых отношений2.

1 Молдалиев О. Основные источники напряженности и угрозы национальной безопас-ности Кыргызстана // Кыргызстан: некоторые аспекты социальной ситуации: Сб. ст. Бишкек, 2000. С.33.2 Савоскул С.С. Локальная идентичность современных россиян // Этнографическое обозрение. 2005. №2. С.58; Крылов М.П. Региональная идентичность в историческом ядре Европейской России // Социологические исследования. 2005. №3. С.13; Умбета-лиева Т. Трайбализм в Казахстане. Родоплеменная дифференциация – основа поли-тической системы // http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1041591120; Коржов Г. Регио-нальная идентичность Донбасса: генезис и тенденции развития в условиях обществен-ной трансформации // Социология: теория, методы, маркетинг.2006. №4.С.41.

23



Внутри каждой из таких групп, как, например, южные кыргызы, была своя субординация, где наиболее традиционными, консервативными в со-хранении традиций и обрядов с точки зрения социалистической культуры назывались ошские кыргызы, а наиболее продвинутыми, «модернити» – сто-личные, фрунзенские киргизы. Внутри каждой локальности существовала еще определенная линия выделения внутриэтнического различия – субэт-ническая идентичность. Это кыргызы-горожане и выходцы из кыргызских аилов, которые негативно маркировались некоторыми обрусевшими кыр-гызами как «мырки», а те в свою очередь считали кыргызов-горожан «чала-киргизами». «Чистота» рядов определялась в основном по лингвистическому критерию – знанию или же незнанию кыргызского языка. Некоторые авто-ры, рассуждая об урбанистической цивилизации в Кыргызстане, считают, что т.н. «мырки» портят имидж Бишкека как столицы суверенного государ-ства. Так кыргызский режиссёр-кинодокументалист Эмиль Джумабаев в сво-ем интервью «Бишкек деградирует под натиском мырков»1, которое вызвала бурную реакцию, задается вопросом «Что такое очень обидное для многих слово «мырк»?» По его мнению, это человек, который уже оторвался от ма-теринской традиционной культуры, но еще «не пристал к берегу современ-ной мегаполисной культуры», и в силу этого оказался люмпеном. У такого человека нет четкой культурной идентификации, он не знает, как себя ве-сти. «Если отбросить оскорбительный оттенок и под «мырками» иметь ввиду люмпенов, на самом деле, эти люмпены уже достаточно разбогатели и вошли во власть»2. Наверное, есть с чем согласиться в высказываниях Э. Джумабае-ва в части о том, что т.н. «мырки» – это не всегда сельские жители. Сельский житель – это человек, который живет в своем селе, он – на своем месте. То же самое надо сказать о горожанах. Это не те, кто живет в городе. Сейчас все живут в городе. Горожанин – это некое отношение к окружающей среде, ко-торое проявляется в его поведении, ментальности.

Подытоживая отметим, что демократическая модель Кыргызстана способ-ствовала пробуждению всех уровней этнической идентичности, начиная с ро-доплеменной, субэтнической и региональной, и заканчивая общеэтнической идентичностью кыргызов3.

Кыргызский регионализм в разрезе Юга и Севера, в различных областях следует воспринимать как лишь один из важнейших компонентов кыргызской

1 Джумабаев Э. «Культурная деградация приведет к исчезновению нашей нации» // http://www.kabarlar.org/politics/13763-kulturnaya-degradaciya-privedet-k-ischeznoveniyu-nashey-nacii.html2 См. подробнее Джумабаев Э.: интервью «ЦентрАзии» под названием «Бишкек де-градирует под натиском мырков» // http://rus.azattyk.org/content/kyrgyzstan_interview_jumabaev/25043807.html3 Болпонова А.Б. Север-Юг: проблема регионального вопроса // bizdin.kg/elib/jurnaldar/vik/2010_3/bolponova%20s



идентичности. Сам раскол кыргызского общества на «север» и «юг» больше идентифицированный, чем субкультурный. Здесь идентификация выступает больше как социальная классификация, характеризуется отношениями между ними. Приписываемый статус играет гораздо большую роль в региональном делении кыргызов, чем достигнутые характеристики самих групп.

Процесс формирования единой кыргызской этнонации продолжается. В советское время внутренние этнические противоречия между кыргызами ак-тивно подавлялись государством и компартией. Но в условиях слабости госу-дарственных институтов, которые только архивировали общественное созна-ние, в том числе этническую идентичность, этнорегиональная идентичность в сочетании с субэтнической и родоплеменной стала конкурировать с этнона-циональной и гражданской идентичностью.

Факторы идентичности кыргызов: город или село

По отношению друг к другу городской и сельский миры всегда находились в социокультурном противоречии. Кыргызстан является аграрной страной, где сельское население составляет около двух третей. Так, по данным Нацио-нального статистического комитета (НСК), наличного населения на 2005 год в КР было 5143,5 млн. человек, из них городского – 1830,4 млн. (около 35%) и сельского – 3313,1 млн. человек (около 65%)1.

В советское время миграция в направлении «село – город» весьма акти-визировалась, но все же была еще далека от своего потенциального пика. По переписи 1989 года, из 4,26 млн. жителей республики (в начале 1993 года уже 4,5 млн.) кыргызы составляли 12,7 городского и 66,2% сельского населения (русские соответственно 39,5%, в том числе в Бишкеке 65%, и 10,5%), в сель-ской местности проживало около 90% кыргызов2. Таким образом, всесоюз-ная перепись населения показала, что к концу 1980-х годов кыргызы все еще оставались «аграрным» этносом. Их относительно слабая урбанизированность имела свои причины. Например, можно вспомнить, что тоталитарное государ-ство, вторгаясь во все сферы жизни общества, жестко контролировало и ми-грационную политику.

Выстроенная во времена правления И. Сталина система сельского хозяй-ства, насильно прикреплявшая сельских жителей к земле, а точнее, к колхозу (они были лишены паспортов и, разумеется, не имели никакой возможности получить городскую прописку), долгие годы закрывала миграцию в города. Позже это достигалось за счет «держания» на плаву миллиардными и безвоз-

1 Демографический ежегодник КР: Годовая публикация. 2001-2005 гг. – Бишкек: НСК, 2006. С. 30.2 Современная общественно-политическая ситуация в Средней Азии и Казахстане // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. М., Институт этнологии и ан-тропологии РАН. 1993. № 50. С. 10.

25



вратными дотациями уже изначально стагнационно-кризисную производ-ственную жизнь колхозов и совхозов1.

Стоит сказать и о скрытой, но целенаправленной политике Москвы, декла-рировавшей свою приверженность идеям интернационализма, де-факто же выстраивавшей типичную модель этноцентристского государства с ориента-цией на доминирующую этнонацию. Это, в числе прочего, приводило к «руси-фикации» городов. В городах представители «европейских» национальностей образовывали своего рода профессиональную элиту, они – основной контин-гент квалифицированных промышленных рабочих, инженерного персонала, научно-технических работников. Среди квалифицированных рабочих кыргы-зы составляли всего 8%, инженерно-технических работников – 3%, а русские среди тех и других – около 60%2.

Как известно, урбанизация включает три главных демографических ком-понента3: сельскую миграцию, естественный рост городского населения и ур-банизацию аграрных районов. Прибыв в город, первое поколение кыргы-зов-мигрантов объективно еще выступало носителем сельской субкультуры и в своем демографическом поведении выражало установки на так называ-емый аграрный тип воспроизводства (то есть ориентацию на большее рож-дение детей). Но под влиянием установок урбанизированной субкультуры в следующих поколениях демографические стереотипы значительно изменя-лись (как правило, горожане ориентировались на одно-двухдетную семью). Следовательно, действие фактора естественного роста носило периодиче-ский характер, а его интенсивность зависела от «подпитки» новыми мигра-ционными волнами.

Урбанизация кыргызского этноса коррелировалась и урбанизацией сель-ских районов или рурбанизацией. За годы промышленного освоения террито-рий многие некогда сугубо сельские поселения были преобразованы в города или в ПГТ.

Итак, из трех вышеназванных демографических компонентов урбанизации кыргызского этноса наибольшую значимость имела все же миграция из села в город. Но она, как уже отмечалось, в то время сдерживалась целым комплек-сом причин. Главным же препятствием выступала ориентация на внерыноч-ную модель общественного развития.

В советской Киргизии побудительным моментом выбывания в город яв-лялись неразвитость сельской социально-культурной инфраструктуры, не-возможность в ее рамках реализовать комплекс молодежных экспектаций.

1 Шмелев Н. А платить все равно России. Интервью // Слово Кыргызстана. 10 сентября 1993 г. № 177.2 Русские в новом зарубежье: этносоциологический очерк. М., 1993. С. 34.3 См. подробнее об этом: Flanagan, William. Urban Sociology: Images and Structure. Third edition. – USA: Allyn&Bacon Ltd., 1999. – P. 32; Davis, Mike. Planet of Slums. – USA: Verso, 2007. – P.2.



Миграция была вызвана многими факторами: главным образом большим раз-рывом в уровне жизни сельской и городской (столичной) местности, высоким уровнем бедности – 43,1% в 2005 году, недостатком рабочих мест, особенно, в сельской местности, а также неравномерностью доступа к коммунальным ус-лугам и образованию1.

А постсоветская модель сельско-городской миграции «уникальна» уже не только в плане присущей ей иррациональности, но и главным образом своей масштабностью и стихийностью2. Разгосударствление отношений собственно-сти на селе обернулось почти одномоментным высвобождением огромнейшей массы людей, ранее связанных с колхозно-совхозной формой организации аграрного производства3. В поисках альтернативной сферы занятости и ста-бильного источника жизнеобеспечения волны обнищавших сельчан обруши-лись на города4.

И если представители так называемых «европейских» этносов отбывали главным образом в Россию (немцы – в Германию), то для сельских кыргызов естественным полюсом притяжения стала столица нашей республики5. Понят-но, что рост количества жителей Бишкека шел главным образом за счет сель-ских мигрантов6.

Вряд ли нужно доказывать, что урбанизация – позитивный процесс. Опыт истории показывает, что уровень экономической, социально-политической, правовой, наконец, просто бытовой культуры выше в том обществе, где выше показатели урбанизированности того или иного этноса, социума, нации в целом.

Вместе с тем нельзя не видеть и другой стороны урбанизации. Мировая история свидетельствует, что она способна порождать социальную, экономи-ческую и психологическую напряженность, быть источником дестабилиза-ции, препятствовать эффективному национальному строительству, вносить в ментальность тех или иных слоев населения идеи сепаратизма, выступать не фактором консолидации нации, но, напротив, способствовать ее «разлому».

1 См. об этом и об объемах и содержании разницы между сельскими и городскими жителями в: Кыргызская Республика: Оценка бедности. – Том. 1. – Всемирный банк. Отчет № 40864-КГ. – 12 сентября 2007 г. – С.6, 16.2 Миграцию необходимо остановить // Свободные горы. Май 1993. № 53 Брусина О.И. Киргизия: социальные последствия аграрного перенаселения // Этно-графическое обозрение№ 4. 1995. С. 96.4 Ситнянский Г.Ю. Современное состояние традиционных отраслей сельского хозяй-ства в горной Киргизии // Этнографическоеобозрение. 1993. № 1. С. 40-41.5 Костюкова И. Сельско-городские мигранты в Бишкеке: Социальные проблемы и уча-стие в национально-политическом движении // Этносоциальные процессы в Кыргыз-стане. М., 1993. С. 84-85.6 В 1990, 1991, 1992 гг. миграционное сальдо было отрицательным и составляло, главным образом за счет уехавших русскоязычных жителей, на 10 тыс. населения соответственно 93,1; 82,2; 172,3 человека (Стат. бюллетень. № 17 (35).С. 51) т.е. по годам примерно 40 тыс., 36 тыс., 77 тыс. человек. Русских в 1989 г. в Кыргызстане насчитывалось 917 тыс.

27



К тому же урбанизация часто порождает в людях чувство одиночества, отчуж-дения, порой превращая их в деструктивные личности1.

В силу уже отмеченных исторических обстоятельств расселение жителей Кыргызстана в своем этническом контексте достаточно четко дифференциро-валось по линии «село – город». В городах обосновывались преимущественно русские, а кыргызы проживали главным образом в сельской местности. По-этому при «входе» миграционных потоков в городах встречались не просто два пространственно локализованных социокультурных мира, но и два этни-чески разнородных субстрата. Это вызывало не только взаимопроникновение, но и взаимоотторжение неадекватных образов жизни.

Как носители сельской, следовательно, традиционной культуры, кыргызы-мигранты были вынуждены осваивать в городах чуждые им культурные цен-ности и стереотипы, социальные роли и образ жизни, присущие как собствен-но городской субкультуре, так и культуре доминирующей этногруппы.

В результате выделенных моментов в городах появлялись динамические социальные поля, где действовали разновекторные силы притяжения и от-торжения, разнообразная гамма социально-групповых интересов: этнических, региональных, профессиональных, элитных и т.д., их носители могли подолгу жить бок о бок в состоянии определенного симбиоза, но сохраняли при этом чувство потенциальной ксенофобии.

Мигранты из села в город – уже жители города2, но еще не горожане, ибо во многом отличаются от тех, кто родился и вырос в городе. Пройдя перво-начальную социализацию в сельской местности, они привносят в город при-сущие им системы ценностей, психологию, стереотипы и установки, особые потребности, отличающие их от горожан. Все это затрудняет адаптацию к ур-банизированной субкультуре.

В такой ситуации маргинальное состояние может вызывать дезориентацию в иерархической структуре ценностей, разрушать систему мотиваций и мо-ральную регуляцию поведения. Такие проблемы городов, как преступность, алкоголизм, наркомания, бездомность, порождающие массовый слой носи-телей социальной эксклюзии, то есть индивидов, исключенных из городского

1 Абылхожин Ж. Казахстан: рурализация городов и экскалация конфликта между «мо-дернизатеорской» и «традиционисткой» идентичностями // Центральная Азия и Кав-каз. 2003. С. 67.2 Национальный статистический комитет КР (НСК КР) дает следующие цифры по межобластной миграции: в Бишкек (Горкенеш) в 2001 году прибыло 8587 человек, а в 2005 – 10234 человек; общая сумма увеличения числа столичного населения 2001-2005 гг. составила 30733 человек. Однако наиболее релевантными выглядят сведения, приведенные в отчете, сделанном экспертами Всемирного банка, подчеркивающие ва-риативность сведений о численности населения новостроек от 110966 до 300 тысяч человек, полученных из различных источников // Городские жилмассивы или «ново-стройки» в Кыргызской Республике: Проблемы и варианты. – Всемирный банк. – Ян-варь 2007. – С.6.



«мейнстрима» и подвергающихся дискриминации в доступе к материальным и социальным благам1, во многом были связаны именно с этим.

Проблемы пороговой сельско-городской маргинальности изучены весьма основательно. Мы же хотим обратить внимание на процессы, которые стали отчетливо проявляться примерно с конца 1980-х годов. Именно в тот и после-дующие периоды потоки сельских жителей, устремившиеся в города в поисках лучшей доли, стали столь обширными, что начали «затапливать» их, урбаниза-ция все чаще походила по своим последствиям на процессы рурализации или кантрификации. Человек может приехать сюда из Баткена и обнаружить, что Бишкек – это всего лишь большой Баткен, они находят здесь своих земляков и живут, как и жили раньше в провинции. Население страны по разным при-чинам прибывает в столицу и оседает или временно проживает главным об-разом в новостройках2.

В современных условиях в реалиях городов определенным образом проецируется и тезис Хантингтона о столкновении цивилизаций. Мы имеем ввиду такую его проекцию, как противостояние функционирующих в про-странстве города «модернизированной идентичности» и «идентичности тра-диционалистской». Под первой подразумевается способность и стремление человека к самоидентификации, то есть к такой индивидуализации, когда он становится свободным от всех форм личной зависимости. Это такая социаль-ность, где индивид не может и не желает соотноситься с традиционным сооб-ществом3. Под традиционалистской идентичностью понимается ориентация на солидаристский тип социокультурной регуляции.

Стоит уточнить, что традиционализм ни в коей мере не воспринимается как тождество понятия «традиции». Традиция выполняет функцию социальной па-мяти, транслятора информации и социального опыта, без нее, наконец, невоз-можны коллективная адаптация к окружающей среде и культурная социализация.

В традиционализме же усматривают мировоззренчески оформленную ре-акцию на попытки выйти из статики, на любое движение, на изменение или перспективу перемен.

Традиционализм – «это мировоззрение, если можно так сказать, безальтер-нативное: в нем нет проблемы выбора принципов поведения, ибо определен-ные принципы приняты раз и навсегда как естественные и единственно воз-можные; здесь нет места для различий между «есть» и «должно быть»4.

1 Тихонова Н. Социальная эксклюзия в российском обществе // Общество и экономи-ка.№ 12 2002. Москва 2 Основными причинами миграции в город является, по данным Всемирного банка, поиск работы (28%) и обучение (31%). См. об этом: Кыргызская Республика: Оценка бедности. – Том. 1. – Всемирный банк. Отчет №40864-КГ. – 12 сентября 2007 г. – С.67.3 Болгов В. И. Социологический анализ новых форм социокультурной жизни // Социо-логические исследования № 2. 2003. С. 56-57.4 Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990. С. 369, 377.

29



Итак, традиционализм – фанатичная, почти на уровне бессознательного апология прошлого. И если традиция, уменьшая скорость изменений в обще-стве, все же допускает их, чем обеспечивает возможность его свободного раз-вития и упорядоченность, то традиционализм однозначно выступает депрес-сантом общественного организма, ибо блокирует проникновение в его поры любых несанкцанированных и не освященных прошлым новаций1.

В условиях новых вызовов времени «традиционалистская идентичность» не выдерживает конкуренции с «идентичностью модернизированной». Но, к сожалению, приходится констатировать, что ее сопротивление отнюдь не бесперспективно. Во-первых, тенденции традиционализма имеют мощный ресурс, то есть возможность апеллировать к таким государственно-санкца-нированным установкам, как «идея национального самосознания», «восста-новление исторических корней», «языковая компетентность» и т. д. В этом же направлении удобно обыгрывать латентные идеи, а порой и криптопризывы к этноцентризму и этнократии2.

Второй ресурс – продолжающая оставаться обширной база воспроизвод-ства потенциальных «агентов» традиционализма в лице более чем 50% сель-ского населения, находящегося в пространстве императивного влияния аграр-ной социокультурной регуляции.

В последнее время критическая масса «традиционалистской идентичности» растет в городах столь интенсивно, что ее «угнетающая» функция проникает практически во все сферы жизнедеятельности социума и государства. Можно без труда обнаружить множество подтверждений такого проникновения, мы же ограничимся лишь несколькими иллюстрациями на этот счет.

Для сельской ментальности характерно мощное присутствие консерватив-ной тенденции. В отличие от той, что «вырастет из сомнения и неудовлетво-ренности прошлым опытом и ориентируется на изменения существующего социального устройства… выражается в более или менее явной оппозиции к окружающей действительности и ее отрицании»3. Эта тенденция «работает» на сохранение существующего порядка в его неизменном виде и поэтому может быть названа еще и «стабилизирующей»4. Консервативно-стабилизирующая тенденция оттого и является атрибутом собственно традиционного общества, что основана на некритическом признании и консервации опыта прошлого.

Из традиционной системы распределения и обмена в современные реалии городской жизни перенесен и такой институт, как реципрокация. Под ней по-нимают такую циркуляцию материальных благ и услуг между людьми, которая

1 Там же. С. 377.2 См. подробнее: Омаров Н. «Суверенная этнократия» и поиски национальной иден-тичности // www.apn.kz/publications/article6002.htm3 Добровольский К. Традиционная крестьянская культура. В кн.: Великий незнакомец. М., 1991. С. 196.4 Там же. С. 196.



выступает как проявление и подтверждение существующих между ними обя-зательств1.

Реципрокация – важнейший фрагмент когнитивной карты традиционного общества, общепринятая норма, отклонение от которой вызывает не только непонимание, но и осуждение. Вот почему то, что в постаграрном этносе ква-лифицируется как взятка и коррупция, в традиционной ментальности интер-претируется совершенно иначе2.

«Традиционалистское тождество» – во многом массовая совокупность глубо-ко фрустрированных индивидов. Утратив прежние ценности, но еще не познав смысл новых, эти люди утрачивают стрежневую ориентацию. На ментальном уровне они впадают в состояние, которое В. Франкл очень точно назвал «экзи-стенциальным вакуумом», то есть острое чувство пустоты и смыслоутраты3.

Разрушение жизненных ожиданий и установок, ощущение утраты смысла, пронизывающие маргинальное общественное настроение делает глубоко фру-стрированного человека наиболее массовым типом личности. Такой индивид легче всего воспринимает идеологию традиционализма.

Традиционалистская ориентация санкционирует дилетантизм и невеже-ство4, так как ее задача не столько утверждение «своих» культурных ценно-стей, сколько игнорирование принципов уважения, знания и понимания дру-гой культуры.

Сегодня в Кыргызстане прослеживается явное противостояние модерни-заторского и традиционалистского видения путей развития общества. Со-гласно декларациям, государство связывает свое будущее с идеями модерни-зации, понимаемой как выстраивание в фарватере развития стран – авангарда всемирно-исторической эволюции. Однако несмотря на это, традициона-лизм – система исторически сложившихся, а потому давно устоявшихся воз-зрений – продолжает играть роль одного из самых массовых оппозиционных институтов. А его конкуренция с модернизаторской тенденцией за влияние на качество общественно-исторической динамики обостряется. Во многом имен-но от исхода соперничества этих культурно-цивилизационных «партий» зави-сят выбор общества и перспективы его дальнейшего развития.

1 Семенов Ю.И. Теоретические проблемы «экономической антропологии». В кн.: Этно-логические исследования за рубежом». М., 1973.2 См. об этом подробнее: Бейшембаева А. Ментальные основы коррупции // САЯСАТ policy № 9 2004. С. 41-45.3 Франкл В. Человек впоисках смысла. М., 1990. С. 25.4 Иванова И.И. Национальная ментальность и национальная философия // Вызовы со-временности и ответственность философа: Материалы «Круглого стола», посвящен-ного всемирному Дню философии. Кыргызско-Российский Славянский университет. – Бишкек, 2003. С.180.

31



ЗаключениеВ условиях возрождения новой архаики более инновационно настроен-

ное население в массовом порядке выезжает из регионов в столицу. И здесь уже для адаптации мигрантов и закрепления на новом месте воспроизводят-ся вновь традиционные практики и институты общинного взаимодействия в виде землячеств, разного рода семей и т. д., очерчивая круг приближенных лиц и блокируя для других групп вход в экономику. При помощи действия механизма миграции-рурализации с новой силой возрождаются традицион-ные практики и институты как реакция на резкое изменение среды. Но в от-личие от советского периода, когда население мигрировало из села в город зачастую под прессом административного принуждения, в переходном пери-оде пресс экономического давления приходит ему на смену и закрепляет про-цесс возрождения новой архаики. Уже в переходный период к рынку через проводимую государством модернизацию – рурализацию – миграцию в еще более жесткой форме воспроизводятся унаследованные с прошлого периода традиционные институты и практики. Эти процессы, обуславливающие не-избежную рурализацию городов и утверждение неотрадиционализма, явля-ются ярким подтверждением правильности выводов, полученных нами о со-хранении инерционности действия социальных регуляторов, унаследованных с прошлых периодов развития аграрных сообществ, несмотря на все новации рынка. Тем самым в условиях глобализации под действием механизма, унасле-дованного с прошлого периода развития аграрного сообщества в Кыргызстане: аграрные инновации – миграция – рурализация города – неотрадиционализм, происходит очерчивание жестких рамок, отличающих одно этнокультурное сообщество, например кыргызстанское, от другого, например, стран Западной Европы, откуда и шло просвещение новыми идеями модернизации.

Особенно взрывоопасно эти процессы происходят там, где стагнация и ру-рализация городов приводит к возрождению элементов неотрадиционализма, консервативности, национальной и этнической обособленности, взрыхляя тем самым почву для насаждения различного рода ксенофобий и этнических кон-фликтов.



УДК 370.174

РОЛЬ ОБРАЗОВАНИЯ В ФОРМИРОВАНИИ ОБЩЕГРАЖДАНСКОЙ

ИДЕНТИЧНОСТИЧ.М. Кошоева

Cтатья посвящена исследованию процессов формирования общеграждан-ской идентичности в современном Кыргызстане. Сделан анализ факторов становления общегражданской идентичности. Делается вывод, что духов-но-нравственное и социальное самоопределение молодежи Кыргызстана происходит в условиях смены традиционных устоев жизни, ценностей и идеалов, принципов и норм жизни. Обеспечить интеграцию населения может целостная инновационная система поликультурного образования.

Ключевые слова: общегражданская идентичность, этническая иденти-фикация, полиидентичность, факторы общегражданской идентичности, социализация молодежи, образование, социокультурные ценности, по-ликультурное образование, многоязычное образование.

Введение. На современном этапе развития Кыргызстана, происходящем в условиях динамичного развития и кардинальных изменений мира, особен-но важно обеспечить гражданский мир и социальную стабильность, для чего необходима в первую очередь консолидация граждан. Трагические события межэтнического конфликта 2010 года, произошедшие на юге Кыргызстана, наглядно продемонстрировали противоречивый характер этнической иден-тификации. Экономическая и политическая нестабильность, значительные изменения в государственно-общественном устройстве могут привести к се-рьезным и необратимым процессам самоидентификации граждан республики. Слабый уровень общегражданской идентичности, который в гуманитарной науке определяется как «конфликт с новыми реалиями, повлекший за собой бурный процесс отказа от прежних социальных ролей, национальных само-определений, идеологических масок, что актуализирует проблему воссоздания целостности общегражданского «Мы» с учетом его цивилизационных особен-ностей» 1, может повлечь за собой разрушение и самого общества, и взаимоот-ношений между этносами, имеющими общие географические, политические, социальные, духовные и иные связи. В условиях поликультурного, полиэт-ничного и поликонфессионального разнообразия страны совершенствование

1 Шевченко А.В. Информационная устойчивость политической системы. М., 2004. С. 36.

33

Ч.М. Кошоева


и разработка механизмов социальной интеграции является важным шагом на пути к общегражданской солидарности и формированию интегративной гражданской идентичности.

Понимание и сущность общегражданской идентичности. Общегражданскую идентичность следует рассматривать как структурный компонент социальной идентичности и определять как результат процесса самоотождествления субъекта с соответствующими социальными группами на когнитивном и эмоциональном уровнях личности. В структуру общегражданской идентичности входят: общена-циональная государственная идентичность – соотнесение себя с определенным государством, восприятие своих конституционных прав и обязанностей; патри-отизм – наполнение государственной идентичности ценностным содержанием; гражданственность – качества гражданина, характеризующие его как активного члена государства и общества, не только следующего своим правам и обязанно-стям, но и реально участвующего в общественной и политической жизни.

В основе общегражданской идентичности лежит потребность общества в интеграции через приобщение к общим для данного социума ценностям и целям, выражаемым такими ценностными символами, как Родина, страна, государство, которые наполняются конкретным содержанием через социо-культурный контекст. Вместе с тем известно, что обновление ценностной си-стемы общества требует большего времени, чем модернизация политических институтов. Эффект «запаздывания» ценностных изменений создает трудно-сти для процесса социализации граждан, в рамках которого решаются основ-ные проблемы формирования общегражданской идентификации1.

Преодоление идентификационного кризиса актуализирует необходимость целенаправленного формирования идентичности и усиления контролируемой социализации подрастающего поколения со стороны институтов, транслиру-ющих позитивные групповые солидарности. В нашем случае считается очевид-ным, что воспитание гражданской ответственности опирается на гармоничное сопряжение этнокультурного самосознания и общегражданской идентично-сти обучающихся, формирующиеся прежде всего в системе образования.

Факторы становления общегражданской идентичности. В практике ана-лиза проблематики идентичности признан тезис о том, что на формирование и проявление общегражданской идентичности влияет целый ряд факторов, обусловленных особенностями социального окружения этнических групп, к которым они принадлежат: особенности этнической социализации в семье, школе и ближайшем социальном окружении; особенности этноконтактной среды; статусные отношения между этническими группами. Исторически на территории Кыргызской Республики проживают десятки этнических групп со своей историей, языком и культурными особенностями. В этих условиях важ-

1 Семененко И.С. Гражданская идентичность // Политическая идентичность и полити-ка идентичности: в 2 т. Т. 1: Идентичность как категория политической науки: словарь терминов и понятий / Отв. ред. И.С. Семененко. – М.: РОССПЭН, 2012. – С. 77.



но создание оптимальных возможностей для взаимодействия представителей различных этнических культур в интересах общенационального единства. Как известно, преемственность в формировании общегражданской идентичности обеспечивает система образования и другие институты социализации, ядром которых является система гражданского образования молодежи.

В процессе обучения у учащихся формируются определенные социокуль-турные ценности, в частности, уважение к власти, законопослушность, ответ-ственность и дисциплина. Социализация предполагает усвоение широкого круга ценностей, понятий и ожиданий, на основе которых складывается по-вседневная жизнь людей. Образование – часть этого процесса. Хотя общеоб-разовательные школы и колледжи предназначены для передачи знаний, в них непроизвольно усваиваются и другие ценности общественных отношений.

Система образования в стране формирует восприятие многообразия и этнического равенства. Образование может стать важным средством фор-мирования представлений и ценностей, поддерживающих равноправное со-существование различных этнических групп, либо противостоящих ему. Пер-востепенное значение для поощрения понимания и сосуществования имеют содержание образования и его структурная организация. Социокультурный опыт общения, полученный в школе, может способствовать позитивным от-ношениям между различными этническими группами, и следовательно, иско-ренению предвзятости.

Однако необходимо отметить, что духовно-нравственное и социальное са-моопределение молодежи Кыргызстана происходит в условиях смены тради-ционных устоев жизни, ценностей и идеалов, принципов и норм. Противоре-чивость функционирующих в обществе ценностей и норм жизни затрудняет для молодого человека процесс обретения собственной социальной и личност-ной идентичности, а также стимулирует проявления недоверия и нигилизма. Как показывает практика, формирование идентичности молодежи Кыргыз-стана осуществляется в условиях значительного ослабления социализирую-щих функций базовых институтов, в первую очередь системы образования. Это оказалось связано с разрушением многих привычных норм, с трудно-стью интеграции прошлого и будущего, разных коммуникационных потоков и систем социальных взаимодействий на индивидуальном и коллективном уровнях.

Ослабление роли и функции образования в первую очередь демонстрирует проблема охвата детей дошкольного и школьного возраста. Так министр об-разования и науки Кыргызстана Канат Садыков констатировал, что проблема непосещения детьми школ приобретает серьезные масштабы. В Кыргызстане, согласно официальной статистике, из 1 млн. 37 тысяч детей школьного воз-раста около 6 тысяч не ходят в школы1.

1 Асанов Бакыт. 30 000 детей не ходят в школу: http://rus.azattyk.org/content/kyrgyzstan_education_child/24397284.html

35



По инициативе Детского фонда ООН Институт статистики ЮНЕСКО про-вел исследование на предмет посещения детьми школ в Кыргызстане. Среди основных причин непосещения школ респонденты назвали финансовые труд-ности, семейные проблемы, нежелание учиться. На вопрос о занятиях вместо школьной учебы, 71% опрошенных назвали работу на базаре1.

Реалии современной жизни, экономические трудности приводят к тому, что дети получают ранний опыт зарабатывания денег, происходит стреми-тельное социальное взросление ребенка, признание детьми в качестве главно-го приоритета помощи родителям, семье. Конечно, многие из этих проблем являются следствием бедности. Однако нельзя оправдать бедностью все наши беды. Так респонденты в качестве причин, почему они не ходят в школу, также отметили жестокость «школьного мира»: оскорбления, унижения со стороны детей и даже учителей, нетерпимость к различиям между детьми, в том числе имущественным, школьный рэкет.

Эксперт по проблемам образования Гулжамал Султаналиева отмечает сле-дующие факторы, влияющие на непосещение детьми школ2. К ним она отнесла нехватку школ, а также низкий уровень заработной платы учителей и воспи-тателей, что приводит к снижению мотивации и соответственно качеству образования. Внутренняя миграция населения республики приводит к дополни-тельному наплыву детей, прежде всего, в городские школы, что приводит к еще большему уплотнению учебных мест. Все это провоцирует рост коррупции при приеме детей в школы. Городская школа становится довольно дорогим, недоступным и неприветливым местом для большинства наших детей. Это же можно сказать и о наших дошкольных учреждениях.

Данные экспертной статистика констатируют, что детей, которые не ходят в школу, в два раза больше в сельской, чем в городской местности. В Кыргыз-стане большинство населения проживает в сельской местности, характеризу-ющейся более высоким уровнем рождаемости, соответственно, более высоким риском попадания за черту бедности. К тому же безработица и социальная не-обеспеченность толкает трудоспособное население искать шанс прокормить семью либо в других странах, либо в городе, данные процессы породили новую категорию детей, «кочующих» вместе с родителями или вовсе оставшихся без их контроля и внимания. Они часто не могут привыкнуть к новой школе, те-ряют мотивацию к обучению.

В данных условиях стали массово возникать индивиды, а также отдельные группы людей, характеризующиеся полиидентичностью, или «размытой иден-тичностью», сознание которых оказалось фрагментированным, и они уже не могли ответить однозначно на вопрос, кем они являются.

Проблема непосещения школ требует не просто дополнительных, а си-стемных мер от государства и общества: это и изменение законодательства,

1 См. там же.2 См. там же.



и усиление профилактики, и полноценная работа с семьей, повышение общего благосостояния наших граждан. Здесь нужны скоординированные действия всех государственных структур, системы образования, органов местного са-моуправления, правоохранительных органов, международных организаций, средств массовой информации.

В соответствии с потребностями и перспективами экономического и соци-ального развития республики в недавно принятых стратегических документах, таких как Стратегия устойчивого развития Кыргызской Республики на пери-од 2013-2017 годы, Концепция укрепления единства народа и межэтнических отношений в Кыргызской Республике, обозначены задачи развития языковых компетенций жителей страны. В то же время языковая среда за последние де-сять лет во многих регионах страны существенно изменилась, возможности овладеть неродными языками и культурой за счет проживания в многоязыч-ной среде значительно сократились, так как многие регионы стали моноэтни-ческими.

Особое внимание к данным вопросам продиктовано и сформировавшими-ся в обществе потребностями повышения качества языкового образования: освоение государственного и официального языков, улучшение условий об-учения на родных языках, а также изучение иностранных языков. Запрос ка-сается овладения разными языками не как системой грамматических форм, а в качестве активного средства общения.

Все это ставит на повестку дня решение таких задач как формирование но-вых подходов в многоязычном образовании и создание условий для их разви-

Языки обучения в Кыргызской Республике1:

Наименова-ние обла-

стей

Всегошкол кырг рус узб кырг-

рускырг-

узб

рус-кыр-

уз

рус-узб кыр-тад другие

Джалал-Абад 341 247 10 13 26 24 1 5

Ош 585 434 22 82 17 12 1 12 1 2 сме-шанные

Баткен 226 126 2 19 7 8 3 2 тадж. 1 сме-шанная

Чуй 290 110 72 92

Талас 116 92 5 17 1 сме-шанная

Нарын 58 44 2 12Иссык-Куль 162 103 8 49Бишкек 96 7 29 31 49

1 Тагаев М.Дж., Борчиева Б.Т., Нурматов А.М., Жайлообаев Б. Модели многоязычного образования в Кыргызстане: Анализ ситуации и перспективы внедрения; Специфика внедрения многоязычного образования в Кыргызстане // По материалам обследова-ния школьных учреждений Кыргызской Республики. Б., 2008 – с.18-19.

37



тия. Многоязычное и поликультурное образование позволит избежать наци-ональной ограниченности, культурной и экономической изоляции, обеспечит подготовку кадров на уровне современных требований.

Сегодня для Кыргызстана важен переход «от многоязычной страны – к мно-гоязычному индивиду», обладающему навыками жизни в поликультурном об-ществе. Необходимо закрепить цель поликультурного образования – создание единого образовательного пространства, обеспечивающего общий стандарт и качество обучения независимо от языка обучения в школе.

В настоящее время в Кыргызстане накоплен определенный опыт внедрения и развития многоязычного и поликультурного образования.

Однако несмотря на достигнутые успехи, необходимо отметить, что не-достаточно обеспечены условия для полноценного развития многоязычного и поликультурного образования. Прежде всего, такое положение касается ин-формационной сферы, программно-методического ресурса и кадрового по-тенциала.

Исследование общегражданской идентичности. Изучению данных про-блем было посвященно авторское исследование, проведенное в апреле 2014 года во всех областях республики в форме полуструктированного интервью, выборка составила 1067 респондентов. Целью исследования является выявле-ние уровней, базовых и второстепенных параметров общегражданской иден-тичности кыргызстанцев, факторов, влияющих на их формирование. Обосно-вание цели исследования предполагало решение таких задач, как определение институтов, влияющих на формирование общегражданской идентичности кыргызстанцев, определение динамики и перспектив развития общеграждан-ской идентичности в Кыргызстане.

Выясняя факторы, которые способствовали осознанию себя гражданином Кыргызстана, респондентам был задан вопрос: «Что помогло Вам почувство-вать/осознать себя кыргызстанцем?». 21% от числа опрошенных респонден-тов отметили, что прежде всего паспорт гражданина Кыргызской Республики и другие официальные документы помогли им осознать себя кыргызстанцами. На вторую позицию среди факторов становления общегражданской идентич-ности респонденты поставили семью – 19%, от числа ответивших. И только на третьей позиции данных факторов респонденты распределили систему об-разования – 15,5% от числа ответивших. Затем практически на равных пози-циях идут следующие факторы, повлиявшие на осознание себя гражданином Кыргызстана. Респонденты указали в числе таковых национальные праздники, знаменательные даты, их отметили 9,5% от числа опрошенных. Государствен-ную политику, а также религиозные обряды и ритуалы как факторы, влияю-щие на формирование сознания граждан отметили 9,4% от числа опрошенных. Культурный фактор в виде книг, литературы, музыки, песен отметили 8,8% от числа опрошенных и, наконец, на последнее место респонденты поставили та-кой фактор как СМИ – 4,6% от числа опрошенных.



Необходимо отметить, что такой важнейший фактор воздействия на со-знание граждан республики, как СМИ, респонденты отметили лишь на последнем месте, что говорит о том, что он играет незначительную роль в деле формирования общегражданской идентичности в современном Кыргызстане.

Ответы респондентов на следующий вопрос: «В каких учебных заведениях должны/можно воспитать достойного гражданина Кыргызстана?» показали значимость всей системы образования как фактора, ответственного за воспита-ние и формирование общегражданской идентичности – 38,1% от числа опро-шенных. Однако необходимо отметить, что 26,1% от числа ответивших считают, что воспитание надо начинать как можно раньше, а именно с системы дошколь-ного образования. Следующие уровни системы образования практически имеют одинаковую значимость в воспитании гражданина Кыргызстана. Так респон-денты отмечают роль вузов в деле воспитания – это 16,3% от числа опрошенных, средней школы – 13,6% от числа опрошенных и на последнем месте – колледжи, училища и техникумы (3,7% от числа опрошенных). Видимо это связанно с тем, что их численность в постсоветский период значительно сократилась.

Отсюда вытекает вывод, что формирование принципов патриотизма, зна-комство с Родиной необходимо начинать с самого раннего возраста и с эле-ментарных вещей, понятных маленькому ребенку. Здесь полезен опыт амери-канской системы образования, которая начинает знакомство с дома, в котором живет ребенок, постепенно выводя его на родную улицу и т.д. При этом воспи-татель знакомит ребенка с теми людьми, которые сделали наибольший вклад в развитие его улицы, района, города, области и т.д.

Следует отметить, что охват детей дошкольного возраста в Кыргызстане яв-ляется, по словам эксперта в области образования Аскарбека Мамбеталиева, по сравнению с соседними странами, просто удручающим. Он отметил самый низкий показательпосещения детских садов в Центральной Азии – только 13% детей дошкольного возраста.

Проблемы доступности качественного образования поднимает вопрос «Можно ли в современном Кыргызстане получить хорошее образование?». Большинство респондентов (47,2% от числа опрошенных) отметили, что в Кыргызской Республике качественное образование доступно для всех жела-ющих. Данный факт является несомненным завоеванием демократических ре-форм и модернизации системы образования современного Кыргызстана. Од-нако необходимо отметить, что некоторые респонденты при этом заметили, что качество образования сегодня зависит, прежде всего, от усердия и желания самого учащегося. Таким образом, фактор самообразования в современном обществе становится более значимым, и это является закономерностью в ин-формационном обществе с его технологиями.

На втором месте идет позиция респондентов, что в Кыргызстане хорошее образование скорее доступно, чем нет – 39% от числа опрошенных. Необхо-

39



димо отметить, что на третьем месте идет позиция респондентов, считающих, что хорошее образование в республике совсем отсутствует, – 7,8%. И на по-следнем месте занимает позиция респондентов, считающих, что доступ к ка-чественному образованию в республике значительно затруднен для населения республики – 5% ответивших респондентов.

Данные ответы респондентов свидетельствуют о том, что система образова-ния в современном Кыргызстане несомненно добилась значительных успехов в демократичности, открытости и улучшении системы. Однако насторажи-вают такие тенденции как падение степени доступности хорошего образова-ния – половина опрошенных респондентов сомневаются в его доступности, либо считают, что доступ к нему значительно затруднен, либо его вовсе нет.

Следующий вопрос был направлен на выявление роли и значимости об-разования в становлении общегражданской идентичности. Респондентов, ко-торые доверяют, но не в полной мере образованию как фактору становления общегражданской идентичности оказалось большинство – 33,9% от числа от-ветивших. Тогда как полностью доверяют системе образования Кыргызстана 30% от числа опрошенных. И респондентов, которые совершенно не доверяют системе образования такую значимую роль как воспитание достойного граж-данина Кыргызстана, оказалось 26,4% от числа опрошенных. Ответы респон-дентов наглядно показывают, что существуют значительные проблемы содер-жательного и воспитательного аспектов образования в Кыргызстане.

Система образования – важнейший институт общественного воспроизвод-ства и государственной безопасности, ведущий фактор сохранения и развития национальных культур и языков, действенный инструмент культурной и по-литической интеграции общества. Поэтому, чтобы обеспечить гражданский мир и социальную стабильность, создать благоприятный режим социализации новых поколений особенно важно добиться наибольшей доступности и улуч-шения качества образовательных услуг в республике.

Для того, чтобы каждый представитель молодежи осознал себя граждани-ном Кыргызстана, уважающим свою Родину и несущим ответственность за ее судьбу в современном мире, необходимо гармоничное формирование системы общегражданской идентичности, включающей в себя государственный, груп-повой и индивидуальный уровень идентичности.

В обществе необходимо формирование четкого собирательного образа, описывающего качества истинного гражданина Кыргызской Республики, слу-жащего эталоном и образцом для подражания. Следующий вопрос нашего исследования был направлен на уточнение насколько хорошо сформирова-ны у населения Кыргызстана коллективные представления о характеристике гражданина. Был задан следующий вопрос: «Что нужно сделать для того, что-бы быть настоящим гражданином своей страны?».

Ответы респондентов свидетельствуют о том, что коллективные представ-ления довольно точно и однозначно трактуют характерные черты гражданина.



Все респонденты единодушно отметили, что настоящий гражданин своей стра-ны должен соблюдать законы, платить налоги, защищать Родину, служить в ар-мии, принимать активное участие в жизни страны, честно работать во благо Ро-дины и бороться с коррупцией, соблюдать общественный порядок. Необходимо отметить, что на государственном уровне идентичность граждан сформирована довольно четко, о чем свидетельствуют ответы респондентов: абсолютно по всем вышеперечисленным позициям и чертам характеристики гражданина были по-лучены одинаковые значения – 99,4% от числа опрошенных.

Для выяснения роли и важности характеристики и ценностей в системе общегражданской идентичности респондентам был задан следующий вопрос: «Какого человека можно назвать «Настоящим гражданином Кыргызстана»?». Большинство респондентов в возрасте от 18 до 29 лет считают, что настоящий гражданин должен любить свою Родину (46% от числа опрошенных), тогда как тех, кто считают, что он должен работать для ее блага, лишь 14% от числа опрошенных. При этом многие отметили, что работать для блага Родины оз-начает, прежде всего, работать, не уезжая за пределы республики. Из ответов респондентов вытекает, что аффективные ценности в общегражданской иден-тичности играю значительную роль, тогда как когнитивные и прагматические ценности смещаются на второстепенные роли.

После характеристики общегражданской идентичности мы перешли к уточнению как данные коллективные представления коррелируют с инди-видуальными. Для этого был задан следующий вопрос: «Хотели бы Вы поехать на заработки за пределы Кыргызстана?» Были получены следующие ответы респондентов в возрасте от 18 до 29 лет: большинство ответивших молодых людей хотят уже в ближайшие 1-2 года уехать на заработки в Россию – 41,6%. В ближайшие 3-4 года хотят уехать на заработки в Россию – 38,8% от числа ответивших и в ближайшие несколько лет – 29,3%. Молодые люди, которые хотят уехать на заработки за пределы республики, но не знают когда – 40,5% от числа ответивших. Однако радует то, что среди молодых людей Кыргызстана есть такие, которые хотят работать и трудиться, не уезжая за его пределы, та-ких оказалось 27,4% ответивших респондентов.

Однако ответы респондентов наглядно демонстрируют нам, что большин-ство молодых людей индивидуальные интересы ставят выше коллективных ценностей. В реальной жизни молодежь Кыргызстана поступала бы в соответ-ствии с индивидуальными потребностями.

Следующий вопрос был направлен на выявление представлений о граж-данской ответственности и активной позиции респондентов: «Как часто Вы участвуете в сельских сходах, курултаях, общественных слушаниях, других со-браниях Вашего местного самоуправления?». Ответы респондентов распреде-лились следующим образом:

1. Да, часто – 17,7%2. Да, иногда – 25,7%

41



3. Да, редко – 18,1%4. Нет, не участвую – 36,7% Активная гражданская позиция населения является непременным услови-

ям выживания и развития современного государства. Однако мы видим, что в современном Кыргызстане основное население (36,7% ответивших респон-дентов) совсем не проявляет интереса к общественным проблемам. Хотя об-надеживает тот факт, что около 18% опрошенных респондентов активно уча-ствуют в жизни общества и проявляют свою гражданскую позицию. Следует отметить, что около 45% иногда участвуют в жизни общества и проявляют свою гражданскую сознательность, хотя и редко.

Эффективность политических и гражданских институтов, целостность тер-ритории, социальная мотивированность населения, успех экономических ре-форм, а в конечном счете – будущее нашего государства в значительной степе-ни определяется активной гражданской позицией населения, необратимостью и темпами становления кыргызского общества.

Из сказанного следует, что высшей ступенью процесса духовно-нравствен-ного развития личности, его гражданского и патриотического воспитания яв-ляется ступень общегражданской идентичности. Кыргызстанцем становится человек, осваивающий культурные богатства своей страны и многонациональ-ного народа Кыргызской Республики, осознающий их значимость, особенности, единство и солидарность в судьбе Родины. Законопослушность, правопорядок, доверие, развитие экономики и социальной сферы, качество труда и обществен-ных отношений – все это непосредственно зависит от принятия гражданином общенациональных и общечеловеческих ценностей и следования им в личной и общественной жизни. Важнейшую роль при этом выполняет образователь-ное пространство, которое на базе укрепления общегражданской идентичности формирует целый комплекс идентификационных самоопределений.

Заключение. Сфера образования призвана обеспечивать духовно-нрав-ственное развитие и воспитание личности для становления и развития его гражданственности, принятия гражданином национальных и общечелове-ческих ценностей и следования им в личной и общественной жизни. Ины-ми словами, образовательные учреждения должны воспитывать гражданина и патриота, раскрывать способности и таланты молодых людей, готовить их к жизни в высокотехнологичном конкурентном мире. Молодой человек дол-жен быть не просто «потребителем» духовных ценностей (толерантности, до-брожелательности, сотрудничества, милосердия, добра, красоты и т.д.), но и их активным «генератором».

Дошкольные учреждения в данном процессе играют первостепенную роль, что также показывают ответы респондентов. Государству нужно сделать все возможное для того, чтобы как можно больше расширить сеть данных уч-реждений. В этом плане государству и Министерству образования и науки КР необходимо поддерживать и не мешать инициативе как частных садиков,



так и государственных, особенно сельских школ. Имеется в виду налоговые и другие преференции для частных садиков в обмен на то, что в программу данных учреждений будут входить уроки кыргызского языка, любви к Родине и патриотизма. Необходимо разработать новую методику по данным урокам для детей младшего возраста. В этом плане весьма позитивен опыт американ-ской системы образования, которая начинает с элементарных понятий, таких как родной дом, улица, соседи и т.д. При этом примеры патриотизма имеют прикладной характер, такой, например, как уборка и благоустройство своего дворика, улицы и дальше по мере взросления мы приходим к вкладу каждого гражданина в развитие своего государства.

С другой стороны, поддерживать инициативу сельских школ по откры-тию классов дошкольного образования. Особенно этот опыт весьма успешно можно внедрять в тех районах, где наблюдается неукоплектованность средних школ, что также позволить решить проблему сокращения штата и безработи-цы среди учителей.

Развитие системы поликультурного образования является неотъемлемой частью общей стратегии культурного развития, которая исходит из необходи-мости сохранить социокультурную ситуацию плюрализма и многообразия, за-щитить самобытность каждого этнического сообщества, создавая тем самым гуманитарный фундамент для общегражданских, надэтнических принципов общественного устройства.

Язык является не только важнейшей частью культуры любого народа, но и одним из главных инструментов национального строительства, воспитания патриотизма, создания условий для межэтнического общения, комфортного сосуществования людей. Помимо культурных и коммуникативных функций языку принадлежит немалая роль в расширении экономических возможно-стей как отдельных граждан, так и страны в целом.

Ответы респондентов свидетельствуют, что для того чтобы быть настоящим патриотом своей страны не очень важно родиться и прожить в Кыргызста-не большую часть своей жизни и говорить на кыргызском (государственном) языке. Отсюда вытекает вывод, что необходима реализация сбалансированной языковой политики для реального обеспечения объединяющей и интегрирую-щей роли государственного языка, создание условий для его изучения, сохра-нения языкового многообразия страны за счет знания гражданами официаль-ного языка, а также других языков.

Необходимо обратить внимание государственных органов Кыргызской Ре-спублики на повышение статуса и расширения сферы применения кыргызско-го языка как государственного языка при сохранении статуса официального русскому языку. Необходимо институционально обеспечить гражданам Кыр-гызстана возможность изучать государственный язык, разработать учебно-ме-тодические разработки по изучению кыргызскому, разместить их в открытом доступе в СМИ, в интернете.

43



Главным направлением в процессе формирования общегражданской иден-тичности Кыргызстана становится, на наш взгляд, патриотическая культура, как внутренний духовно-нравственный уровень индивида с одной стороны, а с другой, как сопротивление по изменению сознания человека, утрате им по-чвенных, этнокультурных чувств и принадлежности к государственной граж-данской общности.

Данная проблематика находит свое подтверждение в Концепции укрепле-ния единства народа и межэтнических отношений в Кыргызской Республике. В Главе 3 Концепции «Формирование общегражданской идентичности» гово-риться о важнейших задачах, стоящих перед нашим государством, такими как формирование и распространение идей гражданского патриотизма, единства нации, духовной и культурной общности народа Кыргызстана, межэтническо-го согласия и толерантности. Решение данных задач возможно при активном участии различных институтов: семьи, учреждений образования, культуры, спорта, средств массовой информации, общественных организаций1.

Однако в реализации поставленных задач совершенно не прописано уча-стия ни Министерства молодежи, труда и занятости Кыргызской Республики, ни самой молодежи, молодежных организаций и движений в процессах ста-новления общегражданской идентичности. Тогда как Кыргызстан является в возрастном аспекте молодой республикой, молодежь составляет около 40% от численности всего населения2. Необходимо активно включать в данный процесс ММТЗ КР, оно должно разработать ряд мероприятий по включению молодежи в дело патриотического воспитания и поднятие морально-духовно-го уровня населения.

Различные формы идентичности как неотъемлемые составные части ос-новных прав и свобод человека и гражданина признаются высшей ценностью в Кыргызской Республике. Данные направления прослеживаются в различ-ных законодательных документах Кыргызской Республики, таких как, Кон-ституция КР, Уголовный кодекс КР, Уголовно-процессуальный кодекс КР, Гражданско-процессуальный кодекс КР, Закон КР «О государственном языке Кыргызской Республики», Кодекс КР «Об административной ответственно-сти», Закон КР «О средствах массовой информации», Конституционный закон КР «О выборах Президента КР и депутатов Жогорку Кененша КР», Трудовой кодекс КР и других нормативных правовых актах Кыргызстана. Необходимо также отметить, что на территории Кыргызстана действуют положения меж-дународных договоров, к которым присоединилась Кыргызская Республика.

1 Концепция укрепления единства народа и межэтнических отношений в Кыргыз-ской Республике. – С.3 // http://www.president.kg/files/docs/kontseptsiya_ukrepleniya_edinstva_naroda_i_mejetnicheskih_otnosheniy_v_kr.pdf 2 Асылкан Шайназарова. Молодежь Кыргызстана: вчера, сегодня, завтра // Новое время: ИА Замандаш – 16.06.2011. http://www.time.kg/novoe-vremya/1050-molodezh-kyrgyzstana-vchera-segodnya-zavtra.html



В пункте 3 статьи 6 Конституции КР, предусматривается, что «вступившие в установленном законом порядке в силу международные договоры, участ-ницей которых является Кыргызская Республика, а также общепризнанные принципы и нормы международного права являются составной частью пра-вовой системы Кыргызской Республики. Нормы международных договоров по правам человека имеют прямое действие и приоритет над нормами дру-гих международных договоров»1. Другим стратегическим документом в ста-новлении общегражданской идентичности кыргызстанцев является «Нацио-нальная стратегия устойчивого развития Кыргызской Республики на период 2013-2017 годы».

Однако механизм внедрения данных положений в повседневную практику не совсем продуман. Картина де-юре сильно отличается от картины де-факто. Необходимо поднять уровень правовой культуры молодежи, активно привле-кать к данной деятельности молодежные движения, общественные и непра-вительственные организации. А также для исправления ситуации необходимо вернуть доверие населения к государственным и правоохранительным орга-нам. На наш взгляд, нужна более тесная кооперация и взаимодействие образо-вательных, правоохранительных органов, неправительственных правозащит-ных организаций.

Анализ факторов формирования системы ценностей общегражданской идентичности показал, что самым важным фактором, по мнению респонден-тов, стал формальный, а именно паспорт гражданина Кыргызской Республики. На наш взгляд, необходимо вернуть торжественные мероприятия по вруче-нию паспорта новым гражданам страны в образовательные учреждения, как это было в Советском Союзе. Для этого также необходимо более тесное со-трудничество паспортных столов и системы образования, что, несомненно, облегчить саму процедуру получения паспорта молодым человеком. Тогда как на сегодняшний день бюрократические проволочки, огромные очереди и все-возможные трудности по получению главного документа в жизни молодого человека наталкивают на мысли о не дружелюбности собственного государ-ства к его собственным гражданам.

Законопослушность, правопорядок, доверие, развитие экономики и со-циальной сферы, качество труда и общественных отношений – все это непо-средственно зависит от принятия гражданином общенациональных и обще-человеческих ценностей и следования им в личной и общественной жизни. Важнейшую роль при этом выполняет образовательное пространство, которое на базе укрепления общегражданской идентичности формирует целый ком-плекс идентификационных самоопределений

Отсутствие в стране четких целей политического развития и дефицит цен-ностных ориентиров ведет к неготовности и неспособности значительной

1 Конституция Кыргызской Республики от 27 июня 2010 года. Информационная систе-ма «Параграф», ноябрь 2011.

45



части жителей республики интегрироваться в систему новых политических и экономических отношений. Это подтверждают ответы респондентов.

Наиболее эффективный путь видится в соединении модернизации обще-ства со здоровым консерватизмом, национальной самоидентификацией и па-триотизмом. Необходима модель нового курса, которая сочетала бы в себе активность, самоорганизацию и инициативу людей с политикой социально ориентированного государства.

Эффективность политических и гражданских институтов, целостность тер-ритории, социальная мотивированность населения, успех экономических ре-форм, а в конечном счете – будущее нашего государства в значительной степе-ни определяется активной гражданской позицией населения, необратимостью и темпами становления кыргызского общества.

Из сказанного следует, что высшей ступенью процесса духовно-нравствен-ного развития личности, его гражданского и патриотического воспитания яв-ляется ступень общегражданской идентичности. Кыргызстанцем становится человек, осваивающий культурные богатства своей страны и многонациональ-ного народа Кыргызской Республики, осознающий их значимость, особенно-сти, единство и солидарность в судьбе Родины.



УДК 301.085:15

CULTURALLY SHAPED MANIFESTATIONS OF POSTTRAUMATIC STRESS DISORDER

(PTSD) IN KYRGYZSTANE.S. Molchanova

The present paper describes culturally-shaped manifestations of stress disorders in Kyrgyzstan and demonstrates that all the disorders are, at least partially, socially constructed. The example of Kyrgyzstan shows how the traditional values, beliefs and rituals are reflected in behavior of a person in the emergency situation, pathoplastically influencing not only clinical signs of PTSD, but also determining communication patterns with a mental health care professional. The author underlines that understanding the diversity of stress-related behaviors in different cultural settings are extremely useful in prevention both under- and over diagnosis of PTSD.

Key words: Culturally-shaped behaviors, attitudes towards stress disorders, cultural competence, culture-bound syndromes, Kyrgyzstan

Introduction Definition of culture in the contemporary literature is quite diverse and sometimes

controversial. For the purposes of this chapter, we are using the concept proposed by Anthony Marsella: «Shared learned behavior and meanings acquired in life activity contexts that are passed on from generation to another for purposes of promoting survival, adaptation, and adjustment. These behaviors and meanings are dynamic, and are responsive to change and modification in response to individual, societal, and environmental demands and pressures. Culture is represented externally in artifacts, roles, settings, and institutions. Culture is represented internally in values, beliefs, expectations, consciousness, epistemology (i.e., ways of knowing), ontology, and praxiology, personhood, and world views» 1. It is reasonable to assume that some aspects of both cultures are more flexible to globalization process in comparison with those that remain relatively stable for generations. Another concept of culture, which is often used by researchers in mental health sphere from Central Asia, is so called «traditional» culture – the sets of behaviors (including rituals) that remain or appear

1 Marsella, A.J., & Yamada, A.M. Culture and psychopathology: Foundations, issues, directions. In S. Kitayama & D. Cohen (Eds.), Handbook of cultural psychology New York: Guilford Press; 2007. p. 797-818.

47

E.S. Molchanova


to be unchanged for ages. The term «individual culture» is used here in a very narrow meaning – only to underline the culture a person belongs to. It seems to be logical to propose the existence of the stable or «nucleic» part of social culture, which stays the same through generations, and the dynamic part, which is much more changeable and sensitive to demands of a modern society. The «nuclear» culture is the most intimate part of the individual culture and is usually covered under the variety of external influences and superficial raids of civilization. Behaviors defined by nuclear culture may suddenly manifest in emergency situations and look like as «exotic», unclear and unpredictable actions as perceived by an observer from another cultural group. In both DSM-V and ICD-10 the notion of «culture-bound syndromes» covers some of pathological behaviors – mental disorders, which might be detected as very unique for members of particular social groups. Biologically equal among all human beings, the distress response might be dramatically shaped by nuclear, internal and external cultures. In other words, «all disorders are culture-bound, <…> since they emerge, are experienced, and responded to within a cultural context» 1; therefore, all traumatic outcomes, including ASD and PTSD, are, at least partially, culturally constructed in regard to their behavioral manifestations. The present chapter describes culturally-shaped signs of stress experiences among Kyrgyz citizens in response to the events in the country in June 2010.

Features of Kyrgyz culture predisposing to specific types of traumatic experiences

The Kyrgyz Republic (or Kyrgyzstan) is a mountainous country in the post-Soviet Central Asia with a population of approximately five million people living on the territory of 200 thousand square km. The Kyrgyz culture in XXI century occurs to become a complex result of the previous history of the Kyrgyz people, including history of the Kyrgyz Soviet Socialist Republic, and long-lasting complicated relationships inside the Kyrgyz community (between different tribes; between the Kyrgyz people and people of other various ethnicities in the Kyrgyz Republic) and outside it (between Kyrgyzstan and Russia, between Kyrgyzstan and the United States, CIS republics, etc.).

The Kyrgyz people used to be nomads, and they continue to have some beliefs and rituals specific to paganism. Rites, rituals, and relics from prehistoric times as well as elements of totemism, animism, and shamanism are still preserved in the Kyrgyz external culture. For example, worshiping at sacred cites (masars) are still very popular among the Kyrgyz citizens; a rural Kyrgyz family carefully preserves traditional patriarchic and strongly hierarchical structure. The lifestyle is ordered by numerous unbreakable rules. Nurture provided by parents (esi) is much more valuable among community members than academic intelligence (akil). Popular Kyrgyz statement

1 Marsella, A.J., & Yamada, A.M. Culture and psychopathology: Foundations, issues, directions. In S. Kitayama & D. Cohen (Eds.), Handbook of cultural psychology New York: Guilford Press; 2007. p. 797-818.



«akil bar esi jok», labeling a smart, but discourteous person, represents the importance of esi (following strict rules of behavior) in comparison to academic intelligence (akil). Esi embraces the wide spectrum of rules in a variety of spheres: from distribution of food to communication with different members of society, from formal greetings to complex emotional expression. Esi is thought to be provided by caregivers, and it is an excessive shame for both a person and his/her parents to hear such a statement from others. Rules of emotional expression regulate «normal» behavioral signs of grief, anger, happiness, fear, surprise, and disgust. Any open expression of fear is not appropriate for a Kyrgyz man in any situation; anger, on the contrary, is encouraged in contexts connected with competition or fight. The women are prescribed to cry loudly during a funeral; the men are obliged to hide their feelings. It is also poor esi to complain about anything, even in a case of existence of a serious problem with health during the process of physical examination in a hospital, and a Kyrgyz rural adult would rarely say anything but «I am fine.» Natural flight response might cause a cognitive dissonance, because fear as an emotion with running away (avoiding) as one of its behavioral signs is considered to be not decent for a Kyrgyz man.

Traditional Kyrgyz community is characterized by a historically inherited tribal structure; it is very patriarchic and takes care of persons belonging to the «family» (ui-bolo) in its broadest sense. Taking part in family activities, especially devoted to the sad events (serious illness of a family member or death) is considered to be absolutely necessary for everybody who has even an indirect relationship to the family. Helping country-men (Jerdesh) is beyond any doubts and it serves as a good explanation for all actions committed «in the name of the family.» Kyrgyz tribal society, in comparison with Kazakh community, which consists of representatives of three main tribes (Juzes), has some specific features. Along with the dominant role of the tribal institution, the important role goes to the person’s belongingness to the South or to the North of Kyrgyz Republic. The interactions between the North and the South largely determine the relationships between people in the Kyrgyz Republic. There are several differences between the Northern and Southern Kyrgyz people, including the nuances in performing rituals, but they are not important for the purpose of this chapter.

The urban Kyrgyz, even those, who received their education in the West, preserve some features of belongingness to the Kyrgyz culture and traditional beliefs. There were plenty of cases when people with western-like education addressed their mental problems both to specialists in mental health sphere and to a traditional healer «just in case,» «because there would not be any harm to visit kuuchu (a shaman)».

Types of emergencies and crises in KyrgyzstanDue to the unique geographic location, the Kyrgyz Republic is a subject to

numerous natural disasters. Mudflows, landslides, and earthquakes are considered to be typical emergencies in KR, and the Kyrgyz Ministry of Emergency Situations (KMES) has developed the detailed algorithms of elimination of consequences of

49

E.S. Molchanova


natural disasters. Each year the direct damage caused by natural disasters is estimated of about 20 million USD dollars1.

The specific room in a spectrum of emergencies and crises belongs to conflicts within Kyrgyz social system, officially defined as a parliamentary republic. The constant opposition between the North and the South of Kyrgyzstan does not improve the internal political situation, which has been extremely unstable in the last decade due to the local takeovers (for instance in March 2005 and in April 2010).

The most painful crises in KR are associated with the interethnic tension, which has been lasting for ages between people living in Fergana Valley, in particular the Kyrgyz and the Uzbeks resulting in sporadic clashes.

Failure to achieve resolution of this conflict might result in a prolonged emotional distress among both sides. Bloody clashes between the Kyrgyz and the Uzbeks in June 2010 attracted a lot of attention of researchers from different countries to manifestation of stressful experiences in different groups of citizens in Kyrgyzstan2

Idioms of distress and attitudes towards stress experiencesThe Kyrgyz language mirrors different modes of life of Kyrgyz people. Nomadic

past and tribalism have tremendously shaped the verbal emotional expression. There are plenty of definitions of domestic animals, different names for a wide range of relatives, but emotional lexicon is relatively less developed. There are denominations of all six basic emotions in Kyrgyz; the experience of sadness has different degrees – from light degree of sadness to great trouble. There are no denominations for anxiety except Russian equivalent, but there are numerous words to define different shades of fear, including ketuu, which is also used to underline the power of expression «to run away in a shame.» There are also no verbal equivalents for ‘stress’ and ‘distress,’ as in many other languages.

Even being clinically observed, the signs of acute stress reaction (ASR) or acute stress disorder (ASD) are often named as consequences of experiencing great fear, which, again, is not rewarded by the Kyrgyz people, especially Kyrgyz men. Moreover, the definition of courage (erdik) is a derivative from er – a man. Thus, if you are not a brave person, you are not a man. A warrior, who ran away from a battlefield, used to become an outcast (kochuruu) and was doomed to ignominy and death. It is important to notice, that, according to the traditional beliefs, a person, who is so unhappy to experience a long-lasting fear, has already disappointed the spirits of ancestors and has a great risk to be transformed into a coward (korkuu) – one of the most terrible labels in Kyrgyz, which, again, is a homonym of denomination of a strong fear. Continual fear, according to beliefs, might severely alter a body and

1 Kyrgyz Ministry of Emergency Situation. Emergencies and crises on the territory of Kyrgyzstan. URL: http://mes.kg/upload/kniga_2014/book_rus000.html; 20142 Molchanova, E. South – Kyrgyz Crisis: Narcissism of Small Differences and Defense Mech-anism of Social Systems. Istoricheskaya Psychologiya I Sociologiya Istorii. Moscow 2-2011; 2011 p. 34-45.



result in ‘fall of heart.’ The latter as a sign of somatic problem is usually expected to be addressed through a traditional healer.

Therefore, the attitudes towards strong fear or long-lasting fear are not positive. In light of the above, it becomes clear why there was no such concept as «psychological trauma» in cognitive schemes of traditional Kyrgyz until the latest period. The definition of trauma exists only as physical damage. Nominations of stress related disorders, as well as ‘stress’, ‘depression’, ‘anxiety’ have appeared in the Kyrgyz lexicon quite recently, as Russian or Latin words in the frameworks of the Kyrgyz grammar. Strong negative attitudes towards expression of fear may serve as a predisposition of somatoform manifestation of stress disorders among the Kyrgyz citizens.

The negative attitudes towards fear in association with the high Esi predict variable somatoform and dissociative manifestation of stress disorders, and explain the difficulties in diagnostics of ASD and PTSD among rural Kyrgyz citizens, survived after tragedy of 2010

Case study 1In Osh, which at that time was a town under curfew due to the civil unrest, an

18-year old man left his home to visit his friend’s house with the permission of his mother. Not far from his house, three masked men stopped him and threatened with a knife. He later told us that he was lost and did not know what to do, so he «started to pray out loud in despair.» The thugs went away, leaving the boy unharmed. When he returned home, he realized that he was so frightened that it caused incontinence and his trousers were wet. Unable to cope with the shame (such behavior was «unworthy of a true man’»), he tried to hang himself in a barn, but his mother intervened on time.

The boy told his parents about the attack, but did not mention the actual cause of his suicidal attempt. The following week, he lost his appetite, drank up to 8 liters of fluid, deliberately refrained from urinating, was unable to sleep, shuddered from loud noises, and refused to leave the house even though the streets of Osh were safe enough at the time. The ritual of «zhurok kotoruu» («lifting of the heart»), carried out by a local healer had no effect.

At the time of a medical assessment, the boy weighted 50 kg, being six feet tall, so the boy’s mother, a mental health nurse, decided to seek help from her psychiatrist colleagues. During the assessment, the young man declared that during the «fight», he acted like a «coward,» and he had done something «that you cannot tell anyone,» and that he «turned into a smelly animal.» He mentioned that he is now training physically to make sure that it does not happen again. He asked the assessor not to tell his parents, especially his father, who «will lose respect.» After receiving continuously psychotherapeutic sessions with cognitive behavioral therapy at the mental health center, the affected person was able to overcome all his symptoms. The therapist provided also several sessions to the family members, with special focus on the patient’s father.

Even in cases when the reason of anxiety, sleeplessness, feeling of guilt, nightmares and other signs of «being unhealthy» seemed to be absolutely clear – loss of close

51

E.S. Molchanova


relative, for example, people preferred not to ask for help. Tragedy itself gave the right to be unhappy and ill, and this is considered to be normal. In older adults exacerbations of chronic illnesses were repeatedly marked.

The case study 2, one of the set of others, demonstrates the above mentioned statement.

Case study 2On the night of the onset of the ethnic conflict in the city of Osh, Almaz was at home

with his family – his mother, wife, and three children. Almaz remembered nothing about the events of that night: neither could he recollect how he got to the National Hospital in Bishkek after covering 720 km, nor did he know what happened to his family. Later it was found out that he simply went to the garage, got to his car and drove away in an unknown direction, leaving his alarmed family at home. Only three days later his family was informed that he is in Bishkek. A few days after a happy reunion, Almaz started complaining of cardiodynia and arrhythmia. There was no conscious anxiety experience, or intrusion symptoms. Neither multiple cardiac examinations, nor medical examinations performed by neurologists and other physicians detected any somatic problems. He visited both a traditional healer and a Muslim imam – moldo, who assured him that he is cleansed now. He was advised by a physician of a local mobile team to meet with a psychotherapist «just in case» a month later after the events. Almaz was examined by a psychiatrist in the Center of Mental health in Osh; he was diagnosed with PTSD and recovered after receiving therapy.

On the other hand, the culture-shaped behaviors lead to overdiagnose of a severity of person’s condition. Thereby, culturally shaped behavior might lead as to hypodiagnosis and to hyperdiagnosis of the severity of stress experiences. The Kyrgyz people, especially in rural areas, normally do not address their problems through the specialists in mental health. In case they meet a psychologist from another cultural group, they would behave in a paradigm of their Esi, which in many cases might be misinterpreted as a sign of severe problem by a specialist from another cultural group.

Cultural pathoplasticity in stress related disorders among the rural population

The Kyrgyz traditional culture may serve as a ground for the development of culture-related behaviors, which are frequently considered to be at least «not normal» among Kyrgyz people. Kyrgyz ancient beliefs and rituals, myths and traditional healing practices influence the interpretation of several signs of stress disorders. One of the interesting features detected by mental health specialists, who have been working with PTSD patients in the South of Kyrgyzstan, was interpretations of nightmares as «Albarsthy’s visit.» Albarsthy is an aggressive mythological hero with dangerous magical power. It has different characteristics in the North and in the South of Kyrgyzstan. In the South of Kyrgyzstan Albarsthy is considered to be a demon; more often it is a woman, who is able to transform into an animal, namely a fox in a majority of cases. She kidnaps kids and



men to eat them. In the North of Kyrgyzstan, on the contrary, Albarsthy is a bodiless evil spirit, which is not able to kidnap anybody. Nevertheless, both variants are dangerous, Albarsthy visits her victims during the night time in order to take away a person’s energy or to deprive of breath. Albarsthy’s visits are considered to be quite possible if they occur outside of traumatic events. In this case, they are often interpreted as a notification about something important and unpleasant, which might take place in somebody’s life. The person, whom Albarsthy visits, is distressed by a variety of unpleasant sensations during the night time, and the most distressing of them is inability to move. Thereby, signs of sleep paralysis are usually interpreted as a result of a presence of supernatural force. Of special interests is the fact that nightmares reflected the content of tragic events, which were experienced by survivors, were interpreted as Albarsthy’s visits. Albarsthy in this circumstance uses her evil power to take away the courage of a person. It is quite understandable that help-seeking behavior in such cases was either absent or was addressed to traditional healers and Muslim imams.

Another example of culturally – shaped stress-related behavior is «Kyrgyzchylyk», which means «something unique and inherent only to Kyrgyz.» It is believed that a spectrum of special supernatural abilities is very unique for Kyrgyz people. In order to become a Kyrgyzchylyk-possessor and to be able to talk to spirits or to animals, a person has to experience a special illness (a kind of «pre-kyrgyzchylyk»), which, in the majority of cases looks like as a psychotic episode. Sometimes, after experiencing such a spiritual crisis with psychotic symptoms, a person becomes an epic-teller, a traditional healer, or just dramatically changes his (her) lifestyle, but in the majority of cases Kyrgyzchylyk is nothing but a psychotic episode or a dissociation disorder. Pre-Kyrgyzchylyk with intrusive hallucinations, reflecting a content of the viewed tragic scenes was numerously mentioned by traditional healers as a consequence of interethnic clashes in June 2010.

The culturally-shaped features of stress disorders among the Kyrgyz rural citizens significantly impede the diagnostics of stress disorders and, therefore, decrease the effectiveness of treatment, provided by mental health care specialists. Somatoform and dissociative signs frequently mask typical PTSD and ASD symptoms. There were several practices, which were considered to be effective in case of the South of Kyrgyzstan: (1) construction a set of mediators, who served as bridges between the traditional Kyrgyz and mental health professionals. In Kyrgyzstan this set was composed by the school teachers, trained to reveal the signs of PTSD among members of Kyrgyz families; (2) establishing an effective communication between the traditional healers and mental health care professionals, living in rural areas1; (3) training of visiting specialist on cultural competence, including, first of all, respect and loyalty towards the representatives of other cultures.

1 Е. Molchanova. Traditional Healing and Official Psychotherapy in Kyrgyz Republic: possibilities of communications. Academic Review of Medical Anthropology Institute, RAN Moscow, Russian Academy of Sciences; 2010. p. 145-157

53

E.S. Molchanova


Conclusion1. Typical emergencies for Kyrgyzstan include the natural disasters, conflicts

within the Kyrgyz social system, and interethnic clashes. (The last one took place in June 2010).

2. Traditional beliefs and rituals, as a broad set of socially-acquired behaviors (Esi) shaped by the both manifestation and interpretation of ASD and PTSD signs among rural Kyrgyz citizens

3. Manifestations of stress disorders are culturally-shaped and interpreted according to the Kyrgyz myths and traditional beliefs. Cultural pathoplasticity complicates the timely diagnosis of ASD and PTSD.

4. Lack of cultural competence among the mental health care providers may lead to over-diagnosing or under-diagnosing of stress related clinical disorders.



УДК 323.12

FOUR YEARS LATER: THE CONSEQUENCES AND CHALLENGES

OF THE 2010 INTERETHNIC CONFLICT IN KYRGYZSTAN

D.R. Matyakubova

This article briefly introduces the results of the research done by the author that seeks to understand the responses by the ethnic Uzbek communities in southern Kyrgyzstan to the post-conflict predicament and nationalizing policy of the government in the aftermath of the June 2010 violence. To that end, it investigates the specific post-conflict challenges that Uzbek minority is facing in economic, cultural and political life and their coping mechanisms, applying the classical theory of «Exit, voice and loyalty» by Albert Hirschman.

Key words: Uzbek community in southern Kyrgyzstan; June 2010 conflict; post-conflict challenges; coping strategies: exit, voice and loyalty

The June 2010 inter-ethnic violence left many challenges for the people in post-conflict Osh. The issue of ethnic discrimination and rising ethnic Kyrgyz nationalism has drawn the concern of many, including the international community, scholars of political science and experts worldwide who study ethnic conflicts, nationalism and post-conflict reconciliation. Following the 1990 Osh conflict, the police had worked to bring the perpetrators to justice while, after the 2010 violence, the focus on reconciliation efforts took a different. The justice and fair trial have been systematically denied, leaving less opportunity for reconciliation and establishing stable peace.1 As Nick Megoran observes, many experts regard Kyrgyz nationalism as «an aggressive, inauthentic and atavistic force responsible for the maladies of Osh.»2 He argues that, on such basis «Kyrgyz fears of Uzbek threats to the integrity of the state are depicted as irrational and illogical impediments to the creation of a progressive state that affords minorities’ full civic rights.»3 Hereby, this perception envisages Kyrgyz nationalism as a strategy that lets Kyrgyz government to avoid foreign criticism on its mistreatment of Uzbek minority and disregard conclusions

1 Nick Megoran, «Averting violence in Kyrgyzstan: Understanding and responding to Nation-alism,» Russia and Eurasia Programme Paper, (2012): p 92 Ibid, p 4 3 Ibid, p 4

55

D.R. Matyakubova


and recommendations of the international community. So far, this approach happens to be understandable, but ineffective.

Four years have passed since the horrendous four-day violence later named and commonly known as either «June events» or «Osh events.» The people in Osh call it a «war,» because as they recall, they could see a real war, which affected many, including women, children and elderly people1. Today, peace has returned to the streets of Osh, but there is mistrust and resentment between Kyrgyz and Uzbeks after the violence due to the fact that many of them had significant losses; someone’s family members were killed, wounded, or other lost their homes, properties and other establishments. Many Uzbeks grieve that they lost either parents or brother, sister or lost houses and business establishments.2 Many Kyrgyz lost their loved ones, houses and properties thus, they remain distrustful in Uzbeks, as there is a perception among them that the Uzbeks are the ones who responsible for the violence and that they were plotting to secession movement,3 this is largely because the «media and politicians have led them to believe that this threat continues.»4

Much has been written on the issue of discrimination against ethnic Uzbek citizens of Kyrgyzstan and rising ethnic Kyrgyz nationalism, and the government’s post-conflict reconciliation initiatives to build peace. However, it is little known about the responses of the ethnic minority group Uzbeks in southern Kyrgyzstan to the post-conflict challenges and their coping mechanisms to deal with the predicaments that emerged in the aftermath. There is evidence that the violent conflict affected mostly the Uzbek part of the population, keeping their voice progressively limited, «which affects their enjoyment of all human rights – civil, cultural, economic, social and political.» 5 It is important to note that the Uzbek minority is the second largest ethnic group in Kyrgyzstan. The latest statistics shows that they comprise almost 15% of the total population.6 (See table 1)

Nonetheless, the position of Uzbeks in Kyrgyzstan illustrates national paradoxes of the post-Soviet republics in the region. As an anthropologist, Morgan Liu stresses that the idea of a nation-state does not fit well with the position of Osh Uzbeks in Kyrgyzstan who look at Uzbekistan for their ethnic identification, at the same time, seeking for a civic identification within Kyrgyzstan. Since both of these states appear to be hostile in relation, in identifying with the state, the Uzbeks in Osh find

1 Personal observation in Osh (May 2014) 2 Personal observation in Osh (May 2014)3 ICG report, 2012, «Kyrgyzstan: Widening Ethnic Divisions in the South» Crisis Group Asia Report № 222, p 24 Nick Megoran, «Averting violence in Kyrgyzstan: Understanding and responding to Nation-alism,» Russia and Eurasia Programme Paper, (2012): p 25 ICG report, 2012, «Kyrgyzstan: Widening Ethnic Divisions in the South» Crisis Group Asia Report № 222, p 96 National Statistics Committee, The population of the Kyrgyz Republic, <http://www.stat.kg/stat.files/din.files/census/5010003.pdf> (accessed August 2014)



themselves in a position of ‘double exclusion.’1 On the one hand, for more than two decades, Uzbekistan is not considering their concerns but instead harming them;2 on the other hand, the Uzbeks in Osh are «included de jureas Kyrgyzstani citizens but excluded de facto from meaningful representation and participation in the political and macroeconomic arenas of the republic.» 3 The post-Soviet border delimitation was a predicament of double exclusion for Osh Uzbeks, thus they do not rather belong to either of these post-Soviet states rather left out precariously ‘at a liminal zone between.’

The research aims to understand the current position of the Uzbeks in Osh through illustrating the theory by the prominent scholar Albert Hirschman that introduces three forms of responses that minority groups may respond in case of a conflict or discontent. First of these is the choice of abandoning the unresolved problems without making efforts to fix them, leaving a troubled state or organization, shifting to use another manufacturer’s product with more attractive price or quality is called as «exit» option.4 However, in politics, when applied to certain relations between the members of the same political, ethnic or any other social group, different principles play a role, especially, in the case of the conflict between the dominant group and the dominated. The second choice is the «voice,» which is interpreted in politics as political participation and or political representation. Another option is the «loyalty,» which depends on the result of abovementioned two options. According to the theory of Hirschman, the probability of the «exit» option is higher, while the position of Uzbeks in Osh shows the opposite. Despite the constant discrimination and post-conflict predicaments, the Uzbeks in Osh largely choose to remain.

First, the Uzbeks do not see themselves as a diaspora who could leave the place and move to the historical motherland because of certain difficulties. They see southern

1 Morgan Liu. «Under Solomon’s Throne: Uzbek Visions of Renewal in Osh,» Pittsburg: Uni-versity of Pittsburgh Press, (2012): p 65 2 Morgan Liu. «Under Solomon’s Throne: Uzbek Visions of Renewal in Osh,» Pittsburg: Uni-versity of Pittsburgh Press, (2012): p 533 Ibid, p 65 4 Albert O. Hirschman, «Exit, Voice and Loyalty: Responses to Decline in Firms, Organiza-tions, and States,» (1970): p4

Table 1

Ethnic Groups PercentageKyrgyz 72.60Uzbeks 14.47

Russians 6.40Tajiks 0.87

Kazakhs 0.58Others 5.08

57

D.R. Matyakubova


Kyrgyzstan as their vatan, «motherland,» and this strong sense of rootedness makes them reluctant to leave, remaining loyal to the area where they have deep cultural roots.1 Second, for more than two decades, the Uzbeks tried to use «voice,» complaining about the discrimination in many spheres of their life, including the low level of political representation in Kyrgyzstan, however, this did not help, instead exacerbating the situation and causing tensions.2 The fact that, in general, the Kyrgyz have seen the Uzbeks as «having a privileged place within Kyrgyzstan, and that they have been involved with lots of business and they actually controlled most of the economy in Kyrgyzstan throughout the 1990s and so there was wealth among the Uzbeks.»3 Third, so-called «external national homeland,» in this case, Uzbekistan and it’s policy towards ethnic Uzbeks abroad is quite unfriendly and it made it once again clear with its unsympathetic behavior during the June 2010 conflict.4

The Uzbeks in Osh underwent the «exit» option during and immediately after the June violence. However, the position of Uzbeks illustrates that their decision on the «exit» is not the prior choice, unless it is the last hope for survival from a hopeless predicament.

Experiencing Exit

Chart 1-2.Dynamics of population growth

[<http://www.stat.kg/stat.files/din.files/census/5010003.pdf>]As the theory of Hirschman suggests that, depending on the situation and

possibility of «exit», the minorities may choose silent immigration to other countries, rather than attempting to improve the situation by the use of «voice.» The voice is the

1 Fieldwork in Osh, (May 2014)2 Interview with Alisher Khamidov, a researcher based in south Kyrgyzstan, (August, 2014)3 Richard Solash, «Interview: Anthropologist Says Uzbeks’ Model For Life In Kyrgyzstan Destroyed,» (October 15, 2012), <http://www.rferl.org/content/interview-anthropologist-says-osh-uzbeks-model-for-life-kyrgyzstan-destroyed/24739957.html> (accessed August 18, 2014)4 Interview with Alisher Khamidov, a researcher based in south Kyrgyzstan, (August 2014)



only option when discontented clients or members of a certain society may respond whenever the «exit» is impossible.1 However, the loyalty can be an obstacle to «exit» only to a certain extent, after which the «exit» option preponderates the «loyalty» and the person, prefers to leave.

During the June hostility where there was a direct threat to the life of Uzbeks in southern Kyrgyzstan, the balance of values had changed for them and they had to flee from the territory to rescue their lives. In that case, the loyalty limits were exceeded, which, in its turn, affected the change of priorities. According to ICG report, during the violence, 111 000 people fled to neighboring Uzbekistan and 300 000 were internally displaced.2 However, most of the refugees were women, children, and elderly people, while the young men preferred to remain to protect their homes despite the threat to their lives. After a while, when the situation eased, the refugees returned to their homes.3 Besides, the Uzbek Government did not desire to take further responsibility for the citizens of the other state.

The graphic chart above illustrates the dynamics of changes in the populations of ethnic groups in Kyrgyzstan. Comparing the number of representatives of the given ethnic group with the preceding year, we can see the difference in the amount of percentage, which shows the actual growth of the ethnic group. Using the year 2009 as the starting point, it can be observed that the continuing decrease of the Russian minority prior to the June conflict is due to the massive immigration of Russians to the Russian Federation. Their choice of exit can be explained by the choice of better economic situation and comparably friendly repatriation policies in Russia. «One of the priorities of migration policy of the Russian Federation is to assist the voluntary resettlement to the Russian Federation of compatriots living abroad.»4 Thus, having the favorable conditions for migration, and not having deep historical

1 Albert O. Hirschman, «Exit, Voice and Loyalty: Responses to Decline in Firms, Organiza-tions, and States,» (1970): p 332 ICG report, 2012, «Kyrgyzstan: Widening Ethnic Divisions in the South» Crisis Group Asia Report № 222, p 23 Vse nahodivshiesja v Uzbekistane bezhency iz Kirgizii vernulis’ domoj<http://news.mail.ru/politics/4045974>4 State program on assistance to compatriots living abroad in voluntary resettlement to the Russian Federation <http://www.fms.gov.ru/programs/fmsuds/> (accessed August 2014)

Table 3. Ethnic groups in Kyrgyzstan: Growth rate in numbers

2009/2010 2010/2011 2011/2012 2012/2013 2013/2014Kyrgyz 1.0147 1.0177 1.0197 1.0233 1.0230Uzbeks 1.0158 1.0069 1.0131 1.0250 1.0243

Russians 0.9723 0.9674 0.9668 0.9840 0.9854Tajiks 1.0126 1.0137 1.0150 1.0211 1.0230

Kazakhs 0.9955 0.9956 1.0025 1.0117 1.0100TOTAL POPULATION 1.0104 1.0109 1.0136 1.0200 1.0200

59

D.R. Matyakubova


ties in Kyrgyzstan, the Russian minority preferred to move to Russia seeking better economic and social conditions of life.

The Kazakh minority of Kyrgyzstan had the similar state of affairs. Their numbers had also been reducing long before the 2010 violence. However, the Kazakh migration is not related to the ethnic discriminations or conflicts; it rather has economic reasons. The Kazakh State program «Nurli Kosh», which grants a number of privileges1 to «oralmans» (returnees), encouraging their migration to Kazakhstan, played a great role in their massive exodus from Kyrgyzstan. Nevertheless, the migration of Russians and Kazakhs became less intensive in 2013 and onwards. The Tajik minority’s increase very significant, which can be explained by the natural growth of the population and the absence of repatriation due to the poorer economic conditions in Tajikistan.

Finally, the situation of Uzbeks stands out among other ethnic groups with its outstanding characteristics. It can be grasped from the graphic chart prior to the June violence. The growth of Uzbek minority was the highest among others, but then we witness a great decline, caused by the massive migration of Uzbeks during 2010- 2011 years. In 2010, more than 13132 ethnic Uzbeks fled the country. In the next year, this number decreased to 8751 people and in the following years the migration flow became comparably less and in 2013 the amount equaled to 877 people.2 The theory suggests that, the higher the level of «loyalty,» the lower the probability of «exit.» Four years have passed since the violent conflict and the degree of Uzbek exit attempting to avoid mistreatment and persecution, has decreased enormously. The comparison of the demographic data regarding the Uzbek population of Kyrgyzstan with other ethnic groups living in the country reveals the large downward leap in the rate of growth among the Uzbek community right after the June clashes. However, there is a suggestion that many of those who fled, had eventually returned to Kyrgyzstan, since they see southern Kyrgyzstan as their homeland. Implementing Hirschman’s theory described the theory of «exit voice and loyalty,» explaining the rationale for the choices made by unsatisfied groups, including minorities. From the current decreasing rates of Uzbek migration, it can be understood that the Uzbek community in Kyrgyzstan have chosen to remain in a troubled post-conflict state despite the challenges and injustices that leaves them in a predicament.

The June 2010 massive inter-ethnic violence put an end to the significant efforts of Uzbek elites that helped many of citizens in southern Kyrgyzstan to thrive, shattering any hope for «a just societal order that enables the common flourishing of all.»3 As

1 Repatriate in Kazakhstan: help, privileges, adaptation <http://egov.kz/wps/portal/Content?contentPath=/egovcontent/citizen_migration/citizenship_of_rk/article/oralman_rk>(accessed August 2014)2 On demographic situation and ethnic migration in Kyrgyzstan (July 12, 2014) <http://demoscope.ru/weekly/2014/0603/gazeta024.php> (accessed August 2014)3 Morgan Liu, «Under Solomon’s Throne: Uzbek Visions of Renewal in Osh,» Pittsburg: Uni-versity of Pittsburgh Press, (2012): p 198



Liu stresses, the successful efforts of the community leaders were ultimately ceased in the 2010 conflict and conflagration put an end to all major Uzbek communal attempts for the possible future. There is a saying among Uzbeks in Osh, often used by the people after having misfortune or big calamity that brought damages and fatalities: o’tgan ishga salovot, which means, «let the bygones be bygones» or «let the past be forgotten.» This is an insightful saying that expresses the wisdom of the people who have experienced the extensive loss, yet, well aware of the fact that whatever happened had already passed and remembering that would not bring any good. Thus, it is reasonable to move on and get along with the circumstances trying to build better future.

The Uzbeks in Osh intricately belong to the area they live for centuries, thus they are unwilling to leave, and ready to build a mode for life in the troubled post-conflict environment. The sense of deep rootedness constrained Uzbeks to remain to struggle in the place despite facing the challenges that put them in a vulnerable position. They are reluctant to leave the area for good, thus, they have developed the alternative ways to survive and adopted coping strategies. They have developed certain coping strategies as «accept» and «cope,» to some degree, as a form of adaptation to the new, post-conflict environment confronted with myriads of challenges and ethnic discrimination. Accepting the idea of impossibility of changing their situation through using the «voice,» they are finding the ways to improve their position in the post-conflict environment through different ways.

Coping with Economic Challenges In response to the attacks or harassment to their business properties, some Uzbeks

have developed coping tactics as building partnerships with their Kyrgyz counterparts. The key motive for this partnership is to give the establishment the label of «Kyrgyz owned business,» with the aim of avoiding harassment from the police, state agencies or criminal groups. The arrangements of the joint establishment, as share taking and other procedures are formed in mutual agreement. The business establishments they run together bring profit to both parties and they arrange the share taking in mutual agreement, in some cases splitting the benefit into two, in other instances, by allocating 30 percent to a formal owner, who is Kyrgyz and 70 percent to an actual owner who is Uzbek.1 Although this strategy brings certain damage to the business due to the obligation of sharing the profit with the Kyrgyz counterpart, which otherwise would have been unnecessary, in the long term this collective action can strengthen the weakened and even broken ties and eventually re-establish a trust, cooperation and build solidarity between the two community members.

There are different kinds of strategies that the Uzbeks use to avoid harassment. Some of them can contribute to maintain the stable peace in post-conflict Osh preventing the confrontation to recur. For instance, there are people who built partnerships with their Kyrgyz counterparts in running private businesses in order to

1 Fieldwork in Osh, (May 2014)

61

D.R. Matyakubova


avoid harassment from the police, criminal gangs or other individuals. The business establishments they run together bring profit to both parties and they arrange the share taking in mutual agreement, in some cases splitting the benefit into two, in other, sharing it as giving 60 percent for the real owner who is Uzbek, and 40 is for formal owner, who is Kyrgyz.1

There are some Uzbeks who have acquired another way to avoid harassments, which is locally labeled as krishovat, means «roofing,» taking under protection the Uzbek owned businesses by the police or as the locals put it, a «big fish,» the person who is influential in that area. Usually, they take responsibility for the security of the establishments as cafés, restaurants or other business entities of the ethnic Uzbeks and in exchange to their patronage; they are offered either to be paid or to have free dinners or otherwise.2 These coping mechanisms developed by the Uzbeks as a response to the post-conflict predicament on one hand enable them to avoid persecution; on the other hand, it can eventually contribute to the preservation of stable peace through building a dialogue between members of the conflicting parties preventing further reoccurrence of clashes and confrontations.

Accepting Cultural ExclusionAs a coping strategy, many Uzbeks marry off their daughters at early age in order

to avoid harassment and to guarantee security for them. Thus, many young girls in the south are eager to get higher education, to avoid early marriage without proper education. Since Public Republican Test (PRT) cancelled the University entrance exams in the Uzbek language, many Uzbek students concern about getting higher education as most of them completed the Uzbek schools and not ready to take exams in Kyrgyz or Russian.

The article 10.3 of the Constitution of Kyrgyzstan states that «the Kyrgyz Republic shall ensure that the representatives of all ethnicities which form the population of Kyrgyzstan have the right to preserve their native language as well as creation of conditions for its learning and development.» However, in practice, the government is subsequently pushing away the rights of Uzbek community to preserve their native language. Although, the Uzbeks are the second largest ethnic minority in Kyrgyzstan and the Uzbek language remains as mother tongue for majority of the people in the cities like Osh, Jalalabad and other main cities of the south Kyrgyzstan, the government made such decision that infringes upon the constitutional rights of the Uzbek community.

The issue of Uzbek language texts is not well-coordinated or commonly agreed matter among the leaders. The Minister of Education, Kanat Sadykov disagreed on the decision of cancelling the Uzbek language tests of the previous year. Besides, on 25th of April, the President Almazbek Atambaev addressed to the officials, emphasizing:

«Do not be nationalists. Look at what happened in Ukraine, where the Russian language was deprived of its official status and excluded from public life. This should be an example for us… Many nationalists now call for speaking only Kyrgyz. We must

1 Fieldwork in Osh, (May 2014)2 Fieldwork in Osh (May 2014)



support the state language, but … development of the state language should not lead to nationalism.» 1

In Kyrgyzstan, the government policy on ethnic minorities in the country as president’s pointed out has already led to the rise of ethno nationalism. It can be grasped from his speech that, there is a lack of unanimity on solving ethnic issues de facto in Kyrgyzstan. As the head of the Uzbek National Cultural Center in Bishkek, Bakhtiyar Fattahov also stresses that:

«When we talk about diversity, we should also talk about inter-ethnic accord, patriotism, about being a citizen of Kyrgyzstan. Therefore, if we want competitiveness for an Uzbek school graduate, it is necessary to restore the opportunity to take the exam in Uzbek.» 2

The Uzbeks in Osh encourage their children to learn the Kyrgyz language, since the government is attempting to achieve fluency of the population in the Kyrgyz language, and they are aware of this and accept it as a natural phenomenon. As they put it, «it is very reasonable for every citizen to know the state language of own country, thus we urge our children to study Kyrgyz.» 3 Although, some other Uzbeks do not agree with the wisdom of those people and prefer their children to study in Russian schools and get higher education further in Russia or outside of the country. Because they doubtful about their future with either Uzbek or Kyrgyz language. As they believe, they will not be allowed to work on governmental or prestigious positions anyway.4

The Uzbek media, including the TV channels and radio broadcasting, are ended in the aftermath of the events. The Osh TV, which was run in Uzbek language, currently does not broadcast in Uzbek language; other channels that were functioning prior to the June hostility also closed or changed their programs, ending to broadcast in Uzbek language. As a response to this challenge, the Uzbeks in Osh have chosen a strategy of accepting the cultural exclusion. They are currently switched to TV channels and radios from Uzbekistan as the main source of information, news and entertainment. However, there is one radio broadcasting which has programs in all three: Kyrgyz, Russian and Uzbek languages, radio «Intymak.» Some people in Osh support the policy of the state on imposing language. However, their suggestion is that it is better to implement this policy in the state language encouraging it in a way, which is not coercive but, rather creates favorable conditions to achieve fluency in the state language. However, there some people who are facing challenges because of those practices of the government and they support learning foreign languages, in particular sending their children to Russian schools with the purpose to provide

1 Chingiz Toloev, May 15, 2014, «Kyrgyzstan ends Uzbek-language university entrance ex-ams,» <http://chalkboard.tol.org/kyrgyzstan-ends-uzbek-language-university-entrance-ex-ams/> (accessed June 5, 2014)2 Ibid.3 Fieldwork in Osh (May 2014)4 Fieldwork in Osh (May 2014)

63

D.R. Matyakubova


the education and work abroad for them in the future. The issue of Uzbeks cultural discrimination appears to be irresolvable, since, the Uzbek needs on cultural lines, as education in their mother tongue and preserving the cultural values seems to be not drawing the concern of the authorities. This exclusive policy of nationalizing the state of Kyrgyzstan is eliminating the ethno-cultural preservation of the minority group, while officially promoting the «cultural diversity» in the Constitution and the Ethnic Policy Concept of the country.

A Strategy of «Apolitical Pragmatism» The issue of political representation is painful for the Uzbeks after the violent

conflict that pointed to the major politicians and leaders of the community who fled the country as responsible actors in instigating the inter-ethnic conflict and labeled them as «separatists.» Currently, due to the fear of getting into trouble with Kyrgyz political figures, many Uzbeks in Osh are willing to avoid politics.

As Fumagalli claims, the last ethnic Uzbek cabinet-level minister, Zafar Khakimov was dismissed in 1996 during Akayev’s rule and the position of Bakhtiyor Fattakhov who is the director of the agency for local and regional development is more technical than political,1 he is currently the head of the UNCC in Bishkek. The only MP in national Jogorku Kenesh, who is the ethnic Uzbek, Anvar Artykov who became a governor of Osh province in the awake of the March 2005 Tulip revolution, but was dismissed by Bakiyev during his era. As he comments on his resignation, «Bakiyev is frightened of strong personalities and do not want anyone on his team, that is why I was relieved of my duties.» 2 He was running his candidacy for the president in the last elections, but failed to pass the language test.» 3 The Linguistic Panel of Central Election Commission found that «his Kyrgyz was not up to the standards of a candidate for the president.» 4

Liu suggested the term for the Osh Uzbeks’ current strategy on political position which can be named as «apolitical pragmatism,» in a sense that they are reluctant, in most cases are too frightened to be involved in politics, should they get in trouble and face confrontation with the Kyrgyz political figures, yet at the same time strive to improve their economic position. For instance, there are people who are socially and politically active and the members of the local city council in Osh, including nine members who are ethnic Uzbek. However, there is a sense that, those politicians who own economic

1 Matteo Fumagalli, «Informal ethno-politics and local authority figures in Osh, Kyrgyzstan in Osh,» Forthcoming in Ethnopolitics,(June 2007): p 182 «Ex-governor of Osh Anvar Artykov would not work with President Kurmanbek Bakiyev again,» (December 14, 2005) <http://enews.fergananews.com/article.php?id=1203>(accessed August 2014)3 Ibid.4 Ex-governor of Osh Anvar Artykov would not work with President Kurmanbek Bakiyev again,» (December 14, 2005) <http://enews.fergananews.com/article.php?id=1203>(accessed August 2014)



establishments, seem to be chosen in a pragmatic way to guarantee security for their economic activities such as running business safely, rather than having an influence in decision-making, since they believe that, the more they have the economic power but not political, the less they will have problems with influential figures.1 Complaining about the political discrimination, and appealing for more proportionate political participation, the Uzbeks have already tried to use «voice» during Bakiev, although during Akaev they had relatively more liberty to participate in politics. Although, the issue of political representation remains unresolved, the current situation of the most Uzbeks shows that they are more concerned about coping with the post-conflict challenges, rather than being active in the political process. This vulnerability of their situation, itself, is a product of ethnic Kyrgyz nationalism and government policies and practices that marginalize their social and political involvement.

The coping mechanisms of the Uzbeks with economic obstacles, on one hand, enable them to avoid harassment, discrimination and secure their establishments; on the other hand, it can eventually contribute to the preservation of stable peace in the area, to some extent preventing further reoccurrence of conflict through building a dialogue between members of the conflicting parties. The Uzbeks keep on struggling with those challenges and hindrances for the sake of remaining in their vatan, gradually working to improve their situation. In response to cultural exclusion, the Uzbek community has acknowledged the policy and practices of the government and finding the ways to cope with this situation. Some Uzbeks support the policy of the state on imposing language. However, they suggest that better to promote the state language by creating favorable conditions rather than imposing it at the expense of eliminating the education in the Uzbek language. On the other hand, there are some people who are dissatisfied with the practices of the government and they attempt to secure the future of the younger generation by encouraging them to learn foreign languages with the aim to facilitate their study and work abroad. However, the position of cultural and political exclusion may eventually generate discontent and deteriorate the situation due to many obstacles in getting higher education for the youth. The «Concept on consolidating the unity of the nation and interethnic relations in the Kyrgyz Republic» guarantees the equal rights and opportunities for all citizens of the country for their self-actualization, regardless of their ethnicity,2 and it is already in force. However, the principles on the paper do not correspond to the practices taking place, since the Uzbek minority’ rights are being infringed upon due to the government’s stance in the aftermath of the June conflict.

The revision of the policy and practices on ethnic minorities by the government of Kyrgyzstan can contribute to the improvement of the situation in post-conflict Osh and in the country, in general. The consideration of the conclusions and

1 Fieldwork in Osh, (May 2014)2 Konsepsiya ukrepleniya edinstva naroda i mezhetnicheskix otnosheniy v Kirgizskoy Respublike, «Concept on Consolidating the Unity of the Nation and Interethnic Relations in Kyrgyz Republic,» (2013): pp 3-4

65

D.R. Matyakubova


recommendations of the international community by Kyrgyz officials on the promotion of inclusive, civic forms of nation building that include ethnic minorities would help to eliminate further ethnic tensions in the country. As Megoran suggests, the «central government and the municipal authorities in Osh and other parts of southern Kyrgyzstan should involve the Uzbeks and other minorities in the project of creating a national identity to address concerns about national unity,» 1 that involve the Uzbek intellectuals in the sectors of higher-education institutions in Osh, and participate in public occasions and debates in the media. Thus, to achieve the national unity by propagating national identity, the central and municipal government leaders should work on the implementation of the policies and practices that include the country’s ethnic minorities and ensure long lasting peace and ethnic harmony in the multiethnic country of Kyrgyzstan.

1 Nick Megoran. «Averting violence in Kyrgyzstan: Understanding and responding to Nation-alism,» Russia and Eurasia Programme Paper,(2012): p 31



УДК 21:401

ЯЗЫК КАК ОТРАЖЕНИЕ КРИЗИСА РЕЛИГИОЗНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ

В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ (НА МАТЕРИАЛАХ ТЕКСТОВ СМИ)

C.А. Алаева

В статье рассматриваются такие понятия, как идентичность и кризис идентичности; вопросы отражения в текстах СМИ кризиса религиозной идентичности в обществе; на материалах кыргызоязычных медиатекстов сделана попытка выявления вербальных маркеров кризиса религиозной идентичности.

Ключевые понятия: язык, язык СМИ, отражательная функция языка, идентичность, кризис идентичности, вербальные маркеры религиозной идентичности.

1. Введение

Вопросы «Кто Я/Мы?», «Каково мое/наше место в мире?» и «Куда Я/Мы идем?», или понятия идентичностей и кризиса идентичностей притягивали и притягивают внимание множества людей со времен древних греков. Они приобретают особую значимость в периоды трансформаций общественно-го сознания, когда происходят изменения в экономическом, политическом и культурном укладе жизни людей, происходит крушение одних систем ценно-стей и утверждение других. Особенности такого процесса или так называемый кризис идентичностей можно увидеть и через призму языка медиа.

Изучение вопросов кризиса идентичностей, выявление вербальных марке-ров, отражающих данный процесс, возможно, даст ответ на множество вопро-сов на пути поиска гармонизации межконфессиональных и межэтнических отношений в мире. Поскольку язык есть ключ к пониманию культур. Немец-кий философ Хайдеггер писал: «Сущность человека покоится в языке....Боль-ше нигде, кроме как в языке, мир полностью не присутствует. Язык – это дом бытия. Мир хочет быть высказанным. Дело за нами»1. И потому язык СМИ, как и язык медиа вообще: язык художественной литературы, язык кино, ре-

1 Хайдеггер М. Путь к языку // М. Хайдеггер. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993. С.262.

67

C.А. Алаева


кламы, язык тела, семантика одежды и поведения – в общем, язык всего, что окружает современного человека сегодня, становится неотъемлемым компо-нентом исследовательских практик и превращается в инструмент для анализа определенных задач ряда дисциплин.

С другой стороны, как пишет Зигмунт Бауман, именно «исследования иден-тичности становятся сегодня независимой и быстро развивающейся отраслью (знания); происходит нечто большее, и можно сказать, что «идентичность» становится призмой, через которую рассматриваются, оцениваются и изуча-ются многие важные черты современной жизни»1.

В таком переплетении вопросов наши рассуждения об идентичности, воз-можно, будут несколько размыты, поскольку мы не специалисты в области психологии, социологии или философии. Но все же вопрос представляет для нас интерес, ибо в широком понимании идентичность это «то, что было движу-щей силой революций и реформаций, основания церквей и империй,.... борьба за которую превратилась в фактор мирового соперничества, новые нации пре-тендуют на территории, рынки, мировое пространство расширяется, включая в себя космос в качестве «среды» всеобщей технологической идентичности»2.

Целеполагающими вопросами данной работы являются: 1. Как отражается в языке медиа кризис религиозной идентичности? 2. Существуют ли определенные вербальные маркеры кризиса идентичностей? Как видно, работа состоит из нескольких составляющих. В первой ча-

сти приводятся определения таким ключевым понятиям, как идентичность и кризис идентичности, во второй части рассматриваются вопросы отражения в языке медиа кризиса религиозной идентичности как общественного явле-ния, в третьей заключительной части делается попытка выявления и описания вербальных маркеров кризиса религиозной идентичности в Кыргызстане.

1.1 Понятия «идентичность» и «кризис идентичности» Понятие идентичности как темы связывают традиционно с именами

Дж. Локка («Опыт о человеческом разумении») и Д. Юма («Трактат о чело-веческой природе»). В научный обиход понятие идентичность было введено американским психоаналитиком Э. Эриксоном. Известно, что в 1940-х годах прошлого века он исследовал психологию подводников. Впоследствии он опу-бликовал результаты своего труда в книге «Идентичность: юность и кризис». Эриксона по праву считают основоположником теории идентичности («Дет-ство и общество», 1950, «Молодой Лютер. Психоаналитическое историческое исследование», 1958, «Жизненная история и исторический момент», 1975).

1 Бауман З.Индивидуализированное общество / Пер. с англ. В.Л. Иноземцева. М.: Ло-гос, 2005. С.176.2 Бауман З.Индивидуализированное общество / Пер. с англ. В.Л. Иноземцева. М.: Ло-гос, 2005. С.324.



Идентичность как психологическая категория у Эриксона определяется как «внутренняя непрерывность и тождественность личности, как важнейшая характеристика ее целостности и зрелости, как интеграция переживаний че-ловеком своей неразрывной связи и отождествления себя с определенными социальными группами»1. «Идентичность содержит взаимодополнительность прошлого и будущего: как в индивиде, так и в обществе она связывает акту-альность уходящего прошлого с актуальностью открывающегося будущего»2. Вопрос идентичности раскрывается Эриксоном как процесс формирования собственного «Я» путем накопления определенного социального опыта, вы-раженного грамматикой поведения.

З. Фрейд рассматривал идентификацию «как важный механизм взаимо-действия между личностью и социальной группой»3, как «ясное осознание внутреннего тождества с ними, уютное сознание общности психологического устройства», имея ввиду этническую идентичность4.

У Шнейдера «идентичность – результат рефлексивного процесса, отража-ющий подлинные представления о себе, своем пути развития, сопровождаю-щийся ощущением личностной определенности, тождественности, целост-ности, дающей возможность субъекту воспринимать свою жизнь как опыт продолжительности и непрерывности сознания, единства жизненных целей, действий, которые позволяют действовать последовательно»5.

Тема идентичности весьма популярна также применительно к описанию социологических реалий: «…идентичность как элемент субъективной реаль-ности находится в динамической взаимосвязи с состояниями общества, она формируется в процессе освоения индивидом социального мира, одновремен-но проявляющего себя в нем и усваивающего этот мир в качестве значимой реальности»6.

Кроме того, понятие идентичности широко интерпретируется под разным углом зрения культурологами и антропологами. А с развитием антропоцен-трической парадигмы изучения языковых явлений идентичность подпадает и под фокус внимания лингвистов тоже.

Одним из самых распространенных методологических подходов в изучении вопросов идентичности у лингвистов является когнитивный подход, который предполагает изучение языковых единиц, позволяющих рассмотреть менталь-ность говорящего субъекта, особенности индивидуального, либо коллективно-го сознания, отраженного через язык. Либо «общество не представляет собой единого целого и является сочетанием несводимых друг к другу систем, либо

1 Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. Пер. с англ. М.: Флинта, 2006. 342 с.2 Эриксон Э. Юность и кризис. М.: Прогресс, 1996. С. 23.3 Фрейд З. Групповая психология и анализ ЭГО. М., 1991.4 Макс Шур. Зигмунт Фрейд. Жизнь и смерть / пер. Л.А. Игоревского. М., 2005.5 Идентичность: Хрестоматия / Сост. JI. Б. Шнейдер. М.: Воронеж, 2003. С. 4.6 Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: Аспект Пресс, 1995. С. 29.

69

C.А. Алаева


все же рассматриваемые системы эквивалентны и выражают, каждая на своем языке, социальную целостность, как таковую»1. Идентичность исследуется на самых разных структурных уровнях языка: фонетическом, морфемном, инто-национном, лексическом, синтаксическом, текстовом и дискурсивном – ядром всего является индивид говорящий. Исходя из особенностей фонологической структуры, лексики, структуры предложения, строения текстов, дискурсивных практик определяют принадлежность говорящего к той или иной социальной группе (по возрасту, уровню образования, полу, профессии, диалекту и т.д.).

Психосоциальную природу идентичности человека определяют в бинарной оппозиции «свой-чужой» и оценке «хорошо-плохо». По В. А. Масловой, «во-прос о бинарных оппозициях – это вопрос об универсальных свойствах самой действительности и универсальных закономерностях ее отображения в чело-веческом сознании. А бинарная модель мира – общая для человека психологи-ческая черта»2.

Как видно, трактовка понятия идентичности достаточно широкая и далеко не однозначная. В толковании вопросов идентичности мы придерживаемся концепции Эриксона, согласно которой суть идентичности объясняется им самим следующим образом: «Я могу попытаться более явно представить суть идентичности, только рассмотрев ее с разных точек зрения. С одной стороны, ее можно отнести к сознательному ощущению личной идентичности; с дру-гой – это бессознательное стремление к целостности личного характера. С тре-тьей – это критерий для процесса синтеза эго. И наконец, внутренняя солидар-ность с групповыми идеалами и групповой идентичностью» 3.

Кризис идентичности определяют как снижение целостности, тождествен-ности и веры человека в свою социальную сущность, в свое социальное «Я». Впервые концепция кризиса идентичности была разработана и введена в пси-хиатрию Эриксоном в работе «Юность и кризис», где автор рассматривает во-просы социального становления личности и кризиса юношеской идентично-сти. Здесь он выделяет 8 стадий в развитии идентичности личности. Согласно Эриксону, переход на каждую ступень развития ставит перед личностью ре-шение определенных задач, связанных с возрастными особенностями и ситу-ацией. «Кризис понимается как неизбежный поворотный пункт, критический момент, после которого развитие повернет в ту или иную сторону, используя возможности роста, способность к выздоровлению и дальнейшей дифферен-циации» 4. Говоря об идентичности и кризисе идентичности, Э. Эриксон от-мечал взаимосвязь личной истории человека и социума. Он писал: «... нельзя отделить... «кризис идентичности» отдельного человека от современных ему

1 Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1985. С.79.2 Маслова, В.А. Преданья старины глубокой в зеркале языка. Минск, 1997. 3 Эриксон Э. Детство и общество / Пер. с англ. СПб.: Ленато, АСТ, Фонд «Университет-ская книга», 19964 Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. Пер. с англ. М.: Флинта, 2006. 342 с.



исторических кризисов», поскольку они помогают понять друг друга и дей-ствительно взаимосвязаны1. В связи с этим вопросы кризиса религиозной идентичности в кыргызском обществе тоже следует рассматривать в контек-сте с историей данного дискурса. Сегодня концепция кризиса идентичности Эриксона используется в самом широком смысле и представителями других общественных дисциплин.

Так, в толковом словаре обществоведческих терминов Н.Е. Яценко кризис идентичности определяется как «утрата человеком или социальной общно-стью представления о своем месте в обществе, о своей самоценности».2

Г.М. Андреева проблему кризиса идентичности рассматривает следующим образом: «Традиционно кризис идентичности определяется как особая ситуа-ция сознания, когда большинство социальных категорий, посредством кото-рых человек определяет себя и свое место в обществе, кажутся утратившими свои границы и свою ценность» 3.

Таким образом, кризисы идентичностей, как общественное явление, пред-ставляют из себя кризис ценностей, потерю нравственных и духовных ориен-тиров как для отдельного человека, так и для целого общества, крах, потерю или поворотный пункт для дальнейшего развития.

Предметом исследования кризиса религиозной идентичности является анализ информации, передаваемый через СМК, в частности через электронные каналы и газетные тексты. В качестве объекта исследования взяты газетные заголовки и тексты, продуцируемые разными источниками. Поскольку текст отражает не только картину мира и сознание определенного автора, но и по-зволяет прослеживать отношения и оценки явлений действительности, вектор движения общественной мысли по тому или иному актуальному вопросу.

1.2 Кризис идентичности в языке СМИИзучение вопросов отражения кризиса идентичностей в языке СМИ пред-

полагает рассмотрение таких важных вопросов, как: � Изучение ценностных ориентиров общества через язык медиа. Спосо-бы проявления модальности и оценки identity-ориентированных тек-стов СМИ.

� Какие существуют способы проявления идентичности в речи?Характер предмета исследования и специфика рассматриваемых вопро-

сов предполагают использование контентного, дискурсивного, лингвокогни-тивного методов в изучении данного явления. Такой многоаспектный под-ход в исследовании данного явления продиктован природой медиатекста, 1 «Таблиг жамаат» – чындык жана адашуучулук («Таблиг жамаат» – «Правда и вымы-сел») там же. с.13.2 Яценко Н.Е. Толковый словарь обществоведческих терминов. М.: ИНФРА-М., 19963 Андреева Г.М. К вопросу кризиса идентичности в условиях социальных трансформа-ций. http://www.psystudy.com/index.php/num/2011n6-20/580-andreeva20.html

71

C.А. Алаева


требующей взаимопроникновения методов исследования социологических, психолингвистических, культурологических дисциплин. Так как СМИ, с од-ной стороны, производят, отражают действительность; а с другой стороны, конструируют эту действительность через слово, предопределяя социальные отношения.

Для достижения поставленных целей были использованы такие традици-онные формы работы, как наблюдение; изучение тематики текстов и ключе-вых лексических единиц на предмет частотности их использования; исследо-вание содержания текстов СМИ в русле когнитивной лингвистики, а также коммуникативистики. С позиции последнего (по Лассвелу) предполагается цепочное рассмотрение задачи в системе: коммуникатор, контент, канал, адресат и цель говорения. Исходя из специфики объекта исследования по-лагаем, что подобный подход позволит более эффективно изучить органику поставленных вопросов.

Эмпирической базой исследования послужили материалы кыргызоязыч-ных «Кыргыз Туусу» (более 40 номеров сплошь за 2013-2014), «Жаңы Агым», «Жаңы Ордо» и ряда других газет в период с 2010 по 2014 год путем случайной выборки, а также материалы таких новостных агентств, как Акипресс, ана-литического портала «Маалымат», международных радио «Азаттык» и BBC. В данной работе представляем фрагменты исследования, которые касаются во-просов отражения в газетных текстах кризиса идентичностей при освещении конфессиональных тем в прессе.

Если говорить о газетных изданиях как об обьектах исследования, то вы-бор данных газет прежде всего объясняется тем, что в них представлены та-кие важные факторы, как, во-первых, форма собственности, во-вторых, реги-ональный фактор и, в третьих, языковой фактор. Кроме того, газетные тексты остаются на сегодня в регионах наиболее доступным средством информации, а материалы, которые периодически возникают на газетных полосах и отра-жают проблемы идентификации (культурной, цивилизационной и т.п), поиск духовно-идеологических путей развития общества остаются топ-темами для обсуждения. Это и интервью, и аналитические статьи, и круглые столы, и дис-куссии вокруг национальной идеи и государственной идеологии, которые не-пременно затрагивают и вопросы религиозной идентичности тоже.

2. О религиозной ситуации в КР и традиционной религиозной идентичности кыргызов

Более половины населения Кыргызстана составляют кыргызы, большин-ство из которых не отличаются особой религиозностью. Однако идентифици-руют себя, с одной стороны, с исламской культурой и мусульманским миром, а с другой стороны, образ жизни, мировосприятие и миропонимание боль-шинства людей связаны с тенгрианством, поскольку многовековая история кыргызского народа, как и других тюркских народов, до ислама была связана



с культовой практикой тенгрианства. Это было отмечено в свое время Л.Н. Гумилевым: «Культ неба Тенгри зафиксирован орхонскими надписями» 1. Развитие истории и современных демократических институтов ввело свои коррективы в традиционное мироздание общества в конфессиональном пла-не. Сегодня, с одной стороны, наблюдается интенсивный рост процесса ис-ламизации кыргызского общества. Существуют издания, позиционирующие себя как исламские и способствующие формированию исламской идентич-ности. С другой стороны, тенгрианство находится в турбулентном состоя-нии, и потому страхи и угроза утери своих ценностей, собственной идентич-ности, толкают его к самозащите. «...тенгрианство нужно зарегистрировать как полноценную религию. Это большая идеология... именно тенгрианство является верой кыргызов испокон веков. Оно впиталось в кровь и душу кыр-гызов. Мы должны ее восстановить», – говорит Аскарбек Тойгонбаев, об-щественный деятель и активный приверженец тенгрианства, после запрета минюстом регистрации религиозной организации «Теңирчилик» на пресс-конференции в Акипресс.

Тем не менее, кыргызское общество в религиозном плане более чем разно-ликое. В стране, по некоторым данным, официально зарегистрировано более чем 2.000 религиозных организаций, среди которых большинство составля-ют исламские объединения и организации, и число их за последнее время выросло в 34 раза. Среди приверженцев нетрадиционных для Кыргызстана религий кыргызы составляют около 5 тыс. человек2. По данным минюста, сегодня на территории страны действуют православные, католические, бап-тистские церкви, церковь христианских адвентистов седьмого дня, церквей «пятидесятников», церковь свидетелей Иеговы, буддийский храм, бахаист-ские храмы, саентологическая церковь, еврейское общество, организации протестантского направления. Таким образом, хотя традиционно кыргыз не может считаться не мусульманином или не последователем идей тенгри-анства, существует сегмент кыргызского общества, не заявляющий публич-но о своих религиозных притязаниях, но идентифицирующий себя частью сообщества в баптистских церквях, в церквях христианских адвентистов седьмого дня, церквях «пятидесятников», свидетелей Иеговы, церквях про-тестантского направления. Как правило, церковные службы проходят как на русском, так и на кыргызском языках и вовлечены туда как взрослые, так и дети.

1 http://gumilevica.kulichki.net/OT/ot07.htm2 Жумагулов С. Обострение религиозной ситуации в Кыргызстане. http://www.zonakz.net/articles/285?mode=reply

73

C.А. Алаева


3. Как отражаются в СМИ проблемы религиозной идентичности в Кыргызстане?

3.1 Медиаматериалы как отражение действительности

Анализ контента СМИ показывает, что подобная религиозная разноли-кость многими рассматривается как проблема, вызывающая угрозу стабиль-ности страны. Так, на одном из круглых столов бывший госсекретарь КР, известный приверженец тенгрианства, Дастан Сарыгулов говорит: «На сред-ства исламских стран построили около 2 тысяч мечетей. Около 18 тысяч НПО... Стало много разлагающих общество каолиций, фондов, либералов, демократов, консерваторов, мунистов, саентологов, баптистов, вахаби-стов» («Ислам өлкөлөрүнүн каражатына эки жарым миңдей мечит курулду. 18 миңдей НПО, каолиция, партия, фонддор, коомду бөлгөн либерал, демо-крат, консерватор, мунист, саентолог, баптист, вахабисттер көбөйдү»)1. Это вызывает не только беспокойство, но и некоторое раздражение, а порой и открытые конфликты у части последователей традиционных религий, что находит свое отражение в медиа следующим образом: «Еще один конфликт на межрелигиозной почве. В Нарыне возбудили уголовное дело против трех граждан, избивших двух кыргызов-протестантов»2. Интернет газета «Zona kz» печатает обширную аналитическую статью Султана Жумагулова «Вспых-нули очередные конфликты между мусульманами-кыргызами и их сороди-чами-христианами протестантского толка» об инцинденте, возникшем в результате стычки из-за отказа захоронения кыргыза-баптиста на мусуль-манском кладбище3. Газета «Кыргыз Руху» пишет:«На каком бы языке, как бы не назывался создатель, будь то Алла, Аллах, Бог, Будда, Теңир он оста-ется хранителем и тем, кому верят люди» («Жараткан кайсы тилде кандай гана аталбасын, Алла, Аллах, Кудай, Будда, Теңир адам баласынын колдоочусу, ишеним ээси»)4.

Внешние атрибуты в одежде приверженцев некоторых течений ислама вос-принимается как: «Длинные балахоны чужого народа, борода, опущенная до грудей, тапочки на ногах» («Башка элдин сөлбүрөгөн кийми, көкүрөгүнө чей-ин койгон сакалы, буттарында тапичке»)5. Это далеко не полное, но типич-ное описание портрета «даватчы» с отрицательной коннотацией, встречаемое в медиастраницах, где определение к слову «кийим» в контексте «чужой» – «сөлбүрөгөн кийим» («бесформенная, длинная одежда»), «башка элдин кий-

1 Сарыгулов Д. Кыргыз геосаясатындагы жаңы кырдаалдар / Газета «Кыргыз Руху»., от 23 мая 20142 http://rus.azattyk.org/content/kyrgyzstan_religious_conflict/24628327.html3 Интернет газета «Zona kz» http://www.zonakz.net/articles/285. 4 Белеков К. Улутуң ким, кыргызбай? / Газета «Кыргыз Руху» от 2012 года, февраль5 Улутуң ким, кыргызбай? Газета «Кыргыз Туусу» №97. От 27.12.2013. с.3



ми» («одежда других народов»), «арабдын кийми» («одежда арабов»), а в кон-тексте «свой» – «кыргыз кийми» («кыргызская одежда»).

Медиаматериалы лишь отражают действительность. За последние 20 лет сотни и тысячи молодых людей получили религиозное (исламское) образова-ние в Египте, Турции, Пакистане, Индии, Бангладеше и др. странах. Это замет-но отразилось и в палитре взаимоотношений общества. Разногласия общества во взглядах на веру находят свое отражение и внутри семей. Так, Н.А. говорит: «Сын закончил юридический факультет. Работал. Ходил в мечеть, читал на-маз, а затем и вовсе уволился с работы. Ведь работая, он не мог отлучаться, чтобы молиться 5 раз в день и ездить на даваты. Затем съездил в Индию, Па-кистан и стал совсем другим. Отрастил бороду. Надел шаровары. У него жена и двое маленьких детей, но он неделями, иногда месяцами уходит на даваты. Теперь вот и жена его облачилась во все черное. Я спрашиваю ее: «Что у тебя умер муж? Ты в трауре?» В шкафу у нее десятки черных халатов». Как видно, процесс распознания «свой-чужой» изначально носит невербальный характер. В данном случае через предметы одежды. Традиционно кыргызская культура предполагает яркий цвет для молодых женщин, как правило, красный как цвет жизни. Что встречается во множестве художественных произведений (стихи Ж. Турусбекова «Кызыл жоолукчан»), кинофильмов («Кызыл жоолук жалжа-лым» по Ч. Айтматову). Черный же цвет – цвет траура.

3.2 «Свои» и «чужие», или как отражаются конфликты ценностных систем в медиапространстве

Идентификация и распознание приверженности сегментов общества к той или иной культуре проявляется через отождествление. Это связано прежде всего с опытом и памятью говорящего; с выражением отношений «свой-ужой» и оценки «хорошо-плохо» к внешним символическим вербальным или не-вербальным знакам: языку, поведению, одежде, ритуалам и т.п. Поэтому ча-сто задаваемый в газетах, ТВ или радиодискуссиях вопрос «Кыргыз кызы ка-чан кара кийип, бетин чүмкөчү эле?» («Когда кыргызская девушка закрывала лицо и одевалась в черное?») или тема «бородатых в шароварах» это не просто реакция сознания на явления объективного мира, но и поиск идентичности, а скорее всего – стремление к сохранению целостности «своего» «кыргызско-го» мира. Как это отражается в темах СМИ? Рассмотрим заголовки текстов на-ционально-идеологического и духовно-религиозного дискурса.

«Кыргыз Туусу» за второе полугодие 2013 года: «Какой ты нации, кыргыз?» («Улутуң ким, кыргызбай?») – статья о рели-

гиозной приверженности кыргызов; «Нужны ли исламу такие проповедники?» («Ислам дини ушундай даватчыларга муктажбы?»)1; «Хиджаб не одежда рели-гии, а всего лишь одежда арабов» («Хиджаб диний кийим эмес, болгону араб-

1 http://rus.azattyk.org/content/kyrgyzstan_religious_conflict/24628327.html

75

C.А. Алаева


дардын кийими»)1; «Не путайте религию с традицией» («Салт менен динди чаташтырбагыла»)2; «Кыргызстан центр давата в СНГ?» («Кыргызстан – даваттын КМШ аймагындагы борборубу?» 3; «Диниң кайсы бурадар?» («Какой ты религии, гражданин?»)4; «Что за организация таблиги жамаат?» («Таблиги жамаат эмне болгон уюм?»)5; «Где родина проповедников?» («Даваттын меке-ни кайда?»)6; «Увеличивается количество женщин в Хизб-ут-Тахрире» («Хизб-ут-Тахрирде аялдар көбөйүп барат»); «В исламе траур 3 дня» («Исламда аза күтүү үч күн»)7; «Мы ответственны перед Аллахом» («Биз Алла алдында жо-опкерчилик татабыз»)8; «Таблиг жамаат – правда и вымысел» («Таблиг жама-ат – чындык жана адашуучулук»)9. Кризис религиозной идентичности, пере-живаемый обществом, определяется и выбором тем материалов. Темы выдают не только информацию, но и определяют авторское отношение к предмету речи. Так, «Улутуң ким, кыргызбай?» не просто вопрос «Какой ты нации, кыр-гыз?», а порицание «ты позабыл, что ты кыргыз?» с уничижительным зна-чением, выраженным обращением «кыргызбай». Это вызвано действительно-стью, где можно встретить такое сочетание несочетаемых доселе понятий как «пастор церкви Исламбек Каратаев», «кыргызы-баптисты», «кыргызы-христи-ане». Таким образом, модальность вопросительных предложений типа «Ислам дини ушундай даватчыларга муктажбы?» («Нуждается ли исламская религия в таких проповедниках?») в качестве темы газетного материала выражает и не только собственно вопрос, но и, как видно из содержания внутреннего контен-та материала, крайне негативное авторское отношение к таким понятиям как «дават» («проповедь»), «хиджаб». Так, язык СМИ (выбор темы, лексика, струк-тура и содержание предложений, ит.п.) отражает не только сами явления, но и отношения к этим явлениям, что отчетливо видно из модальной структуры медиатекстов.

Как мы отмечали выше, природа идентичности человека определяется в оп-позиции «свой-чужой» и оценке «хорошо-плохо». Анализ контента религиоз-ного дискурса медиатекстов кыргызоязычных СМИ и ряда электронных но-востных порталов позволяет нам выделить следующие основные референтные группы или ценностные системы:

1 Хиджаб диний кийим эмес, болгону арабдардын кийими // Газета «Кыргыз Туусу» от 20.10.13. С.2.2 Салт менен динди чаташтырбагыла // Газета «Кыргыз Туусу» от 29.10.13. С. 3.3 Кыргызстан – даваттын КМШ аймагындагы борборубу? // Газета «Кыргыз Туусу» от 25.10.13. С.3.4 Там же.5 Хизб-ут-Тахрирде аялдар көбөйүп барат. Там же. С.13.6 Диниң кайсы бурадар? // Там же. С.13.7 Даваттын мекени кайда? // Там же. С.13.8 Исламда аза күтүү үч күн // Там же. С.13.9 Биз Алла алдында жоопкерчилик татабыз // Газета «Кыргыз Туусу» от 7.06.13. С.10.



� «тенгрианство – ислам»; � «ислам – тенгрианство/христианство».

Они находят свое широкое отражение в медиапространстве Кыргызста-на в виде отдельных тем новостных полос, аналитических статей, поскольку «осознание себя возможно только в противопоставлении» 1. Создатель тек-ста вместе с текстом одновременно создает и модель взаимодействия с миром в оппозиции «мы /свои/ друзья – они /чужие/ враги». В зависимости от пози-ции «свой-чужой» меняется и позиция оценки «хорошо-плохо».

Вот пример представленности тенгрианство – ислам, где в позиции «свой» тенгрианство:

«Бүгүн Дүйнө Эли бытыраан абалда турганда, төтөн элдердин диндер-дин ич ара тиреши күчөп (баягы эле бир семит тэк – иудиаизм, хритсти-анчылык, ислам кабыш), ар биринин жеке кербез менменсингени, эгерим би-рин-бири кабылдабас, кыл чекитине жеткен кезде, – Дүйнөнү дин ишенимден (Вера) да бийик деңгээлде – Аң Ишеним (Вера-Разум) бирлиги Манаста чулу уютуп калган». «Манас – ачык илим, тенирчилик – телегей жол», – пишет Чоюн Өмүралиев в своей статье «Кыргыз мамлелекеттүүлүгү: кечээ, бүгүн, эртең!». По Ч. Өмүралиеву «для кыргыза Манас больше чем имя, больше чем вера. Манас – это состояние. Манас – это открытая книга, учение». Он пишет: «Теңирчилик» – «жеке дин деген түшүнүктөн бийик,.... телегей жол»2 («Тенгрианство» это больше чем просто религия,...это путь»). Здесь тенгрианство в позиции «свой» рассматривается как исконное мировоспри-ятие, мировоззрение и философия кыргызов, как «великая вера предков» («ата-бабалардын улуу ишеними»), «самая справедливая вера без посредни-ков» («жараткан төрт тарабына тең караган, ортомчусу жок дин»), раз-ворачиваются дискуссии на темы: «Кыргыз ким болушу керек?» («Кем должен быть кыргыз?»), «Манас мусулманбы, же теңирчиби»3 («Манас мусульманин, или тенгрианец?»).

Другим характерным примером, в котором представлена бинарная оппозиция «ислам-христианство», может послужить фрагмент статьи С. Жумагулова «Обострение религиозной ситуации в Кыргызстане», опубли-кованной в интернет портале «Zona KG». Здесь в позиции «свой» – ислам, а в позиции «чужой» – протестантское направление христианства.

«Проповедники посещают дома и квартиры кыргызов и назойливо предла-гают им свою литературу, призывают принять новую веру. Нам также из-вестно, что под видом оказания гуманитарной помощи они подкупают неко-торых людей», – заявил недавно один из руководителей Духовного управления

1 Бенвенист Э. Общая лигвистика. М., 2002. С. 249.2 Өмүралиев. Ч. Кыргыз мамлелекеттүүлүгү: кечээ, бүгүн, эртең! // Газета «Кыргыз Туусу» от 29.04.2014. с. 23.3 Marva TV http://www.youtube.com/watch?v=AAjgfzqtPh4

77

C.А. Алаева


мусульман Кыргызстана Илязбек Назарбеков1. Здесь, казалось бы, внешне ней-тральная авторская позиция по отношению к действиям субъекта («проповед-ника»), которая выражается рядом глаголов: «посещают» «предлагают», «под-купают» подпорчена наречием «назойливо» и несет в себе негативную оценку словам, обозначающим действия.

Большую коннотативную нагрузку имеют названия вероучений «тенгри-анство», «ислам», «христианство». Наблюдая за тем, как функционируют эти коннотации в медиа, можно заметить, что именно они являются ядром мифов вокруг религиозных тем.

Здесь под мифами в медиа в узком смысле понимаем мировоззренческие стереотипы. Так, например, ассоциативный ряд к слову «ислам» и лингво-культурному типажу «исламчы» (приверженца ислама) в инварианте «чужой» в исламофобских материалах составляют слова «хиджаб», «борода», «дават», «радикальный ислам», «террор», «шахид», «джихад», «исламский фанатизм», «исламский экстремизм», «вербовка», «сомнительные религиозные учебные заведения». Они находят свое отражение в медиатекстах следующим образом: «В Баткене увеличилось число страшных бородатых людей» («Баткенде түрү суук сакалчандар көбөйдү»), «Для кого опасны бородатые в отрепьях?» («Сам-тырап кийинген сакалчандар кимге коркунучтуу?»),«...эти жиденькие бородки в отрепьях внедряют арабскую культуру в наше общество» («...эрбейген са-кал коюп, самтыраган кийим кийип, араб маданиятын коомубузга алып кирип жаткандар экен»)2. В данном контексте этот ряд дополняют также названия таких стран, как Пакистан, Афганистан, Индия, Сирия.

Рассмотрим лексическую единицу «сакал». В традиционной кыргызской культуре «сакал» (борода) и форма бороды ассоциируются с возрастом и обще-ственным статусом человека, который ее носит. Например, «ак сакал» – муж-чина почтенного возраста, «кара сакал» – мужчина среднего возраста, «көк сакал» – молодой мужчина3. Однако, как видно из текстов СМИ, сегодня «бо-рода» в медиатекстах прочно ассоциируется с радикальным исламом. Модаль-но-оценочная структура предложений выражает отрицательное отношение и отрицательную оценку явления объективного мира. Для этого используется табуирование предмета речи: «сакалчандар» («бородатые») – иносказание, рав-но как «рак» в народе называют «плохой болезнью» («жаман оору»); метафора с отрицательной коннотацией «самтырап кийинген сакалчандар», «эрбейген сакал» («жиденькие бородки») и т.п.

Эксперт по делам религии Кадыр Маликов прогнозирует столкновение двух ценностных систем – светской и исламской. Он говорит: «Манас» не прижива-ется, тенгрианство – тем более. В этом плане ислам будет играть большую роль.

1 Жумагулов С. Обострение религиозной ситуации в Кыргызстане. http://www.zonakz.net/articles/285?mode=reply2 Баткенде түрү суук сакалчандар көбөйдү // Газета «Учур» от 12 августа 2010 года.3 Юдахин К.К. Киргизско-русский словарь. Москва 1985. С. 124



Он будет рассматриваться не просто как религиозные ценности или практика, но и как политическая система и идеология»1.

Однако очевиден факт, что столкновение систем давно уже не прогноз, а дей-ствительность. Тому примером могут служить медиатексты, отражающие рели-гиозную ситуацию, это подтверждают тексты следующего характера: «Так, на нашей земле разбудил ислам свою позабытую философию, оживил свою идеоло-гию и из формы невинной народной веры перешел в форму политического исла-ма....это исламские учебные классы, девочки закрытые паранжой (завтрашние шахидки!), увеличение количества смертников, готовых взорвать кыргызов. Во всем этом один корень – это политический ислам! Признают ли это наши про-стые добродушные молдоке в первом и во втором поколении или нет, но начала свою деятельность опасная третья волна фанатов, которых ничто ни перед чем не остановит, сверхобразованных, приспособленных к рыночным условия». («Ошентип жергебизде ислам, оболу унутула түшкөн философиясын ойготуп, анын идеологиясын жандандырып, акыры саясий исламга айланып чыга келди.... иши өрүп кеткен исламий окуу класстары, (бетине беш катар паранжа жабыл-ган наристе кыз (эртеңки шахидка!) кыргызды жардырууга даярданган кыргыз жанкечтилеринин арбышы, мына ушунун баарынын тамыры бирөө эле – сая-сий ислам! Ушинтип ислам айыпсыз элдик ишенимден саясий исламдын чегине өттү. Момун, ак көңүл, биринчи-экинчи муун бусурман-мусулман молдокелери-биз муну моюндайбы, жокпу, буга карабай, рынок заманга ыңгайлашкан, корку-нучтуу үчүнчү муун – эң билимдүү, эң илимдүү, эч нерседен тайбас, кайтпас, фанат жаңы толкун ишмердүүлүгүн баштады») (Ч.Ө.),2. В газетных текстах, как мы отмечали выше, встречаются несочетаемые для традиционного слуха соче-тания слов «пастор церкви Исламбек Каратаев», «баптист-кыргыз», «кыргызы-христиане». Последние представлены мусульманским духовенством как «капы-ры» («безбожники»), «заблудшие сыны», «вредоносные действия» которых несут раскол в общество по религиозным мотивам. Так язык отражает внутреннюю конфликтность и противоречивость религиозной ситуации.

Воздействие определенных религиозных стереотипов, множимых местны-ми и зарубежными медиа: «паранжа тагынган кыз» («девушка, закрытая паран-жой»), «кыргызды жардырууга даяр жанкечтилер» («смертники, готовые взор-вать кыргызов»), «эч нерседен кайтпас фанаттар» («фанаты, которые ни перед чем не остановятся») порождает страх и ассоциацию ислама с террором – это с одной стороны. А с другой стороны – все жарче разворачивающиеся в меди-апространстве дискуссии на темы: «Кыргыз ким болушу керек?» («Кем должен быть кыргыз»), «Манас мусулманбы, же теңирчиби»3 («Манас мусульманин,

1 Калишевский М. Кыргызстан: Идеология в состоянии «турбулентности». // http://www.fergananews.com/articles/7958 кадыр маликов2 Өмүралиев. Ч. Кыргыз мамлелекеттүүлүгү: кечээ, бүгүн, эртең! // Газета «Кыргыз Туусу» от 29.04.2014. с. 23.3 Там же

79

C.А. Алаева


или тенгирианец?»), кто «капыр» («безбожник»), а кто «мусульманин» могут усилить, или осложнить ситуацию религиозного вокруг вопроса.

ЗаключениеТаким образом, в данной статье сделана попытка выявить вербальные мар-

керы, отражающие явления действительности конфессионального характера.Тематически они представлены узким набором тем устойчивых медиатопи-

ков, отражающих мировоззрение и ценностные представления коммуникан-тов об окружающей действительности.

В языковом плане в репрезентации кризиса религиозной идентичности в качестве вербальных маркеров выделены оценочно-эксперссивная лексика, эмотивно-окрашенные метафоры, риторические вопросы, прецедентные име-на, прецедентные тексты, определенные концепты и стереотипы.

Работа над текстами данного дискурса позволяют нам сказать, что чем больше трений вокруг вопросов религиозной идентичности, тем выше эмо-тивность, метафоричность, модальность медиаречи и шире ряд конструируе-мых понятий.

Так, тексты СМИ следует рассматривать как форму фиксации обществен-ной мысли о реальном мире, отображенную в определенных языковых еди-ницах речи; неким срезом реальности, который не только отражает, но и кон-струирует действительность.

Анализ ряда ключевых концептов показывает не просто естественную раз-ность концептуализации мира, ценностных систем, разность культур и рели-гий, но и глубокие противоречия межконфессионального характера.

Полагаем, что в реальности эти процессы носят более сложную структуру и контент. Необходимо понимать, что нельзя запретить или навязать человеку вещи, которые нарушали бы его моральные установки и ценностные системы, если последние не являются разрушительными для самого человека или обще-ства. Система ценностей и установок формируется в течение длительного вре-мени под влиянием множества факторов. Очевидно, что принуждение челове-ка к действиям через властные отношения, стремление подчинить других (как вести себя и как одеваться) не всегда приводит к консенсусу.

Идея свободного вероисповедования должна быть личным делом каждо-го гражданина, а не государства. Однако, мы должны понимать, что рост зна-чимости религии ведет к политизации религии. А расширение «пространства» определенной религии, укрепление ее позиций со стороны государства приводит к вытеснению тех, кто исповедует другие веры. Это может стать источником кон-фронтации и антогонизма в обществе и может спровоцировать враждебность.

Поэтому существующая социальная реальность диктует необходимость платформы для построения модели диалога как «встречи» мировоззрений раз-ных культур как можно раньше через образование, культуру и средства массо-вой коммуникации.



Для формирования полноты картины мира в рамках культуроведческих курсов наряду с основами ислама в школах следует давать знания по основам других религий: христианства, иудаизма, буддизма и т.д. и воспитывать детей в духе толерантности к другим культурам.

Власть может направлять мышление людей в определенном русле через идейное содержание медийной продукции: качественной литературы, кино, рекламы, газетных и интернет материалов. По М. Фуко, сегодня общество – это общество не дисциплины, а контроля. Следовательно, для власти необходимо выработать такой алгоритм действий, который позволял бы построить строй-ную и гармоничную архитектуру общественных отношений, призванную при-влекать массы для единства людей как граждан единого светского государства.



УДК 321.01:947(575.2)

STRENGTHENING KYRGYZ STATEHOOD

A. Wachtel

The article asks what the Kyrgyz government should do to foster a sense of national identity among its citizens. Recognizing that after a short attempt in the early 1990s to create a state of citizens, Kyrgyzstan turned toward a European ethno-national model, the author recommends a focus on building national identity by focusing on positive pillars that have worked in Europe – language and religion – though it is recognized that for historical reasons both are problematic in Kyrgyzstan.

Key words: national identity, ethno-national state, identity markers, Kyrgyz language, Islam

All successful modern states make efforts to create, maintain and strengthen the feeling of solidarity between the state and its citizens. There exist two different paths to do this. The first is primarily a political process: the state and its leaders focus on developing trustworthy and reliable institutions such that citizens believe that the state works for them, at least for the most part and most of the time. The creation of such institutions is a basic requirement for a thriving state of citizens, as the belief on the part of each individual that he/she belongs to and is cared for by the state forms the bedrock of its existence.

The second path is more cultural than political: its focus is not primarily on institutional structures but rather the creation of a nation which considers itself to be the «owner» and primary beneficiary of the state. There are a number of different varieties of such states, but the most common is the so-called ethno-national state, held together by the conviction that its inhabitants are connected to the state not primarily because of their individual choice to adhere to its institutional arrangements, but rather by virtue of their collective belonging to the nation whose aspirations that state is thought to embody.

This is not to say that liberal states based on institutions do not try to inculcate a sense of national belonging in their citizens nor that ethno-national states pay no attention to institutions, but rather it is to suggest that what we have to do with are very different accents. States based primarily on citizenship are characteristic of the Anglo-American national tradition, whereas ethno-national states have been more typical of continental Europe, although many European states that were originally formed as ethno-national states have subsequently transformed to liberal states



of citizens.1 Indeed, in Europe we can talk about a two-step process in which the liberal state first created the nation needed to live in it and only then moved to build citizenship-based institutions.

If we examine the history of independent Kyrgyzstan, we can see that Askar Akayev, the country’s first president, attempted in the immediate aftermath of independence to focus on the creation of a liberal state of citizens. If, for example, we examine his book Looking to the Future with Optimism, we find assertions like the following: «Today, the multi-ethnic people of Kyrgyzstan are united by common Constitution that has democratic statutes equally protecting the rights and freedoms of all citizens of the Kyrgyz Republic.» 2 For this approach to have succeeded two things would have been necessary. The first would have been the rapid development of a state to whose institutions all citizens, regardless of ethnicity, could have felt equal loyalty. The second, which was somewhat dependent on the first, would have been the preservation of the demographic balance that had characterized the Kyrgyz Republic in the late Soviet period. In the former case, this would have meant the creation of a functioning economy, an efficient and honest bureaucracy, and a system of state symbols and practices powerful enough to fill the void left by the disappearance of Soviet ideology. In the latter, newly minted Kyrgyz citizens of all nationalities would have needed to remain in the country. Neither of these things transpired.

Unfortunately but not surprisingly Kyrgyz elites proved incapable of creating robust state institutions out of the wreckage of the USSR.As is well known, the Kyrgyz economy came almost to a standstill in the early 1990s. At the same time, Kyrgyzstan’s difficult economic situation was exacerbated by a variety of Soviet legacies, including enormous distrust of institutions on the part of the citizenry, a prevailing culture of corruption and clientalism, and weak judicial and legislative systems incapable of providing effective checks on executive power. The state could not provide a powerful centripetal ideology and Kyrgyz citizens never developed faith in the new state’s fledgling institutions, leading them to search for other bases of solidarity, including first and foremost those of ethnos and tribe.

At the same time, even before it became clear that the Kyrgyz political elite was incapable of creating an economically viable state of citizens based on the rule of law, the demographic balance characteristic of the Soviet era altered with the swift disappearance of the country’s non-Asian, non-Muslim population. The non-Asian non-Muslim share of the population decreased from some 36% in 1989 to less than 15% in 1999 and has fallen to well below 10% today. The Kyrgyz went from being a bare majority in 1989 to more than 70% today.

Under these circumstances, it made sense for political elites to abandon the idea of a liberal state of citizens and gingerly move to an ethno-national model of state

1 For an excellent discussion of these two basic approaches to nation building, see Liah Greenfeld, Nationalism. Five Roads to Modernity. Cambridge: Harvard UP, 1992.2 New York: Global Scholarly Publications, 2004, 200.The book was originally written in the mid-1990s.

83

A. Wachtel


development. To be sure, there were a few barriers in the way of such a move, which included the elites’ own general embrace of Soviet-era internationalism as well as the preferences of the so-called international community (on whose funding Kyrgyzstan depends to some extent) which tends to favor the creation of multi-ethnic liberal states. Russia, too, at least in principle also supports a multi-ethnic, non-national state. Given the Kyrgyz government’s dependence on these to external actors, it could not move fully to an ethno-national approach. Nevertheless, it began slowly to do so starting in the middle of the 1990s.

When it did, however, a number of problems arose, many of which plague the Kyrgyz state to this day. It is these problems and the way out of them that I would like to focus on here. Specifically, I would claim that if Kyrgyz statehood is going to be focused around the creation of a Kyrgyz nation, as was successfully done in many European nation-states, attention must be paid to the basic building blocks for doing so. Though Liah Greenfeld has pointed out that there is no specific rule regarding what can be used as nation-building material, European states have generally employed two primary markers: language and religion. Kyrgyzstan’s problem is that both of these are difficult to mobilize for the purposes of nation building and therefore for the state building that would follow the creation of a strong national identity.

In the majority of European cases, nation building activity began before statehood and was achieved through the efforts of dedicated linguists who codified the national language, convinced people of the need to use it, and eventually led its institutionalization in the school system of fledgling states. This was no easy task. Populations were generally multi-lingual and the local language was limited in most cases to use in the home and the fields. Enormous amounts of time and effort were required to codify local languages, eliminate dialects, and to create the vocabulary that would allow the local written language to be used for the full variety of purposes of a modern state.

In Kyrgyzstan, the use of Kyrgyz as a basic building block for national identity is perhaps even more problematic than in seemingly analogous situations in Europe. There are, of course, problems of dialect. Linguistic nationalists have always had to choose whether to use one dialect as the basis for the codified literary language or to create a synthetic language based on a mixture of dialects. But the real problem in Kyrgyzstan is that a good portion of Kyrgyz people, and particularly elites in Bishkek, do not speak any dialect of Kyrgyz with the necessary degree of fluency for it to become the basis for their political, social and academic life. Furthermore, as opposed to the 19th century, there is more and more material that in principle would have to be translated into the national language, and fewer and fewer people who want to do so. Thus, Kyrgyzifying Kyrgyzstan remains a major problem. There are too few Kyrgyz teachers, too few materials available for them to use, and too much competition from other languages that offer the Kyrgyz more opportunities than learning their own language perfectly.

Religion is equally problematic. The Soviets did their best to suppress religious feeling among the Kyrgyz and they successfully secularized a good proportion of the



country. In the post-independence period, Kyrgyz elites have been primarily drawn from secularized former Soviet elites. For them, religion is seen mostly as a potential source of competition, rather than a building block for national identity. The fact that the religion in question is Islam, which during most of the period of Kyrgyz independence has also been seen as potentially problematic by many of the external actors who have supported and advised Kyrgyz governments, adds an extra layer to the problem.

In short, the two main positive rallying points around which Kyrgyz ethno-national identity could have been built have both turned out to be difficult to use. Of course, various cultural markers can be and in some cases have been deployed as bases for Kyrgyz national identity. These include nomadic traditions, music, dance, as well as cultural works such as the epic Manas.1 However, most of these are fairly weak markers and not necessarily widely recognized by a population that is becoming more and more urban. Especially problematic is the nomadic heritage, since it is unrealistic to expect that a majority of Kyrgyz will actually be able to live according to these rhythms, even if they might want to do so.

In the absence of positive national identity markers, there is a tendency to turn to negative ones. In this case, at least one possible rallying point is available, and it has been called upon from time to time: the Kyrgyz are Kyrgyz because they are not Uzbek. Undoubtedly, such negative identification can be effective, but it is problematic for many reasons. It causes problems with international donors, who are extremely afraid of «chauvinistic nationalism,» especially in the wake of the Balkan crises of the 1990s. It causes a significant portion of the population to be alienated from the state (Uzbeks make up some 15% of the population as a whole, and a significantly larger portion in the south). Finally, it potentially in the long run risks creating problems with a much larger and more powerful neighbor, which at some point might choose to come to the aid of its co-ethnics if they are perceived as being persecuted by the Kyrgyz.

So, ideally, in order to strengthen Kyrgyz national identity, the Kyrgyz state would be wise to try to avoid as much as possible using negative identification and instead turn to positive identity markers. And this brings us back to the building blocks that have been used by almost every nationalizing state: language and religion. In my view the single most important thing the Kyrgyz government can do to ensure a strengthening of the state is to make sure that the majority of its citizens identify with that state. And by far the best way for that to occur in the relatively short run is by strengthening the national identity of the Kyrgyz. First and foremost, attention must be paid to language. While it is perhaps impossible to imagine that Kyrgyz will come to replace international languages for all scientific and business purposes, there is no excuse for the government to allow a situation to continue whereby many people graduate from schools in Kyrgyzstan without speaking, writing and reading

1 For a discussion of this issue, see my article «Kyrgyzstan between Democracy and Ethnic Intolerance.» Nationalities Papers (November, 2013).

85

A. Wachtel


the language fluently. Given that Kyrgyz alone will not guarantee prosperity for a modern Kyrgyzstan, what this essentially means is that every Kyrgyz high school graduate must be at the very least bilingual, with Turkish, Russian, English or some other major international language at his her command in addition to Kyrgyz.

I think it also makes sense for the state to make greater efforts to harness Islam in some form as a marker of national identity. Whether the Kyrgyz state can do what Turkey has done is perhaps questionable, but running away from Islam makes no sense, as it is an identity marker waiting to be used. Many Kyrgyz feel that they have a special Islamic tradition, in which Islam is admixed with Tengrianism. The state would do well to advance this particular idea which could well be used as a cultural building block that would separate the Kyrgyz from others in a positive way.

In sum, the best way to strengthen Kyrgyz statehood in the short to medium term is by strengthening Kyrgyz national identity through a focus on the two markers of ethnic identity that have been used successfully in so many other countries: language (and secondarily culture) and religion. To be sure, political actors must recognize that focusing exclusively on the creation of a positive sense of national identity, while necessary, is not sufficient. In the longer run, for the state to succeed it will need also to create institutions in which people can trust and which actually serve their interests. However, the European experience shows that it is easier to create such institutions when the population is more or less ethnically homogeneous and a sense of national identity already exists, than to try to do so with a highly heterogeneous population and, specifically, when the majority population does not feel solidarity with each other. The problem with the approach I am recommending, of course, is that it risks alienating minority populations, particularly the large Uzbek minority. Perhaps it does, but it is better to focus on the strengthening of positive identity markers for the Kyrgyz than to allow the further growth of the negative formula, «we are Kyrgyz because we are not Uzbeks» which is unfortunately perhaps the only identity marker that pretty much all Kyrgyz can currently agree on.


ПОЛИТИКА

УДК 327

ВЛИЯНИЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ МИГРАЦИИ НА РАЗВИТИЕ МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫХ

ОТНОШЕНИЙ КЫРГЫЗСТАНАЖ.Б. Саманчина

В настоящей работе рассматриваются вопросы интеллектуальной и студенческой миграции в мире и в Кыргызстане в частности, а также перспективы того, какую роль могут играть знания и навыки интел-лектуальных мигрантов, приобретенные за границей, в социальном, экономическом, политическом и культурном процессе развития стран и межгосударственных отношений между Кыргызстаном и другими странами.

Ключевые слова: миграция, глобализация, интеллектуальная миграция, учебная миграция, межгосударственные отношения, диаспора, Кыргыз-стан, Турция.

ВведениеМиграция является одной из важнейших проблем не только социально-

экономической, но также и политической сферы общественной жизни. По-литические и социально-экономические события во многих странах мира привели к активизации миграционных процессов, которые помогают людям адаптироваться к происходящим изменениям. Миграционные процессы пред-ставляют собой социальное явление, определяющее состояние отдельных го-сударств и всего мирового сообщества.1

Начиная со второй половины ХХ века миграционные процессы достигли глобальных масштабов и охватили практически все страны, социальные слои и сферы общественной жизнедеятельности, дав минувшему веку название «эры миграции». Бесспорно, на сегодняшний день миграция стала одним из главных факторов социального преобразования и развития на всех континен-тах планеты.2

1 Балашова Т.Н. Конституционно-правовые проблемы формирования миграционной политики. Санкт-Петербург: «Юридический центр Пресс», 2011. С. 7-8.2 Юдина Т.Н. «О социологическом анализе миграционных процессов» от 14. 20. 2012. // usbeta.ru/ueit/judina_t_n_-_o_sociologicheskom_analize_migracionnykh_processov.html

87

Ж.Б. Саманчина


Наряду с трудовой миграцией, являющейся общепризнанной и получив-шей широкое распространение во всем мире, существует еще один тип ми-грации, представляющий большой интерес для науки – это интеллектуальная миграция. В настоящее время интеллектуальная миграция представляет собой одно из наиболее перспективных направлений международной миграции. Од-ним из видов интеллектуальной миграции является студенческая или учебная миграция – феномен, относящийся главным образом к концу ХХ столетия и, по сути, не изученный в достаточной мере во всем мире.

Студенческая миграция возрастает в связи с глобализационными про-цессами, происходящими в мире. Обучение молодых специалистов за ру-бежом представляет миграцию нового поколения, основанную на космо-политическом осознании мира и своего места в нем. Именно в этой связи необходимо обратить пристальное внимание на растущую учебную миграцию, которая дает студентам возможность получить образование за рубежом, по-вышает их мобильность, социальную активность и качество человеческого капитала.

Следует отметить, что интеллектуальная миграция представлена на двух уровнях. Первый уровень включает квалифицированных специалистов, уче-ных и экспертов. Второй – студентов и стажеров. Студенческая миграция представляет собой особый динамически развивающийся вид интеллектуаль-ной миграции, который может превратиться как в проблему «утечки умов», так и в «приток умов», в зависимости от эффективности управления интеллек-туальной, в том числе студенческой, миграцией.

Важно понять, какую роль знания и навыки мигрантов, приобретенные за границей, могут играть в социальном, экономическом, политическом и куль-турном процессе развития страны, и каким образом можно обеспечить их воз-вращение на родину.

Интеллектуальная миграция

Интеллектуальная миграция представляет собой одно из наиболее перспек-тивных направлений международной миграции. Наиболее распространенным является определение американского исследователя П. Стокера, согласно ко-торому именно высококвалифицированные ученые и специалисты представ-ляют собой так называемую «интеллектуальную миграцию» и являются самой мобильной частью современного общества.1

В условиях демографического кризиса и нехватки национальных научно-технических кадров практически во всех развитых государствах происходит интенсификация интеллектуальной миграции, как одной из главных тенден-ций современных людских потоков. В эти потоки помимо ученых и специали-

1 Стокер П. Работа иностранцев: обзор международной миграции рабочей силы. П. Стокер. М.: Протестант, 1995. С. 14.

ПОЛИТИКА


стов вовлечены преподаватели вузов, эксперты международных организаций, служащие транснациональных корпораций, студенты и стажеры.1

Миграция высококвалифицированных специалистов занимает важное ме-сто в рамках миграции населения и трудовых ресурсов в конце XX – начале XXI века. В связи с возросшим значением научного потенциала в социально-эконо-мическом развитии международного сообщества и нехватки его в каждой стране в отдельности именно в этот период сформировалось глобальное явление межго-сударственной интеллектуальной миграции, где интеллектуальный труд является основным фактором и ресурсом устойчивого развития и безопасности страны.

Научное осмысление и понимание сущности интеллектуальной миграции базируется на следующих концептуальных принципах: (1) «обмен знаниями и опытом» (от англ. brainexchange), где люди мигрируют с учетом своей про-фессии и квалификации в поисках нового места применения своего труда; (2) «приток умов» (от англ. braingain) и «утечка умов» (от англ. braindrain), имею-щие место в мировой экономике и являющиеся двусторонним обменом инфор-мацией о ситуации в стране-доноре и стране-реципиенте трудовых ресурсов, включающей сведения о рынках труда, финансах, товарных рынках и условиях жизни; (3) «растрата умов» (от англ. brainwaste), когда интеллектуальная эми-грация рассматривается как потеря совокупной рабочей силы страны-донора.2

Учебная миграция или передвижение студентов и молодых специалистов рассматриваются учеными как специфический вид интеллектуальной мигра-ции, и является одним из динамически развивающихся миграционных потоков.

В международной классификации миграции мигрирующие студенты и мо-лодые специалисты попадают под независимую категорию, потому что этот тип миграции выполняет определенную социальную функцию, связанную с интернационализацией образования и процессом развития высокопрофес-сиональных человеческих ресурсов, представляя собой глобальный интеллек-туальный социальный капитал.3

По определению ЮНЕСКО, иностранные студенты являются лицами, до-пущенными для прохождения конкретной программы обучения в вузе страны, гражданами которой они не являются. Данная миграция классифицируется как временная, ограниченная периодом времени, необходимым для прохожде-ния учебного курса. Учебные мигранты получают студенческие (не иммигра-ционные) визы, зачастую предусматривающие право въезда с членами семьи и ограничивающие право на трудоустройство.4

1 Цапенко И. П. Управление миграцией: опыт развитых стран. И.П. Цапенко. Москва: Academia, 2009. С. 209-219. 2 Bernstein, J.H., Shuval, J.T., Occupational Continuity and Change Among Immigrant Physi-cians from the Former Soviet Union in Israel. InternationalMigration. 1996. Vol. 33. №1. P. 3-25.3 Леденева Л. И. и Е.В. Тюрюканова. Российские студенты за рубежом: перспективы воз-вращения в Россию. М.: Страховое ревю, 2002. С. 20.4 Там же.

89



В середине 1980-х годов общее количество иностранных студентов универ-ситетского уровня в мире составляло 800 000 человек, к 1990 г. – более 1 милли-она, а к концу ХХ столетия общее количество студентов, учащихся за границей, достигло 1,5 миллиона человек.1

Уровень международной студенческой миграции продолжает стремитель-но расти. За период 1995-2005 гг. число иностранных студентов в мире воз-росло более чем в два раза, а с 1975 г. – увеличилось в 4,5 раза. Согласно про-гнозу Организации Экономического Сотрудничества и Развития, к 2025 г. число учебных мигрантов может достичь 7,2 млн. человек.2

Студенческая миграция в Кыргызстане обычно рассматривается в контек-сте более широких миграционных процессов. Законодательство по вопросам миграции в Кыргызстане на стадии становления. Закон «О внешней миграции» был принят только в 2000 г.3 На сегодняшний день в Кыргызстане нет никаких фундаментальных законов по студенческой миграции. Таким образом, студен-ческий обмен между Кыргызстаном и другими государствами регулируется на уровне межгосударственных соглашений министерств образования двух стран.

В результате учебной миграции появляется международный «свободно-плавающий» фонд мобильных, уверенных в себе, высококвалифицированных специалистов с высокой способностью адаптироваться, знающих иностранные языки, владеющих компьютерными технологиями, а также знаниями и техно-логиями, пользующимися повышенным спросом на мировом рынке труда.4

Именно студенческая миграция активизирует международную миграцию и, соответственно, способствует международной интеграции и развитию межго-сударственных отношений.

В то же время необходимо признать, что обучение за рубежом является в значительной степени элитарной возможностью и вовлекает в процесс учеб-ной миграции наиболее способных студентов, обладающих высоким уровнем знаний и мобильности, что, в случае их невозвращения, наносит серьезный ущерб государствам, отправляющим своих студентов в иностранные вузы.5

Влияние интеллектуальной миграции на межгосударственные отношения

и интеграцию в мировое сообществоРазвитие интеллекта не признает государственных границ, а интеллектуаль-

ная миграция имеет значительные последствия. На сегодняшний день на гло-

1 См.: Леденева Л. И. и Е.В. Тюрюканова. С. 21.2 Там же.3 См.: ЕС, АКТЕД и Центр продвижения международной защиты. Ош, 2010. С. 4.4 Mooney S. and Angell I. Information Technology and Brain Drain: a Different Perspective. Pro-ceedings of the International Seminar on «Brain Drain Issues in Europe», Venice, Italy, 25-27 April, 1993. Technical Report N15.Ed. S. Biggin and V. Kouzminov. UNESCO-ROSTE, 1993.P. 118.5 Леденева Л. И. и Е.В. Тюрюканова. С. 7.

ПОЛИТИКА


бальных рынках высококвалифицированного труда происходит конкурентная борьба за определенные категории специалистов и ученых. Для их привлече-ния используются специальные программы, системы квот и балльных оценок.1

Интернационализация интеллектуальной сферы и движение интеллекту-альных ресурсов в виде информации, технологий, идей и квалифицированных кадров являются важной частью процесса глобализации. Национальные гра-ницы становятся более прозрачными для движения интеллектуальной элиты, а государства постепенно теряют рычаги управления и контроля над своими интеллектуальными ресурсами, в то время как интеллектуальный капитал пре-вращается в основной ресурс развития, власти и влияния в современном мире.

Можно отметить, что интеллектуальная миграция носит двойственный ха-рактер. Хотя интеллектуалы занимают более благоприятное положение в меж-дународной миграции и являются самой мобильной частью трудовых ресур-сов, их миграция также связана со многими серьезными проблемами, как для самих мигрантов, так и для государств.

В качестве положительного момента можно отметить, что в том случае, если миграция управляется должным образом со стороны государства, она мо-жет иметь ряд положительных последствий не только для мигрантов, но также и для посылающих и принимающих стран. Развивающиеся страны, в особен-ности, могут извлечь большую пользу с точки зрения экономического роста, инвестиций, накопления человеческого капитала и сокращения бедности. Для того чтобы достигнуть этого, миграция и стратегии развития стран, участву-ющих в миграционных процессах, а также политика таких организации, как Международная организация миграции (МОМ) и МОТ, должны стать бо-лее последовательными.

В то же время наряду с положительными аспектами данный вид миграции может иметь и потенциальные негативные последствия для стран. Для стра-ны-донора – этоможет быть проблема «утечки мозгов» и утрата компетентной рабочей силы, способной к потенциальному вкладу в процесс развития в дол-госрочной перспективе. Для страны-реципиента – это может быть формиро-ванием новых моделей глобального разделения рабочей силы и усилия по най-му и размещению новой рабочей силы, приводящие к неспособности развитых наций развиваться без мигрантов, в том числе в сфере интеллектуального тру-да, т.е. внутренний потенциал страны не развивается в достаточной степени.2

Миграция является неотъемлемой частью процесса глобализации и мо-жет означать расширение, углубление и ускорение всемирных взаимосвязей во всех аспектах современной общественной жизни благодаря быстрому ро-сту международных финансовых, торговых, информационных, людских пото-ков и потоков идей. В то время как обладатели экономической и социальной власти приветствуют потоки капитала и предметов потребления, иммиграция

1 Там же.2 Леденева Л. и Е. Тюрюканова. С. 20.

91



рассматривается как угроза национальному суверенитету и единству. В этой связи некоторые правительства и политики начали ограничивать подвиж-ность населения, которая в свою очередь связана с другими типами межгосу-дарственных потоков.

За последнее десятилетие в Кыргызстане также усилились глобализаци-онные процессы, вызванные, с одной стороны, массовым проникновением в страну капитала, технологий, товаров и услуг, и, с другой стороны, увеличе-нием потоков трудовой миграции. По различным экспертным оценкам в про-цессы внешней трудовой миграции в Кыргызстане вовлечены от 12 до 26% экономически активного населения.1

В то время как в Кыргызстане распространена внешняя трудовая миграция, являющаяся стратегией выживания для многих семей, студенческая миграция, хоть и не развита в такой же степени как трудовая миграция, тем не менее активно развивается с момента обретения Кыргызстаном независимости. Се-годня студенты из Кыргызстана обучаются во многих странах мира, являясь активными участниками процесса международной интеллектуальной мигра-ции и укрепляя межгосударственные отношения между странами-донорами и странами-реципиентами учебных мигрантов.

Стипендии иностранных правительств дают возможность кыргызским сту-дентам обучаться за границей. Основной причиной образовательного обме-на являются геополитические интересы, а именно – стремление экономиче-ски развитых стран выявить и привлечь наиболее талантливых специалистов, которые могут остаться и приносить пользу принимающему государству или вернуться на родину и стать активными проводниками политики той страны, где они обучались.

В Кыргызстане студенческая миграция, прежде всего, основана на межпра-вительственных соглашениях, подписанных между правительством Кыргыз-стана и зарубежными странами. Самые популярные страны учебной миграции среди местной молодежи: США, Великобритания, Германия и другие развитые страны. Однако ежегодная доля учебной миграции в эти страны едва достига-ет десяти стипендий на страну. Российские университеты предлагают, прежде всего, технические специальности, включая в самых престижных институтах. Межправительственное соглашение между Кыргызстаном и Россией позволя-ет 50-100 гражданам Кыргызстана (независимо от их этнического происхожде-ния) выезжать на учебу в российских университетах ежегодно. Многие ислам-ские государства (например, Иордания, Кувейт и Пакистан) также предлагают возможности получения образования, но обучение в этих странах, главным образом, основывается на религиозных дисциплинах. С 1992 г. число стипен-

1 Кумсков Г.В. Кыргызстан: развитие потенциала денежных переводов трудовых ми-грантов // Международная миграция населения на постсоветском пространстве: двад-цать лет удач, ошибок и надежд. Научная серия «Международная миграция населения: Россия и современный мир». МГУ, 2011. Выпуск №25. C. 149.

ПОЛИТИКА


дий, предусмотренное для обучения кыргызских студентов в высших учебных заведениях Турции, ежегодно достигало 200 – 300 мест.1

Следует отметить, что самый большой поток студентов из Кыргызстана, об-учающихся за границей на основе межгосударственных соглашений, идет в Ту-рецкую Республику. Исследование, проведенное автором среди студентов из Кыргызстана в Турции в 2010-2014 гг., показало, что с момента обретения быв-шими советскими республиками независимости Турецкая Республика непре-рывно демонстрирует свой внешнеполитический интерес к региону в целом и к Кыргызстану в частности. Межгосударственные отношения между Кыр-гызстаном и Турцией создали прочный фундамент, основанный на историко-культурной общности и взаимной экономической выгоде, на котором стро-ится многостороннее сотрудничество, в том числе и в образовательной сфере. Турецкая Республика активно способствует процессу студенческой миграции из Кыргызстана в Турцию путем предоставления благоприятных условий для проживания и обучения кыргызстанских студентов в своей стране, что повли-яло на активизацию учебной миграции из Кыргызстана.2

На примере студентов, обучающихся в Турции, можно сказать, что Кыр-гызстан имеет возможность подготовить специалистов высокой квалифика-ции в турецких вузах, обладающих большим опытом обучения различным специальностям, в частности в области социально-гуманитарных и экономи-ческих наук, а также в области информационных технологий. В свою очередь, студенты из Кыргызстана, обучавшиеся в Турции, приобретают лояльное или, по крайней мере, толерантное отношение к Турции, сформированное у них на межличностном коммуникативном уровне. Это самым непосредственным образом влияет на развитие и укрепление межгосударственных отношений и способствует активизации сотрудничества двух стран. Выпускники турецких вузов с большой долей вероятности могут стать политической элитой Кыргыз-стана, а многие уже сегодня занимают ключевые посты, что будет способство-вать продвижению интересов Турции в Кыргызстане.

Важно отметить, что Турция делает долгосрочные инвестиции в укрепле-ние межгосударственных отношений между нашими странами, а студенты, безусловно, играют важную роль в развитии межгосударственных отношений, становясь важным связующим звеном между государствами, будучи за рубе-жом, а также по возвращении на родину. Но для того, чтобы студенческая миграция приносила пользу стране, прежде необходимо обеспечить нострифи-

1 Элебаева А. Миграция и человеческая безопасность в Кыргызстане. Изменяющееся общество: экология и человеческая безопасность в Центральной Азии. Под ред. Й. Ки-мура. Серия IRES, выпуск №2. Университет Тохоку, Япония, 2008 г. С. 54-55. 2 Примечание: автор ссылается на исследование, проведенное в рамках Швейцарского национального центра компетенции в области научных исследований (NCCR) Север-Юг: Исследовательские партнерства для смягчения синдромов глобальных изменений в 2010-2014 гг.

93



кацию дипломов, полученных кыргызскими студентами за рубежом. К сожа-лению, тот факт, что государство не несет ответственности за трудоустройство выпускников, обучавшихся в Турции и в других странах, не способствует их возвращению на родину. Многие выпускники вынуждены трудоустраивать-ся самостоятельно. Более того, нострификация иностранных дипломов, в том числе турецких, остается в Кыргызстане весьма сложной процедурой.

Исследование процессов учебной миграции из Кыргызстана в Турцию по-зволило выявить следующие положительные и отрицательные моменты дан-ного явления. Положительные аспекты учебной миграции состоят в том, что студенты повышают уровень квалификации, расширяют кругозор, изучают иностранные языки, обмениваются социальной, исторической и культурной информацией, а также налаживают связи с зарубежными коллегами. К чис-лу отрицательных моментов можно отнести решение молодых людей сменить место жительства, что, безусловно, окажет негативное воздействие на соци-ально-экономическое развитие Кыргызстана. Учеба за рубежом наиболее ода-ренной молодежи может обернуться для Кыргызстана утечкой умов в случае невозвращения выпускников на родину. Результаты проведенного в Турции социологического исследования ясно продемонстрировали желание боль-шинства студентов из Кыргызстана продлить свое пребывание за рубежом или остаться там навсегда.

Интересен тот фактор, что кыргызские студенты рассматривают Турцию как хороший трамплин, дающий возможность для учебы или работы в высо-коразвитых странах мира, таких как страны ЕС и США. Студенты имеют воз-можность участвовать в программе Евросоюза Erasmus-Mundus для проведе-ния исследований в европейских университетах. Есть кыргызские студенты, окончившие университеты Турции, которые сейчас работают в США в таких компаниях, как Google и Microsoft.1

Таким образом, обучение кыргызских студентов за границей может пойти на пользу государству, поскольку они вернутся на родину, вооруженные но-выми знаниями и навыками, которые могут быть полезны Кыргызстану. Тем не менее, наряду с положительными моментами, могут быть и негативные по-следствия и потенциальный ущерб для социально-экономического развития страны в случае невозвращения или запоздалого возвращения наиболее спо-собных и талантливых из учебных мигрантов после окончания зарубежных вузов.

ЗаключениеИнтеллектуальная миграция является перспективным видом международ-

ной миграции, так как она предоставляет новые социально-экономические

1 «В корпорации Билла Гейтса работает кыргызский парень», Общественный рейтинг от 24.08.2012. [http://kyrgyztoday.kg/ru/intervyu/item/3564-v-korporatsii-billa-geytsa-rabo taet-kyirgyizskiy-paren.html].

ПОЛИТИКА


возможности для самих мигрантов, стран-доноров и стран-реципиентов. На-ряду с положительными аспектами данный вид миграции может иметь и по-тенциальные негативные последствия для стран-доноров в случае потери ими контроля и управления интеллектуальными ресурсами.

Перспективность интеллектуальной миграции обусловлена именно тем фактом, что в миграционном процессе принимают участие образованные вы-сококвалифицированные кадры, которые могут претендовать на хорошую ра-боту с высоким уровнем заработной платы, в отличие от трудовой миграции, в которой зачастую участвуют мигранты с более низким уровнем образования и с меньшим набором квалификаций. Важность интеллектуальной миграции заключается в том, что участники данного процесса приобретают совершен-но новый набор знаний, умений, навыков, настроений, мировоззрения, кото-рый они привозят с собой и распространяют по возвращению на родину, либо передают через общение с родственниками и соотечественниками, находясь за рубежом, посредством личного или виртуального общения. Таким обра-зом, в случае интеллектуальной миграции можно говорить о более высоком качественном уровне миграции, когда речь идет не только об обеспечении ин-дивидуальной жизнедеятельности людей, но и о том, что интеллектуальные мигранты могут сделать существенный вклад в развитие своей страны. Кроме того, участники интеллектуальной миграции могут выступать в роли полпре-дов, представляя интересы своего государства и укрепляя межгосударствен-ные отношения между странами.

В Кыргызстане информация об интеллектуальной и студенческой мигра-ции отсутствует, так как до сегодняшнего дня в стране практически не про-водились исследования по данной проблеме. Процесс миграции невозможно остановить и поэтому важно понять, какую роль знания, умения и навыки мигрантов, приобретенные во время работы или обучения за границей, могут играть в социальном, экономическом, политическом и культурном процессе развития страны. Необходимо помнить, что любой вид миграции, в том числе и интеллектуальная миграция, размывают и обедняют национальный потен-циал страны как следствие использования в качестве идеологического и поли-тического инструмента и рычага воздействия принимающими странами.

Общепризнано, что и отдельные мигранты, и диаспоры способствуют раз-витию родной страны финансовыми и нематериальными способами, включая денежные переводы, инвестиции, торговлю, предпринимательскую деятель-ность, передачу навыков и знаний, политический, социальный и культурный обмен, а также поддержку демократизации и защиты прав человека.1 Привле-чение нематериальных ресурсов мигрантов тесно связано с усилиями заменить «утечку мозгов» «мозговой циркуляцией», чтобы позволить и посылающим, и принимающим странам извлекать выгоду из знаний и навыков мигрантов

1 IOM. Policy Approachesto Migration and Development. Ninetieth Session, MC/INF/281, 2005.P. 4.

95



с целью решения главных проблем миграции ради развития и усиления поло-жительного воздействия.1

В то же время современный подход к интеллектуальной миграции как к гло-бальному процессу заставляет пересмотреть традиционные взгляды. С точки зрения теории глобализации интеллектуальных ресурсов возврат идей имеет не меньшее значение, чем возврат людей, и по этой причине нельзя ограни-чиваться пониманием возвращения как физического приезда молодых специ-алистов после завершения обучения за рубежом.2

Потоки идей, поведения и практики, составляющие социальные переводы и приобретаемые мигрантами, являются ключевыми для понимания мигран-тов как агентов социальных и политических изменений, а так же способов, ко-торыми миграция оказывает влияние на тех, кто остался позади. Действитель-но, социальные переводы могут быть даже более важными.3

Для государства с ограниченным количеством природных ресурсов, как Кыргызстан, необходимо бережное отношение к интеллектуальному потен-циалу, поскольку человеческий капитал является важным элементом для со-циального и экономического развития. Безусловно, обучение и жизнь за ру-бежом способствуют приобретению профессиональных, лингвистических, коммуникационных и управленческих навыкови улучшает конкурентоспособ-ность нашей молодежи. Заграничный опыт поощряет контакты с внешним миром, способствует накоплению профессионального и социального опыта, что способствует повышению уровня кыргызских выпускников, окончивших зарубежные вузы. Чтобы не потерять эту важную часть своего населения для Кыргызстана очень важно создать благоприятные условия для возвращения своих зарубежных выпускников.

РекомендацииАнализ интеллектуальной и учебной миграции позволяет сделать следую-

щие рекомендации для государственных органов, стипендиальных программ и общественных организаций, занимающихся вопросами миграции и образо-вания, в целях совершенствования управления миграционными процессами и получения максимальной выгоды для стран-доноров, а также взаимодей-ствия компетентных органов и сотрудничества между Кыргызской Республи-кой и иностранными государствами, вовлеченных в данный процесс:

1. Министерству труда, миграции и молодежи целесообразно выделить проблему регулирования интеллектуальной миграции, в том числе учебной, в отдельное направление миграционной политики Кыргызской Республики и разработать концепцию регулирования процессов интеллектуальной и учеб-

1 Там же. С. 8. 2 Леденева Л. и Е. Тюрюканова. С. 51-52.3 Vullnetari J. Albanian Migration and Development: State of the Art Review. IMISCOE Working Paper No. 18. 2007. С. 82.

ПОЛИТИКА


ной миграции с учетом стратегических интересов, реалий демографической ситуации и сложившихся международных отношений.

2. Правительству на межгосударственном уровне необходимо определить актуальные для страны в современных условияхспециальности, которые будут способствовать социально-экономическому развитию Кыргызстана, посколь-ку на сегодняшний день практически нет информации о том, какие специали-сты необходимы стране. Также важно обговорить перечень предоставляемых специальностей совместно со стипендиальными программами и наладить про-фессиональную ориентацию студентов, выезжающих по стипендиальным про-граммам на учебу за границу.

3. Министерству труда, миграции и молодежи совместно с Министерством образования и науки Кыргызской Республики важно уменьшить поток «утечки умов» путем разработки механизма возврата студентов на родину, предполага-ющего финансовые и профессиональные стимулы, т.е. возможность трудоу-стройства, чтобы вернувшиеся специалисты могли применять приобретенные за границей знания и навыки для развития науки и экономики Кыргызстана. Ввиду вышесказанного, Министерству образования и науки Кыргызской Ре-спублики необходимо наладить обратную связь со студентами через тесное со-трудничество с зарубежными стипендиальными программами и посольствами для ведения учета численности и состава студентов из Кыргызстана, обучаю-щихся за рубежом, ввиду отсутствия достоверных статистических данных на государственном уровне.

4. Министерству иностранных дел и Министерству образования и науки Кыргызской Республики необходимо разработать на государственном уров-не специальные программы по установлению связей с зарубежным сообще-ством интеллектуальных мигрантов и диаспор из Кыргызстана, а также со спе-циалистами, получившими зарубежное образование, которые не исключают какое-либо профессиональное сотрудничество с родиной в будущем. В свою очередь, Министерству труда, миграции и молодежи Кыргызской Республи-ки необходимо разработать программу по предоставлению рабочих мест для выпускников иностранных вузов в государственных органах ввиду их прак-тического опыта проживания, обучения и знания истории, культуры и поли-тики стран-реципиентов. В настоящее время трудоустройство выпускников иностранныхвузов происходит стихийно.И данная мера необходима в целях обеспечения дальнейшего благоприятного развития межгосударственных от-ношений между Кыргызской Республикой и другими странами.

5. Министерству труда, миграции и молодежи Кыргызской Республики и Национальному институту стратегических исследований Кыргызской Респу-блики проводить идеологическую и воспитательную работу на государствен-ном уровне в целях формирования будущей политической элиты, усиления чувства патриотизма среди кыргызских выпускников иностранных вузов и их уверенности в своей полезности для родины.


ЭКОНОМИКА

УДК 620.9

ПЕРСПЕКТИВЫ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ СТРАТЕГИИ СТРАНЫ ПО ВЫВОДУ ИЗ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОГО КРИЗИСА

КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИВ.М. Касымова,

А.В. Архангельская

В данной статье описаны причины возникновения дефицита электро-энергии в Кыргызской Республике, предпринимаемые меры по покры-тию дефицита, а также различные сценарии роста спроса и предложения на электроэнергию. На основании проведенного анализа сценариев раз-вития энергетики предложена энергетическая стратегия и пути выхода страны из энергокризиса за счет проведения жесткой энергосберегаю-щей политики.

Ключевые слова: энергетический кризис, энергетическая политика, энер-гоэффективность, баланс электроэнергии.

Энергетический кризис в нашей стране появился не в одночасье, а накапли-вался годами со дня приобретения независимости и суверенитета из-за про-валов в энергетической политике прежними руководителями отрасли и госу-дарства. В результате сформировался дефицит как электроэнергии в объеме 2,3 млрд. кВт.ч в начале осенне-зимнего периода 2014/2015 года, так и хрони-ческий дефицит финансовых средств в энергетических компаниях, который в 2014 году достиг 6,7 млрд.сом.

Причины дефицита: 1. Природно-климатический фактор: циклическое маловодье и сокращение

выработки электроэнергии каскадом Токтогульских ГЭС. В результате в 2014 году экспорт электроэнергии в летний период в энергосистемы Казахстана и Узбекистана не осуществлялся (за исключением объемов по взаимообме-ну с Республикой Казахстан), что повлекло за собой и дефицит финансовых средств в ОАО «ЭС» и ОАО «НЭСК».

2. Тарифы на электро- и теплоэнергию, не соответствующие затратам энер-гетических компаний на их производство, передачу и распределение по потре-бителям, и противостояние общественности по их индексации в соответствии с инфляцией и повышению до уровня, покрывающего затраты энерго- компаний.

ЭКОНОМИКА


3. Нерациональное использование энергоресурсов, что подтверждается вы-соким уровнем энергоемкости ВВП Кыргызской Республики – 0,96 т.н.э./1000 долл. США по оценкам Международного энергетического агентства. В разви-тых странах этот показатель составляет 0,09-0,15 т.н.э./1000 долл, а в развиваю-щихся – 0,22-0,74 т.н.э./1000 долл.1. Это говорит об энергозатратном развитии реального сектора экономики Кыргызстана.

В целях покрытия дефицита электроэнергии был принят ряд мер как на уровне энергокомпаний, так и на высоком межправительственном уровне:

� достигнута договоренность об импорте электроэнергии из казахской энергосистемы, вырабатываемой Жамбыльской ГРЭС, в объеме до 1,0 млрд.кВт.ч;

� ведутся переговоры об импорте электроэнергии из Республики Туркме-нистан в объеме 700 млн.кВт.ч с решением транзита через энергосисте-му Узбекистана и об импорте электроэнергии из Республики Казахстан в объеме 400 млн. кВт.ч в весенний период с возвратом в летний период;

� в целях государственной поддержки Правительством Кыргызской Ре-спублики ОАО «Электрические станции» предоставлена бюджетная ссуда в размере 2,2 млрд. сомов для оплаты за импортированную элек-троэнергию (распоряжение Правительства Кыргызской Республики № 526-р от 26.11.2014 г.), в том числе 1,575 млрд. сом – из резервного фонда Кыргызской Республики (распоряжение Правительства Кыргызской Ре-спублики № 524-р ДСП от 26.11.2014 г.) на условиях возврата в течение трех лет. Также между ОАО «Электрические станции» и Министерством финансов Кыргызской Республики заключено долговое обязательство на 750 млн. сом на оплату за топливо для ТЭЦ гг. Бишкек и Ош на усло-виях возврата в 2017 году.

Следует отметить, что до получения независимости и суверенитета стра-нами ЦА в объединенной энергосистеме ОЭС ЦА по энергокольцу 500 кВ постоянно шли перетоки электроэнергии из одной энергосистемы в другую в соответствии с колебаниями нагрузок как в течение суток, так и по сезонам года. Электроэнергия по сути не имела границ. Центральные диспетчерские управления (ЦДУ) энергосистем союзных республик работали слаженно с ре-гиональным объединенным диспетчерским центром – ОДЦ «Энергия» в ОЭС ЦА. В летний период электроэнергия от Токтогульской ГЭС отпускалась по-путно с водой из Токтогульского водохранилища потребителям Узбекистана и Казахстана, и, например, в 1990 г. экспорт составлял свыше 7 млрд. кВт.ч. Те-пловые электростанции Узбекистана и Казахстана останавливались на плано-во-предупредительные ремонты, а в зимний период в энергосистему Кыргыз-стана и Таджикистана поступала электроэнергия от тепловых электростанций в объеме 3,2 млрд. кВт.ч., в том числе из Узбекистана – 2,2 млрд. кВт.ч., Казах-

1 Key world energy statistics, 2014: www.iea.org/publications/.../key-world-energy-statistics- 2014.html

99

В.М. Касымова, А.В. Архангельская


стана – 650 млн. кВт.ч., 245 млн. кВт.ч.– из Таджикистана и 250 млн.кВт.ч. – из Туркмении1. Обеспечивалась слаженная работа энергосистем пяти государств в ОЭС ЦА с позиций минимума приведенных затрат и соответственно мини-мальных цен и тарифов на энергоносители. К тому же ТЭЦ г. Бишкек работала на полную мощность и вырабатывала 4,4 млрд. кВт.ч. Не было дефицита элек-троэнергии при том, что на электроотопление выдавалось разрешение в ис-ключительных случаях.

В рамках вступления в Единое экономическое пространство и Таможен-ный союз с Казахстаном, Россией и Беларусью восстановление энергетических связей имеет первостепенное значение. При создании единого рынка электро-энергии появится возможность торговли электроэнергией от перспективных ГЭС Кыргызстана в объеме 4-6 млрд. кВт.ч. При этом должны решиться про-блемы и с формированием цен на газ и нефтепродукты с решением вопросов таможенных пошлин и беспрепятственных транзитов через территории сосед-них государств.

В то же время существуют проблемы получения электроэнергии из Респу-блики Казахстан в оговоренных объемах в связи с сокращением объемов по-ставки природного газа на Жамбыльскую ГРЭС. Так, при оговоренных ежесу-точных объемах поставки 7,4 млн. кВт.ч. электроэнергии, фактические объемы составили 5,53 млн. кВт.ч. со 2 по 14 декабря 2014 года, а с 15 декабря в связи со снижением поставок природного газа произошло сокращение суточного объ-ема поставляемой электроэнергии до 2,369 млн.кВт.ч.

По информации ОАО «Газпром», из-за увеличения объемов внутреннего потребления природного газа Республикой Узбекистан, узбекской стороной практически приостановлена подача газа от газопровода БГР-ТБА (Бухарский газоносный район – Ташкент-Бишкек-Алматы), в связи с чем в Казахстане так-же создалась серьезная ситуация по обеспечению внутренних потребителей природным газом с введением ограничений.

В настоящее время ведутся переговоры с узбекской стороной по возобнов-лению поставок природного газа.

Таким образом, импорт электроэнергии из соседних республик связан с определенными рисками. Для того, чтобы обеспечивать население и реаль-ный сектор экономики Кыргызской Республики электроэнергией надлежаще-го качества и по приемлемым ценам, а также иметь возможность экспортиро-вать электроэнергию и пополнять госбюджет страны нам надо экономить не только электроэнергию, но и все остальные энергоносители и бережно отно-ситься к водным ресурсам.

С 11 декабря 2014 г. вступила в силу Среднесрочная тарифная полити-ка в КР на 2015-2017 гг., разработанная в Госагентстве по регулированию ТЭК при Правительстве КР, в которой предложены тарифы для населе-

1 Топливно энергетический баланс Кыргызской Республики за ряд лет: Национальный статистический комитет Кыргызской Республики, 2013.

ЭКОНОМИКА


ния 70 тыйинов при потреблении до 700 кВт.ч. и свыше – 2,05 сома (с уче-том покупной энергии на 5 мес.), промышленным, коммерческим и прочим потребителям – 2,19 сома (с учетом покупной энергии на 5 мес.) за 1 кВт.ч., а также единый тариф по теплоэнергии – 917 сомов за 1 Гкал. По заверше-нии отопительного сезона тарифы будут на уровне себестоимости плюс нормативная прибыль с индексацией на инфляцию за отчетный 2014 г. В этом случае, при поступлении средств в соответствии с средне выставлен-ными тарифами энергетических компаний, появится возможность повысить уровень модернизации оборудования, реконструкции и эффективности рабо-ты, а также обеспечить качество энергоснабжения за счет прибыли. При всту-плении в Таможенный союз должны решиться проблемы и с формированием цен на газ и нефтепродукты, вопросы таможенных пошлин и беспрепятствен-ных транзитов через территории соседних государств.

В настоящее время уровень энергозатратности экономики республики в целом остается высоким, на что влияли и низкие тарифы на электроэнер-гию. Меры по повышению энергоэффективности реального сектора требуют ежегодного прогнозирования потребления топливно-энергетических ресур-сов, что является довольно сложной, комплексной и взаимосвязанной с дру-гими отраслями задачей. Решение этой задачи зависит от многочисленных факторов: темпов развития экономики и социальной сферы; хозяйствен-ных связей между государствами ближнего и дальнего зарубежья; объемов финансирования; состояния всех отраслей реального сектора экономики; энергетических объектов и форм управления ими; развития естественных и технических наук; наличия в республике энергоресурсов и их стоимость; тарифов на регулируемые виды энергоносителей, а также ряда других фак-торов, которые формируют «Концепцию управления спросом», суть которой заключается в переориентации части инвестиций с новых вводов мощностей энергетических объектов на повышение энергоэффективности непосред-ственно у потребителей.

В целом политика в области энергоэффективности требует разработки дол-госрочной стратегии энергосбережения и создания институтов энергоэффек-тивности в рамках правительственной структуры – Государственной комиссии или Центра по управлению спросом на энергоносители и энергосбережению, соответствующих структур в органах местного самоуправления. При этом не-обходимо осуществлять на уровне государства управление спросом на энерго-носители и достижение энергоэффективности экономики путем:

1. Введения в практику планирования в Министерстве экономики Кыргыз-ской Республики индикатора энергоемкости ВВП и мер по его сокращению с ресурсным обеспечением.

2. Ежегодного планирования и прогнозирования потребности в энергоно-сителях всех предприятий реального сектора экономики и населения и обеспе-чения резерва мощности в энергосистеме на уровне не ниже 10-15%.

101



3. Проведения жесткой энергосберегающей политики с нормированием энергопотребления по кварталам и сезонам года.

4. Восстановления всех ранее существовавших форм отчетности по потре-блению топливно-энергетических ресурсов Нацстаткомом КР.

Особо требует восстановления проведение научно-исследовательских работ по теории и методологии прогнозирования спроса топливно-энергетических ресурсов и предложения путем разработки моделей по оптимизации топливно-энергетического баланса. На сегодня экономически развитые страны использу-ют различные экономико-математические модели по прогнозу спроса и пред-ложения топливно-энергетических ресурсов. Научные исследования в этом направлении в нашей стране не проводятся с приобретением независимости и суверенитета и с переходом от плановой экономики к рыночной. В то время как именно в рыночной экономике существуют сложности с прогнозированием потребности в энергоносителях из-за многочисленных факторов неопределен-ностей. В связи с чем наибольшее распространение получили методы эксперт-ных оценок. Однако с переходом КР из категории бедных в категорию развива-ющихся стран требуется пересмотр многих направлений развития и в первую очередь научных системных исследований в энергетике. С присоединением КР к Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС) с мая 2015 года откроется до-рога развитию интеграционных связей путем проведения совместных научных исследований и в первую очередь по водноэнергетическим, экологическим про-блемам и оптимизации топливно-энергетических балансов стран на всем евра-зийском экономическом пространстве. Так как в странах ЕАЭС сосредоточены крупнейшие запасы нефти, природного газа, угля и гидроэнергетических ресур-сов. Несмотря на это в таких энергодостаточных странах, как Россия и Казахстан разработаны стратегии по проведению энергосберегающей политики и меры по их реализации. Жесткая энергосберегающая политика проводится и в энерго-дефицитной Республике Беларусь. В этих странах имеется достаточно большой опыт по прогнозированию спроса и предложения ТЭР и разработке энергосбе-регающей энергетической политики государства.

В Кыргызской Республике решения по ограничениям потребителей и ве-ерным отключениям, принимаемые на уровне правительства, не принесли су-щественных результатов. Неуправляемый спрос на энергоносители привел к дисбалансу в энергетике, и соответственно к потерям ВВП, социальной на-пряженности и в целом к неисполнению общественных функций энергетики по обеспечению энергетической безопасности страны.

В связи с этим сегодня перед государством стоит острая задача по экономии ТЭР при производстве, распределении и потреблении энергоносителей с по-вышением эффективности использования на всех предприятиях и организа-циях реального сектора экономики и населением.

Специалисты Национального института стратегических исследований Кыргызской Республики в аналитической записке изучили три разных сце-

ЭКОНОМИКА


нария развития энергосектора при существующих проблемах. Самое опас-ное развитие сценария представляет собой ситуацию, при которой энер-гетический сектор деградирует постепенно на 5% в год из-за отсутствия капвложений и своевременной модернизации и реконструкции объектов энергетики. Результатом данного сценария выступает дефицит электро-энергии от 2,3 до 6 млрд. кВт.ч. в ближайшие годы и с полным коллапсом в 2024 году. Другой пессимистический вариант, при котором энергетика остается на том же уровне что и сейчас, но без введений новых мощностей коллапс энергосистемы также неизбежен. Наиболее оптимистический про-гноз может появиться при введении новых энергомощностей в 2016-2017 гг. каскада Верхне-Нарынских ГЭС (273 МВт) и модернизации ТЭЦ Бишкек (700 МВт), а в дальнейшем – введении в эксплуатацию Кара-Кечинской ТЭС (2*1200) в 2017-2018 гг. или Камбар-Атинской ГЭС-1.

Наиболее оптимистичный прогноз сделан в первом сценарии, когда вве-дение в 2016-2017 гг. новых энергетических мощностей – каскада Верхне-На-рынских ГЭС и при модернизации ТЭЦ Бишкек будет покрываться дефицит, в дальнейшем во избежание роста дефицита необходимо ввести в эксплуата-цию Кара-Кечинскую ТЭС в 2017 и в 2019 годах, или Камбар-Атинскую ГЭС-1. В данном случае в энергосистеме достаточно будет этих мощностей для обе-спечения внутреннего спроса до 2024 года, если рост спроса не превышает 7% и возникают ресурсы для экспорта электроэнергии. Но если спрос будет расти больше 7% в год, в силу отсутствия новых энергомощностей в 2022-2024 годах вновь может возникнуть дефицит. В этом случае в дальнейшем необходимо также вводить новые мощности в размере от 600 до 800 МВт ежегодно для не-прерывного обеспечения растущего спроса на 10%. Данные сценарии развития спроса и предложения электроэнергии являются энергозатратными и не соот-ветствуют принципам становления на устойчивый путь развития.

Учитывая, что следуя по таким сценариям Кыргызская Республика не смо-жет обеспечить население и реальный сектор экономики электроэнергией в необходимых объемах, а также что импорт электроэнергии сопряжен с опре-деленными сложностями, как указывалось выше, необходимо предпринимать меры по управлению спросом на энергоносители путем переориентации части инвестиций с ввода новых мощностей на внедрение энергосберегающих тех-нологий и производств, повышение энергоэффективности зданий и т.д.

В настоящее время в Министерстве энергетики и промышленности КР при участии Межведомственной рабочей группы подготовлен проект Программы энергосбережения и планирования энергоэффективности до 2017 года и пер-спективу до 2025 г.

Выделены 2 этапа реализации Программы: на первом этапе (2015- 2017 гг.) делается упор на малозатратные с точки зрения реализации действия, но приносящие высокоэффективные результаты в перспективе; на втором этапе (2017-2025 гг.) предлагается реализация мероприятий, требующих инвестиции и обеспечивающих долгосрочный и существенный энергосберегающий эффект.

103



Прогноз ожидаемого потребления топливно-знергетических ресурсов на 2015-2017 годы и перспективу до 2025 года был разработан нами исходя из тен-денций экономического развития страны на среднесрочную и долгосрочную перспективу с ежегодным ростом ВВП на 5%. При этом нами был проведен анализ влияния различных темпов снижения энергоемкости ВВП на объемы потребления ТЭР и рассмотрены 3 сценария:

1 сценарий – выживание – необходимо снижение ежегодных темпов ро-ста энергоемкости на 4%, а за весь прогнозируемый период 2015-2025 гг. на 30%; при ежегодном повышении темпов роста электропотребления на 2%, а за 2015-2025 гг. на 124% со снижением электроемкости ВВП на 24%, с экономией топливно-энергетических ресурсов в объеме 0,38 – 5,64 млн. т.у.т;

2 сценарий – устойчивое развитие – необходимо снижение ежегодных тем-пов роста энергоемкости на 3%, а за весь прогнозируемый период 2015-2025 гг. – на 24%; при ежегодном повышении темпов роста электропотребления на 4%, а за 2015-2025 гг. – на 148% со снижением электроемкости ВВП на 9%, с экономией топливно-энергетических ресурсов в объеме 1,16-8,15 млн. т.у.т;

3 сценарий – оптимистический со снижением ежегодных темпов роста энергоемкости на 2%, а за весь прогнозируемый период 2015-2025 гг. – на 17,5%; при ежегодном повышении темпов роста электропотребления на 5%, а за 2015-2025 гг. – на 162% с сохранением темпов электроемкости ВВП на од-ном уровне то есть без роста; с экономией ТЭР в объеме 1,61-10,37 млн. т.у.т; при превышении темпов роста электропотребления (106%) над темпами роста ВВП (105%) имеем перерасход или дефицит электроэнергии (Рис. 1).

Рисунок 1. Прогноз потребности в электроэнергии

и экономии по сценариям до 2025 года

Из этих сценариев наиболее реален 2 сценарий устойчивого развития с экономией электроэнергии в 2017-2025 гг. от 486 до 2008 млн. кВт.ч. и ТЭР – 1,16-8 млн. т.у.т соответственно.

ЭКОНОМИКА


На рис. 2 проиллюстрирован прогноз темпов роста ВВП и темпов роста по-требления и экономии топливно-энергетических ресурсов по трем сценариям.

Рисунок 2. Прогноз ВВП, потребления ТЭР и экономии ТЭР

по сценариям до 2025 года.

Во всех сценариях выполненные расчеты показали, что достижение про-гнозного роста ВВП, обеспечивающего продвижение по пути устойчивого развития экономики согласно НСУР КР, усиление конкурентоспособности экономики возможно только при снижении темпов роста потребления энер-горесурсов по отношению к темпам роста ВВП. Это может быть обеспечено тремя основными путями:

� организация качественного управления спросом на энергоносители и процессом развития энергосбережения и возобновляемых источников энергии в республике;

� стимулирование разработки, внедрения и производства энергосберега-ющих технологий и возобновляемых источников энергии;

� ориентирование структурной перестройки экономики на производство менее энергоемкой продукции.

Прогноз баланса электроэнергии по сценарию устойчивого развития по-казал, что при реализации 16 национальных энергетических проектов, зало-женных в НСУР на 2013-2017 гг., и увеличении выработки электроэнергии возможно не только покрыть потребности в электроэнергии страны, но и экс-портировать в объеме 7–8 млрд. кВт.ч в перспективе. Таким образом, при про-ведении жесткой энергосберегающей политики дефицита электроэнергии, прогнозируемого НИСИ, можно избежать (рис. 3).

В разработанном Плане действий по реализации Программы энергосбере-жения и энергоэффективности Кыргызской Республики, разработанной Ми-

105



нистерством энергетики и промышленности Кыргызской Республики в 2014 году, с указанием исполнителей, сроков, оценочных объемов финансирования предложены институциональные реформы с восстановлением в Министер-стве энергетики и промышленности КР отдела по энергосбережению, энер-гоэффективностии ВИЭ; учебно-аналитического и прогнозного Центра по управлению спросом на энергоносители и энергосбережения, энергоэффек-тивности и внедрению ВИЭ при Министерстве энергетики и промышленности КР; сети независимых сертифицированных энергоаудиторов; Государственно-го энергетического реестра предприятий по обязательному проведению энер-

Рисунок 3. Прогноз баланса электроэнергии КР

по сценариям развития экономики на перспективу до 2025 г. (млрд.кВт.ч.)

ЭКОНОМИКА


гетического аудита и снижению энергоемкости продукции на предприятиях; Государственной комиссии по энергетической экспертизе всех проектов и др.

В области образования и просвещения предусматривается также подго-товка специалистов, инженеров, менеджеров по энергосбережению и энерго аудиту для отраслей реального сектора экономики и местных региональных административных территорий КР. В частности необходимо рассмотреть воз-можности создания на энергетическом факультете в КГТУ им. И. Раззакова от-дельной кафедры «Энергосбережение и энергоаудит», а также ввести для всех специальностей изучение предмета «Экономика и управление энергосбереже-нием».

Успешная реализация вышеизложенных мер позволит осуществлять чет-кое планирование и прогнозирование потребности страны во всех видах энер-гоносителей и путем оптимизации топливно-энергетического баланса страны и регионов для предупреждения дефицита в энергоресурсах и обеспечения энергетической безопасности и соответственно продвижения по пути устой-чивого развития Кыргызской Республики в перспективе.


ЭКОНОМИКА

УДК 336.417

ПОВЫШЕНИЕ ЭФФЕКТИВНОСТИ БЕЗНАЛИЧНЫХ РАСЧЕТОВ

В ЭКОНОМИКЕ КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

Б.Дж. Чотаева

Основным исследовательским вопросом данной статьи является из-учение повышения эффективности безналичных расчетов в экономике Кыргызской Республики, а также выявление проблем и препятствий на пути развития сферы безналичных расчетов в коммерческих банках КР в современных условиях. В статье предусматривается возможность сниже-ния спроса на наличные средства платежей, но предполагается, что оста-точный спрос на них будет оставаться положительным.

Ключевые слова: платежная система, наличные и безналичные расчеты, пластиковые карты, СПК (система пакетного клиринга), ГСРРВ (гроссо-вая система в режиме реального времени), ЕМПЦ (единый межбанков-ский процессинговый центр).

Введение. Весь платежный оборот экономической системы любого госу-дарства подразделяется на наличный и безналичный расчет. В развитых го-сударствах основной денежный оборот осуществляется в сфере безналично-го расчета.

Именно систему безналичных расчетов называют платежной системой го-сударства.

Безналичные расчеты выступают, прежде всего, как инструмент минимиза-ции рисков, возникающих при проведении расчетов путем планирования и ра-ционального распределения остатков по своим корреспондентским счетам для получения дохода. Во-вторых, они позволяют повысить прозрачность финан-совой сферы и приводят к сокращению объема теневого рынка.

Кроме того, международная практика определяет, что при большом удель-ном весе наличных денежных средств в общей денежной массе экономика страны становится более уязвимой. В Евросоюзе доля наличных средств со-ставляет только 10%.

Но наше государство сильно отстает по показателям доли безналичных рас-четов. В настоящее время в Кыргызстане доля наличного расчета значительно

ЭКОНОМИКА


превышает безналичный расчет. В Кыргызстане оплата услуг наличностью со-ставляет 93%, и лишь 7%1 составляют безналичные платежи. В то время как безналичная оплата товаров и услуг в промышленно развитых странах дости-гает 90% в структуре всех денежных операций, а пластиковая карта является неотъемлемым атрибутом сферы торговли и услуг. Например, менее 10% на-личных находятся в обороте в Дании, Хорватии, Эстонии, Бразилия, Турции. В экономике Швеции, по данным Банка международных расчетов, наличные деньги составляют 3%. Что касается снятия наличных через банкоматы: в Ве-ликобритании составляет 37%, во Франции – 28%2, а в Кыргызстане – 95%, по-скольку воспользоваться карточкой можно не везде.

С целью снижения наличного денежного обращения в стране в 2002 году совместным постановлением Правительства КР и НБКР (Национальный банк Кыргызской Республики) была утверждена Государственная программа ме-роприятий на 2003-2005 годы по внедрению системы безналичных платежей и по созданию инфраструктуры, способной обеспечить эффективное прове-дение платежей в Кыргызской Республике. Для реализации задач Государ-ственной программы была создана Межведомственная комиссия и утвержден «План скоординированных действий по поэтапному переходу на выплату за-работной платы государственным служащим и другим работникам бюджетной сферы, пенсий и социальных пособий, оплату коммунальных услуг, а также сбор страховых взносов в Социальный фонд Кыргызской Республики, на-логовых и таможенных платежей в Кыргызской Республике в безналичной форме».

Согласованные и скоординированные действия всех структур, задейство-ванных в реализации Государственной программы, должны были явиться за-логом успешного внедрения безналичных расчетов и развития экономики.3

Платежная система КыргызстанаДля построения технологической и технической с точки зрения инфра-

структуры платежной системы страны в течение 2003-2008 гг. НБКР совмест-но с коммерческими банками проводились мероприятия по реформированию платежной системы Кыргызской Республики, и в настоящее время функцио-нируют следующие платежные системы4:

1 Мамонтова Д., Баланс между наличными и безналичными, URL: http://m.knews.kg/econom/41611_balans_mejdu_nalichnyimi_i_beznalichnyimi/2 Силантьева И., Безналичная система расчетов получит развитие, URL:http://www.dg-yug.ru/a/2014/05/27/Beznalichnaja_sistema_rasche3 Султангазиев А., Минэкономфин Кыргызстана предлагает установить лимит на остатки наличных денег в кассах хозяйствующих субъектов URL:http://www.for.kg/news-22690-ru.html4 О ходе реализации мероприятий Государственной программы 2003-2008гг.,URL: http://www.nbkr.kg/contout.jsp?item=108&lang=RUS&material=28359

109



1. Система пакетного клиринга (СПК) мелких розничных и регулярных платежей, которая предназначена для обработки мелких и розничных межбан-ковских платежей. Проведение платежей и расчетов в системе осуществляет-ся на основе взаимозачета обязательств участников системы. Данная система принята в эксплуатацию в октябре 2006 г.

По состоянию на 01.10.2013 г. участниками клиринговой системы меж-банковских платежей являлись НБКР, 23 действующих коммерческих банка, включая 281 филиал и специальный участник ЗАО «Межбанковский процес-синговый центр»1.

2. Единый межбанковский процессинговый центр (ЕМПЦ), являющийся единственным оператором национальной платежной системы КР. ЕМПЦ име-ет развитую инфраструктуру по приему и обработке транзакций, совершенных с использованием банковских платежных карт (банкоматы, POS-терминалы). Данная система нацелена на выполнение функций по расчетам на рынке роз-ничных услуг за товары и услуги, а также для реализации зарплатных проектов, что должно позволить сократить потребность в наличных расчетах и расширить повсеместный доступ широких слоев населения с небольшими доходами к бан-ковским услугам (снятие наличных, проведение платежей, краткосрочные кре-диты) посредством использования национальных платежных карт «Элкарт».

Данная система принята в эксплуатацию в декабре 2006 г. Из 24 действую-щих коммерческих банков КР 22 подключены к Национальной системе расче-тов платежными картами «Элкарт» 2.

3. Гроссовая система расчетов в режиме реального времени (ГСРРВ) предназначена для проведения быстрых и окончательных расчетов по сделкам на финансовых рынках и другим крупным платежам. Система обеспечивает немедленный окончательный расчет по каждому индивидуальному платежу путем списания и зачисления денежных средств по корреспондентским (те-кущим) счетам участников системы, открытым в банке Кыргызстане. Данная система принята в эксплуатацию в июне 2008 г.3

Участниками межбанковской системы гроссовых расчетов по состоянию на 1 октября 2013 г. являлись НБКР, 24 коммерческих банка, Межгосударствен-ный банк, Центральное Казначейство, Агентство по защите депозитов и Со-циальный фонд КР.

1 Социально-экономический эффект и риски от внедрения безналичной формы пла-тежей и расчетов в Кыргызской Республике, Национальный институт стратегических исследований Кыргызской Республики, отчет, Бишкек 2014 стр.142 Государственная программа мероприятий на 2012-2017 годы по увеличению доли безна-личных платежей и расчетов в Кыргызской Республике, Национальный Банк Кыргызской Республики URL: http://www.nbkr.kg/contout.jsp?item=108&lang=RUS&material=28359 3 Годовой отчет Национального Банка Кыргызской Республики, Национальный Банк Кыргызской Республики, 2008 год, URL: http://www.nbkr.kg/DOC/04082009/00000000 0001825.pdf

ЭКОНОМИКА


Следующим шагом в реализации государственной политики по переходу на безналичные платежи стало принятие Правительством Кыргызской Республи-ки и Национальным банком Кыргызской Республики Постановления от 9 сен-тября 2005 г. №420/21/4 «Об утверждении Положения о безналичных расчетах в Кыргызской Республике». Данное Положение было принято в целях совер-шенствования и установления порядка проведения безналичных расчетов в Кыргызской Республике в свете проводимых реформ в финансово-банков-ской системе и системе расчетов. Положение определяет порядок проведения безналичных расчетов на территории Кыргызской Республики, формы безна-личных платежных инструментов, системы проведения безналичных расчетов и взаимоотношения между ее частниками.

В целях усиления прозрачности движения финансовых потоков и денеж-ного обращения, снижения доли теневой экономики, ужесточения мер по борьбе с коррупцией, отмыванием денег, полученных преступным путем, и финансированием терроризма Правительство Кыргызской Республики дает поручение министерствам, государственным комитетам и административным ведомствам Кыргызской Республики, а также мэриям городов Бишкек и Ош принять меры по переходу на сбор платежей через счета и кассы коммерче-ских банков и отделения государственного предприятия «Кыргызпочтасы» за предоставляемые работы и услуги.

25 апреля 2011 г. совместным Постановлением Правительства КР и Наци-онального банка КР №189/11/4 была возобновлена работа Межведомственной комиссии по увеличению доли безналичных платежей и расчетов в КР. С це-лью обеспечения в экономике спроса на платежи в безналичной форме, про-зрачности движения бюджетных средств и эффективного денежного обраще-ния в целом, МВК было принято решение об инициировании второго этапа Государственной программы мероприятий по увеличению доли безналичных платежей и расчетов в Кыргызской Республике на 2012-2017 годы.

В программу включены стратегические направления по достижению оп-тимального соотношения наличного и безналичного денежного обращения и повышения уровня проникновения банковских и платежных услуг путем развития рынка розничных платежей и увеличения доли безналичных плате-жей и расчетов в Кыргызской Республике. Данная Государственная программа мероприятий по увеличению доли безналичных платежей и расчетов в КР на 2012–2017 годы была утверждена постановлением Правительства КР и Нацио-нального банка КР №289/5/1 от 14.05.2012 г.1

В связи с отсутствием целостной законодательной базы по национальной платежной системе в условиях формирующейся инфраструктуры системы, ак-тивного развития рынка платежей и расчетов в экономике республики, а также

1 Социально-экономический эффект и риски от внедрения безналичной формы пла-тежей и расчетов в Кыргызской Республике, Национальный институт стратегических исследований Кыргызской Республики, отчет, Бишкек 2014, стр.31-33

111



вхождением на внутренний рынок международных платежных систем, Нацио-нальным банком КР разработан проект Закона «О платежной системе Кыргыз-ской Республики» (принятый Жогорку Кенешем КР 27 июня 2013 года)1.

Таким образом, посредством разработки нормативно правовых актов в це-лях обеспечения эффективности, надежности и безопасности функционирова-ния национальной платежной системы Кыргызской Республики Националь-ный Банк Кыргызстана осуществляет регулирование деятельности платежных систем на территории Кыргызской Республики.

Расчеты с платежными картамиВ современных условиях устойчивое место в платежных системах значи-

тельного числа стран мира заняли платежные технологии, основанные на при-менении пластиковых карт. Скорость и простота реализации этого вида рас-четов способствовали росту потребительских расходов, что, в свою очередь, стимулировало развитие экономики ряда стран в новом столетии и способ-ствовало ее восстановлению в последующие годы.

Данными технологиями сегодня в мире управляют несколько крупных ас-социаций банковских платежных карт, которые разрабатывают общие обяза-тельные для всех участников системы правила, проводят анализ банковских операций и аккумулируют ресурсы для реализации новейших технологий и создания гигантских коммуникаций в целях надежного и быстрого обмена финансовой информацией.

Мировой рынок платежных карт сегодня распределен между основными эмитентами следующим образом: Visa International – более 50%, Master Card International – 30%, American Express – 18%, Diners Club, JCB и др. – менее 2% 2. В 2003 году американцы с помощью платежных карт провели платежи на сум-му $2,2 трлн., что составляет 20% ВВП. На долю операций, совершенных по-средством платежных карт, приходилось 52% от их общего количества, в том числе 21% составили операции по кредитным картам, а 31% – по дебетовым. Таким образом, уже в 2003 году при проведении расчетов американцы исполь-зовали пластиковые карты более чем в половине случаев. Общая прибыль аме-риканских участников «карточного» бизнеса составила около $12 млрд.

В общем, сегодня в европейских странах в обращении находятся более 300 млн. карт. В среднем на одного совершеннолетнего жителя Европы при-ходится 1,1 карты. Однако в плане распространенности карт по странам Ев-ропы наблюдаются большие различия. Больше всего карты распространены

1 Закон Кыргызской Республики «О платежной системе Кыргызской Республики», URL:http://kenesh.kg/RU/Articles/17496-Otchetnaya_informaciya_o_rabote_Komiteta_po_ekonomicheskoj_i_fiskalnoj_politike_ZHogorku_Kenesha_Kyrgyzskoj_Respubliki_za_period_s_01092012_g_po_30062013_g_.aspx2 Фитч С., Затертый пластик, URL://http://www.forbes.ru/forbes/issue/2008-12/11873-zatertyi-plastik

ЭКОНОМИКА


в Великобритании – почти 2 карты на каждого совершеннолетнего. В Турции, Ирландии и Греции потенциал увеличения численности карт еще значитель-ней: здесь на одного совершеннолетнего жителя приходится примерно 0,5 кар-ты1. Однако в последние годы этот показатель по европейским странам замет-но выровнялся.

Причем следует отметить, что эта карточная ситуация имеет свои особен-ности. Так, например, в Великобритании, Ирландии и Греции велик удельный вес кредитных карт, а в Швейцарии и Швеции в основном распространены де-бетовые карты.

Наглядно увидеть тенденции распространения платежных карт можно на рисунке 12.

В общем же в европейских странах преобладают дебетовые карты. Они со-ставляют 53% всех платежных карт, на них приходятся 45% всех транзакций и 35% стоимости денежного оборота3.

Рисунок 1. Структура европейского рынка платежных карт

по видам проводимых расчетов

Анализ и оценка эффективности использования пластиковых карт В КР

В настоящий момент Межбанковский процессинговый центр (МПЦ) яв-ляется единственным процессинговым центром на территории КР и един-

1 Возможности применения зарубежных банковских технологий безналичных раcчетов в российской практике Расчеты и операционная работа в коммерческом банке, Мето-дический журнал №1/2006//URL:http://bankir.ru/tehnologii/s/vozmojnosti-primeneniya-zarybejnih-bankovskih-tehnologii-beznalichnih-raschetov-v-rossiiskoi-praktike-2139711/2 См. тамже3 Возможности применения зарубежных банковских технологий безналичных раcчетов в российской практике, Методический журнал Расчеты и операционная работа в ком-мерческом банке №1/2006//www.bankir.ru

113



ственным оператором национальной платежной системы КР, осуществляю-щим эмиссию чиповых международных карт. Персонализационный комплекс МПЦ позволяет персонализировать в день до 4 000 карт национальной пла-тежной системы и до 3 000 карт международных платежных систем. Организа-ционная структура персонализационного комплекса МПЦ позволяет выдавать персонализированные карты клиентам день в день с соблюдением требований международных платежных систем по безопасности хранения и выдачи гото-вых карт.

Миссией МПЦ является удовлетворение потребности банков и их клиентов в эффективных, надежных и безопасных способах осуществления розничных платежей через внедрение передовых технологий в сфере процессинговых ус-луг и объединение Кыргызстана в глобальную систему безналичного оборота.

Целями компании на ближайшие годы являются: � Достижение безубыточности компании путём достижения минимально достаточного показателя активных карт в системе и объемов транзакций по ним.

� Сертификация в платежных системах Master Card, China Union Pay. Вы-пуск и обслуживание карт.

� Подключение банков участников системы к новым платежным систе-мам.

� Осуществление внутригосударственных платежей между банками-рези-дентами КР (п.10.5 Положения НБКР по платежным картам).

В перспективе развития до 2020 года ставится цель интеграции с зарубежны-ми процессинговыми системами и создание единого платежного пространства.1

Динамика развития банковских платежных картВ настоящее время в Кыргызской Республике набирает обороты процесс

внедрения пластиковых банковских карт в повседневную жизнь населения. Важным этапом привлечения населения к использованию безналичных денег стал зарплатный проект, благодаря которому люди начинают воспринимать пластиковые карты как часть повседневного быта. Правительство республи-ки, поддерживая банковский сектор, с 2006 года поставило перед банками стратегическую задачу – развивать этот вид услуг: ввести корпоративный бан-кинг, разработать новые инновационные продукты, страховать держателей карт, обеспечить информационную безопасность. Также согласно разработан-ной стратегии НБКР, к 2017 году планируется полное закрытие внутренних касс государственных учреждений и переход Кыргызстана на безналичные расчеты. С 2009 года наблюдается положительная динамика роста безналич-ных платежей, о чем свидетельствует количество выпущенных пластиковых карт.

1 Султаналиев А., Пенсии через банки Бишкек, 19 февраля // http://kabar.kg/rus/economics/full/49872

ЭКОНОМИКА


На 01.01.2013 г. количество получателей пенсий через банки республики со-ставляет 137,5 тыс. человек или 24,3% от общего количества пенсионеров. Вы-пущено 2410 платежных карт по социальным выплатам.1

Процесс активизации пластиковых карт обоснован рядом причин.Во-первых, это объясняется особенностями межбанковской конкуренции

в нашей стране. Финансовый рынок Кыргызстана еще недостаточно насыщен, обладает большим потенциалом для банковской деятельности по сравнению с ведущими рынками мира. За границей давно уже привыкли рассчитываться за покупки, получать наличные деньги и выполнять массу других операций с по-мощью пластиковых карт. Иностранные граждане, приезжая к нам в страну, не хотели бы и здесь отказываться от этого удобства. Многим кыргызским гражда-нам также удобно, осуществляя расчеты внутри страны либо выезжая за грани-цу, иметь при себе маленькую пластиковую карточку, а не «чемодан» наличных денег. Тем самым, обслуживая международную либо внутреннюю пластиковую карточку, банк добивается привлечения именно этих обеспеченных клиентов.

Во-вторых, обслуживая данный круг клиентуры, кыргызские банки сталки-ваются с необходимостью восстанавливать связи и производить расчеты через зарубежные банки, придерживаться стандартов принятых в мировой банков-ской практике в целях интеграции с мировой банковской системой.

В-третьих, анализируя опыт развития денежно-кредитной сферы на Западе можно сделать вывод, что в перспективе и наша страна будет широко исполь-зовать пластиковые карты в качестве инструмента денежного обращения.

Однако стоит отметить, что для подавляющего большинства жителей Кыр-гызской Республики пластиковая карта остается экзотикой, хотя этот сервис развивается уже около 15 лет. На западе наибольшее распространение имеют кредитные карты. В нашей стране развивается дебетовая пластика, так как ос-новной канал развития – это зарплатные проекты в государственных органи-зациях. Надо признать, что карты стали более доступными и разнообразными. В нашей стране в настоящее время в основном используются карточки «Visa», «Элькарт» и «Золотая Корона». Однако только 11% граждан республики поль-зуются пластиковыми карточками, 98% ограничиваются лишь снятием налич-ных2. То есть, почти все держатели зарплатных карт проводят одну единствен-ную операцию – снятие наличных, после чего совершают покупки на рынках и в небольших торговых павильонах, где цены на товары гораздо ниже, чем в супермаркетах города, оборудованных терминальными устройствами.

«Проект POS-терминала» в коммерческом банке Для активизации безналичных расчетов недостаточно простое увеличение

количества одного из самых доступных и недорогих банковских продуктов –

1 URL: http://ipc.kg/index.php?option=com_content&view=article&id=46&Itemid=272 Мамонтова Д., Баланс между наличными и безналичнымиURL: //http://m.knews.kg/econom/41611_balans_mejdu_nalichnyimi_i_beznalichnyimi

115



банковских платежных карт. Недостаточно выдавать их бесплатно, увеличи-вать срок пользования и снижать комиссию на годовое обслуживание.

Нужно стимулировать население пользоваться картами везде – в магази-нах, при уплате штрафов и налогов, при приобретении товаров и услуг.

Одним из таких стимулирующих способов активизации банковских пла-тежных карт является данный.

Суть проекта состоит в том, чтобы как можно шире охватить население банковскими карточками, сделать возможным оплату безналичными там, где они еще не применяются в нашей рыночной экономике. То есть установить POS-терминалы везде – в городах и сельских населенных пунктах.

На начальном этапе в данных проектах можно рассмотреть 3 отрасли, в ко-торых будет применяться POS-терминал:

� такси; � микрокредитование; � товары и услуги.

Реализация данного проекта может привести к целому ряду положитель-ных эффектов.

Во-первых, население сможет чаще пользоваться пластиковой картой при покупке товаров и услуг. Система скидок и бонусов даст определенный стимул для приобретения пластиковых карт. Удобство пользования картой в такси, при совершении покупок и их доставке, получении и погашении кредитов будет способствовать привычке их использования в дальнейшей перспективе.

Во-вторых, использование пластиковой карты в вышеуказанных сферах даст преимущество в экономии времени как для самих клиентов, так и для лиц, предоставляющих ту или иную услугу. Так как при пересчете наличных денежных средств нет необходимости в размене или конвертации валюты. Так же для оплаты процентов за кредит, клиентам не нужно будет ехать через весь город для погашения кредита на ежемесячной основе, он будет списываться с карты автоматически.

Диаграмма 2. Способы хранения сбережений населения

ЭКОНОМИКА


В-третьих, после реализации данного проекта банк получает определенную прибыль и преимущества: комиссии за выписки, комиссии за обезналичива-ние, применение имеющихся в наличии POS-терминалов, а также привлече-ние клиентов.

Несмотря на данную ситуацию в настоящее время в Кыргызстане все же на-блюдается тенденция постепенного перехода физических и юридических лиц на пользование системой безналичных платежей. Данное обстоятельство было подтверждено результатами обсуждения данной проблемы на заседании Клу-ба частных инвесторов.1 На данном заседании выступили в качестве экспертов представители 3-х банков: ОАО «Бакай Банк», ЗАО «Кыргызский инвести-ционно-кредитный банк» и ЗАО «Банк Азии». Эксперты отметили, что боль-шая часть населения Кыргызстана хранит свои сбережения в бизнесе и дома, и лишь 13% вкладывают деньги под проценты в банки, что в большей степени связано с отсутствием доверия к банковскому сектору.

Эксперты подробно проанализировали и выявили положительные и отри-цательные последствия введения безналичных расчетов, а также предложили ряд рекомендаций: для успешного внедрения безналичной формы платежей в Кыргызстане важно: чтобы деньги хранились на карточке, чтобы было, где этой картой воспользоваться, и, наконец, чтобы воспользоваться картой было удобнее, чем наличными. Именно поэтому для того, чтобы повысить количе-ство пользователей платежных карт, банки могли бы предложить клиентам бесплатное предоставление услуг. И только после того как население убедится в положительном эффекте безналичных платежей, уровень доверия и спроса на платежные карты значительно возрастет.

ЗаключениеРазвитие экономики любого государства сегодня невозможно без высоко-

эффективной системы денежного обращения и использования современных платежных механизмов. Учитывая это, в Национальном банке признают, что необходимо вмешательство государства, так как замена форм денежных рас-четов с наличной на безналичную посредством использования массы, находя-щейся в обращении, положительно влияет на инфляционные процессы и зна-чительно снижает государственные расходы на эмиссию денежных средств.

Что даст экономике Кыргызстана увеличение безналичных форм денеж-ных расчетов:

� во-первых, с увеличением безналичного оборота увеличивается про-зрачность экономической системы и соответственно снижается уровень теневого сектора. Это действенный способ борьбы с коррупцией. При прозрачности структуры доходов и расходов проблем взаимодействия, например, с налоговой инспекцией не возникает;

1 Заседание клуба частных инвесторов URL:http://raschety-beznalichnye.ru/nalichnyie-raschetyi/

117



� во-вторых, это снижает операционные затраты торгово-сервисных предприятий и банков на хранение и инкассацию денежной наличности, и снижается уровень недополученного процентного дохода за счет хра-нения средств на счетах в коммерческих банках;

� в-третьих, это стимулирующий фактор темпов роста экономики и соот-ветственно увеличения ВВП.

Причины непопулярности пластиковых карт, по мнению сотрудников ком-мерческих банков Кыргызской Республики, следующие:

1. Низкие средние доходы населения. Нет смысла при зарплате в 150–200 долларов США иметь карту, так как большинство людей покупает вещи и про-дукты на рынках. Карта для такой категории не нужна.

2. Низкая банковская культура и финансовая неграмотность населения. Многие не уверены, что смогут научиться пользоваться картой или банкома-том. При этом некоторые клиенты банков объясняют свою позицию словами: «А вдруг банкомат «съест» мою карту» или «А если произойдет какая-нибудь ошибка и деньги не поступят на карту» и др. Если в банкомате закончились деньги, некоторые клиенты в панике бегут в банк.

3. Ограниченный прием карт торговыми точками и другими предприятия-ми, оказывающими услуги населению. Поэтому сегодня преимущества карты как платежного средства в условиях нашей страны не очевидны.

4. Высокая для граждан нашей страны стоимость обслуживания карты – от 12 до 30 долларов США в год. Даже при незначительных и вполне приемлемых для работников бюджетной сферы комиссионных сборах по обслуживанию карты очевидно, что они не готовы платить даже такую низкую комиссию.

5. Работа банкоматов зависит от бесперебойной связи (Интернет, электро-снабжение). В то время как электричество бывает отключается.

6. Многие частные фирмы не переходят на зарплатные проекты, т.к. не хотят выводить из тени серые зарплаты, снижая тем самым уровень налогообложения.

7. Преимущества относительно дорогих и полифункциональных пластико-вых карт международных систем видны, прежде всего, за рубежом. Поэтому приобретение пластиковых карт системы Visa или Master Card актуально для тех, кто совершает поездки за рубеж.

8. Банковская система страны еще не настолько сильно развита, чтобы до-стигнуть превышения безналичных расчетов над наличными.

9. Кредитование по системе «Овердрафт» происходит не как в европейских странах, т.е. автоматической выдачей кредитной карточкой определенной сум-мы в кредит на определенный срок и процент. Этот процесс в нашей стране затягивается на несколько дней.

Также держатели пластиковых карточек часто жалуются по следую-щим причинам:

1. Возле банкоматов иногда выстраиваются очереди, и наличность в этих устройствах заканчивается. Столкнувшись с отсутствием денег в одном банко-

ЭКОНОМИКА


мате, приходится ехать к другому, однако нет уверенности, что другой банко-мат работает.

2. Банкоматы в основном сосредоточены в центре столицы, на окраинах г. Бишкек и в других городах их мало.

3. Когда карточка приходит в непригодность (размагничивание и др.), нуж-но тратить время на ее замену.

4. Уходит намного больше времени, рассчитываясь по карточке, по сравне-нию с наличными.

В завершение можно сказать, что процент безнала в денежном обороте страны отражает степень экономической и общественной стабильности стра-ны, уровень финансовой грамотности и доходов населения, а также уровень теневой экономики и криминализации общества.1

В перспективе НБКР прогнозирует достижение 80 % безналичного денеж-ного обращения к 20 % наличного к 2017 году – в развитых странах такое соот-ношение является наиболее эффективным.

В дальнейшем для Кыргызстана, как страны с традиционным предпочте-нием наличных денег, реалистично в перспективе достичь соотношения 60 % наличного денежного обращения к 40 %безналичного2.

Если посмотреть на мировой опыт уменьшения доли наличного оборота, то в основном это связано не с административными ограничениями, а с развити-ем инфраструктуры безналичных расчетов и финансовой грамотности насе-ления. Например, снятие наличных через банкомат или офис банка в Велико-британии составляет 37 %, во Франции – 28 %, в Канаде – 24%3, в Кыргызской Республике – 95,5%. Процент снятия наличных в нашей стране огромен, и од-ним из важных факторов является не то, что люди не хотят расплачиваться пластиковой картой, а то, что далеко не везде ею возможно воспользоваться.

В 2012 году была принята Государственная программа мероприятий на 2012-2017 годы. Комментируя планы Национального банка, следует отметить что соотношение 80 % к 20 % вполне достижимо в случае создания соответ-ствующих благоприятных условий.4

Возможно, в дальнейшем для того, чтобы увеличить долю безналичных рас-четов в системе платежей нужно будет принять законопроект о введении огра-ничений на наличные расчеты либо внести поправки в Закон «Об электрон-ных платежах» и запустить третью Государственную программу.

1 Мамонтова Д., Баланс между наличными и безналичными, URL: http://m.knews.kg/econom/41611_balans_mejdu_nalichnyimi_i_beznalichnyimi/2 URL: http://www.nbkr.kg/newsout.jsp?item=31&lang=RUS&material=505893 Силантьева И.Безналичная система расчетов получит развитие URL:http://www.dg-yug.ru/a/2014/05/27/Beznalichnaja_sistema_rasche4 Мамонтова Д., Баланс между наличными и безналичнымиURL: http://m.knews.kg/econom/41611_balans_mejdu_nalichnyimi_i_beznalichnyimi

119



Но прежде нужно проанализировать готова ли к последствиям данных из-менений наша страна. Если такая готовность имеется, то ввести поправки. Это будет заметно по итогам Государственной программы мероприятий на 2012-2017 годы.

РекомендацииДля снижения доли наличности у нас в стране необходимо развивать ин-

фраструктуру безналичных платежей.Например, для стимулирования коммерческих банков – увеличивать пун-

кты приема безналичных платежей. Необходимо создавать условия, при кото-рых банки бы получили возможность приобретать оборудование и аппараты по приему безналичных платежей без учета НДС, что в свою очередь удешевит не столь дешевые средства приема безналичных платежей.

Также стоит стимулировать предприятия малого и среднего бизнеса ис-пользовать POS-терминалы при продаже товаров и услуг посредством опре-деленных налоговых преференций. К тому же и население получит, помимо безопасности и простоты при использовании безналичных форм оплат, до-полнительные услуги, входящие в пакет операций, такие как различные скид-ки при покупке, перечень определенных страховок, в том числе и за рубежом, консультационная помощь и многое другое.

Важно обеспечить такие условия, чтобы деньги хранились на карточке или виртуальном счете, чтобы было, где этой картой или счетом воспользоваться, и наконец, чтобы воспользоваться данным способом платежей было удобнее и выгоднее, чем наличными. Если будут соблюдены эти три компонента, то увеличение безналичных денег будет происходить естественным путем и за-ймет более короткий период всеобщего пользования безналичными форма-ми платежей.

Кроме того, необходим некий баланс между наличными и безналичными способами оплаты. Это соотношение должно быть удобно для всех участников рынка, а не для отдельных его составляющих.


ПРАВО

УДК 343.914

ПРОФИЛАКТИКА ЖЕНСКОЙ РЕЦИДИВНОЙ ПРЕСТУПНОСТИ

М.К. Саякова

В статье исследуются вопросы женской рецидивной преступности. Из-ложена структура женской преступности. Анализируется деятельность исправительных учреждений, направленная на профилактику женской преступности.

Ключевые слова: рецидивная преступность, структура женской преступ-ности, портрет женщины-рецидивистки, профилактика рецидивной преступности, ресоциализация осужденных женщин, гендерное нера-венство.

В последние годы криминализация женской половины человечества идет более интенсивно, чем прежде. Рецидивная преступность женщин, освободив-шихся из мест лишения свободы, является наиболее дерзкой в структуре жен-ской преступности. Устойчивая и тревожная тенденция роста рецидива пре-ступлений среди женщин, освободившихся из исправительных учреждений Государственной службы исполнения наказаний при Правительстве Кыргыз-ской Республики (далее – ГСИН), свидетельствует о том, что наиболее строгое наказание в виде лишения свободы не всегда достигает в отношении женщин предупредительной цели, а общество не в силах противодействовать данно-му виду преступности на достаточном уровне. Профессор Н.С. Таганцев еще в девятнадцатом веке акцентировал внимание исследователей на парадигме, согласно которой, во все периоды истории «существовали лица, более или ме-нее упорно не подчиняющиеся требованиям порядка и велениям власти его охраняющей» 1. Вряд ли есть необходимость доказывать обратное. Рецидивная преступность – сложное социально-правовое явление, причинами которого, прежде всего, являются те отрицательные социально-экономические и нрав-ственные явления и процессы, которые происходят в самом обществе; им по-рождаются и им же воспроизводятся. Как писали еще два десятилетия назад ав-торитетные авторы учебника по криминологии под редакцией Н.А. Стручкова: «Высокий удельный вес рецидивистов в общем числе привлеченных к уголов-ной ответственности или осужденных лиц делает рецидив одним из главных

1 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая. Т. 1. [Текст] / С.Н. Та- ганцев. М., 1994. С. 4.

121



показателей уголовной политики»1. Следует признать, что преступность жен-щин, особенно в части некоторых ее структурных элементов, довольно полно изучена различными авторами. Однако рецидивная преступность женщин практически осталась за рамками криминологических исследований. В насто-ящее время имеются лишь отдельные отрывочные, несистематизированные данные о том, что представляет собой данный вид преступности, каково его современное состояние, по каким причинам женщины совершают преступле-ния вновь и как с этим видом преступности наиболее эффективно бороться2. Данные, полученные автором в ходе проведенного исследования, показывают, что в Кыргызстане за последние 10 лет доля преступлений, совершенных жен-щинами, колеблется в пределах от 11 до 13 %. Однако вызывает тревогу увели-чение в структуре женской преступности доли рецидива. Особенно интенсив-но растет количество женщин, осужденных к лишению свободы 2 и более раз, число которых в местах лишения свободы в 2012 году в сравнении с 2011 годом увеличилось примерно на 6,3 %. Согласно данным ГСИН, среди женщин-пре-ступниц велика доля тех, кто повторно совершил преступление.

Численность 01.01.2008 01.01.2009 01.01.2010 01.01.2011 01.01.2012Всего 332 221 248 285 298Впервые осужденные 155 (46,6%) 124 (56,1%) 140 (56,4%) 184 (64,5%) 165 (55,3%)Повторно осужден-ные 79 (23,7%) 37 (16,7%) 40 (16,1%) 51 (17,8%) 62 (20,8%)

Осужденные за пре-ступ. более 2-х раз 98 (29,5%) 60 (27,1%) 68 (27,4%) 50 (17,5%) 71 (23,8%)

Анализ представленных данных показывает, что наблюдается незна-чительный рост как общего количества выявленных женщин, совершив-ших преступление, так и повторно осужденных. В ходе криминологическо-го исследования было установлено, что в исследуемой группе в 2011 году 17,5 % женщин были осуждены за преступления более 2-х раз, в 2012 году – 23,8 %, что составило рост на 6,3 %. Количество повторно осужденных в 2011 году составило 17,8 %, тогда как в 2012 году этот показатель достиг 20,8 %, что повлекло рост на 3%.

Структура преступлений, совершаемых женщинами рецидивистками, со-впадает со структурой первичной женской преступности. Самыми распростра-ненными являются корыстные и корыстно-насильственные посягательства,

1 Криминология / под ред. Н.А. Стручкова. Пер. с чешского. [Текст] / Н.А. Стручков. М., 1982. С. 171.2 Морозов А.Ю. Рецидив преступлений и рецидивная преступность женщин: Автореф. дис. … канд. юрид. наук [Текст] / А.Ю. Морозов. Ставрополь, 2000. С.12; Карпушина М.В. Рецидивная преступность женщин, освободившихся из мест лишения свободы и ее предупреждение: Автореф. дис. … канд. юрид. наук [Текст] / М.В. Карпушина. Рязань, 2003. С. 25; Городнянская В.В. Постпенитенциарный рецидив: Автореф. дис. … канд. юрид. наук [Текст] / В.В. Городнянская. Томск, 2011. С. 22.

ПРАВО


которые составляют около 46,4 %, преступления, связанные с незаконным обо-ротом наркотиков, – почти четверть – 24,8 %, преступления против личности – 8,6 %, преступления в сфере экономики – 3,4 % и другие преступления состав-ляют 16,8 %. По видам рецидива в соотношении простого, опасного и особо опасного рецидива преобладает опасный рецидив.

Изучая преступников, исследователи обычно имеют в виду поведение в ме-стах лишения свободы. Так, Н.С. Артемьев и А.А. Мазурин выделяют там ак-тивно криминогенный тип. Это осужденные, которые активно поддерживают воровские законы, характеризуются сознательным противопоставлением себя требованиям общества, являются носителями тюремной субкультуры, созда-ют антиобщественные группировки3. Такого рода типы осужденных являют-ся как бы притягивающим ядром для остальной массы осужденных, особенно новичков. Анализируя интенсивность рецидива у женщин, следует отметить, что интервалы между преступлениями распределились следующим образом: 32,5 % женщин совершили новое преступление в период первого года пребы-вания на свободе; почти половина, 55,8 % – в период от 1 до 3 лет пребывания на свободе и 13,7 % – по истечении трех лет после отбытия наказания.

Социально-демографический портрет женщины-рецидивистки, ранее от-бывавшей наказание в виде лишения свободы, представлен следующим об-разом: гражданка Кыргызской Республики, средний возраст 33 – 42 года, не замужем, проживает с родителями или чаще всего в одиночестве, имеет более низкий образовательный уровень, чем у других категорий преступников, и су-щественно ниже, чем средний уровень образования всего населения, не рабо-тает. Следует указать на их стремление к уклонению от общественно полезного труда, к ведению паразитического образа жизни.

Доля лиц, находившихся в момент совершения преступлений без опреде-ленных занятий, среди рецидивисток вдвое больше, чем среди лиц, совершив-ших преступление впервые; в случае трудоустройства занята в сфере торговли или иных сферах обслуживания (обладает профессиональными и предметно-практическими умениями, двигательными навыками, социальными и физио-логическими привычками); не участвует в воспитании и содержании детей; вероисповедание – православное христианство и ислам; подавляющее боль-шинство (43,5 %) рецидивисток лишены родительских прав вследствие своего морального падения, пьянства, паразитического существования, иных анти-общественных проявлений. Значительная часть рецидивисток – это лица, не имеющие не только семьи, но и постоянного места жительства.

Среди рецидивистов мужского пола лиц, не имеющих постоянного места жительства, в три раза, а среди рецидивистов-женщин – в четыре раза больше, чем среди соответствующей категории осужденных впервые. Таким образом,

3 Артемьев Н.С. Криминологическая характеристика и предупреждение рецидивной преступности в исправительных колониях [Текст] / Н.С. Артемьев, А.А. Мазурин. Ря-зань, 2009. С. 73.

123



личность рецидивиста характеризуется прогрессирующим по мере роста ко-личества судимостей ослаблением и распадом социально полезных связей как в производственной сфере, так и в сфере быта1.

Специфическими чертами отдельных типов личности преступницы-ре-цидивистки являются социально-нравственная деградация, аффективная не-устойчивость, импульсивность поступков (маргинально-дефицитарный тип личности); снижение адаптивных механизмов саморегуляции поведения, не-адекватные аффекты ярости (агрессивно-дезадаптивный тип); притворство и способность к перевоплощению, изощренные действия (профессиональ-но-корыстный тип), психологическая зависимость к повторению приема наркосредств, эмоциональное оскудение, отсутствие страха, истерические черты личности (компульсивно-зависимый); узкогрупповые эгоистические интересы, гипертрофированные материальные потребности (пассивно-дис-гармоничный тип)2.

Несомненно, что большое значение имеют традиции, которые сложились в той или иной среде; они в свою очередь зависят от национальных и этниче-ских особенностей, от сохранения пережиточных явлений, таких как грубое отношение к женам, терпимость к деспотизму отцов, насилие над ближайши-ми членами семьи, различные недозволенные поступки в отношении соседей, утверждение культа силы при разрешении всяких спорных и конфликтных во-просов, которые возникают в быту3.

С учетом этого объяснить рецидив в женской преступности можно толь-ко отсутствием эффективности первоначального наказания, так как антиоб-щественная установка в сознании и поведении женщины не была устранена в процессе его исполнения. В этой связи думается, что ресоциализация осуж-денных женщин в процессе исполнения наказания является основополагаю-щим направлением в деятельности пенитенциарных учреждений, требующих научного подхода к исправлению различных категорий осужденных.

Для исправления осужденных женщин требуется определенное время. На-значенный судом срок наказания не всегда совпадает с тем временем, которое требуется для исправления, следовательно, исправительному учреждению не-обходимо интенсифицировать ресоциализацию, чтобы за максимально сжа-тые сроки добиться положительных результатов. То, что осужденные женщи-ны сосредоточены в одном месте, где есть возможность интенсивно общаться, уже само по себе отрицательно влияет на осужденных. Поэтому перед сотруд-никами исправительного учреждения стоит задача создания таких условий

1 Алауханов Е. Криминология: Учебник [Текст] / Е. Алауханов. Алматы, 2008. С. 429.2 Карпушина М.В. Рецидивная преступность женщин, освободившихся из мест лише-ния свободы, и ее предупреждение: Автореф. дис. … канд. юрид. наук [Текст] / М.В. Карпушина. Рязань, 2013. С. 103 Овчинский С.С. Преступное насилие [Текст] / С.С. Овчинский. Москва: Инфра-М, 2014. С. 360.

ПРАВО


для жизнедеятельности женщин-преступниц, при которых не допускалась бы их взаимная деморализация.

В условиях реформирования уголовно-исполнительной системы особую актуальность приобретает проблема подготовки высокопрофессионального, оптимально сбалансированного кадрового состава подразделений, исполняю-щих уголовные наказания в отношении женщин. Для ликвидации гендерного неравенства при исполнении уголовных наказаний, учитывая особые потреб-ности осужденных женщин, предлагается создать в структуре ГСИН КР спе-циальный отдел по вопросам, охватывающим все аспекты нахождения жен-щины в местах лишения свободы (охрана здоровья, специальные программы, социальные связи и пр.). При этом наиболее важные организационно-практи-ческие пенитенциарные меры по ресоциализации осужденных женщин пред-ставляют следующее:

� создание профессионального училища при исправительных учреждени-ях для женщин, формирование отраслевой направленности;

� обеспечение социального партнерства в системе профессионального об-разования, заключение договоров о сотрудничестве между образователь-ными учреждениями при исправительных колониях и предприятиями, службами занятости населения, администрациями местных органов;

� распространение новых форм общения осужденных женщин с семьей и иным социально-позитивным окружением, например, предоставление видео-свиданий с учетом возможностей интернета;

� использование психолого-коррекционных программ для различных ка-тегорий осужденных (например, для осужденных женщин, страдающих наркотической или алкогольной зависимостью, совершивших кражу);

� разработка программ электронного визуального наблюдения для фикси-рования невербальных признаков скрытой агрессии, прогнозирования негативных явлений; разработка электронных экспресс-тестов, для чего в штат сотрудников исправительных учреждений необходимо вклю-чить программиста;

� внедрение практики составления психологом на каждого осужденного соответствующего заключения, от которого должна зависеть интенсив-ность постпенитенциарного контроля.

Кроме того, автором предлагается принятие закона «О социальной помощи лицам, освобожденным из мест лишения свободы», в котором регламентиро-вались бы субъективные права отбывших наказание женщин на социальное обеспечение, дополнительные гарантии в реализации права на труд, вопро-сы мониторинга, государственно-общественного контроля, финансирования и материально-технического обеспечения деятельности государственной си-стемы ресоциализации женщин, освобожденных из мест лишения свободы.

Исследование противоправного поведения женщин и его причинного комплекса показало, что для создания системы комплексной поддержки не-

125



обходимо уделить внимание мерам социальной помощи, обеспечивающим долгосрочное социальное сопровождение и интеграцию в общество освобо-дившихся женщин. Отмечается, что меры социальной помощи должны соче-таться с принудительно-контролирующими мероприятиями, в том числе:

� более тщательным ведением учета женщин, состоящих под администра-тивным надзором, проверкой причин неприбытия освобожденных жен-щин на место жительства; предлагается отнесение административного надзора к компетенции не органов внутренних дел, а службы пробации;

� отслеживанием уровня постпенитенциарного рецидива среди женщин в течение трех лет после освобождения сотрудниками службы пробации при содействии органов внутренних дел;

� назначением ограничения свободы в отношении женщин в качестве за-мены неотбытой части лишения свободы более мягким видом наказа-ния;

� созданием межведомственной рабочей группы для координации деятельности и мониторинга функционирования системы оказа-ния помощи освободившимся женщинам, в состав которой должны войти представители органов исполнения наказания, внутренних дел, органов, деятельность которых связана с вопросами соблюдения закон-ности, правопорядка, социальной политики, занятости населения, меди-цинских учреждений.

Автор поддерживает мнения В.Н. Бурлакова, Н.М. Кропачёва, В.Н. Кудряв-цева, В.Е. Эминова и других исследователей, предложивших классифицировать лиц, криминальная деятельность которых образует рецидив преступлений, по признаку их антиобщественной ориентации: на антисоциальные, асоциальные и ситуативные типы.

Выводы:Уровень адаптации в обществе повысится, если:а) в системе исполнения наказания будет осуществляться планомерная ра-

бота по подготовке осужденных женщин к освобождению;б) социальные программы реабилитации бывших осужденных женщин бу-

дут ориентированы на решение существующих проблем ресоциализации и их адаптации в обществе;

в) будет проводиться соответствующая информационная работа по повы-шению толерантности населения к бывшим осужденным женщинам, что обе-спечит им социально-психологическую устойчивость и чувство принадлежно-сти к обществу.

ПРАВО


УДК 342.7

ОХРАНА ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ

Л.Ч. Сыдыкова

В статье рассмотрены отдельные проблемы реформирования уголовного и уголовно-процессуального законодательства Кыргызской Республики.

Ключевые слова: реформа, права человека, УПК, УК, уголовная юстиция, суд, прокуратура, следствие, административное право, уголовный про-ступок

Демократические преобразования, происходящие в Кыргызстане, требу-ют переосмысления многих положений существующих законодательных ак-тов нашей страны. Выполнение конституционных требований по защите прав и интересов человека в условиях проводимой реформы уголовного судопро-изводства является требованием времени. Наиболее уязвимы права человека в ходе досудебного разбирательства, поэтому требуется четкая регламентация действий соответствующих органов по расследуемым уголовным делам.

В рамках реализации Указа Президента КР «О мерах по совершенствова-нию правосудия в Кыргызской Республике» от 8 августа 2012 года была про-ведена огромная по своим масштабам работа по реформированию целого блока законодательства уголовно-правового цикла. В частности были под-вергнуты реформированию следующие законодательные акты: Уголовный кодекс КР, Уголовно-процессуальный кодекс КР и Уголовно-исполнительный кодекс КР.

В основу реформы все же были взяты права человека как высшая социаль-ная ценность. Данное положение вытекает из Конституции Кыргызской Ре-спублики. Если ранее, в советский период, интересы государства и общества были на первом месте, то в настоящее время ситуация резко меняется в сто-рону иную, трудно понимаемую нашими практическими работниками, в том числе и в связи с наличием у них знаний, основанных совершенно на иных по-стулатах. Однако времена меняются. История развития теории прав человека пробивает себе дорогу с трудом, но все же пробивает. Государство уже не мо-жет не считаться с тем, что необходимо формировать такое законодательство, которое выгодно и нужно человеку в целях его защиты. Это касается любого участника уголовного дела: как обвиняемого, так и подозреваемого, как свиде-теля, так и потерпевшего, как понятого, так и переводчика. Свой отпечаток на

127



данный процесс накладывают конституционные императивы. Действующая Конституция Кыргызской Республики просто обязывает учитывать постула-ты прав человека в законодательстве уголовно-правового цикла. И это очень важно, поскольку приоритетность норм конституции требует обязательного внедрения их в ткань названного законодательства.

Как уже отмечалось выше, это касается как норм Уголовного кодекса, так и норм Уголовно-процессуального кодекса. В развитии данной проблемы сле-дует отметить, что ограничения возможны лишь в той мере, в какой это допу-стимо в конституционных нормах. Это очень важный постулат, требующий по-стоянных усилий законодателей сопоставлять принимаемые нормы с нормами Конституции КР. Однако данное положение либо забывается, либо заведомо игнорируется. И опять мы топчемся на месте, и опять вынуждены объяснять, как важно для государства создавать для граждан механизмы защиты их прав и свобод. Удивляет подход некоторых специалистов, которые утверждают, что сегодня надо реформироваться не спеша, дозировано. Что и так дали много прав и свобод, поэтому такой разгул преступности и других нарушений. При таком раскладе и подходе трудно говорить что-то о развитии демократическо-го государства. Возможно, благодаря именно этим неспешащим служащим, мы до сих пор находимся в состоянии стагнации в нашей правовой системе. Имен-но благодаря им так много обращений в Комитет ООН от граждан страны.

Сама идея и поддержка Президентом Кыргызстана судебно-правовой ре-формы настолько накалила обстановку, что правоохранительные органы при-няли самое активное и массовое участие в определении своих полномочий и деятельности во всем уголовном процессе. Интересно, что за права челове-ка в рабочей группе бились только теоретики права. Они же доказывали, как важно соблюдать конституционные постулаты, как внедрять их в процессу-альную деятельность, какая ответственность должна наступать за незаконное задержание и арест, незаконный обыск и выемку, за незаконное возбуждение уголовного дела и многое другое. К сожалению, их голоса оставались мало кем услышанными. Тем не менее, новый УПК все же ввел такие новеллы, которые должны рассматриваться как революционные по сравнению с действующим кодексом. Можно много говорить и описывать их, однако не сделано, на мой взгляд, главного. А касается это реформы всей уголовной юстиции.

Какова эффективность сложившейся сегодня системы уголовной юсти-ции? Трудно ответить на данный вопрос, поскольку принято отдельно рас-сматривать эффективность деятельности органов внутренних дел, эффектив-ность деятельности прокуратуры, эффективность судебной власти. У каждого выработаны свои критерии оценки этой эффективности. Но у нас никто не рассматривает их в единстве, как в конечном итоге функционирует этот наи-важнейший и цельный блок государственной власти, имеющий достаточно специфические задачи. При этом надо понимать, что налогоплательщики, на чьи средства содержится этот огромный аппарат государства, имеют пра-

ПРАВО


во знать, как же эффективно расходуются их средства. Вряд ли они захотят оплачивать и содержать органы, нарушающие права человека и устраивающие пытки над людьми.

Можно только констатировать, что сегодня нет единой концепции взаимо-действия всех структур уголовной юстиции.

Каждый из названных выше органов выполняет свою функцию в соответ-ствии с законодательством, где особая роль принадлежит уголовному процессу. Именно в нем закладывается идея разделения властей. При этом необходимо четко определить функцию каждого органа. Данный вопрос сегодня является камнем преткновения в разделении полномочий всех выше названных орга-нов. Сегодня роль прокурора на следствии очень низка. Отсутствует реальная ответственность его за качество следствия. А отсутствие прокурора, вернее его прямого участия в уголовных делах, влечет соответственно различного рода процессуальные нарушения со стороны следователя или оперативных работ-ников. А как быть, если определенная часть уголовных дел расследуется са-мим надзорным органом. Фактически возникает вопрос, а как можно при этом надзирать самому над собой. Это фактически фикция. Данная проблема была решена в ряде государств при проведении соответствующих реформ. Так, на-пример, следствие полностью изъято из органов прокуратуры в Казахстане, и таким образом сохранилась лишь надзорная функция прокуратуры за след-ствием, которое проводится в других правоохранительных органах. Но при этом необходимо четко обозначить роль самой прокуратуры в такой ситуации. Без изменения Конституции страны, где предусмотрено положение, согласно которому уголовное преследование должностных лиц государственных орга-нов осуществляется прокуратурой (п.ст.104), сложно будет решать вопросы реформирования в данном направлении.

Что касается органов внутренних дел, то на них возложено выявление пра-вонарушений, сбор доказательства, их фиксация, задержание лица при опре-деленных обстоятельствах, а вот юридическую оценку совершенного деяния, квалификацию действий виновного лица, отказ от преследования должен при-нимать прокурор. Именно данное лицо должно быть вовлечено в процесс рас-следования уголовного дела даже в процесс добычи доказательств, принятия иных процессуальных действий. Прокурор должен быть «сквозным», то есть от начала досудебного производства до рассмотрения дела в суде сопрово-ждение должно быть в лице одного прокурора. В этом случае можно говорить о какой-то эффективности деятельности уголовной юстиции. Таким образом будет установлена реальная ответственность прокуратуры за состояние след-ствия в стране, а не эфемерный надзор.

Суд в свою очередь должен рассматривать дело на основании предъявлен-ного лицу обвинения, осуществлять контроль ряда процессуальных действий (арест, прослушка, обыск), депонировать доказательства. Отмечу, что в про-екте нового УПК вводится новая фигура следственного судьи. Было бы пра-

129



вильно назвать его «судья по правам человека и предварительному расследо-ванию». Такая практика имеется, например, в законодательстве Франции. Это более реально отражает полномочие судьи по данному вопросу. Отметим, что об этом неоднократно высказывались эксперты, которые полагали, что след-ственный судья имеет совершенно иную позицию в иных системах права. Фак-тически судья сам проводит расследование дела.

Вне процессуальной формы остается оперативно-розыскная деятельность. Вот где был создан простор милицейской деятельности, которая фактически трудно контролируема. Это специальная закрытая форма деятельности мили-ции, но она не должна находиться вне регулирования уголовно-процессуаль-ной деятельности и существовать в отдельной и самостоятельной правовой оболочке. Поскольку она является ни чем иным как специальными мерами расследования, которые должны быть закреплены в рамках Уголовно-процес-суального кодекса. Вероятно, к этому наши законодатели придут позже.

Таким образом, проводимая реформа Уголовно-процессуального кодекса в купе с реформой уголовного законодательства позволит четко определить деятельность и роль органов милиции в борьбе с правонарушениями уголов-но-правовой направленности. Сюда включаются как преступления, так и про-ступки, и нарушения.

Пока мы живем в эпоху советского наследия в уголовно-процессуальном праве: когда есть стадии возбуждения уголовного дела, когда органы внутрен-них дел, прикрываясь процессуальной самостоятельностью (которая по за-ключению ряда исследователей отнесена к категории высоко коррупционных), принимают решения о прекращении уголовного преследования, и продолжа-ли осуществлять до недавнего времени судебную функцию.

Остановимся на стадии возбуждения уголовного дела в уголовном про-цессе, поскольку она является предметом активного обсуждения у практиков страны. Ведь, по мнению некоторых лиц, она (вернее её наличие) помогает защитить права человека. Отказ от многих институтов действующего уголов-но-процессуального законодательства – это требование времени. Наше госу-дарство должно предпринять шаги и доказать, что мы действительно идем по пути защиты прав человека. Данная стадия была внедрена и обосновывалась советскими процессуалистами для того, чтобы уйти от судебного контроля на предварительном следствии. Убеждая в необходимости ускорения досудеб-ных процедур, в тот период времени было принято решение о контроле над стадией возбуждения уголовного дела не судебными органами, а органами ис-полнительной власти. При этом было очень удобно добывать доказательства вне процессуальной формы, то есть до возбуждения уголовного дела. Но это история, которая приобретает новые очертания современности. Что мы имеем сегодня? А имеем мы то, что уголовно-процессуальная система очень сильно бюрократизировалась. Процедура рассмотрения заявления и стадия возбуж-дения уголовного дела построена на схеме: 3+10+30 суток. Фактически с мо-

ПРАВО


мента, например, поступления сообщения о преступлении начинаются след-ственные действия. Но мы их как-то аккуратно так не называем, поскольку из-за существования теоретически отработанных и законодательно закреплен-ных (по старой системе) стадий, в частности возбуждения уголовного дела, это вроде бы не следственные действия. Идет осмотр места происшествия, сбор доказательств, их фиксация. Фактически проводится расследование. Именно на данном этапе могут происходить большие нарушения прав человека. На-пример, незаконно добытые доказательства затем пытаются облечь в закон-ную форму, нарушая все мыслимые и немыслимые права людей.

С милицейского дознания начинается фактическое расследование. При этом возникают проблемы, связанные с признанием доказательствами дан-ных, которые получены в результате проверки поступивших сообщений. Что при этом происходит? Вызывается и опрашивается большое число людей. Они дают пояснения, при этом расписываются в своих объяснениях. Затем после возбуждения дела они снова переопрашиваются и становятся процессуальны-ми свидетелями по делу. А до этого они кем были? А постоянный их вызов накладывает опечаток невосприятия таких методов то ли доследственной про-верки, то ли расследования.

Может возникнуть вопрос: что случится, если мы откажемся от стадии воз-буждения уголовного дела? Ответ: быстрое расследование дела, закрепление первоначально добытых доказательств. Следователи перестанут копировать и подшивать одни и те же показания, как это требует сегодня процессуальное законодательство. Вопрос: а что случится с правами человека? Именно здесь нас часто пугают, что будут нарушены права человека. Ответить можно сле-дующим образом: отказ от стадии возбуждения уголовного дела даст возмож-ность на более ранней стадии, когда фактически имеет место расследование, защитить права человека, поскольку данная процедура будет иметь свою пра-вовую регламентацию. Это санкции на задержание, обыск, выемку, которые войдут в полномочия следственного судьи и т.д. Дальше доказательства, со-бранные на данный период времени, не будут потеряны и не будут подменены. Безусловно, должны быть в законе предусмотрены сроки проведения такой досудебной проверки. Она не может длиться долго или неограниченно. И са-мое главное, на каждой стадии будет возможность обжалования действия или бездействия лица, проводящего эту проверку и фиксирующего доказательства. Именно в этом заключается реальная защита прав человека. Поэтому нужна активная реформа нашего законодательства, которая направлена в сторону прав человека, а не прав действующей уголовной юстиции, далекой от совер-шенства.

Значительные изменения коснулись административного законодательства. В настоящее время предпринята попытка путем глубинного реформирования провести переосмысление понятий «административные деликты» и админи-стративная юстиция. Не касаясь истории развития данного вопроса, коротко

131



отметим, что содержание административного права советского периода имеет совершенно иное значение. До сих пор идут научные споры и юристы-админи-стративисты советской эпохи отстаивают те постулаты, которые фактически неверны. А, по сути, изменены историей развития государства. Таким образом еще более запутываются в теории права по вопросам административной от-ветственности. По их мнению, мелкие правонарушения – это административ-ное право. Нарушение правил дорожного движения, мелкое хищение, мелкое хулиганство, распитие спиртных напитков в общественных местах и многое другое есть содержание административного права. То есть имеется некий за-конодательно установленный административный запрет и это составляет ад-министративное правоотношение, которое регулируется административным правом. Такое понимание исходит из нашего прошлого, то есть того периода, когда возникла необходимость полностью поменять природу административ-ных отношений с одной стороны, и с другой – провести перезагрузку уголов-ного кодекса, где скопилось огромное множество деяний, которые по сути не было никакого смысла подвергать жестким публичным мерам воздействия. Вот здесь и пригодилось административное право с его менее жестким воз-действием. С этого периода административное право стало «младшим братом» Уголовного кодекса. Появился институт административной преюдиции, ко-торый очень даже активно стал применяться в уголовном законодательстве советского периода. Так, за вождение автомототранспорта в нетрезвом со-стоянии, совершенное в течение года после наложения административного взыскания, предусматривалась уголовная ответственность. Дальше – больше. Стали появляться преступления с так называемой повторной преюдицией. Это, безусловно, свидетельствует о том, что выстраивался совершенно новый подход к понятиям административное право и административная ответствен-ность. До сих пор некоторые теоретики пытаются затормозить реформы, от-стаивая старые постулаты.

Что же лежит в основе правильного понимания административного права? А в основе его находится иное. Это деяния, совершаемые должностными ли-цами государственных или муниципальных органов, которые в ходе осущест-вления своих полномочий нарушают законодательство и при этом ущемляют или ограничивают права человека. Именно в такой ситуации следует говорить об ответственности администрации в лице чиновников перед гражданами или перед обществом. Если принять старую концепцию, то получается, что при привлечении к административной ответственности должностных лиц государ-ственных органов они становятся субъектом такой ответственности. Государ-ство не может быть субъектом административной ответственности. Как пра-вильно отмечает профессор Л.В. Головко: «Достаточно сказать, что советское право по сугубо идеологическим причинам вовсе исключало возможность от-ветственности государства перед индивидом. Сама возможность оспаривания в суде неправомерных действий и решений должностных лиц появилась на со-

ПРАВО


ветско-постсоветском пространстве лишь на рубеже 80-х – 90-х годов ХХ века, до сих пор будучи не до конца развитой и концептуализированной».1

Таким образом, это особый вид такой публичной ответственности, которая заключается в восстановлении нарушенных прав граждан при обращении их в суд на действия бюрократии. Такая процедура представляется важной и пра-вильной, так как простое наказание должностного лица, как это имеет место быть сегодня по Кодексу об административной ответственности, не решает проблемы восстановления прав человека. И гражданину безразлично наказан или нет такой чиновник, главное решить проблему. Другой вопрос, что госу-дарство в свою очередь задумается, нужно ли держать такого чиновника на данной должности или взять другого более грамотного и честного, чем посто-янно возмещать ущерб потерпевшему. Таким образом, предполагается введе-ние особого процессуального порядка оспаривания действий должностных лиц, которые и образуют административную юстицию. Для этого разработан проект Закона КР «Об административных процедурах», на основании которого все лица будут иметь возможность оспаривать неправомерные действия администрации. Ввиду важности такого нововведения можно прогнозировать увеличение слу-чаев обращения в суд лиц за восстановлением нарушенных прав. В этой связи вполне реально ввести специализацию судей либо создать самостоятельную си-стему административной юстиции в виде специализированных судов с ускорен-ным рассмотрением споров между чиновником и гражданином.

В старом административном кодексе останутся лишь те правонарушения, которые, по сути, являются нарушениями, за которые могут нести ответствен-ность физические и юридические лица, но не органы государственной власти при выполнении своих обязанностей. Таким образом, в настоящее время идет подготовка нового Кодекса о нарушениях.

Определенное непонимание вызывает понятие «административная ответ-ственность государства перед гражданином» и «ответственность за правонару-шения иных частных лиц». Следует отметить, что если такую ответственность рассматривать как ответственность администрации перед гражданином, то это ответственность, реализуемая в рамках процедурного права. Что касает-ся ответственности за оставшиеся деликты, то это наложение взысканий ад-министративными органами на частных лиц. Интересно, что западная модель в целях того, чтобы не путать эти формы ответственности, все, что касается административных деликтов, называет уголовно-административные деликты. Это правильно, поскольку они все вышли из лона уголовного права.

Что же собой представляет нарушение? В законопроекте к понятию «нару-шения» предложено отнести:

1 Головко Л.В. Производство по делам об административных правонарушениях и ад-министративная юстиция: различия в процессуальной природе//http://pravo.zakon.kz/167943-proizvodstvo-po-delam-ob.html

133



Статья 1. Понятие нарушения (проект)1. Нарушение есть совершенное физическим или юридическим лицом ви-

новное деяние (действие или бездействие) против порядка публичного управ-ления, за которое данным Кодексом предусмотрена ответственность.

2. Ответственность за нарушения, в соответствии с данным Кодексом, на-ступает в случае, если эти деяния по своему характеру не влекут уголовной от-ветственности.

Следовательно, взыскания за нарушения будут накладывать органы испол-нительной власти, но не суды. Суды не могут в данном случае выступать ор-ганом одновременно исполнительной власти и органом правосудия. Поэтому предполагается, что суды исключаются из данной процедуры, но остаются при этом органом, к которому могут обратиться граждане в целях оспаривания вы-несенных исполнительными органами государственной власти постановлений о наложении взыскания. В такой ситуации будет правильно реализован кон-ституционный принцип разделения государственной власти.

Таким образом, следует отметить, что избранный концептуальный подход разделения деяний на нарушения, уголовные проступки и уголовные престу-пления представляется правильным. Итак, единая природа, генетическая по своей сути связь, а также одинаковые по сути цели и задачи как преступления, так и проступка и нарушения свидетельствуют о единых уголовно-правовых истоках этих деяний. Нарушения, уголовные проступки и уголовные престу-пления – суть одних уголовных правонарушений.

ПРАВО


УДК 35.082

ПРОБЛЕМА ПОНЯТИЯ ДОЛЖНОСТНОГО ЛИЦА В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИН.Н. Сулайманова

В рассматриваемой статье проведен сравнительный анализ законода-тельного определения должностного лица в Уголовном кодексе КР, Ко-дексе КР об административной ответственности, модельном Уголовном кодексе для стран СНГ.

Ключевые слова: должностные преступления; должностное лицо; пред-ставитель власти; лица, выполняющие управленческие функции в ком-мерческих или иных организациях.

При рассмотрении должностных правонарушений одним из важных во-просов является определение понятия должностного лица. Точное определе-ние и установление субъекта должностных преступлений имеет не только тео-ретическое, но и важное практическое значение как для квалификации данных видов преступлений, так и для отграничения от других смежных составов пре-ступлений. Как отмечает М.Д. Лысов: «Определение круга лиц, относящихся к числу должностных, имеет большое теоретическое и практическое значение как для построения системы уголовного кодекса, так и для правильной квали-фикации преступления и определения меры наказания»1.

По уголовному праву субъектом преступления признается вменяемое фи-зическое лицо, достигшее ко времени совершения преступления установлен-ного в уголовном законе возраста.

Отличительным признаком должностных преступлений является то, что они совершаются специальными субъектами, т.е. лицами, характеризующимися определенными особенностями по сравнению с общим субъектом. Исключени-ем является такой состав преступления как дача взятки, где субъектом престу-пления может выступать как должностное лицо, так и любое физическое лицо.

Правильно отмечает Б.В. Волженкин, что «эти преступления совершаются как бы изнутри системы государственных или муниципальных органов сами-

1 Лысов М.Д. Ответственность должностных лиц по советскому уголовному праву. – Казань, 1972. – С.17.

135

Н.Н. Сулайманова


ми работниками этих органов, государственных и муниципальных учрежде-ний, военнослужащими, наделенными определенными полномочиями и ис-пользующими эти полномочия в преступной деятельности».1

Представляет интерес соотношение понятия должностного лица, закре-пленного в Уголовном кодексе КР (УК КР) и в Кодексе КР об административной ответственности (КоАО КР), поскольку и УК КР, и КоАО КР предусматривают ответственность за правонарушения, совершаемые должностными лицами.

Возникает вопрос: существует ли единое межотраслевое понятие должност-ного лица? Для этого нам необходимо проанализировать понятие должност-ного лица в УК КР и КоАО КР. Так, понятие должностного лица как субъекта должностных преступлений закреплено в п. 1 Примечания к ст.304 УК КР. Под должностными лицами понимаются лица, постоянно, временно или по специ-альному полномочию осуществляющие функции представителя власти либо выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяй-ственные, контрольно-ревизионные функции в государственных органах, ор-ганах местного самоуправления, государственных и муниципальных учрежде-ниях, а также в Вооруженных силах КР и иных воинских формированиях.

Определение же должностного лица как субъекта административного правонарушения регламентируется Примечанием к ст.21 КоАО КР, где под должностными лицами понимаются лица, постоянно, временно или по спе-циальному полномочию осуществляющие или наделенные в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не на-ходящихся от них в служебной зависимости, а равно лица, выполняющие ор-ганизационно-распорядительные или административно-хозяйственные функ-ции в государственных органах или органах местного самоуправления. Также вызывает интерес следующее дополнение к рассматриваемому Примечанию, где отмечается, что руководители и служащие иных юридических лиц (органи-заций) независимо от формы собственности, совершившие административные правонарушения в связи с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных обязанностей, несут административную ответственность как должностные лица. Отметим, что до внесения изменений в данное определение в 2009 году законодатель относил к данной категории и индивидуальных предпринимателей.

Должностные лица привлекаются к административной ответственности при совершении административного правонарушения в связи с неисполне-нием либо ненадлежащим исполнением ими служебных обязанностей. При отсутствии этого обстоятельства должностное лицо, виновное в совершении административного правонарушения, несет ответственность на общих осно-ваниях (ст.21 КоАО КР).

Одной из категорий должностного лица является представитель власти. В разделе «Понятия, используемые в Кодексе КР об административной ответ-

1 Волженкин Б.В. Служебные преступления. – М., 2000. – С. 99.

ПРАВО


ственности» раскрывается понятие представителя власти. Под ним понимает-ся должностное лицо, облеченное властными полномочиями, распространяю-щимися на лиц, не находящихся у него в служебном подчинении. В понятии должностного лица, закрепленного в КоАО КР, отсутствует прямое указание на категорию «представитель власти», но дается такое определение, которое, на наш взгляд, раскрывает данное понятие – «лица, осуществляющие или на-деленные в установленном законом порядке распорядительными полномочи-ями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости».

На наш взгляд, в УК КР в Примечании к ст. 341 «Применение насилия в отношении представителя власти» дается довольно неудачное определение представителя власти. Согласно данному Примечанию, представителем власти признается должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящих-ся от него в служебной зависимости. Как в УК КР, так и в КоАО КР представи-тель власти определяется как должностное лицо. Думается, правильнее было бы отнести представителей власти к одной из категорий должностных лиц, а не наоборот. Такое определение могло бы послужить единообразному по-ниманию субъекта должностных преступлений.

Таким образом, анализ нормативного определения должностного лица в УК КР и КоАО КР показывает, что существуют признаки, по которым мы можем констатировать как схожесть уголовно-правового и административно-правового понятий должностного лица, так и их различия. Схожесть заклю-чается в том, что основным критерием определения выступает не занимаемая работником должность, а выполняемые им функции, т.е. осуществление функ-ции представителя власти, организационно-распорядительные и администра-тивно-хозяйственные функции. За исключением одной – выполнение лицом контрольно-ревизионных функций – данные функции должностного лица рассматриваются только в УК КР.

Так какие же различия в понятиях должностного лица мы можем опре-делить? Во-первых, понятие должностного лица регламентируется разными частями УК КР и КоАО КР. Так, в уголовном законодательстве определе-ние должностного лица раскрывается в Особенной части (глава 30 УК КР), а в КоАО КР – в Общей части.

Во-вторых, в Примечании к ст. 304 УК КР прямо говорится о том, что дан-ное понятие должностного лица распространяется только на статьи главы 30 УК КР «Должностные преступления». А в КоАО КР дается общее понятие должностного лица как субъекта административного правонарушения, и дан-ное понятие распространяется на все административно наказуемые должност-ные правонарушения, регламентированные в данном Кодексе.

В-третьих, в УК КР четко определено, что понятие должностного лица распространяется на лиц, осуществляющих определенные законом функции

137



в государственных органах, органах местного самоуправления, государствен-ных и муниципальных учреждениях, а также в Вооруженных силах КР и иных воинских формированиях. КоАО КР расширяет сферу применения понятия должностного лица. Под данное понятие подпадают не только лица, выпол-няющие определенные законом функции в государственных органах, но и ру-ководители и служащие иных юридических лиц (организаций) независимо от формы собственности, совершившие административные правонарушения в связи с выполнением организационно-распорядительных или администра-тивно-хозяйственных обязанностей, и несут административную ответствен-ность как должностные лица.

В УК КР ответственность лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих или иных организациях, регламентируется отдельной главой 23 УК КР «Преступления против интересов службы на негосударственных предприятиях и организациях». То есть вид организации, в которой выполня-ются функции должностного лица, в административно-правовом определении данного субъекта во внимание не принимается.

В-четвертых, в УК КР понятие представителя власти определено в Приме-чании к ст. 341 УК КР, а в КоАО КР оно сформулировано непосредственно в качестве разъяснения функций представителя власти. К тому же понятие представитель власти в КоАО КР не идентично уголовно-правовому понятию.

Подводя итог вышеизложенному, можно определить, что существуют не-которые противоречия в законодательных определениях должностного лица. На наш взгляд, существующие отраслевые нормы, регламентирующие понятие должностного лица, должны быть согласованы и редакционно между собой увязаны. Данное предложение может найти свое отражение в нормах Закона КР «О противодействии коррупции», где могут быть сформулированы общие признаки должностного лица, как субъекта коррупционных правонарушений.

Таким образом, понятие должностного лица в законодательстве должно иметь универсальный характер, т.е. идентичный, что в свою очередь будет спо-собствовать большей четкости законодательства, повышению уровня межотрас-левого согласования и, что весьма важно, единообразию судебной практики.

Как мы уже отмечали, определяя круг субъектов преступлений, предус-мотренных главой 30 УК КР, законодатель дает понятие должностного лица в Примечании к ст. 304 УК КР. Как мы видим, «действие» данного понятия должностного лица распространяется лишь на статьи, включенные в главу 30 УК КР, хотя в отдельных статьях УК КР также используется понятие «долж-ностное лицо», но никакой регламентации законодатель не дает, внося огра-ничение по применению понятия должностного лица в рамках одной главы.

Интересен подход к определению субъекта должностных преступлений в Модельном Уголовном кодексе для стран СНГ, в котором в качестве субъ-екта должностных преступлений предлагается рассматривать публичного слу-жащего. При этом отмечается, что под публичным служащим понимаются: (1)

ПРАВО


депутаты представительных органов государственной власти и органов мест-ного самоуправления, а также их помощники; (2) служащие органов государ-ственной власти (законодательной, исполнительной, судебной), прокуратуры, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных учреж-дений и организаций; (3) лица, участвующие в отправлении правосудия в каче-стве народных или присяжных заседателей либо выполняющие функции иных представителей власти по специальному полномочию.

Учитывая вышеизложенное, отмечается, что понятие должностного лица в УК КР должно быть универсальным. По нашему мнению, понятие долж-ностного лица в уголовном законодательстве должно распространяться на все статьи Особенной части УК КР, предусматривающие в качестве субъекта преступления должностное лицо. Наиболее приемлемым решением будет рас-смотрение в Общей части УК КР отдельной главы, в которой раскрывались бы понятия и термины, используемые в УК, где также можно дать и понятие должностного лица.

Предлагается отнести к должностным лицам в УК КР: (1) публичное долж-ностное лицо государственной или муниципальной службы; (2) лицо, вы-полняющее управленческие функции в коммерческих или иных негосудар-ственных организациях, предприятиях, учреждениях в ходе осуществления экономической, финансовой и коммерческой деятельности; (3) иностранное публичное должностное лицо или должностное лицо международной публич-ной организации.

Рассмотрение иностранного публичного должностного лица или долж-ностного лица международной публичной организации в качестве субъекта должностных преступлений в УК КР обусловлено рекомендацией Конвенции ООН против коррупции. В Примечании к ст.313-1 УК КР раскрываются поня-тия иностранного должностного лица, а также должностного лица междуна-родной организации. Таким образом, под иностранным должностным лицом следует понимать любое назначаемое или избираемое лицо, занимающее ка-кую-либо должность в законодательном, исполнительном, администратином или судебном органе иностранного государства, и любое лицо, выполняющее какую-либо функцию для иностранного государства, в том числе для государ-ственного ведомства или предприятия. Под должностным лицом международ-ной организации следует понимать международного гражданского служащего или любое лицо, которое уполномочено такой организацией действовать от ее имени.

Хотелось бы остановиться еще на одном дискуссионном вопросе – об от-ветственности руководителей коммерческих государственных предприятий в случае получения ими незаконного вознаграждения в связи с исполнением своих обязанностей. В понятии должностного лица, рассмотренного в При-мечании к ст.304 УК КР, отсутствуют рассматриваемые лица, которые выпол-няют должностные обязанности по управлению данной организацией. Также

139



указанные лица не рассматриваются в качестве государственных служащих в Законе КР «О государственной службе». Все это дает основание для рассмо-трения руководителей коммерческих организаций, даже с долей собствен-ности государства в уставном капитале, в главе 23 УК КР. Данное положение в полной мере будет отражать процесс разграничения коммерческого сектора от государственного сектора.

Данной позиции по рассматриваемому вопросу придерживается и П.С. Яни. Так, в своей работе он отмечает: «Вывод о том, что никакое имуще-ство частной фирмы, пусть даже оно сформировано с участием государствен-ного предприятия, нельзя рассматривать как государственное, основывается на том мнении, что государственное имущество, будучи передано госпредпри-ятием в качестве вклада в уставной или складочный капитал хозяйствующего субъекта или товарищества, во всех случаях становится имуществом этих част-ных фирм. Собственником имущества организации является оно само, а не его учредители, и нельзя определять форму собственности юридического лица по преимущественной доле в уставном капитале, которую внес учредитель – го-спредприятие. Имущество различных юридических лиц, в уставной капитал которых входят и государственные средства, не может рассматриваться как государственное. Руководители фирм и банков не могут быть отнесены к чис-лу должностных лиц»1. Таким образом, при получении незаконного возна-граждения руководителем коммерческой организации с долей собственности государства в уставном капитале следует квалифицировать по ст. 224 УК КР «Коммерческий подкуп».

Квалифицирующим признаком в некоторых составах должностных пре-ступлений предусматривается особый статус должностного лица, виновного в совершении противоправного деяния, – должностное лицо, занимающее от-ветственное положение. Опасность злоупотребления или превышения долж-ностных полномочий повышается в силу особо ответственного положения ви-новного лица, который наделен значительно большим объемом полномочий по сравнению с другими должностными лицами, и, следовательно, большей ответственностью. Ранее уголовное законодательство точно не определяло, кого нужно относить к лицам, занимающим ответственное положение. Су-дебная практика для определения данного критерия учитывала занимаемую лицом должность; важность осуществляемых функций; права и полномочия, которыми наделено должностное лицо; характер организации, в которой ра-ботает это лицо. То есть данное определение носило оценочный характер. УК КР дает пояснение, кого необходимо рассматривать в качестве лица, занимаю-щего ответственное положение. Так, в п.2 Примечания к ст.304 УК КР дается понятие должностных лиц, занимающих ответственное положение, к которым в статьях настоящего кодекса относятся лица, занимающие государственные

1 Яни П.С. Актуальные проблемы уголовной ответственности за экономические и долж-ностные преступления: Дис.... д-ра юрид. наук. М., 1996. С. 215–219.

ПРАВО


должности, установленные Конституцией КР, конституционными законами КР для непосредственного исполнения полномочий государственных органов.

В постановлении Пленума Верховного суда КР «О некоторых вопросах при-менения судами КР законодательства об ответственности за должностные пре-ступления» от 27 сентября 2003 года №15 отмечается, что к числу должностных лиц, занимающих ответственное положение, относятся те, которые наделены более широкими сравнительно с другими должностными лицами полномочи-ями. Эти полномочия могут быть сопряжены либо с замещением руководящей должности, либо с особенностями организации, которую представляет вино-вный: орган власти, контролирующие и ревизующие органы, органы, при-званные осуществлять борьбу с преступлениями и иными правонарушения-ми, а именно лица, занимающие государственные должности, установленные Конституцией КР, конституционными законами КР для непосредственного исполнения полномочий государственных органов. В случае признания вино-вного должностным лицом, занимающим ответственное положение, суд дол-жен привести в приговоре мотивы, по которым он пришел к выводу о наличии данного квалифицирующего признака.

Некоторые составы должностных преступлений сконструированы таким образом, что субъектом выступают должностные лица с более узкими функ-циями, так, например, субъектом получения взятки за предоставление долж-ности является только должностное лицо, в компетенцию которого входит решение вопроса о назначении на должность и только в системе государствен-ной службы; субъектом нарушения земельного законодательства КР является должностное лицо соответствующих уполномоченных органов по регулирова-нию земельных отношений. Субъектом дачи взятки, как уже ранее отмечалось, может быть как должностное, так и частное лицо.

Таким образом, подводя итог вышеизложенному, можно констатиро-вать следующее:

� существуют некоторые противоречия в законодательных определениях должностного лица;

� существующие отраслевые нормы, регламентирующие понятие долж-ностного лица, должны быть согласованы и редакционно между со-бой увязаны;

� считаем, что понятие должностного лица в законодательстве должно иметь универсальный характер, что в свою очередь, повысит уровень межотраслевого согласования и, что весьма важно, единообразие судеб-ной практики.


КЫРГЫЗ ТИЛИНДЕ АННОТАЦИЯЛАР

Чотаева Ч.Дж. Кыргызстандагы этникалык өз ара мамилелердин изилдөө маселесинин теоретикалык-методологиялык аспектери

Кыргызстандагы этникалык өз ара мамилелерди изилдөөдө бир топ про-блемалар байкалат. Алардын катарына: этникалык өз ара мамилелерди анализдеген илимдин алкагын кичирейтүү жана бүдөмуктөтүү, совет жана батыш терминологиясын аралаштыруунун натыйжасында пайда болгон терминологиялык башаламандыктар, советтик теориядан баш тартуу жана аны батыштан келген теориялар, өңүттөр менен алмашты-руу, ошондой эле, этникалык өз ара мамилелердин теориясы менен прак-тикасынын ортосундагы ажырым кирет.

Бейшембаева А.Р. Кыргыздын иденттүүлүгүндөгү (окшоштугундагы) салттуулук жана заманбаптык (модернизм)

Макала кыргыздын иденттүүлүгүн талдоого арналды. Кыргыздын иденттүүлүгү жашаган жерине жараша (шаар, кыштак) ар кандай махам-дагы өнүттөрдүн биргелешкен аракеттеринин карама-каршылык процес-си катары сүрөттөлгөн.Кыргыздын иденттүүлүгүнүн мүнөзүн салттуу-лукту заманбапташтыруу аркылуу чагылдырууга аракет жасалды.

Кошоева Ч.М. Билим берүүнүн жалпы граждандык окшоштугундагы калыптануу орду

Макалада заманбап Кыргызстандагы жалпы граждандык окшоштуктун калыптануу процесси изилденин. Жалпы граждандык окшоштуктун пайда болуу факторлоруна анализ жасалган. Макаладагы корутунунда Кыргызстандагы жаштардын руханий ички сезимге тийиштүү жана со-циалдык өзүн өзү аныктоосу, жашоодогу салттык негиздердин, баалуу-луктардын жана идеалдардын, принциптердин жана жашоо ченемде-ринин алмашуу шарттарында келип чыккандыгы аныкталган. Калктын интеграциясын бүтүн инновациялык полимаданияттуу билим берүү камсыз кыла алат.


Молчанова Е.С. Кыргызстандагы посттравмалык стресске байланышкан, маданий-шарталган манифестациялык сезгениши

Макала маданий-аныкталган манифестацияга байланышкан посттрав-малык стресстин жагдайын билдирет. Мисалга келтирсек Кыргыз Респу-бликасындагы күнүмдүк баалуулуктар шартында, ритуалдар жана ише-ничтер экстремалдык ситуацияда чагылдырылат.Маданият өз таасирин көрсөтпөстөн клиникалык көрүнүшкө, андан сырткары ал психикалык ден соолуктун адис менен болгон өзгөчө коммуникацияларды аныктайт. Автордун көз карашы ар түрдү симптомдордун посттравмалык стресстин түшүнү менен гипо жана гипердиагностикалык ПТСР шартын алдын алууга көмөк көрсөтөт.

Матьякубова Д.Р. 4 жылдан кийин: 2010 жылдын Кыргызстандагы этностор аралык кагылыштын натыйжалары жана чакырыктары

Кыргызстандын түштүгүндө жашап жаткан этникалык өзбектердин жан-жалынан кийинки кыйынчылыктарын жана өкмөт тарабынан 2010 жыл-дын июнь айынан кийин өткөрүлүп жаткан улутташтыруу жөнүндө бул макалада автордун изилдөөсүнүн кыскача жыйынтыгы берилген. Ушул максатты көздөй, ал өзбек азчылыкы жашоосунда туш болуп жаткан эко-номикалык, маданият жана саясий маселелерден өтүү стратегиясын Аль-берт Хиршмандын «Чыгуу, добуш жана калыстык» классикалык теория-сын колдонуу менен чагылдырган.

Алаева С.А. Замандын коомчулугунда тил диний иденттүүлүктөгү кризистин күзгүсү катары

Макалада иденттүүлук, иденттүүлүк кризиси тууралуу түшүнүк, ММК тексттеринде диний иденттүүлүк кризисинин чагылдырылышы ка-ралат жана ошондой эле медиа тексттердин материалдарында диний иденттүүлүк кризисинин вербалдык бельгилерин аныктоо аракети жа-салган.

Вахтель Э. Кыргыз мамлекеттүүлүгүн бекемдөө

Макалада Кыргызстандын өкмөтү өз жарандарынын улуттук иденттүүлүк сезимин бекемдөөдө эмне кылыш керек деп суралат. Жарандардын абалын жакшыртууга, 1990 жылдардын башында аз аракеттер болгондугун таа-нып Кыргызстан европалык этноулуттук моделге баш бакан, автор улуттук иденттүүлүктү түзүүдө Европада оң таасирде иштеп жаткан иштерге чоң көңүл кою абзелдеген. Андан сырткары тил жана дин Кыргызстанда тары-хий себептерге байланыштуу чынында маселе экенин таныган.


Саманчина Ж.Б. Интеллектуалдык миграция процессинин Кыргызстандын мамлекеттер аралык мамилелерине таасири

Азыркы бул жумушта, дүйнөөдө жана жеке Кыргызстанда интеллек-туалдык жана студенттик миграциянын суроолору, ошондой эле баш-ка өлкөлөрдүн ортосундагы, мамлекеттер аралык мамилелерде жана өлкөлөрдүн социалдык, экономикалык, саясый жана маданий өнүгүү процессинде, интеллектуалдык мигранттардын үйрөнгөн шык жана ал-ган билимдери, келечекте кандай таасир тийгизиши мүмкүн экендиги каралууда.

Касымова В.М., Архангельская А.В.Кыргыз Республикасынын энергетикалык каатчылыктан чыгаруу тууралуу өлкөнүн энергетикалык стратегиясынын перспективалары

Макалада Кыргыз Республикасында электрэнергиянын тартыштыгынан келип чыгуу себеби, тартыштыкты жою тууралуу чаралар, андан сырт-кары электроэнергиясына суроо-талаптын жана сунуштун өсүшүнүн ар кандай жолдору аныкталган.

Энергетиканы өнүктүрүү жолдорунун анализинин негизинде энерго-үнөмдөө саясатынын эсебинен, энергокризистен чыгуу боюнча, энерге-тикалык стратегия же эң жакшы жолдун багыты сунушталган.

Чотаева Б. Дж. Кыргыз Республикасынын экономикасынын накталай эмес эсептешүү натыйжалуулугун жогорулатуу

Кыргыз Республикасынын экономикасынын накталай эмес эсептешүү натыйжалуулугун жогорулатуу ушул макалада негизги изилдөөчү суроо болуп саналат, ошондой эле азыркы шартка ылайыктуу Кыргыз Респу-бликасындагы коммерциялык банктардын накталай эмес эсептешүү чөйрөсүнүн нугуу жолундагы табылган маселелер жана тоскоолдуктары. Ушул макалада каралгандай накталай каражаттуу төлөмдөргө болгон та-лаптын төмөндөшүү мүмкүн, бирок болжолдуу түрдө, болуп жаткан та-лап он жактуу кала берет.

Саякова М.К. Аялдар жасоочу ѳтѳ оор кылмыштарды алдын алуу

Макалада аялдар жасоочу кылмыштардын түзүмдөрү баяндалган. Аял-дар кылмыштарын алдын алууга багытталган оңдоп-түзөтүүчү мекеме-лердин ишмердүүлүгү талданган.


Сыдыкова Л.Ч. Кылмыш сот өндүрүшүндө адам укугун коргоо

Макалада кылмыш жана кылмыш-процессуалдык мыйзамдардагы ре-формалоонун айрым маселелери каралган.

Сулайманова Н.Н. Кыргыз Республикасынын мыйзамдарында жогорку кызмат адамдары түшүнүгүнүн маселелери

Бул макалада КРнын Кылмыш кодексинде, Административдик жооп-керчилик жөнүндө кодексинде, КМШ өлкөлөрүнүн моделдик Кылмыш кодексинде жогорку кызмат адамдарын мыйзамдык жактан аныктоого салыштырма талдоо жүргүзүлгөн.


ABSTRACTS IN ENGLISH AND RUSSIAN

Chotaeva Ch.Dzh.The study of interethnic relations in Kyrgyzstan: theretico-methodological aspects of the problem

The study of interethnic relations in Kyrgyzstan faces a number of problems such as blurring and narrowing the field studying the interethnic relations, terminological confusion that has emerged as a result of the Soviet and Western terminology, the rejection of the Soviet theories and their replacement with the Western theories and approaches, and finally the gap that has been established between the theory and practice of interethnic relations.

Beishembaeva A.R.«Traditionalism» and «modernism» of the Kyrgyz identity

The article deals with the analysis of the Kyrgyz identity. The identity of Kyrgyz is described as an inconsistent process of interaction of the different status of the positions determined by the settlement type (the city – the village). The attempt to define the nature of the Kyrgyz identity through the refraction of projects of modernization / traditionalism is presented.

Koshoeva Ch.M.The role of education in the formation of civic identity

This article presents a study of the formation of civic identity in modern Kyrgyzstan. The analysis of the factors of becoming civic identity. It is concluded that the spiritual, moral and social self-determination of young people of Kyrgyzstan is taking place in conditions of change of traditional attitudes, values, ideals, principles and standards of living. The integration of the population can be ensured by the comprehensive innovation system of multicultural education.

Молчанова Е.С. Культурно-обусловленные манифестации расстройств посттравматического стресса в Кыргызстане

Статья раскрывает культурно-обусловленные манифестации рас-стройств, связанных с посттравматическим стрессом. На примере Кыр-гызской Республики показано, как традиционные ценности, верования и ритуалы отражаются на поведении в экстремальной ситуации. Культура не только влияет на клиническую картину расстройства, но и определя-ет особенности коммуникации со специалистом в области психического здоровья. Автор убежден, что понимание разнообразия симптомов, свя-занных с посттравматическим стрессом, поможет предотвратить случаи как гипо, так и гипердиагностики ПТСР.


Матьякубова Д.Р. Четыре года спустя: последствия и вызовы межэтнического конфликта 2010 года в Кыргызстане

В этой статье кратко описываются результаты исследования, проведён-ного автором, изучающего реакцию этнических узбеков, проживающих на юге Кыргызстана, на постконфликтные трудности и политику нацио-нализации со стороны правительства после июньских событий 2010 года. С этой целью она освещает проблемы, возникшие после конфликта, с ко-торыми сталкивается узбекское меньшинство в экономической, культур-ной и политической жизни и их стратегии преодоления, применяя клас-сическую теорию Альберта Хиршмана «Выход, голос и верность».

Аlaeva S.А. Language as a reflection of crisis of religious identity in modern society

The article considers such concepts as identity and crisis of identity; the issues of reflection of crisis of religious identity in modern society in the texts of the media; attempts to identify verbal markers of religious identity crisis on materials of media texts.

Вахтель Э. Укрепление кыргызской государственности

Статья спрашивает, что правительство Кыргызстана должно сделать, чтобы укрепить чувство национальной идентичности среди своих граж-дан. Признавая, что после короткой попытки в начале 1990-х годов соз-дать гражданское государство, Кыргызстан двигался по европейской этнонациональной модели. Автор рекомендует сосредоточиться на по-строении национальной идентичности, сосредоточив внимание на поло-жительных мометах, которые работали в Европе - язык и религия, хотя и признается, что по историческим причинам это является весьма про-блематичным в Кыргызстане.

Samanchina Zh.B.Influence of the intellectual migration on the intergovernmental relations of Kyrgyzstan

This paper considers the issues of intellectual and student migration in the world and in Kyrgyzstan in particular, as well as prospects of what role could knowledge and skills of intellectual migrants acquired abroad could play in the social, economic, political, and cultural process of development of countries and the interstate relations between Kyrgyzstan and other countries.


Kasymova V.M., Arkhangelskaya A.V. Energy strategy perspectives of the country to turnaround the Kyrgyz Republic from the energy crisis

This article describes the causes of the shortage of electricity in the Kyrgyz Republic, the measures taken to cover it, as well as various scenarios of the demand and supply of electricity. Based on the analysis of the energy development scenarios, the energy strategy or the best option and ways out of the energy crisis of the country by carrying out tight energy saving policy have been offered.

Chotaevа B.Dzh. Enhancement of efficiency of non-cash transactions in the economy of the Kyrgyz Republic

The main research issue of this paper is the study of enhancement of non-cash transactions in the economy of the Kyrgyz Republic, also the identification of problems and obstacles of the development of sphere of non-cash transactions of the commercial banks of the Kyrgyz Republic under current conditions. The paper provides for possible decrease in demand for cash payments, though it is expected that the residual demand for them will remain positive.

Sayakova M.K. Prevention of female recidivism

The issues of female recidivism are analyzed in this paper. The structure of female crime is stated. The activity of correctional facilities directed on prevention of female crime is analyzed.

Sydykova L.Ch.Protection of human rights in criminal legal proceedings

The certain problems of reforming the criminal and criminal procedure legislation are considered in this paper.

Sulaimanova N.N. Problem of concept of the officials in the legislation of the Kyrgyz Republic

In the paper presented here, the comparative analysis of the legislative definition of the official in the Criminal code, the Administrative responsibility code, the Model penal code of the Kyrgyz Republic for the CIS countries has been carried out.


СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ Научный журнал

«Стратегия» №1 (3), 2015Чотаева Чолпон Дженишбековна – доктор исторических наук, руково-

дитель и профессор программы Антропологии Американского университета в Центральной Азии

Бейшембаева Анара Райымбековна – кандидат философских наук, доцент, зав.кафедрой гуманитарных наук Восточного университета

Кошоева Чолпон Муратбековна – кандидат социальных наук, до-цент кафедры «Социология» Кыргызского национального университета им. Ж. Баласагына

Молчанова Елена Сергеевна – кандидат медицинских наук, ассоциирован-ный профессор Американского университета в Центральной Азии, доцент ка-федры психиатрии, медицинской психологии и психотерапии Славянского уни-верситета, научный консультант Кыргызской Психиатрической Ассоциации.

Матякубова Дильмира Ражабовна – выпускник Академии ОБСЕ в Биш-кеке/магистр, политолог/исследователь

Алаева Сагынбубу Адамалиевна – старший преподаватель Кыргызско-Ту-рецкого университета «Манас»

Вахтель Эндрю – президент Американского университета Центральной Азии

Саманчина Жаркын Бекташевна – кандидат политических наук, директор филиала компании «Фауна энд Флора Интернэшнл» в Кыргызской Республике

Касымова Валентина Махмутовна – доктор экономических наук, заслу-женный деятель науки КР, профессор Кыргызского государственного техниче-ского университета, международный эксперт

Архангельская Анна Валерьевна – к.э.н., главный специалист отдела вы-работки и передачи электроэнергии Минэнергопром КР

Чотаева Бегаим Дженишбековна – специалист сектора администрирова-ния и контроля ОАО «Бакай Банк», магистр по направлению «Экономика»

Саякова Мария Касымбаевна – кандидат юридических наук, доцент, про-ректор Института современных информационных технологий в образовании (ИСИТО)


Сыдыкова Лейла Чынтургановна – доктор юридических наук, профессор, проректор по международной деятельности Кыргызско-Российского Славян-ского университета.

Сулайманова Назгуль Назарбековна – доктор юридических наук, доцент, зав.кафедрой Уголовного права и криминологии Кыргызско-Российского Славянского университета

При перепечатке статей ссылка на журнал обязательна. Мнение редакционной коллегии может не совпадать

с точкой зрения авторов статей.

Редактор-корректор: С.В. РадченкоДизайн и верстка: А.С. Шелестовой

Ответственные за выпуск: А. Чалбаева

Отпечатано в ОсОО «DSI» г. Бишкек, ул. Калык Акиева д. 11/63

Тираж 500 экз.

К СВЕДЕНИЮ ЧИТАТЕЛЕЙ!

Следующий номер научного журнала «Стратегия» будет посвящен Году укрепления национальной экономики КР.

Национальный институт стратегических исследований Кыргызской Республики объявляет конкурс на публикацию научных статей по дан-ной теме.

ПОРЯДОК ПОДАЧИ СТАТЕЙ:

Выслать краткое резюме (абстракт 250-300 слов) статьи до 10 мая 2015 года на e-mail: [email protected]

Результаты рассмотрения абстрактов будут объявлены 22 мая 2015 годаПолный текст одобренной статьи необходимо предоставить до 5 июня

2015 года.

ПРАВИЛА ОФОРМЛЕНИЯ СТАТЕЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СТРАТЕГИЯ»

1. Шрифт: Times New Roman, кегль 12, интервал 1,5.2. Объем основного текста статьи (без аннотации и ключевых слов):

3000–5000 слов.3. Аннотация: до 5 строк, содержит цель и основные результаты иссле-

дования, должна быть представлена на трех языках: кыргызском, русском и английском.

4. Ключевые слова: не более 6–7 основных терминов статьи без сокраще-ний.

5. Сноски: оформляются в конце каждой страницы с указанием фамилий и инициалов авторов, полного названия издания в соответствии с требова-ниями, предъявляемыми к библиографическому описанию:

Барулин В.С. Социальная философия. М.: Изд-во МГУ, 1993. Ч. 1. С. 242–246.

Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. 1994. №1. С. 33.

Gates, H. L. and Nellie, Y. McKay. The Norton Anthology of African American Literature. N.-Y.: Norton, 1997. P. 30.

Dunlavy, C. Why Did American Businesses Get So Big? // Major Problems in American Business History, edited by Regina Blaszczyk and Philip Scranton. N.-Y.: Houghton-Mifflin, 2006. P. 257–263.

Для интернет – ресурсов необходимо указать фамилии и инициалы авто-ров, название публикаций, адрес сайта, например:

URL: http://regionsar.ru/node/682

Если без автора, то адрес сайта: URL: http://gendocs.ru/v19460/

К статье необходимо приложить авторский лист, содержащий следую-щие сведения: фамилия, имя, отчество автора (авторов) полностью, сте-пень, должность, номер телефона и email.

Ответственность за содержание статей несет автор (авторы). Редакция оставляет за собой право публикации или отклонения статей.

Рукописи статей не возвращаются

Documents

FOUR YEARS LATER: THE CONSEQUENCES AND CHALLENGES OF THE 2010 INTERETHNIC CONFLICT IN KYRGYZSTAN