Приходской листок храма иконы Божией матери «сПорительница хлеБов»

г. Щёлково

Московская епархия русская православная Церковь

№ 11525 ноября 2012 года

В притче о милосердном самарянине Господь дал нам подлинное откро-

вение, откровение о том, кого должны мы считать ближними своими.

В древнем мире понятие о ближнем было крайне узким. Если считали кого ближним, то только членов семьи своей, друзей своих. Не было никакого милосер-дия – тогда это было презираемое поня-тие. Над милосердием смеялись как над слабостью, и подачу милостыни несчаст-ным считали глупым поступком. А Го-сподь Иисус Христос в этой притче откры-вает нам нечто великое: Он научает нас тому, что ближним должны мы считать всякого человека, всякого несчастного, всякого нуждающегося в помощи нашей, кто бы ни был он.

Самаряне для иудеев были нечисты, были презираемы; конечно, не считали они их своими ближними. Но Господь в Своей притче раскрывает всем нам, что именно самарянин, оказавший милосер-дие несчастному иудею, был подлинно ближним его.

Итак, в этой притче Господь Иисус Христос установил как основной важней-ший закон, как норму христианского пове-дения милосердие, любовь.

А многие ли из христиан и ныне, уже без малого две тысячи лет после того, как была сказана эта притча, считают ближ-ними своими всех людей, братьями свои-ми всех людей?

О как мало, как бесконечно мало таких!И до сих пор в человечестве царит со-

всем иной закон, не закон милосердия и любви, который, если бы его приняли и ему следовали, преобразил бы весь мир, сделав невозможными и войны, и всякую неправду общественных отношений. Те-перь на место этой великой нормы, за-поведанной Христом, поставлена другая, злая норма – закон силы, руководимой ненавистью и враждой. И до наших дней имеет место в некоторых христианских странах совершенно недопустимое, край-не греховное отношение к людям других рас, которых считают низшими себя.

Мы все повинны в том же грехе, ибо и многим из нас бывают противны люди, непохожие на нас, с чертами лица мон-гольского, китайского или ярко выражен-ного еврейского типа.

Их не хотят считать ближними, их чуж-даются. Очень многие из нас не возвыси-лись даже до того, чтобы считать ближни-

ми всех людей своего народа, и считают ближними только тех, которые подлинно очень близки им: свою семью, своих дру-зей, в лучшем случае – своих соседей, людей своего класса, но не людей другого класса.

Богом избранный израильский народ неоднократно совершал тягчайший грех отступления от истинного Бога – Иеговы, то и дело впадая в идолопоклонство, и дело доходило до несказанного нечестия.

Был в Иудее царь Ахав, который, про-никшись почитанием идолов, настолько забыл закон Моисеев, что в храме Ие-русалимском поставил идол Астарты, а жертвенник, на котором приносились жертвы Истинному Богу, отодвинул, и на место его воздвиг идольский жертвенник по образцу Вавилонского. А в ближайшей к Иерусалиму долине Иосафатовой воз-двиг золотого идола Молоха, которому в жертву приносить повелел детей, всем иудеям повелел и сам подал пример, при-неся сына своего в жертву Молоху. Был и другой царь, подобный ему, Манассия, крайне нечестивый и грешный. И что же? Как ни отступали израильтяне от Бога своего Истинного, Он все-таки воздвиг из этого народа Спасителя мира, Вос-приявшего плоть человеческую, Господа Иисуса Христа. Видите, что никакие грехи человеческие не могут превысить мило-сердие и человеколюбие Божие.

С тех пор, как Господь сказал свою притчу о милосердном самарянине, было много нарушений этой Божественной за-поведи. Было бесконечно много отступле-ний от Христова закона о милосердии во всех странах, во все века.

Что же, чего ждать нам после этого?Ждать ли, что закончится история ны-

нешнего рода человеческого так, как за-кончилась история народа израильского – славой Христовой?

Да, да, этого надо ждать, об этом го-ворил и Сам Христос, об этом читаем и в Апокалипсисе Иоанна Богослова. Вот Божии слова, записанные им. «Непра-ведный пусть еще делает неправду; не-чистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освя-щается еще. Се гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его» (Откр. 22, 11-12).

Господь терпит, Господь ждет, ибо Бог бесконечно долготерпелив. Настанет время, когда воссияет, восторжествует над миром святая правда Христова. Она воссияет, когда снова явится Господь наш Иисус Христос, уже не в уничижении, а в страшной славе Судии всего мира. Тогда восторжествует правда, великая, святая правда.

Но хочу успокоить вас немного: как ни страшны злодеяния угнетателей малых народов, как ни страшны войны христиан против христиан, знайте, что виновника-ми этих войн были и теперь остаются те, которые забыли истинного Бога, презрели Господа Иисуса Христа и воздвигли себе золотого кумира.

У горы Синай евреи востребовали от первосвященника Аарона, чтобы воздвиг он им золотого тельца. И золотому тель-цу, хотя и уничтоженному тогда Моисеем, продолжают доныне кланяться отвергаю-щие Христа. Они, они, ненасытные иска-тели золота, целых груд золота, наживаю-щие громадные капиталы на войнах – они виновники этих страшных войн, этих зло-деяний! Народ не виноват! Простые люди всегда были и останутся сторонниками мира, в их сердце теплится любовь и ми-лосердие; они искренне считают всех лю-дей ближними своими.

Так будем мы все, малое стадо Хри-стово: будем ненавидеть страшные во-йны и злодеяния, совершаемые ныне; будем помнить притчу о милосердном са-марянине, будем считать ближними свои-ми всех людей, всех без исключения.

Будем считать ближними всех тех, кто нуждается в нашем попечении, ибо нам заповедал Христос быть милосердными, как милосерд Отец наш Небесный.

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий)

Н Е Д Е Л Я 2 5 - Я П О П Я Т И Д Е С Я Т Н И Ц Е

Когда случается человеку согре-шить – а случается, к прискорбию,

нередко, – то наряду с прочими горьки-ми мыслями приходит и такая: «Зачем? Зачем мне все это было нужно?» И, на-верное, именно она особенно сильна и полезна как своего рода прививка от грехов последующих. Ведь и правда, как часто мы согрешаем не только в резуль-тате какого-то по-настоящему серьезного, пламенного искушения. Согрешаем не из-за того, что что-то неудержимо влекло нас к этому греху – так бывает, но далеко не всегда. И даже не потому согрешаем, что хотели чего-либо действительно сильно. А… просто, ни почему.

Приходит чувство раскаяния в совер-шенном, душа мучается, болит, пережи-вает свою самоотчужденность от Бога. Сердце давит тоска, какая-то смутная, но хорошо ощутимая тревога, потерянность в настоящем, неуверенность в будущем, страх. Любая радость не радость уже, потому что отравлена этой внутренней горечью – послевкусием греха. Словом, обычное после падения – более или ме-нее тяжкого – состояние.

И вот, знает человек, отчего плохо, знает и то, что выход из этого очеред-ного кризиса есть, однако помучиться и пострадать, понести от Господа ту или иную «епитимью» придется. Но ради чего он на это себя обрек, для чего решился удалиться от любящего Отца в «страну далече»? Тут ясного ответа, по большей части, нет.

Когда заключает кто-нибудь сделку, то, живя в мире несовершенном, испор-ченном и лукавом, обязательно заботит-ся, чтобы его не обманули, не подвели. И поэтому все проверяет заранее: хоро-

ший ли ему предлагается, скажем, товар, выгодные ли условия, не слишком ли с него высокую цену запросили? И если не прогадает человек, то радуется впослед-ствии, а если проведут его, переживает, огорчается. Но, по крайней мере, извле-кает из ситуации опыт и впредь быва-ет осмотрительней, осторожней, лучше взвешивает все «за» и «против».

Так бывает в «обычной» жизни, там, где все ценности, приобретения и потери исключительно материальные – и руками пощупать можно, и взвесить, и на вкус по-пробовать. А в духовной… А в духовной как-то у нас все зачастую несерьезно, безалаберно получается, так что оправ-

дываем мы слова Господа: «Сыны века сего догадливее сынов света в своем роде» (Лк. 16: 8).

Ведь видим раз за разом, что не со-ответствует товару цена. И не только кра-тковременна «радость» греха, скоропре-ходяща и суетна… Иногда и радости-то никакой нет. Грешишь «по инерции», не задумываясь, из какого-то странного без-волия и малодушия. И не хотелось, и не желалось, а враг чуть «поддавил» – и под-дались. Почувствовали: надо постоять на своем, побороться, потрудиться. И такая тоска охватила, такое уныние напало, что предпочли сдаться без всякой борьбы и без всякого труда. Кому не знакомо?

И приобрести вообще ничего не при-обрели. А потеряли – мир с Богом, сове-сти спокойствие, цельность внутреннюю, столь трудно обретаемую вновь. Или то подобие цельности, какое имели. Это, вкратце, та цена, которую всегда в таких сделках платить приходится. Почему и задаем себе потом все тот же вопрос, в каком-то тягостном недоумении пребы-вая: «И зачем мне это было нужно?» Хотя ответ уже давным-давно готов: «Ни-за-чем!»

Просто вопрос этот запоздал, потому и польза от него хоть и есть какая-то, да не та, в какой нуждаемся. Раньше надо было себя о том же спрашивать, душу свою тревожить, сердцу сном лености греховной не давать засыпать.

Да, важно это – очень важно – уметь и спросить себя вовремя, по всей строго-сти, и ответить себе и совести своей без лукавства и малодушия. И еще – муже-ства и решимости набраться, чтобы с от-ветом этим сообразно и поступить.

Игумен Нектарий (Морозов)

Недавно мне дали ссылку на не-большую заметку из «Литературной газеты». В ней врач «Скорой помо-щи» рассуждает, сколь поразила его смерть священника, во время кото-рой ему по долгу службы пришлось присутствовать. Врач часто видел последние минуты пациентов. Они для большинства умирающих сопро-вождаются ужасом и страхом. Здесь же, у священника, всё было иначе.

Впрочем, вот рассказ врача:

«Мне никогда не забыть, как однаж-ды по вызову наша бригада приехала к пожилому священнику, которого свалил инфаркт. Он лежал на кровати в темно-синем подряснике с небольшим крестом в руках. Объективные данные говорили о кардиогенном шоке. Давление крайне низкое. Больной был бледен, с холодным липким потом, сильнейшими болями. При этом внешне не просто спокоен, а АБСОЛЮТНО спокоен и невозмутим.

И в этом спокойствии не было ни-какой натяжки, никакой фальши. Мало того. Меня поразил первый же заданный им вопрос. Он спросил: «Много вызо-вов? Вы, наверное, еще и не обедали?» И, обращаясь к своей жене, продолжил: «Маша, собери им что-нибудь поку-шать». Далее, пока мы снимали карди-ограмму, вводили наркотики, ставили капельницу, вызывали «на себя» специ-ализированную реанимационную бригаду, он интересовался, где мы живем, долго ли добираемся до работы. Спросил сла-бым голосом, сколько у нас с фельдше-ром детей и сколько им лет.

Он беспокоился о нас, интересовал-ся нами, не выказывая и капли страха,

пока мы проводили свои манипуляции, пытаясь облегчить его страдания. Он видел наши озабоченные лица, плачу-щую жену, слышал, как при вызове спе-циализированной бригады звучало слово «инфаркт». Он понимал, что с ним про-исходит. Я был потрясен таким самооб-ладанием.

Через пять минут его не стало…»Многих эта заметка оставила неравно-

душными. Она действительно «трогает» сердце, тем более что рассуждений о смерти у нас хоть и без табу, но молчали-во избегают. Сегодня более привлекате-лен принцип, еще Владимиром Высоцким определенный:

Может, лучше про реактор,Про любимый лунный трактор…Общество, где главная составляющая

– блажь тела и нега души, не любит рас-суждать о том, что никак не вписывается в яркие рекламные ролики комфорта и благополучия. О смерти — только в не-крологах да в криминальной хронике, где речь идет лишь о способах убийства, о бессилии стражей порядка и психологи-ческой наклонности убийц.

Нет желания писать о смерти. Тем бо-лее смерти собственной. Даже в наших

православных издательствах и СМИ тема кончины и загробного бытия проходит по касательной (назовите хоть одну толко-вую книжку на эту тему). Куда интересней говорить о раскладе епископских кафедр, границах Церкви и нужности иконостаса вместе с церковнославянским языком. Здесь блещут искрометными мыслями, приводят громоподобные аргументы вку-пе с цитатами, а страсти накалены так, что от тихого вопроса, который надобно задавать всем и каждому ежедневно: «Како мне умирати будети?», просто от-махиваются. Хотя прекрасно все знают, что есть две непреложные истины. Первая – все умрем. Вторая – неизвестно, когда.

Истины есть, а забот о достойном об-рамлении этих законов никаких. Лишь, когда смерть касается твоей семьи, твоих друзей или родных, то, стоя у гроба, не-вольно примеряешь его на себя, а столь распространенное «все там будем» не облегчает ни страха, ни горя.

Можно побороть этот страх? Право-славие утверждает – можно, а врач «Ско-рой помощи» примером о смерти священ-ника доказывает это утверждение. Надо думать о смерти, чтобы побороть страх смерти. Простая формула, и тут вполне срабатывает амвросиевская поговорка:

«Где просто, там ангелов со сто». Чем скорее до твоего сознания дойдет необ-ходимость быть готовым к смерти, тем меньше останется страха.

У человека есть разум; сталкиваясь с каким-нибудь вопросом, он обдумает все возможности. Может случиться так, а может и иначе. Даже если проблема и совсем маловажная, разумный человек непременно обсудит обе возможности. Здесь же, встречаясь с этой абсолютной серьезностью – собственной смертью, которая непременно возникнет у каждого, мы очень часто поступаем иначе. Вариан-ты не разбираются, дата отбрасывается на философское «не скоро», а утвержде-ние, что лишь Господь определяет сроки, к себе не применяется.

Удивляет одна очевидная несообраз-ность. Мы разумны, практичны, а многие из нас в день нынешний и прагматичны. Разум наш обдумывает все возможно-сти и планирует различные варианты, сталкиваясь с объективными событиями. Смерть – абсолютная объективность, но она почему-то не становится проблемой на протяжении всей жизни. И, лишь ока-завшись на пороге ухода с этого, пусть сложного, но знакомого мира, выясняет-

ся, что ступенька этого порога нам не под силу. За ней то, чего не знаем и о чем не стремились узнать. Отсюда страх, а за ним и ужас. Мы боимся смерти намного больше, чем она того заслуживает.

Это происходит потому, что неизбеж-ность смерти не становится главным ориентиром в нашей жизни. Знаменитая «память смертная» даже среди право-славных стало обиходным выражением, никак не отражающимся на повседнев-ности дел земных. Лишь вечером, когда внимательно читаем вечерние молитвы, напоминается: «Се ми гроб предлежит, се ми смерть предстоит». Но и эта строчка молитвенного правила очень часто про-читывается скоренько, без ударений, при-дыханий и, главное, — без мысли.

Обратите внимание, что в Каноннике последование молитв на сон грядущий имеет разделение. После «Достойно есть» идет «Отпуст», а затем положена еще молитва свт. Иоанна Дамаскина. Там молящийся должен указать на место сво-его сна и произнести: «Неужели мне одр сей гроб будет…». Теперь вопрос. Как ча-сто мы вдумчиво и серьезно совершаем это требование обязательной для верую-щего человека молитвы?

Батюшка, о котором идет речь в «Ли-тературке», по всей видимости, неукосни-тельно придерживался этого правила. И

не только его…Практическая жизнь свя-

щенника ежедневно и ежечас-но прикасается к смерти. Нас даже воспринимают частенько, как напоминание о грядущем и неизбежном собственном отпе-вании. Кстати, именно поэтому и стараются загрузить несвой-ственными для священнослу-жителя неуставными делами социального и хозяйственного плана. Священник – хозяй-ственник и строитель всегда более «выгоден» миру, чем тот, кто постоянно зовет к покаянию и твердит: «Ты о смерти поду-мал?»

В смерти нас страшит неизвестность: а что со мной будет? Для этого священ-ника неизвестности не было. Он знал, что его ожидает, и именно поэтому его до последней минуты заботят судьбы тех, кто остается пока здесь, на этой стороне бытия. Умирающий священник беспоко-ится не только о проблемах тех, кто его окружает в последнюю минуту, он продол-жает выполнять дело Христово – любить. Здесь не меркантильное собирательство «добрых дел» и «благородных поступ-ков», здесь знание о том, что доброта и любовь взаимны и именно они уменьша-ют страх смертный. Да и чего бояться, если любовь пронизывает все? И горнее, и дольнее.

Страх смерти верующего человека иной. Тут боязнь остаться вне любви Божи-ей, то есть не наследовать Царство Божие.

Как его побороть? Руководств множе-ство. Вот одно из них.

«А что препятствует нам войти в Цар-ствие Божие? Сказано: «Исполни за-поведи», тогда спасешься. А так как мы немощны, испорчены, подвластны или доступны бесам, то Господь дал нам по-каяние и другие Таинства. Если искренно покаемся, то Господь прощает нас, т.е. очищает нашу душу от греховных язв и

обещает кающемуся Царствие Божие. Седмижды семьдесят раз на день пока-ешься и столько же раз получишь про-щение. Если же ты не веришь Слову Бо-жию, тогда, конечно, будешь страшиться, подпадешь власти бесов, а они замучают тебя. Ты, очевидно, как фарисей, хочешь опереться на дела свои, хотя и бессозна-тельно, может быть. А ты будь, как мы-тарь, то есть все спасение возлагай на милосердие Божие, а не на свои исправ-ления, и тогда выйдешь из этой жизни, как мытарь из храма, — оправданным, т.е. во-йдешь в Царствие Божие» (игумен Никон (Воробьев), «Письма о духовной жизни»).

Именно на милосердие Божие возла-гал свои упования умирающий священ-ник. Этим смерть и победил. Поэтому она для него — не фатальная зловонная тет-ка с косой, а всего лишь необходимое и ожидаемое жизненное событие…

Протоиерей Александр Авдюгин

В РОЖДЕСТВО ВСЕ НЕМНОГО ВОЛХВЫ...

В Рождество все немного волхвы. В продовольственных слякоть и давка. Из-за банки кофейной халвы производит осаду прилавка грудой свертков навьюченный люд: каждый сам себе царь и верблюд.

Сетки, сумки, авоськи, кульки, шапки, галстуки, сбитые набок. Запах водки, хвои и трески, мандаринов, корицы и яблок. Хаос лиц, и не видно тропы в Вифлеем из-за снежной крупы.

И разносчики скромных даров в транспорт прыгают, ломятся в двери, исчезают в провалах дворов, даже зная, что пусто в пещере: ни животных, ни яслей, ни Той, над Которою - нимб золотой.

Пустота. Но при мысли о ней видишь вдруг как бы свет ниоткуда. Знал бы Ирод, что чем он сильней, тем верней, неизбежнее чудо. Постоянство такого родства - основной механизм Рождества.

То и празднуют нынче везде, что Его приближенье, сдвигая все столы. Не потребность в звезде пусть еще, но уж воля благая в человеках видна издали, и костры пастухи разожгли.

Валит снег; не дымят, но трубят трубы кровель. Все лица, как пятна. Ирод пьет. Бабы прячут ребят. Кто грядет - никому непонятно: мы не знаем примет, и сердца могут вдруг не признать пришлеца.

Но, когда на дверном сквозняке из тумана ночного густого возникает фигура в платке, и Младенца, и Духа Святого ощущаешь в себе без стыда; смотришь в небо и видишь - звезда.

Иосиф Бродский

р а с п и с а н и е б о г о с л у ж е н и й с 2 6 н о я б р я п о 2 д е к а б р я 2 0 1 2 г о д а

26 ноябряпонедельник

свт. иоанна Златоу́стого, архиеп. константинопольского

8:00 утреня (полиелей). Часы. исповедь.

божественная литургия/иерей Андрей, диакон Алексий/

17:00 Молебен с акафистоМ прп. спиридону и никодиМу, просфорникаМ пеЧерскиМ/ иерей Андрей/

27 ноябрявторник

апостола фили́ппа.ЗАГОВЕНЬЕ НА РОЖДЕСТВЕНСКИЙ (ФИЛИППОВ) ПОСТ

8:00 утреня (полиелей). Часы. исповедь.

божественная литургия/иерей Александр, диакон Алексий/

17:00 Молебен с акафистоМ МуЧеникаМ и исповедникаМ гурию, саМону и авиву /иерей Александр/

28 ноябрясреда МуЧеников и исповедников гу́рия, саМо́на и ави́ва

8:00 утреня (полиелей). Часы. исповедь.

божественная литургия/иерей Александр, диакон Алексий/

29 ноябряЧетверг апостола и евангелиста Матфе́я

8:00 утреня (полиелей). Часы. исповедь.

божественная литургия/иерей Андрей/

30 ноябряпятниЦа прп. ни́кона, игуМена ра́донежского, уЧеника прп. сергия

8:00 утреня (полиелей). Часы. исповедь.

божественная литургия/иерей Андрей, диакон Алексий/

1 декабря суббота

Мч. Плато́на и Рома́на

8:00 утреня. Часы. исповедь.божественная литургия

/иерей Андрей/

17:00 всенощное бдение/все священнослужители/

2 декабрявоскресенье

НЕДЕЛЯ 26-Я ПО ПЯТИДЕСЯТНИЦЕсвт. филаре́та, Митр. Московского

8:30 Часы. исповедь. божественная литургия

/все священнослужители/ 17:00 Молебен с акафистоМ перед иконой божией Матери "спорительниЦа хлебов" /иерей Александр/

приходской листок храМа иконы божией Матери «спорительниЦа хлебов» г. щёлково

141100, Московская область, г. Щёлково, ул. Малопролетарская, д. 55т. 8-916-707-73-83

e-mail: sporitelnitsa@mail.ru

Приходской листок вы также можете читать на нашем сайте - w w w . s p o r i t e l . r u

РЕДАКЦИОННЫЙ КОЛЛЕКТИВ:Главный редактор, вёрстка:

священник александр Мороков

Редакторы: иван и ольга юсовы

Фотограф: сергей прядко

МОЛИТВЕННЫЙ НАСТРОЙ

Оптинские старцы советовали при молитве оставлять многословие,

пустословие, так как этим нарушается молитвенный настрой, отгоняется благо-дать. Преподобный Никон писал:

«Особенно во время молитвы остав-ляйте все помыслы о житейском. После молитвы, домашней или церковной, что-бы сохранить молитвенное умиленное настроение, необходимо молчание. Ино-гда даже простое незначительное слово может нарушить и спугнуть из души на-шей умиление.

Молчание подготовляет душу к молит-ве. Тишина, как она благотворно действу-ет на душу!»

Речь, конечно, не идет о необходимых деловых беседах или общении с родными, воспитании детей – имеется в виду пустос-ловие, в которое мы так часто впадаем.

Старец Амвросий советовал:«Умное молчание дороже всего. Если

положить все правила благоразумия на одну весовую чашу, а на другую чашу по-

ложить благоразумное молчание, то мол-чание одно перевесит».

«Когда чувствуешь, что желаешь что-нибудь сказать по страсти, – молчи. Удер-жись, не говори. Ведь это брань, победить нужно, тогда только отстанет».

Молиться нужно даже о том, чтобы научиться правильно молиться. Препо-добный Никон писал:

«Мы сами по себе, без Божественной помощи, и помолиться-то не в состоянии: не можем мы молиться как следует и не знаем, как и о чем молиться».

ПРОСЬБА О МОЛИТВЕ ЗА ДРУГИХ

Иногда люди обращаются с прось-бой помолиться за них к другим.

Бывает и так, что, заказав панихиду или молебен, сами не присутствуют на них и не молятся.

Чтобы люди не оставались в беспеч-ности и не возлагали свою надежду лишь на постороннюю молитвенную помощь, преподобный Амвросий наставлял:

«Вспомни, двенадцать апостолов про-

сили Спасителя за жену-хананеянку, но Он не услышал их; а сама стала просить – упросила».

А иногда повторял народную поговорку:«Боже-то, поможи – да и сам мужик не

лежи».

О МОЛИТВЕННЫХ ДАРАХ

Молитвенный подвиг сопровожда-ется дарами усердным молитвен-

никам. Оптинские старцы предупреждали о том, что нельзя самовольно добиваться этих даров, таких, как слезы на молитве или чистота и бесстрастие. Это может быть опасно для неопытного молитвен-ника.

Старец Анатолий (Зерцалов) о слезах на молитве писал:

«Плакать могут не все, а кому Бог даст слезы. А новоначальным Бог редко дару-ет слезы. А то возгордятся и будут хуже неплачущих».

Он же наставлял желающих достичь чистоты и бесстрастия:

«Смиримся, и Господь покроет, и бу-дем святы. А пока не смиримся и не уми-лостивим Бога – хоть лоб об пол поклона-ми разбей, страсти не умалятся».

Ольга Рожнёва