А.В. ЗЕЛЕНИН Тампере

Д. В. РУДНЕВ

Санкт-Петербург -Барселона

Муравьи, лoma;l)f, бабочки ... (Натурфилософские воззрения В. Ф. Одо­евского · в произведениях ДТIЯ детей)

u

В статье рассматривается преломление натурфилософских взглядов Ф.-В.-111. Шел-линга в произведениях В. Ф. Одоевского для детей, подчеркивается мастерство и но­ваторство писателя. В анализируемых текстах Одоевский предстает nеред читателем как экспериментатор, эколог, натурфилософ.

Ключевые слова: натурфилософия; романтизм; двоемирие; образы животных; олицетворение.

В. Ф. Одоевский (1803- 1869) - писа­тель, философ, педагог, издатель, музы-

~

кальвыи критик, на много лет опередив-~

шии своими идеями и замыслами эпоху.

Кажется, его перу было подвластно все: от романа-утопии «4338 год» и сложных философских романов («Русские ночи») до детских рассказов и сказок, которые

В. Г. Белинский ценил чрезвычайно высо­ко. «В настоящее время русские дети име­ют для себя в дедушке Иринее такого пи­сателя, которому позавидовали бы дети всех наций. Узнав его, с ним не расста­нутся и взрослые ... » [Белинский 1976: 3]. Сборник «Сказок и повестей для детей

дедушки Иринея» на первый взгляд ка­жется простым собранием произведений для занимательного чтения, но за их под­

бором стоит продуманная, тщательно вы-еренная авторская позиция и авторский

в на мир. Предметом нашего рас­смотрения будут две повести и сказка из этого сборника, посвященные миру жи­вотных. В этих произведениях ярко во-. . плотились художественные и философ-ские . принцилы Одоевского-эксперимен-

Зеленин Александр Васнльевнч, доктор фШiол. наук, преподаватель Тамперекого ун-та (Фшшяндня). Email: aleksandr.zelenin@uta..б РуДнев Дмiпрнii Впаднмнровнч_ кандидат

фШJол. наук, доцент СПбlУ. Email· rudnevd@ mail.ru

татора («Анекдоты о муравьях»), Одоев­ского-эколога («Бедный Гнедко» ), Одоев­ского-натурфилософа («Червячок»). Та-

~

кая последовательность неслучаина, как

неслучайвы и выбранные писателем об­разы животных. Намеченная здесь триада (природа и общество- защита животно­го ( природного) мира - натурфилософия и религия) отражает совсем не сказоч­ную, а скорее романтико-просветитель­

скую, философскую мысль автора, явля­ющегося горячим сторонником . и пропа­

гандисто м натурфилософских идей Ф.-В.-Й. Шеллинга (1775- 1854). Чрезвы­чайно высокая оценка Одоевским новаторской деятельности Шеллинга и его вклада в европейскую философию содержится, например, в «Русских но­чах»: «В начале · XIX века Шеллинг был тем же, чем Христофор Колумб в XV, он открыл человеку неизвестную часть его

мира ... его душу». Шеллинг пытался преодолеть ограниченность рационали­

стического познания мира, ставшего по­

пулярным в Европе со времен Декарта, и . '

противопоставить атомистическому, ана-

литическому взгляду на мир целостное,

синтетическое объяснение мира. Выбор «действующих лиц» у Одоев­

ского глубоко мотивирован: муравьи еще со времен Аристотеля считались «поли­тическими животными» (к ним также от-

67

~

носили в древности пчел и журавлем,

поскольку их поведение чем-то сходно с

взаимоотношениями людей); лошадь в ~

русскоп литературе «выступает как сим-

вол человеческого страдания. Этим как бы признается, что лошадь "человечнее" человека, и в образе ее страдания боль­ше благородства и художественной силы» - [Марков 1955: 75]; червячок -одна из форм бабочки, издревле считав-

~

шеися символом души умершего чело-

века. Сказки и повести в сборнике пере­метаны, но это - сознательная установка

автора: кем-то текст будет прочитан толь­ко как занимательная история, для кого­

то станет предметом глубокого размыш­ления, причем скорее даже не столько для

детей, сколько для взрослых, ибо четкого разделения на взрослую и детскую лите­

ратуру в первой трети XIX в. еще не су­ществовало, мир ребенка мыслился ско­рее как факультативный, дополнительный

~

к миру ·взрослых, находящиися под их

«присмотром» [Гладилова 1995: 24--25]. Название «Анекдоты о муравьях» отра­

жает жанровую специфику текста: Одо-~

евекии использует старое, идущее с се-

редины XVIII в. понимание анекдота как короткого нравоучительного рассказа

(обычно о каком-либо событии, факте -~

деиствительном или вымышленном, о

значительном историческом персонаже ), однако новаторски наполняет его новым,

естественнонаучным и философским, со­держанием. Муравьи - одни из самых популярных <<героев» в литературе: они

упоминались в Средние века в Бестиари­ях (иллюстрированных сборниках с под­робным описанием в стихах или прозе мифических и реальных животных, пред­ставленных в аллегорических или нраво­

учительных целях), где служили приме­ром прилежания и трудолюбия; они встречаются в христианской богослов­ской литературе, где являют собой при­мер послушания и смирения; в нравоучи­

тельных баснях это символ трудолюбия и предусмотрительной запасливости. Одо-

~

евекии же в своих «анекдотах» выступа-

ет как экспериментатор (в этом несом­ненно проявляется его увлеченность но-

~

веишими научными открытиями и следо-

68

ванне натурфилософии Шеллинга). Ком­позиция текст_а напоминает JIОСтановку

научного эксперимента. Сначала следует объяснение мотива и намерения экспери­ментатора:

Я нашел в (цветочном) ящике три муравь­иные гнезда; я приискал другое место для

моей луковицы, а ящик с муравьями избрал предметом моих наблюдений;

затем - описание «оборудования»---в це­лью проведения эксперимента и обеспе­чения его «чистоты»:

Я постарался моим гостям доставить все возможные удобства; я снял с ящика все то, что могло мешать или вредить им

Это составляет экспозицию произве­дения. Далее следует детальное описа­ние эксперимента и методика его прове­

дения:

По нескальку раз в день приходил я смот­реть на иХ работу, а часто и ночью, при лун­ном свете.

По ходу повествования включаются на­учные зарисовки: описываются е с т е -с т в е н н ы е тру д н о с т и протекания

эксперимента («голуби беспрестанно са­дились на окошко и съедали зерна»), их у с т р а н е н и е (<<я навязал несколько лоскутков бумаги на небольшие палочки и рассадил их вокруг ящика; движение

этих бумажек пугало голубей»), трудно­сти, с о з д а н н ы е н а м е р е н н о («же-

~

лая испытать, до какои .степени прости-

раеТся смышленость и терпение моих по­стояльцев, я велел не только затворить

амбар, но даже заклеить бумагой все мо­гущие быть в нем отверстия»). Автор х р о н о л о г и ч е с к и т о ч н о фиксиру­ет протекание эксперимента:

Пшеничное зерно совсем не легко для v

муравья; доставить такое зерно в муравеи-

ник часто стоит четырехчасовой работы.

Не ограничиваясь сухим описанием са­мого эксперимента, писатель сопровожда­

ет его щедрыми комментариями, содержа­

щими и исследовательскую рефлексию по ходу эксперимента:

Я ошибся; к величайшему моему удивле­нию; чрезвычайно был удивлен; не подозре­вал; мне любопытно было знать; в удобном

месте (муравьи) останавливаются для отды­ха, и число этих отдыхов может дать меру, до

~

какои степени они приходят в усталость.

В конце рассказа - развязка, подведе­ние результатов эксперимента:

... мне очень было весело доставлять моим муравьям разные маленькие удобства; я на­блюдаю их с давнего времени и всегда нахо­жу что-нибудь новое, любопытное.

Однако автор не довольствуется лишпь одним естественнонаучным выводом, а

стремится прийти к более высоким уров­ням: натурфилософскому («С тех пор я

~

никогда не прохожу мимо муравеиника,

не вспоминая, что то, что нам кажется

просто кучей сора, содержит в себе це­лое общество тварей деятельных, про­мышленных, которых сметливость и по­

стоянство в исполнении своих обязанно­стей могут служить образцом для всего мира») и дидактическому, воспитываю­щему («посмотри, ленивый мальчик, по-

~

смотри на муравья и стараися последо-

вать его примеру»). Эта моральная и фи­лософская сентенция и составляет пост­позицию произведения. Образ автора в данном тексте выступает в двух ипоста­

сях: взрослого экспериментатора, актив­

но участвующего в повествовании, и

присутствующего в подтексте любозна­тельного мальчика, с интересом изучаю­

щего жизнь, повадки, поведение предста­

вителей животного и растительного мира.

Социальная природа муравьев, анало­гия с человеческим обществом подчер­кивается автором на лексическом уров­

не: смышленые насекомые, гости, по­

стояльцы, общество (тварей), сильней­шие из собратий, слабые товарищи, спокойствие его жителей. Их деятель­ность сопоставляется с трудом человека

и вследствие этого характеризуется Одо-~ ~

евским лексикон, типично и для описания:

- трудовых навыков («они устилают ~ ~

пол сухои землеи, потом кладут на нее

ряд зерен, которые покрывают тонким ~

слоем земли и всякии день два раза вы-

таскивают свои зерна для просушки»); - инстинкта, поднимаемого до уровня

навыка или даже интеллекта («семена в сих житницах могли бьузfегко прорасти,

что бьшо бы очень невыгодно для мура­вьев; дабы предупредить эту неприят­ность, они всегда откусывают несколь­

ко зерна, делая его через то неспособным к произрастанию» );

- сметливости и научения опытом

(«мои муравьи поступали очень благора­зумно, скрывая свое сокровище»; «они

как будто предчувствуют перемену (по­годы), ибо никогда не выставляют на воз­дух зерен своих перед дождем»);

~ - социальнои коммуникации и взаимо-

помощи («сильнейшие из их собратий, окончив собственное дело, снова спуска­ются вниз, чтобы подать помощь своим слабым товарищам»);

- волевых качеств («не потерял му.же­ства»);

- «совестливостю> («они совестились возвращаться с пустыми рукамю>, «ОНИ,

~

по-видимому, находились в краинем

смущении>>). Трактовка образа муравья в баснях и в

«Анекдотах» Одоевского различается. В басне трудолюбие муравьев используется

~ ~ ~

для выражения тои или инои моральпои

позиции (как правило, осуждения безде­ятельности и по хвалы труду), у Одоев­ского же муравьи становятся объектом вполне реального эксперимента и, дока­

зав на деле свою социальную и трудовую

«состоятельность», только тогда становят­

ся образцом для человеческого обще­ства. Воспитательно-дидактическое нача­ло выражено Одоевским не так nрямоли­нейно-схематично, как в басне, а основа­но на опыте, рациональности, науке.

В повести «Бедный Гнедко» автор вы­ступает скорее как защитник животных,

~

то непосредственно участвующим в судь-

бе бедной лошади и ее спасении, то изда­ли наблюдающий за происходящим и выносящий моральный приговор. В про­цесс диалога с автором вовлечен и чита­

тель, для чего писатель использует то

прямое обращение (друзья /wou, мои дру­зья), то вепрямое глагольное (посмотри­те, скажите, как вы думаете). Сов­местное участие автора и читателя выра­

жено также личным местоимением Аtы (в этих разговорах мы прошли почти всю

набережную). Расширяется и круг зри-

69

~ . телеи: кроме автора, упоминаются извоз-

чик, ребятишки, толстый господин, на­род, _прохожие; тем самым автор доби­вается соучастия (активного или пассив­ного) читателей в повествовании и воль­ном или невольном отнесении себя к той

~ ~

или инои перечисленнон группе.

В этой повести Одоевский переходит к следующему уровню в изображении при­роды - от «социологизацию> насекомых

(муравьи) к необходимости «человече­ского» отношения к животным, которые

могут страдать, испытывать боль так же, как и люди. Меняется и лекемко-темати­ческое наполнение: если в «Анекдотах о муравьях» преобладала нейтральная лек­сика, то в повести «Бедный Гнедко» са-- - - -мои яркои языковои характерпетикои

служат морально-этические слова, выра­

жения, сравненJЩ.

Композиция повести представляет со­бой кольцевую структуру, которая позво-

. ляет автору за частным проявлением че-

ловеческой жестокости, бессердечного отношения к Гнедку (ездовой лошади) в начале повествования перейти к обобще­ниям к конце:

Кто мучит лошадь, собаку, тот в состоя­нии мучить и человека.

Лошадь и собака, несомненно, выбраны Одоевским неслучайно: эти животные были самыми типичными спутниками городского человека на протяжении дли­

тельного времени. Позднее их образы ста­нут одними из самых популярных и часто

используемых в литературе (вспомним «Холстомера» Л. Н. Толстого, «Муму» И. С. Тургенева, «Каштанку» А. П. Чехо­ва). Одоевского можно назвать одним из

~

первых «экологов» в русскоп литературе,

защитником прав животных; писатель

опередил время на целые десятилетия -об экологии и зооэтике стали говорить только с середины XIX в. - термин «эко­логия» впервые предложил в 1866 г. не­мецкий ученый Э. Геккель, термин «зоо-. ~

этика» стал известен из исследовании

профессора Московского университета К. Ф. Рулье в 1845- 1850 гг. [Горяшко 2003]. Двоемирие, характерная черта романти­

ческих произведений и излюбленная худо-

70 •

жественная манер повествования у Одо­евского, здесь проявляется очень ярко; ер.

оппозиции «гуманность, любовь - жесто­кость», «злые люди- животные», «детство

(жеребенок) - старость, дряхлость (ло­шадь извозчика)». При описании страданий животного

Одоевский использует стилистический прием градации, нагнетания напряженно­

сти: конкретная глагольная лексика пока­

зывает, как трудно двигаться Гнедку ( бе­жит очень плохо; хромает; поскользну­

лась; спотыкнулась; зашибла ногу; не может бежать). Автор добцвается со­чувствия читателя употреблением вполне натуралистических, даже «физиологиче­ских» слов (упал и не может встать; нога вспухла; не може!Jl шевельнуться;

зарыл голову в снег; тяжело дышит, поводит глазами). Кульминации в описа-

~

нии страдании лошади автор достигает

сопоставлением животного и человека

(бедный,_. он не может даже кричать, потому что лошади не кричат, как бы жестоко ни страдали). Контрастом безрадостному существо-

~ ~

ванию взроспои ездовои лошади служит

описание детства жеребенка, полное по­эзии и беззаботности:

. .. наш жеребенок бегает вокруг матки: то подбежит к ней, то отскочит, пощиплет мо­лодую травку и опять к матери, и опять

брыкнет: веселая тогда была его жизнь! Ве­чером возвратится домой: его встретят Ва­нюша с Дашею, расчешут его коротенькую гривку, вытрут соломкою. Уж как Ванюша с Дашею любили своего жеребеночка!.. на ночь натаскают ему подстилки, да и днем

кусочка хлеба не съедят, чтобы не поделить..; с я с своим приятелем ... В такой холе подрос наш жеребеночек, выровнялся и стал стат­ною лошадкою.

Это двоемирие проявляется и на уров­не лексики (использование уменьшитель­но-ласкательных суффиксов: травка, гривка, соломка, жеребеночек, кусочек (хлеба), собачка, лошадка. Однако повесть написана не ради проти­

вопоставления мира человек и мира жи­

вотных, но, в согласии с натурфилософи­ей, для нахождения «общего знаменате­ля», поиска «синтеза» между этими дву­

мя мирами. Интересно, что мздеватель

ство над животными Одоевский «поме­щает» не только в рамки морали (не .мучьте же никакого животного, друзья .мои, потому что это грешно и показы­

вает злое сердце), но и в рамки медици­ны (вы знаете, что бывает с человеком, когда его укусит бешеная собака? Он получает отвращение к воде, желание

~

укусить и умирает в ужаснеиших тер-

заниях: подумать страшно! .. То же случилось и с укушенными ребятишка­ми: они взбесuлись ). Приводя медицин-

~ ~

скии, т.е. рационалистическим аргумент

(этот случай был новым доказатель­ством), Одоевский остался верен себе:

~

дидактизм оправдан тогда, когда деиству-

ет на сознание, живое воображение ре­бенка. Неслучайно писатель показьшает возможность проявления гуманных, бла­горазумных чувств в душе мальчика­

извозчика (сам извозчик теперь !Vlачет навзрыд; он уже сам видит свою вину и уже довольно наказан), говоря об об-

~ ~

щеи ответственности за окружающим нас

мир (перестанем упрекать его, хотя он и много виноват, а лучше дадим ему де-

~

нег, пусть он ноимет товарища свезти

Гнедка на квартиру, да прибавим со­вет: ... не требовать от больной, что­бы она бежала, как здоровая). Итак, и в этой повести природа, мир

животных интерпретируется Одоевским в натурфилософском ключе : природа отве­чает человеку адекватно при гуманном к

~

неи отношении и наказывает человека за

чрезмерный эгоизм, себялюбие и наси­лие по отношению к себе. Но эту слож­ную философскую идею автор мастерски воплотил через незамысловатую, на пер-

~

выи взгляд, и типичную городскую зари-

совку.

«Червячою> - повествование о доста-~

точно краткосрочном жизни червячка и

его превращении в бабочку. И здесь Одоевский сохраняет художественный принцип двоемирия : «природа- люди»,

«добрые люди (Лиза, Миша) - злые ~

люди», «ползающии червяк- летающая

бабочка», «замкнутое пространство -свобода». В жанровом отношении произ-

~

ведение представляет интересньuи опыт

соединения фантастической сказки, быто-

вого рассказа, естественнонаучных све­

дений из жизни червяков/бабочек и не-~ ~

пременнои морально-дидактическом кон-

цовки. Кроме того, в этой повести-сказ­ке нашла отражение идея триады (тезис ­антитезис - синтез), · популярная как в романтизме, так и у немецких филосо­фов. Эта философская мысль «спрятана» автором в сказочном повествовании о

жизни червячка и его последовательных

физических превращениях: червяк - ко­кон - бабочка. При помощи такого ком­позиционного приема Одоевский выра­жает конечную цель, сверхзадачу своего

текста и своей философии - «бессмертие души и жизнь после смерти». Таким об­разом, и здесь автор проводит параллель

~

между миром природы и миром людеи:

как в мире природы нет смерти (превра­щения червячка), так и в жизни людей смерти также нет, и детям не нужно ее

бояться (чтобы люди не забывали, что ~

они, проживши свои век, испытав горе

и радость, снова, как бабочка, возвра­тятся в новую жизнь и что смерть

есть только перемена одежды). И здесь естественнонаучные факты являются для Одоевского рациональным инструментом воздействия на сознание ребенка. Бес­смертие - это тот натурфилософский «синтез», который объединяет людей и животных, а смерть - только щ:херемена

одежды». Идея очень старая, так что Одо-~

евекии в конце своего повествования не-

случайно упоминает Платона, «мудреца древности с бабочкиными крыльями»,

~

которыи «красноречивее других» гово-

рил об этом. В этой сказочной повести писатель ис­

пользует излюбленный прием смешения реального и вымышленного. Границы между ними стерты и легко проходимы.

Начало повествования вполне реалисти­ческое - диалог между Лизанькой и Ми-

~ ~ ~

шеи по поводу наиденнои ими наклеен-

ной на листок «хлопчатой бумаги». По­степенно автор разматывает нить интриги

с неведомым предметом: «что-то круг­

лое», «наклеенный хлопок». Переход в ~

другои мир, мир червячка, совершается

для читателя незаметно, в пределах одно­

го предложения, сменой глаголов: пробу-

71

дил (воздействие на пассивного субъек­та) на просверлил (воздействие активного субъекта на предмет):

Разговор детей пробудил червячка; он ~

просверлил окошко в своеи скорлупке, вы-

глянул на божий свет, смотрит - светло, хо­рошо, и солнышко греет; задумался наш

червячок.

И далее смена «миров» mтавно протека­ет на протяжении всего текста, реальность

(люди) и «ощущения» червячка сплетаЮт­ся в одну повествовательную линию, где

внимание юного читателя мгновенно пере­

ключается на червячка- то пассивного

объекта, то активного субъекта:

1) Иногда проходили мимо червячка злые люди и говорили между собою: - Ах, про­клятые червяки! Побросать бы их всех на землю да растоптать хорошенько! · - Червя­чок, слыша такие речи, уходИл в глубокую чащу и по целым дням- не смел показывать-

ся. . 2) Когда Лизанька с Мишей отыскали сво­

его червячка, они очень удивились, что их ~ ~

старыи знакомыи ничего не ел и не пил и

целые часы беспрестанно трудился над своим делом.

Такая смена эпизодов характерна для философской романтической сказки; эпизоды часто сцепляются друг с другом

довольно формально, однако в структуре всего текста образуют смысловое и идейное единство. Сказка как литератур-

~

ныи_ жанр у романтиков встречается, как

правило, в двух разновидностях: фольк­лорной (с привлечением народно­поэтической традиции) и литературно-ро­мантической (с преобладанием либо соб­ственно-фантастического, сверхъесте­ственного, начала, либо - по преимуще­ству- философского) [Грязнова 1996: 6]. В сказке «Червячок» фантастика тесно

~

сплетается с реальностью: здесь деистну-

ют люди, природа также представлена как

реально существующая. Причем в описа­нии природы у Одоевского в пределах одного предложения смешаны объектив­ное повествование (небо потемнело; во­роны каркают; утки гогочут; дождик полился ливнем.) и субъективно-поэтиче­ское, характерное для детского восприя­

тия. Авторская позиция в повествовании

72

( \

приравнивает Вj:Q!Яд червячка на приро­ду к представлениям ребенка- она пред­стает то как добрая, ласковая (солнышко

~

играет; теплыи ветерок пышет на чер-

вячка; цветочек только что распустил­

ся; каплет из него сахарный м.ед и ма­нит к себе м.Шlютку), то как коварная· и опасная (птичка летит, глазки (на чер­вячка) уставляет, а иногда подлетит, да и носиком. толк его под бок). Прием гиперболизации существует как гибкий, перетекающий из одного в другое образ, выступающий как метафора или метони­мия (мена точек повествования: либо внешний наблюдатель, либо «герой»). С

~

однои стороны, это типично для детского

восприятия - видеть вещи в . преувели­

ченном свете, потому что «для него (ре­бенка) все ново» [Одоевский 1955: 173];

~

с другои - вполне конкретные явления

для маленького червячка (как, например, ~

дождь, которым становится для него сти-

хийным бедствием: под бедным. червяч­ком. целое м.оре; волною захлестнуло ма­

лютку). Тесное сплетение реальных при:-~

родных явлении и детских олицетворе-

ний, гиперболизаций, незаметные для чи-~

тателя переходы между деиствительно-

стью и фантастикой и превращают текст в философскую сказку.

· Олицетворение - важнейшее художе-~ ~

ственное средство в этои сказочном по-

вести. Чтобы показать активную жизне­деятельность червячка, Одоевский ис­польЗует богатую палитру · глагольной лексики разных лекемко-тематических

групп: ~ .- глаголы активного деиствия: выгля-

нул, смотрит, стукнул, просунул, потя­

нулся, посмотрел;

- глаголы речи, мысли: говорит, ска­

ЗШl, выговорить, вспомнил, прuм.олвив;

- глаголы, обозначающие передвиже­ние, перемещение: вылез, побрел, с боку на бок переваливается, потащился;

- глаголы физического состояния: дрожь побежала по его тонкой кожи­це; забилось новое сердце;

- глаголы или безличные грамматиче­ские конструкции со значением мысли,

чувства, рефлексии: весело е.му стало; и холодно и страшно ему cmШio; опомнил

ся; надоела эта постелька; тесно; скучно.

Эта конкретная лексика вполне понятна и знакома ребенку, не требует коммента­риев со стороны взрослых. Кроме того, в процессе описания домика насекомого,

напоминающего комнату самого ребенка, возникает чувство сопричастности к

жизни «героя»: прозрачное одеяльце, хлопчатое одеяльце, колыбелька, про­зрачный занавес, сухое одеяло. .. Обра­тим внимание на уменьшительно-ласка­

тельные суффиксы, которые, с одной стороны, служат языковым средством

создания образа микромира; с другой -являются типичными маркерами «детско­

сти» в литературе. Ни разу в тексте не встречается более общее, родовое упо­минание червячка (например, насеко­мое); только в двух случаях Одо~вский использует нейтральное обозначение чер­вяк: во-первых, как выражение негатив-

~ ~

нои оценки «злых людеи» к такому типу

насекомых вообще (ах, проклятые чер­вяки); во-вторых, как название биологи­ческого класса в процессе материально­

го превращения, природных трансформа­ций (червячок смотрит: он уже не чер­вяк; ему не надобно ползать по зе.л.tле и цепляться за листки; развились у него

большие, радужные крылья). Только жи­вое, поэтическое отношение к природе,

игровое начало разрушает это двоемирие,

однако двери между двумя мирами от­

крыты детям, а вот с возрастом люди

утрачивают способность «слушать и слы­шать» мир животных, мир фантазий. Червячок у Одоевского показан как

домашнее животное, щенок или котенок,

которые терпеливо относятся к неудоб­ствам, причиняемым детьми:

Иногда и Лизанька с Мишей брали его в руки, чтоб полюбоваться его разноцветной шубкой; и хотя они были добрые дети, не хотели сделать зла червячку, но так неосто­

рожно мяли его в руках, что потом бедный червячок, уже едВа дыша, всползал на роди­

мую ветку.

В этом Одоевский предвосхитил позд-~ ~

неишие открытия в детском психологии:

<<Ребенок не проявляет еще и следа того высокомерия, которое побуждает впо-

~

следствии взрослого культурного чело­

века отделить резкой чертой свою соб­ственную природу от всякого другого

1

животного. Не задумываясь, ребенок предоставляет животному полную равно­

ценность; в безудержном признании сво­их потребностей он чувствует себя, по­жалуй, более родственным животному, чем кажущемуся ему загадочным взрос­

лому» [Фрейд 1991: 31 7]. Все три текста из сборника «Сказки и

повести для детей дедушки Иринея» мож­но рассматривать как неоспоримое прояв­

ление языкового и писательского новаrор­

ства Одоевского в интерпретации натур­философских идей, изложенных простым, доступным детям языком и мастерски пе­

реданных в повествовательной форме. Одоевский первым широко ввел в дет­скую литературу тему природы, причем

сделал это с опорой на особенности ду­шевного мира ребенка. « . .. Предметы и

~

явления природы служат для детскои лю-

бознательности самой лучшей, самой ее-~ ~ ~

тественпои пищеи, доставляя еи всегда

новый, всегда богатый материал, - пишет он в одной из своих педагогических работ и добавляет: -Для объяснения детям мета­физических предметов нет ничего лучше, как сравнивать их с предметами и явлени­

ями природьD> [Одоевский 1955: 176]. Рассказы Одоевского о животных на­

писаны динамичным, живым; увлека-~

тельным языком с опорои на лексику с

конкретной семантикой. Такой сознатель­ный отбор лексики произведений для де­тей (значительно отличающейся от лекси-

~

ки «взрослых» произведении писателя,

тяготеющих к абстрактно-философской манере изложения) также можно отнести к числу открытий Одоевского, предвос­хитившего выводы ученых ХХ в. о том, что детей интересуют прежде всего те

произведения, в основе которых лежит ~

динамичное деиствие, «герои которых -деятельные натуры» [Славова 1992: 13]. Но эта конкретно-языковая основа не имеет у Одоевского самостоятельной ценности, а служит для приобщения юного читателя к сложным понятиям

взрослого мира (устройство общества, жизнь и смерть, нравственность и пр.),

73

для его социализации во взрослом мире.

Такая языковая установка Одоевского находилась в общем русле изменений в русском языке первой трети XIX в., ког­да еще только происходила «выработка нового литературного языка, вбирающе­го элементы демократического (народно­го), так и "метафизического" сознания, языка образованного общества» [Януш­кевич 2008: 555].

ЛИТЕРАТУРА

Б е л и н с кий В. Г. Собр. соч. : В 9 т. -Т. 3. - М .. , 197б. Г л а д и л о в а Е. Литература в повсе­

дневном быту русского дворянства (На ма­териале семейных хроник конца XVIII­XIX вв.) // Русская филология. - Вьm. б. ­Тарту, 1999. Г оря m к о А. Из истории эколоrnче-

}

ского образования в России // Биология. -2003. - NQ 45. Гряз н о в а А. Т. Русская романтическая

сказка («Городок в табакерке» В. Ф. Одоев­ского)// РЯШ. - 1996. - NQ б. Мар к g в В. О поэтах и зверях // Опы­

ты. Нью-Иорк, 1995. - N2 5 . Одоевский В. Ф. Избранные педаго­

rnческие сочинения.- М., 1955. С л а в о в а М. Т. О природе героя в бел­

летристике для детей// Проблемы детской литературы. - Петрозаводск, 1992. Фрейд 3. Тотем и табу // Фрейд 3. <<Я»

и «Оно». Труды разных лет.- Тбилиси, 1991.- Кн. 1. Я н ушке в и ч А. С. «Пестрые сказки»

В. Ф. Одоевского: становление философ­ского нарратива // Поэтика русской литера­туры в историко-ку лътурном аспекте. -Новосибирск, 2008. ...

Напоминаем наши индеi<сы в подписных I<аталогах

<< Роспечать>>:

74

ДЛЯ ИНДИВидуальных ПОДПИСЧИI<ОВ- 73334, ·.

для организаqий- 81234.

<<Почта России>>:

ДЛЯ ИНДИВидуальных ПОДПИСЧИI{ОВ- 24296,

для организаqий- 24297.

Научно-методический журнал

'-'

в школе Основан в авrусте 1914 года

Вьаходит 12 раэ е rод

Москва

• И з д а т е л ь - 000 сНаш язык»

СОДЕРЖАНИЕ

МЕТОДИКА И ОПЫТ

• июнь

• 2014

Малявина Т. П. Диалог с учебно-»~учным текстом как основная форма рабо-ты с учебником в старших классах . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3 Чудаева Н. Л. Готовимся к ЕГЭ в школе и педагогическом колледже (Пробле-мы обучения морфемному и словообразовательному разборам) . . . . . . . . . . 7

Совершенствуем профессиональную подготовку

Москвин В. П. Фрикативный [у] в современном русском языке . . . . . . . . . . 10 Милославекий И. Г. Толковый словарь как путеводитель. от слова к называ-

емой им действительности (Окончание) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 16 Махиянова Л. Р. Чему может научить вывеска? (Работа с урбанонимами на уроках русского языка) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 2 2

Обсуждаем, спорим ... Кулева А. С. Усеченные прилагательные в зеркале Интернета . 26

Дидактический материал

Ларионова Л. Г. Подготовка к экза.t\1енам: сложноподчиненные предложения с придаточными обстоятельственными . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3 1 Ахбарова Г. Х., Скирzайло Т. О. Использование материалов об Универсиаде-2013 при изучении имени числительного в школе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 38

МЕТОДИЧЕСКАЯ ПОЧТА

Бабаркина О. А. Лексико-стилистические упражнения на уроках повторения :в IX KJiacce .. .. . . . . . ~ .. .. . . . . . .. . . . . .. . . . . . . . .. . . .. . . .. .. . . . . . 42 Коняшкина Е. В. Практическая методика Iюдготовки к написанию сочинения по кар1 .. ине . . . . . . . . . . . . .. .. . .. . . .. . . . . . . . . .. .. . .... . . . . . .. . . . . . . . 46

Такие разные уроки ...

БелЯ1tкина О. В. Заочная экскурсия на обобщающих уроках по теме ~имя прилаrательное~ в VI классе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4 9 IАржаников г. B.l Авторские знаки препинания (IX класс) . . . . . . . . . . . . . . . 52

МЕТОДИЧЕСКОЕ НАСЛЕДСТВО

Макароr: В. И. Академик А. А. Ш~ов о программе обучения русскому языку в среднеишколе (К 150-летию со (дня рождения ученого). . . . . . . . . . . . . . . . 56

1