Сегодняшний номер в значитель-ной мере посвящён моим впечатле-ниям как главного редактора, полу-ченным от недавнего визита в Париж.Поездка туда состоялась для менясовершенно бесплатно благодаряпомощи АНО «Центр поддержкиветеранов и патриотического воспи-тания молодёжи ’’Связь поколений’’»,а точнее, его исполнительного дирек-тора Сергея Васильевича Машина.

Дело в том, что центр организовалперевод на французский язык новой,недавно вышедшей книги о блокад-ном Ленинграде (о ней речь впереди).В Париже должна была состояться еёпрезентация. Я попал в состав деле-гации в качестве участника офици-альной концертной программы – вПарижском российском центре наукии культуры нужно было спеть парупатриотических военных песен. В прошлом году Сергей Машин при-сутствовал на презентации моегоаудиодиска о духовном осмыслениитворчества Высоцкого, и с тех порначались наши дружеские творче-ские отношения. Не скрою: такое вни-мание с его стороны мне было при-ятно. Париж в отличие от Нью-Йоркахотелось посмотреть очень давно.Вот так и осуществилась моя мечта –подышать воздухом ЗападнойЕвропы и увидеть собственными гла-зами, что же всё-таки там происхо-дит. Ещё раз – огромное спасибо за всё Сергею, моему искреннемудоброжелателю.

Другие материалы номера такжедержат руку на пульсе современнойжизни. Авторы журнала, как и всегда,постарались дать взвешенную, чест-ную и аргументированную духовнуюоценку всем наиболее значимымсобытиям, совершающимся как вРоссии, так и за её пределами.

ОТ РЕДАКТОРА

«Преподобные Антоний и Феодосий Киево-Печерские» –одна из ранних работ художника Сайды Афониной. Это – исторический портрет основателей православных монастырей XII века. На полотне отображён момент, когда Феодосий пришёл к Антонию с чертежами для строительства Успенско го собора и просит на это строительство благословение.

Позднее собор станет первым православным храмом в Киевской Руси — храмом Успения Божией Матери в Киеве.

Работа передана художником в дар АНО «Переправа».

Журнал «Шестое чувство»1 рекомендован к распространению в приходах Русской православной церкви отделом религиозного образования и катехизации Московского патриархата (резолюция отдела за № 07–1827 от 30.07.07)

«…Дви же ние «Пе ре пра ва», ста вя щее це лью по сте пен ное под ве де ниесо ци аль но ак тив ных, но ещё не ве ру ю щих на ших со оте че ст вен ни ков к по ро гу ду хов но го вы бо ра и ве ры, яв ля ет ся вос тре бо ван ным и ак ту аль -ным… Же лаю дви же нию до бить ся ус пе ха в вос пи та нии у сво их бу ду щихслу ша те лей осо знан но го и от вет ст вен но го от но ше ния к ми ру ду хов но му.На де юсь, что жур нал «Ше с тое чув ст во»1 как ор ган «Пе ре пра вы» ста нетсвя зу ю щим зве ном меж ду пра во слав ной тра ди ци ей Рос сии и де я тель но -с тью «Пе ре пра вы», га ран том её те о ре ти че с кой ос но ва тель но с ти и бо го -угод ной на прав лен но с ти».

Па т ри арх Мос ков ский и всея Ру си АЛЕК СИЙ II2007 год

Переправа4. Протоиерей Михаил Ходанов.

«Ах, милый Ваня, я гуляю по Парижу!..»

(духовно-путевой очерк. Москва-Париж, 2012)

16. Монахиня Евфросиния (Мухамедзянова).

Отец Иоанн Кронштадтский об Апокалипсисе

20. В. Петров. Освящение Морского собора

в Кронштадте – что дальше?

22. В. Киляков. Молебен

Индекс благородства32. А. Замостьянов. Княжеский подвиг

36. А. Пантелеева. Пророк в своём Отечестве…

На портале ПЕРЕПРАВА44. «Переправа» в Facebook

Исторический ракурс48. И. Савинова. Многострадальный митрополит

Дальнее зарубежье54. А. Большаков (Голландия). Сержант Миля

Литературная страница58. Н. Кокухин. Тимоха. Машутка

62. В. Строгова. Волшебное слово.

Основан в январе 2007 годаВыходит один раз в два месяца

Наблюдательный советпредседатель совета директоров

группы компаний «Сатори» А.В. Гусаров,президент корпорации «Эконика» А.А. Илиопуло,

президент ОТП Банка А.А. Коровин, руководитель инвестиционной группы М.М. Хури

Учредитель журнала Александр Нотин

Главный редакторпротоиерей Михаил ХодановЗаместитель главного редактора

Арсений ЗамостьяновЛитературный редактор

Василий ИрзабековДизайн и вёрсткаАлексей Молодцов

КорректураЮлия Познахирко

Редакционный совет:А.И. Нотин (председатель) –

президент АНО «Переправа», кандидат исторических наук;Г.М. Гречко – Дважды Герой Советского Союза,

лётчик-космонавт СССР, доктор физико-математических наук; К.М. Долгов – доктор философских наук, профессор,

главный научный сотрудник Института философии РАН, заведующий кафедрой философии, политологии и культуры

Дипломатической академии МИД РФ, заслуженный деятель науки РФ;

А.А. Замостьянов – кандидат филологических наук, литератор; А.И. Зотов – Чрезвычайный и Полномочный Посол РФ;

В.Ю. Катасонов – профессор, доктор экономических наук, заведующий кафедрой международных валютно-кредитных

отношений МГИМО (У) МИД России;М.Ф. Морозов – руководитель

«Обители ТИЛЬ: Терпение, Искренность, Любовь»;В.П. Пестерев – писатель;

игумен Пётр (Пиголь) –духовник Высоко-Петровского монастыря,

главный редактор церковно-исторического альманаха «К Свету»;В.Г. Распутин – писатель;

Л.П. Решетников – директор федерального государственногонаучного бюджетного учреждения «Российский институт

стратегических исследований»;М.А. Ходанов – протоиерей,

член Союза писателей России;А.И. Яцков – Санкт-Петербург

Адрес редакции:Москва, Донская площадь, 3, е-mail: info@pereprava.org

Формат 60х88 1/8, объем 8,0 п. л.Отпечатано в ИП «Пушкарёв»:

127550, г. Москва, ул. Прянишникова, д.8 А

Журнал «Переправа»зарегистрирован Федеральной службой

по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране

культурного наследия 17 декабря 2010 года. ПИ № ФС77– 43084

При перепечатке материалов ссылка на журнал «Переправа» обязательна.

Рукописи не рецензируются и не возвращаются.Редакция не несёт ответственности

за представленную рекламу.

Журнал издаётся на благотворительной и безгонорарной основе.Взгляды, изложенные в некоторых публикациях,

могут не совпадать с точкой зрения редакции журнала.© А.И. Нотин, 2012

В жур на ле «Ше с тое чув ст во» (ны не – «Пе ре пра ва») с ян ва ря 2007 го да и до послед не го ме ся ца сво ей жиз ни ра бо тал за ме ча тель ный об ще ст вен ный де я тель Рос сии, жи вая со весть на ро да, пи са тель, ре с та в ра тор, ис кус ст во вед и пуб ли цист Сав ва Ва си ль е вич Ям щи ков

1С 1 января 2011 года журнал «Шестое чувство» по решению редсовета переименован в «Переправу». Полное название: «Переправа. Журнал о душе и для души»

Духовно-светское культурно-просветительское издание

ПЕРЕПРАВА

4

«Ах, милый Ваня,

Я ГУЛЯЮ ПОПарижу!..»

ередо мной – дореволюционная открытка с нотрдамскими химерами. Они с мрачным выра-жением врубелевского демона взирают на кры-ши Парижа. Открытка эта в 60-е годы была при-везена моим отцом из Франции. Тогда ему былотридцать пять лет. Он ездил туда ещё при гене-рале де Голле в качестве корреспондента«Комсомольской правды». От отцовского визитав страну Вольтера и Луи де Фюнеса у нас в квар-тире надолго остался ещё один памятный суве-нир – маленькая железная Эйфелева башня.Позже у неё отломилась одна ножка, отец еёпериодически подклеивал, но позже башнякуда-то исчезла.

Теперь за столом – уже в другой квартире –сижу я и держу в руке новую Эйфелеву башню –точь-в-точь такую же, как и та, что пропаланавсегда в моём далёком детстве. Отец умер,мамы тоже нет, и некому показать это овеществ-лённое напоминание о прошлом. Я купил сувенирза три евро в Париже у подножия настоящей баш-ни, в ларьке, у бойкого продавца, похожего наперсонаж по имени Жулио из зачитанного поли-тического романа детства «Незнайка на Луне».

Помню, отец рассказывал нам с мамой обузких улочках Парижа, о Монмартре, о «МуленРуж». Картинка муленружской мельницы виселау нас в хрущёвке, и я помню, что всегда смотрелна неё с тихим восторгом. Казалось, что там, закартинкой, – многокрасочная, шумная и весёлаяжизнь. Так, в романтическом ключе, я и запом-нил это местечко и пребывал в счастливом неве-дении о его гораздо более приземлённомназначении вплоть до того момента, пока на моюпросьбу отправиться в «Мулен Руж» глава деле-гации, остроумный человек с военной выправ-кой, не сказал мне, вежливо улыбаясь:

– Батюшка, а нет ли в этом греха? Ведь эторайон, хм, проституток».

Подруга моей покойной мамы Юля была горя-чей поклонницей Парижа. В прошлом переводчи-

ца с французского, она часто вздыхала и говори-ла «О, ля Пари…». И с осуждением смотрела наменя, как я ем. «Во Франции, дорогой, так неедят. Там держат ложку у дальнего края тарелкии наклоняют её от себя, чтобы не пролить суп наштаны. А у нас всё время норовят наклонитьтарелку к себе. Ну просто тихий ужас…».

Лично меня Францию заставили полюбитьВиктор Гюго, Оноре де Бальзак, комик Бурвиль,непревзойдённый и нервный Луи де Фюнес и,конечно же, чудесный Жерар Филипп в ролиФанфана-тюльпана. В школе я, правда, узнал, чтов этой цидатели католицизма пролилось немалохристианской крови. Франция была родиной двухстрашных антиклерикальных революций. Марат,Дантон, Робеспьер, Конвент. В какой-то книге я,уже взрослый школьник, вычитал, что кРобеспьеру пришла жена известного политиче-ского узника, заточённого в Бастилии, и стала

Духовно-путевой очеркМосква – Париж, 2012

Прот. Михаил Ходанов

П

Фот

о –

М. Х

одан

ова

5

ПЕРЕПРАВА

просить за мужа. Робеспьер сидел молча, хму-рился и что-то размашисто писал. Она началабеспомощно плакать. Тогда он кивком велел ейпройти в другую комнату и вышел вслед за ней.Потом вернулся. Через некоторое время из ком-наты вышла несчастная обесчещенная женщина,которая посчитала, что таким образом она сумеетспасти мужа от смерти. Робеспьер продолжалписать. На её умоляющий взгляд он поднял голо-ву и сказал только одно слово: «Вон!».

И это тоже Франция. К ней на поклон ездилався наша аристократия, говорила по-французскии учила своих детей у французских гувернёров.Правда, сами французы нередко говорили, что у этих русских какой-то странный старомод-ный выговор.

Наши императоры не раз усмирялиФранцию. Мы воевали с Наполеоном и выигра-ли эту историческую битву. Вспоминаешь обэтом сейчас – и не верится. Вокруг – разгул гло-бализма и гуттаперчевые нейлоновые лицамультилюдей. Страны теряют национальныечерты, моя Россия уже который год живёт толь-ко за счёт нефти и газа, почти как колония. А измиллиардов уст по всему миру исправно инепрестанно возносится лишб одна горячаяспёртая молитва – мамоне: «Деньги, деньги,власть, наслаждение!». Маховики массмедиаперемолачивают жерновами утилитаризманеповторимые человеческие индивидуально-сти и подгоняют образы Божии под бесполыелекала женомужчин.

Увижу ли я ту Францию, которая загадочносмотрела на меня фата-морганой из безоблачно-го детства? Как встретят меня люди Европы?

Я – русский человек, священник, литератор. Я нехочу быть человеком второго сорта, в которыйнас вгоняют пропагандистские медиа Запада. Я не дикий, не варвар, не ретроград, не фашист.Я – христианин и люблю царское время России влице Николая Второго. Нет, всё-таки такой я имтам не нужен. Ни как христианин – это устарело,будущее – за панк-молебнами «девчонок» из«Пусси Райт». А монархизм – пугало. Раз монар-хист, значит, черносотенец и антисемит. Какойкошмар! Чей метастазно воспалённый мозгвыдаёт все эти мрачные сентенции? Хотя всёравно – когда-нибудь всё узнаем. Ведь правда-то во Христе непременно восторжествует. И раз-горятся над нами однажды не очередная пога-ная революция, не огонь и ужас глобального

катаклизма, не гнусные болотно-троцкистскиестрасти, а ясный и безбрежный Божий день.Доживём ли? Конечно. Если только будем тво-рить добро.

В Европу по шпаламЯ выехал в Париж в составе делегации от

«Центра поддержки ветеранов и патриотическо-го воспитания молодёжи ’’Связь поколений’’».Центр опубликовал книгу «871 день» НинелиКорибской. Одиннадцатилетней девочкой в бло-кадном Ленинграде она вела дневник, день заднём. Не так давно книгу перевели на француз-ский. Я должен был принять участие в её пре-зентации в Российском центре науки и культурыв Париже. На праздничном концерте мне былодоверено спеть военную песню Высоцкого.Собственно, благодаря Владимиру Семёновичу я

ПЕРЕПРАВА

6

бесплатно и прокатился через всю ЗападнуюЕвропу и оказался в легендарном Париже.

Поезд шёл через Польшу и Германию. Настеребили польские таможенники:

– Пан ма спиртное?– Нет.– Пан не ма спиртное? Добже. Бычь може,

пан сховал цигарки?Однако скучный пан не припрятал и сигарет.

Помню, нас загнали на запасные пути и переобу-ли поезд в новые колёса под узкие европейскиерельсы. При этом поднимали на гигантских дом-кратах. Захватывающее зрелище.

Справа и слева по всему пути следования,будь то Польша, Германия или Франция, нассопровождали зловещие надписи граффитчиков.При этом я, памятуя тезис о чистоте Европы, рев-ностно искал глазами полуразрушенные пристан-ционные постройки, коих тьма-тьмущая в России.Изредка они тоже попадались, даже в Германии,но вокруг преимущественно всё же царил поря-док. Чистота, пустые провинциальные городки иобилие возделанных и уходящих за горизонтполей. Каждое поле пересекают на расстояниипятидесяти метров друг от друга дороги-колеидля поливочных машин. Разумно. А почемулюдей-то нигде нет? А на работе они, на работе. В Германии я видел крошечные участки с кро-шечными же домами при железной дороге. Что-то вроде наших убогих придорожных дач. Но итам всё было прибрано, везде – цветы и согнутыеспины арийцев. Арбайтен унд дисциплинен!

Франция без французов?На парижском вокзале произошла заминка с

багажом. Мы замаячили у вагона и привлекливнимание местных полицейских. Они прошлимимо нас, поигрывая автоматами, с засученнымирукавами.

– Привет!– Бонжур!А вот и автобус. Водитель – француз

Даниэль. Это был первый из трёх французов, скоторыми я общался за все три дня пребыванияв Париже. Говорю немного гротескно, но…

Даниэль острил, нарочито громко произно-сил русские слова, энергично смеялся и лавиро-вал в миллиметрах от припаркованных машин поулочкам вечернего Парижа. Улочки и вправдубыли узкие.

Площадь Инвалидов, тут же дворец, вдалимелькнула громада Эйфелевой башни. Вот он,Париж в зелёных сумерках июня.

На улицах – редкие прохожие. Какие-то негрыв рабочих робах бойко переворачивают мусорныебаки. Стремительно несутся куда-то чёрные мото-циклисты. Мотоциклов там – как саранчи, они конкурируют с велосипедами во Вьетнаме. По утрам пол-Парижа мчится на работу

7

ПЕРЕПРАВА

на мотоциклах – в пиджаках и шлемах, сзади раз-веваются фалды, но едут с достоинством.

В вагоне я думал: вот попаду в Париж и раство-рюсь в его просторах, как это сделал однаждыгерой одного из рассказов Сомерсета Моэма (тотприехал в Сирию, увидел восточный базар, высо-кие пальмы, вечное синее небо, услышал гортан-ные звуки толпы и вдруг понял, что он приехалдомой. Он торопливо сошёл по трапу и исчез…). Нонет. Толпа отсутствует. Париж безлюден. Позже яузнал: в одной из крупнейших столиц мира всего-навсего 2 миллиона населения. То ли дело у нас –22 миллиона в одном флаконе с гастарбайтерами ипрочим переселенческим людом! От этого там, вПариже, и пробок не существует. Так, образуетсяпо утрам жалкий десятиминутный затор наЕлисейских Полях или же по пути в новый,отстроенный на окраине Парижа деловой центрнаподобие нашего краснопресненского.

Почему я упомянул о трёх парижанах? В Париже – разливанное море африканцев иарабов. Сегодня это практически их город.Европейское лицо Парижа ещё пока чуть про-глядывает в потоке евротуристов. Но все они –какие-то одинаковые, нейлоноволицые, с несхо-дящей гримасой улыбки и взглядом сквозь тебя.Да, тут друг на друга не смотрят. Мы, русские,воспитаны в другом, евроазиатском контексте.Нам почти органически характерен пристальныйвзгляд на приближающегося человека. Древниегены сигналят нам о потенциальной опасности:идёт враг. От этого и весь Восток до сих пор упи-рается кинжалами взглядом друг в друга.Бродил я когда-то студентом по улицамБагдада. Все прохожие буквально приваривают-ся к тебе взглядом и сворачивают головы:чужак... А уж если белая женщина там пройдёт,то – полный тринитротолуол и базар-вокзал.

Итак, Париж тебе в глаза не смотрит. По утрам он идёт на капиталистическую работу.Мужчины в тройках и галстуках, видел человекаи в блейзере. Красивый молодой человек с рос-кошной женщиной, чем-то похожий на покойно-го Александра Абдулова. И манеры те же.Удивительно.

Второй парижанин – хозяин бистро. Он раз-влекал нас, угождал вниманием, предлагалэкзотические блюда. Ушли сытые и довольные,взял недорого. О третьем парижанине – разго-вор особый.

Здравствуй, охмуриловка!В гостинице, где мы отдыхали в перерывах

между очередными походами, я включал теле-визор. Мне как журналисту было интересноузнать, есть ли отличие местного телевещанияот нашего российского. Увы, никакого различия.Всё одно и то же. Лукаво-кувшинные лики поли-тиков, актёры, стряпающие варева на кухне,

шизоидные перепалки-говорильни. Только всёещё хуже и бесцветнее. Актёры, как один,играют бездарно, сплошные гримасы и искус-ственные позы. Комедии – тошнотворное зрели-ще. За три дня видел только одну приличнуюпрограмму – мультфильмы для детей. Добрые исмешные. Наподобие нашей «Варежки».

Гостиничные впечатленияИз окна номера выглянул во двор – там лило-

вый негр жёлтой метлой мёл улицу. На руках унего были голубые резиновые рукавицы. Редкоезрелище-сюр. Вспоминал какой-то фильм, гдена героя ночью наезжает машина, а за рулём-тоникого и нет, только на самом на руле – белыеперчатки. Тот же негр… К неграм мы, советскиелюди, всегда относились как к братьям и любилиих. От одного вида негра – и даже от одноготолько слова «негр» – в голове включается пес-ня «Чунга-чанга» и плещется океан с банановы-ми пальмами. И вертится ретроспекция мульт-фильма «Каникулы Бонифация».

У одного негра я с удовольствием купил безделушки. Не исключаю, что втридорога. Это – неподалёку от Эйфелевой башни.

Нашу группу распределили по несколькимточкам. Кто остановился непосредственно вкультурном центре, кто уехал на окраину, а явместе с двумя другими членами делегации –вице-адмиралом Тихоокеанского флота КиромГеоргиевичем Лемзенко и заслуженным учите-лем России, профессором Виктором ПетровичемГоловановым – расселился в центре Парижа вотеле на улице Вилла де Сакс. Комната быларассчитана на двух человек, но её вполне по-советски уплотнили до трёх. На гостиничномязыке это называлось – «третий с подселением».А произошёл этот расселенческий раскардашиз-за того, что наш приезд совпал с визитом вПариж Президента России. Его команда занялавсю гостиницу в посольстве, а нас вытурили. Но что Бог ни делает, всё к лучшему. Мы втроемчувствовали себя вполне свободными и самиустраивали себе экскурсионную программу.

Каждое утро профессор выходил из ванной,осматривал нас, спящих, и со старшинской угро-зой в голосе командовал: «Рота, подъём!» И ротав лице вице-адмирала и протоиерея послушноподнималась на утренний развод.

Шведский стол и американосыПо утрам в гостинице мы бесплатно при-

общались к шведскому столу. Официанты ужевыглядели усталыми и вялыми, но никогда незабывали спросить, из какого мы, собственно,номера. С нами делили фуршет и американцы ввоенной форме. И хотя вели они себя не очень

ПЕРЕПРАВА

8

громко, всё же чувствовалось, что янки здесь –на правах хозяев. Вице-адмирал сразу же при-влёк их внимание своей боевой выправкой. А вообще на мероприятие в РЦНК он привёзвоенный мундир с тяжёлым иконостасом орде-нов. И я, активно уничтожая шведский стол,думал: вот бы адмирал надел на завтрак свойпарадный мундир, чтобы американосы выпали в осадок: русские идут!

Чудо Эйфеля…Приближаясь к башне, я прилежно снимал

её с разных ракурсов. Она и вправду впечатляет.По сути, это одно из чудес света. Невиданноеторжество металла и миллионов заклёпок. Пододной из ног башни – позолоченный бюст архи-тектора Эйфеля.

У подножия чуда – огромная очередь изленивых иностранцев. Все терпеливо ждут про-хода на лифт. Не хочешь лифтом? Пожалуйста!Шагай в маленькую очередь. Там подъём по сту-пенькам хоть до самого верха. Мы с вице-адми-ралом (а ему восемьдесят!) пошли наверх пеш-ком. И очень скоро поднялись на шестьдесятметров в царство из замысловато сплетённыхжелезных конструкций. Такого мощного спринтаот адмирала я не ожидал. Что ж, это – особоепоколение. А вообще с ним было надёжно. Онхорошо ориентировался в незнакомых местах,запросто общался с разными людьми и был, какговорится, совершенно не зажат. Только благо-даря ему мы ни разу никуда не опоздали.

До самой верхней точки мы подниматься нестали. Походили, посмотрели на все сторонысвета. Красота! Яркий солнечный день. Туристы,особенно из Китая и Кореи, – горластые, гортан-но-отрывистые, все как один в узких пиджаках инакачанные. Норовят то и дело стукнуть другдруга или показать приём. Эдакие мелкие клоныДжеки Чана.

Вспомнил песню Высоцкого «Ах, милыйВаня, я гуляю по Парижу!» и стал исподволь изу-чать себя – а не хочется ли и мне плюнуть с баш-ни «на головы беспечных парижан»? Нет, незахотелось. Растём духовно, ВладимирСемёнович, а вы говорите!..

В маленьком парке под башней мы с адмира-лом сели на скамейку – передохнуть, и были ата-кованы местными цыганами. Правда, в отличие отсвоих российских коллег они вели себя негромкои не тянули за рукав. Таборный рейд работалодними глазами – в них было написано сплошноеи требовательное страдание: ну дай же ты хотя быеврик! Кто-то из них принёс нам даже бумагу поддокумент для сбора подписей. Там были поимено-ваны страны, и среди них – Russia. Внизу написа-но что-то про неотложную помощь инвалидам.Мы не поверили и отказались. В ответ были про-сверлены недобрыми магнетическими взглядами.

9

ПЕРЕПРАВА

ПЕРЕПРАВА

10

В другом месте более удачливый мошенникна машине ловко развёл моих спутников нажалость. Жирный и ухмыляющийся, он «лепил»им «горбатого» о том, как его жестоко избили иограбили в «Мулен Руж» и что теперь ему срочнонужны деньги на авиабилет в Токио. «О, мон-сеньоры, вы, конечно же, русские! Только у вастакие добрые и участливые лица!» И сердоболь-ные русиш камарадос участливо (а как же иначе,ведь человека надысь извалтузили и обобралидо нитки!) снабдили страдальца кто чем мог, ина том дело, к счастью, завершилось. О, доброеи доверчивое русское сердце, сколько раз тыещё подведёшь нас под монастырь с проходим-цами от узких улочек и больших дорог!.. Не от этого ли вступаем бессловесно и покорно в ВТО?!..

В общественном парижском туалетеНе удержусь и от темы общественного туале-

та. Это крайне актуальная тема, особенно в такихместах, как Эйфелева башня и Лувр. Толпастраждущих осаждает какой-то пятачок, гдерасположен спуск наподобие подземного пере-хода. Вход туда бесплатный, но на контроле –два здоровенных негра в униформе – он и она.Оба чуть ли не хватают тебя за шиворот, активноподталкивают – гоу, гоу! Над головой надпись –«Внимание! За индивидуальными кабинкамиведётся видеонаблюдение». Привет террористами «голубым»! Привет граффитчикам и «надписямна русском языке!» Кстати, не про этот ли туалетписал В.С. Высоцкий?

Народ недоволен, но всё так же заученноулыбается: «Тerrible!!!». В общем, туалет – он и вАфрике туалет. Правда, в Российском культур-ном центре туалеты всё-таки покультурнее.

Российский культурный центрВ Российском культурном центре – тишина,

хранящая отзвуки советских времён, десятиле-тий непростой дипломатической жизни.Вежливые, но не очень разговорчивые сотруд-ники, по разным углам сидят русскоговорящиефранцузы, а в зале идёт репетиция народногоансамбля, который также приехал в составенашей делегации на мероприятие.

Народу на презентацию пришло не так уж имного, но все прибывшие оказались весьма име-нитыми людьми, а кое-кто даже и баронессами.Я спел им песню Высоцкого «Кто сказал – всёсгорели дотла…», и она была неплохо принята.Правда, впоследствии в официальных отчётах насайте Центра науки и культуры в Интернете обомне никак не упомянули, уязвив мою мелкую гор-дыню. Но, может, оно и к лучшему.

Потом был ночной ресторан. Французы застоликами, увидев меня с гитарой, громко тре-бовали «Калинку-малинку» и стучали вилками,но я отмахивался – «staro», дескать, и «lohmato».Пообщался с руководством посольства и неко-торыми крутыми предпринимателями.Приличные люди, ненавязчивые речи, тон –вполне человеческий, не покровительственныйи не надменный. Все в пиджаках и галстуках,культурные здравицы и радужные тосты, в мерускромные машины.

Французские нравыГоворят, что отличительная черта францу-

зов – жадность. Мужчины у них якобы жадные, аженщины крайне редко моются, предпочитаяпользоваться парфюмом. Ничего не могу сказатьпо этому поводу. Из фильмов только знаю, чтоони – большие любители поесть и завести аму-ры. А ещё молва утверждает, что француженки –самые красивые женщины в мире. Опять умолчу,вспомнив о прекрасных русских девушках, укра-инках и полячках.

Из личных наблюдений могу сказать следую-щее: французы не очень дисциплинированны.Это не немцы. И нам они в этом плане гораздоболее понятны. То есть они могут неожиданноотчебучить что-то весьма экстравагантное.Выбросить вещи из окна на головы прохожих.Безнаказанно пнуть дорогую машину. Крикнутьтебе ни с того ни с сего в ухо «мерд!».

Французы очень любят собак. Собака можетоставлять в Париже свои кактусы абсолютно гдеугодно, хоть на Елисейских Полях, хоть в самомЛувре.

На переходах французы нет-нет да и пробе-гут на красный свет. А мы, между прочим, стоялиперед светофорами как истинные арийцы, дажена совершенно пустых перекрёстках. Знайнаших, йа-йа!

А в остальном они – генетически наши братьяво Христе. Католицизм – исторически самаяблизкая к православию конфессия. А первыедесять веков мы – восточные и западные хри-стиане – вообще были вместе. И этого со счетовне сбросить. Главная наша схожесть с Европойвсегда лежала и лежит в религиозной плоскости.

Интернационал на колёсахИз семи таксистов, приезжавших к нам в

отель по вызову от портье, все семь водителейбыли иностранцами по найму. Турок (самый раз-вязный), итальянец, испанец, японец, китаец,поляк и, наконец, араб из Марокко. Вот уж я сним наговорился по-арабски… Моим познаниямон был несколько удивлён, но тоже разговорил-ся, и тут же – о Путине. Что, дескать, не тот пре-зидент нужен России и что последняя полностью

11

ПЕРЕПРАВА

перестала помогать арабам в их борьбе с«сыхьюнийя» («сионизм – ар.) И, панибратскипохлопав адмирала по плечу, засмеялся сосмыслом и продолжил обличения: «На улицахПарижа – украинские проститутки». И – нервно:«Куллиш зифт» («Всё плохо» – ар. диал.) «Фи кулли макян нафсу ши» («Везде так»), –стоически ответил я, заканчивая напряжённыйразговор. Адмиралу панибратство марроканцане понравилось.

Парижское метроПопасть в метро оказалось для нас делом

непростым, хотя парижане буквально струилисьмимо нашей группы в пропускные автоматы.Кое-что здесь со входом и с карточками было нетак, как у нас, и мы никак не могли схватить суть.Гид в конечном счёте помогла нам всем безбо-лезненно пройти внутрь. Ехали мы в основномнад землёй, но порой ныряли и вглубь. Вагонывсе достаточно обшарпаны, они похожи на авто-бусные салоны, такие же узкие проходы, и всесидят как в электричке. Там сиденья не продоль-ные, как в Московском метрополитене, а перпен-дикулярные относительно стен. В глаза другдругу евронарод опять не смотрит, как будто бывокруг разлит космический вакуум. Правда, кактолько кто-то встаёт, его место тут же занимает-ся неким ловким пассажиром. Помню шум колёс,проносящиеся улицы Парижа и пасмурную пого-ду. И перроны, как на железнодорожном вокза-ле. Там нет таких вестибюлей, как в нашем мет-ро. Перрон, а справа и слева от него – поезда.

Так что метро в Париже – так себе. Не фонтан.

Кое-что о бомжах и кожаных плащахМы гуляли неподалёку от Лувра. Вдруг мимо

нас деловито прошло двое бомжей в кожаныхштанах и кожаных же плащах. Круто. Однаколица – помятые и испитые. Я прислушался. Ониговорили… по-русски!.. «Братан, ты прикинь,канкретно… Ослиная моча, а не пивасик!».Откуда они в Париже? Вспомнил фильм «Бег»,генерала Черноту-Ульянова под мостом Сены вкальсонах со шнурками. Но эти – из иной серии.Приехали и постепенно опустились? Да, под-няться здесь исключительно трудно. Никто нико-му, особенно чужой и пришлый, здесь не нужен.Устроиться на работу исключительно трудно,подняться по социальной лестнице практическиневозможно. Ты – никто и имя твоё – никак.

Ещё одного бомжа я увидел на крытой авто-бусной остановке. Это была рыжеволосая жен-щина лет сорока. В глазах её застыли страдание иболь. Правда, ночевала она в чистом спальноммешке и была неплохо одета. Парижские бомжи вотличие от русских так же безмолвны, как и фран-

цузские цыгане. Видимо, это влияние жестокойкапиталистической жизни. Но повторюсь – онипросят глазами. Эта женщина, какой-то неулови-мой чертой похожая на мою мать, тоже рыжево-лосую и со страданием в глазах (мать мучилась отубившей её болезни), вызвала во мне целую бурюэмоций. От Парижа у меня остались три впечатле-ния – глаза этой несчастной женщины, Эйфелевабашня и кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа. Нет,было ещё и четвёртое впечатление – маленькаябосая девочка на каменных плитах притвора в соборе Парижской Богоматери.

Русские кресты и берёзыНа кладбище Сен-Женевьев-де-Буа нас

ждала частный экскурсовод. Она уже давно

ПЕРЕПРАВА

12

живёт здесь, в предместьях Парижа, поёт в мест-ном церковном православном хоре, принимаетэкскурсии. У нас было всего два часа времени.Наступил светлый вечер. Мы вошли на террито-рию кладбища и оказались на кусочке русскойземли. Я вообще люблю кладбища. В них –дыхание вечности, сакральное потустороннеепространство, мир и покой, прелюдия рая. Я слышал, что несколько лет назад возник кон-фликт с местными властями по поводу кладбищаи его статуса, но дело вроде бы уладилось.Тогдашний премьер России В.В. Путин выделилна содержание кладбища, кажется, тринадцать

миллионов евро, и дело радостно задвигалось.Сейчас – это образцовое кладбище, до болиуютное, с рядами и аллеями кипарисов и туй,берёз и можжевельника. Кресты и надгробья,имена героев Белого движения – дроздовцев,колчаковцев, корниловцев, медсестёр милосер-дия. Покоятся там и наши известные соотече-ственники – Иван Бунин, художник Коровин,Андрей Тарковский, Александр Галич, предста-вители высшего света царской России…

И только одна могила омрачила моё настрое-ние – Феликса Юсупова. Человек с нетрадицион-ной ориентацией, бегавший по ночномуПетербургу в женских одеждах, убийцаГригория Распутина, личности неординарной,поистине выдающейся, почти единственноговерного друга царской семьи, практически вовсём оболганного и опороченного. От могилыдохнуло страшным временем революционногоразброда, всеобщей резни и духовного смяте-ния. Помню, даже особо чтимая мною преподоб-номученица, великая княгиня ЕлизаветаФеодоровна Романова с симпатией относилась кФеликсу, называя его героем, «убившим жутко-го человека». А вот её сестра – страстотерпицаимператрица Александра думала совершенноиначе. Равно как и другой страстотерпецНиколай Второй. Кто прав, кто заблуждался?Ведь все они – святые. И я думал – даже свя-тость (а у неё тоже есть свои степени) не даётгарантии от неверных суждений. Вспоминалсяотзыв одного старца о другом – «брат – святойжизни, но безыскусный, духовником никомубыть не может». Интересно, правда?

Я совершил литию, помянул всех, кого запом-нил, и сугубо – Андрея Тарковского и АлександраГалича. Эти люди, несмотря на все свои творче-ские перипетии и ломки, были во многом внут-ренне честны, искренне стремились к Богу ипытались идти по жизни прямо. Хотя всё иммешало – и самостийная, духовно неоформлен-ная гениальность, и бурлящая кровь, и политиче-ские предвзятости. Глядя на могилу Галича, сослезами вспоминал его предсмертные строчки:

Когда я вернусь, я пойду в тот единственный дом,Где с куполом синим не властно соперничать небо…Где ладана запах, как запах приютского хлеба,Ударит в меня и заплещется в сердце моём.Когда я вернусь… А когда я вернусь?..

А его эпохальная песня «Генеральскаядочь»!? В ней тоже – великая и горькая правда оРоссии. Странная у него была и жуткая смерть.

Упокой, Господи, рабов Твоих и прости имвся их согрешения...

13

ПЕРЕПРАВА

Нотр-Дам де ПариНаша гид из культурного центра, узнав, что я

священник, сказала мне тет-а-тет:– Сходите в пятницу в 15 часов в собор

Парижской Богоматери. Там состоится служба,где будет вынос Тернового Венца Спасителя.

Да, есть во Франции такая великая святыня.Она хранится в Нотрдамском соборе. Частьшипов с него роздана для поклонения в разныехрамы христианского мира. Взглянуть на святы-ню хотя бы издали очень хотелось. Может, радиэтого Господь и благословил меня быть здесь…

Мои спутники поначалу не проявили особогорвения зайти в собор. В них заговорило атеисти-ческое прошлое, прикрытое, правда, современ-ными толерантными рассуждениями. Тем неменее, догадавшись, откуда у данной проблемырастут ноги, я проявил некую настойчивость инастоял на своём. И мы вошли внутрь. Одному изспутников стало «плохо» – повсюду витал запахладана, а для бывшего советского человека,который сидит в каждом из нас, церковные аро-маты по некоторым причинам бывают тяжелы ивызывают порой самые негативные ассоциации.Православный человек сказал бы: «Это бесуладан не нравится, вот он человека и крутит,восстанавливает против храма» Но сказать таксвоим маститым и титулованным спутникам я,понятное дело, никак не мог. И всё-таки мывынос Венца посмотрели. Мимо нас прошла про-цессия из кардиналов, священников и дьяконов.Они были в красных и белых облачениях, аТерновый Венец несли на бархатной подушке.От него исходило сияние, он был обрамлён дра-гоценностями. Венец возложили на специ-альное возвышение, и началась служба.Верующие сидели на скамьях, кто-то стоял наколенях и молился, кто-то пристально слушалречь проповедника. Тут и там появлялись мона-хини – чинные, со строгими и одновременноодухотворёнными лицами.

Да, непросто нашему брату католику в совре-менном западном вертепе. Они уже прошлилавину осуждений и освистывания массмедиа за«ретроградство», «нетолерантность», за «голу-бизну» и прочее (мы пока еще только на очере-ди. Хотя, нет, и у нас уже всё началось – с «ПуссиРайт», глумление которых над Церковью либе-ральные СМИ ежедневно приветствуют и улюлю-кают). Мир здесь не любил Христа так же, как и всекулярной России. Всё одинаково. И я с сочув-ствием вглядывался в лица простых пожилыхкатоликов, мужчин и женщин. Служба и молит-ва – их единственное отдохновение. И – Христосв тайнике сердца.

Повсюду – витражи, разноцветные стеклян-ные узоры, высокие своды, полумрак. Играеторган. Его потрясающие готические звуки вош-ли в сердце и разорвали пелену равнодушия и

ПЕРЕПРАВА

окаменённости. Как красиво и торжественно,как дивно! В памяти почему-то всплылКвазимодо со своей неразделённой любовью кпрекрасной цыганке Эсмеральде. Её статуэтка вдлинном красном платье стоит во всех витринахпарижских магазинчиков с сувенирами. СамогоКвазимодо, правда, я там не увидел. Очень хоте-лось подняться вверх и отснять таинственныххимер. Однако мои путники на этот раз ответилимне дружным и решительным отказом.

– Отец Михаил, душно, пошли на выход!Всё понял, духовный перебор, пошли.Какая-то восторженная женщина привела в

собор маленькую дочку, которая тихо стояла надревних плитах собора. Её ножки были босые, алицо светилось, как у ангела.

Проходя мимо церковной лавки, обратилвнимание на явно завышенные цены сувенирови разных мелких золотых медальончиков.Знакомая картина.

Интересно, а почему всё-таки Нотр-Дамоблеплен химерами? Может, они – символытёмного мира, который тщетно пытается про-никнуть в святыню? Или всё это – отзвуки духов-ной брани между христианским искусством исветскими архитектурными тенденциями?

Третий парижанин– Надо покататься на катере по Сене – иначе

впечатления от Франции никакого не будет.Слова профессора прозвучали как приказ. И

рота замаршировала на катер. Перед нами – деревянный мост. Его ограда –

вся в золоте, блестящем и переливающемся, каккаскад солнечных бликов. Вблизи оказалось,что всё золото – это сплошные замки и замочки,которые, оказывается, защёлкивают на мостутуристы, чтобы, по поверью, ещё раз вернуться вПариж. Уличный музыкант играл на тарелках исковородках. Навстречу нам шли две клоунессы,одна – в рыжем парике, другая – в красном. Науглу моста мальчик-турок торговал водой.Клоунесса бросила ему евро и ловко схватилаполетевшую к ней бутылку воды. Уличная сцен-ка с настроением шапито.

Около билетной кассы вижу наконец третье-го настоящего парижанина. Это – француз-аккордеонист. Он сидит на маленьком стульчикеи играет «Над крышами Парижа». Даю емунесколько евро, прошу разрешения сфотографи-ровать. Кивком разрешает. Восторженно сни-маю. Ну какая же Франция без аккордеона?!

Мы плывём по Сене. Медленно остаютсяпозади величественные серые стены Нотр-Дама. Сюда, в Сену, французские революционе-ры сбрасывали когда-то монахов и монахинь,топили штабелями молодых христиан, привязы-вая парней и девушек друг к другу. Этой извра-щённой жестокостью и дьявольским азартом

французские карбонарии очень напоминалидьявольский разгул большевиков. И действи-тельно, везде, во всех революциях – одинако-вый почерк. Дышит жажда убийства, насилия иинфернальная ненависть ко Христу.

На берегу Сены лежали праздные люди. Кто-то из них лениво глазел на катер, кто-то чуть лине открыто занимался «любовью».

Пикантный сыр в поезде «Париж–Москва» и Джером К. ДжеромНа улицах Парижа ещё висели плакаты с

выборов. Тут и там мелькали полицейские.Около отеля на соседней улице фермеры заво-зили палаточные конструкции для утренних рас-продаж. Рабочие, разрывшие огромную яму нанашей улице, вновь закапывали её на ночь,складывая ломаный асфальт в огромные белыемешки на обочине. Всю ночь тут снова будутходить машины, а утром всё разроют опять.Таковы законы.

С трудом нашли ночной магазин-универсам инакупили сыра, колбасы, соков и вина на сувени-ры. Продукты – неплохого качества. Один музы-кант из группы, уподобившись персонажу изДжерома К. Джерома «Трое в лодке», купилголовку превонючего пикантного сыра и впо-следствии пронёс её в поезд. Помню, в вагоневсю дорогу стоял гнилостный запах сырых муж-ских носков и тянучих солдатских портянок. Нехватало только джеромовской пассажирки,которая бы сказала: «Молодые люди, стыдно такиздеваться над замужней женщиной». Но, какоказалось, это был всего-навсего сыр. Когдамузыкант зароет его остатки где-нибудь у себяна даче, его пенаты, по словам незабвенногоДжерома, будет осаждать чахоточный и прочийбольной люд, жаждущий исцеления от неожи-данно открывшегося в России чудотворногосероводородного источника.

Вместо заключенияПо правде, впечатления от Франции были

невесёлые. Я не мог оставаться там просто тури-стом, я смотрел на всё глазами священника. И видел: французам тоже нелегко. Париж рос-кошен и прекрасен, но какое-то невидимоенапряжение витало над великим городом.Отрешённые взгляды, агрессивные и замкнутыев себе чернокожие гастарбайтеры, затаившийсяВосток на парижских улицах. Ещё свежи в памя-ти массовые поджоги машин, внаглую совер-шённые восточными подростками. Такие вещинапрочь и надолго убивают всякий покой ицивилизацию. Всплывают в памяти и кадрыдепортируемых цыган во французском аэропор-те, и отношение к этому инциденту наших либе-

14

15

ПЕРЕПРАВА

ральных СМИ. «Ах, как это ужасно, где свобо-да?» А там – наркотики и сплошное нарушениеэлементарных законов. Опять – двойные стан-дарты. Всё боятся, что в России может произой-ти что-то похожее и кого-то наконец попрут навыход. Ну да ладно.

Дух христианства почти незаметен, он рас-творился в эфире и стал тонким в долю микрона,как полуразрушенный озоновый слой земнойатмосферы. Безраздельно царят дух мамоны,страсть наживы, капиталистические рабочиебудни. Человек запаковывается в костюм, идёт вофис или на завод «Рено», чтобы зарабатыватьденьги на жизнь и на тривиальный потребитель-ский досуг. Всё продаётся и покупается.Монсеньор, купите часы! Господин, купитекостюм! Мушчина, купите любовь!

В Париже я ощутил великую взаимную раз-общённость людей, даже внутри городскогонаселения, не говоря уже об иностранцах. Такоеощущение, что каждый существует исключи-тельно сам в себе и для себя. И всё же я воФранции – всего три дня и пока ещё мало чтоосознал. Нельзя делать скоропалительные гло-бальные выводы. Франция – великая страна, иеё прошлое – весомая часть общемировой исто-рии. Париж живёт своей жизнью, невидимойдля посторонних глаз. Знаю только одно: всётам серьёзно. Что происходит сейчас на улице

Вилла де Сакс? Куда направляют свои стопырусскоязычные бомжи, что делает красавец-аккордеонист с Сены? Светит ли над Парижемяркое солнце или же там, наоборот, идётдождь?

В Париже мне было довольно одиноко.Только на кладбище чуть растопилось сердце.Да ещё милые попутчики скрасили мою малень-кую жизнь родным русским менталитетом.Спасибо адмиралу и профессору за их доброе комне отношение! И всё же слова Высоцкого оПариже и пассатижах то и дело прокручивалисьв сознании. Забыл сказать: на наше мероприя-тие-концерт должна была приехать МирейМатьё, но что-то там у неё в последние минутыне срослось. Вроде бы неожиданно изменилосьрабочее расписание её встреч. А жаль. Личномне очень хотелось спеть в её присутствии.Гордыня? Увы... Немощен человек.

…По утрам на русском кладбище, на над-гробные плиты наших соотечественниковложится прозрачная роса. Это капли их слёз попотерянной любимой Отчизне. Мы же, возвра-щаясь в Россию, несём в сердце надежду, что еёбудущее ещё может измениться к лучшему. Нехочется верить, что всё уже потеряно и что нашудел – лишь идентичные надгробные плиты ибеззвучная горькая роса из слёз.

ПЕРЕПРАВА

16

аждый из Святых Отцов, приступающих к этойтаинственной книге, непременно вносит своюлепту в её главный замысел: вместе с драмоймироразрушения вслед за Иоанном Богословомсозерцаем ликование мирообновления. «Ей,гряди, Иисусе!» Да будет так со всеми теми,которые ожидают пришествия Господа, как ноч-ные стражи ждут утра. Для нас особенно необхо-димы толкования о. Иоанна. На закате его жиз-ни Господь «отверз ум к разумению Писания»почти современному нам святому-чудотворцу. Вэтом труде вдохновенный молитвенник предста-ёт перед нами глубоким мыслителем, связавшимнаучные достижения человеческого разума сразгадкой тайн сотворения мира, в котором мыживём, и замысла Божия о нашем предназначе-нии. Имеющим уши он пророчествует о том, чтозастанет Господь в момент Своего второгоПришествия, какими должны быть мы, чтобы«дожить до обещанной человечеству поры, ког-да благодатный Свет сделается достояниемчеловечества, если не всего, то по крайней меретой его части, которая не совсем утратила вос-приимчивости к духовному Свету Истины».«Конечно, без борьбы с тьмою нельзя воспри-нять свет благодати. Где же поле этой битвы,чтобы знать, куда стремиться на брань? Тому, ктоищет истины, надо уметь отличить истинное отложного, пророка от лжепророка».

Главная опасность нашего времени – этосмешение истины с неправдой. Имея уверенияСамого небесного Архитектора, что никакиевраждебные силы не поколеблют и не одолеютЦеркви до последнего дня, ясным взором о.Иоанн видит возникновение из земли здания,противоположного истинному Христову строе-нию – это Вавилон, или царство красного драко-на, бога века сего, и учит искусству находитьпуть спасения среди пыли вавилонского строе-ния. «Стократ лучше быть безымянным рабом вэтом доме Его, чем именитым и славным строи-телем Вавилона, конец которого погибель и веч-ная мука в озере огненном и серном».

Сожалея о тех, кому «несносный шум житей-ского моря», отвлекая мысль о ЦарствеНебесном, не даёт подумать о будущем веке, онпризывает нас к внутренней созерцательной

способности, очищенной слезами покаяния».Великое счастье – обнять созерцательною вероюблага будущего века. Становится тогда понят-ною цель земной жизни, причины претерпевае-мой тесноты, от которой подчас захватываетдыхание, как у утопающего. Всё это легче пере-носится с терпением в надежде, что близокконец, который увенчает терпение и заставитзабыть всё неприятное, и не только забыть, но ижалеть, что мало перенёс». Многие предпочтутэту блудницу истинной невесте Христовой – свя-той Соборной Апостольской Церкви, и из её чадотступит целая треть.

Великий проповедник покаяния, святой о.Иоанн Кронштадтский идёт с этой миссией кчитателям, предупреждая православных о том,что и они, если оставят пути заповедей Божиих ивоспримут начала, противоположные Истине,пойдут по пути еврейского народа, избранногонекогда по заслугам народом Божиим.

Израиль отверг своего Избавителя, изменилему не среди недостатка в посещении, а напро-

Монахиня Евфросиния (Мухамедзянова)

К

Отец Иоанн Кронштадтский об Апокалипсисе

17

ПЕРЕПРАВА

тив, в переизбытке его. То было время, когдаизучение Закона Божия сделалось общимдостоянием через умножение школ, или сина-гог, где книжники трудились в изъяснении зако-на день и ночь. Разве и сейчас, как тогда, не рас-ходятся изъяснения их с истиною потому, что«умственное развитие своё прилагали к такомуделу, которое доступно младенцам по развитию,но чистым по сердцу». Старейшины иудейскиебыли первыми нарушителями Закона Божия.Обличаемые светом Христова учения, они возне-навидели Его самого и замышляли предать егоРимскому правительству как народного возму-тителя. Пришлось придавать своим личным сче-там характер будто бы политической и патриоти-ческой необходимости. При укоренившемсяпонятии о наследственной от Авраама правед-ности проповедь о необходимости добродетелистановилась непонятной и даже лишней.Довольные своим происхождением от другаБожия Авраама, они мечтали только о выгодах,какие они извлекут от славного воцаренияМессии Царя Иудейского.

Образованное сословие понимало, что уче-ние Христово направлено к исправлению пороч-ной жизни, но ещё менее, чем народ, располо-жено было следовать учению Мессии, возве-щавшего Царство, которое не от мира сего, сво-боду от железного ига, только не римского, агреховного. «Могло ли обещание такой свободыисправить тех, которые полагали свободу в раз-нузданности сибаритских вожделений?».Фарисеи знать не знали никакого греховногоярма, признавая все поступки свои вдвойне пра-ведными, как по священному происхождению отАвраама, так и по заявляемой ими на каждомшагу ревности в наружном соблюдении закона.Кроме этих заслуг они считались представителя-ми богоизбранного народа, ревнителями егополитической свободы, а потому святыми,достойными царства земного и небесного.

В последние дни Своей земной жизниГосподь произнёс в иерусалимском храме вели-кое обличительное слово слепым вождям, почи-вавшим на законе, но не исполнявшим его.«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры…»(Мф., 23:23). Книжники и фарисеи были не толь-ко примером беззаконной жизни, но и учителя-ми порока. Они внушали неуважение к важней-шим заповедям Божиим ради уважения к запо-ведям суетной мудрости человеческой. «Вождислепые, оцеживающие комара, а верблюдапоглощающие». Они были полны хищения инеправды при благовидной внешней жизни. Нисуд, ни геенна нисколько не страшили их частич-но потому, что они не верили, а частично из-затого, что это представлялось в абстрактнойотдалённой будущности. За то, что избранныйБогом по заслугам предков Авраама, Исаака иИакова народ преткнулся о наследственность

этих заслуг, получаемых без личной собствен-ной добродетели, преткнулся о предпочтениемессии политического перед Мессией, Царствокоторого не от мира сего, он лишается покрови-тельства Божия, и в нём начинают разгоратьсястрасти политические. Маска лицемерия внезап-но спала сама собою. Синагога сознательносовершила богоубийство, навыкнув оному отсамого дьявола, ибо служила ему с рабскойпокорностью вместо Бога. Мятеж против Богазаслуживал того, чтобы Бог оставил иудеев напроизвол их собственных страстей. Это высшаямера наказания. Того же следует ожидать и прикончине века.

В последние века сатана начал искусновыбрасывать за борт из спасительного ковчегаЦеркви всех не сумевших противостать псевдо-учительству лжепророков мира сего. И избран-ные будут подвержены великой опасности утра-тить навык побеждать утончённые хитростилукавого. И в недрах Церкви меч слова Божия

ПЕРЕПРАВА

18

произведёт разделения, отделив разумныхсердцем от тех, чьё сердце заглушено заботамии богатством, и от тех, кто отличается непосто-янством: верует только тогда, когда всё хорошо.

Велико долготерпение Божие, но когдаоткладывание суда будет опасно для праведни-ков, сохраняющихся неповреждёнными средиразвращения современников, хотя и будет ихочень немного, страшный суд Божий состоитсянеминуемо. И образом его поставленыВсемирный потоп и казнь пяти содомских горо-дов. Потому так настойчиво напоминает Господьв послании семи Асийским церквам, что ненави-дит дела николаитов, до изнеможения преда-вавшихся разврату плоти.

О. Иоанн относит слова Откровения, обра-щённые к Ефесской церкви, к римско-католиче-ской церкви. Оскудение любви относит к печаль-ной памяти инквизиции. Упадок нравов в пред-стоятелях связывает с идолопоклонством, т.е.язычеством. Их ревность заменилась ревностьюк мирским целям. На место славы Божией стави-лась слава Рима, и на место имени Божия – имяримского престола. И участь Эфеса, светильниккоторого был сдвинут, т.е. престол Ефесскоймитрополии перешёл в Константинополь, ожи-дает в конце времён и ветхий Рим, гибель кото-рого совершится в один день, как сказано вОткровении. Впрочем, эта печальная участь некоснётся истинных христиан в Риме. «Услышаля, – говорит Иоанн, – иной голос с неба, говоря-щий: выйди от нее, народ Мой, чтобы не уча-ствовать вам в грехах ее и не подвергнутьсяязвам ее» (Откр.,18:4).

Относимое к той или иной историческойцеркви имеет приложение и ко всем последую-щим векам в истории вселенской Церкви, «ибонедостатки и достоинства перемежаются всю-ду». Может найтись во всякое время тут или там,на востоке или на западе, лицемерная религиоз-ность, как в Лаодикии, или равнодушие к раз-вратным сектам служения сатане, как в Пергаме,или равнодушие к обличению модной культуры,как в Фиатире, или совершенный индифферен-тизм к делам веры, как в Сардисе

Найдётся и достойная подражания ревностьк проповеди слова Божия, как в Филадельфии,или терпения в гонениях за веру, как в Смирне.Под тяжким ярмом магометанства Восточнаяцерковь не отступила от апостольского преда-ния, передав его греко-российской церкви.Тогда как Запад неосторожно ступил на путьнововведений. Подобно николаитам, как побор-никам духа, отвергшим брак, но допускавшимразврат ради умерщвления плоти, явился наЗападе гильденбрандизм как безбрачие, будтобы необходимое для духовного служения.

Отсюда вышел и рационализм, отвергающийвидимое, обрядовое, как бы плотское служениеБогу и настаивающий только на том, что может

быть принято исключительно одним умом безвсякого участия чувства. С XVI века он стал осно-ванием протестантства. «Наступит, вероятно,новая эра, когда протестантство, окончательнопотеряв веру в Евангелие, займётся талмудом инайдёт в нём пищу для рационализма».

Время угасания веры в Святое Писание о.Иоанн относит к Лаодикийской церкви, прово-дит параллель с протестантской вообще иангликанской церковью, которая дальше люте-ран ушла от истины в вопросе об Евхаристии.Полноту же отступления от Церкви, котораяускорит явление сына погибели, о. Иоанн свя-зывает с глубинами сатанинскими, т.е. с развра-том, сделавшимся достоянием тамплиеров,иезуитов и некоторых протестантских и рас-кольнических сект.

Первоначальное протестантское отступниче-ство на Западе в XVI столетии имело причинамибезбрачие, светскую власть папы и духовныхвладетелей, симонию, глубокий нравственныйупадок папства в XIV и XV веках наряду со стрем-лением поставить его рядом с именем Божиим,из-за чего и пришлось сложить оружие передотступниками.

Отступничество на востоке в XVII столетии влице старообрядчества нашло почву в народнойпростоте и слепоте, которой воспользовалисьлжеучителя.

Во второй половине XVIII столетия самоебольшое место занимала церковьГалликанская – в откровении – Пергам. ВПариже во время революции пострадало вели-кое множество чтителей Бога Небесного иХриста Его, обезглавленных на гильотине заверу и верность.

Но язвой католической церкви были иезу-иты, которые поощряли цареубийство, веролом-ство, ложь, воровство, самое преступное бес-стыдство и невообразимое распутство с полнымизвращением природы. На смену им выступаютфранкмасоны и яростно преследуют христиан-ство под видом общественного блага госу-дарств. Это Англия, Америка, Германия – рас-садники франкмассонства, которые чувствуют всебе мессианское призвание вместе с иудей-ством овладеть миром, а затем уже передать егоеврейскому лжемессии.

Греко-российскую церковь о. Иоанн соотно-сит с Фиатирской церковью, которая останетсядо конца право правящей слово Божественнойистины и верной хранительницей апостольскихпреданий. Под именем апокалиптическойИезавели, которая в Фиатире учила рабовБожиих любодействовать и есть идоложертвен-ное, о. Иоанн понимал и иезуитов и моднуюкультуру вообще, с которой перестали боротьсяпредстоятели Церкви.

Русской церкви даруется свет Христов, чтобывнести его в держимые во власти дракона

19

ПЕРЕПРАВА

страны.Обличение Сардийской церкви о том, что

дела в ней мертвы и вера существует только поимени, о. Иоанн относит к западному христиан-ству грядущих времён, когда упадок нравов впредстоятелях и преступное смешение политикис религией дойдут до крайнего предела. Но и вней будут мученики-миссионеры.

Возвещаемое Господом Ангелу Филадель-фийской церкви относится по преимуществу кВосточной церкви грядущих времён. Из неёЕвангелие проникнет в Китай, Японию, Индию,Персию, Африку, пройдёт массовое обращениеиудеев ко Христу. Но если греко-российская цер-ковь не сохранит до конца апостольского преда-ния, то найдутся другие народы из обращённыхот язычества и иудейства, которые восхитятистинное православие.

Возвещаемое Лаодикийской церкви отно-сится к самым последним временам, когда веро-отступничество под флагом внешнего христиан-ства возобладает в христианских странахЗапада, в Старом, а особенно в Новом Свете.Писание извращается до неузнаваемости.«Индифферентизм, гибельное равнодушиепастырей будут последним явлением церковнойжизни при необычайном развитии их матери-альной обеспеченности. Наступит такое явле-ние: церковь без благодати Святаго Духа,пастыри – пасущие сами себя, проповедь – зву-ки голоса». Как блуждающая комета стремитсякуда-то и сталкивается с другой, так и церковьблуждающая стремится к слиянию с другойблуждающей церковью – синагогой иудейской,ибо обе они, в лице предстоятелей отпавшие отистины, поклоняются золотому тельцу, т.е.блуждают во тьме подобно прототипу, лжеапо-столу Иуде-предателю.

Церковь состояла и состоит под уловлениемкнязя мира сего. Но для окончательного устрое-ния своего духовного тела была и будет неодо-лима, переходя с места, где её истребляют игонят, в другое. Когда же устроение предложен-ного состава Церкви совершится, тогда наступитконец царству князя мира сего и начало Царствуславы Божией на земле. Эти рабы Божии, уви-дев мерзость запустения там, где не подобает,уйдут из мира. Отказавшись от признания само-званца, они предпочтут всей мирской прелестиневзгоды тяжкой скитальческой жизни в непро-ходимых дебрях, горах и пропастях земных,лишь бы не лишиться царства, уготованного имот сложения мира.

Известно, что перед пришествием антихристабудут благовествовать пророки Илия и Енох. Заними, по словам о. Иоанна, последует третий –апостол Иоанн, которому предстоит предупре-дить верных и избранных о том, что тот, ктопоклонится зверю и образу его и примет начер-тание на чело своё или на руку свою, тот будет

пить вино ярости Божией. Его апостольская про-поведь потребуется избранных ради, для восста-новления утраченного смысла Христова учения,извращённого толкованиями рационалистов всреде христиан. Не останется ни однойЕвангельской заповеди, которую, подобно как уталмудистов в отношении закона Моисеева,нельзя было бы отменить у протестантов тосуживанием, то расширением значения её донеузнаваемости. Законники и сейчас вдаются визысканный аллегорический смысл, не желаяпонимать Писание, как написано. И сегодняш-ние миссионеры любят широкий путь и удобствасовременного комфорта.

Любящее сердце пастыря о. Иоанна обещаетвсем любящим Бога и терпящим Его ради терадости, когда они увидят святой городИерусалим «приготовленный, как невеста, укра-шенная для мужа своего» (Откр., 21:2). Из этихрадостных откровений ясно, что наступят совер-шенно иные условия жизни и что прежние усло-вия, нам известные по опыту, минуют безвоз-вратно. И они должны будут измениться дляодних – к несравненно лучшему, для других – кнесравненно худшему, чем теперь, ибо ныне

ПЕРЕПРАВА

20

апреля сего года по благословению СвятейшегоПатриарха Московского и Всея Руси Кириллапроизошло освящение малым чиномКронштадтского Морского собора во имяСвятителя Николая Чудотворца. Как уроженец истарый житель Кронштадта, я был приглашёнадминистрацией города и лично его главойАлександром Михайловичем Горошко, за чтосердечно его благодарю.

Присутствуя на освящении собора, испыты-вал непередаваемое чувство, так как превраще-ние его в кинотеатр происходило на моих глазах.Я понимал тогда происходящее по тревожномунастроению родителей, и мне их чувства в какой-то мере передавались.

Ещё недавно Кронштадт был грозной мор-ской твердыней. Я убеждён на сто процентов,что если бы немцы его взяли, то пал бы иЛенинград. Понимаю, что сейчас Кронштадт каккрепость своё значение утратил, но крепостьюдуховной он остаётся и поныне.

Мы узнаём из новостей, что даже самые сек-ретные ракеты не скрыть теперь от противника,но наше духовное оружие остаётся тайной длявсего мира, хотя никто его не прячет, напротив –оно лежит у всех на виду. Современник отцаИоанна Кронштадтского поэт и философ ФёдорТютчев даже написал об этом в стихах, которыетоже всем известны: «Умом Россию не понять,аршином общим не измерить: у ней особеннаястать – в Россию можно только верить».Патриотизм, жертвенная любовь к Родине – вотдух Кронштадта и его предназначение. Это зало-жено в него царём Петром, и это останется с ним.Над этим трудился и известный всему миру крон-штадтский пастырь, в течение 30 лет служившийв соборе Апостола Андрея Первозванного.

В 60-е годы XIX столетия, когда отец Иоаннначал своё служение в Кронштадте, этот городбыл местом административной высылки изCеверной столицы «порочных, неправоспособ-

ных в силу своей порочности граждан, преиму-щественно мещан и разного сброда», беспас-портных и беспокойных элементов. Молодойпастырь не гнушался подобного рода окружени-ем. Движимый любовью к людям, он шёл имнавстречу. Все, кто знает о служении святогоправедного отца Иоанна, знают и о том, сколькосделал он для кронштадтского, и не толькокронштадтского, простого народа – и в матери-альном плане, но главным образом духовно,воцерковляя отчаявшихся и ослабших, приводяих ко Христу. Он стоял в одном ряду с теми все-народными пастырями, которые в тяжёлую годи-ну или непосредственно перед ней духовно пита-ли всю Россию, – со святителем Гермогеном,преподобными Сергием и Серафимом. Ему при-шлось готовить народ к новым смутным време-нам, к новому игу, пострашнее татарского, и кновым гонениям на Церковь, превзошедшим посиле гонения предыдущих веков христианства.

Сам он не дожил до 17-го года, но многиебудущие священномученики и исповедникивошли в новые страшные времена, неся на себеего благословение, – это прежде всего старец вмиру Алексей Мечёв, это пострадавший заХриста епископ Ревельский Платон (Кульбуш),священномученик Николай Симо, служивший в Кронштадте вместе с отцом Иоанном, и многиедругие.

Вся моя жизнь связана с северо-западом, сБалтикой. Родился и вырос я в Кронштадте изнал о судьбе Андреевского собора, разрушен-ного за два года до моего рождения. С Таллиномсвязан семейно – моим тестем был протоиерейВалерий Поведский, духовный сын священно-мученика Сергия Мечёва, настоятель церквиПюхтицкого подворья, освящённой в 1902 году иуже в 1960-м разрушенной. Я видел от начала идо конца, с какой злобой и беспощадностью уни-чтожался этот храм – как вывозили грузовикамиутварь, иконы, как исчезли кресты, а потом и сте-

19

Освящение Морского собора в Кронштадте –

что дальше?Владимир Петров

21

ПЕРЕПРАВА

ны. Сейчас невозможно представить себе, что наместе известного в городе цветочного магазинанедавно высились купола удивительного по кра-соте церковного здания.

В то же самое время безбожные власти пыта-лись превратить в планетарий таллинскийАлександро-Невский собор, а в Пюхтицкоммонастыре готовили к открытию дом отдыха дляработников сланцевого бассейна – уже приезжа-ли комиссии и рассчитывали, сколько людей онсможет принимать за лето. Только решительныеи вместе с тем мудрые действия нового епископаАлексия (Ридигера), поддержанного патриархомАлексием (Симанским), позволили спасти отпоругания эти святые места.

А я думал о том, сколь последовательны дей-ствия властей – ведь эти как разрушенные, так иприговорённые к разрушению святыни былипрямо связаны с именем отца ИоаннаКронштадтского. Андреевский собор, в которомон служил, Пюхтицкий монастырь и его под-ворье в Таллине, буквально построенные на егомолитвах, Таллинский собор АлександраНевского, за строительством которого с самогоначала стоял о. Иоанн, – это, конечно же, местаего памяти, и команда шла с самого верха: этихрамы рушить или закрывать и снимать с нихкресты, чтобы стереть саму память о кронштадт-ском пастыре, будто и не звучало его имя на бал-тийских берегах. Он стоял на пути революции, иненависть к нему у разрушителей России неослабевала ни в 20-е, ни в 30-е, ни в 60-е. Будучиатеистами, они яростно боролись с уже умершимпротивником, словно подтверждая на свой лад,что у Бога мёртвых нет, но все живы.

Мы живём во время чудес – уже восстановленв Москве храм Христа Спасителя, как будто и небыл он разрушен практически одновременно сАндреевским собором, уже принимают паломни-ков монастыри, казалось бы, навсегда стёртые слица земли, – Валаамский, Сретенский,Соловецкий, Глинская и Оптина пустыни. Этиназвания раньше разносились по всей Руси – какзвучат они и сегодня, будто не было безбожныхпятилеток и политики государственного атеиз-ма, и никто не обещал с высокой трибуны пока-зать всем последнего попа.

Но приехав в Кронштадт на открытие и освя-щение Морского собора, гуляя по родному горо-ду и радуясь тому хорошему, что в нём сегодняпроисходит, я подхожу к той пустоте, котораякогда-то была Божьим храмом, и понимаю сясностью, что эти тяжкие для Церкви временавсё же были. Да, уже нет на святом месте кощун-ственного памятника вождю безбожников, ужене стоит там и гранитная глыба с надписью:«Пусть камень сей вопиет к сердцам нашим овосстановлении поруганной святыни», а на еёместе по благословению Патриарха Алексия воз-ведена часовня. Но мы, православные люди, зна-

ем, что и после разрушения храма его Ангел-хранитель незримо присутствует там, где служиллитургии отец Иоанн, и молитвами этого Ангеластоит Кронштадт. И всё же хочется верить, чтокогда-то у восстановленного престола сновазазвучит церковная литургия. Наверное, не примоей жизни, ибо мне уже много лет, – но не могуотказаться от надежды увидеть хотя бы первыепризнаки грядущих строительных работ. И убе-диться в исполнении пророчества святого пра-ведного отца Иоанна:

«Я предвижу восстановление мощнойРоссии, ещё более сильной и могучей. На костяхмучеников, как на крепком фундаменте, будетвоздвигнута Русь новая – по старому образцу,крепкая своею верою во Христа Бога и СвятуюТроицу! И будет по завету святого КнязяВладимира – как единая Церковь. Пересталипонимать русские люди, что такое Русь: она естьподножие Престола Господня! Русский человекдолжен понимать это и благодарить Бога за то,что он Русский».

ПЕРЕПРАВА

22

апреля 2012 года более 65 000 молящихсясобрались у храма Христа Спасителя. И вовсе нетолько потому, что призыв генерала обязываетсолдата к непременному исполнению, а ещё и позову сердца, которое так живо и пламенно отзы-вается на всякое Божье дело. Православныйчеловек, даже в недугах и боли и даже встав наколени перед Господом Богом, должен бытьпрям и избегать согбенного положения. Как встарорусской армии Суворова: перед кем хит-рить, не перед Богом же! И если перед незна-комцем даже и верующий позволяет сам себе«вильнуть», и, как сказал великий русский поэт:«Если тронуть страсти в человеке, то, конечно,правды не найдёшь», то на молебен собиралисьзадолго и совсем с иными чувствами. Вот поИоанну Златоусту – именно сердце, это чувстви-лище руководит всем телом, говорит, подсказы-вает и предсказывает ему. И если благая вестьдоходит до нас напрямую, то бес действует тай-но, как тать, действует прикровенно, а иногда ипрямо – через кровопролитие, негодование,склоку. Действует при этом через слабейшего.Вот «слабейших» и выставляют в нынешние вре-мена, подставляют «под удар». Нет числа обду-манным комбинациям, попыткам дискредитиро-вать церковь православную – последнюю скре-пу, которая удерживает сегодня народ.Подсылают одичавшую в хаосе нашего без-умного времени молодёжь. Вводят в церковь,подводят к амвону. Нашёптывают – что и когдавыкрикивать.

Я читал опубликованные дневники одногосвященника, которые он вынес из-под бомбёж-ки, с Великой Отечественной. Записаны онибыли тайно. В такую войну – открывается самонебо, и вот он рассказывает, как, будучи всостоянии необыкновенного возбуждения, там,на фронте, видел воочию бесов, роящихся надкровью убитых, над разбитыми головами… Они«витали, подобно пчёлам». Необычайное волне-ние – признак приближения беса, это чувство-вал, пожалуй, всякий.

Близости самого греха сопутствует всё воз-растающее волнение и неудобство, неуют. Какойже покой испытал я на молебне, и это при вели-ком стечении и множестве молящихся, особеннос выходом к народу патриарха! И если сердце

спокойно, если послушен каждый член твой –одно это говорит о близости ангелов, тех, кото-рых собрал молитвой народ. Сердце распахнуто,троеперстие, каждый палец несётся к чувствили-щу, к сердцу, и яснеет мысль. А каждый верую-щий и все вместе, по нашей вере, как известно,мы – и есть тело Церкви. И тут уж не так важно,что грешны. Да, грешны. Но святая вода – она,бывает, течёт струёй и из поржавелого крана. ИБлагодати не теряет при этом.

Само явление этого общего молебна, этогоогромного, как бы вдруг очнувшегося ото снаправославного богатыря Ильи Муромца,шевельнувшего громадным телом, – вот оно ислучилось незабываемо 22 апреля 2012 года, иоб этом хочется рассказать. Со времён Смутноговремени, с века хитрованки Марины Мнишек иБориса Годунова, с пятнадцатого века – первый(надеюсь, не единственный теперь молебен)! Апотому и явление этого молебна – само по себеявление настолько необычайное, незаурядное,что странно было бы и искать объяснения тому,кто сюда и о чём помолиться пришёл….

Было, правда, ещё стояние на реке Угре.Стояли. Только копья у русов торчмя да ржаниеконей. Монголам казалось, что стояли руссымолча, а воины молились. Позади была река, икаждый знал, что отступать некуда. Это невыгод-ное положение: сзади противника – река, радо-вало до дикого визга монгола. Но когда русский,православный, крещёный надел шелом и взялсяза копьё, местоположение реки не имело уженикакого значения… Он уже пришёл, русский, онбыл здесь, он отстоял молебен…

А бес он хоть и бестелесен, но и ему неслад-ко. Намутить бы, да и убежать, вот это – да. Это –то, чего и требует «князь духов поднебесных», авоенные действия сами по себе предполагают иболь, и жуть. Иногда – и духовный подвиг. Гдепредполагается подвиг, там нет и не может бытьбеса. Они взмывают или их снимает Божьядлань, как рой с вишни. И хоть в самом названиипервого запуска этих «леди в масках» уже слы-шится и сам вызов подземных сил – людям веры.И, хотя была и вторая попытка, о которой не всезнают – 29 апреля, в полдень пресечённая, –молебен победил, начал ту победу, которая ужедаёт ростки духа. Послушайте, прочитайте слова

МолебенВасилий Киляков

22

патриарха, и как смешны покажутся все этивелеречивые, вальяжные гости, то и дело зазы-ваемые (по графику, составленному заранее) нарадиостанцию «Эхо Москвы» со своим «особыммнением». Посетители велеречивые или полныегнева «праведного», с голову кружащими обви-нениями русскому православию – за гонорары отпроданной русской же нефти. Послушаешь – иничего не найдёшь, не услышишь, одно жужжа-ние или хрюканье…

И все – за «Пусси Райт», и все – против«РПЦ». За эту аббревиатуру «РПЦ», написаннуюили вслух произнесённую, я уже предлагал быизвестную статью. «РПЦ» – не «НАТО», как мож-но, например, мать назвать по «ФИО»? Глупостьэто и неграмотность. Но отчего же, почему неотключат эти станции вещания, почему«Народное радио» само должно изыскать сред-ства, радио «Радонеж» тоже… Отчего такаяненависть, отчего настолько «особое» мнение,что приводит к праведному негодованию, ведьмы пока ещё не в оккупации? Откуда «корни»растут?

Ответы редки, и их необходимо отыскивать.Вот, например, в газете «КП» статья ТатьяныБезруковой: «Лондон бросил миллионы на борь-бу за права человека в России». «В 2011 годуангличане потратили на «улучшение российскойдемократии» 1,25 миллионов фунтов стерлин-

гов. Изрядная доля досталась секс-меньшин-ствам». А ведь народ – он слушает и мотает на ус:«голодает за права Удальцов», «сжимает кулакиза правое дело – против латифундистов России»,ругает «ожиревшую», по его словам, Церковь. Иэто тот чудак, который в первом же романе про-славил содомию! В прошлом «писатель», напи-савший наискучнейший роман про наркоманов,про слияние «блек энд уайт», т.е. про настоящуюсвободу, «которая лучше несвободы…», а теперь

претендующий на место не менее чем президен-та. «Эх, гады, такую революцию погубили», –заявляет он всё с того же «Эха…».

Вот она и «война», на духовном, на высшемуровне. И война – против России, и опять про-плаченная, так она и начиналась всегда, и в сен-тябре 1939 года – от сговора Ротшильдов сГитлером и в Грозном, по списанным фальши-вым «авизо» при Ельцине–Гайдаре, когда фура-ми грузили деньги… А русский фронтовик искалв эти годы хотя бы окурочек… И жертв, бытьможет, будет не меньше: дело-то духовное,сатана бьётся с Богом: «А поле битвы – сердцечеловеческое».

Но – беда-горе ведь и в том ещё, что русскиймужик, он не сразу пускается в дело, он оружиеладит, «долго-долго запрягает» – и эта поговор-ка о русских, она прижилась, конечно, не зря. Исдаётся мне, что и «Эхо» скоро надолго уйдёт

23

ПЕРЕПРАВА

ПЕРЕПРАВА

24

гулять по ущельям или улетит уж и вовсе на«свободу», свободнее которой не бывает…Потому что как же гнить нам после молитвы упояса Богородицы, после соборной молитвы 22апреля, после возвращения в НоводевичийИверской, да ещё и самим президентом, нако-нец, после такого парада Победы, что теперь –только вверх, к звёздам!

А как привыкла вся эта шатия, до амвонадоползшая на брюхе, к успехам, как она надея-лась на продолжение бесконечное «толерантно-сти». А что ж и не надеяться ей было, коли и наделе же и всегда, и в деревне – крестьянской(христианской) – особенно, не столько запрягали,гужи подтягивали мужики, сколько думку своюдумали. И «додумали» – более пятидесяти тысячрасстрелянных по приказу Троцкого, по продраз-вёрстке, как пишет протоиерей Н. Ставров в кни-ге «Неоконченная война» («Третья мировая»).

Дико представить, но так и повелось, иведётся. И велось бы, если бы не слово патриар-ха на Фоминой, если бы не молебен.

Бывал я в Псковском монастыре, в Оптиной искажу, что тяжелее работы, чем искренняя сер-

дечная молитва, нет. «Собранный долженгореть». Это долгое терпение, очень напряжён-ное дело, и не всякому дано молитвенникомстать: эту покорность и собранность видел я вомногих монастырях. В пять утра, когда соби-раются в монастыре на молебен монахи, и навечерне… Иногда приходила мысль: как выду-маны эти «челкаши и челкашки» и как велики истрашны шолоховские «Донские» рассказы,страшен «Тихий Дон», как предупреждениеотхода от веры отцов, где казак упряжь своюпроверяет с подёргиванием, с проверкой на прочность, внатяг – сбрую, супонь… И едетубивать родного брата! Это и впрямь было. И вернётся, если махнём рукой на «Пусси Райт»,станем молчать, когда нападает иноверец, а то и свой – на патриарха. Ну и езда русскаятоже известна, едва ли не самым русским писателем названа она «Птицей – Тройкой», да только не Чичикова ли опять везёт эта птица, как на крыльях, и не за мёртвыми ли душами!

И ещё думалось: если не отмолим, как отмо-лили Россию при Михаиле Романове, грех вели-

25

ПЕРЕПРАВА

кий ляжет на всех. Но разве такие тогда былипост и молитва? И уже ничто не оправдаеткощунниц и кощунников, да и нас самих: непоздно ли мы хватились? Ни фунты стерлингов,ни пачки долларов, никакие запоздалые покая-ния «бешеных вагин» не спасут, если поедетрусский «посмотреть за веру». Ведь как ни корё-жили, как ни ломали Русь, а генетически – всемы остались русскими, православными или ещёглубже – от чистоты архангельской поморов, отвоинственности казаков, которые до Байкаладошли на лошадях да с одним ружьишком.

…Уже и начался молебен, а я всё думал, немог отделаться от мысли: «И впрямь, не стран-ное ли дело, ведь, казалось бы, и «враг»-тоизвестен, и бесенят всех пересчитать можно попальцам, и … Понятно, что для Церкви «враг» –дьявол. Человек же сам по себе не может бытьненавистен. Ненавистен может быть лишь грех,который всевается в него, в человека, часто –согласно с его волей. Но для СМИ, для другихорганов формирования общественного мненияверующие – отчего-то! – враги. И, если взять вруки едва ли не любую статью из «МК»-мешани-ны, сомнений не останется никаких. Враги уЦеркви есть, и именно во плоти. Значит, врагиесть и у меня. Воинствующие кощунники нынчев цене: они раздувают муху в слона… И вотнезадача: на этот «антиклерикализм» как раз икупились многие, купились, поверив в своё«предназначение», саму доброту русскую почи-тая слабостью.

Слышал я тогда, в те подлые девяностые,когда за крупой постоять надо было и – два килов руки пшена, сечки или кусок мыла «давали» –и те по талонам, за деньги, но «давали» и гово-рили: «Э-э, тут эвон что со страной сотворили, ахрамы-то – оно что, оно подождёт… Их только истроить начали. Они ещё изнутри необихоже-ны…Храмы подождут… Главное – выжить». И вот это «выжить» обижало, раздражало,доставало как ножом до сердца: да что мы, кры-сы что ли, чтобы в своей стране «выживать»?

И вот оно, новое нашествие, уже не нажелудки, на души. И патриарх Кирилл наФоминой возносит вверх, молясь, скрещённыепасхальные свечи, только бы не поздно, толькобы не опоздать.

Молебен, потому что не выдерживают души,потому что долго запрягали, может быть, слиш-ком долго. И этот единственный выход – взять-ся «помолясь» – этот выход, он оказался сего-дня – начать действовать с молитвенного стоя-ния – и вперёд, «дебет свести с затратами….».Так и сказал патриарх (и в его словах слышитсято же: дотянули мы, миролюбцы…). Вот его сло-ва: «Мы подверглись атаке гонителей, несоиз-меримой с тем, что было раньше, но опаснойтем, что сам факт кощунства предлагается рас-сматривать как законное проявление человече-

ской свободы, которая должна защищаться в современном обществе…».

И – единственным средством показать право-славному люду, миру своё единение в стоянии –своё несогласие с этим надутым принципом: «чтохочу, то ворочу», с возгласами всех этих «подпи-сантов» – на первых полосах, – подписантов про-тив преподавания основ православия в школах.А сколько было крику против присутствия «корм-чих-батюшек» в армейских частях, прямо поХрущёву: «Юра в космос летал, нигде Бога невидел». Против самой глупости обывателя кре-постной стеной и стал этот молебен.

«Не думайте, что война закончена сегодня.Именно сегодня она только и началась», – ска-зал мне шёпотом похожий на монаха, стоявшийрядом со мной, в праздничном пасхальномоблачении. И добавил: «Эх, вот бы с того кранаили с нашего собора посмотреть, вот было бызрелище! Или с колокольни. Силища какая внас, а мы все «Евросоюзов» наслушались, а тамодни протестанты…» – «На кого посмотреть?» –не понял я сначала. – «Да на нас-то на всех.Сверху вот посмотреть, поди ж ты, экая покажет-ся силища!»… «Ты из Костромы, что ли?» – спро-сил я, судя по говору. – «Да, оттуда, к брату при-ехал, и вот на молебен Царица Небесная приве-ла!». И почему-то захотелось обнять этого мона-ха. И нам, и ему, и, наверное, всем было ясно,что причина молебна – конечно же, вовсе нефеминистки, не суфражистки-революционерки,которых и нашлось-то из всех возможных поже-лавших сладкого канадского житья кощунниц –всего-то три с прилепленным к ним поводком,как сворке на охоте дают, когда травят лесногозверя. А ясно, казалось, всем, что выходит народиз той тени, в которой пребывал, потерял терпе-ние от «ужимок и прыжков», от заморских петру-шек в буклях, как при Бироне. И как ни странноэто: заигрывание высоких чиновников, дажепоощрение той неучтивости к русской церкви посравнению с другими конфессиями. С мыслью,что «свои потерпят». Или то обстоятельство, чтоможно издавать всякую пакость под видом лите-ратуры десятками тысяч, заранее зная, что нераскупят и сотой части, и даже ставить по этойканве фильмы. Но мы, мы сами знаем нашихжён, матерей, совсем другими – не «русскимикрасавицами» Ерофеева. И в церковь чаще все-го нашего брата, мужа приводит женщина:бабушка, мать, жена или сестра. Но, верно, все-гда есть «враг», нашёптывающий нацелить нанаше небо ПРО. Есть и те, кто остаётся за шир-мой происходящего, за кадром, – кто объеди-нял и ПРО-платил, и удобно спрятал объектив,чтобы снять и растиражировать на весь мир тан-цульки на амвоне или первую взлетевшую раке-ту ПРО и считать, считать с радостным придыхомфунты стерлингов, наверно, есть и такие, и их немало.

ПЕРЕПРАВА

26

Дело это – дело терпения и молчания – дав-нее, застарелое, залубенелое, как кровь на бин-тах раненого. Но не молчанием ли, не тепло-хладностью ли отдавали мы и СынаЧеловеческого? И эти продолжающиеся «при-кольные» музеи – с петушиным наскоком ихорганизаторов на Церковь – не бойчее ли сего-дня, чем при Хрущёве? Но вспомним того же«верующего» ЕБН, который в фильме Рязанова,хроникальном, деланом, давнем, году в 1996-м,что ли, – он, верующий Ельцин, вдруг взял да иразговелся в субботу, до Светлого Воскресения,пасхальным куличом прямо под камеру. Вот какмы веруем! Понятно, что «разговеться», так ска-зать, нельзя, если бы сам режиссёр понимал то,что он делает, никто бы и не знал, почему таклегко и так доступно кощунство... И Ханука вКремле с «бардами» одного «своего» толка, ивыступления «смехачей»… Или – шутники, кото-рые гвоздику вставили в табурет и как ладанкупоказывали на всю страну, попросту нарочноулыбались над нами или обезьянничали? Но этобыло при «борце с привилегиями». Похоже, чтои тогда не вырезали этого «разговения» не понезнанию. Показали всем, всей стране. А вось-мого мая 2012 года президент Путин вставил вризницу из запасников музеев икону нашейславной Иверской Божьей Матери – предвест-ницу русских побед, внёс её в Новодевичиймонастырь!

Да будет сегодня – всё по-другому. И нетолько потому, что чудотворную Иверскую пере-везли и поставили в иконостас.

Ответ, достойный «вливаниям» фунтов стер-лингов из Лондона. Но ведь там же, в Лондоне,остаётся и Самодуров, отправленный туда, а не вИркутск, не в Черемхово… Не в пензенские жеили пермские лагеря отправлен он с подельни-ками, не туда, где «парились» и страдали за то,чтоб Русь в себя пришла (Бородин Л.И. илиОсипов Н.А., а ныне – ныне опять под судомДушенов, и я вынужден вновь слушать вИнтернете его интервью: за что же всё-таки егопосадили с реальным сроком, а «Пусси Райт» непосадят…). И эти «Райт», и прочее – не «новыесредства борьбы с Русской православной церко-вью», вовсе нет. И хочется спросить: не слишкомли длинные (аж из Лондона) тянутся хвосты?Или – некому их прижать, эти длинные хвосты,или мы «хвостатых» не знаем? Какие же необхо-димы нам сегодня итоги – вслед за молебном?Дело в том, что болезнь воюющих на Церковь иХриста давно переросла в болезнь хроническую,загнившую. Тут хирург, пожалуй, необходим…

На воле до сих пор и некто Тер-Оганесян,рубивший в Манеже иконы в незапамятном 92-ми предлагавший того же другим «всего-то запятьдесят рублей». На воле и М. Гельман, и О.Кулик, резавший публично на части свинью снадписью «Россия» на том месте, где сегодня

храм Христа, и все те, коим несть числа, – они исегодня безнаказанны. Их «легион» – по словуЕвангельскому, вырвавшийся из самого «нутра»того бесноватого, который жил, гремя цепями вместах безлюдных и безводных, не давая прой-ти мимо ни одному путнику и нападая на нихвражьим наветом. Помолимся! ХристосВоскресе! Воистину Воскресе Христос!

* * *Христос исцелил и его…. Но ведь нужно же и

осознание болезни, но не только, а и стремлениеот неё избавиться, нужны поиски. Вот к этомупоиску исцеления душ заблудших и призывалпатриарх. А всеми ли он был услышан? Да пол-но, все ли бесы в образе свиней кинулись в море,кинулись и утонули? Да вот же видим: их много,и много видим, и не только в «Пусси» они «баб-ками вкладываются», видим и знаем – вовсе нет,и не только! Они остались на берегу, и их множе-ство! А бесноватый по-прежнему всё ещё цепя-ми гремит и пугает прохожих…

В правилах работы внутренних войск записа-но, что самым эффективным средством прекра-щения стихийных митингов (которые не бываютстихийными) является переключение вниманиятолпы и нейтрализация лидеров… Но устроите-лей кощунственных представлений – на амвоне,в храмах, – их не только не «нейтрализуют», ихфамилии, и это обсуждалось всерьёз, желалискрывать, платили, чтобы даже не предаватьогласке! Их, верно, нельзя считать «лидерами» и«переключать внимание». Под предлогомбоязни за их жизнь. Резонно.

И вот сегодня, 22 апреля, в праздник победынад фашистом, в день Антипасхи, на Фоминойнеделе. В день, когда апостол не поверилВоскресению Христову, не поверил уверениямапостолов. Фома – требовавший вложить перстысвои в рёбра Бога. И всезнающий Сын Божий,оставивший язвы от ударов и уколов, дал Фомевозможность дотронуться. «Христос мой и Богмой!» – воскликнул тогда Фома, но не кажетсяли и нам, что мы, требующие от Бога всё боль-ших, удивительных чудес, в большинстве своёмстали подобны Фоме. Маловерие есть бессилие.Бессилие стали принимать за слабость. Вот гдекорни кощунств, против которых мы и вышли на молебен.

Савл, ослеплённый, раздавленный, унижен-ный – и он повторяет слова Фомы, а как обстоитдело сегодня? Многих ли убеждает и сегоднясхождение Благодатного огня, многочисленныеисцеления у могилы Матронушки?.. Не повто-ряется ли история наёмников: «Возьмём точилои убьём Его, ибо это Сын Хозяина….». И дажехуже того, фарисейское, чтобы уйти от Истины:«Убьём и Его, и исцелённого им Лазаря четверо-дневного»… Странно видеть хирурга, которыйявляется к больному не на первые признаки

27

ПЕРЕПРАВА

нездоровья, а на признаки «антонова огня».Радостно, конечно, что врач всё-таки пришёл, ноне с запозданием ли и не тяжелее ли от этогостанет протекать болезнь? Войно-Ясенецкий неждал чудес, а, перекрестясь, делал первый над-рез под иконкой, которую укреплял над опера-ционным столом… Потом – второй надрез. Инигде в его трудах по «Гнойной хирургии», удо-стоенных Сталинской премии, не сказано, чтолучшее лекарство при гнойных осложнениях –это ждать до последнего… Но ведь ждали. ИЦерковь ждала. В советские годы, клеймённыешизоидным Хрущёвым, верующих было – кру-пицы, но как они верили! Сегодня в храмПервопрестольной приходит танцевать горстьсуфражисток, и их при этом – не тронь, потом чтоЕвропа не велит. Фарисеи и Саддукеи – и тетоже желали добра своему народу, опасалисьжёсткого нажима римских функционеров: пустьлучше пострадает один смутьян, «кровь его нанас и на детях наших!»

…Для того чтобы убедиться (в который раз) ввере народа русского и в вере православных«фундаменталистов»: более 10 камер с «подъ-ёмных кранов-кронштейнов» – в основном ино-странцы, снимали на «цифру» и плёнку болеечем 65-тысячное число собравшихся молящихсяи 14 тысяч их охраняющих, во избежание прово-каций – 14 тысяч полицейских! Ведь было времяна Руси, когда и цари, и великие князья гулялипо Питеру и Москве и совсем без охраны.Камеры снимали на «цифру», и хоть «цифра» –такая штука, которой можно доказать что угод-но, и даже обратное свершившемуся явлению…А посему, облачись патриарх в рязанские бахи-лы или лапти, подвязав епитрахиль опояскойлыковой, – нападки-то всё равно не прекрати-лись бы. А значит, дело, как я повторяю, запу-щено и, по существу, требует мер экстренных,радикальных.

«Церковь жиреет», – сказал борец с режи-мом, сам ставший литературным персонажем,«Эдичка», и – вот более 65 тысяч собравшихсяогласили, что Церковь сегодня набрала не жир,а мышцы, упругое, послушное патриарху «телоХристово» должно работать. Идти во власть,идти, как ХДС и ХСС в той же Германии? Церковьдолжна идти с вервием – на неправду, ворочаястолы меновщиков и банкиров, с лаской – вбольницы, детские приюты и армию. И, когда о.Дмитрий Смирнов говорит нам очевидные вещи,сердце почему-то изумляется: отчего же этаистина не пришла мне в голову первому? И – никаких феминисток, суфражисток, чистаяпорода: без Каплан, Засулич и Землячек-Пластунов, Клар Цеткин, Либкнехтов… А ведь иих тоже пытались «образовать» (по-русски былобы правильнее и точнее – «образить»), придатьневнятному тесто-пластилину (глина не выдер-живает) образ Божий. Читали и объясняли

Евангелие. Знала Евангелие и Каплан. Но какшутит М. Ардов: «Что ж в музее Ленина виситпальто простреляно, что ж ты глупая Капланнедовыполнила план…». В этой шутке – доляистины. В 1975 году в Ульяновске на МемориалеЛенина нам, в то время – пионерам, к тому желучшим из пионеров, с гордостью показывалидневник В.И. Ленина. Дневник удивительный:две развёрнутые страницы – все заполненыодним почерком, и – только «отлично» по всемпредметам, с четверкой по поведению (живойбыл мальчик, если при папе – инспекторе гимна-зий – четвёрка, а не пять с плюсом… и – лишь по«Закону Божию» – «три» («посредственно»). Ивот как не подумать, как ни верти сегодня, адумается, что наверняка уж лучше было бынаоборот: все бы пусть тройки, а вот «ЗаконБожий» – вот тут на «отлично» бы. Разве нет?Вот вам, господа Сванидзе и прочие кулики, –вот вам и «клерикализация» с «секуляризаци-ей», вот вам и старательно подписанные профес-сурой во главе с покойным ВиталиемГинзбургом, обманутым на старости лет, каквспоминает А. Кураев, вот вам – и пасквильныеписьма с жалобой на клир… Ведь горел уже иДон, и тысячами в один приём расстреливали вКрыму, в Херсонесе… Несколько дней водаплескала кровью. Около тридцати тысяч рас-стрелянных, в основном юнкеров, молодых офи-церов… Колючей проволокой, за неимениемвервий, обвязывали на плотах – молодые, вкожанках, революционерки, и спускали в море.Взрослые, видавшие виды «исполнители»,помогавшие «тем ещё «пусси-райтам», седелина глазах друг друга, а первый же спустившийсяв воду ныряльщик сошёл с ума. Гимназисточкизнали своё дело туго… У них были, верно, осно-вания отомстить… Не царю, самому Богу! И надежды были у них и крупные, крупные под-держки и вливания денежные. Не зря жеПарвус, там же, в Германии, свёл счёты со всеми,кто лишь подал голос на долю в его нажитых накрови войны и революции счетах. Ведь это толь-ко сегодня стало известно, что тотчас послеосквернения глупыми «пусть-стирайками» хра-ма Христа Спасителя некие лица в образелюдей – в определённом месте, в определённыйдень – должны были вручить авиабилеты вКанаду всей «гоп-компании». И одной дажеуспели выдать карточку на проезд по Канаде. Нукак тут остальным удержаться: отпляшешь кан-кан – и тебе такую под расписку… В самомназвании «Пусси Райт» есть что-то непотребное,что-то от задуманного испражнения, причёмодновременного, как у птиц – из клоаки… Новедь это стало известно только сегодня.Почему? Почему есть люди, образованные люди,преподаватели истории, литературоведы,Жаринов Е., которым интересно намекать нанекие бани для неких господ, там, под храмом,

ПЕРЕПРАВА

28

хоть храм, да ещё такого значения, закладыва-ется намоленным и раз и навсегда принятымобразом, и в основания с четырёх углов кладут-ся святыни. Потому что уцелеет только то, чтопокоится «на камне, а не на песке».

Но хотелось бы и о народе: все они собралисьради Бога и ради себя. И ещё – молиться оРоссии. Крестным ходом пронесли поруганныекраснодарские три иконы и распятие – поруган-ные такими же «феминистками» или феминиста-ми, – прострелянные насквозь. Иконы Бого-родицы и крест из двадцатых годов… Какую пси-хику и какое сердце нужно иметь, чтобы стрелятьв распятие или иконы? Уму непостижимо.

…А 22 апреля народ божий прибывал и при-бывал. Приходить начали ещё до 12 дня, а уж к14 – яблоку некуда было упасть. И это – приперекрытых проездах – более 300 автобусов, вкоторых привезли молящихся по их собственнойпросьбе и за их средства. Что тут поделать, неве-лики сбережения у людей из нашей глубинки.Будь по мне – так я и впредь Волхонку перекры-вал бы: молитесь на здоровье, так ведь нет, и тутстрогий чиновник поставлен. Глядит и зевает.Страшно зевает, хоть и в комфортабельнойпредставительского класса машине. Эх, вот тут-то бы и дать «вернисаж» Гельмана – и отца исына – да добавить кого-нибудь от покровитель-ствующих им во власти… Добавить О. Кулика вконуре… Кажется, дурь прошла бы у этих твор-цов и сотворцов и потворцев. По крайней мерена год-два и Самодуров отложил бы планы поотмщению за его «выставку» «Осторожно, рели-гия». И ещё думалось: надо бы перекрыть радиправославных, ради молящихся и переулки отВолхонки, и Гоголевский от автотранспорта:сколько молящихся не вместилось на площадьперед храмом именно по этой причине.

Но здесь – ничего этого не было, и всё же –«съезд молящихся» – вполне состоялся, да ещёи число его увеличить следует – всех собрав-шихся раз этак в сто (надо бы), ведь по услов-ленной и договорённой молитве прихожан повсей стране, в каждом кафедральном соборесколько же православного народа молилось? ОтУрала до Благовещенска!

Только одно и тревожило: а ведь можнобыло не дожидаться «Пусси Райт», всех этихвыставок, разрешённых Максимом Козловым вхраме Татьяны Великомученицы, издеватель-ских пассажей Гельмана, Боннер, Самодурова,Косолапова и прочих (ох уж если даст Бог наРуси фамилию – не ототрёшься, уж точно – поГоголю!). И не раз, и не в одной только Москве…Можно было бы и не дожидаться, когда с 16 на17 апреля осквернят некие отморозки похабны-ми росписями Успенский собор городаХабаровска… Не допускать по ТВ «однояйце-вые» игры Познера со Сванидзе с арбитражемУрганта… Можно было, как говорят опытные

охранники из «девятки», работать на опереже-ние! Но вот на вековом рубеже собрал Господь:молись, Россия!

В день рождения Ульянова, борца с «велико-русским шовинизмом», патриарх Кирилл сказалречь, обращённую к нам, православным, лучшекоторой не скажешь… Он просил всех молитьсяо России. Более же всего – удивляет, что войнаэта, с убийствами священников Русской право-славной церкви, убийствами, счёт которым – ужедесятки, – война эта была замечена толькопосле этого явного. Под объективы, с показомна весь мир этих… панк-девиц, имя которым нарусском языке звучало бы так: «пусть стирают»,и пусть стирали бы, хоть теперь где-нибудь напоселении, в местах не столь отдалённых… Этокажется довольно странным, что вот толькотеперь заметили войну «секуляризованных» исытых, и с кем же войну? – С Церковью! А междутем многие, и я в том числе, уже неоднократно идавно писали, и в центральной печати – посвоим нехитрым наблюдениям, в общем-то, и нетребующим даже и пристального взгляда, – этаборьба, она идёт давно. Она и не прекращаласьсо времени «оттепели», той «оттепели», когда,как известно, на поверхность всплывает самоенепотребное, и грязь и дерьмо. Оно становитсянезаметным, лишь когда хорошенько пригреетсолнышком. Вот и «пригрело». Надо думать, чтоопять ненадолго…

Нечаевы, Верховенские и прочие «бесы» это-го и не скрывали никогда, не скрывают и сего-дня. Обострения болезни таких типов отмеченымногими психиатрами. Небезызвестный Ломб-розо отмечал это явление так давно, что и неупомнить, в каком веке, когда ещё писали через«ять». Как бы странно это ни звучало, но и мартсемнадцатого тоже случился в «оттепель». И тогда, как известно, так всплыли нечистоты,что до сего дня никак не прогреет. Нет такогосолнца, не даёт Господь.

Способные в злобе своей и палец откусить,все они, эти верховенские, давно были предска-заны в «Дневниках» и романах Достоевского…Шуточно ли? Отнюдь. Не шуточно, а страшно,если вчитаться… А ведь и тогда начиналось смалого. Уговорили попа Гапона на провокацию,использовали… и повесили. Совсем по аналогиис Иудой, с евангельскими событиями. А можетбыть, всё-таки «шуточно»? Как вам покажется?Ведь нужно было Фёдору Михайловичу перестра-дать, постоять под расстрелом с мешком из рого-жи на голове… Или вот в сказке «До третьихпетухов» тоже шутейно представлен «изящныйчёрт» с бантом, допустили в храм Божий, и вот онуже надменно предложил самим монахам,выгнанным из монастыря с помощью Ивана-дурака, – предложил переписать святые образы –на «своих», на свой чертовский манер. А можетбыть, уже и хватит «доверяться волнам», как

29

ПЕРЕПРАВА

поётся в русской незабвенной песне? А то дожи-вём, да и придётся любоваться на дикие образыбесов и чертей… Да ещё и молиться принудятсовсем не тем образам. И уж совсем пустозвон-ным, французисто-наносным мне представилсявопрос журналиста какой-то иностранной теле-компании, снимавшей молебен: «И вы молились?Вместе со всеми?» – «Да, конечно!»… Меня оста-новил, выделил изо всех по одному ему понятно-му признаку, выискал глазами иностранный жур-налист. Он с деланым сожалением посмотрел наменя и молвил: «Значит, вы тоже раб, как иони?». – «Конечно, совершенно верно. я рабБожий Василий… А вы чей раб?»… И – поразилосразу меня то, как демагогично, напыщенно, весьизвернувшись, как шукшинский изящный чёрт сбантом, как-то раскрыляясь в плаще, как стриж,пытающийся прикинуться орлом, он мне ответил:«А я раб свободы!». И вот попробуй тут не рассме-яться, удержись, и вся группа неизвестной мнетелестудии с чёрной звездой проводила менямолчаливым недоумением… Но все же мы –живые люди и знаем, как храбрился бедолагаВольтер до самой кончины... А расплата пришла,и жидковат оказался на расправу этот «гений». Аведь сама Екатерина его приглашала в Россию,дивилась уму-разуму, с королями обедал!

Вот так и собираться бы на каждой Фоминой.Во укрепление сил и духа. Бог поругаем небывает. Вот отчего наше почти вековое молча-ние и ношение жёлтого ярма в один день пред-стало светлейшей победой на Пасхе Христовой.

Помню Хануки в Кремле, шансоны в кремлёв-ских залах, биеннале Домов Сахарова и воспе-вание кощунственных выставок. Но не толькоэто помнит душа, не только выступления вКремле Вилли Токарева и Жванецкого. Помнитона, как восемь тысяч протестующих православ-ных людей выходили к башне Останкино противфильмов Скорсезе, эпатажного режиссёра, иникто тогда, ни одна телестанция не показалаэтого протеста. Таковы демократия и либера-лизм в «этой» стране… И вот я силюсь вспомнитьи не помню ни одного Рождества Христова, всамый канун которого, в ночь, по ТВ не постави-ли бы какой-нибудь пасквильный фильм скощунственными эпизодами или прямоймыслью сквозной через весь фильм о Господенашем Иисусе Христе. И так ведётся со времённезапамятных, когда в каналы вцепились (при-ватизировали их) Гусинские, Березовские и про-чие… Двадцать лет видеоиздевательств. Верно,показалось, мало. Безнаказанность, как видно,развращает. И вот – от «последнего искушения

ПЕРЕПРАВА

30

Христа», через винзаводы и центры самых раз-личных толков – пришли в главный храм страны,надели маски с прорезями. Предварительноиспытав эти маски в Санкт-Петербурге на памят-никах Грибоедову и Пушкину, эти «мастыри» и«мастырки» со своими предводителями, верно, вблагодарность за уворованный русский капи-тал… Канканом суфражисток решили отблаго-дарить и Церковь Христову, и «первых лиц».

Ясно, что вместо себя сии состоявшиесядяди поставили глупых и чумазых: спляшите – ипоедете в Канаду. Навсегда. И кто бы из «пусси –в – рай» (канадский) удержался, хотел бы явидеть. Ясно, что билетов было несколько штук.И за них пришлось драться. Но ведь такой жеспособ, или – почти такой, был уже предприняти сработал. А сработал он, когда известныефамилии, взяв по три гражданства и «сваливая»из «этой» страны, оставляли за себя «чумазых» ипоручали им управление СМИ. Уж они-то знали,что надо снимать, а что – вырезать… Мало того,они и сегодня «спонсируют» и ТЭФИ, и «Ники», и«Золотые маски»… К чему же тогда столько кри-ку о том, что у нас светское «секулярное» (слово-то какое, как только покойного В. Гинзбурга нестошнило на этот эпитет)… Вот тебе и «мульти-культурализм», вот тебе и «многоконфессио-нальность и цивилизованность», которая «толе-рантна». Ах, ты цивилизованно-европейски

толерантен – так пройди мимо. А уж положитькрест на плечи свои, обозначив троеперстноеили двуперстное знамение, на плечи, на чело, –дело сугубо инди-виду-альное. Вот каковадолжна быть «цивилизованность и секуляр-ность» (прости, Господи!), но зачем с маху, спрыжка, зачем же от пирожковой, от корыта – итотчас же в облака, да ещё со свиными копыта-ми, в маске и с пляской…

И вот думается сегодня: зачем же нам такиефильмы пытались навязать на великие право-славные праздники? И не просто ли это отсле-дить было даже и тогда?

Хорошим, недвусмысленным фильмом необидишь никогда ни православного, ни мусуль-манина. Ни буддиста, будь он хоть «дзен»… Темболее когда фильм – творчество (а это всегдачувствуется неоспоримо). Простой пример:фестиваль «Золотой витязь» под руководствомН. Бурляева. Пусть и призы – иногда номиналь-ные. Не денежные, не сотни тысяч американских«зелёных». И вот я спрашиваю этих «бойцов склерикализмом», спрашиваю опять: «Мы свет-ское государство. Или нет? Светское, и закрепи-ли в Конституции сами Шахрай с Ельциным?» Носветское государство не воюет со своим наро-дом, во всяком случае – не должно воевать. Недолжно провоцировать отрежессированными(да ещё и в храме!) беспорядками.

31

ПЕРЕПРАВА

Вот где и когда необходимо искать и найти«манежные темы». Вот где корень выступленийи протестов. Государство, где спариваются взоологических музеях свально, под камеру, азатем идут в Благовещенский храм «рассевать»порок…. – это государство не светское. Даже неохлократическое. Это вообще не государство.Это сцепление неких кланов. Вот почему речьпатриарха Кирилла 22 апреля была так точна игрозно-правдива.

Но ТВ есть ТВ. Там точно знают, что есть «фор-мат», а что таковым не является, и было бы наив-но думать, что с молебном против зла зло ииссякнет. К примеру, никогда мне не забыть, какпод прошлое Крещение Господне 2011 года, все-го-то два месяца назад, включил я пораньшеящик, чтобы послушать патриарха Кирилла. Я всегда заслушивался его проповедью «Словопастыря», которое несколько лет нам «выдавали»по полчаса и только по субботам. Удивляло меня:что же тогда, на «их» взгляд, «формат»? И вотвсегда приходилось подниматься в единствен-ный свой выходной раньше восьми. Хорошо ещё,что в субботу утром, а не во время службы цер-ковной – в воскресенье. Особый дар слова патри-арха, его рассудительность, всё, что я уже ждал ипредвкушал, вдруг в один момент было разруше-но. Какой-то похабный фильм с беззубым бом-жом-царём и лысым сумасшедшим, постоянновизжавшим, – то ли шутом, то ли сумасшедшимопричником... И настроения «крещенского» какне бывало. «Так это же лунгинский «Царь», – невдруг догадался я. Я смотрел кусок из этогофильма впервые. Особенно почему-то старалсяпривлечь к себе внимание, «переиграть всех»некий лысый царедворец, в котором немудренобыло узнать Охлобыстина. Выключить бы, да вот-вот должно бы кончиться. А время было уже ипатриарху слово молвить на Крещение, не малый,двунадесятый праздник. И вот приходилосьсмотреть. Как экспрессивный не в меру, похожийна блатного из пятидесятых, послевоенных, при-струнённого Жуковым одессита, с лысым чере-пом, как зад новорождённого, «канал» или«пытался проканать» за рецидивиста не без успе-ха. Истерический гиббоидный шизоид или эпи-лептоид, он и погиб тут же, так же нелепо, как ииграл роль: чтобы показать в действии своё изоб-ретение пыток – кинулся, наверняка зная, чтодеревянные механизмы растерзают его, выжмут,как гроздь винограда. Русскую дурь или отвагу –что он хотел показать, так и осталось неясным.Даже привыкшему будто ко всему Царю – П. Мамонову, а уж про зрителя – лучше умолчать.

Но – к делу, как это странно: по последнимданным газеты «Метро» от 20 апреля, мы имеемвот какой расклад среди людей, благотвори-тельность которых, как кажется, должна бытьнепременной. Цифры называть даже и не обяза-тельно, только фамилии, зато какие: Алишер

Усманов, Владимир Лисин, Алексей Мордашов,Владимир Потанин, Вагит Алекперов… Но гдеже помощь русской церкви, журналам?Напротив, то какой-то сумасшедший вбегает ксудье с топором, а судья изучает дело, это стран-ное дело «Пусси…». То – какой-то блогер грозиттому же судье через Интернет… Предупреждает,чтобы не трогали этих «мастырей» и «мастырок».Вот в далёкие прежние времена над Бирономили Бенкендорфом пошутить этак никто бы непосмел, а теперь… Отчего же такое благоволе-ние «скромным» благовоспитанным курсисткам,поневоле, скорее всего, попавшим в главныйкафедральный храм?

Недавно прочитал я в одной уважаемой газе-те о том, что и без того многие знают, – оБильдербергском клубе. Задача клуба – сме-шать и упразднить народы. И религии, и прочее.Глобализаторы – дело известное, о них ещёрусский учёный профессор А.А. Панарин пред-упреждал из далёкого Воронежа… Не послуша-ли. И вот слова Давида Рокфеллера (которыйрасположился недалеко от Моргана, тоже муль-тимиллиардера) – вот его слова, произнесённые8 июня 1991 года в клубе, который он же и осно-вал, и назвал его скромно и малопонятно про-стому обывателю – Бильдербергским.

Гессен, Германия. «Национальная верховнаявласть интеллектуальной элиты банкиров миранесомненно более предпочтительна, чем нацио-нальное самоопределение, практиковавшееся впрошлые столетия».

Как громко, не правда ли, на весь мир зазве-нели сребреники «Пусси Райт» – после такихслов, поддержанных таким человеком?!

Там же: «В разные годы указанный клубпосещали (по приглашениям, надо думать): гос-пода Чубайс, Явлинский…».

Благородная Европа Бонапарта конюшнипредпочитала ставить исключительно в храмах,сдирали ризы с икон, обдирали даже позолоту сепитрахилей священников. А казаки в «бистро»Парижа, заняв эту столицу, заняв Францию,которую если с пристрастием, то никто до 1812года – никто безжалостно не драл со времёнвикингов, ждали русских викингов, «варваров»,и вот пришли – и платили деньги в лавках, дажеза «Бордо», за французскую булку, а русскийофицер знал язык – уж точно лучше французско-го простолюдина. Так кто же цивилизованнее ис каких пор? И вот он опять сегодня, тот же рас-чёт, – бонапартистский наскок: начать с храмов,вытерпят, тогда уж и что угодно, всё стерпят.

Проникновеннейшие слова патриарха, ска-занные 22 апреля 2012 года, – это не толькообращение к молящемуся народу, это и пред-упреждение…

Под покровом Богородицы – кто нам врагопаснее нас самих… Мы с Богом – и «ничтоже на ны…».

ИНДЕКС БЛАГОРОДСТВА

Мученики твои, Господи, не отреклись от Тебя.

Всю жизнь он сражался за Русь и за веру –святой благоверный князь Михаил Черниговский.

вятые земли Русской – не горошины из одногостручка. Они разные по характеру, по историче-скому контексту, даже по политическим убежде-ниям. Их объединяет главное – вера. И чудеса,которыми они преображали скудное и грешноеземное бытие. Перенесёмся в XIII век – возмож-но, не столь далёкий от нас, как это представля-лось в детстве, когда мы читали романы ВасилияЯна о монгольском нашествии на Русь?..

Империя Чингисхана, объединившая множе-ство народов и племён Азии и Восточной Европы,двигалась на Запад – как лава, как смерч. Да,монголам удалось создать армию, перед котороймногие считали за благо склонить головы.Потому что мериться силушкой – страшно!

Первое крупное сражение с новым врагомрусские дружины приняли у Калки.Первоначально на переговорах монголы велисебя не агрессивно по отношению к русским.Полководцы Чингисхана – Субэдэй и Джэбе –понимали, что не имеют численного превосход-ства над русской дружиной. Они намеревалисьжестоко наказать половцев, а схватку со славяна-ми отложить до лучших времён. Но князья прика-зали убить монгольских послов. После этого мон-голы стали относиться к русским как к врагам,которых нужно или поработить, или уничтожить.А может быть, они бы в любом случае нашлиповод для завоевательного похода? И русскиекнязья, отказываясь от сговора с Субэдэем, пони-мали, что схватка неизбежна? Их убедил доводполовецкого хана Котяна: «Сегодня они отнялинашу землю, завтра ваша взята будет».

Опытные полководцы, князья, всю жизньпосвятившие ратным подвигам, понимали, чтоперед ними сильный враг, потому и решилипомочь половецкому хану Котяну Сутоевичу…Чтобы навалиться на войска Субэдэя – и мощ-ным ударом отвадить монголов от похода на

Княжескийподвиг

32

Арсений Замостьянов

С

33

ИНДЕКС БЛАГОРОДСТВА

Запад. Некоторые половцы, включая ханаБастыя, даже крестились перед сражением.

Битва началась для русских с победы: про-двигаясь к Калке, галицкая дружина разбиладва монгольских передовых отряда.

Вот и вражеский авангард дрогнул поднатиском храброго князя Даниила Романовича,который сражался, не обращая внимания нараны. Но, бросившись в погоню за отступавшимнеприятелем, русские полки потеряли строй ипри столкновении с главными силами противни-ка оказались в неблагоприятном положении…Когда началась сеча не на жизнь, а на смерть –половцы первыми отступили. Из десяти русскихвоинов уцелел в бою лишь один.

Сражение закончилось катастрофой для рус-ско-половецкого войска. Двенадцать князейпогибли! Среди них – Мстислав Черниговский.Храбро сражался на Калке и МихаилВсеволодович – молодой племянник князяМстислава. Он чудом уцелел в сражении, отсту-пил, израненный, и вскоре занял черниговскийпрестол.

Он хорошо знал этот город. Его отец и дедподолгу княжили в Чернигове – в одном из круп-нейших центров Киевской Руси, которая к томувремени потеряла монолитность. Князь Михаилпонимал, что монголы ещё вернутся. Это врагпострашнее хазар и печенегов. Он готовился ксопротивлению, но его собратьям – русскимкнязьям – не хватало политической проницатель-ности. Мало кто понимал, что монголы способнына масштабный завоевательный поход.

Монгольская экспансия на Запад началасьчерез тринадцать лет после битвы на Калке. Воглаве войска встал внук Чингисхана, сын ханаДжучи, известный на Руси под именем Батыя. Онбыл прирождённым полководцем и пастухомнародов. Древние писатели и летописцы пред-ставляли войско Бату-хана огромным, неисчис-лимым, значительно – на порядок! – превосхо-дящим русские дружины и венгерское войскокороля Белы IV. Это преувеличение. Монголы втех войнах побеждали не числом – по крайнеймере не только числом, а и умением. Таких под-готовленных и неприхотливых воинов в Европепопросту не было. Да и ордынские полководцы,получив многолетний боевой опыт, стали кладе-зями военной хитрости.

Никто из европейцев того времени не расска-зал о захватчиках с Востока обстоятельнее архи-диакона Фомы из Сплита. Он, конечно, не избежалгипербол, но всё-таки оставил нам бесценное сви-детельство, рассказ об эпохе: «Те люди малогороста, но груди у них широкие. Внешность ихужасная: лицо без бороды и плоское, нос тупой, амаленькие глаза далеко друг от друга отстоят.Одежда их, непроницаемая для холода и влаги,составлена из сложенных двух кож (шерстьюнаружу), так что похожа на чешую; шлемы из кожи

или железа. Оружие их – кривая сабля, колчаны,лук и стрела с острым наконечником из железаили кости, которая на 4 пальца длиннее нашей. Начёрных или белых знамёнах своих имеют пучки изконских волос (бунчук). Их кони, на которых ездятбез седла, малы, но крепки, привычны к усилен-ным переходам и голоду; кони, хотя не подкован-ные, взбираются и скачут по горам, как дикиекозы, и после трёхдневной усиленной скачки онидовольствуются коротким отдыхом и малым фура-жом. И люди много не заботятся о своём продо-вольствии, как будто живут от самой суровостивоспитания: не едят хлеба, пища их – мясо и питьё– кобылье молоко (кумыс) и кровь. С собой ведутмного пленных, в особенности много вооружён-ных куманов (половцев), гонят их перед собой вбой и убивают, как только видят, что они не идутслепо в бой. Сами монголы неохотно идут в бой.Если же кто из них будет убит, тут же его без гро-ба закапывают. Почти нет реки, которую они непереплыли бы на своих конях. Через большиереки всё-таки приходится им переплывать насвоих меховых бурдюках (надутых воздухом) и лодках (камышовых плотах). Шатры их изполотна или из кожи. Хотя их огромное полчище,но нет в их таборе ни ропота, ни раздоров, онистойко переносят страдания и упорно воюют».

В 1237 году началось нашествие армииБатыя на русские княжества. Стояли суровыеморозы, и армия ордынцев шла по скованнымрекам. Первой пала Рязань. Затем Батый вторг-ся на территорию сильнейшего Владимиро-Суздальского княжества.

Русские князья относились к венграм как кбратьям по вере христианской. Через монахаЮлиана князь Юрий Всеволодович, перехвативордынских послов, предупреждал венгерскогокороля о готовящемся походе в мадьярскуюземлю. А сам принял бой на родной земле.

В бою под Коломной войскам Батыя, средикоторых были отборные монгольские частиопытного полководца Субэдэя, удалось нанестипоражение русской дружине. Пала Коломна. Вначале февраля 1238-го монголы осадилиВладимир. Через четыре дня этот процветаю-щий, златоглавый русский город был взят,сожжён и разграблен. Князь ВладимирскийЮрий Всеволодович попытался оказать сопро-тивление, собрал войско, но 4 марта в битве наречке Сити был наголову разбит и сам погиб вбою. Героическое сопротивление в марте-апре-ле 1238 года оказали войскам Батыя два горо-да – Торжок и Козельск.

Теперь нападения ожидали южные княже-ства. Князь Михаил Всеволодович, знавшийсилу монгольского войска, немедленно «бежалв Угры» в поисках союзников. Военной помощимадьяры ему не дали. Не удалось князю и с ходуженить сына Ростислава на одной из дочерей

ИНДЕКС БЛАГОРОДСТВА

34

Смирнов В.С. Князь Михаил Черниговский

35

ИНДЕКС БЛАГОРОДСТВА

венгерского короля. Хотя мы можем предполо-жить, что король Бела IV относился к Михаилу небез симпатии и видел в нём перспективногосоюзника: через несколько лет, в 1243 году, вен-герский король всё-таки выдаст одну из своихдочерей – Анну – за молодого князя РостиславаМихайловича.

Перед нашествием 1241 года князь Михаилпобывал и в Польше, и в Галиче, у князяДаниила – своего недавнего противника помеждоусобным войнам. Но всё тщетно: разоб-щённые князья не сумели оказать достойногосопротивления новому походу Бату-хана.Монголы штурмом взяли Киев, разграбили«мать городов русских».

Отступавший под натиском монголов поло-вецкий хан Котян с большим войском и много-численными обозами прибыл в Венгрию. КорольБела принял их с миром. Это было ответственноерешение: Бела горделиво отказался выдатьКотяна и других половцев монголам. Повёлсебя, как русские князья перед Калкой. Корольсчитал, что половецкие воины ему пригодятся –в том числе и в качестве верной личной гвардии,которая могла бы без колебаний пресекать кра-молу среди венгерских феодалов... Половцыприняли христианство, превратились в «добрыхкатоликов». Но не стали подлинными друзьямидля венгерской знати. Те, кто боялся усилениякоролевской власти, почувствовали опасность.

Вскоре захватчики уничтожили войско коро-ля Белы и опустошили Венгрию.

В 1243 году в Пеште снова принимали князяМихаила Черниговского. Бела после нашествияпытался восстановить королевство и защититьего от новых бед. Став «кумом королю», князьМихаил не оставлял надежды на сильную анти-ордынскую коалицию. Он ездил по Европе, сна-ряжал посольства… Но ни мадьяры, ни римскийпапа, ни германский император (к последнимМихаил направил своего посла, митрополитаПетра) не были готовы к походу против Батыя.Михаил вернулся на Родину – навстречу подвигуи погибели.

Ханские послы потребовали, чтобы князьявился к Батыю за ярлыком на княжение. Силдля военного сопротивления не было, приходи-лось повиноваться. Михаил прибыл в столицуЗолотой Орды – Сарай-Бату. Монголы потребо-вали, чтобы перед аудиенцией у хана русскийкнязь совершил языческий обряд: прошёл черезогонь и поклонился идолам. Михаил оставалсянепреклонным: «Я могу поклониться царю ваше-му, ибо Богу угодно было поставить его надомною, но христианин не служит ни огню, ни идо-лам». Воля Батыя была проста: повиновение илисмерть. Бояре уговаривали князя подчиниться.«Я того и хочу, чтобы мне за Христа моего

пострадать и за православную веру пролитькровь свою. Не хочу только по имени христиани-ном называться, а поступать как поганый… Душусвою не погублю!»

Князь Михаил Черниговский выбрал смерть ис молитвой пошёл на заклание: «Мученики твои,Господи, не отреклись от Тебя и Тебя ради,Христос, страдают». Рядом с ним был другоймученик за веру – боярин Феодор. Их забили досмерти, а некий вероотступник, отрёкшийся отхристианской веры, отрубил князю голову…

Русским послам, сопровождавшим Михаила,удалось только сохранить останки убиенных.Михаила Черниговского и боярина Феодораправославная церковь причислила к лику свя-тых. Мощи князя хранятся в московскомАрхангельском соборе…

Печальной была не только участь благовер-ного князя. Наступило время «погибели Руси».Русские княжества на два с половиной векапопали в зависимость от Орды. Только сильная,централизованная держава московского вели-кого князя Ивана III утвердит себя на политиче-ской карте мира как самостоятельное и могуще-ственное государство.

Многие князья покорились воле всесильногохана. Скажем, для святого благоверногоАлександра Невского смирение, подчинениенепобедимому завоевателю было способом спа-сения веры христианской. Князь Михаил сделалдругой выбор, показал пример иного служения,иного пути: непреклонная, жертвенная предан-ность вере – и гибель с молитвой на устах. Обаподвига остались в народной памяти. Оба кня-зя – святые.

ИНДЕКС БЛАГОРОДСТВА

ога скорее и яснее всех чувствуют невинныедети, потому как не знает ещё их маленькоесердце сомнения. Вот хитрованы-большевики ипрививали свою веру, как холеру, нам с детскоговозраста и, отлучив от высшей веры, приблизи-ли нас к низшей, вредной, растлевающей мора-ли, заразили безверьем два или три поколения.А высшая вера – это всегда трудно. Надо бытьчистым помыслами и сердцем, постичь немыс-лимое, отгадать высший смысл веры, пытатьсядонести до людей то, что постиг ты с помощьюБожьей, даровавшей тебе отблеск небесногосвета, пения, что зовётся небесным, донести каквысший дар до других людей».

Обезбоженная жизнь и кончается-то непо-нятно как: «Неужто Бог берёт к Себе тех, коголюбит? – писал Виктор Петрович на сообщениедруга об очередной безвременной смерти, кото-

рые стали случаться всё чаще. – Говорил ли ятебе о том, что на кладбище, где лежит нашадочь, своей смертью упокоились лишь старики,остальные, как могли, сжили себя со свету».

Среди всех трудов и забот то и дело вырыва-ется у писателя вздох о судьбе Отечества. В мар-те 2000 года пишет он В. Курбатову: «…загляниво второй номер «Нового мира», там мои заметкио Рубцове, а в общем-то о России и обо всех нас,горьких жителях этой неприкаянной отчизны».

И всё же чувство-мысль В. Астафьева никог-да не застревала в тупике, в конечном счёте все-гда она поворачивала к преодолению в личном иобщественном: «Главная борьба была всегда ссобой и за себя, остальное потом, никто за тебятвою работу не сделает и никто не поможет всебе самом разобраться.

Нет у нас запасной родины, нет другой жизни,значит, надобно всё вытерпеть и пережить радитого, чтобы обиходить, спасти эту забедованную,ограбленную, почти убитую землю, на которойнам выпало жить, наладить жизнь, которойнаградил нас Создатель, сохранить в себе душуради того, чтобы во всём и во всех она была века,веки-вечные жива». Несмотря на тревоги исомнения, сохранял всё же писатель веру внарод: «Русские люди, если им не мешать, ипрежде всего дети, способны растопить собой,своей жизнью и вечную мерзлоту, льды, украситьи огласить радостью вечные снега и пустыни, –писал он после одной из поездок в город своегодетства – Игарку. – Даже такой могучей кара-тельной силе, каковую держала при себе совет-ская власть, было не совладать с другой силой,народной, которая в конце концов заставиласчитаться с собой, уважать гонимых ею людей,считать их полноценными членами общества –сила силу ломит, и праведная жизнь труженикавсегда перегнёт силу вероломную, дурную, неБогом, а сатаной на землю насланную».

Сила Астафьева-писателя ещё и в том, что онявляется мыслителем, христианином на генети-ческом уровне. Недаром же его навещали в егоОвсянке даже А. Солженицын, Грэхем Грин;Жорж Нива (автор книг о русских писателях-эмигрантах) два раза приезжал – как он объ-

Антонина Пантелеева, к.ф.н.

БВ.П. Астафьев

пророкВ СВОЁМ ОТЕЧЕСТВЕ...

36

Окончание. Начало см. в №3/2012

37

ИНДЕКС БЛАГОРОДСТВА

яснял журналистам – беседовать с В. Астафье-вым. Из Франции. В Овсянку. Беседовать.

И нам тоже любо прочитать слова писателя:«Тот, кто отрывает крестьянина, рабочего, твор-ца от его истинного дела, от работы, есть глав-ный путаник и смутьян, он продолжает звать кборьбе, к походу, стало быть, к разрушению, аспасение России заключено в очень простой ивечной Христовой заповеди: надо всем трудить-ся в поте лица своего и в труде находить успо-коение. Все другие пути мы испробовали – онибесполезны, вредны. Смута, враждебность, гра-бёж, насилие – это дело революционеров ивоенных. Мирянину, Божьему человеку, в томчисле и литератору, нужен мир, покой и труд».

И с каким же трепетом душевным писательповествует о созидателях, творцах, на какой быниве они ни трудились. Снова и снова пытаетсяон понять (непонимание происходящего нетолько тягостно, но и вредно для здоровья –духовного и физического) причину несчастийРоссии и прежде всего Сибири – отсутствиеконтроля за действиями советских военныхворотил и их вдохновителей и руководителей вполитбюро, которые с восторгом аплодировалии в воздух картузы бросали, любуясь достиже-ниями на море, в небе и прежде всего в космосе,как бы и не замечая, что ради этих достижений ввоенную печь брошена и сожжена Великая стра-на – Россия с прилегающими к ней окрестностя-ми, то есть «братскими республиками».

«Теперь эти прожигатели жизни Великойстраны и поджигатели холодной войны изво-рачиваются, тычут пальцами в так называемыхдемократов – они, мол, разрушили нашу держа-ву, они её распродали. Нет, такую огромную зем-лю, Великий народ в одночасье не загадишь, ненадсадишь, не погубишь – на это потребовалосьсемьдесят лет разбойного, безответственного ипреступного правления».

Переехав жить в родную Сибирь, осмотрев-шись, писатель «убедился, что так обращатьсясо своими реками, землями и прочими богат-ствами могут только завоеватели-чужеземцы. А у строителей гидростанций, покорителейнебес, рек и морей и лозунги были завоеватель-ские – «Покорим!», «Завоюем!», «Проникнем!»,«Освоим!», «Ударная стройка!», «Вперёд!»,«Партия велела!».

Партия, она, конечно же, велела, а повелев,не очень утруждала себя думами о том, что изэтого веления получится».

Как только и удалось сохранить душу живу вусловиях, когда идеологи и мысль «засупонива-ли», не давали реализовать творческим людямсвой талант: сжили со свету А.А. Фадеева, крити-ка Ю. Селезнёва (об их судьбах Виктор Петровичоставил пронзительные строки в т.14 собраниясочинений), и несть числа страдальцам, которыхоплакивал он всю жизнь.

Да, несть числа тем, с кем учинила расправубезбожная власть, упорно боровшаяся с интел-лектом нации. «В тюремные ямы они бросилиКлюева, Мандельштама, Корнилова, АртёмаВесёлого, Зазубрина, Князева, Заболоцкого,Смелякова, Ручьёва и множество-множестводругих…»

В. Астафьев всё старался сказать о тех, ктобыл обойдён современной им критикой. Кто же,кроме него, так точно подметил у Н. Рубцова«…тоскливое предчувствие угасания Родины –России. Оно у него с годами всё явственней изаунывней звучало, ибо он видел и ощущал, какоголяется, пустеет Вологодчина и как вместе сним запиваются и дичают на городских просто-рах вчерашние крестьяне, деревенские устои исемьи, прежде всего, распадаются под натискоммалогабаритного городского «рая».

Кто ещё так выделил у Алексея Прасоловадар от частной судьбы прорасти «в общечелове-ческие масштабы и предчувствие трагедии вовсём таком, что нашим мелким душам и копе-ечному, обарахлившемуся обществу страшнеевсего читать, а тем более пущать в себя такое.Люди, как на пожаре, тянут барахло, машины,дачи, «участки», бьют животных, жгут и поко-ряют пространства, торопятся, лезут друг надружку, затаптывают родителей, детей, отме-тают в хлам и старые морали, продают иконы икресты, а тут является человек и спокойно спра-шивает: «А зачем это?» – и толкует о счастьесамопознания, о душевном укреплении, о мыс-ли, как наиболее ценном из того, что доступночеловеку, что создало его – человека, и что ондолжен материализовать в улучшении себя ибудущих поколений, а не в приобретении«Жигулей» и тёплого одеяла – для этого ника-кой мысли не надо, для этого довольно двуххватающих рук. И литература наша вполне удов-летворяет «духовные запросы» потребителя,делает это с нарастающим успехом, что от неё итребуется на «данном этапе».

И растёт не только равнодушие, но и ожесто-чённость, остервенелость. В 1987 году В. Астафьев пишет: «В Ленинграде!!! Упал наулице Гранин, переломил нос и вывихнул руку –и никто! Никто! На Киевском проспекте не помогему встать, не подал руку, не потому, что прези-рает его как писателя, а просто так – не помогли,и всё, как человеку, не зная, кто он и что он, но,на всякий случай, посчитавши его пьяным.

В Перми жил бывший сапёрный капитан,истерзанный фронтом и раненый, жил с батарей-кой в сердце 14 лет. Не раз, почувствовав себяплохо на улице, он взглядом отыскивал побли-зости место, чтоб прислониться, доставал изкармана лекарства и помогал себе сам, иногдаприходилось «выбирать» из прохожих, когоможно попросить, чтоб помогли достатьлекарство, ибо сам он уже и этого не может, ему

ИНДЕКС БЛАГОРОДСТВА

плохо, и он вот-вот упадёт… «Выбирал» старых имолодых, русских и нерусских… И никто ни разуему не помог, он падал, иногда разбивал себелицо и нередко слышал голоса возмущённыхсоотечественников, за которых он на фронтекровь проливал: «Нажрался! Да ещё старик! Даещё вроде и еврей…»

Какая горькая правда, Виктор Петрович!И только согревает надежда, что не могут

совсем исчезнуть люди, тоскующие по прекрас-ному, по лучшей своей и человеческой доле, чтоживы мечты о всепрощении, желание любви иистинного братства…

Этой верой по большому счёту пронизанывсе Ваши книги!

Да, таким людям и радовался писатель:«Слава Богу, были и есть среди постоянных моихчитателей истинные интеллигенты. Какой жезаряд бытовой и согревающей энергии исходитот них, как глубоко и деликатно их обращениесо словом, как уважительно отношение к трудудругого человека.

Их было и есть немного, но кислорода ими влёгкие общества и творческого, прежде всего,вдыхаемого, ещё хватает, чтобы поддержатьмысль и жизнь в России».

Такие вот читатели и укрепляли решимостьВ. Астафьева держаться. В 1991 году он пишеткритику Александру Михайлову: «Видно, времятакое, когда ревуны и наглецы получили воз-можность наораться вдосталь, а наш удел рабо-тать, и чем время смутнее, тем больше потреб-ность в тружениках, но не в болтунах».

Как больно переживал писатель выхолощен-ность жизни: изгонялось-искоренялось всёдорогое православной душе. Поэтому и не оста-вил писатель без внимания слова великой певи-цы Надежды Андреевны Обуховой:«Христосовались! Да! Все кряду. Уж такой ли,бывало, золотушный парнишка попадётся, чтоменя, дворянскую барышню, Боратынскоговнучку, барыню в кружевах, с души воротит, ацелуешься троекратно со всеми кряду, подаркибедные принимаешь и сама даёшь… Куда жеденешься? Это же жизнь. Это уважение не толь-ко твоё к народу, но и народа к тебе, а его ох каксложно заслужить. Это ведь вы там в современ-ной литературе напридумывали Бог весть что обарах и крестьянах… Не читаю я её. Ложь там,ложь сплошная. Если б по-вашему всё было, такРоссия давно бы погибла».

Вот этим духом долго и жили. Каждый чест-ный человек, исследователь ли, признатьвынужден: не было такого сиротства ни в годыГражданской войны, ни Отечественной, кактеперь, в якобы мирное время. Сейчас оченьмного людей, как бы выработавших видимость –имидж – порядочного человека, но душевноготепла не накопивших. Виктор Петрович не раз сболью говорил, что наши так называемые хозяе-

ва жизни давно потеряли представление о том,как живёт народ, ибо они живут совсем иначе.Он часто повторял строчки Игоря Кобзева:«Вышли мы все из народа, / Как нам вернуться внего?».

Когда его упрекнули в оторванности от наро-да, он написал: «От какого? Что касается «моегонарода», то лишь в прошлом году я был на вось-ми похоронах (1994 г.)

Двоих из них сбило машинами, остальныетоже по-всякому кончили свои дни, только ста-рухи умирают своей смертью. Я бы рад от этогонарода оторваться, да куда мне? Сил не хватит.И поздно, и места мне в другом месте нету, даведь и страдаю я муками этого народа».

Когда в народе ещё держался православныйдух, то не только родственники, но соседи неотдавали в приюты осиротевших детей. К томуже если до войны человек, выросший в детскомдоме, мог стать писателем, военачальником,священником, есть тому примеры, то теперь –как утверждает статистика – девяносто пять про-центов оттуда сразу поступает в преступный мир,ибо в детских домах, как и всюду, острый дефи-цит душевности, уж не говоря о духовности.

Долго не могли выхолащиватели выветритьи песенный дух России, долго ещё она звенелапеснями, ибо жива была её душа.

В письме к Г. Свиридову В. Астафьев со свой-ственным ему юмором рассказывает, что наодном из выступлений разговор зашёл о том,какой стала Россия, и весельчак один из залаприслал ему записку: «Россия впрямь другоюстала, был Емельян, теперь вот Алла», и замеча-ет: «Было б совсем грустно, если б уж все ушли в«пугачёвщину». Слава Богу, работаете Вы и ещёнесколько крупных русских композиторов и недаёте нам совсем одичать и подчиниться дикомуи чужому ритму века».

Песенную стихию России писатель щедроотобразил в своих книгах. От жены его дяди (в«Последнем поклоне» Кольча-младший) – АнныКонстантиновны – студенты-филологи КГУ исотрудники овсянской библиотеки записалиболее ста песен.

Всякий раз Виктор Петрович плакал, слушаяпередачу Заволокиных «Играй, гармонь!», узна-вая родное душе, и всякий раз пробовал уте-шить себя поговоркой: «Другие времена, другиепесни», но тут же настигало его иное чувство:«Не хочется соглашаться, не хочется слышатькакие-то завыванья на нерусский лад, и вывёр-тывать горло не по-нашему тоже больно инеловко».

Да, Виктор Петрович, что-то в нашей жизнине так, что-то в ней не даёт русской душенабраться воздуха и запеть. Не поётся… Какевреям в египетском плену во время оно.

Всю оставшуюся жизнь болела в нём война.Как трудно он изживал надсадную привычку к

38

39

ИНДЕКС БЛАГОРОДСТВА

смерти и вынашивал своё слово о войне.Много о ней книг у нас, очень много, но

астафьевское слово ни с чьим не перепутаешь,особенно роман с апокалиптическим названием«Прокляты и убиты». Понять его глубину могуттолько люди если уж не православные (которымроман легче всего открывается), то хорошознающие нашу отечественную классику, заме-шанную на традиционной, т.е. православной,культуре, ибо в романе ставится вопрос о нака-зании Божьем русских людей советского време-ни, наказании «по грехам нашим», после «чёрто-вой ямы», атеистической властью устроенной. Эк«чистили» жизнь от всего духовного! Задолгодо перестройки Виктор Астафьев «списывал срукописных тетрадок у старух всё «божествен-ное», иначе мне взять негде было».

Непосильно простому человеку рассуждатьоб этой книге: её надо прожить и молиться обавторе, выдержавшем эту Голгофу. И выдер-жать её помогало убеждение: «Все, кто сейчасворуют, злодействуют и тянут кусок у ближнего,особенно у сирот, всё равно будут наказаны:плохими, неблагодарными детьми, огнём, тюрь-мой, болезнями, а добрые люди и в бедностисвоей, и в печали будут жить, и жить спокойно,встречать солнце и свет дня с радостью и надеж-дой, и каждый прожитый ими день будет и им, илюдям наградой за сердечность и ласку к дру-гим людям, особенно к детям».

Писатель через всю свою жизнь пронёспамять о детдомовской тёте Уле, которая «былаочень добра и справедлива к нам – к сиротам, иБог дал ей за это долгие годы, хороших детей ивнуков».

И избыть всё, что сотворено войной, можнотолько с Божьей помощью.

Роман «Прокляты и убиты» вызвал гнев лже-патриотов, гнев людей, давно разучившихсямыслить, гнев ханжей всех родов и, конечно же,некоторых высших чинов, которые были вродебы на совсем иной войне, чем солдат-окопник.

В первой половине 1990 года В. Астафьевписал своему однополчанину: «Да, я пишу книгуо войне, давно пишу, но не о 17-й дивизии, авообще о войне. Солдатскую книгу, а то гене-ральских уж очень много, а солдатских почтинет. Не думаю, что разработки зам. нач. политот-дела мне пригодятся. Он наворочает там «прав-ду» из газет, ибо сам-то войны и не видел и незнал, девок в тылу портил да нашего брата-сол-дата обжирал. Я спросил у Дидыка (полковник,командовавший 92-й артбригадой, скончавший-ся в 1990 году в чине генерала в Ленинграде):«Почему мы ни разу не видели нач. политотделана передовой?» А он мне в ответ: «А на кой онтебе там сдался? Чтоб вы, и без того надсажен-ные солдаты, строили ему блиндаж в три нака-та? Чтоб ваш подхалим-старшина последниежиры у вас забрал и ему скормил? Я не пускал

его на передовую, чтоб он не мешал вам вое-вать. Он тут хорошо воевал, при штабе, семьдевок обрюхатил и семь орденов за это получил.Больше, чем я, всё время под судом и наблюде-нием находившийся…»Так что пусть эти комис-сары-дармоеды положат свои «героические»разработки себе в гроб.

Я же пишу книгу о том, что видел и пережилна войне, да валяясь в госпиталях, и после войныс голоду подыхал вместе со своей Марьей, тожесдуру добровольцем на фронт подавшейся. Двухдетей похоронили, без жилья, без профессиинамытарились так, что на три жизни хватит…»

В 1996 году послал В. Астафьев роман«Прокляты и убиты» другу своему ВасилюБыкову: «Посылаю тебе книгу, которую ох какнелегко тебе будет читать. Я наконец-то забрал-ся в окопы, в самое их бездонное и беспросвет-ное дно опустился. Ох, как тяжело туда возвра-щаться и всё пропускать через старое уже серд-це, усталое и больное. Хорошо, что были мы там,на этом самом крайнем краю жизни молодыми,многого не понимающими и страху-то по-настоящему не знающими. Сейчас уж кажется,что там был кто-то другой, отдалённо на тебяпохожий, – иначе с ума ведь можно сойти, пере-гружая и без того перегруженную память сверх-тяжестями и сверхмуками. Если наткнёшься наненависть мою открытую на то и на тех, кто насобманывал, посылавших на муки и смерть, напи-санную «в лоб», не очень художественно, знаю,ты мне простишь эту святую ненависть.

В 8-м номере «Нового мира» напечатана моякороткая повесть «Обертон»: это снова о нашейпогубленной молодости».

Одному генералу в ответ на его письмо «вформе доноса» В. Астафьев пишет: «Мы уж иложь во спасение прошли, а Вы всё тама», всёещё врёте себе и другим! А ведь придворныйпоэт Гавриил Державин писал ещё двести летназад: «Злодейства землю сотрясают! Неправдызыблют Небеса!» И этого не знаете?! И Пушкина,небось, не читаете, а Лермонтова тем более?! Влени и самоупокоении жить спокойнее, сытее иблаженней, да?!»

И в итоге такое у писателя чувство родилось:«Мне Вас жалко! Мы действительно были наразных войнах и в разных мирах. Мой мирнеизмеримо мучительней и прекрасней Вашего,ибо я всю жизнь, изо всех сил стремился к чест-ному хлебу, жил, кормился и детей своих кор-мил бедным, но честным хлебом правды. Вы елихлеб с маслом, добытым с помощью притворстваи лжи. С тем и умрёте! На моей могиле будутплакать люди и расти цветы, на Вашу могилубудут плевать проходящие мимо «клиенты» инижние чины».

Другому генералу отвечает В. Астафьев,убеждая не лгать хотя бы самому себе: «Сколькопотеряли народа в войну-то? Знаете ведь и пом-

ИНДЕКС БЛАГОРОДСТВА

ните. Страшно называть истинную цифру, прав-да? Если назвать, то вместо парадного картузанадо надевать схиму, становиться в ДеньПобеды на колени посреди России и просить усвоего народа прощение за бездарно «выигран-ную» войну, в которой врага завалили трупами,утопили в русской крови». И писатель приводиттакие факты, что волосы шевелятся и человече-скими силами не осмыслить и не успокоиться,только остаётся надежда на Бога, на молитву:«Все наши грехи нам не замолить – слишком ихмного, и слишком они чудовищны, но Господьмилостив и поможет хоть сколько-нибудь очи-стить и облегчить наши заплёванные, унижен-ные и оскорблённые души.

Чего и Вам желаю».Третьему генералу ответствуя, замечает

писатель в 1990 году: «Чувствую, что Вы малочитали и читаете, так вот был такой князьРаевский, который на Бородино вывел своихсыновей на редут (младшему было 14 лет!), вот яуверен, что князь Раевский, и Багратион, иМилорадович, и даже лихой казак Платов неопустились бы до поношения солдата уличнойбранью, а Вы?!

Ох-хо-хо-ооо, всё же из грязи в князи –никогда ничего не получалось. Я в День Победыпойду в церковь – молиться за убиенных ипогубленных во время войны. И Вам советуюсделать то же, уверяю Вас, поубудет в вас злоб-

ства, спеси, и не захочется Вам подсчитывать«напрасные обиды», нанесённые нашим генера-лам». Нет таких слов, нет такой молитвы Божьей,которая бы даровала им прощенье за мерзкопрожитые дни (хотя бы брежневские), но есливышли б в российское поле, окружённое пусты-ми русскими деревнями (одна из причин их опу-стошения – война), если вы встанете на колении, опустив сивые головы, попросите прощения уВсевышнего, может, Он вас и услышит. Этоединственный путь к спасению вашей генераль-ской души, иначе вам смердеть на свете и уме-реть с тёмной злобой в сердце.

Вразуми Вас Бог!»Зато уж солдатам, бывшим на той же войне,

что и В. Астафьев, книга доставила горькуюрадость. Из Свердловской области – г. Ирбит –отозвался инвалид войны Н.В. Бармин, которомучитали роман «Прокляты и убиты», ибо сам онуже почти слепой, но «успел ещё пляшущимпочерком написать: «Боже! Какую вы глыбу сол-датской правды выворотили и на гору в одиночкувывезли. Реквием по убитым русским солдатам».

Из Украины отозвался давний и преданныйчитатель В. Астафьева В. Миронов: «Внимая«Проклятым и убитым» сейчас, в самом истечениидвух тысяч лет по Рождестве Христовом, неволь-но качаешь головой – да, такая вот «новая эра» улюдей получилась. <…> «Прокляты и убиты» – этоправда лютая. Это лишь на поверхности книга о

40

41

ИНДЕКС БЛАГОРОДСТВА

прошлой войне, но бьёт она своим кулаком понашей теперешней морде. И понятно, откуда этотвоинственный скрежет духовности в книге, – онвызван тем, что Россия, в начале века катапуль-тированная революциями в тартарары, и всепоследние после войны полста лет исторгаласьиз правды, вываливалась из бытия, гибла. В спи-рали погребального смерча – стоймя стоят! –неупокоенные смерти тех, кого положили на томвоенном гноище. Мы не победили зло, котороеругалось над жизнью, мы уничтожаемся и посей-час тою же обездушенной неумью, своей и дер-жавной, от которой мёрли и мрут люди на всехкоммунистических плацдармах великих – отДнепра до Сунжи – рек.

Ужас правды в том, что глотка погубленияжизни не была замурована Победой, но, изве-дав адского государственного зла, всё так жененасытно глотает и глотает человеческий кормбез меры, без счёта!»

Ещё послушаем самого В. Астафьева:«Слепая жестокость» – название всему этому. В истории людской примеров её тьма, да и нача-лась она с чего? Давным-давно, в запредельныевремена, тогдашние «большевики» и «нацисты»,доведя святого Человека до полного истоще-ния, надругались над Ним и распяли Его на кре-сте. И вся история человечества, расцвеченнаяименами инквизиции, колонизации, коллекти-визации, реформации – не разгул ли это жесто-кого Зверя! И что спрашивать с наших вояк, Богане ведающих, воспитанных на призывах к беспо-щадной борьбе с врагами, выросших в стране,где почитаемый всеми, небесталанный писа-тель-гуманист бросался преступными словами:«Если враг не сдаётся – его уничтожают», а вра-гом советской власти и правящей партии сде-лался весь народ, и она никого так не боялась,как своего народа, и, мстя за страх свой, непонимая своего народа, сводила и сводила егосо свету – больше сотни миллионов свела, а утого, который остался, надорвала становуюжилу, довела его до вырождения, наделилавечным страхом, воспитала в нём нездоровыегены привычного рабства, склонность к преда-тельству, краснобайству и всё той же жестоко-сти, раба породила. И у нас ли только?»

Радовался В. Астафьев, что даже в нашейпрессе – кое в каких случаях очень осторожной –довелось прочитать о том, что в октябре 1991года в Софии состоялась международная конфе-ренция на тему: «О преступлениях коммунизмаперед человечеством».

В трудные моменты жизни душа писателянаходила утешение в Боге: «Что же и кто жепомогал мне в давнем замысле и исполненииего? Память и Господь наш Всезрящий иВсемилостивейший – вот Кто».

В 1985 году он «…побывал у Гроба Господня,где надо бы побывать всем землянам, истинным

христианам и просто мечущимся людям, тогдаспокойно было бы и на сердце человеческом, ина Земле, нами поруганной».

Побывал писатель и в Греции на островеПатмос, в монастыре, «где написан ИоанномБогословом «Апокалипсис». Лежит эта книжицав пещере, на приступке отёсанного камня набелой салфетке, а вокруг души человеческиебезгласно реют и лики в камнях проступаютдревние, с удивлением и страхом смотрят на насневинными глазами, и видно по глазам – неузнают уже в нас братьев и сестёр своих…»

Везде и всюду сопровождала его мысль оРоссии, о вреде, причинённом ей атеистическимтеррором: «Я-то, вникнув в материал войны, нетолько с нашей, но и с противной стороны, знаютеперь, что нас спасло чудо, народ и Бог,Который не раз уже спасал Россию – и от монго-лов, и в смутные времена, и в 1812 году, и впоследней войне, и сейчас надежда только наНего, на Милостивца. Сильно мы Господа про-гневили, много и страшно нагрешили, надо всеммолиться, а это значит – вести себя достойно наземле, и, может быть, Он простит нас и не отвер-нёт Своего Милосердного Лика от нас, расхри-станных, злобных, неспособных к покаянию».

Простит Он нас, Виктор Петрович, простит,ибо по Вашему же собственному убеждениюнарод русский задуман мирным, а культура его ввысших своих проявлениях – родниковой чисто-ты. И ваше творчество напитано чистейшей род-никовой водой классической литературы, вер-шиной культуры в целом, и не только русской.

Самым ненавистным явлением для В. Астафьева была ложь, пропитавшая все струк-туры атеистического государства. Особенно воз-мущён был он двенадцатитомной историей вой-ны: «Если единожды солгавший не может неврать, то каково-то остановиться творцам аж две-надцати томов ловко замаскированной кривды!

Вся двенадцатитомная «история» создана, спозволения сказать, «учёными» для того, чтобисказить историю войны, спрятать концы в воду,держать и дальше наш народ в неведении отно-сительно наших потерь и хода всей войны…»

Ни в чём не желал писатель мириться снесправедливостью. Уже в 1990 году он повто-рил попытку добиться реабилитации не толькосвоего рода, но и земляков, овсянцев: «…я хоро-шо понимаю, – писал он в прокуратуру, – что этилюди, виноватые лишь в одном, что родились ижили в очень «радостное» время построенияновой, невиданной ещё нигде и никем «счастли-вой» жизни под сенью самой «родной и спра-ведливой власти», давно реабилитированы вре-менем и перед Богом, и перед историей ни в чёмне виноваты, как и те сто с лишним миллионовсоветских людей, погубленных во имя нынешне-го и будущего неслыханного «счастья» и «про-цветания» народов нашей зачумлённой страны».

ИНДЕКС БЛАГОРОДСТВА

Всё понимая, В. Астафьев, однако, добивает-ся результата: «Мне и моим детям и внукам знатьэто необходимо, ибо детям жить дальше (скольбудет позволено) и надо знать, из какого корняони произросли – вражеского или всё же обык-новенного, человеческого, крестьянского?»

В 1995 году, увидев в Красноярске вышед-шую в краевом издательстве Книгу Памяти,обнаружил писатель в ней фамилии двух родныхдядьёв: Василия Павловича Астафьева, которо-го он описал «довольно красочно в рассказе«Сорока», вошедшем в «Последний поклон»; тамже была весточка и о втором дяде – ИванеПавловиче 1918 года рождения, который погибв бою сентябрьском 1942 года и похоронен в д.Самофаловка Волгоградской области. И полете-ло в те края письмо к знакомому писателю:«Боря! Узнай, если не труд, где эта Самофаловкаесть? В каком районе? Сохранилась ли там моги-ла? Есть ли люди, которые доглядывают её?Помоги мне связаться с районом или админист-рацией села. Душа моя не устаёт болеть о сги-нувших солдатах, особенно об этом, горя хва-тившем через край родном дяде».

Ещё в 1974 году он писал: «…я несу «мораль-ный крест» за всех их, Богом мне назначенный».И, как видим уже, донёс крест до конца: необлегчил, не бросил.

В. Астафьев «поперешен» (его словечко) все-му недоброму, злому, лживому, как русскийсказочный Иван, которого Баба-яга никак немогла удобно усадить на лопату, чтобы запихатьв печь и зажарить, а всё потому, что жила в нёмогромная любовь ко всему доброму: к людям,природе, ко всему Божьему миру во всём егомногообразии.

Как любил он родные места! «…я если боль-ше года не бываю в Сибири, не повидаюсь сЕнисеем и Овсянкой, начинаю видеть их восне…» «И вообще для меня нет красивей реки,чем Енисей».

В 1990 году писал он Евгению Носову оЕнисее, как он «…несёт свои широкие воды ивечерами до того красив, спокоен и величав, чтосо слезами благодарности глядел я на него иверил, что он-то всё-таки будет вечен и пережи-вёт нас, пытающихся его и всё живое на светеизгадить и умертвить».

Безотчётно любил он город Енисейск:«Самый любимый мой и самый жалкий ныне(1979 г. – Ред.) городишко! Что меня влечёт кнему? Зачем? Не знаю. Это вроде как моялюбовь к матери – обыкновенной крестьянке, нос такой трагической и пространственной судь-бой, что вроде бы уж в Космос прорастает, судь-бой, которую и Шекспиру бы не постичь».

Больше всего поражает именно любовьписателя к России, ко всем её уголкам, забота оразвитии культуры. Даже в названии составляе-мого им сборника «Час России» (вышел в 1988

году в издательстве «Современник» тиражом в20 000 экз.) видится желание охватить её всю,увлечь каждого творца: каждый поэт долженбыл дать по одному (предполагалось – лучшему)стихотворению.

Кажется, В. Астафьеву была открыта всякультура России. В письме к зауральцам, при-славшим ему альманах «Тобол», он хвалит их затворческую жизнь и делится своими впечатле-ниями о лучшем, на его взгляд, что издаётся в1996 году: «В Ярославле – литературная газета«Очарованный странник», во Владивостоке –солидный альманах «Рубеж», в Костроме – жур-нал «Губернский дом», в Новомосковске – жур-нал «Поле Куликово». «Редактор его – инвалид,с трудом передвигающийся, русский писательГлеб Паншин, держит два коммерческих ларька,чтобы на выручку от них и с помощью спонсо-ров – крупных предприятий – выпускать журнал.Героические усилия и неслыханную изобрета-тельность проявляют и в Вологде, и в Томске, и вУлан-Удэ, и в Архангельске, и в Краснодаре, и вдесятке других городов, чтобы начать и вестиместные газеты, журналы и альманахи.

Как это трудно, как сложно – знаю по нашемукрасноярскому журналу «День и ночь» и едвадышащему старейшему в России альманаху«Енисей». Я думаю, у общественности г. Курганадостанет ума понять, что накормить народ досы-та – дело непременное, большое, но не датьокончательно одичать этому самому народу,поддержать его духовно, помочь разуму и про-свещению страны – дело не меньшей значимо-сти и важности».

Много строк у В. Астафьева о языке, помогалвсеми силами составителям словарей и всёупрекал себя, жалел, что «мало писал и беседо-вал о нашем русском языке, подверженномнебывалому браконьерству и пагубе от социали-стической лагерной действительности; совсеммало писал о театре и музыке, а ведь жил ими,да и существовал, обогащаясь духовно, не впалв скотство и пьянство благодаря им».

Ах как злободневны нынче Ваши слова,Виктор Петрович, сказанные в 1976 году о теат-ре: возмущались Вы, что иные деятели «осовре-менивают, кастрируют, «переосмысливают»Шекспира, Пушкина, Толстого, Достоевского,Чехова. Даже дописывают за них! Это уже, про-стите, наглость самозванцев, именующих себяноваторами. Они ставят себя выше классиков, идело доходит до того, что восстановленныйБорисом Бабочкиным текст «Грозы» становитсяоткрытием для публики. Оказывается, шедеврвеликого русского драматурга кого-то не удов-летворял, и много лет «Гроза» шла «кастриро-ванной» и к ней такой привыкли, её такую «уза-конили» на сцене! Стыд-то какой!»

В. Астафьев умел ценить и культуру другихстран и континентов. Когда его пригласили в

42

43

ИНДЕКС БЛАГОРОДСТВА

Италию читать лекции о литературе Сибири, онревниво записывает: а наших людей интересуетитальянская литература?

Писатель открыт всему заметному в мировойкультуре, и именно он добился, чтобы напечата-ли перевод романа Трамбо «Джонни получилвинтовку» в журнале «Сибирские огни»: «Не про-читав «Джонни», я бы писал по-другому и другойроман о войне». В. Астафьев в письмах советовалочень многим непременно прочитать этот роман,в том числе таким известным критикам, какАлександр Михайлов, Валентин Курбатов.

При всех трудностях, заботах В. Астафьевнемыслим без юмора. Он у него чисто русский –всё больше над собой посмеивался, никогданичего не допускал ехидного, глумливого,любил играть со словом.

Вот он пишет В. Курбатову о поэте ВасилииЕмельяненко: «А он, Вася, вон любимой своейпо-аглицки письма шпарит, ноты шлёт с собст-венными сочинениями, ибо попутно с военнойакадемией ещё в консерватории учился.Консервы, стало быть, военные делал».

Ему же сообщает, что, получив заказ напи-сать предисловие к девятитомному собраниюсочинений Мельникова-Печерского: «Я сразувспомнил, что ты с бородой, стрижен под гор-шок, и подумал, что тебе не чужд этот автор, исогласился, выговорив условие, что будемписать двое, а это значит – писать будешь ты, а я«консультировать».

В письме к Евгению Носову в 1995 году онотмечает: «Ах, какое неподходящее для моейегозливой и весёлой натуры состояние – ста-рость. Как она, милая, угнетает меня.<…>Господь не велит в годах старых забывать олетах своих и о грехах тоже. Иногда тужусь,пущусь в россказни, бурно поведу себя и тут же,как опара в квашне, осяду, устану, давлениеподнимется, на боковую потянет».

Повествуя в письме товарищу о трагическойсудьбе двух дядьёв, Виктор Петрович замечает:«…любил я шибче, чем любили их девки».

А то ещё вспомнит он юмор дяди, любителяпарной: «Идите, Вихтора зовите в баню, в ей ужпокойников мыть можно». Правда, встречается унего юмор и «вперехлёст с сарказмом», как мет-ко заметил его почитатель В. Миронов.

В. Курбатову, например, В. Астафьев пишет,что г. Псков «…давно уж турки не осаждали, и оттого в нём дремлет мысль и угасло любопыт-ство. Да и что говорить о городе, из которогосознательные трудящиеся ездят и ходят в очередя (такое ставит Виктор Петрович ударе-ние) за сосисками за границу, к чухонцам, и едятих, пусть и с идейным отвращением, по необхо-димости животной, но не выплёвывают же!..»

Так и видишь озорные огоньки в его глазах и открытую его улыбку, и астафьевский задор-ный смех!

О самом серьёзном он способен сказать сзатаённым юмором.

Вот он пишет другу о своей родной Овсянке,которая «стремительно меняет лик свой: местокрасивое, от города недалеко, на берегу реки. И сносят деревенские гнилушки и воздвигаютна их месте особняки, виллы, дворцы. С Енисея,глядя на них, все угадывают, который же из нихдворец мой, ибо и в мыслях не допускают, чтописатель может и должен жить в деревенскойизбе, которую я, кстати, всё больше и большелюблю и зимою страшно по ней тоскую. По огороду у меня вырос лес, есть ели илиственницы уже выше избы, кедр пышный, напол-огорода растут рябина, калина, берёза,даже пихта есть!»

До самого конца писатель сохранил способ-ность благодарно радоваться решительно все-му: «У нас сегодня первый день весны!Лучезарный! Светлый! Капель началась, синичкитенькают. Господи! Ещё одну весну подарил Тымне, всем нам! Спасибо! Спасибо!» – ликует он вписьме к товарищу.

Жизнерадостность – это у него родовое, отбабушки, которая всегда всё к свету умелаповернуть.

А уж о мастерстве В. Астафьева-рассказчикасвидетелей – тьма. Один из его друзей постоянно подтрунивал: «Когда в застольеПетрович – на женщин уж никто не смотрит, все внимают ему...»

А теперь вспомним названия хотя бы основ-ных книг В. Астафьева: «Последний поклон»,«Царь-рыба», «Зрячий посох», «Пастух ипастушка», «Ода русскому огороду»,«Печальный детектив», «Затеси», «Прокляты иубиты», «Обертон», «Так хочется жить!»,«Весёлый солдат», «Пролётный гусь».

Все они вроде бы о земном, но незримотянутся – выходят в небо, если определять их посамому существенному. Названия говорят нетолько о собственно смысле, но как бы задаюттон его книгам.

Оставил нам Виктор Петрович книги свои,чудную библиотеку в Овсянке и там же – храм святителя Иннокентия Иркутского,Литературный лицей, вытребовал для насЛитературный музей, премию свою для поощре-ния талантов; фонд свой создал для воспитанияздоровой спортивной молодёжи, журнал «Деньи ночь», оставил тревогу и заботу о журнале«Енисей», отстоял литературные встречи –общение неравнодушных творческих людей(даст Бог будут они продолжаться в русскойпровинции); остановил молевой сплав по реке Мане.

Что ему дало родное Красноярье?Вот на этот вопрос пусть совесть каждого

отзовётся…

НА ПОРТАЛЕ ПЕРЕПРАВА

Иерусалимская община. Святоотеческий взглядУчение св. Иоанна Златоуста о богатстве и

милостыне – вершина святоотеческой мысли. НоЗлатоустом имущественное церковное учениене ограничивается. И потому весьма актуальнойявляется задача обозреть имущественное уче-ние Церкви более широко, причём – в историче-ском плане. Был поразительно вдохновенныйпериод «до Златоуста»; был и период «послеЗлатоуста», более длительный и куда менеезамечательный, но тоже не без взлётов. Начнёмже мы с самого удивительного – первохристиан-ской Иерусалимской общины.

Об известном фрагменте ОткровенияИоанна – «послания Ангелу Ефесской церкви»:«Но имею против тебя то, что ты оставил первуюлюбовь твою. Итак вспомни, откуда ты ниспал, ипокайся, и твори прежние дела» (Откр.,2:4–5) –известный христианский публицист ЛевТихомиров писал: «Однако Откровение ужеделает церкви упрёк за то, что она «оставилапервую любовь свою». Надо полагать, это отно-сится к утрате того духа, при котором у верую-щих всё было общее, не только сердце и вера,но и имущество, и не было среди них ни бедных,ни богатых, как гласят «Деяния»(«Апокалипсическое учение о судьбах и концемира»). Эта мысль Тихомирова приобрелазначительную известность, тем более что онасогласуется с хорошо знакомыми православно-му читателю комментариями на Апокалипсис св.Андрея Кесарийского, где упоминается, чтоГосподь «стыдит и порицает за охлаждение влюбви к ближнему и благотворительности».Приведём эти удивительные фрагменты Деянийапостольских:

«Все же верующие были вместе и имели всеобщее: и продавали имения и всякую собствен-ность, и разделяли всем, смотря по нужде каж-дого» (Деян., 2:44–45).

«У множества же уверовавших было односердце и одна душа; и никто ничего из имениясвоего не называл своим, но все у них былообщее. Апостолы же с великою силою свиде-тельствовали о воскресении Господа ИисусаХриста; и великая благодать была на всех их. Небыло между ними никого нуждающегося; ибовсе, которые владели землями или домами, про-

давая их, приносили цену проданного и полага-ли к ногам Апостолов; и каждому давалось, вчем кто имел нужду» (Деян., 4:32–35).

Эти фрагменты иногда называют «коммуни-стическими», поскольку они повествуют о высо-ком и строгом христианском коммунизме: ведьслово commune – по латыни «общественноеимущество», «община», а communis – «общий».Более того, в латинском переводе Деяний апо-стольских читаем: 2:44 «omnes etiam qui crede-bant erant pariter et habebant omnia communia»,или в синодальном переводе: 2:44 «Все жеверующие были вместе и имели все общее». Нов самом ли деле там был реализован коммунизм,или просто дело ограничилось благотворитель-ностью?

Начнём со Святых Отцов. И не только из-заих авторитетности, но и потому, что по времениони ближе всех к описанным событиям. Все ониотносятся к апостольской общине с огромнойсимпатией.

Киприан Карфагенский: «Всё наше богатствои имущество пусть будет отдано для прираще-ния Господу, Который будет судить нас. Так про-цветала вера при апостолах! Так первые хри-стиане исполняли веления Христовы! Они сготовностью и щедростью отдавали всё апосто-лам для раздела» («Книга о падших», ч. 2).

«Размыслим, возлюбленнейшие братья, отом, что делали верующие во времена апосто-лов... В то время продавали домы и поместья, аденьги охотно и в изобилии приносили апосто-лам для раздачи бедным; посредством продажии раздачи земных стяжаний переносили своёимущество туда, откуда можно бы получать пло-ды вечного обладания; приобретали домы там,где можно поселиться навсегда. В благотворе-нии было тогда столько щедрости, столькосогласия в любви, как о том читаем в Деянияхапостольских (Деян., 4:32). Вот что значит бытьистинными чадами Божими по духовному рож-дению! Вот что значит подражать по небесномузакону правде Бога Отца!» («Книга о благотво-рениях и милостыне», ч. 2).

Василий Великий: «Оставим внешних и обра-тимся к примеру этих трёх тысяч (Деян., 2:41);поревнуем обществу христиан. У них всё былообщее, жизнь, душа, согласие, общий стол,

44

«ПЕРЕПРАВА» В

45

НА ПОРТАЛЕ ПЕРЕПРАВА

нераздельное братство, нелицемерная любовь,которая из многих тел делала единое тело»(«Беседа во время голода и засухи»).

Но более всех восторгается происшедшим вИерусалимской общине свт. Иоанн Златоуст (еговысказывания можно найти в материале«Златоуст об Иерусалимской общине»).

Выводы из приведённого просты и очевидны.

Во-первых, Святые Отцы не сомневаются, чтов Иерусалимской общине было введено «обще-ние имений», т.е. христианский коммунизм.

Во-вторых, Отцы безусловно принимают этоустроение за подлинный христианский идеал.Златоуст характеризует этот коммунизм как«ангельское общество», «успех благочестия»,«причину согласия».

Однако с тех пор много воды утекло, и вот вновое время, начиная с конца XIX века, появилисьсовершенно другие оценки происшедшего…

Николай Сомин

Не в силе Бог, а в правдеДуховные явления иррациональны и нахо-

дятся на границе, за которой влияние матери-ального мира минимально мало или совсемотсутствует. Размышляя об этом, Кант говорил:«Признаюсь, что я очень склонен к утверждениюо существовании в мире нематериальныхсуществ и к причислению к этим существамсобственной моей души. … Поэтому человече-скую душу следовало бы считать одновременносвязанной уже и в настоящей жизни человека сдвумя мирами, из которых она пока образует сосвоим телом одно личное, целое, воспринимаетясно только мир материальный».

У многих из нас, к сожалению, нет глубокихзнаний, а часто и желания понять суть такихфеноменов, как дух и душа, духовность, и это вто время, когда основным содержанием войнывсё больше становится противоборство именно внематериальной, духовной сфере, близится вре-мя, когда окончательная победа в войне будетдостигаться за счёт духовного превосходства,духовно-нравственной и морально-психологи-ческой стойкости одной из противоборствующихсторон.

Десять лет назад, в 2003 году, ГенриКиссинджер заявил о «смерти Вестфальскойсистемы» и о «бессмысленности идеи государст-венного суверенитета», его поддержал первый

вице-президент Всемирного банка по деламЕвропы Жан Франсуа Ришар, по мнению которо-го дальнейшему производству благ мешают«застарелые территориальные инстинктынациональных государств» (11).Сегодня мывидим, как информационные и финансовыеимперии, централизованно управляемые непра-вительственные организации стирают границы,как информация, финансы и товары оккупируютстраны, навязывают волю одной группы людей игосударств всему миру, а тех, кто сопротивляет-ся, или переформатируют, как в Тунисе, или уни-чтожают, как в Ливии.

Глобальные СМИ (Reuters, Associated Press,Fox, Sky News, BBC, CNN и др.), реклама, соци-альные сети – превратились в оружие массовогопоражения человеческой психики. Недавно кпонятиям «информационная», «психологиче-ская», «сетевая война», «война в киберпростран-стве», «управляемый хаос», «интернет-манипу-ляции», «сетевые мобилизации», «Twitter-рево-люции» и т.п. добавился термин «консциенталь-ная война» (12) – война на поражение и измене-ние сознания человека, народов и наций. И этоне фантазии, а вполне реальные факты нашеговремени.

В обеспечении международной и националь-ной безопасности всё больше возрастает роль изначение информационно-психологическойсоставляющей. В мае 2009 года президент СШАБ. Обама заявил, что рассматривает безопас-ность киберпространства как одну из приоритет-ных, и назначил координатора по вопросамкибербезопасности (Cyberspace Coordinator),который одновременно является членом какСовета по национальной безопасности, так иСовета по национальной экономике (13).

Надо полагать, что все участники форумапонимают, что любое информационное воздей-ствие имеет цель – это дух, душу и психику чело-века. Сегодня разрушается не только сознание,но и подсознание, переформатируются глубин-ные инстинкты человека: самосохранения, мате-ринства и отцовства; извращается характервзаимоотношений между полами, разрушаетсяи исчезает институт семьи; в Европе и США ужеотменяют понятия «мама», «папа», заменяют ихпонятиями «родитель первый», «родитель вто-рой»; вслед за разрушением понятия «семья»,устранением понятий «мать», «отец» разрушают-ся понятия «государство», «страна», «Родина»,«Отечество», уничтожаются понятия «долг предОтечеством», «служение Отечеству».

Осознавая вышесказанное, мы можем утвер-ждать, что передний край борьбы за Россиюсегодня находится в области духа и нравствен-

НА ПОРТАЛЕ ПЕРЕПРАВА

46

ности. Но это понимаем не только мы.Постоянные атаки на все традиционные дляРоссии религии, но особенно на православие,неслучайны. Были письмо десяти академиков,антихристианские выставки Гельмана, заявле-ния Познера и других «интеллектуалов». Суть ихутверждений одинаково одиозна: православиесыграло негативную роль в истории России исегодня тормозит её развитие. Затем последо-вали различные перформансы и последняябезобразная выходка в храме Христа Спасителя– памятнике подвигу нашего народа и воинствав 1812 году, да ещё в юбилейный год.

Видимо, отвечая на подобные явления, навстрече в Кремле с участниками Архиерейскогособора Русской православной церкви 3 февраляпрошлого – 2011 года президент Д.А. Медведевзаявил, что власть признаёт и ценит «вкладЦеркви в развитие государственности, в утвер-ждение духовно-нравственных ценностей в рос-сийском обществе», что «духовное воспитание –это заслон для зла, это противодействие нена-висти… Не только молодые, но и люди старшеговозраста нуждаются в духовной поддержке.Нужна она и в армии» (14).

Как противостоять вызовам времени, высто-ять и победить? Ответ дали наши предки. Узнаво высадке шведов, 20-летний князь Александрспешит в храм Святой Софии, молится, а выйдяиз храма, обращается к малой дружине: «Не всилах Бог, но в правде; помянем песнопевцаДавида, глаголюща: сии во оружии, а сии наконех, мы же во имя Господа Бога призовём…»(15), выступает в поход и возвращается с побе-дой, став навсегда Александром Невским, асформулированный им девиз «Не в силе Бог, а вправде» на века стал ведущей внутреннейдуховной установкой российского воинства.

Молодой московский князь Дмитрий колеб-лется, выступать или нет на Мамая, спешит кигумену земли Русской Сергию Радонежскомучудотворцу, получает его благословение: «Идина безбожников смело, княже, и сим победи-ши…», обретает уверенность и, обращаясь квойску, говорит: «Братья! Не пощадим жизнисвоей за землю Русскую, за веру Христову», идётна битву и возвращается с победой, став навсег-да Дмитрием Донским.

Пётр Первый обращается к войскам передПолтавским сражением со словами: «Воины,пришёл час, который решит судьбу отечества.Вы не должны помышлять, что сражаетесь заПетра, но за государство, Петру вручённое, зарод свой, за отечество, за Православную нашуверу и Церковь. …Имейте в сражении передсобой правду и Бога, защитника вашего…» (16).

Перед штурмом Измаила Суворов отдаётприказ «Сегодня молиться, завтра поститься,послезавтра победа или смерть». Составленнаялично Александром Суворовым тетрадь«капральских бесед» начиналась словами:«Молись БОГУ: от НЕГО победа!», затем шлаобязательная молитва: «ПРЕСВЯТАЯ БОГОРО-ДИЦЕ, спаси нас! СВЯТИТЕЛЮ ОТЧЕ НИКОЛАЮЧУДОТВОРЧЕ, моли БОГА о нас!», и далее – кате-горичное, равносильное приказу: «Без сеймолитвы оружия не обнажай, ружья не заряжай,ничего не начинай»! (17)

Вы видели картину: старый, седой Кутузов –ночью, полураздетый, на коленях молится передобразом Божией Матери, затем принимаетрешение, оставляет Москву, спасает Россию. Какможно всё это не знать или забыть, как можноэтому не верить и не учитывать?

Говоря о выдающейся роли православия,надо сказать, что его идее о защите Отечествасозвучны положения ислама. Сегодня иногдазвучат мысли, что ислам враждебен правосла-вию. Это или от невежества, или от злого умыс-ла, но одинаково опасно. Мусульмане России –это наши вековые братья в строительстве изащите общего Отечества.

«Нравственность – это разум сердца», гово-рил Гейне. Воспитать и сохранить разум сердцавоеннослужащих, их бессмертную душу – вотглавная задача духовно-нравственной состав-ляющей военного строительства. Она призванаобеспечить следующее: чтобы, научив человекавеликолепно стрелять, мы не подготовили изнего профессионального убийцу, которому без-различно, в кого стрелять, лишь бы хорошо пла-тили; чтобы выращенный нами великолепныйвоин-«супербоец» не отказался защищатьОтечество и не превратился в «пса войны» – про-фессионального наёмника, которому всё равно,где, с кем, за кого воевать, главное – размерденежного вознаграждения.

Воинская служба в России всегда была свя-щенным понятием. Служить в армии означалослужить Отечеству, служить Богу, защищатьправедное дело. В Советском Союзе высокийсмысл воинского служения был закреплён кон-ституционно и имел высокий общественный ста-тус. Через службу в армии человек любой нацио-нальности осознавал себя защитником России,вырабатывал в себе чувство ответственности засудьбу Отечества, сопричастности и полногослияния с его прошлым, настоящим и будущим.Без этих качеств Вооружённые силы России ужене национальные Вооружённые силы, а собра-ние вооружённых людей, которые пришли вармию исходя из своих личных целей.

Не только повышение материального благо-получия военнослужащих должно лежать в

47

НА ПОРТАЛЕ ПЕРЕПРАВА

основе возвращения престижа воинской служ-бы. Это ошибочный путь. Увеличением денеж-ного содержания нельзя создать мотивациюслужить Отечеству и умереть за него. Подвиги воимя Отечества совершают не за деньги.

У нас любят рассуждать об угрозах России иоткуда они могут исходить. Как военный профес-сионал, утверждаю, что наибольшая угроза без-опасности России исходит от разрушения духов-ного смысла воинского служения Отечеству, отпревращения воинской службы из святогоДолга перед Отечеством в наёмное ремесло.Контракт подрывает и уничтожает с корнемосновное качество воинского служения вРоссии – его духовное наполнение, меняет глу-бинный, освящённый тысячелетней верой и тра-дицией смысл ратного труда. Если не боятьсяидти в наших выводах до конца, то надо при-знать, что введение службы по контракту несёт ссобой разрушение национального самосозна-ния граждан России, утрату ими качеств патрио-тов и защитников Отечества. И это может статьодной из причин разрушения России как едино-го государства. Примеры Римской империи иВизантии это подтверждают. Контрактом само-пожертвование за Отечество не предусмотрено.

Интересно, что писал более 80 лет назад нашвыдающийся соотечественник АнтонКерсновский о воинской службе по контракту:«Офицерский состав, имеющий характер «меха-нического соединения людей, связанных инди-видуальным служебным контрактом с госу-дарством… – человеческая пыль, карточныйдомик, положение, в XX веке невозможное» (18).

Во все времена, особенно в периоды внут-ренних нестроений, Русская православная цер-ковь вместе с другими традиционными религия-ми выступала коллективным хранителем рос-сийской государственности, духовно-нравствен-ного самосознания народа и его защитников,духовной и культурной памяти народов России,

их исторических традиций. И сегодня она видитв этом свою важнейшую задачу. Именно такуюустановку даёт доклад Святейшего ПатриархаКирилла в январе этого года на открытииРождественских чтений. Православная вера исегодня является надёжным фундаментом длявоинского и патриотического воспитания воен-нослужащих российских Вооружённых сил, онасохранила для этого историю, традиции,моральные идеалы и нормы, внутреннюю, нрав-ственную чистоту, правду и силу.

Сегодня крайне необходимо быстрейшеевозрождение института военного и морскогодуховенства. Нужна последовательная работапо двум направлениям: первое – вводить вминимально необходимом объёме военнуютематику в систему духовного образования свя-щеннослужителей, в программы духовныхсеминарий и академий; и второе – вводить эле-менты духовного образования в программывоенных вузов и создавать в них факультетыправославной культуры. Мы готовы в этой рабо-те участвовать.

В заключение надо сказать, что сокровищни-ца воинской культуры России неисчерпаемобогата. Её духовно-нравственные основы малоизучены и таят в себе удивительные откровенияи находки.

Многое менялось в России, но одно остава-лось неизменным на протяжении столетий:высокая и чистая духовно-нравственная состав-ляющая воинского служения России не корыстиради, служения не за деньги и не за страх, а засовесть, во благо народа и Отечества.

Так должно быть и впредь! Мы обязанысохранить эту драгоценность!

Честь имею!Александр Черкасов,

генерал-майор, профессор

ИСТОРИЧЕСКИЙ РАКУРС

48

ойна – ужасное бедствие. Но она посильна разу-му, в ней есть линия фронта, есть враг, естьцель – одержать победу. А как быть, когдарушатся государственные устои? И сотрясают ихсвои же соотечественники, уповая на лучшеесоциальное устройство. Первым таким потрясе-нием для России стала Февральская революция.Она внушала действительную надежду на суще-ственные перемены. Необходимы были переме-ны и в церковной жизни. Для этого Священныйсинод создал комиссию – по рассмотрению раз-ного рода мероприятий в епархиальной церков-

ной жизни, предпринимаемых в зависимости отобстоятельств последнего времени. Предсе-дателем её назначается член Священного сино-да архиепископ Арсений. Результатом работыстал конкретный документ: «О привлечениидуховенства и паствы к более активному уча-стию в церковном управлении». В нём, в частно-сти, подчёркивается: «Новый государственныйстрой, открывая возможность более деятельно-го участия народа в управлении, видит пути кэтому, с одной стороны, в применении выборно-го начала при замещении должностей, а с дру-гой – в объединении отдельных классов обще-ства на почве защиты личных или профессио-нальных интересов... Имея это в виду, комиссиянашла, что те же начала могут получить своёосуществление и в церковно-общественнойжизни...» (25)

Но не суждено было сбыться этим благимнамерениям, потому как приближался октябрь1917 года.

...Четыре столетия назад на Руси было уста-новлено патриаршество. Это доказывало духов-ный авторитет Русской церкви и силуМосковского государства. В 1700 году Пётр Iуничтожил патриаршество, заменив его госу-дарственным учреждением – Синодом. Свышедвухсот лет длился «синодальный период», ивсё это время в народе жила надежда на воз-вращение Патриарха – «великого народногоугодника», «печальника, заступника и водителяРусской Церкви». И вот 15 августа 1917 года вМоскве открылся Поместный собор Русской пра-вославной церкви. Он наметил трёх кандидатовна патриарший престол: митрополитаМосковского и Коломенского Тихона, архиепис-копов Харьковского и Ахтырского Антония иНовгородского и Старорусского – Арсения. 5 ноября в переполненном храме ХристаСпасителя старец-затворник Зосимовой пустыниАлексий вынул жребий избранника. Патриархомстал Тихон. Святейший Патриарх вскоре вынеспредложение Синоду возвести в сан митрополи-та бывших кандидатов на Патриарший престол,

Многострадальный

митрополитИрина САВИНОВА,

член Союза журналистов России,кавалер ордена Святой равноапостольной

Великой княгини Ольги

В

49

ИСТОРИЧЕСКИЙ РАКУРС

что и было сделано соответствующим указом № 9914 от 20 ноября 1917 года (26).

11 декабря в 8 часов вечера прихожанеНовгорода встречали в Софийском соборе мит-рополита Арсения. Несмотря на будний день,понедельник, и позднее время, собор былзаполнен людьми. После торжественного звонараскрылись Корсунские ворота, и в белом клобу-ке вошёл владыка. Началось торжественноечествование. В ответной речи митрополит обра-тился к собравшимся:

– Так усталый путник радуется, когда возвра-щается в отчий дом, к своим близким, друзьям,своим детям. Для меня отчий дом – сей храм, вкоем почивают мои святые предшественники;друзья мои – вы, мои сотрудники на ниве Божьей,чада возлюбленные – моя паства... В невольнойразлуке с вами, по случаю своего пребывания вСоборе, я утешался молитвою и мыслию о том,что на Соборе я служу созиданию Церкви. Теперьрадуюсь, что поздний час не помешал вам встре-тить меня. Вам приятно видеть на мне белый кло-бук, а у меня в ушах громко звучит слово святогоГригория Богослова: «…епископов и священни-ков украшают не титулы, а добродетели...»

Радость свидания омрачается мыслию олукавом времени, нами переживаемом. Тутговорили о нравственном воскресении. Но прежде воскресения были страдания, былаГолгофа. На Голгофу зову я вас, мои чада воз-любленные. Отделение Церкви от государстватеперь почти уже совершившийся факт. Выдолжны приготовиться к поруганию вашихверований и ваших святынь...» (27)

Он уезжал из Новгорода, когда в стране пра-вило Временное правительство, он вернулсядомой уже после октябрьских событий. Правда,политические вихри не очень-то захватилидревний город: революцией здесь занимались восновном солдаты запасных пехотных полков,бывшие питерские рабочие. Губернский съездСоветов, признавший новую власть, состоялсявсего лишь неделю назад, 5 декабря. И тем неменее, вернувшись в Новгород, он переступилтот роковой рубеж, за которым началось проти-востояние духовной личности и новой власти.

23 января 1918 года появился Декрет оботделении Церкви от государства. Очень немно-гие проявили любопытство прочитать его пол-ностью. Он весьма невелик – всего 12 пунктов.Но если внимательно вникнуть в их содержание,то не надо большого ума, чтобы узреть, что вме-сто свободы религиозного верования декретпредоставляет властям свободу преследованияЦеркви, так как лишает её права юридическоголица, права иметь свой капитал и распоряжать-ся им, право иметь своё имущество: «Все имуще-ства существующих в России церковных и рели-гиозных обществ являются народным достояни-ем» (28). Свобода на все четыре стороны.

Понимая трагизм положения, Священныйсобор 25 января 1918 года принял постановле-ние по поводу декрета Совнаркома об отделе-нии Церкви от государства, в котором подчёрки-валось, что этим декретом «узаконяется откры-тое гонение как против Церкви Православной,так и против всех религиозных обществ» (29).

Декрет стал осуществляться на деле.Президиум Новгородского губисполкома 3 июня1918 года издал постановление о передаче введение отдела народного образования зданийАрсеньевского епархиального дома,Новгородской духовной семинарии и духовногоучилища. Одним росчерком пера лишили своегодома и крыши над головой, стоявшей веками.Тотчас же собралось чрезвычайное соединён-ное собрание православных приходских советовНовгорода и правления союза во имя святойСофии. Собрание выразило несогласие с реше-нием президиума и обосновало юридически егонеправомочность (31).

Решение собрания не возымело никакоговоздействия, и вот уже Епархиальный дом ста-новится Домом искусств, а по коридорам духов-ной семинарии затопали красноармейские башмаки.

Стали поступать сообщения о расстрелахсвященников по распоряжению Советской вла-сти. Только в 1918 году погибли без суда и след-ствия епископ Кирилловский Варсанофий, свя-щенники – Бельской церкви Устюженскогоуезда Павел Кушников, крестецкогоЕкатерининского собора Иоанн Лавров,Аполецкой церкви Демянского уезда ПётрКаратыгин, Левочской церкви Боровичскогоуезда Антоний Озеров, игуменья Ферапонтоваженского монастыря Серафимия и священникэтой же обители Иоанн Иванов.

Тяжело получать митрополиту такие сообще-ния, ещё горестнее сознавать своё бессилие,ощущать себя человеком вне закона. На какие-либо его протесты ответ был однозначен: рево-люционная необходимость, распоряжение мест-ной власти. Редактор «Епархиальных ведомо-стей» В.Н. Фиников, сжав зубы, регистрировалвсе случаи чинимых зверств.

Высшие церковные власти пытались как-тосмягчить удары Советов по церковной организа-ции и попытались внести некоторые измененияв местное управление епархиями. Взамен духов-ных консисторий и советов рекомендовалосьизбрать новые епархиальные управления с учё-том изменившегося положения Церкви в новыхусловиях её жизни. Было разработано опреде-ление о епархии, её устройстве и учреждениях.Основанием Епархиального управления и судаслужили:

Священное Писание,Догматы православной веры,Каноны св. апостолов, св. соборов.

ИСТОРИЧЕСКИЙ РАКУРС

50

Действующие церковные законы и законыгосударственные, не противоречащие основамцерковного строя.

А круг всё сужается и сужается. Не хватаетсредств содержать настоятеля Хутынского мона-стыря, и епархиальное собрание просит митро-полита принять настоятельство. (По совмести-тельству, как сказали бы сейчас.) Не остаётсясредств на содержание канцелярии, епархиаль-ного совета: власти запретили проводить любыесборы в церкви, которые всю жизнь были тради-цией и основывались на добровольном желанииприхожан.

Церковно-ликвидационный подотдел нало-жил арест на всю переписку митрополита.Вручали почту после её досмотра. От канцеля-рии требовалось подавать отчёты о полученныхсуммах по почтовым переводам и их употребле-нию (36).

Двадцатый год начался с ареста. И хотявыпустили на поруки, следовало готовиться кхудшему. В мае арестовали пять городских свя-щенников. Всех обвинили в агитации противСоветской власти во время исповеди. Кто-точуждый Церкви сделал донос в Губчека, потомучто прихожане не пошли бы с ложным доносом.После массовых ходатайств сотен новгородцевсвященников освободили, на поруки (37).

Дошла очередь до епархиального совета: 1 июня в помещении произвели обыск.Представитель власти т. Ипполитов произвёлревизию, изъятие документов и книг, арестоваливсе товары, а 15 сентября помещение советабыло опечатано: по распоряжению отдела управ-ления о закрытии епархиального совета (38).

Всё имущество было переписано, а потомначался делёж награбленного под видом кон-фискации. Сохранилась эта опись на 122 наиме-нования: шкафы, столы, стулья, часы, канцеляр-ские товары. Пишущую машинку «Ремингтон»тут же зацапал губсовет, трибуналу стрелковойбригады понадобились шкаф и 6 венских стуль-ев, отделу юстиции – 4000 конвертов, отделутруда – 2 шкафа, круглые часы, канцелярскийстол и 6 венских кресел. Основную часть имуще-ства присвоил президиум губисполкома.

Смутное время порождает сомнения в душедаже у пастырей, не говоря уже о смиреннойпастве. Вот и благочинный 7-го округа протоие-рей Пётр Попов на собрании духовенства имирян высказывает твёрдое пожелание – чащеслышать руководственный голос своего архипа-стыря. Пожелание звучит укоризненно и в то жевремя отражает растерянность.

– Что это за руководственные указания, кото-рыми о. благочинный желает прикрыться?Руководственные указания предполагают уста-новившееся течение жизни, а не колебательноеи при том разнообразное при различных мест-ных условиях, с которыми и нужно сообразовы-

ваться. А что касается общих принципов пастыр-ской деятельности, то неужели нужно упоминатьо них? Вся беда в том, что мы иногда, может,слишком много говорим, а делами не оправды-ваем слов. Стыдно думать, что заключение архи-пастыря и пастырей в тюрьмы является ответомо. благочинному и собранию на его «твёрдоепожелание», – таков был ответ митрополита (40).

Прихожане поддерживали своего архипа-стыря постоянным вниманием, желанием видетьего во время службы. В церковно-ликвидацион-ный подотдел и в Губчека идут десятки коллек-тивных ходатайств о разрешении митрополитуАрсению выезжать на служение в церквяхгубернии. Власти чувствовали народное неудо-вольствие политикой в отношении к Церкви,поэтому не решались нагнетать обстановку. И подотдел регулярно выдаёт удостоверенияархипастырю на посещение городов и сёлгубернии. С июля по октябрь владыка неодно-кратно выезжал на несколько дней в Грузино,Борисово, Косино, Бологое, Старую Руссу, регу-лярно вёл службу в Софийском соборе.

В пастырском служении, в заботах о сохране-нии выдержки и порядка внутри самой Церквипрошёл 1920 год. И вот наступил час трибунала.Несомненно, Владыка Арсений понимал, чтосудят его не за злостную контрреволюцию (хотябыли попытки обвинить его в связях с Белымдвижением), а за духовное сопротивление, за то,что не торопится признать новую власть, не спе-шит к ней в услужение. Но как же можно при-знать её, если она первым делом, через двамесяца после переворота, поспешила так жесто-ко обрушиться на Церковь, а значит – на всенравственные устои человека, государства. Людитеряют понятие греха, совести, стыда, зло стано-вится ненаказуемым морально. Отсюда грабежи,насилие, расстрелы без суда и следствия.

Свидетелей по делу оказалось всего 15 чело-век – немного для такого, с шумом подаваемогопроцесса. В приговоре главным обвинением вадрес митрополита прозвучало: «Заведомо зная,что со времени издания декрета Совнаркома от23 января 1918 года все церковные организациилишены прав юридического лица и права владе-ния капиталами, утверждал журналыЕпархиального совета, рассылал от своего исовета имени указания касательно бракоразвод-ного процесса, судопроизводства церковни-ков...» (41)

Основные страсти разгорелись именно побракоразводному вопросу и погребению. Дело втом, что декретом заключение браков, их рас-торжение, а также вопросы похорон передава-лись гражданским властям. В Постановлении же Патриарха и Синода на этот счёт записаноследующее:

«Церковный брак может предваряться илисопровождаться, по желанию брачующихся,

51

ИСТОРИЧЕСКИЙ РАКУРС

записью в гражданских книгах (что ныне назы-вается гражданским браком). Эта запись не пре-пятствует церковному браковенчанию, если нетк нему канонических препятствий (42).

Какую же контрреволюцию можно усмотретьв этих положениях? Здравому уму непостижимо.Но революционные следователи стали «горо-дить забор». То же самое и с «разрешениемпогребения». Церковь вмешивается в граждан-ские дела! А суть в том, что Церковь не разреша-ет хоронить на православном кладбище иновер-цев и самоубийц, к тому же существует особоетаинство – отпевание. И лишь в особых случаях,по разрешению местного епископа из данногоправила допускаются исключения.

Вот в таких вопросах, а также в продолжаю-щихся церковных сборах и была усмотреназлостная контрреволюция.

Что касается гражданских подсудимых ипрежде всего преподавателя семинарии В.Н. Финикова, то его вина заключалась в част-ном издании «Новгородских Епархиальныхведомостей», редактором которых он был втечение многих лет. Обвинялся в публикацииматериалов, враждебных Советской власти.Действительно, «Епархиальные ведомости»даже в напряжённые революционные годы непрекращали своего выхода, начавшегося в 50-егоды прошлого века.

Трибунал всех признал виновными и подвергнаказанию. Но учитывая амнистию ВЦИКа от 6 ноября 1920 года, наказание было определеноусловным: митрополит Арсений, протоиереиСоколов и Яковцевский, Фиников иСкородумов – к 5 годам условного лишения сво-боды. Остальные – к трём. Митрополиту былопредписано выехать на постоянное жительство вАрхангельск. Как вспоминали современники,после оглашения приговора одна часть присут-ствующих зааплодировала, другая выстроиласьв очередь к митрополиту для благословения.

В кассационной жалобе, направленной вНаркомат юстиции, ар-пастырь протестует про-тив двойного наказания: условное лишение сво-боды и ссылка на жительство в Архангельск.Кассационный трибунал ВЦИК рассмотрелрешение Новгородского ревтрибунала.Приговор об условном лишении свободы на 5лет был оставлен в силе, но высылка вАрхангельск отменена.

Заканчивая рассказ об этом процессе, позво-лю себе привести одну истину из Евангелия. К ученику своему Петру обращается Иисус:«истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежденежели пропоет петух, трижды отречешься отМеня» (Мф., 26:34). Ещё не утихли страсти послезаседания ревтрибунала, ещё митрополит занятотправкой кассационной жалобы, так как копиюприговора ему вручили только 15 февраля, а в

губком партии уже поступило письмо духовнойособы (не стану приводить его имени, дабы непотревожить душу покойного, да и не в именидело, а в сути).

Суть же в том, что податель жалуется наредактора газеты «Звезда», который не посчи-тал нужным опубликовать его предыдущееписьмо по поводу дела митрополита Арсения.Далее излагается своё мнение по закончивше-муся процессу. Автор в таких неладах с русскойстилистикой, что трудно цитировать это посла-ние. Приведу некоторые отрывки, кое-как пере-дающие мысль: «...посмотрите на них, как у ихсвоё дело делается, заводят какие-то подписисобирать... Вы знакомы или нет с этой тайной, товот я знакомлю вас, тов. граждане. А я думаю,как бы скорей отправить, то и разговоров быломеньше. Прошу, примите более соответствую-щие меры к этому делу, отправьте эту чёрнуюворону, чтобы она не каркала, у то уже надоелане только нам, духовенству, а и вам поди, тоже...Не только попы плачут, а от него и власть ещё неизбавилась...»(43)

Да-а-а, видно крепко доставалось в своёвремя этой духовной особе от митрополита, кольона поспешила свести с ним счёты при первомже удобном случае. И я даже могу догадыватьсяо причине такой нелюбви к своему архипастырю.Беспомощный стиль доноса свидетельствует омалограмотности писавшего. А где малограмот-ность, там и малоучёность. Митрополит жеАрсений очень не жаловал таких пастырей,которые не соответствовали своему назначению,не стремились к знаниям, к духовной возвышен-ности. Тешусь надеждой, что владыке не дове-лось видеть этот донос. Впрочем, с его-то умомне предвидеть предательства учеников?

Прошло некоторое время, улеглись толкивокруг процесса, а судьба уже готовила митро-политу новое испытание.

Долгая история государства Российского совсеми политическими и стихийными перипетия-ми научила и мужика, и государство быть запа-сливыми – иметь и зерно, и капитал на случайнепредвиденной нужды. За три года военногокоммунизма этот запас истощился: большуючасть конфисковали продотряды. Крестьянеедва сводили концы с концами. Новые урожаиродились скудными, и этому были свои причины:отток крестьянства в армию, уничтожение зем-левладения, сокращение посевных площадейиз-за непомерных налогов и насильственногозахвата хлеба.

Летом 1921 года в Поволжье случилась засу-ха. Начался такой голод, подобного которому ненаходилось и в летописях. С Поволжья голодперекинулся в Сибирь, Крым, на Украину...

По официальным данным, к началу 1922 годав стране насчитывалось свыше 23 миллионовголодающих. Миллионы погибли. Молодая

ИСТОРИЧЕСКИЙ РАКУРС

52

Советская власть в это время была занята укреп-лением Красной Армии, пропагандой мировогокоммунизма, покупкой дворцов для своих пол-предов в странах Европы, борьбой с контррево-люцией и религией. Борьбу с голодом былопредложено вести общественным организа-циям. Был создан беспартийный Всероссийскийкомитет помощи голодающим. На выручку голо-дающим пришли крестьяне и сельские коопера-тивы благополучных губерний, профсоюзырабочих, солдаты Красной Армии, иностранныедержавы. Впоследствии ВЦИК признал комитетизлишним и арестовал его.

Одним из первых просителей за свой народстал Патриарх Тихон. В августе 1921 года оносновал Всероссийский церковный комитетпомощи голодающим, который также был при-знан ВЦИКом нежелательным и упразднён.

К этому времени у митрополита Арсения ужене было никакой официальной связи с церков-ным центром. Но владыка, как и все новгород-цы, знал о страшном бедствии в Поволжье. Вгубернии стали создаваться комитеты помощи,начался сбор средств. По многим детским домами семьям были распределены тысячи детей,доставленных из района голода. Попытался имитрополит устроить в своей епархии особыйкомитет помощи голодающим, о чём написалвоззвание к верующим, но это обращение небыло разрешено к печати. Тогда владыка сталпостоянно обращаться к своей пастве во времяслужбы: он призывал к милосердию, к оказаниюпосильной помощи.

В мартовском номере «Звезды» (1922) появи-лось Воззвание к новгородской пастве за подпи-сью митрополита Арсения: «Ныне по лежащемуна мне долгу архипастыря всей Новгородскойцеркви обращаюсь к тебе, Богом дарованнаяпаства, с мольбою об этой помощи во имя Христа,именем которого мы имеем счастье называться...Пожертвования могут быть деньгами, вещами ипродовольствием. Кроме того, в последнее вре-мя, ввиду всё более усиливающегося голода,Святейший Патриарх благословил духовенству иприходским советам, с согласия общин верую-щих, на попечении которых находится храмовоеимущество, приносить в жертву голодающим идрагоценные церковные украшения, не имею-щие богослужебного употребления.

Изъятие же из храмов, хотя бы и через доб-ровольное пожертвование, священных предме-тов, имеющих богослужебное употребление,является по церковным канонам святотатствен-ным актом, за участие в котором мирянин под-вергается отлучению от церкви, а священнослу-житель – низвержению из сана».

Рядом с воззванием был опубликован откликП. Пожарского из Губполитпросвета: «Давнопора!», в котором язвительно замечено: «Намостаётся только пожелать, чтобы митрополит в

самом непродолжительном времени точнее иконкретнее определил – какие именно предметыон подразумевает под словом «имеющие или неимеющие богослужебного употребления».

Владыка ответил губернскому чиновникуконкретным вкладом – в апреле он сдал вгубернский комитет помощи голодающим лич-ные драгоценности: золотой крест с двумя брил-лиантами, золотой наперсный крест без иконок,золотую панагию с золотой цепью (в панагииимелось 73 жемчужины, 2 хризолита, 2 сапфира,2 рубина, 1 изумруд, 4 мелких жемчужины). Всёэто было наградами за его труд архипастыря(45). Примеру владыки последовали многиеновгородские священники.

Однако добровольная сдача ценностей быланевыгодна властям – она поднимала авторитетЦеркви. Тогда 19 марта 1922 года Ленин распро-страняет среди членов Политбюро ЦК РКП(б)секретную инструкцию, которая предписывалапровести «с максимальной быстротой и беспо-щадностью подавление реакционного духовен-ства, потому что голод представляет из себя нетолько благоприятный, но и вообще единствен-ный момент, когда мы можем 99-ю из 100 шан-сов на полный успех разбить неприятеля наго-лову и обеспечить за собой необходимые длянас позиции на много десятилетий». Поднеприятелем имелась в виду Русская православ-ная церковь.

На основе инструкции появился декрет обизъятии церковных ценностей. Начался неви-данный в истории человечества беспредельныйграбёж национальных богатств. Первымипострадали монастыри. Только с подворьяЮрьева было вывезено ценного имущества насумму, превышающую 700 тысяч рублей золо-том. Сохранился текст когда-то зашифрованнойтелеграммы Троцкого в губисполком: «Скольковагонов для перевозки ценностей Юрьева мона-стыря?» Всего только из этой обители было ото-брано ценностей на два с лишним миллионарублей золотом (47).

Предвидя огромное недовольство верующихограблением их святынь, возможные столкнове-ния, владыка снова обращается к пастве с воз-званием, опубликованным в «Звезде» в субботу,22 апреля 1922 года:

«Об одном молю вас, дорогие мои чада моейпаствы. Относитесь по-христиански, с покор-ностью воле Божьей, если придётся расстаться слюбимым нами благолепием наших храмов воимя той вопиющей нужды, в которой находятсянаши братья. Если у нас есть что пожертвоватьвзамен церковных вещей, не упустим этой воз-можности. Если же нечем жертвовать, то и беззолота и серебра храмы наши останутся храмамии св. иконы св. иконами. Бог и на страшном судеспросит нас не о том, украшали ли мы золотом исеребром храмы и иконы, а о том, накормили ли

53

ИСТОРИЧЕСКИЙ РАКУРС

мы голодного, напоили ли жаждущего, оделили нагого?»

Конечно же, нашёлся и автор, пожелавшийостаться неизвестным, который саркастическипрокомментировал воззвание владыки подзаголовком «Лучше поздно, чем никогда». И всёже по губернии прокатилась волна народногонедовольства ограблением церквей. В СтаройРуссе вообще случилась трагедия. Прослышав опредстоящем изъятии церковных ценностей,прихожане старорусских соборов организовалидобровольную охрану своих святынь. В один издней в Воскресенском соборе появились тримужика-старообрядца: захотелось им вдругпосмотреть на православные ценности, из-закоторых столько вокруг волнений. Стали ониразглядывать иконы, и в это время несколькодежурных прихожан приняли их за членовкомиссии. Без выяснения, кто и что, они накину-лись на пришедших, избили, растерзали. Одиниз пострадавших вскоре скончался. Начало это-му побоищу положила девица ЕвдокияАрхипова, она же нанесла и смертельные удары.

Но на скамью подсудимых в первую очередьсели старорусские священники, обвинённые вфанатизме и воздействии на прихожан. ОтецВладимир Пылаев, 33 лет, с высшим богослов-ским образованием, археолог, и о. В. Орлов, 37 лет, были приговорены к расстрелу. А девицаАрхипова получила только пять лет лишениясвободы – её, мол, священники заразили своимфанатизмом. Суд призвал власть отдать под судПатриарха Тихона и митрополита Арсения (48).

Несколько по-другому выразили свой про-тест на изъятие церковных ценностей жителиНовгорода. Они провели 24 марта собрание воВходо-Иерусалимском храме, на которомвысказались против постановления правитель-ства, с которым собравшихся познакомил пред-ставитель губисполкома Терешков. УчительницаИванова подчеркнула, что церковные ценно-сти – это «вклад наших умерших предков. Этотвклад живущие христиане обязаны оберегать и передать их в полной сохранности своемупоколению».

И снова заседание ревтрибунала. Снова нанём появляется митрополит Арсений. На сей разон вызван в качестве свидетеля. Что хотелосьуслышать судьям от владыки? О связях сПатриархом? О согласованных действиях пооказанию сопротивления изъятию ценностей?Нет никаких связей с Патриархом, все воззваниянаписаны по собственному влечению души. Какмитрополит, он слышал о существовании декре-та об изъятии ценностей, но самого декрета неполучал и не читал. Конечно, его потрясли ста-рорусские события, именно поэтому он в своёмвоззвании призывал к спокойствию, не отвечатьзлом на насилие. Что касается агитационногособрания, организаторы которого попали на

скамью подсудимых, то он слышал о нёмвскользь и не знал, по какому руслу оно пойдёт.Он не мог благословить это собрание, потомукак понимал его безуспешность и гибельность внынешней ситуации. Так оно и случилось: четы-ре организатора были приговорены к расстрелу(50). На этом процессе заканчивается новгород-ский период церковной службы владыкиАрсения.

* * *

После июльского ареста в 1922 году митро-полит Арсений уже не вернётся в Новгород.Сначала он находился в Бутырке под арестом поделу патриарха Тихона, а в 1925 году был сосланв Ашхабад, затем в Ташкент. Находясь в ссылке,он оставался членом Священного синода, носвязь с ним поддерживал только письменно. До1933 года владыка значился правящим архие-реем Новгородской епархии – до того времени,когда сменил скончавшегося местного митропо-лита Никодима на Ташкентско-Азиатскойкафедре. Он покинул сей мир 10 февраля 1936года и был похоронен на православном кладби-ще Ташкента возле церкви во имя СвятогоАлександра Невского. Думаю, проживи он ещёгод, и молох репрессий растоптал бы этого уди-вительного человека.

Одна печаль в моём сердце – как далеко, какдалеко покоится его прах от полюбившейся емуНовгородской земли. Как далеко… Да испра-вится молитва моя!

ДАЛЬНЕЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

Отец Михаил, благословите!Спасибо Вам за поддержку! Подбодрённый

Вами, высылаю ещё один свежий – «СержантМиля».

Коротко поясню. Это – не художественныйвымысел, а реальность, облечённая в некото-рое подобие художественной формы. Как педа-гог, я имел возможность всё это и многое дру-гое наблюдать лично. Упоминающаяся в текс-те книга «Кто наделал Кроту на голову» дей-ствительно присутствует практически вкаждом детском учреждении Евросоюза. Онапереведена на все языки. По ней снят мульт-фильм, который можно посмотреть вИнтернете. По мотивам этой книги ставят-ся детские спектакли и т.д. Я высылаюмаленькую иллюстрацию к этой книге, но прижелании легко найти и другие. Одна из прило-женных картинок (однополые семьи) – в фор-мате pdf, потому что я сам отсканировал этопособие для детского сада. Так что это тожене мой вымысел... Пример детского творче-ства (бабочка) – вполне реальный.

Надеюсь, что этот материал тоже будетблагосклонно Вами, отец Михаил, принят.Хотя боюсь, что наши люди-читателисочтут это вымыслом. Они, по-моему, ещё неосознали, что это идёт к нам семимильнымишагами и уже «при дверех», а может – уже и внутри...

С уважением, А. Большаков

милия – очень развитая девочка. Ей всеголишь, – нет, неправильно, – ей уже почти целыхшесть лет. Она умеет петь, танцевать, знает мно-жество стихов... Она свободно говорит на двухязыках – родном русском и на, как говорит папа,языке «страны пребывания». Кроме того, благо-даря папе она хорошо разбирается в воинскихзваниях. Правда, пока только до сержанта.

Когда Эмилия пошла в детский сад страныпребывания в первый раз, был хмурый ноябрь.Подниматься к семи очень не хотелось, и дажемамины долгие уговоры как-то мало помогали.Ну как-то не получалось проснуться, и всё! И вот именно тогда папа впервые громко скомандовал:

– Служба есть служба! Рядовой Миля – п-а-а-а-а-а-дъём! Приказы не обсуждаются, а мак-симально быстро и точно выполняются!Готовность сорок минут! Выдвигаемся к местунесения службы!

Это он пошутил так. Но шутка прижилась всемье и даже получила дальнейшее развитие.Теперь будить Милю стал только папа и толькопо-строевому. А перед выходом, подавая Милееё рюкзачок, обязательно говорил: «Парашютикне забываем!», как будто Миля действительноотправлялась в заданный район для выполне-ния боевого задания. Впрочем, в этом, навер-ное, всё-таки была доля правды.

Свою нелёгкую службу Миля несёт в детскомсаду в «жёлтой» группе. «Жёлтая» – не означаетничего, потому что имеются ещё и «красная»,«синяя» и «зелёная» группы. Группа Милисостоит из очень разных детей. Есть и угольно-волосые, и соломоволосые, – это как раз и естьсама Миля и её подруга Шанталь. Есть говоря-щие на двух языках – это Ахмет, Барзан, Мирват,Айша и сама Миля. Есть говорящие только наязыке страны пребывания... А есть и вообще неговорящие, а только слюни пускающие... ЭтоПатрик и Кай...

А воспитательницы у них – Фредерика иФранциска. Но так их никто не называет. Они –Кики и Франци. Они уже очень старые: каждой изних наверняка никак не меньше двадцати лет...

В рядовых Миля проходила недолго и зва-ние ефрейтора получила от папы после случая сбассейном.

В один из вечеров мама, переодевая Милю вночную одежду, вдруг удивлённо воскликнула:

– Миля! А почему это у тебя крестик наоборотнадет? Ты что, снимала его где-то?

Конечно, сама Миля никогда крестик не ста-ла бы снимать. Она себя без него и не помнит. Он висел на шее на серебряной цепочке всегда.

Это Кики в раздевалке бассейна сняла сМили крест и положила его в шкафчик, уверен-но при этом сказав:

– Ты не можешь показывать всем это! Ахмет,Барзан, Мирват, Айша и некоторые другие дети

54

сержантМиляАндрей Большаков. Голландия

Э

могут почувствовать себя оскорблёнными и обя-зательно пожалуются родителям...

Миля, конечно, не поняла, чем её маленькийкрестик может обидеть Ахмета, Барзана,Мирват, Айшу и некоторых других детей. Новедь с Кики не поспоришь: ей никак не меньшедвадцати лет! А может, даже и все двадцатьпять! Поэтому Миля промолчала.

Мама очень расстроилась, а папа толькопосмеялся и сказал с дивана:

– Рядовой Миля! За проявленные выдержкуи спокойствие в экстраординарных условияхтебе присваивается очередное воинское званиеефрейтора.

А вот звание младшего сержанта папа при-своил Миле за стойкость и мужество, проявлен-ные в отстаивании семейного вопроса.

В один из дней Франци, собрав всю «жёл-тую» группу на ковре, стала задавать глупыевопросы. Она показала всем картинку, на кото-рой были изображены улыбающиеся дядя, тётяи ребёнок, и необычно ласково спросила:

– Это семья?Конечно же, это семья! С этим согласились

все дети и даже Патрик, не говорящий ни слова,в знак согласия надул и лопнул изумительнокрасивый пузырь...

– А это – семья? – ещё ласковее спросилаФранци, предъявив картинку с двумя дядями иребёнком между ними.

Никто не знал, как надо ответить, и толькоАхмет, Барзан, Мирват, Айша и Миля уверенносказали, что нет, это, конечно же, ну никак несемья.

Франци заметно расстроилась, но, продол-жая улыбаться, решила ещё пошутить, показавкартинку с двумя тётями и ребёнком. И задалатот же глупый вопрос:

– А это – семья?Все промолчали, и только Ахмет, Барзан,

Мирват, Айша и Миля оценили шутку! Они друж-но засмеялись и наперебой закричали, что этотоже никакая не семья и так не бывает.

Франци помрачнела, выставила вперёддлинный указательный палец и, водя им передлицом Мили, стала говорить, что так бывает ичто все три картинки изображают семьи... И всеэти семьи достойны равного уважения... И что вгруппу записался и через неделю придёт ребё-нок, у которого нет ни мамы, ни папы, а естьродители. Номер один и номер два. И если кто-нибудь, а скорее всего, это будет Миля, употре-бит слово «мама» или «папа», то новенькийребёнок будет чувствовать себя обиженным инесчастным... И обязательно пожалуется роди-телям. Номеру один и номеру два...

Всё это Франци почему-то высказывалаодной Миле. На Ахмета, Барзана, Мирват и Айшуона при этом даже не взглянула. Наверное, она

просто чувствует, что они – в отличие от Мили –тоже очень обидчивые и что они тоже могутпожаловаться родителям. И не пронумерован-ным, а именно своим маме и папе...

Воинской карьере Мили мог бы позавидо-вать каждый, потому что уже через неделю пря-мо перед сном Миля была произведена папой всержанты. Он так и сказал с дивана:

– Младший сержант Миля! За твёрдостьхарактера и мужество, проявленные в тылуидейного противника, тебе присваивается оче-редное воинское звание сержанта!

В тот раз Кики и Франци, собрав «жёлтую»группу, как обычно, на ковре, читали на два голо-са книгу «Кто наделал Кроту на голову?» По ходудействия пострадавший Крот приставал ко всемвстречным животным с одним и тем же вопросом:

– Простите, это не вы навалили мне кучу наголову, когда я вылезал из своей норки?

Все животные, как один, гордо заявляли:– Нет, это не я. Я это делаю вот так!И они тут же, не сходя с места и не прекра-

щая беседы, демонстрировали бедняге-Кроту,

55

ДАЛЬНЕЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

ДАЛЬНЕЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

как именно они справляют большую нужду...Крот только успевал уворачиваться. В концеконцов оказалось, что Кроту не повезло сСобакой...

Уже в середине чтения Миля всё поняла иискренне заявила:

– Нет, это неправильно рассказывается! Уменя есть такой мультфильм! Он называется «Ктосказал «Мяу»?» Это не крот, а щенок ходил кразным животным и спрашивал их, не они лисказали «мяу».

Она подробно рассказала о том, что все зве-ри из мультфильма очень доброжелательно и сготовностью демонстрировали щенку свойголос, но ни один из них при этом не поступалтак невоспитанно, как в той истории, которуючитали Кики и Франци.

Остальным ребятам не было никакого делани до сказки Кики и Франци, ни до мультфильма,который есть дома у Мили, потому что все былизаняты своими неотложными и важными дела-ми: кто-то боролся с товарищем, кто-то ужезакончил борьбу и теперь просто плакал или,наоборот, смеялся, кто-то сосредоточенно отла-мывал колёса у полицейской машины, кто-токовырял в носу... Патрик надувал пузыри, а Кайпросто смотрел прямо перед собой, роняя слюнина свою футболку с красивым рисунком и надпи-сью «Superman».

Поэтому Кики и Франци обступили Милю сдвух сторон и стали говорить много разных слов.Они рассказали, что книга про забавную историюс Кротом не только очень интересна сама посебе, но и несёт в себе много полезной инфор-мации. К тому же она сопровождается прекрас-ными иллюстрациями, и дети, внимательно

поработавшие с этой книгой, теперь никогда вжизни не перепутают помёт, оставленный,например, лошадью и, например, кроликом... И, кто знает, может, именно с этой книги начнёт-ся будущая фантастически успешная исследова-тельская карьера, например, Патрика... ИлиАхмета... Или Кая...

– А вот мультфильм про щенка, интересовав-шегося, кто сказал «мяу», наоборот, никакойполезной информации не несёт, потому что и таквсем понятно, какие звуки издают и лошадь, икорова, и прочие домашние животные... Хотяименно на таком нижайшем научном уровне, –сказала Кики, – наверное, и надо просвещатьдетей в несвободной и тота... толита... тотилита...ну, в общем, как догадалась Миля, какой-тонехорошей стране...

Так сказали Кики и Франци.О какой стране они говорили, Миля не поня-

ла. Но спорить не стала, потому что, конечно, иКики, и Франци – не только очень старые, но,наверное, и очень умные. Особенно Франци: унеё на одной руке до самого плеча синим цве-том написана какая-то мудрость такими дико-винными буквами, что Миля не узнала ниодной...

А Кики – она попроще: на ней ничего ненаписано. Зато на пояснице у неё – дракон. Икогда Кики наклоняется к кому-нибудь из детей,то ужасная драконья морда выглядывает из-подеё футболки. При этом вся «жёлтая» группаначинает визжать, а сама Кики – улыбаться...

Но Миля как-то не совсем поверила тому, чтосказали Кики и Франци. Поэтому, придя домой,она ещё раз посмотрела мультфильм про щенка.Ощущения, что он сделан в какой-то толита...тотилита... ну, в общем, плохой стране, всё-такине было. Поэтому Миля сочла правильным обра-титься к маме за разъяснениями.

Мама в этот день была, как показалось Миле,какой-то не очень сообразительной. Иначезачем бы ей по нескольку раз переспрашиватьподробности истории с Кротом? И мама так ведьи не смогла ничего прояснить...

Вечером на кухне мама пересказала папевсё, что узнала от Мили. Папа, насколько можнобыло расслышать, тоже не очень-то поверил вправдивость истории, происшедшей в «жёлтой»группе.

На следующий день папа пришёл домойгораздо позднее обычного и с каким-то расте-рянным выражением лица. После быстрого ужи-на он позвал маму с Милей и достал из сумкизнакомую Миле книгу «Кто наделал Кроту наголову?»

– Вы не поверите! – сказал папа, – Это бес-тселлер! В магазинах его давно уже нет! Мнепришлось даже записаться в библиотеку!

Миля почти сразу пошла спать и из своейкомнаты ещё долго сквозь дрёму слышала при-

56

57

ДАЛЬНЕЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

глушённые голоса папы и мамы, обсуждавшихкнигу и вновь и вновь листавших её...

Прошёл ещё месяц.В «жёлтой» группе всё было как обычно.

Ахмет и Барзан возились на ковре. Джамейнломал игрушки. Шанталь плакала. Патрик наду-вал и лопал радужные пузыри. Кай смотрелперед собой и пускал слюни на футболку с кра-сивым рисунком и надписью «Born To Be Free».Дракон высовывал свою ужасную морду из-подсвитера Кики.

Кики постоянно была недовольна Милей и нескрывала этого.

Ей почему-то не нравилось, что Миля рисуетжирафов и принцесс, облака и цветы, а не про-сто намазывает ладошку краской и прикладыва-ет её к чистому листу, как все остальные дети...

Ей не нравилось, что Миля может прочитатьнаизусть стихи почти про всё, что есть вокруг... И на русском языке, и на языке страны пребывания.

Однажды Кики, заставив Милю сидеть смир-но, скрутила, – не заплела, а именно скрутила! –ей на голове множество косичек, как уДжамейна. Потом прибежала Франци и сфото-графировала Милю в таком виде. С этой причё-ской Миле пришлось ходить целый день, потомучто и Кики, и Франци зорко следили и не разре-шали ничего делать с волосами. Только за пол-часа до прихода мамы Франци раскрутилакосички на голове Мили и тщательно расчесалаволосы.

Но у Мили осталось ощущение, что именноона в этот раз оказалась на месте Крота и кто-тоименно ей наделал на голову...

Мама сразу заметила состояние Мили.Пришлось по дороге домой ей всё рассказать...

В тот вечер мама и папа опять долго о чём-тоговорили на кухне, когда Миля уже ушла спать...

В один из дней, когда погода стояла оченьясная и тёплая, Кики и Франци решили повестивсю «жёлтую» группу в дальний поход на игро-вую площадку в соседнем сквере.

Всем детям были надеты одинаковые жёл-тые бейсболки. Это так делается всегда, чтобывсе были на виду и легко сосчитывались.

Но в этот раз Кики захотела ещё зачем-топеревести всем на руки одинаковые картинки –весёлую и яркую крючконосую ведьму с чёрнымкотом. Ведьма хотя на первый взгляд и каза-лась весёлой, но что-то в ней было неуловиможуткое. Так что Миле она никак не могла пон-равиться...

Тут же и начались проблемы, потому чтоМиля спрятала обе руки в карманы и ни за что нехотела их вытаскивать. Кики опять ругала Милюи говорила, что та просто обязана позволитьперевести ведьму на руку, потому что Миля тут

не сама по себе гуляет, а является членом друж-ной и единой команды. Противопоставлениесебя коллективу контр-про-дук-тивно и можетобидеть всю «жёлтую» группу.

Обидеть никого Миля, конечно же, не хотела,и ведьма вместе с котом вскоре благополучноперебралась с бумажки на Милину руку. И в своёвремя вместе с Милей прибыла домой, вызвавмамино негодование и папино долгое молчание...

Время шло, и однажды утром папа разбудилМилю не как обычно, – весело и задорно, – па-а-а-а-адъём! – а непривычно серьёзно и грустно:

– Сержант Миля, просыпайся потихоньку.Дембель приблизился. А то ты эдак скоро у менядо маршала дослужишься! Сегодня выдвигаем-ся в заданный район в последний раз.Готовность сорок минут.

И уже на выходе из квартиры, видя, как Миляпотянулась за своим рюкзачком, сказал:

– Парашютик сегодня можешь не брать.Идём прощаться...

Две недели Миля не ходила в свою «жёлтую»группу. Дома было здорово с мамой. Они рисо-вали жирафов и принцесс, облака и цветы...Смотрели мультфильмы, слушали музыку безбарабанов и читали книжки, в которых никтоникому ничего на голову не делал.

А потом Миля вместе с мамой улетела кбабушке и дедушке. Страна пребывания оста-лась позади вместе с Кики, Франци, Шанталь,косичками Джамейна и изумительно красивымипузырями Патрика...

ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА

амым ходовым транспортом в станице был вело-сипед. На работу, в магазин, к морю – только нанём. Приехав отдыхать, я первым делом купилвелосипед. И нисколько не пожалел об этом. Онне только экономил время и силы, но и достав-лял удовольствие. Я без устали гонял по глад-ким песчаным дорогам и тропинкам, делал стре-мительные броски на пустынную охровую косу,которая гигантским серпом вдавалась в море, аиногда навещал знакомых пасечников (их ульибыли вблизи гречишного поля).

Станица, а особенно море так мне понрави-лись, что я задержался до конца сентября; для

меня, северянина, лето ещё как бы продолжа-лось, и я купался почти каждый день. Вскореоднако подул северный ветер, и, к большомусожалению, купания пришлось прекратить.

– Скоро домой? – спросил меня знакомыйпенсионер Андреич (мы ехали на велосипедах поцентральной асфальтированной улице станицы).

– Да.– А велосипед?– На нём и поеду.– До самой Москвы?– Конечно.Я, разумеется, пошутил – велосипед я решил

оставить в станице до следующего года. Мойсобеседник шутки не понял и сказал:

– А что, дней через… – он, соображая, намор-щил лоб… – дней через пять будешь дома! Ну нечерез пять, так через недельку! Молодому, оно вохотку прокатиться… Один мой годок вКраснодар катался. Триста километров – не фунтизюма! Да ещё с одной ногой!

– Неужели?– Да.– Махну и я! – неожиданно для самого себя

решил я. – Для здоровья – оно хорошо!– Прокатнись, – одобрил Андреич. – Загляни

к моему годку – он тебе дорогу обскажет.– А где он живёт?– Рукой подать. Да тебе любой пацанёнок

укажет, мол, где живёт Тимоха.Его дом я нашёл быстро, он стоял в проулке,

вблизи обрыва, откуда открывался прекрасныйвид на море. Я прислонил велосипед к полисад-нику и подошёл к калитке. Хозяин столярничалпод деревянным навесом. Я кашлянул. Тимоха,припадая на протез, подошёл ко мне; среднегороста, сухощавый, мускулистый, он походил наподростка; загорелое, почти коричневое, мор-щинистое лицо, светло-синие, как две морскиекапли, глаза смотрели пытливо, но доброжела-тельно; он сразу расположил меня к себе.

– Оторвал небось от дела…– Ничего, – махнул рукой Тимоха, – работа не

медведь – в лес не уйдёт.Узнав о цели моего приезда, он сказал:– За милую душу прокотишься… Сухо, тепло,

крути да крути… Остановился, отдохнул чуток втенёчке, под шелковицей, и дальше… А может,и мне с тобой! – загорелся вдруг Тимоха, его

два рассказа

58

ТимохаНиколай Кокухин

С

I

Больше всего на свете я люблю ездить смамой в паломнические путешествия. Каждыйгод, когда у меня наступают летние каникулы,мы едем к какому-нибудь святому. Мы побывалиуже у Митрофания Воронежского, у ТихонаЗадонского, у Иова Почаевского.

– Мама, – спросила я в одно прекрасное лет-нее утро, – к кому мы поедем в этом году?

– Не знаю, моя доченька, – ответила мама. –Куда батюшка благословит, туда и поедем.

– А когда он благословит?– Да в ближайшее воскресенье и благословит.«Как хорошо, – подумала я, – до воскресенья

осталось всего три дня».Они пролетели очень быстро, я и не замети-

ла, как они пролетели. В воскресный день мы смамой, как обычно, пришли в храм, и послебогослужения батюшка объявил:

– Едем к преподобному ФеодосиюКавказскому.

«Замечательно! – подумала я. – Он мне зна-ком, потому что я совсем недавно прочитала его житие».

Через несколько дней мы с мамой пришли насоборную площадь, где уже стоял большой кра-сивый сияющий автобус. На переднем стеклесправа я увидела несколько бумажных икон:Спасителя, Божией Матери и Святителя Николая,а рядом – заметная, красными печатными буква-ми, надпись: «Паломники». В салоне были удоб-ные, с высокими спинками, сиденья, мы с шутка-ми и смехом разместились (нас было очень много,наверно, человек пятьдесят) и поехали.

Я сидела у окна, и мне было всё видно:сначала был город, потом пошли поля, перелес-ки, овраги, мосты через маленькие и большиеречки, сёла, деревни, козы, которых пасламаленькая старушка, аисты на водонапорнойбашне – это был наглядный урок географии, иучебника раскрывать не надо.

Батюшка между тем прочитал акафист пре-подобному Феодосию Кавказскому, а затемСерафима, бывшая актриса, а теперь регентнашего храма, запела:

Житейское мо-ореИграет волна-ами,В нём радость и го-ореВсегда перед на-ами.

59

ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА

лицо оживилось, он стал как бы выше ростом. –Хотя, – он глубоко вздохнул, – и рад бы в рай, дагрехи не пускают… Я человек занятой, масло-бойню сторожу…

– Дорога сносная?– спросил я.– Накатанная. По-над морем проедешь, а там

и вовсе асфальт начнётся… Домчишься в двасчёта… Я ехал вдоль железной дороги, по тро-пиночке – милое дело!

– Часто останавливался?– Часто. Я люблю погуторить с людьми…

Человек – что книга: погуторил – прочитал книгу…– А ездил для чего?– Землю посмотреть… и людей. Чем они

дышут… Скрозь всё изменилось… супротивпрежнего… Ещё недавно было терпимо… а счас… ни коня, ни возу, ни что навоз положить…

– Н-да, подзанесло нас…– А знашь, паря, станичники не озлобились,

шутят: была шуба – шубу нашивали; нет шубы –в шубе хаживали… Вот это мне пондравилось…

На дороге появилась фура с бидонами; пегаякобыла еле плелась, но возница её не подгонял,хотя и держал кнут в руке; Тимоха кивнул ему,тот ответил тем же.

– Я люблю эту землю, потому и ездил… – про-должал Тимоха… – Я за неё кровушку проли-вал… Она мне дороже собственной жизни… а то, что кругом скособенилось… так для менявсё стало ещё дороже… как мать любит увеч-ного ребёнка больше здорового, так и я… Вот так-то, паря…

– А почему на велосипеде ездил?– Смальства на нём. Не надоть мне ни мото-

циклета, ни «жигулишек», ни «морфидеса»…велик – вот это да!.. Всё увидишь, куда надо,завернёшь… Тише едешь – дальше будешь… И переночевать есть где… У меня почти в каж-дой станице кореш…

– А не боишься?– Чего?– Ну бандиты всякие…– А чего мне бояться – я же с Богом… Ну а

если пинджак снимут, я и рубашку отдам…Я поблагодарил Тимоху за беседу, пожал его

сухую мозолистую руку, вывел на дорожку вело-сипед. Мой собеседник уходить, однако, не торо-пился. Отъехав на некоторое расстояние от его дома, я оглянулся: старый солдат смотрелмне вслед; он (я догадывался об этом) по-хороше-му завидовал моему предстоящемупутешествию.

Машутка

ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА

60

Никто не ручи-ится,Никто не узнае-ет,Что может случи-иться,Что завтра с ним ста-анет…

Все паломники подхватили, в том числе и я.Я знаю все песни, которые мы исполняем впути, – и народные, и покаянные, а также песнина слова известных и неизвестных поэтов. Когдапоёшь, то на душе становится очень радостно, и никогда не устанешь.

Мы спели столько песен, что и сосчитатьневозможно, это нас сильно сблизило, как будто мы всегда были вместе и никогда не расставались.

– Через полтора часа – Минеральные Воды! –объявил батюшка. – Там нас ждёт преподобныйФеодосий!

Радость охватила мою душу: ещё один свя-той войдёт в мою жизнь, я буду ему каждыйдень молиться, а он будет помогать мне в учёбе,укреплять мою веру, ещё больше любить моюмаму и других людей. Я была почему-то увере-на, что он и сейчас молится обо мне – ведь онзнает, что я еду к нему и мне не терпится побы-стрее поклониться его святым мощам.

IIВдруг автобус замедлил ход и остановился.

Непонятно, почему он остановился, так как догорода было ещё далеко. Водитель открылпереднюю дверь, и в салон вошёл смуглый чер-новолосый человек в защитной военной форме,в руках у него был автомат.

– Выхадыте! – грубо, с заметным акцентомзакричал он. – Бийстро!

– В чём дело? – поднявшись с переднегоместа, спросил батюшка. – Зачем выходить?

– Нэ разговарывать! – рявкнул солдат. –Бийстро выхадыть!

Водитель открыл вторую дверь, и паломникиодин за другим потянулись из автобуса, досадуяза непредвиденную остановку.

Их было трое, солдат кавказской националь-ности, с грубыми невежественными лицами,заросшими жёсткой щетиной. Они цепкими злы-ми глазами осматривали выходящих людей,каждый держал автомат на изготовку.

– Что это значит? – обратился к ним священ-ник. – Разве сейчас военное время?

Все три кавказца, как по команде, навели на него свои автоматы, показывая, что не на-мерены разговаривать с ним и выяснять отно-шения. Один из кавказцев, тот, что заходил в автобус, был выше на голову своих сообщни-ков, видимо, он был главарём. Он заорал насвященника, сделав шаг по направлению к нему:

– Малчать! Прыстрелю, как собаку!

Батюшка побледнел, сильно сжав кулакиопущенных вдоль тела рук; видимо, ему стоилобольших усилий сдержаться и не прекословитьбандитам. То, что нас остановили бандиты-мусульмане, ни у кого не вызывало сомнений.

Паломники притихли, понимая, что делопринимает нешуточный оборот.

– Стройся в одну шырэнгу! – вновь заоралглаварь. – Бийстро!

Он, а следом за ним и его сообщники рину-лись на нас, ударяя кого кулаком, кого дуломавтомата, а кого и пиная тяжёлым солдатскимботинком. Мама схватила меня за руку и почтибегом оттащила в сторону.

– Шырэнга! Шырэнга! – орал то один бандит,то другой, то третий.

За каких-нибудь две-три минуты им удалосьвыстроить нас в одну цепочку, которая растяну-лась по безлюдному шоссе на порядочное рас-стояние.

У паломников были испуганные, бледныелица, у многих дрожали не только руки, но игубы. Никто не знал, для чего их выстроили водну длинную шеренгу и что их ожидает в сле-дующую минуту.

Кроме священника в нашей группе было ещёнесколько мужчин, но их в общей массе как-то небыло видно, да и чем они могли помочь женщи-нам, если сами находились в сильнейшем шоке.

Мама крепко держала меня за руку; её рукаизредка вздрагивала, и тогда я ещё крепче сжи-мала её ладонь.

Вдруг произошло то, чего никто не ожидал.– Сымай кресты! – заорал главарь.– Сымай кресты! – ещё громче заорал его

сообщник.– Сымай кресты! – заорал третий бандит.Они ринулись на шеренгу, как волки на ягнят.

Главарь понимал, что главное лицо в нашейгруппе – священник, который, во-первых, отве-чает за всех нас, а во-вторых, является для наспримером. Главарь приблизился к нему, лязгнулзатвором автомата и прицелился прямо в лицо;глаза его горели лютой ненавистью.

– Сымай – пристрелю! – зарычал он.Батюшка обеими руками взялся за светлый с

матовым оттенком крест, который висел у негона груди.

– Я пастырь и не могу без креста, – преодо-левая отвращение к бандиту, сказал он.

– Можешь! – пролаял кавказец. – Сымай!– Зачем он тебе?– Я хочу его растоптать! – смакуя каждое сло-

во и понимая, что оно сильно ранит сердце свя-щенника, прорычал бандит.

– Он предназначен не для этого!– Нет, как раз для этого! Сымай! – вновь

заорал он.– Не сниму! – дрожащим голосом сказал

батюшка.

61

ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА

– Тогда прощайся с жизнью! – прокричалбандит; он вскинул автомат и выстрелил в свя-щенника; очередь прошла чуть выше его голо-вы, сбив скуфейку.

Батюшка от неожиданности и от страха при-сел, но креста из рук не выпустил.

– Счытаю до трёх! – рявкнул бандит. – И стре-ляю прямо в лоб! Раз! – Он чуть помедлил. – Два!– После краткой паузы он поднял дуло автомата,целясь в лоб нашему батюшке.

Тот не выдержал и дрожащими руками снялс себя крест.

– Бросай на зэмлю! – приказал бандит.Батюшка бросил.– Топчи!Батюшка наступил на крест ботинком.– Вот так! Хароший пример!Лицо кавказца исказила зловещая улыбка.– Все, все сымайте свои кресты! – пуще преж-

него заорал он. – Иначе всех перестреляем!Он дал длинную очередь поверх наших

голов.Два его сообщника между тем терзали дру-

гих паломников, угрозой и грубой силой при-нуждая их снимать с себя нательные кресты.Сняли все женщины, сняли все мужчины, сняливсе подростки. И все по приказу бандитов рас-топтали их. Это произошло в течение каких-нибудь двух-трёх минут.

Остались только три человека, которые несняли кресты: моя мама, я и Серёжа, юноша летпятнадцати, которого я давно знаю, так как мычасто встречались в храме – мы стояли в самомконце шеренги, и до нас ещё не дошла очередь.

В этот момент один из бандитов, расправив-шись с очередным паломником, подошёл к маме.

– Сымай крест! – рявкнул он.– Ни за что!В словах мамы слышались такая уверен-

ность, такая сила, такая убеждённость в своейправоте, такая непоколебимая вера истинногохристианина, что бандит опешил. Он сделал шагназад и внимательно посмотрел на маму. Мама,не дрогнув, встретила его взгляд. В нём бандитне увидел ни слабости, ни растерянности, ниживотного страха, которые встречал на лицахдругих паломников.

Он секунду помедлил, продолжая изучатьмамино лицо, крепче сжал цевьё автомата, апотом шагнул ко мне:

– Ну а ты? Сымешь?– Нет! – смело ответила я, глядя прямо в гла-

за бандита. – Я не отрекусь от Христа! Потому чтоя люблю Его!

Бандит был поражён, услышав мой ответ. Ондаже не нашёлся, что сказать, только хмыкнул и,сделав ещё один шаг, обратился к Серёже:

– А ты?

– Как Машутка, так и я! – звонким голосомвоскликнул Серёжа.

Свидетелями этой сцены были не толькопаломники, но и другие два бандита, которыеприблизились к концу шеренги.

Главарь закинул автомат на ремне за спину,то же самое сделали и его сообщники.

– Дураки! – громко крикнул главарь. –Дураки! Ха-ха-ха!

Он грубо захохотал.– Ха-ха-ха! – загоготали его сообщники.– А эти трое – молодцы!Главарь кивнул в нашу сторону.– Молодцы! – повторил он.Кавказцы быстрым шагом, почти бегом

побежали от нас, стуча ботинками по асфальту.Невдалеке на обочине дороги стоял броне-транспортёр. Они вскочили на машину и черезлюк нырнули в её чрево. Бронетранспортёрвзревел, выпустив синеватое облако дыма,сорвался с места и помчался по шоссе. Черездвести-триста метров он свернул на просёлоч-ную дорогу, волоча за собой густой сизыйшлейф пыли. Вскоре пыль исчезла, но броне-транспортёра уже не было видно.

Отречение Петра

ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА

62

аба Маня умерла скоропостижно и тихо. Утром,как обычно, она позвала сиделку, чтобы тапомогла ей одеться, села на кровати и вдруг,охнув, откинулась назад и перестала дышать.Сердце её остановилось. Было бабе Мане в тупору без малого 88 лет…

За неделю до этого она, предчувствуя недоб-рое, захотела причаститься. В храме она и рань-ше бывала редко, а последний год и вовсе немогла ходить – ноги не слушались. Священниктри раза откладывал свой приход по разнымпричинам: венчание, похороны, праздничныеслужбы. Баба Маня терпеливо ждала, перечиты-вая молитвы перед причастием. И вот наконецдолгожданная исповедь, разрешительнаямолитва, причастие.

И без того немногословная, баба Маня в тотдень совсем не разговаривала, погружённая враздумья. А на другой день вкрадчиво загово-рила, попросив совета.

– Не знаю, как быть: сиделка на меня сердит-ся, говорит, что я ей указываю, а она, мол, и самазнает, что делать надо. Как мне с ней разговари-вать, не знаю…

Стоило над тем поразмыслить. Сиделка Галябыла женщиной добросовестной, работящей,обычно беспрекословно выполнявшей всё, чтоот неё требовалось. Только постоянные назида-ния могли вывести её из равновесия. Видно,бабушка её допекла.

– Вы, наверное, на работе в начальникахходили? – осведомилась я.

– Конечно, – не без удовольствия ответилабаба Маня.

Она действительно долгие годы проработалаглавным бухгалтером большого завода: ей было,чем гордиться. Как ветерану войны и труда отзавода ей выделили средства на постройкусобственного дома. Теперь, живя в этом простор-ном доме на окраине села, она получала хоро-шую пенсию. Недавно дом отремонтировали,покрасили. Жить бы да радоваться! Вот толькоздоровья не было. Часто можно было слышать,как она, всхлипывая, просила Господа призватьеё к Себе и окончить мучения на этой земле. Нооднообразные дни проходили один за другим, ав жизни бабы Мани ничего не менялось.

Ухаживая за бабушкой последние два меся-ца, когда ей стала требоваться посторонняяпомощь, я познакомилась с её немногими зна-комыми, которые навещали старушку. Как пра-вило, баба Маня встречала их, сидя в кухне застолом. У неё был такой важный вид, что онанапоминала Старуху из пушкинской «Золотойрыбки», когда та была столбовою дворянкой.Когда с ней здоровались, она отвечала лишьнебольшим наклоном головы. Когда ей прино-сили продукты, она спрашивала цену и молчаоткрывала кошелёк, чтобы расплатиться. И тутже перечисляла, что ей надо купить в следую-щий раз. О благодарности не было и речи.

Свою близкую подругу, живущую по сосед-ству, она называла только по фамилии, так что ядолго не знала, как её зовут. Для меня былоудивительным, как человек, который хочет бытьздоровым, сам никому здоровья не пожелал.Ведь слово «здравствуй» и означает: «Будь здо-ров!..» Когда я записывала её родственников впоминальный список о здравии, она перечисля-ла только внуков, которых очень любила, а ихродителей, как бы случайно, забывала. Когда яей о них напоминала, она отвечала, что нечегоих поминать, ведь они ей не помогают…

Анализируя всё это, я рискнула заговорить сбабой Маней о… вежливости.

– Я у вас уже два месяца, но ни разу не слышала, чтобы вы кому-нибудь сказали «спасибо»…

В. Строгова

Б

волшебноеслово

63

ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЦА

Бабушка молчала.– Слово «спасибо», – продолжала я, – про-

исходит от старинного выражения «спаси, Бог».Так благодарили человека, который оказывалкакую-нибудь услугу. Такому человеку желалисамого лучшего, что можно было пожелать тог-да (да и сейчас) верующему человеку, – спасе-ния души. Этой фразой просили Божией помощив спасении, что считалось целью жизни любогочеловека. Благодаря человека таким образом,желали ему добра. Соответственно, добро воз-вращалось ответным добром тому, кто егопожелал. Этими словами мы благодарим Бога зато, что он послал нам добрых людей в помощь. Ичем чаще желаем спасения другому, тем большенадежды на то, что Господь и нас не оставит вэтой жизни. Со временем последняя буква фра-зы «спаси, Бог» перестала выговариваться иисчезла совсем – получилось «спасибо», носмысл от этого не изменился…

Баба Маня слушала молча.– Что касается слова «пожалуйста», то его

употребляют перед любой просьбой: тогдалюбой приказ будет выполнен без возражений ис большим желанием. Поэтому вместе со словом«спасибо» слово «пожалуйста» называют «вол-шебным словом»! Попробуйте в разговоре сГалей почаще говорить эти «волшебные слова».Увидите сами, какой будет эффект!..

Баба Маня смотрела на меня в упор. Глаза еёповлажнели. Возникла пауза. Мы молча сидели

друг против друга. И вдруг прозвучало елеслышное: «Спасибо…» Волна радости подхвати-ла меня, и я расцеловала бабушку, понимая, кактяжело ей было впервые за долгие годы про-изнести это слово.

После этого случая бабу Маню как будто про-рвало: она уже не стеснялась произносить «вол-шебные слова», благодарила при каждом удоб-ном случае. Было видно, что какая-то тяжестьупала с её души, а слова благодарности сталиприносить ей истинную радость. Жизнь длябабы Мани наполнилась смыслом. Она, каза-лось, навёрстывала упущенное, вспоминая всех,кому она не сказала в своё время этих «волшеб-ных слов», боялась не успеть отдать свой долгвежливости и благодарила, благодарила…Простой деревянный дом на окраине селанаполнился душевным теплом и светом.

Через два дня бабушки не стало. Когда мысидели за поминальным столом, Галя с искрен-ним удивлением рассказывала о том, что впоследние дни баба Маня сильно изменилась:она постоянно благодарила за любую мелочь,чего раньше с ней никогда не было, и лицо еёпри этом сияло. А женщина, читавшаяПсалтырь по усопшей, призналась, что читатьей было очень легко, как никогда! Знать, всё-таки были услышаны молитвы рабы БожиейМарии.

Вот такая непридуманная история с «вол-шебными словами».

В Лувр нам попасть так и не удалось. Опять – громадная очередь с закру-том. Улыбка Джоконды осталась за кадром. Ну и Бог с ней. На площади тожебыло интересно. Дамы с собачками, какой-то мужчина во фраке. Но в осталь-ном – привычная толпа интуристов. Кто на роликах, кто как. А эффект толпы

всегда и везде один и тот же: она делает обстановку несерьезной. На траве вповалку валяются праздные люди, всё усеяно окурками.

Совсем как в какой-нибудь родной Рязани. И стало как-то по-новой про-ясняться, почему же всё-таки наше предки столь охотно наведывались на

Елисейские Поля. Мы и вправду похожи. И не только по брошенным окуркам. Что-то общее наблюдается между русскими и французами в самой

глубине характеров. Мы – христиане.

Читайте очерк о современной Франции на сс.. 4 –15