Т Е А Т РА Л Ь Н Ы Й П О Д В А Л

№ 45я н в а р ь

2 0 1 4

В А Х Т Е Н Н Ы Й Ж У Р Н А ЛТ е а т р а О л е г а Т а б а к о в а

ПРИ ПОДДЕРЖКЕПРАВИТЕЛЬСТВА МОСКВЫ

Над номером работали:Главный редактор: Ф. Резников. Шеф-редактор:

А. Стульнев. Корректор: В. Любимцева. Дизайн и верстка: Ф. Васильев.

Макет разработан рекламным агентством SOFIT (Саратов)

В журнале использованы фотографии К. Бубенец, А. Булгакова, М. Воробьева, М. Гутермана,

В. Дмитриева, Д. Дубинина, Д. Жулина, И. Захаркина, В. Зимина, А. Иванишина, И. Калединой, Л. Керн,

В. Луповского, Э. Макарян, В. Панкова, В. Плотникова, А. Подошьяна, Е. Потанина, Ф. Резникова, В. Сенцова, В. Скокова, Е. Цветковой, О. Черноуса, Д. Шишкина,

а также фотографии из личных архивов актеров труппы

В номере:

Спектакль в фотографиях: «Сверчок на печи» — с. 4Бовари: правдивая история — с. 8«Мэри Поппинс, до свидания!» — с. 11Премьеры «Табакерки»: январь — с. 14Премьеры Москвы. Ноябрь-2013 — с. 16«Зачем люди ходят в театр?» — с. 18

3КО

ЛО

НКА

РЕД

АКТО

РА

Дорогие наши зрители!Вот и наступил 2014 год. В ряду всевозможных праздни-

ков, которые мы отмечаем, Новый год считается праздником семейным: его принято справлять к кругу самых дорогих лю-дей. Мы надеемся, что вам довелось встретить его в кругу родных и близких. Наш журнал, а вместе с ним и весь театр желают вам в наступившем году крепкого здоровья, новых сил и исполнения всех самых сокровенных мечтаний. Пусть ваши семьи, ваши друзья будут для вас самой крепкой опорой во всем, что вы делаете, пусть будут вашей защитой и теми, в ком можно найти утешение и понимание.

Год минувший завершился в нашем театре премьерой спектакля «Сверчок на печи» по повести Чарльза Диккен-са в постановке Николая Дручека. В декабре же к репетици-ям спектакля по роману Гюстава Флобера «Мадам Бовари» приступил Александр Марин (в ноябре 2013 г. он представил зрителям «Табакерки» восстановленный спектакль «Билокси-Блюз»). В новом спектакле репетируют Павел Ильин, Ольга Литвинова (МХТ), Евгений Миллер, Вячеслав Чепурченко и Иван Шибанов.

В наступившем году журнал «Театральный подвал» про-должит рассказывать обо всех интересных событиях из жиз-ни нашего театра. Оставайтесь с нами!

Сверчок на печи

20 декабря 2013 года состоялась премьера спектакля «Сверчок на печи» по повести Чарльза Диккенса «Свер-чок за очагом». Это первый спектакль, поставленный ре-жиссером Николаем Дручеком на сцене нашего театра. «В этой рождественской повести, сказке о семейном сча-стье, важно выразить, что чудо есть, — говорит режис-сер. — И оно заключается не по внешних сюжетах… Это чудо человеческого поступка, чудо выбора. В пове-сти Диккенса добро побеждает… Нужно большое му-жество, чтобы говорить о серьезных вещах серьезно, вытаскивая из повести остроту звучания, напряжен-ный драматургический ритм. Диккенс очень социа-лен, и главный конфликт в его повести — это ситуа-ция неравного брака, сомнения мужчины в возмож-ности подлинной и искренней любви молодой жены».

Фот

о Ф

. Рез

нико

в

К П

РЕМ

ЬЕРЕ

8

В декабре к репетициям спектакля по роману Гюстава Флобера «Госпожа Бовари» приступил Александр Марин. Премьера назначена на вторую половину февраля 2014 года. В предлагаемом вниманию читателей материале речь пойдет об истории создания романа, из-за которого его автор оказался на скамье подсудимых — первые читатели сочли его скандальным и аморальным. Однако судьба уготовила роману прекрасную участь — он стал классикой мировой литературы, к нему обращаются все новые поколения читателей.

Жизнь одинаково скучна и в реально существующем Руане, и в вымышленном Ионвиле. Она томительна в глухой деревуш-ке Берто, однообразна в сонном предместье Парижа (не ис-ключено, что не блещет и в столице), разумеется, если речь идет о мещанстве и буржуазности. Во флоберовском смысле эти понятия почти что синонимичны и, как заметил Владимир Набоков в своих лекциях по зарубежной литературе, опреде-ляются «содержимым головы, а не кошелька».

В этом смысле история Эммы Руо (героини известнейше-го романа Гюстава Флобера «Госпожа Бовари. Провинциаль-ные нравы», 1856), сентиментальной мечтательницы, пустив-шей по миру мужа и дочь, — случай частный, хоть и весьма живописный.

И дело тут не в среде, которую традиционно приня-то винить во всех мыслимых и немыслимых злоключениях Эммы. Мол, где же трепетной сельской девушке было раз-вивать вкус, у нее один только папаша чего стоил со свои-ми весело гогочущими гусями, скрипичной музыкой в поле и многоярусным тортом на дочкину свадьбу. А до этого что? Монастырь. Там, конечно, добродетельные монахини занима-лись воспитанием девочки… Но что они понимали в настоя-щей жизни? Уж о ней-то Эмма прочла совсем в других книгах, полных страстных героинь, ежеминутных признаний, поры-вистых страстей. И кони, и шалаши, и рыцари, и сиротки, и балы, и графы, и головокружительные побеги — полный на-бор, не чета катехизису и житиям. Впрочем, в последних она тоже умудрялась видеть только желаемые тайны и смутные образы.

А потом? Душное замужество, ненужный ребенок. Снача-ла жизнь в унылом Тосте, далее переезд в тоскливый Ион-виль. Еще этот сельский врач Шарль, ее муж — пентюх, туго-дум, посредственность. Ни романтических порывов, ни сме-

калки в делах. Когда было нужно, даже не сумел проопериро-вать искривленную стопу конюха (из-за вмешательства раз-вилась гангрена, и ногу пришлось ампутировать). Мечты о том, что фамилия Бовари прославится, сделается предметом интереса местных газет, пошли прахом.

Да и остальные знакомцы городка под стать: скучный ап-текарь Омэ (он же коновал и пройдоха), лавочник и стяжа-тель Лере, сыгравший в жизни Эммы роковую роль. Любов-ники не лучше: пошляк Рудольф, дурак Леон. Один друго-го краше. И все одинаково неприятные, мелочные, гнусные…

Так и хочется вздохнуть — это все они, проклятые обы-ватели, опутали, оплели, лишили надежд… Но так было бы проще всего.

В марте 1857 года о своей героине Флобер писал м-ль Леру-айе де Шантепи: «Это натура в известной мере испорченная, женщина с извращенным представлением о поэзии и с извра-щенными чувствами. Вначале у меня была мысль сделать ее девственницей, которая живет в провинциальной среде, ста-реет, тоскует и постепенно доходит до последней степени ми-стицизма в мечтах о любви. Из этого первоначального плана я сохранил все окружение, пейзаж и довольно неприглядных действующих лиц, наконец, колорит. Но чтобы сделать эту историю более понятной и более занимательной в обычном смысле слова, я придумал героиню более заурядную, женщи-ну, каких чаще можно встретить».

В основе романа лежит якобы реальная история. По ле-генде, в 1851 году Флобер закончил первый вариант «Иску-шения святого Антония» (до «Бовари» он писал преимуще-ственно романтические вещи), четверо суток читал рукопись своим друзьям: журналисту Максиму Дюкану и поэту Луи Буй-ле. После чего оба предложили рукопись сжечь и больше про нее не вспоминать. А на следующий день Буйле, чтобы вдох-

Бовари: правдивая история

новить приятеля на новую работу, напомнил о трагических событиях, затронувших семейство Деламар.

Некогда отец Флобера, врач, обучал студента Эжена Де-ламара — человека непримечательного и весьма посред-ственного. Стать сколько-нибудь знаменитым в области ме-дицины у Деламара так и не получилось, в итоге он удалил-ся во французскую провинцию, где лекарствовал как умел. Постепенно обустроил и личную жизнь, сначала женился на вдове, а после ее смерти — на семнадцатилетней Дельфи-не Кутюрье. Симпатичной, умной, утонченной, но, главное, очень мечтательной девушке.

Не удивительно, что чуть ли не с первых дней она зато-сковала в захолустье, ведь замужняя жизнь ей, как и Эмме, представлялась вечным праздником, полным сюрпризов и любовных утех. К тому же Деламар не был ни красавцем, ни умницей, ни богачом.

Впрочем, вскоре супруга приободрилась, решив, что луч-шее от жизни она должна получить сама. Поначалу Дельфи-на просто спускала мужнины деньги на дорогие наряды, а когда мотовство ей наскучило, завела любовников. Опять же если верить преданию, значительно больше, чем их было у мадам Бовари. Муж, не чаявший в жене души, никаких сове-тов от доброжелателей даже слышать не хотел. Поэтому, ког-да она умерла и правда все же дошла до него (а уж расска-зывали ему в красках), он был невероятно поражен жениным вероломством.

Что же до самой Дельфины Деламар, то к двадцати семи годам она влезла в непомерные долги и растеряла почти все любовные связи, чего не смогла пережить, и по-кончила жизнь самоубийством. Очевидно, была доведена до полного отчаянья, раз мышьяк сделался единственным выходом. Для супруга ее скоропостижная смерть стала не-ожиданностью и настоящей трагедией. Через год, оставив любимую дочь на попечение своей разоренной старой ма-тери, он тоже почил.

Иными словами, не очень-то много Флобер и напридумы-вал. Хотя никогда этого не признавал, уверяя, что все опи-санное в его романе — чистой воды вымысел. «Для меня “Бо-вари” была книгой, в которой я поставил себе определенную задачу. Все, что я люблю, там отсутствует». А однажды, по словам некой дамы, даже раздраженно бросил: «Мадам Бо-вари — это я!» Но хоть эта фраза сегодня и передается из уст в уста, документального подтверждения она не имеет. Как нет и уверенности в том, что именно Дельфина, а не какая-то другая женщина, стала прообразом Эммы.

Так, существует мнение, что вдохновить Флобера могла и история Луизы Прадье (об этой версии упоминает биограф Анри Труайя), распутной жены некоего скульптора. Эта дама только и делала, что занимала деньги и переходила из рук в руки, в итоге от избытка страстей решила броситься в Сену. Возможно, в Эмме присутствуют и черты мадам Лафарж, при-стукнувшей своего глупого мужа (бедняга до конца дней так и не понял возвышенных мечтаний супруги). Не исключено, что у Бовари есть нечто общее с Элизой Шлезингер, Элади Фуко и даже флоберовской «музой» Луизой Коле. Тут уж каж-дый верит во что ему больше нравится.

Над романом Флобер работал пять лет. Периодически жа-ловался в письмах: «Быть простым — дело отнюдь не легкое. Страшусь впасть в Поль де Кока или создать нечто вроде ша-тобрианизированного Бальзака». Поэтому много вычеркивал и переписывал, книга продвигалась тяжело и медленно. Из-водил себя аскетичным образом жизни. И к письму подходил со всей серьезностью. То читал бульварные романы, по его мнению, вдохновлявшие героиню, то изучал принципы собо-рования, то постигал последствия отравления мышьяком.

Но как бы жестоко он ни обошелся со своей мещанкой Эм-мой, переживал за нее он искренне. Например, когда писал сцену отравления, ощущал недомогание и вкус мышьяка на языке. «Я сам так сильно отравился, что у меня дважды кряду сделалось расстройство желудка — настоящее расстройство, ибо после ужина меня вырвало», — вспоминал он позже.

В 1856 году «Бовари» печаталась в журнале Revue de Paris (вернее, издавалась по частям в шести его номерах). Некоторые главы параллельно выходили и в Nouvelliste de Rouen. Но уже первая публикация вызвала волну обществен-ного негодования. По словам Дюкана, «подписчики захлебну-лись от гнева, называя роман скандальным и аморальным». Сам же Флобер полагал, что читателей взбудоражила прав-доподобность (говорящая о его мастерстве). Однако в «Но-веллисте» ему вскоре отказали в сотрудничестве.

В редакции Revue de Paris не раз просили смягчать от-дельные эпизоды и даже сделали несколько купюр без ве-дома автора, писателя это невероятно злило, он забрасывал друзей бесконечными письмами, в которых проклинал нена-вистных буржуа и недальновидных издателей.

А в январе 1857 года Флобер и еще два человека из Revue de Paris были привлечены к суду за реализм (то есть отсут-ствие в книге положительного характера) и оскорбление мо-рали. Немалых усилий стоило оправдаться. Впрочем, о судеб-ном разбирательстве писатель говорит не только как о боль-

К П

РЕМ

ЬЕРЕ

9

шой буффонаде со стороны обвинителей, но и как о своем триумфе. Процесс, хоть и временно поставил «писательскую благонадежность» под угрозу, как ни крути, принес «Бова-ри» и ее автору известность. Суд же вынес однозначный вер-дикт — не виновен.

Благоприятный исход — во многом заслуга и адвоката Флобера. Мари-Антуан Жюли Сенар (ему-то писатель в итоге и посвятил «Бовари») не просто напирал на примеры из клас-сической литературы, но и яростно убеждал достопочтенную публику в том, что перед ней шедевр. В этом же году роман вышел отдельной книгой. И с тех пор пережил не одно пере-издание и далеко не одну постановку. Его только экранизи-

ровали раз десять, что уж говорить о театральных постанов-ках. Тут и знаменитая «Госпожа Бовари» Камерного театра, и спектакль «Провинциальные нравы» в Малом. А недавно в Петербурге, в «Балтийском доме», состоялась новаторская премьера Натальи Индейкиной.

Образ Эммы Бовари еще не одно столетие будет казать-ся и точным, и современным. Да и разговоры о «бовариз-ме» — новом синониме мещанства — продлятся. И Эмма, меч-тающая то о любви, то о славе (но ровным счетом ничего для осуществления мечтаний не делающая), не раз улыбнет-ся нам со сцены своей завлекающей улыбкой. Ведь в опреде-ленном смысле ее мечты сбываются…

Алена Бондарева

К П

РЕМ

ЬЕРЕ

10

В очередном материале нашей постоянной рубрики, в которой мы рассказываем о киноработах Олега Табакова, речь на этот раз пойдет о женском образе, созданном актером в телефильме «Мэри Поппинс, до свидания!».

Воскресный день 8 января 1984 года запомнился многим жи-телям советской страны редкостным для тех времен позити-вом: в самом конце школьных зимних каникул состоялась пре-мьера двухсерийного телевизионного мюзикла «Мэри Поп-пинс, до свидания!» режиссера Леонида Квинихидзе, авто-ра полюбившихся зрителю музыкальных комедий «Соломен-ная шляпка» и «Небесные ласточки». В основу сценария его новой ленты легли известные во всем мире сказочные пове-сти английской писательницы Памелы Трэверс. Будучи знато-ком и любителем мифологии, мистики и оккультизма, Трэверс придумала особый мир, в котором на фоне реальной, разме-ренной жизни столицы Туманного Альбиона происходят чуде-са. Их творит главная героиня — Мэри Поппинс, ворвавшая-ся в тихую жизнь обитателей Вишневой улицы подобно бул-гаковскому мессиру. Однако волшебство сказочной идеаль-ной няни и «самого совершенства» исключительно доброе, изящное и забавное.

Одна из главных составляющих успеха фильма — восхи-тительно легкая, наполняющая сердце восторгом музыка, на-писанная Максимом Дунаевским. Прекрасные, цельные мело-дии являются важной составляющей волшебства, присутству-ющего в картине. Все звучащие в фильме песни, исполнен-ные Татьяной Ворониной и Павлом Смеяном, сразу же ушли в народ, став вневременными хитами. Музыка Дунаевского неожиданно расширила возрастные границы армии поклон-ников картины, которая изначально задумывалась авторами как сказка для взрослых. Неожиданно для создателей мюзикл очень понравился детям.

Квинихидзе привлек к участию в своем проекте велико-лепную команду актеров. «Истинными англичанами» стали Альберт Филозов, Лариса Удовиченко, Лембит Ульфсак, Ири-на Скобцева, Зиновий Гердт и, конечно же, несравненная На-

«Мэри Поппинс,до свидания!»

талья Андрейченко, которая для роли Мэри Поппинс похуде-ла за полмесяца на двадцать килограммов. В небольших ро-лях снялись Семен Соколовский, Игорь Ясулович, Илья Рут-берг и Юрий Мороз. Детские роли сыграли Филипп Рукавиш-ников и Анна Плисецкая, запомнившие свою работу в картине как яркое и веселое приключение во время летних каникул.

Накануне съемок, летом 1983 года, на территории «Мос-фильма» были оперативно возведены декорации — уютные лондонские улочки, беседка на пруду, дом Бэнксов. Съемоч-ное пространство ожило, наполнившись худощавыми людь-ми с безупречной осанкой, одетыми в элегантные, непри-вычные глазу советского человека традиционные английские костюмы.

Сюжет картины несколько отличается от литературного первоисточника — сценарист Владимир Валуцкий добавил новых персонажей, события и детали. Многие диалоги видо-изменялись прямо на ходу, на съемочной площадке, однако основная сюжетная линия все же осталась прежней.

Семья Бэнксов — папа, мама, двое детей и их дядя-бард, обитающий в палатке на лужайке возле дома, — пережи-вает не лучшие времена. От Бэнксов одна за другой уходят няни; отец семейства делает неудачные финансовые вложе-ния, пока, наконец, «ветер перемен» не приносит на Вишне-вую улицу Ее — истинную леди, строгую, но справедливую няню-волшебницу Мэри Поппинс для детей, Джейн и Майкла. Воспитывая своих подопечных, она с легкостью превраща-ет обыденность в чудо, являясь для окружающих проводни-ком в мир добра и волшебства. В Мэри Поппинс влюбляют-ся не только дети, но и взрослые, пребывающие по обык-новению в плену собственных заблуждений и стереотипов. В финальной сцене Мэри дарит каждому из взрослых геро-ев возможность поговорить с собой-ребенком, дабы люди по-

ЗДРА

ВСТВ

УЙТЕ

, ЭТО

КИ

НО

АРТИ

СТ Т

АБАК

ОВ11

ЗДРА

ВСТВ

УЙТЕ

, ЭТО

КИ

НО

АРТИ

СТ Т

АБАК

ОВ

12

няли, что в их жизни не все так уж и плохо, и осознали, что именно является для любого человека истинными, непрехо-дящими ценностями. Диковинные события неизменно сопро-вождают солнечные музыкальные потоки и великолепно по-ставленные Азарием Плисецким танцы, подчеркивающие радостно-приподнятое настроение героев. Однако в начале второй серии, когда раздается знаменитая фраза «Внимание, я выхожу!», музыка поющих душ вдруг смолкает. В тот самый момент, когда Мэри Поппинс временно исчезает, на первом плане оказывается совершенно новый, непохожий на осталь-ных персонаж. Это бывшая няня Бэнкса-папы — «мисс фу-рия» и «мисс гарпия» Юфимия Эндрю. Узнав о том, что эта женщина вот-вот окажется в его доме, мистер Бэнкс мгновен-но припоминает все кошмары своего детства и в панике пыта-ется спастись от нее бегством. Но не тут-то было. Мисс Эндрю учреждает премию своему лучшему воспитаннику, а Бэнксам как раз очень нужны деньги. Семья смиряется с тем, что в их доме на целый месяц поселится это седовласое чудовище…

Роль мисс Эндрю Леонид Квинихидзе не мог поручить женщине-актрисе — уж слишком неприятной особой она ему представлялась. Режиссер обратился к Олегу Табакову, ко-торый, прочитав сценарий, согласился вылепить свой един-ственный женский кинообраз. Впрочем, восемнадцатью года-ми ранее Олегу Павловичу уже приходилось играть роль пер-сонажа противоположного пола в театре «Современник» — в пьесе Василия Аксенова «Всегда в продаже», где ему были поручены сразу три роли. Буфетчицу Клаву в исполнении Олега Табакова театралы до сих пор вспоминают как собы-тие. Однако сам Табаков относится к этой своей работе весь-ма критично: «Да и чего рассуждать про Клавдию Иванов-ну — всегда забавно, когда мужик играет женщину. Это всег-да, испокон века, проделывалось русскими комиками, начи-ная со Степана Кузнецова. Традицию замечательно продол-жил один из самых талантливых актеров следующего за мной поколения Александр Калягин в фильме Титова “Здравствуй-те, я ваша тетя!”. Да и младшие актеры сейчас делают подоб-ные вещи успешно, забавно и с большим азартом. По сути, это некое профессиональное хулиганство, доставляющее ра-дость и артистам, и публике».

Хулиганство хулиганством, но к работе над ролью мисс Эндрю Табаков подошел со всей присущей ему серьезностью. Тщательно обдумав детали предстоящей работы, он впервые в своей жизни сделал маникюр и эпиляцию, научился ходить на каблуках, как это делают актеры современных травести-шоу, которых, кстати, в СССР не было и в помине. «В пер-

вый съемочный день Табаков пришел с накладной железной фиксой на зубе. Однако в таком виде няня в его исполнении выглядела уголовницей. Я посчитал это лишним и попросил фиксу убрать», — вспоминает Леонид Квинихидзе.

Но у Табакова тут же нашлись другие способы, чтобы внести дополнительные краски и новые детали, значительно обогатившие образ старой девы — гувернантки. К примеру, его мисс Эндрю заговорила по-немецки, в первую же встре-чу ошарашив маму Бэнкс бойко процитированной фразой из стихотворения Христиана Феликса Вейсе — Morgen, Morgen, nur nicht Heute, sagen allen faulen Leute, что на русском языке примерно означает: «Завтра, завтра, не сегодня — так лен-тяи говорят». В последующих сценах Табаков — мисс Эндрю продолжает употреблять отдельные немецкие слова легкими вкраплениями. Впрочем, когда его героиня отдает очередные команды членам семьи Бэнксов, то и многие русские слова произносит с той же отрывистой, резкой интонацией. Она в буквальном смысле строит семью Бэнксов на утренней цере-монии поднятия флага, карает за непослушание мистера Эя, указующим перстом загоняя его в кладовку, а каждую свою новую директиву предваряет резким звуком свистка, висяще-го у нее на шее.

Мисс Эндрю неутомима в своем безапелляционном крити-канстве и навязывании собственного мнения. Это самый насто-ящий тиран и узурпатор, воспользовавшийся слабостью нуж-дающегося в деньгах отца семейства. Скрепя сердце Бэнксы терпят присутствие мисс Эндрю, а заточенный в кладовку ми-стер Эй ведет против нее «партизанскую войну», тайно испол-няя детям веселую песенку «Тридцать три коровы».

Персонаж Табакова получился гораздо более выпуклым и многогранным, чем его литературный прототип, — настоль-ко насыщенно артист проживает каждое мгновение экранно-го времени. К примеру, в сцене завтрака, когда в течение считаных секунд мисс Эндрю молча ест овсянку. Зрелище по-лучается откровенно отталкивающим, сочетающимся с само-любованием и испепеляюще-уничижительными взглядами на соседей по трапезе. Табаков поражает своими актерскими находками на каждом шагу. Его мисс Эндрю то ловкими, при-вычными жестами красит перед зеркалом губы, то поправля-ет седые кудри, то замирает, по-балетному сложив кажущи-еся маленькими ножки… Когда она остается в кадре одна, на лице старой гувернантки появляется самодовольная блужда-ющая улыбка — «строгая и авторитетная» дама явно считает себя единственным на свете совершенством и истиной в по-следней инстанции.

ЗДРА

ВСТВ

УЙТЕ

, ЭТО

КИ

НО

АРТИ

СТ Т

АБАК

ОВ13

Табаков одарил мисс Эндрю не только богатыми внеш-ними данными, но и потрясающими голосовыми обертонами, начинающимися с глубоких, грудных нот и доходящими до оглушительно-визгливых пиков. Зритель верит в сотворен-ную Табаковым иллюзию, не сомневаясь ни на мгновение, что видит и слышит то, что он им так профессионально де-монстрирует, — одиозную и комичную женщину. Благодаря его мастерской работе мисс Эндрю, являющаяся отнюдь не главным персонажем фильма, буквально царит в кадре те два десятка минут, которые отведены ей по сценарию. Работа Та-бакова в этом фильме превратилась в полноценный эстрад-ный номер, вызывающий восхищение и смех по сей день.

Однако мало кто из зрителей представляет себе, в какой непростой период своей жизни Олег Табаков играл эту выда-ющуюся комическую роль. Время рождения фильма совпа-ло с новой вехой в истории советской страны, когда каждый новый день приносил перемены, вызывая всеобщую трево-гу и ощущение неустойчивости. Табаков, переживший в 1980

году запрет на открытие нового театра, а затем и «запрет на профессию», лишившись возможности заниматься педа-гогикой, отчаянно боролся за жизнь своего любимого дети-ща — театральной студии, обосновавшейся в бывшем уголь-ном подвале на улице Чаплыгина, 1а. В течение многих лет не поддерживаемая властями студия жила не благодаря, а вопреки всем объективным условиям, исключительно за счет энтузиазма своего основателя. В 1983 году Табакову, нако-нец, удалось набрать в студию новых учеников и приступить к взращиванию следующей «подвальной генерации», кото-рой впоследствии было суждено возродить и преумножить славу Подвала, встать у истоков официально открывшегося театра. Однако в далеком 1983 году никто всего этого знать не мог, и Табаков противостоял обстоятельствам хорошо из-вестным ему способом — увеличивая обороты и накал сво-ей профессиональной деятельности, создавая галерею обра-зов в театре и кино, одним из которых стала немеркнущая мисс Эндрю.

Екатерина Стрижкова

В новой рубрике мы будем рассказывать вам, нашим зрителям, о наших премьерах… То есть не совсем о премьерах, а о спектаклях, премьера которых состоялась пять, десять, двадцать, двадцать пять лет назад… Так, например, в январском номере мы погово-рим о премьерах января… разных лет.

Режиссер — Олег ТабаковРежиссер-ассистент — Алексей СеливерстовСценография — Александр Боровский

Премьера спектакля по одноименной пьесе Жана Ануя состоялась 17 января 1985 года. В тот день на сцену «Студии на улице Чаплыгина» (так указано в сохранившейся программке) выш-ли студенты Олега Табакова с его курса в ГИТИСе. «Жаворонок» стал второй дипломной работой этого курса (первая — спектакль «Прищучил»). Постановка по Аную прижилась в Студии и во-шла в репертуар Московского театра-студии п/р О. Табакова, официально открывшегося 1 мар-та 1987-го, а роль Жанны д’Арк стала одним из важнейших этапов в театральной биографии Ев-докии Германовой. В спектакле также были заняты ее однокурсники: Сергей Беляев, Алексей Се-ребряков, Надежда Тимохина, Марина Зудина, Александр Мохов и др. Кроме того, участие в нем приняли выпускники Табакова, окончившие ГИТИС в 1980-м, — Александр Марин (на тот мо-мент артист Театра им. А.С. Пушкина) и Алексей Селиверстов (тогда — артист «Современника»).

В репертуаре «Жаворонок» продержался сравнительно недолго — последний раз его сыграли в сезоне 1988/89. В музее театра до сих пор хранятся рубашка и шарф, в которых Германова выходила на сцену в роли Жанны.

ХРОНОГРАФ

«Жаворонок» 17 ЯНВАРЯ... 29 ЛЕТ ТОМУ НАЗАД

«Учитель русского» 23 ЯНВАРЯ... 24 ГОДА ТОМУ НАЗАД

Премьеры «Табакерки»:январь

«Учитель русского» стал вторым спектаклем, поставленным Каменьковичем на сцене «Табакерки» (годом ранее он представил «Затоваренную бочкотару»). Его премьера состоялась до того, как исполнитель роли Попова Владимир Машков получил диплом Школы-студии МХАТ (случится это спустя несколько месяцев). Десять месяцев разделяют премьеру «Учителя русского» и премьеру «Матросской тишины», в которой Владимир сыграл одну из самых памятных своих ролей — старика Абрама Шварца.Евгений Каменькович вспоминает: «Поскольку тогда в “Табакерке” не было никаких старух… а заставлять Дусю Германову, которая уже сыграла старушку в “Бочкотаре”, снова быть старухой не хотелось, возник-ла проблема. Тогда в Москве, кроме Урусовой, благородных старух и не было. И вдруг Табаков произносит фамилию Мироновой. Для меня Мария Миронова, при всем моем гигантском почтении, была непонятно из каких годов. И когда я к ней поехал, я ужаснулся еще больше, потому что передо мной сидела практически квашня. Ухоженная старушечка. Какая ей сцена, какая в ней энергия? — подумал я. Но я настолько хо-тел ставить пьесу, что мы договорились с ней попробовать… Когда она приехала на репетицию, передо мной была уже другая женщина. Она была собранная, уже знала текст. Ее хватало ровно на три часа. В эти три часа мы сорок минут пили чай, а остальное время репетировали по полной программе, и она показа-ла, что на эстраде люди тоже кое-что умеют. Она была удивительно внятна в своих поступках, и если партнер на нее не воздействовал, она сразу это чувствова-ла. А поскольку команда у нас была удивительной: и Володя Машков, и Саша Марин, и покойная Ира Петрова, — все складывалось замечательно. У меня сей-час так ставить спектакли не получается. Машков и Марин всегда приходили на репетицию за час. С ними и репетировать страшновато — они настолько гото-вы, что, кажется, подметки срежут на ходу».Последний раз спектакль сыграли в сезоне 1994/95.

Постановка — Евгений КаменьковичХудожник — Александр Боровский

14

Режиссер-постановщик — Олег ТабаковХудожник-постановщик — Сергей Бархин

Художник по костюмам — Ольга Маркевич

Режиссер-постановщик — Елена НевежинаХудожники-постановщики — В. Мартиросов, А. ГлебоваХудожник по костюмам — Светлана Калинина

«Прощайте… и рукоплещите!» — первый опыт сотрудничества Театра Олега Табакова с Бори-сом Плотниковым, тогда еще актером Театра Российской армии (в 2002 г. он перейдет в чеховский МХАТ). Чуть позже актер сыграет в «Камере обскура», «Дяде Ване», «Похождении…», «Процессе», «Женитьбе Фигаро», «Дьяволе» и «Жене». Дебютировал же он в «Табакерке» в роли знаменито-го итальянского драматурга Карло Гольдони.«Этой премьере… должно было быть уже по меньшей мере год, а то и два. По неведомым причинам она переносилась на все более поздние сроки, и было видно, что Табакову… очень не хотелось пу-стить все на самотек и второпях срепетировать спектакль. Серьезности, с какой готовились к рабо-те, можно было лишь позавидовать, — то приглашали с уроками великого Арлекино Феруччо Со-лери, то чуть ли не всей постановочной группой выезжали в Италию — к месту жительства Голь-дони, — вот что напоминало и возвращало к счастливым истокам табаковского театра — к его студийному началу». Так в свое время рассказывал о работе над спектаклем критик Г. Заславский.«Пожалуй, Олег Табаков поставил свой самый красивый спектакль, — писал А. Белый в “Комсо-мольской правде”. — Отточенная пластика Сергея Безрукова, трогательное очарование Марины Зудиной, наивная серьезность Бориса Плотникова. Вот только жаль, что попасть в “Табакерку” смогут далеко не все желающие — в подвальчике на Чаплыгина всего сто мест…»Кроме уже названных актеров, в спектакле были заняты Павел Ильин, Ольга Блок-Миримская, Михаил Хомяков, Вадим Александров и др. Последний раз спектакль сыграли в сезоне 2001/02.

«“Бег“ в “Табакерке” — спектакль, многим привлекательный для зрителей и по-настоящему нуж-ный самому театру. Главный его козырь — две роли, исполненные отменно и доставшиеся актерам очень своевременно. Речь идет о Генерале Чарноте, которого сыграл Александр Мохов, и о Генера-ле Хлудове, которого сам бог велел играть Андрею Смолякову», — писало о спектакле «Время но-востей» сразу после премьеры.«Утрата и обретение любви становятся внутренней темой невежинского спектакля, традиционалистски сдержанного и корректного, энергичного и ясного, — писала А. Карась на страницах “Российской газе-ты”. — Ведь не случайно именно под хлудовский присмотр оставляет Голубков свою драгоценную Се-рафиму. И его, Хлудова, исход на родину, в смерть — насквозь покаянный — и есть, возможно, жест вновь обретенной любви… В усилиях Невежиной, в ее приверженности старому, прошловековому те-атру видится мне эстетическая тема ее поколения, его реставраторских амбиций: без страсти и горяч-ности, без экстремальности и надрывов возвращать отечественному театру тот минимальный каче-ственный уровень добротной реалистической игры, который у него всегда был. Даже если ценой этой реставрации оказывается часто утрата индивидуального, резкого, неожиданного, непредсказуемого».

«Бег» шел ровно пять лет — последний спектакль был дан 22 января 2008-го. Играли в нем, помимо упомянутых актеров, Елена Панова, Вита-лий Егоров, Павел Ильин, Денис Никифоров, Дмитрий Бродецкий и др.

«Прощайте… и рукоплещите!»21 ЯНВАРЯ... 17 ЛЕТ ТОМУ НАЗАД

«Бег» 14 ЯНВАРЯ... 11 ЛЕТ ТОМУ НАЗАД

15

«Отелло» — Театр им. Евг. Вахтангова

Анжелика Холина представила свою версию шекспировского «Отелло» на подмостках театра, руководимого Римасом Ту-минасом.

«В театре мне хочется говорить о любви, взаимоотноше-ниях и судьбах людей, поэтому я выбрала “Отелло” — вели-кое произведение Шекспира, где он изобразил страшную, по-истине потрясающую трагедию человека, который убил самое дорогое ему существо и лишил свою жизнь всякого смысла, — говорит режиссер. — Мне хочется возбудить чувство ужа-са перед страшной ошибкой и преступлением, до которого до-шел благородный, доверчивый и добрый человек в ослепле-нии ревности. Хочется показать, как чистейшей души человек может запутаться в сетях клеветы, как он, думая, что борет-ся за нравственную чистоту, убивает свою невинную, люби-мую жену, наказывая сам себя за то, что поддался безумию».

«“Отелло” Холиной — современная хореодрама, выдер-жанная в одной пластической тональности и основанная на развитии контрастов и на последовательном развертывании простых житейских тем; хореодрама, в которой изображено столкновение добра и зла. На протяжении всего спектакля именно с этих позиций режиссер тщательно анализирует ха-рактеры и поступки своих героев, а в финале ставит не точ-ку, а многоточие… Необычность этой постановки заключает-ся в том, что исполнители — драматические актеры, кото-рые проживают свои роли в движении», — пишет «Вечер-няя Москва».

«Режиссера интересует механизм разрушения гармонии. Шаг за шагом Холина изучает надвигающиеся несчастья, по-

В сравнении с октябрем в ноябре столичные театры выпустили чуть ли не в два раза меньше новых спектаклей. Тем не менее премьеры состоялись во многих крупных театрах, таких как МХТ им. Чехова, Театр им. Евг. Вахтангова, Малый театр, Театр сатиры, Театр им. А.С. Пушкина, РАМТ и другие. О некоторых из премьер мы расскажем в нашей постоянной рубрике. Например, о тех, что готовятся к 450-летию со дня рождения Шекспира, которое будет отмечаться в следующем году.

гружая героев в беспросветный мир, где царствуют зависть, навет, ложь и жестокость. В финальной сцене с Отелло ка-жется, что Дездемона заведомо мертва. Утратив веру в ее любовь, Отелло морально уничтожил самое дорогое суще-ство гораздо раньше, чем физически», — сообщает читате-лям «Известий» Алла Шевелева.

Роль Отелло исполняет Григорий Антипенко, Дездемо-ны — Ольга Лерман.

«Мера за меру» — Театр им. А.С. Пушкина

Хорошо знакомый в России английский режиссер Деклан Дон-неллан вернулся в Москву, чтобы поставить пьесу «Мера за меру» великого англичанина Шекспира, которую Пушкинский театр характеризует так: «Как всякий отличный триллер, она не является ни чистой комедией, ни чистой трагедией. Вне-запные повороты и смена тона заставляют нас сидеть на кра-ешках наших кресел».

«Спектакль… очень плотное, без пауз, продуманное до последней сценической минуты действие. Его начинает “хор”. В этой группе — каждой твари по паре: чиновник, прости-тутка, заключенный, охранники, полицейские, люди из тол-пы. На первом плане артист Игорь Теплов, чей облик — ви-зуальный ключ к спектаклю: он выглядит одновременно актером «Глобуса», средневековым вельможей, апостолом и землепашцем, без него эта современная толпа лишилась бы отсылки к шекспировской живописности, он тут — хоревт, направляющий саму жизнь хора — да, да, того самого, кото-рый гибнет ради героя», — пишет Марина Токарева в «Но-вой газете».

Премьеры МосквыНоябрь-2013

ПРЕ

МЬЕ

РЫ М

ОСК

ВЫ

16

«Режиссер не слишком настаивает и на переживании пси-хологических подробностей и нюансов, на непрерывности “сквозного действия”… Доннеллан не совершает никаких со-циальных открытий, не ищет у Шекспира подтекстов, а сам текст переводит в увлекательное комедиантское представле-ние. Эта венская жизнь явно развивается по давным-давно написанному и уже хорошо изученному сценарию, который воспринимаешь как должное при всех несовершенствах “го-сударственного вектора”. Без обличительного пафоса, но с комическим остранением», — делится с читателями «Теа-трала» Ирина Алпатова.

«Этот спектакль, — резюмирует Григорий Заславский, — с какой стороны ни посмотреть, попадает в точку — всех на-ших сегодняшних споров вокруг пропаганды или распростра-нения того и другого, будто бы рушащего все нравственные основы, уже помянутого преемничества, и т. д. и т. п. Для ду-раков в программке — целых два эпиграфа, из которых пер-вый: “Добродетели стоит опасаться больше, чем греха, ибо ее чрезмерность не контролируется сознанием” — из Адама Смита, которого почитывал наш Онегин».

«Опасные связи» — Театр им. Моссовета

Павел Хомский представил свою версию «Опасных связей». Сколько уже было поставлено спектаклей, снято кинофиль-мов по этому роману де Лакло, а интерес у постановщиков к нему не ослабевает.

«Я очень его [роман] люблю, во-первых, — признает-ся Хомский. — Во-вторых, хотел показать, как может быть погублено настоящее чистое чувство. Времена разные — ме-ханизм один. Цинизм сегодня ничем не лучше безнравствен-ности прошлого». Впрочем, спектакль поставлен не совсем по роману, а по пьесе известного современного английского дра-матурга К. Хэмптона, созданной на основе романа де Лакло.

Вальмона играют Александр Яцко и Валерий Сторожек, Маркизу де Мертей — Ольга Кабо и Ирина Климова, Мадам де Турвель — Юлия Хлынина и Лилия Волкова. На каждую роль в своем спектакле Хомский назначил сразу двух испол-нителей.

«Большая заслуга Павла Хомского… и в том, что он точно следовал за автором, который, кажется, лишь любовался по-роком… Надо сказать, что в режиссерской работе — ни наме-ка на мораль, осуждение. Логическое построение произведе-ния музейного вида оказалось посильнее современных трак-товок в черном кабинете и магазинных костюмах. И вот что

еще удивительно: Хомский, этот далеко не молодой человек, удивил не количеством постельных сцен, а их деликатным изяществом», — пишет Марина Райкина на страницах «Мо-сковского комсомольца».

«Леди Макбет нашего уезда» — МТЮЗ

Свой новый спектакль в конце ноября представил Кама Гин-кас, предложивший роль Катерины Львовны из хрестома-тийной повести Николая Лескова актрисе питерского МДТ — Елизавете Боярской.

«Оно [произведение] ничем не уступает лучшим произве-дениям Достоевского и поражает меня тем, что он [Лесков] предвосхитил некоторые чеховские находки, — считает ре-жиссер. — Например, потрясающий монтаж разных времен и разных настроений плюс абсолютно фантастические опи-сания пейзажей».

«Через жестокую, криминальную любовную историю Ни-колая Лескова режиссер обращается к извечной, очень рус-ской теме личной свободы и ее границ. Это попытка понять, отчего в России с ее гигантскими распахнутыми просторами люди обречены на такую несвободу, на духоту тюрьмы. Этот спектакль — попытка проследить, как порыв к полнокровной жизни, к свободе заканчивается чудовищными кровопроли-тиями, убийствами и разрушением», — так характеризует но-вую постановку Гинкаса сам ТЮЗ.

«Нездешний вечер» — театр «Сфера»

Спектакль памяти Екатерины Еланской (1929–2013), актрисы и режиссера, руководившей театром «Сфера» более тридца-ти лет, был представлен в ноябре.

Собственно, «Нездешний вечер», поэтическая компози-ция по произведениям Цветаевой, Ахматовой, Блока, Ман-дельштама, Гумилева и других поэтов, был поставлен когда-то самой Еланской, а теперь восстановлен ее сыном, народ-ным артистом Александром Коршуновым в память о Екатери-не Ильиничне.

В спектакле принимают участие актеры разных московских театров: Евгения Симонова (Театр им. В. Маяковского), Евге-ний Киндинов (МХТ им. Чехова) (он принимал участие и в пер-вой редакции спектакля), Георгий Тараторкин (Театр им. Моссо-вета), Валерий Баринов (МТЮЗ), Василий Бочкарев (Малый те-атр), Лариса Гребенщикова (РАМТ), а также артисты «Сферы».

Подготовил Вениамин ФоминП

РЕМ

ЬЕРЫ

МО

СКВЫ

17

Зачем люди ходят в театр?Автор: Анна Филиппова

Мои отношения с театром имеют долгую историю. Мой первый осознанный поход в таинственный храм, где радуются и стра-дают, плачут и смеются, где актеры и зрители обмениваются самыми прекрасными эмоциями, даруя друг другу невероят-ное наслаждение, состоялся, когда мне было одиннадцать лет. И, как ни парадоксально, это был именно Театр Табакова, лю-бимый мною с каждым годом все сильнее и сильнее.

Спектакль «Еще Ван Гог…» произвел на меня непереда-ваемое впечатление. Конечно, тогда я не могла проанализи-ровать постановку Валерия Фокина так, как я могу проанали-зировать ее сейчас. Этот спектакль стал для меня истинным потрясением, и это единственное, что я могла осознать в то время. Теперь я могу сказать, почему, хотя в этом и нет необ-ходимости. Спектакль «Еще Ван Гог…» был необычен во всех смыслах этого слова. Оригинальное видение режиссера. Бле-стящая игра актеров: Евгения Миронова, Евдокии Германо-вой, Андрея Смолякова. С тех самых пор эти люди стали для меня любимыми и уважаемыми. Ведь их игра — больше, чем просто игра. Она едва не равноценна настоящей жизни. И это восхитительно.

Вторым театральным потрясением детско-юношеского периода стал для меня спектакль «Смертельный номер». Вла-димир Машков — режиссер гениальный. Оттого и спектакль вышел необъяснимо гениальный. Признаться, я слабо помню сюжет. Я не могу пересказать этот спектакль. Это был чистый катарсис — одно из важнейших последствий гениального произведения. И образы четырех клоунов: Рыжего, Черного, Белого и Толстого — до сих пор стоят у меня перед глазами.

Когда я рассуждаю о театре, в первую очередь я ориенти-руюсь на Театр Табакова. Я прихожу сюда с невероятным чув-

В конце ноября редакция нашего журнала объявила конкурс среди зрителей, подписанных на нашу страницу в социальной сети «Фейсбук». Всем желающим предлагалось написать сочинение на тему «Зачем люди ходят в театр?». Из двенадцати присланных на конкурс работ мы выбрали три лучшие и ныне публикуем их на страницах журнала. Победители, а также участники конкурса были приглашены на предпремьерный показ спектакля «Сверчок на печи», состоявшийся 15 декабря.

ством комфорта, словно мне здесь рады. Наверное, так оно и есть. Атмосфера этого дивного места завораживает, очаро-вывает, заставляет сердце биться сильнее. Мне здесь потря-сающе хорошо. Каждый раз, приходя в уютный театральный подвал на улице Чаплыгина, я понимаю, что меня ждут бес-конечно новые, но при этом до слез знакомые эмоции. Акте-ры Театра Табакова вызывают мое восхищение.

На данный момент я пересмотрела все спектакли из ре-пертуара моего любимого театра. Очень многие — по не-сколько раз. И я готова приходить сюда снова и снова. Зачем я это делаю? Может быть, ради эстетического удовольствия. А может, оттого что для меня это привычно и естественно. Для меня это словно дыхание.

Мне трудно ответить на вопрос «Зачем люди ходят в те-атр?». Хотя, признаюсь, он нередко меня посещает, иногда я даже пытаюсь найти на него ответ. И когда я вижу людей, за-мирающих в ожидании чуда за несколько минут до представ-ления, мне кажется, что я его нашла.

Мы испытываем легкое чувство волнения непроизвольно. Мы ждем чего-то необычного, праздничного, трогательного. А когда актеры выходят на поклон, мы едва сдерживаем свои эмоции, и наши губы невольно застывают в улыбке. В такие моменты мы, зрители, имеющие счастливую возможность на-блюдать, радоваться и наслаждаться, словно переносимся в другой мир, становимся невольными участниками сказочного действа. Это прекрасные минуты нашей жизни. Это самое на-стоящее счастье. Может, поэтому мы и ходим в театр — что-бы почувствовать себя счастливыми.

Приходя в театр, переживая эмоции и события вместе с актерами, что проживают жизни своих героев, я чувствую себя счастливой. Для меня это праздник и феерия. Нам ведь безумно нравится предаваться радостям таинственного, ска-зочного мира, так похожего на настоящий. Это дает нам силы,

«Зачем люди ходят в театр?»

18

веру, энергию. Мы обмениваемся своими эмоциями и впечат-лениями с актерами и друг с другом и чувствуем, что без нас восхитительный мир театра не был бы столь прекрасен. Мы словно играем маленькие роли, без остатка отдаваясь фее-ричному вечеру, и невольно задумываемся о том, о чем ни-когда не задумываемся за пределами театра, в реальной жиз-ни. Впрочем, когда мы здесь, театральный мир представляет-ся нам самым реальным из миров. Мы очарованы и заворо-жены. Мы плачем и смеемся. Надеемся и ждем. Удивляемся и восхищаемся. За одну минуту мы переживаем то, что порой бывает трудно пережить за неделю. Мы счастливы…

Зачем люди ходят в театр?Автор: Варвара Кириенко

Раз.Я закрываю глаза. Слышу только, как гулко стучит мое

сердце. Все быстрее и быстрее. Но это отчаянно бьющееся сердце как будто не мое. Моего вообще ничего не осталось. Я больше не принадлежу себе.

Два. Я делаю глубокий вдох. Воздух кажется невыносимо го-

рячим и тяжелым, начинает кружиться голова. Так бывает от страха.

Три. Но я не боюсь. Я уверена, что я не боюсь. Я просто чув-

ствую что-то, чему еще нет названия, чему, может быть, ни-когда и не придумают названия. Но я знаю, что это не страх. Это сильнее страха. Это сильнее всего.

Четыре.Я прикладываю ледяную руку к жаркому лбу. Просто так,

машинально. Я знаю, что это похоже на горячку, знаю, что еще чуть-чуть, и я совсем потеряюсь, растворюсь, забуду про все существующие границы. А есть ли вообще какие-то гра-ницы? И есть ли вообще хоть что-то? Осталось ли?

Кто-то берет меня за руку и стискивает мои холодные пальцы так сильно, что, должно быть, они белеют. Но я не чувствую боли. Я ничего теперь не чувствую. Потому что чув-ствую я все сразу.

Чья-то твердая ладонь не дает мне упасть. Я еще стою, я еще жива. Но вдруг эта рука отпускает меня, и я остаюсь одна. Мне не за что держаться, и я оступаюсь, срываюсь вниз с этого обрыва, будто он вообще существует.

Пять.Занавес открывается. Первый акт.

Я раз за разом обрекаю себя на эти невыносимо прекрас-ные страдания. Но я знаю наверняка, что там, с другой сторо-ны, кто-то тоже обрекает себя на это. Даже когда между нами занавес и мы не видим друг друга, мы накрепко связаны, мы одно целое. Наши истории встречаются здесь, но у них раз-ное начало, и я представляю себе другой путь к сцене. Я воз-вращаюсь в начало вечера.

Ледяной зимний воздух обжигает. Кажется, что целое небо падает на меня — тихое и холодное. Я тороплюсь, ка-блуки неровно стучат по асфальту, заметаемому снегом. Я по-купаю цветы. Гиацинты. Или ирисы. Или хризантемы. Безза-щитная красота, заключенная в нежные лепестки. Знак бес-конечной благодарности и молчаливой любви. Им тоже хо-лодно, но мне холоднее.

Я толкаю тяжелую дверь и вхожу в фойе. Всё.На этом все заканчивается. Жизнь останавливается. Все

как-то бледнеет, теряет форму и смысл и растворяется в ве-черних сумерках где-то там, за дверью театра.

Я снимаю пальто и шляпку. Здесь разрешены шляпки с ву-алетками и старомодные платья, кружевные перчатки и мехо-вые горжетки. Время здесь застыло.

Тяжелый свет хрустальных ламп очерчивает силуэты при-шедших. Мелькает чья-то улыбка, слышится чей-то негром-кий разговор, кто-то дарит мимолетный поцелуй, кто-то по-правляет галстук, а кто-то разглаживает складки платья, все это бесконечно отражается в зеркалах, множится и заполня-ет пространство.

Я ищу свой ряд в партере. Сажусь и оглядываюсь. Сотни лиц, в волнении ждущие чего-то. Отчего волнуюсь я?

Мы хотим услышать ответы со сцены, но вопросы еще не заданы. Мгновение — и наши тайны перестанут быть тайна-ми. Нас разгадают. Не останется больше никаких секретов. Только это странное чувство, для которого никто не приду-мал названия, когда в одну секунду ты самый несчастный и одновременно самый счастливый.

Зачем мы добровольно обрекаем себя на страдания — по обе стороны театрального занавеса? Зачем любим мы так эти отчаянные слезы чужого горя? Зачем плачем еще сильнее, при-сваивая себе чужую беду? Зачем чужое счастье становится для нас важнее своего собственного? Зачем замирают наши сердца?

Кто мы друг для друга? Что значат наши взгляды, встре-чающиеся в полумраке театра? Зачем мы пришли? Что мы ищем? Найдем ли? Бесчисленное число вопросов и лишь один ответ, который так трудно облечь в слова:

Занавес открывается. Первый акт.19

Театр начинается с вешалкиАвторы: Михаил Бурляш и Екатерина Бурдаева

Сегодня ровно год, как она работает в театре гардеробщи-цей, но, кроме нее, о скромном юбилее не помнит никто — вечером премьера, ожидается много именитых гостей, прес-са, телевидение, чиновники от культуры… Накануне гар-деробщицам, билетершам и буфетчицам выдали стильные галстучки, сшитые специально к премьере, в тон изумрудно-зеленым декорациям спектакля. «Все должно быть выдержа-но в одном стиле», — говорил на общем собрании Главный. «Все вы знаете, с чего начинается театр, и потому именно на вас ложится главная задача создать первое впечатление. Все должно быть празднично и торжественно, на улыбках. Уви-жу хоть одно хмурое лицо в гардеробе или буфете — пеняй-те на себя!»

Что ж, с улыбкой у Нинель проблем не возникало. Все-таки она профессиональная актриса, и неважно, что сейчас она гардеробщица, — она ведь служит в театре! А значит, со-стоит в свите Мельпомены, пусть и не на главных ролях.

Пару часов назад Нинель услышала разговор двух студен-ток, подрабатывающих в театре уборщицами. До блеска на-тирая мраморные полы театра перед спектаклем, одна из них обронила в сердцах: «И зачем только люди ходят в театр? Вот я понятно зачем — на работу, но обычные зрители! И охо-та им спешить сюда по пробкам, чтобы посмотреть на лица, которые каждый день бесплатно по “ящику” показывают…»

Вторая хмыкнула и ответила: «Ничего ты не понимаешь в искусстве, Танька. Сейчас столько серости в жизни, что люди тянутся к настоящему искусству. Все эти сериалы, но-вые фильмы, телешоу — это же штамповка, конвейер. А театр — это штучный товар! Можно ходить на один и тот же спек-такль хоть сто раз, и каждый раз это будет другой спектакль. Интонации, взгляды, настроение, публика в зале — все дру-гое, понимаешь?»

Танька не понимала. Она училась в машиностроительном, и для нее возможность подзаработать значила больше, чем сопричастность искусству. Хотя, конечно, работой в извест-ном московском театре она в некоторой степени гордилась и даже шутила, переиначивая Пушкина, что мытье полов не терпит суеты.

Нинель эти шуточки не одобряла. Для нее театр был спа-сением, глотком свежего воздуха. Когда-то она сама играла в театре, но это было слишком давно. Жизнь сильно потрепала ее в своей центрифуге, и, когда казалось, что все движется к

неминуемому концу, ее вдруг случайно увидел Главный, кото-рый вечность назад учился с ней на одном курсе. В церквуш-ке недалеко от театра, куда он по традиции заглянул перед генеральным прогоном премьерного спектакля, она безмолв-но стояла у иконы Николая Чудотворца. Увидел, узнал знако-мое лицо, подошел, заговорил. Нинель, сначала запинаясь, потом глотая слезы и пряча глаза, рассказала ему историю своих взлетов и падений, которая лишила ее красоты, при-личного жилья, средств к существованию. Пожалел, взял на работу, помог с жильем…

И теперь скромная и всегда опрятная Нинель, или Нина, как ее называли в театре, приходит по вечерам в театр, что-бы впитать его атмосферу и почувствовать свою причаст-ность к этому волшебному миру. Вот и сегодня, в премьерный вечер и свой годовой «юбилей», она тщательно убрала воло-сы в изящный пучок в стиле Элины Быстрицкой, чуть подкра-сила глаза и слегка нарумянила щеки. Издалека ни за что не скажешь, что ей уже под шестьдесят…

Вот и первые зрители — он и она. Он галантно помога-ет ей снять изящный дорогой полушубок, она зябко пожима-ет плечами и говорит:

— Серж, возьми мне бинокль.— Сема, зачем тебе бинокль, — терпеливо возражает

мужчина, — у нас второй ряд. Все же и так видно будет.— Ты не понимаешь, — отвечает она чуть раздраженно,

— я хочу все разглядеть! Морщинки под гримом, украшения в ушах… Я слышала, что у исполнителя главной роли правое ухо проколото в нескольких местах, — как думаешь, разгля-жу я эти проколы без бинокля? А про его напарника, ну, это-го красавчика, который в бандитском сериале снимался, пом-нишь? В общем, про него пишут, что он подрался с каким-то певцом в ночном клубе, из-за бабы. Наверняка у него синя-ки остались, как ни замазывай гримом, а разглядеть можно будет…

Под нескончаемый монолог своей дамы Серж сдает одежду, берет бинокль и уходит вместе со спутницей в сто-рону буфета. Сплетница, думает Нинель, провожая их без-участной вежливой улыбкой. «Знаю таких, ходят в театры, только чтобы про известных артистов посплетничать. Так и представляю все эти новости в соцсетях: “он так поста-рел!”, “она ужасно подурнела!”, “он красит губы на сцене”, “у нее торчало нижнее белье из-под костюма”. Спроси у та-кой, о чем был спектакль и какой посыл в него вложил ре-жиссер, — она впадет в ступор… Слава богу, таких зрителей у нас не много…»

20

Мысли Нинель прервали подошедшие зрители. До спек-такля оставалось чуть меньше часа, и публика, что называет-ся, повалила. Через руки бывшей актрисы проходили шубы, пальто, полушубки, куртки, пуховики, дубленки… А профес-сиональная память фиксировала обрывки чужих разговоров.

— Знаешь, сколько я отвалил за билеты? Это самая мод-ная премьера зимы! Тут вся Москва сегодня, весь бомонд, все культурные сливки! Знаешь, сколько было желающих соста-вить мне компанию. А я тебя пригласил, между прочим, оце-ни…

— Машунь, а что хоть за спектакль-то сегодня? Мне, ко-нечно, все равно, что смотреть, хоть сборник документаль-ных фильмов, лишь бы с тобой, но все-таки интересно, подо что я тебя сегодня буду обнимать…

— Интересно посмотреть на режиссуру. Я, знаете ли, дважды видел спектакли по этой пьесе — и оба раза весь-ма неудачные… Причем вторую постановку делал один очень маститый режиссер… Но играли поверхностно, а пьеса-то глубокая… Замахнувшись на такое, режиссер обязан соответ-ствовать…

— Приехать в Москву и не сходить в театр?! Это было бы по меньшей мере глупо… Так что я им сразу сказала: хоти-те, чтобы я была на вашем семинаре, обеспечьте мне куль-турную программу!

— Обожаю эту актрису! Хожу на все ее премьеры! Она не просто талантливая, она реально гениальная! Вот увидишь, тебе обязательно понравится! Ее игра просто завораживает; причем без разницы, в комедии она играет или в трагедии. Хотя, конечно, выжимать слезу из зрителя она умеет мастер-ски...

— Как хорошо, что мы выбрались! Я в театре не была уже сто лет! Это просто праздник какой-то! Катюша, спасибо, что вытащила меня, у меня от одной мысли, что я в театре, на-строение поднимается. Столько положительных эмоций… Ой, смотри, сегодня еще и премьера…

Мужчина в белом свитере ручной вязки вернулся с номер-ком — сотовый телефон в кармане забыл. Ох уж эти телефо-нозависимые! Сколько ни объявляют перед началом спекта-кля о необходимости отключить телефон, обязательно найдет-ся паршивая овца, у которой во время какого-нибудь трога-тельного сценического монолога вдруг начинает вибрировать в кармане и на весь зал раздается саундтрек «Миссия невы-полнима» или стилизованный под ретро звонок телефона…

Зритель в белом свитере возвращает куртку обратно и тут же начинает кому-то радостно названивать: «Я в театре! Не

поверишь, кого я тут встретил! Мимо меня сейчас сам Вик-тюк прошел! А еще здесь Ирина Мирошниченко, среди зрите-лей, прикинь! И Максим Аверин. Блин, какая-то крутая, вид-но, премьера. Репортеры с Первого канала! Ладно, пойду по-мелькаю перед камерами, вдруг в кадр попаду. Ты только обязательно посмотри сегодня новости культуры!..»

Дама элегантного возраста, на вид ровесница Нинель, присаживается на пуф напротив гардероба и достает из паке-та замшевые черные туфли. В Москве теперь зрители нечасто переобуваются в театрах… Возвращаясь с гастролей, артисты иногда рассказывают о том, что провинциальные зрительни-цы приходят на спектакли со сменной обувью. Даже в Пите-ре, говорят, подобный пиетет не редкость. А вот если встре-тишь дамочку в туфлях в московском театре, то в девяти слу-чаях из десяти это означает, что ее подвезли прямо ко входу на машине… Дама переобулась, спрятала сапоги в пакет, сня-ла пальто с воротником из чернобурки и подошла к гардеро-бу, красиво неся свою статную фигуру в бордовом твидовом пиджаке и строгой черной юбке.

Как же приятно искренне улыбаться, подумала Нинель, подавая ей номерок.

— Хотите бинокль? — предложила она с лучезарной улыб-кой. Дама улыбнулась в ответ и покачала головой: — Спаси-бо, у меня свой. С восьмикратным увеличением причем, — она вдруг подмигнула Нинель. Или это ей только показалось?

— Можно на один номерок? — нетерпеливый молодой че-ловек протягивал две яркие куртки. На его джемпере было написано по-английски: I like you, that’s why I am going to kill you last («Ты мне нравишься, поэтому я убью тебя послед-ним»). Прочитав надпись, Нинель невольно нахмурилась. Вот ведь взяли моду ходить в театр в чем попало!

— Дайте бинокль, — сказал обладатель вызывающей над-писи, — с биноклем ведь потом без очереди?

Нинель кивнула и подала бинокль. «Театралы», сломя го-лову несущиеся в гардероб под шум финальных аплодисмен-тов, чтобы не стоять в очереди за одеждой, не входили в круг ее любимчиков. Отходя от гардероба, парень стал что-то оживленно шептать своей девушке. «Отвечаю, она прочита-ла, что у меня на свитере написано… Прикинь, у них гарде-робщицы английский знают, офигеть!..» Нинель усмехнулась: она знала не только английский, но и довольно бегло гово-рила по-французски. Вот только кого теперь этим удивишь…

В буфете напротив звенели бокалы, вкусно пахло бутер-бродами и кофе. В конец очереди в буфет встал Сергей Юр-ский с женой. Стоящие впереди заметили его и начали про-

21

пускать вперед. «Юрский, Юрский», — пробежал по очере-ди шепоток. Со смущенной улыбкой истинного интеллиген-та Юрский продвигался к бару, искренне благодаря каждого, кто пропускал его вперед…

Люди шли и шли, мелькали лица, одежда, номерки. Раз-говоры, смех, звонки мобильных, щелчки фотокамер — все слилось в общий оживленный гул. Наконец театральный холл опустел, начался спектакль.

«Для чего люди ходят в театр?» — думала Нинель, при-слушиваясь к доносящимся из-за дверей голосам актеров. Сейчас она искренне завидовала билетершам, которые были в зрительном зале. «Есть те, кто влюблены в него, так же, как и я. А есть такие, для которых игра актеров — как живая му-зыка в ресторане… Кто-то ходит на интересные сюжеты, кто-то на артиста, кто-то за компанию. Есть люди, которые при-ходят в театр за страстями и эмоциями. Как сказала как-то одна дама, театр лучше всякого психотерапевта… Посмеюсь с артистами, поплачу с ними, и так хорошо на душе становит-ся, забываю все свои проблемы и горести…»

Взрыв смеха и аплодисменты из зала направили мысли Нинель в другое русло. Она вспомнила, как когда-то игра-ла сама. Как смотрели на нее из зала сотни глаз. С востор-гом, с интересом, с вниманием — равнодушных глаз почти не было. Ведь театр — это взаимный обмен энергией, чувства-ми, эмоциями. Нереально трудно, практически невозможно играть для равнодушного зала. И так же невозможно остать-ся равнодушным, глядя на увлеченную игру талантливого ар-тиста. Воодушевление заражает. Это как волна, которую хо-роший артист запускает в зал, раскачивая на ней зрителей…

Нинель видела такое много раз. Гламурные девушки, фо-тографирующие звезд театральных подмостков и каждые пять минут строчащие кому-то эсэмэски; скучающие мужчи-ны, пришедшие на спектакль «по принуждению» своих дам, выдохшийся после рабочего дня «офисный планктон» с по-тухшим взглядом… Эти люди вдруг забывали обо всем, кро-

ме происходящего на сцене, как будто какая-то магия прико-вывала их взгляды к артистам. Да-да, это была именно ма-гия. Самая настоящая театральная магия, которая возникает, если к хорошей пьесе добавить талантливых артистов и при-править все это умелой режиссурой мастера…

Из зала доносились голоса артистов, изредка прерывае-мые аплодисментами. А по лицу элегантной пожилой гарде-робщицы катились невидимые миру слезы…

Одевая оживленных после спектакля зрителей, Нинель с внутренним торжеством отмечала их восторг.

— Потрясно! Очень неожиданное развитие сюжета. А как играли!..

— Я не ожидал, что мне так понравится…— Надо маму сводить на этот спектакль, она будет в вос-

торге…— Женщина рядом со мной по-настоящему плакала в кон-

це…— У меня ладони болят от аплодисментов…Вот и последняя шубка с ее вешалки. Премьера удалась.

Можно собираться и ехать домой, праздновать. Главный в ко-жаном плаще пробежал по театру, пожав всем руки и побла-годарив каждого. На банкет для артистов и прессы спешит, а все равно каждого уважил. Строгий, порой резкий, но по-настоящему большой души человек.

Дошла очередь и до Нинель. Он подошел, улыбнулся и вдруг сказал ей:

— Нина… Нинель… А ведь сегодня ровно год, как ты в на-шем театре! Поздравляю тебя. И знаешь, какая мне мысль тут в голову пришла? Хочу поставить в новом сезоне «Тыся-чу дней Анны Болейн». Вот думаю, а не попробовать ли нам тебя на роль матери, Елизаветы Болейн? Приходи-ка ты зав-тра к двенадцати, голубушка, обсудим.

Пожав ей руку, Главный вышел из театра. В коридорах га-сили свет, а в душе Нинель загорались все новые и новые огни.

22

вс 5 › БРАК 2.0 (1-я и 2-я версии) начало в 14:00 и 19:00

пт 3 › СВЕРЧОК НА ПЕЧИ / ПРЕМЬЕРА

ср 15 › ДЬЯВОЛ

пт 10 › ОТЦЫ И ДЕТИ

сб 11 › ШКОЛА ЖЕН

вс 12 › РАССКАЗ О СЧАСТЛИВОЙ МОСКВЕ

пн 13 › СВЕРЧОК НА ПЕЧИ / ПРЕМЬЕРА

ср 22 › БИЛОКСИ-БЛЮЗ / ПРЕМЬЕРА

вт 7 ›ЖЕНА

чт 9 › СТАРШИЙ СЫН

пн 6 › ЖЕНИТЬБА

сб 4 › ШКОЛА ЖЕН

вс 26 › ЖЕНА

пн 20 › ШКОЛА ЖЕН

вс 19 › ДВЕНАДЦАТАЯ НОЧЬ

ЯНВАРЬ 2014

пт 24 › СТАРШИЙ СЫН

вт 21 › ДЬЯВОЛ

сб 25 › ВОЛКИ И ОВЦЫ

пн 27 › СЕСТРА НАДЕЖДА

ср 29 › ДВЕНАДЦАТАЯ НОЧЬ

чт 16 › ЛИЦЕДЕЙ

ср 8› ШКОЛА ЖЕН › КУКЛА ДЛЯ НЕВЕСТЫ на сцене театрального центра «На Страстном»

сб 18 › ДВА АНГЕЛА, ЧЕТЫРЕ ЧЕЛОВЕКА

чт 23 › ДВА АНГЕЛА, ЧЕТЫРЕ ЧЕЛОВЕКА

вт 14› БИЛОКСИ-БЛЮЗ / ПРЕМЬЕРА › НА ВСЯКОГО МУДРЕЦА ДОВОЛЬНО ПРОСТОТЫ на сцене Московского губернского театра

вт 28 › СТРАХ И НИЩЕТА В ТРЕТЬЕЙ ИМПЕРИИ

пт 17 › БРАК 2.0 (1-я и 2-я версии)

чт 30› БИЛОКСИ-БЛЮЗ / ПРЕМЬЕРА› ПОХОЖДЕНИЕ на сцене МХТ имени А.П. Чехова

пт 31› РАССКАЗ О СЧАСТЛИВОЙ МОСКВЕ› КУКЛА ДЛЯ НЕВЕСТЫ на сцене театрального центра «На Страстном»

сб 1 › БРАК 2.0 (1-я и 2-я версии)

вс 9 › ДВЕНАДЦАТАЯ НОЧЬ

пн 10 › ШКОЛА ЖЕН

вс 23 › ЖЕНА

ср 19 › ЭММА / ПРЕМЬЕРА

пт 7 › ДЬЯВОЛ

вс 2 › СВЕРЧОК НА ПЕЧИ / ПРЕМЬЕРА

чт 27 › ДВЕНАДЦАТАЯ НОЧЬ

пт 21 › СВЕРЧОК НА ПЕЧИ / ПРЕМЬЕРА

чт 20 › ЭММА / ПРЕМЬЕРА

ФЕВРАЛЬ 2014

вт 25 › СТАРШИЙ СЫН

сб 22 › ШКОЛА ЖЕН

ср 26 › ЭММА / ПРЕМЬЕРА

пт 28 › БИЛОКСИ-БЛЮЗ / ПРЕМЬЕРА

чт 6 › ДВА АНГЕЛА, ЧЕТЫРЕ ЧЕЛОВЕКА

вт 17 › КУКЛА ДЛЯ НЕВЕСТЫ на сцене театрального центра «На Страстном»

пн 24 › ДЬЯВОЛ

вт 4› РАССКАЗ О СЧАСТЛИВОЙ МОСКВЕ› НА ВСЯКОГО МУДРЕЦА ДОВОЛЬНО ПРОСТОТЫ на сцене Московского губернского театра

пн 3› БИЛОКСИ-БЛЮЗ / ПРЕМЬЕРА› ПОХОЖДЕНИЕ на сцене МХТ имени А.П. Чехова

ср 5› ШКОЛА ЖЕН › ГОД, КОГДА Я НЕ РОДИЛСЯ на сцене МХТ имени А.П. Чехова

сб 8› СЕСТРА НАДЕЖДА› КУКЛА ДЛЯ НЕВЕСТЫ на сцене театрального центра «На Страстном»