Теоретические основы

37

Формально эта статья – ответ накнигу А.Г. Азова «Поверженные буква-листы»1. Однако точнее будет сказать,что эта книга дала нам повод задуматьсяо ряде ключевых вопросов переводове-дения, поэтому мы не только будем раз-бирать те или иные положения А.Г. Азо -ва, но и рассмотрим широкий научныйконтекст этой работы.

Также мы не льстим себя надеждой вчем-либо переубедить автора даннойкниги и его единомышленников. Какпоказывают некоторые прошлые публи-кации и споры2, доводов оппонентовэтот круг исследователей предпочитаетне замечать. Оно и понятно. Как пишетв предисловии к «Поверженным буква-листам» А.Л. Борисенко, «мы до сих порживем с последствиями этого подхода –в приятной уверенности, что так назы-ваемой “советской школой” был найденединственный правильный принципперевода и разговаривать больше не очем. Тем самым мы оказываемся вневечного, нерешаемого спора, которыйведется более тысячи лет во всем мире»3.

Наша статья адресована более или менеебеспристрастной аудитории, которуюинтересует состоятельность аргументовтой и другой стороны и у которой нетжелания непременно завязнуть в нере-шаемом споре.

История перевода и его теории раз-вивается, как и все в мире, по спирали:одни и те же проблемы, конечно, в раз-ные эпохи возвращаются вновь и вновь,но каждый раз на несколько новомуровне. Если выхода на новый уровеньне происходит, стало быть, некая веткапереводческой мысли зашла в тупик, изспирали превратилась в кольцо, и ждатьот нее плодотворных идей бесполезно.К этой мысли мы вернемся в концестатьи.

Настоящая статья состоит из двухосновных частей. В первой мы погово-рим о книге А.Г. Азова, причем не будемкасаться ее идеологических передержек(о них достаточно сказано в статьеВ.К. Лан чикова «Наука чистая и неочень»), а рассмотрим только то, чтоотно сится к ее переводоведческомунаполнению. В первую очередь нас бу -дет интересовать вопрос о том, коррект-но ли освещена позиция переводчиковЕ.Л. Ланна и Г.А. Шенгели и их оппо-нента А.И. Кашкина, а также в чемименно было сходство и расхождение ихвзглядов на перевод. Во второй части мывзглянем на буквализм в целом и оце-ним его плюсы и минусы с позицийсовременного лингвистического перево-доведения.

Что такое буквализм?Д.М. Бузаджи

1 Азов А.Г. Поверженные буквалисты: Из ис-тории художественного перевода в СССР в1920–1960-е годы – М.: Изд. дом Высшей школыэкономики, 2013. – 304 с.

2 См., например: Азов А.Г. Вообще не рак //Мосты № 1(25)/2010; Борисенко А.Л. Не кричи:«Буквализм!» // Мосты № 2(14)/2007; БорисенкоА.Л. Еще раз о буквализме // Мосты №1(17)/2008.

3 Борисенко А.Л. Старые споры // Азов А.Г. По-верженные буквалисты: Из истории художествен-ного перевода в СССР в 1920–1960-е годы – М.:Изд. дом Высшей школы экономики, 2013. – С. 7.

Теоретические основыМОСТ

Ы№2(42)2014

•Д

.М.

Буз

адж

и

38

Оппоненты и аргументыЕсли в двух словах резюмировать

пози цию А.Г. Азова, получится, что сто-ронник реалистического переводаА.И. Каш кин призывал к переводу воль-ному, одомашнивающему, игнорирую-щему осо бен ности оригинала, стремя-щемуся подменить собой оригинал ипри этом ориентированному на невзыс-кательного массового читателя, а буква-листы Е.Л. Ланн и Г.А. Шенгели, кото-рым он путем клеветнической полемикии чуть ли не доносов поломал судьбу,выступали за перевод точный, очуждаю-щий, полноценно воспроизводящийстиль подлинника, воспринимаемыйимен но как перевод и рассчитанный наизбранных читателей-интеллектуалов.В подтверждение наших слов приведемтри цитаты:

…Реалистический перевод – это, безу -словно, перевод осваивающий, пере вод,предназначенный специально для совре -мен ного советского читателя и приближа ю -щий к нему писателя; перевод, не смуща ю -щий читателя ни сложным языком, нинепривычным стилем, ни насмешками надуважаемыми историческими лицами. Этопе ревод для широкого читателя (в отличие отперевода очуждающего, для избранных) 4.

В рассматриваемый период мы на блю -даем, как победу одерживает перевод, склон -ный к насилию над подлинником5.

Один [Ланн] сохранил верность идеа -лам двадцатых – начала тридцатых и наста -ивал на максимально точной передаче слов,идиоматических оборотов и синтаксиче -ских конструкций оригинала, при которойчитателя ни на минуту не покидает чувство,что перед ним произведение иноязычногоавтора6.

Схема предельно ясная и для идеоло-гической борьбы весьма удобная: каза-лось бы, перед нами еще одно подтвер-ждение того, что в мрачную советскуюэпоху заушали инакомыслящих интел-

лектуалов и ориентировались на неоте-санного обывателя. Но на самом деле всеобстоит не совсем так. Мы не будем говорить об идеологической и, так ска-зать, бытовой стороне дела (вспоминатьо «буквалистах», которые вполне себепроцветали, и «реалистах», которым креп -ко доставалось, или о чистоплотности полемики самих «буквалистов»), а сосре-доточимся только на трактовке переводо-ведческих терминов и соотношении поня -тий, которые за ними стоят, с практикой.

Для начала есть смысл поговорить отеоретических установках самих «повер-женных» Е.Л. Ланна и Г.А. Шенгели.Буквалисты они или нет, этот вопрос мыпока оставим открытым. Кашкин после-довательно называл буквалистом толькопервого, причем сами они от причисле-ния себя к буквалистам тщательнооткрещивались7. Если Азов убежден втом, что Кашкин – полемист нечисто-плотный, почему он верит ему на словои вслед за ним считает вышеупомянутыхпереводчиков буквалистами, несмотряна их собственные протесты? О том, чтотакое буквализм, мы поговорим ниже,но пока обратим внимание на другиемоменты переводческих программЛанна и Шенгели.

Приведем обширную цитату изстатьи Е.Н. Ланна «Стиль раннегоДиккенса и перевод “Посмертных запи-сок Пиквикского клуба”», где он излага-ет суть своей концепции:

Точность перевода, как совокупностьприемов обработки материала, исключает«соавторство»; недопустимы не только«дополнения» переводчика, но и какие быто ни было пропуски. Если последнее усло-вие не требует общих уточнений, первое вних нуждается. В самом деле: применяяэтот прием, мы категорически откажемсяизмышлять второй эпитет, если автор огра-ничился одним, хотя на наш, скажем, взглядэкспрессивность от сего пострадала; мыкатегорически отвергнем такие синонимы внашем родном языке, происхождение кото-рых относится к эпохе более поздней, чем

4 Азов А.Г. Поверженные буквалисты. – С. 103.5 Там же. С. 172.6 Там же. С. 173. 7 См., например: Там же. С. 74, 86.

Теоретические основыМОСТЫ

№2(42)2014

•Д

.М.

Бузадж

и

39

эпоха автора; мы категорически откажемсяот истолкования (иначе – разжевывания) технеясностей, какие могут встретиться в текс-те; мы не допустим лексических руссизмовв том случае, если местный их колоритвызывает ряд ассоциаций, извращающих(нередко с комическим оттенком) фразеоло-гию и быт другого народа; мы не опустимни оного слова и тогда, когда столкнемся уавтора с плеоназмом, и повторим это словостолько раз, сколько оно встретится в под-линнике. Ибо мы знаем, что эти элементы –их перечень можно увеличить без труда –входят в состав стиля, а «приемы точности»перевода должны быть ключом, которымпереводчик открывает писательский стиль8.

Итак, Ланн призывает к сохранениюряда формальных черт оригинала впереводе и к отказу от экспликацииради более точной передачи авторскогостиля. Но при этом переводчик предо -стерегает от введения в перевод русиз-мов и анахронизмов. Строго говоря,если бы Ланн действительно считал, чтоперевод должен читаться как перевод,что его переводной характер долженбросаться в глаза, возражать противрусизмов и анахронизмов было бы бес-смысленно. Наоборот, борьба с такимиэлементами может предприниматьсятолько затем, чтобы создать иллюзию,что перед читателем подлинник.

Еще более однозначно высказывает-ся в своей рецензии И. Сельвинский:«Шенгели… стремится переводить так,чтобы читатель забыл о самом понятии“перевод”»9.

И тут мы подходим к одному оченьважному и тонкому разграничению,которого не замечает или не хочет заме-чать А.Г. Азов: делать так, чтобы читате-ля «не покидало чувство, что перед нимпроизведение иноязычного автора» нето же самое, что делать так, чтобы чита-теля не покидало чувство, что перед нимперевод. К первому, думаю, стремились

не только упомянутые в книге «буквали-сты», но и «реалисты», второго, каквидим, не приемлют оба лагеря.

Чтобы читатель понимал, что передним произведение, например, англича-нина, писавшего в определенную эпоху,он должен видеть в тексте английскуюдействительность определенного време-ни. Точнее же говоря, в тексте не долж-но быть ничего такого, что резко проти-воречило бы этому хронотопу. Увидев впереводе с английского «адвоката» вме-сто «барристера», читатель не решит,что перед ним произведение русскогоавтора, но назвать английского извозчи-ка ванькой уже, конечно, нельзя. То жесамое касается времени появления слов.Выдающийся переводчик Н.М. Лю би -мов писал: «…Словесный колорит эпо -хи… может быть достигнут не стольконакоплением старинных речений, сколь -ко вытравливанием явных модерниз-мов»10. И такой подход – выражаю -щийся в отсутствии русификации ианахронизмов – мы обнаружим не толь-ко у Ланна и Шенгели, но и у перевод-чиков группы Кашкина, и у Любимова,и у В.В. Рогова, и у многих других пере-водчиков, не имеющих к описываемойАзовым полемике никакого отношения.

В переводоведении высказывается,впрочем, и то мнение, что перевод дол-жен читаться именно как перевод, то естьстранностью языка напоминать читателюо своем неоригинальном происхождении.Например, М.Л. Гаспаров считает: «Пе-ревод вольный стремится, чтобы чита-тель не чувствовал, что перед ним – пере -вод; перевод “буквалистский” стремится,чтобы читатель помнил об этом посто-янно»11. Но ни о чем подобном ни Ланн,ни Шенгели не говорят.

8 Цит. по: Азов А.Г. Поверженные буквали-сты. – С. 68–69 (орфография сохранена).

9 Там же. – С. 213.

10 Любимов Н.М. Перевод – искусство //Книга о переводе: Сборник. – М.: Б.С.Г-ПРЕСС,2012. – С. 125.

11 Гаспаров М.Л. Брюсов и буквализм. (Понеизданным материалам к переводу «Энеиды») //Мастерство перевода. Сборник 8. – М.:«Советский писатель», 1971. – С. 102.

Теоретические основыМОСТ

Ы№2(42)2014

•Д

.М.

Буз

адж

и

40

Также, на наш взгляд, не противоре-чат друг другу «реалисты» и «буквали-сты» в своем стремлении отобразить впереводе индивидуальный стиль автора.Противоречие заключается в методах.Что писал Ланн о стиле автора, мы виде-ли в вышеприведенной цитате. Кашкинна это возражает так:

Обращаясь к трудам советских языко -ведов, мы находим в них указание на то, чтоследует различать, с одной стороны, стройязыка автора как отражение в нем нормобщелитературного национального языка,на котором он пишет, а с другой стороны –индивидуальный художествен ный стильданного автора как систему выражения егомировоззрения. Не надо за бывать, что еслиследует, конечно, изучать оба эти стиля, топри художественном пере воде переданможет и должен быть в основ ном лишьпоследний, то есть индиви дуаль но-худо же -ственный стиль автора12.

И дальше:

Точность и стиль, безусловно, вещихорошие. При переводе забывать о них ненадо. Но нельзя точность подменять наив-ным формализмом буквальной передачислов, а стиль – буквальной передачей язы-кового строя, обращая и то и другое вфетиш, который заслоняет и социальный, ичеловеческий, и всякий другой смысл.Вместо того чтобы переводить книгиДиккенса как явления социальной жизни вовсем ее гибком многообразии и движении,вместо стиля, понятого не от буквы, а отцелого, стиля как конкретного выражениявсей идейно-художественной сущностипроизведения, буквализм пытается подста-вить произвольно понятые, статичные,абстрактные, разрозненные стилистическиепризнаки, и, передавая приемом формаль-ной точности некие надуманные нормы, ондает лишь точный гипсовый слепок с пере-водимого произведения13.

В общем, речь идет о разном пони -мании особенностей авторского стиля.

Подробнее мы об этом поговорим ниже,но отметим, что и здесь принципи аль -ного теоретического противоречия меж -ду Ланном и Кашкиным нет. Последнийотнюдь не выступает за игнорированиестиля автора или «соавторство» пере -водчика (как, кстати, не выступает и завольность). Просто, как мы увидимдальше, их позиции разошлись в том,какие именно элементы текста наиболееполно отражают авторский стиль.

Не все так очевидно и с понятием«точность». Сам Азов в начале книгиотмечает, что значение этого слова былов рассматриваемую им эпоху размытыми что употребляли его представителиразных лагерей (как Ланн и Шенгели,так и Кашкин)14. Однако на страницах60–61 вдруг заявляет: «Сложившиесяусловия оказались… неблагоприятнымидля открытых сторонников точногоперевода». Так, исподволь, сторонникамкашкинской школы в стремлении к точ-ности было отказано.

Согласно «Большому толковому сло-варю русского языка» под редакциейС.А. Кузнецова, точный – это «пол-ностью соответствующий какому-л. об -разцу или чему-л. заданному, установ-ленному, требуемому». Стало быть,точность перевода – это соответствие егоподлиннику. Но, как известно, текст –структура многоуровневая и многогран-ная, и точность в одних аспектах не обя-зательно сопровождается точностью вдругих. Так, точность в передаче факти-ческого, ситуативного, денотативногосмысла может привести к отступлениюот передачи смысла ассоциативного инаоборот. Создается впечатление, чтоточность – синоним эквивалентности,а, как известно из ряда переводоведче-ских работ, существуют разные уровниэквивалентности, иерархически подчи-ненные друг другу.

Стало быть, справедливее говоритьне о том, что сторонники неточности

14 Азов А.Г. Поверженные буквалисты. –С. 32–33.

12 Кашкин И.А. Ложный принцип и непри-емлемые результаты // Кашкин И.А. Для читате-ля-современника. – М.: «Советский писатель»,1977. – С. 377–378.

13 Там же. С. 380.

Теоретические основыМОСТЫ

№2(42)2014

•Д

.М.

Бузадж

и

41

боролись со сторонниками точности, а отом, что сторонники (воспользуемсятерминологией А.Д. Швейцера) точно-сти на уровне прагматики, то есть воз-действия на читателя, боролись со сто-ронниками точности на уровне лексикии синтаксиса. А это уже заставляет наспосмотреть на ситуацию совсем под дру-гим углом зрения.

Да и элитарность подхода «буквали-стов» вызывает сомнения. Шенгели,например, отмечал, критикуя перевод«Рамаяны», выполненный А.П. Баран -никовым: «…Важнейшее свойство пере-вода, его доступность, переводчиком нереализовано»15. Причем недовольствоШенгели этот перевод вызвал как разбуквально скопированным синтакси-сом, «бесчисленными микродеталями» иэкзотизмами, например: «Очень частоупоминается “гуру”, наставник; почемуне сказать просто “наставник”?»16 Ины -ми словами, «элитарный буквалист»Шенгели ругает другой перевод за недо-ступность и излишнее копированиеформальных элементов подлинника.Все это трудно вписывается в стройнуюконцепцию Азова о двух «поверженныхбуквалистах».

В итоге, если внимательнее при-смотреться к фактам, получится проти-востояние отнюдь не сторонников воль-ности со сторонниками точности,любителей перевода-соавторства с адеп-тами авторского стиля, служителейтолпы со служителями элиты, а пере-водчиков, по-разному понимающихточность и приметы авторского стиля,но при этом стремящихся и соблюститочность, и передать авторское начало,и донести свой перевод до широкогочитателя. Причем и у тех, и у другихперевод призван читаться как ориги-нальное произведение, а не как нарочи-тый перевод.

Буквализм как концепцияЧитатель может возразить: «Допу -

стим, А.Г. Азов действительно зря запи-сал Шенгели в буквалисты и напутал вкомментариях. Но, может, книга хоро-ша тем, что реабилитирует буквализмкак подход? Вдруг в нем что-то такоевсе-таки есть?» Во второй части статьимы постараемся понять, что есть в бук-вализме и стоит ли вести о нем «вечный,нерешаемый спор».

Научно полемизировать о буквализ-ме трудно, потому что его защитникиобычно всячески уклоняются от опреде-ления его как метода. Можно найтисколько угодно рассуждений о целяхбуквалистических переводов (куда-топереселить читателя, обогатить перево-дящий язык, помочь освоить чужуюкультуру «вглубь», воссоздать «чистыйязык» и т.д.), об их аудитории (элита,интеллектуалы, знающие иностранныйязык, «литературные производители», ане «литературные потребители»), о все-возможных метафорах, связанных сэтим подходом, но о методе, о том, чтоименно должен делать переводчик,чтобы у него получался буквалистиче-ский текст, пишут мало.

«Буквализм – не бранное слово, анаучное понятие», – заявил М.Л. Га спа -ров17, и эту фразу защитники буквализ-ма увлеченно цитируют, как будто оначто-то объясняет или доказывает.Аппендицит – тоже научное понятие,но от этого больным с воспалениемаппендикса не легче. Если говоритьсерьезно, то мы отнюдь не спорим с тем,что буквализм можно и нужно опреде-лять научно; вопрос в том как именно.

Скажем, нам кажется вполне логич-ным и основательным определениеВ.Н. Ко миссарова, который под бук-вальным переводом имел в виду «пере-вод, воспроизводящий коммуникативнонерелевантные элементы оригинала, врезультате чего либо нарушаются нормы

17 Гаспаров М.Л. Указ. соч. С. 112.

15 Азов А.Г. Поверженные буквалисты. – С. 93.16 Там же.

Теоретические основыМОСТ

Ы№2(42)2014

•Д

.М.

Буз

адж

и и узус ПЯ, либо оказывается искажен-ным (непереданным) действительноесодержание текста»18. Вполне научноподходят к этому вопросу и Л.С. Барху -даров с А.Д. Швейцером, понимавшиебуквальный перевод как перевод, осу-ществляемый на более низком уровнеэквивалентности, чем тот, которыйнеобходим в данном случае19. Ничего«бранного» в этих определениях нет,поэтому современным буквалистам нестоит упрекать своих оппонентов вненаучности и излишней эмоциональ-ности. Другое дело, если эти научныеопределения не всем нравятся, но, какмы уже отмечали, сами сторонники бук-вализма на научные определения этогометода крайне скупы.

Одна из центральных фигур, на ко -то рые неизменно ссылаются защитникибуквализма, – немецкий теолог и фило-соф, видный деятель романтизма Фрид -рих Шлейермахер. В лекции «О раз ныхметодах перевода» он разделяет переводна устный (Dolmetschen) и письменный(Übersetzen), за первым из которых за кре п -ляет деловую сферу (причем имея в видуи письменный деловой перевод тоже),а за вторым – сферы науки и искусства.Далее, из сферы письменного переводаисключаются два «способа ознакомле-ния с текстами, написанными на ино-странном языке»20: парафраза и пере-сказ. Первое – что-то вроде изложенияфактической стороны текста с подроб-ным комментарием; в парафразе утра-чивается впечатление живой речи.Второе – переделка, от которой у чита-теля перевода создается примерно то жеобщее впечатление, что было у читателяоригинала от оригинала, но котораяпредставляет собой не само произведе-

ние, а лишь его подобие. В обоих слу-чаях «дух исходного языка» отсутствует.

Для собственно же письменногоперевода предлагаются два противопо-ложных подхода:

Теперь о переводчике, который дейст -ви тельно стремится сблизить писателя ичитателя, не принуждая последнего по -кинуть сферу своего родного языка иобеспечив ему полноценное наслаждениепроизведением. Каков должен быть егопуть? Я считаю, путей только два. Либопереводчик оставляет в покое писателя изаставляет читателя двигаться к немунавстречу, либо оставляет в покое читателя,и тогда идти навстречу приходится писа -телю. Оба пути совершенно различны,следовать можно только одним из них,всячески избегая их смешения, в противномслучае результат может оказаться плачев -ным: писатель и читатель могут вообще невстретиться21.

Первый путь – как мы понимаем,буквалистический – предполагает такойперевод, какой сделал бы иноязычныйавтор, если бы выучил переводящийязык и сам перевел свое произведение.Второй – как если бы иноязычный ав -тор был на самом деле соотечественни-ком читателей перевода и писал изна-чально на их языке. В категорическомотрицании третьего пути (какого-либокомпромисса между «передвижениями»)проявляется гумбольдтианское пред-ставление о языке, образующем вокругсвоих носителей особую систему миро-видения, круг, выйти за который мож -но, только вступив в другой круг.

Отметим, что уже на этом этапе вбуквалистической риторике закладыва-ется традиция отделять теорию художе-ственного перевода от теории переводадругих видов текстов, потому что дажегумбольдтианцу понятна неуместностьперевода буквалистического для боль-шинства сфер жизни. Отечественноелингвистическое переводоведение, на -про тив, всегда стремилось к таким кон-

42

18 Комиссаров В.Н. Современное переводове-дение. – М.: Р.Валент, 2011. – С. 398.

19 Швейцер А.Д. Теория перевода: Статус,проблемы, аспекты. – М.: Наука, 1988. – С. 87.

20 Шлейермахер Ф. О разных методах пере -вода // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология.– 2000. – № 2. – С. 131.

21 Там же. С. 132–133.

Теоретические основыМОСТЫ

№2(42)2014

•Д

.М.

Бузадж

и

43

цепциям, которые были бы применимык абсолютно любому переводу. Разу ме -ет ся, переводить роман следует не также, как инструкцию по эксплуатации,но переводоведческая концепция, изкоторой исходит переводчик и котораяопределяет разницу в его решениях приработе с текстами разного типа (то естьту или иную стратегию перевода), приэтом может быть неизменной. Если вфункцию подставлять разные аргумен-ты, получим разные значения, но функ-ция при этом остается одной и той же.Любопытно, что «буквалист» Ланн встатье «О точности перевода» как раз воз-ражал против избирательности: «И по -тому-то надо категорически возражатьпротив построения “теории”, котораяпри менялась бы только к переводу худо-жественных произведений в узком смы -сле слова»22.

Но вернемся к Шлейермахеру. О ме -тоде буквалистического перевода в лек-ции не сказано почти ничего, за иск лю -чением таких неясных пассажей, какэтот:

Что должен делать переводчик, кото -рый, пользуясь средствами родного языка,старается при этом создать у читателявпечатление чужеземности? Скажут, чтоответ на этот вопрос давно найден, что зада -чу эту не раз и превосходно решали: чемточнее переводчик придерживается текстаоригинала, тем более чужеродным покажет -ся читателю перевод. Этот метод, конечно,уязвим для насмешек. Но если не гнаться залегкостью и дешевизной, если не смеши -вать неумелые школярские потуги с рабо -той мастера, то можно говорить о созданииособого языка, который не тождествененповседневному, является результатом целе -направленной деятельности и демон стри руетнекое сход ство с иностранным язы ком23.

Итак, если отбросить в сторону эмо-ции, буквалистическому переводчикупредлагается переводить «точно», «чу же -родно» и так, как если бы этот текст пи-

сал иностранец, на некоем «особомязыке»24.

Сразу стоит уточнить, что при этом впереводе получится нечто такое, чего небыло в оригинале. Ведь автор подлинни-ка не писал на своем родном языке какиностранец, а его читатели никакойчужеродности не чувствовали. Понятноебыло понятным, легкое – легким, смеш-ное – смешным, сложное – сложным(но все равно при этом родным). Все этов переводе будет дано через завесу ино-странного языка. Но, положим, это тажертва, которую необходимо принестиради передачи «духа языка» и «духа авто-ра», во имя образования читающей пуб-лики. Правда, и этих целей достичь по -добным образом не выйдет.

Как мы понимаем, в текстах любогописателя, каким бы оригинальным онни был, большинство явлений продик-тованы не его индивидуальным миро-воззрением, а устройством его родногоязыка. Так, русский писатель используетбезличные предложения, английский –нанизывает подчинительные связи, а не -мецкий – ставит в некоторых придаточ-ных предложениях сказуемое в са мыйконец не в силу особенностей своеготворчества, а потому, что так делают иделали миллионы их соотечественников.

Вот начало рассказа Д. Томаса AProspect of the Sea в переводе Д.В. Псур-цева:

It was high summer, and the boy was lyingin the corn. He was happy because he had nowork to do and the weather was hot. He heardthe corn sway from side to side above him, andthe noise of the birds who whistled from thebranches of the trees that hid the house. Lying

23 Там же. С. 137.24 Справедливости ради отметим, что об от -

ли чиях языка переводов от языка оригинальныхтекстов писал и, например, В.Н. Комиссаров(см.: Комиссаров В.Н. Теория перевода (лингви -сти ческие аспекты). – М.: Высш. шк., 1990. –С. 230–231), но Комиссаров, во-первых, имеет ввиду относительно незначительное «расшаты ва -ние» узуса, а во-вторых, говорит в дескриптивномключе, не предлагая такое расшатывание вкачестве рекомендации.

22 Цит. по: Азов А.Г. Поверженные буквали-сты. – С. 187.

Теоретические основыМОСТ

Ы№2(42)2014

•Д

.М.

Буз

адж

и

44

flat on his back, he stared up into the unbro-kenly blue sky falling over the edge of thecorn. The wind, after the warm rain beforenoon, smelt of rabbits and cattle. He stretchedhimself like a cat, and put his arms behind hishead. Now he was riding on the sea, swimmingthrough the golden corn waves, gliding alongthe heavens like a bird; in sevenleague boots hewas springing over the fields; he was buildinga nest in the sixth of the seven trees that wavedtheir hands from a bright, green hill.

Выходным днем в разгар лета мальчиклежал во ржи. Он был счастлив, что не надоработать и что тепло. Шумела, раска чива -лась над ним рожь; в ветвях деревьев, закоторыми прятался дом, щебетали птицы.Самых колосьев касалось синее без изъянанебо. Утром прошел теплый дождь, и те перьветер пах кроликами и коровами. Маль чикпо-кошачьи потянулся, заложил руки заголову… Вот плывет он по морю, рыбойскользит в золотых ржаных волнах… птицейпарит в вышине… в сапогах-скоро ходахмчится по полям… вот вскочил на дальнеедерево, шестое из тех семи, что машут сизумрудного холма, – строит гнездо…

Кто к кому в этом переводе идетнавстречу, судить мы не беремся, нооче видно, что Томас, выучив русский,так бы написать не сумел. Теперь приве-дем вариант перевода, максимальноблиз кий по структуре к оригиналу (повозможности сохранен синтаксис и сло-варные значения слов):

Был разгар лета, и мальчик лежал в зла-ках. Он был счастлив, потому что у него небыло работы, которую необходимо былосделать, и погода была жаркая. Он слышал,как злаки качаются из стороны в сторонунад ним, и шум птиц, которые свистели светвей деревьев, которые скрывали дом.Лежа на спине, он смотрел вверх в непре-рывно-синее небо, падающее через крайпшеницы. Ветер после теплого дождя дополудня пах кроликами и скотом. Он вытя-нулся, как кот, и положил свои руки за голо-ву. Теперь он ехал по морю, плывя череззолотые волны злаков, скользя вдоль небес,как птица; в семилиговых сапогах он пры-гал по полям; он строил гнездо в шестом изсеми деревьев, которые махали своимируками с яркого, зеленого холма.

Станет ли кто-нибудь искренне ут -вер ждать, что в таком переводе ДиланТомас стал больше похож на себя и невернее ли, что он стал, скорее, похож набезликую серую массу художественных ипублицистических переводов с англий-ского? Изобилие глагола-связки «быть» инехватка полнозначных глаголов, гро-моздкие подчинительные конструкции,сложное дополнение (heard the corn sway)с глаголом чувственного восприятия, не-пременные притяжательные местоиме-ния перед частями тела, не несущее ре-матической нагрузки (не стоя щее подлогическим ударением) местоимение вконце предложения (above him) – все этоприметы английского языка вообще, ане стиля конкретного автора. И именноанглийский язык, где почти все неоду-шевленные существительные имеютсредний род, позволяет начать предло-жение с He stretched, не опасаясь, что чи-татели отнесут местоимение к ветру илик скоту, как в нашем эксперименталь-ном переводе. О таких более тонких ма-териях, как ритм оригинала, говоритьдаже не будем.

Причем сторонники буквализма немогут в данном случае списать расхожде-ние в оценках на «гладкость» и «удобочи-таемость» первого варианта, которыеякобы присущи всем небуква листи чес -ким переводам и отражают запросы «ли -тературных потребителей». Оба вари антаперевода довольно удобочитаемы и по -нятны, как, собственно, и английскийоригинал. При этом перевод Д.В. Псур -цева нельзя назвать гладкописным истан дартным: и напевный ритм, и такиеобороты, как «синее без изъяна», и пере-ход на настоящее историческое время,удачно компенсирующий отсутствующуюв русском языке форму прошедшего про-должительного времени выделяют этотфрагмент из некоего усредненно-безли-кого русского литературного шаблона.

Но может быть, если буквалистиче-ский перевод неспособен отразить духавтора, он хотя бы может сохранить дух

исходного языка (если предположить,что в переводе кому-то нужнее не содер-жание конкретного текста и стиль кон-кретного автора, а эта филологическаяинформация)? К несчастью для сторон-ников буквализма, и это не соответству-ет действительности.

Человеческое мышление так устро -ено, что, когда мы слышим нечто стран-ное, мы не просто фиксируем фактстран ности (как сделал бы робот или, видимо, идеальный реципиент буквали-стических переводов), а пытаемся ос мыс -лить эту странность, то есть мотивиро-вать ее некоей ситуацией, которая бы ееоправдывала. Причем – что принципи-ально важно! – носитель переводящегоязыка может интерпретировать стран-ность, получившуюся в результате сохра-нения формы оригинала, совсем не так,как эту форму осмысляет для себя носи-тель исходного языка. «…Для того чтобыпонять текст, необходимо найти такуюситуацию, в которой он оказываетсяосмысленным… Следует иметь в виду приэтом, что множество возможных ситуа-ций неограниченно: оно принципиальнооткрыто, поскольку мы можем предста-вить себе самые разнообразные ситуа-ции. Мы также можем предположить, чтоте или иные слова в нашем тексте упо-треблены не в прямом, а в переносномсмысле… Поэтому не так просто, как этомогло бы казаться, привести пример бес-смысленного текста»25.

В цитировавшейся нами статьеМ.Л. Га спаров ставит в заслугу Брюсовуто, что тот пишет в своем переводе непривычное “небосвод” или “небосклон”,а “полюс” и “ось”: «…Если подумать,о том, что наши “небосвод” и “небо-склон” негласно внушают читателю об-раз небесного полушария над плоской зем-лей, а латинские поэтические “полюс”и “ось” – образ небесной сферы вокругшарообразной земли, – тогда, пожалуй,

желание Брюсова передать эти непри-вычные латинские метонимии окажетсявполне оправданным: под “полюсом” и“осью” мировой сферы читатель почув-ствует себя совсем иначе, чем под чашей“небосвода”»26.

В том-то и дело, что «под осью» русскоязычный читатель почувствуетсебя настолько иначе, что может и не за-метить неба-сферы, потому что ось вы-зывает совсем другие ассоциации (с пря-мой линией и, пожалуй, с колесом).Перевод Брюсова – «Атлант где, небо-держащий, ось на плече обращает, чтояркими звездами блещет» – покажетсячитателю осмысленным только в том слу-чае, если представить себе, что Атлантне только держит небо, но и еще какую-то вращающуюся ось со звездами (словноось обклеена бумагой со звездами?). Сфе-ричность неба, если уж на то пошло, го-раздо понятнее и заметнее в переводеС. Ошерова под редакцией Ф. Петров -ского «где небодержец Атлант вращаетсвод многозвездный». Что касается брю-совской фразы «полюсы загрохотали,эфир частым пламенем блещет» (Ср. уОшерова и Петровского: «вторит громамнебосвод, и эфир полыхает огнями»), то,если читатель и поймет что-нибудь, то,вероятно, решит, что грохотали Север-ный и Южный полюсы Земли, что опятьже никакого отношения к образу небес-ной сферы не имеет. Кстати, двумя стро-ками выше у Брю сова написано «своднеба». Если «свод» – это такая вольность,русификация и неприемлемое чаше -образие, то что это сочетание делает вбуквалистическом переводе?

Когда переводчик-буквалист неиз -мен но передает в переводе с английскогонейтральные, межстилевые модальныевыражения типа I think, I believe, I supposeи т.д. как «я думаю», «я считаю», «я по-лагаю» (и не пользуется такими рус-скими, не имеющими прямых аналогов ванглийском выражениями, как «навер-

Теоретические основыМОСТЫ

№2(42)2014

•Д

.М.

Бузадж

и

25 Успенский Б.А. Ego Loquens: Язык и ком-муникационное пространство. – М.: Российск. гос.гуманит. ун-т, 2007. – С.124–125.

26 Гаспаров М.Л. Указ. соч. С. 108.

45

Теоретические основыМОСТ

Ы№2(42)2014

•Д

.М.

Буз

адж

и

46

ное», «может быть», «пожалуй», «скореевсего», «по-моему» и др.), читатель непроникается странным духом англий-ского языка, а думает, что автор (или пер-сонаж, которому принадлежат эти ре-плики) – бюрократ и зануда. Когда этотпереводчик, копируя английский син-таксис с более фиксированным поряд-ком слов, ставит в конец предложенияне рему («ученый из НАСА сообщил, чтоему удалось обнаружить крошечные окаменевшие бактерии на трех метеори-тах»), читатель не получает эстетическоеудовольствие от того, как на него повеялодухом английского языка, а полагает, чтосамое главное в новости не сам факт об-наружения окаменевших бактерий, а ме-сто их обнаружения27.

Одним словом, увидев корявостьв тексте перевода, читатель не подумаето том, как странен и прекрасен англий-ский язык, а попытается сформулироватьтакую трактовку ситуации, при которойэта корявость была бы оправданна, чтоуведет его и от авторского намерения,и от языка оригинала очень далеко.

Можно, конечно, привести еще одинклассический довод буквалистов: вседело в мастерстве переводчика, не надосмешивать дилетантизм с почерком чут-кого мастера. Но, поскольку ни Шлейер -махер, ни Гаспаров, ни Ланн никакогомало-мальски законченного определения«мастеровитому» буквализму не дают,а только упоминают о желательности сохранения тех или иных формальныхэлементов, понять, где эта грань, весьмазатруднительно.

В заключение этих размышлений, свя -зан ных с лекцией Шлейермахера, не льзяудержаться от того, чтобы еще раз не ска-зать: излишняя метафоричность в наукеопасна. Одно дело, если метафора яркопоясняет суть научно сформулированнойконцепции, и совсем другое – если вся

концепция на одной метафоре и дер-жится. Ведь переводчик ни писателя, ничитателя не «беспокоит» и не направляетодного навстречу другому. Все это лишьочень приблизительные образы. А разтак, то почему не предположить, чтоШлейермахер промахнулся в самом глав-ном? На наш взгляд, гораздо логичнеесчитать, что «оставить в покое писателя»– это читателю выучить иностранныйязык и наслаждаться подлинником в ори-гинале (ощущение чужеродности будетгарантировано), а «оставить в покое чи-тателя» – это дать ему функционально-коммуникативный перевод, сохраняю-щий особенности авторского стиля, нобез надругательств над языком. Тогда по-лучится, что буквализм – это и есть тотнежелательный третий путь, на которомавтор с читателем не встречаются: и отподлинника мало что осталось, и чита-тель в недоумении.

Примерно через сто лет о переводевысказался еще один немецкий фило-соф, Вальтер Беньямин, чье эссе «Задачапереводчика», предисловие к переводубодлеровских «Парижских картин»28,А.Г. Азов цитирует в поддержку буква-лизма на странице 35:

…Истинный перевод весь просве чива -ет, он не скрывает оригинала, не заслоняетему свет, он позволяет лучам чистого языкабеспрепятственно освещать оригинал,слов но усиливая их своими собственнымисредствами. Этой способностью обладаетпрежде всего дословная, буквальная пере -дача синтаксиса, именно она показывает,что слово, а не предложение являетсяпервичным мельчайшим кирпичиком дляпереводчика29.

27 Этот пример взят не из художественного пе-ревода, а из публицистического текста, переведен-ного студентом. Но в художественном переводепроблема актуального членения проявляет себяточно так же.

28 Согласно Дж. Стайнеру, после того как в 60-х годах переводоведы вновь «открыли» этуработу (впервые опубликованную в 1923 г.), атакже под влиянием Хайдеггера и Гадамера заро -дился герменевтический и даже метафизи ческийподход к переводоведению (см. G. Steiner. AfterBabel. Aspects of Language and Translation. –London/Oxford/New York: Oxford University Press,1976. – p. 238).

29 Цит. по: Азов А.Г. Поверженные буква -листы. – С. 35.

Теоретические основыМОСТЫ

№2(42)2014

•Д

.М.

Бузадж

и

Надо сказать, Беньямин сильно пу та -ет буквалистам метафорические кар ты:буквалистический перевод он называетпрозрачным (обычно прозрачность видятв переводах «одомашнивающих»), вер -ность подлиннику объединяет со свобо -дой и ставит с ног на голову представле -ния о переводимости, объявляя – что бытам ни говорил здравый смысл – болеепереводимыми те тексты, в которыхбольше художественности и меньшийудельный вес приходится на информа -цию, сообщение. Но дело не только всвоеобразном словоупотреблении.

Цитировать Беньямина в одном кон-тексте с Ланном и Шенгели довольностранно. Если бы ему пришлось разби-рать их переводы, этим двум «повержен-ным» специалистам наверняка досталосьбы и от этого идеолога буквализма. ЕслиЛанн, как мы помним, убежден, что сохранение некоторых формальных эле-ментов нужно для более верной пере дачиавторского стиля, то Бенья ми на вопросавторского стиля вообще не интересует.Восприятие авторского стиля, говоритон, как и значения слов, со временем ме-няются, язык устаревает, и перевод «да-лек от того, чтобы быть бесплоднымотождествлением двух мерт вых язы-ков»30. Более того, «перевод был бы не-возможен, если бы его глубинной сущ-ностью было стремление к схожести соригиналом»31.

Для Беньямина перевод – этопопытка проявить «чистый язык», кото-рый в подлиннике обременен «тяжелыми чуждым смыслом»32. Поэтому задачапереводчика – освободить оригинал отсмысла и «превратить символизирую-щее в само символизируемое»33. Дляэтих целей предлагается новая метафо-

ра: соотношение перевода и оригиналасравнивается с отношением касательнойк окружности. «…Перевод касается смы -сла оригинала мимолетно и лишь в од -ной бесконечно малой точке»34. Крометого, в другой части эссе перевод и ори-гинал сравниваются с кусками разбито-го сосуда: чтобы его склеить, кусочкидолжны в точности подходить друг кдругу, но не обязаны быть похожими:

…Так и перевод, вместо того чтобыдобиваться смысловой схожести с ориги -налом, должен любовно и скрупулезносоздавать свою форму на родном языке всоответствии со способом производствазначения оригинала, дабы оба они былиузнаваемы как обломки некоего большегоязыка, точно так же, как в черепках узна -ются обломки сосуда. Именно поэтомупереводу следует практически отказаться отстремления что-то сообщить, передатьсмысл, и оригинал в этом плане важен емулишь постольку, поскольку он уже избавилпереводчика и его труд от мук оформленияи передачи сообщения35.

Перед нами, таким образом, не ком-муникативный, а чисто эстетическийподход к переводу. Конечно, каждыйимеет право наслаждаться тем, что емунравится. Если сторонник Беньямина,читая фразу «Был разгар лета, и мальчиклежал в злаках», получает удовольствие оттого, что провидит в синтаксическомсходстве русского и английского текстовчистый язык, что тут скажешь. Но надопонимать, к чему именно призываетБеньямин. А он призывает к тому, чтобыотказаться от передачи смысла, отка-заться от передачи стиля и методом ко-пирования формы сделать из переводанекий кунштюк, с помощью которогоможно было бы искать общие родовыечерты разных языков и вообще прозре-вать истину.

Другой философ вполне мог бынапи сать эссе о том, как реставраторам

47

30 Беньямин В. Задача переводчика/пер.Е. Пав лова. [электронный ресурс]. – Режим до -сту па: http://kassandrion.narod.ru/commentary/11/6ben.htm.

31 Там же.32 Там же.33 Там же.

34 Там же. 35 Там же.

картин не надо пытаться восстановитьизображение как было, не надо совре-менными красками создавать иллюзиюстарых и что все это тщетные усилия изанятие для неумех (Беньямин утвер-ждает, что смысл передают плохие пере-водчики). А следует, например, обраба-тывать эти картины в «Фотошопе» вдухе постмодернизма. Вполне вероятно,что, последовав такому совету, мы дей-ствительно получили бы нечто, способ-ное на отдельных людей произвестиэстетическое впечатление. Но труднопредположить, что такое эссе изменилобы методы работы профессиональныххудожников-реставраторов.

В конце своей работы Беньямин ссы-лается на Священное Писание как например абсолютно переводимого текста,где буквальность и свобода оказываютсяпримиренными. Пример подходящий:проблема передачи авторского стиля припереводе Библии не стоит, а темные ме-ста всегда можно объявить откровениеми снабдить тем или иным комментарием.На вопрос о том, насколько такой «биб-лейский» подход применим для переводаостальных текстов, предоставим нашимчитателям ответить самостоятельно36.

ВыводыКонечно, это далеко не полный об зор

работ, защищающих буквализм того илииного толка. Однако даже по этой под-борке видны определенные тенденции.Во-первых, практически всегда такогорода перевод рекомендуется не для всех

текстов, а только для художественныхи, возможно, религиозно-философских. Во-вторых, если о целях буквалистиче-ского перевода пишут охот но и ориги-нально, то указания на его метод крайнескупы и отрывочны. В целом, буквалистыпризывают сохранять в переводе синтак-сис оригинала, передавать слова основ-ными словарными эквивалентами, со-хранять авторские образы, предельноточно воспроизводить фонетическуюсторону имен собственных и воздержи-ваться от экспликации.

Основной недостаток таких реко-мендаций состоит в том, что их авторыне различают в подлиннике общеязыко-вые элементы, соответствующие нормеи узусу языка в целом, и индивидуаль-но-авторские, характеризующие образмыслей и стиль конкретного писателя(если речь идет о художественном пере-воде). Общеязыковые элементы, какпоказывает логика, практика и здравыйсмысл, должны в переводе передаватьсяобщеязыковыми элементами переводя-щего языка, такими же немаркирован-ными для его читателей, какими соот-ветствующие элементы оригинала былидля читателей оригинала.

Попытки копировать форму обще-языковых элементов (как, надеемся,было понятно по примерам, которые мыцитировали выше) приводят не к пере-даче «духа исходного языка», а к невер-ной и случайной интерпретации особен-ностей оригинала читателями перевода.Ведь языки развиваются по-разному, и завнешне сходными элементами (напри -мер, временными союзами) двух языковмогут стоять совершенно разные ассо-циации (один союз в языке А может бытьмежстилевым нейтральным, а второй вязыке Б – книжным; один может пере-давать только последовательность дей-ствий, а другой – осложняться значениемпричины и т.д.). То же самое касаетсяузуальных, стертых, общеязыковых обра -зов. Например, если передать русское

Теоретические основыМОСТ

Ы№2(42)2014

•Д

.М.

Буз

адж

и

48

36 Можно, конечно, допустить, что некото рыетексты, такие, скажем, как стихо творение В. Гне -дова «Ерошино» («Не зная устали/ Лишь знаястали/ Грибы рогатины в зубах взрастали/Ржавели палубы/ Гора коты в ногах/ И борразвесисто…» и т.д.), коммуникативно перевестии не получится, а значит, останется тольковоспользоваться указанием Беньямина, пренеб-речь «чужеродным» смыслом и переводить бук-вально. Но, на наш взгляд, подобные текстысоставляют абсолютное меньшинство и не могутслужить основой для построения всеобъемлющейтеории литературного перевода (не говоря уже опереводе вообще).

«телка» по отношению к девушке анг-лийским heifer, из частотного грубовато-пошлого указания на девушку (вполневозможно, симпатичную) получим мало-частотное обозначение, скорее всего,толстой женщины. Если же английскоеchick передавать русским «цыпочка» или«цыпленок», из грубовато-небрежногообозначения девушки вообще получимлибо указание на девушку излишне жеман ную или почти что нежное наиме-нование.

В заменах общеязыковых элементоворигинала на общеязыковые элементыперевода, подобные им в функционально-ком муникативном плане, нет, таким обра -зом, никакого произвола и претензии насоавторство.

Авторские же элементы должны пере -даваться авторскими, маркированнымисредствами, что зачастую вполне допус-кает копирование формы (например, перенос авторского образа). Впрочем,может так получиться, что способ, кото-рым авторское было создано в оригинале,в переводе невоспроизводим или про-изведет совершенно не то коммуника-тивное воздействие, какое производил воригинале. В таком случае преобразова-ния (не приводящие к гладкописи!) будутуместны и здесь.

В конце концов, очевидно, что любойперевод, от самого «одомашнивающего»до самого «очуждающего», непременносохраняет форму оригинала, но толькочастично. Полное сохранение формыозначало бы простое переписываниетекста (даже без замены алфавита, по-скольку графика – это тоже форма). Пол-ный отказ от формы потребовал бы по-всеместных перестановок и замен на всехуровнях вплоть до композиционного,чего никогда не делается. В любом «реа-листическом» переводе можно найтипредложения, переданные дословно, и влюбом буквалистическом – отступленияот формы подлинника, вызванные рас-хождениями в языковых системах. А раз

так, то теория перевода (если говорить опрескриптивных ее разновидностях)должна не призывать к одной или другойкрайности, а предлагать рациональныеоснования для тех или иных отступле-ний, с тем чтобы свести к минимуму переводческий произвол и искаженияоригинала. Лингвистическая коммуни-кативно-функциональная школа такиеоснования дает; сторонники буквализмаограничиваются указаниями на индиви-дуальное чутье переводчика и некуюусловную степень предельного насилиянад переводящим языком, которую неследует переступать.

Теория и практика перевода, как илюбое живое дело, не стоят на месте. Вначале статьи мы говорили о развитиипо спирали. На наш взгляд, в том, чторазговор о буквализме не затих еще, на-пример, в XIX в., есть и положительнаясторона. В какой-то степени лингвисти-ческая теория перевода, в настоящий мо-мент разрабатываемая в МГЛУ, синтези-ровала в себе положения, выдвинутые нетолько сторонниками И.А. Каш кина, нои его оппонентами. Если для одного пе-риода было характерно повышенное вни-мание к общеязыковому, к тому, как сде-лать язык переводов естественным, тотеперь можно говорить о возрастающеминтересе к способам более точной и яр-кой передачи индивидуально-авторского,к борьбе со стандартизацией и безли-костью. Ну а буквализм, призывающийк форме ради формы, вне зависимостиот статуса и функции языковых элемен-тов, намерений автора и ожиданий чита-теля перевода, действительно, думается, тупиковая ветвь в развитии переводчес -кой мысли, и отстаивать его – значит хо-дить кругами.

Теоретические основыМОСТЫ

№2(42)2014

•Д

.М.

Бузадж

и

49